«У меня нет дочери». Другие его жены. Сира, Брайна и эта маленькая глупая Маеве, всегда так хвастались своими внуками, а мой единственный ребенок был изгнан, и мне нельзя было слова сказать. Действительно, что я могла сказать? Я не могла даже повидать мальчиков.

— Но, — спросила Кейлин Бренну, — если Берикос имел еще трех жен и других детей, почему он так разозлился на маму за то, что она последовала зову своего сердца? Разве он не желал ей счастья?

— У Берикоса было десять сыновей от других жен, но мой ребенок — его единственная дочь. Каина была любимицей своего отца, вот почему он позволил ей уйти и вот почему никогда не мог простить то, что она отвернулась от родных очагов, — печально пояснила Бренна и продолжила:

— Однако когда ты родилась, я сказала Берикосу, что, если он не может простить римско-британского брака твоей матери, я должна покинуть племя, чтобы жить с моей дочерью. У него есть другие внуки, а у меня — только дети твоей матери. Несправедливо лишать меня дочери и права качать на коленях своих внуков. Это случилось четырнадцать лет назад. Я никогда не жалела о своем решении. Я гораздо счастливее с моей дочерью и ее семьей, чем с Берикосом и его убийственной гордостью.

Каина взяла мать за руку и крепко пожала ее. Женщины улыбнулись друг другу, затем Бренна протянула руку и ласково похлопала Кейлин по щеке.

Бракосочетание Квинта отпраздновали первого июня. К удивлению всех и его самого, он оказался достаточно умелым хозяином своих поместий, включая обширные земли жены. Он решил, что вилла у реки слишком обветшала, и разрушил ее. Его поля колосились тучным зерном. Фруктовые сады разрастались. Квинт, с комфортом устроившийся на роскошной вилле жены, прибавил в весе. Его привязанность к Антонии всех удивляла. Хотя он имел возможность взять любую рабыню для удовлетворения своих прихотей в постели, он не делал этого. Пасынки боялись и уважали его. Рабам не на что было жаловаться. Что касается Антонии, то ранней осенью она забеременела.

— Просто поразительно! — сказал Гай жене. — Бедная Гонория Порция за все годы замужества смогла родить только одного ребенка, а ее дочь созревает как дыня каждый раз, как муж переступит порог ее спальни. Ну, я должен признать, что сватовство Кейлин оказалось удачным. Мой кузен Маний должен быть благодарен мне за счастье своего сына.

Однако Квинт Друзас был совсем не тем человеком, каким казался. Приобретенное богатство только разожгло его аппетит. Правительство распадалось вместе с городами. Квинт понимал, что центральная власть скоро прикажет долго жить. Когда это произойдет, Британией начнут управлять богатые и могущественные люди. Квинт Друзас решил, что к этому времени он обязательно станет самым богатым и влиятельным человеком в Кориниуме. Он с жадностью поглядывал на поместья своего дяди Гая Друзаса Кориниума.

Антония недавно болтала о возможных браках его двоюродных братьев Тита и Флавия. Они уже баловались с девушками-рабынями в доме своего отца. Поговаривали, что один из них — и неизвестно, кто именно, поскольку они были похожи, — сделал ребенка молоденькой девочке-рабыне. Их браки означали возможность скорого появления детей, нового поколения наследников поместья Гая Друзаса Кориниума.

И еще Кейлин. Ее родители скоро найдут мужа для нее. Весной она тоже будет праздновать день рождения. Пятнадцать лет вполне подходящий возраст для замужества. Могущественный муж в союзе с дядей Гаем — эта мысль не радовала Квинта Друзаса. Он хотел завладеть землями, принадлежащими его благодетелю, и чем быстрее он получит эти земли, тем меньше сложностей будет с их продажей. Оставался один вопрос: как достичь цели и при этом не попасться?

Надо избавиться от Гая и его семьи, но как? Никто не должен заподозрить его. Нет. Он больше всех будет горевать на похоронах Гая Друзаса Кориниума и его семьи, и он останется единственным наследником поместий его дяди. Квинт улыбнулся. В конце концов он будет богаче всех своих братьев в Риме! Он вспомнил, как противился поездке в Британию. Дурак, он упустил бы единственный шанс в своей жизни.

— Ты выглядишь таким счастливым, любовь моя, — сказала Антония, улыбаясь ему, когда они лежали в постели.

— Как же мне не быть счастливым, дорогая, — ответил Квинт Друзас жене. — У меня есть ты и еще многое другое. — Он подвинулся поближе и потрогал ее заметно увеличившийся живот. — Он первый в нашей великолепной семье, Антония.

— О да! — согласилась она, поймав его руку и целуя ее. «Сыновья Антонии, — подумал он, нежно лаская любимую жену. — Они так юны и так слабы. Любая болезнь может унести их жизнь…» Досадно, что сыновья Секстуса Сципио могут однажды завладеть всем его имуществом. Конечно, Антония не допустит, чтобы они остались без наследства. Она хоть и не очень хорошая мать, но любит своих детей. Однако все может случиться. Все…

Сын Квинта Друзаса родился первого марта, точно через девять месяцев со дня бракосочетания отца и матери. Младенец появился на свет крупным, здоровым ребенком. Однако радость Антонии по поводу рождения ребенка была кратковременной: на следующее утро ее сыновей от брака с Секстусом Сципио обнаружили в атрии на дне бассейна с рыбками. Обе женщины-рабыни, приставленные наблюдать за детьми, были найдены при самых компрометирующих обстоятельствах: обнаженные, слившиеся в сладострастном объятии и пьяные. Никто не сомневался в их причастности к преступлению. Обеих удавили и захоронили еще до исхода рокового дня. Антония была вне себя от горя.

— Я назову его Постхьюмус в память о его братьях, — трагически объявила Антония. Крупные слезы катились по ее щекам, когда она смотрела на своего сына, который жил на свете всего один день. — Как жаль, что он никогда не увидит их!

— Он будет назван Квинтом Друзасом-младшим, — сказал Квинт, целуя жену и надевая ей на руку два тяжелых золотых браслета. — Ты не должна терзать себя так, дорогая. А то у тебя пропадет молоко. Я не хочу, чтобы он сосал грудь какой-нибудь рабыни. Молоко рабынь не так полезно, как материнское. Моя мать Ливия всегда верила в это. Она сама выкормила моего брата, сестру и меня. — Он подошел к ней и, положив руку на одну из ее грудей, произнес с некоторой угрозой в голосе:

— Антония, не лишай моего сына того, что ему положено. Сыновья Секстуса Сципио были невинными младенцами, и потому сейчас они с богами. Ты ничем не можешь помочь им, дорогая. Это пройдет, тебе надо подумать о живом ребенке, которого милостиво послали нам боги. — Наклонившись, он опять поцеловал ее в губы.

Няня забрала младенца у Антонии и положила ребенка к ногам своего хозяина. Квинт Друзас взял на руки завернутый в пеленки комочек, тем самым признавая мальчика своим истинным отпрыском. Это формальное признание означало, что новорожденный принят в его римскую семью со всеми ее правами и привилегиями. Через девять дней после рождения Квинт Друзас-младший должен официально получить имя на большом семейном празднике.

— Ты не забудешь, дорогая, о чем я говорил, не так ли? — спросил Квинт Друзас жену, передавая сына няне и поднимаясь с постели. — Наш ребенок — это самое главное для тебя.

Антония кивнула, ее голубые глаза расширились от удивления. В муже появилось что-то такое, чего она раньше не замечала, и она вдруг испугалась. Квинт всегда был так снисходителен к ней. Теперь, казалось, он не видит ее, сын стал самым главным в его жизни.

Он улыбнулся ей:

— Я доволен тобой, Антония. Ты достойно прошла через суровое испытание. Ты подходящая мать для моих детей.

Он покинул спальню и направился в библиотеку. Теперь, без пасынков, бегающих повсюду, в доме стало спокойнее. Даже как-то грустно. Но через несколько лет вилла снова наполнится смехом и криком детей. Его детей. На столе горел единственный светильник, когда он вошел в личное святилище, плотно закрыв за собой дверь. Только в самом крайнем случае его могли здесь побеспокоить, когда эта дверь была закрыта. Сразу после женитьбы на Антонии он приучил слуг к тому, что его комната — святая святых. Никто не мог войти туда без его приглашения.

— Вы сделали все очень хорошо, — сказал он двум мужчинам, которые появились из полумрака комнаты.

— Это не составило труда, хозяин, — ответил тот, что повыше. — Обе няньки быстро напились. Немного вина с порошком, немного любви, опять немного вина, опять немного…

— Да, да! — сказал раздраженно Квинт Друзас. — Картина, которую ты нарисовал, совершенно ясна. Расскажите мне о мальчишках. С ними не было хлопот? Я не хочу, чтобы потом вдруг объявились какие-нибудь свидетели.

— Мы придушили их в постели, когда они спали, хозяин. Потом перетащили их тела в бассейн в атрии. Никто нас не видел, уверяю вас. Это произошло в полночь, все спали. До того как прикончить мальчишек, мы приготовили хорошенькую сценку для тех, кто обнаружит нянек. Эти девицы выглядели совершенно непристойной парой. — Он похотливо хихикнул.

— Вы обещали нам свободу, — обратился второй мужчина к Квинту Друзасу. — Когда это произойдет? Мы сделали все, как нам было приказано.

— Я говорил, что вы должны выполнить два моих задания, — ответил Квинт Друзас. — Это было только первое.

— Какое же второе? Нам нужна свобода! — заявил высокий мужчина.

— Ты слишком нетерпелив, Като. — Квинт Друзас посмотрел на него с недовольным выражением лица. Квинта забавляло, что он так вежливо обращается со своими рабами. — Через девять дней, — продолжал он, — моему сыну официально дадут имя и состоится церемония очищения. Это семейное событие, которое отмечается дома. Мой тесть приедет из Кориниума, дядя Гай и его семья прибудут из соседней виллы. Я хочу, чтобы вы как следует занялись моим дядей и его семьей.

В мае — кельтский праздник. Я помню это по прошлому году. В этот вечер Гай Друзас отпускает своих рабов после захода солнца и до рассвета. Я собираюсь использовать этот обычай. Ночью вы уберете дядю и его семью. В качестве дополнительной награды можете украсть его золото из потайного места, о котором я вам скажу, когда придет время. Поднимется переполох, и через несколько дней я обнаружу, что те два новых раба из Галлии, которых я недавно купил, сбежали. Вы поняли меня? — Он смотрел на рабов холодным взглядом, обдумывая, как бы получше убрать их, чтобы его никогда не разоблачили. Нет. Он может на них положиться. Он знал людей: эти негодяи исчезнут мгновенно, пересеку! пролив и скроются в Галлии.

— Это праздник костров, — сказал Като.

— Праздник костров? — Квинт Друзас посмотрел вопросительно.

— Вы упомянули кельтский праздник. Он отмечается первого мая, хозяин. Других весенних праздников нет.

— Сколько совпадений! — Квинт Друзас мимолетно улыбнулся. — Я женился первого июня. Наш сын родился первого марта. Теперь первого мая я окажусь на пороге моей судьбы. Я начинаю верить, что единица — мое счастливое число. — Он посмотрел на двух галлов. — Я затемню на время светильник. Выходите через сад и ведите себя осмотрительно. Оба! Вы можете легко проникнуть в дом, когда дядя и его семья будут гостить у нас. Если не сумеете, управляющий отправит вас на поля. Там вы и поработаете для меня.

Утром Квинт Друзас отправил послания своему тестю в Кориниум с просьбой приехать и дяде Гаю, приглашая всю его семью на день объявления имени нового Друзаса и очищения.

До прибытия на празднование Гай Друзас Кориниум и его семья не знали о смерти двух старших сыновей Антонии.

— О, дорогая, — сказала Каина, целуя молодую женщину, — я ужасно огорчена. Почему ты не обратилась ко мне? Моя мать и я приехали бы. Кейлин тоже. Женщине так тяжело оставаться наедине с собой во время такого несчастья.

— В этом не было нужды, — тихо произнесла Антония. — Мои малыши теперь с богами. Квинт уверил меня в этом. Я ничего не могу сделать для них. Я должна думать о младенце. Квинт не хочет, чтобы его кормила рабыня. Я не могу истощать себя, иначе у меня пропадет молоко. Это очень не понравилось бы Квинту, а он так добр ко мне.

— Он околдовал ее, — сказала Кейлин с отвращением.

— Она влюблена в него, — ответила Каина.

— Я думаю, кому-то очень выгодно, что оба сына Секстуса Сципио исчезли, — тихо заметила Кейлин. Каину поразили эти слова:

— Кейлин! Что ты говоришь? Неужели ты обвиняешь Квинта Друзаса в таком противоестественном поступке? Он любил этих маленьких мальчиков и был хорошим отчимом для них обоих.

— Я никого ни в чем не обвиняю, мама! — отрезала Кейлин, — Я просто заметила, что отсутствие малышей Антонии выгодно. Ты должна признать. Квинта очень устраивает, что остался только его ребенок, который однажды унаследует все им приобретенное.

— Почему, когда ты говоришь о Квинте, — спросила Каина, — у тебя всегда такие мрачные мысли, Кейлин? Девушка покачала головой.

— Не знаю, — честно призналась она. — Мой внутренний голос предостерегает меня, он шепчет мне о какой-то опасности, еще не знаю какой. Я думала, что после его женитьбы на Антонии этот голос замолчит, но нет, с каждым разом он становится еще громче в присутствии Квинта.

— Может быть, ты завидуешь браку Квинта? — допытывалась Каина. — Может, ты сожалеешь о своем решении не выходить замуж за него?

— Ты с ума сошла, мама! — Отвращение на прелестном личике Кейлин красноречиво говорило Каине, что она ошибается.

— Извини, я только спросила, — пробормотала Каина. — Иногда мы сожалеем о том, от чего отказываемся или что сами бросаем.

Их позвали в атрий, где был установлен семейный алтарь. С гордостью Квинт назвал сына своим именем. Осторожно надел на шею младенца красивую золотую буллу. В медальон с крышкой, соединенной пружинкой, между двух створок он вложил талисман, который будет защищать его сына до совершеннолетия. С достоинством патриарха большой семьи Квинт Друзас вознес молитву богам, особенно богу Марсу, так как это был месяц Марса. Он молился о том, чтобы младший Квинт Друзас прожил долгую, счастливую жизнь. Затем он принес в жертву ягненка, который родился в тот же день, что и его сын, и двух белоснежных голубей в честь богов, чтобы они благосклонно приняли его молитвы.

Когда религиозный обряд закончился, началось празднование и застолье. Все члены семьи Гая Друзаса преподнесли младенцу маленькие игрушки: сделанные из золота и серебра фигурки зверей, рыб, цветов, миниатюрные мечи, плуги. Это были традиционные подарки новорожденному в день очищения и объявления его имени.

Квинт Друзас расслабился, пребывая в хорошем настроении. Распивая вино со своими двоюродными братьями Титом и Флавием, он пристал к ним:

— Я слышал, что есть какая-то девчонка-рабыня на вилле вашего отца, которая созрела, как летняя дыня. Кто из вас виноват, а?.. — Он шутливо ткнул пальцем в их сторону и усмехнулся.

Близнецы покраснели и виновато засмеялись.

— Точно не знаем, — признался Флавий. — С детства мы всем делились.

— Мать очень рассердилась на нас. Она говорит, мы должны найти себе пару и жениться до окончания лета, иначе станем причиной скандала, — сказал Тит своему старшему кузену. — У девушки случился выкидыш, поэтому мы никогда не узнаем, кто был отцом, хотя нам и не хотелось это знать.

— А отец говорит, мы не должны опускать свои ведра в колодцы, не зная, свежая ли там вода, — добавил Флавий.

— А вы выбрали себе невест, братья? — спросил Квинт.

— Нет еще, — ответил Флавий. — Отец собирается поискать их немного подальше Кориниума. Он говорит, пора освежить кровь в семье. Я думаю, ему не нравятся девушки, которые окружают нас здесь.

— Выбор не особенно велик, — заметил Квинт. — Мне повезло с моей любимой Антонией. Пусть боги пошлют вам обоим такую же удачу, мои юные братья, и пусть я доживу до празднования дня присвоения имени всем вашим детям. — Он поднял свой кубок и выпил.

Они, в свою очередь, приветствовали его.

— А что Кейлин? — спросил Квинт. — Скоро ли она найдет себе мужа? С каждым днем она становится все красивее. — Он посмотрел через комнату, туда, где сидела Кейлин со своей матерью. — Если бы я не влюбился в Антонию с первого взгляда, я был бы в отчаянии от потери вашей прелестной сестры. Кого бы она ни выбрала, ее избранник станет счастливым человеком.

— Кажется, нет человека, который бы увлек нашу сестру, — сказал Флавий. — Я буду очень удивлен, если отыщется такой. Иногда наша сестра ведет себя очень странно. Мы говорим, в ней больше кельтской, чем римской крови. Жаль, если она помрет девственницей.

— Еще вина, хозяин? — Высокий раб стоял рядом с Квинтом.

— Да, Като, благодарю. И наполни кубки моим братьям тоже, — весело приказал он.

В праздничную ночь на каждом холме пылали костры. Кельтский праздник в честь нового сезона земледелия отмечался всеми. Казалось, стирались барьеры между мужчинами и женщинами, свободными гражданами и рабами — все дружно плясали вокруг костров и распивали огромные чаши сладкого медового вина.

Гай Друзас Кориниум только что оторвался от своей жены в уединенной спальне пустого дома, когда ему показалось, что послышался шум. Поднявшись, он вышел в атрий узнать, в чем дело. Он так и не увидел двоих злоумышленников, которые появились сзади и мгновенно задушили его.

Каина не поняла, что происходит, услышав глухой стук от падения какого-то тяжелого предмета. Она поднялась, чтобы посмотреть, в чем дело, но дошла лишь до середины спальни, когда в комнату ворвались двое мужчин.

— Я говорил тебе, она красавица, — сказал высокий. Нетрудно было угадать их намерения. В ужасе Каина начала отступать.

— Я дочь Берикоса, вождя добунни, — сумела выговорить она, хотя ее горло сжималось от страха.

Высокий схватил Каину, прижался губами к ее рту, который только что принимал нежные поцелуи мужа. Каина боролась с нападавшим как львица, царапаясь и плюясь. Засмеявшись, мужчина бросил ее на супружеское ложе и навалился сверху; его руки задрали ночную тунику. Другой мгновенно оказался у ее головы, заглушив рукой пронзительные крики. Каина молила богов о скорейшей смерти.

Бренна вернулась на виллу рано. Она сопровождала Кейлин на праздник, но ее внучка вовсе не нуждалась в ней. Никто не мог выдержать капризы Кейлин, и, кроме того, девушка не хотела уединяться в темноте с каким-либо мужчиной. Она просто присоединилась к тем, кто танцует и поет.

Бренна споткнулась обо что-то в полутемном атрии. Нагнувшись, она с ужасом узнала своего зятя. Он был мертв. Ее затрясло. С огромным усилием она поднялась на ноги и с бьющимся сердцем побежала в спальню дочери. Каина лежала обнаженная, раскинувшись среди скомканных окровавленных простыней. Бренна рухнула на пол, даже не поняв, что ей нанесли удар.

— Со старухой намного проще, — заметил Като небрежно.

— Но с молодой было забавнее, — ответил его напарник. — Какое сражение она нам устроила! Однако девчонка будет лучше всего. Прежде чем мы убьем ее, давай бросим кости, кому достанется ее девственность, а кому остатки.

Тит и Флавий, вернувшись домой совершенно пьяными от медового вина, даже не заметили своих убийц. На них напали из засады, быстро задушили, а затем притащили вместе с телом отца в спальню родителей, чтобы Кейлин не наткнулась на них.

Галлы ждали. Минуты превратились в час, затем в другой.

— Где же эта чертова девчонка? — ворчал раб что пониже.

— Мы не можем больше ждать, — сказал Като. Он показал пальцем в окно. — Уже светает. Мы должны поджечь дом так, чтобы он показался праздничным костром, и быстро убираться отсюда, пока не вернулись слуги. Девчонка не стоит того, чтобы нас поймали. Ты думаешь. Квинт Друзас спасет нас, если мы попадемся? Человек, который убил своих пасынков, чтобы они не могли получить его наследство, и убил семью своего дяди, чтобы завладеть его землями, не поможет нам. Я подозреваю, он убьет нас тоже, если сможет. Золото, которое он обещал, находится в потайном месте под статуей Юноны в нише. Давай заберем его и смотаемся. Я не верю, что этот римский мерзавец даст нам время, чтобы скрыться. Он явится за нами завтра. Мы же одурачим его, отправившись не в Галлию, а в Ирландию. Ему и в голову не придет, что мы удрали в этом направлении.

Бренна тихо лежала, впитывая его слова. Она молилась, чтобы они не обнаружили, что она все еще жива. Когда они уйдут, она как-нибудь сбежит, чтобы предупредить Кейлин об убийстве. Она с трудом сдерживала стон, кусая губы. Голова страшно болела. Она решила, что потеряла много крови. Только бы боги дали ей силы подольше остаться в живых, чтобы отомстить за Каину и ее семью! Она больше никогда не попросит их ни о чем.

Бренна почувствовала запах гари. Услышала удаляющиеся шаги. Увидела две пары сапог, когда убийцы выходили в дверь, в спешке оставив ее приоткрытой. Она не двигалась. Надо убедиться, что убийцы ушли.

Вскоре спальня наполнилась густым дымом. Задыхаясь от едкого дыма, Бренна поняла, что больше не может оставаться здесь. Медленно, превозмогая боль, с кружащейся головой, она поползла к открытой двери и выбралась в атрий. Здесь не было мебели, которая могла бы гореть, как в других комнатах. Хотя атрий быстро заволокло густым черным дымом, она знала дорогу к двери. Ее чуть не стошнило, и, ухватившись за колонну, чтобы не упасть, мучимая сухими спазмами, едва держась на ногах, напрягая силы и спотыкаясь, Бренна пересекла атрий, добравшись наконец до главного выхода из дома. Ухватившись за дверную ручку, она, шатаясь, выбралась наружу, на прохладный, сырой воздух и, изнемогая, сделала еще несколько шагов от дома.

Вокруг никого не было. Нападавшие скрылись. Над ней сияла полная луна, безмятежно наблюдая за сценой кровопролития. Бренна жадно глотала свежий воздух, прочищая легкие, наполненные дымом. Она должна найти Кейлин!

Но получилось так, что Кейлин нашла ее. С развевающимися волосами она бежала по тропинке, но, увидев бабушку, лежащую на земле, девушка остановилась и опустилась на колени.

— Бабушка! Дом горит! Что случилось? Где мать и отец? Мои братья? — Она взяла старую женщину под руки, пытаясь поднять ее. Бренна застонала. — О! Ты ранена, бабушка?! Почему никого нет? Рабы еще не вернулись с праздника?

— Уходи, дитя мое! Мы должны поскорее покинуть виллу! Нам грозит смертельная опасность… Помоги мне… Скорее! — с трудом проговорила Бренна.

— А наша семья? — повторила Кейлин, предчувствуя сердцем, что ответит бабушка.

— Мертвы. Все. Подойди и помоги мне. Нам нельзя оставаться здесь, Кейлин. Поверь мне, милая! — ответила Бренна, рыдая.

— Почему мы не можем подождать возвращения рабов? Мы должны сообщить властям! — сказала Кейлин отчаянно. Бренна посмотрела внучке в лицо:

— У меня нет времени объяснять тебе. Ты должна поверить мне, если хочешь жить. Теперь помоги. Я ослабела от потери крови, а мы должны уйти, чтобы спастись.

Кейлин испугалась.

— Куда мы пойдем, бабушка?

— Есть только одно место, куда мы можем пойти, дитя мое. К добунни. К твоему деду Берикосу. Только он может спасти нас от этого дьявола. — Опираясь на внучку, Бренна тронулась в путь. — Нам предстоит одолеть всего несколько миль, ты ведь не знала этого, не так ли? Всю свою жизнь ты прожила всего в нескольких милях от Берикоса и не подозревала об этом. — Бренна замолчала, понимая, что ей нужны силы, если они хотят добраться до места живыми. Берикос должен узнать, что случилось. А потом, если это будет угодно богам, она умрет. Но Берикос должен знать.

— Я не знаю дороги! — воскликнула Кейлин. — Ты можешь показать мне дорогу, бабушка?

Старуха кивнула, но ничего больше не сказала.

Они сошли с наезженной дороги, и Бренна повела внучку вверх на один из холмов, а затем вниз к подножию другого. Их путь пролегал через невысокий густой лес; яркая луна освещала им дорогу. Ночь стояла тихая, обитатели леса давно замолкли. Лишь где-то начинала щебетать какая-то птица, сообщая о приближении рассвета. Иногда они останавливались передохнуть, но Бренна не могла себе позволить долго задерживаться. Она не боялась погони, но опасалась, что не выдержит и умрет. Они пересекли большой луг, где в предрассветном сумраке пасся олень, и вошли в другой лес. Небо над ними заметно посветлело. Они шли достаточно долго, и Кейлин чувствовала, что они уже приближаются к цели.

— Далеко еще, бабушка? — спросила она после нескольких часов ходьбы. Большей частью они шли вверх по холмам, и она устала от непривычной нагрузки. Легко представить, как должна была чувствовать себя старая женщина. Бренна давно уже столько не ходила, тем более в таком тяжелом состоянии.

— Недалеко, детка. Деревня твоего деда находится по другую сторону этого леса.

Лес начал редеть, засветилось небо, когда они вышли из-за деревьев. Перед ними вырос небольшой холм, на вершине которого виднелась деревня добунни. Внезапно перед ними появился юноша. Очевидно, он стоял на страже и был удивлен, увидев кого-то так рано. Затем его лицо просияло, когда он наконец узнал бывшую хозяйку дома.

— Бренна! Это ты?

— Я, Корио, — ответила Бренна, и ее колени подогнулись.

— Помогите мне! — вскрикнула Кейлин, тщетно пытаясь не дать бабушке упасть.

Корио, оправившись от изумления при виде Бренны, прыгнул вперед и подхватил теряющую сознание женщину.

— Иди за мной, — сказал он Кейлин и, не оглядываясь, начал быстро подниматься на холм.

Кейлин едва поспевала за ним. Ее волнение было велико, однако она успела заметить, что холм окружен тройными каменными стенами. За третьей стеной была деревня. Корио направился к самому высокому дому, Кейлин последовала за ним, войдя в большой зал. Вперед вышла женщина шести футов ростом, одетая в темно-синюю тунику. Она быстро взглянула на Кейлин, не скрывая одобрения, затем посмотрела на ношу Корио.

— Это Бренна, бабушка, она ранена, — сказал Корио.

— Положи ее сюда, мой мальчик, на скамейку, поближе к огню, — приказала пожилая женщина. — Теперь пойди и принеси мои лекарства. — Она посмотрела на Кейлин. — Ты брезгуешь или можешь помочь?

— Скажите, что надо делать, — ответила Кейлин.

— Я Сира, первая жена Берикоса, — представилась высокая женщина. — Ты дочь Каины, не так ли? Ты похожа на нее.

— Да, я дочь Каины. Меня зовут Кейлин. — Глаза девушки наполнились слезами. — Бабушка умрет? — спросила она.

— Пока не знаю, — ответила Сира честно. — Что случилось? Кейлин покачала головой:

— Не знаю. Я вернулась домой после праздника костров. Дом был в огне. Бабушка лежала снаружи. Она говорит, что вся моя семья мертва, больше мне ничего не известно. Она настояла, чтобы мы пришли сюда. Она даже не позволила мне сообщить властям или дождаться, когда рабы вернутся с праздника.

— Берикос! — Голос Бренны звучал резко. — Я должна поговорить с Берикосом! — Она попыталась встать со скамьи.

— Лежи спокойно, Бренна, — сказала Сира. — Я послала за Берикосом, но если будешь противиться, ты умрешь и не скажешь ему то, что должна сказать. Сейчас отдыхай.

— Сира! Что я слышу? Бренна вернулась? — Другая женщина, не такая высокая, но повыше Кейлин, присоединилась к ним. Кейлин не помнила, чтобы она когда-либо видела это хорошенькое, миленькое лицо. В нем было что-то знакомое, но что — Кейлин пока не могла понять. Сейчас это лицо исказилось от горя. Голубые глаза наполнились слезами. — Бренна! Это ты! О, я никогда не думала, что увижу тебя опять!

— Маеве, — сказала Бренна тихо, но Кейлин почувствовала любовь в голосе бабушки. — Ты по-прежнему так же глупа, я вижу.

Маеве наклонилась и поцеловала окровавленный лоб женщины:

— А ты по-прежнему так же упряма и горда, сестра моя.

— Сестра? — Кейлин посмотрела на Сиру.

— Маеве — сестра твоей бабушки. Ты не знала об этом, детка? Да, я вижу, не знала.

— Почему бабушка называет ее глупой? — поинтересовалась Кейлин, понимая теперь, что лицо Маеве было копией лица Бренны, только немного моложе.

— Твоя бабушка и Берикос были не очень хорошей парой, — честно призналась Сира. — Они поженились поспешно, потому что страстно желали друг друга. Через некоторое время после этого твоя бабушка родила ребенка. Несколькими годами позже твой дед влюбился в Маеве, а она в него. Бренна была в ужасе. Она боялась, что сестра также будет несчастна. Она умоляла Маеве не выходить замуж за Берикоса, но та отказывалась слушать. Бренна обозвала ее дурочкой и относилась к ней так до сих пор, несмотря на то что брак между Маеве и Берикосом оказался удачным. — Сира повернулась к другой женщине:

— Пойди и приведи Берикоса, Маеве. Он в доме Бриджит.

Корио вернулся с корзиной лекарств, и Сира принялась за дело. Она отрезала у Бренны прядь густых белых волос и покачала головой, увидев размеры раны. Положение оказалось намного серьезнее, чем она предполагала. Волосы Бренны слиплись от крови. Череп пробит, большой осколок торчит из раны. Сира с трудом представляла, как можно обработать такую рану. Очень осторожно она стала промывать рану вином, вздрагивая, когда Бренна стонала. Обильно посыпала сверху одним из своих целебных порошков, затем наложила повязку с чистым сухим мхом. За всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя такой беспомощной.

Девушка стояла рядом с ней, ни разу не вскрикнув. Казалось, ее присутствие успокаивало Бренну. Откровенно говоря, Сира думала, что сейчас только покой, время и воля богов могут что-либо изменить к лучшему.

Корио на время вышел из зала и, вернувшись с маленькой чашей в руке, передал ее своей бабушке.

— Я подумал, может быть, тебе это понадобится для Бренны, — сказал он.

Она одобрительно улыбнулась:

— Да, это то, что надо. Ну, Бренна, выпей-ка! Это придаст тебе силы. Помоги ей немного приподняться, Кейлин. Кейлин присела на скамью позади бабушки и осторожно приподняла ее.

— Что она пьет? — спросила Кейлин, заметив, что Бренна жадно потягивает маленькими глотками красноватую жидкость.

— Это бычья кровь, — ответила Сира. — Она очень питательна и поможет Бренне восстановить собственную кровь. — Сира сдержала улыбку, увидев на лице Кейлин отвращение. По крайней мере девочка не падает в обморок.

— Сира! — прогремел низкий голос. — Что происходит?

Неужели то, что рассказала Маеве, правда?

Кейлин подняла голову. В зал вошел высокий мужчина с белоснежными волосами и такими же усами. Он был одет в темно-зеленую шерстяную тунику, вышитую золотой ниткой у ворота и на рукавах. На шее у него сверкало золотое ожерелье, отделанное зеленой эмалью. Такого великолепного украшения Кейлин никогда не видела. Широким шагом он направился прямо к скамье, где лежала Бренна, и посмотрел на нее.