При расставании (невеликое утешение) Катя все-таки дала ему номер своего мобильника и адрес электронной почты. Скобелев дал ей визитную карточку Центра, нацарапав в углу домашний телефон с e-mail'ом. Он почти не сомневался, что вскоре она ее выбросит или потеряет, и не рассчитывал на особенно радостный прием, если сам начнет ей названивать.
      Приходилось на ходу менять планы.
 
      --- * ---
      Первый раз он разбил одинокую палатку на берегу Ильмень-озера. Прожил там несколько дней, пытаясь работать над статьей. Погода была никакая - облака без дождя. Мысли его были заняты другим - не только Катей.
      Тревога его снова рвалась к краю шкалы.
      Да, мы пользуемся солидными, хорошо зарекомендовавшими себя методами, вроде пресловутой статистики, о которой давным-давно известно, что она бывает хуже лжи. И - опять это "мы". Мы делаем, мы стремимся, мы должны, как будто существует некое средоточие мудрости, которое держит в своих руках все рычаги, нити, все каналы управления - все, о чем только можно подумать, и задача заключается в том, чтобы избрать правильный путь, а дальше ноги сами принесут к цели.
      Но никаких "мы" нет - это лишь абстрактный носитель добрых намерений, как обыкновенно "они" - не менее абстрактный носитель злых, и те и другие мостят дорогу известно куда. Андрея еще не окончательно покинуло чувство юмора, и он усмехнулся про себя, вообразив дорогу в ад, аккуратно вымощенную черными и белыми шашечками.
      Изумительно, как ловко умудряемся мы двигаться вокруг тайны, не прикасаясь к ней. Кто - под давлением научных традиций. Кто - подчиняясь инструкциям и планам, разработанным людьми, еще меньше смыслящим в болезни, чем скромные сотрудники рабочей группы. Кто - ради карьеры, из инстинкта дельцов от науки, к которым все же, пусь при известной личной симпатии, можно отнести Снегирева. Спонсоры - одни, предпочитая отстегнуть на медицину, чем на что-то иное, другие - надеясь на чудесное выздоровление, и в то же время боясь что-то менять. Болезнь так широко распространилась, что наверняка среди распоряжающихся деньгами тоже много больных. Удивительно, что сюжет еще не попал в СМИ. Тысячи причин соединяются и порождают вполне отчетливое движение по касательной...
      Наконец пошел дождь, от которого Скобелев укрылся в машине. Он чувствовал, что подобно усилиям рабочей группы, его размышления тоже направлены по касательной к проблеме.
      Дождь вскоре кончился. Дождавшись, пока подсохнет палатка, Скобелев снял лагерь. Все-таки близость с посторонним человеком, это ужасный шок, последствия которого не сразу проходят.
 
      --- * ---
      Дорога...
      Дни, проведенные в пути, сливались воедино. Города, городки, поля, луга, березовые рощи. Полей постепенно становилось все больше, на Кубани остались одни поля, кое-где разграфленные лесополосами да отороченные мутными речками. Он рвался к морю...
      В Дагомысе его ждал Рубен. Рассчитывая провести здесь вторую половину отпуска, благо деньги были, Скобелев заранее связался с ним. За умеренную плату - комната с верандой. Есть, где поставить автомобиль, с толстым уютным Рубеном можно сыграть в шахматы...
      Новороссийск, Геленджик, Лазаревское, Лоо... Последнее усилие (прибрежный серпантин, перегруженный транспортом) и вот, наконец, внизу раскинулась долина с купающимися в голубоватой дымке громадами отелей...
      Рубен, однако, Скобелева озадачил. Что-то случилось... Принять гостя он не смог. К сожалению, в этом году ему пришлось отказать всем, всем, кому он собирался сдавать... В доме была масса детей, какие-то женщины в черном, еле говорящие по-русски... Он, конечно, не бросил такого давнего знакомого - еще с советских времен - на произвол судьбы, напротив, устроил - за ту же цену- к другу, маленькому рыжему человечку неармянской национальности... Комната здесь была хуже, по ночам откуда-то налетали комары, машину приходилось оставлять на улице перед домом - только и утешения, что в этих краях его скромный, не слишком новый "форд" никому не нужен. А главное, на новом месте оказалось раз в пять больше съемщиков, чем было бы у Рубена...
      Тем не менее Скобелев пытался работать. Только так он и мог ощущать себя математиком, а это все еще кое-что значило в его жизни...
 
      --- * ---
      Через пару дней Cкобелев встретил на улице в Сочи Леру Милейко, свою однокурсницу, которая после замужества вроде бы жила в Москве. Лера выглядела не по курортному расстроенной.
      Скобелев пригласил Леру выпить кофе. Зашли в кафе. Лера разговорилась не сразу, но потом призналась, что муж ее лечится тут же в неврологическом санатории. Это - последний шанс, вся его карьера под вопросом.
      -- У него был прокол, - пояснила Лера, - ерунда, ничего серьезного, начальство тоже ничего не знает - у него хватило характера не докладывать, но он так переживал! Пошел - не признаваться, конечно, просто посоветоваться в нашу поликлинику к невропатологу. Тот что-то заподозрил, послал обследоваться в медцентр. Там поставили диагноз - сонная болезнь. Говорят, молчи, никому ни слова. Как лечиться - не сказали. От них - от кого же еще - дошло до начальства. Сашу собирались переводить на более высокую должность - все застопорилось. Вызвали, дали понять - даже для того, чтобы сохранить то, что есть, надо лечиться. Он же аналитик, не оперативник, хотя условия работы бывали сложные. Вроде мы на зарплату не жаловались, и обслуживание все на уровне, но ты же знаешь, где бы сейчас ни работать, все равно своих денег много уходит.
      -- Я сам немного консультировал ребят северо-западного Центра, - осторожно заметил Скобелев. - Он откуда-то знал, где работает муж Леры, и она вела себя так, будто он знает, но он хоть убей не помнил, чтобы они раньше об этом говорили.
      -- Ты? - удивилась Лера.
      -- Математики везде нужны...
      -- Саша, наверно, захочет с тобой поговорить.
      Это Скобелев и рассчитывал услышать.
 
      ---*---
 
      Саша нервно курил. Лера нервно готовила на плитке кофе. Номер, в котором они жили, был, в сущности, однокомнатной квартирой, только без отдельной кухни. "Студия", как говорят в наши дни. Саша - светловолосый атлет, и сонная болезнь, сочетание это удивило Скобелева.
      По сравнению с тем, каким бы раньше (Андрей был у Леры на свадьбе), Саша, конечно, сдал, но суть все равно схватывал на лету.
      -- Значит, о болезни толком ничего не известно. Ни прогноз, ни течение, ничего.
      -- Не совсем так. Известно все же, что ничего особенного не происходит.
      -- От ядерной энергии тоже пока ничего особенно плохого не происходило. Два широко известных случая в Японии, один на Украине. По пальцам можно пересчитать. Плюс жертвы неосторожного обращения с радиоактивными материалами. Твои медики, вероятно, списали бы это на ошибку эксперимента... Или сказали бы, что опасность есть, но все под контролем.
      -- В случае с ядерным оружием хорошо известно, что может быть, если джинна выпустить из бутылки. От сонной болезни ожидать чего-либо подобного нет оснований. Господь изощрен, но не злонамерен, как говорил Эйнштейн.
      -- Эйнштейн! - Саша принужденно улыбнулся.- Ядерное оружие! Зачем так сложно.
      -- Пейте же кофе, - Лера наполнила чашки.
      Саша долго размешивал сахар, но вместо того, чтобы пить, зажег новую сигарету.
      -- У нас есть одна методика,- Скобелеву пришел в голову план, показавшийся ему забавным. - Анализ сновидений. - Импровизируя, Скобелев рассказал, как, погружаясь в собственные сны, можно попытаться локализовать "спящую область". - "Sleeping domain", - добавил он для солидности. - Шеф прочит методике большое будущее, - говоря это, он рассчитывал вытянуть что-нибудь интересное из Саши о работе ведомства, до сих пор возбуждавшего у всех, по крайней мере, у всех представителей его поколения, болезненный интерес.
      -- А кто у вас шеф? - Саша перехватил инициативу.
      -- Снегирев.
      -- Борис Андреевич?
      -- Нет, Виталий Борисович.
      -- Черт, - поднял брови Саша, - ты с ним в каких отношениях?
      -- В школе вместе учились.
      -- Как ты думаешь, он не мог бы удостоверить, что с моим диагнозом вышла ошибка?
      -- Не знаю. Вряд ли он будет оспаривать диагноз московского центра.
      -- А мог бы он удостоверить, что этоу меня в легкой форме?
      -- Откуда ты знаешь Бориса Андреевича? - в свою чередь спросил Снегирев. - По службе?
      -- Вроде того...
      -- Может быть, проще ему было бы поговорить напрямую с твоим начальством? Сначала ты мог бы встретиться с младшим Снегиревым, тот передаст, что надо, отцу, а он объяснит в частном порядке твоему начальству, что ничего страшного нет? Тогда все интересы будут задеты в минимальной степени.
      -- Выглядит неплохо... Он где сейчас?
      -- По идее, на Канарах. К концу августа вернется.
      Саша надолго задумался. Кофе допили молча.
 
      --- * ---
 
      Через пару дней Скобелев зашел снова. Если раньше Саша казался просто подавленным, то теперь он выглядел, как отлично сдавший экзамены на сокрытие своих чувств человек, который вдруг осознал, что жизнь - не экзамен. Говорил он рублеными фразами, исключительно о деле: что надо сказать Снегиреву, если Андрей будет с ним договариваться. То снимал, то надевал темные очки. Обещал позвонить в конце августа, когда все вернутся из отпуска. Когда основное было сказано, до неприличия быстро закончил разговор.
 
      --- * ---
 
      На следующий день к Скобелеву зашла Лера. Похоже, недавно она плакала. Припухшие веки, припудренный нос, наспех наложенный макияж...
      -- Он даже не сказал мне, что видел во сне. Напуган ужасно. Зря ты рассказал ему про методику...
      -- Он не мальчик.
      -- А по-моему, наоборот... Ему всегда везло, а тут...
      -- Как ты думаешь, он действительно мне позвонит?
      -- Конечно. Он не упускает реальных шансов.
      -- Хорош мальчик! Ты его не боишься?
      Лера задумалась, сдвинув брови.
      - Знаешь, другая бы обиделась, но... Честно говоря, иногда боюсь.
      Они разговаривали долго, хотя ничего особенно нового для себя Скобелев не узнал. Как видно, Лера просто не хотела возвращаться домой.
 
      ---*---
 
      Скобелев провел на юге около трех недель. О болезни он почти не думал - зачем? Жить можно и с ней, и даже отдыхать, пока есть деньги. Не читал газет, не смотрел телевизор, даже в Интернет почти не заглядывал, особенно в последние дни, когда вдруг решил получше узнать окрестности Сочи - например, выбрался на Красную Поляну. Обратно он решил ехать через Москву.
      Лоо, Головинка, Лазаревское, Туапсе, Майкоп, Армавир, Ростов, Воронеж, Елец, Тула, Москва... От мелькания холмов, лесов, перелесков, полей, оврагов, километровых столбов, указателей, дорожных знаков, железнодорожных переездов, шлагбаумов, домишек, домов, городов, городишек, поселков, огородов, движения облаков, наискось проплывающих над шоссе, смены солнца, тени, дождя, перемен дня и ночи, у Скобелева возникло ощущение, будто он медленно скользит по периферии огромного круга.
      Это ощущение не исчезло и тогда, когда Скобелев, уже в Москве, пил чай дома у одного своего московского приятеля, Коли Шехтера, когда, ночью, лежал без сна на чистой простыне под чистым пододеяльником в его городской квартире, даже когда он, наконец, заснул. Так ощущение качки не оставляет моряка, сошедшего на берег.
      На следующее утро разговор зашел о сонной болезни. Оказывается, вчера о ней не говорили только из-за усталости Скобелева. "Было видно, что ты готов заснуть прямо за столом." Коля, конечно, не догадывался, что Андрей болен.
      -- Ты не представляешь, что тут сейчас творится! Вряд ли ты смотрел в дороге новости?
      -- Новостей я не смотрел. А что?
      -- Ну... в интернете это уже несколько дней... А вчера показывали "Журналистское расследование". Я слышал, ты теперь в снегиревском Центре работаешь? Вы ведь там ее изучаете?
      -- Ее?
      -- Ну да, ее, сонную болезнь. ССО, Синдром Спящей Области.
      Андрей догадался, что так в прессе, наверное, перевели "Sleeping Domain Syndrome". Утечка произошла, информация просочилась.
      -- Изучаем. А что там в этом "журналистском расследовании"?
      -- Ну что.... Как обычно, что появилась такая новая вирусная болезнь, возможно, очень опасная, что ее существование скрывается от народа.
      -- Вирусная?
      -- Ну да. Там шли активные ссылки на западные работы. Правда, только в специальных изданиях. Как всегда, показывались разные интервью. Вопрос задавался, а что, на Западе тоже скрывают?
      -- Никогда не слышал ни о какой вирусной теории сонной болезни. Ладно, а каков был ответ?
      -- Ну, что может быть и скрывают. Запад, он ведь тоже управляемый.
      -- Трудно поверить, чтобы там не пробилось в прессу - если за этим что-нибудь серьезное.
      -- Передаю, что слышал. И не жди от меня от меня больших подробностей, чем я мог запомнить. Я не сижу круглые сутки перед телевизором, большинство ведущих по именам не знаю... Главным источником там у них был какой-то доктор мед. наук.
      -- А сегодня в новостях тоже будет?
      -- Наверное. Только не знаю точно, когда, в " prime time " еще не просочилось.
 
      Коле пора было на работу. Для Андрея оказалось новостью, что он преподает теперь в частной школе и неплохо зарабатывает. Никто не заставлял Колю отмечаться на работе ровно в восемь, тем более в конце августа, но замены и перекладывание своих обязанностей на других в частном секторе не приветствовались.
      В Перестройку, когда со всех сторон, казалось, открывались новые горизонты, Андрей с любопытством следил за изменениями в жизни своих знакомых, однако та эпоха осталась далеко в прошлом. Поэтому для него было сюпризом, что тень прежнего любопытства вернулась, и поводом послужила сонная болезнь.
      У Коли было два паспорта - российский и израильский. Прожив несколько лет в Израиле в начале девяностых, позже он вернулся в Москву. Купил квартиру. Школа, разумеется, была еврейская.
      Обо всех этих поворотах Колиной судьбы Андрей узнал на ходу. Семья хозяина была на даче, лишних ключей в квартире не нашлось, и Андрей вышел из дому вместе с Колей. Какой сюжет - двойное гражданство на фоне сонной болезни. Жаль, что он вчера сразу завалился спать.
      Скобелев понимал, что, возможно, ему придется уже вечером мчаться в Петербург. Он чувствовал ответственность за дела снегиревского Центра и одновременно - внутреннее сопротивление при мысли, что необходимо срочно менять планы. Решением, как всегда в подобных случаях, мог быть отложенный выбор. Собрать побольше информации, а там посмотрим.
      Коля - уже на пороге - разрешил ему сделать несколько междугродних звонков. Домашний телефон Снегирева не отвечал. Мобильник тоже. Охранники в Центре ничего не знали. Выбор откладывался как минимум до вечера.
      Накануне Скобелев запарковался без особого труда - Коля жил на далеком Юго-Западе. Метро, впрочем, было рядом - неоценимое удобство в зажатой варикозными пробками столице. Коля согласился подбросить его на своем "Пежо" до ближайшей станции. "Хочешь полюбоваться Кремлем - поезжай общественным транспортом." В метро Андрей купил газет: "Московского Комсомольца", "АиФ", "Коммерсантъ".
      "Сонный вирус." (МК).
      "Деньги на сон." (Коммерсантъ)
      "Кого укусила муха ЦЦ?"(АиФ)
      Подробно обсуждалась вирусная гипотеза пока только в "Московском Комсомольце." Подпись под статьей - "И.Я. Иванов, академик", оставляла читателя строить догадки, членом какой именно из многочисленных параллельных академий он состоит - вряд ли это была РАН, судя по не слишком академическому тону. Вполне возможно, что и псевдоним. Тогда вся подпись - каламбур, незамысловатая шутка. Но сама статья шуткой не была.
      С точки зрения Андрея, убедительных доказательств в пользу вирусной гипотезы в статье не приводилось. Утверждалось, что у совместно проживающих или постоянно контактирующих по работе лиц частота ССО статистически достоверно выше, чем у прочих. (Интересно, где они набирали статистику?) В тексте, правда, были ссылки, неполные и, скорее всего, неточные, в стиле "желтой прессы", на отечественные и зарубежные работы, о которых Андрей никогда ничего не слышал. (Странно - в Центре у Снегирева информация была хорошо поставлена.) Обсуждались вопросы о заразности, об отсутствии эффективного лечения. Красочно расписывались возможные последствия распространения вируса ССО.
      С источниками гипотезы ясности не было - зато цели статьи прорисовывались вполне явно. Существующие центры исследования болезни упоминались - и обвинялись в замалчивании наиболее перспективной гипотезы, отстранении от дела ее сторонников, административных интригах.
      Статья, похоже, была элементом хорошо оркестрованной кампании. Недаром другие заметки появились в столь разных газетах, как "Коммерсантъ" и "АиФ". "Ъ" главным образом говорил об использовании денег правительственных целевых программ. Основным лозунгом статьи в "АиФ" было "Хотели как лучше (для себя), получилось как всегда (для всех остальных)". Эти два текста подписаны были именами, неизвестными Андрею, даже без вторичных академических признаков.
      По логике, для полноты картины, следовало теперь заглянуть в Интернет. Выбравшись из метро, Андрей зашел в первое попавшееся интернет-кафе.
      Вирусная гипотеза фигурировала на большинстве новостных сайтов, правда, ничего нового по сравнению с газетными статьями Андрей не нашел, пока не догадался посмотреть, что пишут иностранцы. Сонная болезнь - SDS - оказывается, обсуждалась и здесь. Например, в Yahoo. В английском он чувствовал себя не очень уверенно, но все же достаточно, чтобы убедиться, что вирусную гипотезу придумал не Запад. Тревожное внимание было направлено на Россию. Китай скрывал птичий грипп, а в России, получается, тем временем зрела сонная болезнь? Об этом заговорили сами русские! Правда, пробираясь по ссылкам, Андрей обнаружил попытку связать SDS с так называемым "Gulf War Syndrome" и вообще с пережитым стрессом. Единственная идея, которая показалась ему интересной.
      Вернувшись к просмотру русских сайтов, он сделал ошибку - решил заглянуть на пару-тройку форумов, где бы обсуждался ССО. Это только испортило Андрею настроение - плотность дурацких обвинений, перемежающихся матом, была здесь заметно выше обычной, а среди комментариев, выдержанных в более спокойном тоне, не нашлось ничего особенно интересного.
 
      ---*---
 
      Андрей так давно не был в Москве, что любопытство на время могло отогнать озабоченность. Когда-то, как у большинства питерцев, Москва вызывала у него раздражение, но прошло столько лет... Он решил просто побродить по центру. Главное, не выходить за пределы Садового кольца, чтобы не потеряться. Внутри всегда рано или поздно наткнешься на какую-нибудь станцию метро.
      Он очень быстро убедился, что его предвзято-питерский взгляд по-прежнему выхватывает в первую очередь признаки варварства и бесчеловечности. Он осознавал это, но не собирался отказываться от своей предвзятости. Ощущение гневного неприятия или язвительной насмешки, даже не переходящее в действие, было все-таки ощущением, лучше, чем ватное равнодушие сонной болезни.
      Город стал пестрее и разнообразнее. Много отреставрированных зданий. Рестораны и кафе, которых почти не встречалось раньше. Но повсеместно тот же выражающий пренебрежение к человеческой мере масштаб - двери и окна в два или три человеческих роста. Выражающие то же самое гигантские джипы. (Этих раньше не было.) Самодовольные купеческие лица. Нищие - те главным образом оставались за пределами Садового кольца, успел заметить Андрей. Колючие силуэты небоскребов. Новое в этом плане не противоречило старому и даже очень старому - кремлевским башням цвета подсохшей крови, избыточной пестроте "Василия Блаженного"... При взгляде на собор Андрею почему-то всегда вспоминалась сказка про Конька-Горбунка. Он легко мог себе представить три сказочных котла перед собором - по сути дела, орудия казни. Подростком он впервые прочитал "Историю" Карамзина. Тогда ему показалось, что царь в "Коньке-Горбунке" это, наверное, сам Иван Грозный.
      Скобелев ушел от Кремля, пересек странно наклонную Лубянскую площадь. В конце концов ноги унесли его к восстановленному храму Христа Спасителя. Храм ему скорее понравился, оказался гораздо легче на вид, чем та громада, которую он ожидал увидеть. Но Скобелев обогнул его, и чудовищный монумент Петру-мореплавателю посреди Москвы-реки все вернул на свои места - варварский город, варварская эпоха...
 
      ---*---
      Мазохистски наслаждаясь варварством, какой-то частью мозга Андрей продолжал думать о деле. Верна вирусная гипотеза или нет, но эта возможность ставила перед ним моральную проблему. Получается, он сам мог быть источником заражения. Имеет ли он право оставаться у Коли? Но признаться, что болен, он тоже не мог, поскольку это означало бы лишь подвергать Колю бесполезным многомесячным переживаниям.
      Почувствовав голод, Андрей зашел в "Елки-палки". Перекусил, почти не чувствуя вкуса пищи. Даже если частота заболеваний среди совместно проживающих или работающих действительно достоверно выше, это еще ничего не доказывает. Сонная болезнь так тесно связана с обстоятельствами жизни, что, естественно, у живущих или работающих в похожих условиях и частота заболеваемости должна повышаться. А в статье не приводится никаких доказательств прямого заражения.
      Андрей решил ничего не говорить Коле, но уехать как можно раньше. Может быть, утром. Или даже вечером? Интересно, пишет ли о сонной болезни что-нибудь израильская пресса? Рассчитавшись в "Елках-палках", он бысто нашел новое Интернет-кафе, с намерением посмотреть израильские русскоязычные сайты.
      Вирусная гипотетеза обсуждалась там тоже, но, в отличие от англоязычных новостей, дискуссия была более разнообразной. Андрей обнаружил даже немало критических выступлений, во многом повторяющих его собственные мысли. Например, обсуждалась возможность связи ССО с ситуационным стрессом. Андрей не слишком удивился, когда прочитал, что в Хайфе открывается консультационный центр по ССО (а в Тель-Авиве и Иерусалиме такие центры уже существуют).
      Когда, часов в семь вечера, Андрей вернулся к Коле, его идея тотчас уехать немедленно рассыпалась прахом - Коля хотел говорить о ССО.
      -- Я заведомо знаю по крайней мере одного больного, - заявил Коля, засовывая вегетарианскую пиццу в микроволновку.
      По его словам, он относился к происходящему философски - ССО - не СПИД, но многие знакомые уже на грани паники.
      -- Ты веришь, что на Западе ССО нет, или они просто проглядели?
      -- Думаю, что проглядели. ССО - конечно не СПИД, но больных много. Запад есть Запад - пока враг не назван, его не существует.
      -- Я тут принес "Вечернюю Москву". В ней критикуют вирусную гипотезу. Думал, тебе будет интересно.
      За чаем Скобелев просмотрел статью. Интересно, она написана по инициативе автора, или это один из наших союзников? Впрочем, хотя автор и отмечал отсутствие убедительных доказательств прямого заражения, его критика не убеждала. Вместо того, чтобы спорить с сомнительными выводами из статистических данных, он зачем-то обрушивался на математические методы.
      С Колей пришлось проболтать допоздна, но, узнав, что назавтра к нему возвращаются с дачи жена и дети, Андрей объявил о раннем отъезде. "Сам видишь, какие обстоятельства."
      На рассвете Андрей выехал домой. Десятичасовая гонка: Солнечногорск, Клин, Тверь, Вышний Волочек, Новгород, Чудово, Тосно, и наконец, единственный город, который он чувствовал своим - Петербург-Петроград-Ленинград.
 

5