Давай познакомимся!

София Катенина

Давай познакомимся!

С уважением и любовью посвящается моей подруге Лене

Нынешний мир непрост, жизнь требует полной отдачи и от мужчин, и от женщин, а потому все больше и больше брак, скрепленный дружбой, взаимным тяготением и душевной привязанностью, представляется француженкам лучшим решением любви.

Андре Моруа, «Письма незнакомке»

Глава первая, или

Слишком хорош, чтобы быть одиноким

Однажды в городе, известном тем, что на главной площади его до сих пор покоится настоящая мумия, жил да был молодой человек, назовем его Игорь[1].

Внешность Игоря была ничем не примечательной, а когда он ел, между зубами у него часто застревала петрушка. Он был невысок, лысоват, скорее полноват, чем спортивен, и все время чрезвычайно занят. Последнее обстоятельство помогало Игорю держать все дела в порядке. Все, да не все; к своим сорока трем (да, молодой человек был не так уж и молод) он имел небольшое собственное дело (магазины итальянских светильников), регулярную запись на маникюр, подписку на газету «Ведомости», просторную квартиру, однако каким-то образом оказался совершенно одинок. Нужно сказать, что Игорек отнюдь не был монахом – в его окружении всегда было достаточное количество женщин, – однако, будучи страшно занятым и оттого невнимательным, он умудрился расстроить отношения с теми из знакомых дам, которые годились для чего-либо серьезного. К некоторым он заваливался пьяным и без цветов; другим пытался объяснить, что брак – устаревшая форма человеческих взаимоотношений и впереди всех ждет пансексуальность и полигамия. После того как по завершении встречи выпускников он отвез к себе бывшую одноклассницу, а утром сообщил ей, что у нее запущенный целлюлит, ряды его поклонниц среди одногодок и вовсе существенно поредели. Однако Игорь, казалось, этого не заметил: он никогда не чувствовал себя невостребованным и был уверен, что на его долю осталось достаточное количество женщин, не помешанных на браке.

С этими оставшимися женщинами, не помешанными на браке, Игорь с удовольствием проводил приятное время. И еще более приятное время. Много, много приятного времени, пока наконец обстоятельства не сложились иначе.

Однажды поздним субботним утром после бурной ночи, начавшейся в клубе Soho, Игорь Иванович лежал в своей широкой постели в позе морской звезды и собирался попросить свою новую знакомую о совершенно особенной интимной услуге – той, которую раньше ему не оказывала ни одна из женщин.

– Мм… Танечка… – робко начал Игорь.

– Я Диана, – поправила его «Танечка» низким обиженным голосом. Она полулежала в его белоснежной кровати в позе утомленной Мессалины и улыбалась, показывая не очень свежие утренние зубы активной курильщицы.

– Дианочка…

Игорь машинально запнулся и замер, вглядываясь в растрепанную шевелюру своей безымянной подружки. Его разбирала досада, подобная той, которая охватывает домохозяйку, если она покупает на рынке первоклассные бакинские помидоры, а придя домой, обнаруживает, что ей подсунули гнилые сливы. Все прелести Танечки-Дианочки, которые в неверном свете танцпола выглядели роскошно и соблазнительно, казалось, растаяли, стоило лишь настенным ходикам пробить девять утра. Лежа на свежайших простынях египетского хлопка, которые заботливо натянула Зоя Игнатьевна, пожилая домработница Игоря, Мессалина выглядела совершенно не свежей. Волшебство ночи бесследно испарилось, оставив Дианочке поплывшую тушь, красноватую сетку на белках глаз, а также никотиновый амбре, к которому примешивался какой-то еле уловимый специфический запах не то кошачьей мочи, не то жженой тряпки (может быть, девушка переборщила с автозагаром?). Золушка определенно не только потеряла платье, но и сама превратилась в лежалую тыкву. С волосами же Дианочки и вовсе происходило что-то сказочное.

Роскошная кудрявая шевелюра Дианы при свете солнца оказалась нашпигованной какими-то мелкими поблескивающими капсулами, словно у советской куклы. И как Игорь мог этого не заметить в процессе, так сказать, знакомства? Одна из капсул отвалилась и лежала тут же вместе с длинной черной прядью волос, слишком ровной, чтобы ее можно было принять за настоящую. Все это – выпадающие волосы, запахи, звуки, инфернальная улыбочка девушки с именем из учебника Куна[2] – произвело на Игоря Ивановича впечатление столь сильное, что он было запаниковал и дернулся, ища укрытия. Однако резкая боль в области поясницы остановила его и заставила вспомнить о своей просьбе.

– Пожалуйста… – Игорь поморщился от боли. – Зайди в ванную и возьми с полки «диклофенак».

– Таблетки? Я не принимаю таблетки, – сексуально помурлыкала Таня-Диана.

– Гель для меня. Давай быстренько, очень надо, сюда… – Игорь сжал зубы и неопределенно показал рукой куда-то на область своего таза. Он пытался пошевелиться, но опоясывающая боль сковывала его горящим обручем. Ничего не получалось. Он, успешный, состоявшийся мужчина, лежал в собственной кровати голый, растерянный и совершенно… беспомощный.

– Хо-хо, затейник! – Дианочка удивленно хмыкнула и потрусила в ванную. Через минуту, которая показалась ему вечностью, раздался звук бьющегося стекла, а еще через мгновение появилась Мессалина, сжимая в тоненькой оранжевой руке тюбик крема. От взгляда Игоря не укрылась одна небольшая деталь – вставая, девица быстро смахнула отвалившуюся прядь на пол, а потом прицельным движением ноги загнала ее под кровать.

– Я разбила стаканчик… случайно… Ой! – протянула Дианочка голосом капризной, избалованной принцессы и надула губки. – Ничего? Я такая растяпа.

«Надо позвонить Игнатьевне, чтобы все убрала, да и простыни прокипятила», – подумал Игорь Иванович, а вслух произнес:

– Пожалуйста, намажь мне поясницу. – Голос у него сорвался на дискант, в глазах стояли слезы.

Так, под сексуальным напором девицы из Soho, которая соблазнительно елозила по его пояснице, размазывая противовоспалительный крем для суставов острыми акриловыми ногтями, Игорь Иванович Порогин и стал нашим клиентом.

Клиентом брачного агентства.

Нельзя сказать, чтобы Игорь мечтал о браке, скорее его вынудили обстоятельства.

Глава вторая, или

Танцуй, пока молодой

– Удивляюсь, кому в наше время вообще нужно жениться или выходить замуж!.. Я делаю вид, что пью кофе, пока моя знакомая Татьяна говорит, говорит и говорит.

– Сейчас все совершенно не так, как было еще лет двадцать тому назад. Никому и даром не нужна московская прописка, словами «старая дева» обзывают любую тетку за сорок, если она вовремя не нанесла макияж, да и уволить одинокую мамашу гораздо сложнее, чем замужнюю матрону. Кругом столько возможностей, каждый день открывается куча новых ресторанов, клубов, да и просто красивых магазинчиков. Вот Леонид Владимирович, холостой наш, из отдела сбыта, собрал двадцать человек друзей и уехал тусить на Гоа. А что такое семейная жизнь? Постоянные ремонты, детские болезни, разборки с родственниками. Бытовуха! Никакой романтики, никакого кофе в полвторого ночи, постоянные заботы о том, что приготовить на ужин, да и отпуск – в лучшем случае турецкий пляж по системе «все включено», чтобы можно было хоть на минутку оставить детей на аниматоров. Это просто ужас, а не жизнь! Я уже не говорю о сексе! – Тут Татьяна переходит на доверительный шепот.

Паника одолевает меня, и я пытаюсь придумать, под каким бы предлогом сбежать, пока не услышала чего-нибудь лишнего. Татьяна – моя бывшая коллега, которая по какой-то роковой случайности записала меня в подруги. Теперь я несу этот крест – встречаемся мы крайне редко и в основном невзначай, но удрать от разговорчивой Тани все равно практически невозможно.

Мы сидим на веранде кафе «Академия», где встретились совершенно случайно. Приятно пахнет свежей сдобой, светит яркое солнышко, ненавязчиво играет французский шансон. Все могло бы напоминать романтическую мелодраму, если бы на месте надоедливой бывшей коллеги сидел, к примеру, симпатичный блондин. Однако напротив вертится на стуле Таня, и это меняет жанр. Я забежала выпить кофе во время бизнес-ланча, а что здесь делает она – могу только предполагать. Наверное, заскочила взять несколько десертов к семейному ужину, а заодно и рассказать какой-нибудь малознакомой девушке о том, что ее мужу нравится называть свой член «дядя Толя».

– Я года два к этому привыкала, представляешь?! Ну просто кошмар, как отвлекалась, а потом начала закрывать глаза и представлять какого-нибудь недоступного мужчину. Сразу как-то все наладилось, а что, это же и изменой не назовешь, ну так, мечты и фантазии. Так вот, сначала Антонио Бандерас, классика – я вообще люблю классику. А потом… – Таня перегнулась через стол и наклонилась ко мне так, что ее цепочка с кулончиком в виде какой-то замысловатой козявки окунулась в молочную пену моего капучино. – В прошлом месяце это был Евгений Папунаишвили! Ну тот роскошный грузин, танцор. Ты наверняка видела… Ну «Танцы со звездами»! – Она плюхнулась на место и несколько раз судорожно хрюкнула.

– И как? – глумливо поинтересовалась я, отодвигая чашку подальше. Воображение услужливо подсовывало мне жутковатые слайды: Таня, Эдуард и известный танцор исполняют летку-енку без трусов, а в партере сидит недоумевающий Бандерас и смотрит на них в лорнет.

– Ооо! По-моему, он даст Бандерасу сто очков вперед. – Татьяна мечтательно закатила глаза. – Люблю отечественного производителя!

Возраст моей откровенной собеседницы давно перевалил за шестнадцать. Ей, наверное, около сорока – сорока пяти, однако хорошо подобранный макияж, легкая маечка и летние джинсы делают свое дело – Таня выглядит вполне юной и умеренно беспечной. По ее расслабленной физиономии постороннему никогда и не догадаться обо всех тех ужасах, которые таит в себе Татьянина семейная жизнь. По крайней мере, если ее послушать, остается только за голову схватиться. Все эти километры налепленных котлет, умноженные на литры борща, приглашенные актеры, «дядя Толя»… Женщине таких современных, широких взглядов, тонко чувствующей кино и неравнодушной к бальному танцу, было бы вполне комфортно в статусе одинокой девушки. Она бы справилась, судя по тому энтузиазму, с которым постоянно вещает об абсолютной свободе. Но сама Татьяна уже лет пять, а то и семь носит прелестное кольцо Trinity на безымянном пальце: это символическое изделие из золота трех цветов, созданное гением Картье, позволяет Татьяне петь лицемерные гимны свободе и независимости в любое время, когда заблагорассудится, при этом совершенно ничем не рискуя. И хотя я не люблю Таню и буду рада, когда она наконец замолчит, кое в чем она совершенно права.

Кому вообще в наше просвещенное время сдался этот дурацкий брак? Я вот живу совершенно одна, и могу сказать, что меня это вполне устраивает. В моем холодильнике четыре вида апельсинового джема, а в DVD-проигрывателе диск с фильмом «Женщины», который я смотрю уже вторую неделю подряд. Вот это настоящее счастье, нечета всяким там сомнительным репетициям с давно надоевшим «дядей Толей». Конечно, время от времени я встречаюсь с парнями, но только с теми, кто мне нравится. Впрочем, в последнее время что-то никто не нравится. Мама считает, что мне стоит еще раз выйти замуж. А я считаю, что ей стоит похудеть. Может быть, кто-то и называет меня за глаза одинокой старой коровой, но сама я совершенно искреннее считаю себя свободной женщиной. Лучше конечно же каждый раз пробовать новое блюдо, а не давиться одними и теми же пельменями, закрыв глаза и представляя, что это комплексный обед в грузинском ресторане. Татьяна продолжала болтать, но уже на менее пикантные темы, и под ее треп я задумалась. Наверное, когда-нибудь, когда я совсем уж сильно захочу иметь детей…

– Тогда ты будешь старородящей коровой! – Немедленно нарисовался мамин фантом. – Приведи внуков хотя бы на мою могилу, пока не… – Что именно «пока не», я не дослушала. Фантом растворился так же неожиданно, как и появился, но Татьяна и не думала исчезать.

– Эдик вместе со мной принимал нашу Оксанку! – Татьяна, наверное, читает мои мысли, иначе зачем она открыла кошелек и теперь сует мне под нос фотографии своего розовощекого карапуза? – Он был при родах. Держал меня за руку, перерезал пуповину! Так трогательно. Правда, потом у него год ничего не получалось в постели!

Надо же, я и не думала, что младенцы могут быть так опасны. Я новыми глазами смотрю на изображение кудрявого малыша. С виду такой безобидный, хорошенький! Никому нельзя верить. Таня продолжает делиться сокровенным, а я вспоминаю прошлое, изо всех сил делая страшно заинтересованное лицо. Жаль, она не понимает, что делиться со мной подробностями семейной жизни – совершеннейшая бессмыслица. Я ведь давно по другую сторону баррикад.

Холостяки и семейные – два абсолютно разных мира. Два враждующих лагеря, между которыми идет самая долгая холодная война, которую только может организовать щедрое на выдумки человечество. Ежедневно, а может быть, и ежечасно мы теряем друзей и подруг, которые, волоча пожитки, военные трофеи и остатки здравого смысла, присоединяются то к одной, то ко второй враждующей стороне. Вот взять хотя бы меня. Я тоже пострадала. Куда пропала моя лучшая подруга Оля, с которой мы были неразлучны еще с первого курса филфака?

Ольга, моя веселая, легкая на подъем Олюшка, девушка с отличным чувством юмора, светлая голова курса, вышла замуж и с тех пор как будто переехала в другую страну, куда незамужних пускают только по специальной визе. Конечно, я изо всех сил старалась подавить эгоистическое желание вернуться в прошлое. Я старательно радовалась за подругу, хотя чувствовала себя совершенно одинокой и была страшно растеряна. Внезапно лишившись компаньонки по танцам, девичьим разговорам, тусовкам и всей той веселой возне, которую только что с таким сладострастием припоминала Татьяна, я сообразила – мое социальное сиротство не случайно, это военная провокация. И кто знает, может быть, именно тогда, чтобы не потерять остатки рассудка и здравого смысла, я была завербована и стала двойным агентом. Теперь я работаю, можно сказать, на передовой. Тружусь, если хотите, снайпером от Купидона. Хотя мне как-то ближе перевозчик Харон. Такой усталый, слегка циничный после всего увиденного работяга, который уволился, напялил на себя бермуды и начал перевозить влюбленных с берега Великих Ожиданий на материк Бытовухи Анлимитед, где жизнь переворачивается вверх дном, секс бывает только после трансляции «Десперадо» по СТС, а лучшим подарком на Восьмое марта считается моющий пылесос. Что они там им себе моют? Не хочу даже думать об этом.

Парадоксально, но такие услуги пользуются стабильным спросом. Вот почему мой мобильный постоянно звонит. Я привязана к нему круглосуточно, даже в отпуске; звонок в полпервого ночи после насыщенного трудового дня тоже требует немедленного ответа.

– Да, и если будет спрашивать, где ты живешь, отвечай без деталей, только район. Никаких адресов и домашних телефонов. Мобильный? Мобильный уже есть. И в гости не зови. Все остальное мы с тобой обсуждали. Не забывай, это всего лишь первое свидание, и раз он на него идет – значит, ты уже ему понравилась. Я в тебя верю. Ты лучшая! Удачи!

Я положила трубку и включила воду в ванной. Удивительное дело – одним брак дается так легко, что они даже не успевают понять своего счастья. Болтливая Таня, из-за которой я просидела битый час на ланче, – яркий тому пример. Другие же годами безрезультатно бьются за семейное счастье, терпя поражения, теряя полки солдат и впустую растрачивая и так пошатнувшуюся уверенность в себе. Вот тогда и начинается настоящая работа. И хотя одна из заповедей моей профессии – не погружаться в чужие проблемы целиком, я все никак не могу отучить себя от дурной привычки. Все-таки я очень привязываюсь к клиентам, и даже перехожу с ними на «ты», а это в нашем бизнесе расценивается как совершенно не профессиональное поведение.

Конечно, получится. У нее все получится. Ведь страшно даже представить, что случится, если нас ожидает провал.

Если одинокой женщине, только что звонившей мне, не повезет, она начнет смотреть все выпуски программы «Русские сенсации», подпишется на все женские журналы сразу и будет заливисто смеяться, натыкаясь на статьи на тему «мужики – козлы». Потом она откроет себя для работы в неурочное время и начнет проводить майские в бухгалтерии; затем купит холодильник побольше и выест его изнутри, далее – перестанет брить ноги и найдет, что в общении с матерью есть масса плюсов. Крайней стадии, которую я называю компромиссной, лучше не допускать. То есть она действительно начнет считать, что лучше хоть какой-нибудь мужик, чем никакого, и запасется кружевным бельем, вызывая, например, сантехника из ЖЭКа, Григория Семеновича Будницкого, у которого, между прочим, грыжа, двое детей и нервная тетушка.

Жора, твое спокойствие в моих руках! Они не пройдут! Но пасаран, держись, я не привыкла пасовать перед обстоятельствами.

И все-таки хорошо, когда занимаешься делом, которое любишь.

Даже если клиенты звонят тебе круглосуточно.

Сбрасываю тапочки, ненароком пинаю Зигмунда, отчего он коротко визжит, и наконец дохожу до кровати. Не смотря на крайне обиженный вид йорка, собаку я в спальню с собой не беру, и Зигмунду приходится коротать ночь на диване в зале. Вообще, Зигмунд прекрасно знает правила, но он продолжает пытаться их обойти с настойчивостью, достойной лучшего применения.

Я наконец одна.

Совсем одна.

Наверное, не будет большой натяжкой сказать, что я пытаюсь поддерживать порядок, хотя мама всегда находит к чему придраться. У меня есть фиалка, которую я поливаю, и собака, которую я регулярно кормлю. Я вполне довольна, но мама считает, что я могла бы делать больше для своей квартиры. Особенно ей не нравится моя привычка сбрасывать все вещи в кучу на кровати. Когда я куда-нибудь собираюсь (а я делаю это каждый день), я вытаскиваю все, что вижу, из шкафа. Как правило, огромная куча маек, сарафанов, юбок, шелковых платков и прочего барахла так и остается ждать меня дома. Мне не хочется признаваться в этом даже себе самой, но я делаю так не случайно.

Вот и теперь, закрыв дверь и задернув шторы, я привычным движением сдвигаю барахло на одну половину кровати, а потом надежно накрываю его покрывалом. Нужно немного подоткнуть его со всех сторон – вот так… Теперь, если закрыть глаза и протянуть руку, нетрудно решить, что на кровати кто-то лежит и крепко спит – такой большой, мягкий, очень надежный. Этот кто-то уютно закутался в покрывало и наверняка уже видит пятый сон.

Я протягиваю руку, обнимаю его и засыпаю.

Теперь все хорошо.

Я одна, но мне уже не так одиноко.

Глава третья,

в которой мы встречаемся с зыбким идеалом

– Мне бы хотелось, чтобы она была необыкновенной… – В порыве вдохновения мой собеседник плавно разводит руками в воздухе, как бы рисуя необыкновенное. – Такая… Светловолосая, например. Ну да, блондинка.

– Натуральная? – Когда я хочу быть максимально тактичной, я говорю чуть более высоким голосом, чем обычно, а когда пытаюсь скрыть смех – делаю пометки в молескине.

– Мм… – Мой клиент, мужчина из тех, о которых принято говорить – средних лет, задумывается всерьез. Он делает сложную гримасу, морщит лоб, от чего все его лицо приходит в движение и меняется до неузнаваемости, потом долго вдыхает и медленно выдыхает густой, сладковатый сигарный дым и, наконец, произносит растерянное, не подходящее его грузной фигуре робкое «да». Серый пепельный кончик сигары медленно растет; я продолжаю записывать. В лобби Ritz-Carlton звучит аранжировка Норы Джонс. «Я и сама не знаю, почему не пришла», – честно признается Нора.

Здесь пахнет сигарным дымом и белыми лилиями. Атмосфера весьма буржуазная и оттого кажется совершенно искусственной, словно съемочная площадка сериала «Династия». Картинку немного оживляет уборщица, вполне советского вида полная женщина, деловито застывшая поодаль с серой тряпкой в руках. Она, ее тряпка, ее ведро, ее выражение лица – единственное, что выглядит живым в огромном пространстве лобби. Но вот уборщица закрывает за собой огромную золоченую дверь, словно растворяясь за театральным занавесом – пьеса началась.

Острые носки моих закрытых туфель утопают в глубоком ворсе ковра, и я вспоминаю, как впервые увидела их в витрине ничем не примечательного миланского полуподвала. О мои бежевые туфли из телячьей кожи, мои натуральные блондинки в мире обуви. Совершенная классика и объект, не подвластный критике. Абсолютный идеал или идеальный фон для любого образа. Я мечтательно улыбаюсь, и ободренный клиент продолжает свой рассказ уже более уверенным тоном.

Итак, вот она. Необыкновенная натуральная блондинка среднего (или высокого) роста, грудь не менее второго размера, без татуировок и пластики. Возраст – до тридцати, но лучше – двадцать пять. Образование высшее, никаких платных вузов и академий флористического дизайна (платное отделение государственного возможно, но нежелательно). Пепел наконец-то обрушивается на светлые ковры лобби-бара, и у меня есть секундочка, чтобы скрыть улыбку, пока мой клиент разглядывает образовавшееся пятно. Вообще, моя работа содержит в себе исключительное количество приятных моментов. Такие, знаете, нематериальные бонусы. Особенно я люблю, когда клиенты на себе начинают показывать то, что мы в агентстве называем «портретом успешной кандидатки». У меня живое воображение, да и я просто обожаю, когда мужчины жестами пририсовывают себе силиконовую грудь эдак пятого-шестого размера и пытаются скомбинировать ее с длинными локонами, которые должны заканчиваться там, откуда берут начало их подтяжки.

Нужно все-таки дождаться окончания магнитных бурь и спросить у руководства, когда это им пришло в голову настолько усложнить собственный бизнес. Делаю вид, что систематизирую записанное, и листаю блокнот назад. Блондинка…

еще одна… Судя по запросам, два-три вагона с региональными блондинками – и наш бизнес устремился бы в небеса не хуже листермановского. Мне уже видится светлое будущее компании – офис в пентхаусе, MacBook Air у всех, включая охранника, и мой бессрочный отпуск на Бали.

Я вежливо задаю оставшиеся вопросы, мы пьем кофе и плавно переходим к светской беседе об испортившейся московской погоде, вариантах последствий финансового кризиса и новых, только что открывшихся ресторанах. Время от времени у клиента звонит телефон; тогда он кивает мне и, отворачиваясь в другую сторону, негромким, жестким и совершенно незнакомым мне голосом раздает ценные указания сотрудникам.

Тогда мне удается спокойно рассмотреть его получше, не смущая. Ловлю себя на мысли, что, несмотря на чудовищный, судя по анамнезу, вкус на женщин, мне симпатичен этот клиент. По нашей внутренней классификации я бы отнесла его к кандидатам категории B +. Такой привилегированный подкласс деловых мужчин «около сорока», которые добились значительных успехов в бизнесе благодаря недюжинным способностям. Если отбросить в сторону дурацкую иронию, я рада, что наше агентство никогда не дает мужчинам в точности то, чего они с такой настойчивостью просят. Взамен – не всегда и гораздо реже, чем хотелось бы, но значительно чаще, чем могло бы быть, – оно находит для них главное – настоящих, живых женщин, способных любить и прогнать тоскливое одиночество. То, которое и заставляет людей обращаться ко мне. То, которое привело сюда этого клиента, – серое, прилипшее к кончику его сигары. Если оглянуться, можно заметить его вокруг.

Блондинки, брюнетки, округлые бедра, длинные ноги и груди третьего размера… Они в том или ином качестве всплывают, приятно подрагивая и дразня, во всех «заказах» на воображаемую подругу. Точно так же как и деньги обязательно фигурируют в описании «мужчин мечты»; деньги, в отличие от грудей, чаще всего прикрыты симпатичными формулировками «состоявшийся», «нужен тот, кто нашел себя в этой жизни», «успешный». Я выезжаю с парковки, старательно пытаясь не задеть роскошный (состоявшийся, успешный и нашедший себя в этой жизни) Rolls-Royce своей сомнительной старенькой Honda.

Откуда взялись все эти люди на улицах? Некоторые ходят по двое, и не исключено, что они женаты. Все эти сотни парочек улыбающихся и целующихся мужчин и женщин в витринах ресторанов, откуда они взялись? Неужели каждая из дам пару лет тому назад была грудастой блондинкой или горячей брюнеткой а-ля Ума Турман в «Криминальном чтиве»? Являются ли броская красота и большие груди маскарадным костюмом девушки на выданье, чем-то вроде наряда горничной на Хеллоуин, который она сбрасывает, как лягушачью шкурку, стоит ей заполучить штамп в паспорте? И почему мужчины единогласно заявляют своим идеалом юный клон Памелы Андерсон, а женятся даже на таких, как моя знакомая Таня?

Так уж повелось, что вопросов у меня больше, чем ответов; может быть, поэтому меня и занесло в не самую популярную профессию. Как я уже намекала, я – лав-менеджер. Профессиональный брачный рекрутер. Наше маленькое агентство, в котором работает всего четыре человека, делает деньги на человеческих отношениях. Вернее, на их отсутствии: к нам обращаются самые разные люди, в основном – по рекомендациям предыдущих клиентов. Моя начальница и управляющий партнер компании Маргарита берется далеко не за все случаи и каждого клиента проверят самостоятельно. Уж даже не знаю, как она их проверяет, если учесть, что у нее, кажется, опять намечается свадьба. Четвертая или пятая? Надо будет уточнить на ресепшн. «Такая вот редкая профессиональная болезнь, – гогочет Марго. – Каждый муж лучше предыдущего! Никак не могу себе отказать!» А еще говорят – сапожник без сапог.

Сапожник без сапог, впрочем, в нашем офисе все-таки есть. Это я.

Ничего-то я не понимаю в любви, хотя, казалось бы, нахожусь в ее эпицентре.

На передовой, как говорится.

Я поднимаюсь по ступенькам нашего особнячка в арбатском переулке.

Heart Hunt &Co. Сокращенно – HHC, Эйч-Эйч-Си. Здесь-то все и происходит.

– Катя, зайди сразу к начальству, – нараспев произносит наша драгоценная Жу-Жу.

– Иду.

Я снимаю пальто, аккуратно вешаю его в гардеробной и стучусь в кабинет.

Глава четвертая, или

Почему вы должны обратиться именно ко мне

Делать бизнес на чужих неприятностях – давнишняя и, можно сказать, любимая привычка человека разумного. Несмотря на то что еще с пещерных времен мы лицемерим и прикрываем очевидное фиговым листком гуманизма, факты упрямо говорят за себя – какая бы проблема ни случилась, в первую очередь изволь раскошелиться. Протечка крана, землетрясение, хворобы – из любой вашей гадости, уж поверьте, кто-нибудь да извлекает себе радость. Иногда мне кажется, что именно это является основой мирового финансового равновесия. Мяч, влетевший в окно, пуля, застрявшая в ноге, проржавевшие латы, разбитый коммуникатор, мамонт, забежавший в чужой палисадник… Я уж не говорю о разводах или, не приведи боже, похоронах. От колыбели и до последнего вздоха, и даже дальше – нас везде сопровождают невидимые шелестящие друзья: счета-фактуры, акты сдачи-приемки, коммерческие предложения, фискальные чеки, товарные квитанции… Жизнь давно уже не идет размеренно под тиканье старинных часов – она пролетает мимо, как электричка, под торопливое и алчное пощелкивание клавиш кассового аппарата.

Поляна голопузого Купидона тоже давным-давно поделена на равные клочки, а каждому перышку на его крыльях присвоен инвентарный номер. Романтика любовных отношений давно превратилась в успешный бизнес для расторопных свах, слетающихся на одиночек всех мастей, словно мухи на мед. Хочется ли вам приятно провести вечер в бане или, к примеру, родить детишек – предложения найдутся на любой спрос и кошелек. И если у вас, по счастливой случайности, получилось выйти замуж или жениться естественным, так сказать, образом, радуйтесь вдвойне: вам не только сказочно повезло – вы еще и сэкономили.

Случайные встречи, знакомства у друзей, вечеринки у друзей друзей и их друзей, служебные романы, знакомства онлайн – все эти, безусловно, классические способы продолжают работать практически без сбоев. Однако во многих случаях мужчины, девушки и даже весьма солидные дамы предпочитают не рисковать – даже если при этом придется остаться без шампанского.

Лет до двадцати пяти я была уверена, что к профессиональным свахам обращаются только пожилые косоглазые дамы, которым надоело лузгать семечки на лавке. Или уж совсем пропащие неудачники. Однако все оказалось не так просто: неожиданно мне и самой пришлось стать кем-то вроде свахи, и, как оказалось, это был звонок сверху.

– Я никому не нужная, старая кляча с дитём на руках! – Оля рыдала так, что ее было слышно в бескрайних кукурузных полях штата Луизиана. – Мне нужно немедленно сдохнуть!

Я не могла проморгаться от удивления, а потом налила себе стакан воды из-под крана и выпила его залпом. Теперь шансы на внезапную гибель у нас с Ольгой были равны, но рассудок все равно не желал принимать произошедшее.

Олю я знала тысячу лет. Эту же тысячу лет назад она была абсолютной звездой студенческой тусовки и, как и положено звезде, вышла замуж а) по огромной любви и б) на четвертом курсе. Когда она шла к алтарю, роль которого выполняла упитанная служительница загса, страну, казалось, лихорадило от обильных мужских слез. Рыдала Алушта, куда Оля ездила отдыхать; мужественно страдал Кавказ; полярная ночь стала еще немножечко более полярной; минеральные воды в Минеральных Водах начали горчить, а культурная столица ушла в трехнедельный запой. Обладать Ольгой хотели, казалось, все. Многие были готовы для этого жениться, а некоторые – даже развестись. Дружить же с ней было актом тяжелейшего садомазохизма: рядом с красавицей Олей я словно превращалась в невидимку.

– Не води ее сюда, – шипели злобные однокурсницы, затолкав меня в угол на студенческой дискотеке. – У нас такое чувство, будто мы пляшем в женской бане!

Я растерянно посмотрела на танцпол. И правда, одни сердитые, потные от натуги девушки! А где же все жиденькие филфаковские мужчины? В углу, на высоком стульчике, в позе Скарлетт О'Хара сидела наша Оленька, а вокруг нее, как возле пивного ларька, толпились наши мужички.

– Ну, чья очередь рассказать мне анекдот? – колокольчиком звенела она.

И все-таки я любила Олю – может быть, из чувства противоречия, а может, и потому, что мальчики нашего университета мне как-то не особенно нравились. Она была забавной, милой, немного с приветом и походила на принцессу из диснеевского мультфильма. В те годы я была больше сосредоточена на учебе, чем на мужчинах; и все же, наблюдая за Олькой, я поняла, в чем причина ее невероятного успеха. Оля была неленивой профессиональной женщиной. Настоящей кокеткой. Она никогда не опускалась до того, чтобы показать кавалеру, что он, в общем-то, герой не ее романа. Нет, она смотрела с восхищением на каждого, кто к ней подходил. Слушала внимательно и совершенно искренне хохотала над всеми шутками, даже теми, которые мне казались несмешными. Как будто воспитывая собачек Павлова, она всегда держала в своем смуглом кулачке маленький кусочек лакомства для мужского самолюбия.

– Какой ужасный дрыщ, – фырчала я, завидев приближающегося к нам Семена Тищенко. – Пойдем отсюда, пока он нас не увидел!

Семен был на любителя; в свои восемнадцать – двадцать я купалась в юношеском снобизме и была уверена, что прыщавый, угловатый ботаник – птица не моего полета.

– Здравствуй, Семочка, как твоя бабушка, поправилась? – щебетала Оля, приобнимая дрыща за дрыщевую талию.

Забегая вперед, расскажу, что Тищенко вырос во вполне респектабельного мужчину, женился на француженке и открыл свой банк. Однако первой его любовью так и осталась она, Оля, девушка, которая сумела разглядеть его потенциал за запущенным акне.

Впрочем, чины, звания и финансы совсем не волновали чистую сердцем Оленьку, иначе как можно объяснить, что ее выбор пал на студента летного училища, приехавшего из поселка Железнодорожный покорять Москву. Будущий летчик был самоуверен, нахрапист и спесив; нежная Олечка, казалось, прекрасно его дополняла. Они быстро переехали в комнату Оли в квартире родителей и даже сделали там ремонт. Через год у них родилась Настенька, лапочка и кривляка. Конечно, я всегда считала, что Оля могла составить гораздо более выгодную партию, но была уверена, что женская мудрость, дарованная ей по праву рождения, выдержит любые испытания. Теперь же звезда студенческой тусовки сидела передо мной совершенно раздавленная, и видеть это было по-настоящему страшно.

– Вот, выпей… – Судорожно поискав по полкам, я нашла полупустую бутылку с коньяком «Благословение Патриарха». Подумав, я налила и себе немного.

– А кофе есть? – жалобно всхлипнула подруга. – Я сегодня с утра ничего не ела, хоть кофе бы попить.

Через полчаса за столом красовались: нарезка из сыра и каких-то найденных в холодильнике фруктов, свекольный салат, холодные ножки вчерашнего цыпленка. Между цыпленком и чайником с остывшим кофе полулежала в доску пьяная Олечка, которая в одно лицо скушала весь оставшийся коньяк.

– С кем ребенок-то? – трясла я ее за плечо.

– С мамой, – промямлила Оля.

На минутку она подняла голову от стола, осмотрела внимательным взглядом еду и вдруг опять разрыдалась.

– Я же его домой привела, прописала, – всхлипывала она, – дочку родила красавицу, ну как же так?..

Ольга зарыдала так громко, что у меня заложило уши. По батарее начали стучать соседи. В соседней комнате уже привычно завыл Зигмунд.

За полтора последующих часа с помощью горячего чая, холодного душа и убеждений, переходящих в угрозы, мне удалось вытрясти из подруги некоторые подробности случившегося.

Жизнь с курсантом летного училища Сергеем, как выяснилось, была легкой и беззаботной только первые две недели. Потом же розовые облачка развеялись, а в супруге проявились черты, которые неприятно поразили Ольгу: муженек оказался до паранойи скрытным и никогда не сообщал, где пропадает по вечерам, кто ему звонит, кто пишет эсэмэс среди ночи. Оля не особенно переживала, игнорируя сигналы «воздушной тревоги»: она доверяла мужу, как самой себе, радовалась дочке вместе со своими родителями, водила девочку на развивающие занятия и в бассейн. Жизнь Оли сильно изменилась, поклонники пропали, но она не волновалась по этому поводу – ведь она наконец-то стала взрослой, получила все, что желала: доченьку, любимого мужчину. Правда, отношения стали уж как-то совсем… прохладными.

– У нас ничего не было после рождения ребенка, ни-че-го, – пьяно рыдала Ольга. – Ну я на себя грешила, думала, располнела, шов опять же, от кесарева, наверное, ему не нравится… он же такой… эстет!

Я почувствовала, как медленно сжимаю в руках вилку. Эстет?! И откуда Оля только взяла эту чушь! Иногда то, что мы принимаем за оргазм, в действительности оказывается дисбактериозом. Так и здесь – похоже, Олька напоролась на, увы, нередкий подвид мужичка, которых я про себя называю «третий глаз». Такие мужчины с рождения оборудованы встроенным микроскопом, который всегда с удовольствием подмечает малейшие недостатки окружающих. Ничто не укроется от третьего глаза! Лишние килограммы? Даже если их два – он тут же заметит оба. Разглядит первую морщинку, которая была на вашем лице с детсадовских времен. А уж найдя у своей затравленной подружки единственный седой волос, такой мужчина впадет в настоящий религиозный экстаз, словно шаман с Дальнего Севера. Всевидящее его око бдит круглосуточно и всегда чудовищно преувеличивает любой, даже самый несущественный изъян. Третий глаз не обманешь, на него не наденешь розовые очки: иногда он смотрит так далеко, что видит не только наше ужасное настоящее, но и бесславное будущее. Мужчину с третьим глазом легко можно узнать по коронной фразе: «Если сейчас ты такая, что будет через пару лет?»

– Посмотри на себя, ты же толстая корова с желтыми зубами, – любят приговаривать они, поглаживая себя по пузу. – Пошла бы, что ли, спортом занялась, хотя тебе и это не поможет.

Поклонники исключительного совершенства встречаются на жизненном пути каждой женщины, словно сорная трава; если вовремя не разглядеть парня со встроенным телескопом, некоторые из холодящих душу прогнозов могут стать реальностью.

– А ты сдала, постарела прямо на глазах, – дружелюбно приговаривал любимый муж Ольге, уминая домашние котлеты с гречкой. – Растеряла свою девичью прелесть, да и дома бардак, хоть бы какая-то польза от тебя была, а так никакой. – Он вставал из-за стола, вытирал руки о передник притихшей Ольги и неспешно двигался в направлении телевизора, бросив ее разбираться с тарелками…

– Ну а ты ему что?! – возмущенно завопила я. – Двинула по башке скалкой?! Вцепилась зубами в ляжку?! Сожгла его паспорт?!

В ответ Ольга взмахнула рукой как-то очень неожиданно, по-бабьи, словно героиня черно-белого советского кино времен теории бесконфликтности. Она и сама, казалось, была из тех лет – изо всех сил отказывалась признавать плохое и верила, что жизнь подбрасывает только конфликт хорошего с наилучшим. Я поняла – моя прекрасная, очаровательная принцесса осталась прежней. К двадцати восьми годам она так и не научилась скандалить.

Примечания

1

Да хоть Вася. (Здесь и далее примечания автора.)

2

Н. Кун «Легенды и мифы Древней Греции».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.