Александр СОЛЖЕНИЦЫН
      ТРИ УЗЛОВЫЕ ТОЧКИ ЯПОНСКОЙ НОВОЙ ИСТОРИИ
      Речь в Токио, 9 октября 1982
      В истории некоторых народов бывают моменты, драматически приковывающие внимание столетий и законно входящие в мировые хрестоматии. В них содержится долгий урок для многих других народов.
      В жизни Японии за последние 130 лет я различаю три таких момента. Первый - в самом начале периода. А третий - как раз сейчас, он ещё не созрел до конца, не отлился и, может быть, даже в Японии не всеми понят.
      Два с половиной столетия длилась эпоха Токугава, ревностно охранявшая национальное развитие от разрушительных внешних влияний. Девизом той эпохи были: скромность и умеренность образа жизни. В те века Япония никуда не шагала вовне, ни на что не претендовала вовне - только желала, чтоб её оставили в покое для мирного внутреннего развития. (Не уклонюсь сказать, что я с большим сочувствием и пониманием отношусь к тогдашнему настроению в Японии.) Но внешний мир со всех сторон жадно наступал и требовал. 130 лет назад наведенные пушки иностранных военных кораблей заставили правительство Эдо уступить всемирному принципу свободы торговли.
      И японцы совершили тогда изумительный поворот, достойный хрестоматий для всех поколений. Они приняли горький урок не только с мужеством, - но с невиданной находчивостью и настойчивостью. Все усилия, прежде направленные на сохранение внутренней жизни, они перенесли на то, чтобы перенять достижения и умения прочих стран - и в этих умениях (да при скудости своих недр! при стеснённости своей земли!) оказаться умелее самих учителей. И сегодня - мы поражаемся результату: японцы настолько переняли и усвоили принцип свободы торговли, что страны, продиктовавшие его когда-то, теперь не знают, чем и как загородиться от японского экспорта, куда деться от свободы торговли с вами. Не вы придумали эту безграничную торговлю - но вы показали, что такое есть она!
      Однако принятый путь бурного экономического развития вёл к усилению всякой мощи, и в том числе военной мощи. А военная мощь - соблазн всех преуспевающих государств. Этого пути соблазна не миновала и Япония - уже с конца минувшего века, а в XX веке прошла сквозь яркое могущество.
      В начале века несчастно пересеклись пути Японии и России. Я с горечью вспоминаю это - не именно потому, что Россия потерпела тогда военное поражение, но потому, что осуждаю тогдашнее русское правительство за всякое продвижение в Маньчжурию и к Жёлтому морю, с амбициозной железной дорогой по чужой земле. Все эти захваты представляли инерцию крупного государства, не контролируемую высоким смыслом.
      По моему убеждению, люди духовной деятельности никогда не смеют оправдывать ничьей агрессии и захватов, но особенно непримиримо - когда захваты оказывает их родная страна. Как русский писатель я уже высказывался неоднократно, что цели истинной России не могут содержаться ни в военных захватах, ни во вмешательстве в дела других стран. А сегодня Россия, лишённая даже своего имени, лица и характера, обращённая в уродливый СССР, имеет перед собой безмерные внутренние задачи - самолечения, физического и духовного, от смертоносных последствий коммунизма - и на это может уйти 150-200 лет.
      Но не могу отнести свои убеждения только к одной своей стране: я равно отношу их и к другим странам и народам. Величие всякого народа - не в завоеваниях, не в широте границ, а в широте души и стойкости перед бедами. Национальный дух должен строиться на моральной чистоте, а не на военной грозности. Единый подход ко всем странам: не должно быть захватов чужого, и военное продвижение в чужие пределы не является доблестью.
      Мне уже пришлось разрабатывать публично принцип, который я считаю несомненным: что народы в государства в своей политике не освобождаются от тех нравственных требований, которые мы ожидаем от каждого отдельного человека: порядочности, честности признаний, умения ограничивать самого себя и не делать другому такого, чего не хочешь, чтобы сделали тебе. Самоограничение я считаю высшим принципом каждого человека и каждой нации. Наблюдаемое сегодня повсюду в мире направление экспансии всех видов, включая экономическую, напряжение схватить, приобрести побольше, я считаю ложным и губительным для всего человечества. Если даже животный мир - и тот знает меры самоограничения, то насколько обязанней знать их мы - и в материальной области, и в социальной. Когда внешняя среда не ставит нам пределов - мы должны опомниться и поставить себе пределы сами.
      Универсальность этих критериев разрешает мне сегодня как бы переступить законы гостеприимства и даже требует сказать, что в названный период расширения военного могущества Япония, повторяя ошибку многих до себя, нарушила эти правила: увлечённая своим могуществом, она бросила силы в военные завоевания далеко за своими естественными пределами. И это было нравственным искривлением славного пути, начатого реставрацией Мейдзи - а сегодня приведшего Японию на технические вершины современного мира.
      Однако моё суждение не ново для вас - и в самой Японии многие пошли в выводах гораздо далее, после японского поражения 1945 года и особенно после Хиросимы и Нагасаки. В том, как ваш народ пережил атомную катастрофу, есть большая душевная глубина. Такая катастрофа не могла не сотрясти национального сознания, не отпахнуть истинных вопросов бытия, в которых одновременно и бездны, и вершины. Так Япония, вероятно первая в мировой истории, включила в конституцию запрет войны как средства решения международных споров и провозгласила отказ от развёртывания когда-либо в будущем любых военных сил. И этот момент я имел в виду как второй, когда назвал три эпизода вашей истории, достойных войти в мировые хрестоматии.