… Погода стояла отвратительная - ветер гнал над морем низкие свинцовые облака, похожие на клоки шерсти. Дождь не шел, а просто в воздухе постоянно прибывала пронизывающая, мелкая сырость, от которой некуда спрятаться и почти невозможно укрыться. Даже в помещениях было сыро, а на стеклах и зеркалах оседали крохотные капли тумана. Бурдж Папване сидел у стола и пил екку третьего перегона - жуткое зелье, которое впору заливать в осветительные лампы. Каждый глоток обжигал глотку и огненной волной прокатывался внутрь. Нет, почему бы и нет - сейчас можно выпить, стакан или два! Три лодки уже вернулись и сейчас были надежно закреплены на своих шлюпбалках.
      Вошел Амбел, присел напротив и тоже налил себе. Бурдж посмотрел на него строго, однако промолчал и продолжил жевать свою капусту с уксусом. Когда лодочный старшина перевел дух после нескольких глотков спиртного, он заговорил сам своим сиплым голосом:
      - Югрен опять чего-то копается у южных банок! А чего, кажется, проще - поставил ловушки, груз - на дно и всё! Так он еще чего-то там колдует! Ребята его как-то подначивать стали, а он им говорит - призываю морских духов, ага, чтобы ловушки стали полными к нашему возвращению! Хе-хе-хе, старый дурак, язычник поганый! Думает, его амулеты или там кроличьи лапки приманят побольше полосатых маноог!
      - Хватит молоть чепуху! - оборвал Папване собеседника. - Если падет туман, я не стану рисковать судном - отойду за Дальний мыс и брошу якорь там, а уже после отправлюсь на его поиски! Каждый раз мне всё больше не нравятся его опоздания!
      Амбел сложил руки на столе перед собой, навалился грудью вперед и сказал, исторгая из себя запах перегара:
      - А может нам его списать на берег?! Он, того и гляди, совсем свихнется, сам потонет да и людей с собой утянет! А ведь там еще снасти, лодка…
      - Без тебя знаю, рыбий потрох! А кто мне укажет все сезонные места? Нет, пока он сам все их мне не отдаст, придется его с собой таскать! Ну, а если ребята будут возражать, я их смогу убедить, угу, так им и передай, - веслом вдоль хребтины! А особо настойчивых могу и поперек благословить - во имя Инрии!
      Лицо старшины несколько вытянулось, а в глазах показался суеверный страх:
      - Ну, знаешь, ты нас, богохульник, потопишь еще ненароком через этот твой неуёмный язык!
      Капитан отмахнулся от его слов, быстро опрокинул еще одну маленькую рюмку, потом встал, застегнул куртку, убрал бутылку со стола и запер в подвесной шкафчик на ключ.
      - Кончай чесаться задницей о деревяшку! Пошли, надо еще раз проверить груз, да как там снаружи! Через полчаса придется идти к старому сумасброду, да потом притащить его сюда за бороду! Надоел!!
      На борту промысловой шхуны "Бэзолла" всё было в порядке - напрасно беспокоился её капитан, Бурдж Папване. Теперь он стоял у правого борта, на носу, с подзорной трубой и вглядывался в пространство между силуэтом мыса и местом, где обычно в море опускался солнечный диск. Он видел буруны у гряды подводных скал, перед ними - четвертую лодку. Команда на ней суетилась, склоняясь над чем-то, что скрывал корпус самой посудины, а Югрен, стоя у руля, что-то кричал им и то и дело взмахивал свободной рукой. Наконец, один из рыбаков сел, достал со дна ружье, зарядил его сухим порохом из рожка, который всегда носил на ремне под курткой. На шхуне услыхали звук выстрела - это означало, что возвращение задерживается по чрезвычайным причинам. Терпение Папване лопнуло - он приказал быстро вновь спустить на воду одну из вернувшихся лодок и сам отправился на ней выяснить в чем дело, в то время как "Бэзолла" продолжала стоять на якоре.
      Еще подплывая, Бурдж услышал окрики старого рыбака:
      - Аккуратнее, аккуратнее! Подтягивай, подтягивай её поближе! Глам, полезай туда, мы придержим, а ты прими конец, да закрепи как следует! - звучал над водой чуть надтреснутый голос Югрена Маг-Могана.
      - Эй, там, чего палили, Югрен? И чего так долго копаешься - тебя уже заждались! - начал Бурдж недовольным тоном.
      - А… мы, ну, это, мы тут кое-что нашли, вот! Ну, я, значит и того… ну, думаю, раз морские духи нам послали что-то, так может оно и ценное, а не так что только выбросить вон! - сбивчиво попытался объяснить Маг-Моган. Бурдж знал - когда старшина так вот мямлил, то дело касалось чего-то действительно достойного внимания. Не случайно ведь пару лет назад Югрена чуть не упекли за кражу на пару лет. Он не являлся вором в полном смысле этого слова, а если и желал что-то стянуть, то весь его внешний вид - от выражения лица до пытающейся быть крадущейся походки - выдавал его с головой. Портовые власти в нескольких городах побережья знали про эту болезненную страсть Маг-Могана и смотрели на это сквозь пальцы. Во-первых, Югрен, как-никак, старейший промысловик на много морских миль кругом, а его опыт и всевозможные уловки, приносившие удачу, высоко ценились среди его сотоварищей по рыбацкому ремеслу. Во-вторых, начальство не стремилось лезть во внутренние дела рыболовов и справедливо полагало, что любая паршивая овца, заведись она в прибрежном сообществе мореходов, будет немедленно с позором изгнана, как это уже неоднократно и происходило.
      - Не валяй дурака! Ну, показывай, что там у вас причалено к другому борту? Чего вы там нашли?! - настаивал капитан шхуны.
      - Ды так, кэп, ничего особенного! Две посудины… мда, ничейные, угу! Видите, у них мачты обломаны - видать бурей зацепило, ну, которая на прошлой неделе случилась, странная которая… - продолжал гнуть своё старик, но было поздно - капитан и еще двое из прибывших с ним уже осматривали обе лодки.
      - И что ты тут врал, старый мошенник! Вот, на корме там и тут есть ясные знаки - намалёваны два меча, а посредине - какая-то коза! Видать, это корабельный знак и так их пометил капитан судна, с которого они спущены! - сказал Бурдж, бегло осмотрев лодки с внешней стороны. - Поглядим, что там есть внутри!
      - А почему это они должны быть с одного корабля? Может, эти лоханки смыло с берега, или на них вышли в море такие как мы рыбари? - недоумевая спросил боцман Иами Кривой Клюв.
      - Ты вроде грамотный?! Ну, так посмотри на передние банки этих посудин - там вырезаны номера: вот эта - вторая, а та - четвертая! Значит, на корабле их было не меньше четырех! А потом - я служил на военном корабле Северного Альянса - там были похожие шлюпки! Странно, конечно, что это кораблю с Севера тут вдруг понадобилось? Где точно вы их заприметили, Югрен?
      - Дык, тама вон одна была, за бурунами как раз! Не поспей мы вовремя - утонула бы, как пить дать, утонула бы! А вторая показалась, когда я по ту сторону бурунов уже глянул на мыс Морн - ее к берегу поднесло, почитай, на мелководье уже! Ну, вот так оно и было!
      - Ладно, поверю тебе, даже если ты где-то и приврал! Эй, Нефар, дай-ка мне багорик!
      Держа инструмент в правой руке, Бурдж склонился над шлюпкой, которую прикрепили ближе к корме рыбачьей лодки и зацепил парусину, лежавшую поверх банок и на днище большой кучей.
      - Ну, что у нас тут! Глядите-ка, тут несколько небольших мешков тоже из парусины! Возьмем их, может, содержимое прольет свет на то, откуда всё это взялось!
      Потеряв на время интерес к шлюпке номер четыре, рыбацкий капитан перешел к подробному досмотру шлюпки номер два - он одним решительным движением сдернул кусок ткани. Под дырявой и истрепанной парусиной на днище, между банками, лежал лицом вниз труп человека в синем потертом камзоле, весьма изодранном. В воздухе тут же распространился смрадный запах - скорее всего тело этого человека пробыло в жарком южном климате несколько дней. Закрывая лицо рукавом и стараясь не вдыхать часто, капитан приказал:
      - Нефар, прикрой лицо тряпкой, да пошарь у этого малого в карманах, да побыстрее, пока мы тут все не попадали! Надо его поскорее спровадить за борт с запасными грузилами на ногах, уф!
      Нефар вскоре закончил обыск.
      - Ладно, теперь поглядим, нет ли чего подобного и на другой посудине! - распорядился Бурдж.
      Пока команда придавала тело покойного морю, Бурдж развязал один из мешков. Он оказался проложен изнутри вощеной бумагой - в качестве защиты от сырости. Внутри находился большой конверт с сургучной печатью, с теми же изображениями, что и на кормах лодок. Папване не стал вскрывать его, решив сделать это на борту своего корабля. Тем временем рыбаки принялись сматывать парусину, лежавшую в другой лодке.
      - Священная Инрия! Смотрите, ребята, еще один покойник! - воскликнул Амбел.
      Однако, в этот раз никакого запаха не было, и потому сразу несколько голов склонилось над телом, находившимся между шлюпочными банками и покрытое отдельным куском материи. Ткань отдернули и тут раздались возгласы удивления:
      - Женщина! Это женщина!
      Произошедшему, кажется, не удивился один только капитан:
      - Если она уже окоченела - в мешок её и в море! Ну, хватит вам на неё пялиться, чего застыли!
      Нефар, стянув тряпичную повязку под подбородок, склонился над обнаруженной.
      - Кэп! Мне показалось… да нет - точно! Она ещё жива, кэп!
      - Что?! Что ты сказал?! - Бурдж растолкал своих и сам взглянул на лежащую. - Проклятье, похоже, ты прав! А ну, осторожно возьмите её и перенесите в мою лодку! Да заканчивайте тут и живо на "Бэзоллу"!
      - А как же ловушки, капитан? - недоуменно спросил Амбел.
      - Вернемся за ними позже! - ответил Папване, уже садясь на своё место в той лодке, на которой и прибыл.
      Через час или два все лодки заняли свои места, а команда уже знала, что молодая особа необычного вида с короткими волосами находиться в капитанской каюте и за ней присматривает судовой врач Эвнан Сик. Пока лекарь занимался своим делом, на палубе шло обсуждение неожиданной находки.
      - Что будем делать, кэп? И правда - а что мы должны сделать? - раздавались вопросы с разных сторон.
      - Я еще не пропил окончательно свою офицерскую честь и считаю, что бывших морских офицеров не бывает! А раз так, то поступим по справедливости - лодки и выжившую пассажирку надо доставить на берег! - решительно сказал Бурдж.
      - Ну, я бы на счет, того, имущества, не очень бы… э… торопился! Корабль погиб наверняка, так что это… ну, что нашли - то уже наше! - проговорил Югрен Маг-Моган, теребя свою бороду.
      - Если у неё окажутся родственники на берегу, богатые и влиятельные, то нам лучше с ними не связываться - из-за малой кражи потеряем больше! Так что держи руки в карманах, старый плут, и не смей их оттуда вытаскивать, пока капитан не позволит! - сказал Амбел.
      - А я, братцы, предлагаю потребовать выкуп у судовладельца - так мол и так, нашли, значит, две шлюпки и живую пассажирку! А теперь, господин хороший, отсыпь-ка нам серебра за услуги, а то век бы не узнал, что с твоим корытом стряслось! - предложил Нефар. - Ну, а то, что они вовсе не бедные были - море им пухом! - так это вот, смотрите, что я в кармане у того мертвеца нашел!
      Рыбак показал прямоугольный деревянный пенал и открыл его - внутри лежали очиненные перья, пара-тройка сложенных листов белой бумаги, а сверху - большой блестящий зеленоватый камень. Некоторые из стоявших рядом даже присвистнули:
      - Вот это да! По всему видать - изумруд, да еще какой крупный!
      - Постойте-ка, я узнаю эту коробку! - воскликнул Маргас Плешивый, корабельный плотник. - Я видал её у того моряка, что сидел за столом в портовой харчевне, в Кхаде. Синий камзол на нем был говорите? Так оно и есть, его-то я и видел! Насколько помню, он людей вербовал для экипажа какому-то там капитану - я видел на улице, на тумбе, листок с объявлением! Потом, помню, он с кем-то разговаривал и вроде даже нанял странного типа, а вот как тот тип выглядел, во что одет - этого не помню!
      - Да, а тебе это не привиделось? Мы в Кхад последний раз заходили три с половиной месяца тому назад. Ты тогда пришел на борт "изрядно трезвым"! Помнишь, как тебя в ведро с забортной водой головой окунали?! - сказал Бурдж язвительно.
      - Да, я там выпил, а что?! Но ведь не столько же, чтоб с копыт долой и никого не помнить! А потом - того, в камзоле, я еще на ясную голову увидел и запомнил! - попытался оправдаться плотник.
      - В любом случае придется навести справки и узнать всё, что возможно, об этом вербовщике, его капитане, а главное - о корабле! - задумчиво проговорил капитан Бурдж. - Нынче же нужно ждать, во-первых, пока не наполняться ловушки, во-вторых, пока принесут плоды усилия нашего лекаря. Да, тёмное это дело!
      Прошло два дня, прежде чем Эвнан сообщил капитану, что пострадавшая придет в себя не ранее чем дня через четыре.
      - Что ж, подождем, пока эта дама сможет хоть что-то прояснить! Как Вы её находите? Мне-то казалось, что она родом из какого-нибудь южного племени или из народа анугов, однако, если присмотреться к её украшениям… Такие морские раковины я точно никогда не видел, хотя успел побывать в доброй сотне мест на Юге, Востоке и Севере.
      - Если Вы о медицинской стороне - она истощена и, судя по найденным пустым сосудам из неизвестных плодов, она давно не пила чистой воды, а в силу всего этого сильно ослаблена! Впрочем, никаких инфекций у нее нет! Я, конечно, клялся хранить тайны, поведанные мне больными или их ближайшими родственниками, но очевидное всё равно проявиться - рано или поздно! Так вот, в результате осмотра я обнаружил на её теле татуировки. Эти рисунки подтверждают Ваше предположение - я, как Вы знаете, много практиковал в портовых городах - в своё время, так вот, такие изображения или подобные мне никогда не попадались!
      - Что, как образованный человек, Вы предлагаете сделать?!
      - Полагаю, капитан, что нам следовало бы отбыть как можно скорее в город, с которым у нас промысловый договор, а там уже поступать по обстоятельствам - либо обратиться к властям, либо попытаться что-либо узнать непосредственно в порту, в той же харчевне, например!
      - Мда, в Кхад возвращаться придется в любом случае! И вот еще ведь загадка - я видел флаги и штандарты капитанов разных государств и капитанов Севера, но изображения, как на кормах шлюпок, что-то не припомню! Может, погибшее судно воевало с Альянсом, а может и нет - пока это не известно!

      Утренний свет проникал в комнату сквозь открытое окно и легкую занавесь. Ветер шевелил тонкую ткань. За окном слышались звуки городской жизни - крики уличных разносчиков, мелодии бродячих музыкантов и шарманок, воркование горлиц на крышах, отдаленный шум рынка, лошадиное ржание и стук подков о мостовую, скрипы колес телег и повозок, и прочий мелодичный и немелодичный шум, проносившийся над крышами.
      Она открыла глаза, а затем повела головой влево и потом вправо - она лежала на кровати с белыми простынями и под мягким одеялом. Недалеко от окна, у стены, стояли в ряд несколько стульев, на одном из которых сидел человек в серой одежде монаха и держал в руках тонкую плоскую дощечку, к которой был прикреплен особыми иглами лист чистой бумаги. Продолговатая чернильница и металлический стакан с несколькими перьями стояли рядом на краю круглого стола, покрытого темным лаком. Дальше, в продолжение стены, вдоль которой стояли стулья, имелась дверь, теперь открытая. Человек на стуле сидел тихо и чего-то ждал. Из-за стены послышались торопливые шаги - в дверном проеме показался еще один человек в серой одежде. Он был высок, плотен, но не грузен, взгляд его привлекал внимание живостью серых глаз. Как оказалось, и говорил он весьма энергично, но произносил отдельные слова с повышенной чёткостью, что выдавало в нём манеры хорошего устного чтеца или хорошего проповедника.
      - Доброе утро, дитя моё! - прозвучал в комнате его мягкий голос.
      - Доброе утро, брат Риван! Мне нужно рассказать Вам еще так много!
      - Не волнуйтесь, дочь моя, брату Зигу сегодня будет меньше работы! Я пришел сказать, что когда Вы сможете ходить, Вам предстоит путь на север, в город, где находиться Верховный Трибунал Инрии. Там Вам надлежит предстать перед его судьями!
      - Судьями? Но почему?!
      - Не пугайтесь! Трибунал - это высший духовный орган всех инриотов! Он рассматривает лишь вопросы веры и истины, а обыденными делами занимается обычный, то есть королевский суд! Цель у судей простая - они решат, верить или нет тому, что Вы уже поведали и что еще расскажете потом! Без заключения Трибунала никто не получить доступа к тем сведениям, что мы от Вас получили! Но, повторяю, не нужно бояться - ведь истина освобождает нас ото лжи и она прекрасна, как всякое чистое творение!
      - Хорошо, спасибо, что Вы меня предупредили, я буду внутренне готовиться к этому испытанию! А сейчас я хотела бы продолжить - сегодня я поведаю вам самую трудную для меня часть моей истории!
      - Ваше лицо стало столь печально, что я не смею настаивать!
      - Нет, нет! Я готова и могу рассказывать, пожалуйста!
      - Хорошо, по Вашему желанию! - и, повернувшись к человеку на стуле, монах сказал коротко: - Начинайте, брат Зиг!
      После небольшой паузы лежащая на кровати женщина заговорила медленно, но спокойно и сосредоточенно:
      - Я влюбилась, тогда, когда сама от себя меньше всего этого ждала! Это - как безумие, но… сладкое, как приятный сон! Я прекрасно понимала, что на родине у нас, увы, не будет будущего - мы не равны! Были… каким нелепым теперь кажется это слово! Ах, простите, я сейчас, эти слёзы сейчас исчезнут!
      В этот момент в проёме двери показалась служанка с подносом в руках, на котором был стеклянный стакан с молоком. Она поставила стакан на маленький столик, находившийся у изголовья кровати, а потом подошла к человеку, которого называли братом Риваном, и шепнула ему что-то на ухо. Монах изменился в лице, резко встал и жестом прервал рассказ говорившей:
      - Простите, дитя моё, неотложное дело, мда, срочное и весьма неотложное! Можете рассказывать всё брату Зигу!
      Женщина кивнула в знак согласия, а писарь приготовился дальше наносить на лист бумаги строчки символов скорописи.
      Риван спустился по лестнице в небольшое помещение на первом этаже здания, где его поджидал человек в широкополой шляпе, в высоких сапогах и одежде, немало испытавшей на себе все тяготы дальнего пути и быстрого передвижения. Странник протянул монаху конверт, и заговорил сдержанно, почти сухо, в чем слышалось утомление:
      - Мне приказано передать Вам вот этот пакет! Там документы для Вашей… хм… гостьи! Это проездные документы! Устно велено сказать, чтобы вы как можно скорее отправились в Майнтхейм, Вы и она вместе с Вами, а так же не забудьте взять с собой все бумаги с её… хм… россказнями! И побыстрее - Верховный Судья и так слишком долго ждал! Он настаивает, чтобы заседание Трибунала открылось незамедлительно, так что понукает всеми и заставляет бегать, как ошпаренных!
      - Да, я Вас прекрасно понимаю…э… офицер…э!
      - Вы правы, я офицер, точнее - офицер в отставке! Капитан в почетной отставке, смею заметить!
      - Ммм, а Вам ничего не сообщили по поводу того, какими средствами мне исполнить приказ Судьи?
      - Это просто - в порту уже сейчас стоит готовый корабль Северного Альянса - легкий двухмачтовый штивер! Корабль - не ахти какой большой, зато быстрый и юркий! Он доставит Вас и имущество, найденное вместе с этой дамой в дельту Тисса. Там вы пересядете в весельный транспорт, на нем - до Каллиена, до шлюзов, далее - на север, до поворота на Эхром. Там есть небольшой постоялый двор с гостиницей - места для Вас и людей, что пойдут с Вами, будут уже оплачены, а на самом дворе будут ждать три повозки. На них вам и ехать до самого Майнтхейма! И еще - рыбаки дали свои показания и с ними всё… улажено!
      - Хм, а что нужно Альянсу в этом…э… деликатном деле? Нет, если Вам не положено говорить, я не настаиваю!
      - Я скажу своё личное мнение и надеюсь на Вашу порядочность, а то не хочется, знаете ли, схлопотать от Верховного обвинение в ереси, или еще хуже - сразу пеньковый приговор! Так вот, Альянс через своих людей в Совете Трибунала пронюхал кое-какие подробности, как раз из тех бумаг, что Вы отсюда посылали в начале этой истории с этой… хм… еретичкой! В общем, они знают, какой корабль потерпел крушение!
      - И… какой же? - монах с хитрым прищуром снял кошель со своего пояса и вложил в руку капитана пару золотых монет. Тот взглянул на монеты, потом в лицо собеседнику и на его физиономии возникло кислое выражение. Брови монаха понимающе поползли вверх, и, произнеся: "Ага!", он кивнул и положил еще четыре штуки. Бывший офицер спрятал золотые в карман, оглянулся на всякий случай по сторонам и в полголоса произнес:
      - Это та самая проклятая "Золотая лань"!
      - М-м-м, вот почему Альянс заинтересовался этим… делом! Вот оно что! А у Вас лично есть претензии к экипажу флагмана вражеских наёмников? Или иные причины?
      Бывший военный сперва вспыхнул, его глаза воспылали, но он сумел совладать со своими чувствами и ответил:
      - У меня лично - никаких! Просто меня оскорбляет мысль о том, что бесчестные и наглые мерзавцы до сих пор не получили по заслугам за тот урон, который они нанесли чести моей родины!
      - Ну, теперь-то, смею Вас заверить, можно будет Вам оставить в покое Ваше уязвленное чувство собственного достоинства - по рассказам моей…э… подопечной выходит, что сам корабль и вся его команда канули в пучину океанского моря еще западнее, чем Язык Змея! Как видите, священная и лучезарная Инрия позаботилась о Ваших недругах! Да снизойдет на Вас её озарение и ступайте с миром - я Вас не задерживаю более!
      Когда посланец покинул помещение, монах-инриот еще некоторое время стоял, опершись одной рукой о перила деревянной лестницы, а другой перебирая четки и о чем-то размышляя. Потом он медленно поднялся наверх, вошел в комнату, откуда доносился тихий голос говорившей. Молодая особа замолчала, когда он присел у стола. Отвечая на её вопросительный взгляд, монах произнес:
      - Уже решено - через неделю, дочь моя, Вы должны будете покинуть свою постель окончательно! Мы отправимся в Майнтхейм, город, где когда-то я появился на свет!
      - Мне… должно быть показалось, но Вы не слишком радуетесь поездке к месту своего рождения!
      - Это потому, дитя моё, что именно в Майнтхейме стоит Дворец Правосудия, а в нем - Зал Трибунала, перед которым Вам и надлежит предстать! Но, я думаю, Вы еще не совсем готовы к такому путешествию, так что я пошлю сообщение, что Вам нужно время для накопления сил!
      - О нет, брат Риван, я больше не хочу быть Вам обузой и постараюсь исполнить Вашу просьбу, как только смогу! Надеюсь, что так я хотя бы в малой степени смогу отблагодарить Вас лично и весь Ваш орден за заботу обо мне!
      - Не беспокойтесь и не волнуйтесь, дочь моя! - с мягкой улыбкой ответил монах. - Ведь в конце концов Инрия для того и призвала нас на служение ближним! А теперь прошу извинить меня - мне нужно сделать кое-какие распоряжения по поводу предстоящего пути. Оставляю Вас на попечение брата Зига и сестры Улидор - она придет через некоторое время. Сейчас же - можете продолжить своё повествование, брат Зиг будет записывать! Да благословит Вас Инрия, дочь моя!
      Риван опять спустился вниз, но на этот раз покинул стены дома и отправился к местному кузнецу, чтобы тот помог с подковами и упряжью для верховых и вьючных лошадей.

      Было не слишком холодно и безветренно - всадники и пассажирка одной из трех двухколесных повозок, установленных на короткие полозья, не особенно кутались в теплую одежду. Один из всадников держался возле левого колеса и разговаривал с молодой особой. Та слушала его речь с интересом и время от времени задавала вопросы.
      - Так вот, дитя моё, сейчас мы будем проезжать через Разбойничьи холмы! Когда-то за этими причудливой формы возвышенностями прятались грабители, нападавшие на горожан или купцов, что ехали из города или в него. Эти самые холмы действительно странные - из края круто уходят вверх, а вершины либо скошены, либо просто плоские, так что на них, как правило, лежит снег. Городская стража позаботилась о том, чтобы ныне тут ничто не угрожало путешественникам, да и потом - Майнтхейм живет, по большей части, сам в себе, так что приезжих здесь встретишь не часто, а в таком случае грабеж попросту невыгоден, особенно учитывая близость городских башен. Они по-настоящему великолепны, городские укрепления! Впрочем, Вы сами в том скоро убедитесь!
      - А что, брат Риван, далеко ли еще ехать до городских ворот?
      - Нет, уже не так далеко! Видите, вон за той вершиной уже лежит наклоненная к морю долина, в которой и находится сам город Майнтхейм. Тут надобно добавить, что примерно через сто лет после его основания в этих местах произошло жуткое землетрясение огромной силы. Все постройки были разрушены, много народа погибло, но хуже всего то, что город пересекла трещина шириной шагов в двести и глубиной с пешую милю - теперь по дну этой пропасти несет свои воды к морю Горный поток.