- Брюки оставить? - спросил длинный шофер и ухмыльнулся. Нехорошо ухмыльнулся. Все заулыбались. Рашид, отсекая слова взмахами ножа, предположил, что может быть у парня тоже кишка тонка, как и у последнего из гостей. Тогда опять тащить шланг, дерьмо смывать. Хорошо, если сам будет ещё способен за собой убрать, а если нет? А в брюках можно до воды дотащить. - Или до могилы, - хохотнул Рашид. В общем, перспективы были ясны, и Александра не радовали. Только нелепость происходящего, чудовищное недоразумение, которое, конечно же, разрешиться, не могло не разрешиться, не давало впасть в окончательное отчаяние. Нет, конечно, все разрешиться. Обязательно. - Это ошибка, - сказал он. - Это не я. - Конечно, дорогой, - согласился Рашид. - Конечно,это я. - Ну я же не при чем! отчаянно сказал Александр. - Я здесь первый раз. Я вообще в Москве живу. Конечно, - верил ему Рашид. - А я на Марсе. Я марсианин, разве ты где видел такого упитанного земного мужчину? Давай его привязываем и пошли. Поседнее относилось к обоим ухмыляющимся мужикам. Александра наручниками приковали к кольцам на стене, оставив его в позе распятого. Все ушли. - Совсем не мужчина, - уходя, сетовал Рашид. - Совсем от страха спятил: я - не я... Александр оставался один около часа. Смутно слышались какие-то голоса, шум подъезжающих и отъезжающих машин, запах шашлыка, все усиливавшийся и вызывавший только тошноту. В общем, это был не лучший час в его жизни. Впрочем, последующие часы были ещё хуже. Через час все трое, возглавляемые Алишером, спустились к нему. То, что это Алишер, ошибиться было нельзя не только по властному, суровому лицу, но и по той почтительности, которую все ему выказывали. Был Алишер среднего роста с правильными чертами волевого лица, глубоко посаженными глазами. Он оглядел Александра с ног до головы и улыбнулся. Улыбнулся так, что у Александра все похолодело внутри. Он быстро заговорил, спеша высказать все, что хотел. Так как хозяин молчал, все тоже молчали. Никто Александра не пербивал, пока он сбивчиво не закончил свой рассказ. - Так что я тут совсем не при чем. Это же легко проверить. Санек ваш в доме у Воронова, я его сегодня ночью там видел. Александр замолчал. Все ждали, скажет ли он что-нибудь еще. Но он иссяк. Спокойно разглядывая его, Алишер сказал: - Сема! Моя охрана уехала по делам. В доме никого кроме нас. Ты пойдешь к воротам, будем присматривать за местными. А мы здесь часа два задержимся. Худой водитель повернулся и ушел. Рыжий, не спеша, следуя примеру Алишера, скинул с себя рубашку и остался голым по поясь. Один Рашид все ещё не расстававшийся со своим ножом, ничего не снял: остался в плавках и фартуке. После чего и приступили. Начали с простого. Сначала рыжий бугай разминался с ним,но так Алишер сразу распорядился не усердствовать, его разминка была перенесена довольно легко. Так, глаз заплыл, да был выбит один зуб. А потом все слилось в сплошную, продолжительную боль - то усиливавшуюся, то ослабевавшуюся... Особо не изошрялись: прижигали огоньком зажигалки под мышками (потом его долго преследовал запах паленых волос, перемешанный с запахом жаренного мяса), ещё трудились, по очереди загоняля ему в палец цыганскую иглу. Палец был средний, на левой руке, и иглу загнали до второго сустава. Алишер потягивал пиво и наблюдал. Сам он руки не марал по примеру всех владык, которые удовольствие желать получали, но руки марать отказывались. Только Рашид и могучий рыжий мужик об этом не думали, увлеченно исполняя увлекательное дело мучить ближнего. Алишер лишь коротко приказывал, часто одним-двумя словами, и то, что подручные его понимали сразу, говорило о спаянности коллектива и немалой совместной практике. Так, с легкой улыбкой на тонких, резко очерченных губах наблюдал за медленно вползающей в палец Александра иглой, Алишер, улучшив момент когда вой пытаемого стих на мгновение, - Александр обессиленно переводил дух, - сказал одно слово: "палец". Этого было достаточно. Рашид, прижав кисть Александра к стене, уже просунул свой тесак между пальцами, чтобы удобнее было отрубить один. Потом легкий хруст, новый вопль, отмеченый улыбкой Алишера... все вновь продолжилось...нескончаемо, отупляюще, безнадежно... Впрочем, нет, надежда была. Мало того, что надежда живет до самого конца, но в разгар мучений Александра вдруг поразило, что делая все, чтобы усилить его боль, бандиты не совершали действительно необратимого: не ломали ему руки, ноги, позвоночник, не отрезали язык, губы, нос, не выкалывали, наконец, глаза. Он сам был поражен своей способностью в такой момент оценивать ситуацию с такой точки зрения, оценивать со стороны. Тем не менее, когда Алишер вдруг движением пальцев отогнал обоих исполнителей и задал какой-то вопрос, он подумал, что все творимое только что было прелюдией настоящего разговора. Именно сейчас с ним должен начаться разговор, иначе все было бы несправедливо, и надо было бы просто готовиться к смерти. - Что ты такое квакал о Москве и москвичах? - повторил Алишер и добавил. - Следующий раз не услышишь сразу, тебя накажут. Отвечай. Александр заторопился, стал повторять свою историю. Алишер внимательно выслушал и на этот раз и сказал: - Сейчас мы тебе отрежем ухо, чтобы сказки не рассказывал. Если опять соврешь, отрежем и второе. Потом все остальное. - Но я же правду говорю! - закричал Александр в совершеннейшем отчаянии, но подошедший Рашид уже деловито пилил ему ушную раковину своим, судя по всему, универсальным ножом. Александр продолжал вопить, даже когда почувствовал, что экзекуцию не доводят до конца: надрезал мясник ухо до половины и отошел, любуясь делом рук своих. Александр смолк лишь тогда, когда заметил, что рот Алишера открывается - тот что-то стал говорить, а пропустить смысл слов его было очень печально. - Назови свой выдуманный адрес, московскую прописку и телефон. И в каком районе живешь. Выслушав ответ Александра, помолчал, играя желваками на сухом мужественном лице горца и протянул руку в сторону рыжего. Тот вновь не нуждался в разъяснениях воли хозяина, подал трубку мобильного телефона. Набрав номе, Алишер попросил к телефону Мусу и тут же перешел на другой, видимо, родной язык. Понятно было лишь то, что просит проверить адрес и прописку, названные Александром. Потом Рашид ушел наверх и скоро вернулся нагруженный банками пива и очередными порциями шашлыка. Александр, распятый у стены на кольцах, наблюдал их легкую трапезу. Пива они тоже не жалели. Для себя. Зазвонил мобильный, Алишер, аккуратно промакнув губы салфеткой, взял трубку. Некоторое время слушал, разглядывая Александра словно вещь, чем он, собственно и являлся. Наконец, сложил телефон и бросил рыжему, ловко, одной рукой поймавшего его. - Все нормально. Дом есть, квартира есть, совершенно верно. И прописан какой-то Серебряков Александр Сергеевич, семидесятого года рожедния,русский.Значит, дело обстоит так: будем считать, что я тебе поверил. Я уже и так подозревал. Да и мужики мне докладывали, что наблюдали какие-то нестыковки: то тебя в мэрии видели, а одновременно - дома, то в аэропорту, а одновременно на "Альбатросе". Мы тут не дураки, сразу о двойниках мысль возникла, так что будем считать, я тебе поверил. - Зачем же тогда меня пытали? Нельзя было сразу позвонить в Москву, узнать? У Алишера насмешливо поползли брови. - Мальчик продолжает квакать. Рашид, Рыжий - вы квалификацию, что ли, теряете? После вашей обработки человек должен забыть, что он был когда-то человеком и имел собственное мнение. Уволить мне вас, что ли? - Лучше мы его сейчас доведем снова до кондиции, - предложил рыжий Паша. - Может, действительно, довести снова? - задумчиво оглядел Александра Алишер. И лишь прятавшаяся в уголках твердых губ улыбка выдавала, что он шутит. - Ладно, - решительно закончил Алишер. - С этого момента ты будешь работать на меня. Все равно Ворону скоро конец, так что кто поумнее начинают перебираться ко мне Я и плачу лучше. Твоя задача - вернуться к Ворону, суметь открыть сейф и доставить его содержимое мне в целости и сохранности. Один из вас - я имею в виду Саньку - все равно рано или поздно труп. Я его лично колбасить буду. Долго. Он меня очень обидел. Деньги что: сегодня он взял, завтра я с процентами верну. А обиду можно смыть только кровью. Главное, он у меня Розу испортил. Нет, мужики, что за девка была! повернулся он к Рашиду и Рыжему. - Да, таких единицы! Королева красоты! А он падаль!.. - заскрежетал зубами Алишер и тут же быстро Александру. - А может это все-таки ты Сашек? И мне здесь мозги пудришь? Лапшу на уши вешаешь? Выдержав секунду, смягчился. - Верю, верю. Санек бешенный и глупый. Он бы давно уже сорвался, а ты терпишь, ты терпеливый. Будешь мне хорошим рабом. Я о своих людях хорошо забочусь. Согласен, москвич? Не слышу, громче! - Да, да, конечно, - кричал Александр, чувствуя, что нервы его на исходе, и он уже готов на все, лишь бы вырваться отсюда, из этой преисподней, что находится под белоснежной виллой с античными колоннами. Конечно, согласен!.. Довольное выражение не сходило с мужественного лица Алишера. Он был рад удачно проведенной операции: лишний раз суметь определить человеку его место в этом мире достойно настоящего мужчины. Полтора часа работы и он нашел себе безотказного работника, которому и платить-то особенно не нужно, так, крохи со стола. Испытанный ужас заставит его крутится, как белка в колесе, исполняя волю хозяина. Алишер подобрел, распорядился освободить Александра, похлопал его по плечу, отправил в руки Рашида, немедленно ставшие дружескими. Рашид, кстати, был универсален. И как калечить умел, так же умел и лечить. Отрезанное наполовину ухо осторожно приклеил лейкопластырем, пособетовал сразу обратиться к врачу, пусть по свежему заштопает. Потом быстро протер Александру лицо, удалил крошки выбитого зуба, перевязал культю пальца и, обнимая бывшую жертву за голые плечи своей поросшей густой черной шерстью рукой, сопроводил в комнату, где за обновленным столом сидел Алишер и Рыжий. Все ещё любовно обнимая толстым окороком Александра за плечи, Рашид представил обновленного пленника честной компании. Осмотрев Александра, все остались довольны. Затем Алишер посуровел, пряча улыбку в твердых узких губах, и вновь повторил то, что ожидал от Александра: открыть сейф Ворона, доставить документы, в том числе, реквизиты банков и номера банковских счетов, на которые Санек перевел украденные деньги... - Это основное. Потом может что ещё поручу, - сказал он и добавил, - У меня появилась мысль, как использовать ваше с Санькой сходство. Рыжий меж тем разлил по бокалам пиво из стоявшей тут же импортной бочки. Алишер подумал и распорядился налить Александру водки, полный стакан, чтобы привести гостя в норму. Рыжий налил стакан до краев и подал стоявшему перед всеми Александру.Тот выпил водку, как воду. - Молодец! - сказал Алишер. Рашид на кончике шампура протянул кускок мяса. - На, брат, закуси, - сказал он и сам сыто рыгнул. - Да, закуси и проваливай. Надоел, - брезгливо сказал Алишер. - Рыжий, проводи его, а то Сема не выпустит. Объясни, как добраться до трассы, и как дальше идти. Ничего, доберется пешком, не маленький. Рыжий, продолжая жевать, встал из-за стола и, подталкивая перед собой еле передвигающего ноги Александра, вывел его в солнечную муть раскалившегося дня, с нестерпимым лазурным сиянием разлитого внизу моря. - Алишер приказал выпустить, сказал Рыжий длинному Семе у ворот. Тот открыл калитку в воротах и выпустил Александра, услыхавшего за собой: - Когда вы там меня смените? Даже пива не догадался принести, обормот. - Щас сменим. Гаврики Алишера должны скоро быть. Я пойду доложу, что этого недотепу выставил.
      ГЛАВА 16
      ПРОЩАНИЕ С АЛИШЕРОМ
      Александр вдруг обнаружил себя сидящим в пыли на самом солнцепеке. Спиной привалился к горячей створке ворот... И как же было мерзко, больно, безнадежно! Внезапно водка дошла, горячо разлилась в пылающем теле, и самые яркие, самые омерзительные подробности этого невозможного, только что, однако, свершившегося бреда чередой пронеслись в мозгу: беспомощность... жуткий страх... иголка, поэтапно вбиваемая в палец... страшный хруст этого же самого пальца, отлетевшего прочь навсегда и главное - свое удивление, удивление, что все происходящее с ним, не с кем-нибудь, а с ним!.. мирным, никому никогда не сделавшим зла!.. за которое можно было бы отрезать ухо, потом другое, другое!.. И тут же вспомнил - совершенно омерзительное! ощущение тяжелой, потной, черно-волосатой, жирной руки на своих голых плечах... и ещё более омерзительное собственное чувство щенячьей благодарности к этому могучему Рашиду, который, ведя его к Алишеру и прижимаясь потным, горячим животом, шептал ему на ухо: - Ты хороший парень, мы с тобой бо-о-о-льшие друзья будем. Я такой, кому я друг, те ни в чем не нуждаются. Тут же это воспоминание сменилось, он увидел перед собой Алишера, счастливого горского хана, довольно поглядывавшего на очередного покоренного пленника, то есть на него, Александра, и жуткая уверенность, что жизнь кончена, что она невозможна после всего, что было, захватила его. Не помня ничего, он оперся рукой о булыжник, оказавшийся возле, встал. Пошатываясь от волнения, может от выпитого стакана водки, от жары, он сделал шаг и едва не упал, уткунувшись лицом в ворота... Как все болит! Он посмотрел вниз - в руке был зажат булыжник, о который опирался, вставая. Не помнил, что взял. Разжал руку; камень упал. Он продолжал видеть перед собой всех троих победителей жизни, всю лютую разноплеменную компашку... Нагнувшись, он поднял круглый камень и постучал в калитку. Смотровое окошко открылось и показалось лицо длинного Семы. - Ты ещё здесь? Уматывай отсюда, пока Алишер добрый. Давай, давай. - Я забыл сказать Алишеру важную вещь... о Вороне. Открой. Секунду поколебавшись, Сема стал открывать дверцу. Александр боком вошел в калитку и, когда страж повернулся к нему спиной, ударил его камнем в затылок. Тот охнул, поднял обе руки, обхватил ладонями голову и, опускаясь на землю, повернулся по оси, скользнув взглядом и по Александру. Но кажется в тот момент не видел ничего. А через мгновение, уже не мог увидеть; Александр вымещая на нем все кипевшее в груди, бил, бил, бил в хрустящее, окровавшенное, сразу потерявшее человеческие черты лицо. Устали руки. Опомнился. Вновь промелькнула тень ужаса, но он её отогнал.В наплечной кобуре нашел пистолет без обычного здесь глушителя. Проверил обойму и вдавил обратно в рукоятку. Щелкнуло убедительно плотно. Счастливая тяжесть в ладони, мучительно готовая разрядиться... Как сомнамбула, пошатываясь пошел к сверкающим дорическим колоннам, к фронтону с гипсовыми нимфами наверху... мучительно жгло в горле и ужасно, ужасно хотелось пива. Он знакомым путем прошел к трапезной, откуда громко и весело разносился жирный баритон Рашида и заводная песня Киркорова... Он вошел. В комнате был Рашид и Рыжий. Оба изумленно вытаращились на Александра. - А-а-а! Мальчик нас полюбил, не хочет расставаться! - радостно взревел Рашид и, перетекая внутри своего раздавшегося тела, начал подниматься, может быть, чтобы обнять дорогого мальчика. Александр выстрелил ему в грудь. Пуля шумно скрылась в необъятной плоти. Рашид удивленно посмотрел себе на грудь, откуда начал бить фонтан крови, так же удивленно повернул лицо к рыжему приятелю и сказал: - Ах, он меня убил, Рыжий... Как больно! Он навалился на стол всей тяжестью и опрокинул его. Рыжий со зверским лицом лез к Александру. Конечно, от неожиданности ничего не понимал. Понимал только, что их жертва сделала что-то плохое, непоправимое. Александр выстрелил и попал ему в живот. Удар отбросил рыжего, он упал, попытался подняться, но новая пуля выбила ему глаз, и он умер. - Что вы за животные, не можете без!.. не договорил, входивший в дверь напротив Алишер в распахнутом халате под которым были одни лишь плавки - купаться, видно, захотел. Мгновенно оценив ситуацию, он выпрыгнул назад, только мелькнула пола халата. Александр кинулся следом. Ему повезло, коридор был длинный, и Алишер не успел скрыться. Александр выстрелил и, видимо, попал горцу в ногу. С воем тот упал и, схватившись за колено, стал кататься по полу. Боль, наверное, ошеломляющая, на некоторое время Алишер был занят только коленом. Наконец, стоявший рядом Александр появилс в поле его зрения. Наверное, до сего момента Алишером руководил инстинкт зверя попавшего в ловушку, и бегство его - стремительное, нерассуждающее - было как раз реализацией всех тех генетических качеств, что и делало его хозяином и вождем всей его банды. Но сейчас понимание того, что охотился за ним и, к тому же, подстрелил все тот же молокосос, которого он только что, и не без успеха, учил жизни, поразило его. Реакцией было все нарастающее возмущение, скоро перешедшее в нерассуждающую ярость. - Ты!.. Ты мертвец, животное! А ну отдай пистолет! И на колени, недоносок! Ты хоть понимаешь, в кого ты стрелял?! Ты хоть понимаешь, что с тебя теперь медленно сдерут шкуру? Отдай пистолет, идиот! Вновь что-то в душе Александрександа произошло. Отупение как результат испытанных здесь пыток и унижения, отупение вызвавшее приступ исступления, безумия, лихорадочной деятельности, сменялось пониманием, что роли окончательно переменились. И возмущенный бандит перед ним, верящий только в справедливость организованной силы и совсем недавно почти добродушно истязавший его, находится сейчас в полной его власти, наполнило его душу хищным нездоровым весельем. - Отдай пистолет, слышышь! Я сам тебя сейчас порву! - морщась от боли в колене, закричал Алишер, протягивая руку за оружием. Затравить его наконец, после всех пыток и страхов... Видеть, как понимание неизбежного сменит в его глаах бессмысленную, врожденно-воспитанную уверенность в собственном праве унижать и убивать людей... Южный сверхчеловек не понимал, что пришел его смертный час... Насладиться музыкой его мук, симфонией вползающего в него страха... Восхититься тем, что он, Александр, держит этого сверх полу-животного, полу-одушевленного примата, этого дикаря с первобытно-общинным мировозрением, который совсем недавно получил свое удовольствие от человеческих мук - о, черт побери! это было нестерпимой отрадой! Александр выстрелил ему в живот. Пуля вошла под пупком, над резинкой плавок. Алишер посмотрел на входное отверствие пули и удивление его, казалось, возросло. Когда же ты остановишься, покойник? - возмущенно сказал он. - Мне же лечиться сколько придется! Ты хоть о себе подумай, пожалей себя! Он вновь потянулся за пистолетом. Александр пнул его ногой в лицо. Эйфория проходила. Пора было кончать с ним, но хотелось, чтобы он предварительно понял, что смерть неизбежна, чтобы ощутил страх и тоску, если он вообще способен к воображению. Невольно его тупая уверенность в собственной значимости передавалась и Александру. Возможно, в этом и состоит величие вождей - в собственной тупой уверенности в помазании Божьем. Тут Александра осенило, и, прицелившись, он выстрелил Алишеру в пах, понимая, что у настоящих мужчин в основе мировозрения стоит их собственный фалос, лишиться которого равносильно крушению мира, банальному концу света... Из переполненных плавок хлынула волна крови. Алишер, наконец-то занявшийся только собой, выл на полу. Александр стал подсчитывать, сколько пуль он уже выпустил... три пришлось использовать на мясного Рашида и Рыжего, затем колено, живот и яйца Алишера. Так как в обойме "ТТ" восемь патронов, остается ещё два выстрела. Одну пулю, для симметрии, наверное, он пустил Алишеру в оставшееся колено, тем внеся новую ноту в нутряной вой бандита. Этот вой, к которому присоединились какие-то иные звуки, непонятные ему, стал Александра раздражать. Выстрелив алишеру в висок, он оборвал эти животные вопли и разрушил его череп и мир. Дернувшись всем телом, потом каждой ногой по очереди, Алишер наконец умер. Возможно, что в течение двух-трех секунд Александр потерял связь с действительностью. Он сидел напротив Алишера на полу и внимательно следил за щупальцевидным отростком, который вырастал из все ещё пополнявшейся лужи крови; острый конец этого плотного красного щупальца нерешительно пытался подлезть под него, Александра, и пришлось немного отодвинуться. Откуда-то налетела плотная стайка серых мух, возглавляемая одной ярко-зеленой, первой шлепнувшейся на залитый кровью глаз Алишера. Ручеек, все же, догнал Александра, но в последний момент тот встал, избегнув кровавого соприкосновения. И ужасно, ужасно хотелось пива! Откинув бесполезный пистолет, он вернулся назад к неопасным телам Рашида и Рыжего, обнаружил чистую пивную кружку ещё древних социалистических времен и наполнил пивом до краев. Какое, все же, наслаждение, добрый глоток пива после ратных трудов, да ещё в жару!.. Александр чувствовал, что мысли его спотыкаются, как и он сам, тихо бредут сами собой, кружным путем выводя его к разумному, доброму, вечному... Он не пытался даже пробовать понять все то, что совершено сейчас. Его участи во всем этом деле, хоть имело материальное подтверждение в виде дырки в ровном частоколе зубов и норовящем отвалиться ухе (повязка на лбу чудом державшаяся все это время, так что состояние этой первой знаменательной раны было ему неизвестно), но все же находилось за горизонтом реальности, к которому он все не поспевал. И каким же мелкими вдруг показалось его собственные переживания тогда на вокзале, после нападения, ещё в той, невозможно далекой жизни!.. Допив содержимое кружки, Александр наполнил её снова и, на ходу делая глотки, отправился на выход. Когда он вышел из двери, и солнце мягко, горячо ударило его в лицо и по плечам, его ожидал сюрприз: странные звуки далекого жужжания, которые он слышал прежде и принимал за мушиной веселье, оказались рокотом мотора подъехавшей машины, из которой уже вышли и целились в него трое мужчин той особой, сразу узнаваемой внешности, в которой сразу узнаешь бандитов и политиков; уверенно и решительно все трое целились в Александра из пистолетов и одного автомата. Несколько секунд длилось напряженное молчание, потом один из мужчин, краснощекий тип с ярко голубыми глазами шумно вздохнул. - Так это же Санек! Ты как здесь оказался, дурачок? А где Алишер? Александр, на которого все происшедшее за утро подействовало - и продолжало действовать молча допил пиво из кружки, так же молча поставил её у одной из колонн, потом выпрямился и сказал: - Я только что убил Алишера. - Отлично, - сказал краснощекий тип и сделал знак пистолетом одному из спутников, очень высокому худому кавказцу, задвигавшемуся сразу быстро, как насекомое. Кавказец, держа автомат Калашникова наизготовку, доскакал до двери, распахнул её и по-спецназовски влетел внутрь. Краснощекий и другой из оставшихся, весь какой-то закругленный парень, наверное, из борцов или штангистов, бросивших заниматься любимым спортом и от этого сразу заплывший жиром - оба не спускали с Александра хищных стволов. Краснощекий сделал ещё одну попытку разговорить Александра. - Ты не дрейфь. Сейчас Рустем получит у шефа подтверждение, что ты свободен, узнает, кто замочил Сему, и катись к своему папашке, к Ворону своему черному. Ты что молчишь, гнида? Кто Сему замочил? Я как вас воронят вижу, так сразу о падали приходится думать. Отвечай, паскуда, кто Сему грохнул? Александр, который вдруг понял, что все близко к завершению и, вероятно, солнце и море он видит в последний раз, преисполнился тупого равнодушия. Махнув обоим бандитам рукой,мол, отстаньте, он опустился на корточки возле одной из колонн, прислонился спиной и стал смотреть на расплескавшееся до самого горизонта, посеребренное острыми бликами сине-зеленую плащяницу моря, на белый теплоход посередине слегка вознутой чаши воды, лоскуты парусов там и там, на чаек, важно прогуливавшихся на причале... так и не поплавал толком и даже ни разу не позагорал. Выскочил кавказец. Был он вне себя от ярости, или ещё там каких чувств. Подскочил к Александру, длинной, как у кузнечика ногой сбил с ног, заплясал вокруг, как сорвавшаяся пружина, все время дребезжа и взвывая: - Я убью его! Я его зарежу, застрелю! Я порву его сейчас! Он всех застрелил. К нему подбежали, отвели в сторону, успокоили, сбегали по очереди посмотреть и, коротко посовещавшись, решили кончать Александра здесь же, а потом доложить Руслану (брату Алишера, как понял Александр), что нарвались на засаду, в бою, мол, потеряли четверых, в том числе и Алишера, затео взяли в плен раненого Саньку и замочили его тут же. Все как-то расслабились. Рустем категорично заявил, что сначала он Александру собственноручно отрежет голову, а потом уж, для алиби, изрешетит тело пулями, мол, ранен ими в бою. Так и решили. Рустем зловеще улыбаясь, подошел к все ещё сидевшему на полу Александру, рывком поднял его левой рукой и стал приближать к горлу сверкающее на солнце лезвие. Понимая, что наступил его последний час, но вместе со страхом и уже сам продолжая испытывать какое-то покорное безразличие, Александр закрыл глаза, ожидая острое прикосновение металла к горлу. Тут же возникли какие-то посторонние звуки: три быстрых, еле слышных хлопка, которые и слышны были только потому, что не вписывались в ожидаемую сейчас мелодию, где главной нотой будет его, Александр, предсмертное хрипение. Ничего, однако, больше не произошло. Даже обезьянья хватка Рустема ослабла, руки его, разжавшись, провели Александру по груди, зацепились за пояс брюк... И только тогда Александр открыл глаза. Рустем уже укладывался на каменный пол у его ног все с тем же зверским выражением лица, только в виске имел дыру, видно и послужившую причиной такого неожиданного исхода событий. Александр посмотрел на стоявших внизу краснощекого и борца... Вернее, недавно стоявших. У борца в виске была такая же, как и у Рустема дыра, а вот у краснощекого, дабы нарушить единообразие смертей, был выбит один из его ярко синих глаз, второй же продолжал смотреть, но уже в такое же как и сам синее небо.
      ГЛАВА 17
      ПОДСАДНАЯ УТКА
      Из-за крайней колонны вышел с пистолетом, глушетелем устремленным к небу, Жора Меченый. Спустился по ступенькам к трупам внизу, бегло осмотрел, потом поднялся к Рустему и только после остановился перед Александр и, глядя ему снизу вверх, сказал, покачивая головой: - Ну и везет тебе, парень! Стрнный человек, этот Жора Меченый. Хотя, кто в этом приморском зазеркалье не странный? Впечатление такое, что из обычной московской обывательской квартиры каким-то неведомым колдовством его перенесло на другую планету, где нормой является то, что в обычном мире - чудовищное преступление. Между тем Меченый деловито обыскивал трупы. Оставлял на телах все, кроме денег и документов. Закончив обыск, он взглянул на Александра и мотнул головой в сторону входной двери в дом. - Пошли, что-ли, посмотрим, что ты там натворил. Творение Александра его удивило. Если не больше. Время от времени, со странным выражением на лице, он поглядывал на Александра. Спросил, где тот так научился трелять. - Я занимался стрельбой из пистолета. - Спортсмен, значит. Ну-ну. Возле Алишера он остановился и долго разглядывал тело. Повернулся к Александру. - Вот уж не думал, что Алишер так кончит. Кстати, в чем-то я твой должник. Ты мою работу сделал. Алишера должен был убрать я. - Вы меня спасли, - сказал Александр. - Ну, это точно не считается. Зачем, думаешь, я все время возле тебя кручусь? Вот-вот. Моя задача - отстреливать всех этих гавриков, что охотятся на тебя. Александр все ещё туго соображал. Помолчав, он спросил: - Почему? - Что почему? рассеянно спросил Меченый, ловко обшарив карманы и сумки убитых. - Почему меня хотят убить? - Почему?.. - Меченый закончил пересчитывать доллары, обнаруженные у Рыжего и поднял глаза на Александра. - Потому, что ты подсадная утка. А ещё потому, что у Алишера была пассия, местная королева красоты семнадцати лет от роду. Наш Санек сумел её как-то обработать и через неё добыть файлы с номерами банковских счетов Алишера. А потом, пользуясь паролями, перевел наличные куда-то себе на свои счета. Ничего себе афера! Представляешь, как он Воронова подставил? Даром что сынок приемный, мозгов мало. Девку, конечно, пристроили, а то Алишер её сразу бы убрал. Саньку она и не нужна была, хотя и обещал жениться. Во всем, конечно, заслуга шефа, то есть, Воронова. А Алишер, понятное дело, зверь. Вернее, был... Твоим старанием. Да... здорово ты его! Таллант! - А я? - А ты вовремя объявился. Где-то тебя Ленка выискала, вот тебя сюда и заманили. Как лоха. Я думал, ты больше суток не продержишься. - Кто на меня на вокзале напал? И кто резал? - Санька напал. Санька и резал. Никому не доверил. Его Алишер после той аферы через пару дней нашел. Санька и следы особенно не заметал, обнаглел от своей принадлежности к городской власти. Алишер в гневе, понятно, ничего толком сделать не мог. Разок махнул своей бритвой, хотел по горлу попасть, но промазал. Люди Санька пальбу устроили, но так, для шумового эффекта. Войну никто спонтанно начинать не хочет. На следующий день у Воронова с Алишером была стрелка, они договорились обо всем. В ближайшие два дня со мной заключили контракт и вызвали из Москвы тебя. - Контракт? - тупо переспросил Александр, у которого вся эта информация сейчас плохо укладывалась в голове. Они как раз поднялись по лестнице, куда устремлялся перед кончиной Алишер и попали, вероятно, в комнаты хозяина. Здесь же валялась на диване его одежда, дипломат, оружие... - Я же не местный. Как и ты. Но ты московская штучка, а я Ростовская. Я - специалист. Когда надо где-нибудь убрать много и чисто, связываются со мной. Платят неплохо, а за качество исполнения заказа я отвечаю. Мне была поставлена задача убирать всех, кто хочет тебя грохнуть. - Почему же вы позволили меня похитить? - Ты не понял, парень, - сказал Меченый. Он как раз закончил осмотр. - Пошли, пива глотнем. Жара, - добавил он, - сейчас бы в море нырнуть, да недосуг. А пива пойдем глотнем. - Так о чем это я? - спросил он позже, когда они вернулись в комнату, где нашли свой конец Рашид и Рыжий, соединенные теперь не только созвучием имен, но и Судьбой. - Ты не врубился, - продолжил Меченый, рассеянно занимаясь поисками чистой посуды, - ты не врубился, что я работаю. По контракту работаю. Ну, убил бы я тех двоих ещё в порту, что из того? Раз они тебя сразу не шлепнули, значит их послали привезти клиента с собой. Я проследил, куда они направляются, вычислил, что плывут на загородную хазу Алишера этот домик он недавно приобрел - и явился как раз вовремя. - Но меня могли убить, - угрюмо сказал Александр. - Я тоже так думал. Лично я рассчитывал захватить Алишера и побольше его шестерок уже расслабившихся. Так что можешь понять, как я был поражен, что они не только тебя не сломали, но и недооценили. Впрочем, как и я. Впрочем, как и все. Меченый с наслаждением выдул свою кружку пива. Покосился на Александр. - Не куксись. Пей лучше. Давай за твое везенье. Хочешь совет? - неожиданно спросил он и, не ожидая согласия, сказал. - Советую тебе стать профессионалом. Конечно, ты сейчас салага, ничего не умеешь, сейчас ты птенец, которого, по всем законам, мимоходом можно прихлопнуть.