Глава 5

Пригородный поселок Ханкала был отбит у федералов после мощного контрудара, предпринятого в утреннюю предрассветную пору. В результате дерзкой акции чеченским сепаратистам удалось вновь занять базу российских войск, оборонительные сооружения которой позволяли контролировать огнем южные и восточные подступы к осажденному городу. При этом нападавшими было уничтожено большое количество бронетехники, а также захвачены богатые трофеи в виде военного имущества. На аэродроме же сожжены два штурмовых вертолета «Ми-24». Потери федералов исчислялись многими десятками убитых, раненых, взятых в плен солдат и офицеров.

Это сообщение, вброшенное с утра пораньше в западные СМИ кем-то из числа «стрингеров», вольных якобы и независимых журналистов, работающих в действительности на стороне нохов, не исключено даже, что по наводке из-за «бугра», вдобавок было растиражировано, пусть даже с нотками сомнения в его достоверности, в утренних сводках новостей некоторых отечественных телекомпаний.

Когда вертушка с бойцами ГРУ приземлилась после полудня на территории базы в Ханкале, Бушмин смог воочию убедиться, что «сенсационное» сообщение о «мощном контрударе» на деле является полной туфтой. И это еще мягко сказано.

Поселок и его окрестности запружены разнообразной военной техникой, хотя она вроде бы сожжена. Палаточный городок и уцелевшие строения заняты подразделениями Минобороны и МВД. Здесь и волгоградцы, и 33-я бригада внутренних войск, и десантники из 45-го разведполка ВДВ, и разрозненные подразделения ОМОНа и СОБРа, а также артиллеристы, летчики, связисты и еще много всякого военного люда.

До передовой отсюда в принципе рукой подать. Отчетливо слышна стрельба, где-то километрах в четырех завязалась довольно оживленная перестрелка. По окраинным кварталам Октябрьского и Ленинского районов бьют самоходные установки, от них не отстают минометчики и дивизион гаубиц «Д-30». В воздухе постоянно находится пара «двадцать четвертых». Они производят залпы НУРов[9] над самой окраиной поселка — до противника рукой подать — и тут же садятся на «дозаправку». После чего штурмовые «Ми-24» по новой взмывают в воздух. Из подбрюший вертолетов вырываются дымные стрелы — всего в комплекте двенадцать ракет, дюжина гостинцев для нохов и наемной швали.

...Опять приземлились на площадку, перезарядились, приподнялись, загребая воздух лопастями винтов, выпустили ракеты по целям в осажденном городе. Сели, перезарядились, поднялись. Залп!..

Такая вот карусель. Все работают, все заняты, каждый при деле. Как и на любом другом хорошо отлаженном производстве.

Но кое-кого такая картинка не радует. Так и норовят сыпануть песок в шестеренки и сочленения военной машины федералов. У этой войны есть немало темных сторон. Подлая деза, распространенная нынче в СМИ, — один из таких грязных приемов. Людей, участвующих в «информационной войне» на стороне чеченских бандитов, распространяющих по всему миру насквозь лживые сведения, следовало бы рассматривать как террористов со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Успокоившись этой мыслью, Бушмин погрузился вместе со своими бойцами в присланный за ними тентованный «Урал», после чего они отправились на поиски своих, взяв курс на восточную окраину поселка.

Володю Мокрушина, командира РДГ «Город», он обнаружил в одном из кунгов, в компании знакомого офицера из разведотдела «северных».

Густой мат был слышен в радиусе доброй сотни метров. В знании тончайших нюансов ненормативной лексики упражнялся именно «капитан Володин», что уже само по себе казалось удивительным.

Когда Бушмин заглянул в кунг, эти двое его даже не заметили. Он вышел. Вытащил из пачки сигарету, закурил. Зачем мешать «светской беседе»? Третий здесь явно лишний.

Должно быть, случилось что-то из ряда вон. Потому что по жизни Мокрушин человек очень спокойный и сдержанный. Нервы у него — точно стальные тросы. Вывести его из душевного равновесия — дело почти безнадежное. Но кому-то это удалось.

И теперь Володя на чем свет стоит костерил неких «мудаков», причем это было самым мягким из определений. Доставалось и собеседнику Мокрушина, хотя тот был в подполковничьем звании, а Мокрушину, как и Андрею, майора присвоили сравнительно недавно.

Володю Мокрушина Бушмин знал как облупленного. Знакомы еще с курсантской поры. На пару служили в Дорогомиловской бригаде. В первую чеченскую воевали бок о бок. В зиму 95-го — здесь, в Грозном, а летом, в ходе второй командировки, — у Аргуна и в предгорьях. Володя тогда командовал разведвзводом. Бушмин же был ротным. Оба они служили в частях морской пехоты и даже не предполагали тогда, сколь извивистой окажется линия их жизни, не предполагали, что суждено им стать сотрудниками ГРУ, командовать подразделениями элитного армейского спецназа и в конечном итоге снова оказаться в Чечне, в этом проклятом богом и людьми месте.

Короче, Володя — самый близкий друг, и этим все сказано. Командировка у него, кстати, тоже подходит к концу. Отпуск им обоим сейчас не светит, но все равно приятно было бы оказаться в Москве, подальше от чеченского пекла. Трудно сказать, какие виды на них имеет руководство. До настоящей поры, черт знает почему, оба ходили в любимчиках у своего начальства. В промежутке между дагестанской и нынешней командировками они занимались «научной работой». Числились же в аппарате Совбеза в качестве прикомандированных сотрудников ГРУ. Бушмина, поскольку у него имеется опыт штабной работы и плюс к этому он занимается «очно-заочно» в Академии им. Фрунзе, заставили написать некий труд, обобщив в нем уроки событий в Дагестане. Книжонку издали для начала тиражом в полсотни экземпляров, снабдив грифом «ДСП». По словам Шувалова, ее пролистал сам Эм, который по прочтении бушминского «произведения» заметил, что эта штука будет посильнее «Фауста» Гете.

Таким образом, они на пару с Мокрушиным почти полтора месяца откровенно валяли дурака. Володька даже чуть не женился, но так и не смог из нескольких своих подружек выбрать единственную — говорит, мол, они все ему милы. Бушмин, как примерный семьянин, каждый день появлялся дома — у них с Леной служебная квартира в «закрытом» городке Балашиха-2. Редкой красоты женщина, его Лена. Ума палата. Море обаяния. Никто из друзей и знакомых не понимает, зачем она вышла замуж за такого отпетого головореза, как известный в узких кругах Андрей Бушмин по прозвищу Кондор. А теперь один крутой товарищ начинает задумываться о разных там памперсах и прочих подобных вещах. Готовится стать отцом. Потому что у него и его раскрасавицы жены скоро будет ребенок. Их первенец. Лена беременна, на седьмом месяце.

Такие вот мысли пронеслись в голове Бушмина, пока он курил сигарету.

Перепалка тем временем закончилась. Штабник выбрался наружу, сопровождаемый напутствием Мокрушина: «Передай им от меня, что все они козлы!»

Бушмин снова зашел.

— Кто это здесь грозится снять с себя погоны?!

— Да пошли они все... — Заметив, кто появился в кунге, Мокрушин осекся. — О-о! Здорово, Андрюха!

— Рад тебя видеть, Рейндж!

Обнялись, похлопали друг дружку по спине, отстранились, сохраняя на лицах довольные ухмылки. Мокрушин был всего на несколько сантиметров ниже своего дружка. Одет же в камуфляж без знаков отличия. Волосы у него темные, почти черные. Поскольку он последние два месяца усиленно отращивал бороду, видок у него тот еще. Выглядит как самый натуральный чечен.

Но чувствуется, что устал. Хотя Володька — мужик двужильный. Похоже, что и его допекло. Весь какой-то закопченный, словно его все это время над жаровней держали. Посмотришь на такого — то ли «чичик» перед тобой, то ли араб из саудовских. И глаза налились кровью, наверное, уже забыл, когда нормально спал.

— Трезвый? — на всякий случай поинтересовался Бушмин.

— Ты че? Когда тут пить? Я и не помню, когда последний раз стопарь принимал.

— А чего тогда разоряешься? Орешь так, что даже «чичики» в городе переполошились...

Криво усмехнувшись, Мокрушин придвинул другу табуретку, сам тоже уселся. Оглядевшись, Бушмин понял: в кунге они не одни, кто-то спал в углу, накрывшись с головой одеялом.

— Шувалов рассказывал, что ты со своими намедни с гор спустился... Как сходили? Что хорошего видел? Что в клювике начальству принес?

Немного помолчав, Бушмин ответил:

— Нормально, в общем-то, прогулялись. Шесть суток в рейде были. Ни мы нохов не напрягали, ни они нас. Мы повсюду ужиком, ужиком... Не борзели, короче. Что видели? Разведали вход в Аргунское ущелье...

— Дуба-Юрт? Чишки?

— Ну да. Еще окрестности Варанды и Дачу Борзой. Серьезные у них там укрепления... Нохи кишмя кишат. И арабы тоже там из «Фаттаха». Напоследок навели авиацию на укрепрайон в дефиле, возле Чихи-Юрта. А вчера под вечер нас сняли двумя вертушками... Если совсем коротко, то все у меня тип-топ. А где, кстати, Шувалов?

— Был в штабе, сейчас к особистам пошел. Там сейчас всех «духов» до кучи собрали, тех, кого за последние сутки на окраинах отловили. Надо кое-какую информацию из них выбить... Двоих я приволок. Потерял тоже двоих этой ночью. С утра вот их в госпиталь провожали...

— Не насмерть?

— Тьфу-тьфу, — сплюнул суеверный Мокрушин. — Наши же, кстати, обстреляли, вэвэшники, на обратной дороге, мать их перемать!

— Далеко ходили?

Протянув сигарету товарищу, Бушмин чиркнул зажигалкой, потом сам прикурил.

— Не-а... — Пыхнув дымом, Мокрушин энергично помотал головой. — Неделю назад мы прошли до самого моста через Сунжу — и нормально вернулись. А сейчас все, на хрен, перекрыли. До «крестовой» больнички сбегали — тут же назад...

— А пошто «Чичиков» пытают? И вообще, что у вас тут творится?

Задав вопрос, Бушмин вдруг вспомнил о тех троих «языках», которых доставил в Моздок. Удалось ли вызнать у них что-либо полезное? Где они сейчас находятся? В Моздоке? Или повезли в какое-то другое место?

Но в принципе ему глубоко наплевать на этих субчиков. Он свое дело сделал, пусть ими другие занимаются, те, кому это положено по службе. А потому дальнейшая судьба этой троицы Андрея Бушмина совершенно не волновала.

— А ты что, Андрей, не в курсе? — удивился Мокрушин. — Не знаешь, что у нас тут случилось?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Бушмин. — Ты же сам сказал, что я только намедни с гор спустился. Ну, так что у вас здесь приключилось? И с чего это вдруг ты вздумал больших начальников козлами обзывать?

Мокрушин кивнул в сторону входа, туда, где за мгновение до этого возник чей-то силуэт.

— Начальник наш вернулся. Вот он тебе, Андрюша, сейчас все популярно и объяснит.

Глава 6

— Что, «дембеля», небось на чемоданах уже сидите? — проворчал Шувалов. — Ну, и какие планы? Где оторваться надумали, у нас? Или за бугор махнете, на берега теплых морей? У меня, кстати, есть для вас хороший туристический маршрут. В город Джохар. Приходилось о таком слышать?

— Лучше не надо, — усмехнулся Бушмин. — Как-нибудь в другой раз. И теплых морей не надо. Лично у меня запросы скромные. Я хочу в Балашиху. А город Джохар пусть пропадет пропадом, к тому же я там уже не раз бывал.

Он обменялся с Шуваловым крепким рукопожатием. «Подполковник Сергеев», таков его оперативный псевдоним, принадлежал к тому славному поколению «летучих мышей», которое проходило профессиональную подготовку еще в пору мощной сверхдержавы. Шувалову тридцать шесть лет. Что касается физических кондиций, то он в полном порядке, Бушмину уже доводилось не раз видеть этого элитного бойца в деле. Шувалов — авторитетнейшая личность в ГРУ, крупный спец по активной силовой разведке. Сравнительно недавно он был назначен спецпредставителем военной разведки при ОГФС, которому вменяется в обязанности координировать действия подразделений ГРУ в зоне военного конфликта — одних лишь РДГ в Чечне, Ингушетии и Дагестане насчитывается почти полтора десятка. В силу занятости, а также по причине наложенного сверху запрета в последних активных разведпоисках непосредственного участия он не принимал.

— Молодцом, Андрей. — Черты лица Шувалова заметно смягчились. — Хорошо сработал в горах, качественно. Но поговорим об этом позже.

Он повернулся к Мокрушину:

— А ты, плут полосатый, зачем в штабе кипеш поднял? Я ж тебе говорил: буду связываться с Москвой, чтобы оттуда помогли перерешить вопрос в нашу пользу! А ты чуть все не испортил!

Володя поскучнел. Даже как-то притихарился, будто бы эти слова и не к нему относятся. На Мокрушина, если он выйдет из себя — а такое случалось крайне редко и по очень серьезному поводу, — повлиять было очень сложно. Осадить его в таких случаях мог, пожалуй, только Бушмин. И еще Шувалов, которого Рейндж считал заместителем господа по спецназу.

— Знаешь, что учудил твой приятель? — сказал Шувалов, обращаясь к Андрею. — Вызвал меня к себе сегодня командующий и этого деятеля сказал с собой привести. Разговор у нас был секретный. Ставит, значит, генерал нам задачу. Типа того, что достаньте мне луну с неба. Чистое самоубийство. Но не успел я рта открыть, как тут Рейндж поперед батьки в пекло лезет... Вы, говорит, товарищ генерал, если вам так припекло, сами идите в... Грозный! Вместе со своим гребаным штабом. А я своих бойцов на такое дохлое дело не поведу. Мы, говорит, не скот бессловесный, и нечего нас гнать на убой...

Невесело усмехнувшись, Шувалов вкратце обрисовал реакцию на эти слова самого командующего. Бушмин, слушая пересказ, озадаченно покачал головой. Рейндж, кажется, на сей раз перегнул палку. Так недолго и погон вообще лишиться. Хорошо еще, что до настоящего момента он ходил у начальства в большом фаворе, а любимчикам, как известно, многое сходит с рук.

— Я думаю, — неожиданно изрек Мокрушин, решив, очевидно, уйти от неприятной для него темы. Он даже наморщил лоб от усилий. — Мне тут одна мысль в голову залетела...

— Ты придумал, как сподручнее выполнить задание командования? — заинтересовался Шувалов. — Говори.

— Нет, я о другом... Сейчас обеденное время, вот я и думаю: не послать ли нам гонца?

— Гм... — Шувалов в задумчивости поскреб подбородок. — Идея, в общем-то, неплохая. Фронтовая «сотка», полагаю, умственному процессу не повредит. Ладно, хозяин, вели накрывать на стол.

Выпили по махонькой, закусили. Затем выставили из кунга Тимоху, то есть заместителя Мокрушина по фамилии Тимофеев — именно он дрых на раскладушке, — а уж после этого устроили «секретное» совещание.

— Слушай сюда, Андрей, — расстилая на столе карту города, сказал Шувалов. — Не этой ночью, прошедшей, а позапрошлой в город была послана разведгруппа с заданием перепроверить сведения, доставленные ранее группой «Город»...

— Понял, Андрей, эту фишку? — воспользовавшись паузой, вклинился Мокрушин. — Получается, что нам уже не доверяют.

— А кто ходил? — поинтересовался Бушмин. — Чья команда? Никак «полосатые»?

— Да мужики из разведполка ВДВ, — сказал Шувалов. — С ними отправились двое наших в качестве проводников. Вот здесь они прошли...

Он показал на карте маршрут следования разведгруппы.

— И должны были выйти к самой «крестовой» больнице... Нохи до недавних пор держали там «мирных», согнав их туда с окрестных домов. Соорудили себе живой щит, короче. И сами там укрепились как следует. Без поддержки авиации и артиллерии выкурить их оттуда пока не получается. Долбить по больнице запрещено, по «гуманным, понимаешь, соображениям»... Продвижения вперед здесь нет, потому что из корпусов больницы весь район простреливается... В начале этой недели предприняли вылазку, и Мокрушин доложил, что в «крестовой» засели боевики, что «мирных» он там не обнаружил.

— Сейчас всех, кто может держать в руках лопату и кирку, гоняют на принудительные работы, — дополнил Мокрушин. — «Чичики» новые укрепления сооружают, поэтому им сейчас нужны рабочие руки. Этих, которых держали в больнице, куда-то увели, может, в район стадиона или в «правительственный квартал», сейчас у них там основное «строительство» ведется.

— Обычная, в общем-то, вылазка. У нас почти каждую ночь рейды по окраинам проводятся, — продолжал Шувалов. — В поиск ушли двенадцать вэдэвэшников и двое наших. Всего в группе было четырнадцать человек.

— И что? — поинтересовался Бушмин, он уже успел врубиться в ситуацию. — Кто-нибудь из них обратно вышел? Или все накрылись с концами?

Шувалов подавил тяжкий вздох.

— Все обстоит куда хуже. Тела троих вчера сами десантники обнаружили. Здесь, ты, наверное, в курсе... гуляет здесь линия фронта. То есть с утра, как развиднеется, мы идем вперед, зачищаем помаленьку кварталы и доходим почти до больничного комплекса, а уже к сумеркам отходим на исходные. Этих троих — от одного только туловище осталось — чечены, видимо, не смогли с собой прихватить либо в спешке забыли о них...

— Это еще цветочки, — сказал Мокрушин. — Расскажи ему, командир, какое нам «кино» местные «Геббельсы» недавно показывали.

Шувалов кивнул:

— У нохов здесь есть передвижной телепередатчик. Иногда врубают по ночам, транслируют свои «новости». В основном, конечно, это делается в расчете на Запад, мол, дух наш не сломлен, в осажденном городе даже телевидение имеется. В эфире они работают минут семь-восемь, от силы десять, чтобы ракетой по наводке на излучение не получить... Показали сюжет о своих новых свершениях. Так, мол, и так, уничтожили подразделение федералов... Цифры наших потерь они умножили примерно на десять, но факт есть факт: на пленке засняты трупы вэдэвэшников, семь трупов уложены в рядок. Четверых им удалось заполучить живьем...

— Если судить по картинке, все они ранены, — дополнил Мокрушин. — Вот из-за этой «геббельсовской» пленки и разгорелся сыр-бор... А тут еще передали сообщение, что чечены у нас Ханкалу отбили, и наверху такое закрутилось... По слухам, нашим «полководцам» должны на днях в Кремле звездочки вручать. Сам понимаешь, Андрей, какую свинью всем нам нохи подложили, награды-то могут тю-тю... Опять же мода пошла на разные спасательные мероприятия. Я все понимаю, и, когда летчика в горах всем миром спасали, все было по делу. Андрей знает, у нас и в морпехах закон такой был: своих убитых и раненых на поле боя не оставлять. Но надо же и голову иметь на плечах!

Мокрушин в сердцах сплюнул под ноги.

— Ты думаешь, чего генералы задергались? Сколько уже народа накрылось, сколько пропало с концами, и ничего, они это как-то пережили... Дергаются они потому, что кто-то уже успел в Москву настучать! Может, и пленку уже успели по «ящику» прокрутить, по забугорному или нашему, мы ж тут не смотрим телевизор целыми днями! Представь, награды из рук уплывают, новые звания могут накрыться! Как такое допустить?! Значит, надо совершить что-нибудь героическое! Оборотку нохам устроить! Желательно даже что-нибудь серьезное в самом центре города затеять, показать, что мы люди деловые и этот сраный городишко вот-вот возьмем! И своих из плена надо выручить, это ж дело чести! Мы ж все из себя такие благородные...

Понимая, что его занесло, что он наговорил лишнего, Мокрушин умолк, махнул рукой.

— Напрасно только людей положим, вот и все, — добавил он, не удержавшись.

— Вы закончили? — ледяным тоном произнес Шувалов. — Или еще накинуть несколько минут?

— Виноват, товарищ... подполковник.

— Раз виноват, тогда помалкивай, — смягчился Шувалов. — А теперь самое главное. Этой ночью решено ничего серьезного не предпринимать. Чеченцы явно провоцируют нас и если ждут чего-то, то именно этой ночью. У нас будет время подготовиться, продумать все как следует. Сейчас служба радиоперехвата прослушивает все переговоры противника, от пленных тоже кое-какую любопытную информацию успели получить. То, что надо попытаться наших ребят из плена вытащить, — однозначно! Установить бы только надежно, где их держат... И чеченских волков надо приложить как следует, здесь я с командованием согласен. Только по-умному надо действовать, а не так, чтобы без толку людей положить.

— Из моих по-чеченски только один говорит, — в задумчивости проговорил Бушмин. — Да и то на грозненском диалекте.

— Я этой ночью со своими бойцами на «нейтралке» куковал, — подал голос Мокрушин. — До черта подвалов, есть где спрятаться.

— Говорите, на ночь наши к поселку отходят? — Бушмин поскреб в затылке. — Линия фронта гуляет?

Шувалов утвердительно кивнул головой.

— Вот видите, друзья мои? Если захотим, то можем не только командование по матушке послать, но и какую-нибудь дельную акцию провернуть.

Мокрушин, поскольку он едва держался на ногах, завалился спать. Шувалов отправился в штабной модуль — сообщить руководству составленный вчерне план предстоящей акции. Андрей, проверив, как разместились его люди, решил подышать свежим воздухом, а заодно, пока не смеркалось, посмотреть сверху, с холмов, на осажденный федералами город Джохар.

Да, именно так. Населенный пункт, известный некогда как город Грозный, перестал существовать. Такого города больше нет, хотя его до сих пор упоминают десятки раз на дню — в официальных документах, в разнообразных сводках, в телерепортажах и в прессе. Город Грозный умер, как умирает человек, которому нанесли тяжкие телесные повреждения, как умирает жертва разбойного нападения, которую забили до смерти.

Трудно сказать, когда он умер, этот город. Возможно, это случилось в девяносто пятом, когда были разрушены почти все здания. Но, по-видимому, это все же случилось раньше, когда к власти пришел Дудаев, когда нохи, очень многие из них, вернулись в свое первозданное состояние, то есть превратились в стаю волков.

Умерший город, однако, захоронить не удосужились. Возможно, следовало бы изобрести по такому случаю некий ритуал. Но никто не знает, что в таких случаях нужно делать, какие молитвы читать. Нет прецедентов. А если и были в истории, то все примеры уже напрочь забыты.