– Ах так, - многообещающе произнесла Писарева. - Ну, посмотрим.
      Шаги удалились на кухню.
      "Вот и хорошо", - подумал я.
      – У вас есть шпилька? - снова донесся до меня Ленкин голос.
      – Есть, - растерянно ответила бабушка. - А что ты хочешь сделать?
      – Открыть дверь и съездить ему по морде, - мрачно сказала Писарева и снова вернулась к моей двери. На этот раз она не стучала и не просила открыть. Раздался шорох и скрип в замке. "Похоже, она еще и взломщица…"
      Замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге стояла Ленка. Она была одета во все черное, а волосы стянуты на затылке в тугой узел.
      – Уходи, - безжизненным голосом попросил я.
      – Черта с два! - ответила она в моей обычной манере. - Вытащи голову из пятой точки и выползи из своей берлоги.
      – Не хочу, уйди.
      – Да щаз! Уже побежала!
      – Уйди.
      – Я тебе сейчас уйду! - она подошла и залепила мне пощечину.
      – Уй! - я поморщился, в голове зазвенело, но мысли немного прояснились. - Раз дерешься, тем более уйди.
      – Это еще не дерусь, - предупредила она и присела рядом со мной, - в следующий раз получишь по носу ногой с разворота.
      – А ты умеешь?
      – Чтобы расквасить тебе нос, сумею, - заявила Ленка. Во злобная, блин! Вот и советуй после этого людям раскрепоститься.
      – Что тебе от меня надо? - простонал я.
      – Ничего особенного. Да ты только посмотри на себя: глаза красные, щетиной зарос, в одной рубашке третий день.
      – Мне и так хорошо, - пробурчал я.
      – Нет, не хорошо! Да, твой лучший друг умер, да, его больше нет, и, да, ты виноват в его смети. Но неужели ты думаешь, что можешь искупить вину, превратив свою жизнь в помойку? Он бы этого хотел? Твой друг, готовый ради тебя на все, этого бы хотел?! Отвечай!
      – Не хотел, - признал я.
      – Тогда какого черта ты делаешь? Хочешь осквернить его память? Хочешь, чтобы на том свете ему покоя не было?
      – Того света нет, - это я вывел сегодня ночью: раз Бога нет, то и того света тоже быть не может.
      – А если есть? - не сдавалась Ленка. - Если есть? Что тогда? Представляешь, как Сашке сейчас приятно на тебя смотреть? Даже не на тебя, а на то, что от тебя осталось.
      – Я не смогу с этим жить…
      – Сможешь! - на этот раз ее голос походил на рычание. - Хватит ныть! Ты думаешь, ты единственный, кто кого-то потерял? Ты что один такой на свете? Глядите-ка, неженка! Поднимайся и приводи себя в порядок! Сегодня похороны твоего друга! Ты можешь хотя бы достойно проводить его в последний путь? - я молчал. - Я, конечно, понимаю, что переместиться на кладбище для тебя секунда, но нужно же одеться…
      Я так резко вскинул голову, что в шее что-то хрустнуло.
      – Я не буду перемещаться!
      Она, не понимая, посмотрела на меня и поинтересовалась:
      – Почему?
      – Потому что все это из-за магии, я больше не буду ей пользоваться!
      Ленка пожала плечами:
      – Ладно, с магией потом разберешься. А раз ты решил ехать на автобусе, то поторапливайся. Ну же!
      – Сейчас, - не хотя ответил я. Она была права, не прийти на Сашкины похороны я не мог. - Сейчас оденусь.
      – Вот и отлично, - она поднялась с пола и направилась к двери.
      – Лен, - окликнул я ее.
      – Что? - она остановилась.
      – Почему ты со мной возишься?
      Лена как-то странно хмыкнула, будто говоря: "Ты так ничего и не понял".
      – Потому что я люблю тебя, идиот, - и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
      Меня этими словами словно по башке стукнуло. Меня, оказывается, еще можно любить. Меня! Такого жалкого и всем приносящего только вред. Мне казалось, меня можно только ненавидеть.
      На то, чтобы привести себя в порядок, я потратил больше двух часов. Быстро ничего сделать не получалось, и я провозился черт-те сколько.
      Когда я вышел из ванной, уже одетый в черные джинсы и свитер, бабушка даже перекрестилась от облегчения. Этот ее жест меня покоробил.
      – Поехали, - сказала Лена, - уже пора.
      – А Света? - забеспокоилась бабушка. - Она ведь тоже хотела пойти.
      – Она приедет туда, - сообщила Ленка, похоже, она была в курсе всего.
      И мы поехали. На автобусе. К хорошему быстро привыкаешь, а от плохого отвыкаешь еще быстрее, и я уже совсем отвык от общественного транспорта.
      Я уселся на одиночное сидение и отвернулся к окну. Бабушка села с Писаревой.
      Мы поехали.
      Я сидел и смотрел в окно, пытаясь абсорбироваться от окружающих. В автобусе ехало множество больных, но я делал вид, что ничего не замечаю. Говорят, можно заблокировать чужую боль, отказавшись от дара исцеления. Именно это мне и надо. Перерою книги, пойму как и поставлю этот блок.
      Как там сказала Водуница? Я в точности помнил ее слова: "Ты губишь себя ради других, а эти другие не то, что отплатят, они даже не узнают о твоем существовании. А ты себя погубишь, и самое страшное, что не только себя".
      Как же она была права… Тогда я мог легко отказаться от дара, теперь же будет гораздо сложнее. Он теперь жил во мне. Я больше не человек с проснувшимися сверхъестественными способностями, я - маг, маг Ветра. Я не знаю заклинания для отказа от дара, и мне уж точно его никто не даст. Но если нельзя отказаться полностью, то кто может помешать мне просто бросить? Я сказал "просто"? Вряд ли что-то связанное с магией может быть простым.
      Я все смотрел и смотрел в окно. Мимо проносился до боли знакомый городской пейзаж.
      Да, Лена права, если я закроюсь в своей комнате, ни моя вина, ни мои проблемы не исчезнут. Нужно продолжать жить, жить как самый обычный человек. Неизвестно, сколько еще погибнет моих близких из-за этой чертовой магии. Бабушка? Лена? Светка?… А что если они умрут? Что со мной тогда будет?
      Что мне сейчас делать? Мстить черным магам за Сашку? Мстить ради глупого морального удовлетворения и подвергать дорогих мне людей опасности? Ни за что! Черт с ней с этой магией и магами: белыми и черными, - пусть себе воюют, мне нет до этого дела. Я окончу университет, стану журналистом и попытаюсь забыть обо всем, что со мной произошло. Если смогу, конечно. Во всяком случае, я сделаю все, чтобы это осталось в прошлом.
      Хоронили Сашку не в городе, а на станции Седанка, что в получасе езды. У него на этом кладбище были погребены родственники.
      Мы сразу же поехали на кладбище. Я не захотел заезжать к Бардаковым домой, видеть его родителей лишнюю минуту было выше моих сил.
      Погода в тот день стояла холодная, но солнечная, как-никак конец октября. Народа на кладбище было много: многочисленные родственники, весь факультет (у Сашки со всеми были замечательные отношения), просто знакомые, некоторые преподаватели…
      "На мои похороны пришло бы столько же", - невольно подумалось мне, и ужасно захотелось, чтобы это Ухо хоронил меня, а не наоборот. Но мои желания не учитывались.
      Его мать увидела меня и подошла, у нее были красные заплаканные глаза. Честное слово, это был самый тяжелый день в моей жизни.
      – Денечка, - она знала меня с детства и потому иногда называла так. Несчастная мать обняла меня, как родного. - Деня, как же мы теперь без него?
      – Не знаю, - искренне ответил я. Я действительно не знал.
      – Кто же мог это сделать?
      На этот раз я промолчал. Я больше не мог врать, довольно с меня лжи, от которой нет никакого прока.
      Скоро Сашкина мать отошла, а ко мне подошла Писарева.
      – Ты как? - спросила она.
      – Лучше, чем он, - кивнул я в сторону гроба, который пришлось держать закрытым.
      Лена проследила за моим взглядом и помрачнела еще сильнее.
      – Надеюсь, что лучше, - пробормотала она. - Пойдем, сейчас будут опускать.
      Эти похороны были не похожи на похороны моих родителей. Может, потому что здесь было слишком много молодежи, а может, потому что я повзрослел.
      Мы подошли к свежевырытой могиле. Гроб стали спускать. Вот теперь Сашка по-настоящему уходит навсегда.
      На этот раз я сам схватил Ленкину руку, а она сжала мою.
      – Я с тобой, - прошептала она.
      – Я знаю.
      Гроб спустили и могилу начали засыпать землей.
      Навсегда…
      Никогда я больше не увижу своего друга, никогда больше не окликну его по имени, мы не будем разговаривать, смеяться до упада, и не подадимся в кино…
      НИКОГДА…
      Могилу засыпали, стали устанавливать памятник. Я отвернулся, не в силах больше на это смотреть. Да и что толку пялиться на холмик свеженасыпанной земли? Что это изменит? Кому это надо?
      Люди стали расходиться, Сашкины родители позвали всех к себе, чтобы помянуть покойного. Бабушка и Светка уже ушли.
      – Вы идете? - окликнул нас кто-то из наших однокашников, я даже не глянул кто.
      – Нет, - сказал я, не оборачиваясь, - я не иду.
      – Я тоже, - ответила Писарева, а потом спросила меня: - А почему мы не идем?
      – На поминках пьют водку, не так ли? - она кивнула. - Думаешь, я обойдусь одной стопкой? - продолжал я. - Если я начну, то уж точно напьюсь, уж слишком мне паршиво. А надираться мне нельзя, потому что тогда ветер вырвется из-под контроля.
      – Ясно, - поняла она, и, очевидно, своим бурным воображением представила последствия.
      – А ты бы пошла, - сказал я.
      – Без тебя не хочу.
      – Спасибо.
      Она положила голову мне на плечо.
      – Не за что. Может, пойдем отсюда, а?
      – Пошли.
      Все уже уехали, и мы остались одни.
      – На электричку? - спросила Лена.
      – Да.
      – А может?…
      Я замотал головой.
      – Нет, я не стану больше пользоваться даром.
      – И поэтому ты спустил в канализацию свое кольцо?
      – Захар все время меня вызывал, а я не хочу видеть магов.
      – Я думала, Захар - твой друг.
      – Он прежде всего маг. И, увидев меня, он не попытается понять меня как друг, а как маг станет читать мне нотации, чтобы я немедленно перестал ныть и занялся магией.
      – М-м, - протянула Лена, - может, он будет прав? Магия - твой дар, то, с чем ты родился, она в тебе.
      – Она приносит только вред. Мои родители, де, теперь вот Сашка. Кто следующий? Ты? Бабуля? Поверь, я не хочу проверять. Эта магия, о которой ты говоришь как о чем-то великом, лишила меня нормальной жизни, лишила меня всего, подарив боль, врагов и потери. По-твоему, ей стоит заниматься после этого?
      – Я скажу, стоит, но ты меня все равно не послушаешь.
      – Не послушаю, - согласился я, - потому что очень вас всех люблю и не переживу, если что-то случится еще и с кем-то из вас.
      – А другие люди? Ты мог бы им помочь, - настаивала она.
      – Своя рубашка ближе к телу, - возразил я. - Знаешь такое? Вы мне близки, а люди - это вообще абстрактное понятие, я их не знаю.
      – Я думала, ты полюбил исцелять.
      – Полюбил, - признал я. - Но никто не помогает мне, почему тогда я должен помогать им? Я хочу жить собственной жизнью.
      – А что если в этом и есть твоя жизнь - жить ради других?
      – Послушай, - не выдержав, попросил я. - Хватит об этом. Я уже все для себя решил.
      Она укоризненно посмотрела на меня:
      – И ты сможешь с этим жить?
      – Не знаю, - честно ответил я.
      На следующий день я поехал на учебу. На автобусе. Народ в универе был подавлен, а в остальном все было как всегда. Самый трудный месяц в моей жизни заканчивался, и я был очень этому рад. Хотелось, чтобы поскорее минуло лет десять и это все забылось.
      Нет в моей жизни никакой магии, словно не было. И не будет. Я действительно этого хотел.
      – Поехали к Акварели, - предложил я Ленке после учебы.
      – Поехали, - быстро согласилась она. - Я сама хотела предложить, а то мы ее на целую неделю забросили, обиделась, наверное.
      Лена была права, вот только я решил поехать к Акварели не из-за того, что мы о ней забыли, а просто это была возможность отвлечься.
      Пробок на дороге в этот час не было, и до места мы добрались быстро.
      – А что если Акварель снова начнет задавать вопросы о магии? - спросила Лена, когда мы поднимались по ступенькам.
      – Скажу, что тема устарела.
      – Резонно, но она на этом помешалась.
      – Ты тоже слишком много говоришь о магии, - заметил я.
      – А ты слишком много о ней думаешь, - не осталась в долгу Ленка. Как интересно, мы с ней так мало знакомы, а она уже знает меня лучше меня самого.
      – Скоро перестану думать, - пообещал я.
      – Не думаю.
      – А я уверен.
      Она пожала плечами:
      – Если хочешь, упрямься, мне-то все равно.
      Но ей было не все равно, я это знал.
      Наконец, мы поднялись на девятый этаж и позвонили в дверь. Вопреки нашим ожиданиям ее открыли удивительно быстро. Но нашему удивлению не было предела, когда вместо Акварели на пороге возникла пухленькая невысокая женщина в домашнем халате и тапочках на босу ногу.
      – Вам кого? - осведомилась она.
      – А Акварель дома? - спросил я.
      – Кто? - не поняла она.
      – Ну, - я попытался вспомнить ее настоящее имя. - Ира. Ира Топорова.
      – А, - наконец, поняла женщина. - Художница! Так бы и сказали.
      Вообще-то, мы так и сказали.
      – Так она дома?
      – Нету ее. Она продала мне квартиру и немедленно выехала в начале этой недели еще до окончания оформления документов.
      – А она не просила ничего передать, если к ней зайдут? - растерялся я.
      Новая хозяйка квартиры только развела руками в воздухе:
      – К сожалению, нет, - и она захлопнула дверь перед нашими носами.
      – И что бы это значило? - спросила Лена.
      – Понятия не имею, - отозвался я, не понимая ровным счетом ничего.
      – Неужели мы ее чем-то обидели?
      Мы стали спускаться.
      – Обидели, - поморщился я. - Я обидел.
      – И чем, интересно?
      – Тебе обязательно знать? - уточнил я, врать мне не хотелось, но правда была, мягко говоря, не для Ленкиных ушей.
      – Конечно, обязательно! Ты же знаешь, я страсть как любопытна. Ну, так что там у вас с Акварелью?
      – Я ей отказал, - признался я, чувствуя, что отчего-то краснею. Ну надо же! Первый раз в жизни краснею перед девушкой! А раньше бессовестно врал им - и ничего.
      – В каком смысле? - не поняла Лена.
      И мне пришлось уточнить. Мяться было бесполезно, и я просто сразу выложил:
      – Она предложила мне себя, а я не взял.
      – Ух! - Ленка даже остановилась посреди лестницы и неожиданно спросила: - Почему?
      – Что? Почему она это сделала? Не знаю, понравился я ей, говорила же, что лицо у меня выразительное…
      – Да нет, - нетерпеливо перебила Ленка. - Почему ты ей отказал?
      – Не знаю.
      – Как можно такое не знать?
      – Ну, - протянул я, - к некоторым девчонкам изначально относишься как к друзьям.
      – Ясно, - кивнула она и обогнала меня на лестнице.
      "Действительно, - мелькнуло у меня в голове, - как тут можно не знать?"
      – Лен! - окликнул я ее. И пускай грязная лестничная площадка дома Акварели не то место и из-за последних событий в данный момент не то время, но я скажу ей то, что очень хочу сказать. - Подожди!
      – Ну, чего еще? - вид у нее был мрачный.
      – Я соврал, - признался я. - Все я знаю, я просто не сразу понял. Но отказать Акварели у меня была причина.
      Лена скривилась:
      – То ты знаешь, то не знаешь… Так почему?
      – Потому что оказалось, период ничего не значащих отношений в моей жизни завершился, - начал я. - Потому, - я взял ее руку и прижал к своей груди на уровне сердца, - что мое сердце оказалось уже занято.
      Она вздрогнула и подняла на меня огромные испуганные глаза.
      – Денис, таким не шутят, - донесся до меня ее шепот.
      Я все еще не отпускал ее руку.
      – А я и не шучу. Лен, это не то место для таких слов, но я должен тебе это сказать сейчас. Я люблю тебя, - она мочала и не сводила с меня удивленных глаз, и я продолжил: - Давай, ты пошлешь меня к черту, и мы на этом закончим, только не молчи. Я трус, я подвел друга, предал магов…
      После этих слов Лена высводила свою руку и… и вдруг залилась смехом!
      – Дурак, - сквозь смех простонала она. - Какой же ты дурак!
      – Я знаю, - виновато признал я.
      Она перестала смеяться и попросила:
      – Повтори еще раз, что ты сказал, а то я отреагировала несколько неадекватно.
      Я чувствовал себя действительно полным дураком.
      – Я люблю тебя.
      – Я тоже тебя люблю, - вдруг улыбнулась она. - Только давай выйдем из здания, а то нас выгонят за то, что мы шумим…
      Но вместо того, чтобы выполнить ее предложение, я крепко прижал ее к себе.
      – Ленчик, ты не представляешь, как мне помогает твоя поддержка, - прошептал я.
      Мы спустились вниз. Держась за руки.
      Небо заволакивало тучами, и ветер бушевал на всю катушку.
      – Не хочешь угомонить ветер? - спросила Лена.
      – Нет.
      – Почему? А если этот ветер поднимет с земли кирпич и врежет им мне по голове, полагаешь, я меньше пострадаю?
      – Я не стану пользоваться магией, - не сдался я, несмотря ни на что, - хватит пытаться меня разубедить.
      – Не хватит! - внезапно донесся из-за спины голос Захара.
      Я резко повернулся.
      – Ты что здесь делаешь? - в миг разозлился я. Следил, значит!
      – Ищу тебя. Мы можем поговорить?
      – Нет.
      – Да, - встряла Ленка. - Поговорите с ним и вправьте мозги на место.
      – Предательница, - пробормотал я.
      Но она и не думала обижаться.
      – Дурак, - услышал я в ответ, а Лена повернулась и пошла в сторону автобусной остановки.
      – Дельная девчонка, - заметил Захар.
      – Зачем ты пришел? - продолжал я негодовать.
      – Поговорить, я же сказал. Пройдемся? - он указал на тротуар.
      Я понял, что отвязаться не удастся, пришлось сдаться:
      – Пошли.
      – Денис, почему ты выкинул кольцо? - спросил Захар. - Почему не отвечал на вызовы?
      – Не хочу иметь с магией ничего общего, - я не смотрел на него.
      – Из-за Саши?
      – Из-за Саши.
      – Но ведь если ты перестанешь чудить и разбрасываться волшебными вещами, начав работать, ты сможешь отомстить. Четыре мага Стихий сумеют убить Темного Властелина, твой дед это уже делал.
      – Помнится, после этого дед свихнулся, - заметил я.
      – Никогда не поверю, что ты боишься сойти с ума.
      – Не боюсь, - согласился я. - Я за себя вообще не боюсь. Я боюсь за других. Сашку убили обычные черные маги, и, если мы даже покончим с Властелином, опасность не исчезнет. Я больше никого не хочу терять.
      – А как же люди? Разве тебе не нравилось помогать им?
      – Не ценой жизней собственных близких. Я не хочу мстить. Если я буду бездействовать, моим родным ничего не грозит.
      – Но черные маги хотят всем объявить о себе и о существовании магии. Если это произойдет, начнется самая настоящая гражданская война между волшебниками и бездарными. И тогда свободных людей не останется: одни умрут, других поработят. Неужели ты не понимаешь?
      – Понимаю.
      – Тогда пойдем, тебе осталось еще совсем немного подучиться, чтобы стать полноценным магом. У тебя есть не только волшебный дар, у тебя талант, я еще ни разу не видел, чтобы учились с такой скоростью. Пойдем со мной.
      – Захар, мне нужно заклинание, чтобы навсегда заблокировать магический дар, -впервые за время нашего разговора я посмотрел Захару в лицо. И не нашел там даже малой толики понимания. - Вот вы все время твердите, что я сопляк, юнец. А ведь вы правы. Я еще слишком молод для такой ответственности. Пусть другие спасают мир.
      – Но это должен быть ты! - продолжал настаивать мой наставник. - Ты для этого родился. Это твоя судьба.
      – Не моя.
      – Денис, да что же ты делаешь?! - бессильно взвыл Захар. - Ты же сам над собой издеваешься, против своей природы прешь! Тебе же нравилось быть магом, ты же стольких людей спас. Что с тобой?!
      – Я не издеваюсь над собой, - упрямо возразил я. - Я делаю то, что хочу.
      Вдруг Захар резко остановился, смотря мне прямо в глаза. Я еле сдержал возглас, чтобы не охнуть, - в его глазах стояли слезы.
      – А я ведь до последнего верил в тебя, - прошептал он. - Мне говорили, из этого парня ничего не выйдет, он слишком своенравен. Я думал, это хорошо, значит, у него есть характер. Но я ошибся. Как же я ошибся! Какой там характер! Человека с характером, сильного человека, никакая боль, никакая потеря не сломит, он будет жить, он будет идти до конца и бороться, бороться до победы. А ты… ты не представляешь, сколько надежд ты погубил, сколько веры уничтожил и сколько невинных людей погибнет в скором времени по твоей вине, из-за твоей нерешительности… трусости!
      – Прости, - вот и все, что я мог сказать.
      Захар покачал головой, словно отбрасывая от меня свои извинения.
      – Я - тебя - презираю - всем - сердцем, - медленно, отчеканивая каждое слово, произнес он и переместился Коротким путем.
      Я остался один посреди пустого тротуара. Я и сам себя презирал. Да что там! Я себя ненавидел. Да, я трус. Трус. Ничтожество. Но его слова меня задели, однако к действиям не побудили. Я все для себя решил: мне не быть магом, героем или кем-то там еще. Хочу быть журналистом, среднестатистическим жителем России. Хочу быть незаметным и заурядным человеком.
      Я приехал домой.
      Бабушка ушла в магазин, и дома была одна Светка.
      – Привет! - звонко поприветствовала она меня.
      – Привет, - ответил я вяло.
      – Мне Лена сказала, что ты с магией завязал, - сказала сестренка. - Это правда?
      Я кивнул.
      – Да.
      – Ты что больной?! - Светка выпучила на меня глазищи. - Совсем с ума сошел! Это же такие возможности!
      – Сама поживи с такими возможностями, а потом говори, - огрызнулся я.
      – Деня, ты же сам говорил, что вас всего четверо на всю Россию, - не понимала Светка. - Больше ни у кого нет таких способностей, только у вас. Как же ты можешь всех бросить?
      – Могу, и все.
      – Когда ты спас меня, ты был настоящим магом, - неожиданно сказала она. - Я тогда подумала, что ты настоящий герой. Став магом, ты стал человечнее, стал братом, о каком я всегда мечтала, но каким ты никогда не был. Ты маг, белый маг!
      – Белый, - усмехнулся я, - черный… Какая разница? Сашку убили черные, тебя пытались убить белые. Я не хочу иметь ничего общего ни с одной магией: ни с черной, ни с белой, ни с полосатой. Все. Точка. Надоело.
      Светка смутилась.
      – Я думала, тебе нравится быть не таким, как все, - она больше ничего не сказала и ушла в свою комнату.
      И чего все ко мне лезут? Даже сестра. Почему все хотят сделать из меня мага? Им-то это зачем? А что я могу поделать, если мне едино противны и черная, и белая магии.
      Я вошел в свою комнату. Емельяныча было не видно, я как позавчера на него наорал, так он больше не показывался. Мне было стыдно перед старичком, я успел его полюбить, но он тоже был отголоском магии, о которой я мечтал забыть.
      Я стал переодеваться, и тут из-под кровати высунулась усатая морда.
      – Если я выйду, драться не будешь? - спросил кот.
      Я вспомнил, я давеча вышвырнул его из комнаты за шкирку.
      – Не буду, - пообещал я. - Только ты сам уйди от меня подальше.
      – Только кое-что скажу, ладно?
      – Ладно, - ну что я мог сказать? Пурген, просящий разрешения что-то сделать, - зрелище, на которое стоит посмотреть.
      – Я специально под кроватью спрятался, чтобы получше тебя рассмотреть, когда придешь, - сказал кот.
      – Зачем? - не понял я. - Давно не видел?
      – Такого я вообще никогда не видел, - Пурген для убедительности выпучил глаза. - Ты у нас феномен.
      – В смысле? - насторожился я. - У меня, что, рога выросли?
      – У тебя аура посерела, - значительно сказал Пурген.
      – Чего?
      – Раньше она была белая, что говорило о твоей принадлежности к белым магам, - пояснил он, - потом кто-то, черный маг, который за тобой следил, слегка запачкал ее черным. Но теперь она серая. СЕРАЯ! Однотонно серая. А такого не бывает.
      Я пожал плечами, меня это не слишком взволновало. Серая, так серая.
      – Лучше бы она вообще исчезла, - высказался я.

19 глава
24 октября.