Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Контракт со смертью

ModernLib.Net / Детективы / Соколов Михаил / Контракт со смертью - Чтение (стр. 9)
Автор: Соколов Михаил
Жанр: Детективы

 

 


      Первое. что увидел вахтер, была бутылка водки, зависшая на уровне его лица и груди приятного, в общем-то, но беспокойного арендатора Быкова.
      - Сергей Владимирович! Что это вы сегодня не спите? Вам к себе? Или вьехать хотите?
      - Иван Сергеевич, на машине. На полчасика впустите. И что б между нами, никому, ни-ни!
      Он отдал бутылку повеселевшему вахтеру и, попросил ключи от слесарной мастерской. Сорвало коленвал, хочу побыстрее заварить.
      Иван Сергеевич удовлетворился его идиотским объяснением и ключи отдал. Конечно, надеясь не сегодня, так в следующий раз поулчить ещё порцию дани.
      Быков выскочил под дождь. В кожаной мокрой куртке сам лоснился под лучами фар "Ягуара" Махнул ещё раз рукой, сел в свой "Форд". Ворота уже дребезжали, открывались. Машины вьехали одна за другой.
      Быков развернул "Форд" багажником к воротам мастерских. Из окошек вахтеры все равно ничего не увидят. А увидят - не скажут.
      Выскочив под холодные капли дождя и торопливо открыв замок на узкой двери в створке больших деревянных ворот, которые обычно распахивались лишь тогда, когда требовалось загнать внутрь машину какого-нибудь местного руководителя. Яма для ремонта тут тоже была.
      Семенов с Лизой уже вышли из машины и, под её зонтиком направились к мастерским. Быков открыл багажник и выволок Жука, неожиданно похудевшего и измельчавшего в его огромных лапах. Встряхнув Жука, как куклу, почти внес в дверь. Семенов зашел вслед за Лизой и прикрыл за собой фиолетовый прямоугольник ночи. В мгновенном мраке что-то щелкнуло и зажегся яркий свет ламп, прежде всего осветивших маленькую зверюшку, в которую успел превратиться Жук. Вокруг него толпились призраки его страхов, обступали, приглядывались, чтобы убедиться, как ему страшно, чтобы окончательно сломить - маленького, в общем-то безобидного, несчастного. Он так думал в глубине души, а внешне хорохорился: что они ему могут сделать? Убить? Так и он это может... Что еще?
      Многое.
      Быков резким движением сорвал ленту, гибко заклеивающую Жуку рот.
      - Ну что, Сергей Эдуардович, дело твое - труба. Даже неловко тебе объяснять, но, сам понимаешь, завяз ты прочно.
      Доверительный голос против воли внушал надежду, и Жук потянулся навстречу.
      - Да я же ничего, я же ничего...
      Быков вдруг страшно взревел, тыча к злазам съежившегося Жука неведомо как очутившегося в руке фото: скрещенные руки, скорбная голова убиенной девочки.
      - А это тебе что? Ничего?! Это тебе ничего? Отвечай, падаль, зачем ты ему послал посылку? Предупреждение? Отвечай!..
      Жук отнекивался:
      - Ничего не знаю. Я ни при чем...
      Семенов вынул сигарету, закурил. Лиза, морща носик, отвернулась, пошла, пряглядываясь, как на экскурсии. Быков входил в раж.
      - Сейчас ты, паскуда, все расскажешь!
      Он рванул к себе маленького Жука, одновременно, торопясь и путаясь в кармане, вытащил ключи от наручников. Отомкнул браслет наручника с одной руки и потащил за собой сразу споткнувшуюся жертву. Пристегнул к какой-то железной балке.
      Осатанело бурча себе под нос: "Я тебе покажу "ни при чем", я тебе покажу "ничего не знаю", - рылся в куче сваленного в углу оборудования.
      Нашел, проверил, чиркнул спичкой. Яростно загудела синевато-белая струйка пламени на резаке. Горячий воздух гнало к лицу несчастного Жука.
      Впрочем, заслужил.
      Семенов подошел к невольно вздрогнувшей Лизе. Она рассматривала большой токарный станок с числовым програмным управлением, словно видела впрвые в жизни. Хотя... действительно, первый раз. Семенов как-то ещё в школе на уроках трудового обучения ознакомившийся с устройством таких вот монстров, объяснил:
      - Здесь, в суппорте, находится микропроцессор и сюда заносят программу. Через вот эту клавиатуру или автоматически...
      Сзади дико заорал Жук. Лиза вздрогнула и схватилась за руку Семенова.
      - А что на нем можно делать?
      - Практически все токарные работы. Станок отличный, фактически, автомат. Если бы я...
      Договорить не позволил новый вопль.
      - Стой здесь, - сказал Семенов Лизе и, повернувшись, отправился к месту дознания. И он уже жалел, что не отправил Лизу домой сразу по выходу из казино.
      Оказалось, Жук сдавал психологически. Быков, сделав зверское лицо, попеременно приближал и отдалял пламя резака от лица пытаемого.
      Однако, брови и ресницы Жука подпалились. Да и сквозь ацитиленовую гарь доходил характерный запах паленых волос.
      Жук почти висел на балке, поверх которой проходила цепь наручников.
      - Будешь говорить, гинда, или нет? - почти всерьез сердился Быков.
      Тут Жука прорвало и, сквозь словесную шелуху, хлынувшую из переволновавшегося рецидивиста, стала прорисовываться, а затем засияла четкими, хоть и мрачными красками целостная картина его деяний.
      Дело Жука, оказывается, жило и процветало. Верные друзья, заинтересованные в постоянном обновлении товара, отстояли детдомовский комплекс Жука, где до сих пор воспитанницами числились до пятидесяти девиц самых лучших возрастов: от десяти до пятнадцати лет. И более того, Сергей Эдуардович Лисневский, то есть Жук, все ещё оставался директором. Это при том, что за убийство воспитанницы он и сел в тюрьму полтора года назад.
      - Во муть! - Быков оторопело тер закопчеными пальцами переносицу. Надо же!
      И конечно, не знал Жук никакой порезанной девицы, никакой порубанной и вообще... Ничего не знал.
      Однако, по описанию признал трех наемников, сегодня неудачно пытавшихся расправиться с Семеновым. Как же, их нанял Король, чтобы закопать Семенова, сынка того, кто упрятал старшего Королева за решетку.
      И больше ничего не знал.
      Быков озадачился и хотел ещё раз врезать Жуку. Или даже зажечь погашенную было горелку. Врет, собака! Быков хотел объявить это вслух, потом кое-что вспомнил и посмотрел на Семенова. Тот задумчиво глядел на Лизу, старательно изучавшую токарный станок с числовым програмным управлением (ЧПУ). Быкова осенило: Королев воскрес уже после бегства Жука, а тому никто не удосужился рассказать правду. Поэтому и валит все на дружка. Ведь Король узнал о том, что Семенов замешан в деле осуждения Королева-старшего только несколько часов назад, притом от него, Быкова.
      - Ты будешь говорить правду или нет? - вовь рявкнул Быков, но сам уже не верил в грозную убедительность своего рыка.
      Конечная версия была следующей: вышел Жук на свободу, снюхался с Королем на предмет общей ненависти к Семенову, нанял ребят, возможно из Грозного или близлежащих мест. Те попытались покончить с Семеновым, но не смогли. А когда узнали, что Семенов будет в казино собственной персоной, решили его дождаться и расставить все точки над i. Это вслух. Про себя Быков решил, что до сегодняшней ночи во главе всего, конечно же, стоял Жук, поэтому его и следует дожать до конца.
      Коробка сидела занозой. Вернее, содержимое её вопияло и взывало к справедливому мщению... Скорее всего, Жук - мелкая душонка! - не стерпел силы своей ненависти и, при очередном убийстве воспитанницы, пошел на поводу глупых страстей - послал часть трупа Семенову.
      Последнее было легко проверить, надо было только съездить в детдом. И лучше немедленно, пока адреналин ещё кипит в крови, когда рука тверда, глаз верен, сердце... Наверное, хоть спать совершенно не хочется, но уже забирает, мысли путаются и наблюдается некая заторможенность сознания , подумал Быков.
      Оставалось ещё машина адвоката Сосницкого, но это, скорее всего, случайность. Джигиты украли первый попавшийся "Джип", на нем и ездили.
      - Ну что? - обратился Быков к друзьям. - Закончим сегодня расследование, или оставим на потом?
      - Сегодня, - твердо сказал Семенов, для которго ночь давным давно стала днем, а день - совсем наоборот - превратился в ночь.
      - Лиза! - крикнул Семенов. - Езжай домой. Мы с Сергеем в гости к Жуку прокатимся.
      - Я поеду с тобой, - отрезала Лиза и подумала про себя: "Хватит, больше я тебя не отпущу никуда."
      Семенов удивился металлу в её голосе, но промолчал.
      Жук с надеждой в черненьких глазках под жженными бровями и ресницами, смотрел на них. По крыше и в стены мелко и безнадежно стучался дождик: знал, что не пустят.
      Быков пошел вперед вновь упаковывать Жука на пол машины подле задней дверцы "Форда", а Семенов с Лизой стояли на пороге мастерской, уже вновь погрузившейся в темный предрассветный сон, и смотрели во двор. Было смутно серо, как всегда перед рассветом и если бы не тучи, который день обложившие Москву влажным пологом, было бы в этот час гораздо светлее. А так - слабо прорисованный дальней лампочкой контур главного корпуса, машина рядом, темный силуэт Быкова, с тихими ругательствами укладывавшего Жука - все было ещё частью пасмурной ночи.
      Семенов и Лиза рядом, близко друг от друга, стояли под защитой крыши мастерской и вдыхали свежий, пахнущий водой и городской мокрой пылью воздух и, казалось, только смотрели и слушали с пристальным вниманием. Потом Лиза взяла его безжизненно висевшую руку и, когда он повернул к ней светлый овал лица, порывисто вздохнула.
      - Саша!..
      Она внимательно вглядывалась в его лицо и, чтобы уйти от ненужных сейчас чувств, неожиданно для себя попросила:
      - Саша! Дай мне ещё сигарету.
      Он протянул ей пачку. Подождал, пока она возьмет сигарету и взял себе тоже. Огонь зажигалки заставил вернуться ночь; из чернильной тьмы раздался негромкий голос Быкова.
      - Вы что же, ребята, здесь остаться решили?
      Быков вырос рядом, сам быстро и ловко закурил, бросив зажигалку в карман и, продолжая стоять под мелкой сыпью дождика, сказал с неумеренным восхищением:
      - Чувствую, ждут нас ещё до утра нимало удивительных встреч!
      И если бы имел в виду одного себя, не было бы так обидно. Так или иначе, дальнейшие события показали правоту его догадки.
      ГЛАВА 17
      ДЕВОЧКИ ЛЮБЯТ ДЕЛАТЬ БОЛЬНО
      Скоро они уже летели по мокрому масляному асфальту под густыми темными кронами деревьев, сквозь которые мелькал ясный голубоватый блеск фонарей. Врывающийся в приоткрытое окно запах мокрых тополей был свеж и прян, машине никто не мешал лететь, светофоры мигали своими цветами для кого-то, не для них. Все вдруг стало казаться легким, доступным: и предстоящее посещение детского борделя, и неминуемое столкновение с Королем в ближайшем будущем, и подозрительные фактики по поводу Быкова, - об этом думал Семенов. Выигрыш в казино, безусловная теперь преданность Лизы, выпитое за последние часы спиртное? Чушь, просто сознание своей силы, удачи, что еще?..
      "Форд" Быкова выехал на тротуар не очень широкой улочки, притушил огни и смутно замерцал в тени гигантского вяза, росшего по ту сторону старинной кирпично-чугунной ограды, скрывающей городской садик, господский уютный дом, закрытую от посторонних чужую жизнь.
      Семенов остановил машину возле Быкова, уже тащившего продолжавшего мельтешить Жука. Семенов дождался, когда выйдет Лиза, запер её дверцу изнутри, вышел сам. Быков чертыхался и пинал Жука.
      - Времени нет, а он путается тут.
      Жук подошел к калитке, отлитой из ажурного чугуна, неловко стал шарить скованными руками по карманам. Быков, с привычным уже треском отодрал ленту скотча, которойю и второй раз не забыл заклеить ему рот.
      - Ты чего? - спросил он Жука.
      - Ключи где-то от входа...
      - Ищи, я не брал.
      - Знаю, вот они. Неловко доставать... вот, достал.
      Жук звякнул замком, потом металлом калитки. Все вошли за ним в пятнистый мрак сада. Впереди пробивался сквозь листву яркий свет фонаря. Они прошли несколько шагов по темной пустой аллее и вышли на грунтовый пятачок, словно маленькая арена окруженный бардюрным камнем. В древности на таких вот аллейный пятачках делали небольшие фонтаны, услаждавшие чувства отдельно взятой семьи - традиция умершая при социализме из-за недостаточного финансирования и переродившаяся в возведение клумб. Сейчас не было ни того, ни другого. Жук, дойдя до середины грунтовой полянки, вдруг негромко свистнул.
      Да, Жук негромко свистнул сразу же, как прошел середину этого исторически виртуального фонтана; тут же ночь взорвалась жутким рычанием, что-то огромное, темное воспарило - страшно, дико сверкнули ослепительно-холодные клыки зверя, и острая боль в правом предплечье отозвалась Быкову в позвоночнике. Быков в испуге поднял правую руку вместе с висящим, многопудовым зверем, терзавшем его плоть, мгновенно осознал, что это просто собака, хоть и огромная, и тут же атавистический ужас сменился нечеловеческой и столь же атавистической яростью - обычной реакцией на ушедший испуг.
      Время отщелкивало доли секунды: пес ещё не успел толком стиснуть челюсти (все равно потом долго не заживали синюшные отметины зубов), как левая ладонь Быкова уже метнулась, нашла мохнатый лоб твари, и пальцы железно впились в плоть врага. Глаза кавказской овчарки лопнули, пасть рефлекторно разжалась, но пальцы уже крепко держали врага за глазные впадины. Так и не почувствовав настоящей боли, Быков правой рукой перехватил пса за заднюю лапу и хвост и, только тут начав ощущать размах высвобождавшейся ярости, изо всех сил шмякнул мягко-упругим телом о гравий дорожки. Этого было мало - все кипело в крови! - он вновь размахнулся и на этот раз вовремя: ещё один темный, громадный, взьерошенный кавказоид, словно снаряд несся к нему.
      Прыжок нового пса был остановлен: Быков лишь слегка изменил траекторию свершенного замаха и всей силой, а также тяжестью собачьего тела, ударил нового врага. А потом все бил и бил, сатанея от пережитого... не страха... вернее, не так страха, как унижения. Бил, бил, бил!..
      Кто-то дотронулся до плеча... Быков мгновенно обернулся. Семенов... в стороне - Лиза.
      - Хватит, ты их уже убил. Довольно!..
      Быков стоял в темноте с тяжело вздымающейся грудью, и пальцы, безжизненно повисших вдоль тела рук, ещё сжиимались и разжимались, словно пытались схватить что-то...
      А Жук исчез. Умчался во тьму, как кролик, пока за него самоотверженно бились овчарки.
      - Руки за голову! Баба стоит, где стоит, а вам - на колени. На счет три, стреляем. Раз, два...
      Быков и Семенов опустились на колени. Их обступили... два, три... пять... Не меньше семи мужиков. На пятачке аллеи сразу стало тесно. А потом на затылки обоих приятелей опустились приклады автоматов, и слабые проблески света от фонаря у крыльца дома погасли окончательно...
      Что-то холодное, упругое мягким потоком прошлось с головы до ног... Потом ещё раз. Семенов поднял голову и открыл глаза. Всё, как в дурном сне! Да, всё, как в дурном сне!..
      Оба - Быков и он, Семенов, - висели на руках, прикованные наручниками к перекладине шведской стенке. Болели кисти рук от врезавшихся в кожу железных браслетов, но теперь, когда сознание вернулось и можно было опереться на ноги (тоже прикованные наручниками к перекладинам снизу, боль медленно уходила и стало возможно осмотреться более основательно.
      Пока они с Быковым были без созниния, их раздели до пояса и так, полуголых, приковали. Они находились в очень большом помещении, судя по всему, подвальном, превращенном в спортзал. Кроме уже отмеченных двух "шведских стенок" здесь были: борцовские маты, устилающие квадрат пола, канаты боксерского ринга с двумя табуретками в противоположных по диагонали углах, штанга с большим набором "блинов", несколько тренажоров, боксерский мешок и груша, списающие на веревках с потолка, а также - к спорту отношение не имеющий - камин с весело гудящим пламенем в открытом очаге. То, что это подвальный этаж было понятно по кирпичной кладке стен, не оштукатуренных, а просто окрашенных светлой масляной краской, ну и по маленьким, очень глубоким по причине очень толстых стен окнам, сейчас темнеющим почти под самым потолком.
      Ярко горели лампы, но все подробности помещения, мгновенно впитанные Семеновым, его не занимали. Главное было в людях. Он посмотрел на злобного, страшно бугристого от мышц Быкова, стоявшего с воздетыми руками подле соседней "шведской стенки"; мимоходом обратил внимание на густые светлые заросли волос на груди и подмышками и перевел взгляд на внешне бесстрастную, стоявшую рядом с Королем и Жуком Лизу. Как часто было в минуты сильнейшего волнения, лицо Лизы ничего не выражало - прекрасная, застывшая статуэтка, захваченная злодеями, в роли которых с успехом выступили и Жук, и Королев. Да, если переживаемые Лизой чувства глубоким стрессом были загнаны внутрь, то лица обоих подельников светились торжеством и злобной радостью. Жук потирал мясистые маленькие ручки:
      - Подождите, вот уж будет вам!
      И, однако, не это привлекает внимаие Семенова, другое... В зале, возле них суетились пять девочек в сине-красных спортивных костюмах. Младшая лет четырнадцати, старшая лет семнадцати. Худенькие, быстрые, ловкие. Одна что-то строгала ножом (Семенов узнал свой нож, всегда прикрепляемый к предплечью), другие осматривали какие-то механизмы. Недалеко, на грубом столе, самая старшая калила железные прутья в огне камина. Занятие последней больше всего не понравились. И как подтверждение наихудшим подозрениям вновь раздался язвительный голосок Жука.
      - Да вы расслабтесь, расслабтесь. Прежде чем вас отсюда вынесут ногами вперед, заметьте, ногами вперед! - вам ещё много времени придется здесь провести. Мои девочки - специалистки экстракласс. Они из вас медленно-медленно жилы будут вытягивать, они очень любят, когда мужичкам больно. Моим девочкам мужики всегда больно делали, так они любят, когда им позволяют самим отыгрываться. Правдв, киски?
      Девчонки криво ухмыляясь, соглашались. И Семенову стало не по себе. Он пригляделся к механизмам на грубом деревянном столе, механизмам, которые протирали и смазывали маслом киски: что-то пыточное, пальцедробительное. Девчушка, продолжавшая ворочать раскаленными прутьями в огне камина, бросала в их сторону мгновенные, пытливые взгляды, и от них тоже становилось не по себе.
      - А знаешь, что мы сделаем с вашей подругой? Лиза? Тебя Лизой звать? Тебе, Лиза известно, что с тобой сотворим мы с Драгулой, а потом мои ребята по очереди? Не интересно? Ей не интересно, - наслаждался Жук.
      Лиза была, по-видимому, на грани нервного срыва. Во всяком случае, она вдруг отвесила Жуку звонкую пощечину, заставившую того отшатнуться. Садистская сладость на пухлой его мордочке, мгновено сменилась иступленной злобой. Жук тут же ответил ей полновесным ударом. Лизу отбросило к Королеву. Ошеломленная, она прижалась к Королю спиной, тот ласково обнял её и громко подтвердил.
      - Устроим такой трамвайчик, что ты, Лизонька, будешь всласть удовлетворена.
      - Ах вы твари! - вдруг взревел Быков. - А ну быстро снимите наручника! Чем быстрее снимите, падлы, тем больше у вас шансов остаться в живых, когда я до вас доберусь!
      - Господин Быков не понимает, - с сожалением покачал головой Король.
      Лена, опомнившись, оттолкнулась от него спиной и сделала шаг в сторону.
      - Куда же ты, радость наша? - сказал ей вслед он. - Некуда тебе уходить, отходилась. А ты, - вновь повернулся он к Быкову, - ты давно уже у меня со своими боссами как кость в горле. Я давно уже хотел от тебя избавиться. Конечно, вместо тебя кого-нибудь придумают, но месяц-другой я получу передышку.
      - Компаньон!.. - в сердцах передернулся Король.
      Его сильное твердое лицо от злобы размягчилось и внимательно наблюдавшему Семенову отвлечено подумалось, что многие удачно используют дарованную природой внешность: чтобы казаться ни тем, чем есть, чтобы казаться сильным, страшным, беспощадным... Он вспомнил о себе и, несмотря на аховое положение, едва не ухмыльнулься. Впрочем, с ним самим дело другое, он никогда не пытался использовать свой лик, чтобы казаться покруче... Девчонка у камина продолжала бросать в его сторону странные застывшие взгляды... В этом детском доме... так его перетак!.. дети и должны вырастать ещё те... а впрочем, о плохом лучше не думать.
      - Подумать только! - горячился расслабившийся Королев, - Я ему каждый месяц отстегиваю тридцать процентов выручки! И это при том, что и за мной общак стоит, мне ещё меньше остаётся. Ничего, теперь мы тебя, Сережа, зароем и твои тридцать процентов - будь спок! - я употреблю, как надо. А раз мы с тобой официально единственные владельцы казино "Московские зори", то я теперь, считай, единственный владелец.
      - Я тебе ноги вырву и в глотку твою поганую засуну! - заорал Быков.
      - Слышь, Жук! - повернул Король побледневшее от бешенства лицо к приятелю, - Скажи своим фуриям, пусть нмного поработают.
      - А что? - обрадовался тот. - А ну, девочки, разомнитесь. Ты, Марина, возьми красавчика, а ты, Шура, этого снежного человека.
      - Я тоже хочу! - крикнула девушка у камина.
      - Иди и ты, Лена. Желание женщины - закон! - продолжал веселиться Жук.
      К Быкову подошла очень высокая чернявая девушка с длинной, веток к витку обмотанной серым шпагатом палкой. К Семенову двинулись обе кандидатки одновременно: самая младшенькая - Мария и всерьез уже беспокоящая его Лена.
      Лена сходу, очень грубо и властно, оттолкнула Марину, которая, злобно оскалившись, все же отошла.
      Лена, тоже с палкой, стояла напротив Семенова и странно смотрела на него. Он не мог понять, что стоит за этим пристальным вниманием к его плененной особе. Анемичное худенькое личико обычного московского подростка. Серьезные серые глаза, уже наметившиеся взрослые морщинки у глаз - ещё та, наверное, пережила эта Лена здесь, в Жуковом пансионе для благородных девиц! Лена кивком головы отбросила русую челку со лба, мешавшую смотреть. Рядом длинненькая и тоже худенькая Шура вдруг молниеносно выбросила палку из-за спины и концом попала Быкову точно между ног. Не успел подвал огласиться густым ревом до глубины мужской души оскорбленного болью и действием Быкова, как другой конец палки столь же молниеносно попал в рот, выбив часть зубов и заткнув ему глотку. Тут же последовало несколько трудно уловимых движений, и Быков, захлебнувшись криком и выбитыми зубами, вновь обвис на прикованных руках, возможно, без сознания. Виртуозность исполнения экзекуции просто поражала. Семенов не веря глазам своим смотрел на эту гору мяса, обвисшую, словно туша говядины на крюке: прежде и в дурном сне нельзя было себе вообразить такое!..
      Додумать ему было не дано.
      Стоявшая напротив худенькая Лена, подбадриваемая криками подружек и поощрительным мычанием Жука с Королевым, не менее быстро, чем Шура рядом, воткнула ему в живот твердый конец обмотанной бечовкой палки... - боль в солнечном сплетении лишила дыхания, ослепила... Сквозь спазмы боли в животе он смутно видел веер мелькавшей перед глазами дубинки, ощущая слабое касание в тех местах, куда била эта тренированная тварь, но ослепленный первоначальным ударом уже не чувствовал никаких страданий. И только он начал удивляться тому, что и в самом деле её удары напоминают имитацию, как все разом кончилось; последнее, что он уловил в мгновенном и адском мельтешении перед собой - летящую откуда-то снизу палку, обмотавнным концом попавшую ему точно в подбородок и второй раз за столь короткое время вновь лишивший его света...
      ГЛАВА 18
      ЛЮБЛЮ БОЛЬШИХ МУЖЧИН
      Опять ледяной поток воды, вынесший его на поверхность сознания. Рядом злобно рычал приходящий в себя Быков. Злость, бешенство, нестерпимое бешенство, переходящее, скорее в недоумение... нет, в удивление: как же так? как можно было так попасться?!. Налитыми кровью дикими глазами Быков обвел огромный зал... орудия пыток... камин с раскаляемыми железками, бессовские девки, нагрянувшие, конечно же, прямо из преисподней, подавшуюся вперед Лизу, с отчаяной жалостью разглядывавшую своего Семенова и ехидно ухмыляющуюся парочку - Жука и Короля.
      - А-а-а!.. - не сразу сквозь вопль бешенства стало возможно разобрать слова.
      Некоторое время все молча слушали его угрозы, не совсем приличные, надо сказать. Одна из девочек, да, Марина, демонстративно закрыла ладошками ушки и скривилась. Потом вопросительно вытянув палку в сторону Жука, мол, не разрешит ли ещё раз... потренироваться?
      Жук, продолжая посмеиваться, отрицательно покачал головой.
      Скоро, однако, накопившийся в бессознательном состоянии запас сил у Быкова иссяк. Он, изгибаясь и повисая на руках, пытался стоять так, чтобы перестало пронзительно болеть и дергать в паху, боку, груди...
      Семенов, наблюдая за ним, вдруг с удивлением осознал, что чувствует себя просто прекрасно: легкая муть и слабая боль в голове, да и остаточное, проходящее нытье в солнечном сплетении не считались. Но ведь ему казалось, палка у фурии, что обрабатывала его самого, прикладывалась к его телу не менее часто, чем к Быкову. Он поискал глазами эту Лену. Она, оказывается, упорно смотрела на него... как кролик на удава. Семенов на всякий случай едва заметно кивнул ей; Лена быстро отвела взгляд.
      - Эй, красавчик! - услышал он вдруг гнусавый голос Жука. - Как тебе понравилась моя посылка? Ты так и не рассказал.
      - Ты посмотри! - обратился Жук к Королю, тыча тому фото, отобранное у Быкова. - Разве не прекрасно исполнено?
      Королев посмотрел на фотографию, ухмыльнулся.
      - У тебя тоже винтиков не хватает, Жук, - сказал он, протягивая фото обратно.
      - У меня?! У меня все нормально. Это у этих трупов скоро будет не хватать.
      - Эй! - вновь обратился он к своим жертвам. - Так вы сюда приехали на счет Ксюшки? Ну этой, из посылки? За ней, да? Так вы её получите.
      - Тащите сюда бочку! - приказал он девицам.
      Те немедленно (словно он заставлял их мыть лишний раз руки перед едой) скривились, заныли, заканючили. Жук прикрикнул на них, и девчонки нехотя потащились вглубь подвала к двери кладовки, скорее всего. Некоторое время возились там. Жук злобно и ехидно улыбался, не отводя взгляда от обоих пленников. Быкову было так больно, что он ничем другим не интересовался весь был в своих ощущениях. Семенов чувстовал, что готовится какая-то дрянь.
      Наконец появились девы, скопом тащившие тележку, на которой стояла большая бочка. По мере их приближения сильно запахло квашеной капустой.
      - Я как знал, что пригодится, не велел убирать, - злорадствовал Жук.
      Тележку подкатили. Девы обреченно повернулись. Жук с угрозой сказал:
      - Ленка!
      - А что? Всё я да я. Почему не Шурка?
      И тут же получила пинок от Шурки.
      Нравы, чувствовалось, здесь были ещё те. Нравы, словно в волчьей стае. Лена как-то по-волчьи и огрызнулась, но все же покорно стала снимать спортивную куртку, осталась в майке и залезла голыми руками внутрь бочки. Что-то нашарила. С усилием, разливая рассол, стала вытаскивать что-то.
      Вытащив и, зацепив за край бочки обрубками локтей, оставила на обозрение всех обезглавленный обрубок тела. От такого сюрприза Быков вновь забыл о болячках и вернулся к жизни. Все молча слушали его угрозы. Наконец, это надоело Королеву. Он стукнул Жука по плечу и повернулся уходить. Жук громко, чтобы перекрыть шум угроз, приказал оставаться дежурить Шуру и повернулся к Лизе с гадливой ухмылочкой.
      - Пошли, красотка!
      Она отшатнулась. Жук схватил её за руку, дернул. Лиза оттолкнула маленького Жука, и тот сердито что-то процедил. К Лизе медленно подошли девицы, и Лена первая вдруг наотмашь ударила её по лицу. Чего-чего, а драться эти чертовки умели. Лиза позволила себя увести.
      А Лена, уходя, повернулась, отбросила челку и вновь внимательно посмотрела Семенову в глаза.
      - Черт знает что! - злобно рявкнул Быков, так что Шура, в этот момент, словно кочергой, разбивавшая раскаленным прутом угли, вздрогнула.
      - Заткнись, ублюдок! - звонко крикнула она и погрозила прутом. Будешь шуметь - поджарю!
      Быков, не обращая внимания на девочку, продолжал бушевать.
      - Ладно я, попался как последний идиот. Но ты-то!.. Где твоя хваленая удача? Или на старуху бывает проруха?..
      Семенов почти не слушал. Его чрезвычайно заботили две вещи, которые и отнимали его внимание: куда и зачем повели Лизу (зачем? - об этом не хотелось думать!) и что означало странное поведени этой малолетки Лены? О последнем тоже кое-какие мысли были, конечно, но до поры до времени лучше было их не касаться. Семенов боялся сглазить.
      - Ну не думал, что эта веселенькая ночка кончится таким вот идиотским образом! Не хватало ещё нас тут распять, подобно Христу или, там, Спартаку!
      - Эй, соска! - крикнул он Шуре. - Это зачем вы тело подружки вместе с капустой заквасили? В качестве закуски, что ли?
      И засмеялся, словно заржал. На самом деле причин для веселья было маловато, но Быков, скорее всего, так себя поддерживал.
      Между тем, Шуру, видимо, обидело столь бесцеремонное обращение. Высокая, худенькая, длинноногая, она подошла к Быкову и остановилась вплотную. Надо отметить, была всего сантиметров на десять ниже, высокая девушка. А у Быкова, насколько помнил Семенов, было где-то метр девяносто пять-семь, в общем, почти под два метра.
      - Люблю больших мужчин, - ласково сказала Шура.
      Протянула руку и указательным пальцем провела по его голой груди, путаясь в густой светлой и курчавой шерсти.
      - Когда мне было десять лет вот такой же большой волосатый мужчина трахнул меня первый раз.
      Палец её продвигался все ниже, наткнулся на ремень брюк. Не меняя выражения лица, вся словно бы отдаваясь приятным воспоминаниям, Шура стала расстегивать ремень, пуговицу, замочек... Стала ближе, - почти глаза в глаза, - сунула руку Быкову в трусы, осторожно пошарила, взвесила всё в руке.
      - У того, моего первого, тоже было будь здоров! Наверное, не хуже, чем у тебя, большой мужчина.
      Семенов с беспокойством наблюдал. Быков, вытаращив глаза, смотрел на девчонку, которая, скорее всего, была взрослее, чем он сам... да, да, не по возрасту.
      - Ты что делаешь, стерва! - попытался дернуться, но скованные руки и ноги пресекли попытку. - Да я тебе!.. Я тебя!..
      - Тогда, конечно, мне все казалось огромным. Маленькая была, доверчиво пояснила Шура. - Это сейчас я дылда выросла, а тогда была маленькая. А тот мужчина был ну очень большой. Ему нравились маленькие-маленькие девочки. Нас к нему постояно возили. Он любил, чтобы его называли Аркашей, хоть уже старик был. Очень добрый и щедрый мужчина. И знаешь, большой мужчина, что я с тех самых пор больше всего люблю?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14