Злая сказка

— Волк, почему все после тебя выбирают путь Тени?

— Не знаю, — пожал плечами Волк. — Может быть, так проще начать. А может... А может, правы те, кто говорит о том, что внешнее проявление лишь кривое отражение сущности. Кто знает?

— Добрые злы, злые добры.

— Все не так, послушник, совсем не так просто. Но ты поймешь. Поймешь, когда будешь умирать в пустыне, ища свой духовный Меч. Ты поймешь это. Чтобы научиться щадить, нужно по крайней мере хотя бы один, один-единственный раз ударить. Ты сделаешь это не раз. А сейчас давай сходи еще за вином. Не как послушник. Я просто прошу тебя. Тащи сразу два кувшина. С рассветом ты снова станешь моим гостем. А потом уйдешь.

Шай-Ама проснулся еще до рассвета. Волк, похоже, не спал всю ночь. Шай-Ама застал его сидящим на пороге дома с чашкой кофе.

— Скажи напоследок: я был не хуже других?

— Для меня нет ни лучших, ни худших. Но я знаю, как похвалить тебя. Ты был как Одэнер. Тебе это важно?

— Да.

— Значит, я не ошибся.

— В чем?

— Вы братья по духу. Вот в чем.

— Да, это так. Мы с ним встретимся?

— Много раз.

— Скажи, он такой же, как я? Не Первый?

— Да. Он тоже пришел из Тьмы. Он тоже учился у Творца. Но не в этом суть. Просто люби его.

— "Люби"... Это страшно — кого-то любить?

— Да, потому что терять того, кого любишь, сложнее.

— Значит...

— Увидишь сам.

Он выехал из леса. Все в той же своей одежде. Под ним был конь, которого также не коснулись годы. А на его полушубке был белый крест. Как и раньше. После долгих лет вечного лета Шай-Ама было очень холодно. Он подъехал к мосту, разделяющему Менгер и Савал. У моста было пятеро братьев-воинов. Четверо молодых и главный лет под пятьдесят.

— По благословению...

— Мы рады, что ты помнишь старую формулу. Грамоту!

— По благословению! — упрямился Шай-Ама.

— Ты похож! Нет, ты правда похож на одного брата-воина. Но он погиб в огне обители, когда ее подожгли еретики, чтобы убить святого Толия, мученика во имя Творца. Я служил с тем воином в обители святого Ибрамиуса.

— Я он и есть. — Шай-Ама был спокоен.

— Ты?

— Да, это я. Более того, я сжег эту обитель.

— Но... Нет, ты не должен выглядеть так... Прошло двадцать пять лет.

— И я вернулся.

— Зачем? — растерянно спросил старший брат-воин.

— Чтобы убивать.

— Демон! Убейте его!

Крик захлебнулся в крови. Через несколько ми— нут все братья-воины, сторожившие переправу, были мертвы.

Путь Шай-Ама держал в сердце Савала. Там, где наместник, провозгласивший себя королем, собирал войско для битвы с Менгером. И по древнему преданию слуг Тени, к которым обратился Савал, отчаявшись защититься от власти Менгера, явится с севера всадник. Он слуга Света, но суть Тень. С белым крестом на груди и на бурой лошади. Он явится из небытия. И Тень будет править этим миром, ибо горстка отчаявшихся храбрецов станет с ним победоносной армией. Так говорило предание Тени. А на восьмой день своих скитаний по Савалу, Шай-Ама явился в Талбек, оплот мятежников Савала. И путь его был с севера Савала. Его верный конь неожиданно пал. И он взял бурую клячу на ближайшем постоялом дворе. Так рождалась легенда. Легенда о короле-чернокнижнике из далекой страны. Легенда, которую напишут в священном тексте победители, дети Великой Тени Савала.

Олег. Чужак

День с самого утра обещал быть удачным. Хорошее настроение не портил даже тот факт, что в его убежище, а именно так называл Олег свою квартиру, вторгся наблюдатель. Он был не первым, однако все равно это событие оставляло в душе какое-то неприятное ощущение. Страж на двери сообщил о том, кто был, когда и сколько находился в квартире. Но это все мелочи. Пусть детишки играются. По большому счету особых секретов в доме Олега не было. Наблюдателю даже хватило мужества посмотреть на себя в Истинное Зеркало. Что ж, если он моментом не смылся из квартиры, то человек он неплохой. В конце концов это его работа. Сегодня после трехдневной разлуки он увидит Ветерок или, как зовут ее в этом мире, Машу. Олег не знал, почему так сильно привязался к ней. Возможно, причина крылась в том, что она слишком уж была похожа на Танцующую На Гребне Волны. Хотя внешнего сходства не было никакого. Его прежняя любовь была женщиной утонченной. Во всех воплощениях она представала изысканной светской дамой с каскадом иссиня-черных волос. Но по характеру Ветерок напоминала ее. К тому же обе они были художницами, да и картины их чем-то были похожи. Но Маше нравилась простая современная одежда, держалась она легко и непринужденно. Иногда Олег даже чувствовал угрызения совести, поскольку за многие века полюбил другую. Разные случайные связи, женитьба. Все это было не в счет. Он полюбил ее всей своей сущностью. И любовь эта была очень странной, поскольку в обществе Ветерка Олег терял всякий контроль над собой. Это настораживало. Так же настораживало, как и резкие перемены в настроении Маши.

Нет, к нему она относилась всегда ласково, даже слишком ласково, с самой первой встречи на квартире одного из его знакомых. Но что-то было не так. Олег много раз пытался рассмотреть Машу даже глубже, чем первые уровни истинного зрения. Там была какая-то очень странная и замысловатая защита. Сломать ее в принципе было можно. Но вот как на это прореагирует Маша? Запросто может обидеться. Тем более она из Второго поколения, а значит, за Олегом было преимущество.

Смущал Олега и один странный случай. Когда в постели Маша вдруг неожиданно разрыдалась. Слезы текли ручьем, и Олег никак не мог понять причины. Когда он попытался выяснить, в чем дело, Маша лишь отчаянно замотала головой и сказала: мол, от избытка чувств. Но от радости не текут такие слезы. Олег знал по опыту. Так плачут от боли. От сильной боли, которую пытаются преодолеть. Скорее, даже от душевной, нежели физической. Но расспрашивать любимую было бесполезно. Время поджимало, и Олег заторопился на работу. По привычке выкурил трубку около подъезда и зашагал к метро. Сзади пристроился наблюдатель. Олегу нравилась такая спокойная и размеренная жизнь, строгий распорядок дня. По сравнению с предыдущими воплощениями это был отдых. Штиль. Штиль перед бурей. Отдых перед Битвой. На работе ничего особенно важного сегодня не было. Те три задания, что дал шеф, он сделал с легкостью. Ради одного даже съездил в командировку, чтобы лишний раз убедиться. Убедился: все шло нормально. День прошел в заботах, в разборе почты, разговорах по телефону. Начальник подкинул еще одно дело, не забыв похвалить и за последние. Денег в конверте Олег на этот раз не получил, но зато зарплата, даже по московским меркам большая, увеличилась еще на двести баксов. Пожалуй, это было даже лучше, чем деньги в конвертике. К тому же Олег никак не мог понять, куда ему девать такую прорву наличности. На его ежедневные расходы хватало с избытком. Родители сами были вполне обеспечены и жили за городом в хорошем доме. Хотя Олег никогда не забывал отдавать им часть денег. Разве что лет через десять можно вообще уйти с работы и наконец-то засесть за хорошую книгу. Этот вариант стоило обдумать, тем более что Шаграй подталкивал — выпустил отличную книжку, поэтичную, с множеством намеков на бессмертных. Просто класс! Олег знал, что один из его знакомых работает в издательстве. Надо бы поговорить относительно перевода книжки Шаграя на русский. Сейчас это не очень сложная проблема.

На часах было без десяти шесть. Пора собираться. Олег убрал в сейф все важные документы, выключил компьютер и, еще раз проверив, все ли в Порядке, вышел из кабинета.

Из охраны снова дежурил Мишка. Классный парень! Такого Олег точно бы взял в свою сотню и сделал десятником. Да, жаль, что время великих войн миновало. А может быть, это и хорошо? Пусть лучше Мишка разгадывает кроссворд, чем гниет с рассеченной или простреленной грудью на поле боя.

Олег торопился. У Маши сегодня был отгул, так что она целый день дома. У метро Олег купил букет темно-красных роз. Просто так. Когда даришь цветы, любимой женщине, радуешься и сам.

С порога Олег понял: что-то не так. Маша улыбалась. Поставила цветы в вазу. Накормила ужином. Но Олега не покидало чувство какой-то натянутости, неестественности. Даже когда они вошли в спальню, все было как и прежде. Только Олег самым краешком сознания чувствовал: близится что-то очень нехорошее.

Неожиданно его посетила совсем уж странная мысль: кое-что проверить. На его шее висел серебряный православный крест.

— Ветерок! Я знаю, что ты Серая. Тебе любая вера одно и то же. Поцелуй мой крестик.

— Зачем?

— Не спрашивай, просто поцелуй! — Олег знал, что даже Темные, пересилив отвращение к атрибуту противника, могут поцеловать крест. Они просто ставят барьер и спокойно это делают. Серым же вообще раз плюнуть. Шаграй, неизменный Серый, даже ходил в церковь, причащался и всегда был ярым католиком.

Но крестик Олега был освящен на Гробе Господнем. Это подарок отца Андрея, который на протяжении вот уже нескольких жизней был черным монахом. Поэтому одержимые бесом смертные и слуги Бездны не могут его поцеловать. Тем более крест пропитался Силой Света, вися у Олега на шее.

— Не могу!

— Почему?

— Просто не могу.

Олег сделал молниеносное движение и прикоснулся крестиком ко лбу Маши. Маша завизжала. Крик был настолько пронзительным, что у Олега на мгновение заложило уши.

— Уходи! Слышишь, уходи! — кричала она.

— Я как-то могу тебе помочь?

— Нет, — истерически рассмеялась она. — Помоги лучше себе сам. Не участвуй в Битве. Иди к нам. Мы с тобой вечно будем в Бездне.

Олега прошиб холодный пот. Неужели он так ошибался?! Почему? Каким образом? Почему даже истинным зрением он не мог определить слугу Бездны?

— Иди и готовься к Битве! — Теперь голос был совсем другим. — Это шутка! Разве ты не понимаешь шуток? Это предупреждение! Я играла тобой. Теперь ты слаб. Как ты теперь поднимешь Меч? Уходи!

Олег ушел. Когда он проходил мимо гостиной, то заметил, что розы за считаные часы завяли, сделавшись черными.

— Уходи и не приходи больше! — надрывно кричала Маша. — Если только не захочешь стать частью Бездны.

— И не подумаю, — Олег натянуто улыбнулся.

— Проваливай!

Когда за Олегом закрылась дверь, Маша разрыдалась. Губы шептали, но голос не слушался: «Олежек! Это просто западня! Олег!!!» — Маша закашлялась. Изо рта пошла кровавая рвота. Приподнявшись с пола, она прошептала: — «Я верю, ты выиграешь Битву!» — и потеряла сознание.

У метро Олег купил бутылку пива. Он знал, что в таком состоянии пить ни в ком случае нельзя. Но ничего не мог с собой поделать. Так жестоко ошибаться! Переспать с отродьем Бездны! Это все равно что с животным переспать! Левая рука сжалась на эфесе Меча. Меча, убивающего бессмертных. Навсегда! Без права перевоплощения. Олег не делал этого ни разу. Не было надобности. Почему он не зарубил ее? Эту сущность, что скрывалась под маской обычной Серой Второго поколения. Почему? И каким образом отродью Бездны удавалось так долго дурачить его? Слишком много вопросов — и ни одного вразумительного ответа.

Наблюдатель тащился вслед за ним. Вид у него был растерянный. И немудрено. В таком состоянии последний раз Олег был очень и очень давно. Вместо того чтобы выбросить пустую бутылку в урну, Олег швырнул ее на тротуар. Бутылка со звоном покатилась. Олег спустился в метро.

Люди инстинктивно шарахались от него. И правильно. В таком состоянии Олег был способен на любую глупость. Нет, невозможно! Как он раньше не догадался! Годы, века! И попасться на такую глупую уловку!

В метро он заметил нескольких прозрачных. Рука сама собой сжалась на эфесе Меча. Пустышки. Их можно было рубить в этом городе как капусту. Ни к Тени, ни к Свету! Живут просто так, ради того чтобы жить. Как насекомые. Вот кто питает Бездну, дает дополнительные силы ее слугам. Этот город был слишком похож на тот последний на пути Черного Всадника. Там тоже было слишком много равнодушных. Но тот город был пощажен.

Гнев! Злоба! Отчаяние! Это чувства, которые играют на руку врагу. Так говорил Волк, когда учил его. Неужели все зря! Надо собраться. Преодолеть себя. Ведь Волк говорил, что в Битве главным противником будет мое второе "я". Олег убрал руку с эфеса Меча. Пусть живут. Бог им судья! Олег посмотрел на наблюдателя, ехавшего в этом же вагоне и улыбнулся. Наблюдателя била дрожь.

Дома Олег плюхнулся на диван и какое-то время просто лежал без движения. Надо успокоиться, понять, в чем причина душевного расстройства. Ошибся? Такое бывает. Не в первый и не в последний раз. В конце концов, ничего страшного не произошло. Это не истинная причина. Настоящая заключалось в том, что его все равно неосознанно тянуло к Маше, словно наркомана к опию. Это была даже не любовь. Какая-то досада, невозможность как-либо повлиять на случившееся.

Просто забыть! Забыть, как одну из множества женщин, с которыми его пути разошлись. Кто-то ушел странствовать по иным мирам, кто-то умер, ибо был смертен. Олег поймал себя на страшной мысли. Он никогда так не убивался и не тосковал даже по своей любимой Танцующей На Гребне Волны. Что-то здесь было не так, и в этом стоило разобраться.

Олег побрел на кухню и поставил разогреваться ужин. Пока готовилась еда, он достал из холодильника водку, наполнил рюмку и выпил залпом.

Перед глазами всплыло лицо Маши с неестественно перекошенным лицом. Он налил еще одну.

Олег проснулся в шесть. Его бил озноб, голова раскалывалась, в горле застрял сухой комок. Давненько он не испытывал похмелья. От этой пакостной мысли Олег даже улыбнулся. Он прошествовал на кухню, налил стакан апельсинового сока, выпил и вернулся в постель. На работу идти не хотелось. Да, собственно, и не особо надо было. У Олега накопилось отгулов на целую неделю.

Он укрылся одеялом и закрыл глаза. Перед мысленным взором снова встала Маша с искаженным злобой лицом. Жгло все тело, будто болели какие-то старые шрамы.

Олег перевернулся на другой бок. Не помогло. Он встал и поплелся на кухню, достал из бара бутылку виски, открыл и, налив половину стакана, выпил залпом. По телу растеклась теплая приятная слабость. Олег покурил на балконе и вернулся в постель.

Проснулся он от включившегося музыкального центра. Чувствовал он себя лучше, однако сознание было затуманено алкоголем. Олег, пошатываясь, встал с кровати, покурил на балконе и побрел на кухню. Поев, он почувствовал себя значительно лучше. Однако странное жжение по всему телу не проходило.

На работу он точно сегодня не пойдет. Олег включил компьютер и залез в сеть. Писем было много. Одно из них было от Алии, его давней подруги. Она настаивала на встрече. Олег не стал отвечать ни на одно письмо. Отключившись от сети, он взял из угла гитару и начал наигрывать заунывную психоделическую мелодию. Вроде бы стало легче. Но ненамного. К музыке прибавился текст на языке Первых. Странные шипящие звуки оглашали квартиру. Однако квартира к этому языку была давно привычна.

Олег отложил гитару и взялся за телефон. Звонить по мобильнику шефу ему приходилось очень редко. Однако случай того стоил.

— Да! Я слушаю!

— Это Олег, Виктор Тихонович! Я приболел немного. Больничный брать не буду, обойдусь отгулами.

— Что-то серьезное?

— Не думаю.

— Олег! Может, у тебя личные проблемы, нужна крыша? Ты не стесняйся!

— Нет, я просто, болен. Я еще позвоню.

Он повесил трубку. Домашний и мобильный телефоны звонили за день множество раз, но Олег отмахивался от них как от назойливых мух.

День прошел странно: за игрой на гитаре и цитированием собственных стихов на языке Первых. Затем Олегу это все надоело — и он залез в сеть. Зайдя на один из крупных и более-менее не тупых чатов, он зарегистрировался под псевдонимом Чужак и начал общение. Народу было полно. Причем тусовка сменялась в зависимости от времени суток. Ближе к вечеру было много московских. Пару раз промелькнули знакомые по реальной жизни прозвища. Кому-то из своих тоже нечего было делать.

Спрашивали, что случилось. Звали в приват. Наконец Олегу это прискучило, и он вышел из чата. Еще раз посмотрел почту. Снова сообщение от Алии и опять с настойчивой просьбой встретиться. Не сейчас. Может быть, через пару дней. Все равно в таком состоянии Олег вряд ли мог кому-нибудь помочь.

Сон очень долго не приходил. Бутылка виски была почти на исходе. Жаль такой отличный напиток распивать в одиночестве. Где-то ко второму часу ночи Олегу удалось-таки сомкнуть глаза.

Проснулся он, как всегда, под звуки музыкального центра, которому было без разницы, что хозяин болеет. Тело по-прежнему жгло непонятной болью. Олег внимательно посмотрел на себя в Зеркало — ни одного красного пятнышка. Очень странно. После завтрака снова лег в кровать.

Приблизительно в десять утра раздался звонок в дверь. Олег неохотно натянул спортивные штаны, майку и направился к двери. Страж показывал, что у входа стоит бессмертный. Причем Серый из Первого поколения. Не много ли их тут поднакопил ось? Не треснет ли мир от такого количестве бессмертных в одном городе? Выходить в затрапезном виде, причем с явными следами похмелья, не хотелось. Однако Олегу сейчас было все равно, и он взял ключи.

На пороге стояла Алия. Очаровательна, как и в день их первой встречи много веков назад. Конечно, теперь она выглядела намного современнее, потому что всегда отдавала дань моде. Короткое, обтягивающее фигуру, черное платье, туфли на высоких каблучках. Пышные черные волосы распущены. Но Алия не изменяла своим привычкам. На ней было огромное количество украшений в восточном стиле.

— Салям алейкум, достопочтенная! — Олег поцеловал руку гостье. В своем домашнем одеянии он все равно чувствовал себя неуютно.

— Невежливо не отвечать на звонки! — сверкнула Алия темными, как ночь, глазами.

— Прошу!

Она вошла в коридор, разулась на половичке. Олег невольно бросил взгляд на ее босые ноги. Алия заметила и улыбнулась.

— Твоя болезнь видится мне не совсем безнадежной, раз ты еще способен обращать внимание на женскую красоту.

Олег поднял глаза и встретился с ослепительной белозубой улыбкой из металлокерамики.

— Достопочтенная пожелает откушать в доме друга? — Олег продолжал соблюдать восточный этикет.

— Я неголодна. Но не откажусь от бокала белого вина.

— Как будет угодно достопочтенной.

— Прекратим глупые формальности. Мы не при дворе султана. Да и ты нынче не посол Багдада.

— Ладно. Тогда давай на кухню. У тебя проблемы?

— Проблемы у тебя, и нечего препираться.

— Как ты узнала?

— А телефон тебе случайно не оборвали? От тебя зависит, будем ли мы вообще в ближайшее время существовать, а по Москве от твоей квартиры расходится такая аура...

— Это мои проблемы.

— Но касаются они всех.

Они выпили по бокалу вина. Больше Алия не захотела. А Олега от одного вкуса алкоголя мутило. Они прошли в комнату Олега.

— Мило ты здесь устроился, — похвалила гостья.

— За многие годы я впервые считаю это своим домом.

— Похвально. Я всегда ценила в мужчинах не только отвагу, но и желание обрести свой дом.

— Ты же знаешь, что это невозможно осуществить навсегда.

— Ничто не бывает вечно. Расскажи, что с тобой случилось.

— Если честно, то не очень хочется.

— Расскажи. — Алия подсела поближе и погладила Олега по плечу.

— Ладно. — Олег поморщился.

Он рассказывал коротко и сжато, избегая лишних подробностей. Алия периодически хмурила длинные черные брови, покусывала нижнюю губку.

— И это все?

— Все.

— Странно. На тебе нет следа влюбленности.

— А я разве способен кого-то полюбить?

— Все способны, не спорь. Ты говоришь о странном жжении в теле. Это мне больше всего не нравится. Закрой глаза.

Олег послушно закрыл. Алия стала медленно водить ладонями вокруг тела Олега.

— Я чувствую Бездну. Прикосновение Бездны. Очень сильное.

— Может быть, ты путаешь с Мечом. Он тоже сделан из нее.

— Нет. В том-то и дело. Тебя касалась Бездна, многократно и с умыслом. Она что-то вкладывала в свои прикосновения. Верь мне. Не забывай, что я Первая и Серая. Лучшего лекаря ты в этом мире не найдешь.

— Да, она обнимала меня.

— Не в этом дело. В ней есть нечто враждебное, злое.

— Так она сама порождение Бездны.

— Не знаю. В этом я не уверена. Она затронула твои чувства, твое самолюбие, поэтому ты оказался слеп и не увидел то, что должен был видеть.

— А что я должен был видеть?

— Не знаю. Я в этом бессильна.

— Что ты посоветуешь предпринять?

— Если так будет продолжаться и дальше, то ты можешь сильно ослабнуть перед Битвой. Это нечто как-то связано с тобой и этими прикосновениями. Нужно устранить источник.

— Убить ее? — Олег встал и прошелся по ком нате. (

— Да. Скорее всего, так тебе и нужно поступить. Причем убить не физически, а именно Мечом.

Перед Олегом на мгновение всплыл образ Маши. Не той, которая кривлялась в истерическом смехе, а прежней. Улыбки... Темная спальня... Полутемный зал задрипанного ДК, где она хлопает в такт его танцу... Шумный зал метро и их слившиеся в объятиях тела.

— Не могу, — прошептал Олег. — Для нее это будет конец.

— Если ты не сделаешь это, конец наступит для всех нас.

— Мне нужно время...

— Понимаю.

— Ты можешь на какой-то срок заморозить процесс?

— Да, это в моих силах. Месяц, не больше. После этого ты должен принять окончательное решение: либо она, либо мы и все остальные люди не только в этом мире, но и во всех других обитаемых мирах.

— Принцип меньшего зла?

— Он самый.

— Я сделаю это, если не найду другого выхода.

— Ты умный мальчик. — Алия прильнула к Олегу и обвила своими тонкими руками его шею.

— Ты же замужняя женщина! — усмехнулся Олег.

— Не имеет значения. У меня нет долга перед кем-либо из мужчин. Расслабься. Олег провел рукой по ее щеке:

— Как будет угодно уважаемой гостье.

Алия сдержала свое обещание. Наутро Олег проснулся здоровым и бодрым. За это он был благодарен не только целительной Силе Алии, но и ее женской ласке, которая, как известно, врачует любые раны.

Когда он пришел на работу, шеф был немало удивлен. Олег улыбался и по всем внешним признакам чувствовал себя превосходно. Однако внутри него с неумолимой быстротой тикал незримый таймер. Оставался всего лишь месяц до принятия решения, и, если он не найдет другого выхода, кроме как убить Машу Мечом, в силу вступит принцип меньшего зла.

Круг земной. Халиф

Город утопал в прохладных, убаюкивающих сумерках. Опустела шумная базарная площадь. Торговцы, воры, попрошайки и сборщики налогов — все уже давно отправились спать. Откричал слепой муэдзин, призывая правоверных на вечерний намаз. Город затих, лишь где-то в глубине кривых, пыльных улочек слышались звуки колотушки ночной стражи.

Халиф шел по утопающему в пышной зелени саду. Его парчовый халат, расшитый золотыми нитями, чуть заметно колыхался от легкого ветерка. Халиф смотрел на ветви деревьев. Словно руки танцовщиц, они переплелись в еле заметном движении. Крупные звезды алмазами сверкали меж ветвей. Новорожденный месяц робко выплыл из-за тучи и встал на куполе небесной мечети.

Тропинка вывела его к фонтану. Струящаяся вода шептала что-то на непонятном языке. Воздух пропитался ароматом роз. Хрупкие лепестки были подобны нежной коже гурий, ожидающих правоверного в раю. Халиф остановился у фонтана и стал ждать. Шум воды пробуждал в нем далекие воспоминания. Ему очень хотелось остаться здесь, в тени деревьев, и уснуть. Он протер слипающиеся глаза и стал всматриваться в сумерки.

Али появился незаметно. Никогда, за всю свою долгую жизнь, халифу не удавалось уловить это мгновение. Возможно, поэтому Али уже на протяжении многих лет был начальником дворцовой стражи.

— Мой господин? — Али, как всегда, спокоен.

Халиф был уверен, что, если даже небесный свод обрушится на землю, Али будет говорить так же невозмутимо.

— Слушаю тебя!

— Мой господин, — Али склонился в глубоком поклоне, — нам надо спешить. Осталось совсем немного времени. Все готово: лошади навьючены, верные вам люди ждут ваших распоряжений.

— Али! — Начальнику дворцовой стражи показалось, что голос повелителя дрогнул. Но он тут же отогнал эту крамольную мысль. — Ты верно служил мне на протяжении многих лет. — Халиф жестом остановил очередной поклон. — На все воля Аллаха. Мы не в силах противостоять нашей судьбе. — Но, мой господин...

— Слишком поздно... Слишком поздно для меня. Али молчал, опустив голову.

— Но ты еще можешь спасти наследника. Если на то будет воля Аллаха, то когда-нибудь...

— Я все сделаю, господин. — Впервые в жизни Али перебил своего повелителя — и даже не заметил этого.

— Вот, передашь сыну, когда он станет взрослым. — Перстень с огромным рубином легко соскользнул с пальца. — Теперь прощай!

Впервые халиф обнял своего верного слугу. Обнял быстро и холодно. А затем, не оборачиваясь, пошел по тропинке к дворцу. Али долго провожал его взглядом, в глазах его стояли слезы.

Он называл эту комнату «Место для размышлений». За годы его правления ее порог переступали только он и глухонемая рабыня. Он был здесь наедине с самим собой и разве что Аллах мог услышать, о чем он говорит с собственной тенью.

Халиф взял в руки мандолину. Бережно, словно по щеке любимой жены, провел пальцами по ее грифу. Немного подумав, взял первый аккорд. Нежная мелодия разливалась по комнате и медленно уплывала в тишину сада. Халиф размышлял.

Ночную мглу ослепил яркий свет факелов. На клинках отразились жадные языки пламени. Задремавшая стража так и не успела понять: за что? По пушистому ковру медленно растекались лужицы крови. Мощные удары сотрясали «Место для размышлений», но лишь мертвая тишина могла ответить им.

Когда визирь в сопровождении возбужденных воинов наконец-то ворвался внутрь, халиф стоял к нему спиной. Лик правителя был обращен к Мекке. «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного», — прозвучал чуть хрипловатый голос халифа. Визирь остановился в дверях. Словно мраморные истуканы, замерли и воины с обнаженными мечами. По комнате разносились слова суры Открывающей. В глазах визиря читалась ненависть, смешанная с нетерпением. Визирь знал, что его повелитель знает Коран наизусть. Вслед за сурой Открывающей последовала сура Муравьи. Окончив намаз, халиф встал с молитвенного коврика и повернулся к вошедшим. В свете факелов его лицо казалось необыкновенно спокойным. В пронзительных зеленых глазах не было ни ненависти, ни страха, ни тем более боли. Халиф посмотрел на воинов и еле заметно улыбнулся. Воины отступили на шаг назад. Руки, сжимающие мечи, дрогнули. Затем он посмотрел в глаза своему визирю. Визирь не выдержал взгляда и отвел глаза. Из ножен, висевших на поясе, халиф вынул кинжал и протянул его визирю рукояткой вперед. — Убей меня сам — и да свершится воля Аллаха, — еле слышно произнес халиф.

Антон. Лед тронулся

Я стоял на лестничной клетке недалеко от квартиры Олега. Лед наконец-то тронулся. Из одного разговора я узнал намного больше, чем из философско-ностальгических бесед с другими приятелями Олега. Меч, Бездна, Битва, где ставкою будут жизни всех разумных существ, даже в других мирах. Значит, и меня тоже? Что ж, вдвойне весело. Еще Олегу предстоял нелегкий выбор. На его месте я бы не смог убить девушку, с которой встречался. А если говорить совсем честно, я вообще не смог бы убить человека, даже если бы мне сказали, что ничего за это не будет.

В наушниках слышались охи и вздохи. Я ухмыльнулся. Зачем вообще Олегу сдалась эта Маша? Вот яркий пример моего идеала: высокая, стройная, пышногрудая, уверенная в себе женщина. А он связался с какой-то пигалицей. Нет, тут без Силы точно не обошлось. Необходимо срочно писать отчет и ждать дальнейших инструкций, что я, собственно, и сделал. Однако инструкций не получил и продолжал следить.

На следующий день Олег выглядел бодрым и веселым и уверенно зашагал к метро. Это, вероятнее всего, была работа его подруги. Однако мне не стоило забывать, что Олегу на решение отпущен всего лишь месяц. Интересно, как это — убить Мечом? Тело будет лежать разрубленное на две половинки или Маша умрет, скажем, от сердечного приступа? Нет, лучше об этом не думать.

В будние дни ни с кем из бессмертных Олег не встречался. Сразу ехал домой. Вероятно, ему нужно было время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Единственный, с кем он связался за последнее время, был Игорь, который сам предложил встречу с Олегом. Тот согласился, пригласив Игоря к себе домой в субботу, но с большой неохотой.

Думаю, что мысль о бессмертных сразу воскрешала в его памяти проблему. Игорь же, по меркам Олега, годился в хорошие собеседники, но при этом оставался человеком.

Игорь пришел к Олегу в гости ближе к обеду. Судя по звону посуды, Олег готовил обед. В первую очередь пошли обычные приветствия и праздные разговоры под неизменное чоканье рюмок. По тому, как меняются голоса друзей, я понял, что выпили они изрядно. К тому времени я уже два с половиной часа торчал на лестничной клетке. Можно было спуститься куда-нибудь пониже, благо прибор позволял, но я предпочитал быть как можно ближе к месту событий.

— Грустный ты, Олег, какой-то. Вроде и шутишь и все такое. А мне сдается, что у тебя большие проблемы. Работа?

— Да нет, с этим у меня все нормально. Есть другие трудности.

— Любимая женщина?

— Почти угадал. Только дело опять не в ней.

— А в чем же?

— Видишь ли... В общем, даже не знаю, как сказать. Мне надо выговориться, но только не среди своих. Хоть в стенку говори.

— Ну, так, представь, что я стенка.

— Я бессмертный. Мне тысячи лет. Я взял на себя трудное, практически непосильное бремя защищать миры от Абстрактного Зла. Я живу веками и перевоплощаюсь в новых телах, помня все, что со мной происходило в других жизнях. Сейчас мне нужно лишить жизни одно существо, иначе погибнет вся Вселенная. Но оно мне очень дорого... Очень дорого! А на размышление у меня всего месяц.