Артефакт – детектив. Всеслав и Ева (№6) - Черная жемчужина императора

Смирнов сдержал улыбку.

– Послушайте, Лика, чтобы отхватить у человека прядь волос, необходимо подойти к нему вплотную. Ваш отчим никого не видел, ничего не чувствовал?

– Он сослался на сильную усталость… якобы ходил по лесу, под конец едва не валился с ног… домой торопился, ну и не смотрел по сторонам, не прислушивался. Вроде хрустнула ветка, но он не обратил внимания, не стал оглядываться, – только ощутил, будто кто-то к волосам притронулся, и… все. Мало ли? Мог за куст, за ветку дерева зацепиться. Темно было! Я тогда его успокаивала, а он… прямо лицом почернел. Пошел в баньку, долго парился, потом водки напился. Сидел, сидел за столом, и говорит: «Раньше в Китае существовало поверье о злых демонах, стригущих волосы. Они подкрадываются к человеку, отхватывают клок волос и как сквозь землю проваливаются. Демоны те невидимые и предвещающие смерть. Сначала они состригают прядь, а потом приходят во сне и уносят жертву с собой. То есть… смерть наступает во время сна».

– Вы верите в предрассудки?

– Раньше не верила… – Лика опустила глаза, и тень от ее ресниц заняла полщеки. – Аркадий всю ночь не спал, ходил как в воду опущенный… потом успокоился. А на третий день снова в тайгу засобирался. Может, не пойдешь? – спрашиваю. Он помрачнел, сжал зубы… ружье на плечо повесил и был таков. С тех пор я его не видела. Одни люди говорили, его медведь загрыз… другие искать ходили, думали, заблудился. Разве в тайге найдешь? Там если пропал кто, можно крест ставить. Я больше месяца ждала… от отчаяния все уголки в доме перерыла, все вещи пересмотрела, – надеялась хоть адресок какой-то найти, хоть упоминание о родственниках. Ведь с уходом Аркадия я одна на всем белом свете осталась. Но ни мама, ни Селезнев ничего не хранили: никаких бумаг.

– Вообще ничего? – не поверил сыщик. – Ни писем, ни квитанций, ни документов? Ни записных книжек?

– Все, что принадлежало маме, отчим сжег после похорон. Я не возражала. Что кончено, то кончено. Память сама сохранит счастливые моменты, любимых людей, красоту природы, – для этого бумаги не требуются. Свои документы он или надежно спрятал, или забрал с собой. Удалось обнаружить только записку: Аркадий положил ее в кармашек куклы Чань. Там был указан московский адрес, имя и фамилия женщины, которая проживает по этому адресу и приписка: «Если со мной что-нибудь случится, одна не оставайся, – уезжай в Москву. Стефания тебя приютит». Я могла бы еще долго не заглянуть в кармашек к Чань! Мне повезло. В сущности, я собиралась ждать отчима: не верила в его гибель. Однако с каждым днем мне становилось все тоскливее и страшнее. Вокруг чужие, равнодушные люди… я не понимала, на какое время мне хватит денег, оставшихся от Аркадия. Я нашла их в коробке с патронами, когда заряжала ружье.

– Постойте-ка… ружье ведь Селезнев взял с собой?

– У нас было два ружья, – объяснила Лика. – Одним пользовался отчим, а второе оставлял мне.

– Все-таки что заставило вас покинуть Ушум?

Лика смутилась, вспыхнула, сжала руки.

– Неловко посвящать постороннего человека в такие глупости! – с сердцем воскликнула она. – Но придется. Понимаете… однажды вечером, когда я сидела и прислушивалась к шорохам, шуму ветра… мне показалось, будто бы кто-то тихо-тихо, осторожно скребется в дверь. Я подошла, затаила дыхание. Вдруг это Аркадий вернулся? Пока я взяла ружье, собралась с духом и открыла… на крыльце уже никого не было. «Аркадий! – вполголоса позвала я. – Где ты? Откликнись. Мне страшно». От порывов ветра скрипели деревья, хлопала ставня… что-то потрескивало. Показалось, будто из леса веет холодом и жутью… и смотрят, смотрят из чащи темные, бездонные глаза. Отчим не раз повторял, что в такие безлунные, ненастные ночи по тайге бродит черный дракон. Волосы зашевелились у меня на голове! – Лика судорожно вздохнула, помолчала, успокаиваясь. – Не помню, как я оказалась в доме, как закрыла дверь! – воскликнула она. – Это было как дурной сон! Вы мне не верите?

Смирнов ободряюще улыбнулся.

– Как бы там ни было, вас это сильно испугало, – сказал он. – И вам захотелось уехать, убежать подальше из страшного места.

– Не совсем так. Утром я долго не могла заставить себя выйти во двор… собственно, дворов-то в Ушуме как таковых не делали, даже заборы не ставили: просто территория вокруг дома, кое-как расчищенная. Поскольку я несуеверна, то подумала о следах. Тот, кто бродил вокруг дома, скребся в двери… должен был оставить следы. Аркадий, ради забавы, учил меня понимать язык тайги, разбираться в ее звуках, в отпечатках, которые оставляют ее обитатели, в их повадках.

– Вы что-нибудь обнаружили?

– Сначала ничего. Повсюду валялся палый лист, щепки, – отчим возле дома рубил дрова, – а когда я наклонилась… заметила на земле несколько вмятин, похожих на следы лап с когтями. Когтей было пять… я посчитала, – они оставили глубокие ямки.

– Может, это тигр или рысь забрели в поселок? – предположил Всеслав.

– Тигр? Не-е-ет, – покачала головой Лика. – Что вы? Следы оказались не очень отчетливыми. Будь там рыхлая почва, другое дело… но насчет тигра я уверена: следы принадлежали другому зверю. Во-первых, собаки бы все с цепей рвались, лаяли бы до хрипоты. Во-вторых, вряд ли «таежный князь» подобрался бы так близко к поселку! Он себе цену знает. А для рыси отпечатки слишком велики.

– Я слышал, бывают тигры-людоеды.

– В таком случае, местные знали бы, всех бы предупредили. Я хотела соседа позвать, старого охотника, показать ему следы, – не успела. Дождь хлынул, все смыл.

– Вы полагаете, следы зверя и… пропажа вашего отчима имеют связь? – спросил Смирнов.

Лика смело взглянула ему в глаза.

– Я думаю, то были следы… черного дракона. Китайский дракон имеет пять когтей! И как злой дух, он может состригать волосы у людей, приходить к ним во сне и приносить смерть. В китайских поверьях дракон может менять форму, иногда таким образом проявляется Владыка Севера Хэи-ди, – черный государь. Аркадий говорил мне об этом. Еще он говорил, будто дракон, если разгневается, принимает человеческий облик… и тогда от него нет спасения.

– Оборотень, значит? – усмехнулся сыщик. – Неплохая байка для доверчивой девушки.

– А что вы на это скажете?

Лика достала из кармана и положила на столик гладкую черную вещицу, – что-то среднее между гигантской иглой и дротиком. Если это игла, то где отверстие для нити? Если дротик, то… весьма странного вида.

Смирнов повертел вещицу в руках, хмыкнул.

– Похоже на китайскую или японскую булавку для волос, – заявил он. – Ничего зловещего. Откуда она у вас?

– Торчала в дверном косяке ушумского дома. Я на нее наткнулась тем же утром, после того, как обнаружила следы. Скажете, это тоже тигр? Чесал спину и оставил одну шерстинку?

С чувством юмора у Лики было все в порядке. Она наклонилась через стол и прошептала:

– Это был черный дракон, – его шерстинка: одна из смертоносных стрел Хэи-ди. Он меня предупредил.

– О чем?

Лика выпрямилась, закрыла глаза и тихо произнесла:

– Не имею понятия. Это должны выяснить вы.

Возникла пауза.

– То есть? – не понял сыщик. – Что вы предлагаете?

Вместо ответа она продолжила рассказ.

– Я вытащила из косяка «булавку», как вы изволили выразиться, и осознала, что мне грозит серьезная опасность. Это не шутки! Аркадий исчез, неизвестно, жив ли он. Без веской причины он бы не оставил меня на произвол судьбы. Конечно, нелепо звучит эта история про состриженную прядь волос, черного дракона, его следы… но все так и было. Оставаться в пустом, угрюмом доме я больше не могла! Зловещее молчание леса и ночной мрак пугали меня. Я потеряла покой! Каждый скрип или шорох, каждый треск рассыхающейся доски, каждая шишка, упавшая на крышу, каждый стук ветки в ставню или сильный порыв ветра приводили меня в ужас. Еще одно обстоятельство делало мой отъезд неизбежным: я в полной мере прониклась своим одиночеством. Мой мир ограничивался тайгой, домом, мамой и Аркадием. Я не представляла себе будущего и не строила планов. Я познавала жизнь по книгам и рассказам родителей… будучи совершенно оторванной от всего, что большинству людей кажется обыденным, повседневным. Моим главным собеседником, подругой, поверенной сердечных тайн и сокровенных грез была китайская кукла Чань. Вы когда-нибудь разговаривали с куклой? Эти наполовину воображаемые диалоги отточили мое умение говорить, мой образ мыслей и отчасти мое поведение. Когда я сдавала экстерном экзамены на школьный аттестат, учителя из интерната не верили, что такое возможно. Они не были готовы к моим ответам. Разумеется, по многим предметам мои знания оставляли желать лучшего… и Аркадий заплатил деньги за то, чтобы оценки все-таки выставили. Он сам сказал.

– Смею заметить, ваша речь превосходна, а ваши манеры достойны восхищения, – искренне похвалил ее Смирнов. – Они старомодны, несколько церемонны, но тем и прекрасны. Вы удивительная женщина, Лика!

– Мне всегда казалось, что я уже жила когда-то… и теперь мой прошлый опыт пригодился. Читая книги, я ловила себя на том, что переживала нечто подобное, – застенчиво улыбнулась она. – Мама называла меня храброй девочкой, а я оказалась ужасной трусихой! Она ошиблась во мне. Стыдно признаваться, как я провела два дня до отъезда из Ушума: лихорадочные сборы чередовались с приступами паники. Я то смеялась, то плакала… то замирала от странных предчувствий. Словно мне предстояло путешествие в неизведанную страну! Из вещей я взяла с собой кое-какую одежду, подаренное Аркадием ружье, вот эту «булавку» и куклу Чань. В поселке раз в три дня останавливался местный поезд из нескольких вагонов, – я купила билет и села в него. Ну, подробности длинного пути на перекладных я опущу… так или иначе, мне удалось благополучно добраться до Москвы. Это стоило нервов, зато я научилась множеству вещей и за неделю узнала больше, чем за все предыдущие годы. Денег хватило, и они даже остались, – отчим позаботился, чтобы я не попала в затруднительное положение. В Москве я нашла квартиру на Неглинной улице по адресу, указанному в записке, познакомилась со Стефанией. Экономкой, домработницей, хранительницей жилья… называйте как угодно. Ее фамилия Красновская, она встретила меня необыкновенно радушно, – без ее помощи я вряд ли смогла бы столь быстро и успешно освоиться в этом городе. Стефи не задавала никаких вопросов и только учила меня самым элементарным вещам, как несмышленого ребенка. Через пару месяцев, когда я мало-помалу начала привыкать к цивилизованному существованию, она заговорила о том, что следует оформить дарение квартиры. Якобы это жилье приобрел на ее имя господин Селезнев, с одним условием: если он сам или его дочь Лика переедут в Москву, то право собственности должно перейти к кому-то из них. Аркадий Николаевич заплатил ей большую сумму за эту услугу и еще открыл счет в банке, на предъявителя. Хотите спросить, сколько там денег?

– Нескромно, но хочу, – признался Смирнов.

Лика наклонилась и прошептала цифру. У сыщика округлились глаза. Судя по всему, мадмуазель Ермолаева очень даже платежеспособная клиентка. Можно смело брать предложенный аванс, – без гроша за душой она не останется.

– Да ваш отчим просто новоявленный граф Монте-Кристо! – воскликнул он. – Баснословные доходы нынче приносит таежный промысел. Похоже, Аркадий Николаевич охотился не на соболя, а на золотишко. Или напал в дремучих лесах на алмазную жилу, – не иначе! Либо ограбил банк. Потому и скрывался «вдали от шума городского».

– Тише, – испуганно оглянулась Лика. – Вы читаете мои мысли.

– Если не секрет, когда он обзавелся квартирой на Неглинной?

– Через год после нашего переезда в Ушум. Тем летом он пропадал в тайге больше трех недель. Я уже начала волноваться, но он вернулся. Кажется, говорил, что подвернул ногу и отлеживался в охотничьей избушке. Таких в тайге много, на непредвиденный случай. Тогда у меня не возникло сомнений, а сейчас… я больше не желаю оставаться в неведении. Я хочу знать, что вокруг меня творится!

Лика замолчала, нервно поправила волосы, вздохнула.

– Это все?

– Нет, – с усилием ответила она. – Возможно, мое беспокойство улеглось бы тут, вдали от хутора, от Ушума, от моего прошлого… если бы не одно происшествие. Стефания! Она так добра ко мне, так заботлива, что я не хочу потерять еще и ее. Только не принимайте меня за капризную девицу, которая от скуки плетет вздор! – Лика природно-изящным жестом приложила руки к груди и умоляюще посмотрела на Смирнова. – Дело в том… в том, что… неделю назад кто-то отстриг у Стефи прядь волос. Она была не напугана, а удивлена и высказала забавное предположение: дескать, хулиганы обрезают у женщин волосы и сдают их куда-то за деньги… кажется, в парикмахерские. Такое бывает?

– Не стану отрицать, – кивнул Смирнов. – Действительно, в городе можно увидеть объявления о приеме волос в обмен на деньги. Но… в данном случае обрезали бы целый хвост или косу. Какая прическа у госпожи Красновской?

Судя по описанию, сделанному Ликой, экономка носила каре – кончики волос торчали из-под ее шляпки, так что при известной сноровке отхватить ножницами прядку не представляло трудности. Это произошло вечером, когда пожилая дама возвращалась из аптеки, где она покупала таблетки от давления.

– И что, Красновская никого не заметила?

– Она близорука, а в холодную погоду очки запотевают или их залепляет снег, поэтому Стефи оставляет их дома. Было темно, сыпала мелкая, частая крупа… нет, она не успела ничего увидеть. В сущности, она как следует обратила внимание на отстриженную прядь уже в прихожей, у зеркала. Знаете, если бы эта странность не повторилась второй раз, – после отчима, – я бы не придала значения подобной мелочи.

– А «стрела дракона»? – пряча улыбку, спросил сыщик. – Ее не было?

Лика достала из сумочки и положила рядом с первой «булавкой» вторую, – точную копию.

– Она торчала в дверном наличнике нашей квартиры. Потом, когда Стефи приняла лекарство и уснула, я вышла и осмотрела входную дверь… эту штуку воткнули рядом со звонком, чтобы сразу бросилась в глаза, наверное.

– Как же Красновская ничего не заметила?

– Плохое зрение… да и звонком она не воспользовалась, открыла своими ключами. Я очень боюсь, господин Смирнов! Всю ночь я не сомкнула глаз… а утром, ничего не говоря Стефи, пошла к соседке. Я придумала подходящий предлог, – будто бы хочу отыскать своего родного отца, и мне нужен помощник, желательно профессионал в сыскном деле. Нет ли у нее кого на примете? Мне повезло: я получила ваш телефон. Аркадий всегда привозил на хутор и потом в ушумский дом книги: среди них были рассказы Конан Дойля. Я с интересом их читала, но мне не приходило в голову, что я сама буду нуждаться в услугах частного детектива.

– Ну, тягаться с мистером Шерлоком Холмсом мне не под силу, – подивился ее наивности Всеслав. – Сей джентльмен – непревзойденный искусник.

История Лики напоминала примитивную смесь фактов и домыслов, которую любой мог почерпнуть из книг или примелькавшихся на телевизионных экранах сериалов: этакое ассорти – «черная стрела», следы зверя… только не собаки Баскервилей, а дракона… и так далее. Что, если девушка слегка не в себе от таежной жизни, от столичных реалий и свалившегося на нее богатства? Или вообще выдумала все «леденящие душу» подробности от начала и до конца? Обеспеченные люди порой выбирают весьма оригинальные способы развлекать себя. Что, если Лика – одна из них?

Смирнову приходилось встречаться с подобным явлением, – дабы развеять скуку, дамы пускаются во все тяжкие. Особенно, когда у них нет необходимости зарабатывать на жизнь, зато полно свободного времени.

Он спросил мадмуазель Ермолаеву о подозрительных следах: не выходила ли она из подъезда, чтобы убедиться в их наличии?

– Выходила, – Лика пропустила мимо ушей его иронию. – Но в тот вечер сильно мело, снежная крупа уничтожила отпечатки драконьих лап, если они были.

«Очень мило!» – подумал сыщик, изучая ее взглядом.

Он молчал, а Лика ждала его резюме.

– Прошло уже полгода с тех пор, как вы приехали в Москву, – наконец, сказал он. – Не так ли? Вы живы и, надеюсь, здоровы. Судьба вашего отчима вам неизвестна. Вы же не видели его… трупа? Скорее всего он тоже жив и здоров. С госпожой Красновской пока все в порядке. Откуда паника?

– Вы мне не верите? – вспыхнула Лика. – Почему? Я только прошу вас выяснить некоторые обстоятельства, которые меня пугают. В случае ложной тревоги ваш гонорар увеличивается вдвое! Согласны?

– Втрое, – сказал Смирнов, думая отбить у нее желание связываться с таким наглецом.

– Согласна, – не моргнув глазом заявила Лика. – По рукам?

Дама не оставила ему выбора.

Большие напольные часы в кабинете пробили полночь, возвращая сыщика из кафе «Волна» в собственную квартиру.

Ева, затаив дыхание, выслушала его длинный рассказ.

– Не буду комментировать, – сказала она. – Пойду спать. Завтра же надо проверить, можно ли отрезать у человека прядь волос так, чтобы он толком ничего не заметил.

Она была в своем репертуаре.

Глава 5

Господин Ростовцев вышел из тренажерного зала в отличном расположении духа. Каждая мышца его крепкого, тренированного тела ликовала и пела, – после такой разминки можно и ушу заняться. К этому виду боевых искусств он пристрастился в Китае, как и к даосской философии с ее теорией движения по кругу.

День переходит в ночь, ночь – в день, и так продолжается, пока существует мир. Нет ни конца, ни начала, – только движение по замкнутой линии. Уходи, вместо того, чтобы сталкиваться с противником… и он растратит силы в бесплодных атаках. Истощи его! И ты обретешь победу без боя.

Альберт не сразу принял эту глубокую, проверенную веками мудрость. Он родился другим: нетерпеливым, деятельным, слегка агрессивным. Привык продумывать наперед многоступенчатые комбинации, наслаждаясь игрой мыслей. Женщины? После смерти Юли… он остыл, стал подобен потухшему вулкану, – слишком много огня породили его недра, слишком много пылающего дыхания вырвалось наружу. Чтобы вновь накопить выброшенную энергию, потребуются десятилетия. А может, и всей жизни не хватит.

Ростовцев теперь не мог относиться к дамам без известной доли скепсиса. Он их сравнивал с Юлей, и они раз за разом проигрывали этот «бой с тенью». Юля давно ушла из его снов, он почти забыл ее… он изваял в своем воображении ее копию и поклонялся ей, как неуловимому, ускользающему идолу. Двойник вытеснил настоящую Юлю, и превратился в совершенный образ, которому априори уступала любая женщина из плоти и крови.

Альберту всегда чего-нибудь да не хватало. В бизнесе – размаха, в игре ума – изощренности, в спорте – риска, в искусстве – страсти, в любви – полноты ощущений. Даосская система ценностей пришлась ему по вкусу, оказалась той нейтрализующей энергией, которая гасила опасное внутреннее пламя, уравновешивала жажду риска. Теперь по крайней мере Ростовцев не каждый раз выбирал рискованный путь. А эстетика Востока, в частности Средневекового Китая, просто очаровала его.

Он превратился в утонченного эстета, поклонника ушу и китайского искусства эпохи Мин. Его московская квартира напоминала покои восточного владыки, а его спальня изобиловала эротическими гравюрами: картинками любовных утех, которые в Китае считались священным слиянием инь и ян, женского и мужского.

– Сними эти непристойности, – изредка возмущалась Альбина. – Тебе не стыдно?

– Ты принимаешь творчество за порнуху, – однажды не выдержал он. – В любовных играх нет и не может быть ничего грязного или позорного. Китайцы это поняли столетия тому назад!

Госпожа Эрман надулась, впрочем, ненадолго. Она решила женить его на себе, а посему обижаться ей было не с руки.

Ростовцев спустился по лестнице в холл, вышел на улицу и сел в свою машину. Сегодня он сам был за рулем и наслаждался быстрой ездой, которая на столичных дорогах требовала определенной сноровки, – чтобы не создать аварийной ситуации, не попасть на глаза патрульному дорожной службы и тем не менее ощутить выброс адреналина, без чего существование становилось невыносимо скучным.

Зазвенел колокольчик, – то дал о себе знать телефон в машине Ростовцева. Такой сигнал – тоже дань китайским традициям.

– О, черт! – процедил сквозь зубы бизнесмен, притормаживая.

Прямо перед его машиной выскочил на дорогу большой лохматый пес. Нарушителю удалось унести ноги, Альберт же поднес трубку к уху, – звонила госпожа Эрман.

– Ты где? – взволнованно спросила она.

– Еду по Ленинградскому проспекту, чудом не задавил собаку.

– Пригласи меня на ужин.

Ее голос звенел, как натянутая струна.

– Ладно. Что-то случилось?

– Да… жалко тратить время на всякую ерунду! – с плохо скрытым раздражением произнесла Альбина. – Навязалась тут на мою голову одна родственница. Честно признаться, я понятия не имею, в какой степени родства мы находимся, но мама попросила помочь. Это какая-то дальняя семейная линия от ее сводной сестры. Ужас! Девица жила в таежном поселке, которого и на карте-то не сыщешь, а теперь перебралась в Москву. Ей, видите ли, нужно обживаться в столице, и вообще… она здесь никого не знает. Поэтому я должна хоть изредка брать ее куда-нибудь развлекаться.

– Неприятно, – посочувствовал Ростовцев. – Ох уж эти семейные обязанности. Ты не можешь отказаться?

Альбина выразительно вздохнула.

– Не получится. Я уже пообещала маме. Оказывается, эта барышня несколько раз им звонила, пыталась навести мосты. Алек, я… возьму ее с собой на ужин? Страшно не хочется, но…

«Этого еще не хватало! – заражаясь ее недовольством, подумал Ростовцев. – Провести вечер в обществе неотесанной деревенщины! Интересно, чем она занималась в тайге? Лес валила или мужиков ублажала?»

– Разумеется, дорогая, – вслух сказал он. – Бери свою протеже. Только проследи, чтобы она не надела в ресторан кирзовые сапоги.

Альбина с облегчением засмеялась.

* * *

Ранняя весна в Москве походила на робкую гостью во владениях властной и злой хозяйки-зимы. Сегодняшний день прошел с переменным успехом, – мокрый снег чередовался с холодным ветром, отовсюду капало, но к вечеру вступил в свои права мороз. Рыхлая каша на тротуарах затвердела, с серого, темнеющего неба посыпалась колкая крупа, и город погрузился в мутные, непроглядные сумерки.

– Самое время выходить на промысел, – пошутила Ева. – Обстригать пучки волос у зазевавшихся прохожих!

– Тебя побьют, – глубокомысленно изрек Смирнов.

– Стоит попробовать. Я тренировалась быстро вынимать из кармана ножнички и на ходу срезать прядку. Отлично получилось! – похвасталась она и предъявила в качестве доказательства испорченный упражнениями парик. – Пришлось надевать его на швабру и… чик-чирик! – Ева сделала в воздухе движение пальцами, имитирующее ножницы. – Не самый удачный вариант, но определенный навык выработался. Опыт подскажет, лжет твоя клиентка или говорит правду. Уж очень все подозрительно.

Она собралась, выглянула в окно.

– Погодка, как по заказу!

– Не увлекайся, – бросил ей вдогонку сыщик. – В случае чего, звони. Приду выручать.

Осторожно шагая по улице, Ева чувствовала себя заговорщицей, – в кармане у нее лежали небольшие острые ножнички, а взглядом она выискивала в темной мгле подходящую жертву. Из-за похолодания большинство людей надели головные уборы, чем усложнили Еве задачу. Однако она не собиралась отказываться от своей затеи.

Конечно, взять и отхватить у женщины прядь волос, тем самым безнадежно испортив ей прическу, – настоящее свинство. Для Евы было важно не количество отрезанных волос, а сам принцип. Возможно ли произвести подобное действие, чтобы человек не успел толком ничего заметить? Теоретически, да… а вот практически?

«Если у отчима Лики и у Красновской пряди отстриг злой дух, то предосторожности, равно как и тщательный подход к выбору места действия, излишни. Если это дело рук человеческих, то такие вещи вполне уместны, – размышляла Ева. – Вот проходной двор, куда удобно будет нырнуть, исчезнув с глаз пострадавшей дамы. Учитывая темень, испуг и далеко не безупречную криминальную репутацию столицы, жертва вряд ли решится преследовать обидчика».

Задумчивая молодая девушка с длинными, распущенными по плечам мокрыми волосами, почти поравнялась с Евой. Та позволила ей пройти чуть вперед, молниеносно выхватила из кармана ножницы, отрезала тонкую прядку и скользнула под арку, в темноту и сыплющийся снежок.

Девушка на ходу обернулась, пощупала плечо, волосы… приостановилась в растерянности. Она ничего не сообразила, потопталась на месте и пошла дальше. Скорее всего обнаружит потерю уже дома, – расчесываясь и разглядывая себя в зеркало.

Два последующих проверочных «обрезания» удались на редкость легко. Без сучка и задоринки! Просто потрясающе невнимательны, погружены в себя женщины, – они витают где-то далеко от этих вечерних улиц, ненастной погоды, пронизывающего холода, – парят в сладких мечтах, в воображаемых картинах счастья или поглощены тягостными воспоминаниями.

– Даже неинтересно, – прошептала Ева. – Спят они на ходу, что ли?

Разочарованная, она вернулась домой.

– Охота прошла успешно? – пошутил Смирнов. – А где добыча?

– Вот, – Ева протянула ему несколько жиденьких, мокрых прядок. – Любой человек при надлежащей расторопности сможет осуществить эту мелкую пакость. Не понимаю, чего боится Лика? Серьезный преступник такими глупостями заниматься не станет, а какой-нибудь мелкий хулиган не потащится за трусливой барышней из тайги в Москву. Да и был ли лесной хутор, потом глухой Ушум, вся та отрезанная от цивилизации жизнь?

– Полагаешь, она нас разыгрывает?

– Тебя. Богатая, неглупая молодая женщина… у которой все есть, только красивого, мужественного друга рядом не хватает. Почему бы не нанять частного детектива? Сначала для расследования, затем для встреч… собственно, встречи уже происходят. Она сочиняет, ты развешиваешь уши! Романтика!

«Ева, ты ревнуешь! – оборвала она себя. – Так не годится. Не умеешь держать в узде собственнические замашки, – учи людей испанскому языку и ни о чем Славку не расспрашивай».

Устыдившись, она подобрела.

– Хочешь, я напеку блинчиков с вишнями?

Смирнов расцвел от удовольствия. Давно она не баловала его сластями.

– Тебе не нравится Лика? – догадался он, наблюдая, как она взбивает тесто. – Считаешь ее лгуньей?

– Сам посуди, разве может человек провести всю сознательную жизнь в лесу, и притом иметь манеры светской дамы, говорить по-французски, успешно приспосабливаться к городским условиям?

– Она же не в волчьей стае росла, чтобы вести себя как Маугли! – возразил сыщик. – Хутор расположен рядом со станцией, и в Ушуме уж с три десятка дворов точно насчитается. Ты представь существование без телевизора, без общения с друзьями-приятелями, без учебы в школе, в институте, без работы… с утра до вечера в одних и тех же стенах, с матерью и отчимом. Чем им было заниматься, как не воспитывать единственную дочь, не обучать ее тому, что сами знают и умеют? Манеры прививаются легче, если есть наглядный пример; французский усваивается, если на нем говорить с детства, то же касается и остальных вещей. Судя по всему, Лику вырастила глубоко интеллигентная женщина, я бы сказал… аристократических кровей. Как она попала на таежный хутор? Это вопрос. Где Аркадий Селезнев брал средства на жизнь, на покупку квартиры в центре Москвы? И зачем, имея в течение семи лет комфортабельное жилье в городе, прозябать в каком-то Ушуме?

– Если это не плод фантазии изнывающей от скуки барышни, то действительно странно, – согласилась Ева. – Кстати, прежде чем решиться на эксперимент с «обрезанием», – хихикнула она, – я порылась в книгах. Оказывается, происшествия с волосами случались не только в Китае! Существует поверье, будто бы иногда невидимые демоны летают среди людей и отрезают у них косички прямо на улицах. Напрасно мужчины и женщины размахивают руками и закрывают головы, – косички продолжают срезаться как бы сами собой. А потом злой дух Гуй, стригущий волосы, приходит к жителям Поднебесной во сне и убивает их.

– Пустые суеверия, – недоверчиво хмыкнул Всеслав.

– Слушай дальше. В 1922 году в Лондоне произошло невероятное: на улицах среди людей возникла паника из-за того, что молодые привлекательные дамы вдруг стали терять волосы, – будто какие-то невидимые ножницы порхали в воздухе и отрезали их. Джентльмены пытались помочь своим спутницам, которые вопили от ужаса и возмущения… но тщетно. Вероятно, подобное случалось и в других местах.

Ева жарила блинчики, а Смирнов обдумывал сказанное. Горка блинчиков быстро росла.

– Ничего не понимаю! – воскликнул он. – Что за ерунда? Кто-то обрезает людям волосы… Бред. При чем тут Ермолаева, ее отчим и Красновская? Что все это значит? Злой дух, стригущий косички китайцев. Понятно, почему Лика не обращается в милицию. Ее на смех поднимут!

– Темная история, – саркастически произнесла Ева. – Ой, горит!

Она поспешно выключила плиту и села. Сыщик ходил по кухне из угла в угол.

– Надо бы поговорить с этой Красновской…

– Вспомнила! – перебила его Ева. – У моей приятельницы однажды обрезали косу, – прямо на улице, посреди бела дня. Подскочил мужчина, щелкнул ножницами, и волос как не бывало.

– Мужчина из плоти и крови?

– Да. Он убежал. Никто не стал догонять. Решили, что человек хочет немного заработать, сдав волосы в парикмахерскую. Там из них делают шиньоны. Приятельница ужасно расстроилась, – косу-то и за год не отрастишь.

Они ели блинчики, обдумывая ситуацию.

– Позвоню Красновской, – вернулся к своей идее сыщик. – Договорюсь о встрече.

Стефания Кондратьевна оказалась дома и охотно согласилась помочь.

– Лика дома? – спросил Смирнов. – Дайте ей трубочку.

– Она ушла. Кажется, ее пригласили на ужин.

– Кто?

– Дальняя родственница… Альбина Эрман. Лике нужна поддержка, забота, а я старею, уже в помощницы не гожусь, тем более в подруги.

– Могу я к вам сейчас подъехать?

– Окажите любезность.

Глава 6.

Ростовцев выбрал для ужина скромный ресторан «Триада». Название оправдывали три маленьких уютных зала, оформленных в стиле ар-деко, – изящная мебель, золотистые тона отделки, круглые столики на витых ножках. Каждый зал имел свои особенности: мраморный камин, внутренний фонтан, поющих птиц в золоченых клетках.

Альберт Юрьевич заказал столик в зале с фонтаном, – журчание воды предпочтительнее птичьего гама, – и собрался было ехать за дамами, как позвонила Эрман.