Современная электронная библиотека ModernLib.Net

История России с древнейших времен (№4) - История России с древнейших времен. Книга IV. 1584-1613

ModernLib.Net / История / Соловьев Сергей Михайлович / История России с древнейших времен. Книга IV. 1584-1613 - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 8)
Автор: Соловьев Сергей Михайлович
Жанр: История
Серия: История России с древнейших времен

 

 


Сами знаете: если благочестие не потребно, а нечестие любо, то вы Шереметеву хотя золотые сосуды скуйте и чин царский устройте-то вы ведаете; установите с Шереметевым свои предания, а чудотворцево отложите, и хорошо будет; как лучше, так и делайте, сами ведайтесь как себе с ним хотите, а мне до того ни до чего дела нет; вперед о том не докучайте; говорю вам, что ничего отвечать не буду: бог же мир и пречистые богородицы милость и чудотворца Кирилла молитва да будут со всеми вами и нами! Аминь. А мы вам, господа мои и отцы, челом бьем до лица земного». В новгородских монастырях и в описываемое нами время продолжало вводиться общее житие, по настоянию владык; устроить общее житие означалось на тогдашнем языке выражением: заседать общину.

Мы видели, что у митрополита и владык были свои бояре, которым они поручали церковный суд. Об этих боярах собор 1551 года постановил: митрополиту и владыкам, без царского ведома, не отсылать от себя бояр и дворецких и на их место не ставить других, исключая тот случай, когда эти бояре и дворецкие неоднократно уличены будут во взятках, ибо тогда они лишаются своих должностей и поместий. Если у которого святителя изведутся бояре и дворецкие, то ему выбирать новых из тех же родов, а некого будет выбрать из тех же родов, и он выбирает из других родов, обославшись с царем; если же владыка не найдет нигде способного человека, то бьет челом царю, чтоб государь пожаловал, выбрал у себя; также и дьяков владыки держат с царского ведома. Что касается до содержания владычных бояр, то, как видно, они получали поместья и от царя, ибо новгородский архиепископ Леонид, давши в 1574 году поместье боярину своему Фомину, пишет в грамоте: «Дано то поместье на время, до тех пор, пока его государь пожалует, здесь в Великом Новгороде велит дать поместье».

На соборе 1551 года был поднят опять важный вопрос — о церковных недвижимых имуществах; в первый раз решились постановить некоторые пределы увеличения этих имуществ; собор определил: вперед архиепископам, епископам и монастырям вотчин без царского ведома и доклада не покупать ни у кого, а князьям и детям боярским и всяким людям вотчин без докладу не продавать; а кто купит или продаст — у купца деньги пропали, а у продавца — вотчина: взять вотчину на государя безденежно. Вотчины, данные или которые вперед будут даваться монастырям по душам в поминок, не выкупаются никем и никаким образом. Если при отдаче вотчин в монастырь датель напишет в духовной, данной или какой-нибудь крепостной грамоте, что родичи могут выкупить ее за известную сумму денег, то пусть родичи выкупают по старине, как водилось при отце и деде государевом. Которые царские поместные и черные земли задолжали у детей боярских и у крестьян и насильством поотнимали их владыки и монастыри или которые земли писцы отдали владыкам и монастырям, норовя им, если владыки и монастыри починки поставили на государевых землях, сыскать, чьи земли были исстари, за тем и утвердить их. Возвратить назад села, волости, рыбные ловли, всякие угодья и оброчные деревни, отданные после великого князя Василия боярами владыкам и монастырям; сделать то же с ругами и милостынями, приданными монастырям и церквам после великого князя Василия; также милостыни, обращенные из временных в постоянные, сделать опять временными. В Твери, Микулине, Торжке, Оболенске, на Белеозере и в Рязани, также князьям суздальским, ярославским и стародубским без государева доклада вотчин в монастыри по душе не давать; если отдадут, то брать вотчину у монастыря безденежно на государя; вотчины, отданные без государева доклада до настоящего приговора, брать на государя, но платить за них деньги по мере и отдавать их в поместья. В 1573 году по государеву приказу митрополит Антоний и весь освященный собор и все бояре приговорили: в большие монастыри, где вотчин много, вперед вотчин не давать; если вотчина будет уже и написана, то ее в поместной избе не записывать, а отдавать роду и племени служилым людям, чтоб в службе убытка не было и земля из службы не выходила бы; а монастырских вотчин вотчичам вперед не выкупать. Но кто даст вотчину монастырям малым, у которых земель мало, то эти вотчины, доложа государю, записывать. В 1580 году сделан был шаг более решительный-в соборном приговоре, состоявшемся 15 января, говорится: «Ради надлежащего варварского прещения, от турского, крымского, ногай, от литовского короля, с которым совокупились ярым образом Польша, венгры, немцы лифляндские и шведские, соединились как дикие звери, надмились гордостно и хотят истребить православие; ради того, чтоб церкви божии и священные места были без мятежа, а воинский чин ополчался крепко на брань против врагов креста Христова, мы, Антоний митрополит всея Руси с благочестивым царем и великим князем Иваном Васильевичем всея Руси, с сыном его князем Иваном Ивановичем, со всем священным собором и царским синклитом, уложили так: сколько ни есть земель и земляных угодий, до сих пор данных в митрополии, епископии и по монастырям, из них да не исходит, ни по какому суду, ни по какой тяжбе не берут их и не выкупают; что и не утверждено крепостями, и того не выкупать, и вперед с монастырями о вотчинах не тягаться. А от сего дня, 15 января на последующее время вотчинникам вотчин своих по душам не отдавать, а давать за них в монастыри деньги, и села брать наследникам, хотя бы кто и далеко был в роду. А если у кого не будет роду и дальнего, то вотчину брать на государя, а деньги за нее платить из казны; митрополиту, владыкам и монастырям земель не покупать и в закладе не держать, а кто после этого уложения купит землю или закладную станет за собою держать, то землю брать на государя; а которые теперь закладни за митрополитом, владыками и монастырями, те земли брать на государя ж, а в деньгах ведает бог да государь, как своих богомольцев пожалует. Которые вотчины княженецкие даны прежде, и в тех волен бог да государь, как своих богомольцев пожалует. Вперед княженецких вотчин не брать; а кто возьмет без государского ведома, те вотчины взять на государя безденежно; кто купил княженецкие вотчины, и те вотчины взять на государя, а в деньгах ведает бог да государь, как своих богомольцев пожалует. У которого монастыря убогого земли будет мало, или вовсе не будет, то он бьет челом государю, и государь с митрополитом и боярами соборно приговоря, устроят монастырь землею, как будет пригоже».

Касательно сборов с духовенства в пользу архиереев собор 1551 года, по жалобе новгородских священников, отменил праздничный сбор с священника по алтыну, с дьякона по три деньги; относительно подвод новгородскому владыке с монастырей и городских священников положено не брать больше прежнего. Как видно также духовенство помогало епископам при построении и поправке их домов; так, псковский летописец под 1535 г. говорит: начали делать двор владычный во Пскове, а священники не пособили ни в чем, монастыри же все мшили горницы и повалушу склали. Псковское духовенство давало новгородскому владыке корм, когда он приезжал во Псков; по этому случаю под 1544 г. летописец рассказывает следующее: владыка Феодосий приехал во Псков, и отделились от городских попов от всех семи соборов сельские попы и пригородские, потому что городские попы взяли с них корму больше, чем с себя, и было у них смятение большое; владыка дал им особого старосту. В Стоглаве, т.е. в постановлениях собора 1551 г., читаем: в Москве, на митрополичьем дворе, вечная тиунская пошлина ведется, называемая крестец: из всех городов архимандриты, игумены, протопопы, монахи, священники, дьяконы приезжают по своим делам и, живучи в Москве, сходятся на крестец в торгу на Ильинской улице и нанимаются у московских священников по многим церквам обедни служить, к митрополичью тиуну являются и знамя у него берут на месяц, на два и больше и пошлину ему дают, на месяц-по 10 денег, другие-по два алтына; а которые, не доложа тиуну, станут служить, на тех он берет промыты по 2 рубля, а того не обыскивает, есть ли у них ставленные и отпускные грамоты. Собор определил досматривать наперед этих грамот. Как при заселении дикой земли правительство давало льготы насельникам, освобождало их от податей, так при построении новой церкви архиерей освобождал ее причт от своих податей: в 1547 г. пермский и вологодский епископ Киприан дал следующую грамоту кирилловскому игумену и братии: «Поставили они церковь новую в моей епископии вологодской: и кто у них у этой церкви станет служить, игумен, поп или дьякон, не надобно им платить мою дань рождественскую, ни данские пошлины, ни десятинничьи пошлины, ни недельщичьи, ни конюховое, ни поварское, ни людское, ни явленных куниц с грамотою; к старосте поповскому с тяглыми попами они не тянут ни во что, и не судят их мои десятинники ни в чем, приставов своих за ними не посылают, и не въезжают к ним наши недельщики ни за чем; а кто будет чего-нибудь искать на них, то сужу я их сам; а ведают меня владыку Киприана игумен Афанасий с братиею сами собою». Из последних слов видно, что Кириллов монастырь обязался давать владыке известное вознаграждение за потерю доходов с новоустроенной церкви. Такую же грамоту дал ростовский владыка Алексей Троицкому Сергиеву монастырю относительно церкви в селе Берлюкове, причем, как видно, церковь не была вновь построена. Вообще монастырям было выгодно освобождать духовенство в принадлежащих им селах от архиерейских пошлинников: для этого они обязывались сами доставлять владыке следующие ему доходы; так, в 1542 году ростовский владыка Досифей дал грамоту тому же кирилловскому игумену Афанасию: попы в монастырских кирилловских селах венчают в своих приходах крестьян без знамен нашего знаменщика, а знамена берут в Кириллове монастыре у казначея и подать платят казначею, а казначей, собравши эти знаменные деньги, платит нашему знаменщику белозерскому. Песношский монастырь в 1542 г. освободил также духовенство своих сел дмитровской десятины от суда митрополичьих десятников и ведомства поповских старост; митрополит в своей грамоте обещал судить священников этих сел сам, с условием, чтоб они платили известный годовой оброк ему, его десятиннику и заезжику; этот оброк священники привозили сами в Москву, в митрополичью казну, а десятинники и заезжики к ним не ездили и не посылали ни за чем, подвод и проводников не брали. Встречаем грамоты владык относительно поборов с самих монастырей; такую грамоту дал новгородский архиепископ Леонид старорусскому Козмодемьянскому монастырю в 1574 году. «Давать им в дом св. Софии и мне, за мой подъезд, и за благословенную куницу, и за все десятинничьи пошлины, по новому окладу, всякий год, по рублю московскому; но если случится мне по государеву приказу ехать в Москву, в тот год монастырь дает мне подъезд и десятину сполна по книгам». Под 1571 годом летописец рассказывает о ссоре новгородского владыки Леонида с священниками за милостынные деньги: «Владыка Леонид после выхода всем священникам, старостам, десятским и пятидесятским новгородским велел ризы с себя снимать и говорил им: „Собаки, воры, изменники, да и все новгородцы с вами! Вы меня оболгали великому князю, подаете челобитные в милостынных деньгах, а вам достанется по шести московок, да дьяконам по четыре московки; не буди на вас моего благословения ни в сей век, ни в будущий!"“

Относительно содержания монастырей по-прежнему встречаем царские ружные грамоты, вкладные грамоты частных людей и царские, которыми до последнего соборного приговора давались в монастыри земельные участки на помин души. Сам царь в 1575 году дал в любимый свой монастырь Кирилло-Белозерский по душе боярина князя Ивана Дмитриевича Бельского две вотчины последнего в Ростовском и Московском уездах. Еще отец Иоаннов дал в этот же монастырь 1000 рублей на покупку села, сам Иоанн дал 300 рублей на помин своим дочерям Анне и Марье, умершим в младенчестве; так как на соборе 1551 года было положено, что монастыри не могут без доклада покупать вотчин, то кирилловский игумен с братиею в 1556 году били челом о позволении купить вотчину на означенные денежные вклады; царь позволил им купить землю, но не дороже, как на 2000 рублей, и вне пределов новгородских, псковских, рязанских, тверских и смоленских, также не у князей вотчинных, которым запрещено было продавать свои земли без царского ведома; если окажется, что монастырь заплатил за вотчину дороже 2000 рублей, то земли отбираются на царя и монастырь лишается своих денег; если монастырь купит пустые земли или пустоши и пустое распашет, рассечет (очистит от леса) и людьми наполнит, а старые вотчичи захотят выкупить эти земли, то могут выкупить, заплативши монастырю за хоромы и за пашню. Из этой же грамоты узнаем, что Кириллов монастырь при отце Иоанна и в начале царствования Иоанна имел право торговать 10000 пудов соли, что приносило ему 600 рублей годового дохода, но потом Иоанн отнял у него это право.

От описываемого времени дошло до нас несколько уставных грамот, которые давали монастыри своим крестьянам; так, от 1548 года дошла до нас уставная грамота соловецкого игумена, св. Филиппа, крестьянам Виремской волости и другим монастырским крестьянам; грамота начинается так: «Божиею милостию господа нашего Иисуса Христа и боголепного его преображения, и пречистые его матери честного и славного ее успения, и св. чудотворца Николы и св. чудотворцев Зосимы и Савватия, я игумен Филипп Колычев, посоветовавшись с священниками, келарем, казначеем, старцами соборными и со всею братиею, благословил и пожаловал крестьян своих: дали мы им свою грамоту уставную, как у них быть старцу прикащику, старцу келарю и слуге нашему доводчику, и свои поминки с году на год брать». Относительно взимания этих поминков крестьяне разделяются на три разряда: живущие на тяглых дворах, бобыли, живущие особыми дворцами, и козаки; первые платили с земли, с лука, сколько за кем было угодья по расчету. Приедет какой козак незнаемый или и прежде живал и захочет в монастырских волостях жить и промышлять; то у которого человека станет жить, и тому человеку идти с ним к прикащику и доводчику, объявить его и заплатить за явку обоим; захочет козак вон выйти из монастырских волостей, то прежний хозяин опять идет с ним к прикащику и доводчику, объявляет его, причем не платится ничего; а который козак сойдет, не объявясь, и тот человек, у кого он жил, об его уходе не объявит же, то прикащику взять на нем пошлину монастырскую и свою; если же козак пойдет прочь, а прикащика и доводчика в это время в волости не будет, то хозяин должен явить козака соседям своим; если же козак сбежит безвестно, то прикащик опрашивает хозяина по крестному целованию, ему верит и не берет с него ничего». Прикащик отправлял должность судьи и брал судные пошлины; доводчик получал езд, если должен был ехать на правду (следствие); при тяжбах монастырских крестьян с чужими крестьянами доводчик отправлялся к суду, где должен был накрепко беречь монастырских крестьян, поминков и езду с них не брать, но тот крестьянин, у кого дело, должен везти его и кормить. При выдаче замуж монастырской крестьянки в чужую волость тот, кто выдает, платит прикащику за куницу два алтына; если же брак заключен между крестьянами монастырских волостей, то прикащик берет алтын с князя и княгини (с молодых), а приведут невесту из чужой волости в монастырскую, то взять с молодых четыре деньги московских. Поедут по волостям торговые люди с вином, то прикащик должен запретить принимать их на подворье; ни сам он, ни крестьяне, ни козаки не должны покупать у них вина, не должны и своего курить; если же крестьянин или козак купит вина, то платит пеню на монастырь прикащику и доводчику. Если крестьяне или козаки станут между собою или с прохожими козаками играть зернью, то прикащик берет на них пеню на монастырь, себе и доводчику и выбивает их вон из волости; а станет какой-нибудь козак играть зернью, то прикащик выбивает его вон, а у кого он жил на подворье, на том доправляет пеню. Если прикащик или доводчик обидит крестьянина или козака, то быть ему от игумена в пользе и смирении, и доправить на нем вдвое в пользу обиженного. В 1561 году крестьяне монастырского соловецкого села Пузырева в Бежецком Верху били челом тому же игумену, что прикащики монастырские берут оброк и пошлины и дела делать велят не по жалованным грамотам и не по окладу; что прикащик, когда дает хлеба взаймы, берет на сопь на две третью и поминки, и если хлеб дорог, то дает хлеб в деньги по торговой цене, а не в заем. Вследствие этой жалобы св. Филипп дал им уставную грамоту, в которой определен оброк: «С выти по 4 четверти ржи и столько же овса, на госпожин день по сыру сухому, на Покров по 50 яиц, по хлебу и по калачу; на прикащика, на слугу и на доводчика крестьяне должны молоть рожь на хлебы и солод на квас, привозить на монастырский двор по три воза дров с выти, возить повоз в разные города по лошади с выти; доводчику с выти по гривне московской, да въезжего по три деньги с дома. Судит прикащик, а с ним на суде быть священнику да крестьянам пяти или шести добрым и средним, и на виноватом брать пошлину. Определено, что платить прикащику и доводчику с браков, с продажи лошади, коровы, хоромины. Крестьяне обязаны были также чинить монастырский двор и гумно, перестраивать хоромы; прикащика должны были слушаться во всем и на монастырское дело ходить на солнечном всходе, как десятский весть подаст, а кто не придет, платит заповедь прикащику две деньги и доводчику с десятским две деньги; если прикащик позовет крестьян на монастырское дело в честь сверх урока, то пришедших кормить монастырским хлебом. У которых крестьян на полях рощицы, то им их беречь, на дрова и на жерди не сечь, а кому понадобится столп, подпор или переклад, то сечь деревья, доложа прикащика, а кто будет сечь без доклада, тот платит заповедь на монастырь. Хлеб давать взаймы крестьянам, рожь и овес, без наспу и не в цену, а брать у них пылового и на умер в год с четверти: со ржи — по четыре деньги московской, с овса — по две деньги, также поступать и в неурожайные годы. Крестьянам вольно дворами и землями меняться и продавать их, доложа прикащика; а кто свой жребий продаст или променяет, прикащику брать явки с обеих половин полполтины на монастырь; кто продаст свой жребий, а сам пойдет за волость, на том брать похоромное сполна, а с купца брать порядное, смотря по земле и по угодью; кому не поживется и захочет пойти из волости вон, а купца на его жребий не будет, на том брать похоромное сполна, а его выпускать по сроку».

В 1564 году старосты и целовальники, и все волощане монастырской Соловецкой волости Сумы, и крестьяне деревенские, и все козаки волостные и деревенские били челом св. Филиппу, что у них в Суме между собою смущение живет великое относительно разрубов (раскладки податей) и всяких тягол. Игумен, посоветовавшись с братнею, написал им такой указ: «Как случится у вас разруб в волости, то вы бы выбрали из больших из лучших людей два человека, из средних два, из меньших два, из козаков два, и те бы восемь человек сидели у вас в окладе и складывали земских людей и козаков в божию правду, кого чем пригоже, кто чего достоин, другу б не дружили, недругу не мстили, и посулов бы эти выборные люди окладчики не брали; а кто из них возьмет посул или не захочет быть окладчиком, того давать на крепкие поруки и назначать им срок становиться на суд перед ними в монастыре. Кого земских людей и козаков окладчики обложат, и те бы люди платили безо всякого перевода, а кто заупрямится, не станет платить, и вы бы у тиуна просили доводчика и велели на тех ослушниках доправлять бессрочно. Придется по царской грамоте платить примет, обежные деньги, и вы бы, земские люди, платили по обжам, а не по животам и не по головам, а козаки бы этого не платили; а придет служба ратчина, и вы бы платили по обжам и животам, по промыслам и головам, земские люди и козаки все без отмены, по рассуждению, кто чего стоит. В приметных же отписях пишутся разные деньги: наместничьи, дьяческие, старост городовых, целовальнические, пленным на окуп, пищальные, посошные, в городовое дело, в мостовщину, хлебные: то вы бы земские люди и козаки все эти разные деньги платили по рассуждению, по животам, промыслам и головам в тот год, когда службы ратчины нет; если же случится служба ратчина, то все эти разные деньги платят земские люди по обжам, животам, промыслам и головам, а козаки в этот год этих денег не платят, платят одну ратчину. Если таможные деньги возьмут на землю, то земские люди и козаки платят их по торгам и головам, а не по животам: кто больше торгует, тот больше и дает. Выгоозерского волостеля корм платится с обеж; а прогонные деньги, подводы разрубали бы земские люди по обжам и цренам (по соловарению). У которых козаков дворы свои, лошадей и коров держат, на тех бы вы клали выть не целую, по рассуждению, кто чего стоит. У которых земских людей есть дети или племянники взрослые, которые могут зверя бить, птицу и рыбу ловить, ягоды и грибы брать, то вы бы на них клали против козаков по рассуждению, кто чего достоин. По грехам случится головщина, то вы бы разрубали по головам, земские люди и козаки, по рассуждению. О цренах мы уложили во всех наших деревнях цреном варить зимою и летом 160 ночей, дров на црену сечь на год 600 сажен, запасать дров только на один год, не больше, а кто станет прибылые ночи варить или лишние дрова сечь, или запасать более чем на год, с таких брать пеню на монастырь». Далее в грамоте следуют определения, что крестьяне должны платить тиуну, доводчику, старосте, биричу. Старосте и биричу все, и земские люди и козаки, должны платить поголовно по московке, исключая тех, кому меньше 15 лет. В селе Соболеве, принадлежавшем Троицкому Сергиеву монастырю, крестьяне платили монастырю с выти по три рубля в год, да прикащику давали со всей волости по 20 четвертей ржи, столько же овса, четыре раза в год-на Велик день, на Петров день, осенью и на Рождество Христово по алтыну с выти, потом с целой волости по рублю денег ежегодно и обязаны были накашивать ему 60 копен сена. Стоглав определил: архимандритам, игуменам и строителям в объезд не ездить и чернецов в посельские не посылать, посылать в посельские слуг добрых: а для дел монастырских земских, для дозирания хлебного или для управы крестьянской посылать старцев добрых на время; а не смогут старцы управить, то архимандритам, игуменам и строителям не возбраняется один или два раза в год ездить самим для надзора, но в объезд по селам нигде не ездить, на пиры не ходить и даров не принимать. Стоглав запретил также святителям и монастырям деньги давать в росты и хлеб в наспы своим крестьянам и чужим людям.

Для оберегания монастырей и крестьян от насилий давались им от государя приставы: так, в 1540 году игумен Успенской Зосиминой пустыни жаловался, что прежний пристав ему с братиею не люб, дел монастырских не бережет, старцев, слуг и крестьян монастырских продает. Государь игумена с братиею пожаловал, дал им пристава данного, который им люб. Должность пристава состояла в следующем: если игумен, братия, люди и крестьяне монастырские будут искать чего-нибудь на ком-нибудь или если кто-нибудь будет искать на игумене, братии, людях и крестьянах монастырских, то пристав данный этих людей, истцов и ответчиков, дает на поруки и назначает срок ставиться на суд, а недельщики за игуменом, братиею, их людьми и крестьянами не ездят. Данный пристав должен был также наблюдать, чтоб никто не смел рубить лес монастырский, виновных должен брать, давать на поруку и ставить на суд. Из других грамот видно, что эти данные приставы назначались из подьячих и из царских певчих дьяков.

Мы уже видели прежде жалобы митрополита Киприана на искажение книг священных и богослужебных переписчиками вследствие отсутствия просвещения; жалоба эта была произнесена вновь царем Иоанном на соборе 1551 года: но как было помочь злу без отстранения главной его причины-отсутствия просвещения, когда и от священников требовалась только одна грамотность. Кроме искажений ненамеренных, происходивших от неразобрания слов подлинника, от описок, были еще искажения намеренные, происходившие от ложных толкований слов и целых речений. Интерес религиозный был силен: человек, грамотный и чувствовавший потребность в умственной пище, должен был обращаться исключительно к предметам религиозным, к книгам церковным, останавливался на некоторых местах, начинал объяснять себе их; но как он мог их объяснять при отсутствии просвещения, у кого мог найти руководство, исправление в случае ошибочности своих мнений? У священника вроде тех, о которых писал новгородский владыка Геннадий? Легко было появляться учителям, толковникам-самозванцам, ибо кто мог поверить законность их звания? Стоило только быть грамотеем, начетчиком, говоруном, чтоб приобрести авторитет непререкаемый среди толпы людей безграмотных и малочитавших. Часто говорит он нелепо, темно: но говорит он о вещах высоких, внушающих всеобщее благоговение, беспрестанно приводит слова св. писания, отцов церкви; чем непонятнее, темнее говорил он, тем больше возбуждалось к нему уважение: это называлось говорить высоко. Иногда такой мудрец не ограничивался одними устными беседами, писал книжку, и книжка удостаивалась такого же почетного приема, особенно если сам автор или переписчик надписывал на ней имя знаменитого отца церкви.

Естественно, что при отсутствии просвещения младенчествующая мысль старинных наших грамотеев обращалась не к духу, а к плоти, ко внешнему, более доступному, входившему в ежедневный обиход человеческой жизни. Просвещенный греко-римский мир при проявлении и утверждении христианства обращал внимание на главные существенные предметы нового учения, следствием чего было постепенное решение вопросов, постепенное утверждение догмата на вселенских соборах; но какие вопросы занимали древних русских людей и сильно иногда возмущали покой церкви? Вопрос о том, какую пищу употреблять в известные праздники, если они случатся в постные дни, вопрос, как мы видели, возобновлявшийся с одинакою силою и на юге, и на севере; потом мы видели, как при Иоанне III сильно занимал правительство церковное и гражданское вопрос о том, как ходить во время освещения церквей-по солнцу или против солнца? Неправильному решению этого вопроса приписывались общественные бедствия. Еще в первой четверти XV века в Псковской области возник вопрос о том, двоить или троить аллилуиа в припеве: «Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава тебе, боже!» В конце века известный нам новгородский владыка Геннадий спрашивал знаменитого в то время грамотея, толмача Димитрия Грека, как правильнее решить этот вопрос? Димитрий отвечал ему из Рима, что он смотрел в книгах и ничего в них не нашел об этом деле: «Но помнится мне, — продолжал Димитрий, — что и у нас спор бывал об этом между великими людьми, и они решили, что и то и другое можно допустить: троякое аллилуиа с четвертым: слава тебе боже! означает единосущие триипостасного божества; а сугубое аллилуиа означает в двух естествах единое лицо Христа бога». Великие люди судили так, успокоился на этом и Геннадий; но не хотели успокоиться другие, и в 1547 году явилось житие преподобного Евфросина, псковского чудотворца, составленное клириком Василием (Варлаамом), спустя около семидесяти лет по смерти святого: в этом житии провозглашено, что только сугубая аллилуиа есть правильная. Кто-то придумал, что надобно класть крестное знамение двумя перстами, подобно тому как благословляют священники, и мнение это изложено в сочинении, приписанном блаженному Феодориту, писателю V века; как мало было у пастырей русской церкви возможности поверять подобные мнения и сочинения, видно из того, что ложно феодоритовское мнение о двуперстном сложении попадается в проповедях митрополита Даниила; в Кормчей митрополита Макария находим выписки из книги Еноха Праведного. Игумены монастырей в своих грамотах писали так: «Божиею милостию господа нашего Иисуса Христа и боголепного его преображения и пречистые его матере честного и славного ее успения». Мнения о двуперстном сложении и о сугубой аллилуиа вместе с запрещением брить бороды и стричь усы замешались между постановлениями собора 1551 года и распространились вместе с ними.

Таким образом, в описываемое время накоплялись и освещались мнения, которые вспоследствии явились основными мнениями раскольников. Но подле этих мнений встречаем мнения о предметах религиозных более важных, мнения, имеющие связь с старым учением жидовствующих, подновленным приверженцами учения новых западных реформаторов.

После большого московского пожара, когда погорели кремлевские церкви, государь послал за иконами в Великий Новгород, Смоленск, Дмитров, Звенигород. Из этих городов и из других свозили в Москву иконы и ставили их в Благовещенском соборе, где иконописцы, приехавшие из Новгорода, Пскова и других городов, списывали с них новые образа. Знаменитый Сильвестр, доложив государю, велел написать следующие иконы: троицу живоначальную в деяниях, верую во единого бога отца, хвалите господа с небес, Софию премудрость божию, достойно есть, почти бог в день седьмый от всех дел своих, единородный сын слово божие, приидите людие трисоставному божеству поклонимся, во гробе плотски и другие. Известный дьяк Иван Висковатый, увидевший эти новые иконы, соблазнился и начал громко говорить при народе, что так писать иконы не годится, не следует изображать невидимое божество и бесплотных; «Верую во единого бога отца вседержителя, творца небу и земли, видимым же всем и невидимым»-надобно писать словами, а потом изображать по плотскому смотрению: «И в господа нашего Иисуса Христа», до конца. Висковатый написал и к митрополиту, что Сильвестр из Благовещенского собора образа старинные вынес, а новые, своего мудрования, поставил. Сильвестр оправдывался пред митрополитом, что если на святом Вселенском соборе «Достойно есть» и «Верую во единого бога» проповедано, то и на иконах пишут иконописцы, что иконники писали все со старых образцов своих, от древнего предания, идущего от времен св. Владимира, а он, Сильвестр, ни одной черты тут не приложил из своего разума. Сильвестр требовал, чтоб дело было обсуждено на соборе; в начале 1554 года собор был созван, и дело решено в пользу Сильвестра: на Висковатого наложена епитимья за то, что о святых иконах сомнение имел и вопил, возмущал народ, православных христиан; за то, что нарушил правило шестого Вселенского собора, запрещающее простым людям принимать на себя учительский сан. Митрополит, между прочим, говорил Висковатому: «Ты стал на еретиков, а теперь говоришь и мудрствуешь негораздо о святых иконах: не попадись и сам в еретики; знал бы ты свои дела, которые на тебе положены-не разроняй списков».

Но собор был созван не по одному этому делу. Пиша к митрополиту жалобу на Сильвестра относительно икон, Висковатый писал: «Башкин с Артемьем и Семеном в совете, а поп Семен Башкину отец духовный и дела их хвалит».


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12