Хромоиндикаторное табло окрашивается то в нежно-розовый, то в вишневый цвет - нет таких цветов на хромоэталоне. В затылке вязкими ударами пульсирует боль... и вдруг откуда-то, из глубин... нет, не сознания, не подсознания даже... как бы издалека и в то же время из-под самого сердца... сила... СИЛА явилась во всем своем звенящем великолепии. И грянула... ГРЯНУЛА! Все сметающая, живительная! Но - стоп. СТОП? Почему - стоп? Ах, вот оно...
      "Простите меня, Алзор... Мне не следовало делать этого..." Едва слышный, изумленный и слегка испуганный голос Дальвиры шелестит в сознании. Все... уф-ф! Пелена в сознании тает, испаряется тяжкий груз, немилосердно давивший на затылок. Мир обретает былые краски... Все. Зоров со сложным, для самого себя необъяснимым чувством посмотрел на Дальвиру. Обида не обида, злость не злость, укор не укор... Что-то из этого спектра присутствовало, конечно, но привычное и объяснимое затмевало нечто иное, головокружительно глубокое и всеохватное... И она увидела ЭТО ИНОЕ, и прошептала, с растерянностью и восторгом:
      - Невероятная, непостижимая сила... Неужели...
      - Что "неужели"? - Вопрос автоматически сорвался с уст разведчика Зорова, а истинный Зоров испытал острое чувство утраты: дверь в ослепительный и грозный мир, чьим хозяином он только что был, захлопнулась.
      - Неужели вы именно тот Алзор, о котором говорится в древнем пророчестве. Если это так...
      Всем телом Зоров ощутил нарастающий гул. Идиотским рефреном зазвучало в мозгу: все это чушь... абсурд... чушь... абсурд... Предательски навалилась и пригнула к земле уже знакомая тяжесть.
      Хотя нет, эта тяжесть имела другой цвет... ЧЕРНЫЙ. Превозмогая тяжесть и черноту, он поймал глаза Дальвиры и увидел в них стынущий ужас... уже не придуманный - настоящий.
      ...ЧЕРНЫЙ СВЕТ...
      - Командир! Командир, что с вами?! - Голос Климова. И - мрак.
      Глава 6
      Очнулся Зоров в затхлом, вонючем каменном колодце. Все тело болело, словно его долго и изобретательно избивали, не оставляя без внимания ни единого квадратного сантиметра. Но кости, к счастью, целы. И мышцы слушаются. В голове вот только вроде как кто-то чужой сидит. Чертовски неприятное ощущение! Да ладно... Головой потом займемся. Вначале - наружный осмотр. Так. Комбез цел. Пояс, браслет - повреждений нет. Лазерный пистолет пропал - плохо. Зато гравирезонатор болтается в чехле за спиной... Странно. Оставили самое грозное оружие. Хотя здесь, под землей, его не применишь. Впрочем, почему не применишь? Если задаться целью отправить к праотцам всех этих милых обитателей подземелья, так нет ничего проще. Одно плохо - сам туда же отправишься. И надо-то всего ничего - оба лимба на 0,01 выставить. А если на единичку? Так, прикинем. Радиус Земли равен 6370 километров. Объем, значит, порядка триллиона кубических километров. Если оба канала врубить на сто процентов выходной мощности, то через три секунды старушка Гея превратится в идеальный шар из гравинита без намеков на какую-то там флору, фауну, атмосферу и прочие непотребности.
      ...Ну и идиотизм в голову лезет! Шарик из гравинита, надо же! Кто там первый назвал Землю шариком? Гагарин? Кстати, он родился не так уж далеко от этих мест... Теперь там скорее всего ледяная радиоактивная пустошь. Боже, в какую мерзость превратил твой "венец творенья" свой космический дом! И разве не заслуживает эта мерзость быть уничтоженной, стертой со звездного лика Вселенной? А ведь это очень просто... оба лимба на единицу... как бы сами собой руки переместили футляр с гравирезонатором на грудь. Щелкнули замки. Милая блестящая игрушка. Игрушка, которая может очистить планету от скверны. От мутантов-людей и мутантов-животных. От радиоактивного дерьма. От зловещих красавиц и прочих незваных пришельцев из темной космической бездны. Итак, оба лимба - на единицу. Вот так. А теперь... но высвободить чудовищные силы всеобщего разрушения он не успел. Могучий аккорд потряс его, разрывая путы чужой воли. А потом острый синий свет пал на него, вспух огромный радужный пузырь...
      Климов и Ахава держались весьма настороженно во время беседы командира с Дальвирой. Они не восприняли их незримый поединок, далеко не все оказалось доступным их пониманию в насыщенном подтекстом диалоге, но они четко среагировали на внезапный ужас, исказивший лицо Дальвиры; и когда что-то темное метнулось к Зорову, два синхронно вспыхнувших луча встретили это нечто неистовой яростью испепеляющего огня. И как знать, чем закончилось бы дело, если бы вдруг не разверзлась земля под ногами Климова и Ахавы, и не рухнули оба в хитро замаскированный люк.
      На короткий миг с пронзительной ясностью Зоров осознал себя щепкой в игре двух могучих, всеобъемлющих и всепроникающих сил. Казалось, вот-вот ему откроется грандиознейшая из тайн Мироздания, недоступная человеку, да и любому другому мыслящему существу во Вселенной. Но свету Озарения на сей раз не суждено было достигнуть Зорова - мрачный свет иного мира коснулся его глаз.
      ...На сей раз его звали Динг, и был он бойцом десантного отряда ударной армии адъюнкт-генерала Ронка Хемса, сохранившего верность Президенту. Отряд получил приказ форсировать реку Тиану в зоне атомного удара и закрепиться на плацдарме на правом берегу. Динг хорошо знал эти места - он вырос здесь. Но сейчас он не узнавал родных мест: все было чужое. Самое страшное, что чужой была красавица Тиана. Черная маслянистая вода несла на своем горбу всякий хлам; Динг угрюмым взглядом проводил какие-то обломки, напоминающие скелет доисторического монстра; диван с отломанной спинкой и распоротым брюхом; деревянные балки с поперечинами; телеграфные столбы с пучками оборванных проводов; перевернутый вверх дном их десантный катер "Быстрый" (к названию белой краской неровными торопливыми буквами было приписано похабное слово); проплыла и канула во мрак целая вереница спасательных кругов, никого и никогда уже не спасущих. Еще вода несла трупы: сотни, тысячи трупов; груды, толпы трупов; их было столько, что в памяти невольно всплыла панорама Большого марафонского заплыва в первый день месяца Воды, когда тысячи бронзовокожих гайян прыгали в серебристые воды Тианы и плыли от Мыса Ветров до арки Возрождения у центрального канала; только тогда над водой висели смех и веселые возгласы, и река расцветала яркими пятнышками купальных шапочек... а сейчас мертвые пловцы в мертвой тишине неспешно плыли по мертвой воде, не пытаясь обойти друг друга и первыми достичь финиша, - их финиш уже состоялся. У них все было позади: любовь и ненависть, радость и горе, смех и слезы, и этот последний бой, отчаянный и безнадежный, был тоже позади, да и сама смерть осталась уже в прошлом. А была радиоактивная река, которая несла радиоактивные трупы в радиоактивный океан, и черный безжизненный город, и мертвая страна от подпирающих небо Седых гор до обрывающейся в океан долины Изобилия. Был невыносимый смрад, проникающий в противогаз, от которого мутилось сознание и к горлу волнами подкатывала тошнота. И еще была тьма: не глухая и непроницаемая, а неверная, пугливая, дрожащая тьма, подобная неопытной проститутке, неумело и стыдливо обнажающей свое тело... и как избавление от чудовищного, невыносимого кошмара пала к ногам Динга Лучезарная Дорога, ведущая в бесконечность, и он, затаив дыхание, сделал первый шаг.
      Зоров пришел в себя. На этот раз полностью. Голова была свежей, светлой, думалось легко и быстро. Тело не гудело уже от боли, мышцы подрагивали от переполнявшей, их силы. Он был готов ко всему. Колодец, где он находился, был глубок, но Зорову приходилось выбираться и не из таких ловушек. Зачехлив гравирезонатор и забросив его за спину (мысль о том, что чья-то злая воля едва не спровоцировала его на уничтожение Земли, заставила содрогнуться), он извлек из кармана перчатки с присосками и выдвинул дотоле скрытые в толстой подошве ботинок острые стальные крючья. Не так давно при контрольном прохождении зачетной трассы Малого полигона в Дейзервальде ему пришлось карабкаться по совершенно гладкой отвесной скале высотой метров сто. Не прошло и пяти минут, как Зоров уже был наверху. Помещение, в котором он оказался, своей мрачностью напоминало склеп. Мертвая тишина... Кажется, никого. Зоров длинным стелящимся прыжком достиг стены и прижался к ней. Так. Из "склепа" только один выход - похожий на разинувшее пасть чудовище туннель, но именно оттуда радиоволны доносят тихое попискивание "радиоклопа". И он где-то совсем близко, иначе слабый сигнал не достиг бы приемника. Вперед! Мягкий скользящий бег... Чувства обострены до предела... Теперь-то уж его никто не остановит, черт побери! Опасность справа! Чья-то темная фигура бросается наперерез, но Ямото Сузуки недаром считал Зорова своим лучшим учеником. Молниеносно изогнувшись, чтобы избежать возможного удара в то место, где он еще мгновение назад находился, Зоров нанес нападавшему безукоризненно исполненный "тоби-еко-гери". Раздался короткий сдавленный вскрик, и неизвестный упал. Мысленно похвалив соперника, почти успевшего среагировать и едва не погасившего удар Зорова блоком "джуджи-укэ", он склонился над темной фигурой... и изумленный возглас вырвался из его груди: перед ним лежал не кто иной, как Климов! Зоров быстро сунул ему под нос флакончик тетрагексала и, когда Климов открыл глаза, яростно зашептал:
      - Климов, дьявол вас побери! Зачем вы отключили свой ИОЗ?!
      ИОЗ - индивидуальный опознавательный знак - был неотъемлемой частью десантной экипировки и позволял разведчикам в любой обстановке узнавать друг друга.
      Климов потряс головой:
      - Ну и бьете вы, командир... Что касается ИОЗа, так и ваш молчит.
      Только тут Зоров увидел, что Климов прав. Он нахмурился. В последнее время хмуриться приходилось гораздо чаще, чем хотелось бы. Помогало это, правда, мало.
      - Каким-то образом наши ИОЗы выведены из строя. Так мы можем поубивать друг друга... Где Ахава?
      - Не знаю, командир. Когда та штука бросилась к вам, мы начали стрелять, но буквально в ту же секунду пол под нами исчез, и мы свалились в какой-то гнусный колодец и потеряли сознание. Ахава очнулся первым и растолкал меня. Включив фонари, мы обнаружили, что лазерные пистолеты наши пропали, а люка вверху вроде как бы и вовсе не было - фонари освещали сплошной бетонный монолит. Потом мы отыскали узкий и низкий боковой лаз. Очень он нам не понравился, но делать было нечего, и мы поползли. Ползли около четверти часа, по шею в отвратительной вонючей жиже... Пришлось загерметизировать костюмы, иначе каюк был бы. В общем, выбрались кое-как. Оказались в широкой галерее, где раньше не были. А потом: Ахава исчез.
      - Как исчез?!
      - Не знаю. Стоял рядом, а я отвернулся, осматриваясь. А потом вроде как холодом пахнуло. Я глядь - а его уже нет. И ни малейшего звука, шороха... Чертовщина какая-то!
      "По теории Коллинза, так называемый локализованный трансфуркационный гиперпереход должен сопровождаться резким, почти мгновенным понижением температуры в зоне пробоя на несколько десятков градусов. Неужели..."
      - Что предпримем, командир? - вопрос Климова перебил строй мыслей Зорова.
      - Надо вернуться в котлован, - чуть поколебавшись, сказал Зоров. - Мне кажется, Дальвира сможет нам оказать содействие.
      - Вы думаете? - с сомнением спросил Климов.
      - Другого просто не остается. Я почти уверен, Василий, что здесь столкнулись какие-то две могущественные силы... а мы очутились между ними, как между молотом и наковальней. Но силу, которую представляет Дальвира, у меня есть определенные основания считать дружественной нам.
      - Хорошо бы... Хотя по мне - что молот, что наковальня... Как говорится, хрен редьки... Другое плохо, командир. Безоружны мы. У вас, я вижу, пистолета тоже нет. А от гравирезонатора под землей проку мало. Странно все же, что его оставили.
      Такая мощь все же... Откуда им знать, что нам в голову стукнет. Зоров решил пока умолчать о том, что ему едва не "стукнуло". Они двинулись по туннелям и переходам, отыскивая поставленные радиомаячки, и спустя сорок минут, повторив часть однажды уже пройденного пути, очутились у входа во "дворец". Котлован выглядел пустым и безжизненным на этот раз, и даже огоньки костров на противоположном склоне погасли. Отогнав дурные предчувствия, Зоров решительно толкнул дверь.
      Исчезновение Дэна Ахавы, как выяснилось уже много позже, произошло вследствие десинхронизации фокусирующих систем аппаратуры внепространственного перемещения, принадлежавшей представителям "третьей силы" (в терминологии Зорова), о существовании которой сам Зоров в тот момент и не подозревал. Протянувшаяся весьма издалека гиперпространственная воронка нащупала не тот объект трансфуркации и слизнула ничего не подозревавшего Ахаву, переправив его далеко за пределы Солнечной системы. Гиперпереход всегда сопровождается кратковременным помутнением сознания, а у некоторых даже полной его потерей. Сопутствующие этому весьма специфические вестибулярные ощущения очень памятны (на сленге звездолетчиков это называлось "слоновий пинок"), так что человек, хоть единожды испытавший трансфуркацию, ни с чем ее не спутает. Ахаве приходилось летать на Р-звездолетах, поэтому, когда он пришел в себя в странной овальной кабине с бегущей огненной мозаикой на стенах, он уже знал, что его куда-то зашвырнуло через гиперпространственный туннель. Имелось три очень интересующих Ахаву вопроса: во-первых, КУДА; во-вторых, КТО; в-третьих, КАК? Третий вопрос был следствием хорошо известного ему факта, что для осуществления прыжка через гиперпространство требовались специально оборудованные корабли, которых предварительно надо было разогнать до определенной пороговой скорости... Хотя теория не отрицала принципиальной возможности "локализованных" переходов, не требующих предварительного разгона, практическая их реализация, как говорилось в соответствующем учебном пособии, "наталкивается на непреодолимые технические трудности". Неужели кому-то удалось преодолеть непреодолимое? Было очень похоже, что это так. И Ахаву весьма интересовало, как выглядел этот "кто-то". Ответ на этот (второй) вопрос был скорее всего близок. Внимательно оглядев кабину, Ахава заметил кнопку со знакомым символом "Выход" и нажал ее. Массивные створки дверей разъехались в стороны; Ахава осторожно шагнул вперед... он оказался в обширном круглом зале со сферическим потолком. Рядом находились, как он понял, еще несколько таких же кабин. В центре зала сверкала массивная колонна, вырубленная, казалось, из сплошной глыбы черного хрусталя. В ее глубине неспешно ходили сполохи холодного голубого огня, складываясь в причудливые узоры. Поодаль у стены с несколькими большими экранами размещался внушительного вида пульт с креслами перед ним. В одном из кресел кто-то сидел, но голову его скрывала высокая спинка. Ахава, пригнувшись, двинулся вперед, ступая мягко и неслышно. Однако успел сделать только несколько шагов: сдавленный возглас за спиной заставил его молниеносно обернуться... Он успел увидеть женщину в ослепительно белом одеянии... расширенные от страха глаза... зажатый ладонью рот... слабую желтую вспышку сзади и справа он уже не увидел. Тьма вязким колпаком накрыла его, и Ахава медленно опустился на пол.
      Глава 7
      Внутри резиденции Дальвиры ощущение безжизненности и покинутости, овладевшее разведчиками в котловане, усилилось. Свет уже не лился с потолка, и им пришлось на полную мощность врубить свои фонари, до предела расфокусировав лучи. Зал был пуст; в центре безжизненной глыбой возвышался трон. Разведчики начали тщательный осмотр. К их немалому удивлению, они не обнаружили даже намека на какие бы то ни было люки в сплошном бетонном покрытии пола; цельность стен также не вызывала сомнений. Зато в дальней, сужающейся части зала они наткнулись на хитро замаскированную дверь, за которой скрывалась маленькая комнатка. Дальвиры и здесь не было, зато на узкой кровати сидела старуха со сморщенным, как печеное яблоко, лицом, однако без каких-либо явных признаков уродства. Она пытливо взглянула на разведчиков темными живыми глазами, не выказывая никаких признаков страха.
      - Здравствуйте, - сказал Зоров, - мы ищем Дальвиру. Вы не подскажете, где ее найти?
      Старуха сдвинула плечами и произнесла на интерлинге:
      - Я не понимаю вас.
      Зоров спохватился, что заговорил по-русски, и поспешил повторить вопрос на интерлинге.
      - Здравствуйте, пришельцы, - заговорила старуха, несколько необычно растягивая гласные. - Я не могу вам помочь. Та, которую вы называете Дальвирой, ушла. Она вернется, но никто не знает, когда это будет. Может, пройдет час, а может - несколько дней.
      - Куда она ушла? - спросил Зоров.
      - Я не ведаю этого, пришелец. Она исчезает и появляется внезапно, из трона.
      - Надо будет обследовать трон, - быстро произнес Зоров по-русски. Климов кивнул.
      - А кто она такая? - Вопрос этот более других интересовал Зорова.
      Глаза старухи будто осветились мягким светом.
      - Она - великая Мать-Целительница, Появляющаяся-Из-Огня, Свет-Во-Мраке, Лучезарная...
      - Понятно, понятно, - вынужден был перебить Зоров. - А откуда она?
      - Из Мира Света, пришелец. И приходит к нам, чтобы нести частицу Света, чтобы исцелять и согревать.
      - Где находится этот "Мир Света"?
      - Не ведаю того. Да и кто может знать сие, кроме самой Лучезарной? Даже на рафинированном интерлинге старуха умудрялась использовать необычные речевые и стилистические обороты.
      - Вряд ли мы узнаем от нее что-то существенное о Дальвире, - сказал Климов.
      Зоров кивнул и спросил:
      - А кто вы будете?
      - Меня зовут Пифия. Я угадываю будущее, - в голосе старухи прозвучали горделивые нотки.
      Зоров с трудом сдержал улыбку. Пифия, надо же!
      - И что же вы угадываете?
      - Я вижу недоверие в твоих глазах, пришелец. Но я редко ошибаюсь, и мои пророчества почти всегда исполняются. А узнаю я, сколько отмерено жизни любому человеку.
      - Вот как? - Зоров ощутил невольный интерес. - И сколько жить осталось, скажем, мне?
      - Мне нужен предмет, тебе принадлежащий. Но обязательно такой, который соприкасается с живой плотью... медальон, часы, браслет...
      Зоров подумал и принялся расстегивать браслет своего Индикатора Жизни. Через тончайшие платиновые электроды, контактирующие с кожей на запястье, прибор считывал всю жизненно важную информацию о здоровье и жизнедеятельности человеческого организма.
      - Погодите, командир!
      Климов, незаметно подмигнув Зорову, расстегнул на груди "молнию" комбинезона, сунул руку за пазуху и извлек плоский ярко-оранжевый камешек на цепочке. Зоров сразу узнал редчайший минерал огневит с Центурии, шестой планеты Арктура. Но он не мог знать, что это подарок Климову от его друга Альфреда Боско, погибшего больше года назад в сиреневых песках Андалура, и что Климов, в отличие от Боско, никогда не надевал камешек на шею, а носил памятный сувенир в специальном кармашке куртки. Старуха тем временем достала из ящичка под кроватью листок желтоватой, очень плотной на вид бумаги и положила кусочек огневита вместе с цепочкой на него. С немалым удивлением Зоров увидел, что по поверхности листка, точно по экрану, побежали пестрые волнистые линии... Секунды через три их бег замедлился и, оформившись в какие-то символы, линии застыли.
      - Нет! - визгливый голос старухи стеганул по нервам. - Нет! Это не твой камень! Иначе ты бы уже был мертв ровно 421 день!
      Климов почувствовал, что у него шевельнулись волосы на затылке.
      - Да... - выдавил он, содрогнувшись. - Альф погиб на Андалуре 11 декабря прошлого года. То есть...
      - То есть 421 день тому назад, - тихо произнес Зоров, сплетая кисти рук в замок. - Это была не самая удачная ваша шутка, Василий. Ну ладно. Теперь моя очередь. На сей раз без обмана. - И Зоров протянул свой Индикатор Жизни.
      Пифия, недовольно бормоча что-то под нос на неизвестном разведчикам языке, положила браслет Зорова на лист. Вновь заволновались, завихрились разноцветные линии... долго, гораздо дольше не могли почему-то успокоиться... Наконец сложились в какой-то короткий символ. Пифия, слабо вскрикнув, упала ничком. Разведчики словно оцепенели. Так прошло несколько томительных мгновений. Старуха лежала недвижимо, и Зоров, стряхнув оцепенение, бросился к ней и осторожно приподнял.
      - Дышит... Жива, значит. Ф-фу, напугала она меня.
      Он уложил ее на кровать, а сам, подняв и защелкнув на руке браслет с Индикатором Жизни, взглянул на листок. На фоне цвета выгоревшего кумача темнел знак, напоминавший лежащую на боку восьмерку. Знак медленно таял, точно испаряясь, пока не исчез совсем.
      Когда Ахава пришел в себя, он обнаружил, что лежит на дне котлована возле того самого странного здания, где они подверглись нападению. На Земле. И царило вокруг могильное спокойствие. Он длинно и изысканно выругался по-японски, более обозленный, чем удивленный концовкой своего приключения.
      "Вернули, значит. Положили почти там же, где взяли. С поистине вселенской добротой. Предварительно вырубили, конечно, с ласковым таким намеком - не суй, мол, нос, куда не следует... Как там Вася говорит в таких случаях? Не суй свиное рыло, где еду дают? Нет, по-другому как-то... Кстати, чем это они меня? Скорее всего с помощью пси-парализатора. Теперь - кто? Люди?
      Очень похоже, во всяком случае. Девица - ну совсем как землянка. И тот значок в камере... Вот только техника повыше будет. Может, какая-нибудь закрытая лаборатория Академии? Простому десантнику ведь не докладывают, чем занимаются на переднем крае науки и тем более за ним..." Ахава с трудом поднялся на ноги. Болели суставы, его слегка подташнивало, в голове гудело. Тем не менее он шагнул к входу в здание и нос к носу столкнулся с выходящими Зоровым и Климовым.
      Приведя старуху в чувство и убедившись, что ее жизни ничто не угрожает (открыв глаза, старуха отвернулась к стенке и упорно молчала), разведчики вновь вышли в зал и занялись обследованием трона. О загадочных гаданиях Пифии говорить желания не было ни у Зорова, ни у Климова. Самый скрупулезный осмотр трона ничего не дал.
      - Если предположить, что трон маскирует вход в некий внепространственный туннель, то вполне вероятно, что открывающий дверь замок реагирует только на биополе Дальвиры. У нас, кстати, тоже есть подобные устройства, - сказал Зоров после часа безрезультатных поисков скрытых кнопок и рычагов. - Впрочем, сейчас не это главное. Надо искать Ахаву.
      - Да, командир, - мрачно произнес Климов. - Мы должны найти его.
      К их радости, долго искать не пришлось - они столкнулись с Ахавой сразу за порогом "дворца".
      Приветствия разведчиков ограничились крепкими тумаками в спину. Но глаза и улыбки сказали все.
      - Куда ты девался, чертяка? У тебя что, Р-генератор в заднице? блаженно улыбаясь, осведомился Климов.
      - Как ни странно, ты удивительно близок к истине, - ухмыльнулся Ахава. Затем, уже совершенно серьезно, он подробно рассказал о своем приключении. Зоров помрачнел.
      - Я воздержусь от комментариев, - произнес он. - Думаю, нам пора выбираться отсюда и возвращаться домой. Герлах и Корнуэйн уже заждались, наверное.
      - Сюда бы настоящую экспедицию - большую, мощную, хорошо оснащенную, мечтательно сказал Климов.
      Когда они выбрались из котлована и быстрым шагом двинулись в обратный путь, Зоров нарушил молчание:
      - Экспедиция будет, - твердо сказал он. - И, я уверен, не одна. Человечество долго стояло перед запертой дверью, но сейчас она начинает приоткрываться. И мы шагнем за порог.
      - Что только нас ожидает там? - задумчиво спросил Ахава.
      - Что бы ни ожидало - человек не остановится.
      - Да, - согласился Ахава, - так уж мы устроены, что не останавливаемся, а запертые двери только подстегивают... и если мы не находим ключей, то просто взламываем эти двери. Нужно ли ломать - вот вопрос! Зоров искоса взглянул на Ахаву и усмехнулся.
      - А вы философ, Дэн.
      - Я действительно люблю поразмышлять над разными вещами и философию изучал в свое время. Вы удивлены? Но тогда то, что вы доктор физики, еще более удивительно.
      - Видите ли, Дэн, я долго, как это говорится, искал себя. Я еще и светомузыку писал, и в транссолнечных регатах участвовал...
      - Так не вы ли, часом, выиграли гонку в восемьдесят первом? неожиданно вмешался Климов.
      - Да. Интересуетесь гонками на фотонных яхтах?
      - Мой брат яхтсмен. И в той гонке занял шестое место.
      - Виктор Климов?! Помню, как же. Тесен мир однако.
      Ахава засмеялся.
      - Интересно, что бы вы сказали, командир, если бы узнали, что профессор Тосиро Като мой родной дядя по матери? Вы должны его знать.
      - Вы решили заставить меня усомниться в теории вероятностей, - тоже рассмеялся Зоров. - Конечно же, я знаю Тосиро Като, слушал его блестящие лекции по физике микромира. Что ж, я очень рад. Будет о чем потолковать на обратном пути.
      Так, перебрасываясь фразами и не забывая зорко поглядывать по сторонам, разведчики вышли в знакомый туннель, который привел их к колодцу - выходу из-под земли. Неожиданности больше не подстерегали их - они благополучно выбрались наверх и зашагали по гладкому гравиниту в направлении ожидающего их бота с Герлахом и Корнуэйном. Был день, и Зоров автоматически отметил, что их поход длится уже почти восемнадцать часов. С тусклого серого неба сеялся мелкий дождь, на плоской, как стол, равнине глазу не было за что зацепиться. Несмотря на всю унылость окружавшего их пейзажа, настроение разведчиков было приподнятым. И это было естественной реакцией молодых мужчин, профессионалов, хоть и чертовски уставших, но выполнивших задание и, несмотря на обилие опасных, неприятных и странных приключений, обошедшихся без потерь. Что случалось далеко не всегда, и им это было известно лучше, чем кому-либо.
      - Дэн, кусать хосесь? - спросил Климов не очень хорошо говорившего по-русски японца. И сам заржал, не дожидаясь ответа.
      - Я-то и хочу, и буду, - спокойно отозвался Ахава, пряча в уголках губ улыбку, - А вот ты - нет. Тебе не дадут.
      - Это почему же? - возмутился Климов.
      - А потому, что таких, как ты, в этот... ах да, калашный ряд! Не пускают.
      Тут же и Зоров не выдержал и так расхохотался, что слезы выступили.
      - Ну, Дэн, так вы весь аппетит Василию отобьете!
      - Что вы, командир! Сделать это почти столь же трудно, как изменить мировую константу.
      - Ладно, Дэн, - с притворным огорчением буркнул Климов.
      - Два - один в твою пользу. Пока! - Он сделал ударение на последнем слове. - Вы, японцы, народ хитрый, но и мы не лыком шиты.
      - Это в смысле - не из лаптей щи хлебаете?
      - Лаптем, а не из лаптей, балда! - Климов снова развеселился.
      - Балда? - глубокомысленно переспросил Ахава. - А, знаю! Вы, русские, очень любите эту самую балду гонять.
      - Командир! - охнул Климов. - Я понял, кто Дэна похитил. Наши ребята, русские! Во как здорово Дэна погоняли!
      Тут уже не сдержал улыбки и невозмутимый японец.
      - Два - два, Вася, согласен. Боевая ничья.
      - Чья или ничья - это мы еще поглядим.
      - Ну, ну, разошелся! Недаром говорят: не будите русского медведя... Предлагаю, как говорят шахматисты, все-таки ничью.
      - А вы неплохо знаете русский фольклор, Дэн, - заметил Зоров. - Во всяком случае, лучше, чем я - японский.
      - У меня, как и у вас, командир, тоже было много разных увлечений. Сколько, например, вы знаете земных языков? Не безукоризненно, конечно, а на уровне разговорного общения и чтения беллетристики?
      - Из родственных русскому неплохо знаю украинский и польский. Затем английский, французский, немного испанский.
      - Я знаю двадцать три языка. На многих, в том числе и на русском, говорю с заметным акцентом, но вполне свободно. Кстати, о языке: на каком языке говорила с вами Дальвира?
      - На русском, как ни странно. Это вас смутило, Дэн?
      - Ты тоже слышал русскую речь? - не ответив на вопрос Зорова, повернулся к Климову Ахава.
      - Да... А как же, черт побери! К чему ты клонишь, Дэн? А что, по-твоему, я должен был слышать суахили?
      Теперь уже Ахава проигнорировал вопрос Климова. Он торжествующе обратился к Зорову:
      - Вот вам, командир, еще одна загадка. Дело в том, что я совершенно отчетливо слышал льющуюся из уст Дальвиры безукоризненную японскую речь!
      Климов присвистнул.
      - Это значит, - сказал Зоров, усилием воли гася нахлынувшее возбуждение, - что она общалась с нами телепатически. Внушая при этом, что говорит на родном для каждого языке.
      - Посланница иного мира! - воскликнул Климов.
      - Во всяком случае, я все больше склоняюсь именно к этой мысли.
      Зоров несколько раз глубоко вздохнул. Он никак не мог отогнать воспоминания об одном странном сне из далекого детства... Сколько лет ему было? Семь, восемь? Или, может быть, девять? Начитавшись и насмотревшись фантастики, он страстно мечтал, что именно он, когда вырастет и станет звездолетчиком, первым из людей встретится с братьями по разуму. И однажды ему приснился сон... Страшный и непонятный, ибо совершенно не совпадал с его оптимистическими грезами наяву. И не догадка, а уверенность в поразительном, невероятном сходстве картин того детского сна с происшедшими в подземелье событиями больно хлестнула Зорова по нервам. Он постарался скрыть свое состояние от Ахавы и Климова, Кажется, ему это удалось, во всяком случае, если они что-нибудь и заметили, то приписали это удивительному открытию телепатических способностей Дальвиры.
      - В общем, одну загадку можно считать разгаданной, - заявил Климов с довольной улыбкой.
      - Твое заявление, Василий, сильно отдает фанфаронством, - сказал Ахава.
      - Вот как? - язвительно спросил Климов. - Тогда что ты скажешь о другой загадочке - о результатах гадания некой старушенции по имени Пифия? - И он рассказал Ахаве о том, что произошло в маленькой комнатка. По ходу повествования он как-то незаметно помрачнел, и даже явное изумление на обычно бесстрастном лице друга не потешило самолюбие Климова - а именно этой цели он поначалу добивался.