Глава 32

Романцев сделал свое открытие в начале девяностых, когда мир вокруг него разлетался на куски. Это было удивительное открытие, но он понимал — гордиться здесь нечем. Романцев нашел формулу современного общества, вернее, ухватил важнейшее звено в цепи запутанных человеческих взаимоотношений.

Сформулированная Романцевым формула гласила:

КАЖДОМУ ЧЕЛОВЕКУ НРАВИТСЯ БЫТЬ ОБЪЕКТОМ МАНИПУЛЯЦИЙ.

Чтобы снять с себя подозрения в излишней категоричности суждений, он иногда уточнял: каждому среднестатистическому человеку. Это разумно, всегда существует исключение из правил. Единственным слабым звеном в этой формуле являлось слово «нравится», но заменить его решительно нечем. Все остальные слова и термины только уводят от сермяжной правды, они не способны ровным счетом ничего прояснить.

Спустя годы Романцев упростил закон, на роль первооткрывателя которого он никогда публично не претендовал. Он назвал вещи своими именами:

ЧЕЛОВЕКУ НРАВИТСЯ БЫТЬ МАРИОНЕТКОЙ.

Но при одном условии, добавлял Романцев: если сам он об этом не догадывается (слабые подозрения, понятно, не в счет).

Налицо, казалось бы, вопиющее противоречие. Как человеку может нравиться что-то, о существовании чего, равно и о конкретных деталях, он даже не догадывается? Но это еще полбеды. Здесь попахивает фатализмом и человеконенавистничеством. Обнародуй Романцев свою формулу, он тотчас же получил бы соответствующую отповедь. И ярлык. Например — биологический фашист. Или генетический расист. Благо недостатка в тех, кто раздает оплеухи и навешивает ярлыки, в нашем обществе нет.

Но Романцев держал свое открытие при себе. Говорить на эти темы в современном обществе бессмысленно, а порой и небезопасно.

Нет здесь никакого противоречия. Романцев знал, о чем он говорит, в конце концов, он почти десять лет прослужил в ведомстве, которое только тем и занималось, что манипулировало людьми, общественными и религиозными организациями, малыми и большими народами и целыми государствами. Страна, в которой ему довелось родиться и жить вплоть до ее распада, всю свою историю занималась тем же. Что касается остального мира, то этот закон применим к нему в полной мере, несмотря на цветистое разнообразие рас, народов, религий, идеологий и политических режимов. Что тут долго объяснять, если и сам мир неоднократно становился объектом тайных сделок и закулисных интриг.

Другими словами, объектом манипуляций.

Этот закон не является ни универсальным, ни всеобщим. Он действовал в прошлом, действует в настоящем, чему есть немало наглядных примеров, и, очевидно, будет действовать в будущем.

Но не вечно.

До тех пор, пока существуют кукловоды.

В настоящем этот закон действует. В формуле «Человеку нравится быть объектом манипуляций» вместо слова «человеку» можно использовать другие термины и понятия: народу, племени, религиозной секте, партийной организации, обществу и так далее.

Мировое сообщество со свойственной ему помпой и рекламной шумихой вступило в третье тысячелетие. В его разнообразном багаже среди всего прочего числятся армии и тюрьмы, мафия и коррупция, тайные организации религиозных фанатиков и террористов и, наконец, горы оружия, способного уничтожить всю хрупкую цивилизацию. Но главное наследие минувшего двадцатого века — новая генерация «хомо сапиенс». В кровавом горниле выкована особая порода — Новое Поколение.

Это поколение «общечеловеков» и политиков-миротворцев, выдвигающих все новые планы мирных инициатив и всяческих урегулирований. Благодаря их усилиям цветущие местности превращаются в пепелища, в руины, в братские могилы. А племена и народы, находившие в прошлом худо-бедно общий язык меж собой, ссорившиеся порой, но и мирившиеся, теперь окончательно превращены в непримиримых, смертельных врагов.

Это поколение донов мафии, разъезжающих в правительственных лимузинах и управляющих государствами по законам преступного мира. Нет, эти люди не преступники. Они называют себя демократами, поборниками прав и свобод личности. Если не верите, смотрите контролируемое ими телевидение, читайте подконтрольную им прессу — вам все популярно и доходчиво объяснят.

Это поколение бойких маклеров, вездесущих посредников и поверенных, хитроумных и всезнающих адвокатов, чиновников и администраторов. Поколение людей, продавших душу и совесть за тридцать сребреников, помещенных под проценты в швейцарском банке. Наиболее удачливым иногда удается провернуть самый доходный бизнес — сделать объектом торговли свою родину и свой народ.

Новое Поколение создало новые ценности, сконструировало новый «глобальный» миропорядок и сочинило неолиберальную идеологию, призванную обслуживать интересы избранной группы людей.

А как же остальные, то есть подавляющее большинство? Новое Поколение позаботилось и об этом. Таковы правила игры, носящей название Новый Мировой Порядок.

Остальным уготовлена роль статистов, скрупулезно придерживающихся сценария, созданного поднаторевшими в своем ремесле умельцами на средства Нового Поколения. Сообразно обстоятельствам эти роли могут видоизменяться, но выбор, в сущности, невелик: гражданин своей страны, семьянин, избиратель, производитель, потребитель и пушечное мясо. Большинству людей подсознательно нравится их роль статистов, ибо она не требует от индивидуума каких-либо сверхусилий. Если статист забыл кое-какие слова и действия, ничего страшного. Тебя не оставят в состоянии растерянности, не бросят на произвол судьбы, а заботливо подскажут нужное со страниц газет и экранов телевизоров.

Многим людям кажется, что в силу полученного ими образования, в силу кое-какого жизненного опыта они свободны в своих суждениях, вольны в поступках и независимы в выборе судьбы. Печально, но это глубокое заблуждение. Все их мысли, даже самые умные, кажущиеся оригинальными, — чужие мысли. Их действия стереотипны, даже в тех случаях, когда они нарушают закон. Они привыкли думать чужими мыслями, поступать так, как большинство окружающих, и вещать банальные истины, которые кем-то заблаговременно были уже вложены в их головы.

Но боже упаси по отношению к этим людям употреблять термин «объект манипуляций»! Это слишком грубо, ведь существует прошедший испытание временем термин «член общества». Ну а для тех, кто выделяется из общего хора голосов и поступков или, тем паче, пытается жить по собственному разумению, существуют универсальные, отшлифованные за годы долгого употребления средства: закон, исправительные учреждения, различные меры принуждения и воспитания, в крайнем случае — пластит4овая взрывчатка или свинцовые пули.

Новый миропорядок пока не смог устранить старые противоречия. Мало того, болезнь обострилась и лицо цивилизации покрыто еще большим количеством гниющих язв. Новое Поколение, понятно, не имеет ко всему этому никакого отношения. Во всем виноваты статисты, бездарно проживающие свои роли и превратно истолковывающие подсказки заботливых суфлеров.

Романцев, хотя и являлся по природе ярким индивидуалистом, в ряде случаев вынужден был в своих умопостроениях использовать термин «мы». Не «мы» — «Алексей Первый, любимый и единственный…», а «мы» — как общность огромного числа индивидуумов, подавляющая часть из которых в той или иной степени является объектом манипулятивного воздействия со стороны иерархов Нового Поколения.

Именно в этом смысле он соглашался оперировать термином «мы», отделяя таким образом не только «большинство», но и самого себя, от тех, кто стремится к тотальному всеобъемлющему контролю над остальными, прикрываясь маскировочными лозунгами типа «Свободное неолиберальное общество без границ».

Человечеству лишь чудом удалось уцелеть в эпоху атомного варварства. Мы долго ходили по канату, натянутому над пропастью, и теперь мы можем перевести дух. Впереди нас ждет мир и покой. Мы уничтожим горы оружия, мы будем терпеливы и дружелюбны. Мы долго страдали и заслужили малую толику счастья и благополучия. Мы надеялись, что мир вокруг нас изменится. Что он станет лучше, добрее и справедливее.

Нам казалось, что самое страшное позади, что эпоха современного варварства безвозвратно канула в Лету.

Так некоторые из нас думали в конце восьмидесятых и начале девяностых, вплоть до кавказских и балканских войн, воровской приватизации, вплоть до превращения наших телевизоров в сливные бачки, а наших избирательных бюллетеней в клочки туалетной бумаги, которыми подтираются все эти «власть имущие».

Мы жестоко ошиблись. Да, мир вокруг нас изменился. Он стал другим, но от этого он не стал лучше. Он даже не стал более безопасным.

Поразительно, как нас обманывали все эти годы. И вдвойне поразительно, что мы безропотно позволили им сделать нас жертвами этого циничного грандиозного обмана…

Рубеж двух тысячелетий. Две тысячи лет со дня Его появления среди нас, простых смертных. Двадцать ступеней, по которым человечество шагало навстречу своей судьбе.

Искупитель предупреждал, это очень трудный путь, но никто не предполагал, что дорога окажется столь длинной и опасной, двадцатая ступень далась большой кровью. Сотни миллионов людей заплатили своими бесценными жизнями, чтобы остальные могли продолжить движение. Мы поднимались все выше и выше. Человечество состоит не только из якобинцев и комиссаров, террористов и анархистов, фанатиков и нацистов. И строить оно умеет не только Освенцимы и ГУЛАГи. Атомная бомба и бактериологическое оружие — это еще не все изобретения мировой науки, а кроме «Майн кампф» и «Манифеста Коммунистической партии», написаны и другие книги.

Но ступени становятся круче, а цена — выше.

Мы надеялись, что отныне всем нам не придется за каждую отвоеванную у хаоса пядь платить столь непомерную цену.

Мы ошиблись.

…Неспокойно на душе, тревожно. Счастливые улыбки быстро покинули наши лица. Мы недоумевающе переглядываемся и замечаем то же чувство тревоги на лицах других людей. «Что случилось?» — спрашиваем мы. Тревога нарастает, но причины беспокойства для нас неясны. Что-то ужасное шевелится в непроглядной темноте, чьи-то мерзкие щупальца извиваются рядом с нами. Иногда прозвучит отрывистая лающая команда, сопровождаемая щелканьем огромных клыков, или хрустнет ветка под ногами невидимого существа. А иногда нам среди суеты и городского шума чудится чей-то вкрадчивый шепот.

Ничего определенного, ничего такого, на что можно указать пальцем — это опасно! этого нужно бояться! с этим нужно бороться! Ничего такого, из-за чего стоит звонить в колокола и поднимать вселенскую тревогу.

Но если все же кому-то вздумается это сделать, на него не стоит обращать внимания. Кто ему поверит? Он — юродивый. Он — Ожидающий Заката Мира.

Мы ошибались, когда посчитали падение Берлинской стены началом Новой Счастливой Эпохи. Зоркий глаз способен уже сейчас разглядеть в недалеком будущем зарево новых сражений. Это будут невиданные доселе битвы, и стороны уже сейчас поспешно готовят себе новое оружие.

Но ведь зло побеждено? Ведь «холодная война», поставившая все человечество на грань существования, уже прекратилась? Нет, ибо уцелели носители зла. Нет, потому что ни в одной из человеческих войн, включая две мировых, зло не было уничтожено. Его носители живы. Они среди нас. Они стали даже опаснее, чем прежде, ибо сменили полувоенные френчи на шикарные костюмы от «кутюр», а свою революционную терминологию на неолиберальную доктрину и заботу о соблюдении «прав человека». Да, они носят теперь другие личины, поэтому их бывает чертовски трудно распознать.

Они торопятся. Они спешат изготовить новую дубину, в духе того времени, в котором все мы живем.

Нет, третьей мировой войны не будет. Весь арсенал самого современного оружия накоплен впустую и не понадобится в новой войне. Вернее, уже в скором будущем это оружие не будет играть какой-либо существенной роли.

Главная цель, которую поставило перед собой Новое Поколение, уже сейчас просматривается вполне ясно и отчетливо: создание Сверхобщества, где подавляющему большинству уготовлена роль марионеток; создание инструментов, при помощи которых будет установлен всеобщий и всеобъемлющий Тотальный Контроль за всеми важнейшими сферами человеческой деятельности.

Теперь о самом важном.

Существуют вещи, в которые рассудок напрочь отказывается верить. Это понятно: человеческий разум имеет свои пределы, которые, впрочем, пока никто не смог до конца измерить. Многие из событий, участниками которых против собственной воли, зачастую даже не подозревая об этом, являются современные люди, находятся за гранью их понимания.

Знамена Князя уже полощутся на ветру, а мы упорно этого не замечаем. Как отказываемся замечать многие символические, знаковые события, вдумчивый анализ которых открыл бы нам новую, ранее невидимую — и невиданную прежде — картину нашего бытия.

Пока еще ничего не проиграно.

В ходе Войны Абстракций закон Романцева действует в полном объеме и наиболее эффективным образом. Все условия соблюдены. Кукловоды ни о чем не догадываются.

КУКЛОВОДАМ НРАВИТСЯ БЫТЬ ОБЪЕКТОМ МАНИПУЛЯЦИЙ.

Глава 33

В последние дни у Стива Полански, пресс-секретаря губернатора штата, сложилось твердое убеждение, что назревают какие-то большие события. Ему довелось присутствовать на двух или трех совещаниях, которые проводил губернатор Кэнделл. Он также был свидетелем контактов своего босса с высокопоставленными столичными чиновниками, конгрессменами и представителями крупного бизнеса. Иногда прозрачными намеками, иногда в открытую, эти люди говорили о тех вещах, которые Полански уже не раз доводилось слышать из уст самого Джорджа Ф. Кэнделла, самого подходящего, по мнению многих влиятельнейших особ, кандидата на роль будущего главы государства и руководителя нарождающегося Сверхобщества.

Речь во время этих сепаратных переговоров шла о том, что нынешний хозяин Белого дома и вся его администрация не оправдали возлагаемых на них надежд, не сделали на своих высоких постах многое из того, что они должны были сделать. Говорилось о таких вещах, как «кризис власти», необходимость «сменить курс» и срочно решить «кадровые вопросы». Делались вполне ясные намеки на то, что вот-вот должны произойти некие события, после которых вся нынешняя «президентская рать» сойдет со сцены, уступив место другим, более умелым исполнителям. Вполне определенно говорили о том, что президент «уйдет» или же его «уйдут». То же самое говорили про вице-президента, государственного секретаря, помощника президента по национальной безопасности и другие ключевые фигуры вашингтонской администрации.

В роли Спасителя, своего рода кризисного топ-менеджера общенационального масштаба, серьезные влиятельнейшие люди видели именно популярного губернатора штата Южная Каролина. Посвященные в самые сокровенные тайны люди знали, что этот пятидесятишестилетний мужчина с властным, словно вырезанным из цельного куска гранита лицом, совмещает в себе сразу две ипостаси: Кэнделл является не только губернатором штата и наиболее вероятным претендентом на пост будущего президента страны, но и Кадошем, одним из высших иерархов Новой церкви, руководителем Ложи паладдинов, этой высшей касты неомасонской организации.

События, призванные подготовить смену власти, должны будут произойти уже в самом скором будущем. Работы у помощников Кэнделла невпроворот. Следует уже сейчас готовиться к досрочным выборам. Они пройдут по правилам, принятым в этой стране. Демократический фасад общества будет сохранен. В остальном же грядут большие перемены, связанные с созданием прочной конструкции глобального Сверхобщества.

И вот в эти-то суматошные дни, когда в сутках не хватало часов, а график встреч и консультаций был плотен, как никогда, многие помощники Кэнделла, включая Стивена Полански, ощутили своими подошвами некую подземную дрожь, как предвестие грядущих катаклизмов, о которых они были извещены заранее.

Рабочий день для Полански начался с визита в его офис серого неприметного человека, который являлся одним из служителей чарльстонского Святилища.

Стив знал этого человека в лицо, не раз видел его неприметную фигуру на регулярных собраниях Ложи, но никогда не общался с ним в «мирской жизни», протекающей за хорошо охраняемыми пределами Новой церкви.

Хотя служитель был одет в обычный цивильный костюм, — а возможно, именно поэтому, — Полански понял, что произошло нечто экстраординарное, нечто такое, что имеет прямое отношение к тщательно оберегаемой им тайной стороне его жизни.

— Рад тебя видеть, брат, — проигнорировав масонское приветствие, как пустую формальность, сказал пресс-секретарь губернатора Кэнделла. — Скажи, чем я могу быть тебе полезен?

— Я послан сообщить тебе следующее, Посвященный, — почти не разжимая губ, сказал человек, наделенный незапоминающейся внешностью. — Посланник уже в пути. Протокол мероприятия по форме Шесть. Для установления контакта воспользуйтесь известной вам процедурой. Явка на мероприятие — обязательна. Не следует также забывать о наших строгих правилах и предписаниях.

— Это касается только меня одного? — облизнув пересохшие губы, спросил Полански. — Зачем все эти сложности?

Не произнеся больше ни единого слова, служитель Церкви покинул служебный офис одного из ее адептов, оставив того в полном недоумении по поводу истинных целей этого странного визита. Придя в себя, Полански ощутил волну раздражения. Он полагал, что сейчас не время для маскарадов и прочих забав, вроде тех тайных мистерий, активным участником которых ему уже не раз доводилось бывать. Есть дела и поважнее, например, забота о росте рейтинга губернатора Кэнделла за пределами его собственного штата.

Помимо того, что его, а похоже, и других «посвященных» отвлекают от важных дел, — кому только это могло прийти в голову? — здесь была еще одна странность. Приглашения на подобные мероприятия он всегда получал либо непосредственно от Кэнделла, либо от вице-губернатора Блэйка. Полански точно знал, что не только он, но и некоторые другие «особо приближенные» попадали на регулярные собрания Ложи, минуя секретные процедуры, не пользуясь паролями и не занимаясь прочей ерундой, считая все эти когда-то важные вещи анахронизмом, пережитком далекого прошлого. А тут вдруг о «мероприятии» сообщил ему не Кэнделл, а одна из «шестерок» Кадоша; причем, чего никогда не было прежде, Полански для получения информации о точном времени и месте тайного собрания должен был воспользоваться процедурой, к которой ранее ему еще не доводилось прибегать.

Кэнделл в этот субботний день находился в своей загородной резиденции, остальные же пахали на него, как бобики. Полански попытался связаться с губернатором по телефону, но помощник босса, с которым Стива связывали приятельские отношения, неожиданно сухим тоном заявил, что губернатор сейчас крайне занят и что в ближайшие часы доступ к «телу» закрыт абсолютно для всех.

Положив телефонную трубку, Полански задумался. Очевидно, Кэнделл общается сейчас с другими иерархами Новой церкви, и если это так, то тогда многое встает на свои места.

Но зачем к нему был послан этот серый человек? Почему тот же Блэйк не позвонил ему и не сообщил дату и место «сходки»?

Может, он чем-то провинился? Или совершил нечто такое, из-за чего иерархи Церкви стали уже не так ему доверять, как это было прежде?

Вице-губернатор Блэйк оказался на своем рабочем месте. Он тоже был обескуражен тем, что произошло: только что к нему в офис наведался тот же служитель, что несколькими минутами ранее посетил Полански.

Блэйк попытался дозвониться губернатору, но помощник, выяснив причину звонка, — Блэйк сказал, что ему нужно обсудить «одно важное дело», — заявил, что он передаст просьбу губернатору, но соединить с ним сейчас никак не может.

Полански и Блэйк многозначительно переглянулись. Понимай как знаешь: то ли намечается «чистка» в рядах адептов Новой церкви, то ли эта акция проводится чисто с воспитательной целью, для того, чтобы еще раз напомнить «посвященным», что все они являются членами закрытого для посторонних тайного Ордена.

Вернувшись к себе в офис, Полански вновь погрузился в глубокую задумчивость. Как никто другой он знал, что с Новой церковью, в рядах которой он состоит вот уже два с половиной года, — ранее он состоял в ложе шотландского толка — шутки плохи, что разрыв с Орденом неминуемо грозит смертью любому «посвященному», на какой бы ступени тайной иерархии он ни находился.

Ранее ему не доводилось сталкиваться с подобными вещами, он даже не задумывался о них. Полански импонировало, что неомасонство — это незримая власть, которую, при известных условиях, можно было обратить себе на пользу. Членство в тайном Ордене, цели и саму деятельность которого поддерживали, прямо или косвенно, многие влиятельные в стране люди, помогало обрести полезные связи, открывать нужные двери в коридорах власти, делать успешную карьеру и получать личную материальную выгоду — деньги в этом сложном мире по-прежнему значат очень много.

Ему также нравилось участвовать в тех собраниях, что проводились в роскошных резиденциях, в узком кругу «своих», где не было недостатка в красивых женщинах.

А разве можно с чем-то сравнить то ощущение особого рода просветления, ту волшебную эйфорию, что являлась результатом действия «эликсира», этого совершенно уникального напитка, который употребляют все без исключения адепты Новой церкви?

Но может, он зря так забеспокоился, увидев перед собой рядового служителя Храма? Ведь уже выяснилось, что подобное послание вручено Блэйку, а это, в свою очередь, говорит о том, что «формальный вызов» получил не один только Полански, но и другие «посвященные».

Он открыл верхний ящик стола, где лежал сотовый телефон, снабженный дополнительно микрочипом, защищающим линию от прослушивания. У него были две трубки: одной он пользовался в своей повседневной жизни, другой — в своей тайной, закулисной деятельности.

Наморщив лоб, он принялся вспоминать процедуру контакта по «форме № 6». Хорошо, что он располагает отличной памятью; все, что некогда заставили его вызубрить наизусть, он теперь мог вспомнить без особого труда.

Полански набрал заветный номер. В трубке послышались короткие гудки, что его совсем не смутило — маленькая предосторожность на тот случай, если с линией попытается состыковаться кто-то чужой.

Спустя примерно полминуты в трубке раздался отчетливый щелчок. Мужской голос предложил звонившему сыграть в некое подобие викторины:

— Назовите одно из имен?

— Озирис, — тут же нашелся Полански. — От чьего имени вы говорите?

— От имени Изиды, — сухо известил голос в трубке. — Сколько вам лет?

Полански едва не брякнул свой истинный возраст, но вовремя нашелся:

— Шесть.

— Откуда вы пришли?

— Из вечного пламени.

— Куда держите путь?

— В вечное пламя.

«Идите вы к черту! — выругался про себя Полански. — Что за ерундой вы занимаетесь?! Я непременно пожалуюсь Кэнделлу, что вы вашими глупостями мешаете занятым людям качественно исполнять свои обязанности! Кадош непременно надерет вам задницы, и тогда, уроды, вы поопасаетесь лезть к таким, как Полански!»

Процедура проходила гладко, поэтому мужской голос перешел на «ты».

— Стало быть, ты знаешь его, нашего Отца?

— Знаю и горжусь этим.

— Продолжай.

— Мой отец тот, кто все может. Я раб, я ничего не могу без него. Я лишь раб Его.

— Какой час труда твоего?

— Бесконечность.

— Как откроются перед тобой двери Святилища?

— Откроются, когда я произнесу Его имя.

— Скажи его.

— Баал-Зебуб.

От напряжения у Полански даже испарина выступила на лбу. Пока на другом конце линии царило молчание, он успел достать из кармана носовой платок и промокнуть вспотевшее лицо.

— Сын господина моего, ты мой истинный брат.

Сказав это, голос торжественно прокашлялся, затем выдал наконец то, что нужно было знать Полански:

— Чарльстон, Святилище, десять часов сегодняшнего вечера.

Глава 34

Романцев, предоставленный на время самому себе, старался во всем быть пунктуальным. Определенно, в его мозгах произошел какой-то сдвиг, потому что он постепенно стал испытывать неподдельный интерес ко всему происходящему вокруг, и даже, как это с ним случалось и прежде, сам нешуточно увлекся этим новым, еще не до конца им осознанным проектом Карпинского-Стоуна.

Когда миновали первые сутки его пребывания на новом объекте, он уже вполне здесь освоился. Рабочий график Романцева состоял как бы из двух ровных долей: часть времени он проводил в помещении лаборатории, — тренажерное кресло, инфошлем, самообучающие компьютерные программы — после чего, не испытывая и малейшей усталости, подключался к компьютерному терминалу и «зависал» в экспертной базе данных, пытаясь, и отнюдь не из чистого любопытства, обнаружить в этом море информации данные и сведения, что могут пригодиться ему уже в самом скором будущем.

Помимо этого, он по-прежнему каждые шесть часов получал строго отмеренную ему «дозу». Регулярные инъекции комплекса ИФС-препаратов и биостимуляторов оказывали — и он ощущал это на себе, чувствуя себя как никогда превосходно, — стимулирующее воздействие на генную и «полевую» структуры его организма.

С Феликсом Ураевым они общались урывками, потому что тот был занят едва ли не больше, чем сам Романцев. Остальные двое, Сергей и Артем, хотя и находились на этом же объекте, в поле его зрения как-то не попадались.

Периодически Романцеву казалось, что он сходит с ума, что все происходящее с ним — всего лишь дурной сон. Но одного лишь взгляда на монитор, состыкованный с комплексом медико-диагностического оборудования, где высвечивались данные последнего экспресс-анализа, было достаточно, чтобы понять, что он не только бодрствует, но и, судя по результатам медицинских тестов, находится в «полном порядке».

Понятно, что выбор Карпинского в отношении полковника Романцева сделан не случайно. Замысел Стоуна все еще до конца неясен. Не исключено, что все они готовятся к худшему из всех возможных вариантов развития событий. Но чем бы вся эта история ни обернулась, что бы с ним ни пытались вытворять, он, Алексей Романцев, все же надеется сохранить свое базовое «я», он будет и впредь изо всех сил стараться оставаться до конца самим собой.