Стас сбежал. Андрею он объяснил, что его возмущают подобные методы. У Андрея возникла и начала постепенно укрепляться мысль, что он мог бы усыновить (или удочерить) ребенка. Он, однако, размышлял слишком долго, прежде чем предпринять что-нибудь. Таня попыталась покончить с собой. Попытка привела к выкидышу, хотя сама она осталась жива. Скобелев навестил Таню в больнице. Она смотрела на него красными от слез глазами и молчала.
      Вместо того, чтобы вернуться в институт, Андрей поехал за город. Теперь он часто катался безо всякой цели. Свободный режим работы этому способствовал.
      Пробки на дорогах в этот день были незначительными. За постом ГАИ он увеличил скорость. Теплый апрель, пятна снега под деревьями. 80, 100, 120 километров в час... Стал он иным, поднялся на новую ступень, или это ему только казалось? Слепое пространство летело навстречу. Андрея, как обычно, не оставляло ощущение сна с открытыми глазами.
       - * -
       Впрочем, это было еще не все.
       На этой скорости у него теперь иногда появлялись видения.
       Призраки вели себя вежливо, старательно избегая создания аварийной обстановки. Не мешали смотреть в зеркала заднего вида, не отвлекали в момент сближения с другими машинами. Если езда была трудной, они как правило вообще исчезали из поля зрения, и возвращались лишь тогда, когда участок, требующий повышенного внимания, оставался позади.
       Его забавляло, насколько равнодушно он к ним относится. Так же равнодушно, как они к нему, и, судя по их виду, друг к другу.
       Опушку леса неторопливо пересекал полупрозрачный Стас. Сквозь него прошла значительно более прозрачная Таня. Призрачные родители копались в невидимом огороде. В воздушной лаборатории, уткнувшись носом в чашки, пили растворимый кофе туманные ученые. Склонялась над книгами в небесной библиотеке Катя. Снегирев и дядя Миша танцевали в облаках, не глядя друг на друга, странный танец. За ними, как кордебалет, шеренгой вскидывали ноги полковники и генералы - в штатском и в военных мундирах. Из-за горизонта, словно грозовые облака, выглядывали незнакомые властные лица.
       Возникали и исчезали воздушные замки, сильно напоминающие скороспелые новорусские виллы.
       Кое-где рядом с шоссе разворачивались настоящие войны. Что-то взрывалось. Горели призрачные дома, прятались в туманных развалинах призрачные бойцы, валялись на улицах призрачные трупы. Сны смогли наконец вырваться на волю, но какое это имело значение? Андрей немного снизил скорость.
       Где-то он читал про глубокое равнодушие теней, населявших греческий Аид, к себе самим и друг к другу. Эвридике было все равно, уходить или оставаться. Возможно, загробный мир постепенно перемешивается с миром живых, и в этом суть сонной болезни?
       В это не хотелось верить, мысль была слишком страшной.
       В загробном мире не меняется ничего, но разве можно отрицать, что благодаря перенесенным испытаниям в его жизнь вошло что-то новое?
       Стал он иным, поднялся на новую ступень, или это ему только казалось? Андрей не знал ответа. Слепое пространство летело навстречу. Галлюцинации на время прекратились, но его не оставляло ощущение сна с открытыми глазами.
 
       ---*---
 
       Впрочем, и это тоже было еще далеко не все... Он уже понял, что каждой ступени в развитии сонной болезни соответствует свой слой реальности. У каждой пыльной кулисы есть своя закулиса. Правда, все эти слои трагически - или до смешного? -- похожи. Даже если умереть, по существу, возможно, не изменится ничего. Его не оставляло ощущение сна с открытыми глазами. 120, 140, 160... Он улыбнулся. На мгновение выпустил руль. Нет смысла создавать еще один эпилог...