МАРИЯ СОКОЛЬСКАЯ
      
      ЧТО МОЖНО УВИДЕТЬ СО СТАРЫХ КАЧЕЛЕЙ
      
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      
      Стояла превосходная погода. Недавно начавшаяся золотая осень сменила сухое и жаркое бабье лето. Редко проливавшиеся дожди не приводили в уныние, наоборот, порой хотелось выйти на улицу и, обратив лицо к небу, плотно зажмурив глаза, стоять, чувствуя удары капель по щекам, обжигающие кожу подобно рассыпающимся искрам...
      Только становилось все холоднее и холоднее. Уже давно температура не превышала пятнадцати градусов; приходилось по полчаса, а то и более одеваться, примеряя все новые и новые наряды, доставаемые из объемистого шкафа.
      И вот в такой прохладный, но еще солнечный день я нарядилась во все теплое и пушистое и отправилась отдохнуть за город. Это экстраординарное событие произошло по двум причинам: во-первых, наступило долгожданное время отпуска, и, во-вторых, моя лучшая подруга Лена Стеклова нашла приличный дом в деревне, хозяйка которого по старому знакомству с ней согласилась приютить у себя квартирантку на месяц. Лена самолично вызвалась доставить меня до места назначения, причем на собственной машине, невесть, откуда появившейся у нее. Даже, несмотря на то, что свои права она оставила у своего давнего знакомого (термин этот можно применить к каждому или почти каждому из ее коллег по работе и соседей по дому).
      Дорога туда, а более точного названия местечка близ киевского шоссе выяснить так и не удалось, заняла минут сорок. Честно говоря, именно из-за возможности отдохнуть от дел в глухой деревеньке, я и согласилась на это предложение, отправившись в небольшое путешествие по Подмосковью. По натуре я домоседка и уже давно не выезжала никуда, кроме как на дачу Стекловой. Но говорить о ней, как о месте отдыха, не хотелось. Зато теперь появилась надежда на вкусный обед и теплую постель у печки.
      От грез о возвышенном меня отвлек вскрик Стекловой и жуткие завывания какого-то "Запорожца", стоящего на обочине. Некий молодой человек в одной рубашке и огромных шароварах выжимал из своей машины такие нечеловеческие звуки, что волосы вставали дыбом. Посигналь он еще с пару минут, меня смело можно было выносить из машины и класть под образа.
      Лена выскочила из "Москвича" и бросилась навстречу молодому человеку. Они бурно обнялись. Тем временем, я вылезла из машины Стекловой и подошла к обнимающимся. Меня тут же представили. Молодой человек оказался Гермашевским Юрием Сергеевичем. Весьма привлекательный брюнет высокого роста и атлетического сложения. А по характеру, насколько я успела заметить - человек легкий и душевный. Едва узнав, кто я, он сразу же заявил, что осведомлен о моем существовании, поскольку любит читать газеты, иной раз повествующие о моих делах. Конечно, это была грубая лесть, тем более, что Юрий допускал множество ошибок в описании распутанных мною преступлениях, столь восхитивших его. И, тем не менее, мне он очень понравился.
      - Проходите в дом, Жанна, замерзнете. Вы же знаете, сейчас не август, далеко не август; ночи стоят холодные и... Впрочем, неважно. Заходите.
      Оказавшись в тепле, мне стало уютно и хорошо на душе. Сразу потянуло прилечь. Однако хозяин не стал особо церемониться с проявлениями чувств, спорадически возникающих во мне и повел знакомить со своей женой и ее матерью.
      - Вот, - начал он, - это известный московский следователь прокуратуры Жанна Васильева, знакомьтесь. Это моя половина Света. А это ее мама, Евгения Петровна.
      Старушка в пуховом платке с молодой, ярко накрашенной девушкой, являвшей собой полную противоположность мужу, сидели рядом за дощатым деревенским столом. Евгения Петровна мягко, по-матерински поприветствовала Лену, затем переключилась на меня.
      - Очень рада вас видеть в нашем скромном жилище. Прошу вас, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома. Вы ведь надолго приехали, да?
      Я только кивнула.
      - Молодые отправляются в Гомель, они там хотят провести свой медовый месяц. Так что с завтрашнего утра мы одни с вами останемся. Алена, а ты побудешь до завтра?
      - Конечно-конечно, - закивала головой моя подруга, уже что-то уплетая за обе щеки. Поесть от души всегда было ее слабостью. Хотя на фигуре это никак не отражалось.
      Я присела за стол. Через несколько минут на нем появилось то, о чем я мечтала с давних пор. Хорошая сытная еда из нескольких перемен - слишком большая роскошь для следователя даже в минуты отдыха. Так что, питаясь концентратами и сублиматами, поневоле затоскуешь о натуральной пище и хорошей стряпне. Сама готовить как полагается я не научилась; при холостяцкой-то жизни это ни к чему. Да и дома я бываю редко.
      Пока мы со Стекловой привыкали к деревенской жизни, Юрий и Света укладывали пожитки в чемоданы, которые постепенно откочевывали в "Запорожец".
      - У вас тихо, - заметила я, переходя к чаю. Самовар, стоящий на столе еще дымился и пах терпким сосновым ароматом, напомнившим мне далекое детство на Украине.
      - Да, очень тихо и приятно, - закивала головой старушка. - Вы не представляете, как здесь красиво летом. Жаль, не с той стороны вас Лена привезла. Но ничего, завтра, как проводим молодых, сразу покажу наши достопримечательности. А так, рядом город; за продуктами мы все в Селятино ходим. Там, - она провела рукой по направлению к спальне, - лес, речка. Купаться, конечно, поздно, но на места стоит посмотреть. Прямо левитановские. Муж мой, жив был, все на природе работал. Художник он.
      - А вы не...
      - Да-да; сейчас и покажу. Впрочем, вот его набросок висит. Мне он очень нравится, а вот Саша незавершенным его считал. Долго, помню, рисовал, все дни выгадывал. А так и не успел.
      Я повернулась к печке. Рядом с ней висел холст, в неприметной, потускневшей от времени багетной раме. Эскиз, сделанный уверенными, сильными мазками, открывал перед зрителем излучину реки. Крутой обрыв, у которого было видно сильное течение, дальше сменялся песчаным бережком. Невдалеке, на противоположном берегу виднелись полу затопленные мостки. Какая-то женщина полоскала на них белье. Солнце, едва видное в рассветной дымке, только показывалось за зубчатой грядой ельника. Старая ива, росшая под обрывом, чуть закрывала картину своими ветвями, придавая ей какую-то таинственность и еле заметную грусть.
      - Прекрасный эскиз, - выдохнула я.
      - Вот и я о том же. Это мои не понимают ничего, им все этих, как же... авангардистов подавай. Имена-то не запомнишь, все не наши, а тут - такая красота. И все мимо проходят. Я и в музей обращалась, вон в Селятино, как раз...
      Я задумалась и уже не слышала тихой речи Евгении Петровны. Меня заметно потянуло в сон.
      - Э, да вы задремали никак.
      Я очнулась и поглядела по сторонам. Действительно. Старушка ласково посмотрела на меня и сказала:
      - Ну ничего. Это с дороги, наверно. Умаялись?
      - Немного.
      - Вы потерпите немного, через часик и спать пойдем.
      Я посмотрела на часы - половина девятого, впрочем, в деревне всегда ложатся рано. Молодожены закончили упаковывать "Запорожец" перед отъездом и теперь только Юра еще возился с машиной, ковыряясь в ее внутренностях. Света о чем-то беседовала с Леной, стоя на крыльце. Солнце уже закатилось; деревня погружалась в темноту.
      Я вышла на крыльцо и успела услышать последние фразы разговора.
      - Ты с ним поосторожнее, сама знаешь, - Лена замолчала на мгновение и посмотрела куда-то вдаль.
      - Да знаю я. Ничего ни с кем не случиться.
      Я решила не вмешиваться, но как ни странно, была принята с большой радостью.
      - Как вам у нас? - спросила новобрачная, резко меняя тему.
      - Превосходно. Я так давно не была в деревне.
      - Здесь поневоле чувствуешь свою связь с природой, - выдала очередной штамп Стеклова.
      - Особенно, если работаешь как вол.
      Света рассмеялась тонким голоском, словно зазвенел колокольчик.
      - Вы правы. В деревне белоручкой не будешь.
      - А вы давно здесь?
      - С рождения. Потом, правда, переехала на какое-то время в Москву, но потянуло домой.
      - А Юрий?
      - Он - коренной москвич. Но тоже хочет остаться на свежем воздухе. У нас места всем хватит. Жить правда будем пока с моей мамой; сельсовет обещал через годик-другой со своим домом помочь. Теперь это опять в традицию вошло: новая семья новый дом строит.
      - Хороший обычай. Дом где поставите?
      - Пока не договорились. Наверное, вон за тем деревом. На другой стороне реки, видите?
      - Да, красивое место.
      - А какой оттуда вид открывается - ну просто загляденье. Вся земля как на ладони.
      - И до речки недалеко. Спустился и купайся себе на здоровье.
      - Да, - Света не продолжала. Наверное, я задела больную тему.
      - Юра! - неожиданно воскликнула она, - Домой пора. Тебе там уже ничего не видно; еще чего доброго глаза испортишь.
      - Сейчас, - раздалось из-под машины.
      - Он всегда такой, - улыбнулась юная супруга. - Все время возится с деталями, чинит все подряд. Одним словом, мастер на все руки.
      Я бросила мимолетный взгляд на Стеклову, не издавшую ни единого звука за время нашего разговора и неожиданно спросила:
      - Вы сильно любите его?
      - Да-да, - поспешно ответила Светлана, - Он такой милый, такой хороший... - Она замолчала и извинившись, вернулась в дом. Минуту спустя за ней последовала, все так же молча, Елена. Я подождала еще немного и вошла вместе с Юрием.
      Ночью спалось прекрасно. Конечно, я не привыкла ложиться в такую рань, но, к собственному удивлению, провалилась моментально, едва голова коснулась подушки. Проснулась в семь и увидела, что все на ногах. Кроме Стекловой, но зная, какая она соня, будить ее я не стала и в одиночку вышла из комнаты на поиски умывальника.
      Молодые убыли около девяти, наскоро простившись со всеми. Выйдя на крыльцо, я долго вслушивалась в тарахтение "Запорожца" пока его еще можно было различить в шуме ветра.
      Тем временем ко мне подошла заспанная Стеклова.
      - Завтрак готов, - сказала она, протирая глаза и пытаясь высмотреть что-то в конце пыльной улицы.
      - Я уже давно поела, соня. А они уехали.
      - Жаль, - Стеклова зевнула, и уже заходя в дом, предупредила, Могла бы и разбудить. Кстати, сегодня дождь будет.
      - Вижу, - откликнулась я и посмотрела на клубящиеся тучи.
      Однако и спустя час ничего не произошло, хотя в воздухе витал запах дождя, неуловимый, но по-своему прекрасный. За это время, Лена привела себя в порядок и мы отправились на прогулку по окрестным лесам и полям. Выйдя за околицу, я сразу же наткнулась на старые качели в прибрежной лощине: стальную заржавленную балку прибитую между двумя кряжистыми елями. Я при помощи Стекловой взобралась на дощечку и стала неспешно раскачиваться. Лена, бродившая поблизости в поисках опят, бросила это неблагодарное занятие и подошла ко мне.
      - Ну как? - поинтересовалась я.
      - Пусто. Год сегодня не грибной.
      - Это точно. Я тоже ничего не нашла.
      - Ты и не искала.
      Лена решила меня раскачать сильнее. Поднявшись повыше я увидела, дом на соседнем берегу. На балконе, выходящем на излучину реки, стояли мужчина и женщина, смотрящие в сторону соседнего леса. Меня они, по счастью, не видели. Я попросила Лену раскачать меня сильнее, так как их плохо было видно.
      - Ну вот еще, заявила Стеклова и отошла. Пришлось поработать самой.
      - Что тебя так заинтересовало? - спросила она.
      - Не скажу, если не раскачаешь.
      - Ну как хочешь.
      Тем временем, пока не поддавшаяся на шантаж Стеклова бродила по усыпанной иголками тропе, мужчина пригласил женщину пройти в дом. Когда та была уже у самой двери, он как-то странно обнял ее за шею. Я не поняла этого жеста и недоумевала до тех пор, пока женщина не рухнула на пол. Железные с просветами перила балкона, позволили мне увидеть, как мужчина завернул жертву в уложенный для этой цели целлофан на полу. В следующее мгновение он исчез.
      - Лена! - закричала я, что было сил. - Немедленно сними меня отсюда.
      - Ну вот еще, - Стеклова все еще дулась.
      - Быстро останови, я только что видела убийство.
      - Что ты несешь, - Лена не спешила, а драгоценные секунды улетали безвозвратно. Наконец она подошла к качелям и один взгляд на мое лицо убедил ее в серьезности произошедшего. Лена остановила качели - до земли я не доставала. Мы обе бросились, стараясь выдержать максимально возможный темп гонки, по тропинке к реке. И, очевидно, ошиблись. Брод, по которому я хотела перейти на другой берег, лежал ниже по течению. Пришлось делать крюк, продираясь сквозь густые заросли тальника.
      Наконец мы добрались до брода. Лена умудрилась поскользнуться на мокрых валунах и слетела в воду. Выбираться я предоставила ей самой: времени и так было потеряно слишком много. Наконец, после того, как дыхание у меня стало схожим со свистом паровоза, а в боках закололо (не так просто бежать в туфлях на высоком каблуке), я увидела быстро отъезжающий от ворот того самого дома автомобиль.
      Лишь, когда он скрылся в переулке, я поняла, что видела "Запорожец" Юрия.
      
      
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      
      - Еще что-то случилось? - поинтересовалась запыхавшаяся Стеклова, наконец-то добравшись до злополучного дома.
      - Конечно. Я только что видела, как удирал со свежим трупом убийца.
      - И куда он отправился?
      - Не знаю.
      - Хорошо, давай заявим в милицию.
      - Тебя там на смех подымут. Ставлю десять против одного, что даже если они и заведут дело, то...
      - ... в доме никаких следов они не найдут, а нами заодно поинтересуется психиатрия.
      - Вот именно. Ладно, слушай, что я хотела тебе сказать. Убийца, кто бы он ни был, увез жертву на "Запорожце"...
      - И что?
      - Ничего. Просто этот "Запорожец" - твоего любимого Юрия.
      Лена вспыхнула и отвернулась. Прошло полминуты, прежде чем она снова заинтересовалась моей персоной.
      - Хорошо, - сказала она, - Только как же ты это смогла определить?
      - Элементарно. По его номеру.
      - Ты с такой скоростью умудрилась его запомнить, - фыркнула Лена.
      - Он начинается на три семерки, а такое, уж поверь моему опыту, встречается нечасто. И вероятность такого совпадения настолько мала, что практически принимать во внимание ее невозможно. Сама посуди.
      - Все же ее нельзя исключать.
      - Знаю. Но сейчас будем действовать бритвой Оккама. И откинем гипотезу о принадлежности машины иному другому лицу, кроме Гермашевского.
      - Ладно, что ты предлагаешь?
      - Во-первых, зайти в дом и все толком осмотреть. Затем опросим местных насчет машины.
      - И кто же ее видел?
      - Здесь не город, пойми ты это. Должны видеть. Далеко не у каждого есть машина, лучше сказать: она имеется у двух-трех людей во всей деревне. А любая деревенская старушенция знает и видит все.
      - Только не вздумай им представляться следователем. Подумают, что ты из милиции, а ее, сама знаешь, здесь не любят.
      - Трудно найти человека, который бы относился к органам правопорядка с должным почтением. Главное сейчас - войти в доверие.
      - Слушай, это тебе не "малина".
      - Догадалась. И ради Бога, отожми хоть платье, оно же совсем мокрое.
      - Интересно живешь! Здесь свой уклад жизни, свои порядки, а как тебе известно, в чужой монастырь...
      - Ой, не учи ты меня жить. Это я и так, между прочим, прошла.
      - Ты уже сто раз об этом рассказывала. Так что давай хоть что-то делать. Кстати, ты уверена, что видела именно убийство?
      - На сто двадцать процентов.
      - Хорошо. Кто и кого убил?
      - Высокий худой мужчина в потертых джинсах и белой майке, черноволосый, чем-то смахивает на Юру.
      - Не могла бы ты обойтись без этих намеков?
      - Могла.
      - Тогда выкладывай дальше.
      - Он и его подруга стояли на балконе, любовались пейзажем. Потом он, очевидно, предложил ей зайти внутрь за какой-то надобностью, а на пороге не то задушил, не то сломал шейные позвонки. Толком разглядеть я не успела. Да, все же последняя версия наиболее точно описывает его действия. Но неважно. После содеянного мужчина завернул труп в пленку и понес вниз. Во дворе, наверное, засунул или в багажник, или под заднее сиденье и дал газу. Я успела разглядеть его удаляющийся "Запорожец" по номерам которого и опознала его принадлежность Гермашевскому.
      Лена молчала целую минуту, а затем пошла к дому. Я последовала за ней, задаваясь по дороге вопросом: что же случилось между ней и Гермашевским. Все-таки ее странное поведение... Неожиданно я вспомнила о сыне Стекловой - Мише, который, как было известно многим ее знакомым по адвокатуре, растет без отца.
      Тем временем, мы подошли к незапертым воротам дома и быстро оказались внутри. В саду чувствовалось запустение, но сам дом производил впечатление жилого. Дверь была заперта на "собачку". Я постучала. Молчание послужило сигналом Стекловой она подошла к распахнутому окну и крикнула:
      - Эй, есть кто-нибудь дома?
      Снова только шуршание листьев, опадающих с яблони за нашими спинами, было ей ответом. Наконец она не выдержала.
      - Дом пуст. Давай за мной, - скомандовала Лена и мигом перелезла через подоконник. Я последовала за ней.
      Комната, в которую мы забрались, представляла собой образчик городской квартиры, волей случая помещенный в сельский дом. Безвкусно подобранная мебель кое-как сочеталась с богатыми шторами и обоями "старая роза". Кресла, обитые кожей, стояли рядом с прекрасной изразцовой печкой, почему-то находящейся прямо в центре помещения. Конечно, убранство неплохое, но здесь, в пятидесяти километрах от Москвы...
      Неожиданно дверь, расположенная прямо напротив окна, через которое мы так ловко влезли, распахнулась и перед нашими взорами предстала очаровательное юное создание, завернутое в простыню, уже впитавшую влагу и оттого ставшую почти прозрачной. Нимфа невинно посмотрела на нас и спросила:
      - А что вы здесь делаете?
      Внезапно Стеклова вышла из шока.
      - Галя! - воскликнула она и бросилась к нимфе. Та, крикнув: "Лена!", сделала тоже. При этом полотенце упало на пол, и будь на моем месте мужчина, он моментально рухнул бы в глубокий обморок, от открывшихся его взору прелестей.
      Подружки так ничего и не заметили. Лишь после того, как время взаимных объятий прошло, Галя вновь закуталась в полотенце. Тем временем Стеклова представила меня и объяснила, что передо мной ее давняя подруга, еще со школьных времен Галя Марошко.
      Мне стало как-то не по себе. Происшедшее десятью минутами ранее показалось дурным сном. А может я ошиблась домом? А может мне пора к врачу?
      Я спросила у Гали:
      - Вы давно здесь живете?
      - Месяца три, наверное. Я купила этот дом еще лет десять назад, вернее мне его купили родители. Но вообще бываю здесь редко, наездами. Только сейчас, наверное, выбралась на природу капитально.
      - Одна живете?
      - Иногда меня навещают друзья, подруги, но по большей части - да, одна.
      - Кстати, извините, что пристаю с дурацкими расспросами: сегодня у вас кто-нибудь был?
      - Ой, давайте перейдем на человеческий язык, - неожиданно предложила она.
      - Хорошо. Я просто поинтересовалась.
      - Ох, уж мне эта следовательская привычка всех во всем подозревать, все обо всех знать. Я была одна с прошлого четверга...
      - Галя, не заводись, - начала Лена, но Марошко ее перебила:
      - Нет, я нисколько не обиделась на расспросы. Мне нравится, когда мной интересуются такие люди. Но право же, начинать знакомство с подобного...
      - Мы уже говорим друг другу "ты", - напомнила я.
      - Тогда прошу у тебя прощения, - отреагировала она, - можешь спрашивать все, что угодно. Я готова, - Марошко встала в позу распятого Иисуса.
      - Ты долго так будешь стоять, - спросила я. Галя засмеялась.
      Я, оглянувшись пару раз по сторонам, выдала пару комплиментов убранству дома и попросила его осмотреть полностью.
      - Сколько угодно, - отреагировала она, - мне побыть твоим гидом?
      - Как хочешь. Честно говоря...
      - Я так и думала.
      Подруги, обнявшись, отправились к ближайшему дивану. Через минуту, будучи на пути ко второму этажу, я услышала их смех.
      Добравшись до мезонина, я увидела именно ту картину, которую и должна была увидеть. Тот самый балкон с ажурными перилами; на другом берегу реки едва виднеются качели, с которых я увидела невероятную сцену. Тихое и укромное местечко, Ни души вокруг. И мертвая тишина, даже слышно шептание реки на далеком перекате. Кстати, вот и улика: на полу лежит заколка для волос. Я подняла ее и почувствовала тонкий аромат духов. Распознать, правда, я их не сумела, но предположила, что эта вещь - Галина. У убитой была, помнится, короткая прическа "каре". Вполне может быть, что Марошко причастна так или иначе к убийству. Вот только кого?
      Поигрывая заколкой, я спустилась вниз и прошлась по остальной части дома. Подруги тем временем, живо обсуждали свое окрашенное розовым цветом прошедшее детство и постоянно покатывались со смеху. Внезапно Галя заметила мое появление.
      - Присоединяйся в компанию.
      - Благодарю за приглашение, - церемонно ответила я, усаживаясь в кресло напротив дивана.
      - Как усадьба?
      - Спланировано превосходно, только уж больно на широкую ногу.
      - Так уж родители позаботились о своем чаде. Я ничего за всю свою жизнь здесь не переставляла.
      - Вообще, переставить бы надо печку, - обе девушки засмеялись, а я продолжила, - а в остальном сойдет. Кстати, а зачем тебе гараж?
      - Для компаний. Вдруг кто на машине заедет. Впрочем, как сама понимаешь, надежда на мой автомобиль у родителей была.
      - Но, не судьба.
      - Да, что-то в таком духе, - тут Галя заметила заколку, которую я бесцельно вертела в руках. - Как хорошо, что ты ее нашла. Следователя за версту видно. Где она была?
      - На балконе.
      - А, я так и думала.
      - Что, любимое место в доме? Вообще вид оттуда открывается загляденье.
      - Да, замечательное место. Я в мезонине провожу большую часть времени. Ну, когда телевизор не смотрю. А когда смотрю, то здесь.
      - Кстати, а ты смотришь сериал "Городская окраина"? - это уже Лена втиснулась в разговор.
      Беседа продолжалась в том же духе еще долго. Я никак не могла понять, издевается надо мной Марошко, или действительно ничего не знает. Нас она могла вполне заподозрить, все-таки появление на месте преступления следователя прокуратуры и юриста, у кого хочешь вызовет законные подозрения. А если учесть способ их проникновения в дом... Хотя, с другой стороны, сохранять постоянно, при любых обстоятельствах такое ангельское выражение лица крайне трудно; это требует длительной тренировки и адской выдержки. Я попыталась привести в порядок свои мысли, но безуспешно. Про себя решила попытать Галю еще немного, вдруг смогу найти изъян в ее словах или поступках. И продолжила уже набившую оскомину бессмысленную трепотню.
      
      
      
      
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
      
      - А знаешь, - сказала я после часа непрерывной трепотни, - мне пора.
      - Что, дела? - поинтересовалась Марошко.
      - Естественно, везде и всюду, - встряла Стеклова, - Мы ведь тебя именно так и нашли.
      - Я так и поняла... Мне скучно одной в этой глуши. Уж если нашли меня, то не исчезайте совсем, - неожиданно жалобно попросила она.
      - А зачем же?..
      - Так получилось. Ты знаешь, Жанна, как иногда тяжело жить среди людей, для которых ты - пустое место. Вот я уехала от них, а как оказалось и от себя тоже. Все хорошее когда-нибудь кончается. Честное слово, я так старалась не остаться в полном одиночестве, цеплялась за каждую возможность за каждый шанс, но все напрасно. Мне все время не везло. Я приехала в этот дом, думала, что жизнь будет лучше, или хотя бы - спокойнее; что уеду от ненужных и пустых людей, что найду себе место по душе. Но и здесь я горожанка, отдыхающая. Я ничего не понимаю в сельской жизни, ничего. А они не хотят согласиться со мной хотя бы в чем-то...
      Я слушала этот монолог с всевозрастающим изумлением.
      - Я давно уже приезжаю сюда и все время живу одна в доме. Единственный человек, который навещает иногда меня в Москве Лена... Впрочем, зачем я это все говорю, - неожиданно она расплакалась.
      Мы вдвоем бросились успокаивать Галю. Постепенно она пришла в себя. Я же вспомнила о том, зачем сюда прибыла и поспешила откланяться, видя что моя помощь более не требуется. Стеклова осталась присматривать за девушкой.
      Выйдя из дома, я решила проверить свое предположение, касающееся способа убийства. Я посчитала, что убийца постарается как можно более лучшим образом замести следы и по возможности побыстрее избавиться от трупа. Исходя из этих предпосылок, версия о переломе шейных позвонков жертве является наиболее удобной. Хотя бы потому, что бренное тело не надо далеко прятать; подъезжая к деревне, мы пересекли плотину, с которой довольно просто упасть и свернуть себе шею при ударе о воду. Думаю, что убийца воспользуется именно этим и создаст видимость случайной смерти или самоубийства. Поэтому я отправилась обратно по дороге к плотине, чтобы оттуда изучить русло реки. В конце концов, сейчас это единственное, что я смогу сделать. Если вариант с рекой прогорит, придется ждать обнаружения трупа органами правопорядка. Я решила рискнуть.
      Быстрым шагом я вышла за околицу на дорогу, ведущую к шоссе. Именно по ней проезжали мы вчера со Стекловой и кажется в нескольких километрах отсюда и была плотина. Через полчаса ходьбы темп пришлось резко сбавить и экономить силы для долгого перехода. Пройдя с пару километров, я совершенно выдохлась и ползла как черепаха, проклиная себя за спешку. В боку закололо и сильно захотелось пить.
      Внезапно я услышала за спиной какое-то тарахтение. Обернувшись, увидела трактор, натужно взбирающийся в гору, которую я только что преодолела. После моего сигнала "Владимировец" тут же остановился и водитель радушно предложил подбросить меня.
      - Я в "Заречный"; вам по пути?
      - Не совсем. Подбросьте меня вон до того леска, или до плотины, если ваш колхоз в той стороне.
      - Вы что-то ищете?
      - Да как вам сказать. Скорее всего, труп молодой женщины лет тридцати-тридцати пяти.
      Тракторист посмотрел на меня совершенно круглыми от изумления глазами и осторожно спросил:
      - А что случилось?
      - В деревне, откуда вы едете, произошло убийство. Труп вывезен с места преступления, и, скорее всего, брошен в реку.
      - Вы не шутите?
      - Не время и не место, - я была холодна как лед. - Вы не могли бы ехать побыстрее?
      - Да, конечно, - водитель нажал на газ. Машина дернулась пару раз, но в скорости не прибавила. Только проехав подъем, она пошла быстрее, правда ненамного. До плотины мы добрались где-то минут за двадцать. Я представила, чего бы мне стоило это путешествие и застонала про себя. Хорошо, что повезло с транспортом.
      Добравшись до моста, водитель остановился и предложил свою посильную помощь. Я отправила его для подстраховки на другой берег реки, после чего мы двинулись вниз по течению.
      Спустя поворот произошло чудо. Я увидела у противоположного берега женскую синюю туфлю - "лодочку". Водитель выловил ее и бросил мне.
      - Узнаете?
      - Трудно сказать, - я пожала плечами, стараясь вспомнить одежду убитой, - Но, скорее всего.
      - Тогда пойдемте дальше.
      Быстрое течение широкой, но довольно мелкой речушки не могло унести тело достаточно далеко. В чем мы через несколько метров и убедились.
      - Смотрите, - внезапно воскликнул водитель и указал рукой на полузатопленную иву. У ее корней колыхалось женское тело, полностью погруженное в воду. По бело-голубому платью и пшеничного цвета волосам, я опознала убитую. Водитель больше не спрашивал меня ни о чем, только поинтересовался:
      - вы здесь побудете, пока я в милицию побегу?
      Я только кивнула головой. Идея, предложенная трактористом, была чертовски малоэффективной, но я еще надеялась на лучшее. Хотя бы на то, что по происшедшему случаю заведут уголовное дело, а не только поинтересуются личностью убитой. В конце концов, участковый во всем положится на мнение врача, а оно может убедить милиционера в несчастном случае или самоубийстве. Да мало ли что может с приезжей по ее же собственному недосмотру произойти. Перегнулась через перильца плотины, закружилась голова и поминай как звали. Высота там порядочная, так что перелом позвонков при ударе о воду или о дно обеспечен.
      Когда тарахтение "Владимировца" затихло вдали, я осторожно добралась до трупа и осмотрела его, по возможности стараясь не оставлять собственных следов. Но ничего не обнаружила, даже меток на одежде. Как я и предположила, причина смерти заключалась в смещении шейных позвонков и последовавшем за этим разрывом спинного нерва. Узнав все, что только возможно, я успокоилась и стала дожидаться возвращения водителя вместе с участковым.
      К несчастью, столкнуться именно с таким "расследованием" мне и пришлось. Скорая и милицейский "УАЗик" прибыли почти одновременно через двадцать минут. Пока медики осматривали убитую, мною вплотную занялся приятный молоденький лейтенантик. Сперва я попыталась облегчить ему задачу и объяснить сложившуюся ситуацию, но потом бросила это неблагодарное занятие. Даже выразительное помахивание служебным удостоверением ни к чему не привело. Как оказалось, здесь не шибко жаловали "московских" и во всем старались обходиться без их вмешательства. Пришлось просто отвечать на его вопросы. Спустя час обе машины отправились восвояси. Меня же любезно подбросили до участка, где я поставила, в качестве свидетеля, несколько автографов и двинулась домой пешком. Поскольку на этом милицейская вежливость к представителю прокуратуры кончилась.
      На обратном пути заглянула в селятинскую больницу, куда доставили жертву. Тут хоть удостоверение сработало - мне удалось узнать о заключении врачей. Оно довольно туманно намекало на несчастный случай, Естественно, и милиция скажет тоже самое.
      Вернувшись домой, я застала довольную Стеклову с банкой варенья, сидящую за самоваром. Евгения Петровна возилась в кухне, убирала посуду. Внезапно зазвонил телефон. Я подпрыгнула: совершенно не ожидала такого здесь.
      - Света разбогатела, - усмехнулась Лена, намазывая варенье на чудовищных размеров бутерброд. - Все-таки брак очень выгоден для нее. Юрий работает в совместном франко-российском предприятии, обувь тачает. Пока нормальную машину не купил, на этом катафалке разъезжает, но в остальном живет прекрасно. Ты бы видела его московскую квартиру!
      - Посмотрю, - пообещала я. - Кстати, а сколько в ней комнат?
      - Пять, а что?
      - Да нет, так. Да, Евгения Петровна, я хотела бы спросить вас об усадьбе на пригорке, на том берегу Каменки.
      - Так она сейчас пустует, - сообщила мне добрая старушка. - Вот на неделе приезжали оценщики из Рассудово.
      - Пустует? - изумленно вырвалось у меня. Однако Евгения Петровна поняла причины моего изумления по-своему.
      - Действительно странно, - сказала она, - такая хорошая усадьба, со всеми благами. Там и канализация есть.
      - Неплохо.
      - Да, совсем забыла. Юра все собирался на нее покуситься, да сперва денег не было, теперь - времени. Вот вернется из свадебного путешествия - посмотрим.
      - Так Света хочет...
      - Знаю, только свой дом - одно, а здесь уже все готово, вселяйся хоть завтра. Думаю, она согласиться со здравым смыслом. Конечно, традиция хорошая - строить свой дом, но теперь... Да и ей пора отвыкать от сельской глуши. Как сюда первый раз приехала я, долго не могла освоиться, все время обратно тянуло в Муром.
      - А как же вы сюда приехали?
      - Думала и до Москвы отсюда добраться. Да что-то не заладилось у меня с этим делом, а потом уж и прикипела к деревеньке. Поначалу здесь комнатушку снимала, когда в Москве работать устроилась. А после свадьбы муж запретил работать так далеко. Вот и осталась тут.
      - А у Юры родственники есть?
      - Три года назад мать его умерла; она была из близких последней. Хотя живет еще где-то в Самаре двоюродная сестра, да он ее и знать не хочет. Давно на ножах живут, невесть чего не поделили. Я-то его уговаривала одно время, потом бросила. Ничего путного с того не вышло. Да и сестра уперлась, не желает знаться с братом, да и только. Была в Селятино проездом, так и то в гостинице остановилась. Ее Юра встретил - рассказывал.
      Стеклова тем временем расправилась с одним бутербродом и готовила второй.
      - Господи, - воскликнула я, - как же ты фигуру умудряешься держать в норме?
      - Секрет фирмы, - засмеялась она и подлила себе еще чаю.
      
      
      ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
      
      На следующий день я позвонила в отделение и поинтересовалась личностью убитой. К тому времени опознать ее еще не успели, но надежды, что это все же случиться когда-нибудь не теряли. По тону говорившего со мной дежурного, я поняла, что расследование затянется надолго. Тем временем Стеклова, все еще выступающая в роли отдыхающей (к моему изумлению, поскольку сегодня был уже понедельник), с утра пораньше умчалась в усадьбу к своей подруге. Пригласила она и меня, но я решила пока воздержаться.
      После часового скитания по дому и его окрестностям, решила перекинуться с Евгенией Петровной в "подкидного". После десятого кона мне стало совсем невмоготу, и я отправилась к подругам. Дома их не застала, хотя усадьба была не заперта.
      Пока их не было, мне удалось перетряхнуть усадьбу вверх дном. Однако мои попытки найти хоть что-то не увенчались успехом. Никаких следов пребывания вчерашней пары. Тем временем подруги были уже на подходе к дому и я благоразумно удалилась, чтобы не светиться лишний раз.
      Милиция догадалась опубликовать в газете "Подмосковье" и местной газетенке фотографию убитой женщины. Но это произошло через день после убийства. Я же к тому времени провела дополнительное расследование и нашла то, что искала. В трехстах метрах от дороги, ведущий из деревни на "бетонку", увидела следы машины похожие по размеру и рисунку протекторов на оставляемые Юрием. Учитывая, что во всей деревне только у троих жителей мной были обнаружены машины, причем исключительно "Жигули", я пришла к выводу, что иных вариантов принадлежности найденных мной отпечатков нет. Следы привели меня к обрыву, нависавшему над речкой. Спустившись вниз и едва не сломав себе шею по дороге, я нашла под крутым спуском пещерку. В ней обнаружила следы... неизвестно чего. На первый взгляд, песок сохранил отпечатки борьбы двух человек. Хотя, с другой стороны, зачем им понадобилось для выяснения отношений лезть в крохотную пещерку у самой воды, где кроме них никто бы не поместился? К тому же, нигде более подобных сцен не было видно. Я понедоумевала всласть и решила пройтись еще по бережку, вдоль речки. Пройдя с полсотни метров, заметила укатанный спуск к реке и на нем все те же следы "Запорожца". В глине они отпечатались великолепно. Однако понять, зачем он приезжал сюда еще раз, я была не в состоянии. Любое приходившее на ум объяснение его поступка было совершенно нелогичным и, по меньшей мере, абсурдным.
      Лена за прошедшие с ее отъезда два дня успела раз пять созвониться со мной. Последний раз сообщила, что взяла дело в котором ее клиента обвиняют в мошенничестве и сейчас энергично занимается им. То бишь, дала мне намек, что более звонить столь часто не будет, и чтобы я сама не беспокоилась о Лениной судьбе.
      Я решила продолжить свои изыскания в Москве. Для этого позвонила своему старому другу Денису Полянскому, работающему в газете "Криминальная хроника", зам редактора. Помимо основной должности он писал неплохие статьи, обыкновенно по материалу, который я ему подсовывала.
      - Давненько от тебя не было никакой информации, - заявил он, едва поздоровавшись. - Я прямо изголодался по сенсациям. Хотя в Москве каждый день что-то происходит, но интересного - ноль.
      - А тебе нужно лично от меня получить захватывающую статью?
      - Ну статью я сам составлю, а что касается материала...
      - Тогда могу тебя порадовать. Собственно по этому поводу и звоню. Я случайно стала свидетельницей убийства...
      - Где? - вскричал он так, что я на мгновение оглохла.
      - Здесь в пяти километрах от Селятино, знаешь такое местечко по Киевскому шоссе, в деревне Глаголево.
      - Хотел бы я знать, что занесло тебя в такую глушь нерадиофицированную.
      - А это была идея Стекловой.
      - Замечательно. Но, кажется, ты хотела сообщить мне нечто из ряда вон выходящее. Ведь я твои звонки уже наизусть выучил. Сперва заговариваешь зубы, а потом начинаешь.
      - Похоже, что ты прав. Мне нужно провернуть одно дельце и потому требуется твоя помощь. У тебя найдутся свободные люди?
      - Ну знаешь, я не такой и главный начальник.
      - Неважно, найдешь, если нужен горячий материал.
      - Хорошо, постараюсь ради тебя.
      - Тогда слушай. Мне необходимо знать все о Юрии Сергеевиче Гермашевском. Узнаешь, все о его двоюродной сестре в справочном отделе или на Петровке, короче, сам сообразишь. Поспрашивай его сотрудников о его жизни и чем больше будет подробностей, тем лучше.
      - А как же...
      - Он работает в СП "Хронос" на Воздвиженке, занимает должность главного менеджера, - эти сведения я почерпнула из многочисленных расспросов Евгении Петровны. - До этого играл на бирже, на РТСБ. Поищешь его следы и там, могут остаться люди, которые о нем что-то помнят. Едва ли он обходился без помощи брокеров, а у тех цепкая память. Далее. Постарайся вытянуть из знакомых о его предыдущих увлечениях: общее число подружек, время встреч и месторасположение каждой пассии. Можешь и у них что-нибудь узнать о нем. Это даже лучше. Да, кстати, о Сестре Гермашевского. Я забыла сказать, ее зовут Надежда Лайме, она постоянно проживает в Самаре, но часто бывает и в Москве. Недавно была в Селятино, в гостинице проездом.
      И последнее. Постарайся узнать, был ли дома Юрий три дня назад. Его адрес: проезд Черепановых`35, квартира 68. Спросишь на вахте, как-никак дом с пентхаузом. Так что будет с кем поделиться сплетнями.
      - И это все?
      - Да.
      - Мне сейчас станет плохо. Ты очевидно думаешь, что у тебя в знакомых ходит детективное агентство типа "Алекса".
      - Чепуха, я думаю, что вы справитесь; как обычно. Все для вашей же пользы стараетесь.
      - Ну конечно. Потом с высунутыми языками...
      - Кстати, хорошо напомнил. Предложи всем посмотреть на фотографию убитой у нас в деревне, ее напечатали в "Подмосковье". Может, опознают.
      - Ладно, постараюсь.
      - Молодец, действуй.
      - Уже пошел.
      Я положила трубку и стала ждать поступления информации. И дождалась. Правда, позвонила Стеклова, подняв меня на ноги с послеобеденного отдыха.
      - Ты не представляешь, - прокричала в трубку она, - что со мной произошло сегодня днем. И в первую очередь это касается именно тебя. Просто не понимаю, как некоторым может так везти, хоть убей.
      - А что случилось? - спросила я, вновь прижимая трубку к уху.
      - Когда я перебирала полученное с петровки дело Замятина и Кипарисова - ты их все равно не знаешь и потому их имена тебе ничего не говорят - то нашла случайно фотографию любовницы последнего. Она чертовски похожа на ту, которую постоянно публикуют подмосковные газеты. Словом на жертву убийства, которое при тебе произошло. Единственная разница: у меня она еще живая, а в газетах уже мертва.
      - Ну и повезло же тебе.
      - Мне? Это как раз тебе и повезло. Ради кого я тут стараюсь, ты случайно не знаешь?
      - Ладно, как ее зовут?
      - Без понятия. Пока мне известна лишь ее кличка "Лада", которую ей дал, кстати сказать, Кипарисов. Он познакомился с нею в "Национале", когда они с Замятиным обмывали какую-то удавшуюся аферу.
      - Подожди, - сказала я, - они что, твои клиенты?
      - Конечно нет, с чего ты взяла?
      - Ни с чего, продолжай.
      - До знакомства эта девица вроде как замужем была, потом развелась, уж не знаю почему. От скуки, наверное, к таким вот как эти двое, цеплялась. Хотя, может муж ей ни гроша не оставил, поневоле пришлось за такое взяться. После знакомства с Кипарисовым перестала по мужикам бродить и целиком и полностью перешла в его распоряжение. Стала чем-то вроде домашней секретарши.
      - Они расписаны?
      - Конечно нет. Чего ради уважающий себя человек будет разводиться и делить троих детей пополам, ради какой-то шлюшки.
      - Так он женат? Могла бы и предупредить.
      - Конечно женат. И живет неплохо.
      - Интересно, жена знает.
      - Без понятия. Собственно, это ни тебя, ни меня в дальнейшем никогда более интересовать не будет.
      - Естественно, просто спортивный интерес.
      - Ну понятно. Кстати, я собираюсь как следует заняться Кипарисовым. Тебе что-нибудь еще от него будет надо?
      - Поинтересуйся как бы между прочим, что он знает о состоянии своей Лады, с момента, когда он ее бросил. И сразу же звони.
      - Идет, - Лена с грохотом бросила трубку. Едва я успела сделать тоже самое, как в дверь постучали. Пришлось открывать самой, так как Евгения Петровна отправилась на речку стирать белье. Старая привычка; несмотря на имеющуюся дома стиральную машину и эффективнейший стиральный порошок старушка по-прежнему все делала так, как привыкла за долгие годы жизни в глухой провинции. Не знаю, наверное, тем же способом она стирала белье и в Муроме.
      Я открыла дверь. На пороге стоял мой недавний знакомец - тот самый тракторист, который любезно согласился помочь мне в поисках трупа Лады.
      - Заходите. Вот не ожидала, что вы меня сможете найти.
      - Сразу видно, что вы из города, - он осторожно присел на краешек лавки. - А нас все, как на ладони. Мне сразу показали дом, в котором вы остановились отдохнуть. Да это и так понятно у нас, почитай, одна Евгения Петровна гостей-то и принимает... Вы уж извините меня, что не представился. Жорой меня зовут.
      - Очень приятно; Жанна.
      Он пожал протянутую руку столь бережно, будто обращался с изделием из хрусталя. Лицо его сильно покраснело перейдя едва ли не в бордо. Вероятно он посчитал меня созданием чрезвычайно хрупким, каким в его представлении, и должны быть все изнеженные московские барышни.
      - Я-то, собственно, зашел вот зачем. Помните, мы тогда женщину мертвую искали, ну я вам тогда помогал, - я кивнула и он продолжил. - Так я справиться пришел, как дела двигаются. Интересно, все-таки.
      Жора замолчал и внимательно посмотрел на меня. Я скорбно улыбнулась.
      - Да так ничего и не произошло пока. Не только не знаю, кто женщину убил - даже ее фамилия мне неизвестна.
      - Вот те раз! - воскликнул он, хлопая себя по коленям. Я полагал, что вы давно расследовать закончили и со спокойной совестью отдыхаете. Ан оказывается, все еще только начинается. Надо же. А хотя бы что-то удалось узнать?
      - Только ее кличку.
      - Кличку? А не скажешь, что она такими вещами... - он замолчал.
      - Что?
      - Да нет, так я. Как же ее... кличка?
      - Лада.
      - Надо же. Я так корову свою назвал, а тут... Городская она, хоть?
      - Конечно. Кстати, одно время она в Селятино была, проездом правда. С год назад, может чуть больше. Вы ее не видели?
      - Нет. Что вы, ежели видел бы, сразу узнал. Она девушка видная, такие сразу в глаза бросаются, особенно в нашей глуши. Лицо у нее очень красивое, да и сама вроде ничего. И одевается прилично. А надо же, до чего дошла. Вот несчастье. - Жора расстроился, покачал головой. Было видно, что он с трудом верит в сказанное мною. "И он по-своему прав", с горечью подумала я.
      - Да, я вас не отрываю? - неожиданно спросил он.
      - Нет, я же вроде как на отдых сюда приехала. С этим по идее милиция должна разбираться.
      - А что она? Плохо работает?
      - Она считает происшедшее самоубийством. Мне на грош не верит, уж не знаю почему.
      - Не может быть.
      - К несчастью, очень даже может. По-своему, они конечно правы, что не верят россказням первого встречного, пусть и следователя прокуратуры. Но хотя бы проверку... - я вспомнила работу убийцы и замолчала. Тут и проверка бы дала отрицательный результат. Сработано превосходно, никаких следов, никаких подозрений.
      Жора только развел руками.
      - Видно вам одной со всем этим придется справиться. Думаю, что это не составит для вас особого труда. - Такая грубая лесть заставила меня покраснеть до самых корней волос. - Да вы не смущайтесь, я точно вам говорю. Быстро найдете убийцу, все раскроете. Только об одном хочу вас попросить: расскажите случай по порядку. Страсть как интересно.
      Я пообещала удовлетворить его любопытство.
      Посидев еще с пять минут, он поднялся.
      - Однако пора и честь знать. Уж извините, коли отвлек.
      - Нет, что вы. Заходите как-нибудь, - я почувствовала себя хозяйкой дома.
      - Постараюсь.
      Он медленно пошел к трактору. Я же присела на крылечко и капитально задумалась.
      Мне представлялась очевидной пока только одна вещь - убийца прекрасно знал места и выбрал для своего дела идеальное время, когда деревня нежится на послеобеденном отдыхе. Вполне может быть, что он местный, в таком случае половина деревни окажется в потенциальных преступниках, в том числе и мой новый знакомый. Но тогда я не видела никакого повода для совершения задуманного. Вроде бы убитая при жизни никому из местных насолить не успела, хотя бы потому, что здесь была, наверное, первый и последний раз в жизни. Скорее всего, так или иначе человек, сделавший свое черное дело, имел какое-то отношение к Марошко, ведь не зря же именно эта усадьба была выбрана в качестве места преступления. Едва ли убийца полезет в первый попавшийся дом, не изучив его обитателей как следует. Кстати, Юрий вроде бы собирался приобрести этот дом, значит и его нельзя сбрасывать со счетов. Против него была и еще одна улика - "Запорожец", скрывшийся перед моим носом. Тогда становится непонятным, каким же образом он ухитрился провернуть это дело без участия в нем жены. Но я что-то сильно сомневалась, предполагая Свету соучастницей убийства. Женское оружие - интуиция - подсказывала мне, что молодая здесь не при чем. Но как Гермашевский без помощи жены мог провернуть такое дело, сколь ловки и непредсказуемы тогда должны быть его действия? Такое может случиться, пожалуй, что лишь в романе. Незабвенная Агата Кристи сильно грешила подобным. Однако если кто-то решил подставить Юрия и, скажем, стащил на время его автомобиль? Но что он должен был делать вне машины с женой вместе? Какое обстоятельство вынудило бы их покинуть железного коня? Если бы не их турне по европейской части России, тогда можно было бы что-то предположить, но в таких обстоятельствах... Признаюсь, я пока разобраться в них не могла.
      Ситуация складывалась на редкость запутанная. Я так и не могла досконально разобраться в ней, постоянно памятуя о странном присутствии во всей этой истории подруги Стекловой. Почему же она ничего не видела и не слышала, хотя находилась, по стечению обстоятельств, в центре событий? В конце концов, мне было трудно поверить как в то, что она ничего не знает о случившемся, так и в то, что она каким-то образом замешана в деле. В случае с Галей интуиция ничего подсказать мне не могла. Возможен был и такой вариант: убийца столь хорошо знал Марошко, что был убежден в том, что она в момент совершения преступления будет где-то поблизости, но все же достаточно далеко, чтобы ни о чем не подозревать. Надо будет как-нибудь удостовериться в этом. Хотя бы для очистки совести.
      Вечером следующего дня, как раз перед ужином, раздалась телефонная трель. Я, весь день не находившая себе места, просто подскочила на стуле, услышав звонок. Евгения Петровна не спеша поплыла к аппарату.
      - Это мне! - закричала я и бросилась к телефону с такой прытью, что снесла стоявший на пути стул, чем несказанно удивила добрую старушку.
      Действительно - звонил Полянский. Оказалось, что за время, прошедшее с нашего предыдущего разговора, он сумел собрать едва ли не всю необходимую мне информацию. Это я сразу же определила по первым словам его приветствия.
      - Ну, Жанна, ты мне и задала работу. Я едва не свихнулся, используя все известные приемы для добычи нужных сведений.
      - Ты что-то успел добыть? - невинно спросила я.
      - Обижаешь. Если тебя это по-прежнему интересует, тогда слушай. Когда один из моих людей отправился в "Хронос", я, не теряя ни секунды драгоценного времени, двинулся в...
      - Слушай, - перебила его я, предчувствуя бесконечный монолог, - не спорю, что описание проделанной работы очень интересно, но не мог бы ты...
      - ... закругляться, - докончил с усмешкой он, - Вполне смог бы. Короче, перехожу к делу. Большую часть информации выудил один из репортеров, представившись, кстати, агентом какой-то лотереи, не помню точно какой. Да и неважно. Но сперва расскажу от своего имени. На бирже мне сообщили, что Гермашевский действительно там бывал, причем неоднократно. Здесь у него еще работает несколько знакомых брокеров, к чьим советам он частенько прислушивался. Но почти все делал сам. Он получил завещание около трех лет назад и лишь сравнительно недавно начал им хоть как-то распоряжаться. Неожиданно для всех вложил часть денег в нефтедобывающие концерны - тогда их акции котировались по максимуму - и одновременно попытался скупить контрольный пакет одной деревообрабатывающей компании. У него не хватило денег, и в тот момент, когда он решил продать имевшиеся сертификаты, грянул бум. Наверное, помнишь, что тогда было на бирже. Вот и Гермашевский попал в такое незавидное положение. Часть денег он все же умудрился вернуть, а потом даже преумножить, но главную задумку с контрольным пакетом пришлось задвинуть за горизонт.
      После такой неудачи, он по блату устроился в СП "Хронос". Это явилось неплохим подспорьем для него, тем более, что он закончил университет по нужной специальности. Там познакомился с некоей Галиной Марошко, первая гласная почему-то "а". Через несколько месяцев успешно на ней женился. Спустя примерно такой же промежуток времени развелся, кстати, очень удачно: в качестве компенсации получил усадьбу, которую без сомнения ты неоднократно видела в деревне, и несколько миллионов в придачу. Как ты догадалась - рублей. Это событие произошло около двух лет назад. После развода разрешил бывшей жене пользоваться усадьбой, непонятно из каких соображений. Но - до первого его звонка.
      После развода начинается самый загадочный и противоречивый период его жизнедеятельности. Он практически ни с кем не встречается, живет совершенно обособленно, хотя и появляется на работе, но только для того, чтобы работать. Данные становятся противоречивыми, никто толком сказать ничего не может. Говорят, имел от двух до двенадцати бурных романов за год, но более что-либо конкретное отсутствует. Далее, В это же время опять начинает игру на бирже. Относительно удачно, так что удач было больше чем проигрышей. К середине года, немного обогатившись, бросает игру. Примерно к этому же времени можно отнести их знакомство со Светланой Мурашовой. Обхаживал он ее с начала августа. Как видишь, быстро сломил сопротивление.
      Теперь о доме. Три дня назад, в день убийства, заезжал на квартиру с супругой. Там они переночевали и рано утром отправились дальше.
      Изображена на фотографии, которую ты мне предложила посмотреть, двоюродная сестра Гермашевского Надежда Лайме. До недавнего времени была любовницей заместителя главного директора ЗИЛа Кипарисова Сергея Анатольевича. Весьма любвеобильная женщина. Кстати, любовник о ней ничего не знает с того момента, как дней десять назад они разошлись. Сейчас он под следствием.
      - Я в курсе, могу тебя порадовать. Там с ними Стеклова чем-то занимается.
      - Ну и хорошо. Кстати, о поездке Лайме в Селятино не имею ни малейшего представления. Как я понял, была она там всего один день.
      - Да.
      - Ясно. Но это все, что я имел на текущий момент.
      - Кстати, это все, что ты накопал о Марошко и Лайме?
      - Пока да, правда ребята ищут. Редактор активизировал чуть ли не всю бригаду, уже первая статья выйдет завтра. Я тебя как-нибудь с ним познакомлю.
      - Замечательно.
      - И обещай закрыть дело к следующему четвергу.
      - Это почему?
      - Двойной номер не набирается.
      - Что? Но ты...
      - Ладно, шучу. Однако выключаюсь, у меня пятнашки кончаются.
      Мрачные шутки, подумала я и отправилась переваривать услышанное. На Гермашевском сплетался такой тугой клубок, что распутать его просто так не было никакой возможности. Пока. Я решила пособирать еще немного информации. Особенно о Марошко. Ее личность меня начинала интересовать все больше и больше.
      По счастью лучшая подруга Стекловой оказалась дома. Удобно устроившись на диване она смотрела фильм, состоящий из одних только вздохов и поцелуев.
      Я постучалась в открытую дверь спальни, где находилась любознательная хозяйка. Она отсутствующим взором оглядела мою фигуру, но постепенно узнала и почему-то сильно обрадовалась.
      - Привет, присаживайся, будь как дома, - затараторила Галя. - Никак не ожидала твоего появления. Ты уж извини, у меня по жизни такой беспорядок.
      - Ерунда, - отмахнулась я, - у меня обыкновенно не лучше. Как поживаешь?
      - помаленьку. Видишь, какую ерунду приходиться смотреть.
      - Да. Скучно в деревне без телевизора. Тем более, и Лена смылась к цивилизации поближе.
      - Одни мы с тобой тут и остались. Ты-то хоть не пропадай.
      - Постараюсь. Отпуск все равно весь тут пробуду.
      - И то хорошо.
      - Кстати, она тебе звонит? Стеклова, я имею в виду.
      - Редко. Сейчас она чем-то там занята. В прошлый раз поговорили минут пять, да и разошлись. Прошлое вспомнили.
      - А когда же вы познакомились?
      - Слушай, я даже не помню. Так давно это было. По-моему, еще в школе, классе в пятом-шестом. Она меня на два года почти старше, все удивляюсь, как мы умудрились сойтись.
      - Ну неважно. Мое любопытство удовлетворено полностью.
      - Рада за тебя. Все-таки в тебе живет следователь.
      - Что поделаешь, потому и пошла в прокуратуру. Да, еще такой вопросик на засыпку: чего ты сейчас смотришь?
      - А, это, - она рассеянно обернулась к экрану. - Признаюсь, уже не помню.
      - Он хотя бы интересный?
      - Это неважно. Главное - его посмотреть. Честно говоря, очень люблю смотреть фильмы, но терпеть не могу задумываться над их содержанием. Вон, сколько этого барахла здесь.
      Она указала рукой на порядочных размеров груду видеокассет в беспорядке разбросанных на журнальном столике и горой наваленных на полке. Я наугад взяла одну.
      - "Антидевственница", - прочитала я название. - Неплохо для начала.
      - Да тут большинство таких.
      - И тебе нравиться смотреть такую муру?
      - Не совсем, но все же. В такой глуши больше и смотреть ничего не хочется.
      - Не надоело?
      - Нет пока. Компании хорошей здесь не сыщешь, вот и приходиться довольствоваться, чем Бог послал.
      - Ты была замужем? - неожиданно спросила я.
      - Это вопрос в ту же сторону? - усмехнулась Марошко. - Признаюсь, но только тебе: действительно такое имело место пару раз. Вот толку от этого было крайне мало, к несчастью. А у тебя как?
      - Пока жду принца, периодически посматривая в разные стороны. На случай, если долго ждать придется, - честно говорить о своей девственно чистой биографии мне не хотелось.
      - Самая мудрая позиция, - одобрила она. - И много у тебя их было?
      - Трудно сказать. Разве такое считают.
      - Блестящий ответ. Нет, ты положительно нравишься мне все больше и больше. И как в тебя Юра не влюбился.
      - Гермашевский?
      - Он самый. Проходимец страшный, сразу отвечу на твой вопрос. Но вообще умеет нравиться, как ни прискорбно.
      - Как он тебе самой?
      - Со мной у него как раз недавно все кончилось, - грустно сказала она. - Правда, он совсем неплохо подзаработал на этом, черт бы его драл. Ну да ладно, не все ж на нем свет клином сошелся. Найдем со временем другого.
      - А усадьба?
      - Усадьба эта теперь его. Но пока не выгоняет, и на том спасибо. А вообще такой мерзавец может сделать что угодно, если будет не в духе. Хотя он здесь не живет и, наверное, не будет жить.
      - Кстати, мне его местная жена сказала, что...
      - Так он еще одну окрутил?! - в глазах Гали я прочитала досаду и плохо скрываемое бешенство. - Кому-то не повезло, причем крупно. Интересно, за каким дьяволом он женился на деревенской? С головой не все в порядке стало или что-то еще надумал?.. Да, ладно, пошел он куда подальше.
      - Гермашевский когда-нибудь здесь бывает?
      - Одно время частенько ошивался, чуть ли не каждый день захаживал. Достал просто. Но ведь не выгонишь его из его собственного дома. А теперь, раз женился, перестал приставать. Я грешным делом подумала, что он опять вернуться хочет. Так и не поняла, чего ему надо было.
      - Если мы уже заговорили о Юрии... Он не заходил сюда в тот день, когда мы познакомились?
      - Да нет, вроде. Я... черт возьми, не помню, по-моему, я всю дорогу дома была.
      Я изумленно на нее посмотрела.
      - Хотя нет, - продолжала она. - Действительно, я выходила, ненадолго, впрочем, так прогуляться по окрестностям. И пришла как раз к вашему приходу. Почему вы и застали меня за принятием душа. Собственно, он мог зайти за тот час, что меня дома нет. Но он должен знать мои повадки: обыкновенно всегда после обеда я прогуливаюсь.
      
      
      
      
      ЧАСТЬ ПЯТАЯ
      
      Новоиспеченная чета Гермашевских прибыла на одиннадцатый день после начала медового месяца. Внезапно резко ухудшившаяся погода прекратила их радостное сосуществование и вернула на грешную землю.
      В этот день накрапывал надоевший с утра дождик. Как раз после обеда замызганный до последней степени с поцарапанным крылом "Запорожец" прибыл к отчему дому. В это время я стояла на крыльце и потому смогла увидеть впечатляющую картину возвращения. Конечно, насколько я могла судить, Юрий был неплохим водителем, но лихачить в такую погоду было равносильно самоубийству. Видно, уж больно хотелось поскорее попасть домой. Вот машина и летела как на крыльях, подпрыгивая на кочках и ухабах и разбрызгивая лужи. Я поспешила уклониться от потоков грязи, которыми Гермашевский поливал соседские заборы с помощью верного авто. Хотя могла бы и не беспокоиться: "Запорожец" остановился, прежде чем я сделала шаг в сторону двери. Едва успев понять, что беда меня не коснулась, я увидела выбегающую пару. При виде меня, лица супругов окрасились приятными сердцу улыбками.
      - Хорошо, что вы не уехали, - сказал "глава семьи", - Погода такая паршивая, что мы и не надеялись вас больше увидеть. Все москвичи сейчас в столице, кроме вас.
      - А что я могу поделать. Ведь отпуск дали на начало октября, не проводить же его в Москве.
      - И то верно. Нам бы без вас скучно было.
      - Мне тоже. Вы, однако быстро прибыли.
      - Погода, - Юрий как бы отмахнулся от набегающих туч, - сами видите, что творится. Ноябрь на носу, а тут такое.
      - Мы хотели остаться в Воронеже, но там твориться что-то невообразимое. В городе наводнение прямо, - подала голос Светлана. Едва смогли выехать.
      - Да, - отметил Юрий, - в такую погоду только дома и сидеть.
      - Так вы вроде в Гомель собирались.
      - Собирались, - согласился он, - Так там уже зима началась. Скоро здесь будет.
      - Некстати мой отпуск пришелся.
      - Да как сказать. Хоть на другой мир посмотрели. Все время в городе и в городе. Скучно, небось.
      - А здесь удивительный воздух, - заметила Света.
      - Как покатались?
      - Просто замечательно. Ой, тут с нами такой случай произошел. Даже не знаю, как вам и рассказать. Очень уж необычный.
      - А что такое случилось, - поинтересовалась я, обращаясь в основном к Юрию. Но тот промолчал, предоставляя жене право на удивительное повествование.
      - Да только мы отъехали от деревни, ну с километр, наверное, может побольше, решили остановиться. Пошли к речке, там место укромное. Света порозовела, но продолжила. - Возвращаемся минут через двадцать, а машины нет. Вы представляете? Ну, мы туда-сюда, - нет машины. Юра уж хотел обратно возвращаться. Вдруг видим, наш "Запорожец" едет. Останавливается. Из него выходит мужчина, он кажется у нас в кооперативе работал сторожем, я уже запамятовала. Ну и к нам. Спрашивает, не наша ли машина. Юра конечно права показал, чтобы окончательно его убедить, а потом спрашивает, как она к нему попала. Оказалось, она стояла брошенной у околицы, кто-то видно решил покататься, да потом и оставил где придется. Этот человек вспомнил, что вроде как владельца знает, видел, по крайней мере, но где - не помнит. Хотел по деревне проехать поспрашивать, а тут мы ему на глаза и попались. Он Юру и узнал тогда.
      - Надо же, как случилось.
      - Чего только в жизни не бывает. Хорошо еще машина нашлась. Ведь могли и заиграть, - отметил Юрий. Видно, что происшествие с эстетической точки зрения его не заинтересовало.
      - А вы его раньше видели? - спросила я Гермашевского.
      - Да сейчас вспомнить не могу. Может как-то приходилось.
      - Он вроде как в соседней деревне живет. Недавно туда перебрался, сообщила Светлана.
      - Наверное, оттуда и приехал, - сказал Юрий.
      Светлана закивала головой, соглашаясь со словами мужа. Тем временем на крыльцо вышла ее мать и пригласила всех к столу, на котором радостно посапывал электрический чайник.
      Когда Евгения Петровна разлила чай и все выпили по одной или хотя бы половину налитого (это относится к хозяйке стола), у меня развязался язык.
      - Кстати, об интимном, - начала я, после того, как Света, волнуясь и расплескивая чай, вновь рассказала историю на дороге. - Вас кто-нибудь заметил в таком неловком положении?
      - Кажется мимо проезжал трактор какой-то, - сказал Юрий, - Но что толку его останавливать, если у него одно место в салоне, да и то стоячее. Вы, наверное, видели такую жалкую тарахтелку, как у него была: "Владимировец" что ли.
      Я кивнула и мысленно согласилась с ним, поскольку сама всю дорогу стояла за спиной водителя этой самой "жалкой тарахтелки". Жаль, что кабину сделали такой узкой. Помню, узнав, что я ищу труп, водитель готов был уступить мне свое место, лишь бы помочь.
      Тем временем Гермашевский скрылся в темноте улицы. Я услышала тарахтение мотора: он заводил "Запорожец" в гараж. Пока Юрий отсутствовал, я улучила свободную минутку и обратилась к Светлане.
      - Меня как следователя разбирает страшное любопытство: как вы умудрились познакомиться с Юрием?
      Светлана недоуменно на меня посмотрела, потом перевела взгляд на удаляющуюся в кухню мать и сказала:
      - А он сюда приехал сам.
      Пауза. Я помогла:
      - Но как?
      - Даже не припомню как-то. Словно Юра все время здесь был. Чем ему наша маленькая деревенька понравилась - ума не приложу. Подождите, сейчас точно скажу, как же мы познакомились. Только получше припомню.
      Она ненадолго замолчала, и только было открыла рот, чтобы что-то сказать, как в двери появился Юрий.
      - Юра, ты помнишь как мы с тобой познакомились? - обратилась она к мужу. ОН перевел взгляд на меня и ненадолго задумавшись сказал:
      - Признаться я... А нет, постойте. Да. Это случилось около года назад. Я довольно поздно вечером, почти ночью возвращался в Москву на этом самом "Запорожце". Решил сократить путь и проехать через Глаголево. Но вы же видели, какие здесь дороги. Тогда я этого не знал, и потому отправился напрямик. Как раз в тот день прошел ливень, ну и заехав в одну из луж, я уже выбраться не смог. - В этот момент в комнату зашла Евгения Петровна. - Я постучался в первый попавшийся дом, прося приюта на ночь и встретил ее.
      - Да, - прошептала Света, и лицо ее засияло. - Я тогда моментально в него влюбилась. И как оказалось, взаимно.
      - Больше мне и добавить нечего.
      - Вы давно ездите на "Запорожце"?
      - Порядком. Почти никогда с ним не расстаюсь. Моя любимая машина, я ее купил, когда еще на более мощный автомобиль денег не было. А потом как-то и привязался.
      - Но ведь на ней особенно не разгонишься.
      - Согласен. Только здесь этого и не требуется. Главное качество проходимость и выносливость. А в Москве, скажем, тоже гонять негде, светофоры через каждые сто метров. При столь низкой цене и больших возможностях для ремонта - в любой мастерской - это весьма неплохая штука.
      - А скажем "Нива"?
      - Как вам сказать. Проходимость у нее для легковой машины прекрасная, но вот что касается техобслуживания. Тут сплошные проблемы. А сколько она жрет горючки... Да, кстати, давно собирался спросить: у вас тоже есть машина?
      - Увы, как-то обхожусь. Давно, впрочем, собираюсь купить, но то времени нет, то денег.
      - Понятно. Вы какую хотите купить?
      - "Москвич 2141". По-моему, неплохая.
      - Да и дешевая к тому же. Это вам не ВАЗ, который каждую неделю цены вздувает. Только багажник у нее маловат, да обогрев стекол обыкновенно плохо работает.
      Я заметила, что Юрий несколько удивился, услышав от представительницы противоположного пола такие суждения о любимой мужской игрушке.
      - Зато экономная машина, да и салон просторный. А самое главное: не привередлив к горючему.
      - Что верно, то верно. Мне правда это не особенно необходимо, ведь я только с женой буду ездить. К чему тогда все остальное.
      Светлана покраснела и улыбнулась.
      - Конечно, "Запорожец" уже далеко не то, но пока моя машина мне милее.
      В таком духе он продолжил изъяснять свои позиции, чем живо напомнил мне депутата госдумы на трибуне. Я подумала, что если бы предложила сравнить его "Запорожец" с велосипедом, то дело, наверное, дошло бы до подсчета числа колес: у меня их больше, значит и машина лучше.
      В конце концов, Евгения Петровна прервала его словоизлияния простым вопросом:
      - Юра, чайку еще налить?
      - А, что? - он словно упал с небес. - Да, конечно. Только немного, а то уже не войдет.
      Я вмешалась и попросила чаю и себе. Света, до этого сидевшая в странном оцепенении, сделала тоже самое.
      Неожиданно зазвонил телефон. Юра поднял трубку, слегка отодвинув свой стул от стола. Послушав собеседника, он изумленно обернулся и обратился ко мне с единственной фразой:
      - Это вас.
      На проводе оказался Полянский. Судя по первым же его сумбурным фразам, разговор обещал быть интересным.
      - Странное дело разворачивается, Жанна. Такого оборота событий ты себе и представить не можешь. Все еще продолжаешь отдыхать?
      - Как видишь.
      - И зря. Вредно много дышать свежим воздухом. Однако у меня появилась интересная информация.
      - Так какая, не тяни.
      - Знаешь свою подругу Стеклову Лену?
      - Глупый вопрос. Что ты там несешь?
      - Только что я умудрился выцарапать интересный фактик. Оказывается, у нее есть сын Миша. Но не в том вся прелесть. Тебе не хуже меня известно, что Елена замужем не была. В период с конца восемьдесят девятого по начало девяносто первого, она была любовницей Гермашевского, судя по всему именно того, кто сейчас подошел к телефону. Интересный факт?
      - Черт возьми, как ты умудрился это раскопать. Ведь Лена ни сном, ни духом...
      - Причитать будешь потом. Сейчас дай мне закончить мысль. Мише пять лет, но за все это время он так и не увидел своего отца. И не увидит. Браку Гермашевского со Стекловой помешала его сестра, Надежда Лайме. Не знаю, каковы ее амбиции, но как старшая в доме после смерти родителей и являвшаяся фактически распорядителем всего семейного капитала, она воспротивилась предстоящей свадьбе и переговорила с ее участниками по душам. Понятно, что она сказала Гермашевскому, а что касается Лены... Ну, тут может быть что угодно.
      Кстати, до девяносто третьего года Гермашевский действительно брал деньги для игры на бирже у сестры. И лишь только обрел почву под ногами и лице "Хроноса" сразу устроил крупный скандал. Все соседи слышали. К тому времени Лайме нашла себе жениха с одноименной фамилией, какого-то прибалта. Очевидно плюнула на братца и уехала в Самару. Недавно они разошлись, я узнал. А пару месяцев назад Надежду видели у брата в Москве. Ну как?
      - Боже мой, но ведь Лена...
      - Вот именно. Когда я сам обработал полученные факты, то чуть в обморок не свалился.
      Я помолчала с минуту, за время которой тактичный Денис не произнес ни слова.
      - Кстати, Марошко я занялась сама, хочу предупредить сразу. Но все равно, если что о ней раскопаешь - сразу сообщай.
      - Мои пока ничего не раскопали.
      - Слушай, они этим занимаются больше недели, а толку никакого.
      - Не все же так гладко, как хочется. Так что надейся на лучшее. Да, извини, тут меня вызывают к главному...
      Полянский отключился; следом за ним и я медленно повесила трубку.
      - Что-то случилось? - спросила старушка, едва я присела за стол.
      - Да нет, пока ничего страшного. Моей подруге просто немного не повезло.
      - Это серьезно?
      - Как сказать. Вроде особенных неприятностей не предвидится.
      Юрий внимательно посмотрел на меня и спросил:
      - Вы о Лене Стекловой говорите?
      - Да.
      - А все-таки во что же она умудрилась влипнуть?
      - Какие-то разборки в адвокатуре. Мне надо будет позвонить некоторым личностям, для более полного убеждения, - я не решилась говорить о главном. Теперь Юрий стал для меня подозреваемым номер один. - Скоро все будет ясно.
      Гермашевский как-то странно на меня посмотрел, но более вопросов не задавал, а меня продолжение беседы не волновало.
      Тем временем настал час уединения, бывающий обыкновенно в такое время года после ужина. Каждый стремиться занять свой уголок и насладиться собственным, ни с чем не сравнимым "ego". Светлана отправилась в мансарду сумерничать, ее мать осталась в кухне за шитьем - самым устоявшимся из всех русских женских ремесел. Юрий отправился в гараж, возиться с машиной. Я же тем временем поспешила к Галине, решив с ней поговорить о Стекловой.
      Разумеется она была дома. На этот раз я застала Галю с книжкой в руках: она читала Тэффи - старую затрепанную брошюрку, пожелтевшую от времени. Услышав мои шаги, она, не отрываясь от чтения, предложила мне присесть в кресло.
      - Чем интересуешься? - поинтересовалась я, едва поздоровавшись.
      - Дневник Тэффи. Кстати, очень интересно, рекомендую и тебе заняться тем же самым.
      - Займусь на досуге, благо он так удачно появился. Может ты дашь мне потом ее почитать?
      - Не против. Кстати, а что у тебя такое случилось, раз ты решила меня навестить?
      - Поговорила со своим приятелем. Только что звонил из Москвы.
      - Понятно, мне тоже звонили. Правда, вчера и приятельница. Лена, наша общая знакомая.
      - Надо же.
      - Короче, она сообщила, что ей требуется помощь специалиста-психолога.
      - То есть тебя.
      - Ну а как же. И как ты думаешь, какой проблемой она интересовалась?
      - Убийством?
      - Странно. Она тебе звонила? - Галина была сильно разочарована.
      - Да нет, просто вырвалось.
      - Значит ты еще ничего не знаешь?
      - А что?
      - Она пытается оправдать одного человека, не помню фамилии. Да и черт с ней. Просто ему грозит сто вторая, умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, не помню, какая дальше идет буква, а он открещивается. Не знаю, что это на Стеклову нашло.
      - Так в чем же суть проблемы?
      - В поиске настоящего преступника. Лена животрепещуще описала мне известные ей факты, а я попыталась сделать свой вывод. Думаю, в чем-то ей помогла.
      - Я надеюсь.
      - В частности, - продолжила Галя, - она рассказала о характере убийства - перелом шейных позвонков у одной молоденькой девчушки. Тело нашли где-то на пустыре, в груде мусора. Парня, которого заподозрили, нашли довольно быстро, уж не знаю как. Кажется, он сам направился в квартиру к жертве. Ну а бдительные бабульки его застукали за попыткой открытия двери и вызвали наряд. Подследственный, этакий здоровенный детина, судя по данным, клянется и божится, что попросту ошибся дверью, рассказал страшную историю, впрочем, довольно убедительную, что квартиру ему оставили знакомые, на время, а он-де перепутал адреса, вот и ломился. Против него навалом улик, но все косвенные. Кстати, выяснилось, что жертву убийцы он также видел последним, поскольку, за несколько десятков минут, от силы за полчаса, спрашивал у нее какой-то адрес.
      - Когда это случилось?
      - Убийство - дня четыре назад. Вечером. Девочка пошла гулять с подругой, но домой не вернулась. Родители страшно всполошились, обзвонили ее подруг. А на следующее утро нашли ее труп.
      - И что же ты посоветовала?
      - Когда дело дойдет до суда, если дойдет, давить на присяжных, поминутно им напоминая, что улики косвенные, что любой человек может быть и не так еще подставлен обстоятельствами и тому подобное. Глухая оборона, короче.
      - Ты думаешь, она тебя послушается?
      - Если дело дойдет до суда - конечно. Все-таки, я довольно квалифицированный психолог, с достаточной практикой. На ней я одно время прилично зарабатывала. К тому же я надеюсь, что Лена найдет знакомых подследственного и многое другое. Ведь у парня нет только алиби, а это - вещь поправимая.
      Наверное, меня выдал цвет лица. По крайней мере, Галина посмотрела на меня как-то странно, выражение ее лица подозрительно изменилось.
      - Что это с тобой? Ты вся позеленела.
      - Наверное, с мороза. Я сейчас о другом подумала: а что, если убийство заказное?
      - Тогда получается все значительно интереснее. Однако парень висит на крючке довольно ненадежно, в любую минуту его могут освободить и даже принести извинения. Так не подставляют.
      - А если это и не подставка?
      - Ты хочешь сказать, что некий профессионал просто выполнил чей-то заказ? А этот бедолага здесь не при чем? Но, скажи мне, пожалуйста, кому это понадобилось? Обыкновенная семья, не бизнесмены, не мафиози, не депутаты, наконец. Зачем шлепнули их дочь? До этого никаких требований не выдвигалось, никто им не угрожал. Просто так у нас ничего не делают. Единственный вариант, который мне приходит в голову - убийца был насильником. Тогда все сразу встает на свои места.
      - То есть, по твоему мнению...
      - Именно так, - Галя слушать меня не стала. - Насильник заприметил себе жертву, выследил, придушил, не знаю еще что хотел сделать, но тут, например, она закричала, или он услышал чьи-то шаги, да мало ли что. Он ей ломает шею и в панике скрывается.
      - Логично. Тогда еще один вариант: если подзащитный Стекловой сам преступник и его необходимо во что бы, то ни стало спрятать.
      - Это конечно, не лучший способ и довольно рискованный. Мало ли что случиться может. Если он не прячется на достаточно короткий срок, на время суда. Но ведь этак его и посадить могут, причем надолго. Слишком много лишних случайностей.
      - Все, я сдаюсь. Больше ничего не могу придумать. - Сказала я после минутной паузы.
      - То-то, - Марошко явно была довольна собой.
      - А с какой стати ты стала психологом?
      - Это моя институтская специальность. Я ведь медицинский кончала, а там распределения никакого, так что пришлось подработать. Написала объявление, послала в газету. Народ у нас нервный, сразу повалил. Неплохо получала, пока налоги платить не заставили.
      - А что же ты хотела?
      - Думала, и так сойдет. Но, увы.
      - Понятно. Как же ты в этой глуши оказалась, тоже из-за призвания?
      - С моим характером и моими друзьями тут только и окажешься. Я тебе говорила о Гермашевском. Но винить одного человека во всех своих несчастьях - глупо. Потому лучше винить сразу всех, в том числе и саму себя, - она заметно погрустнела. - У нас в стране любая женщина, начиная с четырнадцати лет, подвергается смертельной опасности. Тому пример я тебе только что привела. И так каждый день, каждый час. Но никто ничего не может, а главное - не хочет сделать, поскольку культ рабской зависимости от мужчин чертовски выгоден, не так ли? Да он воспитывался с малолетства, он генетически заложен в каждую особь женского пола. Движение сдвинутых по фазе феминисток лишнее тому подтверждение. Они слишком убоги, чтобы найти себе приверженцев. Я была знакома с одной из них. Она, кстати, бывший секретарь парткома, от которой сбежал муж.
      Среди моих знакомых не было человека, Человека с большой буквы, так мелкая шваль, скопище самцов. Каждому из их стада нужна была не я, а мое тело. Когда-то я считала, что так оно и должно быть и была рада своим друзьям. А теперь понимаю, что проститутка стоила бы для них дороже, - она не выдержала, уткнулась в мою кофточку и разрыдалась. Я попыталась успокоить ее в самых банальных выражениях:
      - Ну, тебе сейчас беспокоиться не о чем. Пока мы вместе, ничего плохого не произойдет. Не должно произойти. И не будет Гермашевский лезть сюда, они свой дом с женой построят, а тебя трогать не будут. Так что не волнуйся. Юрий мне сам так сказал. Усадьба как была, так и останется твоей. И все будет хорошо.
      Галя улыбнулась сквозь слезы и добавила:
      - Практически единственное, что у меня осталось от наследства. Остальное благополучно ушло в небытие.
      - Я следователь, а Стеклова - адвокат. В крайнем случае, мы сумеем тебя защитить.
      Говоря эти слова, я сильно кривила душой. Мало ли что может произойти, когда мы обе будем попросту бессильны. Да и что касается самой Лены. Мне было необходимо с ней поговорить. Уж слишком много в деле оказалось довольно неприятных моментов, тем более для нее.
      Тем временем Галя попыталась рассеяться привычным для нее способом: включила телевизор. Я посмотрела на экран.
      - Ты всегда смотришь эротику, когда грустно?
      - Когда в душе помойка, - поправила она меня, - Нет, просто не та кассета оказалась. Эта гораздо лучше, - она поставила, перемотав на начало, "Унесенных ветром". Я печально улыбнулась, вспомнив прекрасный фильм. Пока шли титры, я позвонила в адвокатскую коллегию, надеясь, что моя подруга все еще там и сейчас для нее работать не поздно.
      - Сожалею, но Елена Георгиевна ушла домой. Вы знаете ее домашний телефон.
      Я позвонила домой. Долгие гудки меня не удивили. Вообще Стеклова отличалась неутомимой способностью после работы несколько часов посвящать магазинам. Но ни сын, ни старик-отец, живущий тремя этажами ниже квартиры дочери и не имеющий возможности соединиться с семьей, этому не препятствуют.
      Тем временем пришла пора расставаться с Галей. Время было уже довольно позднее.
      Вернувшись в родные Пенаты, я еще раз позвонила Стекловой. На этот раз мне повезло. Недовольный голос подруги вывел меня из блаженного состояния беспокойства за ее судьбу.
      - Господи, ну что там у тебя?
      - Между прочим я звоню по делу.
      - Слушай, а ты не могла бы мне перезвонить завтра вечером. У меня голова от этих звонков пухнет. До тебя по делу за последний час уже позвонило человек двадцать. И всем что-то было от меня надо. Пришлось отключить телефон. Вот только собралась позвонить, как сразу ты.
      - Ты не рада?
      - Да я просто в телячьем восторге!
      - Зря. Разговор будет отнюдь не веселым. Так уж получилось.
      - Ну конечно. Стала бы ты звонить в самый разгар работы с приятными новостями.
      - Не ерунди. Хотя, ладно. Перезвоню тебе завтра.
      - Минуточку, - возопила Стеклова, - давай уж договорим. Если ты мне собираешься испортить настроение, то считай, своего уже добилась. Так что смело можешь задавать свои вопросы.
      - Только не обижайся на меня. Обещаешь?
      - Давай по существу, без тебя дел полно.
      - Я случайно узнала о твоей связи с Гермашевским.
      - Что?!
      - Извини, но это прямиком относится к делу об убийстве в усадьбе Марошко. Хотя, честно говоря, могла бы мне, как своей лучшей подруге, все рассказать и раньше, незачем от меня было так скрывать.
      - Да, но...
      - Теперь не перебивай.
      Я довольно длинно рассказала об истории дела, вкратце сообщив о заезжавшей в Москву Надежде Лайме и подробнее - о ее убийстве. Затем поведала, угробив еще порядком времени, о ней самой и ее участии во всем случившемся.
      - Теперь ты сама видишь, как удачно вписывается убийство девчушки твоим... как его.
      - Аристовым, только...
      - Именно. Твоим Аристовым в дело. Ты понимаешь, что если докопаются и до тебя, то это будет долгая и неприятная история. Твой Аристов будет молчать как рыба, а ты долго извиняться за его поведение.
      - Это уже чересчур. Да и моего клиента скоро отпустят. К тому же это давняя история. Можешь судить, хотя бы по возрасту Миши.
      - Ты виделась с Лайме?
      - Нет.
      - А если серьезно? Послушай, ты можешь понять, что в такой ситуации скрывать что-то абсолютно невыгодно. Даже если Аристова и отпустят, что случиться, скорее всего, то не я, а уже Петровка докопается до всего этого. Настоящего убийцу найти довольно сложно, я согласна, но повесить дело на кого-то, кто окажется поблизости - они мастера.
      - Я прекрасно это понимаю. Извини, наверное, ты права.
      - Если я найду убийцу раньше их, а я постараюсь сделать именно так, то мы победим. Иначе, все может быть.
      - Вот только без карканий, пожалуйста.
      - Да, ты права. Но прошу тебя рассказать мне все, что знаешь.
      - Хорошо. Ты оказалась права, действительно, я виделась с Лайме. Мы с Юрием так неплохо начинали, а эта старая дура, очевидно, решила все испортить. Обвинила меня во всех смертных грехах, наорала, пригрозила расправиться со мной всеми доступными ей способами. А Юрий самым банальным образом смалодушничал, позволил этой стерве издеваться надо мной.
      - И что потом?
      - А ничего. Он оставил все, как есть, я же попросту отказалась под давлением Лайме, от своих притязаний. Не знаю, чем я ей так не угодила.
      Лена всхлипнула, но быстро взяла себя в руки.
      - Просто очень обидно, когда тот, кого ты любишь, предает тебя.
      - Я прекрасно тебя понимаю. Не против, чтобы не возвращаться к этой теме, я задам последний вопрос.
      - Валяй, задавай.
      - Как ты познакомилась с Гермашевским?
      - Это так важно?
      - Думаю, да. Послушай...
      - Хорошо, я отвечу, - Лену явно разозлила моя настойчивость. - Это произошло шесть лет назад. Впрочем, по возрасту Миши не так ух сложно вычислить момент знакомства.
      Не помню в подробностях всех обстоятельств той встречи. Кажется, это произошло на одной из вечеринок нашей общей знакомой. Юрий галантно пригласил меня потанцевать, потом всю дорогу ухаживал за мной. Я решила ответить на призыв. Мы отправились к нему в гости... Конечно, это был всего лишь легкий флирт, не более того. Но я, почему-то посчитала иначе. Может, чересчур сильно влюбилась в него. Не знаю. Да еще против меня сыграло то обстоятельство, что наш роман продолжался больше положенных тому сроков. Почти год. Почему Юрий не прекратил все тогда...
      Потом как-то получилось так, что я забеременела. Ни один из нас не хотел этого, но случившееся не вернешь. Я тогда сильно испугалась, помню, хотела сделать аборт. Юрий меня отговорил. Он вообще любитель детей. Предложил узаконить наши отношения. Не понимаю, почему я тогда решила не торопиться и как следует обдумать. У меня был ребенок, его отец соглашался на все, а я... Потом появилась Лайме. Странно, что старшая сестра имела такое колоссальное влияние на брата. Только много времени спустя я узнала, что она стала ему вместо матери. Когда родители погибли в автокатастрофе, Юрию исполнилось пять лет, а его сестре - одиннадцать. Ну и конечно, он полностью слушался ее вплоть до поступления в "Хронос". Если раньше он жил по ее указке, то теперь, стал думать за себя сам, хоть и довольно поздно. Тогда он и решил порвать с осточертевшей опекой.
      - Как же вы расстались?
      - Юра просто пришел ко мне, выложил все начистоту, извинился и ушел. Да, он сильно изменился с тех пор.
      - А что потом? Ты встречалась с Гермашевским?
      - Мне неприятна эта фамилия. Кстати, он так и не смог упросить меня поменять свою. Вообще, после нашего разрыва, мы практически не встречались, не созванивались.
      - Отношения поддерживались?
      - На уровне шапочного знакомства.
      - А почему?..
      - Ты хочешь узнать, с какой стати я предложила тебе эту поездку. Ну, во-первых, я не знала, что он женат. В который раз. Соединив судьбу с Галей, он попросту сказал мне, что обзавелся усадьбой. Сказал название деревни и все. Тогда я и не интересовалась. А теперь... Страсти как-то поутихли. Мы случайно встретились на улице. После долгой разлуки. Поговорили как добрые старые друзья. Знаешь, мне очень захотелось его увидеть снова. Я сказала, что у тебя сейчас отпуск, и что ты хочешь выехать из Москвы. Он предложил свои услуги, пригласил и меня на пару деньков.
      - А когда узнала о жене?
      - Знаешь, его мать так ничего о нашем романе и не узнала. А Евгения Петровна думает, что я его подруга детства. Мне так сильно захотелось побыть в его обществе. Даже, несмотря на жену. Глупо, конечно.
      - Не в курсе, что у него вышло с Марошко?
      - Трудно сказать. Только случилось это как-то бестолково. Наверное, просто хотел показаться сильным перед сестрой. Ведь, мне кажется, они никогда толком не любили друг друга.
      - Тогда у него появился повод справиться с ее домогательствами. Раз уж он почувствовал себя на коне. Решил отомстить. Вроде бы, Лайме и после его женитьбы не успокоилась, скорее наоборот.
      - Я не знаю, - рассеяно ответила Лена. - У меня просто голова забита совершенно другим.
      - Тогда последний вопрос. Когда, по твоему предположению, отпустят Аристова?
      - Дней через пять-шесть, не более того. Следствие все больше склоняется к мысли, что он невиновен. Тебе-то он к чему, я не поняла?
      - У меня аналогичная ситуация, могла бы и вспомнить. Лен, мне очень нужен этот убийца, очень.
      - А если он к твоей проблеме непричастен?
      - Тогда я сильно ошибаюсь и все.
      - Хорошо, помогу, чем смогу. Только сперва со своими делами управлюсь.
      - Сколько тебе еще осталось мучиться?
      - До среды. А после делай со мной все, что заблагорассудиться.
      
      
      
      
      ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
      
      
      Я вынуждена была ненадолго прервать свой отпуск и вернуться в пыльную и грязную, но такую милую сердцу Москву. Целью моего визита была семья Гореславских, чья девочка попала в руки неведомого убийцы.
      Из Петровки, куда я заехала по дороге, вытянуть удалось немного. Обычно они редко предоставляют хоть какую-то информацию; этот раз не составил исключения. Молоденький лейтенантик в ответ на призывное помахивание удостоверением, выдал мне крохотный листок и мрачно заявил, что это единственное, что он вправе разглашать в "интересах следствия".
      Девочку звали Лидия, в прошлом месяце ей исполнилось пятнадцать лет. Была первой красавицей в классе, имела много поклонников, которые остались без ответа. Одевалась хорошо, со вкусом. Часто проводила вечера в компании одноклассников, где засиживалась допоздна. Однако по большей части приглашала к себе. Не всех, конечно, обыкновенно своих лучших подруг. Она была хорошей хозяйкой. Немного домоседка. Если и удавалось вытащить ее на прогулку или свидание, то очень и очень немногим. В тот день она тоже пошла прогуляться, с двумя подружками, Светой Никаноровой и Людой Шикаевой.
      Попрощавшись с девочками, она отправилась домой. Это случилось около девяти вечера. Подруги жили в одном доме, так что возвращаться ей пришлось одной. Но дома ее так и не дождались. Милиция по чистой случайности нашла ее тело утром. Эксперты установили время смерти - около половины десятого.
      Убийца действовал грамотно, все в его действиях выдавало человека знающего свое черное дело и умеющего его выполнять без сучка, без задоринки. На месте преступления не было найдено никаких следов, никакие улики не указывали на конкретного человека. Следы изнасилования, очевидно были нанесены на уже мертвое тело. О возможно происходившей борьбе и говорить не приходилось. Эксперты проверили все, включая грязь под ногтями. Аристов, случайно подвернувшийся под руку Петровке, после нескольких дней самых тщательных проверок, был ею снят с подозрения и отпущен на свободу. Выходило стандартное нераскрываемое преступление, "висяк" на жаргоне Петровки.
      До квартиры Гореславских я добралась уже затемно. Хотя дни еще более-менее длинные, но в восемь становится уже темно хоть глаз выколи. Да и освещение - от фонаря до фонаря с километр потемок. Правда, пешком идти мне не пришлось, поскольку вовремя пойманное такси избавило меня от необходимости ломать ноги, где попало. Водитель подвел машину прямо к подъезду, хотя и колесил безмерно.
      Ровно в восемь я звонила в дверь. ЕЕ открыл пожилой мужчина, дедушка погибшей. Мать Лидии работала допоздна, так что застать ее дома я вряд ли бы смогла. Из родных дома был только ее отец. Он передо мной вернулся с работы и сейчас готовил ужин.
      - Проходите, пожалуйста, - голос его звучал абсолютно безжизненно, с каким-то металлическим эхом. - Садитесь.
      В комнате, очевидно, чисто по привычке, работал телевизор, но его никто не смотрел.
      - Добрый вечер, - отозвалась я. Войдя в комнату, невольно поежилась. В ней словно чувствовался запах смерти. И занавешенное зеркало стоявшее в углу, только утяжеляло безмерность случившегося.
      - Простите, Жанна, - подал голос дед, Михаил Евгеньевич, - вы разрешите вас так называть?
      - Да, конечно.
      - Извините, что спрашиваю. Вы из уголовного розыска?
      - Нет, я не веду это дело, если вы об этом спрашиваете. Я работаю в прокуратуре. Случай, похожий на ваш, произошел у меня на глазах, поэтому я и хочу задать вам несколько вопросов. Может быть смогу с вашей помощью найти настоящего убийцу.
      - Следователь с Петровки у нас уже был, - вмешался Петр Михайлович. - Вы бы у него узнали больше.
      - Была я там. Нет, сказали они мне совсем немного, пока следствие не закончилось.
      Гореславский-младший кивнул.
      - Я хотела вас немного поспрашивать о Лиде. Вы когда ее видели в последний раз, перед уходом, не заметили чего-нибудь необычного?
      - Да нет. В семь часов она пошла за хлебом, сказала, что прогуляется.
      - Она была в полном порядке, ничего необычного, - ответил дед.
      - Нет, совершенно ничего не случилось, - подтвердил и отец, - В любом подобном случае она бы обязательно рассказала. Лида всегда делилась с нами тем, что накипело. Чаще всего ко мне и обращалась, - он замолчал.
      - А что касается девочек, с которыми она в тот день решила прогуляться. Они вам ничего не рассказывали?
      - Нет. Их и угрозыск допрашивал. Ничего необычного, все как всегда. Только что Лида пораньше решила домой пойти, все-таки она с сумкой гуляла.
      - Понятно. Сколько ей до дома от подруг добираться? Насколько я понимаю, она гуляла в их районе.
      - Да, так оно и было. Где-то минут с двадцать не больше. Мы ведь на отшибе живем.
      - И еще один неприятный вопрос. Вам поступали какие-нибудь анонимки с угрозами, телефонные звонки, или что-то в этом духе?
      Отец только покачал головой.
      - А к вашей дочери никто не приставал, не угрожал чем-то?
      - Нет, - медленно ответил Михаил Евгеньевич. - Иначе мы бы сразу Петровку известили.
      - Да-да вы правы. Кстати, она вела какие-нибудь записи, дневник или что-то подобное?
      - Да. Вы хотите взглянуть?
      - Если можно.
      - Теперь уже все можно, - Гореславский-старший тяжело вздохнул и поднялся с дивана. Он показал мне комнату девочки и вышел, закрыв дверь.
      За полчаса довольно наглого посягательства в чужую жизнь, я выяснила немало, касающееся биографии Лиды, но ничего, что могло бы пролить свет на убийство. Мои предположения, о существовавшей связи между жертвой и убийцей не подтвердились. Оставался прежний вариант. Вполне может быть, что человек, хладнокровно расправившийся с Надеждой Лайме и не пощадивший Лиду Гореславскую, одно и тоже лицо. Может он выполнял чье-то поручение, может руководствовался собственными странными побуждениями - все это мне было неизвестно. Если предположить первый вариант, то Гермашевский, при всем моем желании, никак не подходил к роли нанимателя, для убийства Лиды. Да и что их могло связывать? Конечно, можно и предположить, маниакальность в поведении этого человека. До большего я додуматься не смогла, оставив размышления на потом.
      Когда я вернулась в гостиную, то не заметила никакой перемены в позах и лицах сидящих мужчин. Словно время для них остановилось навсегда.
      Продолжение поисков ничего мне не дало. Свидетелей случившегося, пусть даже потенциальных не было. Я еще раз, после следователей Петровки опросила девочек, гулявших с Лидой, но загадка понятнее от этого не стала. На всякий случай, уже понимая, что попросту теряю время, расспросила учителей. Так же безрезультатно.
      В конце концов, зашла к Лене Стекловой. Та была полностью погружена в очередное дело и потому отозвалась лишь после пятиминутного трезвона.
      - Что такое случилось? - осведомилась она, рассматривая сквозь меня противоположную дверь и находя ее вид непривлекательным.
      - Не мешало бы тебе и одеться, - заметила я, - А что, если бы воры ломились?
      - Ладно, заходи и не пори чушь. Я только прилегла, а тут сразу ты.
      - Миша внизу?
      - Конечно, иначе он сидел бы голодный.
      - Как поживаешь?
      - Да как сказать. Верчусь как белка в колесе. А тут еще ты. Кстати, что там тебе от меня надо?
      - Я по поводу убийства Лиды Гореславской пришла.
      - И что же?
      - Хотела бы знать, тебе Юрий не говорил, что знаком с ними? Ведь в Москве он как раз в тот день был.
      - И даже мне позвонил.
      - Что сказал?
      - Ничего. Поинтересовался, как жизнь и все. А об этой злополучной семье, обо мне ни слова. Так ты считаешь, что это его рук дело? И в первом убийстве тоже?
      - Просто уж очень схож способ умерщвления. Только и всего. А вообще, такая мысль у меня не раз возникала.
      - Какую-то ерунду ты говоришь. Зачем тебе это надо, - от волнения на глазах Лены выступили слезы. - Мы любили друг друга! А ты хочешь посчитаться с ним, а заодно и со мной.
      - Ты несешь совершеннейший бред, - спокойно проговорила я.
      Лена села на разобранную кровать и несколько раз порывисто вздохнула, успокаиваясь.
      - Извини, - пробормотала она, - я сорвалась. Столько работы, у меня сейчас на службе полнейший бардак. Тут еще ты с этим всем.
      - Тебе необходима разрядка. Посуду бы грохнула.
      - Об чью-то голову, - она выдавила из себя жалкую улыбку.
      - Хотя бы так. Ладно, не будем о грустном. Я завтра обратно в деревню уезжаю.
      - Можешь остаться ночевать у меня. Не думаю, что ты с вещами приехала.
      - Угадала, - улыбнулась я. - Да и тебе нужна разрядка.
      
      
      
      ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
      
      Довольно рано утром я выехала обратно на место отдыха. Стеклова провожать меня не стала, автомобиль напрокат тем более не дала, так что мне пришлось воспользоваться таким неудобоваримым видом транспорта, как электричка.
      Добиралась до деревни я почти два часа, половину из которых шла, а точнее, ползла пешком. С непривычки расстояние в пять километров показалось невероятно огромным и преодолеть его я смогла только по чистой случайности. Она произошла, когда я сидела, разбросав усталые ноги, на половине пути от станции до деревни, у неубранной вовремя копны сена. Мимо меня, на страшно тарахтевшем "Владимировце" проехал мой недавний знакомец. Я обрадовалась ему несказанно, выскочила на дорогу и принялась махать обеими руками. Хорошо он вовремя притормозил, иначе я в порыве радости точно угодила ему под колеса. Поскольку на сей раз его трактор имел достаточно просторную тележку на прицепе, удовольствия от поездки я получила несравнимо больше, нежели в прошлый раз.
      Когда мы успешно добрались до места назначения, Жора дал волю распиравшему его любопытству.
      - Ну как, - начал он, - нашли преступника-то?
      - Увы, нет, - как можно более мрачно ответила я, ковыряя носком туфли смерзшуюся землю.
      - Как же так! Тогда зачем вам от отпуска надо было отрываться, если не в Москву ехать, преступника сдавать? Я подумал, вы о нем поехали, куда надо докладывать.
      Я как можно более коротко рассказала Жоре о происшедших событиях, особое внимание уделив персоне Гермашевского, впрочем, не называя имен. Он был крайне изумлен, впрочем, не сколько моим повествованием, сколько моей медлительностью. Но виду не подал.
      - Надо же такому случиться! И не подумаешь никогда. Вот ведь изверг-то. Ни в чем не повинную девочку жизни лишать. К стенке надо его, когда найдете.
      - Тогда уж, если найдете.
      - А что, это так сложно?
      - Даже более чем вы себе представляете. Москва - огромный город и затеряться в нем, только в нем невообразимо просто. А убийца может махнуть в Подмосковье, в другой город, наконец. Да хоть за рубеж. И ищи потом ветра в поле.
      - Но вы, я надеюсь, найдете?
      - Вообще-то такими вещами занимается Петровка. Так что все пожелания обращайте к ним.
      - А вы как же?
      - Постараюсь им помочь, чем смогу.
      - Да, конечно. Без вас они в этом деле не разберутся.
      - Это точно, - усмехнулась я.
      - Ну в ваших способностях я не сомневаюсь. Только мою просьбу не забудьте: как дело закончите, позвоните, или напишите подробно, или так расскажите, как же все произошло и кто убийца.
      Я кивнула, потом решительно попрощалась и поблагодарила за доставку. Жора еще несколько минут постоял в нерешительности у калитки, за которой я скрылась и, терзаемый мрачными предчувствиями, отправился к трактору. Через минуту он завел мотор и удалился.
      Едва я успела переступить порог, как столкнулась нос к носу с Гермашевским. Он отпрянул, пробормотал что-то вроде "Прошу прощения" и скрылся за дверью, через которую я мгновением раньше зашла в дом. По прошествии секунды он появился снова и, вежливо поздоровавшись, исчез.
      - Добрый день, Жанна. Как хорошо, что вы так быстро вернулись. - За столом, как всегда, сидела Евгения Петровна и раскладывала пасьянс "Косынка". Карты занимали весь стол, а складываемые колоды лежали на соседнем стуле.
      - Жаль, что Светы дома нет, С утра отправилась к подругам, теперь до вечера не увидитесь.
      - Она собиралась в магазин забежать, - сообщила голова Юрия, внезапно показываясь из-за двери.
      - Да, теперь действительно до вечера. Эта любительница ни один прилавок не пропустит, - усмехнулась старушка. - В кого пошла непонятно.
      Посидев еще чуток с хозяйкой дома, я направилась к себе в комнатенку. Едва переступила порог, как по обыкновению стукнулась головой о низкий дверной косяк, совсем забыв о его существовании. Ойкнуть я не успела: в эту минуту зазвонил телефон. Евгения Петровна подняла трубку.
      - Жанна, вас просит какой-то молодой человек, - таинственным голосом произнесла она. - Вы с ним поосторожнее будьте.
      - Хорошо, - согласилась я и взяла трубку. Естественно, звонил Полянский.
      - Я кое-что раскопал по интересующему тебя делу, - обрадовано сообщил он. - Помнишь, ты как-то просила поинтересоваться некоей Галиной Марошко, которая через "а" пишется.
      - Помню, - заверила я, - только я самолично ей занимаюсь. Живет-то она рядом.
      - Знаю, говорила. Однако по обыкновению вывалю на тебя все имеющиеся факты. А ты сама разбирайся, что тебе нужно, а что нет.
      - Ладно, валяй.
      - Галина Марошко получила диплом мединститута пять лет назад, после чего устроилась на работу в СП "Хронос" по своей специальности - психоаналитик. Не знаю, правда, зачем он им понадобился. Впрочем, этих новых русских не поймешь, им вечно нужно что-то невообразимое.
      Но я отвлекся. Она там познакомилась с твоим Гермашевским, конечно, после того, как он устроился там. К тому времени она стала квалифицированным бухгалтером за компанию (прошла соответствующие курсы в фирме "Горячев и Самойлов"). Их роман почти мгновенно закончился браком. В том же году, третьего сентября. Гермашевский становится на ноги, благодаря удачной женитьбе. Теперь он чувствует очевидно свою независимость от вездесущей сестры. Через полтора года отношения прекращаются, они расстаются, не обязав друг друга заботой о подрастающем поколении. Адвокат Гермашевского ловко перетягивает на сторону своего клиента большую половину общего состояния и кое-что из конкретно имущества самой Марошко, не помню под каким благовидным предлогом. Факт тот, что суд посчитал его доводы правомерными и согласился с таким разделом. История вышла довольно скандальная и грязная, тянулась почти год. Наверное, адвокат решил взять на измор Марошко. Она, кстати, выступала без защитника и поплатилась.
      - Да, мрачная история. Галя мне так ничего и не рассказала о ней.
      - Это только цветочки. Я сейчас тебя с ягодками познакомлю.
      - Что ты еще там раскопал?
      - Слушай. После развода, Марошко порывает с работой, переезжает в Зеленоград к подруге и устраивает частную лавочку где-то на "Соколе", стрессы снимает. К ней случайно забредает... Надежда Лайме. Кстати, она неплохой специалист в области маркетинга. Их знакомство приводит к тому, что Марошко привлекают к судебной ответственности за попытку покушения на жизнь Лайме. Дело, тем не менее, огласки не получило. Вероятно после этого случая Надежда Лайме не искушает судьбу и уезжает в Самару. Где выходит замуж за своего Роберта Лайме, вроде как эстонца. А Марошко как-то порывает со своим окружением и удаляется в твою деревню, где и пребывает до сих пор.
      - Страшная история.
      - Да, ничего не скажешь.
      - Кстати, такой вопрос: Марошко не была в Москве в момент приезда четы Гермашевских?
      - Да нет, а почему ты спрашиваешь?
      - На всякий случай, Есть тут одна версия.
      - Думаешь о возможной группировке Гермашевского и его бывшей жены?
      - А кто знает, может так и было. Лайме всем успела досадить.
      - Я это успел заметить. Жуткая женщина.
      Я вздохнула, переложив трубку в другую руку.
      - Что мне еще, интересно, предстоит узнать?
      - Хороший вопрос. Тебе давно пора кончать с ним. И так полмесяца возишься.
      - Ладно, завтра кончу.
      - Давно бы так, - Полянский повесил трубку.
      Я отправилась в комнату, плюхнулась на кровать и достала книжку Даррелла, которую успела купить в промежутку между беготней по Москве.
      Пока я знакомилась с содержанием книги и просматривала предисловие в предвкушении хорошего чтива, в кухне раздался голос Светланы. Она только что вернулась с прогулки и, судя по всему, сразу же отправилась на поиски чего-нибудь съестного. По крайней мере, я всегда так делаю. Некоторое время я слышала звон посуды и стук дверцы холодильника, а затем все смолкло. Света прошла в свою комнату.
      Едва я погрузилась в чтение первого абзаца, как мимо моего убежища пролетела все та же Светлана и прямиком отправилась на кухню. Я услышала ее гневный голос, но слов разобрать не смогла. Сейчас же послышался ответ Юрия:
      - Нет, милая, я не могу тут же отправиться в Москву. Это просто смешно. Да и к чему тебе это, совершенно не понимаю. Другое дело, если...
      Света перешла на шепот.
      - Ты же видела, - ответил ей муж, - что я поставил машину на зимнюю стоянку. Мне теперь по твоей прихоти с ней полдня придется провозиться. И они совершенно не стоят таких титанических усилий.
      Из любопытства я поднялась с постели и отправилась к двери. Как только я взялась за ручку, услышала новую фразу, заставившую буквально подпрыгнуть на месте.
      - Из-за этого ты собираешься тревожить милицию? Даже не смешно.
      А вот следующая его фраза повергла меня в глубочайшее уныние.
      - Что, ради этих безделушек ты собираешься все бросить и вернуться обратно в Москву? Не смеши меня, пожалуйста. Я тебе другие куплю, во много раз лучше. И не стоит так нервничать. Как будто не знаешь, в какой стране живешь.
      Весьма раздосадованная, я вернулась на место и вновь примостилась на кровати, откуда и услышала недовольный голос Юрия:
      - Ну уж если на то пошло. Ладно, будь, по-твоему. Только узнавай обо всем сама.
      Я вышла из комнаты. Мимо меня пулей промчалась Света и скрылась в чуланчике.
      - Только не пропадай в магазинах, - крикнул ей вдогонку Юрий, появляясь в поле моей видимости. Узрев неожиданного свидетеля, он решил облегчить душу.
      - Вы не представляете. Жена стала совершенно невозможной. Дрожит из-за каждой мелочи.
      - А что случилось?
      - Да посеяла она свои побрякушки где-то, думает, что в Москве. Вот и хочет пройтись по бюро находок, в милицию заглянуть. Не понимаю, стоит ли так мелочиться, в конце концов, я ей могу...
      - Быть может, они ей очень дороги, - высказала предположение я.
      - Ну не знаю. Я подарил ей эти безделушки, когда еще бедный был, в крепостной зависимости у сестры. Честное слово, нет в них ничего необычного. Так стекляшки. С другой стороны, я вроде никуда не делся, могу еще лучше подарок сделать, так чего же о них беспокоиться? Да и как они могли пропасть - тоже не понимаю. Наверное, оставила где-нибудь или кто-то стащил. Теперь уже не найдешь.
      - Да, скорее всего, с концами.
      - Вот и я о том же. А света поверить не хочет. Может вы ее сможете убедить?
      Я отказалась взвалить на себя роль семейного миротворца и с достоинством удалилась, не забыв, впрочем, стукнуться головой о перекладину. Уже дочитывая первую главу Даррелла, услышала, что Юрий договорился со Светой расчехлить "Запорожец" завтра утром.
      Едва позавтракав, он отправился выполнять сказанное. Света осталась дома, где с удовольствием предалась чтению любовных романов, а я привычной дорогой двинулась к Галине.
      Мне в очередной раз повезло. Галя сидела дома, очевидно, только что вернувшись с прогулки и смотрела что-то душераздирающее по телевизору.
      - Что смотришь на сей раз? - поинтересовалась я.
      - Так, чепуха какая-то. Даже названия не помню. Ты сама-то как?
      - Помаленьку. Видишь, еще отдыхаю.
      - Это заметно. Прямо как негритянка стала, в темноте потерять можно.
      - Не говори, по вечерам себя в зеркале не могу разглядеть.
      - Ну, понятно. - Галя усмехнулась и перевела разговор на другую тему, - Молодые там как?
      - Пока не особо ссорятся. Но намеки есть.
      - И кто же заводила?
      - Жена, как водится. Ты ее знаешь?
      - Откуда. Разве что иной раз ее из окна вижу. По виду - типичная деревенская дурочка. Классический пример мелкого, никчемного человечка. Невесть что, одним словом.
      - Ну, не знаю, мне она такой не показалась.
      - Тебе виднее. В соседней комнате обитаешь, как-никак. Впрочем, говорят же, что лицом к лицу лица не увидать.
      - У тебя подорвано доверие к моей профессии. При нынешнем положении это...
      - Извини, я не хотела тебя обидеть. Сорвалось.
      - Да я и не в обиде.
      - Тогда другое дело. Кстати, - прошептала Галя, наклоняясь к самому уху. - У них ребенок когда будет?
      - Ну а я-то откуда знаю? Да и с чего бы так рано, сама знаешь деревенские нравы.
      - Что верно, то верно. Но не грех и спросить.
      - Думаю, тебе месяцев через шесть-семь надо поинтересоваться. Вдруг что наклевываться будет.
      - Ждать больно долго. Меня скорее Юрий отсюда выкинет. Не забывай, я ведь живу на птичьих правах.
      - Да, - я пересела подальше от работающего телевизора. - Ты хочешь достать Гермашевского?
      - Есть такое желание. Не больно охота связываться; откровенно говоря, он мне порядком надоел. Без него гораздо лучше было.
      - Ты его в чем-то подозреваешь, мне кажется.
      - Так же как и ты. В чем-то конечно. Вообще я говорила о своем отношении к этому человеку.
      Разговор зашел в тупик. Галя более не хотела тревожить наболевшую тему и молча смотрела на экран телевизора. Посидев до окончания фильма, я откланялась.
      
      
      
      
      
      ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
      
      На пороге дома я столкнулась с выходящей четой Гермашевских, отчаянно куда-то спешащих. Мысли Юрия витали, очевидно, очень далеко, поскольку он меня не узнал и поздоровался еще раз. После этого, оставив жену на крыльце, выкатил машину из гаража. Спустя десять минут супруги скрылись из вида. Я заметила, что Светлана, против обыкновения села на заднее сиденье и решила осведомиться в чем дело у тещи.
      - Трудно сказать, - отозвалась добрая старушка, хлопоча, тем временем у плиты, - Сама толком не пойму. Ему полчаса назад кто-то позвонил. Юра говорил недолго, все больше "да" и "нет" отвечал. А когда положил трубку, так я его прямо не узнала. Как подменили человека! Злой стал, неразговорчивый, угрюмый. Со Светой в момент поссорился, не успела я слова им сказать. С трудом уговорила его дочурку мою с собой в Москву взять. А то мог и так уехать. Минут пятнадцать как загнанный зверь порыскал по комнатам, что-то все искал, а потом опять к телефону. И уехал.
      - Работа может быть? - предположила я.
      - Скорее всего, - согласилась она. - Опять должно быть, что-то не заладилось. И ведь месяца не прошло, как опять та же история.
      - А раньше что случилось?
      - Аврал вроде какой на предприятии. Все точно угорелый носился, вроде как сейчас, от телефона не отходил. А то и вовсе днями дома не появлялся. Один раз Свету попросил какие-то бумаги подвезти, забыл видать. Да, серьезная должность у него, ответственная.
      - Он вам часто о своих делах рассказывал?
      - Редко. Когда в переделки какие попадал, так ни слова об этом не обмолвится, расскажет, только когда все образовывалось. Сюрпризов очень не любит. Стремиться, чтобы без неожиданностей было, без неприятностей. Никогда по пустякам не рискует. Завсегда сам посмотрит, может посоветует, может сам подправит, сели что-то не по нему. Хороший он начальник, головастый.
      Зазвонил телефон. Евгения Петровна проворно подбежала к нему, сняла трубку, согнав кошку со столика.
      - Вас просят, - обратилась она ко мне, - вроде как подруга беспокоит.
      Я взяла трубку. Нетрудно было предположить, что звонила Стеклова. Услышав ее возбужденный голос на другом конце провода, я поинтересовалась, в чем там дело.
      Лена радостно выпалила:
      - Тебе письмо из Самары пришло. Так что танцуй.
      Я удивилась несказанно.
      - Подожди, а я-то тут при чем?
      - Сейчас объясню. Там организовано слушание дела о смерти твоей Надежды Лайме. Письмо как раз из прокуратуры. Твои коллеги о тебе побеспокоились, наверное, привет передают. Два дня назад, кстати, пришло.
      - Так что же ты раньше...
      - Мне его только вчера подсунули, просили передать. Никто ведь не знает, кроме меня, где ты околачиваешься. Его ведь на твое имя в следственный отдел прислали.
      - Пометки "совершенно секретно" там нет?
      - К сожалению
      - Ты его не читала?
      - Ты что, за кого меня принимаешь?!
      - Извини, ради Бога, я совсем не то имела в виду.
      - Ладно, прощаю на первый раз.
      - Открой, пожалуйста, и прочитай.
      - Прямо сейчас?
      - Господи, ну конечно. Телефон не прослушивается.
      - Откуда ты знаешь? У нас ведь все может быть.
      - Прекрати немедленно издеваться и читай.
      Стеклова разорвала конверт и зашуршала бумагой.
      - "Уважаемая госпожа Васильева!" Слушай, а тут много написано.
      - Ну и что?
      Лена вздохнула, но принялась за чтение. От стиля, коим было написано письмо, мне постепенно становилось все хуже и хуже, и лишь горячее желание узнать ценную информацию удерживало мой рассудок в работоспособном состоянии.
      Местные органы внутренних дел решили проверить версию своих подмосковных коллег. Видимо, предположение о несчастном случае чем-то им не понравилось. Получив санкцию на вскрытие квартиры покойной, следователи собрали неплохой урожай материалов, убедивших их в... самоубийстве Надежды. Через отдел связей нашей прокуратуры им довелось узнать, что я, пренебрегая законом положенным отпуском, пытаюсь докопаться до сути происшедшего. Чтобы облегчить мне жизнь, милиции пришло в голову поделиться со мной результатами своих изысканий и приложить к письму часть собранных в квартире Лайме "вещдоков", в том числе дневник Надежды, убедивший следователей в версии самоубийства. Остальное отправилось в регистрационный отдел прокуратуры.
      Прочитав письмо, Стеклова сочла нужным дополнить его своим замечанием:
      - Что касается присланных страничек дневника, то тут действительно есть намеки на возможное самоубийство. В частности, Лайме утверждает, что поступит именно так, если Кипарисов ее бросит. Да, маленький штришок: она утверждает, что осталась почти без всего.
      - Секундочку, а как же ее состояние? - возопила я, очнувшись от раздумий над услышанным в письме.
      - Это, наверное, на другой странице написано, в чем дело. Тут лишь мельком отмечено, что она занималась неприкрытым мотовством, поскольку привыкла ни в чем себе не отказывать, когда была замужем. А тут еще прогорело несколько компаний, в которые она вложила свои кровные. Какие, не сказано, места не хватило.
      - Бедный Гермашевский, если он узнает, то, по крайней мере, хоть порадуется.
      - Это точно. Но ты уж не проговорись с ним об этом. А вдруг он опечалится.
      - Да черт его знает. Кстати, что с материалами? Петровка передала их...
      - Да, слушание уже началось. Два или три дня назад. И я, в качестве помощника главного прокурора...
      - Чего?! С каких это пор?
      - Дело меня больно заинтересовало. Все-таки, оно было связано и с моим клиентом.
      - Каким образом?
      - Потом расскажу. Могу тебя порадовать: материалы я уже достала. Дневник, фото и кинопленки, прочие документы.
      - Слушай, что бы я без тебя делала.
      - Уж конечно ничего.
      - И как же ты связалась с Рощиным? Он, как мне помнится, никого к своим делам не подпускает.
      - Довольно просто. Встретились в коридоре, разговорились. Он даже сам у меня помощи кое в чем запросил.
      - Чушь какая-то. Нет, конечно, я могу тебя представить в качестве обвинителя, все-таки ты с этого, как мне помнится и начинала...
      - Вроде того. Я в конце концов, государственный служащий, юрист, как никак. Куда пошлют, туда и иду.
      - Что там с Кипарисовым?
      - Я еще с делом не разбиралась.
      - А не мешало бы.
      - Чего это на тебя нашло?
      - Мне кое-что узнать надо. Ты не могла бы по старой дружбе сбегать и как бы между прочим узнать...
      - Господи, - взмолилась Стеклова, - кто из нас без дела сидит? Я или ты?
      - Тебе ближе. Да и с подсудимым ты тоже связана как-то, уж не знаю как.
      - С его женой, если на то пошло. - Стеклова замолчала. - Ладно, сделаю, что смогу.
      - Ну спасибо. С меня шоколадка.
      - Завтра приеду прямо сюда.
      - Отменно. Чета сегодня утром отвалила в Москву, предварительно поцапавшись от души. Так что полигон свободен.
      - Чего у них там.
      - Вопрос в безделушках, подарке Юрия, которые его половина где-то умудрилась посеять. И запрягла мужа их поискать, перевернув вверх дном столицу нашей Родины.
      - Замечательно.
      Лена повесила трубку, а я отправилась на боковую с чувством выполненного долга.
      На следующее утро, если половину второго можно еще считать утром, прибыла Стеклова со столь необходимым для меня материалом. Я тотчас же решительно набросилась на документы прямо на пороге дома. Только вмешательство Евгении Петровны помогло Лене пробраться в комнату. Там старушка отвела нам обеденный стол, дабы не мешать входу и выходу через дверь.
      Сперва я принялась за негативы и слайды. Поскольку диапроектор все же нашелся, я смогла лицезреть довольно интимные снимки в полном комфорте. Часть фотоматериалов посвящалась Лайме и Гермашевскому, стоящих, сидящих и лежащих в разнообразнейших позах друг с другом. Не дать не взять - милая семейная компания на прогулке. Впрочем, большинству негативов было как минимум по десять лет, хотя встречались и сравнительно недавние, двух трехлетней давности. Временами встречался господин солидной наружности обыкновенно в деловом костюме или плавках, по всей видимости - муж Надежды. Особенно на последних слайдах стал встречаться Кипарисов в компании любовницы и еще нескольких девушек, очевидно, приятельниц Лайме. Остальная часть фотографий, где-то процентов тридцать, посвящалась исключительно Надежде.
      - Хорошо, что ты подъехала сюда, - сказала я, выключая диапроектор, отчего шума в комнате стало на порядок меньше, - а, скажем, не к Гале. Мне известно, что у нее нет такого аппарата.
      - Вопрос, почему бы я туда поехала тебя не смущает? поинтересовалась она.
      - А вдруг супружеская пара не выезжала бы никуда. Тогда пришлось нам сидеть у Гали и рассматривать в лупу негативы. Очень милое занятие.
      - У нее тоже могли бы быть какие-то срочные дела, - отрезюмировала Стеклова.
      - Ну пока что фиг с ней, - беспечно сказала я, обращаясь к письмам. Их можно было условно разделить на три категории: адресованные Надежде от Кипарисова, Гермашевского и бывшего мужа. Первая пачка была наиболее ощутимой. Но и наименее интересной. Кипарисов писал сплошную беллетристику, как справедливо заметила Стеклова, частично уже ознакомленная с содержанием большинства из них.
      Стиль Гермашевского отличался краткостью и сухостью; он обыкновенно не затрачивал на письма и страницы машинописного формата. Никакого намека на братские чувства. Разве что на праздники. Роберт Лайме писал нечто подобное, но уделял этому гораздо большие объемы. Последние его письма касались по большей части предстоящему разделу имущества между супругами. В частности давались рекомендации, как распорядиться федеральными облигациями, акциями крупных нефтедобывающих компаний, куда лучше вложить деньги, и как распорядиться недвижимостью - квартирой в Самаре.
      После внимательного ознакомления с этой частью архива, я перешла к дневнику. Решив начать его с конца, я только выиграла. Во-первых, как и следовало ожидать, самое интересное Надежда приберегла напоследок. Судя по его непрезентабельному виду, Лайме таскала дневник с собой повсюду, что, правда, не мешало ей забывать о его существовании на недели. Тем не менее, я смогла узнать много пикантных подробностей разрыва с мужем, ссоры с братом и Стекловой, а так же самое интересное - причины скорого исчезновения наследственного состояния. Впрочем, они банальны неумеренная страсть к азартным играм и желание жить на широкую ногу без поступления новых средств.
      Что же касается самоубийства, то мне представлялся очевидным несколько другое. Зная более или менее женскую натуру (в конце концов, сама-то я кто?), я могла бы привести следователям из Самары контр довод: женщина, пишущая такие вещи в дневнике, вряд ли сможет осуществить их на деле. Ведь в него она выплескивает все самое наболевшее, рассчитанное только на себя; чтобы избавиться, таким образом, от груза переживаний. В минуты стресса такого рода общение со своею душой чудесным образом помогает. Чувство, выливаясь на страницы дневника, тем самым выплескивается и из сердца, очищая его, а что может быть лучше...
      Впрочем, я отвлеклась. Последним из объемистого конверта я извлекла нотариально заверенную копию завещания. Оно предоставляло довольно значительные капиталы Гермашевскому, правда, в ценных бумагах уже несуществующих компаний. Что-то из оставшегося состояния, пока еще имеющего под собой реальную почву, отходило бывшему мужу и его новой подруге. По-моему, не более чем знак признательности к этому человеку. Часть домашней утвари доставалось какому-то Ковалеву Сергею Алексеевичу из Нижнего. Кем был этот человек и какую роль сыграл он в жизни Надежды - я не знала и теперь узнать не представлялось возможным. Да и стоит ли?
      Но главная насмешка в завещании доставалась на долю Кипарисова. Ему отходило все из совместно нажитого имущества. Но, как известно, Надежда так и не осуществила свои планы относительно этого человека. Скорее всего, она и не хотела показывать ему написанное, боясь, что предстоящий брак будет по расчету. Однако не произошло даже этого. Кипарисов как-то быстро охладел к ней, завещание переписать она не успела, или не хотела, понадеясь на благоприятный исход.
      - Занятная история, - Лена вопросительно посмотрела на копию завещания. - Конечно, Гермашевского по-своему жаль. Не повезло ему с родственниками. Интересно, что он скажет, когда узнает о своем богатом наследстве?
      - Очевидно, довольно скоро... Впрочем, скорее всего, он уже узнал обо всем. Только вчера, - я неожиданно вспомнила трагическое состояние Юрия вчерашним вечером. Теперь становилось понятно, зачем же он отправился так поспешно в Москву, и почему психовал перед этим.
      - С чего ты взяла? - спросила Стеклова, глядя на меня в упор.
      Я рассказала обо всем, чему была невольной свидетельницей последние сутки. Лена сопоставила факты, сперва про себя, затем и вслух.
      - Да, как ни странно, но на сей раз в своих предположениях ты не ошиблась.
      Я только усмехнулась про себя. Потом вспомнила письмо из Самары и поинтересовалась:
      - Кстати, а что там с Петровкой? Тебе не кажется, что они слишком быстро во всем разобрались?
      - Это их дело, - отреагировала Стеклова. - Мне, откровенно говоря, лень забивать подобными вещами себе голову. И тебе не советую. У тебя и так занятие на отпуск нашлось.
      - Это точно.
      - Как думаешь, успеешь закончить возню до конца отпуска?
      - Понятия не имею. Сама видишь, как разворачивается дело. Я о таком и предположить не могла.
      - Признаюсь, я тоже.
      - А ты-то что?
      - Я тоже думаю, особенно когда свободна.
      - То есть сейчас?
      - Ну да.
      Я собрала материалы, в беспорядке разбросанные по столу в одну приличную стопку. Теперь они выглядели менее внушительно, не заполняя собой все возможное пространство, но зато, место было очищено.
      - Тебе они нужны? - осведомилась я у подруги, указав рукой на пачку.
      - Кое-что, думаю, понадобиться, - ответила она, деловито заталкивая кучу бумаг в сумочку. Ей это сделать не удалось, даже разгрузив ее полностью.
      - Видимо, что-то придется оставить, - грустно сказала она и посмотрела на меня. - А как ты?
      - Завещания и нескольких пленок с меня вполне достаточно. Но если хочешь...
      - Ладно, дневник и часть фотографий я оставлю тебе. Я уже замучилась таскать это все в руках. Так что пусть хоть здесь попылятся.
      - Ладно. Только бы Гермашевский до них не добрался.
      - Кстати, ты права. Мало ли что случиться может. - Лена еще раз постаралась запихать бумаги, но была вынуждена бросить это занятие. Пришлось мне помочь ей рассовать их по карманам блейзера. Но большая часть все еще оставалась на столе,
      - придется ехать сразу домой, - грустно сказала Стеклова. - С такой пачкой по магазинам не походишь, а в машине я боюсь их оставлять.
      - Ну, как знаешь.
      Лена согласилась на длительные просьбы Евгении Петровны отужинать, но ночевать категорически отказалась, несмотря на все заманчивые предложения. Я проводила ее до калитки и довольно долго стояла, вслушиваясь в тарахтение Лениного "Москвича".
      Едва я вернулась домой, как зазвонил телефон. Евгения Петровна сняла трубку. По разговору я поняла, что звонит ее дочь. Молодожены собирались оставаться в Москве еще денька два. Света или не захотела объяснить матери причины задержки, или сама их толком не знала. Гермашевский в разговор не вмешивался, очевидно желая, чтобы жена все объяснила сама. Хотя, может быть, его попросту не было рядом.
      "Интересно, что же их могло там так задержать?" подумалось мне. Вполне возможно, что речь идет о несостоявшемся наследстве, полученном Юрием по завещанию. Правда, у него и без этого неплохой капитал. Что-то нажито честным трудом, что-то вытянуто у Марошко. Но может быть Надежда Лайме уже встречалась с братом и он извещен о ее тяжелом финансовом состоянии. А нынешняя его беготня действительно связана с делами фирмы. Ведь я для себя так и не решила, виновен Гермашевский, косвенно или прямо, в смерти своей сестры. Без этого довольно трудно будет оценить все остальные его действия.
      Я еще раз прикинула в уме все возможные варианты, связанные со смертью Лайме и участием Гермашевского в этом деле. Картина выходила довольно запутанной и один брат совершенно не решал всех ее загадок. Попутно у меня возникли кое-какие идеи. В частности, я решила с утречка позвонить Полянскому. Кое-что у меня вертелось в голове, не давая покоя. А журналисту ответить на этот вопрос будет проще. Тем более, небольшая встряска ему не помешает.
      Денис оказался на месте. Довольно странно, особенно если учесть тот факт, что до этого момента мне ни разу не удавалось застать его.
      Я взяла с места в карьер.
      - Не удивляйся тому, что сейчас услышишь. И не перебивай, если сможешь.
      - Ладно, постараюсь, - ответил несколько ошеломленный моим натиском Денис.
      - Так слушай внимательно. Меня интересует дело Кипарисова по отношению к делу Аристова.
      - А что конкретно?
      - Объясняю подробнее. Вернее спрашиваю. В этих делах фигурируют одни и те же лица?
      - Так у Стекловой... - попытался все-таки перебить меня он.
      - Знаю, что ты хочешь меня послать к ней. А мне нужен взгляд со стороны. К тому же у тебя прекрасная журналистская хватка и именно она мне сейчас и нужна.
      - Ты считаешь, что Кипарисов каким-то образом связан с Гермашевским?
      - Скорее всего. Особенно, если учесть, что они пользовались так или иначе услугами одного и того же лица - Надежды Лайме.
      - Да, но...
      - В этой связи к тебе будет просьба - потормоши своих людей в суде. Может они что-то выкопают в деле. Потом подбрось идейку об этом Стекловой, она - помощник прокурора. Только сделай ненавязчиво и так, словно эта мысль пришла внезапно тебе в голову.
      - Подожди, а каким же образом может быть связан Аристов с Гермашевским?
      - Я откуда знаю. Ты сам это придумал. А мне еще нужны будут Гореславские. Вытряси из них все об их знакомствах. Голову даю на отсечение, что с их девочкой не все в порядке.
      - Что ж, вполне может быть.
      - И я о том же.
      - Так, я надеюсь, это все.
      - Да, с этим я тебя отпускаю.
      - Большое спасибо.
      Денис еще повозмущался немного, потом сказал свою коронную фразу: "Ну ты даешь, Жанна" и отключился. Я же перезвонила Стекловой.
      - Чертовски рада тебя слышать, - заявила Лена, едва узнав мой голос. - У меня тут кое-что наклевывается.
      - Так чего же ты молчишь?!
      - Правда, не по твоей части.
      - Не поняла.
      - Жена Кипарисова, вместе с его адвокатом надоумили дать мне отвод. Якобы на том основании, что я буду некомпетентно проводить обвинение, что у меня есть причины заваливать Кипарисова, ее любимого муженька, и так далее. К тому же они попытались свалить Рощина, главного прокурора, но им это сделать не дали. Ранг у него не тот.
      - Понятно.
      - Зато хоть заплатили неплохо.
      - Ну, это другое дело. Так что сейчас плюешь в потолок на меткость?
      - А ты как думала?
      - Именно так. Кстати, я сейчас занимаюсь вопросами подрастающего поколения.
      - Ты имеешь в виду дочку Гореславских?
      - Да, точнее этим занят с моей подсказки Полянский.
      - Это ему полезно будет.
      - И я так думаю. Кстати, у меня к тебе будет маленькая просьба.
      - Ты что, хочешь, чтобы у нас была стопроцентная раскрываемость?
      - Упаси Боже, я же без работы останусь.
      - То-то, - Стеклова усмехнулась и продолжила, видимо, все же заинтересовавшись. - А что тебе так необходимо?
      - Ты не могла бы перечислить имена всех участников твоего несостоявшегося процесса и дела Аристова.
      - Сейчас.
      Лена положила трубку и пошла искать записную книжку, куда она по обыкновению заносила всю необходимую ей по ходу дела информацию.
      - Записывай. Я буду говорить в беспорядке... Во-первых, сам Сергей Аристов. Подробности нужны?
      - Потом потребую. А то сейчас у меня голова от них распухнет.
      - Не хочешь, как хочешь. Тогда свидетелей.
      - Давай.
      - Михаил Евгеньевич Гореславский, пенсионер. Петр Михайлович Гореславский, ведущий инженер АМО ЗИЛ. Работает там с восемьдесят третьего года. Раньше...
      - Это неважно, давай далее.
      - Давид Евгеньевич Амбарцумян, приятель Гореславского-младшего. Технолог на ЗИЛЕ. Знакомы почти пять лет. Ровные отношения. Свидетель как обвинения, так и защиты. В обеих делах, то бишь. Знаком с Аристовым с шестого класса. Отношения сейчас нарушены, правда уже давно. Так, еще один мой свидетель. Василий Степанович Ухтомсткий. старый знакомый Аристова, почитай друг детства. В тот день видел его последним, за два часа до предполагаемого убийства. Работает в ремонтной мастерской "Орбита-Сервис".
      Свидетели обвинения. Игорь Вячеславович Львов. Пенсионер, нигде не работающий. Первым поднял шум.
      - А где сам Аристов работает?
      - Теперь уже нигде. Раньше работал на ЗИЛЕ, вытурили за частые прогулы. Сейчас его кооперативчик по пошиву модных ярлыков погорел и он в очередной раз остался без работы.
      - Женат?
      - Никого у него нет. По крайней мере, в Москве.
      - Сирота, значит.
      - Да, не отвлекай меня. Следующий. Марк Химмельберг, сосед Аристова. Работает в "Красном октябре". Давно не в ладах с ним, не помню из-за чего. И последняя. Жена Марка, Зинаида. Домохозяйка, имеющая зуб на Аристова из-за того, что он отравил ее собаку. Это так она думает. Кстати, главный свидетель обвинения.
      - Это все?
      - По Аристову да. Теперь по Кипарисову. Да, знала, что с тобой пришлось бы работать, пошла бы в продавцы. На кой мне сдалась адвокатура. Молоко за вредность не дают.
      - Замечательно. И это все, что ты можешь сказать о нашей дружбе?
      - Нет еще. Тебе связь между этими двумя делами нужна?
      - Да.
      - Так давай я тебе и так этих двоих перечислю.
      - Нет уж, мне все нужны.
      - Да, - вздохнула Стеклова, - не знаешь ты правило "двадцать на восемьдесят". Ничего не поделаешь. Ладно, слушай.
      - Внимаю.
      - Сперва двое: Давид Амбарцумян и сам Петр Гореславский. оба свидетели и оба мои, теперь, как понимаешь, обвинения. Прямо как в дешевом романе.
      - Или повести.
      - Теперь о прочих. Кипарисов.
      - О нем поподробнее.
      - Так, Кипарисов Сергей Львович. Устроился на ЗИЛ по распределению, на должность эмэнэса в местном КБ. Постоянно шел в гору. С 80 года по 87 стал начальником этого КБ. В 91 его сделали главным менеджером, почему - непонятно. Никакого опыта подобной работы он не имел. Как следствие этого - уход с занимаемой должности спустя довольно короткий срок в несколько месяцев. Но о нем не забыли. Через год Кипарисов становится вторым замом директора, спустя два года - первым. Будучи вторым, он знакомится с Надеждой Лайме. А став первым, уже делает ее своей секретаршей. Кстати, любовная связь, если тебе это будет интересно, обнаружилась у них с девяносто четвертого года. Вот в этот самый волнующий момент на сцене и появляется Гермашевский. Появление последнего было связано с поведением его сестры. Ему не нравилась их связь, или он попросту хотел отомстить, не знаю, а врать не буду. Главное, что в лицо они были знакомы.
      Теперь о других.
      Горьков Евгений Георгиевич. Кадровик со стажем. О нем тебе что рассказать?
      - Да что есть, то и говори.
      - А ничего особенного и нет. Вот разве что рабочий стаж у него сорок три года и из них на ЗИЛЕ - тридцать шесть. Ветеран, одним словом. Не думаю, чтобы он тебя каким-то образом привлекал.
      - Ладно, давай других.
      - Мясницкий Александр Сергеевич. Ветеран, знатный вахтер предприятия. Кстати, самый бестолковый свидетель из всех, с кем мне доводилось встречаться.
      - Он твой?
      - В том-то и дело. Был бы чужой, я с ним и не связывалась бы никогда.
      - Мы отвлеклись, - напомнила я.
      - Да, ты права. Переверзев Андрей Андреевич. Старший мастер сборочного цеха. Там, как я поняла, кузова собирают. Вместе с ним попал на завод по распределению. Свидетель защиты. Кстати, единственный человек, который присутствовал при одном из разговоров между Кипарисовым и Соболевым.
      - Это тот человек, которого Кипарисов надул? - решила уточнить я.
      - Именно он.
      - А в чем там было дело?
      - Соболев - начальник ведомственной охраны, к сведению. Кипарисов рекомендовал ему выгодное дельце, что-то связанное с мошенничеством по службе. Выгодный контракт на стороне, так что все "левые" денежки задержались бы у Кипарисова. Проблема вся была в том, что Соболев хочет разобраться с Кипарисовым, но боится сам загреметь в места не столь отдаленные. Потому и врет постоянно и что-то невразумительное лепечет иногда. Тяжело, в общем.
      - Да уж, нелегко тебе с такими, - посочувствовала я, - Хорошо, что отозвали.
      - Теперь я и сама начинаю радоваться помаленьку. Не то, что раньше.
      - Что там с остальными?
      - Да, интересная деталь. В качестве свидетеля обвинения могла бы быть по всем статьям вызвана Надежда Лайме. Не думаю, правда, что она что-нибудь бы сказала, но чисто психологический эффект был бы недурен.
      - Это точно. По какому поводу ты ее собиралась приводить на заседание?
      - Ей кое-что было известно о готовящейся махинации. А когда Кипарисов провернул дело и не соизволил вознаградить Соболева, она присутствовала за дверью при памятном скандале между этими двумя людьми.
      - Значит Соболев пришел выяснять отношения прямо в его кабинет?
      - Именно так. Ор стоял ужасный, как уверяют затесавшиеся в этот момент в приемную свидетели, в частности сам Горьков, у которого было какое-то малозначительное дельце к обвиняемому. Понятное дело, что он тотчас же забыл о нем.
      - Это точно. Значит есть версия...
      - Увы, нет, - Стеклова угадала мои мысли. - К несчастью для тебя. Кипарисов заимел где-то железное алиби не то, что на случай возможной проверки его месторасположения, так еще и против своей возможной причастности к заказному убийству Лайме. К нему не подкопаешься.
      - Очень жаль. Что, никаких шансов.
      - Абсолютно никаких.
      - Досадно, право слово. Не знаю, что и сказать.
      - У тебя есть кто-нибудь на примете? - внезапно поинтересовалась Стеклова.
      - В том то и дело, что нет. Вот может быть Полянский позвонит, что-то прояснит.
      - Понятно. Тогда желаю удачи.
      Лена отключилась. Я же сделала еще несколько заметок в порядком поистрепавшейся записной книжке.
      Через пару часов позвонил Полянский. Увы, его данные были точным повторением стекловских и ровным счетом ничего нового мне не дали.
      - Ну ты не огорчайся, Жанна, - в завершении сказал он. - Уж что-нибудь мы обязательно обнаружим. Честное пионерское.
      - Хотелось бы верить.
      - Мне тоже. Ладно, шучу. Не буду доводить своими остротами тебя до нервного срыва.
      - Да уж не надо, пожалуйста.
      - Еще позвоню, если что.
      Он отключился.
      Полистав свою записную книжку, я бросила это занятие. Дело странным образом становилось то проще, то сложнее. Сейчас следовал новый виток. И конца этому видно не было.
      
      
      
      
      ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
      
      Вечером, как раз перед тем, как лечь спать, я еще и еще раз прикидывала возможные варианты происшедшего почти месяц назад события. С тех пор дело сдвигалось немало раз, но верен ли был этот путь - я не знала. Пока не знала. Да и подвижки происходили в самых разных направлениях, а какой из них был верным? Ответа на свой вопрос пока я не получила.
      Надежда, по крайней мере, еще оставалась. Я чувствовала, что дело это не заглохло. Оно, как подсказывала мне интуиция, постепенно продолжало свое тайное развитие. И как только оно выйдет тем или иным образом на поверхность, это даст толчок и моим изысканиям. А пока я не могла ничего изобрести, сколько не старалась.
      Поэтому приходилось только ждать. А тогда я уж смогу уцепиться за увиденное, услышанное, прочитанное и распутать новую ниточку. На сей раз до конца. И мне даже не пришло в голову, что я могу и не заметить этого события, или неправильно его истолковать. Да, надежда действительно умирает последней.
      С этими душеспасительными мыслями я и заснула.
      Ночью мне снились какие-то жуткие сны, липкие и непонятные. Помню, что ворочалась с боку на бок, поминутно просыпаясь. А утром, часа в четыре, меня выбросил из кровати настойчивый телефонный звонок. Я с трудом разлепила заспанные глаза, медленно приходя в себя и недоумевая, кому в голову пришла мысль звонить в такую рань. И в тоже время чувствовала, что вести будут недобрые. Евгения Петровна наконец-то подняла трубку, остановив поток звона.
      Я поспешно набросила халат и высунула голову в дверь. Полминуты мне было достаточно, чтобы понять, что же произошло нечто из ряда вон выходящее.
      Звонила, очевидно, Светлана. Она никак не могла придти в себя, постоянно срывалась, ничего толком не объясняя. Одно только стало ясным: что-то случилось с ее мужем.
      Наконец Евгения Петровна положила трубку. Медленно села на стул, приходя в себя от полученной информации. Я быстро подбежала к ней.
      - Юрия... кто-то... убил, - с трудом выговаривая слова, произнесла она. Как гром среди ясного неба.
      - Когда? Кто? - спрашивала я, но ответа так и не получала. Евгения Петровна медленно, как во сне, начала собираться, отвечая на все мои вопросы только одно: "Надо ехать, там во всем и разберемся". Наверное, она так и не могла еще понять до конца глубину постигшего их семью горя. Я, как могла, помогла ей собрать вещи, упаковала часть своих, и через сорок минут мы вышли из дому. Путь до железнодорожной станции показался мне бесконечным.
      Поезд подошел быстро, через несколько минут.
      На перроне вокзала нас встречала Света. Увидев, что мы выходим из электрички, она бросилась навстречу матери и зарыдала. Я поймала такси и отвезла их на квартиру, теперь уже бывшую квартиру Гермашевского. посидев там с полчаса, и успокоив их как смогла я решила отправиться в отделение.
      Информация, которую я получила, повергла меня сперва в шок, потом в растерянность и, наконец, в какую-то безумную радость. Едва дочитав заключение медэкспертизы, я убедилась в своих самых невероятных умозаключениях и на огромной скорости отправилась обратно.
      Возвратившись на квартиру, я застала Светлану и ее мать сидящих в тех же позах, что и при расставании. Казалось, время остановило для них свой бег и с момента моего ухода не прошло и минуты. Я попыталась их хоть как-то вывести из ступора, но не смогла. Сумела лишь выжать телефон знакомых Евгении Петровны, живущих в Москве. Когда достаточно рассветет, решила позвонить. Тогда они меня сменят.
      Евгения Петровна только махнула рукой на вопрос, могу ли я осмотреть квартиру. Я оставила на время семью в гостиной и перешла в спальню.
      Юрия Гермашевского убили около шести-семи часов вечера прошлого дня. Точное место убийства не выяснено, скорее всего, оно произошло в машине, на которой его затем и увезли к кольцевой автодороге, подальше от людских глаз. Нашли его тело неподалеку от Варшавского шоссе, поздно ночью. Какая-то малость подвыпившая парочка решила уединиться в ближайшей рощице и там, в куче мусора, натолкнулась на труп. Среагировали они удивительно быстро. Скорая и дорожный патруль прибыли на место происшествия почти одновременно, через десяток минут после вызова. Несмотря на отсутствие документов в карманах у убитого, его опознание произошло моментально. Один из милиционеров узнал в жертве своего старого еще школьного знакомого. Тотчас позвонили ему домой, надеясь, что там кто-то есть. К телефону подошла ничего не подозревающая Светлана, ожидавшая мужа завтра утром. Потом за ней заехал патруль и попросил еще раз опознать труп.
      Смерть Гермашевского наступила в результате перелома шейного позвоночника и последовавшего за этим разрыва спинного нерва.
      
      
      
      ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
      
      То, что я перевернула квартиру вверх дном, все-таки еще легко сказано. С моей стороны было довольно безжалостно пользоваться тяжелым состоянием Евгении Петровны и Светланы, но у меня попросту не было иного выхода. Ведь вся помощь, которую я могла им оказать заключалась именно в этом.
      За полчаса упорных поисков я нашла довольно много интересных документов, но без их всестороннего анализа что-либо конкретнее сказать было трудновато. Несколько безымянных телефонов, какие-то странные записки, оплаченные счета - вот и все, что оказалось у меня на руках. Я с молчаливого позволения семьи забрала еще пару записных книжек и десяток бумажек самого различного содержания и рассовала по карманам и отделениям сумочки. После этого позвонила знакомой Евгении Петровны и, дождавшись, когда она придет, поспешно откланялась. Впрочем, на мой уход не обратили внимания.
      Придя домой я первым делом позвонила адвокату Гермашевского. (Его телефон найден был мною в одной из взятых с собой записных книжек.)
      Он поздоровался, поинтересовался, кто же его беспокоит и узнав, принялся ждать вопросов. Я не стала его разочаровывать в этом.
      - Скажите, Алексей Сергеевич, вам Юрий звонил на этой неделе?
      - Вы знаете, - он немного помялся, видимо не зная, как лучше ко мне обратиться, - да, верно, он звонил дня четыре назад, или что-то в этом духе. Сейчас я точно не помню; завален работой, знаете. Он интересовался завещанием своей сестры, Надеждой Лайме. Мне пришлось его сильно разочаровать. Единственным его капиталом оказались еще не прогоревшие акции одной трастовой компании. А остальные сертификаты годились разве что на растопку печи. Впрочем, их немало было, надолго хватило бы... Извините, я отвлекся.
      Общая сумма его состояния составила минус расходы на оформление и прочее - около двухсот двадцати тысяч рублей. Сейчас это не деньги, сами знаете.
      - Вы правы. И он, вне сомнения, был в шоке.
      - Это еще мягко сказано. Попросту говоря он рвал и метал. Все шишки свалились, главным образом на меня. Хотя, сами посудите, я-то здесь при чем? Мне пришлось собрать некоторые бумаги и встретиться с ним лично.
      - И он поверил?
      - Трудно сказать. Не сразу, наверное, но поверил. И больше меня не беспокоил.
      - А интересовался он этим завещанием когда-нибудь раньше, скажем, месяц назад.
      - Было дело. Где-то за месяц до смерти своей сестры. Как раз после того, как они разошлись с мужем. Она тогда в Самару собиралась выехать.
      - И выехала.
      - Да. Что-то поменяла в завещании. Как раз после того, как Лайме изменила завещание, Гермашевский и объявился.
      - А что изменилось?
      - Ранее Лайме завещала брату недвижимость и чистые капиталы, а после изменения - одни только акции.
      - Это связано с ее финансовым положением, как вы думаете?
      - Скорее всего. Она ведь считала, что компании, в которые она вложила столько денег, не прогорят.
      - Однако, как объяснить, что...
      - Я понимаю ваше недоумение. В самом деле, Юрий был всегда с сестрой на ножах. Трудно поверить в то, что она добровольно рассказала ему о перемене завещания. Впрочем, даже и не добровольно она ничего бы не сказала, характер у нее будь здоров какой. Хотя, с другой стороны... Возможно, Лайме хотела связать ему руки таким завещанием или что-нибудь в таком духе. Сейчас трудно сказать что-либо конкретнее по этому поводу.
      - Она, наверное, и сама не предполагала, что такой капитал обратиться в пыль.
      - А Юрий что хотел узнать о завещании сестры?
      - Чистые формальности. Когда вступает в силу, что изменено, почему. На последний вопрос я отослал его к Надежде Лайме, поскольку и сам не знал характера изменений.
      - А когда узнали?
      - Когда Юрий мне сам его дал прочитать и ни минутой раньше.
      Я необычайно вежливо попрощалась с адвокатом и положила трубку. Более половины настоящего дела наконец-то выяснилось. И, прежде всего, это касается самого Гермашевского. Но сама картина убийства Лайме все еще оставалась неизвестной. Однако первые намеки на ее решение уже появились.
      Порядком обрадованная, я позвонила Полянскому. Тот, как, впрочем, и всегда, не отвечал. Или был в разъездах по поручению своего шефа или попросту отдыхал и не хотел поднимать трубку. Такое с ним частенько случалось. Позвонив еще раз пять я убедилась в своем первом предположении. Все же Денис не был таким бессовестным, чтобы не подходить к настырно звонящему телефону. Автоответчика у него, правда, не было, но определитель номера имелся. Так что, увидев кучу моих звонков сделанных за очень короткое время, я думаю, он догадается перезвонить, чтобы узнать, что же меня так взволновало. Если еще не забыл номер моего телефона.
      Сама же я, поскольку находилась в столице нашей родины (кстати, за декаду до окончания отпуска), решила зайти в любимую прокуратуру. И удачно.
      Через несколько минут после обстукивания кабинетов, я натолкнулась на выходящего из зала суда, главного прокурора столицы Родиона Рощина. По времени, утреннее слушание уже закончилось, так что он, скорее всего, отправлялся в буфет как следует перекусить. Тем более, что он был в приподнятом настроении от предстоящей трапезы.
      - Здравствуй, - ласково произнесла я, загораживая прокурору дорогу к вожделенному месту, - Ты сейчас с дела о Кипарисове, не так ли?
      - От него самого, - произнес он, понимая, что так просто перекусить уже не удастся. - Ты никуда не спешишь, я надеюсь.
      - Да нет. Просто хотела с тобой встретиться и переговорить.
      - А, - протянул он, не зная что еще можно сказать и посмотрел на меня. - Что случилось?
      - Ничего особенного. Просто хотела задать тебе пару вопросов о Кипарисове.
      - Своеобразно, - пробормотал он, чувствуя, что от меня ему уже не отделаться. - Слушай, Жанна, ты что-то плохо выглядишь. Составишь мне компанию?
      Я согласилась, и он со всех ног припустил вниз по лестнице. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы не отстать от прокурора.
      Запыхавшись, мы ворвались (ну, или я ворвалась) в буфет. Рощин отправился делать заказ, а на мою долю осталось найти подходящий столик, благо народу почти не было и выбор оказался огромным.
      - Так что же у тебя, Жанна, случилось? - поинтересовался Рощин, рухнув на стул напротив. Я взяла принесенные им пирожные и повертела их перед глазами.
      - В общем, ничего особенного. Меня попросту заинтересовало несколько деталей, которые так или иначе фигурируют в деле. Вот, например, был ли связан Кипарисов каким-либо образом с Юрием Гермашевским?
      - Деятелем из СП "Хронос"?
      - Так ты знаешь?
      - Конечно.
      - Но как?
      - Понимаешь, Жанна, как брат основной (если можно так выразиться) любовницы Кипарисова и, скорее всего, возможной свидетельницы обвинения, он довольно часто фигурировал на страницах следствия. Правда, по большей части представлял из себя только назойливую муху.
      - То есть, общих дел не было?
      - Увы.
      - А.., - я хотела задать следующий вопрос, но Рощин меня перебил, очевидно, что-то вспомнив.
      - Если тебе интересно, скажу, что у руководств обеих предприятий были какие-то виды друг на друга. Что-то вроде двусторонне выгодного сотрудничества намечалось. Не знаю, только что именно, может обувь на машины меняли по курсу, - он усмехнулся. - Короче, нечто замысловатое.
      - Так сейчас...
      - Да, проект заморожен, поскольку "Хронос" не хочет рисковать своим положением в обществе из-за Кипарисова. Ведь сделка бы проходила через него. А какие сложности бы возникли сама понимаешь.
      - Так, с этим я более-менее разобралась. Теперь еще одна сторона дела.
      - Сколько же их у тебя?
      - Не так много, как тебе кажется. Да ты не волнуйся так, ешь спокойно, а то подавишься.
      Рощин пробормотал что-то невнятное, но послушать согласился.
      - Как обстоят дела у Кипарисова и Гореславского?
      - Как же ты хитро к делу о смерти Гореславской-младшей подошла. Не ожидал от тебя. Думаешь и по этому делу Кипарисова отправить куда подальше.
      - Отправляешь ты, а я только предлагаю.
      - Ладно, оставим эти словопрения. Ты угадала, эта парочка грызется, сколько себя помнит.
      - Из-за чего?
      - По-моему, они и сами этого не помнят. Но свои интересы отстаивают - дай Боже.
      - Давно?
      - Кажется, с момента появления на заводе.
      Рощин доел пирожное и, вытерев губы салфеткой, поинтересовался:
      - Тебе еще принести?
      - Спасибо, не надо. А то потом придется на диету садиться.
      - Понятно. А вот мне это уже не поможет, - усмехнулся он, поднимаясь из-за стола. - По мне сразу видно - вот сидит такой видный, крупный прокурор.
      - Уж это точно, - согласилась я. Поблагодарив Рощина за гостеприимство, я отправилась на поиски телефона. На этот раз Полянский был на месте и в скверном настроении.
      - Черт бы тебя побрал, Жанна, - кипятился он. - Тебе что-то надо и тебя же не найдешь. Часа не можешь дома посидеть. В следующий раз сперва дождись, а потом и убегай. А то ищешь, ищешь.
      - Извини, ради Бога, сам знаешь у меня сейчас столько дел, просто голова кругом идет.
      - Ладно, - печально произнес он, понимая, что моя непоследовательность будет его преследовать еще долгие годы. - Но в следующий раз я ничего делать не буду.
      - А как же материал? - поинтересовалась я.
      Полянский немного помолчал. Потом тяжело вздохнул и произнес:
      - Видимо придется с тобой долго вандалаться.
      - Придется, - со вздохом согласилась я. - Так что там ты раскопал о Гореславском. В прошлый раз обещал какой-то материал подкинуть.
      - Обещал.
      - Тогда давай.
      - Кое-что действительно интересное. Оказывается Гореславский и Кипарисов уже давно, мягко говоря, не дружат. Ссора, как это обычно водится у мужчин - из-за женщины. История довольно банальная, расскажу только в общих словах. Эта женщина (назовем ее условно Ольга) первоначально отдавала предпочтение Кипарисову, даже имела с ним некоторое время довольно интимные отношения. Но Гореславский вовремя перетянул ее на свою сторону, а в отместку стал собирать компромат на давнего недруга. Благодаря чему ему стала известна история с мошенничеством Кипарисова. А уж он-то постарался вывести ее на свет Божий. В чем и преуспел.
      - Да, Кипарисов явно тянет на статью. Чувствую, что раз им занялся Рощин, то он вкатает ему по полной программе, лет на пять.
      - Вполне возможно, - согласился Денис. - Впрочем, не от нас это зависит.
      - К сожалению. Хотя, кто знает.
      - Да, уж ты по возможности руку приложишь, - невозмутимо сказал Полянский. - То-то я смотрю за компроматом так охотишься. Не иначе, еще что раскопаешь в этой связи.
      - Может быть, может быть. Но не хочу тебя раньше времени радовать. Тем более, что я веду свое дело, а Кипарисова посадят за совершенно другое.
      - Ты долго его мусолить будешь? Ведь отпуск скоро закончится.
      - А кто знает, - настроение у меня упало. - Зато я сильно продвинулась вперед.
      Полянский даже не стал интересоваться подробностями, только вздохнул и повесил трубку.
      И в этот момент меня осенило. Я перезвонила Денису, но он, скорее всего, уже скрылся за пределы досягаемости телефонного звонка, а раскошеливаться на пейджер было не в его правилах. Так что пришлось искать возможных похвал в другом месте. Я звякнула Стекловой. Пустота. Пришлось немного угомониться и еще раз обдумать неожиданно возникшую идею.
      После этого, я решила посмотреть давно заброшенный телевизор. Признаться, интересуюсь я им только в том случае, если показывают нечто душещипательное, но короткое. Предпочитаю смотреть кабельное, хоть там нет бесконечных сериалов. Впрочем, несколько образчиков этой продукции я все же смотрела с большим удовольствием, но это было давно, а с тех пор они мне бесконечно надоели.
      Стерев пыль с кинескопа и включив телевизор, я довольно долго бегала по программам. Но ничего стоящего не нашла.
      Неожиданно телефон зазвонил сам. Как ни странно, но звонил мне сам Рощин. Я даже не могла припомнить, когда последний раз он проделывал эту нехитрую операцию набора номера. Обычно он заходит.
      - Жанна, с чего бы ты заинтересовалась этим делом? - с места в карьер спросил он.
      - Подробно рассказывать?
      Рощин мгновение помолчал, прикидывая свое терпение, но затем решился.
      - Валяй. Время терпит.
      - Дело началось случайно в одной Богом забытой деревушке неподалеку от Москвы. Сейчас уже не помню ее названия. Туда завезла меня моя знакомая Лена Стеклова, знаешь такую, наверное.
      - Надо думать. Некоторое время вместе работали.
      - Вот и отлично. Прогуливаясь вместе с ней по деревне, я случайно стала свидетельницей убийства: увидела, раскачиваясь на старых качелях, как некий мужчина сломал шею своей подружке, стоявшей рядом с ним, на балконе дома.
      - Что? - прошептал Рощин.
      - ... а после этого упаковал ее труп и скрылся в неизвестном направлении. Я не успела его как следует разглядеть, так что опознать в любом случае не смогу. Убитую, как выяснилось позднее, звали Надежда Лайме. Думаю это имя тебе что-нибудь говорит. Ее труп убийца вывез на машине одного знакомого мне человека. Я умудрилась его найти и сообщить в милицию. Тамошние эксперты посчитали происшедшее несчастным случаем и решили не связываться. Таким образом, дело "повисло" и "висело" до тех пор, пока человека, чью машину одолжил на время проведения операции преступник не убили. Совершенно тем же способом, что и месяцем ранее Надежду Лайме.
      - Убитого звали Юрий Гермашевский, - тут же проявил сообразительность прокурор.
      - Совершенно верно. Газеты, я смотрю, читаешь. Тогда все стало на свои места. Как выяснилось, Лайме завещала своему брату немалую долю, справедливо полагая, что он добросовестно дождется ее смерти и получит немалый куш. Сама же тем временем проматывала состояние. Однако он решил сделать все по-иному. Очевиднее всего, у него неплохие связи, я думаю, выяснить это довольно просто, особенно после того, как я достала часть вещдоков. В частности телефоны.
      Так вот, ознакомившись с завещанием, он решает урвать кусок побыстрее. К сожалению, он не знает, что сестра изменила завещание и вместо денег и четырехкомнатной квартиры он получит только пустые бумажки. Гермашевский нанимает профессионального убийцу такой высокой квалификации, что все совершенные им дела моментально становятся "висяками".
      Как же обстояло дело. Гермашевский узнает, что его сестра хочет провернуть кой-какую аферу с недвижимостью и подсовывает ей своего человека. Того самого убийцу. Он привозит Лайме в деревню, знакомит с усадьбой Гермашевского, которую он ранее отвоевал при разводе. В самой усадьбе живет бывшая жена Юрия, та самая жертва его разводных махинаций. Подгадав заранее время, когда дом освободиться, он проводит для Лайме его осмотр. И убивает. Сам же Гермашевский отправился тем временем с новой женой в вояж по России. Никаких доказательств его причастности. И - хитрый ход оставляет свой "Запорожец" на видном месте у берега реки. А сам с супругой спускается вниз, чтобы насладиться друг другом вдали от чужих глаз. Это происходит в назначенное время, незадолго до приезда в деревню Лайме. Преступник, тем временем, забирает машину, подъезжает к месту встречи, поджидая жертву. Сам он представляется ей кем угодно, это не имеет значения, завозит в дом и - готово. Галина Марошко, бывшая жена Юрия, возвращается в усадьбу и спокойно занимается своими делами, не подозревая, что несколькими минутами ранее здесь было совершено убийство.
      Итак, убийца бросает бездыханное тело в багажник, уезжает на машине, сбрасывает с моста жертву и бросает или возвращает машину на место. Скорее бросает, поскольку ее вернул Гермашевскому кто-то из местных, найдя на дороге. Все думают, что это очередная детская шалость. Молодые продолжают свадебное путешествие.
      С этого момента начинается самое интересное. Прочитав завещание, Гермашевский обнаруживает, что остался в дураках. А неточность формулировки завещания, в части касающейся Кипарисова, выводят его на след. Он знает, что Лайме длительное время была с Кипарисовым, но не знает, замужем они или нет. И решает разобраться. Но и замдиректора имеет такой же доход от смерти Лайме, что и ее брат. К тому же, скорее всего, сам Кипарисов ненавязчиво подтолкнул Гермашевского воспользоваться услугами именно этого убийцы. Последний может докопаться до сути. И Кипарисов решает избавиться от возможного недруга. Конечно, с помощью того же самого человека.
      Но к несчастью Кипарисова труп находят слишком уж быстро, для него гораздо лучше, если бы все произошло уже после суда. Тогда найти к нему следы было бы куда труднее. А создавшаяся ситуация начала грозить ему самыми серьезными последствиями.
      Я замолчала. Рощин не сразу пришел в себя, он, скорее всего, рассматривал с разных сторон предложенное мною решение.
      - Да, Жанна, - выдохнул, наконец, прокурор. - Такого я от тебя не ожидал. Да и не от кого другого. Я бы хотел вплотную заняться этим делом.
      - Что ж, займись. Заодно неплохо бы узнать, почему была убита дочка Гореславского.
      - Да, я как раз об этом и подумал. Если выясню что интересное, непременно позвоню.
      Он повесил трубку, а я, радостная сверх всякой меры, решила отметить это событие. Откупорила недавно купленную бутылку коньяка и пировала до тех пор, пока не отключилась.
      Утром меня разбудил настойчивый телефонный звонок. Хотя утром час дня я бы не назвала. С трудом разлепив глаза, я обнаружила себя лежащей в неудобной позе не диване; одеяло сползло на пол к бокалу и недопитой граммов этак на пятьдесят бутылке. На сервировочном столике сохранились остатки беспорядочного ужина. Платье смялось, колготки сползли, прическа растрепалась, образовав на голове нечто невообразимое. Короче, я представляла собой постыдное зрелище.
      С трудом стянув платье (где-то оно начало трещать по швам), я доковыляла до ванной и встала под душ. Казалось, я там нахожусь вечность, прежде чем мне в лицо ударила тугая струя ледяной воды. Я взвизгнула и мигом вывалилась из ванны, лишь чудом ничего себе не сломав. Полежав немного и более-менее придя в себя, я повторила процедуру уже безболезненно.
      Внезапно телефон зазвонил снова. Я пулей выскочила из-под душа, забыв обо всем и сорвала трубку.
      - Ты, где пропадаешь, Жанна? - услышала я изумленный голос Рощина.
      - Что-то случилось? - с трудом ворочая одеревеневшим языком, пролепетала я.
      - Это касается Кипарисова. Мне надо срочно с тобой поговорить. Не возражаешь, если я сейчас подъеду?
      - Подожди, я еще не одета.
      Я прикусила язык, а на другом конце провода раздалось недоуменное сопение.
      - Да ты никак пьяна, Жанна. Что ты мелешь? Черт возьми, приеду разберусь.
      Рощин бросил трубку, а я, наверное, еще с десять минут стояла, тупо рассматривая замолчавший телефон. Потом заставила себя очнуться и решительно начала приводить в порядок все, включая и собственную персону. Через сорок минут Рощин позвонил в дверь. К этому времени я успела почти все убрать почистить или выбросить. Так что главный прокурор не увидел и следов от моей вечерней оргии.
      Рощин грузно втиснулся в гостиную. Осторожно присел на диван: пружины протестующе взвизгнули, но более ничего не случилось. Я предложила ему кофе. Он, как ни странно, согласился, хотя обычно его терпеть не может.
      - Так что же случилось? - не выдержала я.
      - О, ты попросту не поверишь, - Рощин широко улыбнулся, его добродушное лицо просто засияло. - Кипарисов таки раскололся.
      - Как? - я остолбенела.
      - Да, не можешь ты по достоинству оценить возможности главного прокурора Москвы. Если кто-то пытается скрыть от него правду, ему приходится несладко. Я расколол его на утреннем слушании, оно закончилось как раз в полдень. Адвокат Кипарисова взмолился об отсрочке до завтрашнего дня. Собственно, почему я и здесь.
      - Да, но...
      - Привел кое-какие твои доводы в поддержку собственных позиций. Блефовал конечно по-крупному, и будь Кипарисов поспокойнее, в ловушку он бы не попался. Да я и начал над ним измываться только видя, что он психует. Он весь извелся. Потом расплакался даже, когда говорил, что раскаивается в содеянном. Так слушай, что он наговорил. Все его показания еще предстоит проверить, но это дело десятое. После заседания его оттащили в мой кабинет на допрос, где он и поведал кое-что интересное по твоему делу. Действительно, ты оказалась во многом права. Это его идея - стукнуть Надежду Лайме. Зная, что она в третий раз переписывает завещание, он решил воспользоваться случаем. Тем более, что они - любовники. И судя по всему перестарался, хотя и не заподозрил этого. Что сделала Лайме тебе известно куда лучше, чем мне.
      Кипарисов решает воспользоваться услугами наемного убийцы, с которым его сводит некто Симон Петраков. Его тоже ищут и есть надежда, что найдут. Сперва он хотел заняться этим сам, но после знакомства с Гермашевским решил перепоручить выполнение задания ему. Удачно - рыбка заглотнула наживку и теперь через того же самого Петракова Юрий знакомиться с будущим убийцей. Кстати, последнего зовут Травин Сергей. Судим еще в боевой юности. Ну, с той поры много воды утекло и теперь, я уверен, на вооруженное ограбление он уже не пойдет. Кстати, минут тридцать назад к его поиску подключилась и небезызвестная Петровка.
      - А что же с Гореславской-младшей?
      - Не знаю. Кипарисов слова об этом не сказал, как я не старался. Впрочем, на пожизненное он уже наговорил.
      - Да.
      - Все-таки, ты хорошо поработала, Жанна. Отпуск не прошел зря, прокурор усмехнулся и налил еще кофе.
      - Хорошо бы еще получить доказательства вины Травина в отношении Лиды Гореславской. Без этого дело...
      - Травину на расстрел уже хватило, - сухо ответил Рощин. - Не думаю, чтобы за него кто-то ходатайствовал перед судом.
      - Я не о нем. Самой просто интересно.
      - Как знаешь, - лениво ответил прокурор. - Я бы на твоем месте отгулял последние дни с чистой совестью.
      - Я так и хочу. Только сперва разберусь с Гореславской.
      - А почему ты уверена, что это идея Кипарисова? - неожиданно спросил Рощин. - Только исходя из их отношений? Это же смешно, Жанна. Неужели, даже, если вдруг выяснится, что Лида - его дочь, он станет ее убивать, уничтожая следы. Да и не слишком ли поздно. Неужели ты не понимаешь, что на ложном пути. Ты уже сделала свое дело, теперь им занялась Петровка. Выше головы не прыгнешь, Жанна, - неожиданно закончил он.
      Я молчала. Неожиданно он снова поднял на меня глаза и продолжил:
      - Тебе очень хочется знать все. Для следователя это прекрасный дар, но ты не умеешь им правильно пользоваться, Жанна. И, скорее всего, не научишься, - прокурор погладил себя по волосам. - Так послушай мой совет, Жанна: остановись. Хотя бы здесь и сейчас. Ведь рано или поздно тебе придется это сделать. Так что лучше будет, если ты узнаешь, что это такое.
      Я поняла прокурора. И потому ответила примерно в его духе:
      - Хорошо. Только перед этим я денька два поломаю голову над этим. Нет - брошу, да - увидим, что будет.
      - Ты не мне обещай, Жанна, - холодно сказал Рощин, вставая, поговори с собой.
      Он поблагодарил за кофе и вышел.
      Мне стало досадно, что я обидела его. Но очень уж не хотелось бросать начатое на полпути.
      Остаток дня я промучилась в полном бездействии. А утром мне позвонил все тот же Рощин.
      - Жанна, - мрачно произнес он, - как ни странно, но нам нужна твоя помощь. Ты не могла бы оторвать денек от своего драгоценного отпуска и подъехать в прокуратуру?
      Мне осталось только согласиться, поскольку, судя по заговорщицкому тону, Рощин явно решил разделаться с навязанной вчера ему идеей.
      Через полчаса я была на месте. Там меня уже ждали.
      - Заходи, Жанна, - Рощин стоял рядом с дверью, очевидно, не в силах усидеть на месте. - Прошу знакомиться, - он обратился ко всем присутствующим и сообщил:
      - Это Жанна Васильева, наш следователь. Стаж ее хотя и невелик, но качество работы выше всяких похвал. Ни одного проваленного дела еще не было.
      Я почувствовала, что начинаю медленно и неуклонно заливаться краской. Тем более от такого нахального вранья.
      - А это, - продолжал Рощин, представляя одного из поднявшихся мне навстречу людей, - подполковник Георгий Левин, начальник следственного отдела. Майор Анатолий Крушинин, майор Иван Жолобов, старшие оперуполномоченные.
      Представители угрозыска дружно кивнули головами и так же дружно сели. Дисциплина, одним словом. Правда, дифирамбы, расточаемые в мой адрес прокурором немало на них не подействовали, скорее наоборот, сделали их более осмотрительными. Так что следующие после представления полчаса Рощин потратил впустую.
      Я присела в кресло. Рощин, наконец, объяснил мне, для чего же он вытащил меня из дому. Не успел он закончить, как на меня обрушился поток вопросов. Более всего ситуация напоминала допрос с пристрастием. Где-то с полтора часа доблестные муровцы вытягивали из меня необходимую информацию, что-то конспектируя для себя в блокнот. Судя по всему, Петровка всерьез заинтересовалась этим делом. Конечно, может у них невыполнение плана по количеству раскрытых преступлений, кто знает. Но и найти убийцу в многомиллионном городе - задача не из легких. Если он еще в Москве.
      Я раскололась настолько, насколько смогла, вспомнила во всех подробностях услышанные разговоры, содержание некоторых документов и развернула перед этой мрачной аудиторией свой вариант случившегося. Высказала и несколько версий будущей охоты на Травина. И все, абсолютно все было застенографировано. После чего они покинули поле боя, как-то слишком по-английски. Но о проведении розыскных работ обещали информировать.
      Настроение у меня было отвратное. Тоже можно было сказать и о Рощине.
      - Да они найдут его и без нашей помощи, - мрачно произнес прокурор, выражая общие мысли. - Могли бы и не являться без приглашения.
      Я поддакнула и начала прощаться. Рощин весь свой словарный запас уже исчерпал, поэтому и попрощался со мной молча кивком головы.
      Через пару дней преступника поймали на одной из бесчисленных дач в подмосковном поселке Малаховка. Взяли и его брата. Сперва за укрывательство, а после обыска припаяли и хранение наркотиков.
      Вечером того знаменательного дня мне позвонил Рощин. Он был в необычайно приподнятом настроении.
      - Очень интересно, Жанна, - сказал прокурор вместо слов приветствия, но твое дело закрыто полностью. На сто процентов. Травин неожиданно для всех признался в убийстве Лиды Гореславской.
      - Надо же, - промямлила я, не ожидавшая совершенно такого поворота дела.
      - И кстати, - продолжил он, - никакого отношения к тебе и твоему Гермашевскому убийство не имеет.
      - То есть как?
      - А вот так. Согласно показаниям самого Травина данное происшествие - случайность и не более. Он ошибся, приняв Лиду Гореславскую за другую девочку, кстати, того же возраста и тех же данных, которую должен был отправить по заказу некоего Осипова. Петровка его еще не нашла.
      - Но как он раскололся?
      - Абсолютно добровольно. Может решил о себе славу такую оставить, в назидание, что ли. Ведь ему и так максимум положен, он этого не отвертишься.
      - Да, такого не будут миловать.
      - Поэтому он попросился к дежурному следователю и сообщил ему все как есть, на духу.
      - А может с кем счеты решил свести?
      - Что ж, и такое возможно, - согласился Рощин. - Кому же охота в одиночку сидеть.
      - Да, а что узнали о случившемся?..
      - Штука такая вышла. Сначала предполагалось девочку эту похитить, но что-то спутало все планы то ли клиент несговорчивый попался, то ли еще что, но будущую заложницу пришлось волей-неволей уложить. Сам Травин мало что об этом всем знал, потому пока в деле одни догадки. Ему поручили, он исполнил. Так что пусть всем этим Петровка занимается. Надо же ей хоть иногда поработать.
      - Действительно, - поддакнула я.
      - Так что приглашай всех на пирушку, - предложил Рощин. - И меня не забудь. Хотя тебе и расслабиться некогда - через пару дней на работу пора.
      - Не говори, - вздохнула я.
      - А вот мне опять внеочередной отпуск дали, - Рощин рассмеялся. Да, чуть не забыл. Когда выйдешь на работу, сразу зайди ко мне.
      - Что случилось?
      - Я тебе одно дельце припас. Точно под твой размер. Ничего толком неизвестно, но Петровка благополучно столкнула нам.
      - Понятно.
      - Можешь себя поздравить - дело опять о наследстве.
      - Не может быть.
      - Ну я же сказал, под твой размер.
      - Хорошо, - вздохнула я. - Тогда заходи сейчас ко мне. Может еще кто придет.
      - Уволь, Жанна, сейчас не могу. Разве что завтра.
      - Завтра я не могу.
      - Что такое?
      - Мне нужно будет поговорить с одним человеком. Помнишь, я тебе рассказывала о любопытном трактористе, вместе с которым я искала труп Надежды Лайме.
      - Ну.
      - Должна же я рассказать ему эту историю. Обещала. Да и вещи из деревни забрать надо.
      - Ну ты даешь, Жанна.
      Рощин отключился.
      Я посмотрела на часы. До закрытия магазинов оставалось еще порядочно времени. Поэтому я быстро собралась и отправилась покупать новую записную книжку, для предстоящего дела. В конце концов, отпуск почти закончился и теперь предстояло снова входить в рабочее состояние.
      По возвращении я позвонила Стекловой.
      - Лен, выкладывай, как свое дельце ты выиграла, - с ходу начала я.
      - Мне довольно странно видеть такой необыкновенный интерес к моей персоне, - она была немного польщена. Все-таки, не каждый день пристают с подобными расспросами. Тем более услышать такое из моих уст. Раньше я ограничивалась дежурными поздравлениями и советами все бросать и идти в частный сектор, где адвокатам гораздо больше платят.
      - Ты сейчас чем занимаешься? - вместо ответа поинтересовалась я.
      - Отдыхаю, а что?
      - Заезжай ко мне. Отпразднуем удачное завершение моего дела.
      - Полностью?
      - Конечно. Приедешь - расскажу во всех подробностях. А ты заодно расскажешь о своем.
      - Договорились. Сейчас схожу за записной книжкой и выезжаю. Дело у меня довольно хитрое вырисовывается.
      1993, 1994г.