Александр СОЛЖЕНИЦЫН
      Пресс-конференция в Лондоне
      11 мая 1983
      Александр Солженицын. Господа, я хочу начать нашу пресс-конференцию с небольшого заявления. Событие, о котором я сейчас скажу, собирает само в себе суть того, что есть коммунистическая власть в Советском Союзе. На Западе всё ещё не привыкнут, а у нас в Советском Союзе давно привыкли, что человеку могут предъявить обвинение не в суде, не на следствии, но в газете, и притом не только до суда, а даже до ареста. Так произошло с Сергеем Ходоровичем. В течение многих лет Сергей Ходорович руководил распределением средств Русского Общественного Фонда помощи семьям заключённых. Этот Фонд основан мною девять лет назад, я отдал в него все права и все мировые гонорары книги "Архипелаг ГУЛаг".
      Все эти девять лет, с самого основания, Фонд работает в невероятно тяжёлых условиях. Как это у нас принято, всё делается на добровольных движениях души. Никто не имеет там штатной должности, никому не оплачивается его труд, каждый работает за счёт свободного времени своего. В течение этих лет Фонд регулярно помогал более чем 700 семьям заключённых и репрессированных. Как легко понять, подопечных детей за это время было, соответственно, много более тысячи. Семьи арестованных попадают в особенно тяжёлое положение потому, что в Советском Союзе даже двое работающих родителей еле-еле кормят семью. А если остаётся одна жена, да ещё часто и её вытесняют с работы, то кормить детей, собственно, нечем совсем. И вот нам, к счастью, удавалось девять лет вести эту помощь. Советская власть не может такого терпеть и всегда работу Фонда преследовала. Предыдущих, до Ходоровича, распорядителей Фонда всячески притесняли, и арестовывали, и высылали из Союза, - но никогда ещё не прозвучала такая нота, как в "Литературной газете" от 23 марта этого года. Вы знаете, есть у нас такая "Литературная газета", которая занимается всем, чем угодно, кроме настоящей литературы. Советские власти спускают её с поводка, когда надо гавкнуть. И вот она была спущена и объявила, что деятельность Сергея Ходоровича и тех, кто с ним работает, подпадает ни много ни мало под понятие "измены родине". Вот суть советской системы: помощь, милосердная помощь - есть государственная измена. И действительно, через две недели после газетного залпа Ходорович был арестован, и теперь над ним висит опасность такого обвинения. Это обвинение, эта 64-я статья предусматривает наказание вплоть до расстрела.
      Я хотел бы в связи с этим делом ещё сделать два замечания. Время от времени, когда создаётся тяжёлая атмосфера международная, советские власти вдруг, например, выпускают одного человека в эмиграцию - и крупные западные советологи пишут: это знак! это начало разрядки, начало улучшения отношений. Я очень бы просил вас предупредить ваших читателей, что, если в скором времени кого-нибудь вот так выпустят, они бы помнили, что распорядитель Фонда помощи по-прежнему сидит в тюрьме, и сотни семей и тысячи детей лишены хлеба. И второй чрезвычайно характерный штрих: это не является почерком только советским: такой же точно шаг сделан на днях в Польше. Там кардинал Глемп организовал нечто вроде нашего Фонда, очень родственную организацию. При костёле св. Мартина в Варшаве был склад медикаментов и одежды, которые раздавались семьям заключённых. Так вот, молодчики из польского ГБ в штатском, а некоторые даже открыто с рациями через плечо, ворвались в это помещение, побили шкафы, потоптали лекарства, избили находящихся там людей, включая и женщин. Эти одинаковые действия по отношению к Русскому Общественному Фонду помощи и к Фонду в Польше показывают, что коммунистические власти уже не останавливаются ни перед чем, уже ведут безжалостное наступление на жён, на детей, на нищих и голодных. Моё заявление окончено.
      "Таймс". Как могут помочь западные правительства?
      Не столько, прежде всего, западные правительства, сколько западная общественность и западная пресса. Надо, чтобы они понимали и помнили: вот, каждый день эти несколько сот семей лишены помощи; каждый день они не знают, как накормить детей. И что в Советском Союзе милосердная помощь является изменой родине, государственной изменой.
      "Таймс". Заключённые, которым вы помогаете, - как попали в заключение, почему они под судом?
      Это обычно узники совести, которых посадили за их убеждения, за их взгляды, за религиозную веру, за распространение свободной литературы. Наш Фонд не делает никаких различий ни в направлении убеждений, ни в религии, ни в национальности. Каждый, о ком становится известно, что он пострадал за свои убеждения, поддерживается нашим Фондом.
      Польская служба Би-Би-Си. Можете ли вы прокомментировать нынешнюю ситуацию в Польше? Видите ли вы какую-либо надежду для народа в противостоянии правительству в Польше?
      Я уже публично дважды, даже трижды, говорил о польских событиях. Моя горячая поддержка движению "Солидарности", я думаю, достаточно известна. Когда Леху Валенсе отказали в Нобелевской премии мира, я пережил это как личное горе и как глубокий стыд за Нобелевский комитет мира. Они предпочли вот именно в этот момент дать премию двум людям, которые всю жизнь говорили против ядерного оружия, но не разоружили ни одной бомбы. А то, что делал Лех Валенса, меняло историю - не Польши, и не Европы, а всего XX века. В моей статье в "Экспрессе" о введении военного положения в Польше я показывал, что, вот, в любой стране Европы можно найти достаточно людей, готовых поддерживать палаческий режим. Это произошло и с внутренними силами в Польше. Я не настолько информирован о положении и настроении разных польских кругов, чтобы дать вам сейчас точный прогноз, в какую сторону пойдут события, как повлияет визит Папы в июне, какую позицию займёт польская Церковь - более строгую или менее строгую. Но я хотел бы сказать, что польские события по своему значению выходят далеко за пределы Польши. Польские события показывают нам, до какого размаха может дойти самоосвобождение народа. А в том исключительном интересе и волнении, с каким Запад воспринимает польские события, видно не только глубокое сочувствие к польской "Солидарности", но и успокаивающая надежда, что как-нибудь обойдётся без усилий Запада, как-нибудь Восток освободит сам себя, а тем освободит и Запад от угрозы.
      ЮПИ. Вчера в Темплтоновской речи вы говорили очень сильно об атеизме в России. Можете ли вы сказать, какие события в вашей собственной жизни обратили вас от атеизма к православию?