Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сочинения (Том 4)

ModernLib.Net / История / Соловьев Сергей Михайлович / Сочинения (Том 4) - Чтение (стр. 14)
Автор: Соловьев Сергей Михайлович
Жанр: История

 

 


      Кроме завещания Димитрия Донского и из других известий мы знаем, что бояре по-прежнему были думцами князя, князь думал, советовался с ними о делах. Начиная с Симеона Гордого, бояре являются свидетелями в княжеских духовных грамотах.
      Рязанский великий князь Олег Иванович в одной своей жалованной грамоте говорит:
      "Посоветовавшись (сгадав) с отцом своим, владыкою Василием, и с своими боярами (следуют имена их), дал я" и проч., но мы должны заметить, что в грамотах московских князей мы этого выражения не находим. Видим бояр, которые пользуются особенною доверенностию некоторых князей и чрез это обнаруживают большое влияние на дела: таков был Семен Тонилиевич при князе Андрее Александровиче, бояре Федор Андреевич и сын его Иван Федорович Кошка при Василии Димитриевиче, Морозов при князе Юрии Димитриевиче; мы видели, как влияние, переданное стариком Кошкою молодому (относительно) сыну своему, возбудило негодование старших, отразившееся и в летописи.
      Разделение дружины на старшую и младшую сохраняется и в описываемое время, только с переменою некоторых названий. Старшая дружина по-прежнему носит название бояр, или боляр. Право бояр на свободный отъезд от одного князя к другому, от великого к удельному и наоборот, также от великого к великому же, от московского, например, к тверскому или рязанскому и наоборот, подтверждается во всех договорах княжеских. Князья обязывались в договорах своих не сердиться на отъехавших от них бояр, не захватывать их сел и домов, оставшихся во владениях прежнего князя. Вследствие этого права бояр сохранять свои недвижимые имущества после отъезда в княжеских уделах постоянно могли находиться волости чужих бояр, несмотря на то что князья не позволяли чужим боярам покупать сел в своих уделах; волости чужих бояр могли находиться в княжеских уделах еще и потому, что известное княжество, например Серпуховское, принадлежало сначала одному князю, Владимиру Андреевичу, и бояре его могли свободно покупать села по всему княжеству, но по смерти Владимира Андреевича его владения разделились между сыновьями его на несколько особых уделов, бояре его также разошлись по сыновьям, причем легко могло случиться, что боярин остался служить старшему брату, серпуховскому князю, а село его, по новому разделу, очутилось в уделе князя боровского. Это обстоятельство заставило князей вносить в свои договоры условие, что бояре относительно суда и дани подведомственны тому князю, во владениях которого живут, где у них недвижимая собственность: князья обязываются ведать таких бояр судом и данью как своих; но в военное время бояре должны были идти в поход с тем князем, которому служили, в случае же осады города, в котором или близ которого они жили, они должны были оставаться и защищать этот город. В случае спорного дела между одним князем и боярином другого оба князя отсылали от себя по боярину для решения этого дела; если же посланные бояре не могли между собою согласиться, то избирали третьего судью; но всякое дело боярина с своим князем судит последний. За службу свою бояре получали от князей известные волости и села в кормление: Иоанн Калита в завещании своем упоминает о селе Богородицком, которое он купил и отдал Борису Воркову. "Если этот Ворков,- говорит великий князь,- будет служить которому-нибудь из моих сыновей, то село останется за ним; если же перестанет служить детям моим, то село отнимут".
      Касательно пользования доходами с кормлений Симеон Гордый распоряжается так в своем завещании: "Если кто-нибудь из бояр моих станет служить моей княгине и будет ведать волости, то обязан отдавать княгине моей половину дохода (прибытка)". Димитрий Донской с двоюродным братом своим Владимиром Андреевичем уговорились так относительно боярских кормлений: "Если боярин поедет с кормленья от тебя ли ко мне, от меня ли к тебе, не отслужив службы, то дать ему кормленье по исправе, т. е. зато только время, какое он находился в службе, или он обязан отслужить службу". До нас дошли ввозные, или послушные, грамоты, дававшиеся при пожаловании кормлением: в них приказывалось жителям отдаваемой в кормление волости чтить и слушаться посланного к ним на кормление последний ведает их и судит, и тиунам своим ходить у них велит, а доход должен брать по наказному списку; волости жаловались в кормление с мытами, перевозами, со всеми наместничьими доходами в с пошлиною.
      Между самыми старшими членами дружины, между боярами, встречаем различие:
      встречаем название больших бояр. Летописец говорит, что после убийства тысяцкого Алексея Петровича Хвоста большие московские бояре отъехали в Рязань. Димитрий Донской требует от двоюродного брата своего Владимира Андреевича, что в случае если он, великий князь, возьмет дань на своих боярах, на больших и на путных, то и удельный князь должен также взять дань на своих боярах смотря по кормлению и по путям и отдать ее великому князю. Великий князь Василий Васильевич договаривается с Шемякою, что если общие судьи их не согласятся то берут себе третьего судью, для чего берут сперва из бояр великокняжеских двоих да из бояр Шемяки одного большого. Кроме упомянутого условия Донского с Владимиром Андреевичем, мы не встречаем больше названия больших бояр вместе с путными; но вместе с путными боярами, или путниками, встречаем на первом месте бояр введенных. Относительно этих введенных и путных бояр мы постоянно встречаем условие, что когда в случае городовой осады бояре обязаны садиться в осаду или защищать тот город, в котором живут, бояре введенные и путники избавляются от этой обязанности. Кроме того, о путных боярах в договоре великого князя Василия Димитриевича с Владимиром Андреевичем серпуховским встречаем условие: "Если нам взять (дань) на своих боярах на путных, то тебе взять на своих боярах на десяти". В жалованной грамоте великого князя Василия Васильевича Троицкому Сергиеву монастырю в 1453 году читаем: "Если кто станет чего искать на игуменском приказчике, то сужу его я, князь великий, или мой боярин введенный".
      В родословной Кикиных говорится, что Логгин Михайлович Кикин был у великого князя Димитрия Иоанновича боярин введенный, или горододержавец, держал города Волок и Торжок без отнимки; сын Логгина, Тимофей, называется также боярином введенным.
      Объяснить значение этих названий: боярин введенный и путный - мы можем только по соображению с другими подобными же названиями. Мы видели, что в одной грамоте на месте бояр введенных находятся большие, из чего имеем основание заключать, что оба этих названия были равнозначащи. После встречаем название дьяков введенных.
      Что же касается различия между боярами введенными, или большими, и путными, то его можно усмотреть в приведенном месте из договора Димитрия Донского с Владимиром Андреевичем: "Если великий князь возьмет дань на своих боярах, на больших и на путных, то и удельный князь должен также взять дань на своих боярах смотря по кормлению и по путям". Значит, большой боярин, или введенный, был именно горододержавец, получавший города, волости в кормление; путный же боярин получал содержание с известных доходных статей княжеских, или так называемых путей. Боярин путный должен был иметь поэтому какую-нибудь придворную должность:
      конюший боярин, например, пользовался доходами с волостей, определенных на конюший путь. Старинное слово: путь и настоящее наше доход (от доходить)
      выражают одно и то же представление.
      Встречаем в описываемое время и название окольничего: так, оно находится в грамоте смоленского князя Федора Ростиславича 1284 года; в договорной грамоте Симеона Гордого с братьями. Серпуховской князь Владимир Андреевич сделал наместником в Серпухове окольничего своего, Якова Юрьевича Носильца; в рассказе о битве с Бегичем упоминается московский окольничий Тимофей (Вельяминов). В жалованной грамоте рязанского князя Олега Ивановича Ольгову монастырю в числе бояр, с которыми советовался при этом князь, упоминается Юрий окольничий. Этот Юрий занимает здесь шестое место, из чего можем заключить, что окольничие и в описываемое время, как после, хотя и причислялись к старшей дружине, составляли вместе с большими боярами (после просто с боярами) думу княжескую, однако занимали второстепенное место. В числе бояр в означенной Ольговой грамоте упоминается Манасия дядька, занимающий место выше окольничего, и Юрий чашник, следующий за окольничим. В другой рязанской грамоте выше чашника встречаем название стольника которое встречается и в московских грамотах. Эти оба звания определяются легко из самых слов, указывающих прямо на должность; но что была за должность окольничего? На нее мы встречаем указание в позднейших источниках, из которых видим, что окольничий употреблялся в походах царских, ездил перед государем по станам, и при этом случае иногда в окольничие назначались дворяне - ясный знак, что здесь окольничий представлял не чин только, а должность. Если мы сравним это известие о значении окольничих с известиями о значении бояр путных, то будем иметь основание принять их за тождественные, тем более что в каком отношении прежде находятся путники к боярам большим, или введенным, в таком же отношении после находим окольничих к боярам. Младшая дружина в противоположность старшей, боярам, носит общее название слуг и дворян; но в большей части памятников выделяются составные части младшей дружины, и первое место здесь, второе после бояр, занимают дети боярские - название, показывающее ясно, из кого составлялся этот высший отдел младшей дружины. Дети боярские имеют одинакое положение с боярами относительно права отъезда и волостей, не имея только права участвовать в думе княжеской.
      Второй отдел младшей дружины составляют собственно так называемые слуги, слуги вольные, люди дверные, которые, по тогдашнему выражению, бывали в кормлении и в доводе и которые относительно свободного отъезда имели одинакое право с боярами и детьми боярскими, отличаясь от последних происхождением. От этих слуг вольных отличались слуги другого рода, промышленники и ремесленники, как-то: бортники, садовники, псари, бобровники, бараши, делюи, которые пользовались княжескими землями. Московские князья обязываются не принимать их в службу, блюсти заодно, земель их не покупать. Если кто из этих слуг не захочет жить на своей земле, то сам может уйти прочь, но земли лишается, она отходит к князю. Такого рода слуги обыкновенно называются в грамотах слуги под дворским, ибо находились под ведомством дворского; этим названием отличаются они от вольных слуг первого разряда, которые бывали в кормлении и в доводе. Наконец, у князей встречаем невольных слуг, холопей, которые могли употребляться в те же самые должности, в каких находились и слуги под дворским, равно и в высшие должности, по домовому и волостному управлению, например в тиуны, посельские, ключники, старосты, казначеи, дьяки; все эти должностные лица назывались большими людьми в отличие от простых холопей, меньших людей. Название гриди, гридьба исчезает, но встречается еще иногда название мужа.
      На юго-западе встречаем также бояр, слуг и слуг дверных; между боярами встречаем лучших бояр; между слугами - дворных детей боярских. Со времени литовского владычества название бояр для старших членов дружины остается в областях русских, но при дворе великокняжеском оно исчезает, заменяется названием паны, паны рада. До нас дошли жалованные грамоты великих князей литовских вступавшим к ним в службу русским дружинникам. Если кто-нибудь из вельмож литовских свидетельствовал пред великим князем о знатности выходца, то последнего принимали и при дворе литовском соответственно его прежнему значению, как человека родовитого и рыцарского, равняли его в правах с князьями, панами и шляхтою хоругвенною. Новый слуга обязывался быть верным великому князю: с кем последний будет мирен, с тем и он должен быть мирен, и наоборот, и отправлять военную службу вместе с прочею шляхтою, князьями, панами и земянами. Из этого мы видим, как разделялись и назывались служилые люди (шляхта) при дворе великих князей литовских. Дошли до нас присяжные грамоты и тех вельмож, которым великие князья литовские давали держать города: новый державец обязывался держать город верно, не передавать его никакому другому государству, кроме великого княжества Литовского; в случае смерти великого князя город сдать его преемнику. О богатстве южнорусских, именно галицких, бояр можно иметь понятие из известия о взятии двора боярина Судислава, где найдено было много вина, овощей, корма, копий, стрел. Что бояре на юге получали от князей волости, об этом источники описываемого времени говорят ясно; Даниил Романович не велит принимать черниговских бояр, а раздавать волости галицким только; и вслед за тем встречаем известие, что доходы с Коломыйской соли шли на раздачу оружникам. Больному волынскому князю Владимиру донесли, что брат его Мстислав, еще не вступив в управление княжеством, уже раздает боярам города и села. От времен литовских дошли до нас известия о жаловании слуг землями в вечное владение; при этих пожалованиях определяется обязанность пожалованного являться на службу с известным количеством вооруженных слуг. Имения даются в вечное владение с правом передать их по смерти детям и ближним, с правом продать, подарить, распорядиться ими, как сочтут для себя полезнее; впрочем, Олгердов внук, князь Андрей Владимирович, пишет в своей духовной, что бояре, которым он дал имения, должны с этих имений служить жене его. Боярские вотчины в Юго-Западной Руси издавна были свободны от дани, не были тяглыми; в Смоленске дань (посощина) шла только с тех имений боярских, которые были пожалованы великим князем Витовтом и его преемниками.
      По привилегии Казимира Ягелловича, данной литовским землям в 1457 году, князья, паны и бояре могли выезжать в чужие земли, кроме земель неприятельских, для приращения своего состояния и для подвигов воинских, с тем, однако, условием, чтоб в их отсутствие служба великокняжеская с их имений нисколько не страдала.
      Имуществами отчинными или пожалованными от Витовта они имеют право владеть так, как князья, паны и бояре польские владеют своими имуществами, имеют право их продать, променять, отчудить, подарить и всячески на свою пользу употребить.
      Подданные их освобождаются от всяких податей, платежей, поборов и серебщизны, от мер, которые называются дяклями, от подвод, от обязанности возить камень, бревна, дрова для обжигания кирпичей или извести, от кошения сена и проч., исключая работ, необходимых для построения новых крепостей и поправки старых; остаются также в силе старые повинности: постои, поборы, постройки новых мостов, поправки старых, исправление дорог. Их люди, зависимые и невольные, не могут быть принимаемы ни великим князем, ни его чиновниками. Если будет жалоба на кого-нибудь из людей их, то великий князь не посылает своего детского, но прежде будет потребована управа у господина, которому виноватый принадлежит, и только в том случае, когда в назначенный срок управа не будет учинена, детский посылается, но виноватый платит за вину только своему господину, а не кому-либо другому.
      Мы видели на севере в числе бояр окольничих, стольников, чашников. Встречаем также должность конюшего, дворского. В современных источниках указана только одна обязанность дворского: ведать слуг княжеских мастеровых и промышленных, но, конечно, деятельность его этим не ограничивалась. Встречаем казначеев, ключников, тиунов: все эти должностные лица могли быть из свободных и из холопей. Относительно ключников свободных в завещании князя Владимира Андреевича серпуховского находим следующее распоряжение: "Что мои ключники некупленные, а покупили деревни за моим ключем, сами ключники детям моим не надобны, а деревни их детям моим". В рассказе о Мамаевом побоище встречаем рынду, который тут имеет обязанность возить великокняжеское знамя. Из лиц правительственных находим древний сан тысяцкого и видим его уничтожение в Москве при Димитрии Донском. Не встречаем более посадников, вместо них находим наместников, волостелей, становщиков и околичников, которые различались друг от друга обширностию и важностию управляемых участков. В жалованных грамотах обыкновенно говорится, что наместники и волостели не въезжают в известные волости, не судят тамошних людей и не посылают к ним ни за чем. Великий князь Василий Димитриевич требует от дяди своего Владимира Андреевича, чтобы тот не судил судов московских без великокняжеских наместников; если в отсутствие великого князя из Москвы подаст ему просьбу москвич на москвича то он дает пристава и посылает к своим наместникам, которые должны разобрать дело вместе с наместниками удельного князя. Тиуны являются с прежним значением. При разбирательстве дел употреблялись чиновники: приставы, доводчики; селами управляли посельские, о которых нам прямо известно, что они могли быть из несвободных слуг княжеских; для письменных дел употреблялись дьяки и подьячие; дьяки употреблялись также и для дел посольских:
      так, Шемяка послал в Казань дьяка своего Федора Дубенского стараться о том, чтоб великого князя Василия Васильевича не выпускали из плена. Описи земель производились писцами. Для сбора разного рода податей существовал ряд чиновников под названием данщиков, боровщиков (от бора), бельщиков (от белки), ямщиков (от яма), бобровников, закосников, бортников.
      На юго-западе до литовского владычества встречаем звание дворского, который имеет здесь важное значение и в мире, и на войне: дворский Григорий в Галиче вместе с епископом Артемием является на первом плане: оба противятся князю Даниилу Романовичу и потом оба являются к нему с предложенном принять город.
      Знаменитый Андрей, дворский Даниила, является на первом плане в походах; по всему видно, что вследствие влияния соседних государств, Польского и Венгерского, дворский в Галиче имел важное значение палатина. Важным сановником является на юге печатник (канцлер): печатник Кирилл послан был князьями Даниилом и Васильком в Бакоту исписать грабительства бояр и утишить землю; печатника встречаем и в Смоленске в конце XIII века. Видим и в Москве печатника, которым при Димитрии Донском был знаменитый священник Митяй. Встречаем и на юге стольников. Встречаем седельничего, но в другом, высшем значении, чем прежде, находим новое название снузников подле бояр; писец на юге употребляется в том же значении, в каком дьяк на севере.
      Таков был состав дружины и собственно двора княжеского на севере и юге. Но кроме означенных званий и разделений и здесь, и там в описываемое время входят в число княжеских слуг князья же племени Рюрикова и Гедиминова, лишенные своих владений или по крайней мере лишенные прав независимых владельцев. Вначале, в описываемое время, эти князья не входят еще в общий служебный распорядок, составляют особый отдел дружины, причем, хотя не везде, становятся выше бояр. Князья условливаются друг с другом, что в случае отъезда князья служебные лишаются своих вотчин. Что же касается происхождения остальных членов дружины, то на севере она наполнялась выходцами из Южной Руси, из Литвы, из Орды и даже из Германии. На юге, во Владимире Волынском, видим немца Маркольта с важным значением; там же, в службе князя Владимира Васильковича, видим Кафилата, выходца из Силезии, потом прусса.
      В смутное время в Галиче важного значения достиг боярин Григорий, внук священника; вместе с ним упоминаются Лазарь Доможирич и Ивор Молибожич, люди низкого происхождения (племени смердья); но было ля это явление следствием смутного времени или могло случиться и при обыкновенном порядке вещей - этого решить нельзя. Мы видим, что люди знатного происхождения, но не достигшие еще звания члена старшей дружины образуют особый отдел в младшей дружине под именем детей боярских.
      Кроме дружины войско по-прежнему составлялось и из городовых полков; полки, составленные из московских жителей, упоминаются в княжеских договорах обыкновенно под именем московской рати; Василий Васильевич Темный вывел против дяди Юрия московских гостей и других жителей. В жалованной грамоте Василия Темного Троицкому Сергиеву монастырю говорится о сельчанах, обязанных береговою службою. На юге Ростислав Михайлович черниговский собрал в Перемышль многих смердов для войны с Даниилом галицким, причем летописец говорит, что эти смерды составляли пехоту, которая дала победу Ростиславу; но в знаменитом Ярославском сражении тот же Ростислав вступил в битву с одною конницею, оставил пехоту у города и был побежден Даниилом, у которого была и конница и пехота. На севере, заслышав о приближении неприятеля, князья рассылали грамоты по всем волостям своим для сбора войска; но мы видели, как эти сборы были медленны, когда надобно было иметь дело с неприятелем, подобным Олгерду или Тохтамышу. Когда неприятель был уже близко, то из первых собравшихся ратников составляли сторожевой полк и отправляли в заставу, чтобы задержать по возможности врага. Выступив в поход, посылали наперед сторожи разведать о движениях неприятеля, добыть пленников, от которых можно было бы узнать все подробно; добыть пленника значило, по тогдашнему выражению, добыть языка. В походе войско кормилось на счет областей, чрез которые проходило: так, говорится, что великий князь Василий Васильевич, заключив перемирие с Василием Косым, распустил свои полки, которые разъехались все для собрания кормов. Пред вступлением в битву войско располагалось по-прежнему: в средине становился великий полк, по обе стороны его две руки - правая и левая, напереди передовой полк; видим употребление с большою пользою засад, или западных полков: засада решила Куликовскую битву в пользу русских; благодаря засаде начальник ушкуйников Прокопий с двумя тысячами войска разбил пять тысяч костромичей. По-прежнему пред началом битвы князья говорили речи.
      По-прежнему, видя бегство неприятеля, ратники бросались обдирать мертвых, иногда преждевременно, как, например на Суздальском бою; на юге и на севере видим старый обычай браниться с неприятелем. В южной летописи упоминается о русском бое как отличавшемся своими особенностями. Северный летописец по случаю битвы Василия Васильевича Темного с Василием Косым говорит, что литовский выходец, князь Иван Баба Друцкой, изрядил свой полк с копьями по-литовски, и этот литовский обычай противополагает русскому. Выражение: с копьями - не может нам дать понятия об особенностях литовского боя, ибо и русские одинаково употребляли это оружие; так, например, при описании Куликовской битвы говорится, что задний ряд закладывал копья на плеча передним, причем у передних копья были короче, а у задних длиннее. Венгерский полководец отзывался о южнорусских ратниках, что они охочи до бою, стремительны на первый удар, но долго не выдерживают; южнорусские полки любили биться в чистом поле, на открытых местах; Даниил галицкий во время похода на ятвягов говорит своему войску: "Разве не знаете, что христианам пространство есть крепость, а поганым теснота". В северном летописце находим известие, что когда великий князь Василий Васильевич послал полки свои против татар к Оке под начальством князя звенигородского, то этот воевода испугался и возвратился назад; иначе поступили другие воеводы, князь Иван Васильевич Оболенский-Стрига и Федор Басенок, в войне новгородской: встретившись в числе двухсот человек с неприятелем, у которого было 5000 человек, они сказали: "Если не вступим в бой, то погибнем от своего государя великого князя", сразились и одержали победу. На юге сохранялся обычай, по которому князь должен был ехать впереди войска, потому что он был искуснее всех в ратном деле и его более всех слушались; так, князья русские и польские говорили Даниилу Романовичу: "Ты король, голова всем полкам; если пошлешь кого-нибудь из нас наперед, то войско не будет слушаться, ты знаешь воинский чин, ратное дело тебе за обычай, и всякий тебя постыдится и побоится; ступай сам напереди". И Даниил, урядивши полки, сам поехал напереди с одним дворским и небольшим числом отроков. На севере, по свидетельству сказаний о Мамаевом побоище, великий князь Димитрий, поездив немного впереди в сторожевых полках, возвратился в великий полк.
      Вооружение на севере состояло из щитов, шлемов, рогатин, сулиц, копий, сабель, ослопов, топоров. Южный летописец так описывает вооружение полков Даниила галицкого: "Щиты их были, как заря, шлемы, как солнце восходящее, копья дрожали в руках их, как трости многие, стрельцы шли по обе стороны и держали в руках рожанцы свои, наложивши на них стрелы". В другой раз, вышедши на помощь к королю венгерскому, Даниил вооружил свое войско по-татарски: лошади были в личинах и коярах кожаных, а люди - в ярыках, сам же Даниил одет был по обычаю русскому:
      седло на коне его было из жженого золота, стрелы и сабля украшены золотом и разными хитростями, кожух из греческого оловира, обшит кружевами золотыми плоскими, сапоги из зеленого сафьяна (хза) шиты золотом; когда король попросился у него в стан, то Даниил ввел его в свою полату (палатку). И на юге между оружием попадается название рогтичи, или рогатицы, также мечи и сулицы. В духовной волынского князя Владимира упоминается броня дощатая. Из отнятых у неприятеля коней и оружия составляли сайгат. По-прежнему на юге употребляются стяги или хоругви, на севере они уже начинают называться знаменами: так, в сказании о Мамаевом побоище упоминается черное знамя, которое возили над великим князем. Для созвания войска на бой употреблялись трубы: Василий Васильевич Темный сам начал трубить войску, заслышав о приближении Косого.
      Относительно характера войн должно заметить, что на севере (включая сюда область Северскую, Рязанскую и Смоленскую) из девяноста известий о войнах внутренних, или междоусобных, мы встречаем не более двадцати известий о битвах, следовательно, семьдесят походов совершено было без битв. Разделив описываемый период времени в 234 года на две равные половины, увидим, что в первую половину, до 1345 года, который придется в начале княжения Симеона Гордого, было только пять битв, остальные же пятнадцать относятся ко второй половине, и из этих пятнадцати почти половина, именно семь битв, приходятся на усобицу, происходившую в княжение Василия Темного между этим князем и его дядею и двоюродными братьями, - доказательство усиленного ожесточения к концу борьбы. На юге же в продолжение семнадцати лет, от 1228 года до Ярославской битвы, встречаем двенадцать известий о походах и между ними четыре известия о битвах, между которыми две были лютые - Звенигородская и Ярославская. О внешних войнах в описываемое время на севере встречаем около 160 известий, и в том числе около пятидесяти только известий о битвах; из этого числа битв более тринадцати было выиграно русскими. Из общего числа известий о войнах сорок пять относятся к войнам с татарами, сорок одно - к войне с литовцами, тридцать - с немцами ливонскими; остальные относятся к войне со шведами, болгарами и проч. На юге до литовского владычества встречаем сорок с чем-нибудь известий о войнах внешних, в том числе одиннадцать известий о битвах, из которых восемь были выиграны русскими. Во время междоусобных войн на севере встречаем раз тридцать пять известия о взятии городов, причем раз пять попадаются осады неудачные; во внешних войнах раз пятнадцать упоминается о взятии городов русскими, раз семь - неудачные осады; раз семнадцать русские отбили осаждающих от своих городов, раз около семидесяти упоминается о взятии русских городов, преимущественно татарами, во время нашествия Батыева, Тохтамышева, Едигеева. На юге во внешних войнах раз семь упоминается о взятии городов русскими, раза три избавление русских городов от осады, раз неудачная осада русскими, раз одиннадцать - взятие городов русских неприятелем.
      Касательно осад городов в самом начале описываемого периода мы уже встречаем известия о стенобитных орудиях, пороках, таранах, турах. Во время осады Чернигова Даниилом Романовичем галицким и Владимиром Рюриковичем киевским осаждающие поставили таран, который метал камнем на полтора перестрела, а камень был в подъем четырем мужчинам сильным. Ростислав Михайлович черниговский во время осады Ярославля галицкого употреблял пороки, или праки. Вот как описывается взятие приступом города Гостиного волынского войсками, отправленными на помощь к польскому князю Конраду: "Когда полки пришли к городу и стали около него, то начали пристроиваться на взятие города; князь Конрад ездил и говорил русским: "Братья моя милая Русь! потяните за одно сердце!" - и ратники полезли под забрала, а другие полки стояли неподвижно, сторожа, чтоб поляки не подкрались внезапно. Когда ратники прилезли под забрала, то поляки стали пускать на них камни, точно град сильный, но стрелы осаждающих не давали осажденным выникнуть из забрал; потом начали колоться копьями; много было раненных в городе от копий и стрел, и начали мертвые падать из забрал как снопы; таким образом взят был город и сожжен, жители перебиты и поведены в плен". На севере новгородцы, собираясь в поход под Раковор, приискали мастеров, которые стали чинить пороки на владычнем дворе. Во время осады Твери Димитрием Донским осаждающие окружили город острогом, приставили туры и приметали примет около всего города; эта осада продолжалась четыре недели, город не был взят, потому что тверской князь поспешил заключить мир с московским. Первым делом осаждающих было пожечь посад и все строения около осажденной крепости или города; но иногда это делали сами осажденные, приготовляясь к осаде. В рассказе об осаде Москвы Тохтамышем в первый раз упоминаются пушки и тюфяки, употребленные осажденными; тут же упоминаются и самострелы; осажденные кроме того, что бросали камни и стрелы, лили на осаждающих также горячую воду. Московский кремль ни разу не был взят силою, ибо Тохтамыш овладел им хитростию; Смоленск оба раза был взят Витовтом также хитростию; Тверь после татарского нашествия с Калитою ни разу не была взята; Новгород не был взят никогда; Псков выдержал шесть осад от немцев.
      Относительно числа войск в описываемое время у нас еще менее точных известий, чем даже в период предшествовавший. Правда, мы имеем известие о числе русского войска, сражавшегося на Куликовом поле, но это известие почерпнуто из украшенных сказаний, и есть еще другие причины сомневаться в его верности. Когда великий князь Димитрий перевезся через Оку и сосчитал своих ратников, то нашел, что их более двухсот тысяч, причем великий князь жалел, что у него мало пехоты, и оставил у Лопасны великого воеводу своего Тимофея Васильевича, чтоб он провожал по Рязанской земле те пешие и конные отряды, которые будут приходить после.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27