Трагедии (№6) - Филоктет

ЦЭ, 722 – в одних ркп.

ЭК. 15 – все ркп. дают чтение

Остается сказать о принятом в этом однотомнике порядке размещения трагедий. Наиболее естественной была бы хронологическая их последовательность, чему, однако, мешает отсутствие документальных данных о времени постановки пяти трагедий из семи. С другой стороны, и русскому читателю несомненно удобнее пользоваться текстом трагедий, относящихся к одному мифологическому циклу, в порядке развития событий в пределах каждого цикла, и в примечаниях в этом случае можно избежать лишних отсылок к еще не прочитанной трагедии. Поэтому было признано целесообразным поместить сначала три трагедии, восходящие к фиванскому циклу мифов («Царь Эдип», «Эдип в Колоне», «Антигона») и по содержанию служащие одна продолжением другой, хотя на самом деле Софокл такой связной трилогии не писал и поставленная раньше двух остальных «Антигона» (ок. 442 г.) оказывается при размещении по сюжетному принципу после «Эдипа в Колоне», созданного в самом конце жизни поэта. Затем следуют три трагедии на сюжеты Троянского цикла («Аякс», «Филоктет», «Электра») – опять в той последовательности, в какой находятся изображаемые в них события. Последней из сохранившихся трагедий помещены «Трахинянки»; к ним присоединяется обнаруженная в довольно крупных папирусных фрагментах драма сатиров «Следопыты», за которой идут отрывки из других не сохранившихся драм.

Филоктет

«Филоктет» – единственная трагедия Софокла, время постановки которой при жизни поэта достоверно известно: она была показана при афинском архонте Главкиппе, т. е. весной 409 г., и завоевала первое место (АС 110). О других драмах, входивших в состав тетралогии, сведений нет.

Ко времени создания Софоклом «Филоктета» миф, составлявший содержание этой трагедии, был хорошо известен его аудитории и уже получил обработку на афинской сцене.

В «Илиаде» Филоктет, сын Пеанта, упоминался как один из фессалийских царей, владевший четырьмя городами в северной ее части (в историческое время эта область называлась Магнесия); в поход под Трою он отплыл с 7 кораблями (ниже, 1027), но на десятом году войны – в момент, к которому приурочено действие «Илиады», – оставался больным на Лемносе; впрочем, добавляет автор, вскоре о нем вспомнят (II, 716—725), – здесь имеется в виду известное из других источников пророчество о том, что Троя не может быть взята без лука Геракла и владеющего им Филоктета (ср. АС 109). О причине болезни героя сообщали киклические поэмы, свидетельство о чем сохранилось в позднем пересказе Прокла: во время жертвоприношения на о-ве Тенедос Филоктет был укушен гидрой и издавал громкие вопли, недопустимые при совершении обряда; кроме того, образовавшаяся рана испускала такое зловоние, что делало общение с ним совершенно невозможным. Поэтому Одиссей по поручению Атридов отвез Филоктета на Лемнос и оставил его здесь в одиночестве {Бернабе. С. 41.}. В других источниках в качестве места жертвоприношения назывался островок Хриса у восточного побережья Лемноса. Здесь Геракл в свое время принес жертву, обеспечившую успех его похода под Трою; соответственно и перед ахейцами, снарядившими войско против Трои в следующем поколении, было поставлено условие повторить жертвоприношение в священном участке местного божества – нимфы Хрисы. Найти это место и помог им Филоктет, присутствовавший еще юношей при жертвоприношении Геракла, но на этот раз не заметивший сторожившую участок змею (АС 109).

На десятом году войны, после гибели Ахилла и Аякса, ахейцы очень нуждались в новых героях, а захваченный Одиссеем в плен троянский прорицатель Елен поведал им о необходимости заручиться помощью Филоктета (1336—1341) и Неоптолема, сына Ахилла. Соответственно на Лемнос за Филоктетом был отправлен Диомед, а на о-в Скирос за Неоптолемом – Одиссей. Первому было обещано под Троей исцеление, второму – доспехи отца. Филоктет, вылеченный сыном Асклепия Махаоном, убил затем в единоборстве Париса, а Неоптолем в ночь овладения Троей дал волю гневу и мести за гибель отца. Согласно эпической традиции Филоктет не сопротивлялся возвращению в ахейское войско, коль скоро оракул сулил ему исцеление.

Все три знаменитых афинских трагика обработали миф о Филоктете – сначала Эсхил, затем Еврипид (в 431 г.) и, наконец, Софокл. Трагедии предшественников Софокла не сохранились, но сравнительно полное представление о них дает нам греческий ритор I в. н. э. Дион Хрисостом, который в речи 52 сравнивает все три драмы (ср. АС 78), а в речи 59 излагает содержание пролога еврипидовской трагедии.

Произведение Эсхила (вероятно, из числа его ранних пьес) отличалось свойственной ему суровой простотой. Правда, явившийся за Филоктетом Одиссей пытался завоевать его доверие рассказом о мнимой смерти Агамемнона, о казни самого Одиссея и о бедственном положении всего войска, но не принимал никаких мер для самомаскировки, – зрителю предлагалось допустить, что за 10 лет либо неузнаваемо изменился Одиссей, либо бедствия настолько ослабили память Филоктета, что он был не в состоянии узнать своего злейшего врага. (Эсхил так же не придавал значения подобным несуразностям, как впоследствии Шекспир: достаточно было Кенту нацепить бороду, чтобы Лир не узнал своего старого соратника, служившего ему не один десяток лет.) Так или иначе, Одиссей – вероятно, во время приступа болезни у Филоктета завладевал его луком, и тому не оставалось ничего другого, как следовать вместе с ним под Трою.

Тоньше и сложнее была представлена вся история у Еврипида. Во-первых, у него Одиссей согласился на трудную миссию только после того, как Афина изменила его внешность и голос (мотив, заимствованный из «Одиссеи», XIII, 429—435). Во-вторых, в помощники ему был придан Диомед, – таким образом, Еврипид соединил эпическую и эсхиловскую версии. Наконец Еврипид ввел совершенно новый момент: наряду с ахейцами заинтересованность в Филоктете проявляли троянцы: на Лемнос прибывало их посольство (может быть, во главе с Парисом), которое стремилось привлечь Филоктета на свою сторону. При этом маскировка Одиссея не сразу оборачивалась ему на пользу: озлобленный против всех греков, Филоктет готов был спустить стрелу с тетивы при виде первого же ахейца, появившегося на Лемносе, и Одиссею, чтобы уцелеть, пришлось выдать себя за жертву ахейских вождей: он-де был другом Паламеда, казненного по навету Одиссея, и теперь спасается бегством, боясь за свою жизнь. Правда, npi появлении троянского посольства, он, хоть и будучи жертвой греков, выступал в из защиту и добивался того, что троянцам пришлось уйти безрезультатно. Затем, по-видимому, следовал припадок Филоктета, похищение Одиссеем его лука, появленш подоспевшего на помощь Диомеда, и в результате бурного объяснения с Филоктетоь удавалось убедить его отправиться под Трою. Вероятно, этот спор, как и предыдущт дебаты между Одиссеем и предводителем троянцев дали Диону основание охарактеризовать трагедию Еврипида как образец ораторского искусства. Хор и у Еврипида и у Эсхила состоял из жителей Лемноса, который, таким образом, не представал стол; пустынным и нелюдимым, как у Софокла.

Из сопоставления, произведенного Дионом, видны и другие нововведения Софокла.

Хор состоит у него из мирмидонских моряков, соратников Ахилла, которые теперь сопровождают своего нового вождя Неоптолема, до Софокла никакого отношения к истории Филоктета не имевшего. Поскольку теперь участники хора впервые видят страдания Филоктета, это позволяет им проявить максимум сочувствия к его участи. Еще важнее роль их вождя: юный герой, готовый применить к Филоктету, если надо, силу, с большой неохотой соглашается на хитрость (мотив, использованный обоими предшественниками Софокла) и в конечном результате отказывается от средств, противоречащих его благородной натуре. Введя верного своей природе Неоптолема, Софокл развернул в трагедии не только столкновение между справедливо гневающимся Филоктетом и прагматически мыслящим Одиссеем, но и внутренний конфликт в душе Неоптолема между врожденным благородством и долгом перед ахейским войском.

Структура «Филоктета», как и наиболее близкого к нему по времени «Эдипа в Колоне», характеризуется существенным отличием от традиционной. Следующий за прологом (1-134) парод (135—218) состоит из трех пар строф, перемежаемых анапестами Неоптолема (144—149, 159—168, 191—200). В трагедии есть только один полноправный стасим (676—729); место двух других занимают два коммоса (827—864 – хор и Неоптолем; 1081—1217 – Филоктет и хор). Более традиционный характер носят три эписодия (219—675 со включением одной пары строф, 391—402=507—518; 730—826; 865—1080) и эксод (1218—1471), завершаемый, как часто у Софокла, анапестами (1445—1471); анапесты (1408—1417) вводят и появление Геракла. Необычным для Софокла является употребление трохеического тетраметра в коротком диалоге Неоптолема с Филоктетом (1402—1407), – здесь, может быть, сказывается влияние Еврипида, который охотно пользовался этим размером в поздних трагедиях.

Роли между тремя исполнителями распределялись следующим образом: протагонист – Филоктет, девтерагонист – Неоптолем, тритагонист – Одиссей, Моряк, Геракл.

После трех великих трагиков к образу покинутого Филоктета обращались еще несколько афинских драматургов, в том числе уже известный нам Филокл (сохранилось только название). Новшество Софокла, который свел вместе Неоптолема и Филоктета, использовал в IV в. Феодект, с той лишь разницей, что здесь Филоктет был изображен с язвой не на ноге, а на руке; он пытался скрыть от Неоптолема свои страдания, но когда боль становилась невыносимой, просил окружающих отрубить ему руку (TrGFi. 72. Fr. 5b). Сохранился также один стих из трагедии неизвестного автора, предполагающий встречу Филоктета с Неоптолемом (TrGF 2. Fr. 363):

Не сын Ахилла ты, а он доподлинно.

К некоему «Филоктету», написанному не позже IV в., относят исследователи такженедавно опубликованный папирусный фрагмент (TrGF 2. Fr. 654). Неизвестному же автору принадлежала исатировская драма о Филоктете, как видно, собравшемся жениться (TrGF 2. Fr. 10).

Какая нимфа, что за дева юная

Тебя возьмет? Какой уж ты теперь жених!

говорил ему, вероятно, Силен.

Для римской сцены «Филоктета» (или «Филоктета на Лемносе») написал Акций (фр. 522—572), обработавший, главным образом, трагедию Эсхила, но использовавший кое в чем и Софокла.

Для настоящего издания заново переведены следующие стихи: 5 сл., 28, *48, 50-53, *77, 133, 155, 165 сл., 173, 177 сл., 220 сл., 240, 273—275, 292, 324, *331, 343 сл., *347 сл., 395, 400—402, 419 сл., 424, *442 сл., 500—502, 511—514, 547, 601, 627, 653 сл., *685, 795, 806, 813, 823, 853, 960, 1031, *10б8 сл., 1081 сл., 1094, 1096, 1100, 1163, 1177, 1185, 1200, 1208 сл., 1215—1217, *1224 сл., *1227, 1270, *1285, «1325, 1328, *1336, 1346 сл., 1391 сл.

Своему переводу Ф. Зелинский предпослал следующее описание места действия трагедии: «Сцена представляет пустынный скалистый берег острова Лемноса. На переднем плане – узкая полоса белых известковых утесов, омываемых сильным прибоем волн [ср. 1455—1457]. Над нею нависли прибрежные скалы [ср. 1000—1002]; по ним крутая тропинка ведет на верхнюю поляну. Посредине этой поляны, немного левее, огромная сосна; ее ветви шумят и гнутся от сильного ветра, дующего с моря. Левее, замыкая сцену, большая сквозная скала [ср. 16, 159, 952]. Под ней слева родник [ср. 21 сл., 1461]. Направо от сосны вид на огнедышащую гору – Мосихл [ср. 986 сл.]. Справа сцену замыкают поросшие травой и бурьяном холмы».

Сост. В. Н. Ярхо

Софокл

Филоктет

Трагедия

(пер. Сергея Шервинского)

Действующие Лица

Одиссей.

Хор моряков.

Лазутчик под видом купца.

Неоптолем.

Филоктет.

Геракл.

Пролог

Одиссей

Вот и омытый морем дикий Лемнос[1] —

Безлюдная, пустынная земля.

Здесь, о Неоптолем, дитя Ахилла,

Храбрейшего из греков, мной когда-то

Оставлен был мелиец[2], сын Пеанта,

С больною, загноившейся ногой —

Начальствующих был на то приказ:

При нем свершать уж не могли мы с миром

Ни жертв, ни возлияний – так вопил он

10 На весь военный стан, стонал и беды

Накликивал… Но для чего о прошлом

Рассказывать? Не время многословить.

Прознает он, что прибыл я, – тогда

Прощай вся хитрость: упущу его.

Итак, теперь ты должен мне помочь:

Ступай и посмотри, где здесь пещера

О двух отверстьях, – солнце в холода

Там пригревает с двух сторон, а летом

Спать хорошо при легком сквозняке.

20 Пониже, слева, – если только цел он, —

Найдешь источник ключевой воды.

Потом вернись тихонько сообщить,

Здесь он живет иль где-нибудь подальше.

А я тебе, что надо, доскажу,

И, сговорившись, завершим мы дело.

Неоптолем

Царь Одиссей, задача не трудна:

Мне кажется, я вижу ту пещеру.

Одиссей

Где видишь? Ниже или над собой?

Неоптолем

Вверху… но тихо все, шагов не слышно.

Одиссей

30 Вглядись: он не лежит ли там, не спит ли?

Неоптолем

В пещере пусто, нет там никого.

Одиссей

Но видно ли, что все же в ней живут?

Неоптолем

Там ворох листьев – видимо, ночуют.

Одиссей

Пещера остальная вся пуста?

Неоптолем

Вон кубок деревянный самодельный,

Работы неискусной… и огниво.

Одиссей

Да, это он сокровищ накопил…

Неоптолем

Ах, что это? – Какие-то лохмотья,

На солнце сохнут: гной их пропитал.

Одиссей

40 Сомненья нет – он здесь живет… и сам

Поблизости… С ногою, столько лет

Недужною, не отойдешь далеко.

Он, верно, вышел пищи поискать

Иль травы рвет, смягчающие боль.

(Указывая на моряка, спутника Неоптолема.)

Отправь его разведать: коль врасплох

С ним встретимся, меня охотней сгубит,

Чем всякого другого из аргивян.

Неоптолем

(к моряку)

Ступай!

(К Одиссею.)

Дорога будет

под надзором.

Так продолжай, что ты хотел сказать.

Одиссей

50 Ахиллов сын, ты прибыл ради дела,

Где мало быть могучим храбрецом.

Услышишь то, чего не знал ты раньше.

Способствуй мне – ты должен мне помочь.

Неоптолем

Приказывай.

Одиссей

Так слушай: Филоктета

Ты должен хитрой речью обмануть.

Когда он спросит, кто ты и откуда,

Ответь: Ахиллов сын – скрывать не надо…

Скажи, что ты плывешь домой, покинув

Стан эллинов, что их ты ненавидишь,

60 Что к ним прибыть тебя молили сами,

Иначе, мол, не взять им Илиона, —

Когда же ты потребовал по праву

Доспех отца, то в просьбе отказали

И Одиссею отдали его.

Брани меня вовсю и сколько хочешь,

Я не обижусь, – а не кончишь дела,

Так всех аргивян горем поразишь.

Доколе Филоктетов лук не наш,

Тебе не сокрушить страну Дардана.[3]

70 Ведь ты не то, что я: ты можешь с ним

Беседовать уверенно, спокойно.

Ты плыл под Трою, не давая клятвы,[4]

Не из нужды… В походе первом не был.

А мне нельзя придумывать, – к тому же

Коль лук при нем и он меня увидит,

Так мне конец, да и тебе со мной.

Ты должен хитрый выдумать рассказ,

Чтобы похитить лук непобедимый.

Ты, знаю, сын мой, не рожден таким,

80 Чтоб на обман идти и на коварство, —

Но сладостно… торжествовать победу!

Решись!.. Вновь станем честными… потом…

Забудь же стыд, – всего на день один

Доверься мне… а после почитайся

Весь век благочестивейшим из смертных!

Неоптолем

Когда претят мне чьи-либо слова,

Их выполнять мне мерзко, сын Лаэрта!

Я не рожден для подлого лукавства, —

Был не таков, по слухам, и отец.

90 Нет, взять готов я Филоктета силой, —

Но не обманом: он, с одной ногой,

Нас, стольких, одолеть в борьбе не сможет.

Помощник твой боится оказаться

Предателем… Царь, честно проиграть

Прекраснее, чем победить бесчестно.

Одиссей

О сын Ахилла, в юности и я

Не скор был на язык и скор на дело.

Но опытнее стал и понял: в мире

Не действия всем правят, а слова.

Неоптолем

100 Но ты же мне приказываешь – лгать!

Одиссей

Ты должен Филоктета взять обманом.

Неоптолем

Зачем обман – не лучше ль убежденье?

Одиссей

Не убедишь… и силой не возьмешь…

Неоптолем

Он так в своем могуществе уверен?

Одиссей

Непобедимым луком сеет смерть.

Неоптолем

Так, стало быть, и подходить опасно?

Одиссей

Лишь с хитростью, как я тебе сказал.

Неоптолем

Но не считаешь ты, что ложь – позор?

Одиссей

Нет, – если ложь бывает во спасенье.

Неоптолем

110 Ты не краснеешь сам от этих слов?

Одиссей

Коль виден прок, так действуй не колеблясь.

Неоптолем

Какой мне прок, что он вернется в Трою?

Одиссей

Пасть может Троя от его лишь стрел.

Неоптолем

Как?.. Стало быть, не я разрушу Трою?

Одиссей

Ни стрелы без тебя, ни ты без них.

Неоптолем

Да… Эти стрелы стоит нам добыть…

Одиссей

Знай: будешь ты вдвойне вознагражден.

Неоптолем

Чем?.. Я, узнав, не откажусь, пожалуй…

Одиссей

И доблестным и мудрым будешь назван.

Неоптолем

120 За дело же! И пусть умолкнет совесть!

Одиссей

Но ты запомнил все мои советы?

Неоптолем

О, будь уверен, – раз я обещал.

Одиссей

Итак, останься здесь и жди его.

А я пойду, чтоб он меня не видел.

Лазутчика верну я на корабль;

Но если вы задержитесь, обратно

Пришлю сюда того же человека

Под видом корабельщика-купца, —

Пускай его он примет за чужого.

130 Речь хитрую он заведет, мой сын, —

Из слов его все извлекай, что нужно.

Я ухожу, теперь – твоя забота.

Пусть нас ведет Гермес – Водитель душ

С Афиною, заступницей моею.

(Уходит.)

Парод

Строфа 1

Хор

Чужому на чужбине – что мне должно, царь,

Таить и что говорить

Ему, недоверчивому?

Научи. Ты всех искусней

На земле и всех мудрее.

140 Ведь божественный скипетр Зевса

У тебя, государь, в руке.

Волей неба наследник ты

Древней власти. Наставь же, сын,

Как нам лучше помочь тебе.

Неоптолем

Как я вижу, ты хочешь взобраться сперва

На обрыв и жилище его осмотреть, —

Так исследуй спокойно. Но только к жилью

Подойдет он – угрюмый скиталец, – следи:

Буду знаки рукой подавать. Помогай,

150 Как потребуют время и дело.

Антистрофа 1

Хор

Давно твои заботы нас заботят, царь,

Всегда за благом твоим

Следит ревниво мой глаз.

Но скажи вернее, где же

Он приют себе устроил,

Где живет? Не бесполезно

Место знать, чтоб он, таясь,

Не застиг случайно нас, —

Где он входит, где выходит,

160 Где тропа к его жилью?

Неоптолем

Вон его обиталище с входом двойным —

Видишь? – в полой скале.

Хор

А куда же он сам, злополучный, ушел?

Неоптолем

Верно, здесь на какой-нибудь ближней тропе

Бродит в поисках пищи. Молва говорит,

Что охотой одной существует бедняк,

Бьет пернатыми стрелами диких зверей, —

В неизбывном унынье.

Горе, истинно горе!.. Страдает давно —

170 И не может найти

Исцелителя длительной муки.

Строфа 2

Хор

Жалко, жалко мне бедного!

Нет заботы о нем людской,

Не присмотрит за ним никто.

Несчастливец, всегда один,

Хворью тягостной мучится!

А любая нужда вставать

Заставляет, идти… И как

Он терпит такую жизнь?

180 Вот она – длань богов!..

О, несчастнейший смертных род!

Нет его горестям меры…

Антистрофа 2

Из людей родовитейших

Никому не уступит он…

А томится, всего лишен,

Вдалеке от товарищей.

Только зверя пятнистого

Да косматого видит здесь.

Безнадежно страдает он

190 От мук, от голода лютого, —

Эхо одно вдали

Повторяет, болтливое,

Раздирающий крик его.

Неоптолем

Не дивлюсь я его горемычной судьбе:

Злые беды страдальца, коль здраво сужу,

От бессмертных исходят, – наслала же их

Хриса[5], чьи беспощадны возмездья. И то,

Что поныне, беспомощный, бедствует он, —

Тоже воля богов: значит, некий из них

200 Допустить не изволит, чтоб стрелы свои

Необорные, божьи, направить он мог

Против Трои – до срока, когда, говорят,

Принесут они Трое погибель.

Строфа 3

Хор

Потише, сын мой…

Неоптолем

Что такое?

Хор

Звуки слышатся…

Словно кто-то страдает тяжко…

Да, это стон…

Только где же?.. Откуда он?..

Слышу, явственно слышу: кто-то

По дороге бредет с трудом…

210 Различаю глухой, гнетущий

Голос издали… Кто-то стонет,

Жалобно стонет…

Сомнения нет…

Антистрофа 3

Хор

Итак, мой сын…

Неоптолем

О чем ты?

Хор

Будь готов, решай,

Что делать… Он – близко, вон

Подошел к жилью.

Не играет он на свирели,

Как пасущий стада пастух, —

Нет, он громко от мук вопит:

220 Или ногу зашиб в пути,

Или в бухте, где нет причала,

Корабль увидал?..

Кричит так страшно!

Входит Филоктет.

Эписодий Первый

Филоктет

О чужестранцы!

Кто вы такие? Как смогли причалить?

Ни пристани здесь нет, ни поселенья.

О, где, где ваша родина? Какого

Вы роду-племени? На вас, я вижу,

Столь милая мне эллинов одежда!

230 Услышать дайте говор ваш… Не бойтесь,

Что так я одичал… Не отвращайтесь,

Нет, сжальтесь над несчастным, одиноким,

Покинутым, без близких, средь лишений.

Заговорите, если вы – друзья…

Ответьте мне: несправедливо было б

Вам – мне не дать ответа, мне же – вам.

Неоптолем

Скажу тебе, во-первых, чужестранец:

Мы – эллины, – ты это знать желал…

Филоктет

О, дорогая речь! Как сладко слышать

240 Такого мужа после стольких лет!

Зачем ты здесь? Что привело тебя, —

Что, юноша? Какой счастливый ветер?

Скажи мне все – я знать хочу, кто ты.

Неоптолем

Мой край родной – омытый морем Скирос.

Плыву домой. Зовусь Неоптолемом, —

Я сын Ахилла. Знаешь все теперь.

Филоктет

Сын друга моего, земли родной!

О старого питомец Ликомеда![6]

Зачем сюда пристал? Плывешь откуда?

Неоптолем

250 Сейчас я путь держу от Илиона.

Филоктет

Что ты сказал?.. Когда в поход на Трою

Мы отправлялись, с нами ты не плыл.

Неоптолем

Ты тоже был участником похода?

Филоктет

Иль ты не знаешь, кто перед тобой?

Неоптолем

Нет, я тебя не видел никогда.

Филоктет

Не знаешь даже имени? Не слышал,

Как бедствую, как погибаю здесь?

Неоптолем

Поверь, я ровно ничего не знаю.

Филоктет

Поистине, несчастный я, богами

260 Отверженный!.. И слуха обо мне

Ни дома нет, ни в остальной Элладе!

А те, кем так безбожно был я брошен,

Смеются, притаясь… Меж тем недуг мой

День ото дня становится все злей.

О юноша, достойный сын Ахилла,

Ты, может быть, и слышал обо мне:

Владелец я Гераклова оружья,[7]

Я – Филоктет, Пеанта сын. Два брата —

Вожди полков – и кефалленян царь[8]

270 Предательски здесь бросили меня,

Когда лихой терзал меня недуг,

Лихой укус ехидны смертоносной.

На острове покинули больного,

Как по пути с омытой морем Хрисы

Их корабли причалили сюда.

Едва приметили, себе на радость,

Что я заснул, устав от сильной качки,

На берегу, в укрытье под скалой,

Уплыли, мне, несчастному, подбросив

280 Тряпья да снеди малость… им самим

Так пострадать бы!.. Каково мне было

Проснуться после их отплытья, сын!