3. Обязать директора института Оренбургсельхозпроект Решетникова Г. А. при составлении генерального плана застройки села Аксаково (колхоз "Родина") учесть обязательность сохранения усадьбы С. Т. Аксакова со всеми ее постройками и парком. Не позднее июля с. г. с областным отделением Общества охраны памятников истории и культуры установить границы усадьбы писателя и охранную зону.
      Оплату стоимости проектно-сметной документации и ремонтных работ по дому-музею, установление памятников и надгробий родителей С. Т. Аксакова произвести за счет областного отделения Общества охраны памятников истории и культуры.
      4. Обязать облремстройтрест (т. Чекмарев С. С.) в течение 1971 года провести капитальные работы по созданию мемориального комплекса в с. Аксаково. Областному отделению Общества охраны памятников истории и культуры заключить договор с облремстройтрестом на производство восстановительных работ и обеспечить их финансированием.
      5. Обязать областное отделение Общества охраны памятников истории и культуры (т. Бочагов А. К.) к 15 июля 1971 года заключить договор с колхозом "Родина" на охрану помещений, которые переданы ему для пользования в хозяйственных целях.
      6. Обязать Бугурусланский райисполком (т. Проскурин В. Д.):
      а) не позднее июля с. г. решить вопрос об освобождении одного дома, занятого интернатом школы, с целью создания в ней музея писателя;
      б) обеспечить сохранность всех построек, оставшихся в усадьбе писателя, переданных колхозу "Родина";
      в) благоустроить подъездные пути в с. Аксаково.
      7. Обязать областное управление культуры (т. Соловьев А. В.) войти с ходатайством в Министерство культуры РСФСР об открытии филиала музея С. Т. Аксакова.
      8. Обязать областной совет по туризму (т. Пустовалов М. Ф.) разработать к 1972 году маршрут экскурсий "Аксаково", рассмотреть вопрос о создании туристической базы в с. Аксаково и совместно с областным отделением Об-ва охраны памятников истории и культуры издать путеводитель по аксаковским местам.
      9. Обязать облпотребсоюз (т. Сербии Г. П.) решить вопрос о строительстве в 1972 году в с. Аксаково столовой на 25 - 30 мест и предусмотреть в плане поставки для продажи населению села Аксаково 20 - 30 сборных домов.
      10. Обязать областное управление лесного хозяйства (т. Нечаев Н. А.) в 1971 году произвести необходимые ремонтные работы в парке с. Аксаково.
      11. Просить областное отделение Общества охраны природы (т. Власюк А. Е.) взять под охрану парк в аксаковской усадьбе.
      12. Поручить Оренбургскому филиалу Средволговодгипроводхоз (т. Тафинцев А. Г.) составить проектно-сметную документацию на восстановительные работы пруда в парке в 1971 году за счет лимитов облводхоза.
      13. Обязать областной отдел мелиорации и водного хозяйства (т. Бомов П. И.) провести все восстановительные работы пруда в парке.
      14. Просить комитет по делам печати при Совете Министров РСФСР о переиздании произведений С. Т. Аксакова.
      15. Просить обком ВЛКСМ (т. Зелепухин А. Г.) на период восстановительных работ в с. Аксаково выделить студенческий отряд строителей.
      16. Обязать областное управление культуры (т. Соловьев А. В.) и областное отделение Общества охраны памятников истории и культуры (т. Бочагов А. К.) осуществлять контроль за выполнением работ по созданию мемориального комплекса в с. Аксаково, оборудованием дома-музея, а также решить совместно вопрос о выделении штатной единицы работника музея на период его ремонта и организации.
      Председатель исполкома облсовета депутатов трудящихся.
      А. Баландин
      Секретарь исполкома облсовета депутатов трудящихся
      А. Карпунков
      Верно: зав. протокольной частью
      3. Чаплыгина".
      Разослано: Оренбургсельхозпроекту, облремонтстрою, областному совету по туризму, облпотребсоюзу, облкоммунуправлению, облотделу мелиорации и водного хозяйства, облуправлению культуры, Обществу охраны памятников истории и культуры, областному отделу охраны природы, обкому ВЛКСМ, облуправлению печати, облотделу по делам строительства и архитектуры, т. Чернышевой, облплану, облфо, обкому КПСС, облпрокурору тов. Власюку, Бугурусланскому райисполкому, колхозу "Родина" Бугурусланского района, Бугурусланскому горкому КПСС тов. Карпец, Оренбургскому филиалу Средволговодгипроводхоз.
      После всего изложенного нетрудно предположить, что я нашел и увидел в Аксакове.
      В Бугуруслане, то есть в районе, ко мне отнеслись хорошо и внимательно, воистину как к московскому гостю, да еще с документом "Литературной газеты". Впрочем, бугурусланские впечатления неуместны здесь, потому что это была бы уж не аксаковская тема, или, точнее, не аксаковская тема в ее чистом виде. Поэтому скажу лишь, что мне выделили машину для поездки в Аксаково, а также и попутчиков: один человек из райисполкома, один из местной газеты и еще один человек, я уж теперь не помню из какой именно организации. Одним словом, "газик" новой модели набился битком, и мы поехали.
      В этот день проходила сессия райисполкома, и председателю колхоза "Родина" И. А. Маркову на ней надлежало присутствовать. А нам надлежало дожидаться его в Аксакове, обещался приехать не позже двух часов дня, то есть к обеду. Значит, до двух мы могли самостоятельно знакомиться с объектом. Они, впрочем, думали, что я впервые попадаю в Аксаково. Но я уж три дня прожил в Бугуруслане, пока мне дали машину. И будто бы я мог спокойно сидеть три дня в гостинице! Между тем уже на другой день один частничек за пятерку прокатил меня до Аксакова, повозил по селу, подождал, пока я походил и порасспрашивал, и привез обратно в Бугуруслан.
      Но теперешняя наша поездка отличалась не только, так сказать, легальностью и официальностью, но и тем, что мы собирались приехать в Аксаково с другого конца Бугурусланского района, сделать большой круг, чтобы попасть на старую Уфимскую дорогу, и по ней как бы повторить многократную дорогу самого Аксакова из Уфы в родное село.
      Выдался замечательный день, как по заказу - тихий, солнечный, редкостный для конца октября в этих местах. Преобладали два тона вокруг нас: синий и золотистый. Синим было чистое небо, а золотистыми холмы, раскинувшиеся под небом, да еще солнце, большое и резко очерченное в густой синеве. Конечно, иногда холмы были красноватыми, что характерно для здешних мест, иногда среди осенней золотизны ярко и бархатно чернели прямоугольники вспаханного чернозема, конечно, леса на холмах и во впадинах между холмами уже потеряли большую часть листвы и были теперь черноватыми, кроме дубовых рощ, по-прежнему медно-красных, литых и чеканных. Но и черные безлистые леса золотели под ясным осенним солнцем. Была еще разная пестрота: полей и сел, дорог, столбов по сторонам дороги, нефтевышек то там, то сям. Но все же теперь, когда хочу вспомнить живописное состояние того дня, вижу два основных, преобладающих тона - синий и золотой.
      Дорога все время вела нас по резко пересеченному ландшафту: с холма в глубокий овраг, наискось по косогору, из глубокой лощины на холм. Наконец с округлой высоты мы увидели внизу, воистину как на ладони или как на подносе, большое село, в общей картине которого выделялись ровные ряды новых стандартных домиков под шифером, построенных, как видно, совсем недавно. Их было тут несколько десятков, и я, помнится, тотчас отметил про себя, зная примерную цену каждому такому дому, что колхоз "Родина" вовсе не бедный колхоз, и надо было увязать мне увиденное со строками из первоначального письма, которое, как говорится, позвало в командировку. "Составлен был документ на очистку пруда, причем колхоз "Родина" просил учесть потребность в водопое четырех тысяч голов крупного рогатого скота, а также возможную организацию доходного рыбного хозяйства. Стоимость всех этих работ выразилась в сумме до одного миллиона рублей. Таких денег, естественно, не оказалось, а сам колхоз наотрез отказался даже в долевом участии, ссылаясь на слабость своего хозяйства".
      Но должен сказать сначала, что при первом взгляде на Аксаково с высокой горы я почувствовал, что чего-то тут не хватает и чем-то этот вид непривычен. Разумеется, я ведь до сих пор видел село с этого высокого места только на картинках, воспроизводимых иногда в книгах Аксакова или в книгах о нем. Взгляд приобвык к виду села, и теперь привычному взгляду чего-то не хватало. Это все равно как если бы вид на Москву, и вдруг - нет Кремля. На месте Кремля пустое пространство и мелкие невзрачные строения. Поневоле замечешься взглядом в поисках привычного, устоявшегося.
      У села Аксакова на прежних картинках был организующий центр - белая церковка в середине, перед ней площадь, а дальше аксаковский дом с постройками буквой "П". Вокруг этого, так сказать, архитектурного старинного комплекса располагалось остальное село. Ну, а поскольку церкви я теперь не увидел и не могу увидеть, а на площади построили два магазина и столовую да продолговатый барачного типа колхозный Дом культуры, то и общая картина села Аксакова рассыпалась для меня на плоское, неорганизованное с архитектурной стороны скопление домов.
      Мы приехали раньше, нежели предполагали мои сопроводители. Оставалось до председательского возвращения с сессии не меньше трех часов, которые мы и употребили на осмотр того, что называется в бумагах мемориальным комплексом аксаковского имения. Начали, разумеется, с дома, вернее, с того места, на котором дом стоял еще пятнадцать лет назад. Ну, школа как школа. Нас водил по ней завуч Андрей Павлович Товпеко. Столы, классные доски, коридоры - все как полагается в новой школе. Можно ли возражать против школы, да еще такой хорошей и новой? Но все же, но все же почему "вместо", а не "вместе"? Тем более что тут-то во время этой экскурсии, Андрей Павлович и поведал, что неразумно было строить школу на старом фундаменте, что прямоугольник старого фундамента ограничил габариты школы и ее внутренние помещения теперь стеснены. Но окна школы смотрят в ту же сторону и открывается из них тот же обзор местности, что открывался глазам Сережи Аксакова сто семьдесят лет назад. Из-за одного этого надо было походить по школе и посмотреть через ее окна на бывший парк, на реку и дальше, на голую красноватую Беляевскую гору.
      Перед школой разбили скверик, причем для его разбивки был приглашен специалист из Еревана. Он сумел придать площадке перед школой тот скучноватый казенный вид, который имеют обыкновенно площадки перед конторами заводов, автовокзалов или заводских столовых. Только вместо непременной в тех случаях доски Почета стояли здесь посередине сквера три надгробья из шлифованного гранита.
      Как помним, эти надгробья не однажды фигурировали в разных бумагах, переписанных нами в эту статью, и, естественно, мы около них остановились. Они все три были приблизительно одинаковой форумы. Ну как бы вам дать о них представление... Ну три этаких ларца на каменных подставках, то есть более горизонтальных и продолговатых, нежели вертикальных. На передних стенках выбиты письмена. Научный сотрудник областного музея А. С. Попов не мог прочитать все надписи, но мы теперь их все-таки прочитали. Видимо, буквы, все избитые, искрошенные, удалось немного подновить и прояснить. Это были надгробья с могил отца писателя - Тимофея Сергеевича, матери - Марии Николаевны и брата - Аркадия Тимофеевича. Надгробья были расположены в ряд, одно возле другого, в середине сквера перед школой, где по привычной планировке можно было бы ожидать доску Почета. Я тотчас попросил Андрея Павловича Товпеко, чтобы он показал мне место самих могил. По свидетельству А. С. Попова, в 1968 году "на месте церкви, которая была построена отцом Сергея Тимофеевича в конце XVIII - начале XIX века, лежала куча щебня и мусора и рядом с ними валялись три надгробных плиты". Очевидно, что речь шла о них, об этих надгробьях, очевидно, что могилы находились рядом с церковью, что и подтвердил нам Андрей Павлович Товпеко.
      - Около церкви стояла маленькая часовня, а под ней - склеп. Там и были похоронены родители Сергея Тимофеевича Аксакова. Пойдемте на площадь, я покажу вам это место.
      Мы пришли на ровную, заасфальтированную площадку, обстроенную с четырех сторон низкими, из силикатного кирпича зданиями двух магазинов, столовой и колхозного Дома культурны. Уже ни щебня, ни мусора тут не было. Равно как и признаков стоявшей некогда на этой площади Знаменской церкви. Только при входе в Дом культуры вместо порога лежал большой полукруглый плоский камень, который никак не сочетался с силикатным кирпичом и шифером и был, очевидно, деталью старой церковной постройки. Возможно, он находился перед входом в алтарь. Ступив на него, мы прошли в Дом культуры и попали в небольшие белено-голубенькие низкие помещеньица, клетушки, натопленные до одуряющей духоты. В одной клетушке помещалась колхозная жиденькая библиотека. У девушки-библиотекаря мы спросили, какие книги Аксакова она у себя держит. Девушка, смутившись, ответила, что у них нет ни одной книги Аксакова.
      - То есть как ни одной? Так-таки и ни одной? Хотя бы дешевенького издания?
      - Ни одной.
      За стеной раздавался какой-то громкий разговор, похожий больше на радио. Оказалось, что главную и большую часть Дома культуры составляет кинозал и что теперь там идет дневной сеанс. Мы заглянули на пять минут. Иностранный шпион убегал от наших разведчиков, то выпрыгивая на ходу из электрички, то снова впрыгивая в электричку. Мчались автомобили, опускались шлагбаумы, по рации переговаривались милиционеры. Одним словом, было ясно, что шпиону никуда не уйти.
      Но все же мне хотелось точнее установить место склепа, и Андрей Павлович привел меня на ровную заасфальтированную площадку между Домом культуры, двумя магазинами и столовой к небольшому прямоугольному люку.
      - Вот здесь и был склеп.
      Я заглянул в отверстие и увидел, что верхняя часть его недавно отцементирована. Дальше в глубине ничего не было видно.
      - Ну да, точно, - повторил Товпеко, оглядываясь. - Здесь стояла церковь, здесь была паперть, здесь часовня, а это - склеп.
      - Но почему, если церковь и часовня сломаны, оставили среди площади эту дыру? Зачем?
      - Приспособили. По идее, собирались там держать воду. Противопожарные меры. Резервуар. Председатель даже будет вам говорить, что они специально этот резервуар выкопали и соорудили. Но где вы видели такие резервуары хотя бы в одном селе или в городе? Приспособили склеп. А так как воды в нем никогда не бывает и пожаров пока, слава богу, не было в Аксакове с самого его основания, то магазины, в свою очередь, приспособили этот люк под мусор.
      - Не может быть! Не поверю. Сейчас мы спросим.
      Мимо шла женщина - колхозница лет пятидесяти. Я обратился к ней и стал расспрашивать, где была церковь, где часовня, где паперть. Женщина отвечала и показывала с точностью до метра.
      - А это? - показал я на дыру.
      - Здесь они были похоронены. Мать, отец. Теперь около школы... Камни... может, видели...
      - Зачем же эта дыра?
      - Из магазинов мусор выбрасывают.
      Мое представление о парке как об огромной перепутавшейся мочалке совпало с поразительной точностью. Только несколько древних кургузых лип создавали в одном месте подобие аллеи. Все остальное пространство заполонил разросшийся кустарник, сдобренный еще и высокими травянистыми растениями, теперь засохшими и колючими.
      Товпеко пытался мне втолковать, где были садки для рыбы, где была беседка, где парковый прудик, в котором плавали (будто бы!) лебеди, но вообразить ничего этого было теперь нельзя. Из парка, продираясь сквозь кусты и колючки, мы подошли к мельничному пруду, уже подернутому ледком. На льду было во множестве набросано камней и палок. Мы тоже, бывало, мальчишками бросали вскользь, у кого дальше проскользит и укатится. Показали мне и место, на котором стояла девять лет назад сгоревшая мельница Аксаковых.
      Теперь нам оставалось посмотреть на то, что было все же сделано для увековечения памяти писателя. Ну, о сквере и о трех надгробьях, поставленных там в рядок, мы уже говорили. В самом начале сквера установлен в 1971 году (сто восемьдесят лет со дня рождения) памятник Сергею Тимофеевичу. Большой и тяжелый бюст, покоящийся на еще более тяжелом постаменте, а лучше сказать, на грубой прямоугольной бетонной чушке. Если сквер был поручен специалисту из Еревана, то памятник был заказан почему-то в Грузии и устанавливался (есть подробный рассказ об этом Тамары Александровны Лазаревой) спешно, ночью, в холодный дождь, при раскисшей земле и пронзающем ветре. Но как бы то ни было, памятник в сквере стоит.
      Сбоку от сквера, в уцелевшей подсобной постройке, отремонтированной и покрытой шифером, располагается школьное общежитие. У этого общежития взяли одну комнату, площадью метров пятнадцать, и превратили эту комнату в музей Сергея Тимофеевича Аксакова. Милая девушка Галя, башкирка по национальности, единственная штатная единица этого музея. Она старательно развесила по стенам комнаты фотографии (копии с копий), расплывчатые и зернистые, присланные сюда из подмосковного музея в Абрамцеве. Родители писателя. Вид дома. Вид мельницы. Вид села. Перефотографированные титульные листы некоторых книг Сергея Тимофеевича. Вещей, разумеется, никаких. Особенно растрогала меня одна Галина выдумка. Она согнула белые листы бумаги, чтобы они были похожи на корешки книги, и написала на этих "корешках": Тургенев, Гоголь, Толстой... То есть имитировала книги писателей, с которыми Аксаков был близок в жизни. Эти "корешки" она расставила как бы на книжной полке.
      Насколько я понял, идет борьба (у кого с кем?), чтобы отобрать у школьного общежития под музей если не все это боковое здание, то хотя бы еще одну комнату. Тогда Галя получит возможность развесить еще десятка два фотографий.
      ...Между тем вот-вот должен был приехать с сессии райисполкома председатель колхоза "Родина" Иван Александрович Марков. Признаться, я с большим интересом ждал этой встречи. Мне хотелось посмотреть на человека, который лично сломал дом Аксакова. В районе о нем дали самую лестную характеристику. Прекрасный хозяин. Выполняет все планы. Вовремя сдает продукцию. Строит колхозникам новые дома. Построенный новый дом под контору колхоза отдал больнице. Дважды награжден орденами - орденом Ленина и орденом Октябрьской Революции. Держит у себя переходящее Красное знамя. Множество грамот и поощрений.
      Все это как-то не сочеталось одно с другим: прекрасный человек - и вдруг сломал дом Аксакова. А склеп, приспособленный под резервуар? А сгоревшая мельница и запущенный пруд? И заросший парк, и колхозная библиотека, в которой нет ни одной книги Аксакова?
      За исходную точку в оценке этого события (ликвидация дома Аксакова) я взял одно умозрительное предположение. Поднять руку на дом Аксакова мог только человек, который Аксакова никогда не читал. Не может быть, чтобы человек, прочитавший "Семейную хронику" и "Детские годы Багрова-внука", невольно вжившийся в ту эпоху, близко познакомившийся с героями этих книг, то есть с обитателями аксаковского дома, сопереживавший вместе с Сережей все радости его детства, посмотревший его глазами на окрестности, на природу вокруг, короче говоря, не может быть, чтобы человек, прочитавший, а значит, и полюбивший Аксакова, мог поднять руку и сломать подлинный (подлинный!) дом писателя.
      Как близок локоток! Еще пятнадцать лет назад подлинный дом был цел и все еще было поправимо. А теперь приходится обращаться в Абрамцево - не пришлют ли хотя бы фотографию дома или воспоминания о нем и словесные описания. И все зависело от воли одного человека, и этот человек проявил по отношению к дому недобрую волю, и дом тракторами растащили по бревнышку. Значит, человек этот Аксакова не читал и действовал по слепоте, не ведая, что творит? Такова была моя умозрительная посылка.
      Каково же было мое удивление, когда во время разговора Иван Александрович начал сыпать цитатами из "Семейной хроники", из "Записок об ужении", из "Записок ружейного охотника". Но сначала мы, конечно, поздоровались, познакомились, когда председатель вышел из машины и, улыбаясь, пошел к нам, стоящим и дожидающимся его на площади возле магазина. Время было уже четыре часа дня, мы ничего не ели с утра, поэтому председатель, как действительно хороший хозяин, сразу перешел к вопросу об обеде. Обед, оказалось, уже дожидается нас в доме секретаря партийной организации. Причем обед горячий (жирные огненные щи со свининой), а также с "огоньком" - с закуской, изобретенной и бытующей в тех местах. Они пропускают через мясорубку в равном количестве хрен, чеснок и спелые помидоры. Получается жидкая острая еда, прозванная "огоньком". Ее подают на стол в миске и едят ложками. За щами, за этим "огоньком" беседа лилась рекой. Тут-то и выявилась начитанность Ивана Александровича Маркова. От прямых ответов и моих прямых вопросов он, впрочем, ловко увиливал.
      - Да, выделяли средства, но тогда не нашли возможным...
      - Да, лежало кровельное железо, но тогда не нашли возможным...
      - Дом был аварийный. У него чердак и верхний этаж набивало снегом, а снег потом таял... Сами понимаете... Детишки лазают, долго ли до беды. Сорвалась бы тяжелая балка...
      - Разве нельзя было вставить стекла, чтобы этаж не набивало снегом?..
      - Тогда не нашли возможным... Да что вы все с этим домом да, домом? Вы лучше посмотрите, какую мы на этом месте школу построили!
      Председатель был человек лет пятидесяти, рыжеватый, с красноватым, как бы веснушчатым лицом, упитанным и даже слегка самодовольным. Дела идут хорошо, начальство хвалит, дают ордена и грамоты... Вот только чего они все пристали с этим Аксаковым? Ну, жили помещики, баре, молиться, что ли, теперь на них? Туристы эти тоже... ходят летом большими группами, делать им нечего... Их бы всех в колхоз, картошку копать...
      Такие грубоватые мысли я приписывал председателю в первые полчаса нашего знакомства, пытаясь понять его психологию и мотивы его поведения. Но конечно, когда он сам начал наизусть шпарить целыми периодами из "Семейной хроники", мне пришлось переменить свое мнение. Тем большей загадкой становилась для меня, скажем так, помягче, индифферентность этого хозяина села к аксаковским памятным местам, ко всему этому, пользуясь языком документов, мемориальному комплексу. Уже и щи были съедены, и "огонек", а я так ничего и не понял в побуждениях и действиях этого человека.
      Мой вывод состоит в том, что никакой загадки тут нет и что председатель колхоза отнюдь не злоумышленник, а действительно хороший хозяин и, вероятно, неплохой человек. Я не утверждаю этого категорически только потому, что знакомство наше было слишком кратким и я не успел узнать этого человека шире, глубже, основательнее для более категоричного утверждения его человеческих и душевных качеств. Допустим, что он даже очень хороший человек.
      Но он председатель колхоза со всеми вытекающими отсюда последствиями, а вовсе не краевед-энтузиаст, не блюститель старины, не председатель местного Общества по охране памятников архитектуры, не музейный работник. Председатель колхоза не обязан иметь широкие просвещенные взгляды на отечественную культуру, литературу в частности, особенно если дело касается прошлого нашей культуры и литературы. Картофелекопалка не обязана одновременно сажать цветы. Это не ее функция. Она для этого не приспособлена конструктивно. А если была бы приспособлена, то, вероятно, плохо делала бы свое основное дело.
      Опять же я не хочу обижать огромную армию председателей колхозов, добросовестных и старательных тружеников, становящихся, кстати, все более культурными и образованными. Просто - другие функции. В колхоз поступают телефонные звонки и бумаги, требующие показателей и цифр (а значит, продуктов сельского хозяйства), председатель в ответ на эти требования дает показатели и цифры. В эти два встречных потока не умещается такое понятие, как мемориальный комплекс. Ему негде там поместиться. А так как выполнение показателей и цифр требует повседневного напряжения как рядовых колхозников, так и самого председателя, так как это напряжение не оставляет "люфта" для занятия побочными делами вроде приведения в порядок парка, пруда, мельницы (которая может нести теперь только декоративную функцию), естественно, что председатель воспринимает эти побочные дела лишь как досадную помеху и отвлечение от основных повседневных и неотложных колхозных дел.
      Для того чтобы подтвердить правильность этого вывода, доведем мысль до крайности и воспользуемся математическим методом доказательства от противного. Есть такой метод в математике для доказательства теорем. Например, когда хотят доказать равенство двух углов, говорят: "Предположим, что углы не равны, тогда..." Тогда получается абсурд и сразу становится очевидным, что эти углы равны. Упрощаю, но в принципе верно. Итак, доказательство от противного. Спрашивается: можно ли передать на содержание ближнему колхозу Ясную Поляну? Михайловское? Тарханы? Мураново? Спасское-Лутовиново? И что произошло бы, если бы весь мемориальный комплекс толстовской Ясной Поляны перешел бы в ведение и, так сказать, на баланс местного колхоза? Там ведь, кроме парка, - подлинный толстовский дом. Библиотека, старая мебель, зеркала, паркетные полы, рояль, картины, живые цветы в доме, подлинные толстовские вещи. Это ведь все нужно содержать в полной сохранности. Это требует целого штата сотрудников, сторожей, истопников, полотеров, толстоведов, экскурсоводов и садоводов.
      Допустим далее, что колхоз напрягся бы и все бы там в Аксакове сделал. Нашел бы один миллион рублей, значащийся в проектной смете (или пусть дали бы ему эти деньги в области), и снова построил бы дом, привел бы в порядок парк и пруд, восстановил бы мельницу. А дальше? Без целого штата сотрудников, специалистов музейного дела все опять начало бы очень быстро зарастать, ветшать, терять благопристойный вид, приходить в негодность. Без повседневного и внимательного содержания мемориального комплекса, требующего, в свою очередь, повседневных материальных затрат, дело обойтись не могло бы.
      Согласимся же, что вовсе это не дело колхоза - повседневно содержать большой и хлопотный мемориально-литературный комплекс. Тогда можно будет понять инстинктивное почти стремление председателя колхоза отпихнуться от навязываемых ему аксаковских дел и как можно радикальнее и прочнее от них избавиться. Как человека, читавшего Аксакова, можно за это Ивана Александровича Маркова осуждать, как председателя колхоза - едва ли.
      Таким образом, если мы хотим сохранить, а теперь уж фактически восстановить аксаковский комплекс, нужно поставить дело на государственную, всесоюзного значения основу, Нужно поставить этот мемориальный комплекс в один ряд с упоминавшимися: Ясной Поляной, Тарханами, Спасским-Лутовиновом, Мурановом, Михайловским. Можно добавить сюда Карабиху, Поленово или хотя бы то же Абрамцево под Москвой.
      Тут-то вот и могут сказать: "Есть уже один аксаковский комплекс Абрамцево. Не довольно ли?"
      Но, во-первых, оттого, что у нас есть три чеховских мемориальных комплекса, никто пока не страдает. Дом-музей в Москве, Дом-музей в Ялте и Дом-музей в Мелихове.
      Во-вторых, Абрамцево уже более мамонтовский (васнецовский, врубелевский, серовский, поленовский, коровинский) комплекс, нежели в чистом виде аксаковский.
      В-третьих, самое главное. Абрамцево расположено под Москвой, где много по соседству других музейных, туристических, экскурсоводческих мест. В бугурусланских же, в оренбургских степях аксаковский комплекс был бы один на пятьсот километров вокруг как единственный и необходимый для тех мест опорный очаг культуры, притягивающий к себе и школьные экскурсии, и вольные туристские группы, сочетающий в себе элементы и просвещения, и воспитания любви к родной природе (воспитание патриотизма), и даже отдыха. Я противник строительства турбаз около литературных памятных мест, но там, в оренбургской отдаленности и, так сказать, безмузейности, можно было бы пойти даже на организацию туристической базы, тем более что прекрасный пруд, будь он вычищен, и сама речка Бугуруслан, и парк, приведенный в порядок, и окрестные перелески располагали бы к здоровью и в то же время культурному отдыху.
      Если же мы считаем, что Аксаков как писатель, как литературно-историческое явление недостоин, чтобы его памятное место было поставлено в один ряд с памятными местами Тургенева и Тютчева, Толстого и Некрасова, Лермонтова и Пушкина, Поленова и Чехова, и что село Аксаково может быть лишь литературным памятником местного значения, на балансе колхоза, района (а пусть хоть и области!), то лучше сразу прекратить об этом все разговоры, все переписки, решения, постановления, акты обследования, проекты и сметы. Многолетняя и бесплодная история разговоров, проектов, решений, актов и смет подтверждает правильность этого печального вывода.
      Моя поездка в Аксаково не могла, как видно, закончиться без одного пронзительного мотива, связанного с природой. Это произошло, когда поезд уже тронулся. Я стоял у окна в проходе вагона и смотрел на бегущие мимо холмы и долы. Между прочим, все еще стояла осень, все еще не слышалось прямого и откровенного дыхания зимы, но поезд (дальний, карагандинский) пришел к станции Бугуруслан с заснеженными подножками, и снег этот уже не таял. Через золотые осенние земли западного Оренбуржья так и везли мы на подножках поезда в Москву мелкий въедливый снежок карагандинских степей.
      Тут рядом со мной около другого окна остановился пассажир-попутчик. Мы стояли у двух разных окон, а смотрели в одну и ту же сторону.
      - Аксаковские места! - сообщил мне попутчик. - Здесь у него были и все охоты, и все рыбалки.
      - Дичи было много, да и разного зверя, а теперь поубавилось.
      - Зверя и дичи везде поубавилось. Двадцатый век. Но знаете ли, какое в прошлом году произошло в Аксакове чудо?
      - Ну?
      - Пара лебедей завелась было на пруде в Аксакове. Прилетели весной и остались здесь выводить птенцов. Что уж их сюда привело? Может, дальняя память какая. Через эти... гены что-нибудь передалось? Может, их предки водились когда-нибудь здесь, а в крови у потомков и проснулась память об этом месте. А ведь если бы они вывели птенцов, то птенцы уж прилетели бы сюда на другой год как на родину. Обязательно прилетели бы. Так, глядишь, и прижились бы здесь лебеди. Украсили бы пруд и вообще, так сказать, пейзаж. Это же красота, если по пруду плавают дикие лебеди! И Аксакову тоже бы вроде памяти было, как ценителю и певцу природы.