Ранним утром у калитки княжеского сада стоит Девка-чернавка. Из калитки вышел Ванька, светел и радостен, — и он громко посвистывал, далекохонько сплевывал. А как Девку-чернавку увидал — принахмурился.
 
      Девка-чернавка (жалостно). Передрогла-перезябла я, красна девица, Девка-чернавка, за стеною стоючи белокаменною, добра молодца дожидаючи, что удалого Ваньку, ключника княжеского.
      Ванька (важно). Ни по што стояла, ни для ча ожидала, даром резвы ноженьки топтала, иди себе ни с чем, пока не бита.
      Девка-чернавка (умильно). Ванька, а Ванька, желанный, подь ко мне, Ванька!
      Ванька (грубо). Отстань, постылая!
      Девка-чернавка (укоризненно). Прежде со мной любовь имел, а нонича рыло в сторону воротишь.
      Ванька (со злостью). Отвяжись, подлая!
      Девка-чернавка (с угрозою). Ты у меня попомнишь. Спокаешься, да поздно будет.
 
      Расходятся в разные стороны.
      У калитки графского сада утром Раймонда ждет. Из калитки выходит Жеан.
 
      Раймонда. Утро холодное, а я жду тебя, милый Жеан.
      Жеан. Зачем ты встала так рано? На росистой траве стоишь ты босая, — смотри, захвораешь от простуды. Иди домой, в теплую горницу.
      Раймонда. Милый Жеан, согрей меня нежным поцелуем.
      Жеан. Раймонда, мне не хочется целоваться.
      Раймонда. Жеан Милый, приди ко мне сегодня ночью.
      Жеан. Раймонда, сегодня ночью я не могу прийти.
      Раймонда. Где же твоя былая любовь? Или забыл ты мои ласки?
      Жеан. Снег тает, воды бегут, вчерашнее забыто.
      Раймонда. Но ты вспомнишь!
 
      Расходятся в разные стороны.

      Улица. Ванька один. Стоит невесел, голову повесил, задумался крепко, говорит сам с собою.
 
      Ванька. Ой неволя, неволя — княжеский двор! Что-то мне да захотелося с отцом да с матушкою да повидатися, со худою женою да неудачливою, — ведь и плакала она, как река лилась, слезы катятся, как ручьи текут, возрыдалася, что погоды бьют.
 
      Входит первая кабацкая женка. Подкрадывается к Ваньке и хлопает его по плечу. Ванька вздрагивает и вскрикивает.
 
      Ванька. О, чтоб тебе пусто было!
      Первая кабацкая женка. Ванька-ключник, верный слуга княжеский, что стоишь невесел, буйну голову повесил? Еще что у тебя за несчастье? Ай целовать некого? (Хохочет, прижимается к Ваньке и говорит.) Пойдем, пойдем, удал добрый молодец, зайдем да во царев кабак за гульбой.
      Ванька (отталкивая ее). Ну тя к лешему.
 
      Она хохочет и уходит. Ванька смотрит за нею,
      ухмыляется весело, сплевывает — и опять крепко думает. Входит вторая кабацкая женка. Подкрадывается к Ваньке и хлопает его по спине. Ванька вздрагивает и вскрикивает.
 
      Ванька. О, чтоб тебя разорвало!
      Вторая кабацкая женка. Ванька, а Ванька! Что ты скис? Ай тебе обнимать некого? Так ты об этом не горюй. (Хохочет, пляшет и кричит.) Эй, Ванька, прими меня за белые руки, пойдем во царев кабак, пить зелено вино, запивать пьяным медом, заедать белым сахаром.
      Ванька (угрюмо). Ну тя к ляду!
 
      Она хохочет и уходит. Ванька смотрит за нею, ухмыляется, бормочет.
 
      Ванька. Ишь ты, тварь!
 
      И задумывается. Входит третья кабацкая женка, подкрадывается к Ваньке и толкает его в спину так, что он бежит, спотыкается и падает. Она хохочет, он поднимается и ругается.
 
      Ванька. О, чтобы тебе провалиться! Чтобы тебе ни дна, ни покрышки!
      Третья кабацкая женка. Ванька, Ванюшка, удалой молодец, что ты голову-то вешаешь? Ай милой нет?
      Прижимается к нему, обнимает его, шепчет что-то. Ванька хохочет, но ее отталкивает.
 
      Ванька. Пошла ты, анафема, ко всем чертям!
 
      Она уходит. Ванька хохочет, смотрит за нею и вскрикивает.
 
      Ванька. Ишь ты! Поди ж ты! Ай да ну! Ну и женка! Разлюли-малина!
 
      Потом задумывается. Долго чешет затылок. Вскрикивает вдруг.
 
      Ванька. Пойду в кабак.
 
      Убегает.
 
      Улица. Жеан один. Задумался, опустил голову. Говорит сам с собою.
 
      Жеан. Скучно! Хочется мне погулять с товарищами. Они пошли все в тот веселый трактир, под вывескою «Золотой Олень», где такие веселые девицы. Как они поют! Как они играют!
 
      Входит первая веселая девица.
      Подкрадывается к Жеану и вдруг щекочет его. Жеан вздрагивает и вскрикивает.
 
      Жеан. О глупая, ты меня напугала!
      Первая веселая девица. Жеан Милый, паж славного графа, что ты невесел? У тебя несчастье? Или не с кем целоваться? Пойдем к «Золотому Оленю». Там очень весело.
      Жеан. Не хочу.
      Первая веселая девица. Не хочешь? Ну, и без тебя обойдемся.
 
      Она уходит. Жеан смотрит за нею, улыбается и опять задумывается. Входит вторая веселая девица. Подкрадывается к Жеану, закрывает его глаза ладонями и смеется. Жеан ловко освобождается.
 
      Жеан. И ты, шалунья!
      Вторая веселая девица. Милый Жеан! Да что ты такой кислый? Или тебя приласкать некому? (Приподнимает край юбки, поправляет подвязку и говорит.) Дай мне руку, пойдем к «Золотому Оленю», будем пить, петь и любить.
      Жеан. Иди одна, я не хочу.
      Вторая веселая девица. Ну, не хочешь, и не надо. А то приходи.
      Она уходит. Жеан смотрит на нее, улыбается и шепчет.
 
      Жеан. Веселая!
 
      И задумывается. Входит третья веселая девица. Становится перед Жеаном и смотрит на него. Жеан вздрогнул.
 
      Жеан. И третья! И что вам всем от меня надо?
      Третья веселая девица. Жеан, Жеан, прекрасный паж, что ты так низко опустил голову? Не изменила ли тебе твоя милая? Полно, ревновать и печалиться не стоит.
 
      Кокетничает и шепчет Жеану на ухо что-то.
 
      Жеан. Иди, иди, не хочу тебя слушать.
      Третья веселая девица. А, не хочешь! Ну и оставайся один, косней в своем индивидуализме. А у нас — веселая соборность!
 
      Она уходит. Жеан смеется и смотрит за нею.
 
      Жеан. Эти милые девицы развеселят самого угрюмого в мире человека.
      Долго стоит в задумчивости. Вдруг вскрикивает.
 
      Жеан. Пойду к «Золотому Оленю»!
 
      Убегает.

      Кабак. Всякие есть тут люди по пьяному делу, и пьяницы-пропойцы, и княжеские слуги в сторонке особенно, и заезжие гости. Все еще вполпьяна. Кабацкие женки у окна сидят, на улицу смотрят — надеются, что Ванька придет.
 
      Кабацкие женки.
      — Идет Ванька-ключник во царев кабак.
      — Зелен кафтан на плечах надет.
      — На нем шапочка рытого бархата.
      — Сафьяны-сапожки натянуты.
      — Золот перстень ровно жар горит.
      — В правой руке тонка палочка.
      — А на палочке ала ленточка.
      — Его русы кудри по плечам лежат.
      — Его ясны очи огнем горят.
      — Идет ключник, что сокол летит.
      Пьяницы.
      — Эй вы, женки, что вы там в окно засмотрелись?
      — Ванька-ключник на вас и не взглянет.
      — Он на вас и плюнуть не захочет.
 
      Ванька вошел в кабак, сел за стол особенно, куражится. Кабацкие женки все к нему пошли, на других и глядеть не хотят.
      Первая кабацкая женка. Ванька ты, Ванька, удалой добрый молодец, налила я тебе чару зелена вина, подлила меду сладкого, — ай же ты княжеский служитель есть! Выпей, выкушай чару зелена вина.
 
      Низко кланяется. Ванька пьет и кобянится.
 
      Вторая кабацкая женка. Уж я лью-налью Ваньке-ключнику, удалому добру молодцу, другой након вина пьяного; ай же ты, Ванька верный ключник, выпей-выкушай пива пьяного.
 
      Низко кланяется. Ванька пьет и кобянится.
 
      Третья кабацкая женка. Уж и я, удалая кабацкая женка, лью-налью в третий након чару меду сладкого, поднесу, низко кланяясь, — ай же ты, удалой Ванька-ключник, выпей, выкушай меду сладкого.
 
      Низко кланяется. Ванька пьет и куражится.
 
      Кабацкие женки.
      — Забрала молодца хмелинушка кабацкая.
      — Хорошо винцо кабацкое.
      Пьяницы.
      — Ай крепка хмелина кабацкая.
      — Ай веселые женки кабацкие.
      — Ай кто чем похвастается?
      Первая кабацкая женка. А и ночевала я, удалая кабацкая женка, с подьячим; принимала я, удалая, ласковое слово; попросила я денег, проводили меня ярыжки с великою честью.
 
      Все смеются весело.
 
      Вторая кабацкая женка. А и ночевала я, удалая кабацкая женка, с ганзейским гостем; а и принимала я, удалая, мыла кусок; попросила я денег, немчура говорит — по-вашему не разумею.
 
      Все смеются очень весело, по лавкам от смеха валяются.
 
      Третья кабацкая женка. А и ночевала я, удалая кабацкая женка, с молодым воеводою; а и воевода у нас нехорош, дал мне ломаный грош; попросила я, удалая, прибавочки, проводили меня, удалую, шелепами.
 
      Все хохочут, по полу от хохота катаются.
      Кабацкие женки. А чем ты, Ванька, похвастаешься?
      Ванька (куражась). Бог-то меня, добра молодца, милует, князь-то меня, удалого молодца, жалует. С князем я за одним столом сижу, да ведь пью я, ем с одной ложечки, с одного стаканца да водочку кушаю.
      Кабацкие женки (льстиво).
      — Ай да Ванька!
      — Ванька-то наш каков!
      — Слышь, с князем-то из одного стаканца да водочку кушает!
      — Ай удал ты, Ванька-ключничек!
      — В такого молодца кто не влюбится!
      Ванька (умиляясь и плача). А и есть у меня полюбовница, — она меня называет милыим, она меня величает мил сердечный друг.
      Пьяницы. Ванька ты, Ванька, ты миленький ли наш братец, ты удалый Ванька, ключник княжеский, а кто твоя полюбовница?
      Ванька. А нельзя того и выговорить.
      Кабацкие женки. Ванька ты, Ванька, ты желанненький мужчинка-дружок, ты удалый Ванька, ключник княжеский, тебя кто называет милыим? Тебя кто величает мил сердечный друг?
      Ванька (плача от умиления). Княгиня душка Аннушка во люби меня держит у
      сердечушка, и живу я с Аннушкой будто муж с женой.
      Княжеские слуги.
      — Речи это неумные, басни неразумные.
      — То не сон ли тебе, молодец, виделся?
      — Дойти бы, донести самому князю.
      — Негоже мизирный похваляется.
      Ванька (плача). Уж попито, братцы, поедено, в красне, в хороше похожено, с княжеского плеча платья поношено, княгиню за ручку повожено, с княгинею на перинушке полежано!
      Княжеские слуги.
      — Такие речи похвальные донести бы князю в уши.
      — Не с убавочком, а с прибавочком.
      — За досаду бы это князю показалося.
      — Берите его за желты кудри, за белы руки.
 
      Хватают Ваньку и ведут. Ванька пьяный в руках у них мотается, иногда вдруг начнет отбиваться, бормоча что-то невнятное.
 
      Кабацкие женки.
      — Смилуйтесь, княжеские слуги верные, не ведите вы Ваньку на княжий двор, положите его проспаться к нам в избу.
      — То не Ванька бахвалится — то хмелина
      кабацкая в нем раскуражилась.
      — Ай того на себя наплел, чего и не было.
      — Чему и быть нельзя.
      Княжеские слуги.
      — Нет, попался дружок, не уйдет.
      — Он перед нами куражился, — теперь мы над ним натешимся.
 
      Кабацкие женки у княжеских слуг в ногах валяются, Ваньке прощения просят, жалобно плачут.
 
      Кабацкие женки.
      — Ой вы гой еси, княжеские слуги верные! Вы простите Ваньку, помилуйте, — расказнит его князь без милосердия, живота лишит без жалости.
      Княжеские слуги.
      — Так ему, собаке, и надобно.
      — Такому Ироду и казни нет.
      — Живого в землю зарыть, и то ему мало.
 
      Отталкивают кабацких женок и уводят Ваньку. Кабацкие женки плачут.
 
      Кабацкие женки.
      — Ай надо же было быть беде!
      — Ай надо же было добру молодцу порасплакаться, порасхвастаться!
      — Ай случились тут палачи да немилостивы!
      — Схватили добра молодца скорешенько.
      — Еще лихи на молодца друзья-братья!
 
      Трактир «Золотой Олень». Всякие люди сидят и бражничают — горожане, проезжие, школяры. Отдельно за столом у окна — графские пажи. Веселые девицы сидят с пажами, а сами вполглаза в окно посматривают.
 
      Веселые девицы.
      — А вот и Жеан идет.
      — Мимо?
      — Нет, кажется, сюда.
      — Нарядный какой!
      — Зеленый кафтан из тонкого сукна!
      Пажи (завистливо).
      — Хорошо ему наряжаться!
      — Граф к нему милостив.
      — Самой графине за столом Жеан служит.
      Веселые девицы.
      — Бархатная красная шапка!
      — И по всем швам бубенчики нашиты, звенят приятно очень.
      — Как длинны и остры загнутые концы его башмаков!
      Пажи.
      — Модничает — а в замок пришел в рваной одежде, босой, с парой изношенных башмаков за плечами.
      Веселые девицы.
      — У него чулки черные с красными полосами.
      — Как они гладко обтягивают его стройные ноги!
      — А кто ему подарил эти золотые пряжки?
      — Говорят…
      Пажи.
      — А что говорят?
      — Что говорят?
      Веселые девицы.
      — Пустое!
      — Вздор!
      — Мало ли кто что скажет!
      — Как из-под бархата его шапки красиво выбиваются русые кудри Жеана!
      — Как блистают его глаза!
      — Какой он красавец!
      — Недаром…
      — Ну, брось!
      Пажи.
      — Красив, да не для вас.
      — Подумаешь, один только и есть красавец!
      — Есть и покрасивее, чем он.
 
      Жеан вошел в трактир, идет к пажам, весело улыбаясь.
 
      Жеан. Вот и я, друзья мои! Привет вам,
      милые товарищи! И вам, веселые красотки!
      Пажи.
      — Добро пожаловать, Жеан Милый!
      — Как хорошо, что ты пришел.
      — Мы так рады тебя видеть!
      — То-то мы теперь попируем.
      Веселые девицы.
      — Здравствуй, милый Жеан!
      — Садись вот здесь, между нами!
      — Мы позаботимся, чтобы тебе не было скучно.
      Жеан. Ну, я и сам не из таких, которые скучают.
 
      Садится среди веселых девиц.
 
      Первая веселая девица. Жеан, милый и прекрасный, я налила тебе чашу белого вина, — выпей его во славу веселой и беззаботной юности.
 
      Подносит Жеану чашу, улыбается и приседает низко.
      Жеан целует девицу и берет от нее чашу.
 
      Жеан. Друзья, да здравствует наша веселая и беззаботная юность!
      Пьет. Пажи повторяют его возглас и пьют.
      Вторая веселая девица. Налила и я милому и возлюбленному Жеану вторую чашу красного вина. Пей ее, верный графский паж, за светлую безоблачную веселость, соединяющую молодых друзей.
 
      Улыбаясь и делая очень глубокий реверанс, подносит Жеану чашу. Жеан чашу берет и девицу нежно целует.
 
      Жеан. Друзья, за светлую и безоблачную веселость, соединяющую нас в тесный союз.
 
      Пажи повторяют его возглас. Все пьют.
 
      Третья веселая девица. Ну, уж и я, веселая из веселых девиц, налью тебе третью чашу сладкого и крепкого вина и поднесу ее, стоя на коленях, — пей ее за то, что слаще меда, светлее света, милее жизни и сильнее смерти, пей ее за владычицу нашу Любовь!
 
      Становится перед Жеаном на колени и подносит ему чашу. Жеан чашу берет, девицу нежно обнимает и крепко целует.
 
      Жеан. Друзья, выпьем эту чашу за то, что слаще меда, светлее света, милее жизни и сильнее
      смерти, за владычицу нашу Любовь!
 
      Пажи повторяют его возглас. Все пьют.
 
      Веселые девицы.
      — Жеан опьянел.
      — Он склонился головою на стол.
      — Он выпил сразу слишком много вина.
      Жеан (встрепенулся). Кто говорит, что я пьян? Неправда! Я готов пить еще столько же, и еще, и еще, и без конца!
      Пажи.
      — Здешний хозяин держит хорошее вино.
      — И очень хмельное.
      — Эти девицы очень веселые.
      — Друзья, поступим, как все пьяные, — будем хвастаться один перед другим. Кто сможет похвалиться наиболее, тот будет у нас за старшего.
      — Идет!
      — Кому начинать?
      — Пусть начнут девочки!
      — Ну, девицы, начинайте.
      Первая веселая девица. Я провела недавно целую ночь с господином бургомистром. Он требовал от меня не слишком многого, а утром подарил мне серебряную гривну и красного
      бархата на платье.
 
      Все смеются весело.
 
      Вторая веселая девица. Я провела эту ночь с рыцарем Генрихом. Он был очень ласков и нежен, а утром дал мне золотой и подарил прекрасный плащ, отнятый вчера у проезжего купца.
 
      Все смеются очень весело.
 
      Третья веселая девица. Позапрошлую ночь я провела с аббатом, отцом Иеронимом. Вот-то я намучилась! Только монахи ласкают так страстно. Под утро он вспомнил, что мы согрешили, и принялся бичевать ременною плетью себя и меня — себя легонько по своей черной рясе, а меня изо всей силы по голому телу. Потом он дал мне отпущение грехов и больше ничего. И пришла я домой без грехов, но и без денег и без подарков, с одними синяками.
 
      Все хохочут.
 
      Веселые девицы. Теперь ты, Жеан, — чем ты похвастаешься?
      Жеан (коснеющим языком). Бог меня милует, граф меня жалует. Я стою во время графского обеда за стулом милостивой графини. Граф приказал делать мне одежду лучшего покроя и из самого хорошего материала.
      Веселые девицы (льстиво).
      — О Жеан!
      — Каков Жеан!
      — Служить за столом самой графине!
      — Молодец Жеан!
      — В такого молодца кто не влюбится!
      Жеан (плача от умиления). У меня есть возлюбленная, — она меня называет миленьким, сердечным дружком.
      Пажи. Жеан, миленький наш друг, а кто твоя возлюбленная?
      Жеан. Этого я не могу сказать вам, милые друзья. Этого никому нельзя сказать. Великая тайна!
      Веселые девицы. Жеан, желанный, миленький, красавец, тебя кто называет милым сердечным дружком? Скажи нам, похвастайся! Мы знаем, ты всех перехвастаешь!
      Жеан (плача от умиления). Графиня Жеанна, душа моей души, прижимает меня к своему жаркому сердцу.
      Пажи.
      — Какие глупости!
      — Неразумные сказки!
      — Не во сне ли ты это, Жеан, видел?
      — Сказать бы графу, — мы ведь его верные слуги.
      — Своею похвальбою Жеан оскорбляет нашего господина.
      Жеан (плача). Как радостна моя жизнь! Как сладки поцелуи милой Жеанны! Как упоительны ее объятия и ласки в тишине ее опочивальни! О, если бы вы могли видеть, как восхитительно ее белое тело!
      Пажи.
      — Нельзя стерпеть такого поношения!
      — Это надо сказать нашему господину!
      — Мы не можем дозволить, чтобы при народе бесчестилось имя милостивой графини!
      — Надо взять его и увести на суд к нашему графу.
 
      Хватают Жеана и ведут.
 
      Веселые девицы.
      — Сжальтесь над Жеаном, милые пажи, не ведите его к вашему графу, отдайте его нам, мы уложим его спать.
      — Ведь это не Жеан хвалился — пьяный хмель бредил в нем.
      — Он наговорил на себя, чего не было.
      — Чего и не могло быть.
      Пажи.
      — Нет, мы его не пустим.
      — Мы должны отвести его к нашему графу на суд.
      — Здесь были и чужие.
      — Они могли слышать его похвальбу.
      — До графа дойдет слух о том, что здесь было.
      — Тогда и нас казнят — зачем слушали и не донесли.
 
      Веселые девицы с плачем становятся на колени и целуют руки у пажей, прося за Жеана.
 
      Веселые девицы. Сжальтесь над Жеаном, не губите его, пожалейте его молодость! Повесит его граф, не помилует.
 
      Пажи отталкивают веселых девиц и уводят Жеана. Веселые девицы плачут.
 
      Веселые девицы.
      — Надо же было случиться такой беде!
      — Глупый Жеан, чем вздумал расхвастаться!
      — Говорил бы только нам, а то при ком сказал!
      — Схватили Жеана, повели!
      — Свои же товарищи предают его!

      Князь сидит, мед пьет. Старый слуга перед ним стоит, а у дверей Девка-чернавка трется.
 
      Старый слуга. Сказано: волос долог, ум короток. Баба умна не живет.
      Князь. А у меня княгиня умная, она умная, разумная, она тихая, смиренная; до рабов она милостивая, передо мной она очестлива.
      Девка-чернавка (стоя у дверей). Уж ты батюшка наш князь! Не приказывай меня казнить, вешати; прикажи ты мне слово молвити. Я на Ваньку-ключника с докладом иду.
      Князь. Говори ты мне, слуга верная! Ты скажи мне правду-истину. Если ты мне правду скажешь, я тебя пожалываю; если ты мне ложно скажешь, я тебя расказнию.
      Девка-чернавка. Ох, ты гой еси, наш батюшка князь! Пьешь ты, ешь, забавляешься, своею княгинею похваляешься, ничего ты не знаешь, не ведаешь! Твоя ли княгинюшка не честная, твоя ли княгинюшка не верная! Что живет она с младым ключником, с Ванькою, во любви живет.
      Князь. Врешь, дура!
      Пихает ее ногой. Девка-чернавка летит кубарем вон.
 
      Граф один, осматривает оружие предков. Раймонда входит и низко кланяется.
 
      Граф. Что тебе надо, Раймонда?
 
      Раймонда подходит близко и опять кланяется.
 
      Граф (нетерпеливо). Говори же!
      Раймонда (шепотом). Жеан и я, — чем же мы не пара?
      Граф. Пожалуй, что и так.
      Раймонда. Целовать да ласкать они охочи, а потом…
      Граф. А ты сама бы смотрела.
      Раймонда. Но зачем же он изменил мне для замужней? Зачем он поднял глаза на знатную даму?
      Граф. Вздыхать о дамской красоте не запрещено пажам.
      Раймонда. Да он-то не вздыхает. Он — счастлив!
      Граф (гневно). А кто эта дама?
      Раймонда. Милостивый граф, смею ли я сказать?
 
      Молчат. Граф делает знак, Раймонда уходит.

      В палате княжеской князь на дубовом резном стульце сидит, гневно хмурится. По стенам слуги стоят, на князя со страхом глядят.
      Старый слуга ко князю подходит, земно кланяется, вежливенько покашливает.
 
      Князь. Верный наш слуга преданный, а и что тебе надобно? А и не в добрый час ты ко мне пришел.
      Старый слуга. Ай же ты батюшка князь, княжеское твое благородие! Твой-то служитель княжеский, Ванька-ключник, которого ты любишь да жалуешь, сидит в кабаке государевом, пьет зелено вино, запивает медами застоялыми, хвастает прекрасною Анною княгинею, твоим-то княжеским благородием: живу-то я с Анною княгинею, будто муж с женою; Бог меня милует, а Аннушка меня крепко жалует, я с нею творю любовь ведь третий год!
      Князь (гаркает громким голосом). Еще есть ли у меня таки мастеры, а по-нашему, по-русскому, — грозен палач! Ставил бы он плаху белодубову, точил бы он острый топор. Еще есть ли у меня слуги верные! Брали бы они Ваньку-ключника, молодой моей княгини верного
      любовника, вели бы его на грозный суд!
 
      На дворе кричат:
 
      — Ведут! Ведут!
 
      В палате шепчут:
 
      — Эти бы ли князю речи не понравились.
      — Князь-то на молодца прогневался.
      — Теи речи князю не к лицу пришли.
      — Воспылался княжеское благородие на удалого добродня добра молодца.
      — У князя разгорелось ретиво сердце.
      — У него раскипелась кровь горячая.
 
      Ваньку вводят.
 
      Дворня (шепчется).
      — Ведут Ваньку-ключника на новые сени.
      — Зелен кафтан поизорванный.
      — Сафьяны-сапожки опущены.
      — Его русы кудри растрепаны.
      — Его ясны очи заплаканы.
      Ванька (низко кланяясь). Уж ты здравствуй, наш батюшка князь! Ты почто меня требовал? Уж чем хочешь меня дарить, жаловать?
      Князь. Подарю я тебя хоромами высокими, не мощеными, не свершенными. Ты скажи мне только правду-истину: ты живешь ли с моей княгинею?
      Ванька. Уж ты батюшка наш князь! Я скажу тебе всю правду истинную, — живу я с твоею княгинею, со свет душенькою Аннушкою. Много было попито, поедено, на пуховых перинах полежано!
      Князь (громко). Ванька ты, Ванька, подлая твоя душа, да как ты смел это сделать?
      Ванька (сплевывая). По взаимному согласию. Служил я тебе цело три года, верой жил, не изменою жил. Нешто мне с бабою целоваться нельзя? На то она и баба.
      Князь. Ой вы, слуги мои, слуги верные! Истребите вы Ванюшу прелестника!
      Ванька. Было бы за что истреблять! Вышла на меня, добра молодца, вышла на меня напраслина.
      Князь. Слуги мои верные, палачи вы немилостивые, бурзы-гетманы! Свяжите удалому ручки белые в тыя пута шелковые, закуйте удалому ноги резвые во тыя во железа во немецкие, завесьте ему очи ясные черной тафтой, возьмите добра молодца да за желты кудри, поведите молодца на поле на чистое, да на то ли
      поле кровавое, да на то ли место на лобное, на тую на плаху белодубову, отрубите ему буйна голова, и придайте ему смерть напрасная, — выньте ему сердце с печенью. Пусть молодая-то княгиня на него показнится.
 
      Ваньку уводят. Он громко ревет.
 
      В палате графского замка граф сидит на резном дубовом кресле, глубоко задумался. Входит старый дворецкий Агобард. Низко кланяется графу.
 
      Граф. Ну что тебе, старый хрен? Не до тебя. Коли есть что важное, говори, а если с пустяками пришел, лучше прочь уходи.
      Агобард. Милостивый граф, дошли до меня злые слухи. По долгу верности не могу их скрыть. Паж Жеан, к которому вы столь милостивы, даже и не по заслугам, сидит в трактире «Золотой Олень», пьет и хвастается, будто милостивая госпожа наша, графиня Жеанна, забыв свой долг…
      Граф. Довольно. Пусть поставят виселицу за рвом, там, у кривой березы, над болотом. Жеана привести ко мне…
 
      Агобард низко кланяется и уходит. На дворе слышится шум. Доносятся голоса.
      — Жеана ведут!
      — Что он сделал?
      — Его ведут к графу.
      — Граф прогневался на Жеана.
      — Граф очень гневен.
      — Да что случилось?
      — Жеана ведут, — он пьян.
      — Одежда на Жеане изорвана.
      — Глаза у Жеана заплаканы.
      — Бедный Жеан!
 
      Пажи вводят Жеана. Дворня заглядывает в двери.
 
      Жеан (низко кланяясь). Милостивый граф, меня привели к вам на суд. Я не знаю за собой иной вины, кроме той, что выпил много. Но зачем же они меня тащат? Дали бы выспаться.
      Граф. Жеан, отвечай мне правду, — любишь ли ты графиню Жеанну?
      Жеан. Люблю. И можно ли не любить милостивой и доброй госпожи? Все слуги любят графиню за ее милостивое обращение.
      Граф. Я не о том тебя спрашиваю. Осмелился ли ты поднимать с вожделением глаза на графиню Жеанну?
      Жеан. Милостивый граф, никогда! Никогда
      не забыл я моих обязанностей к госпоже моей.
      Граф. В трактире ты говорил, что моя супруга изменяет мне с тобою.
      Жеан (кланяясь в ноги графу). Говорил то, чего не было никогда.
      Граф. Как ты смел это сделать?
      Жеан (кланяясь вновь). Спьяна и по глупости. Вздумали хвастаться друг перед другом, я и принялся нести всякий вздор небывалый.
      Граф. Что же мне с тобою сделать?
      Жеан. За мою верную службу — простите меня, милостивый граф.
      Граф. Агобард, повесить мальчишку!
      Жеан. Сжальтесь надо мною, милостивый граф! Погибаю невинный!
 
      Бросается к ногам графа и целует его ботфорты.
 
      Граф. Агобард, возьми его. Связать ему руки и повесить живее. Так будет поступлено со всяким, кто дерзнет оскорбить нашу честь и оклеветать нашу возлюбленную супругу.
 
      Жеана уводят. Он плачет.

      Подхватили Ключника за белы руки, повели молодца по задворкам.
 
      Ванька. Ай вы, злы палачи, бурзы-гетманы. Не ведите молодца вы по задворкам, да мимо ту ли палату княжескую. Да вы ведите меня, молодца, по подоконью, мимо тот ли сад, мимо зеленый, да мимо эту светленьку светлицу княгинину, да мимо эту спальню ту теплую, где-ка мы спали с княгинею. А и дам я вам пятьдесят рублей с полтиною.
      Палачи. Послушаем молодца, нам все равно.
      Ванька. Ой ты гой еси наш батюшка грозен палач. Дай ты мне, молодцу, звончаты гусли, перед смертью молодцу наигратися!
      Палач. Ой ты гой еси, добрый молодец! Ты бери, молодец, гусли звончаты, наиграйся ты, молодец, перед смертью, — да играй ты не полный звон, ты наигрышки наигрывай.