– Благодарю, – ответила она с холодным достоинством.

– Всегда к вашим услугам.

– А где Том?

– Возможно, к полудню он нагонит нас. У него кое-какие дела.

– В деревне?

– Он отправился достаточно далеко, чтобы такой опытный землепроходец, как вы, не смог туда добраться, – усмехнулся Бред, и Шелби, обиженная насмешкой, ушла.

Минут через двадцать Бред отправился на ее поиски. Наученный горьким опытом, он знал, что от нее всего можно ожидать.

Он увидел ее издали. Она стояла на коленях у воды. Наверное, она уже умылась: капельки воды блестели на коже и в пышных волосах.

Бред остановился поодаль.

– О чем задумались? – спросил он. Вздрогнув от неожиданности, Шелби резко обернулась. Ее взгляд не выразил ничего, кроме надменного вопроса. В этот краткий миг Бред понял, какая бездна непримиримости между ними.

– Я не хочу есть. – Она отвернулась к воде.

– Вам пора бы уже проголодаться. Вы ничего не ели с вечера.

– Откуда вам знать? Разве шериф Мак-Клю вам об этом доложил?

– Вы напрасно так. Сэм беспокоился о вас. Шелби обернулась, колючими глазами встретив его печальный взгляд.

– В таком случае ему следовало бы обеспокоиться настолько, чтобы поверить мне.

– Сэм мой друг, поэтому он доверился мне.

– Шайка Степлтона… Очень достоверно.

– Я почти не солгал. Вы из семьи Степлтонов, ваш отец – в правлении одного из крупнейших банков Чарльстона. Между прочим, я не говорил, что вы ограбили банк.

– Очень благородно!

– Пойдемте, пора завтракать. Уж очень вы похудели. Если не будете есть, через несколько дней совсем исчезнете. – Он взял ее за руку. – Я все-таки не самый плохой повар, – почти извиняясь, договорил Бред.

– На последней стоянке было не лучшее ли ваше блюдо?

– Совсем нет. Оно мне не удалось.

– У меня болит голова, а есть я и в самом деле не хочу. Правда.

Бред повернул ее.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Да, – нетерпеливо ответила девушка.

– Тогда надо поесть.

Шелби отстранилась от него и пошла к лагерю.

Все же она нехотя поела – только чтобы избавиться от его настойчивых забот. Бред свернул лагерь, и они тронулись.

Перед ними расстилалось зеленое море трав, колыхавшееся под свежим утренним ветром. Далеко на западе возвышалась гряда холмов. Обозревая бескрайние просторы, Шелби думала, что эти прекрасные земли созданы для того, чтобы на них трудились люди.

– Я бы устроил здесь ранчо, – словно услышав ее мысли, сказал Бред. – Здесь можно держать огромные стада. – Ему вдруг захотелось рассказать ей, что здесь, совсем рядом, находится его ранчо, а еще лучше показать его. Рассказать о своей мечте – создать лучшее во всей Небраске ранчо. Тогда она поймет, зачем ему нужны деньги. Но он подавил порыв, решив, что это все равно ничего не изменит.

Так они и плыли сквозь зеленое море, перебрасываясь незначительными замечаниями о погоде и об окружающих красотах, не преодолев барьера отчужденности.

В полдень остановились на отдых. Бред занялся лошадьми и костром, а Шелби улеглась в сторонке на траве.

Мысли ее были мрачны. Вокруг на много миль тянулась открытая равнина, поэтому побеге можно было забыть: Бред найдет ее, тем более с помощью Тома, за несколько часов. Хорошо бы оказаться поближе к городу.

Шелби вспомнила унизительный и обидный урок, преподанный ей в гостинице. Она поняла, зачем это сделал Бред. А вдруг дело не только в том, что он хотел наставить ее на путь истинный, грубо, конечно, но с благой целью? Она оглянулась на Бреда, и опять замерло ее сердце.

Вдруг вдалеке Шелби увидела всадника. Это был Том. Интересно, зачем он уезжал? Но узнать этого она так и не смогла. Когда Шелби подошла к лагерю, Том как раз прятал что-то в повозку.

После короткого отдыха маленький отряд продолжил путь. Повозкой правил Том, а Шелби позволили скакать верхом.

Вечером отряд остановился. Пока Шелби полоскалась, смывая пыль дневных дорог, мужчины стряпали ужин. После ужина Шелби неожиданно предложила:

– Я помогу помыть тарелки.

– Справлюсь без вас, – ответил Бред. – Но вы и в самом деле могли бы доставить Тому и мне большую радость.

Шелби удивленно и, уже по привычке, настороженно взглянула на него.

– Во-первых, я хочу кое-что подарить вам.

– Подарить мне? – повторила она.

– Подарок незначительный… и скорее самим себе, чем вам.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Вместо дальнейших объяснений Бред подошел к повозке и вытащил оттуда гитару.

Шелби всплеснула руками и засмеялась так непосредственно и радостно, что Бред улыбнулся. Сияющая, она обернулась к Тому, с улыбкой наблюдавшему всю сцену, потом опять посмотрела на Бреда.

– Я подумал… – он был растроган и не сразу нашел слова, – то есть я надеюсь, вы вспомните песню, а может быть, и не одну. Чтобы убить время.

– Конечно, – ответила Шелби, простив ему невысказанное желание. – Конечно, чтобы убить время.

Она уселась поудобнее на своем одеяле у огня, настроила гитару и тихо запела.

Бред так и остался стоять в тени повозки, не сводя с нее глаз. Он сам до конца не понимал своего порыва. Может быть, он послал Тома за гитарой, чтобы хоть чуть-чуть смягчить обиду, которую нанес ей тогда в гостинице.

Само собой родилось сомнение, прав ли он, не веря, что она скрывается от ненавистного брака. Он представил вдруг, что кто-то может желать ее – и где-то в глубине груди будто завязался тугой узел.

Звучала песня, запомнившаяся с первой встречи с ее музыкой. Бред закрыл глаза и снова увидел сцену и фею в золотистом сиянии.

Когда песня закончилась, первым заговорил Том:

– Верьте мне, мисс, это так хорошо, что я и передать не могу. Это напомнило мне то время, когда я ходил в миссионерскую школу. Было Рождество, и белые учителя представляли нам ангелов. А сейчас я подумал, наверное, они это имели в виду, когда рассказывали, как ангелы поют.

– Спасибо, Том. Это лучшая похвала, которую я когда-либо слышала. Хочешь, выбери сам песню.

– Я не знаю, мисс. Для меня все одинаково хороши.

– Бред? – Шелби вскинула ресницы. В глазах отразилось пламя костра.

– Том прав. Выбирайте сами.

Шелби легко коснулась струн, и гитара живо отозвалась. Девушка спела коротенькую колыбельную, а потом тихонько засмеялась.

– Эту песню пела мне мама, когда я была маленькой.

Шелби жила уже в следующей песне, а Бред вспоминал Энн Степлтон и никак не мог представить себе ее поющей эту колыбельную маленькой золотоволосой девочке.

Когда Шелби закончила петь, из ночного тумана появились три высокие темные фигуры и остановились, освещаемые пламенем костра, позади Бреда и Тома. Шелби вскрикнула.

Том поднялся навстречу первым, и Шелби с облегчением увидела на его лице улыбку. Следом встал Бред, тоже не проявляя беспокойства.

Гости подошли ближе к костру. Они оказались индейцами и, судя по всему, добрыми знакомыми Тома. Шелби рассмотрела их, и страх ее совсем прошел. Это были молодые парни, немного старше ее самой. В одежде из оленьей кожи, они были красивы той неотразимой красотой, которую дает гармония доброты и силы. Шелби чувствовала, что ночные пришельцы разглядывают ее, и в сильном замешательстве попыталась улыбнуться.

– Так поздно, а вы еще в пути, – обратился Бред к старшему из троих, по-видимому, его ровеснику.

– Мы остановились недалеко от вас, услышали, как поет женщина, и пришли посмотреть. – Все трое как завороженные смотрели на Шелби.

– Это Белый Ястреб и его братья, – обратился Бред к Шелби, – Три Пера и Человек-Дождь. Мои друзья, будьте знакомы, Шелби Вейл. Очень дорогой мой друг.

Бред подчеркнул слово «очень», и внимание гостей стало более скромным. Шелби поняла почему.

И тогда Шелби в голову пришла мысль, как ей показалось, блестящая. Братья-индейцы справятся с Бредом, если она сможет убедить их помочь ей, а потом… потом она обманет и их. Шелби принялась воплощать свой замысел немедленно. Она поднялась и улыбнулась старшему:

– Белый Ястреб, я рада приветствовать вас. Если вы и ваши друзья любите музыку, пройдите и сядьте к огню. Я спою несколько песен для вас.

Шелби старалась не смотреть на Бреда. Она чувствовала и его изумление, и закипающую злость. Она не догадывалась, какую опасную игру затевает. Но Бред все понимал и судорожно пытался придумать выход.

– Хочешь есть, Белый Ястреб? – спросил он, но индеец только отрицательно качнул головой, не отрывая темных глаз от Шелби.

Еще лучше оценил положение Том, смотревший затаив дыхание на своих друзей-индейцев. Он то прекрасно знал, какие мысли и чувства охватили сейчас этих сыновей леса. Они, конечно, совсем иначе, по-своему, поняли приглашение Шелби.

И одна только Шелби, привыкшая к слушателям, не чувствовала, как сгущаются тучи. Она уселась на свое место у огня, взяла в руки гитару и, чуть касаясь пальцами струн, стала что-то наигрывать, выбирая песню.

О любви, конечно. Да, песню о любви. Шелби улыбнулась про себя. Она хотела подразнить Бреда, сбить с него спесь. Она запела, и дивный голос ее зазвучал по-новому выразительно и чарующе в таинственной тишине степной ночи. Глаза ее остановились на старшем индейце, с восхищением наблюдавшем за ней. Шелби спела вторую, потом третью песню, уже почти уверенная, что найдет в лице Белого Ястреба сильного и верного защитника. А Бреду в это время больше всего на свете хотелось задушить ее. Том тоже был сильно обеспокоен.

Когда Шелби ушла спать, Бред и Том вздохнули с облегчением. Мужчины посидели у огня и скоро разошлись. Только Белый Ястреб остался у затухающего костра, погруженный в свои мысли.

На следующее утро он подошел к Шелби.

– Я хотел бы поговорить с тобой, Золотоволосая.

– Говори, Белый Ястреб.

Бред встал как раз вовремя, чтобы заметить скрывающуюся за холмом пару.

– Проклятие! – выдохнул он со стоном, судорожно натягивая сапоги.

Том, хлопотавший около костра, оказался на его пути, и он почти перелетел через него, крикнув на ходу:

– Я сейчас вернусь. Шелби ушла с Белым Ястребом. Придумай что-нибудь, чтобы задержать остальных.

Том только согласно кивнул. Два брата, к счастью, еще спали. Том опустился на колени и стал молиться. Он просил у Бога, чтобы тот помог выручить Шелби, чтобы Бред не поссорился с самолюбивыми индейцами и еще чтобы самому не убить эту девчонку.

Когда Бред взлетел на холм, Белый Ястреб и Шелби разговаривали, стоя под корявыми ветвями раскидистого дуба. «Конечно, – зло подумал Бред, – не ведает, что творит». Он-то хорошо понял, что Белый Ястреб принял ее за легкодоступную женщину.

Бред взял себя в руки. Он должен выручить Шелби и не поссориться с индейцами. Вдруг его осенила гениальная мысль. Он знает, что сказать Белому Ястребу, и скажет он это на языке племени сиу, а мисс Шелби вовсе не обязательно участвовать в разговоре.

Когда Бред подошел к беседующей паре, Шелби встретила его такой ликующей улыбкой, что Бред, несмотря на тревогу, усмехнулся ее детской самонадеянности. Было очевидно, что Белый Ястреб пребывает в благоговейном трепете. Бред заговорил на его родном языке:

– Доброе утро, Белый Ястреб.

– Доброе утро, Бред. Я должен многое сказать тебе.

– Я слушаю.

– Светловолосая женщина – не жена тебе.

– Она сообщила тебе это?

– О чем вы с ним говорите? – весьма воинственно потребовала ответа девушка.

Ее вопрос вызвал удивленный взгляд индейца: он не привык, чтобы женщины вмешивались в разговор.

– Она сказала, что желает идти со мной, в мою деревню. Это большая радость для меня. Если она твоя, я готов заплатить выкуп.

– Белый Ястреб – человек, который известен мне как искусный воин. – Бред отдал дань правилам хорошего тона. – Он храбрый человек, если выбирает себе такую женщину, как Шелби. Не каждый на это отважится.

Индеец сдвинул брови, и весь стан его напрягся так, что он стал как будто выше.

– О чем ты говоришь?

– Проклятие, – не выдержала Шелби. – Бред Коул, вы переведете мне, что он говорит и какое вранье вы ему выкладываете?

– Она не принесет Белому Ястребу много забот. Чаще всего она нормальна, – продолжал невозмутимо Бред. Он явно озадачил индейца.

– Нормальна? – повторил в замешательстве Белый Ястреб. Метнув острый взгляд на Шелби, он опять обратился к Бреду. – Ты хочешь сказать, что это бывает не всегда?

– Кое-какие неполадки бывают в ее голове. Так же она пришла, чтобы быть со мной. Я не знал этого до недавнего времени. Видишь ли, иногда она не может сказать, кто она и почему здесь, а чужого мужчину вдруг принимает за собственного мужа. Эта женщина все время стремится к перемене. Но, – Бред пожал плечами, – бедняжка не отвечает за свои поступки. Она не бывает буйной, по крайней мере не часто, – закончил он.

Бред знал, что может заставить содрогнуться от страха сердце мужественного индейца. Тому приходилось наблюдать людей, чей разум переселялся куда-то… он не знал куда. Безумие было дурным знаком, с которым Белый Ястреб хотел избежать встречи.

Бред решил развить успех:

– Ее имя Уинтер Степлтон, но она приходит в неистовство, когда кто-нибудь ее так называет. Позови ее и увидишь.

Белый Ястреб не жаждал демонстрации этого пугающего состояния, но Шелби, нахмурившись, наблюдала за обоими мужчинами, и он все же обратился к ней:

– Твое имя Уинтер Степлтон?

Шелби, как огнедышащий дракон, повернулась к Бреду и почти зашипела:

– Что вы такое наговорили ему обо мне?

Сверкая почти обезумевшими от ярости глазищами и потрясая судорожно сжатыми кулачками, она, сама того не желая, помогла Бреду.

– Кое-что о вас и больше ничего.

Шелби делала именно то, чего ждал от нее Бред. Она потеряла самообладание.

– Не верьте ему, – взмолилась она, – он лжет: этот негодяй похитил меня, мое имя не Уинтер Степлтон. Я Шелби Вейл. Вы не должны верить тому, что он говорит. Возьмите меня отсюда, и я докажу, кто я есть. Я не Уинтер Степлтон! – в исступлении она почти кричала, а Бред изображал расстроенного, смирившегося с горем человека.

– Конечно, Шелби. Мы не будем звать тебя Уинтер. Мы назовем тебя тем именем, которое ты сама выберешь.

Светловолосая женщина ничего не желала сейчас с такой страстью, как вцепиться «когтями и зубами» в Бреда. Белый Ястреб поверил Бреду. Белая женщина обладала прекрасным лицом и красивым голосом, но боги, одарив ее так щедро, лишили разума, и он, Белый Ястреб, не хотел покупать невесту, не управляющую своей головой.

– Нам пора, – произнес он твердо. – Мои братья и я должны поспешить домой.

– Вы обещали взять меня с собой! – крикнула Шелби.

– Шелби Вейл, – Белый Ястреб посмотрел на нее с восхищением и жалостью, – будет лучше, если ты останешься с человеком, который умеет с тобой обходиться. Мое сердце остается с тобой. Я надеюсь, боги вернут тебе разум и ты найдешь счастье. Я уверен, Бред позаботится о тебе.

Он ушел, а Шелби, скрежеща зубами, обернулась к Бреду, задыхавшемуся от беззвучного смеха. Когда индеец скрылся из виду, он от души расхохотался.

– Вы сказали ему, что я безумная? Вы в самом деле посмели сказать ему, что я сумасшедшая?! – Она ударила по руке, протянутой к ней, и с неожиданной силой стала молотить кулачком по груди Бреда.

Он не без труда скрутил разбушевавшуюся фурию и с силой прижал к себе. Она почувствовала биение его сердца, и внезапно в глазах девушки отразились такие чувства, что он не захотел – испугался понять. Но его тянуло к ней, как железо к магниту. Запретное прикосновение лишило его самообладания, и Бред приник к ее раскрытым губам. Ощущение было так сильно, что Бред задохнулся. Он услышал слабый стон протеста, но в то же самое время почувствовал неуверенную податливость.

В охватившем его безумии, из последних сил цеплялся он за ускользающий рассудок. Шелби наконец удалось оттолкнуть его.

– Убирайтесь прочь, – прошептала она неуверенно.

– Не нужно больше хитростей, Шелби. Это всегда кончается хуже всего для вас. – С этой ложью на устах он повернулся и быстро зашагал к лагерю.

Шелби молча смотрела ему вслед не в силах ничего ответить. Но одна мысль настойчиво билась в висках. Это произошло опять, и на этот раз невозможно было заподозрить хитрый умысел или расчет.