Я не стал тащить Лену в ресторан или устраивать дома романтический вечер. И это вовсе не потому, что мне этого не хотелось. Просто Лена далеко не наивная простушка, как ее многие почему-то воспринимают, она сразу почувствует, что что-то не так, что я что-то задумал, и этот вечер я бы закончил с каблуком на горле и был бы вынужден во всем признаться. Нет, даже она не смогла бы меня удержать от этого самоубийства, но если бы она знала правду, так было бы тяжелее нам обоим.
      – Ты не обиделся, что я так поздно, хотя знаю, что у тебя кризис самобичевания? - спросила Лена, как только вошла.
      – Конечно, нет, - заверил я, уж не мне высказывать претензии, это я вечно забуриваюсь куда-нибудь, что меня не найдешь. - Это мелочи, - отмахнулся я.
      – А что не мелочи? - поинтересовалась она.
      – То, что я тебя люблю.
      Она усмехнулась:
      – М-да… В прихожей ты мне еще не признавался.
      – Не важно, где, - возразил я, - главное - что. Главное, что я тебя люблю больше жизни. Ленчик, как же я тебя люблю! - я подхватил ее и закружил по прихожей: у нас были небольшие комнаты, но здоровенная прихожая, так что места было достаточно.
      – Я тоже тебя люблю, - смеясь, ответила она, - только чего ты бесишься?
      – Просто я очень рад тебя видеть! - и поцеловал ее. - Давай просто хорошо проведем этот вечер.
      – Давай, - охотно согласилась она, ее глаза блестели. Как же я хотел утонуть в этом блеске, в этих огромных серых глазах.
      – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, - отчаянно зашептал я, зарывшись носом в ее волосы.
      Она что-то почувствовала, вздрогнула.
      – Точно все в порядке? - спросила она.
      – Конечно, - искренне ответил я, - когда я рядом с тобой, все в порядке, лучше и быть не может…
      Это был хороший вечер, однако он просто не мог быть достаточно хорош, чтобы быть последним. Перед смертью, как говорится, не надышишься. Я и не мог надышаться. Витражи не просто разбивались, они медленно и мучительно крошились, застилая мне глаза мелкими противными осколками.
      Я знал, что пора, что время пришло. Я просто чувствовал это кожей. Мне пора было уходить. Навсегда.
      23:01. Лена спала. Я оделся, спокойно, без спешки, натянув на себя джинсы, рубашку и куртку одного цвета - черного, подстать моему настроению, подстать ночи за окном.
      На минуту я остановился, смотря на самого своего дорогого человека, который мирно, спал, даже не подозревая, что через час станет вдовой.
      Чертовски жаль…
      Почему я встретился на ее пути? Зачем я ей? Чтобы бросить с сыном-магом? Чтобы оставить одну? Ну, была б она без меня скромнее, может, не сделалась бы такой дерзкой, но, может, нашла бы себе такого же спокойного мужа и была бы счастлива? Почему я встретился на ее пути?…
      Я подошел к столу, бесшумно открыл ящик и достал тетрадный листок и ручку. Для длинных посланий времени не было, да и слов не хватило бы, а слова тут, в общем-то, и не нужны. Она поймет, я знаю.
      "Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, - быстро написал я на бумаге, - но знаю наверняка, что поймешь. Поймешь, что у меня не было выхода. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, - и подписался: - Твой Денис".
      Оставил записку на столе. Нелепо смотрелось прощальное послание, написанное на простом листке в клетку, но оно было искренним, а значит, этого достаточно.
      Я посмотрел на Лену в последний раз, спрятал кинжал под куртку и переместился на улицу. А там я решил идти пешком - пройтись напоследок.
      – Ты все же решил это сделать? - Сашка появился прямо передо мной, едва я закончил перемещение.
      – Да, - твердо ответил я. - Теперь я не отступлю.
      – И готов отправиться в пустоту? - зачем-то уточнил он. - Исчезнуть?
      – Да, - кивнул я.
      На лице у Сашки отразилась борьба, правда, я не понял, с чем он боролся, но разбираться мне было некогда, я должен был успеть к полуночи.
      – Прощай, Саш, - сказал я.
      – Прощай, - глухо отозвался он.
      Интерлюдия
      Эта ночь была безлунной и очень ветряной, а для Стаса Кравченко еще и бессонной. Он сам не знал, почему не мог уснуть, но сон совершенно не шел, на душе было неприятно беспокойно. Стас уже привык ночевать у Дениса Ветрова, своего наставника по делам магическим и друга по жизни. Квартира Дениса - единственное место, где Стас смог почувствовать себя как дома, потому что этого самого дома у него никогда не было. А рядом с Денисом и его родными Стас впервые не чувствовал себя чужим.
      Дружба… О ней-то он и думал, лежа на кровати и пялясь в потолок.
      Для Стаса было крайне трудно назвать кого-то своим другом, до встречи с Денисом он даже начал думать, что дружбы вообще не существует. Но Ветров что-то перевернул в нем, доказал, что хороших людей гораздо больше, если ты не прячешься от них в своей скорлупе… Спас ему жизнь, рискуя собой…
      Прошло совсем немного времени, а Стас по-настоящему привязался к Ветрову. И вот сегодня он никак не мог отделаться от мысли, что с Денисом что-то не так. Он вел себя странно: то был излишне весел, то впадал в задумчивость. Это было заметно, но причину Стас отыскать так и не смог.
      Что же могло случиться? Денис, естественно, сказал, что все в порядке, но это Стаса не успокоило - что-то было не так, а что он никак не мог понять.
      Может, он драматизирует? Но зачем тогда Денис отправил его ночевать к Сырину? Тот, конечно, был не против его приютить, и Денис, ясное дело, имеет полное право побыть наедине с женой. Но у Стаса сложилось впечатление, что Ветров определенно кое-что скрывает и не зря отправил его к Сырину. А что Стас мог сделать? Оставалось только положиться на своего учителя.
      "И все же, - думал он, - что, если это не паранойя, а настоящее магическое предчувствие?"
      "Нет, бред, - все же решил Стас, - лучше уснуть".
      Приняв такое решение, он повернулся набок как раз в тот момент, чтобы увидеть сияние, внезапно появившееся возле его кровати. От неожиданности Стас подскочил. А свечение рядом с кроватью приняло очертания лопоухого парня лет двадцати. Стас его уже видел - на фото у Дениса.
      – Ты кто? - растерянно спросил Стас.
      – Я, - странно, голос оказался никакой не утробный, а самый обычный, человеческий, - я Саша Бардаков, не узнал?
      Узнать-то узнал…
      – Убитый друг Дениса? Но ты же мертв!
      – Ну и что. Послушай, времени нет, - быстро заговорил призрак. - Хочешь спасти Ветра?
      – Что с ним?!!
      – Геройствует, - приведение выразительно поморщилось и пояснило: - Если в жертву на алтаре будет принесен маг Стихии, зеленые навсегда лишатся своей силы. И наш герой решил пожертвовать собой.
      – Господи! Идиот! - Стас принялся в беспорядке набрасывать на себя одежду. - Где он? Я его остановлю!
      – Ты не сможешь его остановить.
      – Это почему?! - взвился Стас.
      – Ты же знаешь Ветра, он не отступится, то, что он вбил себе в голову, не выбьет никто. Выход один - не дайте ему умереть.
      – Как это?! - от отчаяния Стас закричал. - Не останавливать, но не дать умереть?!
      Но Сашка не успел ответить, он начал таять.
      – Забирают… - ахнул он с испугом на прозрачном лице.
      – Сколько у меня времени?!! - заорал Стас.
      – Полчаса… - донеслось уже из пустоты.
      Стас выругался.
      – Что за шум? - в комнату заглянул Сырин.
      – Денис решил пожертвовать собой на алтаре!
      Глаза Сырина мгновенно округлились.
      – У меня только что был призрак Бардакова, - продолжил Стас прежде, чем тот успел что-либо спросить. - Он сказал, у нас меньше получаса, надо не дать ему умереть!
      – Но мы не воскрешаем умерших, - растерялся Сырин.
      Стас оскалился:
      – Это вы не воскрешаете. Вызывайте магов Стихий! Живо!
      Ради Дениса он готов был на невозможное.
      А время истекало.
      Зазвонил телефон. Сырин разговаривал через кольцо, поэтому Стас схватил трубку:
      – Ало?!
      – Стас, он решился на что-то ужасное! - раздался на другом конце испуганный Ленкин голос.
      – Он там?
      – Нет, я уснула, только что проснулась и нашла записку. Прощальную! - она была на грани истерики. Стас тоже. А у них совсем нет времени.
      В комнате тем временем появились Кристина Темникова, три Стихии и Захар.
      Идея крутилась здесь, рядом, но Стас пока еще плохо соображал, как можно все это устроить.
      – Лен, мы сейчас, - буркнул он и положил трубку.
      Глаза прибывших тоже спокойствием не отличались.
      – Что предлагаешь делать? - как ни странно, Темникова обращалась не к Сырину, вызвавшему всех, а непосредственно к Стасу.
      – Не позволить отойти в мир иной, так сказал Бардаков.
      – Не позволить душе отлететь? - задумчиво произнесла Водуница.
      – Устроить клиническую смерть, - более реально высказался Захар.
      – Именно!
      – Но на это нужна колоссальная энергия, нашей не хватит.
      – Объединим энергию всех магов! Хотя бы Приморья!
      – Стас, не все согласятся.
      – Большинство согласится, - не сдавался он. - Может, этого хватит.
      Попали еще пять минут…
      Тут подал голос молчавший до этого маг Земли.
      – А стоит ли тратить столько сил и энергии на то, чтобы спасти одного единственного мага?
      Он, конечно, всегда недолюбливал Дениса, но чтобы настолько…
      – Неблагодарная скотина, - высказала Темникова всеобщее мнение.
      А Стас вообще взорвался:
      – Стоит ли?! А стоит ли ему сейчас умирать ради всех нас? За мир, который даже не узнает, что он когда-то жил на земле? Какого черта он отдает свою кровь за нас, которые смеют хотя бы подумать: "Стоит ли?"! Какого черта он пять лет горбатился ради вас?! Он же не жил для себя. Все ради вас! А теперь он решил отдать за вас же свою жизнь, и не думаю, что ему этого хотелось. Но он это сделает, не задумываясь, отдаст свою жизнь за каждого в отдельности и за всех вместе. И, уверен, у него даже на долю секунды не встал вопрос: "Стоит ли?".
      Почвин потупился.
      – Все равно не хватит, - мрачно высказалась Водуница. - Был мы у нас еще один маг Стихии…
      – Или Властелин… - вторила Кристина.
      – Есть!!! - заорал Стас. Идея, наконец, не пролетела мимо, а стукнула в висок. - У нас есть будущий Темный Властелин!
      – Что? - ахнули все, кроме Кристины, оказывается, они не знали.
      – Ленка ждет ребенка, - коротко пояснила Темникова, - он займет мое место, по предсказанию.
      – Вы предлагаете разбудить силу в не родившемся ребенке? - испугался Огнев.
      – Именно, - поддержал Захар эту идею. - Денис вечно совершает то, прецедентов чему не бывало, так почему бы эту традицию не повторить его сыну?
      – Выхожу на связь со всеми черными магами, которые есть поблизости, - сказала Кристина и начала что-то говорить в кольцо.
      Тем же занялись Огонь и Вода, а следом и Земля, с опаской взглянувший на Стаса.
      А Стас снова набрал домашний номер Дениса.
      – Да? - мгновенно отозвалась Лена, видимо, она не отходила от телефона.
      – Жди, мы сейчас.
      – Кто? - не поняла она.
      – Все маги Приморья.
      – Что должна сделать я?! - она сразу же уловила суть.
      – Лично ты - ничего, хотя… - очередная идея опять влепилась в голову. - Узнай у Светки номер Игоря Брагина. Его сила понадобится.
      – Хорошо, - немедленно отозвалась Лена.
      "Если не получится…" - в панике подумал Стас, совершенно не зная, что будет после этого "если". Почему Денис никому ничего не сказал?…
      "Получится", - заверил он сам себя. У Дениса бы получилось, значит, для Дениса тем более, должно получиться.
      А до полуночи оставалось двенадцать минут.

* * *

      До полуночи оставалось двадцать минут. Идти было не далеко, но все-таки я торопился. Не успеть нельзя, нельзя себе этого позволить.
      И я быстро шел по улице, пытаясь впитать в себя ночной воздух, небо, звезды в последний раз. Чертовски не хотелось с этим расставаться. Но, что ж, я свой выбор сделал, я ведь всегда стремился для себя решать все сам. Вот и сейчас. Конечно, те, кто посылал Сашку, знали, что будет дальше, знали, что я должен буду умереть, но, по сути, они ведь меня ни к чему не принуждали. Я сам сделал этот выбор, так что винить некого.
      Кто сказал, что на смерть идти трудно, вранье все то, что говорят, мол, ноги не несут и так далее. Бред. Ноги еще как несут. Ноги, они ж глупые, они не знают, куда несут и зачем.
      А ветер бушевал, протестуя против моего решения. Он дул в лицо, пытаясь помешать мне достигнуть цели, но я упрямо делал вид, что не замечаю его. Можно подумать ему труднее, чем мне.
      "Не делай этого…" - уговаривал он.
      "А почему - нет?"
      "Я не хочу другого мага Ветра… Мне нравится быть единым целым с тобой…"
      На это я ничего не ответил. Мне тоже нравилось жить, но сейчас вопрос стоял иначе. Не "жить ли мне", а "жить мне или миллионам магов". Я не так важен, чтобы променять меня на них.
      Акварель сказала, что Кришна меня испугался, зауважал. И не зря. Пусть боится, только он ни за что не догадается, что я задумал, ведь он всех мерит по себе, а он никогда бы не пожертвовал собой, наоборот, он готов променять весь мир на себя любимого.
      Я посмотрел на часы и прибавил шагу. Меня словно несло вперед. Нервы были на пределе, а энергии столько, что хотелось бежать. Нет уж, дойти дойду, а бежать к этому проклятому алтарю - нет уж, не дождетесь.
      Я глянул в звездное небо. Луны не было. Ну вот, я почему-то расстроился, что в свою последнюю ночь мне не суждено увидеть даже луну.
      Вывески на магазинах и фонари на тротуарах ярко горели, словно согревая своим сиянием, но моя дорога лежала в сторону, в темноту, где не горел ни один огонек. Я сделал над собой усилие и свернул со светлой улицы, немного прошел вперед и уперся в ряд гаражей. Вот он, тот, в котором мы нашли Красова, тот, где очень скоро найдут меня.
      Магов-охранников не наблюдалось, молодцы, послушались и ушли.
      Дверь была заперта. Ага, и дверку за собой прикрыли, действительно аккуратные парни.
      Я взмахнул рукой, замок щелкнул, открываясь, и дверь распахнулась. Я хотел сразу войти, но тут ветер взбунтовался.
      "Ты не войдешь туда!…" - заявил он, окутав меня и не позволив сделать ни шага.
      "Прекрати!" - потребовал я, но это не возымело никакого эффекта.
      – Хватит, - мрачно и властно сказал я, одновременно делая жест рукой. Даже не знаю, почему я заговорил с ветром вслух.
      Но он не желал сдаваться. Да что он о себе мнит? Мне подставить под удар миллионы жизней, только чтобы не расставаться с ним? Так, что ли?
      Только время истекало, пока он мешал мне. Мы же оба знали, что от этого нет проку, если мы единое целое, то мы должны были мыслить одинаково. Так зачем же тогда он мне мешает?
      – Хватит! - в отчаянии закричал я. - У меня нет времени!
      Но эффект был тем же.
      "Зачем ты это делаешь?" - я снова перешел на мысленный разговор.
      Ответ заставил меня вздрогнуть:
      "Потому что я тебя люблю…"
      Я закрыл глаза, собираясь с мыслями и пытаясь успокоиться. Не получалось.
      – Я тоже тебя люблю, - сказал я негромко, но искренне, - и ты прекрасно знаешь, что у меня нет выбора. Я не имею права этого не делать…
      Я замолчал, ветер колыхнулся от моих слов, словно раздумывая, что же ему делать, а потом утих.
      "Спасибо", - поблагодарил я и шагнул в темный гараж. Было ни черта не видно, и мне пришлось осветить место магически.
      Здесь было пусто, только у дальней стены располагался большой плоский камень, исписанный непонятными знаками, - алтарь. Вот и он, мой последний причал.
      Ноги вдруг стали ватными. Господи, как же я боялся - до полной паники, но я упрямо шел к алтарю.
      Его поверхность оказалась прохладной и шершавой на ощупь. Отталкивающей и пугающей еще больше.
      Я посмотрел на часы - 23:56. У меня оставалось еще четыре минуты.
      Я присел на край алтаря и достал кинжал, такой холодный и блестящий. Интересно, сколько жизней ему пришлось отнять, пока он не попал к нам. Наверное, не мало. Что ж, пополню его коллекцию, быть последним тоже почетно.
      Времени почти не осталось. А проклятый инстинкт самосохранения все еще боролся со мной. Я очень хотел жить, я очень любил свою жену, семью, друзей. Боже, в тот момент я вдруг понял, как сильно люблю весь этот мир. Сколько раз я проклинал его, но никогда не задумывался, как он мне дорог. Но, как говорится, Россия выживет без нас, это мы не выживем без России.
      Интересно, когда никого не любишь, уходить легче? Но в этот миг я не только любил, я еще и ненавидел. Я всей душой ненавидел Кришну и его зеленых, магов - не людей - которые смеют изображать из себя Богов.
      Да, пожалуй, ненависть, это более подходящее чувство, чтобы решиться в последний момент.
      Осталось меньше минуты.
      Я поднял кинжал над собой на вытянутых руках. Рука дрогнула. "Не сметь дрожать!" - приказал я себе. Как ни странно, дрожь испугалась и ушла.
      Секунды неслись.
      Я сосредоточился, напряг руки. Промазать я не мог. Конечно, можно не попасть прямо в сердце, но я все-таки не только маг, я еще и доктор, я множество раз ассистировал при операциях, так что со знанием внутреннего строения проблем не было.
      Пора.
      Я выдохнул из легких воздух, мысленно прося прощения у всех, кому моя смерть принесет боль, и… вонзил кинжал себе в сердце по рукоять.
      Мир вспыхнул фейерверком, словно витражи снова бились о мое лицо, но уже не во сне, впрочем, и не наяву.
      Миг боли был кратким. Я упал спиной на алтарь, чувствуя, что меня затягивает вовнутрь. Мне показалось, что глаза закрылись, но я видел, как несчастные, запертые в алтаре души рванулись из него, понеслись наверх. Их было много, очень, мне показалось, что среди них я видел Петра Ивановича… Они улетали, просачиваясь через потолок, моя душа рванулась за ними, туда, в высь, в свободу! Но словно невидимая рука схватила ее и потащила вниз - в алтарь, в ничто.
      Вот витражи и разбились…
      Меня затягивало в алтарь, где моя сущность исчезнет навсегда… И тут что-то ударило в меня, и я перестал осознавать себя.

      Проснулся я от боли. Или почувствовал боль, потому что проснулся? Не знаю. Мое состояние в тот момент описать очень трудно.
      Я будто возвращался оттуда, откуда не возвращаются. А вместе со мной просыпались и приходили в себя органы чувств. Нос различил резкий больничный запах, к нему вернулась чувствительность, и он понял, что весь опутан трубками. А еще я почувствовал, что чья-то рука лежит поверх моей.
      "Надо открыть глаза", - сказал я себе.
      "Не надо, - ответила лень, - оставь все, как есть".
      "Я должен…"
      Разлепить веки было на удивление трудно. Даже они не желали мне подчиняться. Не говоря уже о мозгах, которые напрочь отказались что-либо понимать. Я не соображал, где я и зачем, не говоря уже о том, по какой причине я здесь оказался.
      Наконец, я раскрыл глаза. Правильно, я был в больничной палате - вот откуда этот стойкий запах медикаментов.
      – Господи! - всхлипнул рядом до боли знакомый голос, но я был не в силах его идентифицировать. - Доктор! Он пришел в себя!
      Доктор? Когда-то так обращались и ко мне… А еще ко мне обращались…
      Я не смог додумать. Данная мыслительная деятельность оказалась мне не по силам, и я снова провалился в забытье, которое продлилось, как оказалось, всего несколько минут. Я очнулся снова, когда тип в белом халате - ну да, доктор, - светил мне фонариком в глаз.
      – Опять, - прокомментировал он мое возвращение.
      Кто-то рядом с ним тяжело вздохнул:
      – Теперь он выживет?
      Врач ничего не обещал.
      – Очень на это надеюсь, - ответил он. - Ты, Денис, выздоравливай, - на этот раз он обращался уже ко мне, - тебя тут у нас не хватает.
      "Меня?" - тупо подумалось мне.
      Наконец, я нашел в себе силы, чтобы додумать уже застоявшуюся мысль: "…а еще меня звали… Ветер!"
      От этого слова окаянные извилины вздрогнули и свернулись.
      А еще меня звали Ветер, Денис Ветров, и я пытался пожертвовать собой ради других. Кстати, почему же тогда я жив?
      А эта рука… Лена, она здесь, значит, я действительно жив.
      – Выживу, - с трудом произнес я ей растрескавшимися губами.
      И снова отключился.
      В третий раз мое пробуждение было куда более осмысленным, нежели в прошлые два. И глаза открылись довольно легко. Хотя я по-прежнему чувствовал себя так, будто попал под автобус. Однако трубки от моего лица уже убрали.
      Лена сидела на моей больничной койке и по-прежнему держала меня за руку. Ее голова была неудобно склонена к плечу, но она, видимо, задремала.
      Я причинил ей столько боли своей попыткой самоубийства, а, раз я все еще жив, значит, все было напрасно.
      Я сжал ее пальцы.
      Она вздрогнула и проснулась.
      – Ты очнулся!
      – Ш-ш… - попросил я, - а то сейчас опять Илья прибежит, - теперь, когда мозги заработали, я понял, что я нахожусь в больнице, в которой проработал целых пять лет, и доктора я своего, естественно, знаю, у нас с ним кабинеты на одном этаже.
      А Ленка вдруг поднесла мою руку к губам и поцеловала.
      – Ну что ты, - запротестовал я, но сил у меня было слишком мало, даже чтобы выдернуть руку.
      – Я думала, что потеряла тебя… Мы все думали… Как я могла не догадаться, что ты задумал, я же видела, что с тобой что-то не так.
      – Только себя не вини, - взмолился я.
      – Не буду, - пообещала она.
      – Я думал, у меня получится… - прошептал я.
      – И получилось! Кришна мертв! Зеленые потеряли дар.
      – Что? - я чуть снова не отключился. - Ничего не понимаю. Почему тогда я жив? Почему я, - я окинул взглядом палату, - здесь?
      – Тебя вернули, я не знаю магических подробностей, но тебе устроили некое подобие клинической смерти, потом Стихии и Акварель излечили рану как таковую, но ты потерял слишком много сил и магической энергии, ты все равно умирал, а Стихии не могли полностью исцелить тебя, потому что истратили все силы. Поэтому тебя отвезли в больницу, здесь так и не поняли, что с тобой, но сердце все еще не в порядке, поэтому приписали к инсульту.
      Боль я сейчас не чувствовал, наверное, накачали лекарствами, но меня волновало не это. Я не верил своим ушам.
      – Так Кришна все-таки мертв? - на всякий случай переспросил я, а то вдруг я еще плохо соображаю.
      – Мертв, - подтвердила она.
      – Вот это да, - пораженно прошептал я. - Но как? Такого никогда не делали, энергии бы не хватило… - тут я заметил, что она уж очень хитро улыбается.
      – Использовали энергию черных и белых магов, - Лена все же снизошла до объяснения, - в том числе, кстати, Игоря Брагина.
      Я выпучил глаза:
      – Серьезно?
      – Да, он охотно согласился помочь. А за эту неделю он уже вписался в черные маги.
      – Сколько-сколько? - мне показалось, что я ослышался. - Сколько я был в отключке?
      – Семь дней, - ответила она. - Ты нас всех еще больше перепугал. Мы боялись, что ты умрешь в больнице.
      – Семь дней, - эхом повторил я. - Так, значит, сегодня… - мне и так тяжело дышалось, а тут я чуть совсем не задохнулся. - Так, значит, сегодня первое июня?!
      – Угу.
      Выходит, Акварель была права, мне было не суждено дожить до июня, я умер двадцать четвертого мая! Но я жив! Жив! Однако прыгать и скакать от радости я не мог, тело было словно чужое. Долго ж мне придется приходить в себя…
      И вдруг у меня в голове мелькнула пугающая догадка. А что, если вместе с кровью из меня вышла вся магия? Оказывается, смерть помогает понять, что ты любишь на самом деле. Хотя, если быть полностью искренним, магию я, конечно, не любил и полюбить не мог, но я ее ценил, да, это подходящее слово. Если я жив, она мне нужна, я должен помогать людям…
      А если ее уже нет?
      Я согнул только один палец, призывая ветер. Тюль на окне колыхнулся. Правда, слабо, но этого было достаточно. Силы, как и здоровье, восстановятся, со временем, конечно, но восстановятся.
      "Я здесь…" - тихонько отозвался ветер и затих.
      И я, почувствовав облегчение, растекся по подушке.
      – И все же не понимаю, - сказал я, язык слушался уже гораздо лучше, - даже магии всех магов не хватило бы на это.
      – Так не дал мне договорить, - Лена так мягко упрекнула меня, что мне снова стало мучительно стыдно, что я заставил ее так переживать.
      – Прости, - даже не знаю, за что я извинился: за то, что перебил, или за… за ночь двадцать четвертого.
      – Была использована сила двух Темных Властелинов, - выдала Лена, бросив взгляд на свой живот.
      Нет, ну честное слово, если бы руки меня слушались, я бы придушился.
      – Как вы додумались? - восхищенно произнес я. - И как вообще вовремя узнали, что я собираюсь сделать.
      – Спроси Стаса, - посоветовала Лена.
      – А почему именно его? - не понял я.
      – Потому что, - она вдруг расплылась в ослепительной улыбке, - ты все еще жив исключительно благодаря ему.
      – Что? Что? Что? - я не понимал ровным счетом ничего.
      – Сейчас его позову и позвоню твоей бабушке, - она стремительно поднялась и шагнула к двери.
      – Стой! - остановил я ее, когда она уже взялась за ручку. - С бабушкой все нормально?
      Ленка хмыкнула:
      – Может, хоть сейчас не время думать о других больше, чем о себе самом? С ней все в порядке, она провела здесь вчера весь день, - она снова взялась за дверную ручку, но остановилась. - Знаешь, здесь все эти дни время от времени были все.
      – Все?
      – Все, - кивнула она. - Никогда не видела, чтобы у Захара было такое лицо. И, уж тем более, не думала, что мне придется увидеть, как плачет Кристина Темникова.
      У меня ком встал в горле. Лена это поняла и на этот раз вышла, пообещав отсутствовать не долго. Без нее мне сразу стало пусто и одиноко, но это ощущение продлилось не больше минуты, потому что дверь распахнулась, а за ней… За ней я увидел людей, которые все эти семь дней переживали за меня, которые сделали невероятное - они вернули меня с того света. Стас, Захар, Акварель, Сырин, Водуница, Огнев, даже Почвин (ну надо же!).
      Они о чем-то заспорили с Ильей, как раз оказавшимся рядом. Как я понял, ко мне хотели завалиться всей толпой, а доктор читал им лекцию о гигиене и покое больного. Наконец, дискуссия завершилась без кровопролития, хотя, Акварель, по-моему, была к этому весьма близка. В итоге в палату вошел один Стас, дверь за которым немедленно закрыли.