Вернулся в Москву и стал заниматься наследством и поиском работы.
      Полугодовой срок для вступления в наследство истекает в конце октября. Одна четверть квартиры должна достаться Сашиной бабушке – сестре Няни и отца, фактически Саше.
      Сашка работает где-то охранником. Никакой специальности у него нет. Кажется, он не закончил в свое время десятилетку. Он всегда жил в соседней квартире. Со временем его дед и бабушка получили свою квартиру и уехали, а потом уехали отец и мама. В начале девяностых
      Сашка продал свою квартиру. Это был период крутой инфляции, 'ммм' и других мошеннических фирм. Деньги он внес в фирму, которая через полгода обещала удвоить сумму. Пропали и деньги и квартира.
      Саша передал мне все документы на отца и квартиру. Начал я с регистрационной палаты. Отец, после смерти Няни не успел зарегистрировать свое право на квартиру. Нотариус объяснил, что мне нужно съездить в регистрационную палату и получить письменный отказ в регистрации по причине смерти отца, для продолжения дела. Отказ это всего один листок. В регистрационной палате девушка – юрист сказала:
      – Мы не дадим Вам отказ.
      – Почему?
      – Мы отказов не даем.
      – Но в нотариальной конторе сказали, что Вы обязаны дать. Что же мне делать. Может быть Вам нужен запрос?
      – Не знаю…
      Неожиданно в следующий приезд я получил листочек с отказом. После того, как все документы были готовы, и полугодовой срок истек, нотариус мне сказал, что это дело нужно решать только через суд, несмотря на то, что нет спорящих сторон.
      Пошел в районный суд. На входе тетенька спросила меня, по какому я делу. Зашли с ней в комнату. Стоит несколько пустых столов и стульев. То и дело входят и выходят взрослые дяди, изображают деловитость и внушительность. Оказалось адвокаты. Вообще-то я и сам могу написать иск, но он должен быть отпечатан и к тому же в четырех экземплярах. Поэтому, когда тетенька, прижав голову к плечам, сказала мне: – Тысяча, – я не стал спорить, хотя это стоило не более двухсот, трехсот рублей. Когда оставлял ей документы для изучения и брал расписку, позвонил ее мобильный. Она сказала несколько предложений, последними словами были: – Это будет стоить двести долларов…
      Тетенька пообещала, что через три дня иск будет готов. Когда я пришел через три дня, меня ждали не отпечатанные листы, а с рукописным текстом в одном экземпляре. Я презрительно отчитал тетеньку, не стесняясь других попрошаек в комнате. Расставаясь третьего дня, мы обменялись домашними телефонами, и она могла бы позвонить, сказать, что задерживается, чтобы мне не ездить впустую.
      – Печатайте сейчас, я подожду. За печатную машинку села девушка.
      Ее тут же вызвали куда-то срочно. (Делать искусственное дыхание или клизьму). Похоже, с меня хотят содрать дополнительно и за печать. Я успокоился, прочел написанный иск. Указал тетеньке на пару двусмысленностей в тексте, чтобы исправила и две – три даты были неверные. В следующий раз иск был напечатан. Судья посмотрела документы и сказала, что нужно заплатить госпошлину и приходить. Я занял три тысячи рублей у Наташи и заплатил в сбербанке. Судья принимает раз в неделю. В следующий мой приход на ее двери висело объявление, что она ушла в отпуск на два месяца. Мне сказали, что ее заменить никто не может и нужно ждать ее возвращения.
 
      Чувствую, квартирное дело затягивается. Сашка не раз хвастал своими связями с бандитами, и я предложил ему: найди человека, который мог бы купить у меня права на мою долю за пять – десять тысяч долларов. Выгадать на этом можно двадцать – тридцать тысяч, только придется ждать суда и продажи квартиры. А я выиграю время.
      Вообще-то мне хватило бы и двух тысяч, но постороннему человеку не хочется отдавать почти все. Да это было бы подозрительно. Дело предельно ясное: обе участвующие стороны (я и Саша) во всем согласны. Квартиру можно осмотреть, убедиться в ее товарном виде, а контракт составить и заверить у нотариуса. Но Саша только обещает.
      Меня это удивляет. Ведь он любит деньги, а охранником столько не заработаешь. Врет, наверное, про бандитов. Иначе он и свою квартиру не отдал просто так.
 
      Ищу работу. По понедельникам покупаю еженедельные толстые выпуски по трудоустройству. Большинство вакансий для жителей Москвы и
      Подмосковья, а я из Калужской области. О программировании речи быть не может. Отмечаю курьеров, операторов ЭВМ, распространителей печатной продукции. Хорошо бы грузчиком, да нога не выдержит.
      Объявления с нужными вакансиями вырезаю, так легче их обрабатывать.
      Потом обзваниваю. На все это уходит часа два, три. В результате звонков часть вакансий сразу отпадает по возрасту, прописке, опыту работы и другим причинам. По оставшимся выезжаю на место.
      Менеджер в турфирму. На ВДНХ набирают на трехдневное обучение на менеджера по туризму, без ограничения по возрасту и прописки.
      Будущая зарплата от четырехсот долларов. Приехал, заплатил триста рублей за обучение и получил чек с печатью. В зале сидят человек сто, пишем конспекты. Часа два. На второй день справа от меня сел дяденька, лет двадцати, и уставился в мой кроссворд. При этом он нагнул свою голову так, что до журнала оставалось несколько сантиметров. Сижу, гадаю. Минут через пять дяденька выпрямился, не сказав ни слова.
      В середине второй лекции лекторша сказала, чтобы продолжить обучение каждый обучающийся должен сделать взнос в пятьсот или семьсот долларов. Эти деньги – цена патента или доля в деле, уже не помню. Эту новость нам дали обдумывать до конца лекции. После окончания лекции часть аудитории сразу ушла, другая разбилась на группки человек по семь. Каждую возглавлял человек из фирмы – девушка, та самая, которая беседовала по телефону и оформляла оплату за обучение. Теперь каждый обучающийся должен дать ответ, будет ли он платить доллары и обучаться дальше, или нет. Многие начинают возмущаться, почему не предупредили раньше, нашли дураков. Гнев быстро спадает, во-первых, потому, что человек считает, что его все-таки не удалось провести. Во-вторых – перед ним девушка, разве можно на нее орать? В-третьих, в группе есть подсадная бабушка, которая включаются тогда, когда первое и второе не сработало. Она выплескивает свое негодование так ярко, что Вы забываете про себя и успокаивать ее. Про триста рублей 'за обучение', которые остались фирме, никто не помнит, а это и есть ее доход.
      Там же на ВДНХ другая фирма предлагает обучение на менеджера по туризму без предоплаты. Побеседовал. Здесь разделение труда.
      Зазывалы ищут потенциальных клиентов среди прохожих. Вешатели лапши рассказывают пришедшим клиентам о преимуществах такого-то отдыха в таком-то месте. Если у клиента загорелись глаза, он переходит в другую комнату к группе 'финансистов'. Мне предложили учиться на вешателя лапши. Зарплата – процент от тех, кто купит контракт на отдых. Допустим, через меня в день проходит тридцать клиентов.
      Пятнадцать я сумел заинтересовать, и они прошли за дверь к
      'финансистам'. Сколько из них заключили контракт – мне не известно.
      Третья фирма готовит консультантов. Находится в подвале хрущевки.
      Внутри чисто, евроремонт, кондиционеры, оргтехника. Мелькают сотрудники в черно-белом. Приятное впечатление. В объявлении написано: работа в офисе, реклама товаров, без предоплаты. На деле нужно за свои купить партию пластмассовой рухляди и ходить с ней по улицам. За обучение фирма ничего не берет. Только за оформление документов просит триста рублей.
      Много объявлений от 'книжных издательств'. Предлагают работу курьером, книги разносить. Какая прелесть. На деле разговор сводится к тому, что за книги нужно внести залог, то есть фактически купить их. А как же, мы ведь не можем доверить их первому встречному, даже не смотря на паспорт. Никаких адресов доставки нет, нужно самому искать покупателя.
      Подобная работа предлагается иногородним, которые клюют на нее и тратят свои последние деньги.
      Часто я не прохожу на вакансию по причине калужской прописки. Но вот в одной конторе мне дали добро. Курьер, четыре с половиной тысячи. Для курьера это довольно прилично. Курьеры нотариусов получают три тысячи, газетные не более четырех. В обязанности входит доставка газеты-еженедельника. В первый день мне вручили адресов сорок, разбросанных в одном районе и единый проездной. Я не пошел сразу разносить и не стал уточнять условия оплаты и заключать договор в первый день, решил проверить себя, смогу ли вообще работать курьером.
      Вернулся домой, а по дороге купил городскую карту и расставил все свои точки. Обдумал маршрут, с намерением в первую очередь избавиться от большей части номеров. Такая точка есть – торговый центр на Краснопресненской, там двенадцать адресов из сорока.
      Рабочее утро началось не очень рано, ведь фирмы открываются после девяти, десяти. Район моих действий охватывает западную часть
      Краснопресненской ветки метро и часть Замоскворецкой. Большинство адресов обходил пешком. Смысла нет ждать автобуса. Адреса в нескольких сотнях метров друг от друга, и расположены так, что автобус их пролетает.
      Рюкзак постепенно легчает. Среди адресатов частные фирмы, расположенные в собственных особняках, салоны, торгующие автомобилями и парфюмерией, аптеки, фитнес клуб, турфирмы. Везде еженедельник принимают разные люди: охранники, секретари, начальники, сотрудники. Все расписываются в получении.
      Проходил девять часов в нормальном темпе. Все тело горит, с ног до головы, как после бега. Обошел чуть больше половины адресов.
      Прекрасно, значит, в неделю мне работать два – три дня.
      На третий день я потребовал заключения договора. В понедельник выхожу на работу. Тетеньки, которая принимала меня на работу, нет на месте, на столе договор, в котором проставлена сумма – две с половиной тысячи. А где же обещанные четыре с половиной? Поехал домой.
      По дороге вновь купил еженедельник с вакансиями. Неплохо платят операторам ЭВМ в магазинах. От них требуется ежедневно вводить информацию, соответствующую штрих – коду на товаре и удалять старую.
      За эту вакансию я зацепился только в одном месте. В других требовалась медицинская книжка и прописка московская или подмосковная. Полчаса я беседовал по телефону с тетей – работодательницей. Из разговора стало ясно, что работать придется с ней, в одной комнате, и что она часто остается по вечерам. Мне стало страшно, и я больше не звонил туда.
 
      Пробовал устроиться распространителем программного продукта.
      Зарплата высокая, до пятнадцати тысяч. В первой фирме со мной так грубо разговаривали,что я с трудом нашел выход.
      В другой фирме я прошел тестирование на знание компьютера. Получил
      'три'. Это лучше, чем 'пять'. Слабая оценка говорит о том, что претендент неуверенно знает компьютер (а я действительно позабыл многие простые операции в виндовсе, которые выполнял раньше автоматически) и он не будет стремиться, при удобном случае улизнуть в программисты. Главное для распространителя программного продукта – умение общаться с людьми. А установка нового программного обеспечения запоминается со второго раза. После теста со мной беседовали одновременно два дяденьки. В результате мне предложили бесплатно поучиться две недели, после чего пройти окончательный тест и тогда приступать к работе. Я обещал дать ответ через три дня. Меня останавливало лишь то, что в других подобных фирмах платят больше.
      И таких фирм было еще две. В одной мне сказали ждать звонка, которого я не дождался, в другой начальник стал украдкой говорить, что в обязанности распространителя входит поездки по Подмосковью.
      Потом, посмотрев мои документы, сначала заинтересовался, почему с водопроводной станции я уволился 'по соглашению сторон', а не 'по собственному желанию' потом спросил, почему у меня нет ИНН и пенсионной карточки. Я тут же предложил без шуток отчислять свой пенсионный процент кому угодно, если это необходимо. Вообще показалось, что меня 'щупают' – как буду вести себя с клиентом. Они тоже предложили бесплатное обучение и работу по результатам теста.
 
      Объявление: требуется курьер по доставке на дом театральных билетов. Возраст до 32-х лет, других ограничений нет. Замечательно.
      Приезжаю. В приемной человек семь соискателей. Отнял у себя пять лет, поставил в анкете год рождения 1965-й. Если девочка секретарша посчитает и скажет, как же так, 37 лет, не положено, скажу, что не доглядел, бес попутал. В анкете вопросов десять. Среди них:
      'назовите десятку наиболее престижных театров Москвы'. Дал сдуть свою десятку старшекласснику, соседу. Секретарша посмотрела мою анкету и паспорт и не заметила расхождений. Захожу к начальнику.
      Сидит дяденька, моложе меня лет на десять. Продюсер, наверное.
      Спросил: 'Вы всегда ходите в шортах на собеседование?'. Потом мы перешли к театральным билетам.
      – Что за билеты нужно распространять?
      – Билеты гастролирующих театров.
      – Что это за театры?
      – Это как бы мои театральные труппы.
      – А в каких помещениях они будут играть?
      – Это пока неизвестно.
      Короче говоря, курьер покупает за наличные четыреста граммов билетов и ходит с ними по улице: 'Лужу, паяю, птичий грипп распространяю'.
 
      Объявление. Работа курьером. Требуется развозить документы в папочке. Не более десяти поездок в день. Зарплата тысяч шесть. Фирма выдает курьеру мобильный телефон, для оперативной связи. Проезд, разумеется, бесплатный. Только за мобильный нужно внести залог – три тысячи. Один из вариантов торговли подержанными телефонами.
 
      Во время поиска работы по нескольку раз в день езжу в метро. В метро спокойно. На пятки никто не наступает, не сбивают, идя на перерез. Остались лишь руки на поручне перед моим носом и встают в шаге позади на пустой платформе.
      Днем еду в сторону проспекта Вернадского. В вагоне свободно. Стою спиной к дверям, которые не открываются, точно посередине. Заходит дяденька лет тридцати. Места вокруг достаточно, но он встает рядом.
      Рукой берется за верхний поручень. Совсем близко от моего носа.
      Качнет поезд, и он вытрет его.
      Копируют. Случайно заметил. Дяденька в двух шагах стоит точно в такой же позе. Я переменил ногу, а руку сунул в карман. Дяденька сделал то же самое. Я что-то еще изменил, он повторил. На меня не смотрит.
 
      Однажды, возвращаюсь домой. Вдруг пришла мысль написать какую-нибудь гадость неуловимым и повесить, чтобы все видели. Вышел на станции Площадь Революции, и зашел в художественный салон на
      Никольской. Купил мелки, два листа бумаги и клейкую ленту. У продавщицы попросил ручку и в углу каждого листка написал свое имя, фамилию и домашний телефон. Где же повесить? На Никольской? Глупо.
      На Лубянке! Вон же их здание. Теперь нужно найти место, где написать текст. Вспомнил, что внутри продовольственного магазина в начале
      Никольской есть кафетерий, там есть столики. Пришел, сел и жирно написал, синим мелком. На одном 'Путин -….к', на другом – 'кгб – г…'. Перешел подземным переходом под площадью и вышел у торца их здания. Тут беседуют женщина и мужчина. Прошел чуть вперед к центру здания и прикрепил скотчем оба листка на стену. Пока я ковырялся, редкие прохожие поворачивали головы, но никто не подходил. Спустился в метро 'Кузнецкий мост'. Платформа как всегда пустая. Постоял, постоял, обернулся – за спиной встала тетя с восторженным лицом и с очень большим букетом роз. Сел в поезд. Никто не толкает, не ставит локти перед лицом, нет 'пацанов'. Напротив меня стоит тихий дяденька, читает книжку.
 
      Последнее место, в которое я попытался устроиться, недалеко от дома, в районе метро Рязанский проспект. Пешком полчаса. По телефону спросили смогу ли я сделать эскуэль запрос в Майкрософт Аксес? -
      Смогу. – Приезжайте.
      В эту контору требовались программисты не старше тридцати пяти, я снова умолчал о возрасте, может, прорвусь. Эскуэль запросов в
      Майкрософт Аксес мне делать не приходилось, у меня лишь поверхностное знание о нем, как о средстве, работающем с базами данных. В книжном магазине нашел книгу по Аксесу и почитал, как делаются запросы. На другой день приехал в организацию на Рязанском.
      Мне понравилось место и то, что все молоды, без чиновничьих костюмов и снобизма. Начальник дал мне несколько простых заданий, чтобы определить, как я ориентируюсь в MS DOS и Нортоне: скопировать файлы, создать каталог и тому подобное. Затем поставил задачу в
      Аксес, которую я решил. Меня включили в список кандидатов.
      Секретарша выдала мне анкету, в которой, среди прочих, был вопрос, какую сумму Вы хотели бы получать: 600, 500, 400, 300 долларов.
      Отметил последнюю – так больше шансов, а мне этих денег вполне хватило бы. Девушка приняла анкету и обратила внимание, что мне больше 35. Я признался и сказал, что мне очень нужна работа, что раньше работал в молодом коллективе, что смогу подчиняться начальнику моложе себя. Начальник присутствовал при разговоре. Меня оставили в кандидатах и сказали, что позвонят в любом случае. Так я потерял еще две недели. А еще через неделю позвонил сам, мне сказали, что набор еще идет.
 
      Наконец решил бросить поиски работы и просто ждать до нового года.
      Вряд ли неуловимые дадут мне работать там, где я хочу. Или вновь попаду в одну из 'их' организаций или на низко оплачиваемую работу.
      Думал про газетный киоск, но это тяжелейшая работа. С раннего утра сутками. В конце дня нужно несколько часов потратить на составление ведомостей непроданных газет, чтобы списать их, иначе – платишь сам.
      О выходных договариваешься со сменщиком. Если он болен или в отпуске
      – работаешь круглосуточно.
      Распространителям рекламных листовок платят наличными в тот же день. Для оформления требуется лишь паспорт. Но это я пока держу про запас. Правда, и для неуловимых это рай. За несколько часов можно столько опытов поставить, создать столько нестандартных ситуаций. На любой другой работе постоянные сотрудники, от которых примерно знаешь, что ожидать, а здесь каждый раз новые.
 
      И с судом неуловимые наверняка будут создавать искусственные проблемы. Не хочу в этом участвовать. Перестал заниматься делами наследства. В конце концов, Саша может подать свой иск на причитающуюся ему четверть квартиры, а суд вынесет решение и по моей доле.
      Деньги кончаются. Удалось занять пару раз у тети Люды. Постепенно перешел с фруктов на крупы. Снова просить Люду неудобно. Сашка немного зарабатывает, но он говорит, что знаком с бандитами. Звоню:
      – Саш, у тебя нет знакомых, которые бы дали триста долларов до нового года. Верну шестьсот. Ты же знаешь, деньги у меня будут и большие. – Да где ж я тебе найду.
 
      Снова стал ходить в библиотеку имени Ленина. Смотрю старый
      'Огонек', как прежде, подошел к 60-м годам. Однажды сижу, листаю, чувствую чей-то взгляд. Поворачиваю голову. Сбоку, через один пустой стол от меня сидит дяденька. Подпер голову локтем и смотрит. Не меня, а через меня в окно, в серый внутренний двор. Дяденька просидел в таком положении полчаса и ушел.
      Заказы на книги в библиотеке принимают одни и те же девушки.
      Больше года еженедельно ходил и не видел других. Тут, вдруг сидит гражданка, лет пятидесяти. Не могу объяснить почему, но понятно, что она занимается шифрами и картотеками впервые, что всю жизнь она занималась более простой работой. Гражданка попыталась заставить меня указать какие-то дополнительные шифры в бланке заказов. С какой стати искать другие шифры, мне всегда без вопросов выдавали по этим.
      Я подумал, что тетенька, видимо, из тех самых. Однажды одна такая сказала мне, что зефир в мясном отделе. Я сказал, что не буду указывать других шифров, оформляйте с этими.
      – Смотрите, у Вас могут быть неприятности.
      В следующий раз и вообще никогда я этой гражданочки больше не видел.
 
      Часто хожу в Кузьминский лес. Попробовал пробежаться. Стараюсь не давить на поврежденную ногу. Пробежал два километра. Вот оно счастье, нет его слаще. Врач из Боткинской сказал мне, что хромота останется на всю жизнь, если не оперировать. Стал бегать как прежде.
      Постепенно дистанция выросла до пяти километров, потом до девяти.
      Тут я уперся в стену военного училища.
      Бегать выхожу в пол восьмого утра. Иногда на входе в лес, рядом с тропинкой в траве стоит тетенька, или дяденька. Стоит всегда спиной и всегда загадочно улыбается в пространство.
      Бегу утром. С горки перед прудом навстречу мне спускается молодая пьяная тетенька. Увидела меня, остановилась, и пока я подбегал, беспощадно посылала в мой адрес нехорошие слова и проклятия.
      Между лесом и улицей Чудакова лежит небольшой парк, который я пробегаю. При этом пересекаю несколько перпендикулярных пешеходных дорожек. Вначале, как стал бегать, этого не было, а теперь непременно с кем-нибудь сталкиваюсь. Не то, чтобы сталкиваюсь, а плечом задеваю галстук, когда пробегаю мимо. Причем я и мой пациент видим друг друга шагов за пятьдесят. Сначала я корректировал направление, уступал, потом бросил. Дяденьки всегда разные, студенческого возраста или лет тридцати. Никто из них не повернул голову в мою сторону, не притормозил перед несущимся спортсменом с красным свирепо-сосредоточенным лицом. Никто не охнул, не ругнулся, не перекрестился, когда я задел плечом галстук. Появляются дяденьки то справа, то слева. Ходят всегда по одному.
      Бегу тихой лесной дорогой. Вокруг шумит лес. Шагах в ста на дороге животное. Подбегаю ближе – заяц. Серый, брюхо худое, ноги задние длиннющие. Что-то пробормотал, погрозил мне и скрылся.
 
      А осенью чуть не наступил на косого. Листья уже почти опали. Сошел с дорожки в кленовую рощицу. Вдруг как рванет прямо из-под ног. У него там лежка была. Хоть бы кашлянул что ли.
      Собак в лесу немного. Их становится заметно больше ближе к домам, тут я перехожу на шаг.
      Пугают велосипедисты. Резко направляют колесо, подъезжая, и быстро уводят его в сторону. Или проносятся сзади, чуть не задевая.
      Некоторые задевают рукав.
      На рынке через раз, через два в очередь передо мной влезает какая-то тетенька или дяденька.
      У палаток смотрят, что покупаю.
      В карман куртки зачем-то насыпали хлебные крошки.
      Иногда где-то на дороге навстречу попадаются сумасшедшие. Что-то невнятное бормочут, лицо искаженное. Если пройти и обернуться, некоторые удаляются с выпрямленными руками и головой не трясут.
      Ходят позади. Плюют за спиной. На пятки не наступают – это делается в толпе, в метро, а я в метро почти не езжу.
      Мне часто приходится переходить улицу Юных Ленинцев. Из-за поворота вылетает машина. Кажется, что вот сейчас столкнусь с ней, как с дяденьками в парке. Чтобы не ускорять шаг, считаю про себя.
      Машина проносится мимо.
      Хмуро смотрит бабушка, принимающая ручную кладь в продмаге
      'Остров'. Она меня насквозь видит – отщепенец. Выдавать рюкзак отказывается – берите сами. Здесь мне однажды подменили в рюкзаке журнал с кроссвордами на другой, недельной давности.
      Толкают на меня других людей. В подземном переходе у метро
      Кузьминки стоят четыре дяденьки, лет пятидесяти. Одного, того, что спиной ко мне, толкают на меня. Он не оборачивается и не извиняется.
      Этот же переход. Начинаю спускаться по ступенькам, догоняют четверо. Сначала все впятером идем с одной скоростью. Потом двое обгоняют меня, двое остаются позади. В таком порядке двигаемся метров пятьдесят. Вдруг передние стали притормаживать. Мне оставалось наступать на ноги им или замедлить шаг. Притормозил, и один из задних тут же наступил мне на пятку. Он не извинился и я прорычал.
      Подхожу к кассе. Кладу пятьдесят рублей: 'На пять' – ( имею ввиду билет на пять поездок за двадцать рублей). Стою один. Ни кого позади. Кассирша, которую вижу в первый и последний раз, дает что-то мало сдачи. Так и есть – дала билет на десять поездок. Вернул ей все и попросил, чтобы сделала мне пять поездок. Вероятно 'на пять' ей послышалось, как 'за тридцать пять'. Тут кассирша стала на меня орать, непрерывно со страшным лицом: дескать, она не расслышала, нужно громче говорить.
      – Чурек, – сказала она.
      – Почему, отчего – и не знаю сам, я поверил твоим голубым глазам?
      И теперь скажу тебе: – Ты одна в моей судьбе, ты одна в моей судьбе.
      Дай мне такое дело, чтобы сердце пело, верь мне, как тебе верю я!
      Кассирша стала уходить из комнаты, а я попытался запустить в нее монетой из сдачи. Но промахнулся.
 
      В квартиру кто-то ходит в мое отсутствие. Летом по комнатам я ходил босиком. Тепло, да и тапочек у меня нет. Однажды, куда-то собираясь, вспомнил, что забыл захватить мусор и прошел на кухню в кроссовках. Мусоропровода в доме нет, мусор нужно выносить во двор.
      Когда вернулся домой, прошел босиком на кухню – чувствую мелкий песок под ногами. Глазу он не виден, особенно на желтом линолеуме.
      Вспомнил, про кроссовки и решил не забывать в следующий раз, чтобы не нести песок в кровать. Пол вымыл. В следующий раз, когда забывал захватить мусор, снимал кроссовки и шел на кухню босиком. Прошло время. Однажды чувствую – на кухне опять песок под ногой. Вскоре ко мне заглянула пенсионерка Наташа, и я рассказал ей.
      – Да это ветром занесло.
      – Ну, ну.
      Пятый этаж. Под окном сплошные деревья, трава. В ста шагах напротив пятиэтажка. Ну ладно, занесло, занесло. Но почему только на кухню? Почему песка нет в других комнатах? Нечистая.
 
      Утром пошел бриться, и не нашел в ванной станка. Станок оказался на самом дне мусорного ведра, которое я высыпал на пол, под целлофановыми и целлюлозными пакетами. Это значит, что я выкинул его три, четыре дня назад. Но я же брился все эти дни.
      Раза два бритвенный станок переворачивали.
      На половой щетке появились свалявшиеся лохмотья пыли. Откуда на ней пыль в таком количестве? Дома я не мету щеткой, полы только мою.
      При этом всю щетину заворачиваю в тряпку. Ковров в квартире нет.
 
      На улице со мной здороваются незнакомые люди, тетеньки, дяденьки.
      Не у дома, а в лесу или где-то далеко от дома. Даже одинокий мальчик лет пяти шел навстречу и сказал, улыбаясь 'Здрасте'.
      Иду домой – навстречу дяденька. За несколько шагов протянул мне руку, улыбается, смотрит в глаза и при этом ничего не говорит…
      У Кузьминского музея навстречу идет дядя лет шестидесяти. За несколько шагов говорит: 'Ну, здорово'. Иду, смотрю на него, но молчу. Дядя: 'Вчера два рубля просил, а сегодня не узнает'.
      Какой-то бегун вдруг поздоровался. Я не ответил.
      У моста через Пономарку горка. Когда возвращаюсь с пробежки, всегда поднимаюсь по ней пешком. Однажды слышу сзади 'Давай!
      Давай!'. Это мне, больше никого нет вокруг. Оборачиваюсь – догоняет дядя бегун. Я сказал в лицо ему: 'пошел в ж…'. Дядя не обиделся, как будто не слышал. Обгоняет меня и говорит: 'Что, слабо?'. После этого случая в течение месяца дважды встречал его на трассе. Первый раз он сказал мне 'привет', я промолчал, в следующий раз кивнул, я не ответил. После этого дядя пропал.
 
      По дороге к дому в большом дворе играют четверо детей. Класс пятый. Когда я приблизился, у детей произошла небольшая ссора.
      Спустя часа три я смотрел по телевизору фильм, в котором в точности повторилась эта сцена. Те же диалоги, та же причина ссоры и действующие лица.
 
      Люда предложила мне взять у нее старую мужскую куртку, рукавички, вязаную шапочку и шарф. У меня же ничего нет на зиму. Приезжаю, а у нее сидит мама. Почти год мы не виделись. Если бы знал, не поехал.
      Поговорили о делах. Я сказал, что на работу устроиться не могу – мешает калужская прописка, поэтому нужно ждать суда, а судья болеет.
      Через неделю мама приехала ко мне. Привезла Людину черную смородину, пару пирожных и буханку черного хлеба. Я ничего не сказал, но удивился. Она же знает, что я уже несколько лет не ем хлеба. Только на прошлой неделе снова стал покупать – на фрукты денег уже не хватает. Но об этом никто не знает. И к тому же из нескольких видов мама выбрала именно тот, что я теперь покупаю.
 
      У гаражей на Волжском бульваре навстречу вышел старшеклассник и идет точно на меня. Даже на узкой дорожке можно было бы сделать полшага в сторону, а мы идем по асфальтированной площадке. Шагов через десять мы уперлись друг в друга. Стоим. Пока я искал слова, смотрю на него: нервничает, стрельнет глазами и отводит, побледнел.
      Ниже меня на голову. Отступил на полшага и плечо отвел, как бы давая проход, но стоит. Говорю: – Ты что, дурак? Он что-то пробубнил, но не отходит. – Пошел вон, – я еще как-то обругал его и прошел. Через несколько шагов, когда вспомнил произошедшее, просто пришел в бешенство. Иду вдоль Люблинского пруда, слышу сзади шорох шин.
      Развернулся и когда велосипедист приблизился, ударил его в область головы. У него слетела кепка. Дяденька, лет тридцати пяти остановился и со словами 'ты, что же это делаешь', пошел на меня с кулаками.
      Несколько минут мы махали кулаками, не достигая цели. Потом дяденька стал применять ноги. А я как-то не сообразил, что можно драться ногами. Постепенно мы переместились с дорожки на траву, и я споткнулся о кочку. Закрыл голову руками. Если начну вставать – окажусь легкой мишенью. Злость моя улетучилась. Стало совестно – ударил постороннего человека. Говорю: 'Ну, хватит, извините меня'.