"Я…" - ответил странный голос.
– А конкретнее?
Но мой собеседник явно не понимал.
"Я…" - повторил он, и в этот момент новый порыв ветра швырнул мне пылью в лицо.
"Я…" - повторил он в третий раз.
Я чуть не грохнулся прямо посреди улицы. Я и раньше разговаривал со своим ветром, я мысленно призывал его, когда он был мне необходим, но чтобы он говорил… Тогда, на Облачной, когда я впервые пытался совладать с ветром, мне показалось, что он мне ответил, но потом я напрочь забыл об этом, считая ветер частью своей силы, а не чем-то отдельным.
Может, я свихнулся? Может, и со Светкой я не мирился, а это все мне привиделось? Может, я, правда, сначала сойду с ума, а потом умру, как и предсказала Акварель?
Мне сделалось жутко, но я все же пересилил себя и для верности спросил:
– Ты ветер?
"Да…"
– Тогда почему же ты раньше молчал?
"Я не молчал… - донесся до меня ответ с новым порывом. - Просто ты меня не слышал…"
– А почему теперь слышу? - мне сделалось жутко, и это все дурацкое предсказание Акварели! - Перед смертью, что, все слышат?
"Не знаю…"
Ну, хоть за что-то спасибо, если бы он сказал мне "да", я бы точно свихнулся.
– Как тебя хоть зовут? - поинтересовался я, раз уж с тобой заговорили, надо же познакомиться, хотя кто его, конечно, знает, как со стихиями общаться. Что-то я еще не слышал, чтобы маги разговаривали с ветром, огнем, водой или землей. Мне почему-то представился Почвин, припавший к земле и требующий от нее ответа.
"Денис…" - неожиданно ответил ветер.
– Это я Денис, - запротестовал я.
– Очень приятно, - растерянно пробормотала проходящая навстречу девушка, но я не обратил на нее внимания.
– Ты что-то путаешь. Денисом зовут меня.
"И меня… - раздалось в ответ. - Раньше меня звали Егор… А еще раньше Иван… А еще…"
– Ясно-ясно, - заверил я, сообразив, что он перечисляет моих предков. - Но ведь это не твои имена. Как зовут именно тебя, а не мага Стихии?
"Так и зовут…"
– Нет, - запротестовал я, - так не пойдет, у каждого должно быть свое имя.
"Меня зову Денис…" - затянул свое ветер.
– Ладно, - сдался я. - Денис так Денис, твое дело.
"Твое… Мы - одно целое…"
Я закатил глаза, час от часу не легче. Теперь у меня еще одна часть отыскалась. Спасибочки.
"Интересно, а это не очередной фокус Красова, чтобы меня отвлечь?" - невольно подумалось мне, но оказалось, что ветер читает мои мысли.
"Это не Красов… - ответил он на не высказанный вслух вопрос. - Это я… Ты мой хозяин… Я тебе подчиняюсь…"
Почему-то это заявление меня не обрадовало. Опять я обнаружил то, о чем никогда не слышал. Но за это Захара корить нечего: он не больно-то много знает о магах Стихий.
"Что прикажешь?…" - тем временем деловито осведомился ветер.
Мне нужен был тот, кто в магах Стихий разбирается, а еще лучше является одним из них. Огнев и Почвин меня недолюбливали, так что кандидат в просветители был только один - Водуница, и я очень надеялся, что она мне не откажет. А чтобы попусту не тратить время, я связался с ней немедленно.
– Денис? - удивилась она, услышав через кольцо мой голос.
– Да.
"Да…" - тут же ответил ветер.
– Заткнись.
– Что?! - не поняла Водуница. - Ты вызвал меня, чтобы сказать: "Заткнись"?!
– Нет-нет, прости, это не тебе.
– А кому, могу я узнать. Это не тайна?
– Как раз нет. Надо поговорить.
– На тот берег, где всегда, - решила волшебница. - Я сейчас буду.
У нас с Водуницей было одно заветное место. Если нам нужно было поговорить, мы непременно встречались там. Когда-то в этом месте она пыталась вернуть меня к магии. И теперь этот прибрежный участок мы смело именовали своим. Я часто встречался на берегу с другими магами, например, недавно с Захаром, но никогда в этом месте.
Водуница появилась раньше меня, хотя я переместился сразу, только завернул за угол, чтобы меня никто не заметил.
– Что стряслось? - вместо приветствия сразу спросила она.
– С тобой когда-нибудь говорила стихия?
Она посмотрела на меня как на идиота.
– Ну, ты же говоришь со мной.
"Она не понимает…" - пропел ветер.
– Я сейчас не с тобой, - напомнил я ему.
– А с кем? - Людмила приняла мои слова на свой счет.
– Об этом-то я и толкую, - пояснил я. - Ты когда-нибудь говорила не с другим магом Стихии, а со своей собственной стихией?
– С водой? - на всякий случай уточнила она. - Я же не сумасшедшая.
Я от досады аж губу прикусил. Значит, со мной, все-таки, что-то не то…
"Она не понимает…" - повторил ветер.
"Она не поймет…"
– Помолчи хоть минуту, - попросил я, теряя терпение.
Водуница гневно сложила руки на груди:
– Вообще-то, я молчу.
– Зато он не молчит, - она действительно не понимала, поэтому я уточнил: - Ветер.
– Ветер говорит с тобой? - в ее тоне просквозило недоверие.
"Как объяснить слепому, какого цвета васильки?…" - донес до меня очередной порыв. Ветер не прообщался со мной еще и получаса, а уже начал выводить из себя.
– Именно.
– И что же он сказал? - Людмила произнесла это так, будто я прыгал с криками, что я Наполеон, а она спрашивает, какого цвета у меня треуголка.
– Он сказал, что ты не поймешь.
Она помолчала несколько секунд.
– Денис, ты уверен, что с тобой все в порядке?
– Нет, - признался я.
"Да…"
– Тогда в порядке, - Водуница задумчиво потерла подбородок. - Знаешь, вообще-то есть одна легенда…
– Легенда? - поморщился я. Не пророчество, и на том спасибо.
– Легенда, - кивнула она. - Она говорит, что маг Стихии способен услышать свою стихию, когда поднимется на более высокий уровень.
– Более высокий, чем кто? - не понял я.
"Чем все…"
– Чем другие маги до него, полагаю, - она пожала плечами. - Впрочем, чему ты удивляешься? Ты ведь первый белый маг, которого наградил черной силой Темный Властелин.
– Но я стал нейтральным еще пять лет назад, - возразил я.
– Значит, что-то произошло недавно.
– Или произойдет, - предположил я.
"Да…"
– И ты догадываешься, что это может быть?
"Догадываешься…"
О да, я догадывался, но почему-то соврал. Учил сегодня врать Светку и начал врать сам.
– Нет, - ответил я.
Но на самом деле я ой как догадывался.
– Тогда сообщи, если что-то узнаешь, - попросила Водуница заботливо.
– А вы ничего не узнали про исчезновения? - вспомнил я.
Она покачала головой:
– Нет, но сегодня пропал черный маг, теперь даже Красов поверил, что Кристина тут ни при чем.
Я молча кивнул. Скверная история. Много мелких скверных историй, которые каким-то образом должны были сплестись в одну. В какую и каким образом, тогда я еще не знал.
– До встречи, - сказала Водуница и испарилась.
– До встречи, - отозвался я.
"До встречи…" - эхом повторил ветер.
Я посмотрел на спокойное блестевшее в лучах солнца море; да, моему настроению оно не подходило.
– Я брошусь через витражи, вот что произойдет, - пробурчал я себе под нос.
"Витражи… - повторил ветер. - Витражи - это красиво…"
– Не в данном случае, - опроверг я.
"В любом… Ты не понимаешь…"
– А кто же тогда понимает? - ехидно поинтересовался я. А то Водуница у него не понимает, я не понимаю…
"Егор понимал…"
– Так дед тоже мог слышать тебя? - обрадовался я.
"Нет…Он просто понимал…"
– Он тоже видел сон про витражи?
Но он мне ответил.
Мне показалось, что меня и те витражи разделяет всего ничего.
Я сгоряча пнул ногой корягу, принесенную сюда волной. Она перевернулась на другой бок, бок, на котором чья-то рука и нож вырезали незатейливую надпись на латинском: "Memento mori".
Мне стало жутко. Чего уж тут помнить о смерти, если о ней не дают забыть. А слова Акварели, что я не доживу до июня, вообще не выходили у меня из головы. А ведь в тот день уже было одиннадцатое мая.
Я решил посетить еще одно место, кроме того, оно было совсем близко, и до него можно было добраться, не перемещаясь. Захар учил, что перемещаться нужно как можно меньше, чтобы экономить энергию, я же не делал этого из простого упрямства.
"Куда мы идем?…" - поинтересовался ветер.
– Это я иду.
"Я - это ты…"
– Нет, - я остановился, - слушай, давай расставим точки над i. Так не пойдет, я - это я, а ты - это ты. Чувствуешь разницу?
"Нет…"
– Отлично! - вспыхнул я.
"Да… Хорошо…"
Вот вредина-то! Он так меня точно с ума сведет. Я, конечно, человек общительный, но, когда с тобой говорят без остановки двадцать четыре часа в сутки, это здорово раздражает.
– Ветер, давай договоримся, - предложил я.
"Давай…" - охотно согласился он.
– Ты молчишь, когда я не спрашиваю твоего мнения, или говоришь то, что действительно важно.
"Мне не нравится эта идея…" - он плеснул мне песком и мелкой пылью в лицо, выражая возмущение.
– Зато мне нравится, - отрезал я.
"Ты не понимаешь…" - в который раз уже повторил ветер и вроде бы затих.
Я вздохнул с облегчением, хватит с меня этих разговорчивых, и так я слышу всех животных и насекомых на улице, вечно болтающего ветра мне не вынести.
Я поднялся по каменной насыпи и перешел железнодорожные пути. Почему магия привнесла такие изменения в мою жизнь? Почему я уже целых пять лет не могу с ними справиться? Наверное, я просто очень слабый человек, тюфяк, короче говоря, и все вертят мной, кто как хочет.
Только один человек никогда не использовал меня и не пытался заставить делать то, что мне не по душе, только один всегда мог помочь и ни за что бы не бросил.
Именно к нему я и пришел.
Да, он бы не бросил, это я его подставил…
Кладбище было пусто - рабочий день как никак. Я прошел между неровными рядами могил и остановился у одной из них, на памятнике которой было выбито: "Бардаков Александр Сергеевич".
– Привет, дружище, - как всегда поздоровался я. К сожалению, он ответить мне не мог. Что бы я там не говорил всем, что все у меня в порядке, чувство вины не оставляло меня ни на минуту. Ну, чего, спрашивается, я тогда взбесился, когда Стас упомянул имя Сашки, заявив при этом, что истинной дружбы не бывает?
Я пробыл на кладбище не меньше часа. В последнее время я редко здесь бывал, но оставался надолго. Некоторые люди говорят, что боятся находиться на кладбище в одиночестве, но это точно не про меня. По-моему, бояться надо вовсе не мертвых, а живых.
За этот час я многое высказал. Ветер, слава богу, молчал, будто его и нет. Общение с Сашкой, пусть, по сути, я и разговаривал вам с собой, мне всегда помогало, я начинал лучше понимать мир. А сегодня, когда я перемещался с кладбища, я чувствовал себя так же скверно и по-прежнему ничего не понимал.
8 глава
Иногда чем больше хорошего ты делаешь, тем хуже тебе это откликается. Может, некоторым людям просто не стоит делать добра?
Я переместился за несколько дворов от своего дома, чтобы хотя бы ради исключения войти в квартиру как положено - через подъезд, а то соседи скоро заподозрят, что со мной что-то не так, и без того на моем счету много странностей.
Что что-то произошло, я понял сразу: выла сирена, а над домами плыло черное облако дыма. У меня аж сердце ушло в пятки. Вы не подумайте, не такой я и паникер. Но если большинство людей, увидев пожар в своем доме, перепугаются, но потом с облегчением узнают, что несчастье вовсе не у них, то со мной такого не бывает.
И, едва переместившись, я понял, что горит именно моя квартира.
"Ученик…" - не умолчал догадливый ветер.
Но это я уже и сам сообразил. Ну, Стасик, я из тебя душу вытрясу. Если с тобой, конечно, все в порядке.
Я пронесся между дворами и выскочил в свой двор. Толпы собралось немерено, пожарные заливали пеной… да-да, именно четвертый этаж.
– Ветров, - заметил меня кто-то.
– Ветров, - эхом повторил другой.
– Вон он, хозяин.
Люди расступились. О да, Стас не пострадал, только вывозился в саже. Но кто стоял с ним рядом! У меня появилось дикое желание утопить мальчишку в пене, которой тушили несчастную квартиру, потому что рядом стояла журналистка с микрофоном, а рядом с ней оператор с камерой.
– Газовый баллон, - неловко оправдывался Стас, - несчастный случай…
Идиот он сам несчастный, а случай тут ни при чем. Думал бы хотя бы что врать, ведь легко установить, что в квартире не было газа.
– Денис! - похоже, Стас впервые был по-настоящему рад меня видеть. И, наверное, первый раз назвал меня по имени, а не "мастер-учитель" или еще как-нибудь в этом духе.
– Вы хозяин квартиры? - обратилась ко мне журналистка, и камеру тут же перевели на меня. Ну, Стасик, ты мне за это заплатишь! - Представьтесь, пожалуйста.
– Денис Ветров, - вынужденно назвался я.
Журналистка прищурилась:
– Случайно не тот знаменитый доктор, который отверг приглашение в престижную клинику в Германии ради Владивостока? - с любопытством спросила она
– Он, он, - пробормотала одна из соседок по двору, но я невозмутимо ответил:
– Нет, это мой полный тезка.
Журналистка недоверчиво прищурилась, но приставать не стала.
– Скажите, пожалуйста, - продолжила она свою работу, - а кем вам приходится этот молодой человек?
Меня так и подмывало сказать, что никем, и я впервые его вижу. Но так поступать было нельзя. А что сказать? Брат? Дальний родственник?
– Да какая, собственно, разница? - не придумав ничего правдоподобного, я пошел в наступление. - Лучше скажите, из-за его действий кто-нибудь пострадал?
– Насколько нам известно, нет. Пожарные с честью выполняют свой долг и почти закончили.
Я повернулся к Стасу:
– Где Пурген? - о домовом и холодильном я не волновался, они-то ходы знают.
– Пурген? - заинтересовалась журналистка.
– Мой кот, - пояснил я. - Так где он?
– Не знаю, - Стас только пожал плечами.
Я протянул руку и так "ласково" потянул его за воротник, что треснули нитки.
– Если с ним что-то случилось, можешь писать завещание, - предупредил я.
Камеру, наконец-то, направили на огонь, вырывающийся из окна и никак не желающий тухнуть.
Я же незаметно переплел пальцы и прошептал заклинание Усмирения огня. Если бы Стас не ленился, то тоже уже мог бы его знать.
– Три квартиры пострадало, - сказал кто-то рядом со мной.
Я обернулся. Ага, к бабе Клаве вернулось ее знаменитое красноречие, а заодно и ехидство. Однако быстро же мы все забываем.
Я отбил ее наглый самоуверенный взгляд своим.
– Насколько я понял, ваше жилище не пострадало.
Она надула губы, но больше ничего не сказала.
Пожарные закончили. Пресса укатила, и люди стали расходиться. Соседи обещали предоставить счет. Черт, и почему маги могут создавать все, что угодно, но только не деньги?
Вот теперь я схватил Стаса за шиворот по-настоящему.
– Какого черта ты вытворяешь?!
– Ты же сам сказал, чтобы я тренировался.
– Придурок несчастный, - я выпустил его и понесся домой, вернее туда, что осталось от нашей уютной квартирки.
Повсюду была пена, стены обгорели, от мебели остались только каркасы да пружины, у телевизора от высокой температуры взорвался кинескоп, у компьютера выбила экран упавшая гардина.
Вонь стояла неимоверная.
– Емельяныч! - заорал я. - Емельяныч!
Никто не отзывался. Может, я зря за него не волновался?
Стас вошел вслед за мной, и я резко обернулся.
– Если ты угробил моего домового…
Вид у Стаса был такой растерянный и беззащитный, какого я еще не видел. Но мне было его не жаль.
– Я… - начал он, и его голос сорвался. - Я не хотел…
– Если бы ты хотел, я бы уже свернул тебе шею, - прошипел я и пошел по углям в другую комнату. - Емельяныч!
Наконец, раздалось знакомое пыхтение, и взлохмаченная перепачканная сажей голова домового высунулась из-под того, что когда-то было кроватью.
– Не ори так, - попросил он, - живой я.
– Слава богу, - выдохнул я. - А Костик с Пургеном где?
– В гостях у домового из сорок третьей, - успокоил Емельяныч. - Куда ж еще их было девать?
– Молодец.
– Еще я кой-какие книги спас, - он потупился, - не все, конечно.
Черт, большинство книг были единственными во всем мире. И их нельзя восстановить!
– А разве нельзя все исправить заклинанием? - спросил Стас.
– Лучше молчи! - шикнул на него домовой.
– Это точно, - поддержал я. - Восстановить можно все, но только не магические книги.
– Ой, - Стас даже побледнел. - Честное слово, мне так жаль…
– Куда уж там…
– Я пойду, - заторопился Емельяныч, чувствуя бурю, - мы с Михрюткой чай не допили.
Я не стал возражать:
– Иди, конечно.
Он исчез, и Стас моментально вжал голову в плечи. И где, интересно, пацан, готовый бросить вызов всему миру, способный дерзить до хрипоты? Нет, такого я здесь не видел. Стас вдруг сделался младше и даже ниже.
Больше всего на свете мне хотелось его задушить, причем голыми руками без всякой магии. Но было в его потухшем взгляде что-то такое, что заставило меня спросить:
– Ты хоть понимаешь, что вытворил?
– Сжег книги…
– Дурак! Ты чуть не погиб сам и не угробил других. К черту книги, не в них дело, есть вещи поважнее.
– Но ведь никто не пострадал, - возразил Стас, но уверенности в его тоне я не заметил.
– А если бы пострадал? Ты тоже бы извинился и забыл?
– Я же сказал, что мне жаль! - он рванулся от меня в другой конец комнаты.
– Думаешь, я буду за тобой гоняться? - непритворно изумился я. - Что, совсем сдурел?
– Я не хотел! - выкрикнул Стас, будто это что-то меняло. - Все получилось случайно. Никто не должен был пострадать, и никто не пострадал!
– Когда же ты поймешь, что магия не игрушка?
– А я не играл! Просто я не могу быть таким великим и могущественным, как ты!
– Ясное дело, - согласился я. - Ты не маг Стихии.
– Я не могу быть таким, как ты! - о, а это уже звучало как обвинение.
Вот и приехали. Из меня сразу же улетучилась вся злость, смытая волной понимания, сметающего все на своем пути. Так вот почему я никак не мог подобраться к этому парню. Просто я искал не в том направлении. А проблема оказалась совсем на поверхности…
– Да ты и собой быть не можешь, - как недавно он намеренно сказал гадость про Сашку, чтобы меня задеть, так же намеренно сейчас и я произнес эти слова. О да, я знал, что они его заденут, но иного способа пробиться к нему не было, по крайней мере, я уж точно не видел.
Он часто заморгал и закусил губу. А потом выпалил куда громче прежнего:
– А я не знаю, кто я! Я никто! Ты же сам сказал это! И ты прав! Я никто! Подумаешь, маг! Я никто! Я бродяга! Ничтожество! У меня не только семьи нет, у меня даже фамилии и той нет, и не было никогда! И да, я не умею доверять! Я не умею любить! А все потому, что и меня никто никогда любил! Доволен?! Я ничтожество, и только что это еще раз доказал.
Нет, доволен я не был. А он продолжал. Ему давно пора было выговориться, и я ни за что не стал бы его перебивать или пытаться успокоить. Гнойники должны прорваться, иначе исцеления не произойдет.
– …Доволен?! Что же ты молчишь?! Наори на меня! Давай! Может, тогда я возненавижу тебя, и мне станет легче! Давай же! Я опять совершил оплошность! Я не могу быть таким, как ты. Красов только и твердил о твоих способностях! Но я на такое не способен! Не могу! От меня вечно чего-то ждут! Но я все время обманываю ожидания! Я и огонь-то не смог удержать под контролем!…
В его глазах сверкнули слезы. И мне представился гордый мальчик, прячущийся на чердаке детского дома, чтобы никто не видел его слез.
"Занятно…" - заинтересованно пробормотал ветер.
Стас сам смутился от своей слабости. Он явно хотел сбежать, но его трагизм был в том, что бежать было некуда и не к кому.
– Дым разъедает глаза, - протянул я ему спасительную соломинку.
– Еще так, - он ухватился за нее с рвением утопающего и быстро смахнул слезу рукавом.
– А теперь иди сюда, - позвал я.
Он глянул на меня из-под бровей.
– Ну же! Иди сюда.
Стас передернул плечами, но все же подошел к окну, у которого я стоял. Он явно ожидал подвоха с моей стороны.
– И что? - буркнул мальчишка, подойдя.
Я обнял его за плечи и повернул лицом к окну.
– Что ты видишь?
– Город.
– В котором живут тысячи людей, - подсказал я. - Если ты будешь приносить им пользу, ты уже не будешь никем. Просто относись к своему дару немного серьезнее.
– Я не смогу…
– А я думал, что не смогу тебя понять, - возразил я, - но я ошибся.
Он так резко вскинул голову, что я испугался, как бы она у него не оторвалась.
– Если я сам ни черта не понимаю, никто не поймет!
– Наоборот, - теперь я действительно понял, почему Стас все время шарахался от людей. - Ты не никто, ты боишься быть никем, боишься обмануть ожидания, а еще больше боишься признаться в этом самому себе; того, кто является ничтожеством на самом деле, его положение устраивает, - я решил рискнуть и протянул ему руку. - Я предлагаю тебе не учительство, я предлагаю тебе дружбу, - от этого слова краска прилила у него к лицу. - Дружбу, - повторил я, чтобы он уверился, что я не шучу, - поверь, не надо пытаться казаться хуже, чем ты есть. Друзья всегда примут тебя настоящим. И я действительно хочу быть тебе другом. Я раньше думал, что ты не веришь людям, но нет, проблема в том, что ты не веришь себе. Думаешь, кто может захотеть с тобой общаться? Я хочу. Ну же, так ты принимаешь мою дружбу?
Он сморгнул, словно не веря собственным органам чувств, и медленно, будто в замедленной съемке подал руку.
– Принимаю.
"Если ты его подведешь, он не переживет…" - констатировал ветер и нарушил торжественность момента.
"Не подведу", - мысленно ответил я ему.
Тут хлопнула входная дверь, и примчалась взъерошенная Ленка.
– Все в порядке? Я как увидела прямой эфир, так и примчалась.
– Прямой эфир? - охнул я. Час от часу не легче. Голова болела, я прижал ладонь ко лбу.
– Да, - кивнула Лена. - Ты хорошо отшил ее с Германией. Никто не пострадал?
– Моя гордость, - буркнул Стас.
– Ага, - подтвердил я. - А еще магические книги, за которые Красов мне голову отпилит тупой ножовкой. А Пургеша развлекается и пьет чай у некоего Михрютки из сорок третьей.
– М-да, - Лена окинула взглядом пепелище. - Полагаешь, нам хватит денег, чтобы задобрить соседей?
Я пожал плечами:
– Полагаю, да. Если они не убьют нас раньше. Ладно, пора наводить порядки.
– Нам выйти? - спросила Лена.
Я покачал головой. Магия, выпущенная опытной рукой, затрагивает только то, на что направлена, и не имело смысла оставлять помещение.
Я просто прочел заклинание Полного восстановления. По квартире пронесся легкий треск, воздух перед глазами колыхнулся, и все стало, как было до пожара, только на книжных полках остались прорехи.
– Хоть на себя не тратиться, - вздохнула Лена.
Но не думайте, что на этом история с пожаром благополучно завершилась. Как бы не так. С кем-с кем, а со мной ничего просто не бывает.
Я тоже подумал, что все, проехали, осталось только решить вопрос с соседями, но тут в дверь позвонили.
Я как раз переставлял оставшиеся магические книги, выясняя размах причиненного ущерба; Стас же, совершенно запутавшись, как ему себя вести и что говорить, ушел, как он выразился "гульнуть".
Поэтому Лена сорвалась с места.
– Я открою.
Я не возражал, видеть мне определенно никого не хотелось. Настроение было неважное, даже отвратительное: книги было по-настоящему жалко, хотя я и знал их практически наизусть.
Щелкнул замок, послышались голоса. Правда слов было не разобрать, и голос незваного гостя я не узнал, потому что Лена вышла на лестничную площадку.
"Книги - это наше богатство… - пропел назойливый ветер. - Их надо беречь…"
– Знаю, - откликнулся я, - и сжег их не я, - хотя во время обучения мне много раз хотелось это сделать.
"Хорошо, что ты не обвинил мальчишку… - признал мой невидимый собеседник. - Он бы совсем замкнулся…"
– Знаю, - во второй раз повторил я.
– Денис! - В этот момент позвала меня Ленка, и я тут же сорвался с места. Панические нотки в ее голосе мне не понравились. Она паникует реже меня, но никогда по пустякам.
И, о да, на сей раз Лена паниковала не зря: посреди нашей целехонькой прихожей стояла баба Клава и, разинув рот, взирала на обстановку. А у Лены бы вид загнанного в угол зверька.
– Ах, вот почему не хотела впускать! - взвилась Бушкова. - Ага! - она увидала меня.- Вот он красавчик! Я всегда знала, что с ним что-то не так!
– Что случилось? - прикинулся я дурачком.
"Что она здесь делает?" - спросил я у Ленки взглядом.
"Ворвалась", - так же безмолвно ответила она мне.
– Случилось! - визгливо заявила баба Клава. - Устроил поджог, попортил соседям жизню! А сам целехонек!
Я пожал плечами.
– Срочная ремонтная бригада, - выдал я самое дурацкое оправдание, которое только могло прийти в голову. О, оправдание было действительно по-настоящему дурацкое, потому что за два часа, прошедшие после пожара, полный ремонт сделать невозможно.
– Я пришла спросить, не нужна ли помощь, - распылялась Бушкова, - а они уже управились!
– Вы бы порадовались, - заметила Лена каменным голосом. - За других. Хоть раз в жизни.
– Ты на что намекаешь?! - баба Клава даже покраснела от злости. - Я к ним со всей душой… Знала, что с этим парнем что-то не то, - ее похожий на сосиску палец указал на меня. - Вот оно что! Колдун! Не зря мою мать вылечил одним прикосновением. Всем расскажу! Колдун в доме! Небось, и порчу втихаря на всех насылает… - ее воображение понесло, но, надо отдать ей должное, мысль о моей связи со сверхъестественным ее не напугала.
Но я решил это исправить.
Я приблизился к ней всего на шаг, но с таким видом, что она отшатнулась.
– Если я, по-вашему, могу так легко навести порчу, - произнес я медленно и угрожающе, чтобы до нее дошло каждое слово, - то какого черта вы мне угрожаете?
Глаза Бушковой округлились, она пискнула и бросилась вон из квартиры. А я ветром захлопнул за ней дверь.
– И что теперь? - хмуро осведомилась Лена.
Я обреченно провел рукой по лицу.
– Вызову ей понос…
9 глава
12 мая.
Чем страшнее зло, тем более древние корни оно имеет. Можете мне поверить, проверено на личном опыте. Так что зрите в прошлое и учитесь на ошибках своих предков, они все равно умерли. И им не обидно… Наверное…
– И я доверил тебе книги, которые не имеют и не могут иметь копий! Тебе, не признающему правил и приличий!
Я сидел в кабинете Красова перед его столом, а хозяин апартаментов расхаживал взад-вперед возле меня, не переставая кричать, время от времени страдальчески закатывал глаза и хватался за голову. Я чувствовал себя отвратительно. Я всегда мог дать Красову отпор, причем в грубой форме, но только не в том случае, когда он прав, а я действительно виноват.
– Этим книгам было сотни - тысячи! - лет! - распылялся он. - Богатство магии! Реликвия! Учебные пособия!
Я молчал, давно мне не было так стыдно. Я сам дико люблю книги. Все. А магические - это же необходимая часть жизни любого мага.
Стас ждал в коридоре. Его Красов вообще не пожелал видеть, хотя, связавшись со мной утром, потребовал, чтобы мы явились оба. С утра выслушивать лекции всегда тяжело, а если всю ночь провел в тесном контакте с замками, мушкетами и витражами, осколки которых впиваются в твое лицо, - особенно тяжко.
– Чего ты молчишь?! - еще больше разозлился Красов. - Что, язык проглотил?
– А что мне говорить? Вы правы.
Бедный Красов чуть язык не проглотил от удивления.
– Я прав? - изумился он. - Я? Ты признаешь мою правоту?
– Ну не во всем, конечно. Но в том, что вина целиком на мне, это правда.
Маг присел на край своего стола и покачал головой.
– Как ты мог? - воззвал он к моей совести. - Я же тебя предупреждал на счет этого мальчишки. Вы с ним одинаково ненормальные, но все же между вами есть два существенных различия. Во-первых, ты старше. Во-вторых, ты всегда думаешь о других. Не ожидал такой безалаберности даже от тебя. Я же говорил, что Стаса нельзя оставлять одного, предварительно не опутав помещение толстым слоем заклинаний. Он же камикадзе, не думает ни о себе, ни, тем более, о других.
– По-вашему, я должен был его замуровать?
– Хотя бы, - охотно согласился Петр Иванович. - Это единственный способ оградить его от ошибок.
– Его нельзя посадить под стекло, - возразил я. - Запирая его, вы только сделали его своим врагом. Не знаю, как у вас, а у меня врагов и без него выше крыши.
– Ты даже не представляешь, что натворил своими благими намерениями! - взвыл Красов. - Они у тебя вечно благие, но что из них получается.
Я нахмурился:
– О чем вы?
– О том, что пока благодаря тебе и твоим намерениям правила ни изменились, мы проводили чистки.
А это-то тут при чем? Неужели мы его так разозлили, что у великого мага руку зачесались убить кого-нибудь бездарного?
Я удивленно вскинул брови, и он пояснил:
– Пусть это было жестоко, но раньше мы бы уничтожили поднявших шумиху, и все бы унялось. А теперь тебе придется расхлебывать самому.
– Что - расхлебывать?
У меня мороз пробежал по коже, когда он перегнулся через стол и взял одну из газет, аккуратно сложенных в кипу.
