– Село фактически бесконтрольно, – говорит районный прокурор Александр Наливаев, – на 10 тысяч человек 2 участковых. До райцентра около 40 километров . Я писал в областное УВД о необходимости создания в Средней Елюзани полноценного отделения милиции, установки поста ДПС. А вот ответ: «Средств нет». Во сколько обойдутся доставка ОМОНа и солдат, компенсации пострадавшим, если ситуация взорвется? Видимо, в МВД уже забыли про дагестанские села Карамахи и Чабанмахи, где при полной бесконтрольности возникли ваххабитские очаги. Забыли, как потом, в 1999-м, перебрасывали войска и артиллерию. И как штурмовали эти села, и какой ценой далось наведение конституционного порядка.
      А недавно к проблемам с оружием и торговлей крадеными нефтепродуктами прибавилась еще одна – старики уверяют, что в селе обосновались ваххабиты и обострение на религиозной почве может вылиться во что угодно. Лидерами ваххабитов муфтий Аббас хазрат Бибарсов называет трех местных жителей, прошедших обучение в Саудовской Аравии. Вернувшись, они развернули активную деятельность. Четыре из семи (!) действующих в селе мечетей, по словам муфтия, уже находятся под их контролем. В 2003-м они открыли медресе.
      – Ведь я сам им помогал, – сокрушается престарелый священнослужитель, – переводил документы на арабский язык, когда они собрались на учебу в Саудовскую Аравию. А там из них ваххабитов сделали.
      Сам ректор медресе Хайдар Курмашев свою причастность к ваххабизму категорически отрицает. Он лишь посмеивается: «Конфликт?! Что вы, какой конфликт! Ну разве что спор между отцами и детьми. Старики не всегда понимают молодых».
      У умеренного Аббас хазрата в мечети молодых лиц нет. Сплошь старики да пара мужчин среднего возраста. На вопрос, почему молодежь не ходит в мечеть с отцами, они лишь угрюмо молчат. Муфтий взывает: «Не молчите! Скажите правду, ведь вы сами каждый вечер только об этом и говорите. Вы домолчитесь, что они придут и выкинут нас из этой мечети. Вот, Ислям, ты скажи! У него два сына пошли к ваххабитам».
      – А чем вас ваххабиты не устраивают? – это уже из моего разговора с ректором злополучного медресе Курмашевым. – Камнями они уже никого давно не побивают, хотя норма осталась. А руки рубят единицам, но выигрывают от этого миллионы. Но это я так, интересуюсь… Мы же не ваххабиты!
      Формально все, что происходит в Средней Елюзани, пока что находится в законных рамках. 800 стволов? Но они зарегистрированы, народ увлекается охотой. Семь мечетей на одно село? Но люди здесь очень религиозные. Торгуют? Да все сейчас торгуют! Так и в Чечне, и в Ингушетии все тоже началось не в один день.
      Когда районный прокурор Александр Наливаев говорил о необходимости устроить в Елюзани полноценное отделение милиции и восстановить полноценный отдел ФСБ, я спросил: не опасается ли он, что молодые мусульмане из Елюзани, да еще вооруженные, на появление силовиков отреагируют, как в Ингушетии и Кабардино-Балкарии.
      – Это как?
      – В леса уйдут, партизанить.
      – Да, леса тут дремучие, – ответил задумчиво прокурор.
 
       Май 2005 года. Екатеринбург
 
       В столице Урала один за другим вспыхивают антитаджикские акции протеста (сайт общественной организации «Город без наркотиков»)
 
      В Верх-Исетском суде Екатеринбурга судья Морозов Н. А. вынес приговор двум таджикам Курбонову и Ибрагимову, которые в апреле прошлого года напали на жительницу поселка Широкая Речка и пытались ее изнасиловать. После этого случая на Широкой Речке состоялся «антитаджикский» митинг.
      Судья осудил каждого таджика к 7 годам лишения свободы плюс штраф в размере 20 тысяч рублей за ущерб здоровья потерпевшей.
      Женщина сопротивлялась отчаянно и, получив множество ножевых ранений, смогла рукой (И!) сломать лезвие ножа. Нападавших нашли – милиция и разъяренные местные жители ворвались в подсобку, где прятались подонки, и обнаружили там еще 70 таджиков-нелегалов. Разумеется, единственным источником их «заработка» была продажа героина нашим мальчишкам и девчонкам.
      10 мая прошел многотысячный митинг, на котором жители Екатеринбурга требовали от властей остановить таджикское нашествие. Сколько было грязи вылито некоторыми СМИ на людей, пришедших на митинг! Их называли погромщиками и фашистами. В Екатеринбург даже приехал посол Таджикистана в РФ Сафар Сафаров – нет, не призвать зарвавшихся соотечественников к порядку. Сафаров обвинил уральцев в агрессивности и национализме. Чуть позднее в Екатеринбург приехал посол России в Таджикистане Максим Пешков и – тоже обзывал россиян обидными словами, заступаясь попутно за нелегалов.
      Годом раньше, в начале мая 2003-го, в Екатеринбурге таджик Содонов зарезал четырех русских мальчишек в подъезде дома на «Химмаше». На следующий день население «Химмаша» вышло на улицы и начались беспорядки, на подавление которых были направлены милицейские подразделения.
      Фонд «Город без наркотиков» со всей ответственностью заявляет: в Екатеринбурге сложилась критическая взрывоопасная ситуация. Она вызвана массовым переселением на наши территории жителей Таджикистана и ввозом таджикского героина. Наши власти бездействуют. Еще несколько лет – и Урал станет Косовом номер два. На митинге было заявлено, что, если наши власти не примут в ближайшее время радикальных и ответственных решений, жителями Екатеринбурга будут созданы народные дружины. Дружинники начнут самостоятельное патрулирование улиц и районов Екатеринбурга.
      По итогам опроса, проведенного Центром мониторинга и стратегических экспертиз, 80% горожан поддерживают срочный ввод визового режима с Таджикистаном, а 60% предлагают и вовсе начать депортацию таджиков. По мнению депутата Госдумы от города Екатеринбурга Евгения Ройзмана, это естественная реакция людей на проблему: из 150 тысяч таджиков, проживающих в Свердловской области, официально зарегистрированы всего 500. Кроме того, согласно отчету таможни екатеринбургского аэропорта Кольцове на долю граждан Таджикистана за два последних года пришлось 92% всех задержанных наркокурьеров.
      Вместо того чтобы прислушаться к голосу народа и вглядеться в эти цифры, власти возбудили против организаторов антитаджикских митингов уголовные дела по статье 282 УК («Возбуждение национальной розни»).
 
       Ноябрь 2005 года. Москва
 
       По мнению суда, Вера Пестрякова не должна была сопротивляться насилию (издание «Газета»)
 
      1 год и 11 месяцев лишения свободы получила по приговору Симоновского суда столицы 26-летняя Вера Пестрякова, убившая таксиста-частника, пытавшегося ее изнасиловать. Суд пришел к выводу, что девушка превысила пределы необходимой обороны. Это дело напоминает историю москвички Александры Иванниковой, убившей в состоянии аффекта таксиста-частника Андрея Багдасаряна. Однако в отличие от Иванниковой, которую суд оправдал, Вере Пестряковой повезло меньше.
      На нее тоже нападал уроженец Армении – 40-летний Михаил Мкртчян, занимавшийся в столице частным извозом. Пестрякова даже была с ним немного знакома – как-то раз он уже подвозил ее. Спустя год, 25 декабря 2003 года, Мкртчян заметил Веру на остановке и предложил подвезти. Совместная поездка, по словам подсудимой, и закончилась попыткой изнасилования. Мкртчян, как рассказала Вера, заехал в подворотню и потребовал «расплатиться». Невысокого роста ( 154 см ) девушка, отбиваясь, нащупала между сиденьями нож и нанесла насильнику удар в область сердца. Несмотря на шок, Вера затем сама села за руль и отвезла раненого в больницу. Во время операции Мкртчян умер.
      Первоначальный приговор был еще более суровым – Пестрякова получила 6 лет лишения свободы за «умышленное убийство». Однако защита обжаловала это решение в Мосгорсуде. Оперируя фактами (в частности, телесные повреждения Веры и порванные джинсы), адвокат Евгений Храмцов утверждал, что его подзащитная действовала в рамках необходимой обороны и должна быть оправдана. Но Мосгорсуд снизил наказание всего на год – до пяти лет. Однако адвокат добился того, что в апреле этого года президиум Мосгорсуда отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение.
      Повторный процесс был объявлен закрытым. Потерпевший – брат убитого, требовавший на первом процессе самого сурового наказания, – теперь (судя по всему, после шума вокруг «Дела Иванниковой») был согласен уже на 3 года. Гособвинитель не мог не признать, что, возможно, попытка изнасилования действительно имела место, в связи с чем просил квалифицировать действия подсудимой как «убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны» (эта статья предусматривает наказание до двух лет лишения свободы) и назначить ей наказание сроком один год и 10 месяцев. Этот срок Вера уже отсидела, находясь в СИЗО с декабря 2003 года. Однако суд дал на месяц больше. Поэтому на свободу Пест-рякова, которая находится сейчас в следственном изоляторе в Печатниках, выйдет только в конце ноября.
 
       Июнь 2006 года. Республика Коми
 
       Попытка изнасилования на рынке Сыктывкара дочери священника спровоцировала массовые межэтнические волнения (газета «Зырянская жизнь»)
 
      22 июня сотрудниками милиции Сыктывкара на городском рынке были задержаны активисты праворадикальных организаций, пришедшие «разобраться с кавказцами» за то, что они накануне «чуть не изнасиловали» на рынке девушку. Поводом для выяснения отношений стало происшествие 21 июня, когда 15-летняя дочь священника РПЦЗ едва не подверглась насилию со стороны одного из продавцов рынка, выходца из Азербайджана.
      На следующий день отец пострадавшей девочки о. Максим вместе с дочерью и группой поддержки пришли «поговорить» с хозяином торговой точки, продавец которой приставал к девочке. Бытовой конфликт очень быстро принял межнациональный характер.
      По сообщению очевидцев, всего на рынок пришли около 30 национал-патриотов. Почти все участники акции были задержаны оперативно прибывшим отрядом ОМОН, вероятно вызванным продавцами. В результате 4 участника акции получили 3-5 суток административного ареста, а один арестован на 10 суток. К гражданину Азербайджана, спровоцировавшему конфликт, у правоохранительных органов претензий не возникло.
      Из открытого письма священника Русской зарубежной православной Церкви (РЗПЦ) иерея Максима (Савельева):
      «К написанию данного документа меня вынудили события, невероятные по своему цинизму, свидетелем и непосредственным участником которых я стал…
      21 июня около 15 часов дня моя 15-летняя дочь находилась на центральном городском рынке с двумя школьными подругами. Одна из девочек остановилась ответить на звонок по мобильному телефону, а моя дочь принялась от нечего делать рассматривать выставленные на витрине ларька модели обуви. К разговаривающей девочке подошел молодой мужчина кавказской национальности крепкого телосложения и со словами: «Пойдем я покажу тебе новые модели» – внезапно сильно схватил ее за плечо и повлек в складскую часть ларька, где, перегородив ей выход, показал на коробки. Мой ребенок, опешив от такого обращения, стала отнекиваться, пытаясь выйти. Тогда со словами «Посмотри еще там» затолкнул ее в самую глубь бытовки, после чего схватил обеими руками, привлек к себе и стал целовать в лицо. Дочь от ужаса на мгновение оцепенела, потом вскрикнула: «Убери свои руки», вырвалась из объятий и, оттолкнув насильника, сумела выскочить из подсобки.
      Аля моего ребенка это был настоящий шок, так как она воспитывается в совершенно иной психологической атмосфере. Она очень много читает серьезной литературы, хорошо знает английский язык, в 15 лет учится в 11 классе, а в 16 собирается поступать в медицинский вуз. Закончила музыкальную школу по двум отделениям – хоровому и фортепианному…
      После звонка дочери по мобильному я приехал в совершенно смятенном состоянии. Я решил не заходить в таком разгневанном виде на рынок, чтобы не наломать дров. Двое моих знакомых молодых ребят предложили сходить с дочерью на рынок вместо меня, чтобы найти точное место, где это произошло. Ребята нашли это торговое место и, так как этого человека не оказалось, вежливо попросили находившегося там продавца найти того, кто его подменял, завтра к 17 часам, к концу рабочего дня, объяснив ему, что произошел неприятный инцидент.
      Город у нас небольшой, поэтому слух быстро облетел многих. Несколько человек предложили мне свою помощь, так как понимали щекотливость данной ситуации, учитывая, что я священник и банальный скандал с мордобоем не соответствует моему сану.
      22 числа в 17 часов я пришел на рынок. Со мной были: моя дочь; крестный моей дочери, настоятель мужского монастыря, архимандрит Стефан, знающий мою дочь с младенчества иеромонах Афанасий; псаломщик моего прихода Сергей Абрамов (бывший спасатель, совершивший более 800 прыжков с парашютом, в том числе и в горящую тайгу); прихожанин нашего храма Александр Иванов и руководитель регионального отделения Национально-Державной Партии России, кандидат в депутаты по Лесо-заводскому округу Сыктывкара Евгений Чеглаков.
      Когда мы вошли на рынок, нас удивило большое количество сотрудников милиции. На наш вопрос они ответили, что проводят рейд по нелегальным иммигрантам. Ко мне внезапно подошли сотрудники РУБОП и спросили, что мы собираемся предпринимать. Я удивился их неожиданной осведомленности и ответил, что мы хотим поговорить с представителями азербайджанской диаспоры, рассказать им о случившемся и предложить им самим разобраться в инциденте, например, депортировать этого человека на родину, раз он не умеет себя вести. Я предложил милиционерам участвовать в этой встрече в знак миролюбивости наших намерений.
      В этом составе мы подошли к торговой точке. К нам присоединилось еще несколько молодых людей из патриотической организации Союз Национального Возрождения. Я попросил продавца пригласить хозяина ларька и других представителей диаспоры, а также привести обидчика, о чем с ним вчера договаривались. Подошел хозяин. Ему изложили, что произошло. Он стал объяснять, что данный человек не является его продавцом, а как бы он рекламный агент у многих, за что имеет процент с продаж. И они якобы не смогли его за сутки разыскать. Вокруг нас собралась толпа молодых кавказцев, человек около 300, у некоторых из них в руках были металлические прутья с крючками на концах, которыми они снимают одежду с верхних вешалок. В узком проходе, учитывая их менталитет и темперамент, разговор получился немного разгоряченный, но без осложнений, тем более что с нами были сотрудники РУБОП, предъявившие свои удостоверения, которые также убеждали кавказцев сохранять спокойствие и разыскать виновного, для того чтобы диалог был конструктивным.
      То, что произошло дальше, совершенно необъяснимо.
      Меня с дочерью сзади грубо отпихнул в сторону сотрудник ОМОНа, так что я упал в какой-то ларек. Когда я выбрался из тряпья, первое, что увидел – это была моя рыдающая навзрыд дочь, которая кричала: «Что же вы делаете, ведь они пришли меня защитить!» На асфальте передо мной лежал Александр Иванов, с рассеченной головой, лицо исказила гримаса боли, на нем сидели два омоновца в «сферах» и бронежилетах и выламывали ему руки (левая рука впоследствии оказалась сломана). На асфальте в грязи лежали также Сергей Абрамов и Юрий Екишев, с омоновцами на спинах. У Екишева были сломаны очки, и один боец, сидя у него на голове, душил его коленями. Он продолжал душить его до тех пор, пока у пострадавшего не вывалился язык и не появились другие признаки удушья, лишь после этого омоновец, испугавшись, прекратил. Но как только Юрий пришел в себя, они снова на него набросились, причем с таким остервенением, что его головой снесли несколько торговых витрин. В тесном проходе началась неразбериха и толкотня. Люди пытались встать, моя дочь, рыдая, пыталась закрыть Ю. Екишева собой и все время умоляла омоновцев прекратить, взывая к их совести, но все было тщетно. Мне один из омоновцев пытался сломать палец, так как я, обхватив О. Екишева руками, хотел защитить его от их остервенелых нападок. Никаких предупреждений перед применением силы с их стороны не было. Судя по всему и как потом показали дальнейшие события, их действия были подчинены заранее спланированному сценарию с целью спровоцировать сопротивление со стороны застигнутых врасплох людей, которые обороняются инстинктивно. Я увидел боковым зрением, как волокут архимандрита Стефана. Как один из них пытается заломать отца Афанасия, который спокойно ему объясняет, что это какое-то недоразумение. Даже кавказцы отпрянули, не ожидавшие такого поворота событий. Надо сказать, что ни к одному из них ОМОН даже не подошел. Меня, видимо, не забрали только потому, что дочь обхватила меня руками, сильно плакала и кричала: «Уберите руки от моего отца». Меня с дочерью отвели в дежурную часть по настоянию сотрудников РУБОП, а остальных в наручниках отвезли в камеры, завезя по дороге А. Иванова в травмопункт, так как сильно повредили ему руку. До меня стали смутно доходить опасения, что мы стали жертвами какого-то невообразимого политического фарса с самыми неприятными последствиями.
      В фойе дежурной части неизвестный мне капитан милиции, который даже не представился, его данных не было указано и в объяснениях, взял с моей дочери показания. Свои объяснения я писал собственноручно, находясь в состоянии шока и испытывая сильную боль от перенесенного удара в живот.
      Я спросил сотрудников милиции, могу ли я написать заявление по факту домогательств к моей дочери. Два сотрудника милиции долго вертели мои объяснения в руках, перешучивались и пожимали плечами, говорили что-то вроде того: «Надо бы кодекс полистать… А он ей что-нибудь говорил, когда лапал? Вот если бы говорил, дескать «давай» или типа того, тогда это были бы сексуальные домогательства, а так… вряд ли вы чего-нибудь добьетесь, вы так и пишите в объяснении – «со слов дочери, вроде бы ничего не говорил». Выходит, с нашими детьми можно делать что угодно, только молча? Я благодарю Бога, что моя дочь отделалась, если вообще так можно сказать – «легким испугом»… С ужасом думаю о том, что бы было, если бы она не сумела вырваться.
      В окне дежурной части мне и подъехавшим родственникам объяснили, что остальные задержаны за разжигание национальной розни и сопротивление ОМОНу.
      Представители власти плевать хотели на моего ребенка, который проплакал два дня от увиденного. И в детском сердце которого навсегда останутся два неизгладимых рубца – БЕЗНАКАЗАННОЕ НАСИЛИЕ над личностью и еще более страшное и еще более безнаказанное – над теми идеалами, в которых она воспитывалась. Идеалами ЧЕСТИ и ДОСТОИНСТВА.
      В завершение добавлю, что все эти дни мне звонил хозяин палатки на рынке и на ломаном русском извинялся от себя лично и от всех остальных, говорил, что у него тоже есть дочь, и обещал найти и покарать обидчика, и что у него нет никаких претензий к нам и сожалел о ребятах. Но самое главное – его и еще многих кавказцев каждый день вызывают в прокуратуру и убеждают, чтобы они дали показания. что мы якобы выкрикивали какие-то националистические лозунги. Во время допросов свидетелей следователь все время склоняет версию следствия к якобы имевшей место националистической ненависти.
      В поданном мною заявлении в прокуратуру по факту развратных действий в отношении несовершеннолетней следователь также не усматривает состава преступления. На мой вопрос: «Значит, согласно действующему в стране законодательству любой негодяй может брать любого ребенка и удовлетворять свои прихоти?» – следователь ответил утвердительно.
      Представитель ОМОНа и представитель РУБОПа высокопарно мне заявили, что если бы с их детьми произошло подобное, они пришли бы разбираться единолично, не устраивая при этом беспорядков. Хорошо рассуждать, когда в кармане корочка, которую можно вытащить в критической ситуации. А что делать нам – обыкновенным родителям, не защищенным законом? Когда даже самую робкую попытку разобраться и урегулировать конфликт представители власти будут растаптывать сапогами своих амбиций. Для толо чтобы отрапортовать в вышестоящие инстанции об «успешной борьбе с проявлениями национализма и экстремизма».
      Что будет с нашими детьми, если они вырастут в атмосфере абсолютной незащищенности, какими людьми они вырастут? Каким будет наше завтра?
      С уважением, иерей Максим».

Вместо эпилога