Глава 17

– Он только и скажет тебе, что я здоров, и ты будешь выглядеть, как перестраховщица, – ворчал Майкл. – Что бы тебе не выбросить меня у школы?

– Может, ты не заметил, – ледяным тоном отозвалась Катарина, – но мы едем в противоположном направлении. А что касается перестраховщицы... Учитывая историю твоей болезни, я полагаю, то, с каким трудом ты дышал вчера ночью, – вполне законный повод для беспокойства. И поскольку доктор Джеймсон в этом со мной согласен, все дискуссии отменяются.

Этот спор продолжался с самого завтрака, когда Роб Силвер, проведший остаток ночи на диване Сандквистов, дозвонился Стивену Джеймсону, а потом передал трубку Катарине. Майкл молча слушал, как они договариваются о встрече, думая про себя: вдруг кто-то в поместье Йошихары видел его ночью и теперь опознает. В конце концов, что-то же навело их на мысль, что он в расщелине, кто-то ведь послал людей на поиск.

Что, если у них есть его фотографии?

Там могли быть специальные камеры, ночного видения.

Но, будь у них фотографии, разве они не позвонили б в полицию?

Хотя он сделал, что мог, чтоб отговорить мать от этого визита, и знал, что играет с огнем, Майкл все-таки решил попробовать еще раз.

– А вон остановка школьного автобуса, – он показал на желтый знак в ста ярдах ниже по дороге. – Если ты меня высадишь...

– Я не собираюсь тебя высаживать и мне надоел этот разговор, – отрезала Катарина.

Майкл, глядя, как мелькает за окном остановка, почувствовал окончательный приговор в голосе матери, сдался и протянул руку, чтобы включить радио. Диктор как раз заканчивал с отчетом мэра о состоянии экономики острова, и Майкл было собрался переключить станцию, как началось новое сообщение, и тон диктора помрачнел.

– Два местных жителя погибли на Мауи прошлой ночью во время планового выжига посадок сахарного тростника. Их тела обнаружены утром в поле, расположенном вдоль шоссе на Халеакала. Имена сообщены только родственникам. Стало известно еще об одном происшествии, не имеющем отношения к этой трагедии. Жительница Макавао сообщила в полицию об исчезновении своего сына. Вчера, около девяти часов вечера, Джефф Кина вышел из дому, и полиция подтверждает, что его в числе трех других ребят допрашивали в связи со смертью Киоки Сантойя, чье тело было обнаружено вчера утром. Хотя свидетельств, связывающих исчезновение Джеффа Кины со смертью Киоки Сантойя, не имеется, полиция не исключает возможности, что эти два инцидента как-то между собой связаны. Всех, кто видел Джеффа Кину, чей рост, по описанию, достигает шести футов двух дюймов, а вес – 225 фунтов, просят немедленно сообщить об этом в Управление полиции Мауи. Что касается других новостей...

Но Майкл больше не слушал.

Что происходит? Пропал Джефф? Он покосился на мать. Может, рассказать ей и про Киоки, и про Джеффа? Что они были с ним вместе позапрошлой ночью?

Но тогда придется рассказать ей все без утайки. И когда она узнает, что он не только нырял ночью, но и взломал магазин...

Нет, Джош знал, где ключ, и ничего они не взламывали...

Большая разница!

Он все еще раздумывал, что же сказать матери о Киоки и Джеффе и стоит ли рассказывать вообще, когда заметил, как распахнулись ворота поместья Йошихары. Но ведь мать не нажимала кнопки пульта и вообще никаких кнопок.

– А где же дистанционное управление? – спросил он, замерев от предчувствия.

– Его нет. Машина снабжена каким-то устройством, сообщающимся с воротами.

– Шутишь! – выдохнул Майкл, шаря глазами в поисках телекамер, которые, он теперь был уверен, наблюдали за порядком на территории. – Значит, оно знает, кто ты, а? – он старался не выдать волнения. – Или у них тут везде камеры?

Катарина озадаченно посмотрела на него уголком глаза.

– Не думаю, чтоб была нужда в камерах, – сказала она. Тем не менее, когда они с Майклом вошли в холл того здания, где вчера были с Робом, она, почти помимо своей воли, шмыгнула взглядом по углам, где обычно устанавливает камеры слежения.

Там они и были.

Ну и почему нет, подумала она, учитывая ценность коллекции произведений искусства, размещенной в холле? Там было с полдюжины скульптур, по стенам стояли витрины с бесценным фарфором, и полотно на стене за спиной охранника, похоже, принадлежало кисти Вламинка. Сам охранник – тот самый, что дежурил вчера, когда они с Робом пошли поработать с компьютером, поднял на нее глаза и, узнав, улыбнулся.

– Доброе утро, доктор Сандквист. Доктор Джеймсон у себя в офисе. – Он указал в направлении, противоположном тому крылу, где размещались комнаты Роба. – Третья дверь направо.

За дверью оказалась просторная приемная, а в ней – красивая женщина лет тридцати.

– Я Джейд Куин, – встала она из-за стола, протянув Катарине руку, – секретарша и на все руки помощница Стива Джеймсона. Потом с улыбкой повернулась к Майклу. – А ты, надо думать, Майкл? Должна сказать, на вид ты вполне здоров.

– А я что говорю, – пробурчал матери Майкл. – Может, уйдем? Если поторопиться, успею ко второму уроку.

– Не так быстро, – охладила его Катарина. – Доктор Джеймсон уже здесь?

– Он в здании, но еще не здесь, – с извиняющейся улыбкой сказала секретарша, вышла из-за стола и распахнула внутреннюю дверь. – Устраивайтесь поудобнее. Доктор прибудет через минуту.

Катарина и Майкл оказались в помещении, разительно отличающемся от обычной врачебной приемной. Стены этого уютного кабинета были в панелях из дерева коа, а застекленная наружная стена выходила на элегантный сад камней, где гравий был уложен безупречно волнистыми линиями, а камням, на первый взгляд совершенно естественным, искусно были приданы абстрактные формы, одновременно и привлекающие, и ласкающие глаз. Только собрались Катарина с Майклом устроиться в глубоких кожаных креслах, как дверь в приемную распахнулась и вошел доктор Джеймсон.

– Доктор Сандквист, – проговорил он, тепло пожимая руку Катарины. – Очень рад нашей встрече. Простите, что опоздал – пришлось закончить кое-что в лаборатории этажом ниже. А ты, видимо, Майкл, – сказал он, отпуская руку Катарины, чтобы приветствовать Майкла. – Стив Джеймсон.

– Здрасьте, – Майкл торопливо пожал протянутую ему руку. – Послушайте, мне очень жаль, что мама вам позвонила...

– Давай-ка лучше я сам буду решать, правильно ли она поступила, – перебил его Джеймсон и указал подбородком на дверь в стене со встроенными книжными полками. – Ты сейчас пойдешь туда, снимешь рубашку, а потом посмотрим. – Когда Майкл ушел, он жестом пригласил Катарину в одно из кресел, стоявших перед его письменным столом, бросил что-то вроде пластиковой карточки в верхний ящик тумбы и уселся напротив.

– Не расскажете ли, что произошло вчера ночью?

Пока Катарина как могла лаконично излагала свою повесть, Джеймсон сделал несколько пометок в блокноте. Потом она ждала, а доктор осматривал Майкла. Через полчаса с этим было покончено, врач опустился в кресло за письменным столом и подождал, пока Майкл, на ходу застегивая рубашку, не усядется напротив Катарины.

– Что ж, я осмотрел и простучал все, что можно и прослушал буквально каждый дюйм обоих легких. Джейд сделала серию рентгеновских снимков, через несколько минут они будут готовы. Анализы крови и мочи будут несколько позже, но сразу могу сказать: если не произойдет чего-нибудь непредвиденного, оснований для беспокойства не вижу.

– Но прошлой ночью...

– Ему приснился дурной сон, а во сне люди издают и не такие звуки, – перебил доктор Джеймсон. Тут дверь в смотровую распахнулась и появилась Джейд Куин с простыней рентгенограммы в руках, которую она поместила на встроенный в стену экран с подсветкой. – Ну что, взглянем?

С точки зрения Катарины, внутренности Майкла на этом снимке выглядели точно так же, как на том, что они в последний раз делали в Нью-Йорке.

– С учетом того, что у него была астма, легкие в очень хорошем состоянии, – заметил доктор Джеймсон. – И объем их, хотя и не такой, как хотелось бы, тоже не внушает опасений. Короче говоря, могу констатировать, что мальчик вполне здоров.

Катарина перевела дух.

– Значит, я могу ехать в школу? – спросил Майкл.

– Насколько это зависит от меня – да.

– И мама может перестать волноваться из-за меня днем и ночью?

– Ну, я всего лишь врач, – улыбнулся Джеймсон. – Есть вещи, которые мне неподвластны.

Катарина поднялась с кресла.

– Наверно, я и вправду перестраховываюсь, – сказала она, протягивая Джеймсону руку, – но огромное вам спасибо, что взглянули на Майкла.

Джеймсон отмахнулся от благодарности.

– Рад служить. И прошу вас, звоните в любое время.

Он проводил их до двери, кивнул на прощанье, вернулся к столу и снял телефонную трубку.

– Я осмотрел мальчика, – сказал он, дождавшись ответа. – Похоже, что он тоже подвергся воздействию проекта.

– Но как это могло быть? – гневно спросил Такео Йошихара.

– Представления не имею. Безопасность не в моем ведении. Бесспорно одно: это каким-то образом произошло.

Йошихара долгое время не отвечал. Потом произнес:

– Предпринимать пока ничего не будем. Держать его под наблюдением, так же, как других. Мы слишком близки к цели, чтобы рисковать. Если понадобится, ликвидируем.

Глава 18

– Ты правда хорошо себя чувствуешь? – не отставала Катарина, въезжая на школьную стоянку. Несмотря на заверения доктора, ей никак не удавалось поверить, что ужасные вчерашние хрипы – следствие всего лишь плохого сна.

– Да, мам, – в четвертый раз с тех пор, как они выехали из поместья, сказал Майкл, схватил с заднего сиденья сумку с книгами, выскочил из машины, хлопнул дверью, снова ее открыл и всунулся внутрь. – Слушай, ма, мне правда очень жаль, что так вышло. Я и не думал тебя пугать. Больше – никогда. Но и ты должна перестать волноваться из-за меня днем и ночью. Я и вправду здоров.

Катарина вздохнула и потянулась. Все тело болело так, словно она весь день горбатилась над скелетом, а ей, между тем, предстоял целый рабочий день.

– Постараюсь, – кивнула она, и прежде, чем успела что-нибудь добавить, Майкл взглянул на часы, махнул ей, повернулся и побежал к школе. Она смотрела ему вслед, не в силах стряхнуть с себя ощущение, что он, несмотря на все его уверения, что-то недоговаривает, скрывает. Но собравшись уже тронуться со стоянки, подумала: может, дело совсем не в Майкле?

Может, все дело во мне самой?

Поспать прошлой ночью удалось с час, от силы с два, и она чувствовала себя невыносимо усталой. А впереди целый рабочий день. Нужно перенести скелет из ущелья в помещение, где работает Роб. От мысли о том, что весь день придется провести внаклон над костями, осторожно вынимая их из мелкой могилы, ей стало совсем тошно. Тогда она вынула из сумки сотовый телефон и набрала номер Роба.

– Послушай, если организуешь перенос костей без меня, за мной – ужин. Сдается мне, стара я стала заниматься раскопками после бессонной ночи.

– Какие проблемы, – сказал он. – Отправляйся домой. К обеду все сделаем. Пока!

Она сунула телефон в сумку, вырулила со стоянки и тут вспомнила, что в холодильнике у нее всего-то, что полгаллона молока, несколько яиц и упаковка кока-колы. Подавила вздох и, раздумывая, что больше по вкусу Робу – отбивная или цыпленок, повернула направо, к супермаркету в Куле.

Через полчаса, толкая перед собой тележку по овощному отделу, она услышала свое имя и в удивлении подняла глаза. Ей улыбался кто-то знакомый, но кто он, припомнить сразу не удалось.

– Фил Хауэлл, помните? – пришел он на помощь. – Астроном? Приятель Роба Силвера?

– Ну, конечно! – смутилась Катарина. – Извините. Я сама не своя после бессонной ночи. Сейчас поеду домой, отсыпаться.

– Счастливица, – вздохнул Хауэлл. – А я всю ночь проторчал в обсерватории, и теперь мне предстоят пять часов у суперкомпьютера в Кихей.

Катарина озадаченно наклонила голову набок.

– В Кихей? Это на берегу с другой стороны острова? А я думала, компьютер при обсерватории!

– Если бы! – опять вздохнул Хауэлл. – Нам удается урвать от него совсем немного. Большей частью им пользуется кто-то еще. Школьники, бизнесмены, домохозяйки, кто угодно. Но машина удивительная – может все, если только знаешь, как заставить ее работать.

Катарина помолчала. Перед глазами возникло изображение на мониторе в офисе Роба: череп, потом отсылка на странный видеофильм, – и как потом то и другое вдруг бесследно исчезло, несмотря на все усилия Роба. Теперь у нее возникла идея.

– А вы – знаете, как заставить? – спросила она.

– Лучше, чем хотелось бы, – сухо ответил Фил Хауэлл. – В наши дни приходится больше торчать у компьютера, чем у телескопа. Что у вас за задача?

Катарина рассказала ему об исчезнувших вчера файлах.

– Как вы думаете, есть вероятность выяснить, откуда они взялись?

Хауэлл немного подумал.

– Кто его знает. Но практически все, что проходит через Сеть, в том или ином месте застревает. Если удастся найти нужную запись в буфере...

Внезапно всю усталость, от которой только что падала с ног Катарина, как водой смыло. Если Фил Хауэлл сумеет отыскать ей тот файл или хотя бы определить его местонахождение, у нее появится шанс разгадать, кому мог принадлежать странный череп из ущелья.

– Можем мы сделать это сейчас? – жадно спросила она.

– Сейчас либо никогда, – сказал Хауэлл. – Буферы устроены так, что по истечении определенного времени стираются, и лимит, думаю, не превышает двадцати четырех часов. Но может, и меньше.

Ну, если ужин получится так себе, Робу и Майклу придется с этим смириться.

У Джоша Малани болело все.

Бессознательно стремясь облегчить себе муки, он прижал колени к груди, но стало только хуже. И тут, очнувшись, он ощутил на лице жар солнца и понял, почему ему больно.

Он не в кровати. Он даже не у себя дома.

Он в кузове своего пикапа, а пикап – на стоянке у Макена-Бич.

Медленно, словно перебирая в руках фотокарточки, он припомнил события прошлой ночи.

Странное ощущение, с каким он уехал от Майка Сандквиста.

Джефф Кина, которого подобрал на дороге.

Горящее тростниковое поле.

Джефф, вылезающий из пикапа.

Выехавший навстречу фургон.

Тут он потерял голову и удрал. Но если б его схватила полиция...

Но не схватила же! Он побоялся возвращаться домой, опасаясь, что кто-нибудь в машине с синей мигалкой записал номер его пикапа. Если легавые явятся за ним домой, а папаша окажется пьяным, все станет еще хуже. Так что он направился сюда в Макену, остановился под деревьями и уснул на жестком металлическом полу кузова.

Он сел. Солнце уже поднялось над горами, значит, в школу он опоздал. Почему бы не прогулять сегодня, провести день здесь, на пляже.

Но что же с Джеффом? Он был вчера прямо как ненормальный – выскочил из машины так, будто хотел броситься в огонь.

Вдруг он умер? Вдруг он задохнулся до смерти или, удирая от пожарников, попал в самое пекло?

Джош представил себе, как Джефф бежит по полю, спотыкается... Его передернуло. Почему, черт побери, он выскочил из машины? Ох, если с ним что-нибудь случилось...

Да ничего с ним не случилось, одернул он себя. Джефф в порядке. Должен быть.

Он знал, что дурачит себя. Откуда ему знать, в порядке Джефф или не в порядке? Он же смылся! Что было бы, если б в тот день, когда он застрял в подводной пещере, Майк Сандквист уплыл себе, а не стал стараться ему помочь?

Его б уже не было на свете.

Фу, как стыдно!

Джош Малани перебрался за руль пикапа, включил мотор и направился к своему дому. Может, если никого нет, он быстренько примет душ и переоденется. Потом поедет в школу, найдет Джеффа и попросит у него прощения.

Если Джефф станет с ним разговаривать.

Часом позже он притормозил у домишки, куда переехал с родителями с полгода назад, когда отец потерял последнюю работу. Но, завидев у подъезда папашин ржавый додж, а потом, в окно, и самого папашу – тот, развалясь на диване, смотрел телевизор, – прибавил ходу и проехал мимо. Лучше он примет душ в школе и снова наденет то, в чем сейчас, чем станет выслушивать папашины вопли. Тот, если в подпитии, может и врезать.

Торопясь убраться от дома, в конце квартала он завернул за угол, так и не заметив коричневый седан, который выехал с близлежащей стоянки и сопровождал его до самой школы.

В тишине облицованного черным стеклом здания в Кихей вовсю трудились шесть тысяч узлов одного из двух самых мощных компьютеров в мире. Однако ничто, думала Катарина Сандквист, глядя в большое окно, позволяющее всем, кто был в холле, видеть уму непостижимую машину, ничто не выдавало бешеной электронной активности внутри нее.

Она видела, как время от времени крутились бобины с пленкой, вспыхивали и гасли огоньки.

Машина трудилась в величественном одиночестве, сама собой правя, сама, задолго до того как люди, наблюдающие за работой, поймут, что что-то было неладно, излечивая свои недуги.

Под полом машинного зала, где всегда поддерживалась строго определенная температура, путаница проводов соединяла узлы компьютера в одно целое. Ручейки электропроводки, в свой черед, стекались в кабеля, выползавшие из здания, чтобы влиться в один, мощнейший, стекловолоконный, уложенный глубоко по дну Тихого океана – главную артерию снабжения жизнедеятельности компьютера.

Информация.

Миллиарды миллиардов битов информации, воплощенная ее бесконечность, струились по системе компьютера. Миллиарды миллиардов соединений в секунду, круглые сутки, круглый год. Катарина имела некоторое, хотя и слабое, представление о том, как компьютер работает, но разумом осознать эту реальность было не проще, чем концепцию бесконечности.

Слишком много происходило в бесконечно малое время, и притом с легкостью необыкновенной.

На археологию совсем не похоже.

Отвернувшись от окна, она пересекла холл и, толкнув дверь, вошла в рабочее помещение, где в выгородках, создававших видимость уединения, стояли десятки мониторов с клавиатурами.

Большая часть выгородок пустовала; лишь несколько человек сосредоточенно стучали по клавишам.

В шестой выгородке в четвертом ряду Катарина нашла Фила Хауэлла, который выглядел так, словно ни разу не пошевелился с тех пор, как она вышла в холл размять затекшие ноги. Усталость, которая испарилась было, когда она поверила, что есть шанс локализовать исчезнувший файл, быстро вернулась, когда Фил стал составлять программу поиска, в результате которой компьютер обшарил бы все буферы своей необъятной памяти в поисках ссылок на определенную графическую информацию, прошедшую через компьютерную систему вчера после полудня.

– Кажется, между двумя и тремя часами, – припомнила Катарина. – Плюс-минус пятнадцать минут.

Первый предложенный компьютером список длился до бесконечности. Даже если искомый файл там, это все равно, что искать иголку в сорока акрах сена.

Фил невозмутимо принялся сужать параметры поиска, но Катарина почувствовала, что ее возбуждение гаснет.

Потом вдруг звякнул электронный звоночек, и на экране открылось окошко.

– Оно? – выдохнула Катарина.

– Угу, только это мое, а не ваше, – сказал Фил и, щелкнув мышкой, увеличил окно до размеров экрана. – Параллельно машина пашет и на меня. Дело в том, что один мой приятель в Аризоне получил странные радиосигналы примерно оттуда же, где находится моя подопечная звезда. Всего лишь отрывок обрывка, но поразительный. Поэтому я пустил компьютер по следу – пусть ищет людей, которым удалось подхватить что-то похожее. – Он усмехнулся, заметив, как озадачена Катарина. – Это все равно, что восстанавливать партитуру симфонии, имея в руках всего несколько тактов. Честно говоря, я не слишком надеялся на успех. Он снова повернулся к экрану, на котором возникло новое окно:

Отчет о проведении поиска:

Имя проекта: Звездный Свет

Заказчик: Фил Хауэлл

Поиск начат: 17:46:24

Поиск завершен: 22:06:58

Анализ начат: 22:06:58

Анализ завершен: 10:37:13

Отчет составлен: 10:37:14

См. Starbrit.rtf

Постучав по клавишам, Фил вызвал отчет. По экрану заструился сначала свод данных, собранных компьютером по всему свету, а затем – столь же длинный список тех файлов, откуда данные были извлечены.

При каждом было указание о его размере, времени создания, компьютере, в памяти которого он хранится, и источнике первичной информации.

Фил вздрогнул от предчувствия, заметив, что второй список состоит только из данных, полученных на радиотелескопы.

Следом в отчете были представлены результаты попытки компьютера выстроить некую последовательность.

С колотящимся сердцем Фил увидел, что первые сигналы начали поступать чуть больше двух лет назад и поступали стабильно в течение нескольких месяцев, затем, по прошествии семидесяти девяти дней, они резко прекратились. После молчания, длившегося 142 дня, они появились снова, и в течение 209 дней то один обрывок, то другой попадался различным радиотелескопам. Потом опять наступило 142-дневное молчание. Потом сигнал был замечен снова и передавался 132 дня, вплоть до 12.00 по Гринвичу прошлой субботы.

Фил в недоумении смотрел на экран: если, как утверждалось компьютером, сигнал в течение такого времени был получен таким количеством радиотелескопов, почему же о нем нет никакого упоминания в научной литературе?

Но потом, вглядевшись получше, понял.

Обрывки сигнала были такими крошечными и рваными, что оставались незамеченными в море информации, ежедневно получаемой из вселенной.

Потом он заметил кое-что еще и похолодел от волнения.

Сигнал исходил отнюдь не из источника постоянной частоты. Напротив, он ловился на сотнях частот – так, словно извергался каким-то космическим автоматом, прочесывающим вселенную.

Между тем, обычный радиосигнал звезды или квазара всегда работает только на одной частоте.

У звезд, надо полагать, не было технических средств, позволяющих менять частоту радиосигнала.

Насколько мог судить Фил Хауэлл, таких средств не было ни у кого.

За исключением человечества.

– Планета, – еле слышно пробормотал Фил. – О, Господи.

– Планета? – нахмурилась Катарина. – О чем вы?

Хауэлл заговорил, не отрывая глаз от экрана.

– Это передача, – он коснулся цифр так, словно мог осязать сигнал, который за ними скрывался. – Она прерывалась дважды, каждый раз на 142 дня. Эта пауза очень важна. И одно объяснение ей – то, что сигнал передавался с планеты, а не пульсировал от звезды. Если планетарная орбита лежит в правильной плоскости, то при нахождении планеты в тени своего солнца сигнал блокируется от попадания на наши радиотелескопы.

Катарина, приоткрыв рот, пыталась осмыслить значение этого вывода.

– Но ведь это значит... – и смолкла, не договорив.

– Если я прав, – проговорил Хауэлл, – это значит, что там кто-то был.

– Если? – эхом откликнулась Катарина. – Вы только что сказали, это единственное, чем можно объяснить...

– Нет, я сказал: одно объяснение, – перебил ее Хауэлл. – И, конечно, самое для меня предпочтительное, – он сухо усмехнулся, – поскольку астроном, которому удастся отыскать там кого-нибудь, до небес прославится на весь свет. Но, боюсь, найдется с сотню других объяснений, и каждое – куда вероятней того, что я вам предложил. – Он снова посмотрел на монитор. – Послушайте, не говорите об этом пока никому, ладно? Вероятность того, что я прав, не так велика, и есть шанс прославиться не удачей, а глупостью. Договорились?

– Но если вы правы... – снова начала Катарина, и снова Хауэлл перебил:

– Если я прав, вы сможете подтвердить, что присутствовали при открытии. Но я предпочитаю сначала найти доказательства, а потом уж распространяться. Идет?

– Идет, – согласилась Катарина.

Опять прозвенел электронный звоночек, и оба они, взглянув на монитор, увидели еще одно окошко, открывшееся в правом нижнем углу экрана.

– Нет, только посмотрите, – сказал Фил. – Этим утром нам обоим везет!

Катарина смотрела на два имени файлов, высветившихся в окошке, оба простые до невероятности.

Skull.jpg[6].

Video.avi

Оба – с аннотацией, где указывалось их местонахождение, а именно – mishimoto.com.

– Я почти уверена, что название того файла было длиннее, – сказала Катарина. – Похоже, что компьютер искал названия, отвечающие тому, что я видела, а не содержание.

Фил Хауэлл покачал головой.

– Вы сказали, на странице с черепом была отсылка, которая вывела вас на видео. Название того файла, что вы видели, по всей вероятности, относилось к странице с графическим изображением черепа и отсылкой. Эти же – имена собственно файлов.

– Но как же мне их найти?

– Возвращайтесь в офис Роба Силвера, – посоветовал астроном. – «Мишимото» – это название компании Такео Йошихары, из чего, по идее, следует, что mishimoto.com – его частный адрес для пользования электронной почтой. Соответственно, эти файлы находятся где-то в одном из его собственных компьютеров.

– А вы не могли бы вызвать их отсюда?

Хауэлл пожал плечами.

– Возможно, смог бы, будь я опытный взломщик. Но из офиса Роба выйти на них не составит никакого труда, поскольку его компьютер включен в сеть Йошихары. Что до меня, я продолжу работу над моим сигналом. И пожалуйста, – он кивнул на экран, который, между тем, продолжил показ результатов его поиска, – ни слова об этом. Хорошо?