Хромов почувствовал себя нехорошо. Яна была богата? Что за чушь! Вероятно, это все-таки сон.

– Вы шутите?

– Неужели мне больше делать нечего? – сердито сдвинул брови господин Шелестов. – Сидеть допоздна в офисе и разыгрывать столяра из Старицы по поводу состояния его зверски убитой жены – занятие неблагодарное и даже... кощунственное. Я такого греха на душу брать не собираюсь. Да и удовольствия никакого!

– Не верю, – угрюмо буркнул Валерий.

– Почему? Вы ведь уже давно вместе не проживали, и по словам Яны Арнольдовны, никаких отношений не поддерживали: следовательно, вам неизвестно, как складывалась ее судьба. К тому же перед вами документы – читайте, разбирайтесь.

У Хромова кружилась голова, а в груди появилось ощущение нарастающего беспокойства.

Глава 4

Веронику Грушину сыщик застал в комнате бывшего заводского общежития, которую они с Мариной снимали на двоих. Убогая обстановка напоминала любую жилую комнату, много лет сдаваемую внаем, – ободранные стены, потолок в желтых разводах, с которого свисает жалкий светильник советских времен, поломанная мебель и неистребимый запах старых вещей, пыли, запущенности. В закутке устроена крошечная кухонька – электроплитка на тумбочке и раковина для мытья посуды.

– Вы найдете Маринку? – не сдерживая слез, спросила Грушина.

– Не знаю, – честно ответил Всеслав. – Буду стараться.

– Она мне как сестренка... единственный близкий человек!

– Я понимаю. Сделаю все возможное.

В таких комнатах Смирнову становилось не по себе, хотя он и знал, что тысячи людей вовсе не имеют крыши над головой, даже такой. В этой общаге все же тепло, есть водопровод, душевая комната на первом этаже. Жить можно.

Он пытался ответить на вопрос, что приводит человека к подобным бытовым условиям и нередко заставляет находиться в них до старости. Наследственность, образ мыслей, убеждения, склад характера? Есть люди, которые с самого «дна» поднимаются если не к головокружительным вершинам, то к устойчивому достатку, а другие начинают вроде нормально, затем постепенно опускаются – кто быстрее, кто медленнее – и теряют все.

– Как вы сами думаете, что произошло с Мариной? – сидя на расхлябанном стуле и стараясь не делать резких движений, поинтересовался сыщик.

– Ой, да что угодно! Под машину могла попасть, сознание потерять... или маньяк какой заманил в автомобиль, отвез в лес и... – Вероника заплакала, под ее глазами и на щеках образовались черные потеки от туши. – Мы с ней с детства несчастные: родители нас бросили, потом детский дом... вам не объяснить, что это за жизнь! У Маринки здоровье плохое: малокровие, хронический ревматизм, сердце пошаливает. Вдруг она упала где-нибудь и умерла? Такие, как мы, неприкаянные, никому не нужны.

– А труп где?

Молодая женщина вздрогнула, перестала всхлипывать.

– Тру-у-уп? Если маньяк убил сестренку... то в лесу закопал, в землю. Или расчленил тело и на мусорку выбросил.

– Сейчас зима, – заметил Смирнов. – До земли не доберешься. А неопознанных женских тел, к которым подходили бы приметы Марины, в последние десять дней в городе не обнаруживали.

– Значит, в снег закопали, – стояла на своем Грушина. – Или в морге валяется, просто нам не говорят. Хотят для опытов использовать!

Сыщик не стал спорить, видел, что это бесполезно.

– Расскажите о том вечере, когда вы со Стасом ходили в клуб «Молох».

– «Молох»... – задумчиво произнесла молодая женщина. – Странное название. У нас в Шахтах тоже был клуб молодежный – «Сполох»! Похоже звучит. Оба слова непонятные.

– И чем этот «Сполох» занимался?

– Создал отряд по изучению истории родного края, они в походы ходили, экспедиции разные. Мы с Маринкой хотели туда вступить, но нас не взяли. Взнос надо было платить, а денег не хватило! Сами видите, – она повела в воздухе руками, – какое у нас материальное положение. Едва концы с концами сводим. Мы бы и в «Молох» не попали, если бы не Стас, – он за нас заплатил.

– То есть вы вступили в этот клуб? – задал провокационный вопрос Смирнов.

– Не-е-ет, только зашли посмотреть, как и что. Ужасное место! Охрана, люди в балахонах, никто слова лишнего не проронит, музыка похоронная какая-то. Но самое отвратительное – младенцы в стеклянных кувшинах, вниз головой. Не сразу сообразишь, что это куклы. Жуть! А потом этот... колдун ихний, заклинания бормотал и в колокол звонил. Мы с сестренкой не выдержали, захихикали – только не от веселья, а от неловкости, реакция у нас такая. Колдун нам еще розы давал нюхать: он их будто из воздуха сделал. Но цветы оказались настоящие. Забавно... как в цирке. Мы опять захихикали, он страшно разозлился и... произнес проклятие. Мол, одна из нас должна утолить жажду Молоха... Все, кто были в балахонах, завыли, а колдун указал на Маринку. Честно вам признаюсь, у меня мороз по коже пошел. Мы испугались, бросились наутек... пальто даже не стали надевать, забыли. Стас за нами. Очухались только в такси.

– Это все?

– Все, – подавленно кивнула Вероника и неумело перекрестилась. – Вот вам крест!

– Вы не связываете исчезновение вашей подруги с посещением «Молоха»?

Из глаз молодой женщины хлынула новая волна слез.

– Как же не связываю? Проклял нас тот колдун! Понимаете? Мы прокляты... наверное, с самого рождения, а он только подтвердил это. Бедная Маринка-а-а...

Грушина рыдала, а сыщик размышлял.

– Вы ничего подозрительного не замечали перед тем, как Марина пропала? – спросил он, когда та немного успокоилась.

– Нет. Все было, как всегда... кроме того ужасного «Молоха». И зачем Стасу понадобилось приглашать нас туда? Знаете, теперь я боюсь собственной тени! Я с тех пор, как сестренка не вернулась, не могу спать. Стас мне снотворные таблетки купил, но они не помогают. Как закрою глаза – вижу ужасное, блестящее от краски лицо колдуна, его глаза с красным ободком... и чувствую запах роз: он наполняет легкие, душит. Какой тут сон?! Вы верите в силу проклятия?

Раньше Смирнов не верил, но обширная сыскная практика последних лет поколебала его принципы, изменила взгляды на многие вещи. Существует нечто непостижимое, которое вмешивается в привычную и понятную жизнь людей, влияет на них, зачастую определяет судьбу. Можно по-разному относиться к этому, но игнорировать – непростительная беспечность.

– Как вам сказать? – улыбнулся сыщик. Он был не готов к дискуссии на тему черной и белой магии.

– Значит, верите, но боитесь признаться, – вздохнула его собеседница. – И то, что произошло с Мариной, доказывает существование колдовства.

– Так уж сразу и колдовства! Давайте сначала переберем все реальные причины исчезновения вашей подруги, а потом уже... если понадобится, перейдем к потусторонним силам.

– Вы шутите, а я серьезно! – рассердилась Вероника.

– Я тоже серьезно, – убедительно произнес Всеслав. – Поверьте. Но у меня есть порядок действий, которого я привык придерживаться. Вы убеждены, что нам не стоит заниматься иными версиями, кроме колдовства?

– Вы правы. Извините. Просто... мне так жалко сестренку... и себя. Я ведь без нее совсем одна останусь на белом свете! Вообще... жизнь не сахар. Даже здесь, в Москве. Нигде не чувствуешь себя в безопасности – ни на улице, ни на рабочем месте, ни в собственном доме. Вы слышали про страшную банду «Алая маска»? О них и в транспорте говорят, и в магазинах, везде! У нас на рынке болтают, как они расправляются со своими жертвами, уродуют лица. Откуда такая жестокость? И почему их до сих пор не посадили? Куда милиция смотрит?

– Преступников ищут, – сказал сыщик. – И непременно поймают.

Он был наслышан об «Алой маске»: на поимку этой банды столичные силовики бросили все возможные средства.

– Я боюсь выходить из комнаты, – кутаясь в пуховой платок, призналась молодая женщина. – Пришлось уволиться с работы. Мы с Маринкой давно решили подыскать себе что-то получше. Только куда нас возьмут? Без связей никуда не сунешься, а опять Стаса просить... неловко. Мы и так ему обязаны. Он нам помог устроиться, о жилье похлопотал. Нельзя же человеку на голову садиться!

– Да... пожалуй. Так вы, говорите, искали себе новую работу?

Вероника уныло кивнула.

– Пробовали. Газеты брали с объявлениями, звонили повсюду... в основном предлагают сетевой маркетинг. Еще требуются продавцы, разносчики рекламных листков, наклейщики объявлений. Хорошую работу так запросто не предложат, тут побегать надо. Думали, нас в тепличное хозяйство возьмут, за растениями ухаживать. Обещали вроде! Позвонили, приходите, мол, поговорим об условиях. Маринка пошла... и... все, с концами. Туда она так и не добралась.

– Что за тепличное хозяйство? – ухватился за соломинку Смирнов. – У вас есть их координаты?

– Да, конечно, – Вероника порылась в тумбочке и достала газету. – Вот телефон, обведенный красным фломастером. Мы к ним первый раз вместе ездили, это рядом с метро «Щелковская». Маленькая контора в жилом доме внутри двора, вход с торца... еле нашли. Хорошо, что вывеска яркая – «Хозяйство Зеленая Роща» – издалека видна.

– Адресок дадите?

– Зачем? – удивилась она. – Маринка к ним не доехала, я звонила, узнавала.

– Мало ли? Вдруг там неподалеку происшествие какое было, несчастный случай? Кто-то что-то слышал, видел? Возможно даже, ваша подруга приходила в контору, а служащие ее забыли, напутали с фамилией. Кстати, я бы попросил у вас ее фотографию. Имеется?

– Только маленькие, как на документы.

Вероника дала сыщику пару снимков подруги и адрес тепличного хозяйства, куда поехала Марина Комлева и не вернулась.

– А бумаги какие-нибудь у нее были? Записная книжка, школьный аттестат, например? – спросил он, разглядывая непримечательное худое личико на фотографиях. Такое вряд ли кто запомнит – глазу зацепиться не за что.

– Паспорт Маринка взяла с собой, записная книжка у нас общая... вот, – Грушина протянула сыщику тонкий дешевый блокнотик и целлофановый пакет с документами подруги. – Тут все.

Блокнот оказался почти пустым, а несколько бумажек – аттестат, удостоверяющий окончание школы-интерната при детском доме № 2 в городе Шахты, свидетельство о рождении и медицинское заключение о наличии хронических заболеваний – ничего существенного к словам Вероники не прибавили.

– У Марины были знакомые в Москве, кроме Стаса Киселева?

Грушина отрицательно покачала головой.

– Н-нет... нет! Мы этим летом приехали, друзьями-приятелями обзавестись не успели. На работе кое с кем могли поболтать, но так... по ходу дела. Здесь, в общежитии, здороваемся с соседями, одалживаем деньги по мелочи или хлеб, если купить забыли, а близко ни с кем не сошлись. Нам и вдвоем не скучно.

Она осеклась, вздохнула глубоко и... залилась слезами.

Смирнов вышел от Вероники с тяжелым сердцем. Последнее дело о пропавшей женщине – жене его бывшего сослуживца – оказалось запутанным и сложным. И вот новое расследование, связанное с исчезнувшей дамой. Тенденция, однако ^[1].

* * *

Хромову негде было остановиться в Москве, и он поехал в Кунцево, в квартиру Яны. То, что жена мертва, так и не дошло до него в полной мере.

Стояла ветреная, бесснежная морозная ночь, под ногами зловеще поскрипывало. В потемках Валерию не сразу удалось отыскать нужный дом – пять лет прошло все-таки. Срок немалый. В подъезде так же пахло мусоропроводом и котами, лифт так же был исписан непристойными выражениями и признаниями в любви – он, дребезжа, пополз вверх и остановился на пятом этаже, доставив Валерия на лестничную площадку со знакомой дверью: пыльная коричневая обивка, глазок, наклеенная милицией бумага с печатью...

Он зачем-то оглянулся, нет ли кого на лестнице, прислушался – за дверью царила тишина. Где-то выше монотонно ругались мужчина и женщина, плакал грудной ребенок, в воздуховодах гудел ветер. Валерий присмотрелся– замок на двери сохранился прежний, Яна его так и не поменяла. Он полез в карман, достал связку ключей: неужели удастся открыть? О чудо! Ключ от квартиры, который до сих пор висел на общей связке, легко вошел в замочную скважину, повернулся с тихим щелчком – у Валерия екнуло сердце. Он с опаской взглянул на бумажку с печатью – можно ли ее обрывать? Вдруг не положено? От пережитого волнения он забыл спросить об этом адвоката Шелестова. Он о многом забыл спросить.

– Не ночевать же на улице?! – пробормотал Хромов, осторожно потянув на себя дверь.

Бумажка с печатью отстала: или плохо держалась, или кто-то любопытный уже оборвал ее с одной стороны. Из мрака прихожей потянуло застоялым запахом непроветренного помещения, какого-то дыма, хвои. Похороны! – вспыхнуло в уме Валерия. Он отшатнулся, с трудом сдержался, чтобы не захлопнуть дверь и не ринуться прочь, куда глаза глядят. А выбор у него был небогатый – на вокзал, обратно в Старицу, или на улицу, бродить в поисках мало-мальски теплого подвала. Там бомжики ночуют, еще, пожалуй, побьют за непрошеное вторжение.

Эта мысль придала Валерию храбрости. Да что он, в самом деле, трясется от страха, как мальчишка? Всюду люди умирают, а потом их родственники продолжают жить в тех же квартирах, домах. Никто не бежит сломя голову.

Он перекрестился и... шагнул внутрь. По спине побежал неприятный холодок, волосы зашевелились. А ну как душа Яны все еще здесь, не хочет покидать привычное место? Говорят, убитые долго не могут найти покоя, бродят, не понимая, кто и почему столь безжалостно обошелся с ними, отнял жизнь ни за что ни про что.

Где же выключатель? – шаря по стене, напрягся Хромов. Он нащупал то, что искал, но свет не зажегся. Лампочка перегорела.

– Черт! – выругался гость и тут же спохватился, замолчал.

Затаив дыхание, он двинулся вперед, стараясь ступать неслышно. В квартире было темно, как в преисподней. К счастью, люстра в гостиной, которую они покупали вместе с Яной, зажглась и осветила комнату. Перед Валерием предстал ужасный беспорядок – вся мебель была сдвинута к стенам, на полу валялись обрывки бумажных цветов, еловые ветки, фантики от конфет, на полке стояли наполовину обгоревшие церковные свечи.

Со слов адвоката Валерий знал, что кто-то из соседей оплатил весьма скромные похороны Яны в закрытом гробу, что из морга ее останки на пару часов привезли в квартиру для церемонии прощания, что, кроме работников ритуальной службы и нескольких женщин-соседок, никто не провожал ее в последний путь. Господин Шелестов сообщил также, что тело кремировали, а где урна с прахом, ему неведомо.

– Хотите забрать? – спросил он у Хромова. – Тогда есть смысл наводить справки.

Тот отрицательно покачал головой. Он пока не соображал, чего хочет или не хочет. Должно пройти время.

Из гостиной Валерий прошел в спальню – здесь почти все выглядело как при нем. Только трюмо закрывал темный платок да книг на полках и этажерке заметно прибавилось. Интересно, сменила Яна место работы после того, как они расстались, или продолжала сидеть в своем киоске? Ведь надо же ей было на что-то жить? Судя по обстановке в квартире, ее доход не увеличился.

Овдовевший супруг прилег на кровать и задумался.

Сумбур мыслей, страх, неловкость, замешательство не проходили, наоборот, нарастали. Из документов, которые передал ему адвокат, следовало, что Яна являлась владелицей нескольких объектов недвижимости, среди которых значился и книжный магазин «Азор». Именно этот факт особенно поразил Хромова. Стоило торчать в подземке, в жалком киоске, ишачить на хозяина, имея собственную торговую точку – не какой-то лоток, а целый магазин? Это не укладывалось в голове. А четырехкомнатная квартира на Шереметьевской улице? А загородный дом в Подмосковье? У Яны, оказывается, и счет в банке имелся! И при всем том она прозябала в этих комнатушках с облупленными потолками и скрипучим полом, приобретала захудалую одежонку на оптовых рынках и питалась дешевыми продуктами. Что за ерунда?

– Постой, – возражал сам себе Валерий. – Так было раньше. Пять лет не прошли для Яны напрасно, она... Нет! Похороны яснее ясного говорят об уровне ее достатка. Да и все это!

Он резко поднялся, прошел на кухню, открыл дверцу холодильника – там сиротливо лежали несколько яиц, кусочек засохшего сыра, остатки вареных макарон в кастрюльке, наполовину пустой пакет молока. Хромов минуту созерцал содержимое холодильника, потом тяжело вздохнул и приложил руку ко лбу. Нет ли у него жара?

Холодильник был отключен, и продукты начали издавать дурной запах. Бывший жилец этой квартиры распахнул форточку, подставил лицо холодному воздуху. Облегчение не наступало.

– Откуда Яна взяла деньги, чтобы приобрести указанное в документах имущество? – повторил Хромов тот же вопрос, что задавал адвокату.

Он вспомнил, как господин Шелестов, закатив глаза, молча развел руками.

– Какое мое дело? – наконец сказал он. – Впрочем, возможно, ей ничего и не принадлежало. Сейчас многие оформляют бизнес и недвижимость на подставных лиц. Тогда настоящий хозяин непременно объявится, даст о себе знать. У него должны быть координаты вашей покойной жены – адрес, телефон. Не волнуйтесь! Просто ждите.

Валерий оставил форточку открытой, напился воды из-под крана и вернулся в спальню. Ему вдруг стало очень страшно: представилась картина жестокого убийства... лежащее на полу тело Яны, обезображенное лицо, кровь... Он с тоскливым ужасом обвел комнату взглядом. Где она лежала? Кто все здесь отмыл, прибрался? Господи... какая жуткая смерть настигла Яну! Разве он сможет заснуть здесь?

Чтобы как-то отвлечься, Хромов начал перебирать вещи, книги, осматривать ящики, полки – ничего существенного ему не попалось: обычный хлам, который есть в каждой подобной квартире. Зато у «наследника» созрел план – обязательно сходить в киоск, где работала Яна, порасспрашивать о ней, а также посетить книжный магазин «Азор» и квартиру на Шереметьевской улице. За город он не поедет, а по Москве следует побродить, это лучше, чем сидеть в квартире, где произошло убийство.

К утру Валерий обыскал все уголки гостиной и спальни, кухни, ванной, туалета и прихожей. Ничего достойного внимания или наводящего на мысль, где покойная Яна раздобыла средства на приобретение дорогостоящего имущества, не нашлось. Даже балкон был тщательно исследован Хромовым – увы, безрезультатно.

Провозившись всю ночь, он почувствовал голод, достал из кухонного шкафчика гречневую крупу, соль, поставил вариться кашу. Собрал и выбросил в мусорное ведро испорченную еду из холодильника, подмел в гостиной, убирая следы похорон. Водки выпить, что ли? Помянуть умершую жену. За выпивкой придется идти в магазин.

От запаха разварившейся гречки засосало под ложечкой —Валерий почти сутки не ел. Он ощутил не только голод, но и усталость – нервы, дорога, разговор с адвокатом, тяжкие раздумья, страх, ночь, проведенная в пустой квартире, где еще витал дух Яны, вымотали его.

«Выпью и усну, если удастся», – решил Хромов. Большой бумажный конверт с документами, который вручил ему господин Шелестов, «наследник» положил в плотный пакет и засунул под матрац.

– Надежнее будет, – прошептал он.

Пора было одеваться, идти в магазин за водкой и хлебом. И вдруг в прихожей раздался подозрительный звук, словно кто-то осторожно, крадучись, открывает входную дверь.

Глава 5

– Ищите женщину! – засмеялась Ева. – В нашем случае это знаменитое выражение приобретает несколько иной смысл. Если женщина исчезла, за этим кроется сложная и запутанная история. Далеко не всем по зубам докопаться до истины.

– Надеюсь исключительно на подаренный тобой талисман, – пошутил Смирнов, прикасаясь к кулону из ляпис-лазури с выбитым на нем египетским иероглифом «ИСТИНА».

Он не расставался с этим украшением на золотой цепочке, пряча его от посторонних глаз под рубашкой.

– Стой! – воскликнула Ева. – Погоди-ка...

Она вскочила из-за стола, за которым они завтракали, и подошла к окну, уставившись на падающий снег.

– Что случилось?

– Не отвлекай меня... ты сейчас сказал важную вещь, я чувствую, но... не могу сосредоточиться.

– Ладно!

Он не стал мешать Еве думать, набрал в тарелку вторую порцию нежнейшего омлета с грибами и паприкой и принялся уплетать за обе щеки.

Всеслав и Ева прекрасно дополняли друг друга: он олицетворял логическую и оперативную сторону сыска, она же – интуитивную, духовную. Благодаря Еве господин Смирнов понял одно: имея дело с человеком, нельзя игнорировать его душевные порывы, его внутренний мир, в котором зарождается и зреет все, что потом появляется на подмостках жизни, – и творчество, и любовь, и... преступления. Увы, увы! В сущности, способность проникать в «потемки» чужой души сделала бы работу сыщика быстрой и легкой.

– Какая идея пришла в твою очаровательную головку, дорогая? – спросил он, покончив с омлетом.

Ева со вздохом вернулась к столу, села. Аппетит у нее пропал.

– Следует обращать особое внимание на самую первую мысль! – с нажимом произнесла она. – Что ты сказал после моей фразы о «сложной и запутанной истории»?

Сыщик пожал плечами.

– Ничего.

– А вот и нет! – Ева многозначительно подняла вверх указательный палец. – Ты упомянул Древний Египет!

– Разве? По-моему, я просто намекнул на талисман...

– Не спорь! – сердито перебила она. – На кулоне есть иероглиф, который в Древнем Египте обозначал истину. Значит...

Ева не смогла закончить мысль.

– Что?

– Пока не знаю. Но Египет всплыл неспроста.

– Конечно, – Смирнов спрятал улыбку. – Он будет всплывать каждый день, потому что я не снимаю цепочку, на которой висит камешек с иероглифом! И ты можешь созерцать его даже ночью, во время любовных ласк.

– Напрасно иронизируешь, – надулась Ева.

– «Молох» не имеет отношения к Египту, – заметил сыщик. – Ведь так? Это ненасытное финикийское божество, связанное с природой и солнцем, постоянно алчущее жертв! А финикийцы, как гласит история, жили на восточном побережье Средиземного моря. Правильно?

Она раздраженно кивнула.

– Видишь, какой я умный?

Ей стоило больших трудов приучить Смирнова пользоваться словарями и энциклопедиями, но наука пошла ему впрок.

– Ты уже ходил туда... в тот ужасный клуб? – спросила Ева.

– Нет, и не пойду! Никто мне там ничего не скажет. По-твоему, они признаются, что по их вине пропала какая-то женщина? Да и где доказательства? К ним приходят десятки людей, ради любопытства, потом уходят, и все в порядке.

– А проклятие?

– Не более чем устрашающий ритуал, я уверен. Таких заведений в городе полно – экзотика с приправой черной магии нынче приносит невиданные дивиденды! Должны же члены общества «Молох» напустить страху на людей, жаждущих острых ощущений? Это коммерция, дорогая Ева. Спрос порождает предложение.

– Не боятся же люди таким образом деньги зарабатывать?! – возмутилась она.

– Они хоть не берутся снимать порчу и не обещают излечение от всех болезней. А деньги посетители платят добровольно, за вход. Хочешь, раскошеливайся, не хочешь – иди себе восвояси. По крайней мере это не грабеж и даже не лохотрон. Тебе предоставляют свободу выбора.

– Выходит, этот «Молох» – еще один способ выкачивания денег у простаков?

– Думаю, да. Некое подобие «Комнаты страха» для увлекающихся мистикой представителей среднего класса. Толстосумы – не их контингент: тех повсюду сопровождает охрана, и заведения они посещают исключительно шикарные. Какой-то «Молох» им не по уровню. Ну а среднестатистический гражданин нашим жрецам финикийского божества неинтересен, как и они ему, – плата «кусается», выпивки не подают, закуски тоже.

– Остришь? – блеснула глазами Ева. – Как бы пожалеть не пришлось!

– Давай сделаем разведку, – примирительно предложил Смирнов. – Изберем путь компромисса: навестим не поклонников Молоха, а господина Елкина. Того самого друида, который пригласил Стаса с девушками в сие сомнительное заведение. Я кое-что накопал по своим каналам, попробую прижать его, прощупать, чем дышит. Согласна составить мне компанию?

Ева обрадовалась. Хоть какое-то развлечение!

– Будешь еще омлет? – спросила она.

Не терпелось убрать со стола и заняться более интересным, чем кухня или уроки испанского языка, делом.

Через час, замерзшие, все в снегу, Смирнов и Ева позвонили в дверь большой коммунальной квартиры. Открыла сгорбленная седая старушка в папильотках, вытертом бархатном халате зеленого цвета и меховых тапочках.

– Вам кого? – прошамкала она, прикладывая руку к уху. – Говорите громче!

– Нам нужен Платон Елкин! – изо всех сил гаркнул Всеслав.

Старушка указала в глубину темного захламленного коридора.

– Третья дверь справа. Стучите сильнее, он музыку слушает в наушниках.

Горбунья шаркающей походкой скрылась в кухне, откуда неслись запахи жареной картошки и стирального порошка. Клубы мыльного пара просачивались в коридор.

– Наверное, белье вываривают, – предположила Ева.

Они остановились у двери господина Елкина, переглянулись.

– Какая проза, – прошептал сыщик, скорчил забавную гримасу. – Никакой мистики, сплошной быт!

Стучать пришлось долго. Наконец дверь отворилась, и на пороге показался высокий, худой молодой человек в майке и спортивных штанах, на его шее висели наушники, а длинные волосы были заплетены в косички. На конце каждой косички красовался желудь. Вид у Елкина оказался настолько комичным, что Ева прыснула, спряталась за спину Смирнова и зажала рот ладошкой.

– Вы кто? – бесцеремонно разглядывая незваных гостей, спросил друид.

Если бы не желуди, ничто не говорило бы о его принадлежности к касте древних кельтских жрецов.

– Мы от Стаса Киселева, – ответил сыщик, напирая грудью на Елкина. – Можно войти?

Тот посторонился, пропустил гостей в комнату. Жилище друида походило на лесной питомник, устроенный в городской квартире, – все свободное пространство занимали кадки, бочонки, керамические горшки и ведра, наполненные землей, в которых росли карликовые деревца и кусты. По стенам вились лианы, с потолка свисали зеленые шары омелы – священного растения кельтов. Пахло, как в теплице ботанического сада.

– Ого! – не удержалась Ева. – Это все живое?

– Кроме омелы, – важно кивнул головой хозяин комнаты. – Она прекрасно сохраняется, если ее сорвать в нужное время.

Елкин с трудом нашел место, где можно было присесть: гости расположились на крохотном диванчике, наполовину заваленном книгами о растениях и пучками сухих трав. Всеслав хранил молчание и только оглядывался по сторонам, Ева пожирала глазами лежащий на деревянном блюде небольшой камень. Вокруг него стояли полуобгоревшие свечи, а сам камень напоминал обычный булыжник.

– Это обломок Стоунхенджа, – удовлетворил ее интерес Платон Елкин, – храма, где жрецы кельтов отправляли тайный культ Солнца. Они собираются вокруг своей святыни по сей день! – В его голосе зазвучал пафос. – Мне друг привез камень от самого подножия великих столбов!

– Что вы говорите! – изобразил восхищение сыщик.

На самом деле камень мог быть подобран в ближайшем дворе и преподнесен доверчивому друиду в качестве реликвии. Скорее всего, так и было.

Ева разделяла мнение Смирнова, и они понимающе переглянулись. Елкин воспринял их реакцию по-своему.

– А вы... собственно, по какому поводу? – спросил он.

– Мы как раз интересуемся тайными культами! – заявила Ева. – Хотели попасть на «черную мессу», но не получилось: везде одна надуваловка. Настоящий обряд никто так просто не покажет. А Стас говорил, вы ему помогли увидеть нечто потрясающее!

Друид растерялся. С одной стороны, удача шла ему в руки; с другой... чувствовалась в этих людях некая неуловимая уверенность в себе. Такие обо всем имеют собственное мнение и трудно поддаются «магическому» воздействию. Стоит рискнуть или лучше воздержаться?

– Не возьму в толк, о чем вы? – притворно удивился Елкин. – Да, я водил Стаса в лес, к священному ясеню... показывал энергетику деревьев. Я вообще предпочитаю общаться с растениями. Это гораздо приятнее, чем с людьми: набираешься сил, очищаешься от скверны, которой нахватался в городе. Знаете, какая у меня мечта? Переселиться в деревню, раствориться в природе...

Смирнов слушал витиеватый монолог друида, испытывая острейшее желание задать ему парочку серьезных вопросов.

– Мак в огороде посеять, коноплю, – невинно добавил сыщик. – А что? Пироги печь с чем-то надо? Да и масло конопляное – весьма полезный продукт.

Елкин выпучил глаза, покраснел и взмахнул длинными и тощими, как плети, руками. Он порывался встать, но под взглядом гостя осел, поник.

– Некоторые растения имеют столь чудесные свойства, что из-за них можно попасть не только в нирвану, но и за решетку, – угрожающе произнес Всеслав. – А то и в мир иной! Донесу Коке на тебя, мол, травкой приторговываешь на его территории нелегально, клиентов сманиваешь. Догадываешься, что он с тобой сделает?

Лицо друида, и так не отличающееся здоровым цветом, позеленело. Ему было хорошо известно, как Кока – монополист по распространению любого зелья и порошка в этом районе – поступает с конкурентами. Елкин старательно соблюдал меры безопасности, но... наркоманы народ ненадежный, видно, сболтнул кто-то. «Под кайфом» был и сболтнул. Или заставили.

«Лесной брат» судорожно глотал, пытаясь справиться с комком в горле. Он был трусоват и дрожал за свою драгоценную шкурку.

– Я... только иногда... работы нет, а жить-то надо! Что... что вам нужно?

– Таким ты мне больше нравишься, – усмехнулся Смирнов. – Будем разговаривать?

Ева испуганно молчала. Поворот событий привел ее в легкое замешательство. И почему Славка не предупредил?

Елкин лихорадочно соображал, как ему себя вести, прикидывал, кто перед ним. Менты? Не похоже. Друзья Стаса? Тогда почему наезжают? Неужели из-за той девчонки?

Сыщик между тем продолжал вопросы.

– Где «дурь» берешь?

– Друг привез немного... из Узбекистана. Он туда часто ездит, к тетке.

– Ладно, допустим.

– Коке не настучи! – с дрожью в голосе взмолился друид. – Травку Узбек привез, клянусь! Для личного пользования. Ну... и для продажи, совсем чуть-чуть... чтобы на жратву хватало и за жилье заплатить.

– Узбек? Кличка такая у твоего друга, что ли?

Елкин радостно закивал головой, даже порозовел немного. Из его речи исчезли высокопарные слова и торжественная интонация, они с гостем незаметно перешли на «ты».