Наталья Зоревна СОЛОМКО
      Козел Галагуцкого
      Рассказ
      Само собой, что в детстве Галагуцкий мечтал о собаке. Мне даже неловко об этом сообщать, потому что кто же о ней не мечтает?
      Само собой, что родители Галагуцкого считали эту мечту глупой и ненужной, и Галагуцкий погибал от печали.
      Нормальным детям говорили:
      - Будешь хорошо учиться - будет собака.
      Галагуцкий был отличником, и потому с ним разговаривали иначе:
      - Будет собака - будешь плохо учиться!
      Галагуцкий клялся, что этого не произойдет, но родители ему не верили.
      Так и жил он, несчастный и одинокий, пока любимая бабушка не подарила ему козла.
      Козел был юн. Собственно говоря, это был не козел, а козленок, и Галагуцкий полюбил его и дал ему гордое имя Джульбарс.
      Так началась их дружба.
      Галагуцкий лично занимался воспитанием Джульбарса. Он пас его на горе с красивым названием Нахаловка, он кормил его колбасой и конфетами, и через год благодарный козленок расцвел как яблоня и превратился в огромного сурового козла.
      О, это был странный зверь, высокомерный и коварный! Людей он презирал и повиновался только Галагуцкому.
      Родителям это не нравилось, родители ждали осени.
      Осенью Джульбарса решили зарезать, но Галагуцкий - до сего момента ребенок тихий и послушный - восстал! Он увел друга в лес, к дальнему озеру, и три дня они жили там, как Робинзон и Пятница. Трех дней вполне хватило - родители раскаялись в недостойном своем намерении. Примирение было трогательным: все рыдали от счастья. А Джульбарс твердо, будто его вкопали, стоял посреди двора и смотрел сквозь людей.
      Так они продолжали дружить.
      По утрам козел провожал хозяина в школу. Он с достоинством шагал рядом с Галагуцким и нес на могучих рогах его портфель.
      Может быть, некоторым это и могло показаться смешным, но смеяться никто не отваживался, потому что известно было, как мстителен этот огромный зверь, и Галагуцкий несколько лет прожил в покое и безопасности.
      Впрочем, был один случай... Один-единственный, но и его хватило, чтобы Джульбарс покрыл себя несмываемой славой с головы до ног!
      Дело было так: Галагуцкий пытался попасть на фильм про любовь, и его, естественно, не пускали, хоть он и утверждал, что ему почти шестнадцать лет. А билетерша ему не верила. Она над ним смеялась.
      - Иди-иди отсюда! - говорила она ему подталкивая. - Ишь, любви ему захотелося! Иди-иди!..
      И Галагуцкий отошел, мечтая о мести. За тринадцатилетнюю свою жизнь он притерпелся уже, что мир разделен раз и навсегда на детей и взрослых. Несправедливость того, что одним позволено все, а другим - ничего, была очевидна и жгла сердце. То, что с несправедливостью надо бороться, им объясняли в школе. Но как - никогда не говорили, и в каждом случае приходилось принимать самостоятельное решение. Недолго думая, Галагуцкий сунул ненужный теперь билет в карман и направился к пожарной лестнице. Это была вторая дорога в кинозал, увлекательная и опасная.
      Он уже подпрыгнул и, ухватившись за нижнюю перекладину, подтягивался, когда его схватили за ногу и решительно потянули вниз.
      - Ну чо? - брыкнулся Галагуцкий, который и так уже опоздал к началу.
      - Деньги есть? - спросили у него снизу, и Галагуцкий, скосив глаза, увидел двух незнакомцев подросткового возраста, глаза у незнакомцев были безжалостные.
      Деньги у Галагуцкого были - пятнадцать копеек на мороженку, но отдавать их он не собирался.
      - Бить будем! - предупредили его и снова потянули за ногу.
      - Еще чего! - ответил он и свистнул протяжно и завораживающе.
      Дальше было ужасное. Я не хочу это живописать. Желающие могут прочитать аналогичную сцену из "Собаки Баскервилей", а пережитый ужас помножить на три, и тогда они получат некоторое представление о чувствах, которые охватили незнакомцев, когда козел Галагуцкого мощно и грациозно перемахнул через ближний забор и с неотвратимо надвигающимся топотом понесся по деревянному тротуару...
      - Гангстеры! - сказал им Галагуцкий, и в голосе его послышалось искреннее сочувствие. - Достукались?
      "Гангстеры" не ответили, и несколько последующих секунд прошло в ужасном молчании...
      Козел набежал, как девятый вал, и незнакомцев смыло. Галагуцкий подтянулся и полез наверх, где главные герои, поди, уж и начали объясняться в любви. Он торопливо карабкался по лестнице, боясь опоздать к первому поцелую, и потому не видел, как Джульбарс гнал лихоимцев по главной улице поселка...
      Так несколько лет подряд козел верой и правдой служил Галагуцкому, а потом Галагуцкий его предал. И произошло это вовсе не тогда, когда Галагуцкий влюбился. Произошло это значительно раньше, утверждаю я!
      В один прекрасный день Галагуцкий ушел в школу один. Тайком ушел, на цыпочках. Ведь все-таки это весьма смешно, если в школу тебя провожает козел...
      Джульбарс простил. И прощал в дальнейшем.
      Но не прав будет тот, кто представит себе козла Галагуцкого покорным великомучеником с сиянием вокруг рогов! Галагуцкий прятался от друга и бегал в школу дворами. Джульбарс терпел это, и терпел довольно долго - до тех пор, пока чаша его терпения не переполнилась. Но вот она переполнилась, и тогда он, разметав зрителей, вихрем ворвался на футбольное поле, где в этот момент Галагуцкий самозабвенно мчался с мячом к воротам противника, и...
      Игроки разбежались...
      Вратари залезли на ворота...
      Зрители разом вдохнули воздух и охнули, отчего над полем пронесся небольшой смерч...
      Козел стоял против Галагуцкого и пристально глядел ему в глаза...
      В рядах раздалось первое робкое хихиканье. Галагуцкий услышал и посерел.
      - Уйди, дурак! - сказал Галагуцкий и пнул друга.
      Козел стоял.
      Смех нарастал. Болельщики, заходясь от хохота, падали со скамеек. Хорошо им было. Вратарям было значительно хуже. Потому что одно дело упасть от смеха со скамейки. А упасть от смеха с ворот - это уже совсем другое дело!..
      - Пошел вон! - взвился Галагуцкий, чувствуя, что становится посмешищем. Он давно этого боялся.
      Но козел все стоял, заглядывая другу в глаза.
      - Гад! - завопил Галагуцкий, глотая злые слезы. - Коз-зел! - и побежал с поля, подвывая от отчаяния.
      Козел бежал за ним.
      Дома Галагуцкий налупил ненавистного зверя.
      Тот не сопротивлялся и таскаться за хозяином перестал.
      История же несчастной любви Галагуцкого была печальным и закономерным концом их отношений.
      Галагуцкому было четырнадцать в ту пору, и он, как и положено, был влюблен. И была весна. И был вечер, естественно. Галагуцкий и любимая гуляли. Очаровательный месяц освещал им дорогу, мерцали звезды, и вдруг протяжное, могучее "М-м-м-э!" взвилось над улицей...
      Услышав голос бывшего друга, Галагуцкий внутренне содрогнулся и вспотел. При этом он еще надеялся на чудо. Но тщетно: Джульбарс брел навстречу!
      Они сближались.
      "М-м-э!" - сказал Джульбарс радостно.
      Галагуцкий, естественно, не ответил.
      Однако козла это не обескуражило, и последующие два квартала он брел за влюбленными, не отставая ни на шаг.
      - Он всегда тебя сопровождает? - задала вопрос девочка.
      - Кто? - спросил Галагуцкий, будто не понял.
      - Кто-кто! Козел твой!
      - С чего ты взяла, что он мой?.. - отперся Галагуцкий. - Нет у меня никакого козла...
      - Не ври!
      - Честное слово, это не мой козел! - поклялся Галагуцкий. - Пошел вон, скотина, ну!
      - Я ухожу, - сказала девочка. - Не буду вам мешать... - и при этом хихикнула.
      - Чего ржешь! - взвился Галагуцкий, понимая, что любовь безвозвратно загублена.
      - Козлятник! - презрительно крикнула девочка, убегая.
      - Иди-иди! - орал вслед ей Галагуцкий. - Дура рыжая!..
      Через два дня Джульбарса продали в соседний поселок.
      Он сбежал.
      Тогда его продали подальше - за лес и две реки.
      Несколько дней жилось легко и спокойно, а потом на запыленном чихающем мотоцикле приехал новый хозяин и устроил скандал.
      - Кого вы мне продали! - с надрывом кричал он. - Я не укротитель хищников!..
      Деньги пришлось вернуть. Кроме того, чтобы задобрить этого несчастного человека, родители Галагуцкого вынуждены были щедро оплатить ремонт сарайчика и забора, которые Джульбарс разметал во гневе, уходя на свободу.
      Бывший новый хозяин уехал.
      Отец Галагуцкого зарядил двустволку и стал ждать возвращения непокорного зверя.
      Но Джульбарс не вернулся.
      - Должно, волки задрали, - сказал отец, пряча огнестрельное оружие в шифоньер.
      Галагуцкий старательно гладил свои новые брюки - он собирался в клуб на танцы.
      - Наверно, задрали, - согласился он, наводя стрелку.
      Вот и все, что мне хотелось сказать людям о козле Галагуцкого.