Наталья Зоревна СОЛОМКО
      Любовь октябренка Овечкина
      Рассказ
      Завтра предстояла контрольная по алгебре, и надо было сидеть и упорно овладевать знаниями, решая все эти ужасные уравнения с кучей неизвестных, а ключ Оленька утром забыла дома и в квартиру попасть не могла. Пришлось возвращаться в школу, к сестре. Она работала там учительницей.
      Вторая смена уже началась, и из-за всех дверей доносились тоненькие голоса. Там читали неуверенно: "Ма-ма мы-ла Ма-шу", там бубнили таблицу умножения, а первый "В" кричал хором:
      - А, б, в, г, д, е, ё, ж, з, и, к, л, м, н, о, п, р, с, т, у, ф...
      После "ф" произошла заминка, потому что половина первого "В" крикнула:
      - Ха!
      А другая половина:
      - Ша!
      Но был еще кто-то один, кто, чуть запоздав, выкрикнул звонко:
      - Ю!
      После чего все смутились и замолчали.
      "Мне бы ваши заботы..." - подумала Оленька.
      - Кто сказал "ю"? - строго и уверенно спросил за дверью голос сестры Ани.
      Никто не сознался.
      - Дети! На мои вопросы надо отвечать сразу! - укоризненно произнесла сестра. - Кто сказал "ю"?
      - Это Овечкин, - доложили откуда-то из угла.
      - Вера, надо отвечать полным ответом, - сделала замечание сестра. - И сначала поднять руку.
      Видимо, рука была поднята, потому что сестра сказала:
      - Да, Вера.
      - Анна Олеговна, это Овечкин сказал "ю"!
      На этот раз ответ был построен верно. И был полным.
      - Молодец, Вера, садись, - похвалила Анька.
      "Ябеда! - подумала Оленька. - У нас бы ей дали!"
      Оленька кончала девятый класс, и это "у нас" относилось, конечно, не к настоящему времени, а к тем стародавним временам, когда она сама училась в первом классе.
      - Овечкин, встань! - меж тем продолжали развиваться за дверью события. - Это ты сказал "ю"?
      Последовала пауза.
      - Овечкин, не молчи, я жду!
      - Ну чего пристала?! - пробормотала Оленька в коридоре.
      - Овечкин, ты что, язык проглотил?
      Голос у сестры был чужой, взрослый. "Может, это и не Анька вовсе?" подумала Оленька.
      - Овечкин! Я с кем разговариваю?!
      "Какая противная!.." - удивилась Оленька, и тут зазвенел звонок.
      - Быстро все на перемену! - скомандовала Анька. - А Овечкин останется.
      Первый "В" выбежал в коридор и принялся бегать и толкаться.
      Первоклассники были такие маленькие, что Оленька вдруг почувствовала себя великаншей и догадалась то ли с радостью, то ли с испугом: "Вот я и выросла..." И вошла в класс.
      Рыжий мальчик, похожий на большого плюшевого мишку, стоял там у своей парты в среднем ряду и глядел в пол.
      - Привет! - сказала Оленька сестре. - Я ключ забыла.
      - Как всегда! - хмыкнула сестра. - Погоди минуту, я сейчас закончу и сходим в учительскую - ключ в плаще... - И уже совсем другим голосом: Овечкин! Ты будешь мне отвечать?!
      - Ну что ты пристала к человеку? - заступилась Оленька.
      - Ольга! - глаза у сестры стали круглыми, испуганными. - Замолчи немедленно! А ты, Овечкин, дай дневник и выйди из класса!
      Овечкин опустил голову еще ниже и зарыдал.
      - Ну разумеется! - рассердилась Аня. - Теперь будешь лить слезы! А раньше ты о чем думал?
      Но Овечкин остался верен себе: он не ответил и рыдал молча и слизывал слезы с губ большим розовым языком.
      - Вот видишь! - качнула головой сестра. - И так весь год: сначала упрямится, а потом плачет... Тебе не стыдно, Овечкин? Вот исключим тебя из октябрят!..
      Овечкин завыл тихонько.
      - Какая ты бессовестная, Анька! - не выдержала Оленька.
      - Думай, что говоришь, балда! - зашипела Аня.
      - И чего ты его мучаешь! Овечкин! Ну, Овечкин... Не плачь! - Оленька подбежала и обняла упрямого, безутешного Овечкина. - Никуда она тебя не исключит, слышишь?! Ну перестань, не плачь... Тебя как зовут?
      Услышав вопрос, Овечкин притих. Только шмыгал носом и сопел. Но говорить, как его зовут, явно не собирался.
      - Убедилась? - торжествующе спросила Аня.
      - Ну и что? - отозвалась Оленька. - Может, ему не хочется со мной разговаривать, это его дело! Может, я ему не нравлюсь... Сама-то с каждым разговаривать не станешь, а он, если маленький, должен?
      - Ну знаешь! - Аня свела брови над суровой переносицей. - Ты эти глупости не говори! Анархистка! Ты мне всю воспитательную работу развалишь, пошли за ключом! И чтоб ноги твоей больше здесь не было!
      Оленька ушла. Ужасная контрольная не давала ей покоя, а у подъезда уже стоял Крапилин. Он стоял и смотрел вдаль.
      - Привет, - сказала Оленька, - что ты тут делаешь?
      - Стою...
      Оленька вспомнила сестру и сказала противным голосом:
      - Надо отвечать полным ответом, Миша. Ты что, забыл, чему тебя учили в первом классе?
      Крапилин улыбнулся чуть заметно и из высокого почти незнакомого юноши (он очень вытянулся за этот год) превратился в прежнего привычного Мишку, старого друга и соратника по учебе.
      - Оля, - ответил Мишка полным ответом, - я здесь стою.
      - Зачем?
      - Я стою здесь, Оля, - продолжал отвечать Мишка, - потому, что жду тебя.
      - Молодец. Садись. Пять!
      Мишка засмеялся, а Оленька уже опять хмурилась:
      - А почему, Миша, вместо того чтобы готовиться к ответственной контрольной, ты стоишь тут и ждешь меня?
      - Полным ответом? - спросил Мишка.
      - Разумеется!
      Но Крапилин махнул рукой и сказал коротко:
      - Соскучился. Пойдем гулять?
      И они пошли. О контрольной по алгебре, конечно же, было забыто. Лишь поздно вечером, когда они снова стояли у Оленькиного подъезда и Крапилин спросил: "Можно я тебя поцелую?.." - Оленька вдруг отчетливо вспомнила о ней и испугалась.
      - Мишка! - сказала она. - У нас же завтра контрольная...
      И Мишка долго не мог понять, о чем она, а потом надулся, как маленький, и молчал в темноте.
      - Тебе хорошо! - торопливо говорила ему Оленька, - ты все знаешь...
      Мишка молчал.
      - А я ничего не знаю!.. Ну Мишка... Ну что ты молчишь!..
      Крапилин мотнул головой и повторил упрямо:
      - Можно, я тебя поцелую?
      И они стали молчать вместе.
      - Молчание - знак согласия?.. - тихо спросил Крапилин.
      И Оленька кивнула в темноте головой. О контрольной было снова забыто.
      Дома ее встретили сердито: мало того, что она постоянно забывает свой ключ, так сегодня она унесла и Анин, а домой явиться не соизволила! Аня полтора часа не могла попасть в квартиру...
      Оленька слушала, молчала и думала, что, наверно, и мама, и Анька уже догадались по глазам, что она только что целовалась с Мишкой... Или, во всяком случае, догадываются. Недаром Анька, жалуясь маме, как отвратительно вела себя Оленька у нее в классе, как-то странно, исподлобья поглядывает на нее...
      - Это ты вела себя отвратительно! - уточнила Оленька. Надо было что-нибудь говорить - много-много, чтоб отвести подозрения. И Оленька нажаловалась маме на Аньку, которая измывается над малышами, прямо не учительница, а крокодилица какая-то!
      - Сама ты!.. - закричала Анька. - Что ты понимаешь в педагогике, троечница!..
      - Можно подумать, что ты в ней много понимаешь!
      - Представь себе! А тебе придется дворником работать!
      - А тебе - в зоопарке! - огрызнулась Оленька. - В вольере для хищников!
      - Ольга! - одернула ее мама.
      - Что - Ольга?! Ты на свою любимую Анечку погляди! Человек плачет, а она его прорабатывает! Ее, наверно, весь класс ненавидит!
      - Дура! - сказала сестра и заплакала.
      - Господи... - вздохнула мама. - Дал бог дочек... Анна, что у тебя сегодня произошло?
      - Да что ты ее слушаешь, мама, - всхлипывала сестра. - Мы с Овечкиным уже помирились... Ты же видела, он даже тетради мне до дома помог донести!..
      - А, Овечкин... - засмеялась мама. - Это рыжик, что стоял с тобой в подъезде?
      - Вот видишь! - прорыдала Аня. - Олька-дура вечно испортит мне настроение, а мне еще тетради проверять! - она шмыгнула носом. - Мы с ним, если хочешь знать, чай тут пили, и он все осознал, а ты, раз не понимаешь, так и не лезь!
      - Конечно! - дернула плечом Оленька. - Сначала до слез доведет, а потом тащит чай пить!
      - Я его не тащила, он сам пошел, ясно тебе? Чего улыбаешься?..
      Оленька улыбалась, потому что вдруг подумала: "Мы сегодня целовались, как странно... И ни о чем они не догадались!"
      - А много у тебя тетрадей? - спросила она, и они принялись проверять тетради вместе, но очень скоро Оленька стала рассеянной: листала тонкие тетрадки и всем ставила пятерки.
      - Олька, а ты о чем это мечтаешь? - спросила вдруг сестра, улыбаясь.
      Оленька покраснела, рассердилась и объявила, что это никого не касается!
      - Ольга, ты чего это кидаешься? - удивилась мама.
      - Отстаньте вы все от меня! - крикнула Оленька и ушла спать.
      Ей приснился прекрасный сон, и, проснувшись утром, она долго лежала, жмурясь, и вспоминала его. Там было лето и большая медленная река сияла солнцем под высоким зеленым берегом, высоким до неба, а внизу, вдали, лежала какая-то деревушка, и так хотелось Оленьке туда, но было страшно оттолкнуться от высокого своего берега, было страшно полететь. Тепло, ласково, зелено было в этом сне, и счастливо, счастливо, ведь Мишка был рядом...
      "Мишка!" - вспомнила все Оленька. Стало стыдно и радостно. И совершенно непонятно, как же они теперь встретятся и посмотрят в глаза друг другу...
      - Олька, вставай! - заглянула сестра. - Я ушла в библиотеку, проспишь.
      - Не просплю.
      - Ты всегда так говоришь, а сегодня первым уроком годовая по алгебре!
      Хлопнула дверь.
      Оленька встала, побродила по пустой квартире и долго стояла у окна, глядя в светлый, весенний простор, еще не загороженный листьями растущего за окном тополя. Часы тикали себе потихоньку, а Оленька не обращала на них внимания, она уже решила отчаянно, что в школу сегодня не пойдет...
      Уроки начинались в девять. Именно в это время в дверь позвонили. Оленька испугалась ужасно. Она почему-то подумала, что это Крапилин.
      "Ни за что не открою! - подумала Оленька и на цыпочках подошла к дверям. - Только посмотрю на него..."
      Она подкралась и заглянула в глазок, но там, за дверью, никого не было.
      "Неужели ушел?.." - обиделась Оленька и открыла дверь.
      На пороге стоял рыжий мальчик, похожий на плюшевого мишку, и смотрел на Оленьку снизу вверх.
      - Меня Валерой зовут... - сказал он. - Ты вчера спрашивала. Здравствуй!
      - Здравствуй, Овечкин... - ответила Оленька растерянно. - Это ты звонил?..
      - Я, - кивнул Овечкин.
      - А больше никого не было?
      - Не-а! А тебя как зовут?
      - Оля, - сказала Оленька. - Тебе Аню... Анну Олеговну?
      - Не-а! - сказал Овечкин. - А я знаю, что тебя Олей зовут.
      Они постояли в дверях, помолчали.
      - Я в гости пришел... - пояснил Овечкин. - К тебе...
      - А-а... - сказала Оленька. - Ну проходи...
      Ей было очень обидно, что это не Крапилин. Она вдруг спросила:
      - Овечкин, ты целовался когда-нибудь?
      - Угу, - сказал Овечкин, снимая ботинки.
      - Не ври! - удивилась Оленька. - С кем?
      Овечкин шмыгнул носом и прошел в комнату.
      - А ты никому не скажешь?
      - Никому! - пообещала Оленька.
      Овечкин вздохнул.
      - С одной девочкой из нашего класса...
      - Ну ты даешь... Ты что, ее любишь?
      - Не-а...
      - А зачем целовался?
      - Тогда любил, - объяснил Овечкин. - А потом она маме нажаловалась... - Он снова вздохнул и уточнил: - Своей. А ее мама моей...
      - Ну?
      Овечкин пожал плечами:
      - Налупили.
      - За что?
      - Ну... за то, что целовался. Мама сказала, что мне целоваться рано и что если она еще про такое узнает, то в колонию меня сдаст...
      - Не бойся, - засмеялась Оленька. - Она пошутила.
      - Не-а, - помотал головой Овечкин. - Ты мою маму не знаешь. Она никогда не шутит. А ты?
      - Что?
      - Целовалась?
      - Нет! - поспешно ответила Оленька. - Что ты! Хочешь яблоко?
      - Хочу, - согласился Овечкин. - Ни разу в жизни?
      И тут в дверь снова позвонили.
      - Я открою, - сказал Овечкин.
      - А Оля дома? - услышала Оленька долгожданный Мишкин голос.
      - Дома, - ответил Овечкин. - А ты кто?
      - Это Мишка! - закричала Оленька из комнаты. - Знакомьтесь!
      - Валера, - сказал Овечкин.
      - Миша, - сказал Крапилин и спросил строго: - А почему ты не в школе?
      - Я во вторую смену.
      - А ты? - смеясь, спросила Оленька вошедшего Мишку.
      Ей было легко смотреть на него и говорить, ведь они были сейчас не одни, с ними был Овечкин, и потому совершенно естественно было вести себя так, будто вчера ничего не произошло.
      - Я? - переспросил Крапилин. - Пришел, увидел, что тебя нет, и ушел...
      - С ума сошел! - рассердилась счастливая Оленька. - Ведь контрольная же!
      - Вы прогуливаете? - испуганно спросил Овечкин. - Контрольную?! Попадет!
      - Еще как! - весело подтвердил Крапилин. - Пошли в кино?
      - Да ну! - не согласился Овечкин. - Лучше в зоопарк!
      - Ну ладно, - сказала Оленька, - вы тут решайте пока, а я чай поставлю...
      Они пошли в кафе.
      Овечкин степенно вышагивал между ними и держал их за руки.
      Была весна, они прогуливали школу с очень важной контрольной по алгебре, впереди у них целый день свободы, а там будь что будет!.. У них было пять рублей и сорок копеек: пять рублей дали Крапилину, чтобы купил себе новые кеды, а сорок копеек - Овечкину на обед. Мужчины сложились и пригласили Оленьку в кафе есть мороженое.
      - Семейная прогулка, - сказал Крапилин. - Не шмыгай носом, Валера! И вообще в кафе веди себя прилично, мороженого не больше пяти порций, ясно?
      - Ой! - заморгал Овечкин. - Целых пять порций, ура! А "прилично" это как?
      - Молча!
      - Ладно, - пообещал Овечкин и в кафе молчал, только быстро-быстро ел мороженое.
      - Не торопись, - одернул его Крапилин. - А то подумают, что ты голодный.
      - Я голодный, - подтвердил Овечкин. - Меня мама сегодня без завтрака оставила... - он снова сунул в рот большой кусок мороженого.
      - Почему? - удивилась Оленька.
      Овечкин проглотил и объяснил:
      - За вчерашнее замечание в дневнике.
      - Как это? А Анька сказала, что вы помирились... Ведь ты же ей даже помогал тетрадки нести...
      - Помогал, - кивнул Овечкин. - Я думал, ты дома будешь. А тебя не было, я ждал-ждал... Даже чай пошел пить... За это тоже попало.
      - За что?
      - Что поздно домой пришел. А ты где была?
      - Я?.. - растерялась Оленька, но сразу на помощь пришел Крапилин.
      - В библиотеке, - солидно сказал он. - Девятый класс, старик, это тебе не дважды два, заниматься много надо, понимаешь?
      - Понимаю.
      - Молодец! - похвалил Крапилин. - В учебниках, видишь ли, написано не все. Только самое необходимое. А если ты хочешь знать все на серьезном уровне, приходится сидеть в библиотеке... - голос у Мишки был наставительный, спокойный и чуть насмешливый.
      Овечкин слушал его с уважением и морщил нос. Видимо, думал о тех временах, когда и ему придется сидеть в библиотеках, чтобы знать все на серьезном уровне.
      - Кстати, Валера, а зачем ты вчера Олю ждал? - поинтересовался Крапилин.
      - Не скажу...
      - Интересно! - хмыкнул Крапилин.
      - И мне не скажешь? - улыбнулась Оленька.
      - Тебе - скажу... Только потом.
      - Ну вот! - не согласилась Оленька. - Теперь я буду ждать и думать об ужасном!.. Ты сейчас скажи!
      Овечкин помотал головой.
      - Ну, Валера! Ну я тебя очень прошу!..
      Овечкин поднял глаза:
      - Только пусть он не подслушивает!
      - Он не будет, - пообещала Оленька.
      Овечкин взглянул на Крапилина:
      - Будет!
      - Буду, - подтвердил Мишка.
      - А ты мне на ухо скажи... - и Оленька наклонилась к Овечкину.
      Он долго молчал и дышал ей в ухо.
      - Ну же, Валера!..
      - Это... - сказал Овечкин. - Пусть он отвернется!
      - Мишка, ты слышишь?
      - Детский сад! - начал сердиться Мишка, но отвернулся, скосив глаза.
      Овечкин решительно вдохнул воздух, будто собирался нырять, и быстро и звонко чмокнул Оленьку в щеку.
      - Не слабо! - захохотал Мишка. - Валера, я ревную, между прочим...
      Овечкин сидел, молчал, но по упрямому выражению его круглого, румяного лица видно было, что он и не думает в содеянном раскаиваться.
      - Валера, ты хочешь, чтоб мама отдала тебя в колонию? - с улыбкой спросила Оленька.
      - Ну и пусть! А я тебя все равно люблю!
      - А меня? - спросил Крапилин, подмигнув Оленьке.
      Овечкин над вопросом долго думал, а потом поинтересовался осторожно:
      - А вы с ней дружите?
      - Некоторым образом да.
      - Тогда тебя тоже люблю... Давай дружить тоже.
      - Давай, - усмехнулся Крапилин. - Если тебя кто тронет, ты мне сразу говори. Надо побить кого-нибудь, а?
      Овечкин смотрел на него грустно:
      - Не-а...
      - А ты меня любишь? - спросил он, отвернувшись от Крапилина к Оленьке.
      - Конечно, она тебя любит! - опять влез Мишка.
      - Помолчи, - сказал ему Овечкин. - Ты меня любишь?
      Оленька кивнула, улыбаясь.
      - Правда?
      - Конечно, Овечкин!
      - Спасибо, - сказал Овечкин серьезно. - Мы с тобой знаешь куда уедем, когда я вырасту...
      - Куда?
      - В Ключики... Это деревня такая, далеко-далеко! Мама нас там не найдет...
      - А я? - заинтересованно спросил Крапилин. - Вы что, меня бросите?
      - Что ты! - повернулся к нему Овечкин. - Конечно, мы тебя возьмем. У бабушки всем места хватит, а летом можно жить на сеновале... Там хорошо, там река такая большая и всегда солнце!.. Ты обязательно поедешь с нами, если вы тогда еще будете дружить...
      - Почему это мы тогда не будем дружить? - рассердился вдруг Крапилин.
      - В жизни всяко бывает... - вздохнул Овечкин. - Поедешь в Ключики? спросил он Оленьку.
      - Поеду, - сказала Оленька, а сама подумала, что через десять лет, когда маленький Овечкин вырастет, она будет совсем старой, и ей стало грустно. Так они и сидели за столом: притихшие Оленька и Овечкин и сердито ухмыляющийся Крапилин, всем своим видом показывающий, что этот детсад ему уже надоел до чертиков.
      Мишка рассчитался, и теперь ждали, когда Овечкин доест свою пятую порцию мороженого.
      И вдруг Овечкин пропал...
      - В чем дело, Валера? - строго спросил Крапилин. - А ну вылезай.
      - Не вылезу! - ответил Овечкин из-под стола.
      Оленька заглянула туда: Овечкин, съежившись, сидел в полутьме, и глаза у него были круглые.
      - Там!.. - прошептал он.
      - Где? - удивленно засмеялась Оленька.
      - Там, там...
      Оленька оглянулась и увидела сестру Аню, вошедшую в кафе, а рядом высокого смуглого парня в форме с синими курсантскими погонами... Сестра Аня улыбалась ему, Оленьку она еще не заметила...
      - Мишка... - одними губами выговорила Оленька. - Пропали...
      Крапилин тоже оглянулся и, чуть побледнев, прошептал:
      - Спокойно, они нас не видят... Не смотри туда, сядь спиной, быстро!
      Оленька послушалась и сидела, замерев. Спине было холодно, неуютно.
      - Так! - пробормотал Крапилин напряженно. - Как только я скажу "пошли", встанем и пойдем к стойке, ясно?
      - Так ведь...
      - Молчи и делай, как я скажу, - незнакомым взрослым голосом велел Крапилин. Он опять стал вдруг чужим, непохожим на давно знакомого Мишку, и нельзя было не послушаться этого взрослого, другого Мишку... - Ты пойдешь впереди, я прикрою.
      Они напряженно сидели за столиком, и Оленька с отчаянием смотрела сквозь стеклянную стену на улицу: милый майский день сиял там и шли беззаботные прохожие...
      - Пошли! - отрывисто шепнул Крапилин. - Не оглядывайся!
      Оленька поднялась и пошла на негнущихся ногах куда-то в глубь кафе, в полумрак...
      - Хорошо, - шепнул Мишка, - стоп, они проходят к свободному столику... Так! Быстро к выходу! Быстрее!
      Они развернулись, пересекли открытое пространство перед помостом для оркестрантов и почти бегом выскочили в небольшое фойе. Сердце у Оленьки колотилось и бухало.
      - Ну вот и все, - выдохнул Крапилин и засмеялся. - Молодцы мы, а?
      И тут они услышали:
      - Товарищи, чей ребенок сидит под столом?
      И только тогда вспомнили про Овечкина...
      - Бежим! - крикнула Оленька, потому что испуг снова налетел горячим ветром.
      Они выскочили на улицу, промчались до угла и заскочили в ближайший подъезд.
      - Вот теперь уж точно влипли, - хмуро сказал Крапилин и ударил по стене кулаком.
      Оленька всхлипнула. Она еще не успела представить себе всех последствий этой истории, но ясно было: случилось что-то ужасное.
      - Зачем, - сердито мотнул головой Крапилин, - ты потащила его с собой?
      - Он сам!..
      - "Сам"! А теперь что? Тоже мне - герой-любовник!
      - А я виновата?.. - спросила сквозь слезы Оленька.
      - Перестань... - вздохнул Крапилин. - Не плачь...
      - Да-а... - не перестала Оленька. - Знаешь, что дома будет!
      - А в школе!.. - мрачно напомнил Крапилин.
      Про школу Оленька еще не думала, и стало так страшно, что даже плакать расхотелось. Сколько впереди всякого: разговоров, выговоров... Наверно, и на педсовет вызовут... Но самое ужасное: все теперь узнают, что они с Мишкой ходили в кафе, и будут шушукаться по углам, ухмыляться...
      - Может, уехать? - отчаянно пробормотала Оленька.
      - Куда? - хмуро спросил Крапилин. - В Ключики?
      - Дурак! - сказала Оленька.
      - Из-за твоего ухажера влипли, а я дурак!
      Они поссорились. Потом помирились. Долго бродили по городу, придумывая, что же им теперь говорить. Ничего достоверного не придумывалось, то есть было совершенно очевидно, что ученик и ученица девятого класса вместо решающей контрольной отправились в кафе... Вдвоем... Овечкин тут не в счет, хотя все беды - из-за него, этого маленького рыжего первоклассника, навязавшегося утром на их головы... И все их выдумки и оправдания теперь рушились, не имели смысла: преступники скрылись, но на месте преступления был оставлен свидетель и невинный соучастник, насмерть перепуганный появлением классной руководительницы первоклассник. Говорящая улика!
      - Может, поговорить с ним?
      - Ты Аньку не знаешь: все давным-давно известно... Он же лопух, соврать не умеет толком! И Аньку боится ужасно...
      - Маленький, глупый... - уныло соглашался Крапилин. - Да еще - эффект неожиданности... Тут не только этого обормота голыми руками можно было брать...
      Оленька в ужасе зажмурилась: зачем, ну зачем пошли они в это дурацкое кафе!
      И вдруг гениальная по простоте своей мысль осенила ее...
      - Мишка! - торопливо сказала она. - А может, просто сказать, что ничего не знаем?
      - Как это?.. - не понял Крапилин.
      - Ну не знаем, и все! Ни в каком кафе не были! Никакого Овечкина в глаза не видели! Дома были, болели!
      - Так Овечкин же сказал...
      - Кому больше поверят! - перебила Оленька.
      Крапилин поморщился.
      - А в школе знаешь что будет?! - напомнила ему Оленька. - Если сознаемся... Исключат!
      - Ну, это вряд ли... - покачал головой Крапилин.
      - Все равно: педсовет, родительский комитет, и на комсомольское собрание потащат!..
      Крапилин молчал и хмурился.
      - А характеристики потом какие дадут? Или ты уже раздумал поступать?!
      - Подло... - сказал он. - И пацана жалко.
      - А меня тебе не жалко?.. - спросила Оленька. - Знаешь, что про меня говорить будут... Тебе-то что...
      - Мы и так его в кафе бросили... - сказал он, морщась, будто не слышал Оленьку.
      - Мишка, ну что ему сделают?! Он же еще маленький, ну наругают, и все, ему ж характеристика не нужна...
      - А если нам не поверят? - странно, чужими глазами взглянув на Оленьку, поинтересовался Крапилин.
      - Говори, что болел, и все! - твердила Оленька. - Ничего не знаешь, какой Овечкин? В глаза не видал!
      Крапилин мотнул головой и замычал.
      - Мишка! - с отчаянием позвала Оленька. - Ты мне вчера что говорил... Что ты ради меня на все... Что на всю жизнь... Значит, врал?
      Крапилин вздрогнул.
      - Не врал... - ответил он, и они пошли в поликлинику.
      Оленька жаловалась на головную боль и шум в ушах, а Крапилин тер градусник о пиджак и нагнал такую температуру, что его непременно заподозрили бы, если бы не его понурый вид и алые пятна на щеках.
      Их признали вполне нездоровыми и освободили от занятий не только на сегодня, но и на завтра.
      Крапилин проводил Оленьку до дома.
      - Ты ничего не знаешь! - повторила ему Оленька. - Ты болел, да?
      - Да... - кивнул Крапилин, глядя в сторону.
      Они расстались. Крапилин пошел вдоль дома по вечереющей уже улице, а Оленька, стараясь казаться беззаботной, побежала вверх по ступенькам. Она ужасно трусила: ведь ей предстояло врать, честно и растерянно глядя маме и Аньке в глаза, а это было вовсе не легко...
      Дома была только мама.
      - Садись ужинать, бродяга, - сказала она ласково. Значит, еще ничего не знала.
      "Тогда лучше сразу лечь спать, - сообразила Оленька. - До Анькиного прихода". И она спросила между прочим:
      - А Анька где?
      - Еще не приходила, у нее сегодня родительское собрание. Быстро ужинать...
      - Не хочу... - произнесла Оленька больным голосом. - У меня голова болит...
      - Что такое? - встревожилась мама.
      - Не знаю. С утра...
      Мама заглянула в усталое, напряженное Оленькино лицо и решила:
      - Иди-ка ты завтра вместо школы к врачу.
      - Да я сегодня уже была, утром... Меня освободили до послезавтра...
      - И бродишь целый день! - рассердилась мама. - Болеет - и шастает!
      - Мы у Веры к зачету готовились... - уверенно соврала Оленька. - У нас же теперь зачеты придумали...
      - Представляю себе, как вы там готовились, - вздохнула мама. - А мальчики были?
      - Ну что ты!
      - Живо в постель, гулена!..
      И Оленька послушно легла в постель.
      - Спи, спокойной ночи, - сказала ей мама и прикрыла дверь.
      Оленька лежала, глядела в темноту и ждала прихода сестры. Аня пришла поздно, и, когда гулко хлопнула входная дверь, Оленька зажмурилась, а сердце у нее заколотилось быстро-быстро.
      Сестра села ужинать. Они с мамой разговаривали вполголоса о всяких пустяках, а Оленька напряженно слушала: они ведь очень тихо говорили, чтоб ее не разбудить...
      "Почему она не говорит?!" - удивленно думала Оленька, слушая, как Аня жалуется маме, что многие родители и не подумали явиться на собрание... Вдруг сестра засмеялась:
      - Мам, у меня сегодня ЧП было! Помнишь Овечкина?
      - Конечно, а что случилось?
      - Мы сегодня с Виктором ("Значит, курсанта зовут Виктором и мама про него знает", - машинально отметила Оленька, хоть и было ей совсем не до того.) зашли в кафе, а он там сидел под столом...
      - Что за ребячество! - неодобрительно сказала мама. - Мне казалось, что он серьезный юноша. А если бы его патруль забрал?
      - Да не Виктор, мам! - захохотала Аня. - Овечкин сидел под столом!..
      - Валера Овечкин? Зачем?
      - Я его тоже спросила, а он молчит... Все сбежались, спрашивают его, а он, представляешь, стоит и молчит...
      - А как, интересно знать, он вообще туда попал?
      - Официантка сказала, что он пришел с девицей и парнем лет семнадцати.
      - И что они делали? - строго спросила мама.
      - Ели мороженое.
      - А не рано ли твой Овечкин начал ходить в кафе? И что это за люди, с которыми он пришел? Почему они ушли, а он остался?
      - Не знаю, - сказала Аня, и мама возмутилась:
      - То есть как это - не знаешь?! Твой первоклассник сидит в кафе с великовозрастными оболтусами, а тебе хоть бы хны! Они же его бог знает чему могут научить!
      - Ну зачем ты, мама, сразу - "оболтусы"! Мы с Виктором все выяснили. Это его друзья.
      - Анна! - сердито произнесла мама. - Ты такая безответственная, хоть кол тебе на голове теши! Ну подумай сама: откуда у восьмилетнего мальчика такие взрослые друзья? Ты фамилии этих друзей узнала?
      - Нет, - ответила сестра Аня.
      - Почему?
      - Ну, мама! Ну, ты не знаешь Овечкина! Во-первых, он все равно бы не сказал, он же ужасно упрямый. А во-вторых, это хорошие люди...
      - А откуда ты знаешь?
      - Овечкин сказал.
      - Что он сказал?
      - Он сказал: "Честное октябрятское, они мои друзья и хорошие люди..."
      - Господи, - вздохнула мама, - да что он понимает в людях!..
      Оленька спрятала голову под подушку и заплакала взахлеб. "Вот и все... - почему-то бормотала она. - Вот и все..." А что "все", она и сама не знала, только чуяла, что что-то кончилось, что-то ушло, и его не вернуть уже никогда...
      Никогда Оленька не расскажет об этом. Никому.
      Никогда не посмеет посмотреть в глаза рыжему, маленькому Овечкину. И с Мишкой уж никогда не будет вместе так просто и радостно. И еще что-то никогда, никогда...
      И никогда Оленька не поедет в деревню Ключики. Никогда.