Как он выразился, необходимо решить главную проблему — определить субъект переговоров, и подчеркнул при этом, что субъект переговоров — это полностью политически независимая Литва. “Мы не хотим смотреть на СССР как на вражескую страну. Мы смотрим на нее как на дружеское государство”. Также он поставил перед нами вопрос: будут ли переговоры вестись отдельно с Литвой или сразу с тремя прибалтийскими республиками?
      Горбачевым и мной было высказано твердое мнение, что решения Верховного Совета Литвы от 11 марта являются антиконституционным актом. Что же касается переговоров с тремя прибалтийскими республиками одновременно, то это предложение абсолютно неприемлемо. В конце встречи определились, что этапы возможных переговоров — это консультации, обмен мнениями, выработка “пакета идей”.
      На этом и закончилась “дружеская беседа” с совсем не дружественными людьми.
      Делегацию для обсуждения с Литвой взаимных вопросов руководство СССР сформировало 9 июля 1990 года. Литовская же делегация была создана намного позднее, поэтому первая встреча состоялась только 2 октября. Было потеряно несколько месяцев. Как известно, все экономические ограничения, которые были введены в связи с действиями Верховного Совета Литовской ССР, немедленно были отменены в тот же день, когда руководством республики было объявлено о моратории.
      Советский Союз на октябрьских переговорах представлял член советской делегации, председатель Госплана СССР Ю. Маслюков. Первое заседание показало, что стороны занимают достаточно жесткие позиции. Это касалось и процедурных вопросов, терминологии, которая должна применяться, и даже языка, на котором будут вестись переговоры. В то же время делегация СССР твердо придерживалась решений третьего Съезда народных депутатов. Следовало четко обозначить перечень вопросов, подлежащих обсуждению, включая протокольные, организацию рабочих групп и т. д. На этой встрече определились с количеством рабочих групп — их должно быть девять.
      20 октября 1990 года состоялась вторая встреча делегаций СССР и Литвы. У меня сохранились публикации о ней, напечатанные в одной из центральных газет. Для того чтобы дважды не описывать весь ход этой встречи, я позволю себе полностью процитировать одну из публикаций. Она дает ответы на многие вопросы и выражает мою позицию как главы правительства Советского Союза и руководителя делегации:
      “Председатель Совета Министров СССР Н. И. Рыжков отвечает на вопросы журналистов.
      Хотя это была суббота, но почти полный рабочий день — с 11 до 18 часов 20 октября — длилась вторая консультативная встреча между делегациями Советского Союза и Литвы, возглавляемыми председателем Совета Министров СССР Н. И. Рыжковым и председателем Верховного Совета Литовской Республики В. Ландсбергисом. И сразу же после завершения встречи глава правительства СССР провел пресс-конференцию, на которой рассказал о некоторых результатах переговоров.
      Да, по сути дела это были настоящие переговоры, хотя литовская сторона предпочитает называть их консультациями. Видимо, новым руководителям республики очень хочется соблюсти форму, в том числе действовать по международному протоколу как Высоким Договаривающимся Сторонам. Второй же стороне — руководителям правительства СССР, как показали ответы Н. И. Рыжкова на вопросы журналистов, важнее практические результаты.
      Они уже есть. В частности, решен один из спорных до сегодняшнего дня вопросов: участники Великой Отечественной войны, проживающие в Литве, будут иметь те же льготы, что и все жители Советского Союза. Литовская делегация гарантировала это.
      Зато не найдено пока приемлемого решения по другому, более серьёзному вопросу — о призыве граждан Литвы в Вооружённые силы СССР. Литовская сторона предложила, чтобы начиная уже с нынешнего осеннего призыва на территории республики по сути дела действовал принцип добровольности в отношении воинской службы — без применения каких-то мер к юношам, отказывающимся служить в армии. Ответ союзного правительства: Литовская Республика входит в Советский Союз, в котором есть Конституция и Закон о всеобщей воинской обязанности. Правительство СССР, по словам Н. И. Рыжкова, могло бы пойти навстречу: рассмотреть, допустим, вопрос, чтобы часть юношей, призванных в Литве, проходили службу в своей республике. Но самое главное — не нарушать основы.
      Переговоры по этому вопросу будут продолжены.
      Весьма подробно рассматривались проблемы экономических взаимоотношений Союза и Литвы в 1991 году. По мнению Н. И. Рыжкова, руководством Литвы ведётся много разговоров о том, что экономическое положение республики в будущем году очень их тревожит. Но практически ничего не делается для решения проблем. На этот раз Литва была предупреждена: или она остаётся в составе народно-хозяйственного комплекса СССР — тогда нужно решать вопросы в Госплане СССР, других центральных экономических ведомствах. Или же пусть скажет о своём неучастии и решает свои проблемы самостоятельно.
      Как сообщил Н. И. Рыжков, литовская сторона высказала было намерение обойтись лишь “горизонтальными связями” с 12 союзными республиками (без Прибалтики) и вести всю экономику на прямых договорах. Но она же задала вопрос: будет ли правительство СССР гарантом этих прямых связей? В чём получила отказ. Итог: в ближайшие дни представители Литвы приедут в Москву для согласования всех вопросов экономических связей республики с СССР.
      Но всё это вопросы сегодняшнего дня, не решающие главного: как будут развиваться взаимоотношения СССР с Литовской Республикой? По словам Н. И. Рыжкова, есть примерно около десяти принципиальных вопросов, требующих согласования интересов. В их числе — собственность, границы, права и свободы граждан. Поэтому правительство СССР заинтересовано в скорейшем начале полнокровных переговоров. Но у Москвы складывается впечатление, что если раньше Вильнюс очень торопился, то теперь литовская сторона под всяческими предлогами оттягивает переговоры.
      Тем не менее на нынешней встрече стороны пришли к соглашению: официальные переговоры между Литвой и СССР начнутся в третьей декаде ноября.
      Сторонам предстоит еще, правда, согласовать протокол, и здесь тоже могут возникнуть сложности. В частности, Москва настаивает на том, чтобы на переговорах в качестве наблюдателей, без права голоса, присутствовали представители различных групп населения Литвы — общественных движений и национальных меньшинств, трудовых коллективов государственных предприятий. Официальный же Вильнюс категорически против.
      “Нам непонятно, почему литовская сторона занимает такую жесткую позицию, — сказал Н. И. Рыжков. — Почему в качестве наблюдателей не могут присутствовать три-четыре человека? Они не имели бы права решающего голоса, но по крайней мере слышали бы, о чем говорится, и могли высказать свои соображения. И уже дело официальных делегаций, принимать или не принимать эти предложения”.
      Как сообщили журналистам, правительство СССР считает такую жесткую позицию Литвы недемократичной и неприемлемой.
      Отвечая на вопросы журналистов, глава союзного правительства отметил, что, по его мнению, принятые парламентом страны Основные направления по стабилизации народного хозяйства и переходу к рыночной экономике, возможно, станут фактором, укрепляющим связь республик, входящих в Союз. Жизнь показала, что политические амбиции заканчиваются там, где приходится сталкиваться с реальными экономическими проблемами. А народное хозяйство союзных республик так интегрировано, что по отдельности не выжить никому. Принципы, заложенные в Основных направлениях, приемлемы для всех республик, в том числе и для Литвы.
      Но, комментируя сообщение о том, что Литва собирается вводить свои собственные деньги, Н. И. Рыжков сказал: “В таком случае для экономики Литвы не будет единого экономического пространства с нашей страной. Если они введут свою денежную единицу, то они должны будут переходить на совершенно иные отношения с другими республиками и СССР в целом”.
      Председатель Совета Министров СССР подчеркнул, что в нынешней ситуации и Литве, и другим республикам, и всему Советскому Союзу нужна хотя бы некоторая стабилизация, хотя бы некоторая передышка, чтобы перестроить экономику и начать реальный переход к рынку”.
      После того как информация о проведенных переговорах была передана по радио и телевидению и опубликована в газетах, в Кремль стало поступать много писем с благодарностью за мою позицию в этом сложнейшем вопросе, а также предложений, как руководству страны следует вести себя с этими “сепаратистами”. Не имея возможности опубликовать все письма, приведу только одно:
      “Уважаемый Николай Иванович, жители Швенчёнского района (русские, поляки, белорусы, прогрессивная часть литовцев и других национальностей) глубоко тронуты Вашим вниманием и заботой о них, заботой о сохранении Союза ССР.
      Они с большим вниманием и одобрением встретили Вашу беседу с группой советских журналистов по итогам второй консультативной встречи делегаций СССР и Литвы и приветствуют твердую позицию, занятую Вами на данных переговорах.
      Вам сердечно благодарны участники Великой Отечественной войны и партизанского движения, что Вы в трудное время не забыли их и потребовали от делегации Литвы, чтобы участники войны, проживающие в Литве, получили все положенные льготы в соответствии с союзным законодательством.
      Жители района горячо поддерживают Ваше требование, чтобы в состав литовской делегации были включены наблюдатели от различных групп населения Литвы.
      Горячо одобряем и ясную позицию советской делегации в вопросе о призыве юношей из Литвы в Советскую Армию. Четкая позиция по данному вопросу поможет юношам не запятнать свою честь и достоинство.
      Ваше мнение о том, что литовское руководство действительно не стремится к официальным переговорам, оправданно. Оно ждет развала Союза. Действительно и то, что руководство республики не думает о развитии экономики, улучшении жизни своего народа, а занято штампованием бесконечного количества законов, направленных на захват власти кучкой авантюристов, на ущемление прав и свобод народов Литвы.
      Печатание литовских денег за рубежом — это реальность. Об этом заявил в интервью корреспонденту еженедельника “Гимтасис краштас”, N 42, председатель правления Литовского банка Вилюс Бальдишис. Он сказал: “Да, работа идет. Однако я не могу об этом конкретно сказать. Это коммерческая и государственная тайна. То же самое и относительно “когда” и “как” (намечено заменить рубли литами). Своя концепция, разумеется, есть, но решать будет Верховный Совет, будет принят закон”.
      Отрезвление идет у литовского народа, но не в руководстве Верховного Совета, правительства Литовской Республики, реорганизованной КПЛ и других политических партий Литвы.
      Уважаемый Николай Иванович, мы желаем Вам крепкого здоровья, успехов в защите интересов Союза, прав и свобод граждан Литовской ССР на переговорах СССР — Литовской ССР.
      По поручению Швенчёнского районного гражданского комитета Литовской ССР И. Лавренов”.
      И в заключение темы. Тягостные ощущения остались от этих встреч, особенно от бесед с главой делегации В. Ландсбергисом. Не понимающий азов экономики, государственного устройства, начиненный стереотипными фразами, он производил гнетущее впечатление. Сидя напротив него, я задавался вопросом: что же выдвинуло этого человек в лидеры нации? Чего ждет она от него и как будет относиться к нему, когда пройдет националистический угар?
 
      4. “Кровавое воскресенье”
 
      В январе 1991 года произошли события у телебашни в Вильнюсе, которые вывели проблемы Литвы и других стран Прибалтики на совершенно новый виток.
      Трагедия случилась, когда я лежал в больнице. В конце декабря 1990 года, во время работы четвертого Съезда народных депутатов СССР, я попал в ЦКБ с сердечным приступом. Сердце не выдержало двухлетней оголтелой травли. Сейчас трудно представить себе, чтобы нормальные люди расправлялись с руководителями страны подобными садистскими методами. Но те люди рвались к власти, и все способы были пригодны для них. За неделю до своей болезни я в последний раз выступил на пленарном заседании съезда. Долго готовился я к этому выступлению: анализировал годы перестройки, плюсы и минусы этого периода, свою роль как главы правительства. Старался быть честным в своих выводах и оценках. Я прекрасно знал, что это мое последнее выступление как председателя Совета Министров Советского Союза. Практически это было мое завещание для будущих поколений, которые когда-нибудь с холодной головой изучат то время и дадут ему объективную оценку.
      12 января, в субботу вечером, в больничной палате появился М. Горбачев. Он приехал ко мне с неприятной миссией: ему необходимо было получить мое личное согласие на уход с поста председателя Совета Министров СССР. Для меня это не было неожиданностью, так как еще в начале декабря 1990 года я сообщил ему, что после съезда уйду в отставку. Я не мог согласиться с политикой реформирования экономики страны и разрушения СССР. Сейчас же, в больничной палате, я снова подтвердил Горбачеву, что ухожу в отставку, как и было заявлено ему больше месяца назад.
      В то же время у меня были две просьбы: первая — сдать полномочия не сейчас, а примерно через десять дней, когда меня выпишут из больницы. К тому времени у меня уже была надежда, что я выберусь оттуда, поборов болезнь. Я наивно полагал, что президенту будет неудобно освобождать от обязанностей человека, находящегося в больнице, да я вроде бы и не заслужил, чтобы со мной обращались таким бесцеремонным образом. Вторая просьба заключалась в возможности после выздоровления предоставить мне работу — разумеется, вне правительства, — чтобы я не сидел дома без дела. Горбачев обещал решить эти проблемы. На том и расстались.
      Днем в понедельник, 14 января, медицинские сестры проговорились — а до этого я был лишен какой-либо информации, — что главой правительства страны назначен В. Павлов, министр финансов в моем правительстве. Вот так Михаил Сергеевич выполнил мою первую просьбу. Так же получилось и со второй. Никакого предложения о новой работе я не получил, поэтому вынужден был впоследствии искать ее и нашел у своего бывшего заместителя.
      Так что даты 12 и 14 января для меня особые. Между ними произошли события, которые дали окончательный толчок к выходу из состава СССР Литвы, да и других союзных республик.
      О событиях в Вильнюсском телецентре написано много книг, исследований, все действия проанализированы по минутам. Но при просмотре многочисленных публикаций у меня складывается впечатление, что ни одна из действующих сторон не говорит настоящей правды. История событий должна ответить на вопрос: кому это было нужно? На мой взгляд, это было нужно Ландсбергису и Горбачеву, а также третьей стороне — политикам Запада и их спецслужбам.
      В чем выражался интерес литовского руководства? В начале января 1991 года для обеспечения выполнения Указа президента СССР для оказания помощи военным комиссариатам в призыве молодежи на действительную военную службу в Литовскую ССР прибыли дополнительные воинские формирования. Используя это, руководство республики через печать, радио и телевидение стало нагнетать обстановку истерии и психоза среди жителей республики, призывая население к отказу от гражданства СССР, организованному неповиновению и вооруженному сопротивлению силам правопорядка, так как якобы готовится “военное нападение со стороны Советского Союза на независимое Литовское государство”.
      Выступая 7 января 1991 года по республиканскому телевидению, председатель Верховного Совета Литовской Республики назвал ввод в Литву дополнительных воинских формирований попыткой “спровоцировать столкновения, ошеломить, запугать, ввести военное управление и диктатуру”.
      Принятое правительством Литовской Республики 8 января 1991 года постановление о многократном, в 4-6 раз, повышении розничных цен на продукты питания и промышленные товары вызвало у трудящихся республики естественное возмущение и создало еще большую напряженность в обществе.
      Начались многотысячные митинги, демонстрации протеста и забастовки, на которых трудящиеся Вильнюса, Снечкуса, Каунаса и других городов требовали отставки правительства К. Прунскене, самороспуска Верховного Совета. Выдвигались также требования о введении в республике президентского правления, подписания Союзного договора и восстановления действия Конституций СССР и Литовской ССР.
      С 8 января В. Ландсбергис неоднократно обращался по республиканскому радио и телевидению к жителям республики, заявляя, в частности, что “над нами завис меч, который может опуститься в любой день, в любой час”, и призывая литовцев к оказанию поддержки.
      По указанию правительства республики сотрудниками департамента по охране края, вооруженными боевиками “Саюдиса” и “Лиги свободы Литвы” мирные митинги и демонстрации трудящихся пресекались силой, а их представители и делегаты избивались.
      Так, 8 января на митинг, проходивший у здания парламента, собралось до 30 тысяч мирно настроенных трудящихся предприятий Вильнюса, на плакатах которых были начертаны требования немедленно вернуть продовольственные цены на прежний уровень, отставки правительства, роспуска Верховного Совета Литовской ССР, принявшего незаконные сепаратистские юридические акты. Охрана, сняв входную дверь с петель (чтобы не мешала, поскольку с внешней стороны ее закрывали пикетчики — это хорошо было видно на кадрах видеосъемки), начала поливать собравшихся холодной водой.
      В течение 9-12 января у здания парламента также происходили стычки между приверженцами СССР и лицами, поддерживавшими В. Ландсбергиса. Подходы к зданию литовского парламента блокировались охраной сторонников “Саюдиса”.
      Обращение Горбачёва от 10 января парламентом Литвы было отвергнуто и названо ультиматумом, так как президент СССР обратился якобы “к несуществующей Литовской ССР, и Литовская Республика отвергает все его обвинения”. По призыву В. Ландсбергиса в Вильнюс со всех концов республики в организованном порядке продолжали прибывать вооруженные сторонники “Саюдиса” и “Лиги свободы Литвы”.
      В ответ на эти действия трудовые коллективы объявили политическую забастовку. К концу рабочего дня 10 января в Вильнюсе бастовали 22 предприятия. Утром 11 января колонны трудящихся направились к зданию Верховного Совета на митинг протеста. Подразделения полиции, отряды департамента охраны края и боевики “Саюдиса” и “Лиги свободы Литвы” попытались блокировать митинг. Возникла реальная угроза столкновений. Созданные в этот же день на крупных предприятиях и в Вильнюсском железнодорожном депо стачечные комитеты обратились в Министерство внутренних дел СССР с просьбой обеспечить безопасность населения и не допустить эксцессов. 11 января подразделениями внутренних войск МВД и Вооруженных сил страны были взяты под охрану здания Дома печати и ДОСААФ.
      По предложению Ландсбергиса Верховный Совет Литвы принял ряд провокационных обращений и заявлений, в которых призывал население, всех своих сторонников как можно быстрее съезжаться в Вильнюс для защиты правительственных зданий. 12 января парламент республики принял постановление “О мерах по охране Литовской Республики”. Этим постановлением подразделениям внутренних дел и охраны края было предписано “оказывать сопротивление любому нападающему в случае нападения на важнейшие государственные объекты”. Заместитель председателя Верховного совета республики Мотека заявил, что Литва находится в состоянии войны с Советским Союзом, и призвал сограждан к активной защите республики.
      В этой крайне сложной ситуации республиканское радио и телевидение резко усилили нагнетание напряженности, круглосуточно продолжая призывать к вооруженному сопротивлению силам охраны правопорядка и общественной безопасности, к вооруженной борьбе с “оккупантами, русскими захватчиками”. Руководство “Саюдиса” публично требовало “людской крови на алтарь свободы нации!”.
      В адрес военнослужащих, членов их семей, инакомыслящих и некоренной части населения республики раздавались угрозы, распространялись клеветнические измышления антисоветского и антиармейского содержания.
      По призыву руководства Литовской Республики к зданиям телецентра и Телерадиокомитета срочно перебрасывались вооруженные сотрудники департамента охраны края, боевики “Саюдиса” и “Лиги свободы Литвы”, а также их сторонники, в основном из числа молодежи.
      В течение 10-13 января был организован централизованный бесплатный подвоз автобусами, загруженными бесплатным питанием и горячительными напитками, населения из городов республики к “стратегическим объектам” Вильнюса. Среди пассажиров было немало детей из детдомов и учащихся районных школ.
      Вооруженная охрана внутри зданий тоже была усилена, вокруг зданий стали создаваться заграждения из грузового автотранспорта, которым перекрывались и блокировались пути подхода к ним.
      Вечером 12 января так называемый Комитет национального спасения Литвы обратился посредством листовки к Верховному Совету Литовской ССР, Совету министров республики, работникам республиканского радио и телевидения с предложением о прекращении передач, “провоцирующих братоубийственное столкновение”. Это обращение принято не было, а принесшие петицию члены организации “Единство” подверглись жестокому избиению, часть из них была интернирована боевиками “Саюдиса”. Такой демарш литовских национал-сепаратистов вызвал гнев и возмущение рабочих и дружинников, возвратившихся к половине второго ночи 13 января в здание Вильнюсского горкома Компартии Литвы. Оттуда они отправились к телебашне, где вооружённые сепаратисты возбуждали толпу.
      В создавшихся условиях командованием внутренних войск МВД СССР и Вильнюсского гарнизона с целью обеспечения общественной безопасности и правопорядка, предотвращения массовых столкновений, а также для прекращения телерадиопередач, подстрекающих население к кровопролитию, были приняты соответствующие меры.
      Из войсковых подразделений были укомплектованы две группы. В состав каждой из них входило 190 военнослужащих, 14 бронетранспортеров и около 50 дружинников.
      Ход дальнейших событий известен, в том числе из материалов Генеральной прокуратуры СССР. Анализируя действия литовских властей в последние дни перед январской трагедией, можно еще раз сделать вывод, что подобный кровавый сценарий был им крайне нужен, так как протестное движение в республике набирало силу и Ландсбергис со своими националистическими силами мог остаться без поддержки. Надо было любыми средствами спасать себя, и они выбрали кровавый путь. Одновременно им было необходимо показать в неприглядном свете нашу страну, где силой подавляют демократию. Вот в этом, на мой взгляд, и заключался интерес литовского руководства в развитии этих трагических событий.
      Вторым лицом, которому нужна была силовая операция, являлся Горбачев. Начиная с лета 1989 года — особенно это стало очевидным после прихода к власти в России Б. Ельцина — власть президента СССР уходила, как песок сквозь пальцы. Начались хаотические метания Горбачева: то он просит дополнительные полномочия у Верховного Совета СССР, то постоянно выступает по поводу и без повода, то вводит институт Президентского совета, то через восемь месяцев устраняет его. Остряки зубоскалили: Президентский совет оказался недоношенным. В конце 1990 года Горбачев ликвидировал Совет Министров СССР как главный распорядительный и исполнительный государственный орган, учредив вместо него Кабинет министров СССР, то есть аппарат при президенте, а также ввел пост вице-президента.
      Страна реально теряла управление, а после 11 марта 1990 года Литва практически уже не подчинялась Центру. Учитывая, что ситуация в этой республике вышла из-под контроля и политические увещевания ничего не дают, необходимо было введение прямого президентского правления на этой территории. Я убежден, что Верховный Совет СССР дал бы согласие на это. Видя опасное положение, создавшееся в государстве, депутаты без какого-либо сопротивления удовлетворяли любые предложения Горбачева. Но в таком случае он должен был нести полную ответственность за состояние дел в Литве, а он этого не хотел. В острых ситуациях, как это было, например, в Тбилиси, Горбачев старался оставаться в стороне.
      Предложения о введении прямого президентского правления поступали как из Москвы, так и из Литвы. Так, доктор юридических наук, профессор И. Кучеров свидетельствует: “Я открою одну тайну, о которой знали до сих пор немногие. За три дня до “кровавого воскресенья” в Вильнюсе, 10 января 1990 года, делегация конгресса демократических сил Литвы, в состав которой входил и я, прибыла в Москву для встречи с Горбачевым, которую он сам назначил. Так как к намеченному часу мы опоздали, нас по поручению Горбачева принимал Р. Нишанов. Мы приехали с одной просьбой: временно ввести в Литве президентское правление. Это, по нашему убеждению, привело бы к прямому диалогу между Горбачевым и Ландсбергисом, страсти противоборствующих сторон улеглись бы и катастрофически нараставшая угроза кровопролития была бы отведена от людей. Р. Нишанов сказал, что президент знает об обстановке в Литве и, безусловно, примет меры. Далее он сообщил, что по поручению Горбачева подготовлен текст Указа о введении прямого президентского правления.
      Но Горбачев не подписал Указ. А Ландсбергис, окруженный нахлынувшими из США и Германии “советниками”, а если точнее — профессиональными разведчиками, через средства массовой информации до предела накалил обстановку. Саюдисты жаждали крови. И кровь, как известно, пролилась.
      10 января 1991 года, за три дня до трагических событий, Горбачев подписывает обращение к Верховному Совету Литовской ССР. Говоря о том, что ситуация, по существу, заходит в тупик, он делает упор на то, что в союзные органы поступают многотысячные обращения о принятии мер по восстановлению конституционного порядка в республике, о введении президентского правления. И снова уговоры, увещевания и предупреждения, что власти Литвы должны понимать всю полноту своей ответственности перед народами республики.
      12 января состоялось заседание Совета Федерации под председательством М. Горбачева. Был рассмотрен вопрос об обстановке в Литовской ССР. Подчеркивалось, что крайне важно действовать политическими методами. Было принято предложение президента о направлении в республику представителей Совета Федерации для уточнения сложившейся ситуации и выработки предложений по подготовке необходимых мер.
 
      После вильнюсских событий, 14 января, в перерыве между заседаниями Верховного Совета СССР, на встрече с журналистами Горбачев объявил свою политику последних месяцев в отношении Литвы. Он подчеркнул, что всегда стремился политическими методами вернуть процессы в конституционное русло, несмотря на то, что на него оказывалось огромное давление, в том числе и в Верховном Совете СССР. Также он сообщил, что не хочет вводить президентское правление, а решил ограничиться хоть и строгим, но всего лишь предупреждением Верховному Совету Литвы. Далее цитата из его речи перед журналистами: “Я узнал о случившемся рано утром. Сообщение о трагедии всех застало врасплох”.
      17 января, в четверг, в центральных газетах было опубликовано Заявление Политбюро ЦК КПСС в связи с событиями в Литовской ССР, в котором давалась оценка обращению Горбачева непосредственно в Верховный Совет Литвы. В заявлении также говорилось, что вместо того, чтобы способствовать проведению конструктивного диалога, по республиканскому радио и телевидению постоянно нагнеталась обстановка, делались заявления о том, что Литва находится в состоянии войны с СССР, а советские Вооруженные силы должны рассматриваться как оккупационные. В заключении Заявления Политбюро — снова призывы к политическим методам решения проблемы, проявлению взвешенности при оценке происходящего в республике и т. д.
      18 января, в пятницу, газета “Правда” посвятила почти всю первую страницу событиям в Персидском заливе, где западными странами во главе с США были нанесены удары по объектам в Ираке. Литве была уделена небольшая заметка в углу газеты. Таким образом, Ирак был более чувствительной точкой, нежели свои внутренние, криком кричащие проблемы. На этой же первой странице газеты “Правда” был помещен весьма “злободневный” для тех дней материал — “Кошечка Мими и собачка Жужу”.
      Мной в хронологической последовательности показаны решения, принимаемые в Москве, а также отношение Горбачева к происходящему в Литве 13 января: бросается в глаза, что он постоянно уходит от этих событий. Говорит о чем угодно, и складывается ощущение, что он сторонний наблюдатель, который на все смотрит издалека. Зная существовавшие тогда правила в руководстве страны, я абсолютно убежден, что подобное не могло произойти без ведома президента страны. При подготовке этого материала я прочитал много статей и интервью о тех событиях. И те, кто защищал конституционный строй в Литве, и те, кто всячески и рьяно разрушал его, в один голос утверждают, что Горбачев обо всем знал, а некоторые уверяют, что даже был в сговоре с сепаратистами. Трудно поверить в такое, но эта информация настойчиво циркулирует.
      Создавшееся в Прибалтике положение было использовано Западом, его спецслужбами. Западные страны, и больше всех США, весь послевоенный период, особенно в годы “холодной войны”, находили различные причины для давления на СССР. Это была и борьба за “права человека”, и борьба за “демократию”, и борьба с “тоталитарными режимами”. Трудно даже перечесть все их действия в отношении нашего государства.
      Прибалтика стала разменной монетой в большой геополитической игре Запада. Соединенные Штаты Америки всегда использовали прибалтийскую карту в своей политической колоде. Полагаю, что многие американские политики вряд ли даже имеют представление, где находятся эти бывшие республики Советского Союза, и тем не менее для них это было политическое дежурное блюдо, которое они постоянно использовали в определенных целях. Поэтому, когда со второй половины 1980-х годов стали формироваться националистические движения, иностранные спецслужбы немедленно подключились к “работе”. Они развили бурную, лихорадочную деятельность в Литве.
      Достоверно известно, что именно западные спецслужбы руководили всеми действиями Ландсбергиса. Надо отдать им должное, это была отлично продуманная и проведенная операция по переключению общественного возмущения экономической политикой нового литовского руководства, о чем я говорил выше, на протест против Москвы. Стрелку внутренних экономических проблем успешно перевели на Центр, да еще и в националистическом русле.