Глава 22

Колхауэр снился очень странный сон. Ей снились события, которые происходили с ней как будто наяву, но о которых сама она раньше почему-то ничего не помнила. Ей привиделся сказочно красивый парк, в котором росли деревья высотой до неба. Она гуляла по дорожкам этого парка с каким-то мужчиной, лица которого, как ни старалась, так и не смогла разглядеть. Откуда-то ей было известно, что это необычная личность, что он не такой, как подавляющее большинство простых смертных. Он, этот человек, относился к ней с открытой симпатией, она, кажется, была влюблена в него… Но между ними существовала некая незримая преграда, что-то мешало их дальнейшему сближению, поэтому каждый из них жил сам по себе…

Проснулась она как от внезапного толчка. Табло электронных часов в спальне показывало половину восьмого утра. Элизабет попыталась вспомнить мужской образ, привидевшийся ей этой ночью, но сон уже полностью улетучился из ее сознания. Какая-то очень важная мысль просквозила в ее еще не проснувшемся мозгу, но и ее Элизабет не смогла поймать за скользкий, ломкий хвостик…

Она ощущала себя в эти мгновения довольно необычно. То она казалась самой себе легкой, как пушинка, то, наоборот, ее мышцы вдруг начинали наливаться свинцовой тяжестью.

— Хватит валяться в постели, лентяйка, — произнесла она вслух недовольным тоном. — Почему бы тебе не сделать зарядку?!

Она вскочила с кровати, раздернула шторы, за которыми обнаружилось пасмурное декабрьское утро, затем, как была, босиком, в короткой ночнушке, едва прикрывавшей упругие ягодицы, принялась за выполнение утренних разминочных упражнений.

Спустя пять минут она почувствовала, как энергия возвращается в ее сильное молодое тело. На секунду Элизабет представила себе, как бы выглядели со стороны эти ее занятия, если бы кто-то вдруг вздумал за ней сейчас подглядывать, и, живо представив себе эту забавную картинку, не удержавшись, прыснула со смеху.

В ее голове опять промелькнуло что-то важное, над чем ей следовало поразмыслить. На какое-то время она застыла на месте, затем, не в силах понять, что именно ее тревожит, махнула рукой и отправилась принимать душ.

После водных процедур, растерев тело насухо полотенцем, Элизабет задержалась на несколько секунд в ванной, придирчиво разглядывая свое обнаженное тело в большом, в человеческий рост, зеркале. Пшеничного цвета волосы, пышной волной спадающие на плечи, и светлый пушок внизу живота прекрасно гармонируют с кобальтовым цветом глаз и легким загаром, который сохранился еще с той поры, когда она регулярно принимала солнечные сеансы, а также посещала соляриум. Элизабет дотронулась до розового конусовидного соска, венчающего ее крепкую и упругую грудь, погладила ладошкой тугой живот, затем, повернувшись, взглянула через плечо в зеркало — нет ли лишних граммов на округлых ягодицах и на бедрах?

Удовлетворившись осмотром, она пришла к выводу, что для своих почти тридцати находится в довольно приличной форме. Тут же попыталась вспомнить, сколько времени у нее не было интимного общения с мужчиной и когда в последний раз она пробовала заниматься «этим». Рука сама потянулась к затылку, словно именно там можно было найти ответы на все преследующие ее последнее время вопросы…

Когда ее рука коснулась затылка, то нащупала там вдруг довольно крупную и притом болезненную шишку. Странно… Откуда взялась эта шишка? Когда мыла шампунем волосы, вроде бы никакой боли не чувствовала…

Несколько секунд она стояла в оцепенении, глядя на собственное отражение широко распахнутыми глазами. Ее лицо моментально побледнело, а саму ее вдруг стала колотить нервная дрожь.

Она отставила в сторону правую руку, развернув ее тыльной стороной ладони вверх. Тщательно осмотрев вены, то же самое проделала со своей левой рукой. Она нашла след от инъекции, которую сделала себе сама, когда укололась «препаратом Ховарда». И обнаружила еще две крохотные точечки, предположительно следы от инъекций, которых ранее у нее не было.

Колхауэр замоталась в банное полотенце и как была, босиком, понеслась в гостиную, где стоял телефонный аппарат.

Но до аппарата она не добралась, потому что посреди гостиной стоял человек, в чьи широкие объятия она прямиком и влетела.

Элизабет всхлипнула от полноты переполнявших ее чувств, затем принялась барабанить кулачками в широкую грудь этого невесть откуда взявшегося мужчины.

— Это какой-то кошмар… Ужас… Что со мной происходит?! Как вас там… Сатер, кажется? Кстати, именно вас, кажется, я только что видела во сне!

— Я же говорил вам, миссис Колхауэр, что стоит вам только захотеть, и я тут же окажусь рядом…

— Но как вы узнали?! — Элизабет пристально, снизу вверх, посмотрела в его необыкновенно спокойное лицо, и только сейчас смогла признаться себе, что Сатер, кто бы он ни был, определенно внушает к себе доверие. — Как вы меня здесь вообще нашли? И еще хотелось бы знать, как вам удалось проникнуть в мое жилье, если я самолично заперла двери на все запоры?!

Сатер все еще держал руки на ее обнаженных плечах, ощущая пальцами гладкую прохладную кожу.

— Для нас это пара пустяков… Извините, Элизабет, что вторгся в вашу личную жизнь, но на то, поверьте, имелись веские причины.

— Эндрю, вы можете мне объяснить, что происходит?

— Да, но не здесь и не сейчас… Элизабет, последние несколько часов в вашей квартире дежурил один из моих сотрудников. Не буду пока вдаваться в детали, но он сделал вам пару инъекций, после чего вы забылись глубоким сном… И если я сейчас сожалею о чем-то, то лишь об одном: что я, уважая вас, вашу свободу и ваш профессиональный статус, не вмешался еще раньше…

Элизабет наконец вспомнила, что под банным полотенцем у нее ничегошеньки нет. Покраснев, она сказала, что ей нужно одеться, и попросила Сатера подождать в гостиной. Тот, в свою очередь, сказал, что в запасе у них не более пяти минут, потому что Колхауэр, во избежание дальнейших «недоразумений», уже вскоре будет перемещена в другое, более безопасное место.

Молодая женщина оделась очень быстро, почти как солдат в учебке. Сатер сказал, что какие-либо вещи отсюда ей брать нет никакой необходимости, потому что на новом месте она будет обеспечена всем необходимым. О своем «секретном» архиве она также может не беспокоиться: все это хозяйство будет аккуратно изъято его сотрудниками, а впоследствии, когда настанут более спокойные времена, возвращено ей обратно в целости и сохранности.

Когда Элизабет вошла в гостиную, уже полностью одетая и собранная в дорогу, она обнаружила здесь присутствие еще одного мужчины — именно на него она и уставилась, причем взгляд ее был полон изумления.

— Так, значит, это все же правда, — ее вновь стал колотить нервный озноб. — Значит, я все ж таки была на этой «черной мессе»…

— Как дела, Элизабет? — дружелюбно улыбаясь, сказал рослый, наделенный мощной фигурой мулат. — Давненько мы не виделись, верно? Кстати, меня зовут Рональд.

— У-ф-ф, — вздохнув, журналистка печально покачала головой. — Кажется, я медленно схожу с ума…

Двое мужчин обменялись красноречивыми взглядами, после чего Сатер участливым тоном сказал:

— Рон, отвезите миссис Колхауэр на наш объект в Сьерра-Неваде! И позаботьтесь, чтоб для нашей гостьи все было по высшему разряду!

— А вы, Эндрю? — торопливо произнесла Колхауэр. — Разве я вас больше не увижу?

На открытом лице Сатера появилась улыбка.

— Конечно же, мы еще увидимся, Элизабет! Уверен, что нам будет о чем поговорить…

Глава 23

Энтони Спайк, моложавый сорокавосьмилетний мужчина, обладающий внешностью и манерами истинного джентльмена, за которыми скрывался беспощадный ум и бульдожья хватка человека, последовательно прошедшего все ступени должностной иерархии в одной из самых мощных американских спецслужб, по мнению посвященных в тайны Капитолийского холма и его ближних окрестностей является одним из наиболее полезных, способных действовать максимально эффективно, деятелей нынешней вашингтонской администрации.

Свой нынешний пост помощника президента США по национальной безопасности Спайк занял полгода назад. Многим из тех, кто знал этого человека не слишком хорошо и кто вынужден был питаться слухами, циркулирующими подобно сквознякам по местным коридорам власти, почему-то казалось, что, согласившись занять такую должность, Спайк продешевил, что он сделал ошибочный ход. Безусловно, у этих не слишком информированных людей имелись веские основания, чтобы так думать. Во-первых, Энтони Спайк, коль уж он дал согласие влиться в нынешнюю команду, мог бы претендовать на один из полудюжины более высоких постов, чем свой нынешний — кроме, естественно, президентского кресла. Во-вторых, если уж он надумал вернуться в насквозь продуваемые сквозняками коридоры власти, то сподручнее всего ему было бы занять тот пост, что был закреплен за ним при прошлой администрации, а именно, пост директора ЦРУ, который по давно заведенной традиции является также ДЦР[23]. Тот, кто занимает эти два поста, обладает гораздо большей самостоятельностью, чем все прочие высокопоставленные чиновники, а его истинные вес и влияние, помноженные на возможность черпать колоссальные средства из разного рода закрытых фондов, как правило, выходят далеко за рамки Устава ЦРУ.

Помощник президента США по национальной безопасности? Бесспорно, это одна из самых высоких должностей в чиновничьем аппарате Америки. Но не факт, что даже такой серьезный пост гарантирует доступ к реальным рычагам власти. Очень многое здесь зависит от личных качеств чиновника, и еще больше — от того, чьи интересы он берется отстаивать, насколько мощны и влиятельны те силы, чьим полномочным представителем во власти является этот человек.

В этом удивившем некоторых «знатоков» назначении имелись также кое-какие тонкие нюансы, о которых мало кто даже подозревал. Дело в том, что, покидая пост директора ЦРУ, Спайк в свое время ушел не куда-нибудь, а в сферу высоких технологий. По некоторым данным, после отставки он вошел в руководство сразу нескольких компаний, занимавшихся самыми перспективными разработками в сфере «хай-тек». Активы этих корпораций, равно как их научная и производственная база, росли как на дрожжах. То, что многие высокопоставленные чиновники лоббируют некоторые компании и даже целые отрасли, — ни для кого не новость. Но Спайк был умен и осторожен. Даже сейчас, когда он вновь вернулся на Капитолийский холм, никто не может в точности сказать, сколь весома его доля в акциях быстрорастущих компаний «хай-тек», каково его личное состояние и сколь велики его «пакеты», переданные во временное управление тщательно отобранным менеджерам некоторых не слишком пока известных на Уолл-стрит инвестиционных фондов.

Казалось странным, что такой человек ушел из большого и быстрорастущего бизнеса, променяв столь перспективное дело на рутинные занятия вашингтонского чиновника.

Но это казалось несколько странным только тем людям, кто не знал истинного положения вещей, — а таких в многочисленных правительственных учреждениях было подавляющее большинство.

Спайк должен был принять участие в совещании, которое проводилось спустя час после чисто протокольного появления президента страны перед многочисленными телекамерами, установленными на зеленой лужайке перед Белым домом. Обычно такого рода мероприятия проводятся в Овальном кабинете, но сейчас, учитывая сложившуюся обстановку, решено было провести его в одном из помещений Ситуационного центра, оборудованного в подвальной части Белого дома. Совещание было посвящено проблеме тайного производства и распространения новейших психотропных препаратов, таких, как «джанк» и его производные. Круг участников чрезвычайно узок: сам президент, четверо членов Группы стратегического планирования СНБ[24], глава федерального Бюро по наркотикам Роберт Кеннет, который только что вернулся из поездки на Западное побережье, его первый заместитель, а также пара научных консультантов, являющихся крупными экспертами в данной области.

Но буквально за минуту до начала совещания в сравнительно небольшой зал, где уже собралось большинство участников предстоящего мероприятия, миновав выставленную у входа охрану, прошел секретарь-референт Энтони Спайка. Прошептав на ухо последнему несколько слов, он вопросительно посмотрел на своего начальника. Спайк медленно кивнул, а затем, увидев появившегося в дверях президента — в этот момент все присутствующие встали со своих мест, — направился прямо к нему.

— Я должен ненадолго отлучиться, мистер президент, — сказал он негромким голосом, сохраняя при том спокойное выражение лица. — Надеюсь, вы не возражаете?

— Что-нибудь случилось, Энтони? — заметно побледнев, спросил своего помощника глава государства. — Может, нам следует отменить данное мероприятие?

— Прошел сигнальчик, но особых причин для беспокойства пока нет. Я хочу подняться наверх и выяснить, в чем там дело…

— Если будут важные новости, немедленно сообщите их мне.

— Да, сэр, я так и сделаю.

— Хорошо, Энтони, я открою совещание, ну а вы присоединитесь к нам, как только сможете.

Спайк и его помощник направились к кабине лифта, у которой дежурили двое сотрудников секретной службы, одетых в штатские костюмы.

— Кто? — отрывисто спросил Спайк, когда за ними закрылись дверцы лифта. — Я его знаю?

— Барчер, — негромко произнес помощник. — В аппарате работает с декабря прошлого года. Он выходец из Агентства национальной безопасности, у нас он курирует программы взаимодействия со своим бывшим ведомством.

— Где он сейчас находится?

— Его сопроводили в спецпомещение, рядом с вашим офисом, сэр. Сейчас его контролируют наши люди. Охране дано указание усилить бдительность и никого, даже сотрудников аппарата, не пропускать в эту часть здания.

— Барчер, говорите? — озабоченно произнес Спайк. — Это уже серьезно… Контроль над этим человеком, конечно, мог быть установлен еще до его прихода в аппарат, но в любом случае все это не может нас не настораживать…

Выйдя из дверей спецлифта, они направились по коридору в левое крыло здания, где располагались служебные помещения Энтони Спайка и его ближайших помощников. Здесь, как и в других помещениях Белого дома, дежурили прошедшие специальные курсы подготовки сотрудники Секретной службы, отвечающие за безопасность президента страны, а также некоторых других высокопоставленных персон.

Спайк и следовавший за ним тенью помощник прошли в спецпомещение, где помощника президента США по национальной безопасности ожидал доставленный сюда Барчер — третий по счету связник от Аваддона и первый, кто объявился в святая святых, непосредственно в Белом доме.

Барчер, плотный, коренастый мужчина лет сорока трех, одетый в темный штатский костюм, при появлении на пороге Спайка повернулся навстречу ему всем своим грузным корпусом. В помещении, совершенно лишенном мебели, находились также двое сотрудников секретной службы, стерегшие каждое движение «связника». Спайк, уловив их вопросительные взгляды, жестом велел обоим выйти из «бокса» и обождать за дверью.

— Я вас слушаю, Барчер, — спокойным тоном сказал Энтони Спайк. — Мне доложили, что вы пришли сюда с неким посланием?

Телекамеры, установленные в разных углах звукоизолированного помещения, бесстрастно снимали все происходящее на пленку. Изображение подавалось непосредственно в офис помощника по национальной безопасности, поэтому данный видеоматериал попасть в чужие руки не мог никоим образом. Все, что здесь произойдет, все произнесенные речи, уже заранее отнесены в разряд самых оберегаемых государственных тайн. К перечню тех самых тайн и секретов, которые, возможно, никогда и ни при каких условиях не станут достоянием широкой публики.

— У меня послание от организации Аваддона.

— Можете передать его мне, устно либо в письменной форме.

— Послание адресовано главе государства, — Барчер тоже был абсолютно спокоен, а его немигающие глаза не сходили с переносицы Спайка. — Время не терпит, господин помощник… Проводите меня немедленно к президенту!

— Вариант личного контакта с президентом страны полностью исключен!

— Я вас понял, Спайк… Вы гарантируете, что сообщение будет передано лично президенту, причем — немедленно?

— Да, конечно.

Барчер весь закаменел, и только шевелящиеся губы да срывающиеся с них слова позволяли судить о том, что перед Спайком не статуя, а живой человек, которому выпало несчастье быть избранным Аваддоном на роль его связника.

— Спайк, передайте президенту Соединенных Штатов Америки следующее… Первое. Цели и задачи нашей организации остаются прежними. Мы настаиваем на том, чтобы в известные вам сроки были демонтированы либо уничтожены производственные объекты и научные центры, деятельность которых является, по нашему твердому убеждению, пагубной для всей цивилизации. Второе. Мы готовы к переговорам с Администрацией, но только при условии, что наши первоначальные требования будут выполнены целиком и полностью. Третье. Анализ известных нам фактов показывает, что Администрация либо не воспринимает серьезно наши предупреждения, либо пытается вести с нами двойную игру. Четвертое. Вам надлежит в известные сроки выполнить наши основные требования, в противном случае мы вынуждены будем прибегнуть к силовым аргументам. Пятое и последнее. Доказательства серьезности наших намерений вы получите уже в течение ближайшего часа.

— Это все, Барчер? — недрогнувшим голосом спросил Спайк. — У вас есть что добавить к сказанному? Какие-нибудь детали? Подробности?

— Нет, я все сказал.

Как по мановению волшебной палочки, в «боксе» появились двое сотрудников секретной службы.

— Займитесь вплотную Барчером, — распорядился Спайк. — Действуйте в том же ключе, что и с двумя его предшественниками: изолируйте, допросите, пробейте, с кем он контактировал в последние часы, и выясните, кто составляет его ближайшее окружение!

Сказав это, Спайк круто развернулся и, сопровождаемый референтом, покинул «бокс». Он не мог терять на дальнейшее общение с Барчером ни единой секунды, ибо настало время для молниеносных действий: в первую очередь требовалось поставить в известность о случившемся президента страны и одновременно с этим следовало объявить тревогу для структур Антикризисного центра.

Президент, открывший совещание по ИФС-наркотикам краткой вступительной речью, попросил каждого из присутствующих высказаться по сути проблемы. Хотя тема была более чем важная, он никак не мог сконцентрировать внимание на выступлениях экспертов ДЕА, каждый из которых подготовил краткий, емкий доклад. Как политик, он понимал, что такие вещи, как препарат «джанк» и его аналоги, должны быть либо запрещены — в этом случае их можно приравнять к «жестким» наркотикам, либо вся сфера их применения должна четко контролироваться властями и обществом. Его также сильно беспокоило то, что все попытки расследовать, кто именно причастен к разработке и производству ИФС-наркотиков, кто и с какой целью применяет данные технологии на практике, — никаких реальных результатов не дали. Содержание секретных докладов не позволяет пока установить истину: откуда пришла данная угроза. Если извне, то какие силы, какие государства стоят за всеми этими зловещими экспериментами? Если «джанк» является «национальным продуктом», то все равно нужно искать ответы все на те же вопросы — «кто?», «где?», «как долго?» и «зачем?». Можно допустить, что первоначальная разработка перспективной серии ИФС-препаратов велась в лабораториях одной из мощных фармацевтических корпораций, где засекречивают свои наработки почище, чем в Пентагоне. А потом, в стадии полузаконных, полулегальных экспериментов, контроль над «формулой», над самим изобретением мог быть утерян либо, что не исключено, этим делом с самого начала занимались люди, поставившие перед собой недобрые цели… Нельзя также сбрасывать со счетов спецслужбы. Контролировать эти сверхзакрытые структуры, с царящим среди высшего и среднего персонала корпоративным духом, бывает чертовски сложно; так что нельзя заранее исключать, что обкатка ИФС-препаратов происходит под тайным патронажем каких-нибудь высокопоставленных сотрудников американских спецслужб либо экс-сотрудников, которые ушли в большой бизнес, но не потеряли прежних связей.

Президент, хотя и старался держать себя в руках и не выказывать на людях свою обеспокоенность, все же заметно нервничал. Это проявлялось не только в его рассеянности, но и в том, что он бросал взгляды попеременно то на приставной столик, где выстроилась целая батарея телефонных аппаратов, то на дверь, где в любую минуту мог появиться Энтони Спайк либо кто-то из его помощников.

Президент наконец сфокусировал взгляд на фигуре директора ДЕА, который сидел за овальным столом в аккурат напротив него. Роберт Кеннет, пятьдесят лет, на должность директора федерального Бюро по наркотикам назначен полгода назад. Чуть выше среднего роста, волосы без малейших признаков седины, глубоко посаженные глаза, словно изнутри прикрытые полупрозрачными шторками, невыразительные, не запоминающиеся черты лица… Говорят, он умелый бюрократ, в хорошем смысле этого слова. И еще бытует мнение, что если бы не Кеннет и его мощное ведомство, то ущерб от тайного распространения ИФС-препаратов был бы на порядок выше.

— Скажите, Роберт… — президент бросил на одного из участников совещания рассеянный взгляд. — Как нам справиться с этой чудовищной проблемой? У вас, у всего вашего ведомства есть какие-то свежие идеи?

— Да, господин президент, — сохраняя бесстрастное выражение лица, сказал Кеннет. — У нас есть идеи, имеется также четкий план действий. Для его реализации нужна воля. Но еще более необходимо наделить широкими полномочиями тех людей, те организации, кому будет поручено решать столь сложные и необычные задачи.

— Мы и так уже в ряде случаев действуем на грани фола… Насколько я понимаю, вы требуете, чтобы я полностью развязал руки вам и вашим людям? И чтобы я наделил вас полномочиями, выходящими за рамки нашей Конституции?

Кеннет не успел ответить на эти вопросы, поскольку в малом зале для совещаний появился референт Спайка, и, нагнувшись к уху президента, полушепотом произнес несколько слов.

— Благодарю вас, господа, совещание закрыто, — чуть подсевшим голосом сказал хозяин Белого дома. — Дату и место проведения следующего такого мероприятия каждому из вас объявят дополнительно…