Люди как боги

      Хоть я не ощущал перемен ни в окружающих предметах, ни в далеком звездном мире, в котором мы так ошалело неслись, мне стало страшно от сознания того, что я двигался с такой быстротой.
      - До каких величин будет увеличиваться скорость? - спросил я.
      - Она непрерывно увеличивается, - разъяснил Осима. - Сегодня мы ограничимся ста единицами, а потом доберемся до двухсот.
      Ольга добавила:
      - До Оры двадцать парсеков, шестьдесят светолет. Нам задано добраться туда за три месяца. Приходится торопиться, Эли.
      я поднимал умножитель вверх, опускал его. Пылевой туман позади сгущался. Пять-шесть полетов такой армады звездолетов, размышлял я, и из Галактики выхватится основательный кусок пространства, а взамен его образуется новое космическое тело - пылевое облако, "сотворенное из ничего", как сказали бы наши предки. Не удивительно, что запуск аннигиляторов Танева в окрестностях Солнечной системы запрещен.
      Когда Ольге пришло время сдавать дежурство, меня высосало наружу тем же способом, что и втягивало внутрь. У входа я повстречался с Леонидом. Его сумрачные глаза недобро засветились.
      - У меня было разрешение, - сказал я.
      - Не сомневаюсь, - холодно ответил он. - Наш строгий адмирал очень добр к тебе.
      Этот пустячок - встреча с Леонидом - порядочно попортил мне настроение. Для пассажиров устроен обсервационный зал, побольше командирского, но по тому же образцу - невесомость, силовое поле, вращающиеся кресла, бинокли умножителя. Оттуда, правда, нельзя распоряжаться механизмами корабля, но и в командирском зале я не командовал, а наблюдал.
      "Буду ходить в обсервационный зал", - решил я.
      22
      Ору мы увидели на сорок восьмой день путешествия. Знаменитая искусственная планета предстала крохотным пятнышком в умножителе.
      День уходил за днем, а она не увеличивалась. Так будет до конца полета. Ора вырастет вдруг, а до той поры останется точечкой в пространстве.
      Единственное ощутимое свидетельство пройденного пути - изменение рисунка созвездий. Звездный мир становится незнакомым, и его незнакомость все увеличивается.
      Сперва преобразился Орион, от него оторвалось блестящее его окружение Капелла, Сириус, Поллукс, затем и само созвездие сжалось и переместилось. Большая Медведица значительных перемен не претерпела, зато Сириус бурно полетел влево от нас, потом повернул назад и стал уменьшаться. Через месяц путешествия мы удивлялись: неужели вон та скромная звездочка - красивая, конечно, красоты у нее и сейчас не отнять, - неужели это и есть прекраснейшее из светил земного неба? А за Сириусом пришла в движение торжественно-холодная Вега, она покинула созвездие Лиры и устремилась к Змееносцу и Скорпиону. Одни звезды стушевывались, другие выплывали, на небе разгоралась исполинская Капелла, явственней очерчивались Гиады, жарче пылал Альдебаран - мы мчались в их сторону. Лишь Плеяды, маленькое туманное пятно, клубок сияющей шерсти, не увеличивались, они были так далеко, что наше движение не сказывалось на них.
      И вовсе не менялся Млечный Путь, исполинская звездная река Вселенной, поток миров, выхлестывающий на берега. Мы можем годами мчаться с этой нашей многократно сверхсветовой скоростью - грандиозный и недоступный, он будет оставаться тем же.
      Чаще всего мы глядели назад, на оставленный звездный край.
      В той стороне звезды, сорвавшиеся с разных участков неба, сбегались в одно созвездие, оно оконтуривалось, становилось чем-то единым. Вскоре оно напоминало вытянутый параллелограмм, граничные линии отчеркивались Фомальгаутом и Альтаиром, Вегой и Арктуром, Сириусом и Капеллой, а в центре сияли Солнце, Поллукс и Альфа Центавра. Это был наш мир, родина человечества, Солнце и его соседи!
      И хоть Солнце, превратившееся в звездочку пятой величины, ничем не выделялось среди тысяч таких же скромных звезд и остальные светила нового созвездия потускнели в сравнении с тем, как выглядели с Земли, их вид волновал нас. Нет, оно было красиво, это собрание неярких звезд! "Солнечный мешок" назвал я его. Мы были вытряхнуты из этого мешка в космическую пустоту и падали, все падали в безмерность звездной бездны!
      Вскоре в окружающем Ору пространстве появились признаки жизни. Мы приближаемся к узловой станции в космосе - пересечению великих галактических дорог. Ольга выключила аннигиляторы Танева, теперь мы снова шли на фотонах. Остальные корабли эскадры, вынырнув из сверхсветовой области, стали видны в умножителе.
      А потом Ора из точки превратилась в горошину, горошина стала апельсином. Теперь нами командовал диспетчер межзвездного порта. По голосу, это девушка решительная, четкая, звонкая. Она велела нам перестроиться: первыми опускались на Ору малые корабли, "Пожиратель пространства" замыкал эскадру.
      Ухваченные силовыми полями планеты, звездолеты один за другим продвигались к назначенным местам. Нигде так сложно не швартуются, как на Оре. Это объясняется тем, что звездолеты опускаются прямо на поверхность, а не превращаются на время в спутников планеты, куда прибыли.
      Отведенная для больших кораблей равнина космодрома напоминала горную страну - кругом вздымались причалившие раньше нас звездолеты. "Пожиратель пространства" покачивался в тормозном поле, медленно приближаясь к своему участку. Мы обошли стороной неподвижное искусственное солнце - оно притушило сферу, чтобы не извергать на нас вблизи радиацию.
      Перед нами, сколько хватал глаз, простиралась поверхность искусственной планеты - самое величественное из чудес человеческого ума и рук! Вот она, вот она, зеленовато-серая, залитая сиянием, суровая, вдохновенная рабочая площадка Вселенной - здравствуй, Ора, сердце мое!
      Корабль замер, плотно усаженный на тормозном поле, и к его шлюзу устремился полупрозрачный трап. я не стал дожидаться, пока меня вытянет наружу как пушинку и, заорав, покатился вниз. На меня свалился хохочущий Андре, на него - Вера и Павел.
      Наша забава не понравилась диспетчеру порта. Невидимые руки грубо швырнули нас в разные стороны, несколько секунд мы повисели в воздухе, словно ухваченные за шиворот, затем мягко опустились.
      - Как девчонка!.. Как девчонка!.. - говорила Вера, смеясь. - Что ты делаешь с нами, Эли!
      - А здесь не любят шутить! - заметил Ромеро, он первый, разумеется, обрел серьезный вид. - Встретили нас не слишком любезно.
      Мы были на Оре!
      23
      Прежде чем перейти к событиям на Оре, я должен поговорить о ней самой. Нет темы, столь захватывающей, как Ора. Детьми мы грезили о ней, взрослыми стремились на нее. Сейчас, в наш 563 год, мы способны возвести сооружения пограндиознее Оры. Но такой близкой каждому человеку, как Ора, уже не будет. Ее придумали наши прадеды, возвели отцы. Это было первое крупное космическое новообразование, заранее рассчитанное и спроектированное. Ора раньше была чертежом, потом лишь стала сооружением. Сто четыре года человечество жило мыслями об Оре, работало на нее, пело и мечтало о ней, и почти половину этого столетия заняло не возведение Оры, а придумывание ее.
      Ору задумали как галактическую гостиницу, как место, пригодное для всех форм жизни, - Ора многообразна, как жизнь. Естественные планеты, как бы их ни оборудовали, не годились для такой цели. Ора - не планета, заставленная механизмами, а механизм, выросший до размеров планеты. И ее поместили на таком отдалении от Земли для того, чтоб она была поближе к нашим звездным соседям: Ора возведена в геометрическом центре нашего звездного района.
      И это также первое в истории человечества небесное тело, сотворенное из вакуума, из "ничего", по терминологии древних. Флотилия Звездных Плугов многие годы сгущала пространство в этом уголке вселенной - космическая пыль заклубилась между Тельцом и Гиадами новой туманностью. Воистину они напылили, эти машины! А потом пыль уплотняли, формируя в металлы и минералы, газы и воду, - выстилались равнины, возводились холмы, устанавливались здания.
      Необычна и форма Оры. Конструкторы отказались от шара, в шаре много излишнего - практически используется лишь его поверхность. Ора - плоскость. Ее расстелили гигантским листом в космосе. Толщина почвенного покрова - несколько метров, а под ним - десятки этажей машин, создающих на своих участках заданные условия существования. я бы сказал еще так: Ора - это ящик, заполненный механизмами и накрытый крышкой, а крышка ее - жилая поверхность планеты.
      Уникально и солнце Оры, другого такого пока нет, оно недвижно подвешено над центром планеты. Здесь оно всегда в зените, а в других районах видно под постоянным углом. От вращающегося солнца вроде тех, что мы запустили на Плутоне, отказались именно потому, что Ора - плоскость, а не шар. Но это не помешало устроить правильные чередования дня и ночи, рассвета и сумерек, и притом так остроумно, что, уверен, схожие конструкции солнц появятся вскоре и на других планетах. Солнце на Оре управляемое, температура его меняется по графику: на рассвете оно тусклое, потом разгорается, свирепеет до белокалильного жара, снова ослабевает, становится из желто-белого красноватым, меркнет совсем и через некоторое время опять зажигается, но уже холодным лунным светом, и работает не во весь диск, а по долям, согласно расписанию ночных фаз. Полный цикл изменений активности охватывает двадцать четыре земных часа - чтоб люди не отказывались от привычек, усвоенных с детства.
      И последнее - воздух! Нигде нет такого воздуха, как на Оре. Атмосфера создана по образцу земной, но на старушке Земле я никогда не дышал так легко, так радостно, так весело. Дыхание на Оре не потребность, а наслаждение. Уверен, в нем не только ароматы, но и питательные калории. В старину шутили: "Питаться святым духом". Когда-нибудь я попытаюсь покормиться одним здешним воздухом.
      Такова Ора.
      24
      На второй день Вера сказала:
      - Итак, начинается наша работа, Эли. Ты свои обязанности, конечно, знаешь?
      я их, конечно, не знал. Вера разъяснила, чего от меня ждет. Секретарствовать оказалось несложно. Для начала всюду нужно было ходить с Верой и помогать ей. Хожу я хорошо, а что до помощи, то до сих пор она помогала мне, не я ей, - думаю, так будет и впредь.
      - Сейчас идем на совещание к Спыхальскому, он доложит, как они выполнили решение Большого Совета.
      Спыхальский торжественно поздравил нас с прибытием. Доклад его был неутешителен. Получив предписание с Земли, Спыхальский разослал специальные экспедиции во все звездные окрестности. Но на звездах вне Гиад о галактах не слыхали, а в Гиадах ничего нового не узнали.
      - Правда, к нам на Ору привезли с девятой планеты Пламенной В одного четырехкрылого молодца с яркими сновидениями о галактах, - сказал Спыхальский. - Вы сможете с ним потолковать. Он захулиганил и сейчас отделен от собратьев. К людям он относится с уважением, но своих не переносит. Между прочим, мы открыли в Гиадах любопытный астрофизический факт: Гиады удаляются от всех окружающих звезд, расстояние между ними и всеми другими светилами растет по всем координатным осям.
      - Вы хотите сказать, что Гиады генерируют вокруг себя новое пространство? - спросила Ольга с удивлением.
      - Да, это. Очевидно, какая-то часть вещества в Гиадах аннигилирует. Причины этого явления пока не установлены.
      я посмотрел на Андре. У Андре был взволнованный вид, он что-то горячо доказывал Лусину, тот лишь покачивал головой. я не сомневался, что Андре уже придумал теорию, полностью объясняющую выпадение Гиад из окружающего звездного мира.
      В заключение Спыхальский сообщил, что на Ору приглашены представители всех звездных народов, населяющих окружающие Солнце светила. Звездожители поселены в гостиницах, создающих привычные им условия жизни.
      - Через час отправимся в гости к звездожителям, - сказала мне Вера. Позаботься о дешифраторе.
      я подошел к Андре.
      - Даже издали видно, что ты нафантазировал что-то ошеломляющее. Ну, обрушивай на мою бедную голову.
      - И обрушу! - закричал он. - Твоя усмешка меня не смутит! Только глупцы заранее издеваются над тем, о чем и краем уха еще не слыхали.
      - Выделяю тебе не край уха, а полностью два.
      Андре, смягчившись, с увлечением изложил родившуюся у него гипотезу. Должен признаться, что и меня она захватила - если не правдоподобностью, то яркостью. Андре полагал, что удаление Гиад от всех светил - следствие бушевавшей когда-то в этом скоплении космической схватки галактов с разрушителями. Одна воюющая сторона уничтожала пространство, сталкивая планеты, другая уничтожала вещество, превращая его в пространство, чтоб не дать планетам обрушиться друг на друга. Короче, были одновременно запущены обе реакции Танева - и прямая, и обратная. Прямая давно исчерпала себя, а обратная - превращение вещества в пространство - продолжается, и в результате Гиады медленно погружаются в созданный некогда провал в космосе.
      - Этот провал и в наши дни расширяется! - энергично закончил Андре. - А питает его та пыль, что образовалась после взрыва планет. я утверждаю, что это не простая пыль, а аннигилирующая. Хочу попросить Большой Совет направить в Гиады экспедицию для проверки моей гипотезы.
      - Ладно, проси! - разрешил я. - А я попрошу у тебя дешифратор. Ты пойдешь знакомиться со звездожителями?
      - Хочу навестить крылатого буяна, которого поселили отдельно. Дешифратор возьмешь у меня в номере.
      В номере у Андре я с сомнением поглядел на солидный чемодан, последний вариант того ДП-2, что так подвел Аллана в Малом Псе.
      - Теперь он называется малым универсальным, а не переносным, - сказал Андре. - ДУМ, понял?
      - Дело не в названии.
      - Название отвечает сути. Каждый дурак, посмотрев шкалу настройки, сумеет общаться с любым разумным звездожителем. Забирай и проваливай, Эли!
      я пожелал Андре, чтоб сварливый ангел вцепился ему в кудри. Андре хохотал, глядя, как я сгибаюсь под тяжестью дешифратора. Но я вызвал авиатележку и не торопясь удалился, а тележка с прибором колыхалась на уровне моего плеча - ее тянуло мое индивидуальное поле. На Оре все снабжаются такими полями.
      Вера с Ромеро уже ждали меня в ее номере. На улице нас встретил Спыхальский. Он поинтересовался, к кому мы раньше других пойдем в гости.
      - К тем, что всех интересней, - сказал я.
      Спыхальский улыбнулся странноватой улыбкой - косой, не оживляющей, но словно бы перерубающей лицо: один ус поднимался, другой опускался.
      - Мне все интересны, юноша. А вас что больше интересует - ум или красота? Умом они нас не превосходят, а что до красоты... Впрочем, сами увидите.
      То, что мы увидели в гостинице "Созвездие Тельца и Возничего"- она была первой, куда мы вошли, - особенного впечатления на меня не произвело. Обитателей Капеллы и Альдебарана - это были первые мыслящие существа, открытые нашими звездопроходцами, - часто показывали в стереопередачах, в них все было знакомо. Конечно, было удивительно, что существа, похожие на земных бегемотов, способны внятно рассуждать, а целый пояс глаз на боках альдебаранцев впрочем, в сумме все они видели не больше наших двух - способен был восхитить не одного Лусина. Общение с ними не шло дальше разговоров о еде, о тепле, о силе тяжести - массивные альдебаранцы особенно к ней чувствительны. Мне показалась скучноватой первая встреча с обитателями иных миров. Ромеро, когда мы уходили, сказал, пожимая плечами:
      - Не знаю, насколько эти существа разумны, но что они очень уж нечеловечны... я имею в виду их облик.
      - Что вы называете человеческими особенностями? - спросил Спыхальский Ромеро. - Тонкие талии и бледность кожи?..
      - Лучше бледность и полупрозрачность, чем непроницаемая массивность. Тонкая талия также больше меня устраивает, чем туша. И я предпочел бы два синих глаза, а не сорок восемь бесцветных.
      Спыхальский удовлетворенно мотнул головой.
      - Сейчас мы навестим посланцев Альтаира. Если вы не признаете их сверхлюдьми, так не знаю, что вам требуется.
      25
      После такого предисловия я с нетерпением ожидал встречи с альтаирцами. Гостиница "Созвездие Орла" была зданием из металла, без окон, - ящик, поставленный на почву. В вестибюле мы надели скафандры, прозрачные и гибкие. За вестибюлем открылся высокий пустой зал. Единственным его украшением, если это можно назвать украшением, был пояс прожекторов, протянувшийся чуть ниже потолка.
      Спыхальский смотрел на нас с ироническим торжеством.
      - Почему такая невежливость, дорогие земляне? Вас окружают приветливые альтаирцы, жаждущие беседы с людьми, а вы словно воды в рот набрали.
      Ромеро с недоумением поворачивался, пытаясь уловить что-нибудь в пустоте.
      - Сдаюсь, - признался он. - Ничего не понимаю.
      Пояс прожекторов тускло засветился. И мгновенно вокруг нас зажглись полупрозрачные силуэты, зеленые и фиолетовые. Это были, несомненно, живые существа, но они смахивали на призраков: не то гигантские пауки на тонких ножках, не то шары с жесткими волосиками. Они отталкивались от пола ногами-волосиками и скоплялись вокруг нас: мы были окружены облаком таких существ.
      - Паукоподобные из созвездий Орла, - сказала Вера, перехватив иронический взгляд Спыхальского. - Жизнедеятельны лишь под жестким облучением.
      я задал дешифратору программу: "Район Орла, жесткое излучение". Ромеро не пожелал признать себя побежденным. Вера, пользуясь дешифратором, как передатчиком, беседовала с альтаирцами, а он прошептал мне на ухо:
      - Существа эти, пожалуй, прозрачнее наших медуз. Но изящества в них не больше, чем в медузах.
      Пока альтаирцы реяли вокруг Веры, Спыхальский рассказал мне и Ромеро об их образе жизни.
      Альтаир - звезда класса А с температурой поверхности 9000 градусов, в его излучении жесткие компоненты сильнее, чем у Солнца. Белковые организмы, попав на планеты Альтаира, вскоре были бы истреблены беспощадным светилом. И вот совершилось чудо приспособления - жизнь на Альтаире превратила в свое животворное начало именно то, что несло ей смерть. Клетки в организмах альтаирцев функционируют лишь под действием жестких лучей, исторгаемых звездою. Каждое из этих существ, окружавших нас, само являлось источником радиоактивности, даже мысли их несли в себе смертельную радиацию - они мыслят, убивая.
      Забавен образ жизни этих опасных для нас, но добродушных по характеру существ: они просыпаются и становятся видимыми на рассвете, когда поднимается Альтаир, в полдень жизнедеятельность в максимуме, а к вечеру, когда поток рентгеновских лучей ослабевает, становятся вялыми и впадают в спячку, из которой их могут вывести лишь гамма-лучи.
      На Оре в определенные часы их облучают, в другие часы радиация ослабевает и они засыпают. Позаботились и об их работе. Альтаирцы - прекрасные строители, возводят здания, роют каналы. За этим залом простирается площадка, заполненная их созданиями. Кстати, альтаирцы - отличные живописцы, но картины их жестковаты: они пишут не красками, а радиоактивными веществами, иначе не увидали бы своих творений.
      я стал прислушиваться к беседе Веры с альтаирцами. Наших гостей из созвездия Орла интересовало, нельзя ли привезти им на Альтаир великолепный пламень, пронизывающий члены, - они имели в виду гамма-излучатели. Вера пообещала прислать им партию таких приборов.
      Ромеро негромко сказал мне:
      - Нет, меня определенно не восхищают ни эти нитеобразные разбойники с Альтаира, ни бегемоты с Альдебарана и Капеллы. И свирепое их солнце не вызывает симпатии. Помните в стихах Танева строчки, как бы специально посвященные Альтаиру:
      ...Он, осужденный, помощи не просит
      И не находит. Нет пощады. Поздно.
      Некрепкой жизни быстро рвутся узы.
      Лишь мстительное солнце грозно
      Стоит над всем, как голова Медузы.
      Отвращение Ромеро к этим странным звездным существам показалось мне наигранным. Но и увлечения Веры я не понимал. Она раскраснелась, глаза ее радостно блестели. Она поворачивалась то к одному, то к другому альтаирцу, старалась ответить каждому.
      - Теперь идемте в гостиницу "Созвездие Лиры", к мыслящим змеям с планетной системы Веги, - предложил Спыхальский.
      Змей на Земле я не переношу. я с тревогой посмотрел на Спыхальского. Его кривая усмешка была зловеща.
      Когда мы удалялись, произошло событие, показавшее предусмотрительность конструкторов Оры. Вокруг меня увивался ярко-зеленый альтаирец. Он пытался охватить меня ножками-волосиками, чуть ли не прижимался к скафандру. Мне показалось, что он хлестнул меня холодной ножкой по лицу. я непроизвольно содрогнулся - альтаирца словно сдуло вихрем.
      Оказалось, наше защитное силовое поле мгновенно отбрасывает то, что вызвало страх или отвращение. В некоторой степени оно заменяет милых Охранительниц.
      26
      И вот мы вошли в третью гостиницу - купол и внутри купола сад.
      я помню, с каким нехорошим чувством переступал порог, как внутренне сжался перед встречей с ползучими гадами, где-то на далекой звезде, одной из прекраснейших звезд земного неба, развившихся до ранга разумных существ. Вега горячее Альтаира, в ее излучениях жестких компонентов больше, какими же уродами должны оказаться вегажители, если альтаирцы так страшны?
      А Мартын Спыхальский громко проговорил:
      - О чем замечтались, юноша? Прошу настроить дешифратор на звуко-цветовую речь.
      Мне странно теперь, что перелом моего существования от примитивного человеческого эгоизма к ощущению единства мира был ознаменован прозаическим советом настроить дешифратор. я отрегулировал прибор и перенесся в другой мир. Вначале было темно. Вокруг высились одни растения - темные деревья, густые шапки кустов, пряно пахнущие цветы. И вдруг повсюду замерцали оранжевые огоньки - тусклые, как и все в этом сумеречном саду, быстро передвигающиеся среди деревьев. Горло мне сжала немота, непроизвольная, как приступ. На меня глядело человеческое лицо, необыкновенное лицо, прекрасней всех человеческих! я оглянулся. Такие же лица смотрели и сбоку, и сзади. Нас окружили существа, до того великолепно похожие на людей, что мне захотелось закричать от испуга и восхищения.
      Да, конечно, у них было туловище, похожее на змеиное, очень гибкое, но человеческое лицо и руки, чуть лишь покороче и потоньше наших, свидетельствовали, что они все-таки не змеи.
      Как я потом разглядел, у них не было ног, туловище оканчивалось пятою, они передвигались, вращаясь на пяте, и так быстро, что превращались в сверкающий столб. В ту первую встречу с вегажителями я даже не заметил, что они приближаются, вращаясь.
      я открыл их, когда они стояли рядом, приветствуя нас голосом и сиянием. Очарованный, я не мог оторвать от них взгляда.
      я сказал, что их лица напоминают человеческие. Это справедливо лишь в грубом приближении. У них очертания человеческого лица, контур нашей головы, такие же глаза, рот и нос. Но и лучшая из красавиц Земли и мечтать не может о такой матовой коже, таких ярких губах, таких четких бровях и мохнатых ресницах. Все это неважно, я говорю о пустяках. Они одеты в разноцветные, полупрозрачные одежды - платья или плащи... Нет, и это не то! Самое необыкновенное у вегажителей - их глаза. Глаза вспыхивали и погасали, они меняли свой цвет. Это были огни, а не глаза. Жители Веги разговаривают сиянием своих глаз!
      - Начнем! - сказала Вера. - я хочу узнать, как чувствуют себя наши гости.
      Это был стандартный Верин вопрос, у меня же дрогнули руки, когда я поднимал шар дешифратора. Шар засиял и запел, из него исторгались цвета и звуки. А когда он замолк, один из жителей Веги запел и засиял глазами в ответ. Это было так красиво, что казалось фантастически неправдоподобным. Шар перевел его ответ на человеческий скучный язык хрипловатым человеческим голосом одинаковый на всех звездных мирах обмен любезностями: в гостях, мол, хорошо, мы благодарны за гостеприимство.
      Один из пришельцев с Веги - вернее одна, это была девушка - с интересом рассматривала меня. я тоже залюбовался ею. Среди прекрасных вегажителей она была всех прекрасней.
      - Как вас зовут? - спросил я.
      Она пропела свое имя нежным голосом, напоминавшим флейту. Чтобы повторить, что она произнесла, нужны ноты, а не буквы. Одновременно глаза ее озарились фиолетовым пламенем. я воскликнул:
      - Фиола! я понял, вас зовут Фиола!
      Все кругом засмеялись, даже Вера. В глазах девушки тоже вспыхнул розовато-голубой смех. Она смеялась ярко, радостными цветами.
      - Фиола, - повторил я, смущенный. - Разве я не так выговариваю?
      - Фиола, - проговорил машинный голос дешифратора. - Фиола.
      - Пусть Фиола, - сказала Вера. - Имя красивое, как и девушка. Однако, друзья, довольно отвлекаться. Эли, будь внимательнее!
      Внимательным я не сумел стать. я подносил шар тому, с кем разговаривала Вера, но смотрел на одну Фиолу.
      И она глядела на меня, разговаривала со мной вспыхивающими и погасающими, меняющими цвет глазами. Вера не завершила и половины своих расспросов, как я научился понимать этот восхитительный красочный язык. Нет, я не мог отвечать ей такими же вспышками и сияньем глаз, вероятно, я лишь глупо таращился на нее, но Фиола разбирала мои молчаливые крики, мои смятенно-страстные объяснения - мы понимали друг друга без слов.
      *
      Вы удивительные создания - люди, говорила Фиола, а среди людей ты лучший. У тебя доброе лицо, ты строен и красив, ты так нежно смотришь на меня, мне хотелось бы, чтоб ты схватил меня своими большими руками, у всех у вас большие сильные руки, ты же сильнее других землян. Да, конечно, отвечал я, то есть наоборот, я вовсе не самый сильный и красивый, это смешно - я красивый! Но вот ты - поразительная, мне и не снилось, что могут быть такие существа, я дрожу от радости, когда ты смотришь на меня, смотри, смотри, сияй своими сверхъестественными глазами! Да, я буду смотреть, и ты смотри, это так хорошо, когда ты идешь вперед, а голову оборачиваешь ко мне, прости, я не знаю, как звать тебя, я не могу осветиться твоим именем, но я уверена, оно звучно и стройно, как ты. Меня зовут Эли, ты этого не услышишь, обыкновенное имя, на Земле много таких имен - ни звучных, ни стройных, ни худощавых, просто имен, вот и мое такое - Эли. Нет, я услышала, тебя зовут Эли, это прекрасно и могущественно - Эли, вот я зажгусь твоим именем, эти красно-голубые пламена ты, это твои цвета, Эли, Эли! Ты скоро уйдешь, вы всегда торопитесь, люди, хоть и тихо передвигаетесь, и ты уйдешь, как другие, а я буду в сумраке гореть твоим именем, Эли, Эли, какое звучное имя, Эли, какое сверкающее имя, Эли, не уходи, Эли, Эли! я не уйду, Фиола, я останусь, я хочу, очень хочу остаться с тобою...
      *
      - Очнись, Эли! - сказала Вера. - Беседа закончена.
      - Надо уходить? Неужели надо уходить, Вера?
      - Разве ты думал, что мы поселимся здесь?
      я повернулся к Спыхальскому:
      - Мартын Юлианович!.. В эту гостиницу вход для землян не запрещен?
      Лицо его снова перекосила усмешка. я вдруг понял, что он добрый человек.
      - Эта гостиница - единственное местечко, где для человека нет опасностей, кроме красоты ее обитательниц.
      я схватил руки Фиолы, заглянул в глаза - они были темны.
      - Фиола! - сказал я, забыв о дешифраторе. - я приду. Жди меня, Фиола!
      я повторял "я приду!", пока черные глаза Фиолы опять не вспыхнули цветом морской воды, освещенной солнцем. Ромеро потянул меня за собою. я махал Фиоле рукой. За воротами гостиницы Вера сделала мне выговор. Сколько раз я слышал в детстве этот суровый голос!
      - я недовольна, Эли. Чего ты уставился так на бедную девушку?
      - я любовался ею, Вера. я не озорничал, а любовался!
      - Отворачиваться от всех земных девушек, чтоб увлечься первой встречной звездожительницей, - кто тебе поверит, Эли?
      - Главное, чтоб я поверил, - пробормотал я. я верил.
      А Ромеро пошутил:
      - В древних преданиях змей искусил прародительницу людей, некую Еву. Бедный Эли, кажется, дал обольстить себя коварной и красочной змее.
      я молча глядел на него. я слышал голос из прежнего моего мира, а сам был в новом.
      Ромеро опирался на свою дурацкую трость - надменный, высокомерно подтянутый. я словно бы впервые заметил, что он красив и его короткая бородка расчесана волосок к волоску. Между нами что-то оборвалось, он больше не был мне другом.
      27
      - Теперь ангелы с Гиад, - сказала Вера. - В этих крылатых обществах сохранились враждующие классы.
      - Вздорный народец, - подтвердил Спыхальский. - Каждый день у них драки. Перья летят, как пух с тополей.
      - И их много. Двадцать три обитаемые звездные системы в Гиадах, сто семь густо населенных планет. Ни одно из разумных племен не размножилось так почти четыреста миллиардов...
      - Разумное племя? - переспросил Спыхальский. - Что, конечно, считать разумом... Одно добавлю - голодное племя. Посмотрели бы вы, что происходит, когда звонят к столу.
      Вера задумалась. я был полон мыслей о Фиоле. Мы долетели до гостиницы "Гиады". В этом здании размером с город масса зелени и света, прямоугольники домов образуют улицы, на пересечении улиц разбиты амфитеатры с экранами ангелы любят картины. Условия тут подобны земным. Крылатые легко приспосабливаются к любым параметрам гравитации, атмосферы и температур. Вероятно, этим и объясняется, что они широко расселились на планетах.
      На нас сразу набросились, осатанело зашумев крыльями, три обрадованных ангела. Через минуту вокруг носилась, сталкиваясь и дерясь в воздухе, целая толпа крылатых. я хлопал их по крыльям, приветствуя, но их было слишком много, чтоб со всеми здороваться.
      В ангелах есть что-то внушающее неприязнь. Внешне они импозантны, даже величественны, - белое тело, золотые волосы, широкие мощные крылья, причудливо окрашенные: розовые, фиолетовые, оранжевые, даже черные, особенно среди четырехкрылых, чаще же всего - разноцветные. Зато лица ангелов грубы. я не встретил ни в тот день, ни после ангела без морщин, морщинисты даже молодые, каждый кажется состарившимся ребенком. Впечатление это усиливается еще и оттого. что они галдят и носятся, как расшалившиеся дети. К тому же, ангелы редко моются. В вертепах ангелов вряд ли лучше, чем в конюшнях пегасов.
      Когда мы продирались сквозь крылатую толпу, я увидел в стороне Андре с Лусином. я наклонился к Ромеро.