Отец Ксавьер незаметно толкнул его локтем, и, увидев, что иезуит склонился в глубоком поклоне перед Властителем, Майкл последовал его примеру.
      Акбар едва заметно усмехнулся. От него не ускользнуло, с каким изумлением этот высокопоставленный священнослужитель рассматривал его приемный зал. Он вяло махнул рукой, показывая, что разрешает отцу Ксавьеру говорить.
      - Величайший из властелинов, позвольте мне представить вам отца Майкла О'Малли, епископа святой церкви. Он привез с собой рекомендательное письмо от моих иерархов в Париже с просьбой устроить ему приватную беседу с вашим величеством. Он свободно говорит по-французски.
      Приватную беседу? Акбар был удивлен. Обычно христианские священники любили выступать публично, стремясь склонить его в свою веру.
      - Выйдите все, - приказал он Рамешу. Когда в зале остались только он и этот высокий незнакомец, он сказал:
      - Говорите, священник. Я слушаю.
      - Меня зовут Майкл О'Малли, я епископ Мид-Коннота, из Ирландии.
      Акбар поднял руку.
      - Что такое епископ? - спросил он. - И где находится эта страна, которую ты назвал Ирландией? Почему я никогда не слышал о ней раньше?
      Майклу пришлось собраться с мыслями, прежде чем ответить. Наконец он начал:
      - Епископ - это один из иерархов церкви, человек, пользующийся определенным влиянием, обычно ответственный за какую-то небольшую территорию.
      Акбар кивнул, показав, что понял.
      - Продолжай, - сказал он.
      - Милорд, как мне говорили, вы по вероисповеданию мусульманин.
      - Теперь уже нет, - ответил Акбар. - Я вырос в вере пророка Мухаммеда, но всегда интересовался другими мировыми религиями. В своей бывшей столице Фатхнур-Сикри я построил дворец, куда пригласил святых людей любой веры, чтобы они могли изложить передо мной основные постулаты своих вероисповеданий. То, что мне открылось, опечалило и рассердило меня. Глубоко верующие люди, священники, ссорились и бранились между собой, доказывая, чья вера лучше, кто из них поклоняется истинному Богу. И чуть не передрались. Тогда я и нашел для себя свою собственную форму поклонения Господу, которая вобрала в себя все, что я считал лучшим в каждой из религий. Такова теперь вера моя и моих ближайших сподвижников. Я не стремлюсь навязывать ее никому, даже своим подданным, ибо пришел к выводу, что каждый человек должен найти свой путь к Божескому спасению.
      - Вы говорите, - сказал Майкл, - что отобрали все лучшее из каждой религии. Веруете ли вы, что брать себе в жены жену другого человека, пока он жив, противно Богу?
      - Конечно! - ответил Акбар без колебаний.
      - Тогда, милостивый господин, я могу продолжать. Много месяцев назад к вам пришел караван с подарками от португальского губернатора Бомбея. Одним из этих подарков была юная англичанка, графиня Брок-Кэрнская, Велвет Гордон.
      Акбар смотрел на священника с невозмутимым лицом, но сердце его забилось учащенно. Каким-то шестым чувством он понял, что этот стоящий перед ним человек принес ему огромное несчастье. Ему хотелось заставить его замолчать, но он знал, что совесть не позволит сделать это.
      - Леди Гордон, - продолжал Майкл, - моя племянница, младшая дочь моей сестры. Милорд, прошу вас ответить мне честно. Она жива?
      - Да, - внешне бесстрастно ответил Акбар.
      - Возблагодарим же Господа нашего и Святую Богородицу Марию, услышавших наши молитвы! - радостно сказал Майкл. Потом продолжил:
      - Милорд, я приехал сюда, чтобы забрать свою племянницу домой, в Англию. Ее семья заплатит любой выкуп, который вы посчитаете необходимым потребовать за нее.
      - Я держу здесь вашу племянницу не из-за выкупа, отец О'Малли. Вам не приходило в голову, что она не захочет возвращаться в Англию? Вы не задумывались над тем, что, возможно, она нашла здесь свою любовь и счастье?
      - Милорд, у нее есть муж.
      - Я ее муж, - сказал Акбар.
      - Нет, милорд, я имею в виду, что ее муж, граф Брок-Кэрнский, которого она считала погибшим, жив и с нетерпением ждет, когда его жена вернется к нему. Если вы и правда веруете в то, о чем мы говорили, ваше величество, тогда вы должны вернуть мне мою племянницу, чтобы я мог возвратить ее законному супругу.
      Это был удар в самое сердце Акбара. Целую вечность, как ему казалось, он не мог вздохнуть. Его плечи поникли, как будто на них навалились груды железа. "Я сейчас умру, - подумал он, - и это лучше, чем жить без моей любимой Кандры". Наконец его голова прояснилась, он обрел способность дышать и сказал:
      - Прежде всего мы должны удостовериться, что говорим именно об этой женщине, священник. Пойдем со мной!
      Встав, он провел Майкла О'Малли через потайную дверь, спрятанную за его троном. Они оказались в прохладном, хорошо освещенном, но узком коридоре, и Майклу пришлось чуть ли не бежать за ним, хотя Акбар и был гораздо ниже его ростом. Наконец они остановились, и Великий Могол подтолкнул Майкла вперед. К своему удивлению, он обнаружил, что стоит перед своего рода смотровым глазком.
      - Скажи мне, если узнаешь кого-нибудь в этой комнате, священник. Смотри внимательно, потому что от этого зависит очень многое.
      В комнате находились три женщины, но ее Майкл узнал почти сразу же. Он на мгновение заколебался, ведь он сохранил в своей памяти Велвет такой, какой видел ее в последний раз, когда ей было всего одиннадцать лет: нескладно высокой, слишком длинноногой девочкой, с массой не поддающихся щетке каштановых кудрей. Ее лицо тогда только еще начинало меняться от совсем детского к девичьему, а формы едва были заметны.
      Женщина же в комнате, на которую он сейчас смотрел, была одной из самых блестящих красавиц, когда-либо им виденных. Каким-то неуловимым образом она, пожалуй, превосходила по красоте даже собственную мать. Она была чуть выше Скай, золотисто-каштановые волосы теперь были тщательно уложены с пробором посредине и гладко зачесаны к ушам, образуя пучок на затылке. Лицо приобрело оттенок безмятежности, а нос из той непонятной кнопки, которой он когда-то был, превратился в изящный прямой носик элегантных пропорций. Былая бесформенность уступила место изысканной женственности и точеным формам. На его взгляд, ее бирюзово-голубая с золотом одежда была не совсем приличной, если учесть, что ее ноги вполне явственно просвечивали через тонкую материю юбки, а чуть ли не половина грудей была открыта из-за слишком короткой кофточки. Но это была Велвет. Вне всякого сомнения, это его племянница.
      - Это она, - сказал он Акбару. - Девушка с каштановыми волосами.
      Ему послышался какой-то звук, чуть ли не стон животной боли, но, когда он повернулся к Властителю, лицо Акбара оставалось по-прежнему бесстрастным. И все-таки он не удержался и спросил:
      - С вами все в порядке, милорд?
      - Ты только что сказал мне, что моя любимая жена, мать моей дочери - жена другого человека, священник. Будь я человеком не столь высоких моральных принципов, не умей я держать себя в руках, я бы убил тебя прямо здесь, в этом тайном подземном ходе, где мы сейчас стоим.
      Майкл почувствовал, как у него по спине пробежали холодные мурашки, - в глазах Властителя он вдруг увидел дикий гнев и отчаяние.
      - Милорд, я понимаю, для вас это трагедия, но что я могу поделать? Я тоже человек высоких моральных принципов и тоже умею держать себя в руках.
      Акбар кивнул:
      - Дай мне время на необходимые приготовления, священник, а потом я опять призову тебя, и мы уладим это дело.
      Майкл О'Малли согласно кивнул. Он был уверен, что этому человеку можно доверять. Они вместе выбрались из потайного хода, а потом, сопровождаемый отцом Ксавьером, он покинул дворец. К его удивлению, через несколько часов его позвали назад.
      - Они сказали, что вы уже не вернетесь к нам, - поведал ему отец Ксавьер, когда их везли во дворец. - Вы уверены, что этим людям можно доверять, ваше преосвященство? В конце концов, мы несем ответственность за вашу безопасность.
      - Более чем уверен. Мне ничего не грозит, отец Ксавьер, - ответил Майкл О'Малли. - Я весьма признателен иезуитам здесь, в Лахоре, за всю их помощь. Но запомните: мой приезд не должен найти отражения в ваших книгах. Таково желание Парижа и Рима.
      Иезуит кивнул.
      - Идите с Богом, - сказал он и повернул назад, к дому. В этот раз Майкла О'Малли пригласили не в главный дворец. Тайными тропами провели через сад в маленькое здание, где его ожидал Акбар. Слуги исчезли, оставив их вдвоем.
      - Это дом Кандры, - сказал Акбар. - Под этим именем известна здесь твоя племянница. Это слово пришло из древнего санскрита и переводится как "Лунный свет". Я сказал Кандре, что хочу представить ей христианского священника. Все готово к тому, чтобы вы покинули Лахор на рассвете. Вы поедете к побережью с моей личной охраной и как можно скорее.
      - Вы сказали, есть ребенок... - начал Майкл.
      - Наша дочь, Ясаман Кама Бегум, - сказал Акбар.
      - Я не уверен в необходимости забирать дитя, ваше величество. Не знаю, как муж Велвет воспримет новость о том, что у нее есть ребенок от другого человека.
      - И ты думаешь, я отдам свое дитя вашим европейским фанатикам? - взорвался Акбар. - Никогда! Она останется здесь, со мной!
      - А как относится к подобной перспективе моя племянница? - озабоченно спросил Майкл.
      - Нам придется убедить ее, священник, тебе и мне. Пойдем. Кандра ждет нас.
      Увидев Велвет, Майкл еще раз подивился ее красоте. В ее кремовой коже не было ни единого изъяна, и он понял, почему Властитель назвал ее Кандрой.
      - Это тот священник, о котором я говорил тебе, моя роза, - сказал Акбар.
      Она взглянула на него своими изумрудными глазами. Через секунду она узнала его:
      - Дядя Майкл?
      - Да, Велвет, это я. - Майкл О'Малли раскрыл ей свои объятия.
      - Дорогой дядюшка! - Она повисла на нем. - Я уже не надеялась увидеть кого-нибудь из родных! О, как чудесно, что ты здесь! - Она крепко обняла его и отступила на шаг, чтобы лучше рассмотреть. - Ты ответил на мои мольбы, дядюшка! Теперь я смогу отослать с тобой домой Пэнси и ее малютку сына. Она так старалась приспособиться, но очень скучает по Дагалду, и вообще это нечестно, что он до сих пор не знает, что у него есть сын.
      - Дорогое дитя, я приехал, чтобы забрать домой тебя, - сказал Майкл О'Малли.
      - Но, дядя Майкл, я не собираюсь возвращаться в Англию. Когда ты расскажешь моим родителям, как я счастлива здесь, они все поймут. Уверена, что мой муж и повелитель позволит им навестить меня здесь, в Лахоре, или в моем дворце в Кашмире. Они должны увидеть свою внучку. Пэнси! Пэнси! Иди сюда скорее!
      В комнату поспешно вошла другая молодая женщина, и Майкл отстраненно подумал, что она чем-то напоминает ему камеристку Скай - Дейзи.
      - Да, миледи?
      - Пэнси, это мой дядя Майкл О'Малли, епископ Мид-Коннота. Он приехал, чтобы забрать тебя и маленького Даги домой! Разве это не чудесно?
      - О миледи! Я не могу покинуть вас! - запротестовала Пэнси.
      - Еще как можешь! О, Пэнси, ты же - не я, ты не вдова и тебе не надо начинать жизнь заново. Твой Дагалд жив, у вас есть право на счастливую жизнь. А у маленького Даги есть право познакомиться со своим отцом. Ты много сделала для меня. Я знаю, что ты здесь несчастлива. Я хочу, чтобы ты поехала домой с дядей Майклом.
      - О миледи... - Пэнси начала всхлипывать.
      - Она дочь Дейзи, - сказала Велвет своему дяде. - Она так же предана мне, как ее мать моей матушке. Мне больно расставаться с ней, но ей так будет лучше. Ее малыш не очень хорошо переносит местный климат, особенно летнюю жару.
      - Велвет, дитя мое, ты не дослушала меня, - сказал Майкл О'Малли. - Ты тоже должна вернуться со мной в Англию. Твой муж жив и с нетерпением ждет твоего приезда.
      - Мой муж сидит рядом со мной, дядюшка.
      - Я говорю не о Великом Правителе, Велвет, а о твоем законном муже, единственном твоем муже в глазах нашей церкви. Тебя ждет Александр Гордон.
      - Александр Гордон мертв, дядя Майкл. Он умер два года назад. Он отдал свою жизнь за честь какой-то потаскухи, - непримиримо ответила Велвет.
      - Нет, мое дитя. Александр Гордон жив и здоров. Он был тяжело ранен, но в суматохе, последовавшей за его ранением, кто-то сказал, что он мертв, и твой брат Патрик, не проверив, сломя голову помчался к тебе объявить, что ты овдовела.
      - Нет! - Велвет зажала себе рот рукой. - Нет! Он мертв! Он мертв!
      Акбар обнял ее и нежно прижал к себе.
      - Не надо, любовь моя. Не усугубляй и так достаточно тяжелое положение. Этот человек - твой дядя, брат твоей матери. Он когда-нибудь был обманщиком или человеком, способным на всякого рода уловки? Стал ли бы он лгать тебе в деле столь первостепенной важности?
      Ока отрицательно покачала головой. Взглянув на Акбара, спросила:
      - Что же теперь будет с нами? Я была замужем за Александром Гордоном всего три месяца. И вот уже больше года - ты мой муж. У нас ребенок. Я не покину тебя! - Ее глаза были полны слез.
      - Я не могу держать в женах жену живого человека, Кандра. Больше ты не принадлежишь мне. Ты его, и я должен отправить тебя назад к твоему собственному народу, на твою родину. Я должен поступить так, хотя для меня самого это смертельный удар.
      - Нет! Нет! Нет! - Она исступленно трясла головой, волосы у нее растрепались, шпильки летели во все стороны, Прильнув к нему, она встала на колени, обхватив его за ноги. - Не отсылай меня от себя, мой повелитель. Я буду твоей наложницей, если не могу быть женой. Я буду самой последней рабыней в твоем дворце, только не отсылай меня. Я люблю тебя! Я слишком люблю тебя, чтобы жить без тебя. - Ее глаза молили его так же, как и ее голос. - Ах, я не вынесу этой боли! - зарыдала она.
      И опять Акбар почувствовал, что ему не хватает воздуха, как это уже случилось с ним недавно. Она разбивает ему сердце. Он любил ее больше всего на свете, даже больше своих детей. Он тоже не знал, как будет дальше жить без нее, но придется, ибо Бог предопределил, что ей не суждено быть его. Он нежно поднял ее, убрав ей волосы с лица. Затем, сделав знак Майклу О'Малли оставаться на месте, Акбар увел Велвет в их спальню, где рядом с их кроватью спала в своей колыбели Ясаман. Он наполнил два кубка сладким вином и, улучив момент, чтобы она не видела, нажал потайную пружину на одном из своих перстней и высыпал находившийся там под камнем белый порошок в один из кубков. Потом, обернувшись, подал кубок Велвет. И, потянув за руку, усадил на постель.
      Глядя ей прямо в глаза, он поднял кубок, и они выпили.
      - Судьба сыграла с нами злую шутку, Кандра, но если мы не будем подчиняться Божеским законам, то опустимся до уровня животных, разве не так, моя роза? Нам обоим предстоит быть очень храбрыми, но тебе потребуется еще больше этой храбрости, потому что я не позволю тебе взять с собой Ясаман.
      - Неужели ты собираешься разлучить меня с дочерью? - жалобно прошептала она. - Ей всего шесть месяцев от роду. Как же она потом узнает меня, если ты заберешь ее сейчас себе?!
      - Подумай, Кандра! Твой ум очаровал меня. Что за жизнь уготовлена ей в твоей Англии? Примет ли ее твой муж? Думаю, что нет. Я знаю христианские законы, и у тебя дома мой ребенок будет считаться незаконнорожденным. Что сможет вся твоя любовь поделать против жестоких насмешек и язвительных пересудов, которые будут сопровождать ее всю жизнь? Что будут думать другие твои дети о незаконнорожденной сестре? Нет, Кандра. Ясаман имеет право вырасти, окруженная любовью и заботой. Она - принцесса королевского дома Моголов, и такой я ее и выращу! Я не позволю никому хоть в чем-нибудь навредить ей, и хотя силой обстоятельств я вынужден расстаться с тобой, моя любимая английская роза, я ни за какие блага на свете не расстанусь с плодом нашей любви.
      Она слышала, что он говорит, и понимала смысл его слов, но ее сердце разрывалось от любви к дочери.
      - А ты не думаешь, что я чувствую то же самое? Если уж мне суждено быть оторванной от тебя, почему я не могу иметь хотя бы нашего ребенка? Она станет мне утешением.
      - Ты полюбишь вновь, Кандра. Ты заново научишься любить своего Алекса, как ты это уже однажды сделала, и у тебя будут другие дети, чтобы заполнить пустоту в твоей жизни. У меня же больше не будет ничего, любовь моя. Без Ясаман ты будешь для меня только сладким сном. И кроме того, как я уже говорил, ребенку лучше остаться со мной. - Его тон был непреклонен.
      Велвет собиралась протестовать и дальше, но вдруг почувствовала, что мысли разбегаются, она никак не может собрать их. Заглянув в свой кубок, она обнаружила на его дне осадок и поняла, что он сделал. Собрав все силы, она вырвалась из объятий Акбара и встала с постели. Руки и ноги уже плохо слушались ее, глаза закрывались. И все-таки она заставила себя сделать несколько шагов к колыбели, где мирно спала ее дочь. Добравшись до цели, Велвет взяла себя в руки и в последний раз посмотрела на дочь.
      "О, Ясаман, до чего же ты красива. - подумала она. - Я была тебе хорошей матерью все то короткое время, пока ты была моей, но ты никогда не узнаешь об этом, моя маленькая. Я люблю тебя, Ясаман! Я люблю тебя!"
      Потом Велвет подняла глаза на Акбара и отчетливо проговорила:
      - Я никогда вам этого не прощу.
      В то же мгновение он оказался рядом с ней и обнял.
      - Помни, что я люблю тебя, - сказал он. - И никогда не перестану любить, никогда в жизни.
      - И я, спаси меня Господи, люблю тебя, мой повелитель. - Ее глаза начали закрываться. - Не забывай меня, - прошептала она.
      - Никогда! - пообещал он.
      Глаза у нее оставались открытыми еще мгновение, и она посмотрела на чудесный знак, который он начертал в изголовье их постели. Потом она притянула его голову и прижалась к его губам.
      - Когда колесо любви закрутилось, никаких правил и ограничений больше не существует, - прошептала она. Ее губы коснулись его в прощальном поцелуе, и она провалилась в наркотический сон.
      Он просидел неподвижно еще несколько минут, держа в руках ее безвольное тело, запечатлевая в памяти каждую черточку ее лица и тела. Потом взгляд печальных глаз переместился на их ребенка. Как же их дочь похожа на свою мать! Простит ли его когда-нибудь Ясаман, узнав, что он лишил ее матери? Вздохнув, Акбар встал, взяв Велвет на руки. Медленно пошел к двери, которую Адали, до того прятавшийся в тени, поспешил открыть для него.
      - Вернешься из Камбея, Адали, и станешь главным евнухом при Ясаман Кама Бегум. На тебя возлагается вся забота о ней.
      - Господин так добр, - ответил евнух. Лицо Адали было печальным. Он принял от Акбара его бесценную ношу.
      - Она спит под влиянием лекарств, - объяснил Акбар Майклу О'Малли, который ждал в коридоре. - Это Адали, ее евнух, он будет сопровождать вас до побережья. Он говорит по-французски. А теперь уходи, пока я не передумал.
      - Я расскажу всем в Англии о вашем величии, ваша милость, - сказал Майкл.
      Акбар позволил себе чуть заметно улыбнуться, хотя сердце у него разрывалось на куски.
      - Две последние вещи, священник. Скажешь Кандре, что я отдам Ясаман на воспитание Ругайе Бегум. Ей будет легче, если она узнает, что о ее дочери заботится ее лучшая подруга. И второе. Когда вы вернетесь в Англию, скажи своей королеве, что скоро я позволю Англии торговать с моей страной. Я устал от высокомерия португальцев.
      - Благодарю вас, милорд. - Майкл с трудом поверил в щедрость Властителя и удачу Англии при таком неожиданном повороте событий.
      Акбар кивнул, потом нежно коснулся щеки Велвет в последний раз.
      - Прощай, Кандра, моя английская роза, мое сердце и моя жизнь, - с этими словами он повернулся и вышел.
      Великий Могол поднялся в комнату на башне, самую высокую точку своего дворца, откуда открывался вид на дорогу, ведущую к побережью и порту Камбей, расположенному в нескольких сотнях миль отсюда Здесь он и оставался, наблюдая, как караван Велвет покидает город в ранние предрассветные часы утра. Он всматривался в дорогу до боли в глазах, представляя ее себе за полупрозрачными занавесками носилок, пока наконец вся процессия не превратилась в облачко пыли на горизонте. Над его головой небо позолотили первые солнечные лучи нового дня. Но Акбар ничего этого не видел. Он оставался один, запершись в комнате, без пищи и еды целых три дня. Покинуть убежище его заставили сыновья, которые готовили новое восстание. И когда он спустился в мир живых людей, его длинные темные волосы и усы были снежно-белыми, а сам он стал стариком.
      Часть 4
      ВЕЛВЕТ
      Огонь любви - огонь нездешней силы,
      Он гложет сердце, разум пепелит.
      Ни старость, ни недуг, ни хлад могилы
      Одну любовь с другой не разлучит!
      Сэр Уолтер Рэлей
      Глава 12
      Ветер, дувший весь день с северо-востока, неожиданно переменился на восточный. Казалось, что он хочет помочь "Морскому соколу", прокладывавшему себе путь через волны Ла-Манша и Дуврского пролива, вокруг Маргейт-Хеда, побыстрее попасть в устье Темзы. Небо казалось таким же плоским и серым, как плита сланца, и с него не переставая сыпался мелкий нудный дождь. Англия! Зеленая и буйно цветущая, какой она и должна быть в начале августа. Как Велвет мечтала о пологих зеленых холмах своей родины в удушающе жаркие дни там, в Лахоре, а сейчас, когда она увидела их воочию, все это превратилось в горький пепел. Она была рада, что Алекс остался жив в этом дурацком поединке. Но сколько же других несчастий причинила эта дуэль.., об этом он никогда даже не узнает.
      Облокотившись о поручни корабля, она пристально смотрела вниз на темные, быстро несущиеся массы воды. "Как просто, - подумала она, - немного ниже нагнуться и..." Но тут плачущий крик чайки заставил ее поднять голову к небу, и мягко сыплющийся дождь смешался на ее лице со слезами. Как только она могла вообще подумать об этом? Смерть ничего не изменит для нее. Она все равно не будет вместе с Акбаром и своей дочерью Ясаман. Гораздо больше храбрости требовалось для того, чтобы продолжать жить, а она как-никак была дочерью своих родителей.
      Велвет плохо помнила отъезд из Индии. После того как Акбар в первый раз накачал ее наркотиками, Адали держал ее в одурманенном состоянии практически все семь недель на пути до Камбея и побережья. Евнух проводил ее на борт корабля Мурроу и помог устроиться в каюте, оказав ей, таким образом, последнюю услугу. В этот раз она была в сознании, но очень слаба.
      Уложив ее в постель, он сказал:
      - Наш повелитель велел передать вам несколько слов, которые, как он надеется, хотя бы немного облегчат ваши страдания. Маленькая принцесса отдана под опеку Ругайи Бегум, которая, конечно же, будет смотреть за ней как за собственной дочерью. Ее секретно вырастят в вашей вере, ибо наш повелитель Акбар считает, что вы бы этого хотели. Мне велено быть евнухом Ясаман Кама Бегум и ее домоправителем. Он думает, что вам это будет приятно. Среди своих вещей вы найдете тонкую золотую цепочку с подвешенной к ней одинокой розовой жемчужиной. Каждый год в день рождения маленькой принцессы вашему отцу будет доставляться по такой же розовой жемчужине. Это - весточка от повелителя, что ребенок жив и здоров.
      - Проследи, чтобы она знала - я не хотела оставлять ее, - слабо прошептала Велвет, - и что я ее люблю.
      - Я не позволю ей забыть вас, - пообещал он.
      - Дядя! - позвала Велвет.
      Майкл О'Малли поспешил на зов своей племянницы.
      - В чем дело, дитя мое?
      - Дай мне миниатюру с моим портретом. Я уверена, что ты привез какую-нибудь с собой, предполагая показать ее Акбару.
      - Да, ты права, - сказал он, опуская руку в карман сутаны. Достав миниатюру, он протянул ее Велвет.
      - Отдай ее моей дочери, когда она подрастет, - сказала та евнуху и опять упала на подушки.
      Глаза Адали наполнились слезами, он кивнул, затем, встав на колени, поцеловал ее руку и, поднявшись, быстро выбежал из каюты. Он не осмелился даже обернуться, когда говорил: "Прощайте, моя принцесса", чтобы она не увидела слез на его щеках.
      Велвет была истощена и измучена. Ее жизненные силы были основательно подорваны. В течение последующих трех месяцев она почти все время спала, просыпаясь только тогда, когда приходило время Пэнси кормить ее с ложечки супом с курицей, несколько десятков которых было доставлено на корабль перед отплытием. Они жили в клетках на палубе. Только к четвертому месяцу их плавания Велвет начала выходить из состояния апатии.
      Они плыли в конвое из шести кораблей, ибо семья де Мариско решила не рисковать. Они зашли в Занзибар, чтобы пополнить запасы свежей воды, закупить цыплят, фруктов и овощей. Обогнув Африканский рог, они еще несколько раз приставали к берегу, чтобы закупить продовольствие у местного населения, которое при виде больших кораблей вело себя очень настороженно, опасаясь работорговцев. Где-то на полпути, проплыв приблизительно до середины Африки, Мурроу повернул в открытый океан. Он со своей флотилией по огневой мощи превосходил любых берберийских пиратов, которым вздумалось бы вдруг напасть на них, но предпочел избежать и такой опасности. Ведь на борту находилась сестра, которая до сих пор была слаба и духом, и телом.
      Велвет, однако, поправлялась день ото дня - она не хотела умирать. Ее тело откликнулось на неусыпную заботу Пэнси, а также ее брата и дяди, хотя сознание еще и оставалось в подавленном состоянии. Но Пэнси, хотя и пыталась сдерживаться перед своей госпожой, на самом деле была очень рада вернуться домой. Велвет как-то случайно услышала, как она приговаривала, накрывая на стол с маленьким Даги на бедре:
      - Скоро ты увидишь своего папочку, Даги. Он тебе понравится, он хороший. Я тебе говорила, что ты похож на него? И ты увидишь также своих дедушку и бабушку, мой ягненочек. О, тебе понравится Англия, мой дорогой.
      Даги во все глаза смотрел на свою мать, ловя каждое ее слово. Сначала он боялся матросов, так непохожих на солдат гвардии Акбара, которые ухаживали за его матерью и играли с ним, чтобы завоевать ее расположение. Однако он не смог устоять против пожилого парусных дел мастера, который почти целыми днями сидел по-турецки на палубе, починяя паруса. Парусных дел мастеру, человеку бездетному, было лестно и приятно демонстрировать свое мастерство маленькому мальчику, неотрывно наблюдавшему за ним, пока Пэнси прислуживала своей госпоже. Постепенно ребенок начал завоевывать сердца и других матросов, многим из которых так редко доводилось видеть своих собственных детей. Даги, к его удовольствию, баловали чисто по-королевски.
      - Он станет совершенно невозможным, пока мы доплывем до Англии, - ворчала Пэнси.
      Сегодня вечером они бросят якорь в гавани Лондона, и Велвет впервые за последние пять лет увидит своих родителей и впервые за два с половиной года своего мужа, Александра Гордона. "Алекс", - прошептала она его имя ветру. Каковы теперь у нее шансы на счастливую жизнь с ним? Возможно, он захочет аннулировать брак, и это, подумала Велвет, устроило бы ее как нельзя лучше. Она вернулась бы к Акбару. В конце концов, она ведь и на самом деле изменила Алексу, хотя и не сознавала этого. Она не поверила дяде Майклу, когда он сказал, что Алекс хочет, чтобы она вернулась. Ее родители этого, конечно, хотели, но Алекс? Она так не думала, зная его дурацкую гордость.
      Хотела ли она быть его женой? Нет! Да! Сейчас она просто не знала. Как сможет она снова полюбить человека, который отверг ее мольбы и ввязался в дурацкую дуэль из-за какой-то шлюхи? Его предполагаемая смерть заставила ее бежать, привела ее к Акбару, дала ей Ясаман, а теперь его воскрешение из мертвых украло у нее счастье и лишило ребенка. И во всем был виноват он. Она не была уверена, что когда-нибудь сможет или захочет простить его.
      - Ты выглядишь такой серьезной, сестренка! - Рядом с ней оказался Мурроу и обнял ее за плечи.
      - Я боюсь будущего, - честно призналась она.
      - Да ну же, малышка! - сказал он, стараясь развеселить ее. - Мать и Адам ждут не дождутся, когда ты вернешься в Гринвуд. Радуйся! Ты наконец-то дома.
      - А Алекс? Он тоже ждет не дождется меня? Мур.
      - Мать отослала Алекса домой, в Шотландию, еще до того, как я уехал. Так как она не могла точно знать, когда мы вернемся. Не думаю, что она послала гонца в Шотландию.
      - Это хорошо! Я еще не готова к встрече с ним.
      - Велвет...
      - Он так же виноват в том, что случилось, как и я; Мурроу. Если бы он не впутался в эту дуэль с лордом де Боултом, ничего бы не произошло. В этом деле я потеряла гораздо больше, чем мужа.
      - Он гордый человек, Велвет. Будь великодушной, - посоветовал Мурроу.
      - С какой стати? - спросила она. - Мы оба должны быть великодушны и всепрощающи по отношению друг к другу!
      "Господи, - подумал он, - как же она изменилась! Хотел бы я знать, правильно ли мы поступили, привезя ее сюда?"
      - Иногда, - сказал он вслух, - женщина должна показывать дорогу мужчине, сестра. Помни об этом в своих отношениях с Александром Гордоном.
      - Какое сегодня число? - спросила она.
      - Девятое августа, - ответил он.
      - Сегодня моей дочери исполнился год, - сказала она и, повернувшись, ушла в свою каюту.
      Он чувствовал себя так, как будто она его ударила. Говорила она спокойным голосом, как о чем-то, к ней вовсе вроде бы и не относящемся, но он не мог не почувствовать пронзительной боли. Сам любящий отец, Мурроу О Флахерти не мог не думать о ребенке своей сестры, маленькой принцессе, наследнице престола, с которой Велвет заставили расстаться. До сегодняшнего дня она никогда не говорила о своей дочери, и, честно говоря, у него не хватало духу спросить ее о ней. Он поговорил только с Пэнси, которая рассказала ему о ранней красоте его племянницы, ее редких бирюзовых глазах.
      - Никогда не видела такого прелестного ребенка, - призналась Пэнси и потом добавила:
      - Не правильно было заставлять миледи оставлять ребенка, но епископ боялся, что лорд Гордон не примет девочку, да и лорд Акбар все равно никому бы ее не отдал. Он сказал, что это все, что у него осталось от его любви к миледи. Они там, в гареме, говорили, что и не упомнят, когда он так увлекался женщиной, как госпожой Велвет. - Тут Пэнси, вдруг вспомнив о своем месте, на мгновение запнулась, прежде чем сказать: