Где ты, где, Саламин святой?

Ты средь плещущих волн далеко

Лучезарной сияешь славой.[21]

600 А нас бедняг столько лет на лугах своих

Земля троян держит ночью и днем в плену,

Что овец бесприютных стадо.[22]

Прошел пыл молодой;

Одна цель впереди:

Сойти, да, сойти

В туман Аида ненавистный.

Нет в Аяксе отрады нам.

610 Недоступен друзей он слову:

Бог наслал на него безумье.

Не ты ль его полным некогда буйных сил

Отправил в бой? Ныне горем друзьям он стал.

Дух его на стезях пустынных.

Весь свет доблестных дел,

Весь блеск славы былой

Померк, да, померк

620 В глазах вождей неблагодарных.

А там вдали, там под долгих обузой лет,

Седая мать в день, когда о болезни сына

Бедственной услышит,

Ах, плач, плач она

Жалкой пташки лесной громче поднимет.

630 О несчастная! Вопль всюду раздастся сирой.

Рук безумных удары

Грудь изранят царицы,

Клочья белых волос падут на землю.

Аида мгла лучше жизни в безумья тьме.

О горе! Он, он что рода кичился славой

Средь бойцов ахейских,

Душой вне тропы

640 Прежних мыслей своих в безднах витает!

О несчастный отец! Грустную весть узнаешь:

Сына горькую долю,

Беспримерную раньше,

В доме древнем Эака боготвора.[23]

Бег времени в несметных дней теченье

На свет выводит крошечный зародыш

И света детища хоронит в тьме.

Зароков нет для смертных; время точит

И клятвы страшной и упорства силу.

650 Таков и я. Давно ли бушевал я?

Но как булат багровый пыл теряет

В воде студеной, так меня слеза

Смягчила женская. Мне жалко стало

Жену вдовой и сиротою сына

Врагам на посмеяние отдать.

Теперь к лугам иду, что омывает

Купель морская, чтоб от скверны там

Очиститься и тяжкий гнев богини

Уласковить. Найду укромный угол —

И этот меч в нем схороню, оружье

Постылое, вдали от взора смертных:

660 Пусть Ночь им властвует и царь теней.

С тех самых пор, как от врага лихого,

От Гектора я получил его,[24]

Померкла честь моя среди аргивян.

Недаром, видно, слово говорится,

Что впрок нейдут нам вражий дары.

А впредь наука: уступать богам

И честь оказывать царям-Атридам.

Им власть дана, – им и служи. Не так ли?

Пусть ты силен и грозен, – уступи

Чужому праву. И в природе зимы

670 С тропы уходят, снегом заметенной,

И Лето плодоносное по ней

К нам близится. Унылой Ночи круг

Сверкающие кони занимают

Дня белого; ветров могучих бич

Не вечно стон пучины вызывает;

И Сон всесильный пленникам своим

Свободу возвращает ежедневно.

Пора и мне власть разума признать.

Еще одну науку я извлек.

Мы и врага лишь в меру ненавидеть

Должны и помнить, что и в нем мы друга

680 Со временем, быть может, обретем, —

И другу в меру доверять полезно:

Час неровен, изменит он. Лишь редко

Надежна будет гавань дружбы нам.

Коль это помнишь, все пойдет на лад.

Жена, войди в наш дом и помолись,

Чтоб счастливо исполнилось желанье

Души моей. И вы, друзья, завет мой

С ней наравне блюдите. Тевкру же,

Когда придет он, слово передайте:

Пусть чтит меня и к вам пребудет добр.

690 Я ухожу в назначенный мне путь,

Вы ж воле следуйте моей – и скоро

Услышите, взамен гнетущих бедствий,

Благую весть спасенья моего.

Уходит в сторону моря.

В волненье радостном свободно дышит грудь.

Сюда, сюда, Пан, Пан!

Брось Киллены[25] седую высь,

Брось ее каменистый кряж

И чрез море сюда приди,

Ты, веселый богов товарищ!

Как на Нисе,[26] святой горе,

Как при Кноссе ведется пляс, —

700 Так и нас научи плясать ты!

Ты ж над пучиной

Волн Икарийских[27]

Свет яви знакомый[28]

С Делосских высот, Феб наш;

И будь вовек нам благосклонным другом!

Развеял грусти мглу с туманных глаз Apec.[29]

Молю, молю, Зевс, Зевс!

Дай, чтоб ласковой свет зари

Вновь для нас загорелся, вновь

Мирным блеском сиял судов

710 Над стоянкою быстроходных!

Боль обиды забыл Аякс,

Честной жертвой он чтит богов, —

Все на свете смиряет время!

Нет, ни к чему уж

Нет недоверья!

Мыслей ход мятежных

Аякс изменил круто,

Он бросил гнев, бросил вражду с вождями!

Друзья мои, вот первая вам весть:

720 Наш Тевкр вернулся в стан с высот мисийских.[30]

Но лишь дошел он до шатра Атридов,

Как возгорелась средь аргивян ссора.

Заметив издали его приход,

Они его толпою обступили,

И бранные посыпались слова

То здесь, то там, и вдруг повсюду: «Вот он,

Вот брат изменника, вот брат безумца!

Нет, не уйдешь: сдерем камнями кожу

И лютой смерти предадим тебя!»

Дошли уж до того, что в гневных дланях

730 Сверкнули обнаженные мечи,

И все не унималась страсть; с трудом лишь

Он был спасен почтенных старцев словом.

Но где Аякс? К нему я с порученьем

Отправлен; все открыть владыкам должно.

Ушел недавно; новое решенье

Созрело в нем под настроеньем новым.

Увы! Увы!

Ах, вижу, поздно снарядил меня

В дорогу Тевкр; иль поздно я пришел?

740 В чем видишь долга нарушенье ты?

Держать в палатке Тевкр велел Аякса,

Пока он сам не явится к нему.

Благой, не бойся, вдохновлен он волей:

Богов желает гнев он примирить.

Невежества полна твоя надежда,

Коль правда есть в пророчествах Калханта.

В каких пророчествах? Что знаешь ты?

Я знаю то, что видел сам и слышал.

Покинув царского совета круг,

750 Калхант один и тайно от Атридов

Десницу Тевкру дружелюбно дал,

И наказал настойчивою речью:

«В тот день, чей свет нас ныне озаряет,

Старайся всеми силами Аякса

Без выхода в палатке удержать,

Когда желаешь, чтоб он жив остался:

Над ним навис сегодня – но не дале —

Афины грозной памятливый гнев.

В могучем теле буйных сил избыток

К паденью тяжкому по божьей воле

760 Ведет: не должно в доле человека

Гордыней возноситься до небес.

Таков твой брат. При выезде из дома

Он на отца разумные заветы

Ответил безрассудным хвастовством.

Тот говорил: мой сын, стремись к победе,

Но пусть победой бог тебя дарит!

А он, глупец кичливый, возразил:

Отец, при помощи богов и слабый

Врага осилит; я же и без них

Стяжать надеюсь доблести венец.

770 Так хвастал он. Второй же раз Афине —

Когда бодрящий зов ее раздался,

Чтоб с яростью он грянул на врагов —

Ответствовал неслыханным он словом:

Владычица, других аргивян кликом

Подбадривай; а там, где я стою,

Враг сомкнутого строя не прорвет.

Такою речью грозный гнев богини

Навлек гордец безумный на себя.

Но если день благополучно минет,

Мы с божьей помощью его спасем».

780 Так говорил пророк. А Тевкр не медля

С совета царского меня послал

К вам с порученьем – охранять Аякса.

Но если он шатер оставил, знайте:

Или Калхант не мудр, иль он не жив.

Злосчастная Текмесса, выходи!

Гонца послушай: весть приносит он,

Что радость нашу в корень разрушает.

Едва улегся вихрь недавних бедствий, —

Зачем вы снова вызвали меня?

Его послушай: об Аяксе слово

790 Он нам недоброе сказать пришел.

Что скажешь ты? Ужель погибли мы?

Твоей не знаю доли; об Аяксе,

Коль он не дома, беспокоюсь я.

Не дома он, и я полна тревоги.

Тевкр наказал его держать под кровом

И одного не выпускать никак.

Но где ж он сам? К чему такой приказ?

Он только что вернулся и боится,

Что, отлучившись, примет смерть Аякс.

800 О горе мне! да кто ж ему сказал?

Сын Фестора[31] сказал, что день насущный

Аяксу жизнь дарует или смерть.

Друзья мои, не оставляйте нас

В минуту роковую!

Вы за Тевкром

Скорей отправьтесь: пусть поспешно к нам

Сюда идет он.

Вы – восточной берег

Исследуйте, вы – западной луки;

Старайтесь разузнать, в какую местность

Несчастные шаги Аякс направил.

Он обманул меня, уж нет сомнений,

Изгнал из сердца прежнюю любовь.

А мне, дитя, что делать? Невозможно

Сидеть на месте. Нет, пойду и я,

810 Насколько хватит сил, искать Аякса.

Скорей, друзья! Не медлит там спаситель,

Где умереть спасаемый спешит.

Не на словах готовность мы докажем —

Ускорим дело скорою стопой.

Хор, разделившись на две половины, покидает орхестру.

Вслед за ним уходит Текмесса.

Пустынный морской берег. Входит Аякс.

(Укрепив в песке меч острием вверх)

Меч жертвенный надежно установлен, —

Как посужу я, нет его острей.

Куначества его залогом Гектор

Мне подарил, что ненавистней был

Всех смертных мне для сердца и для взора.

В земле врагов недвижно он стоит,

820 Отточенный на оселке кремневом.

А укрепил его усердно я,

Чтоб от него благую смерть принять.

Итак, в оружье нет изъяна. Ныне ж

К тебе, о Зевс, – так долг велит – я с первой

Молитвой обращусь, простой и скромной:

Пусть о моей кончине весть лихую

Узнает Тевкр; пусть первый он меня

С меча поднимет средь горячей крови.

Не дай, чтоб враг меня, увидев раньше,

830 Добычей бросил воронам и псам.[32]

Вот вся моя к тебе молитва, Зевс.

Тебя ж, Гермес, мой проводник[33] к подземным,

Прошу о смерти ласковой и скорой.

Да, без борьбы, без судорог, в паденье

Меча ударом грудь мне разорви.

Зову и вас, что в девственности вечной

Блюдете вечно все деянья смертных,

Святых Эриний неустанный рой!

Вы знаете, как жалко и обидно

Я по вине Атридов погибаю:

Такой же жалкой и обидной смерти

840 И их предайте, и как я своею

Рукой казнен, так пусть и их[34] своя

Рука – рука домашних – поразит.

За дело, быстрые проклятья духи,

Всю нашу рать терзайте беспощадно!

А ты, чьи кони по крутому склону

Небес ристают, Гелий лучезарный!

Когда увидишь родину мою,

Вспять потяни поводья золотые

И весть подай об участи Аякса

Старцу-отцу и матери несчастной.

850 Прости, родная! Плачем неумолчным

Ответишь ты на роковую весть…

Но нет! Не время жалостью напрасной

Дух изнурять: пора за дело взяться.

Смерть, Смерть, сюда! К тебе взываю я…

Да что! и там тебя почтить могу я.

Тебе привет, златая колесница,

Тебе, сверкающий полудня луч —

Привет последний и неповторимый.

О ясный свет! О ты, святая почва

860 Родного Саламина! О очаг

И отчий дом! О славные Афины,

Кровь братская! О родники и реки!

Привет вам всем! Привет тебе, равнина

Троянская, кормилица моя!

В последний раз вы слышите Аякса.

Отныне мрак Аида[35] – мой удел!

Бросается на свой меч.

Низкий куст скрывает его тело.

Труд труду труда носитель.

Где, где,

Где моих не было стоп?

Повсюду лишь неведенье кругом…

870 Чу, чу,

Шум послышался вблизи!

То мы, пловцы того же корабля.

Что ж скажешь?

Исследован вечерний берег весь.

И что же?

Весь труд пропал, Аякса не нашли мы.

И на другом не найден бреге он,

Что к восходящему направлен солнцу.

Ах, скажи ты нам, моря труженик,

880 Ты, морских добыч неусыпный страж!

Иль с Олимпа грянь[36] ореады клик,

Или рокот рек, что в Босфор[37] текут!

Не видали ль вы мужа грозного

Не бродил ли здесь между скал Аякс?

Истомились мы в долгих поисках,

Не могли набресть на надежный след.

890 Нигде неуловимого не видно!

О горе, горе!

Чей крик раздался в зарослях надбрежных?

О доля, доля!

Ах, вот бедняга, пленница-невеста![38]

Текмессы вопль мы слышали в кустах.

Погибла я, погибла, дорогие!

Но что случилось?

Аякс лежит недавней смерти жертвой.

Незримый меч он в теле схоронил.

900 Где ты, наш возврат? Нас, товарищей

В плаванье твоем, ты с собой сгубил.

Злополучный вождь! Бедная жена!

Свершилось; уготован путь слезам.

От чьей руки, несчастный, принял смерть он?

От собственной, сомненья нет; уликой —

Зарытый в землю, плоть пронзивший меч.

Ах, моя вина. Не в кругу друзей, —

910 В одиночестве кровь свою ты пролил.

А я, слепец, безумный, упустил тебя!

Где, где

Пал злоименный Аякс,[39] наш вождь непреклонный?

Взор опустите; складчатым плащом

Его покрою я[40] всего сначала:

Невыносим и другу вид его.

Сочится кровь последнего дыханья

Из уст и из ноздрей, и кровь застыла

Струею черной вкруг багровой раны,

Что сам себе нанес он.

Покрывает своей накидкой тело Аякса.

Что мне делать?

920 Кто из друзей тебя поднимет? – Тевкр?

О, вовремя пришел бы к нам теперь он:

Помог бы брата павшего убрать.

Ты ль это, витязь, ты ль, Аякс, несчастный?

И враг слезой почтил бы смерть твою!

Знать, судьба тебе, знать, судьба была

Душу сильную об утес разбить

Горя горького, необъятного!

Знать, недаром боль нестерпимая

Из груди твоей в ночь и поутру

930 Исторгала стон раздирающий

Гнева ярого на вождей лихих!

Сколько лютых зол нам сулил тот суд —

Суд доблести златых доспехов ради![41]