– Меня трудно запугать, - заверил я.
      – Мой рассказ тебе хоть помог?
      – Помог, конечно. Вот там еще на месте посмотрим, и я решу, что делать.
      – А связи у тебя большие? - полюбопытствовал Михалыч.
      – Большие, - успокоил я. - На вашего мага хватит. Будет знать, как людей пугать.
      – Жаль только ни ветеринара, ни доктора нет, - пожаловался старик. - Многим помощь нужна, местный врач в отпуске, в город уехал, а тот, что остался, только и умеет уколы делать. Раз у тебя связи, может, сможешь позвонить, чтоб к нам кого прислали? - в глазах Михалыча была искренняя надежда, что меня передернуло от коварства черных магов.
      – Это не понадобится, - пообещал я.
      – Почему? - растерялся он.
      – Я сам и врач, и ветеринар.
      – Ты? - недоверчиво переспросил Михалыч, видимо, впервые задумавшись о моем возрасте. - Тебе лет-то сколько?
      – Достаточно, - заверил я. - С вас хватит.
      – Да ты не обижайся, - заторопился дед. - Просто молод ты что-то, чтоб доктором быть.
      – А у меня папа - врач, а мама - ветеринар, - для убедительности соврал я. - Потому я, хоть и молод, но все, что необходимо, умею. Неужели вы думаете, что по такому серьезному делу послали бы новичка? - важно глядя на деда, осведомился я. Да, именно что новичка и послали, потому что "старички" занятии по уши, а черные маги натворили невесть чего.
      – Ну, если так… - протянул Федор Михайлович, признавая мою важность, и мы покатили по кочкам дальше.
      Интерлюдия
      В это время шел учебный день, и большинство студентов, в отличие от Дениса Ветрова, были на занятиях.
      Коридоры гуманитарного корпуса ДВГУ были пусты, так как шла очередная пара. Прозвенел звонок, и студенты повалили из аудиторий. Из аудитории Љ220 вышла высокая блондинка, глянула на часы и пошла по коридору.
      – Писа!… Фу ты черт… Лен! Ленка! Стой! - ее бегом догнал невысокий рыжий лопоухий парень. - Да подожди ж ты, ради бога!
      Девушка остановилась.
      – Что-то случилось? - спросила она.
      – Случилось, случилось, - заверил ее Бардаков. - Пошли отойдем? - предложил он.
      Писарева пожала плечами:
      – Пошли.
      И они отошли к окну. Сегодня Сашки не было на учебе, а сейчас вид у него был встревоженный, так что следовало его послушать.
      – Ха! - бросила одна из проходивших мимо девчонок. - Смотрите, наша Ленка себе нового ухажера ухватила…
      Сашка даже рот раскрыл от удивления, наблюдая, как Ленка Писарева по прозвищу Писа, всегда молчаливо сносящая любые оскорбления, резко повернулась к языкастой обидчице и угрожающе вперилась в нее горящим взглядом.
      – Что ты сказала? - ледяным голосом сказала она. - Ну-ка повтори.
      От такой метаморфозы, произошедшей с Писой, девчонка чуть язык не проглотила, пискнула: "Ничего", - и поспешила ретироваться.
      Писарева улыбнулась и снова повернулась к Сашке.
      – Так о чем мы?
      Он, бедный, с трудом обрел дар речи, пропавший от удивления. "Вот это да, - с восхищением думал Бардаков. - Денис умеет раскрепощать людей. С Ветром поведешься - борзости наберешься".
      – Еще ни о чем.
      – Давай скорей. Скоро пара.
      – Ерунда, - отмахнулся Сашка.
      – Тебе ерунда, мне - нет, - отрезала Писарева.
      – Слушай, - приступил Бардаков к делу. - Ты знаешь, что с Ветром происходит?
      – А что с ним происходит?
      – Не прикидывайся невинностью. Вон вы с ним последние дни не разлей вода. Не говори, что ты в нем не видишь изменений. С ним что-то происходит, а я не знаю что; потому что он либо врет беспросветно, либо отмахивается, - Ленка молчала, поэтому он продолжил. - Мне Денис не чужой человек, он мне как брат. Веришь? Ближе брата. Понимаешь? И мне нужно знать, что с ним творится. Он сам не свой целый месяц.
      У Лены и свои подозрения были насчет Дениса, но пока она не была в них настолько уверена, чтобы облечь мысли в слова. Да, Денис ведет себя загадочно, но это вовсе не значит…
      "Сказать или нет?" - думала Писарева, глядя в обеспокоенные глаза Бардакова. Она чувствовала, что он по-настоящему тревожится за друга. Но, право слово, что она могла ему рассказать, когда ей самой ничего не известно?
      – Саш, я, правда, не знаю.
      – Он только с тобой общается, - настаивал преданный друг. - Ты не можешь не знать.
      – Мы не так с ним общаемся, как ты думаешь.
      – Не так, значит? Я что не вижу, как ты на него смотришь?
      Писарева смутилась и чуточку покраснела.
      – Как я на него смотрю, не имеет значения. Мы подружились, и я этому очень рада, но мы с ним не настолько близки, чтобы он рассказывал мне все свои секреты.
      – Ни черта не понимаю! - Сашка устало потер виски. - Почему он не отгоняет от себя тебя, но от меня уносится, как от огнедышащего дракона?
      – Может, тебе он Денис не может врать? - предположила лена, уж слишком искренним было отчаяние собеседника.
      Он кивнул.
      – Я уже тоже об этом думал. Но почему бы тогда не сказать правду? Ты бы видела, когда он на меня орал, что у него теперь есть новые друзья, а старые, то есть, я, не нужны, какая тогда боль была в его глазах. Я же знаю его лучше, чем себя самого. Ему плохо. Ветер во что-то ввязался, точно знаю, кто-то командует им, а он подчиняется, как овечка. И ни черта не рассказывает!
      – Мне кажется, - сказала она. - Дело не в тех, кто им командует, а в деле, в которое он ввязался. По-моему, ему не столько не позволяют что-либо рассказывать, сколько он сам боится это делать.
      – Боится, что мы не поймем?
      – Думаю, нет. Боится за нас.
      – И что же ты предлагаешь? - скептически поинтересовался Сашка.
      – Не лезть, - высказала Писарева свое мнение.
      – Как - не лезть? - обалдел Бардаков.
      – А так. По-моему, Денис еще сам не совсем во всем разобрался.
      – Но ему нужна помощь.
      – Согласна. Только моральная, эмоциональная поддержка, например. И доверие, конечно. Уверена, если бы ты не требовал от Дениса полной правды, он бы от тебя не шарахался, а наоборот тянулся.
      – Много ты знаешь… - сквозь зубы процедил Сашка.
      – Тогда зачем пришел ко мне?
      – Прости, - он признал справедливость ее слов. - Я не хотел тебя обидеть.
      – Ничего, - отмахнулась она.
      – Так ты предлагаешь не вмешиваться? - на всякий случай уточнил Сашка.
      Писарева кивнула:
      – Да. Ты же не хочешь потерять его навсегда? Он сам позже все тебе расскажет, я уверена.
      Бардаков криво улыбнулся на ее последние слова.
      – Ладно, спасибо тебе.
      – Не за что.
      – И прости, что называл тебя Писой, - он протянул руку в знак примирения, и Лена ее с радостью пожала.
      – Забыто, - заверила она. - Меня все так звали.
      Она не просто так использовала прошедшее время. Значит, "звали". Больше не будут, то есть. Ясно. Писарева работала над своим имиджем. А ведь и верно, глаза познакомились с тушью, а волосы - с укладкой. Молодей Ветер, такую девчонку раскачал!
      Они попрощались.
      Ленка ушла, а Бардаков все еще стоял, смотря ей вслед. А что, из них с Денисом получилась бы потрясная пара. Писарева, оказывается, только кажется тихенькой, а зубки-то имеет. И от Ветра еще со школы без ума, но, как другие, на спину не падает и лапками от восторга не дергает. Такая, если надо, его осадит…
      Сашка оторвался от своих размышлений. Нужно думать не о любовных утехах Дениса, а о его проблемах. Легка сказать: "Жди, он сам все расскажет". А если нет? Что тогда? Бросить друга погибать? Ну уж нет! Дружба она на то и дружба, чтобы выдерживать все на свете.
      "Я узнаю, что у него за тайны и с кем он связался", - мысленно пообещал себе Александр Бардаков по прозвищу Ухо и пошел своей дорогой.

* * *

      В Нежено мы приехали, как я и предполагал, через два часа, успев и наговориться вдоволь, помолчать, и снова наговориться.
      Что-то этот населенный пункт был больше похож на деревню, чем на село. Если деревня, то деревня, зачем придумывать более весомые названия?
      – Добро пожаловать! - провозгласил Михалыч.
      – Спасибо, - откликнулся я, выбираясь из машины, и с ходу влетел в грязь. Дед не соврал, дождь был нешуточный.
      Прямо посреди дороги валялась свинья и наглым образом дрыхла.
      – Чего это она? - спросил я.
      – Домой в свой сарай не идет, вот и лежит на проезжей части, - пояснил мой проводник.
      – Убрать ее? - спросил я.
      – В грязь полезешь? - изумился Федор Михайлович, оглядывая мою чистую одежду.
      – Нет, ну что вы.
      – Тогда убери, - пожал он плечами, - можно будет прямо к моему дому подкатить.
      Я кивнул и подошел к спящей свинье.
      – Проснись, зима приснится, замерзнешь! - гаркнул я у нее над ухом.
      Свинья открыла свои поросячьи глазки.
      – Чего надо? - сонно осведомилась она.
      – В общем-то, ничего. Домой иди, отсыпайся.
      – Да щас! - свинья встала. - Что я дура, что ли?
      – Если домой не пойдешь, то да.
      – Да ты ваще кто такой?! - завизжала она.
      Ага, еще перед свиньями я не отчитывался.
      – Сначала ты объясни, почему домой не идешь и людям проехать мешаешь? Небось, и хозяев кусала? - не упустил я инициативу.
      – Кусала, - призналась хрюшка.
      – А зачем?
      – Так нам маг заезжий, такой же, как ты, нас понимающий, рассказал, что люди нас убить всех хотят, жестоко и всех сразу, даже кошек и цыплят! - она выпучила глаза, чем-то напомнив мне Пургена. - А спастись можно было только взбунтовавшись. Теперь понял? Домой нам никому нельзя.
      – А если я скажу, что маг вам наврал с три короба? Никто вам разом убивать не собирался, - мне было немного стыдно говорить хрюшке, что ее не зарежут. Но ведь всех одновременно убивать действительно никто не думал. - Вот что, милая моя, уйди пока с дороги. Я сейчас с селянами поговорю, и вы все сможете без опаски вернуться в свои сараи. Я сумею убедить ваших хозяев, что вы ни в чем не виноваты, и вас даже не накажут. Вы же не хотели нападать?
      – Ну, - признала свинья, - не хотели, но страшно-то… Так ты кто? - вспомнила вдруг она. - Ты, что ли, черного мага не боишься?
      – Я маг Ветра, - ответил я шепотом, чтобы старик не услышал.
      Хрюшка подумала поросячьими мозгами и решила:
      – Стихийным можно верить, - и хрюкнула ушла с дороги.
      Федор Михайлович, следящий за нами, чуть от удивления в грязь не сел.
      – Что с вами? - испугался я, когда он пошатнулся. Но, нет, боли в сердце не было, так что это всего лишь удивление, а не инфаркт, как я сперва подумал.
      – Ты с ней разговаривал, как с человеком, - прошептал старик.
      – Ну и что? - я напустил на себя профессорский вид. - Но вы же не слышали, чтобы она мне отвечала, верно? Настоящие ветеринары всегда разговаривают с животными.
      – А-а… - протянул Михалыч. Кажется, поверил. - Ну, куда тебя отвести?
      – Туда, где, вы сказали, есть пострадавшие.
      – А лекарства где взять? - растерялся дед.
      – Не нужно.
      – Как? - снова ничего не понял он.
      – У меня прабабка знахаркой была, - опять соврал я, чувствуя, что моя легенда трещит по швам. - Я заговаривать умею.
      Федор Михайлович даже присвистнул:
      – Парень, ну ты прям спасательная аптечка!
      – Никакая я не аптечка, - отмахнулся я. - Пойдемте к больным.
      В первом доме пострадавших было двое: женщина с разбитой, кое-как перевязанной головой и девочка с пораненным курицей глазом; не появись я, девчонка осталась бы с одним глазом.
      – Как ты это делаешь?! - воскликнул отец семейства, когда девчушка распахнула совершенно здоровый глаз.
      – Тайны врачевания предаются у нас по наследству, - уклончивой полуправдой ответил я. - Я не могу их вам открыть, вы должны понять.
      – А ты не говори, не говори, - успокоил меня мой проводник Михалыч. - Не говори, лечи только.
      Я благодарно улыбнулся. Меня этот вариант полностью устраивал. Силы за два часа поездки ко мне вернулись, и я мог исцелять людей без всякого для себя ущерба.
      – Надеюсь, вы ничего не сделали с животными, которые бросились на вас? - спросил я у исцеленного семейства.
      – Нет, - со злостью ответил мужчина, - в руки не даются, но я подкараулю и…
      – Никаких "и", - невежливо перебил я. - Животные не виноваты. Этот человек в черном, которого вы видели, преступник и очень опытный гипнотизер. Он подействовал на психику ваших животных, - выдал я самую правдоподобную версию случившегося. - Могу вам обещать, что звери успокоятся.
      Лица у селян были задумчивые, но после того, как я их исцелил одним прикосновением, недоверия ко мне, слава богу, не было.
      Мы с Михалычем прошли много домов, и почти в каждом мне приходилось исцелять и врать, что Брагос - гипнотизер, что из воздуха он не появлялся, а просто заставил всех так думать. Постепенно паника сходила на нет, и люди стали выбираться на улицу.
      Стоит ли говорить, что я умаялся?
      – Бледный такой, - заметил заботливый Федор Михайлович, когда мы покинули очередной дом. - Устал?… Да чего это я? Устал, конечно, и спрашивать не надо.
      – Да ничего, - ответил я, пытаясь казаться бодрым. - У вас же еще люди пострадавшие остались.
      – Да, еще три дома, - признал дед. - Хорошо, вон тот мой. У меня, слава тебе господи, все живы-здоровы. Зайди вон в те два, - предложил он, - а я пока пойду чайник поставлю. Закончишь, дуй ко мне прямым ходом.
      Я кивнул и отправился дальше.
      Управился я быстро, но умаялся капитально, сильнее, чем после электрички. Людей я вылечил не очень много, но почему-то они дались мне тяжело. На меня что-то давило, лишая сил.
      Очевидно, черный маг здесь постарался на славу.
      Я пришел к Михалычу, совершенно не чувствуя под собой ног. Он познакомил меня со своей женой и матерью, совсем уже немощной старушкой, не встающей с постели.
      – Детей нам бог не дал, - как бы извиняясь, сказал Федор Михайлович.
      Меня накормили блинами и чаем с медом. Это были милые люди, так и кружились вокруг меня, выискивая, чем бы еще угодить и трещали о своей сельской жизни без умолки. Только мать Михалыча Прасковья Федоровна не произносила ни слова. Она была слепа, но по осмысленному выражению лица можно было с уверенностью утверждать, что она нас слушает, только не вмешивается.
      – Я хочу наедине поговорить с молодым человеком, - вдруг ни с того ни с сего сказала она, поразив всех нас.
      Я пораженно уставился на нее. Может, я поторопился, решив, что маразм обошел ее стороной?
      – Мама, - начал было Михалыч, - что за глупости?…
      – Я хочу поговорить с ним, - отрезала Прасковья Федоровна таким тоном, какому бы позавидовали генералы.
      Михалыч и его жена виновато посмотрели на меня, словно извиняясь за старую женщину.
      – Идите, мы поговорим, - успокоил я, сам ровным счетом ничего не понимая.
      Хозяева вышли на улицу, а я с некоторой опаской подошел к кровати бабки Прасковьи.
      – Дождалась-таки, - с облегчением вздохнула она.
      Я присел на стул у ее кровати и несмело спросил:
      – Чего - дождались?
      – Тебя, волшебник, тебя.
      Сердце громко бухнуло и куда-то провалилось, я вздрогнул.
      – С чего вы взяли, что я… - договорить мне не дали: старая женщина властно подняла руку.
      – Ври, кому хочешь, но не мне. Знаю я про вас, маги. Мне еще в молодости одна гадалка предсказание сделала, что придет ко мне…
      Про то, как надо говорить со старшими, а теме более с пожилыми людьми, я напрочь забыл и беспардонно перебил:
      – Какая гадалка?
      – Волшебница, - старушка и не думала обижаться. - Подруга моя. Она мне рассказала, потом другие маги меня убить пытались, да она спасла. Только ослепла я с той поры…
      Мне вдруг стало так стыдно за магов, которые сотворили такое, что я отвернулся. Только слепая не видела моего жеста и спокойно продолжала:
      – Сказала она, что придет ко мне один молодой человек, исцеляющий людей. Маг Стихии. Ты какая Стихия? - я не успел и рта раскрыть, как она сама ответила: - Ты Ветер. Он следует за тобой, я почувствовала, когда ты вошел. Да ты не бойся меня, я чужие тайны хранить умею.
      – А я и не боюсь, - вяло отозвался я.
      – Хорошо, - кажется, мой ответ ее удовлетворил. - А теперь слушай меня. Моя подруга была очень сильной предсказательницей. Она предвидела твой приход и хотела сообщить тебе нечто важное, но знала, что не доживет до этого момента, а потому передала свои слова через меня.
      – К-какие слова? - ага, вот мы и заикаться стали, приехали, называется.
      – В самый трудный час позволь себе быть ребенком.
      – И что это значит? - не понял я. В общем-то, я уже давно ничего не понимал.
      – Не знаю, - призналась она. - Много лет пытаюсь понять, но так и не могу. Не для меня это послание, вот и не понимаю. А ты поймешь, когда этот "самый трудный час" наступит. Будь уверен.
      Послание явно было очень ценным, раз оно хранилось столько лет. Но почему же об этом ничего не известно Захару, Красову и Сырину? Догадка обдала меня холодом? А что, если им как раз и было известно? Может, меня потому сюда и прислали? А может, у меня паранойя, и все это только совпадения? Нет, с некоторых пор я не верю в совпадения.
      – Спасибо вам большое, - поблагодарил я и поднялся.
      – Тебе предстоит нечто великое.
      От уверенности в ее голосе мне стало жутко, и я поспешил попрощаться и выйти. За этим странным разговором я даже забыл о смертельной усталости. На душе остался неприятный осадок, а все из-за того, что я ничего не понимал.
      А на улице уже собралась целая толпа, чтобы поблагодарить меня. Я ожидал, что мне еще придется провести длительную исправительную беседу с животными, но моя хрюшка с дороги все сделала за меня и сообщила всем, что сказал ей маг Стихии. Так что зверье успокоилось и вернулось по домам.
      – И чем тебя отблагодарить? - спросил кто-то. - Герой!
      Меня аж подбросило. Ненавижу, когда меня хвалят, а здесь, похоже, задержись я еще немного, на руках таскать начнут. Тоже мне сельский спаситель-спасатель. Было бы чем гордиться, это же все из-за магов, хоть и из-за черных, но все-таки из-за магов.
      И я решил сматываться по-быстрому.
      – Благодарить меня не надо, - сказал я, - у меня только одна просьба: не режьте хрюшку, которую я сегодня согнал с дороги, она умнее, чем кажется.
      Смысла моей просьбы, конечно, не поняли, но выполнить пообещали.
      – А еще что?
      – Еще?! - понеслось со всех сторон.
      – Ничего… Мне уже пора…
      Тут около меня оказался Федор Михайлович.
      – Я подвезу, - вызвался он.
      Но я отказался, наврав, что сразу за поворотом меня встретят на машине, о чем я, якобы, заранее договорился со своим другом. От провожатых я тоже отказался и смылся прежде, чем меня продолжили снова благодарить.
      Поворот, о котором я говорил, был чуть дальше, чем мне казалось, но делать было нечего, переместиться на виду я не мог. И я быстро пошел туда, насилу оторвавшись от незваных провожатых.
      За поворот я повернул где-то через пятнадцать минут. Тут-то я и решил переместиться прямо домой. Но меня опередили, ну, то есть, переместились раньше меня. Сюда.
      Я шарахнулся от неожиданности, чуть не свалившись в канаву. Передо мной стоял черный маг, будто только что сошедший с рисунков Акварели.
      – Здравствуй, враг мой, - ледяным голосом произнес он.
      Я собрал всю волю в кулак и ответил достойно, а не бросился прятаться в кусты:
      – Здравствуй, Брагос.
      Но то, что я ответил не дрожащим голосом, вовсе не значило, что я не струсил. Я, конечно, знал, что рано или поздно мне придется встретиться с могущественными черными магами, но я, наивный, почему-то представлял, что рядом со мной, по крайней мере, будет Захар.
      Все оказалось гораздо более прозаичным. Я стоял один посреди пустой дороги перед магом, который посмел бросить вызов самому Темному Властелину, по сравнению с которым я был букашкой.

14 глава