Последняя книга, которой заканчиваются исторические книги — это Третья книга Ездры (заметим, что Лютер хотел, чтобы она исчезла). Эта книга неканоническая; 3-я книга Ездры отсутствует в латинской Библии. Ее называют также Апокалипсисом Ездры. Древние книги сохраняются в древне-латинском тексте, с которых были сделаны славянские и русские переводы, т. е. не с греческого, ни с еврейского, а с древне-латинского.
      Она представляет собой расширенное описание еврейского Апокалипсиса, который содержится в главах 3–14 с христианскими добавлениями — главами 1 и 2 и эпилогом — главами 15 и 16, которые во многих восточных изданиях отсутствуют.
      Краткое содержание 3 книги Ездры. Главы 1 и 2 содержат две обличительные речи, в которых иудеи обвиняются в неблагодарности Богу и в упорстве во грехах, за что Бог рассеял их среди язычников, но не навечно, ибо спасение возможно для них. Те, которые обращаются к Спасителю, призывающего всех в Царствие Божие, получают … от Самого Сына Божия. Это говорит уже о том, что писал христианин (3 Езд 7:33–48).
 
      Главы 3–16 — оригинальный текст, в котором описаны видениясамого Ездры.
       Первоевидение. Ездра просит у Господа объяснения бедствий Сиона, грех которого не больше греха его угнетателя Вавилона. И через Ангела Божия получает ответ, что пути Божии неисповедимы для духа человека. А человек сей, исполненный неправдами и немощью, не может понять того, что обещано праведным в будущие времена.
       Второевидение Ездры — 5 и 6 глава. Начинается с подробного описания вопроса: «Почему Бог предал другим народам Иерусалим и избранный народ?» Ответ тот же самый: Это непостижимо для понимания человека. Далее
      идет речь о том, что всякое творение имеет свое окончание и всему приходит конец.
       Третьевидение книги Ездры. Ездра задает вопрос: «Почему Израиль не обладает землей обетованной?» И получает ответ, что он наследует ее в будущем веке. Далее Ездра познает печальную истину, что в будущем веке спасутся только немногие люди, т. к. большинство из них, хотя и создания Божии, но являются грешниками, а грешники сами отвечают за себя и свои поступки. Ездра должен быть доволен тем, что он принадлежит к блаженным.
       Четвертоевидение, это глава 9 и 10. Это образ скорбящей жены и затем Ездра созерцает бедственное положение Иерусалима, его будущее восстановление.
       Пятоевидение. Он видит поднимающееся с моря двенадцатикрылый трехглавый орел, который погибает перед выбегающим из леса львом. Орел — это символ мирового царства языческого. Лев — символ Мессии, который разрушает языческое царство.
       Шестоевидение. Ездра созерцает человека, который выходит со стороны моря, который огненным дыханием своих уст побеждает устремившиеся на него множества и переживает в себе множество другое, мирное. Это символ Мессии, который избавит мир и победит все языческие силы. Он призывает себе множество мирное, т. е. раз мирное множество, то Он ни чему не враг.
       Седьмоеи последнее видение. Возвещается о близкой смерти Ездры. В связи с этим он получает установление восстановить при падении этого города Священное Писание, необходимое для наставления людей. Исполненный духа премудрости, Ездра при помощи пяти писцов восстанавливает 94 книги, из которых 24 канонические и предназначены для обнародования, а прочие 70 — апокалиптические, которые должны храниться в тайне и быть дос{65}тупными только мудрым. 24 книги до нас дошли, а многие были утеряны, сожжены. Дошли такая, как эта. Может быть некоторые ожидают своего часа в раскопках типа Кумранских и других.
      В эпилоге этой книги Ездре говорится о будущих страданиях грешников и содержится призыв к мужеству в предстоящих бедствиях. Основная часть книги представляет собой иудейский Апокалипсис, который написан раньше пролога и эпилога. В нем неоднократно говорится об опустошении, разрушении и сожжении Иерусалима. Эта книга могла быть написана уже после разрушения Навуходоносора в 587–586 году. Эта книга явно перекликается с Апокалипсисом Иоанна Богослова. Здесь много похожих терминов, выражений. Может быть Иоанну Богослову эта книга была известна.
 
      Анализ текста показывает, что еврейский отдел книги отражает ветхозаветный иудейские понятия и верования, а о Мессии пишет, как о земном владыке Иудеи. Ему совершенно чужд образ Мессии, как страждущего Христа и смерть Мессии отождествляет кончину мира. Окончание и вступление говорит о том, что возможно окончательную обработку этой книги сделал иудей, который стал христианином. Он дополнил эту книгу вступлением и заключением.
      Явление Мессии — факт совершившийся и поэтому блага Мессии не земные, а духовные (2 гл. ). Так же там явно христианское влияние, говорится о том, что Господь попечитель евреев и о их отвержении говорится в евангельских выражениях. Можно сравнить с Мф. 23. Окончательный вид книга получила в христианское время и внесена в Св. Писание гораздо позже — в конце I — начале II века по Р. Х.

ЛЕКЦИЯ 28

      Мне сегодня хотелось бы дать новый аспект этой книги, который я еще никогда не давал, чтобы показать эту книгу так, как ее воспринимали некоторые богословы-иудеи.
 
      Кто такой Иов и откуда он произошел? Мы знаем одно: это человек, который жил до Христа. Он не был знаком ни с Новым Заветом, ни с откровением Ветхого Завета, т. е. не знал книг Священного Писания. Но у него была духовная интуиция и вера отцов, которая передалась ему от поколения к поколению от Адама.
      Как этот человек Иов воспринимал себя, как человек Ветхого Завета, как человек, встретившийся с Богом в своих исканиях, в своих дерзаниях, в своей жизни, которая есть и радость, и горе, и отчаяние, как будто бы небытие, а за тем воскресение до полного духовного мира?
      Иов как будто еще не прикоснулся к закону Моисееву, он еще не знал его, но он знал Бога и дерзко вступал в диалог с Богом, желая получать то, что хотел: «Господи, дай мне, открой!»
       Авторкниги неизвестен, некоторые называют автором Ездру. Книга была написаназа 500–600 лет до Р. Х., хотя сам главный герой этой книги Иов и те события, которые там описываются, происходили в эпоху патриархов, возможно до Авраама; несколько тысячелетий до Р. Х.
 
      Мы знаем по тексту Ветхого Завета, что были примеры истинного богопочитания не только в семье Авраама: был царь Мелхиседек и ряд других персонажей. И сегодня перед нами предстоит новый человек, который являет свое человеческое «Я», как человек, говорящий с Богом.
      Мы с вами обладаем двумя способами изучения Библии: это способ ветхозаветный и новозаветный. Мы проецируем все, что происходит в Библии, через призму Евангельского видения мира. Господь нас уже просветил, и мы другого себе не мыслим при изучении. Нужно найти в себе мужество шагнуть в темноту, в которой пребывал народ Божий, в которой только-только зарождался свет. Чтобы увидеть, как свет рождается, нужно привыкнуть к темноте, иначе мы всегда будем сравнивать предрассветный свет Ветхого Завета с полнотой Евангелия. Ветхий Завет — это уже некий свет, который слабо, но уже светит людям, пусть маленькому народу, он светит и не гаснет.
      {66}
      Представим время, когда этого света еще не было, был полный мрак и темнота. Поэтому если мы хотим понять то, о чем говорит нам книга Иова, мы должны представить себя на месте народа, который впервые услышал слово Божие. Вот почему книга Иова имеетдля нас фундаментальное значение. Именно в этой книге Израиль сам себе задает вопрос: каково положение язычника перед Богом? Для нас с вами язычник — это тот, кто еще не знаком с Откровением и к кому еще Бог не обращался.
 
      Книга рассказывает о человеке, который жил в далекой земле Уц. Землей Уц некоторые считают Аравию, другие — Эфиопию. Этот человек не нуждался в Откровении, записанном для того, чтобы общаться с Богом. Он возмущается, он недоволен способом управления Вселенной. Но когда он чувствует, что Богу не нравятся его мысли и поступки, это действует на него угнетающе.
      Иов все время спорит с Богом, но Бог Иова ведет себя таинственно. Имя Его еще не было известно. Иов Его вызывает, а Он молчит, Бог не открывает Себя.
 
      Израилю нужно было достичь зрелости, чтобы задать вопрос: как язычник мыслит себя перед Богом? Какова связь Бога с человеком, не знающим откровения? Это стало возможным только по прошествии длительного времени.
 
      Палеонтология — это наука об историческом развитии органического мира, человека. Палеонтологией можно заниматься тогда, когда мы уже с вами рождены и знаем о том, что происходит. Поэтому человечество должно было достигнуть ясного самосознания, прежде чем задаться вопросом о своем начале. Таким образом, книга Иова — это палеонтология откровения, возвращение назад к тем временам, которые были до обращения Бога к Аврааму. Это могло произойти только тогда, когда человек, обладающий откровением стал спрашивать себя о том, чем было то сокровище, которым он владеет.
 
      Я думаю, что эти вопросы возникли во времена плена, во времена Навуходоносора, который покорил Израиль и Иудею. Изгнание из Иудеи стало трагедией израильтян, они чистосердечно пытались вернуться к Богу. Это было впервые зафиксировано при царе Иосии в 620 году до Р. Х., когда было найдено Второзаконие, когда вновь стали читать Закон. Иудеи поняли, что они отошли от истинного богопочитания, отошли от чистоты своей жизни и взывая в покаянии к Богу, пытались исправить свою жизнь. Они стремились изгладить свой грех, но не смотря на это, Навуходоносор осадил город, взял его и выселил из страны национальную элиту.
      Почему Бог ожесточается против тех, кто хотел вновь пойти Его путями? Израиль хочет покаяться, а его вдруг крепче прижимают. Каков был скрытый смысл страдания, которое обрушилось на этих людей, многие из которых приложили немало усилий для своего исправления? Прежде всего встает вопрос: а справедливо ли это? И вот вопросы, которые задает себе автор книги Иова: достаточно ли пытаться исправиться для того, чтобы заслужить праведность перед Богом? Может ли быть человек праведным перед лицом Бога? Именно такие вопросы встали перед людьми, многие из которых посвятили себя религиозной реформе, но потом по воле Навуходоносора были отправлены на поселение в земли Вавилона.
      Эти же вопросы вставали перед теми, кто оставался на руинах Иерусалима. Так устами язычника автор пытается рассказать о своих душевных терзаниях перед лицом жестокого обращения Бога со Своим народом. Рядом с Иовом он ставит нескольких друзей, которые пытаются объяснить Иову, почему именно так Бог с ним поступает. «Если ты стал жертвой, то в тебе какие-то тайные грехи, в которых ты до конца не покаялся. Во всяком случае, не надо вопрошать Бога о причинах Его действий, но нужно верить в Его справедливость».
      Иова это не утешает и не успокаивает. Его не утешает традиционная премудрость иудеев, которые утверждали, что обращение Израиля было недостаточным и что у Бога, возможно, были свои причины, по которым Он обрек Израиль на выселение. Такое объяснение не устраивает автора книги Иова, поэтому вопль Иова достигает небывалой высоты. Он звучит так сильно и убедительно, что заглушает богословские рассуждения его друзей и Богу было угодно, чтобы этот крик души, протестующий против провидения, дошел до нас. Как можно обратиться против Бога в молитве?
 
      Послушаем, что говорит Иов Прежде всего заметим, что для Иова нет проблемы в существовании Бога. Бог для него был, есть и будет. Для него есть другая проблема — существование человека. Возможно, мы часто с вами не сомневаемся в том, что человек существует, но в том, что Бог существует, многие до сих пор сомневаются. Это не должно удивлять: должны прийти соблазны и сомнения. Если к вам придет сомнение, то помните, что Господь трогает струны вашего сердца.
 

      «Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями: как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается. И на него-то Ты отверзаешь очи Твои, и меня ведешь на суд с Тобою? Кто родится чистым от нечистого? Ни один. Если дни ему определены, и число месяцев его у Тебя, если Ты положил ему предел, которого он не перейдет, то уклонись от него: пусть он отдохнет, доколе не окончит, как наемник, дня своего»

      (Иов 14:1–6).
 
      Итак, первая драма. Человек расцветает, но жизнь его прерывается. Все мы стремимся принести какие-то плоды своей жизни, чего-то {67} достичь, что-то обрести в своей жизни. И в тот момент, когда мы что-то обретаем, будто бы достигаем, происходит страшное на взгляд человека — мы уходим из этой жизни из-за болезни, из-за скорби, из-за трагедий. На творческом взлете, когда человеку еще казалось бы предстоит многое сделать, смерть прерывает его жизнь. И вот это существо слабое, разочарованное, которое только хотело что-то сделать, но не успело, Бог приводит на суд.
      Но зачем Бог предъявляет ему счет? О, если бы человек мог хотя бы ненадолго обрести покой или по крайней мере на закате своей жизни избавиться от угрызений совести, которые съедают его душу! Как бы он хотел утешиться, незаметно уснуть! Но Бог этого ему не дает.
 

      «Ибо тогда Ты исчислял бы шаги мои и не подстерегал бы греха моего; в свитке было бы запечатлено беззаконие мое, и Ты закрыл бы вину мою. Но гора падая разрушается, и скала сходит с места своего; вода стирает камни; разлив ее смывает земную пыль: так и надежду человека Ты уничтожаешь. Теснишь его до конца, и он уходит; изменяешь ему лице и отсылаешь его»

      (Иов 14:16–21).
 
      Человек даже может умереть, утешив себя иллюзией прожитой полезно жизни, но Бог хочет, чтобы человек умер с чувством, что он не все еще сделал в своей жизни, с чувством неудовлетворенности того, что прошло. Но если бы Бог избавил его от тоски, от незавершенной жизни и даровал душе его мир?
 

      «Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился, прежде нежели отойду, — и уже не возвращусь, — в страну тьмы и сени смертной, в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма»

      (Иов 10:20–22).
 
      А Бог Себя не беспокоит. Стоит ли прислушиваться к душевным терзаниям существа, которое через минуту исчезнет? Может ли быть опасен человек, который через минуту будет стерт с лица земли? Текст, который вы можете прочесть в 7 главе, повторяет первую мысль из трех. Все они подобраны из первой части книги, которые перекликаются друг с другом. И это действительно лейтмотив книги Иова:
 

      «Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета. Что такое человек, что Ты столь ценишь его и обращаешь на него внимание Твое, посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его? Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою? Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость? И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего? ибо, вот, я лягу в прахе; завтра поищешь меня, и меня нет»

      (Иов 7:16–21).
 
      Мы видим, что в этих словах драма Иова заключается в молчаливом присутствии Бога
      и в осуждении Им человека. Иов говорит: «Отведи от меня взор, дай сглотнуть мне слюну», т. е. он просит дать ему передышку, возможность отдохнуть. Под пристальным взглядом Бога Иов находится в таком возбуждении и напряжении, что проглотить свою слюну он не может. Он испытывает те же страдания, которые испытывает человек, находящийся постоянно на виду у всех. «Господи, дай мне остаться на минуту с самим собой, чтобы никто не знал, что я мыслю, что я делаю». Он не может почувствовать себя спокойно.
      Христианин должен в любую минуту быть собранным, готовым, во всеоружии. Мы должны быть всегда, и днем, и ночью перед Богом. Иов еще не дошел до этого, для него Евангельский свет даже еще не забрезжил. Эти слова говорятся еще до света ветхозаветного. Человек всегда чувствует посторонний взгляд, который требует от него отчета. Это его пугает и истощает его силы.
 
      Рассмотрим кошмар Елифаза, кошмар, который пережил друг Иова, который в точности соответствует опыту самого Иова. Елифаз Феманитянин, утешая Иова, рассказывает ему о кошмаре который посетил его в одну из ночей. Он говорит Иову:
 

      «И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое нечто приняло от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною; дыбом встали волосы на мне. Он стал, — но я не распознал вида его, — только облик был перед глазами моими; тихое веяние, — и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего? Вот, Он и слугам Своим не доверяет и в Ангелах Своих усматривает недостатки: тем более — в обитающих в храминах из брения, которых основание прах, которые истребляются скорее моли. Между утром и вечером они распадаются; не увидишь, как они вовсе исчезнут. Не погибают ли с ними и достоинства их? Они умирают, не достигнув мудрости»

      (Иов 4:15–20).
 
      Жизнь человека коротка, он возникает из пепла, из грязи, подобно червю, который прячется в земле и может быть в одно мгновение раздавлен. И никто больше не защитит его. Смерть человека не оставляет большого следа, во всяком случае, этот след не вечен. Праведен ли человек перед Богом? Что можно сказать о человеке, когда тысячи Ангелов предстоят взгляду Бога и даже в этих просветленных духах Богу случается обнаружить изъян?
      Что же говорить о нас? Может ли быть человек неповинен перед Богом? А если может считать себя невиновным, то что это значит? Именно этот вопрос задает Иову Елифаз, переживая свое ночное видение. В глубине сердца Иов выражает двойное недовольство Богом. Первое. Как Всемогущий создатель может до{68}пустить смерть человека? Почему Бог позволяет, чтобы к моменту осознания им своих желаний, которые рождаются в его сердце, он терял способность к их осуществлению? Как Он может на это все смотреть, Он — Всемогущий Творец, который способен сохранять свое создание и помогать его успеху и процветанию в век века? Как могло случиться так, что человек оказался единственным в творении, который не способен достичь своих желаний, своих возможностей, своих устремлений. Иов возмущается и не может примириться с тем, что время нашей жизни течет быстро, как вода, которая вытекает из разбитых сосудов.
      Второе: почему Бог, ничего не делающий для спасения человека, вызывает в нем угрызения совести, которые настолько в нем угнетают и разрывают его душу, что последние дни его жизни проходят не в мире и забвении, а в тоске, сокрушении и часто в отчаянии? Почему Бог позволяет бесплотным желаниям жить в сердце человека, обреченного на смерть? Почему Бог не ограждает человека от его собственного сознания, которое способно его только осудить, уничтожить, истязать, убить последнюю надежду? И Иов хочет, чтобы Бог забыл человека. Бог не хочет спасти человека, так пусть же Он не терзает его душу и не ускоряет неизбежную смерть!
      Сейчас мы говорим о «богохульстве Иова». Иов знает, что Бог никогда не оставит нас и соглашается со своим другом Вилдадом, который советует не судиться с Богом (9 глава). Но Бог принимает такое богохульство, потому что редко, когда богохульство так мотивируется.
 

      «Правда! знаю, что это так; но как оправдается человек перед Богом? Если захочет вступить в прения с Ним, то не ответит Ему ни на одно из тысячи. Премудр сердцем и могущ силою; кто восставал против Него и оставался в покое? Он передвигает горы, и не узнают их: Он превращает их в гневе Своем; сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат; скажет солнцу, — и не взойдет, и на звезды налагает печать. Он один распространяет небеса и ходит по высотам моря; сотворил Ас, Кесиль и Хима и тайники юга; делает великое, неисследимое и чудное без числа!

 
 

      Вот, Он пройдет передо мною, и не увижу Его; пронесется, и не замечу Его. Возьмет, и кто возбранит Ему? кто скажет Ему: что Ты делаешь? Если действовать силою, то Он могущественен; если судом, кто сведет меня с Ним? Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; если я невинен, то Он признает меня виновным. Невинен я; не хочу знать души моей, презираю жизнь мою. Все одно; поэтому я сказал, что Он губит и непорочного и виновного. Если этого поражает Он бичом вдруг, то пытке невинных посмевается. Земля отдана в руки нечестивых, лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же?

 
 

      Дни мои быстрее гонца, — бегут, не видят добра, несутся, как легкие ладьи, как орел стремится на добычу. Если сказать мне: забуду я жалобы мои, отложу мрачный вид свой и ободрюсь; то трепещу всех страданий моих, зная, что Ты не объявишь меня невинным. Если же я виновен, то для чего томлюсь? Хотя бы я омылся снежною водою и совершенно очистил руки мои, то и тогда Ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои»

      (Иов 9:2–31).
 
      Автор этого текста выражает все, что отягощает его сердце. Но, однако, он на этом не останавливается, он идет дальше и оставляет за собой тот мрак, в котором он пребывал. Вот текст, который исполнен той же горечи, но в конце едва уловимо проступает совершенно парадоксальная надежда. Иов знает, что он умрет, не получив ответа, но полагает, что призыв его справедлив, его вопль, его возмущение перед Богом переживут его. Он верит, что жалоба невиновных будет жить, хотя они сами умирают в мучениях и Иов относится к их числу.
      Он уверен, что эхо воплей, которые исходят от невинно умученных, не может со временем исчезнуть. Даже если этого не услышат люди, если все будет забыто и душевные раны совести затянутся, все равно, эти вопли будут жить, потому что есть суд и есть Судья. И в этом надежда Иова, хотя он не знает где, каким образом эта надежда будет реализована.
      И вот в последующих строках главная тема, это «Мой вопль — моя защита».

      «Я был спокоен, но Он потряс меня; взял меня за шею и избил меня и поставил меня целью для Себя. Окружили меня стрельцы Его; Он рассекает внутренности мои и не щадит, пролил на землю желчь мою, пробивает во мне пролом за проломом, бежит на меня, как ратоборец… При всем том, что нет хищения в руках моих, и молитва моя чиста. Земля! не закрой моей крови, и да не будет места воплю моему. И ныне вот на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних! К Богу слезит око мое. О если бы человек мог иметь состязание с Богом, как сын человеческий с ближним своим! Ибо летам моим приходит конец, и я отхожу в путь невозвратный»

      (Иов 16:12–14 и 17–22).
 
      Действительно, каждый день, прожитый нами, уже не будет повторен. Иов прекрасно знает, что для него все кончено, после него останется лишь крик бунтующего сердца. Пусть так, но этот крик невозможно заглушить. Иов не отрекается от своего бунта, ни сомнений, ни принятий путей провидения. Он говорит:
 

      «О, если бы начертаны были слова мои! Если бы начертаны они были в книге резцом железным с оловом, — на вечное время на камне вырезаны были! А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза,

      {69}

      не глаза другого, увидят Его. Истаивает сердце мое в груди моей!»

      (Иов 19:23–27).
 
      Иов вопиет к Богу и он знает, что именно это защитит его. И тогда Всемогущий изменит Свое отношение к нему и к тому, кто был несправедливо предан смерти. Пусть он будет умирать в безнадежности, но освобождаясь от плоти, он уверен, что увидит Его. Не кто-нибудь другой, а именно он, своими очами увидит Его в тот момент и Бог будет на его стороне. В этот момент он перестанет быть для Бога чужим. Именно за это Иов страдает всю свою жизнь и в этом надежда Иова.
 
      Конечно, во времена Иова не было еще учения о воскресении человека, о вечной жизни. Однако, перед лицом бытия Божия и бытия человеческого, по крайней мере, перед лицом судьбы, которую он пережил, все становится на свои места. После его смерти образ Бога откроется тому, кто находится сегодня на пути, не допускающем возврата. Посмотрим в качестве последнего текста главу, в которой Иов мечтает о дне, когда будет уничтожен ложный образ Бога, образ Бога-судьи, Бога требовательного, злопамятного, жестокого, способного одним взглядом уничтожить человека. Разрушается старый образ-стереотип, возникает новый. И одному Богу известны эти времена и пути, ведущие к нему.
 
 

      «Для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет, и отрасли от него выходить не перестанут: если и устарел в земле корень его, и пень его замер в пыли, но, лишь почуяло воду, оно дает отпрыски и пускает ветви, как бы вновь посаженное. А человек умирает и распадается; отошел, и где он? Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает: так человек ляжет и не станет; до скончания века он не пробудится и не воспрянет от сна своего. О, если бы Ты в преисподней сокрыл меня и укрывал меня, пока пройдет гнев Твой, положил мне срок и потом вспомнил обо мне! Когда умрет человек, то будет ли он опять жить? Во все дни определенного мне времени я ожидал бы, пока придет мне смена. Воззвал бы Ты, и я дал бы Тебе ответ, и Ты явил бы благоволение творению рук Твоих; ибо тогда Ты исчислял бы шаги мои и не подстерегал бы греха моего; в свитке было бы запечатано беззаконие мое, и Ты закрыл бы вину мою»