Современная электронная библиотека ModernLib.Net

ЭмоБой

ModernLib.Net / Отечественная проза / Соя Антон / ЭмоБой - Чтение (стр. 3)
Автор: Соя Антон
Жанр: Отечественная проза

 

 


      «Данко хренов», — подумал озадаченный Эгор, но понять, что чувствует, не успел, потому что через памятник бесшумно перескочил хищный заяц. Монстр в мгновение ока развернулся к Эгору, наклонился и схватил его цепкими когтистыми лапами.
      «Опять двадцать пять», — только и успел подумать Эгор, оказавшись перед бледно-розовым, забавно втягивающим воздух сердечкообразным заячьим носом. Нос зайца оказался как раз размером с Эгора. Юноша скосил глаза на заячью пасть и с облегчением увидел, что она закрыта и даже брезгливо кривится.
      «Похоже, я тебе не нравлюсь», — подумал Эгор и понял, что уже ничего не боится. Победа над гиперклоном отняла у него способность бояться, он словно истратил весь свой страх. «Трем смертям не бывать, а одной не миновать. Тем более что я и так уже мертв». Эгор попытался подергаться. Заяц нервно затряс лапками, сцепил когти, которые, как решетка, закрыли Эгора от мира, а потом крепко прижал юношу к лохматой белой груди. В рот Эмо-бою набилась густая, белая, синтетическая на вкус шерсть, когти прижимали его все сильней и сильней. «Не хочет зайка меня живьем есть, брезгует трупоед», — подумал Эгор, задыхаясь. Быть задушенным на волосатой груди гигантского игрушечного зайца — более нелепую смерть и вообразить трудно. Эгор вдруг рассмеялся сквозь снова подступившие слезы, и его смех превратился в дикобразов, которые стали злобно и настойчиво колоть зайца своими иглами, запутываясь в шерсти. Поскольку в этот раз Эгор смеялся над собой, то у дикобразов на умильных мордах вместо носов росли острые клювы пересмешников, которыми они долбили заячью грудь. Не выдержав смеховой атаки, зверюга ослабила хватку и, держа Эгора в одной лапе, второй стала стряхивать с груди своих дальних колючих родственников. «Смехом против меха — надо запомнить», — подумал вполне освоившийся с сюрреалистической ситуацией и даже получавший от нее удовольствие Эгор. Он уже знал, что сделает дальше, и когда заяц справился с дикобразами и распахнул зубастую пасть, в нее уже летел огненный шар ярости из глаза Эмобоя, подсвеченный и подгоняемый ненавистью и презрением. Голова зайца разлетелась бело-красным фейерверком по площади, которая окончательно стала похожа на поле боя. В этот раз Эгору не повезло. Массивная туша зайца рухнула и погребла его под собой. От удара о площадную брусчатку он потерял сознание и погрузился в угольную трясину темноты под тоннами белоснежного меха.
      Тьма сменилась ярко-красным пятном. Эгор попытался сфокусировать взгляд, пятно отдалилось, и он увидел перед собой смеющуюся физию клоуна.
      — Пора вставать, герой, нас ждут великие дела! Эгор поморщился:
      — Какое отвратительное дежавю. Я опять умер и очнулся в эмо-сортире. Все поехало по новой? День сурка продолжается?
      — О да, ты бодрее всех Боратов, брат. Нет, ты не умер, мертвые не умирают. Ха-ха. Ты просто отключился ненадолго. Все, конечно, могло быть хуже. Ты мог бы исчезнуть отсюда, и куда бы занесла тебя сансара, я не знаю. Стал бы какой-нибудь устрицей или кактусом. Но я тебя спас. Вытащил из-под этой исполинской туши, хоть это было совсем и непросто. Ну а как иначе? Мы ведь друзья-товарищи. Сам погибай, а товарища вырубай!
      — Что-то я не почувствовал твоего дружеского плеча, когда меня пытались сожрать эти бешеные твари.
      — Извини, я не герой, я — клоун. Каждому свое занятие. Ты с чудовищами воюешь, а я тебя потом веселю. Но надо сказать, это выглядело круто! Эмобой насмерть! Я ни за что не поверил бы, если бы не увидел своими глазами. Ты хоть знаешь, кого ты победил?
      — Гигантского чесоточного зудня и игрушечного зайца, разъевшегося трупами?
      — Не совсем. Это воплощенные Страх и Злость, одни из самых сильных и опасных бестий во всех мирах.
      — Фу, блин! Насмешил так насмешил. Ну, клещ на страх еще как-то тянет, но заяц — злость…
      — Первобытный доисторический страх и нелепая злость на весь мир, которая душит тебя и, если ты не спасешься самоиронией, сожрет. Разве с тобой такого никогда не случалось?
      — Я умер в восемнадцать, черт побери. Со мной много чего еще не случалось. — Эгор сел и огляделся. Рядом высилась туша злобного зайца. Все вокруг было завалено останками Злости и Страха. — Да уж, веселуха. Слушай, клоун, кто ты такой? Психологические ребусы, психоанализ — ты случаем не реинкарнация Зигмунда Фрейда?
      — Да ты еще и начитанный, Эгор. Цены тебе нет. Ой, а вот и твой благодарный народ. Герой, готовься к встрече.
      Со всех концов площади к Эгору и клоуну стали проявляться и стекаться странные существа в огромном количестве. Площадь наполнилась радостным гомоном и буйным весельем.
      — Он пришел! Он с нами.
      — Эмобой здесь!
      — Пророчество сбылось! Бэнг-бэнг!
      — Слава Эмобою! — неслось отовсюду.
      Эгор оторопело вертел головой, рассматривая бегущих к нему персонажей. В очередной раз ему нестерпимо захотелось закрыть глаз и проснуться дома или хотя бы в больнице. Но он находился здесь и сейчас, и все эти расфуфыренные головастые куклы-девочки и куклы-мальчики в человеческий рост, одетые как завзятые эмо-киды, все на одно лицо, с обведенными черным глазами и одинаковыми ровными черными челками, бежали к нему. И заштопанные мишки Тедди с перебинтованными лапками тоже. И кот, элегантный, как нью-йоркский эмо-модник, с сумкой-почтальонкой, в кедах, в черных пластмассовых очках с простыми стеклами на хитрой морде, тоже бежал к нему на задних лапах. А поскольку Эгор сидел в центре площади, рядом с памятником ему же самому, убежать от всего этого зоосадо-мазо не имелось ни малейшей возможности. Он вспомнил любимую присказку Марго про то, что, если тебя насилуют, нужно расслабиться и попытаться получить максимум удовольствия. Эгор встал и поднял руки в приветствии — или просто хотел показать, что сдается. Как бы там ни было, его красивый жест вызвал бурю восторга у этой публики. Первые куклы и плюшевые мишки уже подбежали к нему и топтались в двух шагах от своего кумира, визжа от восторга. Но вот набежала новая волна с криком:
      — Слава герою! Ура Эмобою!
      Куклы оттолкнули клоуна, подхватили на руки узкое, легкое тело Эгора и стали качать его, подкидывая как можно выше. Эгор взмывал в небо, а вместе с ним взмывали яркие птички радости и крылатые свинки честолюбия. «Быть героем не так уж и плохо. Жаль, что меня не видят друзья, папа с мамой и Кити. Хотя ведь я — это не я, а лишь транскрипция моя. Как все непросто…»

ГЛАВА 6
Трупозеры и эмо-кот

      Над площадью стайками кружили яркие бабочки умиления, а птички радости расселись на памятнике Эмобою, испуская победные эмо-трели. Праздник победы над страшными чудищами, затерроризировавшими местный народ, был в самом разгаре. Клоуну и неожиданно пришедшему ему на помощь коту в очках с трудом удалось вернуть Эгора на землю, убедив ликующую толпу, что герою нужно отдохнуть после тяжелой битвы. И теперь Эгор сидел спиной к постаменту памятника и ревел в три ручья. Ему опять не удавалось справиться с бешеной слезной железой, по иронии судьбы оказавшейся сильнее жутких монстров. От гулявшей толпы его отгораживала массивная фигура Тик-Така. Клоун, достав из своего бездонного кармана носовой платок неимоверных размеров, умильно копировал Эгора, стараясь его рассмешить. Хрюкал, пускал фонтанчики слез и громко сморкался. Кот, который стоял между ними, стоически наблюдал эту сцену и то и дело поправлял очки, съезжавшие с плоского прохладно-влажного розового носа. На площади меж тем кипела жизнь не в самых красивых своих проявлениях. Позабыв на время об Эгоре, куклы и мишки с радостным чавканьем жадно поглощали останки поверженных титанов. Но Эгор ничего этого не видел. Он тер глаз тыльной стороной ладони, злился на клоуна и испытывал стыд перед интеллигентного вида котом. Гибриды злости и стыда разбегались от памятника забавными недодракончиками — оранжевыми крокодильчиками с недоразвитыми пунцовыми крылышками.
      — Воистину возможности ваши безграничны, сир. Животных такого цвета и вида я отродясь здесь не видывал. Хвала Создателю, что наконец-то вы снизошли к нам, сир.
      Кот низко поклонился Эгору и элегантно выхватил из своей сумки красивый надушенный розовый кружевной платок и подал его юноше. Затем достал черную записную книжку и черную чернильную ручку, что-то быстро накорябал и продекламировал:
      — Там, где упали героя слезы, повырастали из камня розы!
      И действительно, из площадной кладки вокруг Эгора пробивались кусты карликовых роз, которые на глазах поднялись, покрылись листьями и бутонами, полопавшимися изумительными цветками. Эгор перестал плакать и спросил у кота:
      — Кто вы?
      — Я Кот. Эмо-кот, придворный ученый! Клоун хмыкнул:
      — Эмо-гот, притворный моченый? Что-то ты не похож на эмо-гота. Коты бывают уличные и домашние, а придворных не бывает. Ну а насчет ученого, это может быть. На ботана ты похож.
      Кот презрительно фыркнул:
      — Сир, этот шут с вами? — Шут с вами. А я адъютант его плакучества, — парировал клоун.
      Эгор улыбнулся:
      — Да вроде со мной. Это он меня сюда привел.
      — Хотел, чтобы парень поработал фонтаном на площади, у него это отлично получается. Но тут, как на грех, невежественные твари пришли выяснять отношения и все испортили.
      — Фонтаны «Эмобой» установлены на десяти из пятидесяти площадей Эмотауна, а это площадь Разбитого сердца, — важно сказал Кот. — Именно здесь, согласно Великой книге, должно было пройти боевое крещение спасителя Эмомира — Эгора Эмобоя Бесстрашного. Так все и произошло, хвала Создателю! А вот про толстого красного клоуна в Великой книге нет ни слова.
      — Ой, умоляю, кот ученый! Великая книга — самодельный комикс в тетрадке в клеточку, тоже мне, источник знаний. Меня там нет, потому что я из более позднего периода творчества Создателя. Ферштейн, котик?
      — Понятно, но это не разрешает тебе, пес, смеяться над Великой книгой и перебивать меня, посланника самой королевы Маргит.
      — Ладно, хватит вам. — Эгор встал, посмотрел вокруг и присвистнул. Вид сказочного пиршества производил гнетущее впечатление. — У меня куча вопросов. Я вижу, Кот, ты серьезный малый и сможешь ответить мне на них без кривляний и издевательств. Не то что некоторые…
      — Ой-ой-ой… — обиделся клоун.
      — Конечно, сир, — поклонился Кот.
      — Тогда, может быть, ты отведешь нас в более тихое место, где мы спокойно пообщаемся?
      — С удовольствием, сир. Королева попросила меня ответить на все ваши вопросы по дороге во дворец. А вот про клоунов она ничего не говорила. В Эмомире вообще не место толстым клоунам. Возможно, это какой-нибудь шпион, сир. Может, лучше оставим его здесь, вместе с этим эмо-мусором?
      Эгор посмотрел в добрые щенячьи глазки Тик-Така, которые наполнились слезами обиды.
      — Ну уж нет, этот клоун мой друг, и он пойдет с нами. Вперед и с песней!
      Ученый кот, который воспринял это как буквальную команду, тут же двинулся вперед, замурлыкав песню «Сиге», и не абы какую, а любимую Егором «Lovecats».
      «Спасибо, что не „Boys don't cry"», — подумал Эгор, идя вслед за котом. За ним, обиженно сопя, поплелся клоун. Троица тут же столкнулась с невозможностью быстро покинуть площадь. Увидев Эгора, к нему одновременно кинулись десятки эмо-кукол — мальчиков и девочек. Многие из них держали в руках куски плоти монстров, некоторые судорожно дожевывали и глотали, но все кричали наперебой:
      — Эмобой, ты наш герой!
      — Эмобой, возьми нас с собой!
      — В Эмомир пришла любовь!
      Все эти истеричные куклы были словно близнецы с конвейера: одинакового роста, около полутора метров, с одинаково непропорционально большими головами и коротенькими ручками и ножками, одинаково одетые и одинаково накрашенные. Отличались они друг от друга только мелкими деталями: значками, полосатыми гетрами на руках и ногах, надписями на майках, пряжками на ремнях и рисунками на кедах, размерами сумок-почтальонок или рюкзачков. Мальчиков от девочек отличало еще большее количество косметики и нарочитая манерность. «Смешные куклы, — подумал Эгор, — но только что-то слишком много их». Их действительно было пугающе много и становилось все больше и больше. Под ногами у кукол болтались плюшевые медведи, которые тоже пытались прорваться к Эгору.
      — Именем королевы приказываю разойтись! — завопил кот и притопнул ногой в черной узкой джинсине и кеде.
      — Нет, мерзкий ботаник! Ты не уведешь у нас Эмобоя! Он наш! Мы так ждали его! — наперебой заверещали куклы, продолжая обступать Эгора со всех сторон.
      Тут из толпы в сужающийся круг выпрыгнула одна из кукол с розовыми волосами и черно-белой челкой, упала перед Эгором на колени и в экстазе рванула на груди футболку с надписью «Tokio Hotel». Футболка с треском разорвалась, и Эгор испытал странное неудобство, увидев две симпатичные аккуратные розовые грудки, на одной из которых красовалось выколотое готической чернильной вязью имя «Эгор», а на другой — такое же разбитое пополам сердце, как и на тыльных сторонах его ладоней. Кукла трагически захлопнула глаза с длиннющими ресницами и прокричала:
      — Эгор-Эмобой, возьми меня с собой или просто возьми меня, мой герой.
      Толпа негодующе заголосила, кот зашипел, клоун с любопытством поглядывал на кукольные прелести, а Эгор, к своему стыду, почувствовал знакомую тяжесть пониже пряжки ремня.
      «Этого еще не хватало. Хотя… Хоть что-то осталось от прежнего Трушина. Только, похоже, великовато наследство».
      — Фу-у! — ревела толпа. — Паззерка несчастная.
      — А сами-то кто? — огрызнулась кукла, устроившая стриптиз. — Возьми мое сердце, герой!
      Она резко воткнула свою правую руку под левую грудь и с розовым фонтанчиком выдернула свое идеальное кукольное сердечко и протянула отпрянувшему Эгору.
      — Мы — трупозеры, а ты попозерка, тусовщица дешевая.
      Кукла в майке с Губкой Бобом и с проколотым гвоздиком носом схватила стоящую на коленях выскочку за челку и оттащила в толпу. Однако, как известно, дурной пример заразителен, и сразу несколько кукол, в первых рядах осаждавших, с экстатическими стонами оголили свои бесстыжие кукольные бюсты перед Эгором. Правда, сердца свои вырывать не стали.
      — А мне здесь начинает нравиться, — причмокнул Тик-Так, любуясь обнаженными кукольными телами.
      Однако в толпе разыгрывалась настоящая заваруха. Куклы поприличнее, а особенно куклы-юноши, которым, видимо, нечего было показать, стали хватать за волосы и пинать раздевающихся, которых становилось все больше. Те, в свою очередь, стали отвечать. Мишки Тедди активно принимали участие в драке, кусая за ноги всех подряд. В воздух полетели клочья маек и челок, значки и гетры, а вскоре и оторванные кукольные ноги и руки. Над площадью гремело нескончаемым громом:
      — Паззер! Паззерка! Трупоззерка!
      Быстро поняв, что грех не воспользоваться такой суматохой, кот, клоун и Эмобой стали энергично пробиваться вперед. Под их ногами хрустели россыпи значков, а может, и кукольных сердец. Они шли, стараясь не смотреть под ноги, осторожно обходя драчунов. Безобразия на площади сопровождались жестким саундтреком: плач, стоны, визг, рыки, шепот, срывающийся на крик, вопли, переходящие в вой, — вся эта какофония до боли напомнила Эгору концерт группы «Underoath», до дыр засмотренный на DVD его любимой Кити. Словно услышав его мысли, клоун сказал:
      — Жестокое рубилово. Реальный эмо-сейшн.
      Тем временем драка переросла в настоящее побоище. В руках у кукол заблестели опасные бритвы, полетели розовые брызги.
      — Кровь? — поразился Эгор.
      — Нет, — не оглядываясь и ускоряя шаг, сказал кот, — эмо-заменитель.
      Хотя троица старалась аккуратно лавировать в толпе, Эгору все-таки пару раз перепало, и довольно чувствительно, сумкой по спине и один раз прилетело по колену круглой тяжелой пряжкой ремня с надписью «АС/DC». Клоуну повезло меньше. Какой-то мишка, весь заплатанный и в кожаных трусах, впился зубами в его коротенькую ножку. Тик-Так, не останавливаясь, а только тихо подвывая, протащил его пару шагов, потом двумя ловкими движениями оторвал незадачливому мишке сначала тело от головы, а потом мордочку от своей ноги и со вздохом раскидал их в разные стороны.
      — Надеюсь, им не больно? — спросил кота Эгор, когда они наконец-то выбрались из толпы, которая уже ни на что, кроме выяснения отношений, не обращала внимания.
      — Больно. Но так им и надо, позерам, — ответил ученый кот, резко заворачивая на одну из тихих улиц, отходивших от площади.
      От толпы дерущихся отделилась стройная фигурка и быстро догнала героя со свитой.
      — Я с вами. Котик, ты не против?
      — Я не против. Королева же сказала, что ты всегда можешь вернуться, Мания, — сказал кот.
      Эгор с интересом, а клоун — с двойным интересом рассматривали новую спутницу. Она разительно отличалась от тех кукол на площади. На ней были только простые черные кеды и кожаные черные трусы. И все. Стройное тело, тоннели в ушах, в которых звякали плаги, черные волосы, заплетенные в африканские косички… А еще у нее отсутствовали глаза, на их месте зияли черные дырки. Над неразвитым кукольным бюстом во всю грудь чернела та-ту «Saosin». На спине Мании висел розовый рюкзачок, весь в значках, из кармана которого выглядывал тряпичный пупсик с зашитым ртом. Отсутствие одежды искупалось отсутствием грудей, они только слегка наметились и не вызывали непристойного интереса, как силиконовые дыньки позерок с нежно-розовыми сосками. Но несмотря на это, Мания была воплощением трогательной женственности, от нее так и веяло феромонами любви и кружило голову от подсознательного желания. — Бедная девочка! — заголосил клоун. — Как же ей досталось! И раздели, и глаза повылавливали.
      Кукла саркастически хмыкнула.
      — Ну конечно. Где уж им. Я такая, сколько себя помню. А глаза мне ни к чему, я все вижу получше вас.
      — Знакомьтесь, это Мания. Старожил нашего мира. Она не настоящая эмо-кид, на самом деле она барбикенка-отступница. Когда-то служила со мной во дворце, а потом решила пойти просвещать позеров, нести им свет разума. Хотела стать им гранд-мазером, а стала эмо-кидом. Болезнь уж больно заразная.
      — Да ладно тебе, кот. Я просто ищу любовь и пока не сдалась. Хочу сходить с вами во дворец. Ты же знаешь, Мания любит компанию.
      Эгор сказал:
      — А мы пока во дворец не идем, у меня есть дела поважнее.
      — Я все равно пойду с вами, — не сдавалась кукла.
      — Пускай идет, сир, так нужно. Терпеть не могу кукол, но так написано в Великой книге.
      — Я не против, — сказал Эгор и неожиданно для себя сорвался на крик: — Но для начала я хотел бы послушать, что еще написано в этой чертовой книге, куда мы идем и что это вообще за эмо-королевство на мою одноглазую голову!

ГЛАВА 7
Эмокор

      Улица до боли напоминала ту, по которой они с клоуном прибежали на площадь. Такая же бесконечная, пыльная и пустая. Может быть, это она же и была. Эгор совсем не ориентировался в этом розово-черном чужом, безумном и навязчивом мире. Да и ориентироваться стало крайне сложно — солнце ушло, на черное небо вышел розовый месяц и высыпали розовые звезды. В Эмомире наступили короткие сумерки.
      — Что-то быстро день пролетел, — пожаловался Эгор.
      — Сир, у нас не бывает дня. Вам придется привыкнуть. И ночи у нас тоже не бывает.
      — А что же бывает?
      — Черно-розовые закаты, угольные сумерки, немножко розовощекого утра, пепельный вечер и романтический рассвет. В Эмомире время очень чувственное.
      — А как же «время — деньги»?
      — В Эмомире нет денег, сир. Да и покупать здесь нечего.
      — Когда нет денег, то нет любви! — пропел довольный возможностью ввязаться в разговор клоун. — О-о! Вот этого добра здесь предостаточно, — гордо сказал кот, помахивая черно-розовым хвостом.
      — А вот и нет, — встряла гордая Мания. — Достаточно для кастрированных ученых котов. Найти настоящую любовь в наше время очень трудно, почти как счастье. Она так редко попадает к нам из Реала. Ну, если только какой-нибудь ротозей потерял или от какого-нибудь хама ушла. Ею ведь нужно еще уметь распорядиться.
      — Кукольный эмо-кидский бред. Во дворце у нас целые склады любви. Тебе что, мало?
      — Это все заменители, интенсивно обработанные суррогаты. Я предпочитаю натуральную любовь из реального мира, пусть даже и адаптированную эмо-тронами.
      — Чем? — удивился новому слову Эгор.
      — Что ж, сир, будем считать, что моя лекция о природе Эмомира, по-нашему — Эмокора, спонтанно началась.
      — Профессор, итить твою мать, нельзя ли попроще и без понтов? — буркнул клоун.
      — Без понтов-мостов нам не обойтись. Мне придется перекинуть мостик из грубого реального мира в легкую материю бессознательного эмо. Так вот, Эмомир соседствует с Реалом, соприкасается, находится буквально в нем и остается при этом невидим, но ощутим на метафизическом уровне. Все в Эмомире соткано из эмотронов: и это небо, и дома, и вы. Эмотроны — частицы, из которых состоит живая материя, принимающая любые формы по желанию Создателя. Создатель сделал этот мир таким, какой он есть, и никто не вправе его изменять. Кроме Королевы и вас, о бесстрашный Эмобой.
      — Кот, ведь так тебя зовут? Давай на ты?
      — Я не могу, сир!
      — Я тебе приказываю! И перестань меня постоянно обсирать: сир, сир. Или ты намекаешь, что я сир и убог?
      Тик- Так заржал, а Кот только развел лапами.
      — Есть вопросы?
      — Куда мы премся? Я устал, — сказал Тик. Мания, показывая свое отношение к лекции, демонстративно достала плеер и надела наушники.
      — Есть миллион вопросов, — сказал Эгор. — Этот плеер тоже из эмотронов?
      — И плеер, и музыка, которую слушает сейчас Мания, которая когда-то звалась просто куклой Машей, и ее трусы, и она сама, и ты, Эгор, — все из эмотронов. То, что попадает к нам из Реала, рассыпается на эмотроны и обретает новые формы благодаря Создателю. Все, кроме бабочек, гвардейцев и меня, но это тема для отдельного доклада…
      Коту явно с трудом давался переход на амикошонство с Эгором.
      — А сколько лет Эмомиру?
      — Эмомир существовал всегда. Я как ученый подозреваю, что он гораздо древнее мира реального. Первобытный страх, который ты поверг на площади, древнее любого из созданий Реала. А вот эмо-королевству пять лет с хвостиком — по меркам реального мира, конечно, поскольку здесь понятие времени отсутствует. Пять лет назад Создатель призвал в этот бесхозный мир великую королеву Маргит, чтобы она навела порядок и правила здесь до прихода Эмобоя. А что будет дальше, знает только Королева — хранительница Великой книги.
      — А что, Книга и правда — комикс? — улыбнулся Эгор.
      — Да. Но это великий комикс предсказаний Создателя.
      — И что за порядок навела эта Маргит?
      — Когда Королева прибыла сюда со своей верной гвардией, Эмомир являлся взору безобразно многоцветным, наивным и неискушенным. Но вместе с добротой, наивностью и прочими невинными и слабыми тварями типа радости, умиления и вдохновения здесь разрослись и стали активно их поедать различные чудовища — грусть, презрение, отвращение, страх и стыд. Королеве удалось разогнать монстров и запереть их в темных подвалах.
      — В Эмомире есть диссиденты? — вклинился в разговор Тик-Так.
      — Скорее уж маньяки-убийцы, которые, хвала Создателю, сидят теперь за решеткой.
      — И чем вы их кормите? Эмо-кидами? — не унимался клоун.
      — Зачем эмо-кидами? Астеническими эмоциями, которые попадают к нам из реального мира. Их в нем так много, что проблем нет вовсе. Как известно, отрицательные, астенические эмоции тормозят все процессы в организме, вот чудовища и спят почти все время.
      — Ага, особенно сонными оказались эти два добряка, которые чуть не слопали меня на площади, — язвительно сказал Эгор.
      — Нет, это совсем не то. Эмомир безграничен. Эти монстры — пришельцы, появившиеся только вчера, и они реально страшнее всех, виданных доселе. Королевская гвардия с ними не справилась бы.
      — Банда ленивых алкоублюдков, — вставила свое слово Мания, которая вытащила из уха один наушник и прислушивалась к разговору.
      Кот бросил на нее неодобрительный взгляд.
      — Кстати, эти твари сожрали кучу невинных паззеров, — сказала кукла.
      — Шиздить эмо — это круто! — пропел Тик-Так и осекся, взлянув на остановившихся Кота и Манию. — Извините, вырвалось. Слава Эмобою, спасителю славных паззеров! — ерничал клоун.
      — И правда. Спасибо тебе, Эгор, от всех кукол эмо-кидов, — просто сказала Мания.
      Эгор смутился.
      Впереди показалось какое-то пустое пространство очередной площади, тускло освещенной розовыми фонарями.
      — А зачем вообще спасать этих кукол? — не унимался клоун. — Для них, по-моему, поуничтожаться — одно удовольствие! Вон какую они бойню устроили на площади. Ужас! А эта чертова кукла, которая себе сердце вырвала? Ведь помрет же, ДУРа.
      Мания обиделась.
      — Сам дурак. Нельзя ругать кого-то за искреннее проявление чувств. Кукла не помрет, куклы от этого не умирают. Они умирают, когда о них забывают. Подлатают ее, и будет она вечно страдать от неразделенной любви к Эмобою с полным на то основанием. Но в этом и есть смысл ее кукольного существования. Ясно? — Как божий свет. Все позеры — идиоты, что в Эмомире, что в Реале, — констатировал клоун.
      — Судя по безобразной драке — да, можно так сказать. Но только заваруха эта — всего лишь спектакль в честь Эгора, — сказала кукла.
      — Фига себе, хеппенинг с отрыванием конечностей, — присвистнул клоун.
      — Ну, может, ребята чуть перестарались, зато от души. Весело же получилось?
      — Да уж, — сказал Эгор. — У нас эмо-киды не такие веселые.
      — Так ведь это Эмомир, здесь все по-другому.
      — Если ты закончила, Мания, я продолжу свой рассказ, — вкрадчиво сказал Кот, злобно щурясь из-под очков. — Тем более что я тоже хотел поговорить про кукол эмо-кидов.
      — Без проблем. — Мания демонстративно вставила наушник обратно в ухо и затрясла головой в такт песне.
      — Итак, куклы эмо-киды, — с интонацией заправского лектора произнес Кот. — Мир стал розово-черным, и в нем, как тараканы, завелись позеры, или трупозеры, — куклы эмо-киды, как вам будет угодно.
      — Ближе к телу, — сказал клоун.
      Они уже почти подошли к странной площади с фонарями. Стало видно, что она чем-то заставлена, но очертания предметов были размытыми в рассеянном розовом свете.
      — Самые бессмысленные и вредные обитатели Эмомира, его позор и крест — позеры, эмо-киды. Не понимаю, почему Королева так благоволит к ним и всячески их культивирует. Эх, моя бы воля… — Кот вздохнул.
      — Чем же они так плохи? — спросил Эгор.
      — Пустые бесполезные кривляки, возвели в культ собственные чувства, собственно говоря, их у них не так и много: любовь и страдания. И устраивают из них постоянные спектакли. Для наших с Королевой целей вполне хватило бы трудолюбивых барбикенов, а еще эмо-киды считают, что созданы по образу и подобию Создателя.
      — Неплохо, — вставил клоун. — А ты небось считаешь, что Создатель — это Кот с большими усами? О, майн Кот!
      — Бред, — обиделся Кот. — Я просто не люблю трупозеров и бездельников. Счастья они приносят королевству с гулькин нос. А любви расходуют немерено.
      — Меня в наших эмо-кидах больше всего бесили их показушные суицидальные попытки. Вещь отвратительная и заразная. Пошкрябают запястья, заляпаются кровью и гордо выставляют фотки в Интернет: вот какие мы крутые. Бе-е… Гадость. В Эмомире тоже так? — спросил Эгор.
      — Ну у нас ни фоток, ни Интернета нет. Да и красоваться не перед кем. Но конечности свои целлулоидные эмо-куклы все равно периодически режут. Зачем? Спросите у Мании.
      Мания скривила рот.
      — Я все слышу, но объяснять ничего не буду. Все равно не поймете. Вы не знаете, что такое быть живой куклой…
      — Да все мы знаем, — вмешался клоун. — Вы просто беситесь с жиру, а вернее, от его отсутствия. Вам ужасно скучно — жизнь не оказывает вам достаточного сопротивления, вам не нужно выживать, бороться с голодом и холодом. Вот вы и придумываете себе искусственную опасность, бросаете вызов толпе. Но здесь, в Эмомире, вы сами толпа и поэтому полностью деградировали. В Реале девяносто процентов эмо — тусовщики, тринадцати-, шестнадцатилетние подростки, девочки, которым нравятся розовые тряпки и плюшевые мишки. Эмо-кор они не слушают, слишком страшно и громко. То ли дело смазливая музычка от милашек из «Tokio Hotel». А все эти резаные вены — ритуал выпендрежников. Взять бритву, пару раз чиркнуть по руке, заснять это и гордиться собой — гораздо проще, чем быть личностью и что-то создавать, сопротивляться лжи и пытаться изменить этот мир, пусть хотя бы проявлениями личных чувств.
      — Так, отлично! — не вытерпела Мания. — Все, что ты сейчас сказал, не имеет никакого отношения к Эмомиру. Это у вас в Реале происходит вся эта чушь. Это у вас эмо — субкультура, а у нас — это единственная культура. Мы здесь единственные разумные создания, не считая продажных отщепенцев барбикенов, этого говорящего животного, ну и Королевы, естественно. Для нас «паззер» — это звучит гордо! А вены мы режем, чтобы убедиться, что мы живые, чтобы не забыть, что есть другая боль, кроме душевного страдания.
      — Звездострадальцы! — буркнул клоун.
      — А хоть бы и так, — согласилась Мания. — В нашей жизни нет ничего важнее любви, мы ищем ее, верим, влюбляемся, любим. Теряем ее — страдаем, находим — радуемся.
      — А между делом демонстрируете друг другу нелепые эмо-наряды. Жертвы пубертатной моды, навязанной вам из другого мира. Где ваша внутренняя свобода? — не успокаивался Тик-Так.
      — Ты опять сбиваешься на реальный мир, клоун. Это у вас эмо-субкультура — разделение на два лагеря. Один считает, что эмо — это музыка с корнями в вашингтонском хардкоре и стиль жизни, наполненный искренними эмоциями. А второму наплевать на музыку, для него эмо — это мода, одежда и эпатаж. Ради моды эти вторые готовы зарабатывать анорексию и резать вены. У нас же все не так, мы — органичные эмо, мы сотканы из эмотронов, и в каждой нашей клетке звучит эмо-кор, мы — эмо-куклы, созданные для любви и страданий, и нам не нужна никакая философия. У нас свои проблемы. Мы не растем и не стареем, не рожаем детей, розово-черный мир вокруг нас не кормит, и мы полностью зависим от Реала, откуда мы черпаем и нашу любовь, и другие эмоции, которыми питаемся. В вашем мире любовь — это действие, процесс эфемерный и неуловимый, но счастья, как и страданий, она приносит людям гораздо больше, чем та, материализованная, которой здесь, в Эмомире, пользуемся мы. Вот в чем проблема. Понятно?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13