Бертрис СМОЛЛ
      МОЕ СЕРДЦЕ
      ТОМ 3
      Глава 10
      Мурроу О'Флахерти проделал путь домой из Индии в рекордно короткое время и встал на якорь в лондонской гавани снежным днем где-то в конце января 1590 года. Прошло чуть меньше двенадцати месяцев с тех пор, как он отплыл от этого причала. Сойдя на берег и посетив контору компании О'Малли, он выяснил, что его мать и отчим живут дома, в Гринвуде, прибыв в Англию три месяца назад. Ему немедленно оседлали коня, и Мурроу поспешил в дом матери. Случившаяся в этот день непогода даже способствовала ему, благо сейчас, ближе к вечеру, заваленные снегом улицы Лондона были практически безлюдны. Пронизывающий холод загнал по щелям даже нищих. Он галопом пронесся через распахнутые ворота имения и поскакал дальше по подъездной дорожке. Тут же распахнулась дверь конюшни, и на снег выскочил грум, чтобы принять поводья, как только Мурроу соскочил наземь.
      - Добро пожаловать домой, капитан О'Флахерти! - поприветствовал его стареющий мажордом, когда он вошел в прихожую.
      - Где мать? - спросил вместо ответа Мурроу.
      - В это время дня она обычно отдыхает в своих апартаментах вместе с лордом де Мариско, - ответил слуга.
      Перескакивая сразу через несколько ступенек, Мурроу одним махом взлетел на третий этаж огромного здания Гринвуда, туда, где находились личные покои хозяев дома. На его стук дверь в комнату Скай открыла Дейзи.
      - Капитан О'Флахерти? - Дейзи отступила на шаг и потом бросилась в его объятия. - Входите же, капитан! Господи, я как знала, что вы благополучно вернетесь домой. Где госпожа Велвет и моя Пэнси? Вы приехали раньше их?
      - Слишком много вопросов для начала, Дейзи, - ответил он, легонько отстраняя ее. - Пожалуйста, скажи матери, что я здесь.
      - Нет нужды, Мурроу, - проговорила Скай О'Малли де Мариско, выходя из своей спальни в прихожую. Она обняла его и поцеловала. - Мой дорогой сыночек, я так рада, что ты вернулся. Где Велвет? Она что, подъедет попозже? Мы так волновались. Чего я только не сделала, чтобы отговорить Адама от безумной затеи броситься на одном из наших кораблей вслед за вами. - Она отстранила его от себя, пристально взглянула на него, и ее чудесные небесно-голубые глаза потемнели. - Что случилось, Мурроу?
      - Как же ты могла сбежать от них и не оставить нам ни весточки, ни знака? Я приплыл в Бомбей быстрее, чем за полгода.
      - Что случилось, Мурроу? Отвечай сейчас же.
      - И отвечай нам двоим, - жестко добавил Адам де Мариско, появляясь из дверей спальни. - Где моя дочь, Мурроу? Где Велвет?
      Мурроу глубоко вдохнул, прежде чем начал говорить. Он знал, что лучше всегда начинать с плохого. Потом хватит времени все объяснить подробно.
      - Велвет попала ко двору Великого Могола. В его гарем, если говорить точнее.
      Дейзи тихонько ахнула, его же мать только вскрикнула: "Господи!" - и покачнулась, закрыв глаза, сразу переполненная тысячами воспоминаний. Но Скай была сильной женщиной и в обморок не упала, а руки Адама на плечах помогли ей прийти в себя. Она чувствовала, как они дрожат, и сразу все ее мысли обратились к мужу. Обернувшись, она взяла его лицо в свои руки.
      - Уверена, все не так плохо, как говорит Мурроу, мой дорогой, но все равно мне надо присесть. Сядь рядом, Адам. Прошу тебя! - Она взглянула еще раз на сына, сев на кушетку. - Что же все-таки случилось?
      - Мы добрались до Бомбея очень быстро, матушка. Ты уже, наверное, знаешь, что выкуп мне удалось собрать быстро и так же быстро я постарался вернуться с ним. На причале нас ждал иезуит. Он попытался сразу же вытянуть из меня золото, но я напомнил ему об условиях договора - ты и Адам должны встречать нас в порту. В конце концов ему пришлось признаться, что вы благополучно бежали. А я сказал, что мне платить не за что. Естественно, отец Орик очень огорчился. Но он хорошо подготовился, матушка, спрятав в засаде в порту отряд солдат. Иезуит увез Велвет и Пэнси в резиденцию губернатора, согласившись вернуть их в обмен на золото. У меня не было причин не верить ему. Кроме того, я не мог вступать в драку, подвергая опасности свою сестру. Мы немедленно отплыли к своим кораблям и на следующий день вернулись со всей нашей флотилией. Этот иезуит внимательно проследил, как мы выгружаем выкуп. Когда золото очутилось на берегу, отец Орик и я поехали к губернатору, чтобы забрать Велвет и Пэнси. Когда мы туда добрались, эта скотина губернатор поведал нам, что он отослал Велвет и Пэнси Великому Моголу в качестве подарка. Я думал, иезуита хватит удар прямо там, где он стоял, - он все-таки человек чести. Если бы не охрана губернатора, я бы, матушка, убил дона Марина-Гранде на месте. Следует отдать должное отцу Орику - он пригрозил губернатору отлучением от церкви, но эта португальская сволочь только рассмеялась в ответ. Совсем не грех, сказал он, послать еретичку-англичанку в гарем Акбара. Когда же иезуит напомнил ему об истинной вере Велвет, о том, что она совсем не еретичка, а истинная дочь веры, губернатор опять рассмеялся и ответил, что испанский король не станет упрекать его за то, что он избавил христианский мир от еще одной английской стервы.
      Мы покинули дворец, и я попытался поговорить с падре о том, как вернуть сестру. Он честно ответил, что это невозможно. Мы не сможем, сказал он, выкрасть ее из каравана, направляющегося в столицу Великого Могола, не прибегая к помощи маленькой армии. Мусульмане очень ревностно относятся к своим женщинам, и хотя Могол среди них самый цивилизованный, он все-таки истинный сын Индии. Отец Орик сказал, что мы должны примириться с тем, что Велвет потеряна для нас навсегда.
      - Твой иезуит очень глуп, если думает, что я позволю своей дочери до конца дней томиться в каком-то мусульманском гареме! - выкрикнул Адам де Мариско, поворачиваясь к жене. - Когда мы сможем отплыть, любовь моя?
      - Не торопись, - ответила Скай. - Велвет теперь уже все равно стала частью жизни этого восточного князька. Мы ведь сталкивались с подобными проблемами раньше, Адам. Нам надо все тщательно продумать, ибо у нас пока очень мало шансов выручить свою дочь. Единственное наше преимущество состоит в том, что они нас не ждут.
      - Их столица расположена в сотнях миль от побережья, матушка, - напомнил Мурроу. - Туда-то мы, может быть, и доберемся, но вот как вернуться назад? Это будет, пожалуй, посложнее сделать, чем в тот раз, когда вы бежали из Фив. Она кивнула:
      - Я понимаю. Это будет нелегко, и мне надо время, чтобы все продумать.
      - Каждая минута, которую мы теряем, все ближе приближает Велвет к постели этого дьявола! - взорвался Адам.
      - Дорогой мой, - как о чем-то само собой разумеющемся сказала Скай, - если Велвет была послана в качестве подарка Моголу, он почти наверняка давным-давно переспал с ней. Смею тебя уверить, что это совсем не худшее из того, что поджидает женщину в ее жизни.
      - Ты была тогда старше, сильнее и лучше знала жизнь, - ответил Адам. - А моя бесценная Велвет еще совсем дитя.
      - Ваша бесценная Велвет умеет так крутить хвостом, что выставила меня полным идиотом при дворе, прежде чем я смог привести ее к алтарю, - сказал Алекс Гордон, входя в комнату и расслышав только последние слова Адама. Мурроу! Что за дьявол толкнул вас в бок, когда вы увозили мою жену в Индию? И где наконец эта шкодница? Клянусь, я посчитаюсь с ней. Бросила меня раненого, полумертвого на руки чужих людей!
      Челюсть Мурроу О'Флахерти отвисла, он пребывал в полном и окончательном потрясении.
      - Но вы же умерли! - едва смог выговорить он.
      - Пока что я, как видите, жив и готов свернуть голову любому, кто посмеет утверждать обратное, - весело ответил Алекс, подмигнув ему.
      - Мурроу, - требовательно проговорила мать, - я тоже хочу знать, зачем ты забрал с собой Велвет, когда покидал Лондон? Алекс, сядьте.
      - Прежде скажите, где Патрик? - потребовал Мурроу.
      - Чем, черт подери, может помочь Патрик? - воскликнул Алекс. - Где он?
      - Зачем тебе Патрик? - спросила Скай. - Что такого он мог сделать? Он вот уже сколько месяцев благополучно живет в своем Клерфилде, и я с трудом смогла залучить его домой на Крещение, да и то под предлогом, что вы должны вернуться из Индии не позднее конца января.
      - И сколько же он пробыл там, в этом своем Клерфилде, матушка?
      Мгновение Скай пребывала в раздумье, потом ответила:
      - Точно не знаю, Мурроу. Это что, так важно?
      - Давайте его сюда! - жестко проговорил ее старший сын.
      - Дейзи, - попросила Скай, - пригласите к нам лорда Бурка. Мурроу не может закончить рассказ без него.
      Дейзи поспешно вышла в дверь, а в комнате повисло неловкое молчание. Скай смотрела на своего мужа, которого знала уже семнадцать лет. В этом году ему будет шестьдесят, голова поседела, что сделало его, правда, еще более красивым и элегантным, подумала она. Голубые глаза остались такими же живыми, и если у него и была какая-нибудь слабость, так это его единственный ребенок, их дочь Велвет. Сколько раз она ругалась с ним, не позволяя баловать девочку. Она даже ревновала Адама к Велвет, так самозабвенно он любил малышку. Теперь она понимала, что просто очень любила их обоих. Она не знала, сможет ли Велвет справиться с тем, что выпало на ее долю. Слишком коротким было ее замужество. Скай понимала, что ее дочь оставалась в душе невинной. Она дотянулась до руки Адама и ободряюще пожала ее.
      Он выдавил слабую улыбку и легонько ответил на ее пожатие. И опять его глаза затуманились: где-то сейчас его единственный ребенок? Для него она так и осталась маленькой девочкой. Сумасшедшая мысль пришла ему в голову - пусть бы она оставалась той двенадцатилетней девочкой, как в тот день, когда они отправились в проклятую поездку. Многих девушек выдавали замуж и раньше, но они со Скай договорились, что Велвет выйдет замуж в шестнадцать лет. Они хотели дать ей возможность немного пожить при дворе под их неусыпным наблюдением. Он вздохнул. Они ее так оберегали от всех невзгод, может быть, даже слишком, подумалось вдруг ему. Как там она будет жить, в этом гареме? Что она знает о любви, кроме того, чему успел ее научить Алекс Гордон за их недолгую совместную жизнь? Он перевел взгляд на сына своего старинного друга.
      Алекс Гордон, граф Брок-Кэрнский, напряженно и прямо сидел в своем кресле. Вот уже почти год он не видел своей жены. Его жена! Эта коварная, своенравная девчонка бросила его на произвол судьбы в тот час, когда он больше всего нуждался в ней. Она заставила его поверить, что готова поехать в Дан-Брок вместе с ним и стать ему примерной женой. Вместо этого она воспользовалась первой подвернувшейся возможностью и сбежала от него. У него чесались руки как следует выпороть ее, сделав из ее роскошной попки подобие подушки. Когда он доберется до нее, она узнает, что значит быть его женой, женой графа Брок-Кэрнского.
      Дверь открылась, и в комнату вошли Дейзи и приведенный ею лорд Бурк. Мурроу шагнул вперед с лицом, исполненным злости, и одним ударом послал своего младшего брата на пол. Все находившиеся в комнате от удивления вскочили, а Мурроу тем временем поднял его за шиворот и врезал ему еще раз.
      - Ты был уверен? Я ведь тебя спрашивал! Ты помнишь, Патрик? Я же тебя спрашивал, уверен ли ты в том, что лорда Гордона убили? Ты уверил и меня, и Велвет, что он мертв. Как я помню, ты чуть ли не оскорбился, что я смею тебя спрашивать о достоверности твоих сведений. Ты хоть понимаешь, что ты натворил, Патрик?! Понимаешь или нет?
      - Вы же благополучно вернулись! - рыдая, воскликнул Патрик. - Да, я несколько напутал, Мурроу, я виноват, но вы же вернулись, и теперь все в порядке, разве не так?
      - Твоя сестра - пленница Великого Могола Индии! - проревел Мурроу. - Она заперта в его гареме, и у нас практически нет никаких шансов увидеть ее вновь. И ты смеешь говорить, что все в порядке? - Он в отчаянии оттолкнул от себя младшего брата. - Боже! Ты такой же, как твой отец Найл! Вы оба очаровательны, но никогда не отдавали себе отчета в своих действиях. Ты даже не соизволил задержаться здесь, чтобы рассказать Алексу, что произошло на самом деле, или я не прав? Ты поспешил удрать в свой Клерфилд и там спрятаться. Почему же ты не исправил свою ошибку и не рассказал Алексу правду? Я убью тебя собственными руками!
      Патрик Бурк, распростертый на полу, с мольбой смотрел на старшего брата. Мурроу был абсолютно прав, и он знал это. В отчаянии он попытался объяснить свои действия, вернее, бездействие:
      - Я не мог сказать Алексу, что я, идиот, примчался к Велвет с известием о его смерти, не убедившись, так ли это...
      - Моей смерти? - воскликнул Алекс, побелевший при словах Мурроу о том, что Велвет очутилась в чьем-то гареме. - Ты сказал Велвет, что я мертв?
      Вид графа не оставлял сомнений, что сейчас и он отколотит юношу. Тот, видя потемневший взгляд своего зятя, поспешил побыстрее подняться с пола и перебраться поближе к матери.
      - Ты - маленькая лживая тварь! - выкрикнул Мурроу, опять угрожающе надвигаясь на Патрика.
      Скай поспешила встать между своими сыновьями.
      - Насколько я понимаю, Патрик сказал тебе и Велвет, что лорд Гордон убит? С чего он это взял? - Она взглянула на Алекса. - Что вам известно об этом, милорд?
      - У меня была дуэль, - пробормотал тот.
      - Дуэль, которую не стоило и затевать! - не выдержал Мурроу. - И моя сестра умоляла вас отказаться от дуэли, но разве вы послушали? Нет, конечно!
      - Прекратите препирательства! - властно приказала Скай, которую раздражали и все больше изумляли подробности происшедшего. - Вас ранили на дуэли, Алекс, а Патрик, решив, что вы убиты, поспешил уведомить об этом Велвет. Так?
      Патрик кивнул. Скай повернулась к своему старшему сыну:
      - Мне бы хотелось узнать, почему ты, Мурроу, присвоил себе право увозить сестру из Лондона и тем более брать ее в такое опасное путешествие? Ты даже не оставил ей времени похоронить мужа. Объясни мне!
      - Она попросила меня, - неуверенно ответил он.
      - Она тебя попросила? - Скай казалась удивленной. - Мурроу! Ты взрослый человек, отец детей. Твой старший сын всего на несколько лет младше Велвет! Как же ты мог сделать такую вещь?
      - Матушка, - проговорил он, склонив голову, - ты не понимаешь. Она была на грани помешательства, узнав о смерти Алекса. Ничего не хотела слушать. Робина и его жены не было, чтобы помочь мне, как и Виллоу с Джеймсом. Моя младшая сестра умоляла меня о помощи, и я не смог придумать ничего лучше того, что сделал. Она была уверена, что Алекса похоронят в Дан-Броке. Она не могла смириться с мыслью, что ее первая поездка туда, в дом, который должен был стать их общим домом, будет такой. Она все рыдала, что род Алекса прервался на нем, твердила, что это ее вина, что она до сих пор не забеременела. Ей невозможно было что-нибудь втолковать. И я решил, что лучше взять ее с собой, чем оставлять здесь, наедине с ее горем.
      Губы Алекса сжались в тонкую линию. Как это похоже на Велвет - бежать при первой опасности за спасением к своим родителям. Она так и не повзрослела.
      Скай села на кушетку рядом с мужем. Она не знала, то ли ей плакать, то ли смеяться, и понимала по лицу Адама, что он в том же сомнении. Людям иногда свойственно причинять себе самим и всем окружающим самые нелепые страдания просто из-за упрямства. Мурроу считал, что он помогает Велвет, но, как оказалось, вышло только хуже. Ему надо было бы проверить доставленные Патриком сведения, благо он прекрасно был осведомлен о том, что его братец зачастую весьма легкомыслен. Хотя Мурроу не мог потерять еще один день, и она это понимала, из-за боязни упустить благоприятные ветра на пути через Индийский океан, чтобы спасти ее и Адама. Как она может укорять его за то, что он сделал и чего не сделал? Уж если кого и винить, так это Алекса Гордона, ввязавшегося в никому не нужную дуэль, и Патрика, который помчался к своей сестре с известием о смерти мужа, как какой-нибудь дурачок, вопя о том, что обрушилось небо.
      - Вот что, мои любезные сыновья. Кажется, наконец я разобралась в этой ужасной сумятице. Хочу вам сказать, что виноваты в ней вы оба, ну и, конечно, сама Велвет, которую, как я считала до сих пор, я научила встречать житейские невзгоды. Теперь нам надо подумать, как вытащить ее оттуда заодно с Пэнси. Хорошо, что девочки вместе. Насколько я знаю людей Востока, они не станут разлучать Велвет с ее камеристкой.
      - Что с ними будет, миледи Скай? - с дрожью в голосе спросила Дейзи, и Скай, взглянув на нее, страшно удивилась. Никогда еще она не видела, чтобы ее преданная служанка и подруга теряла присутствие духа, но сейчас она боялась не за себя, а за свое дитя.
      - Велвет, насколько я понимаю, к настоящему времени почти наверняка стала наложницей этого Акбара, - ответила ей Скай. - Что же до Пэнси, то с ней вряд ли случится что-нибудь плохое. Она останется служанкой при своей госпоже, Дейзи. Ты можешь не волноваться за нее.
      - Моя жена - наложница какого-то турка? Вы говорите о судьбе своей дочери как-то уж слишком равнодушно, мадам, - мрачно проговорил Алекс.
      - Акбар - Великий Могол Индии, а не какой-то там турок, как вы изволили выразиться, Алекс, - чуть ли не забавляясь происходящим, ответила Скай. - И если я говорю об этом, как вам кажется, равнодушным тоном, то только потому, что в своей жизни мне доводилось бывать в той же ситуации, в какой сейчас оказалась Велвет. Завидовать, конечно, особенно нечему, Алекс, но Велвет - моя дочь, и она с этим справится. Могло быть гораздо хуже. Мы вполне могли вообще не знать, где она и что с ней, да она могла просто погибнуть.
      - Может быть, и правда ей лучше было бы умереть, чем очутиться в чужой постели, - непримиримо ответил Алекс.
      Он не успел опомниться, как руки Адама сомкнулись на его горле.
      - Ты, щенок! - прорычал он в лицо пораженному шотландцу, наступив ему коленом на грудь и припечатав к креслу. - Твой отец был моим другом, но из тебя выросла самодовольная, наглая скотина! Ты прискакал сюда из своей вонючей Шотландии в наше отсутствие, затащил нашу дочь в свою постель. Не думай, что я не знаю, как именно ты якобы ухаживал за ней, я все знаю! Когда-то очень давно мне довелось увидеть, как мою Скай выдали замуж за другого. Потом я стал свидетелем того, как она пыталась спасти отца Патрика, ее первую любовь, и чуть не погибла. Мне было глубоко безразлично, с кем она, пока я верил, что она любит меня. И тебе должно быть безразлично, если ты любишь нашу дочь, но в последнем я совсем не уверен. Подозреваю, ты считаешь ее своей собственностью, своего рода кобылой-производительницей. Этого я не допущу! Когда она вернется домой и ты не захочешь ее, а я считаю, что ты ее вообще не достоин, получишь развод! - Он убрал ногу с груди Алекса, испепеляя того гневным взором, а молодой граф смог только неловко передернуть плечами.
      - Адам, - постаралась Скай нежно успокоить своего мужа, - Алекс расстроен, и это понятно. По-своему его так же оберегали от суровой правды жизни, как и мы Велвет. - Она развела двух мужчин и взяла мужа за руку. - Я понимаю ваше отчаяние, Алекс, но даже если Велвет и пришлось лечь в чужую постель, я верю, что она все равно продолжает любить вас. Она не из тех девушек, которые отдают свою душу и тело направо и налево. Наверное, мне и не надо говорить вам этого, вы должны сами знать, не так ли?
      - Мне невыносима сама мысль, что какой-то другой мужчина дотрагивается до нее, мадам, - ответил он низким голосом.
      - Но у вас же были другие женщины, Алекс.
      - Это совсем другое дело, мадам. Скай мудро улыбнулась:
      - Любой мужчина может обладать ее телом, Алекс. И только вам принадлежит ее душа.
      Он внимательно посмотрел на нее и вдруг осознал, что она - очень красивая женщина. Пожалуй, ему не случалось встречать такой красавицы. Но красота ее заключалась не только в лице и роскошном теле. У нее - большое сердце. Он вздохнул:
      - Мы, шотландцы, трудные люди, мадам. Я не уверен, что смогу быть столь же щедр духом, как Адам.
      - Давайте сначала вернем домой Велвет, Алекс, - сказала она, - а там будет видно.
      Он слишком поглощен своими переживаниями, подумалось ей. Он думает, что Велвет, считая его мертвым, может влюбиться в кого-нибудь другого. Она опять посмотрела на Мурроу:
      - Ты говорил, что иезуиты имеют какое-то влияние при дворе Акбара?
      - Да, их там двое. Могол разрешил ордену посылать в страну миссионеров, чтобы те несли слово Божие. Ну и, естественно, эти двое при дворе надеются обратить в свою веру самого Акбара. Отец Орик говорил мне, что Акбар очень умен, он вполне просвещенный правитель и очень добр по натуре.
      Скай раздумывала над словами сына несколько долгих минут. Положение не казалось ей таким уж безнадежным. Добиться похвалы от иезуитов - нелегкое дело. Орден иезуитов совсем молодой, основан всего пятьдесят шесть лет назад, но уже богат и влиятелен. Девиз ордена - "Ad Majorem Dei Gloriam" - "К вящей славе Господней". Своей главной целью он ставит распространение христианства по всему миру. Действуя через иезуитов, может быть, и удастся вернуть свободу Велвет. Она обернулась к камеристке.
      - Дейзи, быстро найди Брана. Пусть он как можно скорее отправляется в Ирландию и привезет сюда моего брата Майкла.
      - И что сможет сделать Майкл? - спросил Адам.
      - Будучи епископом Мид-Коннота, он поедет к иезуитам в Париж, где у него много друзей среди руководителей ордена. Нам потребуется их помощь в спасении нашей дочери. В конце концов, мой дорогой, разве не иезуиты потребовали за нашу свободу огромный выкуп? Мы его заплатили. И разве не иезуиты отдали нашу дочь в руки этого ужасного Марина-Гранде, который потом отослал ее, добрую и веропослушную приверженку святой церкви, неверному повелителю чужой страны для безнравственных целей? Адам, дорогой мой, если бы во все это не вмешались иезуиты, наше дитя было бы сейчас в безопасности.
      Как мне кажется, иезуиты нам должны за все это заплатить. Нам, конечно, придется потом как-то выразить им свою благодарность, когда Велвет вернется домой, но сначала они используют свое влияние, чтобы помочь Майклу попасть к Великому Моголу. Когда он окажется там, они должны будут помочь ему убедить Акбара передать Велвет под покровительство ее дяди, чтобы она могла вернуться к своей семье, к своему мужу, которого она считала умершим.
      - Ну что же, из этого может что-нибудь получиться, - заметил Адам. - Очень даже может получиться.
      - А если нет? - спросил Алекс.
      - Насколько я знаю, - сказала Скай, - Акбар - мусульманин. А ни один правоверный мусульманин не позволит себе держать в гареме жену другого человека. Я уверена, как только Акбар узнает, что муж Велвет жив, он дарует ей свободу.
      - Я поеду вместе с вашим братом, - сказал Алекс.
      - Нет, - спокойно ответила Скай. - Велвет пришлось за последние годы перенести слишком много. И ей, конечно, потребуется какое-то время, чтобы прийти в себя и эмоционально, и физически, пока она будет плыть домой на корабле, Алекс. Ей надо будет побыть одной. Ваше постоянное присутствие станет только дополнительной нагрузкой на ее больную совесть. И я не позволю вам сделать этого с моей дочерью. Поезжайте лучше домой, в Шотландию. Вы покинули родину почти два года назад. Вашим людям пора вспомнить, как вы выглядите. Мы известим вас, как только станет ясно, что Велвет в безопасности и возвращается домой. Это произойдет все равно не раньше, чем через год, Алекс. Само путешествие в один конец займет несколько месяцев. А когда Майкл доберется до Индии, ему придется проехать еще сотни миль в глубь страны, в Лахор, ко двору Могола, передать свою просьбу и вернуться назад к кораблю. Да, это займет не меньше года, если не больше. Езжайте домой, в Шотландию. Так будет лучше. Здесь вам делать нечего.
      Скай не сказала своему зятю, что знает о его любовнице, достаточно хорошенькой девице по имени Аланна Вит. Она была дочерью того серебряных дел мастера, в дом которого графа Брок-Кэрнского принесли после его ранения и которая выхаживала его вместо Велвет. Скай считала, что лучше разлучить Алекса с его прелестницей до того, как домой вернется ее дочь. Конечно же, у Алекса будет возможность поразвлечься с любой девушкой у себя в поместье, чем он, без сомнения, неоднократно занимался в прошлые годы, но Аланна Вит может стать гораздо большей опасностью для счастья ее дочери, если Алекс останется здесь. Отсылая его домой в Шотландию, она положит конец их взаимоотношениям, а госпожа Аланна найдет себе другого покровителя.
      - Хорошо, я поеду, наконец согласился Алекс. - Мои люди будут только рады попасть домой. Они больше года ждали, когда же я им это разрешу. Вы правы. Мне нечего делать здесь, в Лондоне. Однако есть одна проблема, о которой должна знать ваша Дейзи. Мой слуга Дагалд женился на ее дочери Пэнси по нашему старинному шотландскому обычаю за месяц до того, как они исчезли вместе с Велвет. Он будет рад узнать, что его подружка тоже в безопасности и возвращается домой. Он вроде бы и на самом деле влюбился в эту разбитную девчонку.
      Скай улыбнулась:
      - Я передам ей и Брэну. Думаю, что вашему Дагалду стоит переговорить с ними и получить их благословение, хотя бы из вежливости. Бран Келли обожает всех своих детей, но Пэнси, старшая, всегда была его любимицей.
      Алекс кивнул:
      - Я прослежу за этим.
      - Да пребудет со всеми вами счастье. Мурроу, помирись с Патриком. Я не хочу, чтобы вы ссорились. Что сделано, то сделано.
      - Мы не будем ссориться, матушка, но я не могу простить Патрика, пока Велвет не очутится дома, - проворчал Мурроу, сердито глядя на своего младшего брата.
      - Ведь не я же увез Велвет из дома, - пробормотал Патрик, жарко покраснев.
      - Может быть, я закатил ей истерику по поводу того, что ее мужа якобы убили?! - ответил Мурроу, сжимая кулаки.
      - Хватит! - прорычал Адам де Мариско своим приемным сыновьям. - То, что вы переругиваетесь между собой, не поможет моей дочери вернуться домой. Убирайтесь отсюда оба!
      Братья поклонились своему отчиму и, по-прежнему бросая друг на друга сердитые взгляды, вышли из комнаты.
      Скай открыла объятия своему супругу, и какое-то время они стояли обнявшись. Они любили свою дочь сверх меры и слишком ее оберегали. Наконец Скай тихо сказала:
      - Она все это переживет, моя любовь. Разве она не маленькая часть нас обоих? А сколько мы всего пережили в жизни, Адам? Велвет вернется к нам! Я знаю!
      - Ты представляешь, через что ей пришлось пройти? - Он чуть ли не застонал. - Господи, Скай! Она же так невинна!
      - Она уже давно замужняя женщина, Адам, - напомнила Скай своему мужу. - И соответственно давно не невинна.
      - Моя маленькая девочка, - прошептал он. - Моя бедная маленькая девочка.
      - Адам! - Голос Скай ворвался в его сознание, как освежающий шторм. Он посмотрел на нее глазами, полными слез. - О, Адам, - проговорила Скай, - она и для меня осталась маленькой девочкой и так же дорога мне, как все остальные мои дети, пожалуй, даже дороже, ведь ее рождение стало для нас таким чудом. Она вернется к нам! Я в этом уверена!
      Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Брэн Келли, старший капитан торговой компании Скай.
      - Дейзи все рассказала мне, - произнес он. Суровый капитан как-то осунулся и постарел. - Будет быстрее, если я доберусь на лошадях до Девона! А оттуда поплыву на корабле, миледи.
      Скай кивнула:
      - Правильно.
      - Тогда я отправляюсь в путь, миледи, - сказал капитан и, поклонившись им обоим, вышел.
      ***
      Брэн Келли скакал без отдыха от Лондона до Бидфорда, где принял команду над одним из судов флота О'Малли - Смолл и отплыл на нем в Ирландское море, огибая мыс Клир. На западном побережье Ирландии, на острове Иннисфана, он сможет узнать, где найти Майкла О'Малли, епископа Мид-Коннотского. Майкл стал епископом после смерти своего дяди Симуса.
      Ему улыбнулось счастье - как раз в это время епископ навещал свою мать в их родовом поместье. Узнав о судьбе своей племянницы и дочери Брана Келли, Майкл О'Малли собрался в момент и через две недели уже был в Лондоне. Епископ Мид-Коннотский, некогда высокий тоненький юноша с девичьим румянцем на щеках и с рано появившимися залысинами, теперь превратился в грубовато-прямодушного мужчину с пронзительными голубыми глазами, коротко остриженными волосами, как это предписывал его сан, и исходящей от него вселенской самоуверенностью. Щеки у него, правда, так и остались розовыми, как в детстве. Его сестра Скай еще пятнадцать лет назад заставила его стать главой клана О'Малли, несмотря на его сан. Иногда ему становилось даже смешно, что он наконец-то обрел то, что ему полагалось по праву.
      Его отец умер, когда он был совсем маленьким, и зная стремление Майкла стать священником, он завещал своей дочери Скай приглядывать за ним. Скай же, однако, и так достаточно долго несшая на своих плечах всю ответственность за их огромную семью, отказалась вводить его в права наследования. Вместо себя Майкл предложил племянника, но не сказал которого - из боязни, что тот слишком много о себе возомнит, узнав о таком наследстве. Однако приватно он обсудил этот вопрос со Скай, и они сошлись во мнении, что лучше всего на эту роль подходит второй сын их единокровного брата Брайана, Ахерн. Майкл О'Малли дожидался, когда его племянник подрастет и лучше узнает жизнь.
      - Ты когда-нибудь изменишься? - спросил он у своей сестры, крепко обнимая ее, чем сразу же напомнил ей их отца.
      Глядя на него, она поняла, что, несмотря на свои необъятные размеры, он и правда очень похож на отца, хотя никогда и не замечала этого раньше.
      - Ты вдруг напомнил мне папу, - сказала она.
      - Да, и Анна говорит мне то же самое. Наша мачеха, кстати, посылает тебе привет. - Он улыбнулся. - Я так понял, что мне надо ехать в Париж.
      - А потом в Индию, братец, - спокойно сказала она.
      - Для человека, никогда не выезжавшего даже из Ирландии, если не считать коротких периодов учебы в Риме и Париже, это не близкий путь, сестрица Скай! Он плюхнулся в широкое удобное кресло поближе к камину и принял от подскочившего слуги бокал вина.
      - Ты - наша единственная надежда, Майкл. Если бы столица Моголов стояла на берегу океана или хотя бы недалеко от побережья, мне не понадобилась бы твоя помощь. Но она - в глубине страны. Иезуиты пользуются большим влиянием при дворе Акбара. Им надо втолковать, что мою дочь вовлек в это несчастье один из них, дело их чести - вызволить ее.
      - Придется хорошо заплатить. Ты знаешь об этом, Скай?
      - Я всегда плачу за все, Майкл, но в сундуки иезуитов не попадет ни пенни, пока моя дочь у Могола! Позаботься, чтобы твои друзья в Париже поняли это.
      - А как насчет мужа моей племянницы? Он также заинтересован в том, чтобы вызволить свою жену из этого, как я понимаю, весьма не скучного в определенном смысле плена?
      - Да, - кратко ответила Скай, и что-то в ее тоне заставило Майкла О'Малли отказаться от дальнейших разговоров на эту тему.
      - Я не совсем уверен, - сказал он, - что абсолютно ясно понимаю, как Велвет очутилась в таком положении. Что она делала в Индии с Мурроу и где был в это время ее молодой муж?
      - Все это произошло из-за чудовищной глупости, неуемной гордости, слухов, недопонимания и прочей ерунды, которые, правда, в других обстоятельствах иногда приводят и к началу войн.
      - Иными словами, из-за обычных человеческих отношений, - рассмеялся он. Ну, ну, продолжай.
      Скай рассказала историю злоключений Велвет. Майкл слушал с неусыпным вниманием и ни разу не прервал ее, пока она не дошла до того места, как португальский губернатор отправил ее в качестве подарка Великому Моголу.
      - Что это нашло на губернатора, как он мог решиться на такой ужасный шаг? - недоверчиво спросил Майкл.
      - Когда Адама и меня захватили в Бомбее португальцы, они какое-то время держали нас отдельно друг от друга. Губернатор поселил меня в своем доме и начал приставать ко мне с весьма недвусмысленными предложениями, которые я с негодованием и весьма твердо отвергла. Тогда меня вместе с Адамом бросили в местную тюрьму, ужасное место, но там по крайней мере было гораздо безопаснее.
      - Твой отказ этому гордому дону, видимо, и правда был достаточно резким, если он решил так жестоко отомстить, поставив твою дочь, католичку, видную аристократку, в столь унизительное положение.
      - Да, ты прав, я достаточно резко отказала ему, - ответила Скай.
      - Не сомневаюсь, - согласился ее брат, подмигивая ей. - Ну ладно, вздохнул он, - теперь мне все ясно, сестрица Скай. Нам потребуется много времени и веских доводов, чтобы уговорить иезуитов вмешаться. Для начала они, конечно, откажутся от всякой ответственности.
      - Майкл, меня абсолютно не интересует, как ты все это устроишь! Ты - самый молодой епископ во всей Ирландии, и я всегда думала, какого черта ты прозябаешь в этой глуши, когда твоим талантам можно было бы найти гораздо лучшее применение в Риме. У тебя, я помню, есть друг, занимающий довольно высокое положение в ордене, и он сейчас как раз в Париже.
      - Бирач О'Дауд, - улыбнулся Майкл своим воспоминаниям. - Его тетка замужем за каким-то очень дальним нашим родственником, жившим тогда как раз на Иннисфане. Он летом приезжал навестить их вместе со своей сестрой Кейтлин. Мы частенько брали ее с собой на рыбалку, а потом заставляли обрабатывать наш улов. Бирач учился вместе со мной в католическом колледже в Риме. Да, теперь он иезуит и сейчас живет в Париже. Ему всегда нравилась столичная жизнь.
      - Он нам поможет? - спросила Скай.
      - Да. Он честный человек и умный. Он будет в ужасе от поведения отца Орика, но, могу поклясться, не откажется от того, чтобы какая-то часть вашего выкупа португальцам попала в сундуки ордена в Париже, пусть даже из доли губернатора, ну и от того, что мы заплатим сверх.
      - Тогда давай не откладывать, Майкл. Каждый день, проведенный там Велвет, становится для нас подлинной мукой. Она уверена, что Алекс мертв, а Великий Могол, как мне говорили, очень щедрый человек. Если она влюбится в него, она потом будет страдать не только от разлуки с ним, но и от сознания своей вины. Ведь ее муж Алекс оказался жив, а у нее был другой мужчина.
      - Может быть, ты и зря волнуешься, сестра моя, - предположил епископ. Разве у этих восточных владык не огромные гаремы? Вполне возможно, что Велвет просто затеряется в этой толпе женщин.
      - Она европейка, Майкл, и для властителя Индии - экзотический цветок. Могу поспорить, что он прежде никогда не видел женщины из Европы. Опять же не обратить на нее внимания - значит оскорбить дар португальского губернатора, а он на это не пойдет. Нет, уверена, что сейчас моя дочь уже побывала в его постели. Лишь бы только она не влюбилась в него! Расставание - это так болезненно. А всю вину, которую она будет чувствовать, я ей помогу преодолеть, но прежде мы должны привезти ее сюда, Майкл!
      Майкл О'Малли почувствовал искреннее страдание в голосе сестры и был вынужден согласиться с ее последним суждением, ибо если кто и знал Восток, то как раз она. Ведь в ее жизни были два периода, когда она жила в Алжире и Марокко.
      - Я привезу ее, - спокойно сказал он. - Не бойся, сестра. Я доставлю домой нашу Велвет в целости и сохранности. Бедное дитя! Как же она, наверное, скучает по родине!
      ***
      Но Велвет даже и не вспоминала об Англии последние несколько недель. Пэнси быстро оправилась после родов, и они вместе с Акбаром и всем двором покинули Фатхнур-Сикри, чтобы вернуться в Лахор.
      Велвет почувствовала маленький укол совести, когда проходила последний раз по двору, превращенному в огромную шахматную доску с красно-желтыми квадратами. Он ярко сверкал под лучами утреннего солнца. Сидя в богато убранной беседке на спине огромной, тяжело шагавшей слонихи, Велвет обернулась, чтобы бросить прощальный взгляд на бывшую столицу Моголов. Но грусти не было, со всей жизнеутверждающей силой юности она смотрела только вперед.
      Они тронулись в путь, растянувшись огромным полумесяцем. За Акбаром следовали его кавалерия и боевые слоны. Караван охраняли всадники, вооруженные луками и пиками. Впереди Акбара на слонах ехали трубачи и барабанщики. Но звучал только один огромный барабан, в который ударяли с определенными интервалами. В середине каравана следовали те его жены и наложницы, которых он взял с собой из Лахора. Все они сидели на слонах, по сторонам которых трусили верблюды, везшие их прислужниц. Женщин охраняли вооруженные евнухи. Позади них тянулась вереница мулов, нагруженных государственной казной и самым разнообразным багажом, включая шатры и мебель, за ними шли солдаты, водоносы, плотники, слуги, занимавшиеся установлением шатров на привалах, факельщики, подметальщики.
      Велвет быстро поняла, что не следует опасаться неожиданного нападения на караван. Никто не решится и близко подойти к каравану Акбара. Предстоит длинное скучное путешествие, правда, в его конце ей обещали сады и фонтаны. Муссоны кончались, приближался сезон холодов. В Лахоре ее жизнь превратится в сплошной праздник, сказал он. И об этом она мечтала, покачиваясь в своей беседке. Вечерами же ее с почетом провожали из шатров, в которых оставались ночевать женщины, в огромный двухэтажный павильон, где спал Акбар, чтобы разделить бурные ночи страсти с этим могущественным человеком, ее мужем.
      Ее теперь не отделяли от других женщин, хотя общались с ней только Иодх Баи и Ругайя Бегум. Они начали учить ее персидскому языку и хинди. Теперь она могла как-то общаться с окружающими. С помощью Адали она старательно грызла гранит науки без особых, впрочем, успехов. И все-таки она уже знала достаточно много, чтобы посплетничать с двумя женщинами. Правда, им часто приходилось звать Адали, чтобы он растолковал непонятное место.
      - Я чувствую себя такой глупой, - как-то вечером пожаловалась она своим новым подругам. - Но некоторых звуков в том языке, на котором говорите вы, просто не существует ни в одном из европейских языков.
      - А мы считаем тебя, наоборот, умной, - ответила Иодх Баи. - Мы вот сами так и не смогли научиться твоему языку. Он запутывает нам мозги.
      Велвет рассмеялась:
      - Я думаю, вы просто хотите утешить меня, Иодх Баи. Иодх Баи улыбнулась Велвет:
      - Совсем не трудно быть к тебе доброй, Кандра. У тебя такой легкий характер.
      Кандра. Как странно, подумала Велвет, получить в ее возрасте новое имя. И все-таки она теперь не Велвет. Еще перед тем как уехать из Фатхнур-Сикри, Акбар заговорил с ней об этом:
      - Женщины в моем окружении не знают, как называть тебя, моя роза. Им хочется, чтобы у тебя было имя, понятное им. Поэтому я решил дать тебе новое имя. Теперь тебя будут звать Кандра. И тебе придется отныне откликаться на него.
      - Я поступлю так, как ты прикажешь, мой повелитель, - ласково согласилась она. - А это имя что-нибудь означает?
      - Оно переводится с санскрита как "луна" или "луноподобная". Твоя кожа так бела, что ее можно уподобить лунному свету. Поэтому я и решил, что тебе очень подойдет имя Кандра.
      Так она стала Кандрой Бегум, принцессой для тех, кто жил при дворе Великого Могола. Женщины гарема относились к ней по большей части с уважением, но держались на известной дистанции. С Иодх Баи и Ругайей Бегум она часто виделась, но иногда ловила на себе завистливые взгляды некоторых других жен Акбара.
      Зада Бегум, его вторая жена, была маленькой, похожей на серо-коричневую мышку женщиной. Детей она не смогла родить. Зада Бегум дружила с третьей женой Акбара - Салимой Бегум, матерью его старшей дочери Шахазад-Ханум. Обе женщины были весьма высокомерны и относились к остальным обитательницам гарема с нескрываемым презрением. Все старались их избегать.
      Но ревнивее всех держались четыре его жены Альмира - мать принца Мюрада, Лейла - принцесса Хандеша, чьей дочерью была Шукунан Низа, Румпати - принцесса Биканерская, мать принца Данияла, и Камлавати - принцесса Джайсалмерская, которая дважды выкидывала Акбар больше не посещал постели Камлавати, что очень злило ее, особенно если учесть, что какая-то простая наложница по имени Вата не так давно родила последнего из детей Акбара, маленькую принцессу Арам-Бану эти женщины провожали Велвет злобными, ненавидящими взглядами, многозначительно перешептываясь между собой.
      - У нее глаза по цвету похожи на кошачьи, - говорила Камлавати.
      - А ее волосы, - шептала Альмира, - они оттенка только что вспаханной земли Я никогда не видела волос такого цвета Они вызывают отвращение.
      - И она ненормально высокого роста, - говорила Лейла - Это что же такое, она может смотреть нашему повели гелю прямо в глаза Это так не по-женски. Не пойму, что он нашел в ней такого привлекательного?
      - Возможно, привлек ее веселый нрав, - сказала случайно услышавшая этот разговор Ругайя Бегум, улыбнувшись - Никто из вас не может похвастаться особой добротой Кандра же сладка как мед, и Акбар, старый мудрый шмель, уже устал от ваших скисших плодов.
      Так как Ругайя Бегум была главной женой Акбара, они не посмели повернуться к ней спинами или ответить ей в таком же тоне. Ругайя Бегум победно улыбнулась и пошла своей дорогой.
      Им потребовался месяц, чтобы добраться до Лахора. Велвет совсем не нравились проплывавшие мимо пейзажи. Все вокруг было выжжено, земля выглядела зловеще. Сердце у нее упало. Какие же могут здесь быть сады и фонтаны, в этом бесплодном крае? Она вздохнула, и на мгновение ей в приступе меланхолии вспомнились зеленые холмы ее родины.
      Пэнси же, наоборот, быстро восстановила силы и расцвела. Она самозабвенно нянчила своею сына, который рос не по дням, а по часам Велвет заметила, как несколько привлекательных солдат бросали на ее камеристку взгляды, в которых явно можно было прочесть желание. Пэнси тоже видела эти знаки внимания, но лишь пожала плечами и сухо заметила.
      - Очевидно, когда-нибудь я снова выйду замуж. Здесь мною ладных ребят, как я вижу, а девственность не так важна, как способность рожать сыновей. Но сейчас не время. И потом, как ваша камеристка, я себя задешево не отдам.
      Наконец перед ними замаячил Лахор, обнесенный высокой крепостной стеной. Тринадцать ворот вели в город, раскинувшийся на берегу реки Рави, берущей свое начало высоко в Гималаях. Заснеженные вершины открылись взору Велвет уже давно. По мере того как они приближались к городу, пейзаж становился все зеленее. Присмотревшись, Велвет различила, что вся земля рассечена узкими каналами, по которым вода из реки бежала на поля Со слонов видны были работавшие на полях крестьяне, буйволы, впряженные в плуги, перепахивающие землю между высоких рядов каких-то злаков, чтобы удалить сорняки.
      Огромный караван Могола уже втянулся на главную дорогу, ведущую в Лахор. Одинокий барабанщик продолжал извлекать из своего инструмента ритмичные звуки Им уступали дорогу огромные торговые караваны из тяжело нагруженных верблюдов, едущие на рынок крестьяне на осликах, купцы, аристократы верхом на прекрасных скакунах и вместе со своими женами в тщательно закрытых паланкинах Великий Могол со своим двором торжественно въехал в Лахор через главные городские города, где каравану пришлось прокладывав себе путь по узеньким улочкам мимо огромных мечетей и минаретов, мимо Мугала, в северо-западную часть города, где стоял дворец.
      Здесь часть каравана - женщины со своими прислужницами - отделилась и проследовала прямиком через главный двор в женскую часть дворца Верблюды опустились на колени. чтобы дать возможность обитательницам паланкинов сойти на землю. Слонов же поочередно подводили к специальной высокой платформе, помогали женщинам выбраться из укрепленных на спинах животных беседок. Поскольку Велвет была последней женой Акбара, она покинула слона позже всех.
      - Хорошо еще, - сказала она, смеясь, Иодх Баи и Ругайе Бегум, когда наконец присоединилась к ним, - что наш повелитель не брал с собой в поездку всех своих жен, а то мне пришлось бы прождать здесь своей очереди всю ночь.
      - Молодость и красота не всегда самое первое и важное, - ухмыльнулась Ругайя Бегум, - это для тебя хороший урок, Кандра.
      - Ну что, вы, наверное, так же мечтаете о ванне, как и я? - спросила Иодх Баи. - Эти птичьи ванночки, которые нам предлагали в пути, - сплошное расстройство. Мне так хочется смыть пыль с волос, помыться. Я почти уверена, что эта пыль намертво въелась в мое лицо.
      - Мыться я тоже должна буду последней? - спросила Велвет с печальным видом.
      - Нет, если мы поспешим и обгоним других женщин, пока они буду здороваться со своими подругами и родственницами, - заговорщически подмигнула Ругайя Бегум. - Каждой хочется первой сообщить другим о новой жене Акбара и новой фаворитке. Погляди-ка! Тебя уже награждают ревнивыми взглядами. - Она подхватила подруг под руки и потащила их внутрь дворца. - Пошли скорее! Мы уже будем париться и мыться, пока они смогут решить, кто из них самая умная, чтобы увести у тебя Акбара.
      - Ох, Ругайя! Я умру, если мой повелитель бросит меня сейчас, - нервно проговорила Велвет. Это было нечто такое, о чем она никогда не задумывалась. И вдруг поняла: а почему нет? Она оглянулась на столпившихся позади нее женщин. - Я и наполовину так не красива, как они, - обеспокоенно сказала она.
      - Маленькая глупышка! - воскликнула практичная Ругайя Бегум. - Он же любит тебя! Ты что, не веришь? А я верю, ведь я была с ним дольше любой из вас. Конечно, время от времени он будет ходить к другим женщинам, чтобы удовлетворить свою мужскую страсть и для разнообразия, но это так естественно для мужчины. И то не сейчас. Пока что ты безраздельно владеешь его мыслями, Кандра. Вспомни, за все время нашего пути он не призвал к себе ни одной другой женщины, кроме тебя, за исключением тех дней, когда ты была нечистой.
      - Здесь мало таких, кого он действительно любит, хотя добр ко всем нам, добавила Иодх Баи, понимая, как требуется сейчас Велвет поддержка. Европейские женщины, говорила им как-то Велвет, ни с кем не делят своих мужчин. Христианская религия разрешает мужчинам иметь только одну жену. Иодх Баи считала это ужасным. Как одна женщина может быть для мужчины всем на свете? Это какое-то варварство, абсолютно невозможная вещь, не говоря уже о том, что это очень несправедливо по отношению к самой бедной женщине, которой нужно все время быть под рукой у своего повелителя и откликаться на его первый зов. Милая Кандра сама увидит все преимущества многоженства, ей это очень понравится. Иодх Баи усмехнулась про себя. Они поспешили и наконец добрались до бань.
      - Ах, хорошо! - в восторге воскликнула Велвет, когда ее лица коснулся первый клуб горячего душистого пара.
      Проворные банщицы помогли женщинам освободиться от пропыленных одежд. Они уже наполовину вымылись, когда начали подходить приехавшие с ними женщины.
      - Ха! - поддела их Ругайя Бегум. - Как это вам удалось расстаться с остальными, не дослушав всех сплетен?
      - Кое-кому пришлось объяснить, кто эта уродливая иностранка, - ответила Альмира. - В конце концов, женщина с кожей цвета прокисшего молока и волосами цвета овечьего навоза - вещь не совсем обычная.
      Велвет вспыхнула, поняв слова Альмиры. Прежде чем ее подруги смогли прийти ей на помощь, она медленно сама сказала по-персидски:
      - В моей стране.., мы знаем, как.., сделать так.., чтобы иностранец чувствовал себя.., у нас как дома.., даже если он выглядит.., не так, как мы. Ты очень груба... Альмира. - С этими словами она повернулась к ней спиной.
      Альмира застыла в удивлении, с полуоткрытым ртом, получив отпор. Потом лицо ее пошло пятнами, когда вошедшие вместе с ней женщины захихикали, прикрыв рты ладошками, а Иодх Баи и Ругайя Бегум открыто рассмеялись, довольные успехом своей новой подруги.
      - Отлично, Кандра, - прошептала Иодх Баи. - Она что-то уж слишком загордилась в последнее время, несмотря на то что Акбару уже давно надоела.
      - Да, его страсть к ней быстро охладела, - ухмыльнулась Ругайя Бегум. - Ее счастье, что к тому времени у нее уже был ребенок и она носила второго сына Акбара. Иначе он вообще больше не взглянул бы на нее.
      - Его страсть ко мне может охладеть так же быстро, - заметила Велвет.
      - Его страсть к Альмире охладела, потому что она была слишком жадной и вечно всем недовольной, Кандра. Ты же на нее совсем не похожа. Ты никогда не надоешь Акбару, - сказала Ругайя Бегум.
      Свежие и чистые, женщины вышли из бань и вернулись в гарем, где и у Ругайи Бегум, и у Иодх Баи были свои собственные апартаменты. Не успели они дойти до своих комнат, как вдруг откуда-то вынырнул Адали и поклонился им.
      - Моя принцесса, - обратился он к Велвет, - вам нужно пройти со мной. Наш щедрейший в мире повелитель распорядился, чтобы для вас приготовили дворец, как он и обещал. Если вы только соизволите пройти со мной.
      - Пойдемте все вместе! - умоляюще посмотрела Велвет на своих подруг, и они согласно закивали, со значением взглянув друг на друга. Им и правда было очень интересно посмотреть, что за дом приготовил Акбар для Кандры.
      - Собственный дворец! - сказала Ругайя Бегум. - Тебе оказана большая честь. В Фатхнур-Сикри у нас тоже были собственные дворцы, а здесь, в Лахоре, ни у кого своих домов нет. Просторные апартаменты в гареме - вот и все, на что мы можем рассчитывать.
      - Тебе будут очень сильно завидовать, - прошептала Иодх Баи.
      - Мне на это наплевать, пока вы остаетесь моими подругами, - ответила Велвет. - Другие для меня ничего не значат.
      - Даже в раю нужно обзавестись друзьями, - мудро посоветовала Ругайя Бегум.
      - Возможно, но это еще не рай, - поддела их Велвет, и женщины рассмеялись.
      - Кандра, ты непредсказуема, - сказала Иодх Баи. - Вот только что ты - вся сладость, а через мгновение становишься как перец.
      - Лучше всегда держать своего повелителя очарованным, - ответила Велвет приторным голоском, и опять женщины не смогли удержаться от смеха.
      Они последовали за евнухом через женскую половину, затем вниз по узкой лестнице в короткий коридор и вышли в обширный дворцовый сад. Поспешая следом за Адали, они углубились далеко в сад по дорожке, выложенной белыми мраморными плитами и обсаженной по бокам высокими стройными деревьями, усыпанными орхидеями. Теплый воздух был напоен густым ароматом бледно-пурпурных цветов с более темной сердцевиной, с полосками кремового и карминного цвета. На клумбах, разбитых у подножия деревьев, стояли высокие подставки с белыми и розово-красными королевскими империалами, их крупные, подвешенные на длинных стеблях цветы были собраны в кольца. на вершине каждого куста и венчались пучком зеленых листьев. Дорожка вела мимо выложенных бирюзово-голубой плиткой фонтанов с бледно-зелеными мраморными чашами, устроенными в три яруса, с кристально-чистой водой, стекающей из верхней чаши во вторую и оттуда в бассейн, где плавали ярко-красные рыбки, посверкивая боками в лучах солнца, пронизывающего воду бассейна.
      Пройдя за Адали немного дальше, они вышли к небольшому мраморному дворцу с венчавшим его маленьким изящным куполом Дворец смотрелся как прекрасный бриллиант посреди зелени сада.
      - Что за прелесть! - воскликнула Иодх Баи - Я и не знала, что в саду такое чудо!
      - Первоначально его построили для любимой жены Бабура, - сказала Ругайя Бегум - Акбар и я играли здесь, когда были детьми. Он не использовался многие-многие годы.
      - А я и не знала, что Акбар жил здесь в детстве, - удивилась Иодх Баи.
      - Он и не жил, я жила, - сказала Ругайя - Он приезжал один раз, чтобы познакомиться со мной после обручения. И большую часть времени мы тогда провели здесь Я думала, что он и забыл о его существовании.
      - Входите же, госпожи! Входите! - торопил их Адали, маня руками.
      Велвет ничего не сказала, последовав за своими подругами. Она была очень тронута тем, что Акбар сдержал свое обещание Она боялась жить в гареме со всеми этими женщинами. Она, конечно, никогда не привыкнет к отсутствию возможности хоть немного побыть одной. То, что у нее будет собственный, пусть небольшой, дом, скрасит ее жизнь. И Ругайя Бегум, и Иодх Баи уверяли ее, что, живя в таких же обширных апартаментах, которые были у них, она никогда не будет общаться с другими женами. Тем не менее ей стало тепло на сердце. Каким заботливым оказался Акбар, он словно угадал ее чувства. Он и правда - самый чудесный из мужчин.
      Они вошли в маленький дворец через арку, которая привела их в двухэтажную гостиную, опоясывавшую все здание Над ними высился купол, и свет в здание проникал через оправленные в мелкую решетку пластины, вставленные по его низу Сверху свисала золоченая люстра. Вдоль всей длинной комнаты стояли декоративные вазы с цветами - гроздья желто-зеленых цветов с голубыми и белыми язычками, с чудесно пахнущими имбирными лилиями с кремовыми, белыми и желтыми цветами Воздух в гостиной благоухал.
      Велвет была так очарована, что не могла вымолвить ни слова, но Ругайя и Иодх Баи хлопали в ладоши и в восторге вскрикивали.
      - О, посмотрите! - Иодх Баи указывала изящным пальчиком на поблескивающий бассейн, раскинувшийся у противоположного входа, который вел в сад позади дворца.
      По углам бассейна стояли серебряные клетки с разноцветными птицами, которые запрыгали и запели, как только на них обратили внимание.
      - Я буду здесь счастлива, - мягко проговорила Велвет - Здесь так мною зелени, так прохладно - Пойдемте, пойдемте! - звал их Адали - Посмотрим остальную часть этого чудесного дома, моя принцесса!
      Надувшись от важности, он повел их через первый этаж маленького дворца, у которого оказалось еще два крыла в правом была кухня и бани, в левом столовая и еще одна маленькая гостиная, выходившая окнами в сад Перед окнами были разбиты клумбы цветов, журчали фонтаны Вернувшись к главному входу, они поднялись по маленькой мраморной лестнице на второй этаж. Открытая галерея с чудесными резными перилами, нависавшая над главным залом, бежала в обе стороны, соединяя два крыла здания. На левой стороне спальня Велвет и маленькая комнатка для Пэнси Справа - огромная комната со стоявшим в ней пока единственным предметом - усыпанной драгоценными камнями детской колыбелькой.
      Ругайя Бегум улыбнулась, а Велвет покраснела до корней волос.
      - Трудно ошибиться, для чего наш правитель предназначает эту комнату. И пусть Господь поможет тебе осуществить это желание Акбара.
      - Мне бы хотелось иметь ребенка, - сказала Велвет. - От первого мужа детей у меня не было, а мне бы так хотелось иметь сына.
      - У Акбара больше не будет сыновей, - спокойно сказала Иодх Баи, и Велвет удивленно посмотрела на нее.
      - Мой сын не будет соперником вашему, Иодх Баи. Ваш сын уже взрослый, у него уже свои дети.
      - У Акбара больше не будет сыновей, Кандра, ибо было предсказано, что из всех его детей в живых останутся только три сына. Так оно и было все эти годы. Первые два, близнецы, прожили меньше года. Потом появился мой Салим, двумя годами позже Мюрад и, наконец, Даниял. И после этого у Акбара не было сыновей в течение последующих почти двадцати лет, Кандра. Если тебе и повезет забеременеть от Акбара, это будет девочка. Я лично предпочитаю девочек. Сыновья вырастают и, как правило, разбивают материнские сердца.
      Ругайя Бегум успокаивающе положила руку на плечо подруги.
      - Салим - хороший мальчик, Иодх Баи. Правда. Он восстает против воли своего отца только потому, что он - умный, сильный человек и хочет показать свои способности.
      - Я очутилась между двух огней - между ним и его отцом, - печально сказала Иодх Баи. - И сейчас еще находятся желающие посплетничать на тему о том, что его отцу не надо было жениться на раджпутке.
      - Они все дураки! - рассердилась Ругайя Бегум. - Я мусульманка, а ты индуистка. Кандра - христианка. Все эти верования придуманы людьми, которые, пусть даже и с самыми лучшими намерениями, разделили народы на земле. В этом нет ничего хорошего или святого. Мне сказал об этом наш супруг, и, считаю, он прав. Он никогда не смог бы объединить все наши земли, если бы не отмел прочь старинные предрассудки.
      - Ты льстишь мне, моя дорогая жена, - сказал Акбар, неожиданно появляясь в комнате. Он поцеловал в щеки Ругайю Бегум и Иодх Баи. Потом его глаза остановились на Велвет. - Ты довольна, Кандра? Я хочу, чтобы ты была счастлива, моя английская роза.
      Его ласковый взгляд говорил: я хочу остаться с тобой наедине.
      - Я всегда буду счастлива, пока вы будете любить меня, повелитель, ответила она, покраснев под его обжигающим взглядом.
      Ругайя Бегум чуть не рассмеялась вслух. Желание Акбара было таким очевидным. Первый раз в своей жизни она увидела, что и этот человек имеет свои слабости. Это ее умилило. Он - великий правитель, но, оказывается, и у него могут быть маленькие человеческие слабости.
      - Мы должны идти, - сказала она. - Я так измучена дальней дорогой, а Адали притащил нас сюда прямо из бань.
      - Да, - согласилась Иодх Баи, чуть-чуть завидуя своей младшей подруге.
      - Вы зайдете завтра, ведь правда же? - спросила Велвет. - Мне так хочется поделиться с вами частичкой своего маленького счастья.
      - Мы придем завтра, - ответила Иодх Баи, - и я приведу тебе повара со своей личной кухни в подарок.
      - Господи, а я даже не подумала об этом! - воскликнула Велвет. - О повелитель, чем же я буду вас кормить вечером?
      - Разве он не может прожить на одной любви? - поддела мужа Ругайя Бегум, и все они покатились со смеху при виде его кислой мины.
      - Нет, - сказал Акбар, отсмеявшись. Он, конечно, поужинает - слуги доставят сюда из главного дворца еду. - А пока я хотел бы осмотреть дом и сад. Я послал вперед распоряжения насчет того, как все должно быть сделано, но только сейчас у меня появилась возможность посмотреть все собственными глазами. И коли я здесь, начнем с этой комнаты.
      - Но комната совсем пуста и лишена убранства, - ответила Велвет. Она грациозно обвела рукой пустое пространство, заметив при этом, что обе ее подруги потихоньку вышли и она осталась наедине с Акбаром.
      - Здесь есть колыбель.
      - Но она пуста.
      - Мы восполним этот недостаток, моя роза.
      - Пойдем посмотрим другие комнаты, - предложила она и быстро потянула его из детской. - Я еще не видела, что находится рядом.
      - Там комнаты для слуг, - ответил он, проводя ее через прихожую и короткий коридор на противоположную сторону здания. - Я заглянул в гостиную. Она очень просто обставлена, и ты можешь делать с ней все что угодно, - это твой дом. Может быть, ты захочешь выписать мебель из Англии, что можно будет сделать через португальцев. Тогда просто отдай список всего необходимого Адали.
      Они дошли до галереи, и Акбар повернул направо.
      - Насколько я помню, главная комната здесь - Акбар открыл резную дверь Потом, обернувшись, подхватил Велвет на руки, проговорив при этом:
      - Святые отцы говорили мне, что христианский обычай повелевает вносить новобрачную на руках через порог ее нового дома. - И внес ее в комнату.
      В третий раз за этот полдень Велвет почувствовала, как краска заливает ей лицо и шею. Чтобы скрыть неожиданную застенчивость, она воскликнула:
      - Какая чудесная комната! Я только мельком взглянула на нее, когда здесь были Ругайя Бегум и Иодх Баи. Пожалуйста, опустите меня на пол, чтобы я могла как следует осмотреться.
      Веселая улыбка мелькнула в уголках его чувственного рта, но он выполнил ее пожелание.
      - Если эта комната понравится тебе, Кандра, я буду очень рад. Я сам распорядился, как ее отделать. Это должен быть прекрасный сад, созданный для того, чтобы принять мою совершенную английскую розу. - И он замолчал, давая ей возможность осмотреть помещение.
      Пол в комнате был сделан из полированного дерева и светился мягким теплым светом. Темные балки поддерживали резной потолок, раскрашенный красными, голубыми и золотыми цветами. Стены приблизительно на треть высоты от пола были разделены узкими горизонтальными деревянными панелями, украшенными резьбой с золочеными листьями. Часть стены под панелями была выкрашена в темно-голубой цвет, а верхняя часть стены представляла собой огромное, прекрасно написанное панно, изображавшее кусочек джунглей со свирепо рыкающим огромным тигром и перелетающими с ветки на ветку яркими тропическими птицами. Джунгли постепенно переходили в плоскую равнину, населенную выписанными в мельчайших деталях разнообразными животными, среди которых было стадо слонов со слонятами, несколько буйволиц с телятами и огромный самец с устрашающими рогами. На ветвях одного дерева Велвет рассмотрела уморительных белок, прекрасного леопарда, обучающего своих двух детенышей охоте; семью смешных обезьян; овец, коз, газелей и фантастического по красоте павлина со своими курочками. Велвет поразила красота росписи, переходившей с одной стены на другую и заканчивающейся панно, изображающим двух любовников на открытой веранде. В мужчине она сразу узнала Акбара, а приглядевшись внимательнее, различила, что у женщины белая кожа, в отличие от оливковой у ее партнера, и длинные каштановые волосы.
      - Похоже, Басавану пришлось как следует подумать, прежде чем приступать к работе, ибо все, что я ему дал, было лишь мое довольно лирическое описание тебя, - заметил Акбар.
      Какой-то момент Велвет не могла вымолвить ни слова. Это была прекрасная картина, фоном которой служило прозрачное голубое озеро. Вдали за озером просматривались поднимавшиеся в раннее утреннее небо, расцвеченное золотыми и персиковыми тонами, высокие заснеженные горные вершины Зеленый ковер с золотым и оранжевым орнаментом покрывал пол веранды, и здесь, опустившись на разноцветные подушки, стояли на коленях двое любовников, смотря в глаза друг другу На Акбаре были белые шальвары, грудь обнажена, на голове - маленький тюрбан, а с шеи свисала доходящая до пояса нитка мелочно-белого жемчуга Велвет, изображенная в качестве его супруга, была одета в легкие бирюзовые прозрачные шелковые шальвары, через которые вполне явственно просматривались ее длинные стройные ноги Шея у нее обмотана несколькими рядами розового жемчуга и золотых цепочек, но все остальное тело, от горла до шальвар, было голым.
      - Я сказал художнику, что у тебя чудесные, дерзко торчащие вперед маленькие груди, - сказал Акбар - Мне не нравится, как он их нарисовал Придется переделать, но в это г раз он сможет писать с натуры.
      - Повелитель! - Велвет обмерла - Вы хотите заставить меня раздеться перед посторонним человеком?
      - Он художник, Кандра. И кроме того, здесь, в моей стране, мы не имеем привычки прятать свои тела или, наоборот, выставлять наружу свою ложную скромность. Но если тебе так будет легче, я побуду с вами, пока Басавана будет переделывать картину.
      Велвет умолкла и обернулась к панно. Оно было и правда очаровательным. Оказалось, что любовники на веранде не одни Кроме них, здесь были изображены две маленькие прислужницы, одна из которых обмахивала любовников опахалом, а другая готовила напитки. На заднем плане сидел маленький симпатичный музыкант, наигрывавший что-то на неком инструменте, показавшемся Велвет похожим на лютню, но с длинным грифом. Последним обитателем веранды оказался большой жирный кот с длинной черной шерстью, с каким-то сладострастным выражением на морде наблюдавший за маленькой птичкой, сидевшей на растущем в кадке декоративном деревце. Это, видимо, был ее собственный подросший котенок Бэннер Обернувшись, она увидела, что он уже здесь и спит, свернувшись клубочком в углу кровати.
      Потом Велвет принялась разглядывать обстановку комнаты. На полу лежал необъятных размеров пушистый ковер, как она заметила, идентичный изображенному на картине. У одной из стен стоял низкий четырехугольный стол из полированного дерева. На нем были набросаны шелковые подушки всех оттенков голубою, зеленого и красного с золотыми полосами Вдоль другой стены стояли два резных шкафа, которые Велвет предстояло использовать для своей одежды, а у противоположной платформа из кремового мрамора с золотыми прожилками, на которой покоилась роскошная кровать с деревянным балдахином над ней, увенчанным куполом. Все пространство внутри купола было выложено золотыми листьями, а сам балдахин, как скоро обнаружила Велвет, был выкрашен в темно-голубой цвет с золотыми звездами, в центре некоторых из них посверкивали алмазы. Поддерживали балдахин четыре витых позолоченных столбика, покрытых резным орнаментом из виноградных листьев и цветов, очень реалистично раскрашенных. Кровать была завешена голубыми, зелеными и золотистыми полупрозрачными драпировками, а на стене над ней в изголовье нарисована эмблема, или шамса яркие солнечные лучи, вдруг появившиеся из-за туч. В центре эмблемы находился круг, внешнее кольцо которого было золотым, следующее - синим и внутреннее - красным с написанными на них арабской вязью несколькими словами.
      Акбар перевел Велвет смысл надписи на память, благо сам специально заказывал ее.
      - Первый стих из "Камасутры" Он звучит так "Когда колесо любви закрутилось, никаких правил и ограничений больше не существует" Второй стих звучит так "Я в тебе, теперь я воистину часть тебя Вместе, как одно целое, мы образуем неразъединимый круг любви" Последняя строка взята из "Махабхараты" "Жена есть часть мужа, его бесценный друг, его постоянный источник любви, силы, здоровья, помощница. во все его земные годы; через всю жизнь, не меняясь; и так до смерти". Эти слова, Кандра, говорят о моей любви к тебе. О моем счастье. Я не поэт, и мне приходится брать стихи у других, чтобы рассказать тебе, что у меня на сердце.
      Велвет долго молчала. Горло сжалось, на глаза навернулись слезы. Потом она обернулась, чтобы взглянуть в его темные глаза.
      - Никак не могу понять, - мягко начала она, - за что мне такое счастье ваша любовь, мой повелитель Акбар, но мое сердце наполнено до краев. Когда-то я говорила вам, что не могу сказать, что люблю вас, до тех пор пока это не станет правдой. Но теперь я уверена, что люблю вас. Я не могу представить своей жизни без вас, и я хочу от вас ребенка. Мы пришли из двух абсолютно разных миров, двух разных культур, но если я смогу сделать вас счастливым, я готова. - Она протянула руку и легонько погладила его лицо, проводя пальцами по щекам и чувственным губам.
      Его глаза загорелись желанием, и, поймав ее руку, он пылко поцеловал ее ладонь.
      - Я обожаю тебя, - прошептал он. - Я никогда никого так не любил, а я знал многих. Некоторых из них я даже любил, и они стали моими друзьями. Но тебя, моя прелестная роза, я люблю всем сердцем. Я не встречал женщины, похожей на тебя, и никогда такой не встречу. Никому не дано так полно заполнить мое сердце.
      У самой Велвет сердце стучало молотом от необычности его признания. Она была вся переполнена исходящей от него любовью, которая окутывала и обволакивала ее. Ее изумрудные глаза встретились с его темными, и она почти физически ощущала, как любовь переливается между ними, от одного к другому. От страстных эмоций губы у нее дрожали, и она покачнулась. Крепкая рука Акбара тут же обхватила ее стройную талию. Он привлек ее к себе, и их губы встретились в нежном поцелуе; он ласкал ее дрожащие губы, покрывая их короткими поцелуями.
      Потом отступил на шаг, все еще держа ее в объятиях, и проговорил:
      - Ты очень устала от длительного путешествия, любовь моя, я это чувствую. Отдохни, я приду к тебе ночью. Я так хочу тебя, Кандра! Я бы с удовольствием сделал это прямо сейчас, но ты не получишь полного удовольствия, а значит, и я тоже. Нам надо немного отдохнуть.
      С улыбкой он отпустил ее, и вместе они пошли к двери спальни. Притянув к себе, он легко поцеловал ее.
      - Пэнси и другие служанки уже должны были прибыть. Я пришлю их к тебе. - С этими словами он открыл дверь и исчез.
      Вернувшись к постели, Велвет бросилась на нее, даже не обратив внимания на роскошное покрывало, расшитое похожими на драгоценные камни кругами голубого, зеленого и золотистого цвета, повторяя рисунок павлиньего хвоста. Она опять взглянула на стену в изголовье кровати. Она различила детали, которые не заметила с первого взгляда: величественная золотая птица-феникс, другие птицы, парящие вокруг центральной фигуры шансы. Ее глаза переместились на арабскую вязь. Стихи, которые он ей продекламировал, так прекрасны, так романтичны.
      Она вспомнила первую строчку, которую он процитировал ей: "Когда колесо любви закрутилось, никаких правил и ограничений больше не существует". В этом изречении, конечно, много правды. Разве она не считала после своей свадьбы с Алексом, что они будут вместе всю оставшуюся жизнь? Она никогда и вообразить не могла, что ее муж будет убит на глупой дуэли из-за чьей-то ущемленной гордости и она останется одна. Какая странная штука жизнь! Сколько женщин теряли одну любовь, чтобы легко найти другую?
      Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Пэнси, на ходу делясь впечатлениями:
      - Какой прекрасный дом, миледи! Лорд Акбар, без сомнения, высоко вас ставит. Ни у кого из других леди нет своих домов. Когда мы недавно были в банях, Торамалли и Рохана сказали, что другие служанки вовсю об этом сплетничают. Некоторые из их хозяек вам очень завидуют, а другие начинают бояться той власти, которую вы забрали над Акбаром.
      - У меня нет никакой власти над нашим повелителем, - ответила Велвет.
      - Он влюбленный человек, а это всегда дает женщине определенное преимущество, - мудро сказала Пэнси. Потом оглядела комнату. - Господи! Какая красота. Я ничего подобного в жизни не видела. А какие картины! Я так люблю голубое, зеленое и золотое. Это так богато выглядит. Могу поспорить, что у самой королевы нет такой красивой комнаты ни в одном из ее дворцов!
      - Не знаю, Пэнси, так как не бывала во всех королевских замках. Этот дом, однако, меня устраивает. Повелитель сказал, что я могу купить все, что захочу - Велвет улыбнулась своей камеристке. - Ты уже немного освежилась? Как ребенок?
      - Счастлив, как молодой розовый поросенок, который катается как сыр в масле, вот как он живет, миледи. Эта маленькая черная рабыня Сари, которую нашел мне Адали, чтобы помогать с ребенком, оказалась добродушной, благослови ее Господи. Она собирается напрочь испортить парня, это уж точно, но без нее мне не обслужить вас.
      - С каждым днем ты становишься все больше похожей на свою мать, Пэнси. Мне жалко, что я увезла тебя от семьи и Дагалда, но я рада, что ты здесь, со мной! Что бы я делала без тебя?
      - Думаю, все было бы хорошо, миледи, даже не сомневаюсь в этом. Вам просто надо было ответить любовью на любовь, - возразила Пэнси.
      Велвет предпочла не развивать дальше эту тему.
      - Я хочу отдохнуть несколько часов. Не знаю, что нам делать с едой, - у нас нет повара, хотя Иодх Баи и обещала прислать одного из своих.
      - Обо всем позаботятся, миледи, - уверила ее Пэнси. - Его величество распорядился, перед тем как покинуть дом, что вы будете есть без него. Он вернется поздно. Адали послал Рохану на кухню гарема, чтобы нам прислали сюда поесть. Давайте я устрою вас поудобнее, а потом принесу еду. После этого вы сможете отдохнуть.
      Пищу доставили быстро, она была горячей и изысканной. Велвет с жадностью набросилась на жареный бараний шашлык с тонкими кружочками белого лука и с подливкой из острого черного перца. Был еще рисовый плов, тарелочка с зеленью и сладкие пирожки из рассыпчатого теста, тертого миндаля и меда. Адали принес сделанный в форме павлина голубой графинчик сладкого вина.
      Покончив с едой, она ополоснула руки и лицо в тазике с розовой водой, поданном ей Пэнси. После того как ее камеристка сняла с кровати покрывало, Велвет легла и моментально заснула.
      Была почти полночь, когда Адали разбудил ее.
      - Хозяин пришел, - приговаривал он. Тряся ее за плечо. Она медленно выбралась из своей похожей на шелковый кокон постели. Евнух быстро снял с нее блузку и юбку, оставив ее совершенно голой. Рохана торопливо протерла ее губкой, смоченной в воде с жасминным маслом, пока Торамалли расчесывала длинные золотисто-каштановые волосы такой же надушенной щеткой. Затем комнату быстро прибрали, щетки и тазики успели спрятать за несколько секунд до того, как вошел Акбар.
      Он поднял руки, и Адали быстро снял со своего хозяина белую рубашку с серебряным кушаком и такой же серебряный тюрбан. Под рубашкой Акбар оказался совершенно голым, но не выказывал никакого смущения, демонстрируя свое прекрасное тело евнуху и прислужницам. Как только Адали выскользнул из комнаты, властитель нырнул к Велвет в постель. Рохана принесла им по бокалу вина и тихо присела в уголке вместе с Торамалли, которая начала тихо наигрывать романтичные персидские мелодии на каком-то струнном инструменте.
      - Ты отдохнула, моя роза?
      - Вполне, - ответила Велвет.
      - Хорошо, - сказал Акбар с улыбкой, - сегодня я намерен заняться тобой как следует.
      - Повелитель! - В ее тоне слышался упрек. Он улыбнулся:
      - Я должен, если мы хотим кого-нибудь положить в эту пустую и грустную комнату напротив. - Взгляд, которым он посмотрел на нее, горел потаенным огнем.
      - Я постараюсь удовлетворить ваше желание, повелитель, - с притворным смирением ответила она. "Как же он красив! - подумала она. - Эти тонкие черты лица. И как он отличается от Алекса с его словно вырубленным из камня лицом. Черты повелителя Акбара напоминают какую-то хищную птицу, но, когда он смотрит на меня, они смягчаются и становятся добрыми. Он просто не может не быть Великим правителем".
      Акбар, лежа на боку, оперся головой на руку.
      - О чем ты думаешь, Кандра? - спросил он у нее.
      - Я думаю о том, как различны вы и Алекс, - честно ответила она.
      - У него была светлая кожа?
      - О да, очень! Мужчины моей страны имеют обычно светлую кожу, но иногда она у них темнеет от пребывания на солнце.
      - Тебя беспокоит, что моя кожа темнее, чем твоя? - спросил он.
      - О нет, милорд! И вообще, если не считать, что разрез глаз несколько иной, ваши черты мало чем отличаются от наших.
      - У нас будут красивые дети, моя роза. - Он протянул руку и погладил одну из ее грудей. Почти немедленно ее маленький сосок превратился в твердую горошину. Он улыбнулся и, наклонившись, сначала коснулся его своим горячим языком, а потом начал ласкать его круговыми движениями, пока он не стал совсем жестким. Его рот сомкнулся, и он начал с силой сосать его, посылая толчки сладкой боли во все клеточки ее тела.
      Велвет опрокинулась на спину, дыша часто и прерывисто. Ее пальцы запутались в его мягких черных волосах, потом скользнули вниз и начали гладить его шею. Он застонал от удовольствия ее прикосновении и, насытившись одной ее грудью, перенес внимание на ее близнеца. Покинутая грудь тоже не осталась без внимания, - пока его губы мяли и крутили одну, свободная рука настойчиво массировала другую грудь, впиваясь в нее пальцами. Велвет уже не могла лежать спокойно - столь мучительно хороши были его действия.
      - Лежи спокойно! - приказал он. - Если ты слишком быстро отдашься страсти, то не получишь и половины удовольствия.
      - Но это так чудесно! - запротестовала она.
      - Это только начало, моя роза. Будет еще чудеснее, когда мы пройдем через все. - Он передвинулся, почти целиком лег на нее, взял в руки ее лицо, а его губы нашли ее. Они целовались.
      Велвет пришлось силой оторвать его голову от своей, чтобы глотнуть хоть немного воздуха, но он опять подчинил ее своей воле, его губы опять приникли к ее. Она почувствовала, как его язык настойчиво прижимается к ее губам, и раздвинула их. Потом, осмелев, протолкнула и свой язык в его рот, и он всосался в него, смакуя его сладость. Насытившись ее губами, он начал целовать ее веки с длинными ресницами, уголки глаз и рта, за ухом.
      - Существует много путей, ведущих к наслаждению, - прошептал он ей. - И мы пройдем с тобой их все, Кандра. Ты еще настолько невинна, что простая мысль о твоей неопытности заставляет кипеть мою кровь.
      - Научи меня всему, - прошептала она в ответ. - Я буду знать все, муж мой.
      Он улыбнулся про себя наивности ее слов.
      - Не все, моя роза. Есть люди, которые получают удовольствие, когда им делают больно, и я надеюсь, что ты не из таких, ведь так?
      - Удовольствие в боли? Но это же сумасшествие!
      - Я согласен с тобой, но все-таки есть такие люди.
      - Этот путь никогда не будет моим!
      - Нет, - согласился он. - Но есть другие пути, которыми мы пройдем с тобой, Кандра. Возможно, они не понравятся тебе, и, если это будет так, мы больше не будем к ним возвращаться. Ты доверяешь мне? - Она кивнула, и он продолжил:
      - Девственность твоей попки еще не тронута? Велвет была ошеломлена.
      - Девственность моей попки? - переспросила она. - Я не понимаю.
      - В женщине есть три отверстия, в которых лингам может получить удовольствие. В твоем рту, в твоей йони и в этой розовой дырочке - твоей попке, - объяснил он. - Ты уже познакомилась с восторгом первых двух путей, а теперь я научу третьему.
      Пока Велвет осмысливала его слова, Акбар что-то быстро сказал на хинди Рохане, которая тут же вскочила со своего места и, подойдя к одному из сундуков, стоявших вдоль стен, сняла с него свернутый стеганый матрас, покрытый изумрудным бархатом, который она расстелила на полу. Потом вернулась в уголок к Торамалли и что-то запела тоненьким голоском под ее аккомпанемент.
      - Пойдем, моя любовь, - сказал Акбар, вставая с кровати. Он подвел ее к лежащему на полу матрасу. - Для этого нам потребуется более твердое основание, чем наша кровать.
      Велвет взглянула на двух прислужниц.
      - Они обязательно должны присутствовать? - спросила она.
      - Заниматься любовью - это такая естественная вещь, - ответил он. - А их музыка будет нас возбуждать. И потом, - ласково поддразнил он ее, - они не будут смотреть. Они рабыни и должны только прислуживать нам, а не смотреть. Они знают: если я замечу, что они подглядывают за нами, я прикажу выжечь им глаза раскаленными углями, чтобы они никогда больше не шпионили за своим хозяином.
      Велвет вздрогнула. Он так спокойно это сказал. Все-таки в некоторых отношениях разница между их культурами была потрясающей, и она сомневалась, что когда-нибудь сможет к этому привыкнуть.
      - Теперь, моя Кандра, - начал Акбар, - я хочу, чтобы ты встала на колени, слегка раздвинув ноги, и положила голову на сложенные руки.
      Пока она следовала его указаниям, Акбар взял с пола маленькую фляжку, которую Рохана оставила рядом с матрасом. Открыв ее, он обмакнул в нее палец, тщательно смазав его маслом. Потом, раздвинув две луны ее попки, медленно и осторожно стал всовывать его туда. Велвет вскрикнула и попыталась вырваться, но он успокоил ее, проговорив:
      - Я не сделаю тебе больно, любовь моя. Не бойся. Он почувствовал, как она расслабилась при звуке его голоса, и нежно вдвинул в нее палец до первого сустава.
      - Тебе больно? - спросил он.
      - Н-нет, но ощущение очень странное, - сказала она низким голосом.
      - Только потому, что ты не знакома с этим. - ответил он, и начал медленно двигать его взад-вперед. Когда она привыкла к этим движениям, он вытащил палец и опять тщательно смазал, но теперь не только его, но и соседний. Потерев ими маленькую сморщенную складочку на ее розовой дырочке, он вставил туда сразу два пальца. Велвет легонько вскрикнула и опять попыталась, подавшись всем телом вперед, ослабить нажим его пальцев, но Акбар ей не позволил. Войдя в нее, он пошевелил ими в проходе, стараясь расширить его. Когда Велвет поняла, что ей не сделают больно, она опять успокоилась. Медленно он двигал пальцами взад и вперед, пока не понял, что она вполне готова принять его. Его лингам уже был твердым от нетерпения и вина, которое он выпил, В это вино добавили специальные снадобья, чтобы он смог удовлетворить свою молодую жену. Он смазал маслом свой огромный член и, удерживая одной рукой ее попку раздвинутой, другой направил его в цель.
      - В первый раз всегда трудно, так же, как было с твоей йони, когда в нее входили впервые. Я буду действовать очень медленно, и, хотя ты будешь чувствовать все возрастающее давление, боли не будет.
      - Я немного боюсь, - призналась она.
      - Новые, неизведанные пути всегда страшат, и этот может тебе не очень понравиться, моя роза. В этом случае мы не будем так любить друг друга. Ведь удовольствие состоит в том, чтобы и другой человек тоже наслаждался.
      - А ты получаешь удовольствие от этого, мой повелитель?
      - В разнообразии есть свои преимущества, особенно когда становишься старше, - ответил он ей. Потом начал сильно нажимать своим лингамом в отверстие ее заднего прохода. Сначала оно не поддавалось, но, когда он нажал сильнее, маленькое отверстие начало раскрываться, как цветок, под напором его нетерпеливого члена, который вдруг ворвался внутрь. Теперь головка его огромного лингама плотно вошла внутрь ее.
      - О-о-о-о! - тихо вскрикнула Велвет, прикусив нижнюю губу.
      - Я делаю тебе больно? - с любопытством спросил он.
      - Н-е-т!
      Он дал ей несколько секунд привыкнуть к новым ощущениям, крепко держа руками за бедра. Потом очень медленно он двинулся глубже внутрь ее. Этот проход был восхитительно тугим, казалось, что он как бы засасывает его, пока он постепенно продвигался вглубь. Наконец он вошел туда целиком, и ему потребовалось все его самообладание, чтобы тут же не извергнуть в нее свое семя.
      Велвет никогда не чувствовала себя такой до отказа заполненной, хотя и не была уверена, что ей нравится такой способ. Он почти всем своим весом навалился на нее, вытянул вперед руки и сдавил ей грудь. При этом он начал обычный любовный ритм. Темп движений все возрастал. Его теплые руки передвинулись от ее грудей вниз, к средоточию ее женственности, и начали нежно ласкать его. Теперь Велвет чувствовала себя гораздо увереннее и, не скрываясь, начала извиваться всем телом от его прикосновений. К ее удивлению, она почувствовала, что в ней растет возбуждение, и мягко застонала. Он увеличил темп, его собственное желание все росло и ширилось но мере того, как он раз за разом входил в тугое отверстие. Ее бедра теперь двигались в одном ритме с ним, резко поднимаясь вверх, чтобы как можно глубже принять каждое его движение вниз. Акбар чувствовал, как из глубины его тела поднимается волна невиданного желания. Не в силах более контролировать его, он дал вырваться ему наружу, и в это же мгновение Велвет с криком рухнула ничком на матрас.
      Несколько минут он лежал неподвижно, придавив ее своим весом, потом, скатившись с нее на бок, притянул к себе.
      - Скажи мне, Кандра, как это тебе показалось? Она глубоко вздохнула:
      - Я получила некоторое удовольствие, но, будь моя воля, повелитель, не думаю, что я захотела бы часто прибегать к этому способу любви.
      - Тогда мы не будем больше этого делать, ибо единственным результатом нашего союза должно быть удовольствие.
      - Единственным? - поддела она его.
      Он улыбнулся про себя. Ей не принесли большой радости последние полчаса, и все-таки она нашла в себе силы шутить с ним. Ему нравился ее сильный дух. Другая женщина на ее месте плакала бы и упрекала его.
      - Я не могу оплодотворять тебя каждый раз, когда мы занимаемся любовью, запротестовал он, а она рассмеялась.
      - И уж тем более невозможно сделать мне ребенка таким образом, каким мы сейчас любили друг друга.
      Акбар в полном восхищении расхохотался. Спаси его Бог, но он любит эту белокожую женщину с ее восхитительными рыжеватыми волосами и изумрудными глазами.
      - Тогда нам следует все начать с самого начала, - ответил он ей.
      Он окликнул двух прислужниц, которые, немедленно прекратив свою музыку, принесли кувшин с теплой ароматной водой и любовные полотенца, чтобы обтереть своих хозяина и хозяйку. Велвет стоически вынесла это испытание, хотя до сих пор чувствовала себя неудобно, когда служанки дотрагивались до ее самых интимных мест.
      Когда девочки закончили, Велвет нежно заговорила со своим супругом:
      - Отошли Рохану и Торамалли. Уже поздно, а я вполне могу позаботиться о тебе сама. Мне так даже больше нравится, У нас принято, чтобы женщины ласково ухаживали за мужчинами.
      - Сколько кротости в твоем голосе, моя роза, - поддразнил он ее. - Даже не верится, что это ты со мной говоришь. - Акбар быстро сказал что-то двум прислужницам, и те, кланяясь, вышли из комнаты. - Ну а теперь, - с поддельной серьезностью проговорил он, - ты можешь ласково обслужить меня, моя роза.
      - Тебе стоит только приказать мне, мой повелитель, - поддела она его в ответ.
      Встав, он помог подняться с матраса ей и повел назад к их обширной кровати. Акбар вдруг крепко обнял Велвет, их губы встретились в неистовом поцелуе, и они повалились на мягкие шелковые подушки, переплетясь всеми своими членами.
      - Я люблю тебя, - прошептали его губы, прижатые к ее губам. - Весной я увезу тебя в Кашмир и построю тебе там дворец на берегу голубого озера. Мы будем жить вдвоем у величественных гор и мирно растить нашего ребенка. Вдвоем, ты и я, мы будем охотиться на горных козлов, оленей и медведей. Тебе понравится Кашмир, и его красота станет достойным обрамлением твоей собственной. Я сделаю тебя счастливой, Кандра. Перед лицом Великого Бога, нашего Создателя, клянусь тебе в этом!
      - Я счастлива, что нахожусь рядом с тобой, мой Повелитель. Как ты сможешь управлять своим государством, если уедешь из столицы? Я не могу позволить сделать это ради меня. Это не правильно. Просто не отпускай меня от себя, мой супруг. Это все, о чем я тебя прошу.
      - Я старею, - ответил Акбар. - И не очень хорошо себя чувствовал в последние годы. Пусть государством занимается Салим. К тому же, Бог свидетель, он так рвется к власти и уже сейчас готовит восстание, чтобы взять то, что якобы принадлежит ему по праву рождения. Я отдам ему власть и уеду, взяв с собой только жен, к компании которых так привык. Остальные останутся здесь, в Лахоре. Чем меньше женщин будет со мной, тем меньше придется выслушивать жалобы. Даже, подумалось мне сейчас, мы возьмем с собой только Иодх Баи и Ругайю Бегум.
      - Нет, мой повелитель. Если поступишь так, ты поставишь под угрозу меня. Ты совсем не стар и не слаб. Ты могучий и мудрый властелин. Тебя любят и уважают все, кто с тобой знаком. Откажись ты сейчас от трона в пользу нетерпеливого мальчишки, и ты опять ввергнешь свою страну в гражданскую войну. Салим не сможет удержать мелкие княжества в едином целом, как это удается тебе. Если любишь меня, обещай, что не покинешь трон. Построй мне дворец в Кашмире, и каждый год в засушливый период мы будем уезжать туда, чтобы насладиться прохладой гор и вод.
      - Ты действительно хочешь, чтобы я так сделал, Кандра? Ты согласна жить в Лахоре и следовать за мной во всех моих поездках по стране, когда мне надо будет уехать?
      - Я на все согласна, мой повелитель, пока я рядом с тобой. Акбар поцеловал ее. Его крепкое тело опустилось на Велвет, и она открыла себя ему, глубоко, вздохнув, когда его меч вошел в ее ножны.
      - Ты моя, - прошептал он, приподняв голову, чтобы заглянуть ей в глаза. Скажи мне, что ты моя, моя любимая жена!
      - Я твоя, мой супруг. Я буду твоей всю жизнь, какую дарует нам Господь, и после этого я буду твоей в вечности. - Обхватив его голову руками, Велвет начала покрывать его лицо легкими поцелуями, пока он не смог больше выносить сладкой страсти, бушевавшей внутри него. С громким криком он в последний раз со всей силой вошел в нее так глубоко, как только смог, освобождая свое трепещущее тело от горячего семени, и вдвоем они в этот чудесный, ослепительный миг зачали ребенка.
      Глава 11
      Карета, в которой Майкл О'Малли, епископ Мчд-Коннотский, ехал от побережья Франции в Париж, была большая и удобная. Четверка сильных лошадей, управляемых умелым кучером, вскачь неслась по заснеженным зимним дорогам. Хорошо укатанный снег скрыл глубокие колеи, ямы и ухабы. Пейзаж был довольно унылым, черно-белым. Сбросившие листья деревья тянули к небу голые ветви, дымок из труб изредка попадавшихся деревень и ферм казался темным на фоне серого полумрака.
      Глядя из окна кареты через очень дорогие стеклянные окна, епископ ежился. Ему было вполне тепло и удобно внутри обитой темно-зеленым бархатом кареты под тяжелой меховой полстью и жаровней с раскаленными углями в ногах. Золото, подумал он с легкой усмешкой, все-таки полезная вещь. Наклонившись вперед, он откинул спинку переднего сиденья и вынул из открывшейся ниши ивовую корзинку. Открыв ее, он достал кожаную флягу с темно-красным бургундским и налил себе вина в кубок. Прикрыв глаза, он сначала с видом знатока втянул в себя легкий аромат вина и только потом сделал первый глоток. Зажав кубок между колен, он закупорил флягу и, убрав ее назад в корзину, достал оттуда глиняный горшочек с паштетом из гусиной печенки и свежий хлеб, завернутый в салфетку и еще теплый. Отломив кусочек, он использовал его как ложку, чтобы подцепить паштета, и отправил все это в рот, неторопливо пережевывая. Паштет был великолепен, а корочка на хлебе - восхитительна.
      Гостиница, в которой он провел предыдущую ночь, оставила у него самые лучшие воспоминания, да еще и хозяйка, зная, что до Парижа целых полдня пути, позаботилась о нем, собрав в дорогу корзину с провизией. Он оказал ей честь, исповедовав ее, и отпустил небольшие прегрешения, наложив на нее совсем легкую епитимью.
      Закончив легкий обед приятно хрустевшей на зубах грушей, он запаковал корзинку и убрал ее назад за переднее сиденье. Потом выглянул в окно. Начал падать легкий снежок, и Майкл О'Малли не позавидовал ни кучеру, ни сопровождавшей его охране. Вдали, правда, уже виднелись шпили Нотр-Дама, и он подумал, что скоро они будут на месте.
      Он намеревался остановиться в Париже в городском доме матери и отчима Адама де Мариско, графа и графини де Шер. Это был небольшой дом всего с шестью спальнями, но епископ надеялся, что ему там будет вполне удобно, а слуг должны были прислать из графского поместья Аршамбо на Луаре.
      Мысли Майкла О'Малли перекинулись на поручение, которое ему предстояло выполнить. Это будет нелегко, и, хотя ему предстояло иметь дело со старинным приятелем, потребуется весьма тонкая дипломатия. Сложность состояла в том, что он видел логику в действиях отца Орика. Да поможет ему Бог! Его, бедолагу, услали из Европы куда-то к черту на кулички, да еще ждали от него, что он будет творить там чудеса, обращая в веру Святой Матери-Церкви безбожников, не получая при этом, Майкл готов был побиться об заклад с кем угодно, ни копейки из метрополии. Отчаянно пытаясь работать хорошо, привлечь к себе внимание начальства в Португалии, Париже или Риме и, подозревал Майкл, столь же отчаянно надеясь вернуться домой, этот бедный иезуит, без сомнения, понимал, что все его надежды на будущее уплывают за горизонт вместе с лордом и леди де Мариско. И он сделал единственное, что было в его силах: захватил Велвет заложницей, чтобы все-таки получить выкуп. И конечно же, в этом Майкл не сомневался, отец Орик и не подозревал об обуявшей португальского губернатора жажде мщения. Главной жертвой стала его племянница Велвет. Бедная малышка Велвет! Лицо епископа помрачнело. Какие муки пришлось вытерпеть этой девочке, которую всегда оберегали от всех жизненных невзгод, оказавшейся вдруг в столь ужасном положении? Он от всей души молил Бога, чтобы она осталась жива и ее можно было бы спасти из плена.
      Карета резко остановилась, и, вернувшись мыслями к действительности, Майкл обнаружил, что они уже в Париже и ждут, когда привратник откроет им ворота. Снег теперь валил тяжелыми хлопьями, и епископ едва мог различить фигуру привратника. Кучер, в своем нетерпении побыстрее завершить долгое путешествие и, без сомнения, мечтавший о теплом огне и пинте доброго вина, чуть не сшиб привратника с ног, подстегнув лошадей и галопом влетев во двор. Карета остановилась перед широкими двойными дверями, которые тут же, как по волшебству, распахнулись. Два ливрейных лакея сбежали со ступеней и, открыв дверь и откинув ступеньку, помогли Майклу О'Малли вылезти из кареты.
      - Мерси, мерси! - проговорил епископ, осеняя их крестом в знак признательности, и поторопился войти в дом.
      Навстречу ему поспешно выступил худой длиннолицый человек.
      - Добро пожаловать, монсеньор епископ. Меня зовут Алард, я местный мажордом. - Он подтолкнул вперед низенькую, толстенькую женщину:
      - Моя жена Жаннин, домоправительница и кухарка. Нас прислала мадам графиня, чтобы прислуживать вам. Мы постараемся сделать ваше пребывание здесь приятным. Можно ли узнать, сколь долго вы предполагаете пробыть в Париже?
      - Не больше недели, в крайнем случае две, - ответил Майкл.
      - Благодарю вас, милорд епископ. Позвольте проводить вас в ваши апартаменты, и хотелось бы узнать, что мы можем сделать для вас еще?
      - Мне нужно отослать весточку моему другу, отцу О'Дауду, иезуиту.
      Алард поклонился.
      - Конечно, милорд епископ. Как только вы устроитесь, я пришлю вам лакея.
      Посыльный умчался и вернулся меньше чем через час. Он разыскал отца О'Дауда, который велел сообщить, что он будет рад повидать своего старого друга, и просил узнать, не сможет ли он прибыть сегодня к ужину. Когда Майкл задал этот же вопрос пухленькой Жаннин, та озорно улыбнулась и, присев в реверансе, пообещала роскошный стол.
      Когда Бирач О'Дауд появился вечером, Майкл О'Малли не мог не отметить, что его друг внешне почти не изменился. Среднего роста и толстенький, Бирач О'Дауд был обладателем круглого, невинного лица мальчика из церковного хора, белого, с пухлыми розовыми ирландскими щечками и обманчиво ласковыми голубыми глазами, затененными длинными желтоватыми ресницами, по цвету совпадавшими с его коротко остриженными волосами. Одет он был, как обыкновенный иезуит, но Майкл отметил, что его сутана сшита из прекрасного материала и хорошо скроена.
      - Ты прихватил с собой бутылочку своего виски, Мишель? - спросил Бирач вместо приветствия. - Я не мог думать ни о чем другом, с тех пор как получил весточку, что ты здесь, в Париже.
      Епископ рассмеялся:
      - Конечно. Иначе как бы два старых приятеля могли приветствовать друг друга, Бирач? - Подойдя к стоявшему в библиотеке столу, он налил им обоим по глотку дымчатого напитка и, передав своему другу бокал, поднял свой. - За Ирландию! - сказал он.
      - За Ирландию, да поможет ей Бог! - ответил иезуит. Когда виски было выпито, Майкл пригласил его в маленькую столовую. Они уселись за накрытый стол. Верная своему слову, Жаннин приготовила для двух церковников прекрасный ужин. Начался он с горшочков с миндалем, вымоченным в белом вине с чесноком, и отдельно поданных горшочков дижонского соуса из горчицы. Стол был накрыт по-семейному, на двоих. Бульон, в котором плавали мидии, был так же изыскан на вкус, как и сами прекрасно приготовленные дары моря.
      Когда горшочки с тщательно выскребленными ракушками были убраны, Алард дал знак слугам подавать следующую перемену блюд: аппетитные жирные утки, зажаренные до хрустящей корочки, с мясом, легко отделяющимся от костей, нашпигованные абрикосами и черносливом, с соусом из терна; необычно привлекательное на вид мясное рагу, благоухающее красным вином и травами, поданное с пышными маленькими клецками; горшочек с мелким картофелем, другой с луком и еще один с морковью и сельдереем. Последним блюдом, поданным в этой перемене, оказался небольшой окорок, запеченный в слоеном тесте.
      И Майкл О'Малли, и Бирач О'Дауд никогда не страдали отсутствием аппетита. Они быстро прикончили все наготовленное Жаннин так же, как и каравай свежего хлеба с хрустящей корочкой и горшочек сливочного масла из Нормандии, стоявшие тут же на столе, заодно опустошив и большой графин бургундского с виноградников Аршамбо.
      Жаннин, улыбаясь во весь рот при виде явного признания двумя священниками ее кулинарных талантов, подала десерт сама: огромное блюдо нарезанных груш, запеченных в маленьких, похожих на пирожные, хрустящих корзиночках, заполненных кремом. Кубки вновь наполнили легким белым вином. Оба священника подняли их в честь Жаннин, которая, и так раскрасневшись от кухонного жара, тут уже стала совсем пунцовой от удовольствия.
      Покончив с едой, Майкл и Бирач вернулись в библиотеку. Наполнив кубки, они уселись в креслах у камина. За окном бушевала вьюга, швыряя в окна пригоршни снега.
      - Что привело ирландского епископа в Париж, монсеньор? - наконец-то позволил проявить любопытство иезуит.
      - Одно семейное дельце, - спокойно ответил Майкл. - А так как мы вспомнили, что твоя тетушка происходит из рода О'Малли и ты, таким образом, вроде как тоже член нашего семейства, то подумали, что ты сможешь нам помочь.
      - Если это в моих силах, - осторожно ответил Бирач.
      - В твоих, в твоих, не беспокойся.
      - Тогда начнем, приятель! Или ты собираешься продержать меня здесь всю ночь?
      - Ты, конечно, помнишь мою сестру Скай, - начал Майкл.
      - Как же можно забыть такое прелестное существо? - ответил Бирач. - Она что, уже похоронила своего очередного мужа, Мишель? Или все еще замужем за этим огромным человеком, как его - де Мариско?
      - Да, Адам де Мариско, и, дай им Бог, они пока что счастливо женаты. На Михайлов день будет восемнадцатая годовщина их свадьбы.
      - Прекрасно, в чем же тогда проблема?
      - Пожалуй, следует начать с самого начала, - сказал Майкл. - Несколько лет назад моя сестра вместе с мужем отплыла из Англии в Ост-Индию. Если ты помнишь, у Скай и ее партнера, сэра Роберта Смолла, были многолетние, хорошо налаженные торговые связи со многими островными султанами в тех местах. Их корабль получил в шторм повреждения и сбился с курса. Их наконец заметили у Бомбея и взяли на буксир португальцы.
      Бирач О'Дауд кивнул, не переставая думать про себя, что, конечно же, с самого начала целью экспедиции Скай О'Малли была Индия и что послали ее туда англичане с целью установления в последующем прямых торговых контактов непосредственно с самим Великим Моголом. Он очень сомневался, что это могло понравиться португальцам и уж тем более их испанским хозяевам.
      - Португальский губернатор взял мою сестру, ее мужа, их корабль и команду под стражу и заставил моего племянника, капитана Мурроу О'Флахерти, вернуться назад в Англию на своем корабле, чтобы собрать необходимый выкуп, - продолжал Майкл. - Губернатор тех мест находится под сильным влиянием и следует всем указаниям своего советника из числа иезуитов, некоего отца Орика.
      - Ты что же, считаешь весь орден иезуитов ответственным за безответственные действия одного человека, Мишель?
      - Подожди, Бирач, это только начало. Сначала выслушай меня, а потом мы уладим наши разногласия.
      Иезуит опять кивнул в знак согласия и со вниманием выслушал весь рассказ своего старого друга о злоключениях Велвет.
      - Иисус Христос! - взорвался Бирач О'Дауд, когда Майкл закончил. Теперь он ясно видел, чего от него хотел его старый друг и однокашник. О'Малли хотел повесить на иезуитов ответственность за похищение одного из членов их семьи. Хорошая уха! О'Малли из Иннисфаны, хотя и были младшей ветвью огромного рода мореплавателей и искателей приключений, тем не менее обладали определенным влиянием, за которым стояли большие деньги.
      Прирожденная память Бирача О'Дауда быстро напомнила ему все, что он знал о Велвет де Мариско. Ее отец происходил из незнатной семьи, но его отчима, графа де Шер, очень высоко ставили при французском дворе, и, несмотря на то что во Франции одна за одной следовали гражданские войны, связи с королевской семьей не стоило сбрасывать со счетов. Господи! Да ведь крестными матерями девчонки были королева Франции Марго и королева Англии Елизавета! Возможно ли, чтобы действия какого-то одного жадного до денег священника разрушили до сего безупречную репутацию иезуитов и уничтожили все, чего они добились годами напряженного труда?!
      Собравшись с мыслями, Бирач О'Дауд тоном, совсем не выдавшим, что сердце у него трепещет, как овечий хвост, спросил:
      - И как же, ты думаешь, иезуиты могут помочь тебе, Мишель? Я не совсем понимаю, чего ты хочешь.
      Майкл О'Малли спрятал улыбку. Бирач, его старый и добрый друг, был совсем не дурак. Он ведал в ордене финансами. У него был особый дар умело вкладывать деньги ордена в самые разнообразные предприятия, причем порой весьма сомнительного свойства, увеличивать его богатства, что, естественно, снискало ему расположение высших иерархов церкви, а следовательно, давало и определенную власть.
      - При дворе властителя Индии Акбара есть несколько иезуитов, Бирач, начал он. - Мне сказали, что по рождению он мусульманин, а моя сестра Скай, которая знает толк в таких вещах, уверяет, что ни один правоверный мусульманин не положит в свою постель жену живого человека. Меня к тебе прислала Скай, Бирач. Она считает, что орден иезуитов несет свою долю ответственности за то положение, в котором оказалась Велвет, и верит, что вы сможете помочь ей и помочь мне попасть ко двору Акбара, чтобы изложить ему все это дело. О'Малли будут очень признательны, Бирач.
      - Сколько признательны? - всего два слова произнес Бирач, и больше ничего.
      - Очень признательны, - столь же завуалированно ответил Майкл, но оба прекрасно поняли друг друга. - О'Малли не желают говорить о цене, пока дело не улажено, но уж потом щедрость их не будет знать границ.
      - Вполне возможно, что мы сможем помочь тебе, Мишель, но помни, мы не можем нести ответственность за действия какого-то глупца священника.
      - Иезуита, Бирач. Одного из вас, а не просто какого-то священника. В противном случае я отправился бы в Рим, а не в Париж, - мягко напомнил ему Майкл О'Малли.
      - Конечно, приятель. А теперь скажи, чего же ты хочешь?
      - Иезуитов весьма хорошо принимают при дворе Акбара, Бирач. Я даже слышал разговоры о том, что он чуть ли не намерен принять нашу веру.
      Бирач только фыркнул:
      - Мечты пустых искателей славы, но я тебе ничего не говорил, Мишель. Уверен, что они никогда не обратят его, и этого же мнения придерживаются в гораздо более высоких сферах ордена, но вслух это никогда не будет произнесено. Однако он охотно принимает нас при своем дворе и не чинит препятствий обращению в нашу веру своих соплеменников.
      - Значит, рекомендательное письмо от иезуитов поможет мне попасть к Властителю, Бирач. И удержит португальцев от того, чтобы чинить мне препятствия. Хотя я и не собираюсь высаживаться в Бомбее, а поплыву прямо в Камбей. Этот порт находится под юрисдикцией Властителя. А оттуда мне предстоит долгое путешествие, которое займет не менее шести месяцев, чтобы добраться до столицы Акбара - Лахора.
      - Если он в Лахоре, Мишель. Поговаривают, что Властитель, так же как и Елизавета Тюдор, любит постоянно разъезжать по стране.
      - Я найду его, Бирач, и добьюсь освобождения своей бедной племянницы, уверенно сказал Майкл.
      - Моли Бога, чтобы она была жива, Мишель. Майкл О'Малли громко рассмеялся:
      - Она дочь Скай О'Малли, Бирач. Если она хотя бы наполовину такая же сильная натура, как ее мать, она выживет. Я не видел ее с одиннадцатилетнего возраста, но уже тогда она была весьма привлекательной девочкой.
      - Обо всем этом мне еще предстоит поведать своему начальству, Мишель, но почти уверен, что они посмотрят на это так же, как и я, и будут только рады сыграть свою роль в освобождении столь добродетельной молодой аристократки-католички, - уверил его Бирач.
      Майкл опять улыбнулся про себя. Иезуитам очень повезло с отцом Бирачем О'Даудом, который ухитрился, не признавая двусмысленного поведения ордена в отношении Велвет, представить дело так, что теперь они уже будто бы оказывают О'Малли огромную услугу единственно из христианского милосердия, а не потому, что получат от этого весьма ощутимую выгоду.
      - Ах, Бирач, что бы мы делали в этом мире без друзей, - оказал он. - Наша семья теперь вздохнет, узнав, что вы помогаете нам в деле спасения Велвет.
      ***
      В мыслях же Велвет возвращение на родину занимало одно из последних мест. Она была слишком счастлива сейчас, и, по мере того как воспоминания об Алексе отходили куда-то в самые дальние уголки ее сердца, ее душу все больше заполняла радость от любви к Акбару. Он любил ее всем сердцем, так к ней не вносился ни один мужчина в ее жизни. Он делился с Велвет гораздо большим, чем привык делиться со своими прочими женами и наложницами. Для него она была оселком, на котором он оттачивал свои мысли и идеи. А ведь раньше он никогда этого ни с кем не делал. Велвет внимательно слушала своего мужа и многому научилась. Изредка она рисковала высказывать свои суждения или даже возражать ему, чего не осмеливался делать никто из окружения Акбара. К ней он прислушивался и, если находил в ее словах рациональное зерно, следовал ее советам. Это была любовь, построенная на взаимном уважении так же, как и на страсти, и уж чего-чего, а страсти здесь хватало. Акбар любил Кандру Бегум, свою английскую розу, и их любовь принесла плоды.
      Ясаман Кама Бегум родилась во дворце своей матери на берегу озера в Кашмире, который был построен по повелению ее отца за те девять месяцев, что она провела в утробе матери, девятого августа 1590 года. Родила Велвет сравнительно легко, и хотя обычно при появлении на свет ребенка Могола присутствовал весь гарем, на этот раз были только Ругайя Бегум, Иодх Баи, Пэнси и две рабыни-прислужницы. Остальные жены Акбара в ее дом в Кашмире приглашены не были.
      Маленькую принцессу уложили в украшенную драгоценными камнями колыбельку и приставили к ней двух свирепого вида вооруженных женщин-охранниц. Она с рождения была крепкой, здоровенькой девочкой. Она росла и расцветала с каждым днем, с удовольствием сосала материнскую грудь, каждый раз стремясь выбрать из нее все до капли. Ясаман родилась удивительно красивой девочкой.
      Тельце ребенка не было таким белым, как у Велвет, но и не таким бронзовым, как у ее отца. Ее кожа напоминала по цвету густые сливки; кудри темные, как у Акбара, но с золотым отливом, как у матери. Но что потрясало в ее облике, так это глаза. Ребенок родился с небесно-голубыми глазками, а когда девочке исполнилось шесть месяцев, они стали пронзительно-бирюзовыми.
      Ясаман взяла все самое лучшее у своих родителей. Мягкость ее матери проявлялась в этом обычно жизнерадостно настроенном ребенке; но когда что-нибудь становилось не по ней, она моментально превращалась в любимую дочь Акбара, вопя во всю силу своих маленьких легких до тех пор, пока не получала чего хотела.
      Обычно у детей бывает одна мать, но у Ясаман Кама Бегум их было три, ибо и бездетная Ругайя Бегум, и Иодх Баи, которая потеряла свою единственную дочь через несколько дней после рождения, безмерно ее любили. Маленькой Ясаман очень повезло, что она заполучила двух таких влиятельных покровительниц в гареме, так как другие жены Акбара ревновали и к ней, и к ее прелестной матери. А уж отец души в ней не чаял, ведь она была для него богатым урожаем, взращенным его любовью к ее матери.
      Велвет не могла даже представить, что сейчас в Англии зима. Она объяснила Акбару значение Двенадцатой ночи и празднования кануна Крещения еще в середине декабря. Он нашел эти обычаи весьма интересными и сказал:
      - Наша маленькая Ясаман происходит от двух таких разных культур. Она должна знать обе, когда подрастет.
      Велвет согласилась. Она - жена могущественного восточного властелина, но в то же время - дочь великого народа. И она уже дала своей дочери первое звено в той цепи, которая должна в будущем связать мать и дитя еще крепче.
      Все это делалось, конечно, тихо, почти секретно. У Акбара хватало государственных проблем: раздоры между мусульманами, индуистами и буддистами в любой момент могли вылиться в восстание. И все же его последний ребенок был крещен иезуитами в доме ее матери в присутствии только ее родителей, Пэнси, ставшей ее крестной матерью, Ругайи Бегум и Иодх Баи. Заодно Велвет воспользовалась возможностью, чтобы окрестить и сына своей камеристки, которому исполнился уже год. Два иезуита, проводивших церемонию крещения, один из которых стал крестным отцом ребенка, были очень удивлены, узнав, что у Акбара жена христианка.
      - Дитя мое. - воскликнул отец Ксавьер, старший из двух, человек с добрым, усталым лицом, - как случилось, что вы попали в такое место? Когда вы последний раз исповедовались? Когда последний раз получали причастие? Вы не боитесь за свою душу? И кто вы такая? Вы не производите впечатления простой крестьянской девушки.
      - Кто я такая, для вас не должно иметь значения, отец Ксавьер, - ответила Велвет. - Но чтобы удовлетворить ваше любопытство, сообщу: у себя на родине я была католичкой, происхожу из семьи знатных аристократов. Меня предательским путем захватили в плен люди, что стоят на самом верху иерархической лестницы, и прислали сюда, к нашему повелителю Акбару. Те, кто пытался мне навредить, вместо этого оказали мне громадную услугу. Я нашла истинную любовь и счастье, вышла замуж за нашего повелителя.
      - Но это не христианский брак, миледи, - заволновался священнослужитель.
      - Какое это имеет значение в местных краях? - ответила Велвет. - Когда-то, не так давно, это было важно для меня. Но с тех пор я поняла: Бог судит человека по тому, что заложено в его сердце, а не по тому, как он молится.
      Иезуитов ошарашили такие речи, но тем не менее они окрестили ребенка, после чего удалились, предварительно поклявшись хранить все в тайне. Велвет была удовлетворена.
      На первый день Рождества Акбар преподнес своей фаворитке нитку ярко-зеленых изумрудов и такие же серьги. На следующий день он подарил ей гнедую кобылу чистых арабских кровей, резную шкатулку из слоновой кости, в которой лежали нитки розового жемчуга, шахматную доску с квадратами из белого и зеленого мрамора и фигурками из слоновой кости и зеленой яшмы, усыпанными драгоценными камнями. На пятый день он подарил ей красиво отделанную позолоченную барку с сиденьями, обитыми малиновым бархатом, чтобы она могла плавать по дворцовому пруду. Шестой день принес ожерелье из алмазов и такие же серьги. На седьмой она обнаружила под своими окнами прекрасную слониху с покрывалом, расшитым золотом, жемчугом и драгоценными камнями, задравшую в приветствии хобот, На восьмой день Рождества Акбар подарил своей жене все доходы с земель, на которых стоял ее дворец в Кашмире. На девятый - отлитые из чистого серебра носилки с пурпурными подушками и лиловыми занавесками и четырех рабов в придачу, чтобы носить их. На десятый - ожерелье из бесценных рубинов и два золотых браслета с рубинами же. На одиннадцатый - пару пятнистых охотничьих кошек. И наконец, на Двенадцатую ночь, в канун Рождества, он удостоил ее самого щедрого дара из всех. Ее три раза взвесили на весах: первый раз ее вес вернули ей в серебре, второй раз в золоте и третий раз в драгоценных камнях.
      - Господи! Господи! - только открывала рот Пэнси. - Вы теперь, наверное, самая богатая женщина на всем свете, миледи! Дома никто бы не поверил, если бы узнал.
      Акбар рассмеялся, когда Велвет перевела, что сказала камеристка.
      - Это я самый богатый человек на свете, и богат я твоей любовью, - сказал он. - А твоя любовь значит для меня гораздо больше, чем все эти груды золота и драгоценностей. Ты для меня - весь мир, Кандра. До того как я узнал тебя, я не жил. Я существовал. - Его губы ласково прикоснулись к ее лбу, потом нашли губы.
      "Я никогда не устану от его поцелуев, - подумала она. - Он переносит меня в какое-то волшебное царство".
      Их поцелуй стал страстным, его губы изучали ее как будто в первый раз. Ее рот всегда был теплым и ждущим. Акбару казалось, что он куда-то плывет, и по ее шепоту наслаждения понимал, что она испытывает подобные же чувства. Его руки скользнули по ее обнаженному телу, лаская, поглаживая, щекоча ее жаждущую плоть. Он нашел ее груди, восхищаясь безупречностью их форм. Они так чудесно тверды и шелковисты и налиты молоком, которым она вскармливала их дочь. Ему доставляло почти физическое наслаждение просто глядеть на эти два полушария гладкой молочно-белой кожи. Он наклонил голову и прижался к темно-розовому соску, уже сморщившемуся от ее собственного возбуждения. Из него брызнула тонкая струйка молока, и Акбар быстро слизнул ее языком.
      Велвет вздрогнула и, упав на подушки, увлекла его за собой. Несколько долгих минут он лежал молча, положив голову ей на грудь, слушая, как быстро бьется ее сердце. Он испытал какую-то почти мальчишескую радость, когда, скользнув рукой между ее ног и поиграв с ее маленьким бриллиантом, заставил ее сердце биться еще быстрее.
      У него самого перехватило дыхание, когда ее изящная рука погладила сначала его темную голову, а затем поласкала его затылок, заставив его вздрогнуть.
      - Я так люблю твои волосы, - сказала Велвет. - Они такие мягкие. Никогда не думала, что у мужчин могут быть такие мягкие волосы. Надеюсь, у нашей Ясаман будут такие же.
      - Я хочу, чтобы Ясаман была похожа на тебя, - ответил он и, раздвинув ей ноги, одним быстрым движением вошел в нее.
      - О-о, мой дорогой! - тихонько вскрикнула она, но не от боли, а скорее от удовольствия. Этой ночью они мало занимались любовными играми, но она все равно была готова принять его.
      Теперь его бедра были плотно зажаты между ее ногами. Он обнял ее и прижал к груди. Они вместе раскачивались взад и вперед, тесно сплетясь руками и ногами, лаская друг друга в сладостном объятии. Ее груди были плотно прижаты к его гладкой груди, а его руки нырнули вниз, обхватив ее за ягодицы и слегка приподняв. Велвет кричала от восторга, когда пришел первый пароксизм страсти. Еще много долгих минут они сидели лицом друг к другу, занимаясь страстной любовью, даря время от времени друг другу прекрасные томительные мгновения острого наслаждения. Потом пришел воспламеняющий момент, когда оба любовника одновременно воспарили над грешной землей только для того, чтобы наконец вернуться к действительности.
      Со вздохом Велвет положила голову на грудь Акбара. Вздохнув в ответ, он нежно обнял ее. Они лежали рядом, засыпая и просыпаясь, пока Велвет опять не захотелось заняться любовью. Выскользнув из кровати, она принесла кувшин с теплой ароматной водой и несколько полотенец. Он заворчал во сне, почувствовав, что ее нет.
      - Если бы ты разрешила Рохане и Торамалли прислуживать нам... - начал он, но она прервала его:
      - Я не хочу, чтобы кто бы то ни было, даже рабыни, присутствовали при самых интимных моментах. Ты можешь говорить что угодно, но они все-таки человеческие существа и не могут не видеть и не слышать нас, даже если не осмеливаются признаться в этом. Наша любовь - для нас одних, мой дорогой. Я не хочу делить тебя ни с кем!
      Она тщательно обтерла его, смыв следы их любви. Она держала теперь лингам в руках без всякого стеснения, даже когда он начал подниматься и шевелиться от ее нежных прикосновений. Он смотрел, как она быстро обтерла себя и убрала кувшин и полотенца. Когда она вернулась, от нее пахло жасмином, ставшим теперь ее любимым запахом, так как левкои здесь не росли. Аромат окружал ее невидимым облаком. Акбар заметил, что и ее волосы были расчесаны надушенной жасмином щеткой, ибо были еще влажными и отливали пламенем.
      Велвет увидела желание в его темных глазах, пока шла к нему нарочито медленной походкой, чтобы еще больше соблазнить и раззадорить его. Это была маленькая хитрость, которой ее научила Ругайя, и она хорошо запомнила урок. Она шла на цыпочках, вытянувшись в струну, с напряженными ягодицами, выставив вперед грудь.
      Лежа на спине среди подушек, Акбар молча наблюдал за ней. Она была самой желанной и грациозной из всех когда-либо виденных им женщин. Велвет змеей скользнула в постель, ее изящные руки поднимались по его ногам. Сначала она гладила ему ступни, потом икры и наконец бедра. Взобравшись на него и слегка нагнувшись вперед, она ласкала его гладкую грудь, делая пальцами круговые движения.
      - Тебе так нравится, мой повелитель? - соблазнительно прошептала Велвет.
      Уголки его губ слегка дрогнули, но ответил он холодно: "Мне нравится", ничего к этому не добавив. Он даже не смотрел на нее, устремив ничего не выражающий взгляд куда-то поверх ее плеча.
      Ее руки двинулись вперед, обхватили его голову, и, нагнувшись, она прикрыла его рот своим, пробежав быстрым язычком по его губам, и вдруг бесстыдно проникла к нему в рот. Она ласкала его язык своим, пока он не подумал, что кровь у него сейчас вскипит, а потом начала исступленно сосать его. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не овладеть ею прямо сейчас, но ему очень нравилось, как она берет на себя роль активной стороны. Только после рождения Ясаман она иногда сама начинала заниматься с ним любовью. И все-таки он не смог удержаться, чтобы не сжать в руках ее восхитительную попочку, лаская ее нежные, упругие ягодицы.
      Перестав его целовать, Велвет распрямилась и села прямо, но постаралась при этом, чтобы его руки остались там, где они были. Взяв груди в руки, она начала играть ими, поглаживая чувствительную кожу, шевеля пальчиками соски, пока из ее рта не вырвался легкий стон. Когда он попытался отпустить ее попку, она не позволила ему, еще крепче сев на его руки и глядя ему прямо в глаза, продолжая играть со своими грудями.
      Акбар чувствовал, как его лингам стал большим и твердым. И сама мысль, что скоро он будет обладать ею, возбудила его еще больше. Не в силах сдержать себя, Велвет начала легонько извиваться на его руках. Опять нагнувшись вперед, она провела соском одной груди по его щеке, мягко улыбаясь при этом. Он уже был совсем готов, когда она провела другой своей грудью по его рту. Схватив губами ее сосок, он облизал его языком, посасывая чувствительную плоть, пока у нее не зазвенело в ушах и она не вздрогнула. И только тогда Велвет приподняла нижнюю часть тела и насадила себя на его меч.
      - Маленькая сучка, - проворчал он, испытывая восторг от того, как ее тугая, сладкая йони плотно охватывает его трепещущий от возбуждения лингам.
      Сначала темп ее движений был медленным и дразнящим, но постепенно он все убыстрялся, и вдруг они оба пришли в состояние какого-то дикого сумасшествия и полетели вместе в рай, познать который дано только истинным любовникам. Они не помнили, как спустились с небес и провалились в счастливый сон.
      ***
      В последующие дни Велвет находилась в состоянии какого-то нереального счастья. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь о ней так заботились, так ее любили. Ее родители, конечно, обожали ее, но даже когда она сидела на коленях у отца или матери, по их глазам она видела, что они еще любят и друг друга. Это было ясно и ей, и любому стороннему наблюдателю. Часто ли ей говорили об огромной любви, даже не к ней, а к самому ее существованию на земле? А та любовь, какой ее любили сейчас, была именно такого свойства, это была любовь, которой любили друг друга отец с матерью. Она наконец-то поняла, почему они всегда так заняты сами собой. Она только надеялась, что маленькая Ясаман не окажется в одиночестве, что и ей достанется от того чувства, которое объединяло ее с Акбаром. Она поклялась себе, что никогда этого не допустит.
      Она улыбнулась. Акбар явно собирается вконец испортить их дочь, но потом подумала, какое это счастье, что он так любит их ребенка.
      Ей, однако, пришлось на следующий же день выдержать с ним целую битву, когда он вознамерился забрать с собой крошку на охоту на тигра. Когда она начала кричать на него, он казался обиженным и рассерженным:
      - Ясаман будет в полной безопасности на спине слона.
      - В безопасности? - опять закричала Велвет. - В безопасности на этом бродяге-слоне, на котором вы собираетесь куда-то ехать? - Сейчас она являла собой прекрасный образчик разъяренной матери, стоя пред ним и прижимая свое дитя к груди.
      - Слон просто не привык ни к кому другому, кроме меня, - объяснил он.
      - Не смейте забирать ребенка из детской без моего разрешения, непримиримо ответила Велвет. Ругайя Бегум и Иодх Баи были полностью согласны с ней, наступая на Акбара и что-то быстро говоря ему, одна на персидском, другая на хинди.
      Рассмеявшись, Акбар поднял руки вверх, показывая, что сдается.
      - Сдаюсь, - произнес он. - Я не могу спорить со всеми вами сразу. Хорошо, Кандра, дорогая. Я не буду брать Ясаман на тигриную охоту, пока ей не исполнится хотя бы пять лет. Тут в комнате появился Рамеш.
      - Вот вы где скрываетесь. Повелитель. Не забыли ли вы, что назначили встречу этому христианскому проповеднику, которого представил нам отец Ксавьер?
      Акбар со вздохом поднялся, поклонился своим женам и отправился в зал приемов. Это была прелестная комната, хотя и не такая роскошная, как в Фатхнур-Сикри. Ее пол был устлан квадратами красного и золотистого мрамора, кое-где покрытого роскошными красными, голубыми и золотистыми коврами. Стены зала были расписаны сценами из жизни Властителя. По обеим сторонам широкого прохода, ведущего к возвышению, на котором стоял золотой трон Властителя, усыпанный сапфирами, алмазами, рубинами, жемчугом, изумрудами, бериллами и кораллами, горели две масляные курильницы. Акбар быстро переоделся: белые шелковые шальвары, такого же цвета куртка, на голову он надел свой обычный тюрбан с огромным цвета голубиной крови рубином посередине. Сидя скрестив ноги на своем троне, он являл собой весьма впечатляющее зрелище.
      Майкл О'Малли с трудом удерживал себя, чтобы постоянно не ходить с разинутым от изумления ртом. Ему очень хотелось поближе рассмотреть роспись на стенах... Скай так любит пушистые ковры! Но те, что были у нее в Лондоне, по сравнению с этими казались тряпками. Заставив себя наконец сосредоточиться, он взглянул из-под опущенных ресниц на Властителя. Облик Акбара был более чем царственный. Окажись он сейчас при любом королевском дворе в Европе, и ни у кого не возникло бы сомнений, что перед ними один из великих мира сего.
      Отец Ксавьер незаметно толкнул его локтем, и, увидев, что иезуит склонился в глубоком поклоне перед Властителем, Майкл последовал его примеру.
      Акбар едва заметно усмехнулся. От него не ускользнуло, с каким изумлением этот высокопоставленный священнослужитель рассматривал его приемный зал. Он вяло махнул рукой, показывая, что разрешает отцу Ксавьеру говорить.
      - Величайший из властелинов, позвольте мне представить вам отца Майкла О'Малли, епископа святой церкви. Он привез с собой рекомендательное письмо от моих иерархов в Париже с просьбой устроить ему приватную беседу с вашим величеством. Он свободно говорит по-французски.
      Приватную беседу? Акбар был удивлен. Обычно христианские священники любили выступать публично, стремясь склонить его в свою веру.
      - Выйдите все, - приказал он Рамешу. Когда в зале остались только он и этот высокий незнакомец, он сказал:
      - Говорите, священник. Я слушаю.
      - Меня зовут Майкл О'Малли, я епископ Мид-Коннота, из Ирландии.
      Акбар поднял руку.
      - Что такое епископ? - спросил он. - И где находится эта страна, которую ты назвал Ирландией? Почему я никогда не слышал о ней раньше?
      Майклу пришлось собраться с мыслями, прежде чем ответить. Наконец он начал:
      - Епископ - это один из иерархов церкви, человек, пользующийся определенным влиянием, обычно ответственный за какую-то небольшую территорию.
      Акбар кивнул, показав, что понял.
      - Продолжай, - сказал он.
      - Милорд, как мне говорили, вы по вероисповеданию мусульманин.
      - Теперь уже нет, - ответил Акбар. - Я вырос в вере пророка Мухаммеда, но всегда интересовался другими мировыми религиями. В своей бывшей столице Фатхнур-Сикри я построил дворец, куда пригласил святых людей любой веры, чтобы они могли изложить передо мной основные постулаты своих вероисповеданий. То, что мне открылось, опечалило и рассердило меня. Глубоко верующие люди, священники, ссорились и бранились между собой, доказывая, чья вера лучше, кто из них поклоняется истинному Богу. И чуть не передрались. Тогда я и нашел для себя свою собственную форму поклонения Господу, которая вобрала в себя все, что я считал лучшим в каждой из религий. Такова теперь вера моя и моих ближайших сподвижников. Я не стремлюсь навязывать ее никому, даже своим подданным, ибо пришел к выводу, что каждый человек должен найти свой путь к Божескому спасению.
      - Вы говорите, - сказал Майкл, - что отобрали все лучшее из каждой религии. Веруете ли вы, что брать себе в жены жену другого человека, пока он жив, противно Богу?
      - Конечно! - ответил Акбар без колебаний.
      - Тогда, милостивый господин, я могу продолжать. Много месяцев назад к вам пришел караван с подарками от португальского губернатора Бомбея. Одним из этих подарков была юная англичанка, графиня Брок-Кэрнская, Велвет Гордон.
      Акбар смотрел на священника с невозмутимым лицом, но сердце его забилось учащенно. Каким-то шестым чувством он понял, что этот стоящий перед ним человек принес ему огромное несчастье. Ему хотелось заставить его замолчать, но он знал, что совесть не позволит сделать это.
      - Леди Гордон, - продолжал Майкл, - моя племянница, младшая дочь моей сестры. Милорд, прошу вас ответить мне честно. Она жива?
      - Да, - внешне бесстрастно ответил Акбар.
      - Возблагодарим же Господа нашего и Святую Богородицу Марию, услышавших наши молитвы! - радостно сказал Майкл. Потом продолжил:
      - Милорд, я приехал сюда, чтобы забрать свою племянницу домой, в Англию. Ее семья заплатит любой выкуп, который вы посчитаете необходимым потребовать за нее.
      - Я держу здесь вашу племянницу не из-за выкупа, отец О'Малли. Вам не приходило в голову, что она не захочет возвращаться в Англию? Вы не задумывались над тем, что, возможно, она нашла здесь свою любовь и счастье?
      - Милорд, у нее есть муж.
      - Я ее муж, - сказал Акбар.
      - Нет, милорд, я имею в виду, что ее муж, граф Брок-Кэрнский, которого она считала погибшим, жив и с нетерпением ждет, когда его жена вернется к нему. Если вы и правда веруете в то, о чем мы говорили, ваше величество, тогда вы должны вернуть мне мою племянницу, чтобы я мог возвратить ее законному супругу.
      Это был удар в самое сердце Акбара. Целую вечность, как ему казалось, он не мог вздохнуть. Его плечи поникли, как будто на них навалились груды железа. "Я сейчас умру, - подумал он, - и это лучше, чем жить без моей любимой Кандры". Наконец его голова прояснилась, он обрел способность дышать и сказал:
      - Прежде всего мы должны удостовериться, что говорим именно об этой женщине, священник. Пойдем со мной!
      Встав, он провел Майкла О'Малли через потайную дверь, спрятанную за его троном. Они оказались в прохладном, хорошо освещенном, но узком коридоре, и Майклу пришлось чуть ли не бежать за ним, хотя Акбар и был гораздо ниже его ростом. Наконец они остановились, и Великий Могол подтолкнул Майкла вперед. К своему удивлению, он обнаружил, что стоит перед своего рода смотровым глазком.
      - Скажи мне, если узнаешь кого-нибудь в этой комнате, священник. Смотри внимательно, потому что от этого зависит очень многое.
      В комнате находились три женщины, но ее Майкл узнал почти сразу же. Он на мгновение заколебался, ведь он сохранил в своей памяти Велвет такой, какой видел ее в последний раз, когда ей было всего одиннадцать лет: нескладно высокой, слишком длинноногой девочкой, с массой не поддающихся щетке каштановых кудрей. Ее лицо тогда только еще начинало меняться от совсем детского к девичьему, а формы едва были заметны.
      Женщина же в комнате, на которую он сейчас смотрел, была одной из самых блестящих красавиц, когда-либо им виденных. Каким-то неуловимым образом она, пожалуй, превосходила по красоте даже собственную мать. Она была чуть выше Скай, золотисто-каштановые волосы теперь были тщательно уложены с пробором посредине и гладко зачесаны к ушам, образуя пучок на затылке. Лицо приобрело оттенок безмятежности, а нос из той непонятной кнопки, которой он когда-то был, превратился в изящный прямой носик элегантных пропорций. Былая бесформенность уступила место изысканной женственности и точеным формам. На его взгляд, ее бирюзово-голубая с золотом одежда была не совсем приличной, если учесть, что ее ноги вполне явственно просвечивали через тонкую материю юбки, а чуть ли не половина грудей была открыта из-за слишком короткой кофточки. Но это была Велвет. Вне всякого сомнения, это его племянница.
      - Это она, - сказал он Акбару. - Девушка с каштановыми волосами.
      Ему послышался какой-то звук, чуть ли не стон животной боли, но, когда он повернулся к Властителю, лицо Акбара оставалось по-прежнему бесстрастным. И все-таки он не удержался и спросил:
      - С вами все в порядке, милорд?
      - Ты только что сказал мне, что моя любимая жена, мать моей дочери - жена другого человека, священник. Будь я человеком не столь высоких моральных принципов, не умей я держать себя в руках, я бы убил тебя прямо здесь, в этом тайном подземном ходе, где мы сейчас стоим.
      Майкл почувствовал, как у него по спине пробежали холодные мурашки, - в глазах Властителя он вдруг увидел дикий гнев и отчаяние.
      - Милорд, я понимаю, для вас это трагедия, но что я могу поделать? Я тоже человек высоких моральных принципов и тоже умею держать себя в руках.
      Акбар кивнул:
      - Дай мне время на необходимые приготовления, священник, а потом я опять призову тебя, и мы уладим это дело.
      Майкл О'Малли согласно кивнул. Он был уверен, что этому человеку можно доверять. Они вместе выбрались из потайного хода, а потом, сопровождаемый отцом Ксавьером, он покинул дворец. К его удивлению, через несколько часов его позвали назад.
      - Они сказали, что вы уже не вернетесь к нам, - поведал ему отец Ксавьер, когда их везли во дворец. - Вы уверены, что этим людям можно доверять, ваше преосвященство? В конце концов, мы несем ответственность за вашу безопасность.
      - Более чем уверен. Мне ничего не грозит, отец Ксавьер, - ответил Майкл О'Малли. - Я весьма признателен иезуитам здесь, в Лахоре, за всю их помощь. Но запомните: мой приезд не должен найти отражения в ваших книгах. Таково желание Парижа и Рима.
      Иезуит кивнул.
      - Идите с Богом, - сказал он и повернул назад, к дому. В этот раз Майкла О'Малли пригласили не в главный дворец. Тайными тропами провели через сад в маленькое здание, где его ожидал Акбар. Слуги исчезли, оставив их вдвоем.
      - Это дом Кандры, - сказал Акбар. - Под этим именем известна здесь твоя племянница. Это слово пришло из древнего санскрита и переводится как "Лунный свет". Я сказал Кандре, что хочу представить ей христианского священника. Все готово к тому, чтобы вы покинули Лахор на рассвете. Вы поедете к побережью с моей личной охраной и как можно скорее.
      - Вы сказали, есть ребенок... - начал Майкл.
      - Наша дочь, Ясаман Кама Бегум, - сказал Акбар.
      - Я не уверен в необходимости забирать дитя, ваше величество. Не знаю, как муж Велвет воспримет новость о том, что у нее есть ребенок от другого человека.
      - И ты думаешь, я отдам свое дитя вашим европейским фанатикам? - взорвался Акбар. - Никогда! Она останется здесь, со мной!
      - А как относится к подобной перспективе моя племянница? - озабоченно спросил Майкл.
      - Нам придется убедить ее, священник, тебе и мне. Пойдем. Кандра ждет нас.
      Увидев Велвет, Майкл еще раз подивился ее красоте. В ее кремовой коже не было ни единого изъяна, и он понял, почему Властитель назвал ее Кандрой.
      - Это тот священник, о котором я говорил тебе, моя роза, - сказал Акбар.
      Она взглянула на него своими изумрудными глазами. Через секунду она узнала его:
      - Дядя Майкл?
      - Да, Велвет, это я. - Майкл О'Малли раскрыл ей свои объятия.
      - Дорогой дядюшка! - Она повисла на нем. - Я уже не надеялась увидеть кого-нибудь из родных! О, как чудесно, что ты здесь! - Она крепко обняла его и отступила на шаг, чтобы лучше рассмотреть. - Ты ответил на мои мольбы, дядюшка! Теперь я смогу отослать с тобой домой Пэнси и ее малютку сына. Она так старалась приспособиться, но очень скучает по Дагалду, и вообще это нечестно, что он до сих пор не знает, что у него есть сын.
      - Дорогое дитя, я приехал, чтобы забрать домой тебя, - сказал Майкл О'Малли.
      - Но, дядя Майкл, я не собираюсь возвращаться в Англию. Когда ты расскажешь моим родителям, как я счастлива здесь, они все поймут. Уверена, что мой муж и повелитель позволит им навестить меня здесь, в Лахоре, или в моем дворце в Кашмире. Они должны увидеть свою внучку. Пэнси! Пэнси! Иди сюда скорее!
      В комнату поспешно вошла другая молодая женщина, и Майкл отстраненно подумал, что она чем-то напоминает ему камеристку Скай - Дейзи.
      - Да, миледи?
      - Пэнси, это мой дядя Майкл О'Малли, епископ Мид-Коннота. Он приехал, чтобы забрать тебя и маленького Даги домой! Разве это не чудесно?
      - О миледи! Я не могу покинуть вас! - запротестовала Пэнси.
      - Еще как можешь! О, Пэнси, ты же - не я, ты не вдова и тебе не надо начинать жизнь заново. Твой Дагалд жив, у вас есть право на счастливую жизнь. А у маленького Даги есть право познакомиться со своим отцом. Ты много сделала для меня. Я знаю, что ты здесь несчастлива. Я хочу, чтобы ты поехала домой с дядей Майклом.
      - О миледи... - Пэнси начала всхлипывать.
      - Она дочь Дейзи, - сказала Велвет своему дяде. - Она так же предана мне, как ее мать моей матушке. Мне больно расставаться с ней, но ей так будет лучше. Ее малыш не очень хорошо переносит местный климат, особенно летнюю жару.
      - Велвет, дитя мое, ты не дослушала меня, - сказал Майкл О'Малли. - Ты тоже должна вернуться со мной в Англию. Твой муж жив и с нетерпением ждет твоего приезда.
      - Мой муж сидит рядом со мной, дядюшка.
      - Я говорю не о Великом Правителе, Велвет, а о твоем законном муже, единственном твоем муже в глазах нашей церкви. Тебя ждет Александр Гордон.
      - Александр Гордон мертв, дядя Майкл. Он умер два года назад. Он отдал свою жизнь за честь какой-то потаскухи, - непримиримо ответила Велвет.
      - Нет, мое дитя. Александр Гордон жив и здоров. Он был тяжело ранен, но в суматохе, последовавшей за его ранением, кто-то сказал, что он мертв, и твой брат Патрик, не проверив, сломя голову помчался к тебе объявить, что ты овдовела.
      - Нет! - Велвет зажала себе рот рукой. - Нет! Он мертв! Он мертв!
      Акбар обнял ее и нежно прижал к себе.
      - Не надо, любовь моя. Не усугубляй и так достаточно тяжелое положение. Этот человек - твой дядя, брат твоей матери. Он когда-нибудь был обманщиком или человеком, способным на всякого рода уловки? Стал ли бы он лгать тебе в деле столь первостепенной важности?
      Ока отрицательно покачала головой. Взглянув на Акбара, спросила:
      - Что же теперь будет с нами? Я была замужем за Александром Гордоном всего три месяца. И вот уже больше года - ты мой муж. У нас ребенок. Я не покину тебя! - Ее глаза были полны слез.
      - Я не могу держать в женах жену живого человека, Кандра. Больше ты не принадлежишь мне. Ты его, и я должен отправить тебя назад к твоему собственному народу, на твою родину. Я должен поступить так, хотя для меня самого это смертельный удар.
      - Нет! Нет! Нет! - Она исступленно трясла головой, волосы у нее растрепались, шпильки летели во все стороны, Прильнув к нему, она встала на колени, обхватив его за ноги. - Не отсылай меня от себя, мой повелитель. Я буду твоей наложницей, если не могу быть женой. Я буду самой последней рабыней в твоем дворце, только не отсылай меня. Я люблю тебя! Я слишком люблю тебя, чтобы жить без тебя. - Ее глаза молили его так же, как и ее голос. - Ах, я не вынесу этой боли! - зарыдала она.
      И опять Акбар почувствовал, что ему не хватает воздуха, как это уже случилось с ним недавно. Она разбивает ему сердце. Он любил ее больше всего на свете, даже больше своих детей. Он тоже не знал, как будет дальше жить без нее, но придется, ибо Бог предопределил, что ей не суждено быть его. Он нежно поднял ее, убрав ей волосы с лица. Затем, сделав знак Майклу О'Малли оставаться на месте, Акбар увел Велвет в их спальню, где рядом с их кроватью спала в своей колыбели Ясаман. Он наполнил два кубка сладким вином и, улучив момент, чтобы она не видела, нажал потайную пружину на одном из своих перстней и высыпал находившийся там под камнем белый порошок в один из кубков. Потом, обернувшись, подал кубок Велвет. И, потянув за руку, усадил на постель.
      Глядя ей прямо в глаза, он поднял кубок, и они выпили.
      - Судьба сыграла с нами злую шутку, Кандра, но если мы не будем подчиняться Божеским законам, то опустимся до уровня животных, разве не так, моя роза? Нам обоим предстоит быть очень храбрыми, но тебе потребуется еще больше этой храбрости, потому что я не позволю тебе взять с собой Ясаман.
      - Неужели ты собираешься разлучить меня с дочерью? - жалобно прошептала она. - Ей всего шесть месяцев от роду. Как же она потом узнает меня, если ты заберешь ее сейчас себе?!
      - Подумай, Кандра! Твой ум очаровал меня. Что за жизнь уготовлена ей в твоей Англии? Примет ли ее твой муж? Думаю, что нет. Я знаю христианские законы, и у тебя дома мой ребенок будет считаться незаконнорожденным. Что сможет вся твоя любовь поделать против жестоких насмешек и язвительных пересудов, которые будут сопровождать ее всю жизнь? Что будут думать другие твои дети о незаконнорожденной сестре? Нет, Кандра. Ясаман имеет право вырасти, окруженная любовью и заботой. Она - принцесса королевского дома Моголов, и такой я ее и выращу! Я не позволю никому хоть в чем-нибудь навредить ей, и хотя силой обстоятельств я вынужден расстаться с тобой, моя любимая английская роза, я ни за какие блага на свете не расстанусь с плодом нашей любви.
      Она слышала, что он говорит, и понимала смысл его слов, но ее сердце разрывалось от любви к дочери.
      - А ты не думаешь, что я чувствую то же самое? Если уж мне суждено быть оторванной от тебя, почему я не могу иметь хотя бы нашего ребенка? Она станет мне утешением.
      - Ты полюбишь вновь, Кандра. Ты заново научишься любить своего Алекса, как ты это уже однажды сделала, и у тебя будут другие дети, чтобы заполнить пустоту в твоей жизни. У меня же больше не будет ничего, любовь моя. Без Ясаман ты будешь для меня только сладким сном. И кроме того, как я уже говорил, ребенку лучше остаться со мной. - Его тон был непреклонен.
      Велвет собиралась протестовать и дальше, но вдруг почувствовала, что мысли разбегаются, она никак не может собрать их. Заглянув в свой кубок, она обнаружила на его дне осадок и поняла, что он сделал. Собрав все силы, она вырвалась из объятий Акбара и встала с постели. Руки и ноги уже плохо слушались ее, глаза закрывались. И все-таки она заставила себя сделать несколько шагов к колыбели, где мирно спала ее дочь. Добравшись до цели, Велвет взяла себя в руки и в последний раз посмотрела на дочь.
      "О, Ясаман, до чего же ты красива. - подумала она. - Я была тебе хорошей матерью все то короткое время, пока ты была моей, но ты никогда не узнаешь об этом, моя маленькая. Я люблю тебя, Ясаман! Я люблю тебя!"
      Потом Велвет подняла глаза на Акбара и отчетливо проговорила:
      - Я никогда вам этого не прощу.
      В то же мгновение он оказался рядом с ней и обнял.
      - Помни, что я люблю тебя, - сказал он. - И никогда не перестану любить, никогда в жизни.
      - И я, спаси меня Господи, люблю тебя, мой повелитель. - Ее глаза начали закрываться. - Не забывай меня, - прошептала она.
      - Никогда! - пообещал он.
      Глаза у нее оставались открытыми еще мгновение, и она посмотрела на чудесный знак, который он начертал в изголовье их постели. Потом она притянула его голову и прижалась к его губам.
      - Когда колесо любви закрутилось, никаких правил и ограничений больше не существует, - прошептала она. Ее губы коснулись его в прощальном поцелуе, и она провалилась в наркотический сон.
      Он просидел неподвижно еще несколько минут, держа в руках ее безвольное тело, запечатлевая в памяти каждую черточку ее лица и тела. Потом взгляд печальных глаз переместился на их ребенка. Как же их дочь похожа на свою мать! Простит ли его когда-нибудь Ясаман, узнав, что он лишил ее матери? Вздохнув, Акбар встал, взяв Велвет на руки. Медленно пошел к двери, которую Адали, до того прятавшийся в тени, поспешил открыть для него.
      - Вернешься из Камбея, Адали, и станешь главным евнухом при Ясаман Кама Бегум. На тебя возлагается вся забота о ней.
      - Господин так добр, - ответил евнух. Лицо Адали было печальным. Он принял от Акбара его бесценную ношу.
      - Она спит под влиянием лекарств, - объяснил Акбар Майклу О'Малли, который ждал в коридоре. - Это Адали, ее евнух, он будет сопровождать вас до побережья. Он говорит по-французски. А теперь уходи, пока я не передумал.
      - Я расскажу всем в Англии о вашем величии, ваша милость, - сказал Майкл.
      Акбар позволил себе чуть заметно улыбнуться, хотя сердце у него разрывалось на куски.
      - Две последние вещи, священник. Скажешь Кандре, что я отдам Ясаман на воспитание Ругайе Бегум. Ей будет легче, если она узнает, что о ее дочери заботится ее лучшая подруга. И второе. Когда вы вернетесь в Англию, скажи своей королеве, что скоро я позволю Англии торговать с моей страной. Я устал от высокомерия португальцев.
      - Благодарю вас, милорд. - Майкл с трудом поверил в щедрость Властителя и удачу Англии при таком неожиданном повороте событий.
      Акбар кивнул, потом нежно коснулся щеки Велвет в последний раз.
      - Прощай, Кандра, моя английская роза, мое сердце и моя жизнь, - с этими словами он повернулся и вышел.
      Великий Могол поднялся в комнату на башне, самую высокую точку своего дворца, откуда открывался вид на дорогу, ведущую к побережью и порту Камбей, расположенному в нескольких сотнях миль отсюда Здесь он и оставался, наблюдая, как караван Велвет покидает город в ранние предрассветные часы утра. Он всматривался в дорогу до боли в глазах, представляя ее себе за полупрозрачными занавесками носилок, пока наконец вся процессия не превратилась в облачко пыли на горизонте. Над его головой небо позолотили первые солнечные лучи нового дня. Но Акбар ничего этого не видел. Он оставался один, запершись в комнате, без пищи и еды целых три дня. Покинуть убежище его заставили сыновья, которые готовили новое восстание. И когда он спустился в мир живых людей, его длинные темные волосы и усы были снежно-белыми, а сам он стал стариком.
      Часть 4
      ВЕЛВЕТ
      Огонь любви - огонь нездешней силы,
      Он гложет сердце, разум пепелит.
      Ни старость, ни недуг, ни хлад могилы
      Одну любовь с другой не разлучит!
      Сэр Уолтер Рэлей
      Глава 12
      Ветер, дувший весь день с северо-востока, неожиданно переменился на восточный. Казалось, что он хочет помочь "Морскому соколу", прокладывавшему себе путь через волны Ла-Манша и Дуврского пролива, вокруг Маргейт-Хеда, побыстрее попасть в устье Темзы. Небо казалось таким же плоским и серым, как плита сланца, и с него не переставая сыпался мелкий нудный дождь. Англия! Зеленая и буйно цветущая, какой она и должна быть в начале августа. Как Велвет мечтала о пологих зеленых холмах своей родины в удушающе жаркие дни там, в Лахоре, а сейчас, когда она увидела их воочию, все это превратилось в горький пепел. Она была рада, что Алекс остался жив в этом дурацком поединке. Но сколько же других несчастий причинила эта дуэль.., об этом он никогда даже не узнает.
      Облокотившись о поручни корабля, она пристально смотрела вниз на темные, быстро несущиеся массы воды. "Как просто, - подумала она, - немного ниже нагнуться и..." Но тут плачущий крик чайки заставил ее поднять голову к небу, и мягко сыплющийся дождь смешался на ее лице со слезами. Как только она могла вообще подумать об этом? Смерть ничего не изменит для нее. Она все равно не будет вместе с Акбаром и своей дочерью Ясаман. Гораздо больше храбрости требовалось для того, чтобы продолжать жить, а она как-никак была дочерью своих родителей.
      Велвет плохо помнила отъезд из Индии. После того как Акбар в первый раз накачал ее наркотиками, Адали держал ее в одурманенном состоянии практически все семь недель на пути до Камбея и побережья. Евнух проводил ее на борт корабля Мурроу и помог устроиться в каюте, оказав ей, таким образом, последнюю услугу. В этот раз она была в сознании, но очень слаба.
      Уложив ее в постель, он сказал:
      - Наш повелитель велел передать вам несколько слов, которые, как он надеется, хотя бы немного облегчат ваши страдания. Маленькая принцесса отдана под опеку Ругайи Бегум, которая, конечно же, будет смотреть за ней как за собственной дочерью. Ее секретно вырастят в вашей вере, ибо наш повелитель Акбар считает, что вы бы этого хотели. Мне велено быть евнухом Ясаман Кама Бегум и ее домоправителем. Он думает, что вам это будет приятно. Среди своих вещей вы найдете тонкую золотую цепочку с подвешенной к ней одинокой розовой жемчужиной. Каждый год в день рождения маленькой принцессы вашему отцу будет доставляться по такой же розовой жемчужине. Это - весточка от повелителя, что ребенок жив и здоров.
      - Проследи, чтобы она знала - я не хотела оставлять ее, - слабо прошептала Велвет, - и что я ее люблю.
      - Я не позволю ей забыть вас, - пообещал он.
      - Дядя! - позвала Велвет.
      Майкл О'Малли поспешил на зов своей племянницы.
      - В чем дело, дитя мое?
      - Дай мне миниатюру с моим портретом. Я уверена, что ты привез какую-нибудь с собой, предполагая показать ее Акбару.
      - Да, ты права, - сказал он, опуская руку в карман сутаны. Достав миниатюру, он протянул ее Велвет.
      - Отдай ее моей дочери, когда она подрастет, - сказала та евнуху и опять упала на подушки.
      Глаза Адали наполнились слезами, он кивнул, затем, встав на колени, поцеловал ее руку и, поднявшись, быстро выбежал из каюты. Он не осмелился даже обернуться, когда говорил: "Прощайте, моя принцесса", чтобы она не увидела слез на его щеках.
      Велвет была истощена и измучена. Ее жизненные силы были основательно подорваны. В течение последующих трех месяцев она почти все время спала, просыпаясь только тогда, когда приходило время Пэнси кормить ее с ложечки супом с курицей, несколько десятков которых было доставлено на корабль перед отплытием. Они жили в клетках на палубе. Только к четвертому месяцу их плавания Велвет начала выходить из состояния апатии.
      Они плыли в конвое из шести кораблей, ибо семья де Мариско решила не рисковать. Они зашли в Занзибар, чтобы пополнить запасы свежей воды, закупить цыплят, фруктов и овощей. Обогнув Африканский рог, они еще несколько раз приставали к берегу, чтобы закупить продовольствие у местного населения, которое при виде больших кораблей вело себя очень настороженно, опасаясь работорговцев. Где-то на полпути, проплыв приблизительно до середины Африки, Мурроу повернул в открытый океан. Он со своей флотилией по огневой мощи превосходил любых берберийских пиратов, которым вздумалось бы вдруг напасть на них, но предпочел избежать и такой опасности. Ведь на борту находилась сестра, которая до сих пор была слаба и духом, и телом.
      Велвет, однако, поправлялась день ото дня - она не хотела умирать. Ее тело откликнулось на неусыпную заботу Пэнси, а также ее брата и дяди, хотя сознание еще и оставалось в подавленном состоянии. Но Пэнси, хотя и пыталась сдерживаться перед своей госпожой, на самом деле была очень рада вернуться домой. Велвет как-то случайно услышала, как она приговаривала, накрывая на стол с маленьким Даги на бедре:
      - Скоро ты увидишь своего папочку, Даги. Он тебе понравится, он хороший. Я тебе говорила, что ты похож на него? И ты увидишь также своих дедушку и бабушку, мой ягненочек. О, тебе понравится Англия, мой дорогой.
      Даги во все глаза смотрел на свою мать, ловя каждое ее слово. Сначала он боялся матросов, так непохожих на солдат гвардии Акбара, которые ухаживали за его матерью и играли с ним, чтобы завоевать ее расположение. Однако он не смог устоять против пожилого парусных дел мастера, который почти целыми днями сидел по-турецки на палубе, починяя паруса. Парусных дел мастеру, человеку бездетному, было лестно и приятно демонстрировать свое мастерство маленькому мальчику, неотрывно наблюдавшему за ним, пока Пэнси прислуживала своей госпоже. Постепенно ребенок начал завоевывать сердца и других матросов, многим из которых так редко доводилось видеть своих собственных детей. Даги, к его удовольствию, баловали чисто по-королевски.
      - Он станет совершенно невозможным, пока мы доплывем до Англии, - ворчала Пэнси.
      Сегодня вечером они бросят якорь в гавани Лондона, и Велвет впервые за последние пять лет увидит своих родителей и впервые за два с половиной года своего мужа, Александра Гордона. "Алекс", - прошептала она его имя ветру. Каковы теперь у нее шансы на счастливую жизнь с ним? Возможно, он захочет аннулировать брак, и это, подумала Велвет, устроило бы ее как нельзя лучше. Она вернулась бы к Акбару. В конце концов, она ведь и на самом деле изменила Алексу, хотя и не сознавала этого. Она не поверила дяде Майклу, когда он сказал, что Алекс хочет, чтобы она вернулась. Ее родители этого, конечно, хотели, но Алекс? Она так не думала, зная его дурацкую гордость.
      Хотела ли она быть его женой? Нет! Да! Сейчас она просто не знала. Как сможет она снова полюбить человека, который отверг ее мольбы и ввязался в дурацкую дуэль из-за какой-то шлюхи? Его предполагаемая смерть заставила ее бежать, привела ее к Акбару, дала ей Ясаман, а теперь его воскрешение из мертвых украло у нее счастье и лишило ребенка. И во всем был виноват он. Она не была уверена, что когда-нибудь сможет или захочет простить его.
      - Ты выглядишь такой серьезной, сестренка! - Рядом с ней оказался Мурроу и обнял ее за плечи.
      - Я боюсь будущего, - честно призналась она.
      - Да ну же, малышка! - сказал он, стараясь развеселить ее. - Мать и Адам ждут не дождутся, когда ты вернешься в Гринвуд. Радуйся! Ты наконец-то дома.
      - А Алекс? Он тоже ждет не дождется меня? Мур.
      - Мать отослала Алекса домой, в Шотландию, еще до того, как я уехал. Так как она не могла точно знать, когда мы вернемся. Не думаю, что она послала гонца в Шотландию.
      - Это хорошо! Я еще не готова к встрече с ним.
      - Велвет...
      - Он так же виноват в том, что случилось, как и я; Мурроу. Если бы он не впутался в эту дуэль с лордом де Боултом, ничего бы не произошло. В этом деле я потеряла гораздо больше, чем мужа.
      - Он гордый человек, Велвет. Будь великодушной, - посоветовал Мурроу.
      - С какой стати? - спросила она. - Мы оба должны быть великодушны и всепрощающи по отношению друг к другу!
      "Господи, - подумал он, - как же она изменилась! Хотел бы я знать, правильно ли мы поступили, привезя ее сюда?"
      - Иногда, - сказал он вслух, - женщина должна показывать дорогу мужчине, сестра. Помни об этом в своих отношениях с Александром Гордоном.
      - Какое сегодня число? - спросила она.
      - Девятое августа, - ответил он.
      - Сегодня моей дочери исполнился год, - сказала она и, повернувшись, ушла в свою каюту.
      Он чувствовал себя так, как будто она его ударила. Говорила она спокойным голосом, как о чем-то, к ней вовсе вроде бы и не относящемся, но он не мог не почувствовать пронзительной боли. Сам любящий отец, Мурроу О Флахерти не мог не думать о ребенке своей сестры, маленькой принцессе, наследнице престола, с которой Велвет заставили расстаться. До сегодняшнего дня она никогда не говорила о своей дочери, и, честно говоря, у него не хватало духу спросить ее о ней. Он поговорил только с Пэнси, которая рассказала ему о ранней красоте его племянницы, ее редких бирюзовых глазах.
      - Никогда не видела такого прелестного ребенка, - призналась Пэнси и потом добавила:
      - Не правильно было заставлять миледи оставлять ребенка, но епископ боялся, что лорд Гордон не примет девочку, да и лорд Акбар все равно никому бы ее не отдал. Он сказал, что это все, что у него осталось от его любви к миледи. Они там, в гареме, говорили, что и не упомнят, когда он так увлекался женщиной, как госпожой Велвет. - Тут Пэнси, вдруг вспомнив о своем месте, на мгновение запнулась, прежде чем сказать:
      - Что-то я больно разговорилась. Вы же не выдадите меня, капитан О'Флахерти?
      - Нет, Пэнси, я тебя не выдам, если ты не расскажешь Велвет, о чем я тебя спрашивал.
      Мурроу покачал головой. Положение действительно трагическое. Оставалось только надеяться, что Алекс и Велвет помирятся и Велвет как можно скорее родит нового ребенка. Она никогда не забудет своего дитя, оставленного в Индии, но, может быть, со временем и с появлением других детей воспоминания о прошлом изгладятся, и потерянная дочь будет казаться просто мертворожденной, о которой помнят, но которой не знают.
      Он распорядился, чтобы с "Морского сокола" спустили шлюпку. Если повезет, там, где они причалили, их будет ждать барка. На этот раз его планы оправдались с поразительной точностью. В условленном месте и правда оказалась барка. Велвет, Пэнси, Даги, Майкл и Мурроу взошли на нее и поплыли вверх по реке к Гринвуду. Уже стемнело, и ветер был прохладным. Велвет плотнее запахнулась в плащ.
      Когда она оправилась настолько, что начала интересоваться окружающим, она выяснила, что кое-какая ее одежда была упакована для нее Дейзи и отправлена с Мурроу в Индию. Хотя среди них были прехорошенькие платья, в это утро она выбрала черное шелковое платье с низким вырезом и гладкими рукавами с простыми белыми кружевными манжетами. Платье было скромное, почти суровое. Такой же простой был и плащ, обшитый по краям белым шелком.
      Барка ткнулась в причал Гринвуда. Взглянув вверх, Велвет подумала, что никогда не видела, чтобы ее мать бежала так быстро. Дейзи едва поспевала за ней. Позади них шли ее отец и Бран Келли. Мурроу спрыгнул с барки и, обернувшись, помог сестре сойти на берег.
      Скай остановилась в нескольких шагах и долго смотрела на молодую женщину в черном плаще. В памяти у нее сохранился образ тринадцатилетнего ребенка, какой она ее видела в последний раз. Женщина, стоявшая перед ней, никак не походила на этот образ. Это была красавица, познавшая любовь и пострадавшая за нее. Что сталось с маленькой девочкой? И тут, так же быстро, как ей в голову пришел этот вопрос, пришел и ответ на него. Время. Прошло время. Время, которое она и Велвет провели порознь, и за это время девочка стала женщиной. Ее глаза налились слезами, но были ли они вызваны сожалением о тех мгновениях, которые ей и дочери уже не вернуть, или собственной болью Велвет, она не знала.
      Раскрыв объятия, она сказала:
      - Добро пожаловать домой, моя дорогая!
      И Велвет, утонув в объятиях матери, поняла, что между ними ничего не изменилось.
      Скай крепко прижимала к себе свою дочь, инстинктивно понимая, как, должно быть, страшно ее ребенку, и ободряюще шептала:
      - Я еще не посылала за Алексом, любовь моя. Прежде мы должны обо всем поговорить. - Почувствовав, как в ее руках расслабилась Велвет, она поняла, что сказала правильную вещь. Она взяла лицо дочери в свои руки. - О, какой красавицей ты стала! - И поцеловала Велвет в обе щеки.
      - Мне так много надо рассказать тебе, мама. Я ни с кем не говорила с тех пор, как покинула Индию. Я не могу ждать! Я должна поговорить с тобой!
      - Да! Да! - согласилась Скай. - Сегодня вечером! Обещаю, Велвет!
      Она отвернулась от матери и, пробежав несколько шагов, очутилась в объятиях отца. Со стоном Адам де Мариско спрятал свое лицо в густых волосах на затылке дочери.
      - Я думал, что больше никогда не увижу тебя!
      - Теперь все в порядке, папа, - успокоила она его.
      - Мысль о твоих страданиях, малышка...
      - Я не страдала, папа.
      - Но тебя же услали в гарем Великого Могола, - запротестовал он.
      - В Индии его называют зенана, и милорд Акбар любил меня. Он взял меня в жены. Я никогда раньше и не думала, что на земле может быть такое счастье.
      Рядом с ними плакала счастливыми слезами Дейзи, вновь обретшая свою дочь Пэнси и вместе с ней и первого внука. Бран, будучи более практичным в отношении того, что касалось его детей, увидев, что его дочь пребывает в добром здравии, поспешил развеять страхи Пэнси:
      - Этот кривоногий шотландец, за которого ты выскочила замуж по их дурацкому обычаю, обещал ждать тебя. Он даже спросил у меня позволения жениться на тебе как полагается. Надеюсь, у тебя хватит ума так и сделать, хотя бы из-за внука.
      - Да, папа! Чем больше маленький Даги становился похожим на своего отца, тем больше я скучала по Дагалду. Вот уж он удивится, узнав, что у него теперь есть сын.
      - А ты о чем думала, залезая в постель к мужчине еще до свадьбы? - пришла в себя Дейзи и влепила дочери пощечину.
      - Ма! Это было только один раз!
      - И одного хватило! - непримиримо ответила Дейзи.
      - Не кажется ли вам, что нам пора пройти в дом? - негромко спросил Майкл О'Малли с барки, где он так и оставался до сих пор, не имея возможности сойти на сушу из-за суматохи, возникшей на причале. - Ночной ветерок с Темзы не очень-то полезен для здоровья и часто играет с людьми злые шутки.
      - О, Майкл, дорогой, конечно же! - сказала Скай. - Я даже не поблагодарила тебя за все, что ты сделал!
      - Поблагодари меня в своем сердце, сестра моя. Я же надеюсь, что у тебя найдется немного превосходного виски, чтобы прогнать дрожь из моих старых костей. Мои запасы кончились месяц назад.
      - О да, - ответил Адам де Мариско, помогая своему шурину наконец-то слезть с барки. - У меня припасена целая бочка. За все, что ты сделал для нас, Майкл, можешь хоть купаться в этом чертовом зелье.
      По лужайке они поднялись от реки к дому, где Брэн и Дейзи забрали Пэнси и ее сына в свои комнаты, в то время как Адам, поцеловав на ночь дочь и пообещав прийти навестить ее с утра пораньше, провел своего приемного сына Мурроу и шурина в библиотеку, чтобы угостить их обещанным виски.
      Взяв дочь за руку, Скай повела Велвет наверх в ее апартаменты.
      В комнате Велвет уже стояла наготове большая дубовая ванна, исходя паром от горячей воды, которую по очереди выливала в нее вереница лакеев.
      - Я подумала, ты захочешь искупаться сегодня вечером, - спокойно сказала Скай. - Пэнси с Дейзи тоже надо побыть вдвоем. Когда родился мальчишка?
      - Вскоре после того, как мы попали ко двору Акбара в Фатхнур-Сикри, мама. Я даже не знала, что Пэнси была беременна. По ней ничего не было заметно, а сказать мне она боялась. Все открылось, когда ее осмотрел придворный врач.
      Дагалд обманом затащил ее в постель в ту ночь, когда они поженились по шотландскому обычаю. - Велвет сняла плащ и, повернувшись спиной, попросила мать помочь ей расстегнуть корсет и снять юбку. - С барки еще не принесли мои вещи?
      - Они в твоей туалетной комнате, моя дорогая. Велвет прошла в соседнюю комнату и, открыв обитый кожей дорожный сундучок, долго копалась в нем, пока не нашла то, что искала, - маленький флакончик. Вернувшись в спальню, она откупорила флакон и, поднявшись по ступеням к краю ванны, вылила несколько капель бледно-золотистой жидкости в горячую воду. Комната немедленно наполнилась изысканным ароматом. Спустившись со ступеней, Велвет освободилась от остальной одежды.
      - Что это? - спросила Скай. - Просто чудо!
      - Жасмин, мама. Я ценю эти духи выше всех других. - Она спустила чулки со своих стройных ног.
      Скай не могла удержаться, чтобы не посмотреть на свою дочь. Та была просто неотразима в своей наготе.
      Длинные ноги Велвет переходили в точеные бедра и упругие, круглые, шелковистые ягодицы. Когда мать последний раз видела ее, у нее практически еще не было грудей, но теперь, через пять лет разлуки, лакомые бутоны детства стали полными и роскошными плодами. Ее живот слегка округлился и не был таким плоским, каким он должен был бы быть у девушки. Внезапно Скай пристально посмотрела в глаза своей дочери, и Велвет, захваченная врасплох, не успела спрятать затаившуюся в них печаль, Скай тут же все поняла.
      - У меня внук или внучка? - спросила она.
      - Я родила девочку, Ясаман Кама Бегум, мама. Ясаман значит "жасмин". Сегодня ей как раз исполнился год. - Велвет забралась в ванну, оставив мать потрясенной.
      Когда Скай наконец оправилась от удивления, она спросила:
      - Почему же она не с тобой, Велвет?
      - Потому что ее отец и дядя Майкл не разрешили мне забрать ее. Дядя Майкл боялся, что Алекс никогда не примет ребенка, которого я родила от другого мужчины. Милорд Акбар сказал, что Ясаман - это все, что осталось от нашей любви, и что он не позволит мне забрать у него нашу дочь. В этом они были полностью согласны, хотя и по разным причинам.
      Скай безмолвно кивнула, все понимая, но все равно переживая за свою любимую дочь, которая явно страдала из-за потери своего ребенка, хотя и старалась спрятать свою боль за хрупкой маской спокойствия.
      - Как ты это делала, мама? Как тебе удавалось жить своей собственной жизнью, не допуская постороннего вмешательства? Если есть такой путь, я хочу знать его. Я никогда больше не позволю никому, ни мужчине, ни женщине, управлять моей жизнью! Я хочу стать хозяйкой своей собственной судьбы и по-другому жить не желаю, - заявила Велвет.
      Скай глубоко вздохнула:
      - Я могла бы просто сказать тебе, Велвет: бери судьбу за горло - и в каком-то смысле это было бы правдой, но истинный ответ кроется в моем богатстве. Богатство - вот в чем сила женщины с независимым характером. Но, в конце концов, каждый должен отвечать перед какой-то высшей властью. Для меня такой властью была Елизавета Тюдор.
      - И она беззастенчиво использовала тебя, мама.
      - И заплатила за это дорогой ценой, Велвет. Королеве приходилось все эти годы отвечать за Англию. Я служила английской королеве, но никогда не прислуживала ей.
      Велвет кивнула, согласная со словами матери.
      - Я думаю, что я богата, - сказала она, - хотя никогда и не интересовалась торговлей и инвестициями, как Виллоу. Я привезла из Индии драгоценностей на огромную сумму. Однако я не могут их продать. Когда-нибудь они вернутся в Индию, моей дочери, как приданое к ее свадьбе. Акбар прислал со мной, правда, несколько вещиц, которые, как я думаю, вполне могут сделать меня богатой женщиной.
      - Что это такое? - Скай была явно заинтригована.
      - Прежде всего пять сундуков со специями: с перцем, палочками корицы, мускатным орехом, гвоздикой и кардамоном; плюс три шкатулки с драгоценными камнями: одна - с индийским жемчугом, другая - с цейлонскими сапфирами и третья - с рубинами, некоторые из Могока, а некоторые из Кабула. Я хочу все это продать. Это сделает меня богатой женщиной? Скай медленно кивнула:
      - Да, моя дорогая, ты станешь достаточно богатой и ни от кого не зависящей. Специи на рынке благодаря монополии португальцев ценятся здесь, в Англии, достаточно дорого. На них большой спрос. Что до драгоценных камней, которые ты привезла с собой, мне надо на них взглянуть, конечно, но, насколько я понимаю, все они из разработок, которые считаются лучшими в мире. Лорд Акбар, судя по всему, очень высоко ценил тебя.
      - Мы любили друг друга, мама. Он не похож ни на одного мужчину в мире. Она с головой опустилась под воду и, вынырнув, начала мыть волосы.
      Скай прикусила губу. Ее ребенку очень плохо, и она ничего не может сделать, чтобы облегчить эту боль. Со временем боль, конечно, утихнет, но пока рана слишком свежа. Как-то Велвет примет Александра Гордона? Скай знала, что ей придется послать за ним через день-другой.
      Выкупавшись, Велвет выбралась из ванны и завернулась в широкое полотенце. Присев рядом с камином, она начала вытирать волосы.
      - Я не хочу, чтобы Алекс знал о моем богатстве. Он потребует все отдать ему, и тогда я буду бессильна против него. Ты мне поможешь, мама?
      - Да, моя дорогая, но только в том случае, если ты пообещаешь мне не предпринимать никаких глупых или поспешных шагов. Принимай все как есть: ты замужем за графом Брок-Кэрнским. Если он не предпримет никаких шагов, чтобы аннулировать ваш союз, ты останешься его женой до конца своих дней. Я знаю, что вы потеряли друг друга именно из-за поспешных и необдуманных шагов. Виноваты тут вы оба. И так же, как Алекс должен осознать свою ответственность за это, так и ты должна сделать то же самое. И потом надо будет забыть все, что было, и начинать все сначала, Велвет.
      - Он правда хотел, чтобы я вернулась, мама? - Она взяла щетку и начала расчесывать влажные локоны.
      - Мне кажется, да. Он уязвлен в самое сердце, он рассержен и мог бы подать на развод, но он этого не сделал. Я не видела его с тех нор, как твой дядя уехал в Индию несколько месяцев назад. Он несколько раз писал мне, интересуясь, как идут поиски, но ни разу не заикнулся о разводе. Завтра с утра я пошлю к нему гонца.
      - Так рано, мама?
      - - Завтра мы уезжаем в Королевский Молверн, Велвет. Слух о твоем возвращении быстро разнесется но придворным кругам, а я не хочу, чтобы ты стала предметом сплетен до тех пор, пока вы не утрясете свои проблемы с Алексом. Кроме того, думаю, что на природе, в провинции, ты быстрее восстановишь силы. Гонцу понадобится как минимум пять дней, даже если он будет очень спешить, чтобы добраться до Дан-Брока. Потом сколько-то времени займет обратная дорога уже вместе с Алексом. Я не думаю, что ты встретишься со своим мужем раньше, чем через две недели.
      - Мне это не кажется достаточным сроком, - ответила Велвет.
      - Я должна тебе кое о чем рассказать, Велвет. Пожалуйста, не сердись, что мне приходится тебе это говорить. Когда Алекса ранили, его перенесли в дом Питера Вита, серебряных дел мастера. У мистера Вита есть дочь. Не знаю, как уж это получилось, но Аланна Вит стала любовницей Алекса. Я надеялась разлучить их, отослав Алекса в Шотландию, но он взял ее с собой. Сейчас она в Дан-Броке.
      Велвет горько рассмеялась.
      - Быстро же он нашел мне замену в своей постели, мама, не правда ли? Он ее любит?
      - Вот об этом можешь спросить у него сама, Велвет, но я очень сомневаюсь. Мужчины редко любят своих любовниц. Они по считают их игрушками и втайне презирают.
      - Значит, так относился к тебе Джеффри Саутвуд, когда ты была его любовницей, мама?
      - Велвет! Где это ты наслушалась таких глупостей? - требовательно спросила Скай.
      - Не забывай, мама, что я провела несколько месяцев при дворе, пока ты была в отъезде. Там нашлось немало желающих просветить меня о твоих приключениях в молодости.
      - Я и сейчас не старуха, - сухо ответила Скай. - Ну хорошо, Велвет. Случается, что некоторые мужчины любят своих любовниц больше законных, пусть даже и высокорожденных, жен. Я, однако, не думаю, что это относится к случаю с Алексом.
      - Тогда почему же она все еще с ним, мама? Честно говоря, надеюсь, что он влюбился в нее. Тогда, может быть, он даст мне свободу и я смогу вернуться к человеку, которого люблю, и к своей дочери. - Велвет встала и отбросила полотенце. Ее каштановые волосы высохли и длинными локонами ниспадали ей на плечи. Подойдя к кровати, она надела простую ночную рубашку, которая дожидалась ее там, и забралась под одеяло.
      Скай взбила пуховые подушки у нее за спиной и присела на край кровати.
      - Ты много плачешь? - спросила она Велвет.
      - Слезами делу не поможешь, мама. Разве от того, что я буду плакать, моя Ясаман вернется ко мне? Слезы - пустая трата времени.
      - Слезы помогают вымывать боль из души, моя дорогая.
      - Нет, мама. Боль только вернется, когда Алекс попытается утешить меня на свой манер.
      - О, Велвет, неужели твой брак с Алексом был так ужасен? Я всегда считала, что ты не должна выходить за него замуж, пока сама этого не захочешь. Обручение затеяли только для того, чтобы порадовать твоего отца. Но даже он решил, что, если вы не подойдете друг другу, договор будет расторгнут. Я думала, ты все-таки любила его.
      - Я тоже думала, мама, но мы все время ссорились, с первой минуты, как только познакомились.
      - Из-за чего?
      - Из-за всего! Из-за ничего! - Велвет улыбнулась, но потом ее губы опять скорбно сжались - Он не знает, как обращаться с женщиной, мама. Я все время была вынуждена напоминать ему, что я не одна из его лошадей или собак, меня не надо понукать, мне нельзя приказывать. Иногда мне казалось, что он начинает это понимать, но потом опять вечное: "Я твой хозяин, а ты всего лишь моя жена". Я не могу жить в такой обстановке.
      - А разве лорд Акбар не был властным человеком? - поинтересовалась Скай.
      - Только не со мной. Он говорил, что все женщины, которых он знал, были просто подлизами, даже не осмеливавшимися когда-нибудь поставить под сомнение любое его слово или дело. Я была первой, сказал он, самой первой женщиной, которая позволила себе противоречить ему. Он много говорил со мной о новых завоеваниях, о религии, о своем старшем сыне Салиме, который очень заносчив и недоволен тем, что его отец все еще у власти. Он как одержимый тянется к трону. Милорд Акбар говорил, что вообще-то на эту роль больше подходит его младший сын Даниял, но он, к сожалению, пьяница и любит вино больше, чем власть.
      Скай была поражена. Велвет несомненно полностью завладела сердцем Акбара, если он выложил перед ней все свои заботы и невзгоды, говоря с ней как с равной.
      - Ты его очень любила, да, моя дорогая?
      - Я всегда будут любить его, - тихо ответила Велвет.
      - Ты должна постараться, Велвет, перенести эту любовь на Алекса. Такова твоя судьба, иначе ты не была бы здесь. Когда-то давно, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, и я была очень недовольна тем, как обошлась со мной жизнь. Мой добрый друг, астролог Осман, сказал, что не следует бороться с собственной судьбой, то, что предначертано, все равно случится, независимо от того, нравится мне это или нет. Я очень не скоро поняла всю правоту его слов. Ты с Алексом прошла через суровое испытание. Вы оба справились с ним, каждый по-своему, но теперь вам судьбой предначертано воссоединиться. Не старайся идти наперекор судьбе, Велвет. Попробуй еще раз наладить вашу с Алексом семейную жизнь.
      Прежде чем Велвет смогла ответить, дверь распахнулась и в спальню вошла Дейзи, неся поднос.
      - Добро пожаловать домой, госпожа Велвет. Я подумала, что, может быть, вы захотите перекусить, прежде чем отойти ко сну.
      Она поставила на колени Велвет поднос с маленьким горшочком бульона, жирным крылышком каплуна, несколькими ломтями свежего хлеба, куском бри со слезой и большим персиком.
      - Спасибо, Дейзи! Я и правда, оказывается, голодна. А уж бри я не видела целую вечность!
      - Это мне надо благодарить вас, госпожа Велвет! - У Дейзи в глазах стояли слезы, когда она повернулась к Скай. - Она спасла жизнь моей Пэнси, миледи! Она сама выхаживала ее, когда Пэнси заболела в этой раскаленной стране. Пэнси могла умереть, а вместе с ней и маленький Даги, если бы не госпожа Велвет. Дейзи опять взглянула на дочь своей хозяйки. - Да благословит вас Господь, госпожа Велвет!
      Велвет покраснела:
      - О, Дейзи! Пэнси поднимает вокруг этого слишком много шума. Она была уже на последних месяцах беременности и плохо переносила индийскую жару. Я просто следила, чтобы ей было удобно, чтобы у нее было вдоволь воды. Я даже не знала, что она на сносях.
      - Я знаю только то, что мне сказала Пэнси, миледи И я никогда этого не забуду, госпожа Велвет. - Дейзи поклонилась двум женщинам и вышла.
      - Что там произошло на самом деле? - спросила Скай, заинтригованная. Она начинала видеть свою дочь в несколько ином свете.
      - Пэнси так плохо переносила жару, что в конце концов у нее начались судороги в ногах и она не могла идти, а потом и вовсе потеряла сознание. Главный караванщик хотел ее бросить. Я не понимала его языка, а он не понимал меня, но его намерения были вполне очевидны. Я подкупила его, отдав ему свое золотое зеркальце на цепочке, которое папа подарил мне на день рождения, когда мне исполнилось десять лет. В обмен он позволил Пэнси ехать в одной из повозок с багажом, и я смогла заботиться о ней, пока мы не добрались до Фатхнур-Сикри, где ею занялся врач милорда Акбара.
      - Господи, и как же ты заставила караванщика понять тебя? - спросила Скай.
      - Я нарисовала в пыли карту с дорогой, которая кончалась в городе, и положила зеркало на свой рисунок города, а цепочка, которую я отдала ему сразу же, убедила его, что мне можно верить, - ответила Велвет.
      Скай только покачала головой:
      - Это, моя дорогая, очень, очень умно! Ты и в самом деле спасла Пэнси жизнь, а заодно и жизнь ее еще не родившегося сына. Я горжусь тобой, доченька. Теперь тебе надо будет использовать все силы твоей души, чтобы постараться закрыть ту брешь, которая образовалась в твоих отношениях с Александром Гордоном.
      Велвет вздохнула и отставила поднос в сторону. Она съела все до крошки и чувствовала себя значительно лучше. Сон стал смежать ей веки.
      - Дай мне добраться до Королевского Молверна, мама, и хоть немного перевести дыхание. Ты же сама сказала, что Алекс приедет не раньше, чем через две недели.
      Скай встала и, забрав поднос, нагнулась, чтобы поцеловать дочь в щеку:
      - Спокойной ночи, любовь моя. Я так рада, что ты опять дома! - и с этими словами вышла из комнаты.
      Приподнявшись, Велвет задула стоявшие рядом с кроватью свечи, оставив одну, чей слабый огонек едва освещал комнату.
      "Дома, - подумала она, откидываясь на подушки. - Где он, мой дом? Уже, конечно, теперь не с родителями и не с моим любимым Акбаром в моем чудесном маленьком дворце в Кашмире. Так неужели же мой дом в Дан-Броке с Алексом? Господи, само название звучит как-то грубо. Дан-Брок. Так что же, мое место там? - Она вздохнула. - Мне не надо думать об этом по меньшей мере еще две недели", - решила она и через несколько минут уже сладко спала.
      Утром следующего дня Гринвуд был заперт, и вся семья де Мариско отправилась в путь в свое имение рядом с Уорчестером. Джоан О'Флахерти уже была там со своими детьми, чтобы встретить мужа Мурроу и вернувшуюся Велвет. Виллоу и Джеймс вместе со всем семейством, Дейдра, Джон, их дети, Патрик - все соберутся в Королевском Молверне, сказала Скай Велвет.
      - А где Робин и Эйнджел? Боже мой! Я даже не спросила о ребенке Эйнджел! Это мальчик?
      - Эйнджел родила Робину уже двух сыновей, - рассмеялась Скай. - Первый родился четырнадцатого мая, два года назад. В соответствии с желанием королевы его окрестили Джеффри. Их второй сын, Джон, появился на свет две недели назад, так что они пока не могут приехать в Королевский Молверн. Эйнджел все еще оправляется от родов, а дитя слишком мало для таких поездок. Дейдра тоже родила сына в прошлом году. Его назвали Питер. Но самый большой сюрприз преподнесла Виллоу. У них с Джоном в прошлом году появилась дочь. Маленькая Джоанна.
      - У Виллоу еще один ребенок? - удивилась Велвет. - Она же всегда говорила, что пятерых - более чем достаточно. Скай улыбнулась:
      - Это и для нее самой сюрприз. Поначалу не было никаких обычных признаков, сопровождающих беременность, и когда она наконец поняла, чем на самом деле было ее "недомогание", то не знала, смеяться или плакать. Как бы там ни было, Джоанна - прелестный ребенок.
      - Как счастливы мои сестры, - чуть слышно сказала Велвет. Адам похлопал дочь по руке:
      - Не печалься, малышка. У тебя еще будут дети. Скай рассказала ему ночью о маленькой дочери Велвет - Ясаман.
      Впервые за многие месяцы Велвет заговорила о своем ребенке. Глядя прямо в глаза отцу, она ответила:
      - Я так легко родила, папа. Ей так не терпелось появиться на свет, что она родилась прежде, чем я поняла, что происходит. Большинство жен Акбара ревновали меня, за исключением Иодх Баи, матери наследного принца, и первой жены и кузины нашего повелителя Ругайи Бегум. Они были моими подругами, они-то и помогали мне при родах.
      Для Ясаман была приготовлена золотая колыбель, усыпанная драгоценными камнями, в которую ее и положили, когда она родилась. Пришел Акбар, поздравил меня и признал ребенка своим. Затем всех остальных отослали. Мы остались в комнате одни, и Акбар подарил мне вот это. - Велвет протянула руку и продемонстрировала крупный, цвета голубиной крови, рубин, ограненный в форме сердца и вставленный в золотой перстень. - Она очень красивый ребенок, папа. И никогда не была худой, как другие новорожденные дети. Она пухленькая, с ямочками на щеках. Глаза у нее бирюзовые, а волосы - черные как ночь, но потом под солнцем немного выгорели и приобрели рыжеватый оттенок. Она будет очень хорошенькой, могу сказать абсолютно точно. Она всегда поворачивала головку на мой голос или на голос своего отца. Она так хорошо смеялась! О, папа! Я никогда не увижу больше своего ребенка. Я не знаю, как смогу это вынести!
      Адам де Мариско прижал руку к груди, так сильно защемило сердце. В детстве он всегда был рядом с Велвет, когда ей нужна была помощь. А сейчас он не мог предпринять абсолютно ничего, чтобы как-то избавить свое единственное дитя от этой ужасной боли. Он поднял ее с сиденья кареты и пересадил к себе на колени.
      - Мне так жаль, малышка! Я сделал бы все, что в моих силах, Велвет, чтобы избавить тебя от страданий, но я ничего не могу. - Рыдания сотрясали все его тело, и Велвет, ошеломленная горем отца, наконец-то, после шести месяцев, смогла заплакать сама.
      Скай чувствовала, что у нее по щекам тоже текут слезы, и нетерпеливо смахивала их рукой. Хватит и того, что Велвет выплакивает сейчас часть горя из своей души.
      Через некоторое время плач Велвет перешел в редкие всхлипывания, а потом она уснула на руках своего отца. Адам поднял голову и взглянул на жену.
      - У меня такое ощущение, что я предал ее, - тихо сказал он. Скай покачала головой:
      - Нет. Наоборот, ты очень ей помог. Никто из нас уже не сможет изменить того, что случилось с Велвет. Но нам надо быть уверенными, что теперь она будет счастлива, а это значит, что Алекс Гордон должен и вправду хотеть ее возвращения. Мы совершим трагическую ошибку, позволив ему увезти Велвет в Шотландию, если на самом деле он ее не любит.
      Адам кивнул:
      - Я согласен с тобой, любовь моя... Но официально она - его жена. Мы мало что можем сделать, чтобы остановить его, невзирая на то как он относится к Велвет. Я не сомневаюсь, однако, что он давно потребовал бы расторжения брака, если бы не хотел ее возвращения. Ангус Гордон, его отец, был сильным, добрым и хорошим человеком. Он вырастил из своего сына мужчину, прежде чем безвременно скончаться. Я уверен, Алекс проявит все лучшие черты своего отца, когда вновь увидит Велвет.
      - Будем надеяться, что ты прав, - сказала Скай, но на сердце у нее было неспокойно. Она успела понять, что ее шотландский зять - гордый и упрямый человек. Хотя до сих пор он не потребовал развода... Она закрыла глаза и под монотонное покачивание кареты погрузилась в сон.
      Гонец от де Мариско галопом скакал на север, останавливаясь, только чтобы переменить лошадей, поесть и немного отдохнуть. Ему потребовалось пять дней, чтобы добраться до Дан-Брока, где его немедленно провели к графу. Встав на одно колено, он протянул Александру Гордону пакет.
      - Моя жена вернулась в Англию? - спросил Алекс у гонца, прежде чем вскрыть письмо.
      - Да, милорд. Она высадилась в Лондоне девятого августа. Вся семья отъехала в Королевский Молверн на следующее утро. Леди де Мариско просит, чтобы вы присоединились к ним.
      - Аланна! - резко приказал граф. - Отведи этого человека на кухню и проследи, чтобы его прежде всего накормили, а потом устроили на ночь, - Он опять повернулся к гонцу. - Завтра ты поедешь назад с моим посланием лорду и леди де Мариско.
      - Благодарю вас, милорд. - Гонец встал. Аланна Вит, надув губы, недовольно посмотрела на человека, который был ее любовником, но желаемого эффекта не достигла. Он даже не взглянул на нее. Алекс был слишком занят, вскрывая пакет. Возмущенно фыркнув, она встала с пола у камина, где до того весьма живописно возлежала. Гонец де Мариско беззастенчиво пялился на нее, думая про себя, что чертовка весьма недурна.
      Аланна бросила ему надменный взгляд и вышла из комнаты. Он с усмешкой последовал за ней, заметив при этом, что возвышается над ней, как башня, - в ней едва было пять футов росту. Ее волосы, каскадом ниспадавшие чуть ли не до бедер, были желтыми, как солнечный свет. Сейчас они были заплетены в две толстые косы, лежавшие на очень пышной груди. Гонец де Мариско обогнал ее на повороте и встал в коридоре, загораживая ей путь.
      - Я так долго ехал, дорогуша. Думаю, ты не откажешь в поцелуе усталому путнику.
      - Только дотронься до меня, и милорд граф велит оторвать тебе твой похотливый член и скормить его собакам! - выкрикнула она. - Я не для таких, как ты.
      - Прошу пардону, миледи! - издевательски поклонился он и, отступив в сторону, продолжил:
      - Никак не мог предположить, что ты бережешь свои прелести только для графа.
      Карие глаза Аланны вспыхнули от гнева.
      - Граф любит меня! - закричала она в лицо своему противнику. - Скоро ты увидишь! Гонец грубо расхохотался:
      - Хотел бы я посмотреть на человека, который бросит свою богатую и красивую жену ради такой шлюхи, как ты, дорогуша! Поскакала - и хватит. Смотри, как бы не грохнуться. Теперь, когда миледи Велвет вернулась домой, тебя очень быстро отправят собирать вещички. А теперь давай покорми меня, как приказал граф!
      Вне себя от гнева, Аланна бросилась вперед на своих коротеньких ножках. Гонец без труда поспевал за ней.
      В библиотеке Александр Гордон осторожно вскрыл пакет. Тщательно упакованный, в нем лежал тяжелый пергамент, посланный ему Скай. Он развернул его и прочел:
      "Александру Гордону, графу Брок-Кэрнскому.
      Милорд! Моя дочь Велвет вчера вечером прибыла домой. Хотя, судя по всему, она пребывает в добром здравии, она истощена морально и физически. Если последние два с половиной года были трудными для Вас, то последние шесть месяцев были столь же тяжелыми для Велвет, которая, веря, что она овдовела, позволила Великому Моголу Акбару ухаживать за ней и в конечном итоге завоевать ее. Известие о том, что Вы живы, потрясло ее. Она, как Вы понимаете, чувствует себя весьма смущенной. Ради моей дочери прошу Вас определиться, желаете ли Вы, что бы Ваш брак имел продолжение. Вам потребуется терпение, которого, я боюсь, Вам явно не хватает, и еще Вам потребуется любить Велвет всем сердцем. Если Вы этого не сможете, тогда я буду вынуждена просить Вас освободить мою дочь от брачных уз прежде, чем Вы уничтожите друг друга. Мы будем ждать Вашего прибытия в Королевский Молверн.
      Скай О'Малли де Мариско, графиня Ланди".
      Алекс перечитал письмо Скай несколько раз. Несомненно, теперь, когда его жена вернулась, он должен принять ряд серьезных решений. Первое из этих решений касалось его жены, а второе - Аланны Вит.
      Велвет де Мариско. Любит ли он ее еще? Любит ли он ее по-настоящему или просто хочет отомстить ей за то, что она бросила его? Одному Богу известно, что когда-то он любил ее, когда-то обещал, что в его жизни больше не будет ни одной женщины, которая сможет завоевать его сердце. Хотя бы в этом отношении он сдержал слово - он никогда всерьез не любил ни одной женщины до Велвет и не любит никого сейчас. Но вопрос все-таки оставался. Любит ли он Велвет, или его злость больше любви?
      Он взглянул на портрет над камином. Вот она стоит перед ним в своем подвенечном платье, глядя на него со всей невинностью юности. Как радовалась она, устроив ему сюрприз с этим портретом на их первое и последнее Рождество, проведенное вместе. Она - самая красивая из всех когда-либо виденных им женщин, и она - его жена.
      Жена, которая бросила его, оставила его умирать, не задержавшись даже для того, чтобы похоронить его по-христиански. Алекс не понимал этого тогда, когда все случилось, и, хотя теперь он знал об этом гораздо больше, он все равно не мог этого постичь. Почему? Этот вопрос постоянно занимал его на протяжении последних двух с половиной лет. Он встретится с ней, хотя бы для того, чтобы узнать ответ.
      Это привело его к другой проблеме. Аланна Вит. Она уже родила ему дочь Сибиллу, но он никогда не любил ее. Она жила там, в доме своего отца, ухаживала за ним и однажды ночью, когда он особенно упивался жалостью к самому себе, залезла в его постель, чтобы утешить его боль весьма приятным путем. Она не была девственницей, и поэтому он не чувствовал никакого раскаяния. Ему захотелось увезти ее в Шотландию. Ведь он прекрасно знал, что его теща отослала его домой только для того, чтобы разлучить с этой ветреницей. Это было ошибкой, так как привело к рождению Сибиллы и к связи, которую он не мог так просто разорвать. Аланна сверх меры самодовольна, жадна. Даже в Дан-Броке умудрялась она обманывать его, не подозревая, правда, что он прекрасно осведомлен обо всех ее изменах. Он узнал об этом совершенно случайно, поднимаясь как-то ночью в ее расположенные в башне апартаменты, чтобы проведать дочь. Колыбель Сибиллы стояла в холле, рядом со спальней Аланны, дверь в которую была приоткрыта. Услышав доносившиеся оттуда голоса, он на цыпочках подкрался к двери и заглянул, чувствуя себя очень глупо. Зрелище, открывшееся его глазам, было весьма впечатляющим: голая Аланна ублажала двух его лучников. Он спокойно вышел. Но после этого избегал ее и велел Дагалду последить за своей любовницей. Дагалд весьма прямо выразился: "Эта баба трахается больше, чем крольчиха в период течки".
      Ему следовало бы сразу же предъявить ей обвинения и отослать назад в Англию, но он беспокоился за ребенка, отцом которого стал, если, конечно, ребенок был его. Аланна Вит, казалось, родилась проституткой. Она оставалась пока в Дан-Броке, благо так было проще, чем принимать какое-то решение. Теперь же предстояло что-то решать. Вряд ли удастся держать любовницу в доме, где есть жена.
      Неожиданно она оказалась тут как тут, хотя он не слышал, как она вошла в комнату. Закинув ему руки за голову, она поцеловала его в губы. На него пахнуло ее духами, запахом дикого зверя, тяжелого, пахнущего мускусом. Он отстранил ее.
      - Я уезжаю в Англию, чтобы привезти домой свою жену, Аланна. У тебя есть выбор: или я возвращаю тебя отцу и выплачиваю хорошую сумму на содержание тебя и ребенка, или ты можешь поселиться в коттедже здесь, внизу в долине, и иметь постоянный доход.
      Он почти наверняка был уверен, что она захочет вернуться в Англию, так как она ничего другого не делала, кроме как жаловалась на климат Шотландии с тех пор, как приехала в Дан-Брок.
      - Ты отсылаешь меня от себя, Алекс? - Она опять скорчила недовольную гримаску и казалась опечаленной. - Как ты можешь отсылать меня, когда знаешь, что я так люблю тебя? Что будет с нашей маленькой Сибиллой без ее дорогого папочки?
      Он не мог не рассмеяться. Это и правда было прекрасным представлением, но он знал, что все это дело нужно решить прямо сейчас, раз и навсегда.
      - Аланна, я признал Сибиллу своим ребенком, хотя совсем не уверен, что это так на самом деле. Нет, лапочка, не надо устраивать скандалов. У тебя звериный аппетит на мужчин, которых ты ублажала в западной башне моего замка все эти последние три месяца. Я молчал, потому что тогда тебе не было необходимости уезжать, но сейчас такая необходимость возникла. Решай. Хочешь так, хочешь этак - во всех случаях я позабочусь о вас обеих.
      - Я не поеду в Англию! Сибилла - твоя дочь, и, если бы мы поженились, она стала бы твоей наследницей.
      - Господи, девочка! Только не говори, что собиралась выходить за меня замуж. Я женат. Сибилла - моя незаконнорожденная дочь, только и всего.
      - Женат! - презрительно проговорила Аланна. - Женат на сучке, которая сбежала и бросила тебя подыхать! Она еще большая потаскуха, чем я.
      Его лицо потемнело.
      - Ты ничего не знаешь о моей Велвет! Убирайся! Убирайся отсюда, ты, стерва!
      - Какой дом будет моим? - Аланну совсем не испугал его гнев.
      - Построим новый. Я хочу, чтобы ноги твоей здесь не было задолго до того, как вернусь из Англии. Не желаю тебя больше видеть, Аланна. Держись от меня подальше или. Господь свидетель, я отдам Сибиллу на воспитание какой-нибудь достойной женщине, а тебя прикажу вышвырнуть из моих земель.
      Когда она вышла, Алекс налил себе виски, которое было приготовлено на собственной винокурне, и уселся у очага. Его ссора с Аланной открыла ему глаза на одну вещь, в которой до того он не был полностью уверен. В его сердце и душе еще оставалось что-то для Велвет. Ему было необходимо увидеть свою жену, и, как только наступит утро, он пошлет этого гонца де Мариско назад в Англию с сообщением, что сам он прибудет через несколько дней. Он не будет откладывать свое воссоединение с Велвет на более поздний срок. Что бы ни произошло между ними, именно сейчас им предстояло разрешить все свои трудности.
      Глава 13
      - Она изменилась! - констатировала графиня Альсестерская. - Она очень изменилась. - В ее голосе проскакивали нотки неодобрения.
      - Она повзрослела, - ответила леди Блэкторн. - Не забывай, Виллоу, мы не видели Велвет два (, половиной года.
      - Я прекрасно отдаю себе отчет в том, сколько прошло времени, Дейдра, но наша сестра стала совсем другой.
      - Да, - пришлось согласиться Дейдре, - она стала другой.
      - А вы чего ждали? - вмешалась их мать. Скай посмотрела на своих старших дочерей. Господи! Возможно ли, что она мать двух дочерей, одной из которых уже тридцать один, а другой двадцать четыре года?
      - Что случилось с ней, мама? - спросила Дейдра.
      - Поверив, Алекс мертв, она полюбила другого человека. Теперь ее сердце разрывается между ними двумя. У нее нет выбора, и она должна вернуться к мужу. Это делает запретный плод, я имею в виду Властителя Индии, только еще более сладким. Будучи девочкой независимого нрава, она нервничает, считая, что ее принудили к этому решению. Ей бы хотелось чувствовать, что она сама имеет право выбирать.
      - Бедная Велвет! - сказала Дейдра, мягкая и сострадательная женщина, - Хм! - фыркнула Виллоу. - Если бы она оставалась на месте, вместо того чтобы бежать куда-то сломя голову, когда Алекса ранили на этой дурацкой дуэли, ничего не случилось бы.
      - Ты слишком сурова к сестре, Виллоу, - ответила их мать. - Вся твоя жизнь протекала спокойно Ты просто не можешь знать, как бы повела себя в подобных обстоятельствах.
      - Ну, я-то уж наверняка сама похоронила бы своего мужа, не оставила его на посторонних людей! - Виллоу казалась разгневанной, но истинная причина ее злости крылась в том, что ей не понравилось замечание матери о том, что она прожила жизнь в тиши и довольствии.
      Сама она считала себя весьма практичной женщиной, ведь большей частью ее воспитанием занималась леди Сесили. Она вырастила Виллоу в лучших традициях образцовой англичанки, чьей первейшей обязанностью является бережливость и преданность семье. За всю ее жизнь ей только пару раз приходили в голову мысли о том, что неплохо было бы пожить жизнью, полной приключений и страстей, такой жизнью, которой жила ее мать. Но она тут же отгоняла столь дикие намерения, пожимая плечами. Виллоу, графиня Альсестерская, была превосходным примером того, какой должна быть высокомерная английская аристократка. Другого образа мыслей, для себя во всяком случае, она не допускала.
      - А разве у Велвет жизнь не была спокойной и размеренной, как и у нас, мама? - продолжала не соглашаться Виллоу. - И она проводила с тобой гораздо больше времени, чем мы. Пожалуй, она единственная, кого ты вырастила сама.
      - Да, это так, - согласилась мать, - но ты должна помнить, что Адам и я покинули ее как раз в то время, когда, как выяснилось, мы были нужны ей больше всего. У нее не было никого, кто мог бы дать ей совет. Будь терпеливой, Виллоу. Велвет прожила дома всего две недели. Она очень волнуется, как пройдет ее встреча с Алексом.
      - Она и с нами ведет себя как-то странно, - проворчала Виллоу. - Я сказала ей, что выбрала ее в крестные матери своей маленькой Джоанны, а она не проявила никаких чувств. Все эти дни она скачет сломя голову на этом своем чертовом жеребце с утра до ночи.
      Скай ничего не ответила, заметив под окном Велвет, которая вскочила в седло своего ширококостного гнедого и галопом понеслась по аллее. Как объяснить Виллоу, что Велвет сходит с ума по своей дочери, которая всего на месяц моложе Джоанны? Она не может сделать этого. Еще до того, как они приехали в Королевский Молверн, Велвет настояла, чтобы они никому и никогда ничего не рассказывали про Ясаман. Поклясться молчать заставили и Пэнси вместе с Дейзи и Брэном.
      - И Алексу? - спросила Скай у дочери.
      - Да! Если у меня нет возможности быть вместе с дочерью, зачем Алексу вообще знать о ее существовании? Только для того, чтобы постоянно попрекать меня, мама? Я никогда не скажу ему о ней.
      Они добрались до Королевского Молверна, и вся семья радостно приветствовала ее возвращение домой. Они показывали ей своих детей, которыми она должна была восхищаться. Для Велвет это было нелегким испытанием, и Скай от всей души желала, чтобы они все побыстрее разъехались по собственным домам и дали возможность Велвет прийти в себя в тишине и покое. Они же не торопились с отъездом. Велвет нашла свой способ уединения, целые дни проводя в седле, не чувствуя за собой никакой вины за эти постоянные отлучки, зная, что мать ее поймет.
      Сегодня она еще больше, чем в обычные дни, стремилась сбежать из дому, а вернее - от своей старшей сестры, которая беспрестанно совала ей своего младшего ребенка, чтобы Велвет понянчила его. Она старалась заставить себя полюбить маленькую Джоанну, которая и на самом деле была прелестна. Но каждый раз, когда она держала племянницу на руках, она едва сдерживала слезы при воспоминаниях о собственной дочери. Сегодня утром она не смогла вынести этого больше и грубо сунула ее матери назад, прикрикнув на Виллоу:
      - Она мокрая и меня всю описала с ног до головы! Не давай мне больше ребенка, пока я сама не попрошу об этом. Терпеть не могу, когда меня надо выжимать! - и вихрем выскочила из комнаты.
      Сейчас же, проносясь по дороге, с волосами, раскиданными встречным летним ветром по лицу и плечам, Велвет чувствовала, как груз проблем спадает с нее. Пригнувшись к холке, она пришпорила коня, пустив его в галоп, и понеслась с холма на холм, чувствуя себя свободнее, чем когда-либо за прошлые недели. У нее возникло такое ощущение, что она вернулась на пять лет назад, в свое детство, когда она даже не знала или, вернее, не помнила такого имени Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский. Она так спешила вырасти. И почему это дети всегда так чертовски торопятся стать взрослыми, подумалось ей. Детство так коротко. Если бы только дети понимали это, то наслаждались бы каждым мгновением жизни в своем безопасном и невинном мире. Она вздохнула, потом тихо рассмеялась про себя.
      Понимание этого, к сожалению, приходит слишком поздно, с возрастом.
      Взлетев на вершину холма, она остановила лошадь и, обернувшись, несколько минут смотрела назад, на свой дом. Королевский Молверн. Его назвали так, потому что он был построен для королевы и расположен на Молвернских холмах в уединенной долине между реками Северн и Вье. Отсюда он казался драгоценным камнем в прекрасном окладе. Она думала, что больше никогда не увидит его. В легкой дымке предосеннего дня долина казалась такой пышно-зеленой! Все вокруг дышало тишиной и покоем, которых она не могла бы найти нигде больше во всем мире. Ей будет не хватать всего этого, когда она уедет в Шотландию с мужем.
      Тут она краешком глаза заметила какое-то движение на дороге, проходившей у подножия холма, и, взглянув вниз, увидела большую группу людей, направляющуюся к их поместью. По гордо развевавшимся на легком ветерке пледам, пледам цветов Гордонов, даже с такого расстояния она могла определить, что это шотландцы. Он приехал, и она не могла оторвать глаз от открывавшейся ее взгляду картины. Он ехал впереди своих людей. Неожиданно они все остановились, и Александр Гордон бросил своего коня вскачь, заставляя его подниматься по склону холма по направлению к тому месту, где стояла она.
      Ужас сжал сердце Велвет, и, развернув своего жеребца, она поскакала куда глаза глядят. Очень скоро она услышала, что он ее нагоняет, приближаясь с каждым стуком копыт. В душе она проклинала себя за то, что позволила захватить ее врасплох. Если бы она встретилась с ним внизу, в долине, она могла бы ускакать от него, но здесь земля была очень неровной и опасной для такой скачки. Стоило ее коню наступить на кроличью нору, и он сломал бы себе ногу, а она - шею.
      Вдруг она почувствовала, как сильные руки поднимают ее из седла, и, к своему удивлению, она не нашла в себе сил сопротивляться.
      Остановив лошадь, Алекс опустил Велвет на землю и, сам спрыгнув с седла, спросил не предвещавшим ничего хорошего голосом:
      - Что заставляет вас, мадам, удирать от меня каждый раз, как только мы встречаемся? - Он угрожающе возвышался над ней, сверкая глазами.
      Он ожидал, что она ударится в слезы или разгневается, но вместо этого, к его величайшему удивлению, она расхохоталась ему в лицо.
      - Никогда не задумывалась об этом, - искренне ответила Велвет. - Но похоже, что это правда: я всегда еду в направлении, противоположном вашему, милорд.
      Он внимательно смотрел на нее. Неужели она всегда была такой красавицей? Он потряс головой, отгоняя эти смущавшие его мысли, и сказал:
      - Добро пожаловать домой, Велвет. Мне не хватало тебя. Она бы предпочла, чтобы он кричал и ругался на нее, но, видимо, это придет позже, в чем она не сомневалась.
      - Да неужели, Алекс? Тебе и правда не хватало меня? Но ты не очень долго ждал, чтобы заменить меня в своей постели госпожой Вит.
      - Ты тоже не очень долго ждала, чтобы бросить меня. Мое тело еще не остыло, а ты уже умчалась в Индию к своим дорогим папочке с мамочкой.
      - Патрик божился, что ты мертв! Я сходила с ума! Меня всю трясло, я любила тебя, а ты поставил на кон нашу любовь и наше будущее, защищая несуществующую честь какой-то проститутки в этой дурацкой дуэли! Я умоляла тебя не ходить! Я умоляла тебя, Алекс, но ты не послушался меня!
      - Ты не могла задержаться хотя бы на день, чтобы похоронить меня?
      - А ты хотел бы быть похороненным в земле Англии, Алекс? Я отдала распоряжения, чтобы тебя отвезли в Дан-Брок, думая, что ты бы сам захотел этого.
      Он опять был ошеломлен. Каким-то краешком сознания он вспомнил, что Мурроу говорил что-то похожее. Значит, она все-таки позаботилась о нем. Ему стало легче. И все-таки...
      - Но ты не собиралась сопровождать мое тело, не так ли, моя дорогая женушка?
      - Нет, не собиралась! Ты разбил мое сердце, подонок! Ты что, хотел, чтобы я вслед за тобой сошла в могилу, умерев от горя задолго до того, как мы доехали бы до Дан-Брока? Тебя это утешило бы, милорд? Может быть, твоя маленькая шлюшка и пошла бы на такое, но не я!
      - Аланна Вит ничего не значит для меня, Велвет. Она побывала в моей постели, ну и что же, л вот как насчет тебя? Разве ты не постаралась так же быстро найти мне замену?
      - Никогда! Я шесть месяцев плыла на корабле, оплакивая тебя, Алекс. И когда меня похитили и отправили к Великому Моголу, я все еще продолжала оплакивать тебя.
      - Не так уж долго, как выяснилось, мадам. Говорят, он очень быстро сделал тебя своей женой?
      - Конечно, сделал. Это был вопрос вежливости, ибо я была ему послана в дар от португальского губернатора Бомбея. Он женился не на мне, а на подарке.
      - И в каком же качестве он тебя трахал, Велвет?
      - А! - сказала она. - Вот что тебя беспокоит больше всего, не так ли, Алекс? Ты считаешь абсолютно нормальным завести себе любовницу только потому, что твоя жена уехала и оставила тебя, а для меня, считавшей себя вдовой, выйти опять замуж и полюбить другого - это преступление?
      - Ты любила его, Велвет?
      - Да!
      Выкрикнув это слово, она посмотрела ему прямо в глаза. Ему пришлось отвести их в сторону под ее пристальным взглядом. Она изменилась, подумал он, и при этом совсем не был уверен, что ему нравятся происшедшие в ней перемены. И все-таки, стоя здесь и глядя на нее, он ощущал, что все еще хочет ее, а может, быть, даже и любит. Им много чего надо разрешить между собой, но это могло сделать только время.
      Протянув ей руку, он сказал:
      - Я приехал, чтобы забрать тебя домой, девочка. Ты поедешь со мной?
      "Он так же не уверен во мне, как и я в нем, - подумала Велвет, - и все-таки он хочет попробовать восстановить нашу совместную жизнь, которую мы так бездумно разрушили". Она медленно протянула свою руку навстречу, и его пальцы сомкнулись на ее запястье.
      - Да, Алекс, - ответила она. - Я поеду с тобой в наш дом. Ее лошадь паслась неподалеку, и они без труда поймали ее. Подставив ей руку, он помог ей забраться в седло и быстро вскочил в собственное. Они вместе, не торопясь, спустились с холма в раскинувшуюся перед ними долину. Добравшись до Королевского Молверна, они обнаружили, что люди Алекса уже расседлали своих лошадей и, поставив их в конюшни, толпой валили в дом. Они прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть, как Пэнси встретилась с Дагалдом.
      Пэнси стояла в дверях кухни, держа маленького Даги за одну руку, вторую он засунул в рот, во все глаза глядя на спешившихся во дворе людей со всеми их пледами и такими занятными шотландскими шапочками. Ни у кого не было никаких сомнений, чьим он был сыном. Шотландцы начали подталкивать друг друга, весело пересмеиваясь и переводя взгляд со своего товарища на Пэнси и ее ребенка. Дагалд остановился как вкопанный, разинув рот.
      Наконец Пэнси все это надоело, и она не вытерпела:
      - Ну скажи же что-нибудь, ты, дубина! Ты напугаешь ребенка до смерти, если будешь и дальше молчать!
      - Как его зовут? - наконец рискнул задать вопрос Дагалд, нервно передернув плечами.
      - Дагалд Геддес, так же, как и тебя, - ответила она.
      - И сколько же ему?
      - Будет два после Михайлова дня, - сказала Пэнси.
      - Но каким образом... - Дагалд переступил с ноги на ногу.
      - Ну, если ты не помнишь, Дагалд Геддес!.. - негодующе начала Пэнси, и все вокруг захохотали.
      - Но ведь это было всего один раз! - вскричал он.
      - Моя мать говорит, что одного раза более чем достаточно! - ответила она, и товарищи Дагалда опять согнулись пополам от смеха.
      - Черт побери, приятель, тебе не отпереться от него, а? - сказал один из них. - Парень - твоя точная копия, будь я проклят!
      - Да уж вижу, что мы с ним приятели, - медленно проговорил Дагалд.
      - И ты все еще хочешь жениться на мне? - требовательно спросила Пэнси.
      - Да, - ответил он не колеблясь.
      - Тогда сходи умойся, Дагалд Геддес. Отец Жан-Поль ждет нас в часовне.
      Она нагнулась и шепотом приказала ребенку:
      - Скажи "здравствуй" своему папочке, Даги.
      Но малыш спрятал личико в материнских юбках, к явному неудовольствию Дагалда.
      - Он просто стесняется, - объяснила Пэнси. - Он не привык к виду мужчин в пледах, чудных шапочках и с голыми коленками, но скоро у тебя будет возможность завоевать его сердце.
      Не в силах больше сдерживаться, Дагалд заключил Пэнси в свои объятия.
      Сидя на лошади, Алекс с улыбкой обернулся к Велвет. Это была первая улыбка, которую он подарил ей.
      - Он так скучал по ней. Пэнси повезло с Дагалдом, - сказал он.
      - Она любит его, - ответила Велвет. - У нее было много ухажеров из числа солдат гвардии Могола, но она никому не отдала предпочтение, зная, что Дагалд жив.
      Спрыгнув с лошади, он помог ей слезть с жеребца. Обоих коней тут же увели в конюшню подскочившие мальчишки, подручные конюхов. Они вместе проследовали в дом. Увидев их, Скай тут же поняла, что они до чего-то уже договорились.
      - Добро пожаловать в Королевский Молверн. Алекс, - произнесла она.
      Он поцеловал ей руку.
      - Велвет согласилась поехать вместе со мной домой, - сказал он.
      - Но только через несколько дней, милорд. Мы еще толком не успели побыть с нашей дочерью после стольких лет разлуки, как вы понимаете.
      - Мы будем только рады побыть с вами, мадам, - спокойно ответил он, и Скай поняла, что ему хочется доставить приятное Велвет.
      - Я хочу принять ванну, - сказала Велвет. - Я слишком много проскакала сегодня, но боюсь, что это ерунда по сравнению с тем, что ждет меня вечером. Ты не пришлешь мне Дейзи, мама? Мне не хочется беспокоить Пэнси, пусть они порадуются там вдвоем с Дагалдом.
      - Конечно, дорогая. Алекс, мне бы очень хотелось поговорить с вами. Пока Велвет купается, не откажите побеседовать со мной.
      - Пусть вещи Алекса отнесут в мою комнату, - сказала Велвет матери. Чтобы соблюсти приличия, нам придется разделить одну спальню на двоих.
      - И не только из-за этого, - рассмеялась Скай. - Все остальные спальни в доме все равно заняты твоими сестрами и братьями, их супругами и отпрысками. Иди, дорогая, а мы с Алексом немного поболтаем. - Она улыбнулась своей дочери, и Велвет, повернувшись, заспешила вверх по лестнице. - Пойдемте со мной, милорд, - сказала Скай своему зятю. Он последовал за ней в библиотеку, где их уже поджидал Адам.
      Как только они расселись по креслам, Скай повернулась к Алексу и спросила:
      - Вы уже что-нибудь решили для себя, милорд?
      - Мы переговорили, Велвет и я. Она готова ехать в Шотландию со мной, как я вам уже доложил.
      - Вы хорошо прочитали мое письмо, Алекс? Хватит ли у вас выдержки любить Велвет по-прежнему?
      - Не знаю, - честно ответил он ей. - Знаю только, что мне хочется отвезти ее в Дан-Брок. Я не уверен, что люблю ее, но и опять потерять ее не имею ни малейшего желания.
      Скай кивнула. Она понимала его сомнения, но Адам был не столь сообразителен. Он угрожающе посмотрел на Алекса из глубины своего кресла и прохрипел:
      - Ты бы лучше не пытался сделать моей девочке больно, приятель. Сын ты там Ангусу Гордону или нет, я убью тебя, если ты попробуешь выкинуть нечто в этом роде.
      - Адам! - попыталась Скай осадить своего мужа.
      - Черта с два, малышка! Я не шучу. Она и так достаточно настрадалась. Я лучше заставлю его подать на развод, чем позволю причинить Велвет еще какую-нибудь боль, - заявил Адам.
      К их удивлению, Алекса, казалось, не обидела горячность тестя.
      - Я постараюсь, милорд, но не забывайте, что и мне пришлось страдать. Однако надеюсь, что по прошествии времени мы с Велвет сможем разобраться с нашими проблемами.
      - Когда вы намерены отправиться в обратный путь? - спросил Адам.
      - Через несколько дней, может быть, через неделю или чуть позже. Я не хочу сразу отрывать Велвет от ее родных после такой долгой разлуки.
      - М-м-м, - протянул Адам. - Это разумно.
      - Видишь, - сказала Скай, - Алекс и правда старается преодолеть ту пропасть, которая отделяет его от нашей дочери. - Она встала с кресла и, подойдя к лорду Гордону, взяла ею за руку. - Я знаю, это будет нелегко, сказала она. - Но почему-то уверена, что вам и Велвет на роду написано быть вместе. Придерживайтесь этой мысли, Алекс! Она поможет вам преодолеть самое трудное.
      Он встал и улыбнулся ей с высоты своего роста, подумав еще раз, как и тогда, когда его привозили обручаться с Велвет, что его теща - удивительно красивая женщина. Но и его жена ничем не хуже. Ему очень хотелось пройти к ней.
      - Я постараюсь, мадам, - пообещал он.
      - Уверена, так и будет, - сказала она, вновь обретая надежду. - Лакей проводит вас в ваши покои. Отправив его, Скай повернулась к мужу - Пусть они сами разбираются между собой, дорогой. Ты все равно ничем не можешь помочь Велвет Она сама должна решить все проблемы со своим мужем, и боюсь, что их ждут не самые легкие времена. А разве у нас так не бывало? - Она села к нему на колени, положив его голову на свое плечо.
      - Терпеть не могу, когда тебе или ей плохо, - проворчал он.
      - Знаю, но в случае с Велвет мы здорово промахнулись. Мы ее слишком баловали и совсем изолировали от окружающей жизни, Адам. Но она выросла сильной девочкой. Она не только смогла выжить вдали от нас, но и позаботилась о Пэнси. Велвет выйдет победительницей из этого дела, если мы не будем ей мешать.
      - Я беспокоюсь не о Велвет, а об Алексе, - опять проворчал он.
      - Он тоже будет стараться, любимый, но он же не ты. Ему тоже досталось. Не забывай, когда мы встретились с тобой, я уже трижды была вдовой, а ты успел повращаться и при английском, и при французском дворах. А Алекс большую часть жизни провел в Дан-Броке, если не считать лет, потраченных им на университетское образование. Он вождь шотландского клана, и мысль о том, что его жена спала с другим, должна быть для него невыносимой. Я, по правде говоря, даже удивлена, что он относится к этому делу с такой ответственностью. - Она нагнулась и поцеловала мужа в щеку.
      Адам повернул голову и, найдя ее губы, запечатлел страстный поцелуй.
      - Самое главное для меня, малышка, это то, что ты моя, - сказал он.
      Она рассмеялась:
      - Ты, мой дорогой, весьма необычный мужчина. Адам де Мариско хитро улыбнулся ей в ответ и нашел рукой ее грудь.
      - А вы, мадам, очень необычная женщина.
      - Сэр! - воскликнула она с притворным гневом. - Мы уже дед с бабкой! Вы когда-нибудь перестанете быть таким похотливым старым козлом?
      - Никогда, мадам! - И, ссадив ее с колен, он отправился запирать дверь. По крайней мере до тех пор, пока вы, дорогая Скай, намерены согревать мою постель.
      Их глаза встретились, и Скай обняла за шею своего мужа, которым он являлся вот уже девятнадцать лет.
      - Я так счастлива с тобой, дорогой. Ты не обманул меня, когда обещал расправиться со всеми осаждавшими меня драконами и дать мне жить в безопасности.
      - Если бы я еще мог покончить с драконами Велвет, - сказал он. - Но это теперь задача Алекса. - Он притянул к себе ее растрепавшуюся головку и поцеловал в губы, будучи гораздо более счастливым со своей половиной, чем его зять в настоящий момент.
      Алекс поднимался по ступеням, обуреваемый сомнениями. Велвет согласилась поехать с ним в Шотландию, но что получится из их брака? Она не делала секрета из того, что любила Акбара. А любит ли она его, Алекса? И сможет ли когда-нибудь полюбить вновь? А он сможет ее опять полюбить? Или он никогда и не переставал любить ее? Алекс глубоко вздохнул, на секунду замешкавшись, когда лакей распахнул перед ним дверь в комнаты Велвет. Потом все-таки вошел. Закрывая за собой двери, он услышал голоса, доносившиеся из спальни.
      - Могу я войти? - вежливо спросил он. Велвет, нежившаяся в своей дубовой ванне, в удивлении подняла брови. Что это случилось с Алексом? Он так деликатно вел себя. Это на него не похоже.
      - Входите, милорд. Я уже почти закончила.
      - Вот именно - почти. Я еще не кончила мыть вам шею, - сказала Дейзи.
      Велвет рассмеялась.
      - Это мать Пэнси, Алекс, - сказала она ему, когда он вошел. - Дейзи, это милорд Брок-Кэрнский. Твой человек, Дагалд, теперь по всем правилам женат на моей камеристке, Алекс. Пэнси не теряла времени даром.
      - Если принимать во внимание возраст моего внука, это произошло не так уж и быстро. Мы с Брэном рассчитывали иметь уже двоих внуков за эти два с половиной года, - сказала Дейзи. - Да и вам бы пора обзавестись собственными детьми, госпожа Велвет. Теперь, когда вы воссоединились со своим чудесным мужем, самое время начинать строить свою семью.
      На мгновение Алексу показалось, что тень печали затуманила глаза Велвет. Однако она бодро ответила Дейзи, и он подумал, что, видимо, ошибся.
      - Конечно, Дейзи, нам уже давно пора завести ребенка, - сказала она. Потом встала и выбралась из ванны.
      У Алекса перехватило дыхание. Он все-таки забыл, сколь ошеломляюще она красива. Эта ее роскошная кожа и округлые груди! Ее руки и длинные ноги, которые, как показалось ему, стали чуть полнее. Она не стеснялась и не была той пугливой девочкой, какой он ее помнил. Она ничуть не смущалась и не удостоила его даже взглядом, пока Дейзи вытирала и пудрила ее и, наконец, накинула на нее зеленый шелковый халат.
      - Занимайся своими делами, Дейзи. Волосы я высушу сама.
      - Пэнси придет одеть вас к ужину, госпожа Велвет.
      - Не надо, пусть побудет со своим супругом, если вы ничего не имеете против, милорд. - Алекс только согласно кивнул. - Пришли мне какую-нибудь другую служанку, Дейзи.
      - Хорошо, госпожа Велвет. - Дейзи присела в реверансе и вышла из комнаты.
      Довольно долго Велвет и Алекс молча смотрели друг на друга, пока она наконец не заговорила.
      - Давайте сядем у огня, милорд. Дни становятся все холоднее, пошел обещанный дождь. - Она грациозно указала рукой в окно, пока он усаживался в кресло. - В Индии дожди идут только в определенные сезоны, но уж коли пошли, создается такое впечатление, что кто-то проделал в небе большую дыру.
      - Как она выглядит? - полюбопытствовал он.
      - Индия? - Она улыбнулась. - Зеленая, серая и коричневая страна. Солнце сияет в небе месяцами. Сначала я даже начала думать, что умру, если не увижу на небе хотя бы облачко. Никогда не думала, что на земле существует такая жаркая страна. Там спят совсем нагие. Марево клубится над полями так плотно, что кажется, его можно потрогать рукой. Чуть легче стало, когда мы уехали в Лахор. Там климат тоже жаркий. Но там прекрасные сады. И все-таки мне не хватало зелени Англии.
      - Шотландия тоже зеленая страна, и солнце светит довольно редко, так что ты еще успеешь соскучиться по нему, - сказал он спокойно.
      Она кивнула:
      - Не имею ничего против, Алекс.
      - Ты правда хочешь поехать домой вместе со мной, девочка? - спросил он.
      - Алекс, а что нам еще остается? Мы муж и жена. Мне бы хотелось сказать тебе, что ничего не изменилось и мы можем начать жить дальше с того места, когда мы расстались снежным февральским днем два с половиной года назад. Но это было бы не правдой. Я любила другого человека всей своей душой. Он полонил мое сердце, его ласки заставляли меня трепетать от радости. Я не могу отрицать этого и не буду, чтобы только сделать вам приятное, милорд. Я знаю, что эта правда ранит вас. Но я не могу лгать вам. Вы все равно почувствовали бы мою ложь, и между нами всегда оставалась бы какая-то недоговоренность.
      - Ты любишь меня, Велвет?
      - Когда-то любила, Алекс. - Она ничего не добавила к этому, и он почувствовал себя отвергнутым.
      - Если позволите, мадам... - сквозь стиснутые зубы произнес он, - Я очнулся в чужом доме, слабый от потери крови, но с вашим именем на устах А вас не оказалось рядом, Велвет. Когда мне сказали, что вы уехали из Англии в поисках своих родителей, я в первый момент не поверил.
      - Я не бросала тебя, Алекс. Во всяком случае, не так, как ты это понимаешь. Я думала, что сойду с ума, когда Патрик примчался с вестью, что ты убит. Все мои наихудшие опасения подтвердились, а я так не хотела, чтобы ты дрался на этой дуэли. Боль утраты была так велика, что я, как ребенок, кинулась искать утешения у родителей. Я бежала не от тебя, Алекс, а от ужасной действительности, от твоей смерти. Что мне оставалось в Англии без тебя? Детей, которые могли бы поддержать меня в моем горе, у нас не было. У нас было только три месяца супружества и несколько предшествующих ему месяцев, которые мы провели в постоянных ссорах.
      - Я ухаживал за тобой все эти месяцы перед свадьбой! Она рассмеялась:
      - Нет, Алекс. Ты брал меня приступом, как какую-нибудь крепость. Тебе это в конце концов удалось. Но о настоящем ухаживании ты не имеешь ни малейшего понятия.
      - А Акбар имеет? - Взгляд его был сердит и угрожающ.
      - Да, - спокойно ответила она, - но это не имеет никакого значения сейчас, Алекс. Эта страница моей жизни перевернута, и я не собираюсь говорить об этом, если мы намерены строить нашу жизнь сначала.
      - Ты боишься этого, Велвет?
      - Да, - медленно ответила она.
      - И я тоже, - искренне признался он.
      - Давай поедем в Дан-Брок послезавтра, - неожиданно предложила она.
      - Что? - Он был явно удивлен.
      - Королевский Молверн перенаселен моими родственниками. Эта толкотня, любопытные взгляды, дети, которые путаются под ногами, - все это мне осточертело. Давай пообещаем моим родителям, что не будем убивать друг друга, и поедем домой, в Дан-Брок. Ты же еще не оставил мысли обзавестись наследником, так ведь? Мы потеряли несколько лет, Алекс. Стоит ли терять еще?
      - Но ты не любишь меня, Велвет. Ты только что сама сказала это.
      - Наше замужество было обговорено заранее, Алекс, как и множество ему подобных. И в скольких подобных свадьбах присутствовала любовь? Когда-то мы любили друг друга, постараемся научиться этому опять. Но пока мы окружены моими благоверными родственниками, из этого ничего не получится.
      Задумавшись над ее словами, Алекс с удивлением обнаружил, что в них много здравого смысла.
      - Ты стала взрослой женщиной, а я помню тебя вздорной девчонкой, серьезно сказал он.
      - Да, Алекс, я повзрослела, - ответила она. В свой ответ, как он почувствовал, она вложила гораздо больший смысл, чем содержался в этих словах, но ее взгляд оставался спокойным.
      - Значит, мы уезжаем через два дня, девочка. Самое лучшее время для путешествия на север!
      О своем решении они объявили всему огромному семейству за ужином. Как поняла Велвет, ее родители, братья и сестры были не очень довольны такой поспешностью. Однако она тихо, но твердо отвергла все их возражения. Скай поняла, что ее младшая дочь намерена осуществить то, о чем они говорили несколько дней назад.
      - Если женщина слаба, мама, - сказала она ей тогда. - она предлагает себя тому, кто ждет подобной слабости. Я же больше не желаю быть жертвой в этой жизни. Никогда! Я буду сильной, ибо, если я таковой не буду, в следующий раз мне придет конец.
      Адам хмуро ухмыльнулся, метнув своему зятю тяжелый взгляд, но Велвет сказала:
      - Так решила я, папа. Алекс и рад бы пожить здесь еще, но мне хочется посмотреть, что собой представляет Дан-Брок.
      Скай мягко пожала руку супруга, и, вздохнув, Адам перестал спорить.
      - Мне будет не хватать тебя, малышка, но, наверное, ты права. Ты едешь домой. Возьми с собой наши благословения.
      - Спасибо, папа, - мягко ответила Велвет. Атмосфера разрядилась, и вся семья, собравшись в последний раз, устроила настоящий праздник, заставив Велвет чуть ли не расплакаться. На столе стояли яства, которых она давно уже не видела: зажаренная целиком половина говяжьей туши, обсыпанная солью, жир с которой стекал в специальный огромный поддон, который внесли вместе с ней в столовую четыре лакея. Была подана обмазанная медом ветчина, окорок косули, фаршированные сливами и грушами утки с вишневой подливкой, ломти мяса с золотистой корочкой, исходящие жаром пироги.
      Алекс внес свой весьма необычный вклад в это празднество. Его люди привели с собой из Шотландии несколько лошадей, навьюченных бочонками, в которых в свежей воде плавало по паре живых лососей. Теперь эти рыбины в отварном виде, лежащие на подстилке из листьев салата, были представлены на суд семьи де Мариско.
      С ферм привезли морковку, шпинат, редиску и салат латук. На столах стояли обжаренные в яйцах ломти свежего хлеба, сливочное масло, бри из Нормандии и совершенно особый паштет из гусиной печенки. Кубки, не успев опустеть, вновь наполнялись темным бургундским с виноградников в Аршамбо.
      На десерт подали груши, обжаренные с корицей, сочный французский виноград, яблоки из Девоншира, вымоченные в марсале пирожные и сахарные вафли.
      Напоследок все дети Скай решили развлечь гостей музыкой. Велвет аккомпанировала на спинете, Дейдра - на арфе, Патрик - на гобое, а Мурроу - на барабанах Виллоу, единственная из детей Скай, обладавшая даром певицы, запевала чисто и красиво. Скоро к ней присоединились остальные гости, и старый зал Королевского Молверна зазвучал радостными голосами.
      После этого концерта взрослые опять уселись за столы, а дети затеяли игры в прятки, жмурки и чехарду. Было много смеха и возни. Глядя на них, Скай довольно улыбалась. Ее радовало, что вся семья собралась вместе, хотя, честно говоря, она до сих пор не могла поверить, что в пятьдесят один год уже стала бабушкой двадцати семи внуков. Нет, про себя добавила она, не двадцати семи, а двадцати восьми, если приплюсовать сюда дочь Велвет, оставшуюся в Индии. Сейчас в доме четырнадцать из них, и она неожиданно осознала, что хотя всех их и любит, но уж очень много шума, пора бы им разъехаться по домам. При этой мысли она мягко рассмеялась, и Адам вопрошающе поднял бровь.
      - Я обожаю их, - тихо сказала она, - но была бы рада, если бы мы могли остаться одни.
      Он, улыбнувшись, кивнул, но леди Сесили, у которой слух был, как у лисицы, несмотря на ее возраст, провозгласила:
      - Дом станет похожим на могилу.
      - Дейдра просила тебя поехать к ней, - напомнила Скай своей старинной подруге. - Она так счастлива, когда ты рядом. Старушка расцвела от удовольствия - Ну что же, - поломалась она, - может быть, я и нанесу ей краткий визит. Я так люблю детей.
      - Мне кажется, хотя она мне ничего и не говорила, что Дейдра опять на сносях. Ты здорово ей поможешь, - сказала Скай.
      - Я поговорю с ней, Скай, и она, конечно, не будет от меня таиться. Если на подходе еще один ребенок, тогда я, естественно, буду больше нужна в Блэкторн-Прайэри.
      Скай положила свою руку на руку леди Сесили и тепло улыбнулась:
      - Да, моя дорогая подруга, наверное, мы всегда будем нуждаться в тебе. Все эти годы ты была нашей опорой, и я молю Бога, чтобы ты оставалась ею всегда.
      Леди Сесили в ответ стиснула руку Скай:
      - Это невозможно, дорогая. Это невозможно, но пока Господь дозволяет, я буду стараться. Вспомни, мне ведь стукнуло семьдесят шесть прошлым маем. И если Господь допустит, то я дождусь первого ребенка Велвет. Вот тогда я смогу спокойно отойти с миром.
      Скай посмотрела через комнату на свою младшую дочь. Велвет спокойно сидела рядом со своим мужем у огня. Племянницы постарались вовлечь ее в игру в прятки, но она отказалась, покачав головой и тускло улыбнувшись. Да, подумала Скай, ей лучше уехать в Шотландию как можно скорее. Потеря ребенка - нелегкое испытание. Ей необходимо как можно быстрее начать новую жизнь. И завести нового ребенка. Господи, помоги ей зачать побыстрее!
      Велвет почувствовала на себе взгляд матери, и ей стало не по себе. Встав, она сказала Алексу:
      - Я устала и хочу спать.
      Она выглядела такой измученной, что он неожиданно посочувствовал ей.
      - С тобой все в порядке, девочка?
      - Я просто устала, - ответила она.
      - Думаю, мы можем тихо уйти, не привлекая внимания, - сказал он, взяв ее под руку.
      Увидев, как они незаметно покидают зал, Скай еще раз помолилась про себя за свою дочь; она молилась, чтобы она обрела счастье до конца своих дней, чтобы ее жизнь наконец-то стала тихой и спокойной. А больше всего за то, чтобы ее дочь опять полюбила своего мужа.
      ***
      Велвет и Алекс нашли в своих апартаментах дожидавшихся их Пенен с Дагалдом. Велвет вдруг показалось, что когда-то это уже было. Когда Алекс со своим слугой вышли в маленькую спальню, Пэнси помогла своей госпоже раздеться. Сняв с нее платье, она принесла ей кувшин теплой воды с плававшими в нем лепестками левкоя и кусок любимого мыла Велвет.
      - Жасмин почти кончился, миледи, и в Англии мы вряд ли его достанем.
      - Не пользуйся им, - кратко приказала Велвет. - Убери его куда-нибудь подальше. Я не хочу, мне надо забыть Индию - Слушаюсь, миледи, - покорно ответила Пэнси.
      - Ты счастлива, Пэнси? Как относится Дагалд к маленькому Даги?
      - Он горд, как павлин, миледи! Можно подумать, что он родил его сам, и ему не терпится сделать следующего, так он, во всяком случае, говорит. - Она улыбнулась:
      - Ему легко говорить, правда?
      Велвет тоже улыбнулась:
      - Он хороший человек, Пэнси, и по тому, как он смотрит на тебя, я поняла, что он тебя любит. Заботься о нем, девочка.
      - Конечно, миледи. Тем более что, да простит меня Господь, я уже и не надеялась увидеть его больше. Как же мне повезло!
      Говоря все это, служанка Велвет снимала со своей хозяйки нижнее белье, чулки, туфли, убирая все на место. Достав тонкую, как паутина, шелковую ночную рубашку абрикосового цвета, Пэнси начала одевать ее на свою госпожу, но Велвет неожиданно оттолкнула ее.
      - Нет, - сказала она. - Я продрогла, Пэнси, и окончательно замерзну в этой рубашке. Дай мне обычную, из белого шелка.
      Пэнси удивленно подняла брови, но, ничего не сказав, протянула своей госпоже простенькую ночную рубашку с длинными рукавами и завязывавшимися под самым горлом лентами.
      Велвет плотно затянула ленты и, почистив зубы смесью пемзы и мяты, нырнула в кровать.
      - Оставь меня одну, Пэнси, и можешь не приходить до утра, пока я тебя не позову. Может быть, я проснусь поздно, так что у тебя будет время побыть с мужем и ребенком. Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи, миледи, и да пребудет с вами Бог. - Она поклонилась и вышла из комнаты.
      Велвет дотянулась до подсвечника на столике и задула свечу. Теперь Алексу будет освещать путь только слабо горевший камин. Она свернулась калачиком, натянув одеяло чуть ли не до ушей, так что наружу торчал только нос. И все-таки ей было холодно, она вся дрожала. И вдруг до нее дошло, что тряслась она не из-за холода августовской ночи, а из-за элементарного страха. Она боялась и не хотела признаваться в этом. Да, она давно уже не девственница. У нее было два мужа за ее короткую жизнь, и она успела родить ребенка. Услышав, что Алекс вошел в спальню, она еще сильнее зажмурилась и почти перестала дышать. Может быть, он поверит, что она спит.
      Она почувствовала холод, когда он поднял одеяло, и услышала, как заскрипела кровать под его тяжестью. Она вся сжалась, когда его длинное сухощавое тело прижалось к ней. А когда он потянулся и прижал ее к себе, она окончательно впала в панику и крикнула:
      - Нет!
      Какое-то мгновение Алекс не мог прийти в себя. Она же была его женой, а не какой-то там недотрогой, которую надо еще уговаривать. Он чуть было не рассвирепел, но, почувствовав, что она вся дрожит, мягко проговорил:
      - Велвет, девочка, я только хочу обнять тебя. Столько времени прошло! Но если тебе не хочется, я не буду.
      - Прости меня, - прошептала она, но не отодвинулась. Постепенно бившая ее дрожь прошла, она изредка вздрагивала.
      Он лежал рядом с ней в темноте, так как огонь в камине почти совсем потух, отбрасывая на потолок слабый оранжевый отблеск. Рядом с ним, изогнувшись дугой, лежала его жена, явно напуганная тем, что он может предъявить на нее свои права. И вдруг в каком-то мгновенном откровении он понял, что стоит за ее страхом. Целых два с половиной года Велвет была жива для него, а он для нее мертв. Пока он развлекался с Аланной Вит, она начала новую жизнь с другим человеком. И эта, как он понял, счастливая жизнь оборвалась. Ее оторвали от любимого. У нее хватило храбрости на все. Он уже слышал, какие дифирамбы пел ей обычно сдержанный Дагалд, рассказывая какую-то дикую басню о том, как Велвет якобы спасла жизнь Пэнси и тогда еще не родившемуся Даги.
      - Она просто блеск, милорд! Просто блеск! И она нарожает отличных сыновей для Дан-Брока! - не переставал твердить Дагалд.
      Алекс улыбнулся в темноте. Никаких сыновей не будет, пока сердце Велвет не перестанет кровоточить, и залечить его должен именно он, потому что его неуемная гордость послужила причиной всех их бед. Из-за него это юное храброе сердечко так болит сейчас.
      - Не бойся меня, Велвет, - мягко сказал он. - Я все понимаю. Правда, понимаю.
      - Я чувствую себя такой дурочкой, - ответила она, - но я еще не готова исполнить эту часть супружеского долга, Алекс. Пожалуйста, подожди немного. Я буду стараться, клянусь тебе!
      - Я понимаю, - повторил он, - я для тебя был мертв, а Акбар жив.
      - Да.
      - Тогда я должен отвоевать тебя у него, девочка, и я постараюсь это сделать. Я, правда, не тот человек, который может наигрывать на лютне и распевать серенады. Я не смог бы сложить ни единого стиха, даже если речь шла бы о спасении моей души, но я докажу тебе, что я люблю тебя, другими способами, если ты только дашь мне шанс. Ты дашь, девочка?
      Она долго молчала и наконец сказала "да", ничего к этому не добавив, но повернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Затем нежно взяла его за голову и поцеловала в губы, прежде чем опять отвернуться. Сердце Алекса дрогнуло. Он чувствовал себя мальчишкой, впервые попавшим в постель к женщине. Это будет непросто, знал он. Ему придется проглотить свою гордость, чтобы отвоевать сердце и душу своей жены у другого мужчины, но он сделает это! Он хочет ее! О, как он хочет ее, и он пойдет на все, чтобы Велвет опять улыбнулась ему с любовью во взоре, как она улыбалась когда-то, два с половиной года назад. Откинув ее тяжелые волосы, он поцеловал ее в шею, - Спокойной ночи, прошептал он.
      - Спокойной ночи, милорд, - прозвучало в ответ.
      Глава 14
      В последний день августа 1591 года с Рождества Христова отряд графа Брок-Кэрнского перевалил через Шевиотские холмы и пересек невидимую границу, отделявшую Англию от Шотландии. Они шли медленно, так как Велвет все еще не оправилась от своего предыдущего длительного путешествия. Неделя, прошедшая с тех пор как Алекс опять встретился со своей женой, была довольно странной. Велвет держалась с ним очень покорно и наконец-то перестала дрожать, когда он ночью дотрагивался до нее. Он знал, что, будь он понастойчивее, она бы уступила. Но это смахивало бы на изнасилование Он решил ждать. Она должна сама захотеть его так же сильно, как он хотел ее. Терпение, сказала Скай, и она была права. Ему оставалось только надеяться, что этого терпения у него хватит. Но как тяжело все-таки ночь за ночью лежать рядом с Велвет и не иметь возможности взять ее.
      Дни стояли теплые, но признаки приближающейся осени уже были отчетливо видны. Зацвел вереск, и взору Велвет открылись холмы, покрытые пурпурно-розовым ковром. Шмели, обожавшие вереск, с озабоченным видом перелетали с цветка на цветок, собирая нектар, из которого потом получится отменный мед. Кустики черники обсыпаны созревшими ягодами, а их листочки уже приобрели розово-красный цвет. Тут и там на казавшихся мирными холмах паслись отары овец, но люди Брок-Кэрна постоянно были начеку, готовые отразить нападение любого противника.
      Алекс послал вперед в Хэрмитейдж гонца, прося гостеприимства у своего кузена, графа Ботвеллского. Ботвелл опять попал в немилость у короля Джеймса. В начале лета был даже послан лорд Хоум, чтобы арестовать его. Сэнди Хоум, однако, решил, что лучше ему поскитаться и порыбачить с Фрэнсисом Стюарт -Хэпберном, чем арестовывать его, и остался в Хэрмитейдже вместе со своим приятелем.
      Было ясно, что королевский гнев на графа Ботвелла навлек не кто иной, как королевский канцлер Джон Мэйтланд. Мэйтланд продержал Ботвелла в заключении в Эдинбургском замке в течение нескольких месяцев, но накануне Иванова дня графу удалось бежать, и он публично оскорбил Мэйтланда в Незер-Боу, приглашая того выйти наконец из дома, где тот, по слухам, дрожа от страха, заперся в своем кабинете и требовал отправить Ботвелла в тюрьму. Весь Эдинбург покатывался от хохота над незадачливым Мэйтландом, и тот не забыл обиды. Узнав от королевского пажа, что Джеймс тайно домогается любви Катрионы Лесли, прекрасной графини Гленкиркской, Мэйтланд довел до сведения короля, что и Ботвелл, и леди Лесли пытаются получить у своих супругов разводы и собираются пожениться. На самом же деле Маргарет Дуглас, жена Ботвелла, уже давно его получила. Джеймс тут же вспомнил все старые прегрешения Ботвелла и его "непристойное поведение в отношении некой придворной дамы" и использовал все это как предлог, чтобы поставить своего кузена вне закона. Заодно он отказал леди Лесли в получении развода. Но эта дама не испугалась короля и продолжала встречаться со своим любовником, не обращая внимания на гнев Стюарта.
      При обычных обстоятельствах Алекс постарался бы обойтись без гостеприимства Ботвелла. У него не было ни малейшего желания навлечь немилость короля еще и на Брок-Кэрн. Но Велвет плохо себя чувствовала, ей нужна была передышка. Может быть, надеялся он, король и не узнает об этом.
      Каменная громада дома Ботвелла еще не открылась их взору, когда распахнулись огромные ворота замка и навстречу им выехали несколько всадников.
      Лицо Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна расплылось в широкой улыбке, когда он приветствовал своего кузена.
      - Алекс! Как я рад тебя видеть! - Он повернулся к Велвет, и его улыбка смягчилась. - Я рад, что вы благополучно вернулись домой, дорогая, - тепло сказал он.
      Велвет почувствовала, как ей на глаза навернулись слезы, и поспешила сморгнуть их.
      - Благодарю вас, Фрэнсис. - Ив первый раз за все эти дни Алекс увидел, как слабая улыбка тронула уголки ее рта. - Мне говорили, что король опять очень недоволен вами, милорд. А я-то думала, что вы стали достаточно взрослым, чтобы бросить свою дурную привычку дразнить его величество.
      Ботвелл ухмыльнулся.
      - Да уж больно Джемми соблазнительная мишень, - ответил он. Потом слегка тронул лошадь, чтобы их взору открылся стоявший за ним всадник. Алекс и Велвет удивились, обнаружив, что это женщина.
      - Это Кэт Лесли, - просто сказал Ботвелл. - Надеюсь, в один прекрасный день она станет моей женой.
      - О, Фрэнсис! - не выдержала Велвет - Вы наконец-то счастливы! Я так рада! Так рада!
      Ботвелл даже покраснел, обрадованный ее словами, а прелестная леди Лесли хрипловато рассмеялась.
      - Не будь она женой твоего кузена, Фрэнсис, я, наверное, приревновала бы, - поддразнила она его.
      - Велвет - самая чудесная из всех девушек на свете, - сказал Ботвелл, - но для меня-то во всем мире существует только одна женщина, Кэт, и эта женщина ты, моя дорогая.
      Теперь пришел черед покраснеть леди Лесли, и Велвет подумала, что она очень хороша. Высокая, стройная, с великолепной грудью, с такой же белой кожей, как у Велвет, зелеными глазами и темными, цвета густого меда, волосами. Лицо у нее имело форму сердечка с маленьким упрямым подбородком. Одета она была в замшевые бриджи для верховой езды, шелковую блузку с открытым воротом и кожаную куртку с оправленными в серебро костяными пуговицами. Сапоги достигали ей почти до колен, а ее длинные тяжелые волосы разметались по плечам.
      - Нам не совсем безопасно долго оставаться за стенами замка, Фрэнсис, напомнил графу его брат Геркулес Стюарт.
      Ботвелл кивнул и, развернув коня, поехал к Хэрмитейдж. Когда они спешились, он сказал:
      - Кэт, проводи леди Гордон в апартаменты, которые ты приготовила для нее. Она, по-моему, здорово устала.
      - Вы правы, - призналась Велвет. - Я уже давно так подолгу не ездила верхом.
      - Почти три года? - спросил он. Велвет на какое-то время задумалась, и улыбка опять осветила ее черты.
      - Да, Фрэнсис, прошло почти три года, надо же! Он улыбнулся:
      - Вроде бы вы стали теперь гораздо послушнее.
      - Просто мне надо восстановить силы, - озорно ответила Велвет и неожиданно почувствовала себя гораздо лучше. Кэт Лесли взяла Велвет под руку.
      - Пойдемте, леди Гордон. Могу поклясться, что вы не откажетесь от ванны, а если воду не принесут прямо сейчас, вам не повезет, так как близится время обеда.
      Две женщины ушли в дом, а Фрэнсис провел Алекса в главный зал, приказав лакею, чтобы тот принес им вина. Удобно устроив своего гостя, Ботвелл сказал:
      - Ты здорово рискуешь, заехав в Хэрмитейдж, Алекс. Я под колпаком и вне закона. Если наш кузен Джемми узнает о твоем визите, тебе придется нелегко.
      - Мне пришлось рискнуть, Фрэнсис. У Велвет не хватило бы сил ехать дальше. А вообще-то я не прочь побыть с тобой несколько дней, прежде чем отправляться дальше на север.
      - Ты заедешь в Эдинбург?
      - Собирался.
      - Тогда скажи Джемми, что был здесь, и объясни почему. Тогда никто, и в особенности Мэйтланд, не сможет обвинить тебя в двуличии. Он хочет расправиться со всеми эрлами, Алекс. Начал с меня, но будь настороже, ибо я подозреваю, что следующей жертвой окажется Хентли. Он очень амбициозный человек, этот господин Мэйтланд. Если ему удастся сломить силу эрлов, он сможет вертеть Джеймсом, не боясь никого.
      - Это правда, что я слышал, когда ехал на юг? Что Джеймс отказал леди Лесли в разводе с Гленкирком?
      - Ага. Подонок! Он пытался затащить ее в свою постель, но она сбежала от него и приехала ко мне. Я ее уже давно люблю, но она даже и не подозревала об этом, пока не нашла у меня убежища. Королева пыталась удержать Джемми от вмешательства в это дело с разводом, и ей это удавалось, пока Мэйтланд не выяснил, что Кэт здесь со мной, и не доложил ему. Королева, конечно, не имела ни малейшего понятия, что ее муж и король сам домогается Кэт. Ей тяжело было бы узнать об этом, а Кэт ее любит, о чем Джемми прекрасно знает.
      - А что будет с тобой, Фрэнсис?
      - Понятия не имею, Алекс, но, возможно, в один прекрасный день мне придется искать убежища в Дан-Броке. - Он улыбнулся. - Примешь меня?
      - Конечно!
      Появился слуга с вином, и мужчины, стоя у камина, отдали ему должное, пока в другом крыле замка Кэт провела Велвет в отведенные ей просторные, полные воздуха апартаменты.
      Пэнси и Дагалд уже были там. При виде слуг Кэт сказала:
      - Я распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну, леди Гордон. Встретимся за обедом.
      - Пожалуйста, зовите меня Велвет!
      - Если вы будете звать меня Кэт, - согласилась другая женщина и вышла из комнаты.
      - До чего же она красива! - сказала Велвет Пэнси.
      - Дагалд говорит, что из-за нее здесь, в Шотландии, разразился целый скандал. Она сбежала от мужа, чтобы быть с лордом Ботвеллом, - поведала Пэнси своей госпоже.
      - Я вполне могу понять женщину, которая влюбится во Фрэнсиса, - сказала Велвет. - Он чертовски привлекателен, и не только внешне.
      - Да уж, - согласилась Пэнси, - что-то такое есть в нем особенное. Говорят, ни одна женщина не может устоять против него.
      - Хорош разговорчик для двух внешне респектабельных замужних женщин! фыркнул Дагалд, а Пэнси с Велвет захихикали.
      - Смейтесь сколько угодно, но упорно говорят, что граф Ботвеллский колдун и чародей.
      - Он может наложить на меня заклятье, - рассмеялась Пэнси.
      - Закрой рот, женщина, или я вобью в него кляп! - пригрозил муж. - Такие разговоры, и от кого, от моей жены?
      - Только дотронься до меня хотя бы пальцем, Дагалд Геддес. Я развернусь и тут же уеду назад в Англию и заберу с собой сына! - набросилась Пэнси на своего супруга. - Я его родила без тебя и два года без тебя растила.
      - Ну-ну, девочка, - начал подлизываться к ней Дагалд. - Просто я чуть-чуть приревновал, когда ты заговорила о лорде Ботвелле. Ничего такого я не думал.
      Пэнси фыркнула, а Велвет спрятала улыбку. Ее камеристка явно прибрала к рукам своего мужа. Дагалд обожал жену и сына, и Пэнси знала это.
      Через несколько минут появилась дубовая ванна, которую установили перед камином в спальне. Слуги, облаченные в килты, долго носили кувшины с горячей водой, чтобы наполнить ее до краев. Велвет с удовольствием плескалась, слыша, как в соседней комнате появился Алекс, сопровождаемый Дагалдом, и тоже принялся за мытье. Он вошел в спальню, обернув полотенце вокруг чресел, еще до того как Велвет закончила купание и вылезла из ванны. Пэнси покраснела, а он рассмеялся.
      - Беги, дорогая, проведай своего наследника, который уже, наверное, заждался свою мамочку и ужина. Я помогу твоей госпоже, пока ты не вернешься.
      Он мягко выпроводил Пэнси из комнаты, закрыв за ней дверь. Затем, сняв с вешалки перед камином согревавшееся там полотенце, развернул его и, держа перед собой, сказал:
      - Вылезай, Велвет, давай я тебя вытру, а то ты замерзнешь. Она встала и шагнула из ванны в его руки, которые сомкнулись у нее за спиной, завернув ее в теплое полотенце. Какое-то мгновение они простояли неподвижно, а потом Алекс начал быстро вытирать ее. Она знала, что ему хочется поцеловать ее. Она не стала бы возражать. Но он остался верен своему обещанию не принуждать ее ни к чему.
      Он насухо вытер ее, отбросил полотенце в сторону и, подняв ее на руки, отнес на кровать, где укрыл одеялом.
      - До обеда еще есть время. Отдохни пока. Велвет. Мы задержимся на несколько дней в Хэрмитейдже, прежде чем отправимся дальше в Эдинбург.
      - Мы поедем ко двору, милорд?
      - Нет, но мне надо засвидетельствовать свое почтение Джемми. Мы не задержимся там больше, чем на пару дней, и сразу уедем в Дан-Брок.
      - Прекрасно, - сказала она - Я не хочу ехать ко двору, Алекс. Я хочу в Дан-Брок. Мне хочется увидеть свой новый дом. Я помню, ты говорил, что замок стоит на скале над ущельем, что над ним парят орлы. Я никогда не могла этого забыть. Это звучало так красиво.
      - А там и правда красиво, Велвет. Ты увидишь его в самое лучшее время года, так, во всяком случае, считаю я. Березы на склонах гор стоят золотые, рябины усыпаны красными и оранжевыми ягодами. Ты будешь там счастлива, Велвет, обещаю тебе.
      Она взяла его руку и, поднеся к губам, нежно поцеловала. Он был потрясен.
      Она улыбнулась:
      - Я просто благодарю тебя, Алекс, за твою доброту и терпение.
      Она закрыла зеленые глаза и, казалось, заснула, не выпуская его руки.
      Осторожно он лег на кровать рядом с ней, не укрываясь одеялом. Вздохнув, Велвет переместила свою головку на плечо мужа. Он не спал. Он просто лежал рядом с ней, думая сразу о тысяче вещей.
      За те дни, что они пробыли вместе, он окончательно и бесповоротно понял, что любит ее. Ему было больно сознавать, что она принадлежала другому мужчине, но он теперь мог понять и простить. Им будет очень трудно налаживать супружеские отношения. В ее сознании Акбар все еще оставался ее мужем, а он, Алекс, выглядел непрошеным чужаком. Он не знал, как преодолеть эту преграду. Постепенно он понял, что все зависит от Велвет, а не от него. Она должна наконец разобраться в своих чувствах.
      И все-таки она была его женой только три месяца! А женой Акбара шестнадцать! Господи! Сможет ли она когда-нибудь полюбить его вновь? Он вдруг понял, что молча молит Бога, чтобы она смогла полюбить его.
      Прекрасный ужин, накрытый в столовой графа Ботвеллского, дал повод его кузену пошутить:
      - Для человека, объявленного вне закона и осужденного, Фрэнсис, ты питаешься весьма недурно.
      - Ты же знаешь мою любовь к хорошей жизни, - смеясь, ответил Ботвелл.
      - Ага, - добавила Кэт Лесли, - я страшно за него беспокоилась, пока он сидел в Эдинбургском замке. И вдруг узнаю, что он устроился там лучше, чем сам начальник тюрьмы, мошенник!
      Один из людей Ботвелла заиграл на свирели, а другие затянули песню. Алекс и леди Лесли начали исследовать степень своего родства, ведь его мать тоже была Лесли. Ботвелл встал и протянул руку Велвет.
      - Пойдемте прогуляемся по замку, дорогая, - сказал он ей, заметив, что она заметно опечалилась при звуках старинной приграничной баллады, повествующей о неразделенной любви. Он увел ее в глубь зала, крепко держа под руку. - Я слушаю, Велвет, дорогая, если вам есть что сказать мне, - спокойно предложил он.
      - Очень мало, Фрэнсис. Я вернулась домой к Алексу.
      - Но ваше сердце не с ним. Почему?
      - О, Фрэнсис, я в таком смятении. Я была уверена, что он мертв. И я полюбила вновь, но потом узнала, что он жив. Мне пришлось вернуться. Я и сейчас люблю Алекса, но не могу, как мне кажется, перестать любить и Акбара. Отдаться другому мужчине, когда я считала себя вдовой, это совсем другое, чем то положение, в котором я очутилась теперь. Я хочу начать с Алексом все заново. Я должна! Но я не могу перестать думать об Акбаре, об Индии, о... Она замолчала и была полностью сражена, когда он закончил за нее:
      - И о вашем ребенке.
      - О Боже! - прошептала она. - Откуда вы знаете? - Ее глаза были полны слез.
      - Только ребенок может так крепко привязывать вас к другому мужчине, Велвет.
      - Алекс ничего не должен знать! Он не переживет, если узнает, что я родила ребенка другому мужчине.
      - Значит, надо побыстрее сделать это, Велвет. - Остановившись, он потянул ее в небольшой альков и, достав из камзола шелковый носовой плеток, ласково вытер ей слезы. - Ребенок умер?
      - Нет. Девочка осталась в Индии со своим отцом. Он не позволил мне взять ее с собой. Он сказал, что она - это все, что осталось ему от нашей любви. Я не хотела оставлять ее, Фрэнсис! Ей тогда еще не было и года, моей Ясаман! Она опять начала плакать.
      - Велвет! - Серьезность его голоса заставила ее прислушаться. - Велвет, дорогая, вы не должны так убиваться. Алекс увидит ваше лицо и сразу поймет, что вы расстроены. Что мы скажем ему? - Он быстро промокнул слезы своим платком.
      И тут присущее ей чувство юмора не оставило ее.
      - Я могу сказать, что вы отвергли мои приставания к вам, Фрэнсис, сказала она, улыбнувшись сквозь слезы. Он тоже улыбнулся с облегчением.
      - Дерзкая девчонка! - пошутил он, и Велвет уже открыто рассмеялась. Успокоенный, он убрал мокрый платок в карман камзола и вновь стал серьезным. Ваш секрет будет со мной как в могиле, Велвет. Но не пренебрегайте моим советом. Как можно скорее подарите Алексу наследника. Вы не забудете своего первого ребенка, но заботы о втором смягчат боль утраты. У вас просто не останется времени на воспоминания.
      - Алекс так терпелив, Фрэнсис. Он пообещал не принуждать меня и держит обещание.
      - Уж не хотите ли вы сказать, что не занимались любовью с тех пор, как вновь встретились? Господи, Велвет! Так у вас никогда не появится наследника.
      - Я не могу, - дрожащим голосом призналась она, и нижняя губка у нее опять задрожала.
      - Все вы прекрасно можете и сегодня же ночью сделайте это. Чем дольше вы будете тянуть, тем вам же будет хуже, а мой дорогой кузен проявлял терпение уже достаточно долго.
      - Он прекрасно утешался, пока меня здесь не было! - резко проговорила Велвет.
      - Вы тоже! - не остался в долгу Ботвелл.
      - Да, пожалуй, - согласилась Велвет. - Господи, Фрэнсис, я так окунулась в свое горе, что совсем забыла - жизнь-то продолжается. Алекс и я решили все-таки жить вместе после всех наших злоключений. Никто нас не заставлял. Я так несправедлива к нему, правда?
      - Нет, Велвет. Просто вам нужно было время, чтобы разобраться со своими чувствами. Теперь, я думаю, все встало на свои места.
      - Большое вам спасибо, милорд! Если у меня родится сын, одним из его имен будет Фрэнсис.
      - Господи, дорогая, не надо таких сантиментов по отношению ко мне. Терпеть не могу всех этих телячьих нежностей!
      Она закинула руки ему на шею и крепко поцеловала в губы, чем несказанно удивила Ботвелла. Это был чудесный поцелуй, ее губы пахли сладким вином. Отступив на шаг, она посмотрела на него и с вызовом сказала:
      - Отведите меня назад к мужу, милорд. Нам пора спать. Ботвелл ухмыльнулся:
      - Жаль, что Алекс никогда не узнает, в каком большом долгу он у меня, Велвет. - Он вывел ее из алькова и проводил через главный зал к столу, где Кэт и Алекс по-прежнему были погружены в беседу, не заметив их отсутствия.
      - Я ничего не скажу ему, если и вы будете молчать, Фрэнсис, - повторила она дерзко, и он в ответ улыбнулся, заговорщически подмигнув.
      Свирель теперь играла какой-то более живой мотив. Некоторые из людей Ботвелла пустились в пляс, другие затеяли игру в кости, встав на колени у одного из каминов. Кэт, к удивлению Алекса, присоединилась к ним. Фрэнсис только улыбнулся:
      - Мои ребята ее очень любят. Они готовы отдать за нее жизнь, так же как и я.
      - Уверена, что все закончится счастливо для вас двоих, - ободрила его Велвет. Потом повернулась к Алексу и сказала:
      - Я устала, милорд. Мы уже пойдем, или ты останешься поиграть в кости?
      - Немного задержусь, дорогая, - ответил он, и она, поклонившись, вышла.
      Алекс отсутствовал всего несколько минут, распив со своим кузеном еще по чаше вина. Затем приграничный лорд, прикинувшись усталым, ушел, забрав с собой Кэт, и у Алекса больше не было повода оставаться в зале.
      Дагалд поджидал своего хозяина и быстро помог ему раздеться, стремясь как можно скорее очутиться в собственной постели в объятиях Пэнси. Алекс выпроводил слугу, как только "гот раздел его, и, ополоснув на ночь лицо, на цыпочках прошел в спальню. В камине горел слабый огонь, в комнате было тепло. Алекс тихо нырнул в большую постель, стараясь не потревожить Велвет, но был очень удивлен, когда она, ароматная, теплая и абсолютно голая, вдруг скользнула к нему. Он был ошеломлен.
      - Ты не надела ночную рубашку, - открыл он от удивления рот.
      - Нет, Алекс, не надела, - поддразнила она его. Его руки сами собой сомкнулись вокруг нее. Боже, подумал он, какая же у нее мягкая и гладкая кожа.
      - Велвет... - Его голос несколько изменился, пока он изо всех сил старался удержать себя в руках.
      - Да, Алекс? - ласково и невинно спросила она.
      - Чего ты хочешь от меня, Велвет? Господи, дорогая, я ведь обыкновенный человек!..
      - Чего я хочу от тебя? - Она мягко рассмеялась. - Боже, Алекс. Я думала, ты поймешь. Я хочу, чтобы ты любил меня. Здесь. Сейчас. Сегодня ночью, мой дорогой.
      Она теснее прижалась к нему, упершись своими округлыми грудями в его волосатую грудь, и, нагнувшись, тихонько покусывала ему мочку уха, пока он не застонал. Она просто сводила его с ума, и он подозревал, что она прекрасно сознавала это. Что же такое случилось с ней за эти последние несколько часов.
      - Ты лишил меня девственности в этом самом замке почти три года назад, мой дорогой. Мы начинаем нашу супружескую жизнь сначала. И я хочу начать ее здесь, Алекс. Неужели тебе это не понятно?
      Он не ожидал от нее такой сентиментальности, но это его не заботило. Важно было, что эта прелестная женщина, его жена, с которой он так долго был разлучен, предлагала себя ему, а он так хотел ее. Притянув ее голову, он нашел губы и поцеловал со всей горячностью, которая копилась в нем все эти два с половиной года. Он целовал ее, пока она совсем не задохнулась и губы у нее не заболели от его пылкости. Пытаясь ослабить напор его губ, она раздвинула губы, и его язык тут же проник глубоко ей в рот, чтобы любить ее с еще большим жаром. Их языки были как два пылающих шелковых флага, сплетавшихся и расплетавшихся раз за разом. Он взял ее лицо в свои руки.
      - Посмотри на меня, Велвет! - Она медленно открыла глаза и посмотрела на него. - Я люблю тебя, дорогая. Ты понимаешь это? Я люблю тебя!
      - И я никогда не переставала любить тебя, Алекс, - ответила она.
      Однако между ними осталось и кое-что невысказанное. "Я никогда не переставала любить тебя, Алекс, но одновременно я любила и другого мужчину". Она старалась, и со временем, он надеялся, воспоминания об Акбаре уйдут из ее сердца и души, а может быть, и из сознания.
      - Ах, дорогая, - прошептал он, гладя ее щеку тыльной стороной руки, а другой поглаживая ее лоб. Потом его рот опять нашел ее губы, на этот раз целуя ее нежно и ласково, вновь привыкая к ее сладким губам. Покрыв поцелуями все ее лицо, он спустился к шее, задержавшись на маленькой ложбинке на ее горле, где крохотная жилка билась под его губами. Его длинные пальцы запутались в ее мягких волосах, а другая рука повернула к себе ее лицо.
      Он осторожно укусил ее за подбородок, потом поцеловал уголки ее рта. Велвет высунула свой язычок, чтобы лизнуть его, и, наслаждаясь ее любовной игрой, он вступил в битву. Они дурачились и боролись так несколько минут, заново учась расслабляться в объятиях друг друга. Наконец он потерся носом о ее ухо и провел по нему языком.
      - Ты восхитительна, дорогая, - прошептал он. Потом его рука обняла ее грудь, и, перевернувшись, он нашел вторую ее грудь и приник к ней губами. Пока рука мяла и ласкала одну, губы подвергали утонченной пытке другую грудь, ласково посасывая ее сосок. Постепенно он начал втягивать его в рот целиком, нежно покусывая, пронзая всю ее маленькими стрелками желания.
      Велвет капризно пошевелилась под ним. Ее так давно никто не любил. На какое-то мгновение она почувствовала себя предательницей, но по отношению к кому? К Акбару, с которым ее связывал брак и ребенок, или к Алексу, который был ее единственным мужем перед Богом и совестью? Это слишком запутанная головоломка, чтобы быстро разобраться в ней, подумала она. Надо наслаждаться тем, что происходит здесь и сейчас, а не в давно минувшем.
      Нетерпеливо пошевелившись, она выбралась из-под него и сказала:
      - Я хочу любить тебя, мой дорогой.
      - Ты и так любишь меня, Велвет, - ответил он, но она рассмеялась:
      - Нет, милорд. Пока что ты любишь меня. - Она толкнула его на подушки. Теперь я буду любить тебя!
      Пока он пытался понять, что происходит, Велвет повернулась к нему спиной и, обхватив мужское копье одной рукой, склонила над ним голову и взяла его в рот, продолжая другой нежно гладить мошонку. На секунду Алекс застыл в изумлении. Он никогда не учил ее таким вещам! Где же она научилась этому? Следующим чувством, охватившим его, была волна жгучей ревности. Акбар! Она научилась этому у него! Она зажала его член нежными губами и определенно сводила его с ума, что, видимо, и было ее целью.
      - Боже! - Слово с хрипом вырвалось из его горла, его гнев улетучивался, уступая место острому наслаждению, которое росло с каждым моментом.
      Ее язык лизал его член на всю длину, дразня его покрасневшую головку. Его руки протянулись вперед, чтобы обхватить ее голову и поощрить к дальнейшим ласкам, а она исступленно сосала, пока в его мозг и во все тело вонзались острые, как ножи, копья желания. Член его затвердел как каменный.
      Когда он больше уже не мог терпеть, готовый взорваться от желания, он приказал ей сквозь стиснутые зубы:
      - Хватит, дорогая!
      Уложив ее на подушки, он опустил свою голову между ее ног. До этого он никогда не пробовал, какая она на вкус там, но подумал, что если она научилась услаждать мужчину так, как она только что сделала, то Акбар наверняка познакомил ее и с другими удовольствиями. Он нашел маленькую жемчужину ее женственности и, дотянувшись до нее языком, начал нежно любить ее. Он был счастлив, когда услышал мягкий стон экстаза, вырвавшийся из ее губ.
      - Тебе нравится так, дорогая? - прошептал он, и она смогла только крикнуть "да", и ничего больше. Его язык продолжал ласкать ее шелковистую розовую плоть, пока она не застонала от желания.
      Господи, как же хорошо, подумала она, пока ее страсть росла и росла. Легкие, как перышко, прикосновения его языка и губ к самому сокровенному женскому месту вели ее все дальше и дальше по дороге желания, так далеко, как она никогда еще не заходила. Велвет казалось, что и она не сможет выносить больше этой любви, но одновременно она думала, что не вынесет, если он вдруг остановится. Она чувствовала, что сейчас потеряет сознание, но это ее не волновало. На мгновение она мысленно перенеслась на несколько лет назад, к самому началу их супружеской жизни. Тогда он тоже любил ее страстно и нежно, но совсем не так, как сейчас. Его страсть была так велика, что казалось, испепелит их обоих. Наконец он поднял голову, с мягким смешком подтянулся на руках и лег на нее сверху. Взяв свой пульсирующий член в руку, он направил его в цель и ворвался в нее почти с яростью. Вскрикнув, Велвет подняла ноги, обхватила его спину, а руками шею, и так вместе они раскачивались взад и вперед, как бы танцуя в ритме любви.
      - Я так долго ждал, дорогая, чтобы опять очутиться внутри тебя! простонал он в пароксизме страсти, - О дорогой! - Она почти рыдала, воспоминания об их прежней близости переполняли ее душу. - Люби меня еще! Ты такой большой, мой дикий шотландец. Как ты наполняешь меня! Не переставай меня любить, Алекс! Не останавливайся!
      Он и не собирался. Несколько долгих чудесных минут они провели, сплетясь в самом интимном из брачных объятий. Потом, не в силах больше сдерживаться, они одновременно достигли райских вершин, и он как бы взорвался в ней, выплеснув в нее свое желание.
      - О, Велвет, дорогая! О прелесть моя! - задыхался он, не в силах сдержать чувства.
      Он упал на ее грудь, и она крепко прижала его к себе, медленно выплывая из блаженства. "Неужели с ним всегда будет так, или это просто из-за возбуждения, вызванного нашим воссоединением?" - подумала она про себя. Ее пальцы пробежали по его прекрасным темным волосам, лаская его, любя его, и он чувствовал ее прикосновения, все еще пребывая в состоянии ошеломления.
      Подняв голову, он посмотрел на нее, и Велвет неожиданно почувствовала себя уютно, в безопасности. Улыбнувшись ему в ответ, она мягко поддразнила его:
      - А чего это ты выглядишь таким довольным, мой дорогой супруг?
      - Что за женщину я взял себе в жены? - задумчиво спросил он.
      - Страстную, - быстро ответила Велвет, - и я не собираюсь меняться, мой дорогой.
      - Господи, конечно же, нет! Боже, Велвет, я никогда даже не подозревал в тебе таких глубин. Ты зажгла мою кровь, любовь моя, и, зная теперь, насколько ты страстная, я буду самым ревнивым из мужей.
      - Я принадлежу не тебе, Алекс, я принадлежу самой себе, и ты должен это запомнить. Я никогда не предам тебя, любовь моя, клянусь тебе. Но никогда не надо обращаться со мной, как со своей собственностью.
      - Нет, Велвет, этой ночью я понял, что мы с тобой равны. Я могу забывать об этом время от времени, но не сомневаюсь, что ты не преминешь мне напомнить.
      - Конечно, мой дикий шотландец, не премину! Он рассмеялся и, лежа на спине, привлек ее к себе.
      - Ты не шутила, когда говорила, что нам пришло время обзаводиться семьей, Велвет. Теперь я вижу, это - правда. Но ты вымотала из меня все силы. Мне надо немного отдохнуть.
      - Не сейчас, - ответила она и, выскользнув из его объятий, встала.
      Подойдя к камину, она сняла с огня маленький котелок. Налив из него немного теплой воды в серебряную чашу, она вернулась к постели, прихватив с собой несколько мягких полотенец.
      - В Индии, дорогой мой муженек, порыв страсти всегда сопровождается тщательным омовением. Когда стрелы Эроса вновь вылетят из его лука, сражающиеся стороны должны к этому быть готовы. - Обмакнув одно из полотенец в чашу, она выжала его и начала обтирать его мужское естество. Закончив, она нагнулась и поцеловала его член, вновь заставив его вздрогнуть от просыпающегося желания. - А теперь, - мягко сказала она, - ты должен сделать то же самое мне. - Она протянула ему второе полотенце.
      Мыть ее интимные места, пока она стояла перед ним, как выяснилось, - одно из самых сексуально волнующих действий, которые он когда-нибудь делал в своей жизни. Он нашел, что ему доставляет истинное наслаждение работать медленно, тщательно, еще раз проходя по уже изученной территории, пока она, рассмеявшись, не сказала:
      - Ты опять меня возбуждаешь, Алекс, а цель данного мероприятия совсем другая. Поцелуй меня теперь, а потом мы отдохнем.
      Как зачарованный, он подчинился и поцеловал ее припухшую розовую плоть. Но не в силах сдержаться, лизнул ее языком, что заставило ее взвизгнуть и отскочить назад. Рассмеявшись, он, довольный тем, что смог восстановить самообладание, отбросил полотенце и опять забрался в постель.
      Она скользнула в его руки, теплая и душистая, и положила голову ему на плечо. Скоро он услышал ее легкое, ровное дыхание и понял, что она заснула. Он же еще несколько минут пролежал без сна. Девушка, на которой он женился три года назад, отошла куда-то так далеко, что он едва мог ее вспомнить. Женщина же, появившаяся из небытия, была окутана восхитительной тайной, которую, как он подозревал, ему никогда не удастся раскрыть до конца. Но в последующие годы, которые им предстояло провести вместе, он будет находить много радости в том, чтобы открывать все новые и новые части, составляющие головоломку по имени Велвет. Скоро заснул и Алекс.
      Велвет проснулась от поцелуев, которыми он покрывал ее тело. Довольно что-то мурлыкая, она потянулась, проговорив:
      - Не останавливайся, любимый. Это так приятно! Он рассмеялся:
      - Ты стала восхитительной распутницей, моя юная супруга. Такой и оставайся. - Он поцеловал ее в губы, его язык опять проник в ароматную пещеру ее рта, чтобы еще раз все там изучить. Сопротивляясь его вторжению, она поиграла с его языком в прятки. На этот раз его желание росло медленно, так как он еще полностью не отошел от их последнего совокупления. Сев и подложив под спину подушки, он усадил Велвет между раздвинутых ног и еще раз начал внимательно изучать чудесные линии и изгибы ее тела.
      Ее красота вновь поразила его. Ее чудесные круглые груди так хорошо умещались в его ладонях; ее талия была так тонка, что он спокойно мог обхватить ее ладонями: тело ее было стройным и с гладкой кожей. Ее бедра раздвинулись от прикосновения его ищущих пальцев, и она опять что-то неразборчиво пробормотала. Она подняла ноги вверх, позволив ему погладить внутренние части ее бедер, от икр вверх. Алекс обнял ее, прижав к груди. Губами он отодвинул в сторону ее роскошные каштановые волосы и, найдя мягкую ложбиночку на обратной стороне ее шеи, запечатлел на ней несколько легких поцелуев.
      - Ты самая красивая женщина на этой земле, - прошептал он ей в ухо.
      Она улыбнулась, освещенная светом от камина, но он не видел ее улыбки.
      - А разве твоя любовница Аланна Вит не красивая, милорд? - шаловливо спросила она.
      - Аланна не была в моей постели вот уже много месяцев, Велвет.
      - Но она продолжает жить в Дан-Броке, так мне говорили.
      - Я предложил ей на выбор: вернуться в Англию или остаться жить в моей деревне Брок-Эйлен вместе с ее дочерью.
      - Ее дочерью? - Велвет съежилась.
      - Она уверяет, что ребенок мой, и, по всей видимости, так оно и есть, ответил он, боясь каждого произносимого слова. Но надо все сказать, прежде чем они доберутся до Дан-Брока. Аланна все еще никак не могла пережить выдворение из замка и при первом же удобном случае попытается устроить жуткий скандал.
      - Сколько сейчас ребенку? - спросила Велвет.
      - Год или около того, - ответил он. Она чуть не рассмеялась над иронией судьбы. Ее заставили отказаться от своей обожаемой дочери, убедив, что это необходимо. Она должна вернуться к роли добропорядочной христианской жены. Сожительнице же ее мужа, однако, было позволено оставить себе свое дитя, и никто, похоже, не осуждал ее за это. Аланна Вит сможет вырастить своего ребенка, она же, Велвет, графиня Брок-Кэрнская, не может даже никому признаться, что у нее есть ее Ясаман, из боязни оскорбить своего мужа и его родственников. Сердце вдруг остро заболело из-за дикой несправедливости. Пересилив себя, она глубоко вздохнула и сказала:
      - Мне было бы легче, если б эта девица вернулась в Англию, Алекс. Нельзя ли как-нибудь ее заставить уехать?
      - Я постараюсь, дорогая, - пообещал он, с облегчением поняв, что она не собирается устраивать сцен. - Но Аланна очень упряма, а я чувствую себя в ответе за маленькую Сибиллу. - Он крепко прижал ее к себе. - Черт побери, Велвет, я не хочу сейчас говорить об этом! Я хочу еще раз заняться с тобой любовью, дорогая. Меня всего разрывает от желания, когда я оказываюсь рядом с тобой.
      Она и сама чувствовала, что он созрел для любви, так как ощущала на своих бедрах его горячее копье. Она сделала глубокий вдох, чтобы ее груди поднялись в его руках, и плотнее прижалась к нему, откинув голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо.
      - Знаешь, чего я хочу, Алекс? - спросила она. Когда он отрицательно покачал головой, она продолжила:
      - Когда-то ты сказал, что я напоминаю тебе котенка, но этот котенок теперь уже вырос и превратился в кошечку и, как все кошки, любит, когда его гладят по спинке. Погладь меня, Алекс. Погладь свою маленькую кошечку. - И она выскользнула из его рук и легла спиной кверху на постель рядом с ним.
      Она выглядела невероятно соблазнительной, лежа на животе и опершись на локти, с ее округлыми грудями, свисающими, как спелые яблоки, и ее прелестной попкой, возвышающейся, как два холма. Он в экстазе пожирал ее глазами в неверном свете затухающего камина, отбрасывавшего золотистые отблески на ее роскошные формы. Он протянул руку и, откинув в сторону ее волосы, сначала нежно гладил ее затылок и шею, а затем провел рукой по всей длине ее стройной спины, чтобы в конце поласкать ее ягодицы. Их нежная кожа оказала на него такое же возбуждающее действие, как и ее чудесные груди.
      Велвет теперь лежала ничком, раскинув руки и ноги. Не в силах сдержаться. Алекс лег на нее сверху и принялся дразнить ее, целуя в шею и слегка дуя в ухо, пока она не начала извиваться всем телом под ним. Потом он прошептал:
      - Признайся, что ты уже хочешь меня, Велвет. Она рассмеялась:
      - Ты слишком нетерпелив, Алекс. Наверное, мне надо научить тебя, что половина всего удовольствия сокрыта в ожидании, мой дорогой. А правда в том, что уже хочешь меня ты.
      Он был удивлен ее откровенностью, и она знала это.
      - Ты и правда хочешь, чтобы опять вернулся этот прелестный ребенок, Алекс? Который постоянно сопротивлялся тебе и лежал как колода, пока ты занимался с ним любовью?
      Он с минуту подумал, а потом со смехом ответил:
      - Нет, дорогая, не хочу! Это дитя было прелестно, но Боже! Мне гораздо больше нравится та бесстыдная распутница, в которую ты превращаешься в постели. Меня, правда, немного задевает, что всем этим штучкам тебя научил другой мужчина, но я все равно люблю тебя.
      - Запомни раз и навсегда, Алекс: тогда Акбар был моим законным супругом. Я же не спрашиваю тебя, где ты научился быть мужчиной, и не возмущаюсь по поводу тех женщин, которые обучали тебя этому искусству. Нечего и тебе возмущаться. Акбар далеко, он ушел из моей жизни, а тебе достались все плоды моего просвещения и его умения. А теперь, черт побери, слезай с меня, мой дикий шотландец, пока своим весом ты не переломал мне все кости!
      Он скатился с нее, проговорив:
      - Тогда давай попробуй переломать мне кости твоим весом. Она тут же ловко уселась на его бедрах, широко раздвинув ноги и мягко улыбаясь ему прямо в лицо. Он начал гладить ее соски, легонько их пощипывая, пока они не налились и не выдались вперед, как маленькие шипы. Наблюдая из-за прищуренных век, как растет ее желание, он крепко ущипнул каждый ее сосок, заставляя ее трепетать и плотнее прижиматься к нему самым эротическим образом. Дыхание вырывалось из ее губ короткими, резкими толчками.
      - А теперь, моя распутная супруга, - тихо проговорил Алекс, - я покажу тебе, что есть еще много вещей, которым тебе предстоит научиться и которым ты можешь научиться только у меня и ни у какого другого мужчины. Откинься назад, Велвет, на локти.
      Когда она сделала, как он велел, он поднял свой тяжелый и крепкий любовный инструмент и начал водить его концом по ее подрагивающей маленькой жемчужине.
      У Велвет глубоко в горле перехватило дыхание, и она застонала, когда по ее телу побежали маленькие огоньки чистого желания. Это была самая сладостная пытка. Она легонько дрожала, чувствуя, как он медленно, чувственно ласкает ее, но когда она попробовала немного передвинуться, чтобы он мог войти в нее, он удержал ее.
      - Нет, девочка. Еще нет. Я скажу, когда будет пора.
      - Я.., я не могу этого больше выносить, Алекс... - Ее голос тоже дрожал.
      - Нет, дорогая, можешь и еще потерпишь, или я не смогу подарить тебе всей той сладости, которой ты так жаждешь. Разве ты сама не говорила, что желание это часть занятий любовью? - Он опять начал гладить ее.
      Велвет думала, что сейчас умрет от удовольствия, которое будили в ней его прикосновения. Посмотрев вниз, она увидела покрасневшую головку его члена, готовую лопнуть от страсти, двигающуюся вниз и вверх в самом фонтане ее желания, увлажнившемся ее любовным соком. Она чувствовала, как парит над пропастью, каждое движение подводило ее все ближе к раю. Наконец она не смогла выдержать больше ни секунды и, тихонько вскрикнув, сорвалась с этого обрыва, погружаясь в чистое наслаждение.
      - Молодец, девочка, хорошо, - одобрил он ее. Когда голова Велвет немного прояснилась, он все еще играл с ней, и она почувствовала, что желание опять начинает нарастать в ней.
      - О, Алекс! - всхлипнула она.
      - Не пытайся держать себя в руках, Велвет, - сказал он. - Пусть все идет как идет. Дай мне доставить тебе как можно больше наслаждения, прежде чем ты доставишь его мне.
      На этот раз для нее и правда было слишком много, и она упала вперед, но он подхватил ее в свои объятия. Перевернув Велвет на спину, он широко раздвинул ей ноги и ввел в нее свой дрожащий, весь блестящий от ее любовного сока член. Последовавший вслед за этим ее крик удовлетворения чуть не заставил его потерять контроль над собой, но он быстро собрался и начал долгими, медленными толчками входить и выходить из нее.
      - О, Алекс! - теперь уже кричала она чуть ли не во весь голос. - Как же вкусно! Так вкусно, дорогой мой! - Ее ногти чертили борозды на его напряженной спине.
      Скорость его движений выросла, и он поднялся над ней на вытянутых руках, стараясь как можно глубже проникнуть в ее ждущее тело. Он чувствовал себя всемогущим! Она подводила его к вершинам блаженства, которых он раньше не знал, стараясь попасть в один ритм с ним, каждый раз высоко поднимая свой зад, чтобы глубже принять его в себя. Закинув, как и в предыдущий раз, ноги ему на талию, руками она гладила его спину, впиваясь в его тугие ягодицы, пронзая его острыми стрелами желания.
      - Господи, Велвет! - застонал он, переходя от блаженства к состоянию, близкому к умопомешательству.
      - Да, мой дикий шотландец! - дышала она ему в ухо. - Люби меня! Люби меня сильнее!
      Никто из них так и не запомнил, чем закончились эти страстные объятия, так как Велвет, достигнув самой вершины наслаждения, провалилась в беспамятство, так было велико ее желание. Что до Алекса, он не помнил ничего. Не имея больше сил, он излился в нее, после чего скатился с ее тела на кровать, и это было его последним осознанным действием.
      ***
      Велвет проснулась продрогшей и измученной. В комнату только начинал проникать серый свет раннего утра. Рядом с ней распростерся Алекс, разбросав свои длинные руки и ноги. Она опустила глаза, чтобы взглянуть на его мужское естество, и улыбнулась про себя. Одной из самых больших тайн сотворения мира несомненно был мужской член. Трудно даже поверить, что этот маленький купидонов лук, который сейчас, сморщившись, тихо лежал между ног ее мужа, совсем недавно был могучим копьем, которое дважды за эту ночь столь желанно пронзало ее.
      Тихонько выскользнув из постели, она встала на колени перед камином и, найдя несколько тлеющих угольков, раздула их и, обложив мелкими щепочками, разожгла сначала слабый огонек, а затем настоящее пламя. В котелке оставалась еще вода, и она ее вскипятила. Выплеснув в окно остатки воды в чаше, она наполнила ее теплой водой и, достав свежее полотенце, начала подмывать себя.
      - Мне казалось, что это моя обязанность, - сонно проговорил Алекс. И Велвет с улыбкой отнесла чашу к постели и вручила ему полотенце. - Прекрасный способ окончательно разбудить тебя, - поддразнил он ее, занимаясь делом.
      Она улыбнулась ему в ответ:
      - Я абсолютно не помню, чем кончилась эта ночь, Алекс, а ты? Он закончил, и пока она искала полотенце, чтобы помыть его, он отрицательно покачал головой:
      - Нет, дорогая, ничего не помню. Но теперь я точно знаю, что ты - самое прелестное существо. Если бы даже я захотел поведать миру о твоем совершенстве в постели, я бы не нашел нужных слов, ибо, думаю, таких слов просто не существует.
      - Ну, Алекс, - приличествующе случаю покраснела Велвет, - ты слишком галантен. - Закончив работу, Велвет отставила в сторону чашу и полотенце и забралась опять к нему в постель. - Я замерзла, - пожаловалась она.
      Он обнял ее, и она благодарно прижалась к нему.
      - Не устраивайся слишком удобно, дорогая, - предупредил он ее. - Я обещал пойти на рыбалку вместе с Ботвеллом, а сейчас уже почти рассвело.
      - Ты не найдешь лучшей наживки, чем вот это, - сказала она, игриво подергав его за мужское естество. - Что случилось с этим чудесным похотливым приятелем, который так хорошо развлекал меня прошлой ночью?
      - Ты истощила все его силы, Велвет, дорогая, но не бойся, он опять поманит тебя очень скоро. - Он ухмыльнулся. - Ты дерзкая маленькая шлюха, леди Гордон, и полна сюрпризов. Начинаю понимать, что жизнь с тобой ни в коем случае не будет спокойной или скучной.
      - Уж скучной-то никогда, Алекс, мой дикий шотландец! Это я могу тебе обещать наверняка, - сказала она и, нагнувшись, больно укусила его за плечо.
      - Ах ты! - вскричал он и легонько шлепнул ее по заду. Затем, убрав ее руки со своей шеи, встал с кровати и быстро оделся, пока она лежа наблюдала за ним. Нежно поцеловав ее перед уходом, он сказал:
      - Поспи, моя прелестная женушка. Я принесу чудесного лосося, - и с этими словами вышел из комнаты.
      Велвет уютно устроилась под одеялом. Ей было так хорошо впервые за все последние месяцы. Ботвелл оказался абсолютно прав. Ей пришло время оставить прошлое позади и начать новую жизнь с Алексом. Она хотела ребенка, зачатого по любви, хотя это совсем не значило, что она когда-нибудь забудет или перестанет оплакивать свое расставание с Ясаман. Не прошло еще ни дня, чтобы она с тревогой не думала, как-то там ее маленькая дочь. Через несколько дней Ясаман исполнится тринадцать месяцев. Начала ли она уже ходить? Умеет ли говорить? На мгновение Велвет почувствовала, как вернулась ее печаль. Своей мамой Ясаман будет звать Ругайю. Ругайе она будет поверять свои маленькие детские тайны и к ней бежать за утешением, когда ушибется. Глаза Велвет наполнились слезами, но в следующую секунду она сердито смахнула их. Она ничего не могла поделать с потерей Ясаман. Она - дочь Акбара, и, наверное, он был прав, когда говорил, что в Европе на ней вечно будет стоять клеймо незаконнорожденности. И как бы отреагировал на Ясаман Алекс? Наверное, так же, как она отреагировала на известие о том, что у Аланны Вит есть дочь. Ему не нужна ее дочь так же, как стали не нужны эта Вит со своим ребенком. Она благополучно воссоединилась с Алексом этой ночью и намеревалась щедро отдавать ему всю себя. К тому времени, когда они доберутся до Дан-Брока, она намеревалась окончательно и бесповоротно влюбить в себя мужа, чтобы эта Аланна Вит со своим ребенком ушла навсегда из его жизни. Велвет вдруг поразило, что она, оказывается, ревнивая женщина. Она никогда не ревновала к Акбару ни Иодх Баи, ни Ругайю Бегум. Но это совсем другой мир. Здесь Шотландия, и она вышвырнет эту шлюху из Дан-Брока, если Аланна Вит посмеет хотя бы приблизиться к ее мужу. "Защити или умри!" вспомнила она девиз рода Гордонов из Брок-Кэрна и быстро решила, что ей он тоже подходит. Усмехнувшись, Велвет повернулась на бок и заснула.
      Алекс стоял рядом со своим кузеном Фрэнсисом в холодной, быстро несущейся воде маленькой речки, удивляясь про себя, кой черт заставил его согласиться на эту рыбалку, когда он спокойно мог продолжать нежиться в теплой постели рядом с женой. Как бы прочитав его мысли, Ботвелл ухмыльнулся и проговорил:
      - Ничего, подождет, Алекс. Однако ты выглядишь усталым сегодня. Ты что, ночью не спал? Надеюсь, постель была удобной?
      - Чертовски удобной. - Он следил, как его леска уплывает вниз по течению, затем проговорил:
      - Тебя беспокоит, что король затащил Кэт в свою постель, Фрэнсис?
      - Да, но что я мог с этим поделать, Алекс? Она не хотела его и не давала ему никаких поводов. - Ботвелл помолчал, потом посмотрел на своего младшего кузена:
      - Ты же ведь говоришь о Велвет, Алекс, не так ли? Тебя беспокоит, что она жила с другим мужчиной? Господи, приятель, держи себя в руках! Тебе еще повезло, что она вообще вернулась к тебе!
      - г Твоя Кэт попала к королю в постель не по своей воле, а Велвет сознательно пошла в объятия к Акбару, Фрэнсис. Я рад, что она вернулась, но все время представляю ее в объятиях другого мужчины. Он научил ее всем тем восхитительным вещам, которые она проделывала со мной этой ночью.
      - И хорошо она это делала, Алекс? Эти восхитительные вещи?
      - Господи, да! - пробормотал граф Брок-Кэрнский.
      - Тогда тебе надо поблагодарить Акбара, идиот. И кроме того, когда тебе начинают лезть в голову подобные вещи, вспоминай, что Велвет тогда считала себя вдовой. Она слишком лакомый кусочек, чтобы долго оставаться одной или давать обет безбрачия, случись тебе умереть, Алекс. И тебе лучше помнить об этом, а то сойдешь с ума. Если не возьмешь себя в руки, сыграешь в ящик. Будешь сидеть на небесах и смотреть оттуда, как какой-то другой счастливчик пашет на твоей кобылке!
      Заметив удивленный взгляд Алекса, Ботвелл дружески пихнул его в бок и рассмеялся.
      - Ты подонок, Фрэнсис, но, клянусь Богом, ты прав! - ответил Алекс и усмехнулся, увидев ситуацию в несколько другом, более приятном свете.
      - Тогда, дорогой кузен, будем считать, что это дело улажено, - сказал Ботвелл. - Пойдем, и ты поделишься со мной секретами, которые твоя жена привезла с Востока. Господи, мне не терпится узнать все эти "восхитительные штучки"!
      - Фрэнсис, у меня клюет! - закричал Алекс, и в потоке показался огромный лосось, бьющийся на крючке. - Помоги мне!
      - Дерьмо! - выругался Ботвелл, но все-таки потянулся за сачком, чтобы помочь приятелю.
      Еще несколько дней Алекс и Велвет пользовались гостеприимством Ботвелла, каждое утро мужчины отправлялись на рыбалку. Как-то Ботвелл и леди Лесли взяли обоих Гордонов с собой на охоту. Это было чудесное время. Длинные, неспешно тянувшиеся дни сменялись столь же длинными ночами бурной страсти между Алексом и Велвет. В волшебной атмосфере Хэрмитейджа, наполненной любовью Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна и Кэт Лесли, Алекс и Велвет вновь обрели любовь, которая была подобна нераспустившемуся бутону, пока они были разлучены, и которая быстро росла и расцветала с каждым днем.
      Наконец они уже не могли больше задерживаться, так как путь до Дан-Брока был не близким. Кроме того, им надо было еще остановиться в Эдинбурге, чтобы засвидетельствовать свое почтение королю. Велвет обрела в лице Кэт Лесли хорошую подругу и доброго товарища, несмотря на то что графиня Гленкиркская была старше ее на одиннадцать лет.
      - Жизнь коротка, Велвет, - говорила ей Кэт. - Наслаждайся счастьем, постарайся никому не причинять вреда и не позволяй ни одному мужчине, даже если ты его любишь, властвовать над собой.
      - Что будет с тобой и Фрэнсисом? - обеспокоенно спросила Велвет, которая теперь знала всю историю их дикой и чудесной любви.
      - Все устроится, Велвет, я уверена. Я чувствую, мне на роду написано всегда быть с Ботвеллом - Графиня Гленкиркская поцеловала молодую графиню Брок-Кэрнскую в щеку и, крепко обняв ее, пожелала ей счастливого пути.
      Следующим была очередь Ботвелла, и он не удержался, чтобы не заключить ее в свои медвежьи объятия.
      - Заботьтесь об Алексе, Велвет, дорогая, хотя, судя по , тому самодовольному виду, с которым он ходит в эти последние дни, думаю, вы и так хорошо о нем заботитесь.
      Она озорно рассмеялась и, когда он поднимал ее и подсаживал в седло, подмигнула ему.
      Ботвелл же расхохотался:
      - Господи, Велвет, я думаю, Алексу в ближайшие годы придется с вами несладко! Даже не знаю, жалеть его или завидовать.
      - Время покажет, милорд! - бойко сказала она и вдруг стала серьезной:
      - Будьте осторожны, Фрэнсис, и, если вам когда-нибудь потребуется наше гостеприимство, вы всегда можете рассчитывать на него, что бы там ни думал король. Обещаю это, а я теперь хозяйка Дан-Брока. - Она нагнулась с лошади и поцеловала его в губы.
      Его ярко-голубые глаза встретились с ее, и они долго смотрели друг на друга, прекрасно понимая один другого без слов.
      - Доброго пути, дорогая! - сказал он наконец. Потом, попрощавшись с Алексом, отправил их в Эдинбург, к их кузену Джеймсу Стюарту.
      Король уже был осведомлен об их скором прибытии. Шиноны Джона Мэйтланда обо всем доложили канцлеру, а тот поспешил уведомить Джеймса. Граф Брок-Кэрнский и его жена посетили Хэрмитейдж. Джеймс пришел в ярость, которую еще больше разжег Мэйтланд.
      - Я неоднократно предупреждал ваше величество о происках эрлов, - скорбно произнес он. - У меня давно были сомнения насчет Гордонов, особенно Хантли, а Брок-Кэрн - родственник Ботвелла. И кто знает, какие интриги они там наплели.
      - Они так надменны, - горько пожаловался король. - Они травили мою мать, моего деда и моего прадеда. Не было ни одного Джеймса Стюарта, которому они бы не докучали.
      Они всегда затевали смуту, когда их не устраивало, как идут дела! Вот что, Мэйтланд, я не хочу повторения всего этого, вы слышите? Я не хочу повторения!
      - Вам стоит только приказать, ваше величество, - ровным голосом ответил Мэйтланд. - Вы знаете, что можете полностью доверять мне. Я сделаю для вас и для Шотландии все возможное и невозможное.
      - Возьмите Брок-Кэрна под стражу, как только он появится в Эдинбурге, приказал король.
      - Джемми! Ты не можешь этого сделать, - вмешалась королева. - У тебя нет никаких причин арестовывать Александра Гордона. Что он сделал такого?
      - Он провел последнюю неделю с Ботвеллом, Анна. Ни один верноподданный шотландец никогда не должен иметь никаких дел с Фрэнсисом. Разве я не объявил его вне закона?
      - Джемми, лорд Гордон вернулся из Англии с женой, которая, как ты знаешь, была потеряна для него на целых два года. Девочка перенесла тяжелое и утомительное путешествие. Я так понимаю, лорд Гордон остановился там, чтобы его жена могла отдохнуть. Это ведь возможно, не так ли?
      Джеймс любил свою королеву. Анна Датская была хорошенькой блондинкой с абсолютно пустой головкой, у нее не было ничего общего со своим супругом, кроме страсти к охоте. Однако она располагала большим запасом здравого смысла, который время от времени и проявляла. Она также подпала, как и почти каждая женщина при шотландском дворе, под обаяние Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна и постоянно защищала его, к великому неудовольствию Мэйтланда.
      Джеймс любил свою жену, и она иногда могла повлиять на него - У графини Брок-Кэрнской было достаточно времени, чтобы отдохнуть у своей матери, хмыкнул он.
      - Нет, Джемми, она пробыла дома недолго, - ответила королева - Вы необычайно хорошо информированы, мадам, - лукаво заметил канцлер.
      - Да, господин Мэйтланд, я хорошо информирована, - быстро ответила королева. - Лорд Гордон сообщил о своих обстоятельствах в специальном послании, которое он направил мне, когда спешил на юг, чтобы встретиться со своей женой. Он хотел поставить меня в известность, что на обратном пути собирался остановиться в Эдинбурге, чтобы представить мне свою жену, прежде чем ехать домой, в свой замок. Его жена только что вернулась в Англию. Я очень сомневаюсь, господин Мэйтланд, что у нее было много времени на отдых. Вам никогда не приходилось путешествовать подолгу, ну а мне, смею вам напомнить, приходилось. И я ничуть не сомневаюсь, что графиня Брок-Кэрнская и ее муж останавливались в Хэрмитейдже, чтобы она могла передохнуть. - Королева повернулась к мужу:
      - Джемми, ты должен по крайней мере дать лорду Гордону шанс рассказать, зачем он там останавливался, прежде чем что-либо предпринимать. Ни он, ни его отец никогда не причиняли тебе никаких неприятностей, не так ли?
      - Нет, - признал король неохотно.
      - Ну вот видишь, - сказала королева, победно улыбнувшись. Она положила голову ему на плечо и взглянула на него своими голубыми глазами. - Обещай мне, Джемми, что не прикажешь заключать под стражу лорда Гордона.
      Ее похожий на розовый бутон ротик оказался совсем рядом с его губами, и он подумал о прошлой ночи, о ее ласках.
      Обняв ее за талию, он сказал:
      - Хорошо, Анна, обещаю, но если он не предоставит мне никаких объяснений, мне придется предположить самое худшее.
      - Я думаю, граф может испугаться и промолчать о своем визите к Фрэнсису. Он ведь знает о вашей неприязни к нему. Скажите, почему вы так не любите Ботвелла?
      - Лорд Ботвелл подверг сомнению авторитет короля, совершив побег из тюрьмы, куда был им посажен, - ответил Мэйтланд, стремясь вывести своего сюзерена из неудобного положения, в которое тот попал.
      - Много шума из ничего, - сказала Анна и тепло улыбнулась своему мужу. Ты навестишь меня вечером, Джемми?
      - Да, дорогая! - Он улыбнулся ей в ответ, быстро поцеловал и выпустил из объятий.
      Королева сделала реверанс королю и вышла из комнаты.
      - До вечера, сир, - сказала она.
      - Вашему величеству не следует позволять королеве вмешиваться в ваши дела, - начал было канцлер, но Джеймс резко оборвал его:
      - Она права, Мэйтланд. Давай послушаем, что нам скажет лорд Гордон в свое оправдание. Я не хочу поступать поспешно. Анна права: ни Алекс, ни его отец и никто из их семьи никогда не причинял мне никаких неприятностей. Я не могу позволить себе заводить новых врагов.
      - Конечно, нет, милорд, - сказал Мэйтланд с кислой физиономией, вынужденный на время отложить этот вопрос.
      Двумя днями позже граф и графиня Брок-Кэрнские прибыли из Приграничья и прямиком отправились в городской дом Джорджа Гордона, графа Хантли, самого влиятельного из всех Гордонов, являвшегося главой клана. Они собирались провести здесь всего одну ночь, так как оба торопились побыстрее попасть в Дан-Брок. Так как самого лорда Хантли в это время не было дома, то для всех людей Алекса хватило места. Немедленно королю было отправлено извещение о том, что граф Брок-Кэрнский и его жена желают засвидетельствовать ему свое почтение. Ответ пришел быстро, и они поспешили во дворец Холируд.
      У них хватило времени помыться и переодеться. Алекс был очень горд своей красавицей женой. Молодая графиня Брок-Кэрнская была одета в темно-коричневое платье с очень низким вырезом, с жестко накрахмаленным кремовым воротником в форме веера. Рукава платья до локтей были необычайно пышными, а запястья туго обтянуты, юбка же была сшита в форме колокола.
      Велвет украшало ожерелье из червонного ирландского золота со свисающим с него крупным овальным золотисто-коричневым топазом, обрамленным желтыми алмазами. Ее волосы были расчесаны на прямой пробор и убраны в чепчик, сплетенный из золотых нитей, закрывавший ей уши, чтобы во всей красоте представить червонное ожерелье и топазовые серьги. Так как день выдался теплым, она не надела ни плаща, ни шляпы, но на руки натянула украшенные жемчугом бежевые французские перчатки из козлиной кожи, призванные уберечь ее руки от жестких поводьев и спрятать от воров перстни на пальцах. Все это придавало ей вид хотя и простой, но богатый. Алекс знал, что она опять покорит сердце короля и почти наверняка понравится маленькой королеве.
      Алекс сомневался, стоит ли говорить Джеймсу об их визите в Хэрмитейдж, но когда он встретился лицом к лицу со своим королем, то немедленно понял, что тот уже осведомлен обо всем и ждет, что же ему скажет Алекс. Но прежде чем он собрался с мыслями, простодушно заговорила Велвет:
      - Мы виделись с Фрэнсисом в Хэрмитейдже, ваше величество. Вы помните, как мы встретились в первый раз, сразу после того как Алекс и я поженились в Хэрмитейдже? Вам пришлось вернуть меня в Англию, потому что Алекс выкрал меня.
      Джеймс Стюарт с трудом выдавил улыбку.
      - Конечно, леди Гордон, - сказал он, - и, если я помню правильно, вы отказывались признать свое замужество законным, потому что вас венчал не священник старой веры. Теперь-то вы признаете, что замужем за этим самым непослушным из моих эрлов?
      - Да, сир. Когда мы вернулись в Англию, нас венчали еще два раза. Но, сир, могу я задать вам вопрос?
      - Да, мадам, прошу вас, - ответил Джеймс.
      - Почему вы называете Алекса непослушным? Он самый преданный ваш слуга.
      - Это, леди Гордон, зависит от того, как посмотреть. Ваш супруг прекрасно знал, что Фрэнсис объявлен мной вне закона и должен был бы сейчас сидеть в тюрьме, если бы нам удалось его схватить. И однако, зная все это, лорд Гордон все-таки останавливается в Хэрмитейдже. Я жду объяснений твоего поведения, Алекс!
      - Нет ничего проще, Джеймс, - протянул Алекс, и сам тон его голоса уже заставил короля почувствовать, что он попал в глупое положение. - Велвет только что вернулась из Индии, пробыв в пути почти полгода. Несмотря на это, ее мать тут же уведомила меня о ее прибытии, и я поспешил на юг, чтобы воссоединиться с женой. Так как нам не хотелось оставаться в Англии под неусыпным надзором всего семейства Велвет, мы почти немедленно отбыли в Шотландию. Велвет за два года отсутствия отвыкла от поездки верхом через всю страну и, когда мы добрались до границы, была окончательно измотана. А что за гостиницы в Приграничье, ты прекрасно знаешь, Джемми. Они полны мелких воришек и проституток. Я не мог поместить свою жену в одну из них. Так что у нас не было другого выхода, кроме как остановиться в Хэрмитейдже. Я не делал никакой тайны из своего визита, и Фрэнсис тоже. Да это и невозможно, твои шпионы все равно уже доложили тебе, что мы были там. Фрэнсис шлет тебе заверения в своем глубочайшем почтении, он просил сообщить, что хотел бы помириться с тобой.
      - Фрэнсис может убираться к дьяволу! - взорвался король. - У него уже есть мои условия мира, но его они не устраивают. А всего-то и надо, что вернуть то, что принадлежит мне. - Тут король, неожиданно осознав, что в зале находится еще и королева, поспешил переменить тему, сказав:
      - Я прощаю тебя, Алекс, ибо не верю, что ты и правда мог примкнуть к какому-нибудь заговору. А теперь представь свою жену королеве.
      Алекс спрятал усмешку, заметив маленькую оговорку, допущенную королем, на которую королева, судя по всему, не обратила внимания.
      - Как всегда, Джемми, ты очень великодушен.
      Он повернулся к королеве, поклонился и поцеловал ей руку.
      - Мадам, рад видеть вас вновь, вы стали еще прекраснее. Королева приятно покраснела.
      - Я тоже рада вас видеть, лорд Гордон. А это ваша молодая супруга?
      - Да, мадам. Позвольте представить вам мою жену Велвет, графиню Брок-Кэрнскую.
      Велвет присела в низком реверансе перед королевой, но глубоко за корсаж ей заглянули глаза короля, чего Алекс не мог не заметить.
      - Добро пожаловать в Шотландию, леди Гордон, - произнесла королева.
      - Благодарю вас, мадам. Я рада в конце концов очутиться дома, - сказала Велвет.
      - Вы долго пробудете в Эдинбурге? - спросила королева Анна.
      - Боюсь, что нет, мадам. Я еще не готова присоединиться ко двору. Мое путешествие длилось почти шесть месяцев, и, хотя мы с Алексом женаты уже три года, я так еще и не видела Дан-Брока. И вообще мне пришло время осесть и заняться обязанностями жены и матери.
      - Да, - согласилась королева. - Именно для этих целей Господь и создал женщину.
      Прежде чем Велвет смогла ответить, король сказал:
      - Конечно же, вам совсем не надо так торопиться. Разве придворные развлечения не доставят вам удовольствия?
      Он с трудом мог оторвать от нее глаза. "Как она молода, - подумал Джеймс. - Молода, нежна и, несомненно, очень соблазнительна. У нее такие же зеленые глаза, как у Кэт, не совсем того же оттенка, скорее, золотисто-зеленые; и можно поклясться, что, если ей распустить каштановые волосы, они так же упадут до бедер, как и золотые локоны Кэт".
      Велвет заметила взгляд короля и была несколько испугана. Но голос ее звучал дружелюбно и спокойно:
      - Ваше величество так добры! Я запомнила вашу доброту с первого раза, но прошу вас понять меня. Я так долго отсутствовала и все эти годы мечтала о Дан-Броке и моем муже. - Она глубоко вздохнула. - Вы, конечно же, не запретите мне поехать наконец домой. Теперь, когда я так близко от него? Когда-нибудь мы обязательно посетим двор, я обещаю, ваше величество, но сейчас я правда хочу поехать домой. - Она ласково улыбнулась, и Джеймсу ничего другого не оставалось, как уступить.
      - Хорошо, леди Гордон, - сказал он. - Сейчас мы позволим вам уехать, но в следующий раз я не приму от вас отказа.
      Как прелестно она его просила, подумал он. Ему бы хотелось обнять ее и услышать из этих прелестных уст мольбу о любви...
      Позже, когда они ехали к городскому дому Гордонов в Хайчейте, Алекс похвалил Велвет:
      - Ты вела себя безукоризненно, моя дорогая. Велвет нахмурилась.
      - Ты видел, как он заглядывал мне за вырез платья, Алекс? Бедная Кэт! Этот человек - ужасный развратник, несмотря на все его ханжеские речи. Интересно, знает ли королева?
      - Даже если и знает, то все равно ничего не скажет, так как я верю, что она все-таки по-своему умна, несмотря на всю свою пустоголовость. Она королева Шотландии и останется ею, что бы ни случилось, а Джемми любит ее. Так что она обзаведется детьми. Пока он обращается с ней по-доброму и уважительно, она будет терпеть его поведение при условии, что оно не приведет к открытому скандалу.
      - Я бы не смогла быть такой терпеливой, - пробормотала Велвет.
      Алекс услышал ее слова и понял, что это предупреждение. Ему не следовало, подумал он, оставлять Аланне Вит никакого выбора, а просто вернуть ее в отчий дом в Лондоне. Хотя был еще ребенок, о котором следовало позаботиться.
      Они покинули Эдинбург на следующий день, вступив на последний отрезок своего путешествия на север, целью которого был Дан-Брок. Окрестности вокруг начали меняться, становясь все более дикими по мере того, как они все дальше отъезжали от города и поднимались в северные отроги Шотландского "нагорья. Пологие холмы юга быстро уступили место суровым горам севера, покрытым густыми лесами смешанных хвойных и лиственных пород. Каких деревьев здесь только не было: ольха, бук, лиственница, платаны, сосны, ели, дубы и березы. Горы казались темными, по каменным ложам текли кристально чистые ручьи. Велвет нравилась эта красивая и пустынная страна. Изредка Попадались небольшие стада овец, гурты крупного рогатого скота на вересковых пустошах или неожиданно возникавшие вдали деревушки, состоявшие из нескольких домов, маленькой таверны и церкви.
      Они выглядели совсем не так, как игрушечные деревни Англии с их побеленными коттеджами, с окнами, заставленными цветами. Дома здесь были сложены из темного камня. Короткого лета, как объяснил Алекс жене, не хватало, чтобы цветы успели распуститься. Кроме того, они требовали времени и ухода, которое нужно для более важных вещей, таких, как работа в полях, засаженных ячменем и овсом, или защита огородов от набегов кроликов. В противном случае у жителей на зиму не будет запаса лука, моркови...
      - Это красивая страна, девочка, но жить здесь нелегко. Она теперь начинала понимать, что он хотел этим сказать.
      - Но хотя бы дома крепкие, - заметила Велвет.
      - Да, но они не принадлежат тем, кто в них живет. Все эти дома собственность лорда этих земель. Фермерам принадлежат только крыши, и если они вздумают перебраться на новое место, то крыши поедут с ними.
      Им потребовалось несколько дней, чтобы добраться до Дан-Брока. К удивлению Велвет, они останавливались на постой еще задолго до захода солнца и только в домах тех людей, которые были связаны клятвами верности с кланом Гордонов. Алекса и Велвет встречали тепло, кормили простой пищей, предоставляли кровать, с которой они вставали еще до рассвета, чтобы поесть овсянки с медом и сливками, прямо из-под коровы, и немедля отправиться в путь.
      Велвет, послушавшись совета Кэт Лесли, оделась почти так же, как графиня Гленкиркская. Она ехала, сидя в седле по-мужски, в темно-зеленых обтягивающих рейтузах и кремовой шелковой блузе, поверх которой надела кожаный жакет с костяными пуговицами, подпоясавшись широким кожаным коричневым поясом с серебряной пряжкой, который выгодно подчеркивал ее тонкую талию. Ее высокие коричневые сапоги доходили до колен, а каштановые волосы были собраны сзади в пучок и стянуты лентой. На голове у нее умещалась крохотная шапочка с орлиным пером, а на плечи был накинут теплый шерстяной плед цветов Гордонов на случай холодов.
      Алекс, в свою очередь, был одет в свой килт, как и все его люди, но горская шапочка на его голове была украшена двумя орлиными перьями, показывавшими, что ее обладатель является вождем младшей ветви клана Гордонов. Только граф Хантли, Джордж Гордон, имел право носить три пера. А во всей Шотландии только у самого короля было четыре.
      Пэнси тоже оделась в мужской костюм, к удовольствию людей Алекса и расстройству ее супруга, который видел, как его товарищи не сводят глаз с ее точеных ножек. Позади Пэнси сидел маленький Даги, хотя иногда Дагалд и не мог отказать себе в удовольствии забрать сына в собственное седло, что доставляло одинаковое удовольствие им обоим.
      Сердце Велвет учащенно забилось, когда на третий день их путешествия Алекс вдруг сказал ей:
      - Мы вступили на земли Брок-Кэрнов, дорогая.
      - А где же Дан-Брок? - спросила она, вглядываясь вдаль. Он усмехнулся ее наивности.
      - На расстоянии нескольких миль, после того как мы перевалим через следующую гряду холмов, но пока его еще не видно.
      Они ехали лесом, залитым в этот день ярким солнцем, обогнули небольшое озеро, которое, как он сказал ей, называлось Лох-Бейт, что означает "озеро берез". И правда, озеро окружали белоствольные красавицы, и его голубые воды отражали их листья, позолоченные осенним солнцем. Вокруг все было так красиво, что у Велвет перехватило дыхание.
      Пока они поднимались на поросшие соснами холмы, окружавшие озеро, Велвет показалось, что она увидела лису. Алекс говорил, что здесь водятся и ласки, и волки, и дикие кошки. Они достигли вершины невысокой горы, которую Алекс упорно называл маленьким холмиком. Вид, открывшийся ее взору, поразил красотой. Под ними лежала узкая долина, где раскинулась деревушка Брок-Эйлен и господский дом Яна Гранта, его зятя, как ей объяснил Алекс. Она рассмотрела большую отару овец, пасущуюся на лугу рядом с деревней.
      - Овцы здесь, девочка, - признак благосостояния человека, - сказал он. Большей частью нашего богатства мы обязаны им. Конечно, мы выращиваем и крупный рогатый скот, причем каждую осень часть стада забивается, солится и целыми бочками отправляется во Францию, Голландию, Данию, некоторые германские княжества. У меня есть еще разрешение короля на лов лосося в моих водах. Лосось тоже экспортируется в копченом, соленом и вяленом виде. И все-таки основное мое богатство - овцы.
      - Кто перевозит твои товары через море? - тут же спросила она, будучи истинной дочерью своей матери. Он ухмыльнулся:
      - Когда я был еще молодым, я уговорил отца разрешить мне вложить часть средств в покупку нескольких кораблей. Теперь мы сами возим свои товары, вместо того чтобы платить кому-то. А до того мы подряжали одного мошенника, который брал с нас огромные деньги и при этом еще ухитрялся надувать. - Он протянул руку. - Взгляни на другую сторону долины, Велвет, на гору, возвышающуюся над ней.
      Глаза Велвет проследили в указанном направлении, и неожиданно она увидела замок, который, казалось, вырастал прямо из скал на склоне горы.
      - Дан-Брок! - сказал он.
      Она непроизвольно вздрогнула. Дан-Брок! Ее дом! Замок не особенно большой, но как же он красив со своими зубчатыми стенами и башнями, вознесшимися высоко над долиной. Ей подумалось, что он практически неприступен. Она даже не видела, как вообще можно добраться до него, и спросила Алекса.
      Он улыбнулся:
      - Смотри внимательнее, девочка. Там есть очень узкая тропа, поднимающаяся из долины по карнизам к Дан-Броку.
      - Значит, на замок практически невозможно напасть, не правда ли? По тропе невозможно подняться большому отряду, чтобы штурмовать его, да?
      - Да, - ответил он. - Но мы, к сожалению, уязвимы, девочка. Северная сторона замка выходит на вершину горы, где есть узкое плато. И хотя он обнесен крепостной стеной, но, как и все стены замков, ее тоже можно проломить при желании. И все-таки за всю историю Дан-Брока эти стены пали только однажды, и было это в царствование короля Джеймса IV. Одна из служанок замка, давно любившая некоего солдата из стана противника, сбросила однажды ночью веревочную лестницу своему возлюбленному, а он, оглушив ее, открыл главные ворота армии короля.
      - А почему король осаждал Дан-Брок? - спросила Велвет. Он улыбнулся:
      - Случился маленький спор из-за прекрасной дамы. Эта леди, однако, предпочла моего предка и вышла за него замуж. После того как он увез ее, король ворвался в замок и нашел их пребывающими в самом разгаре медового месяца. Вместо того чтобы рассвирепеть окончательно, он развеселился и признал, что его обошли. Затем подарил в качестве свадебного подарка золотой канделябр, который ты сегодня увидишь на стене главного зала. Велвет рассмеялась:
      - Мой дом, оказывается, очень романтическое место! - Она повернулась к нему с сияющим лицом. - Он прекрасен даже отсюда, Алекс. Я уверена, что полюблю его.
      - Тогда поехали домой, дорогая, - сказал он, и они начали спуск в долину.
      - Граф едет! - Босоногий мальчуган стрелой мчался по Брок-Эйлену, не переставая кричать:
      - Граф едет! - Он был очень горд, что первым принес эту новость.
      Двери домов распахивались, и обитатели деревни высыпали на улицу, чтобы поприветствовать своего властелина и его жену. Брок-Эйлен, как заметила Велвет, выглядел гораздо более процветающе, чем большинство деревень, мимо которых они проехали на своем пути. Перед некоторыми из домов были разбиты небольшие садики, в кадках даже росли цветы, а кое-где подоконники были уставлены цветочными горшками. Лица встречавших светились улыбками и дружелюбием; мужчины бросали одобрительные взгляды на Велвет, женщины хитро переглядывались.
      - Добро пожаловать домой, милорд!
      - Добро пожаловать и вашей супруге, милорд!
      - Да пребудет с вами обоими Господь, милорд! Приветствия сыпались со всех сторон, и Велвет улыбалась в ответ. Алекс же, знавший каждого жителя своей деревни, поминутно останавливался, чтобы перекинуться парой слов.
      - Аллан, спасибо тебе! Гэвин, ты что-то растолстел с тех пор, как я уехал. Не иначе опять браконьерствуешь в моих лесах, а, приятель? Джин, еще один малыш? Это что же получается, трое за три года, а?
      Все они, казалось, искренне радовались встрече с ним. Он знал все их проблемы, их силу и их слабости, и Велвет могла бы с полной уверенностью сказать, что они любят его.
      Они выехали на маленькую площадь с кельтским крестом в центре ее. На площади расположились маленькая гостиница и такая же маленькая церковь. Здесь хорошо жить, подумалось Велвет. Вдруг прямо перед лошадью Алекса на дорогу выскочила женщина, маленькая блондинка, державшая на руках ребенка, крохотную девочку.
      - Разве ты не хочешь сказать "добрый день" своей дочери, Алекс? Ты привез ей что-нибудь в подарок, как я ей обещала? - дерзко спросила женщина.
      - Тебе не следовало обещать того, чего ты не можешь выполнить, Аланна, спокойно сказал Алекс, пытаясь стороной объехать и женщину, и ее ребенка.
      Аланна подтолкнула девочку в бок, и, как по команде, та закричала:
      - Папа! Папа!
      Она была еще слишком мала, чтобы суметь сказать что-нибудь еще, но и это произвело эффект.
      Алекс не смог сдержать своих чувств и, нагнувшись с лошади, подхватил ребенка на руки.
      - Как ты тут, Сибилла? - спросил он. Его лицо осветилось нежностью. Всем было видно, что он любит дочь.
      Велвет почувствовала, как будто кто-то с размаху всадил ей нож в грудь. Она отвернулась с полными слез глазами, но заметила это только Пэнси. Камеристка метнула на Аланну гневный взгляд, но белокурая англичанка только дернула головой и вызывающе расхохоталась.
      - Так вот это и есть твоя жена, Алекс? - спросила она. Не говоря ни слова, граф отдал ей назад ребенка и, повернувшись к Велвет, произнес:
      - Мы уже почти дома, дорогая. Я смотрю, ты начинаешь уставать.
      И они двинулись дальше по дороге. Джин Лаури, та добропорядочная женщина, с которой разговаривал Алекс, сердито взглянула на Аланну Вит.
      - Ты бы лучше поостереглась, наглая девчонка! Я знаю Алекса Гордона всю свою жизнь и могу уверить тебя, что ты ничего не добьешься нахальством. Он не позволит тебе оскорблять свою молодую жену.
      - У вас, кажется, две дочери, госпожа Лаури? Если хотите, чтобы этот прекрасный мальчик, которого вы носите под сердцем, благополучно появился на свет, я бы не советовала вам оскорблять меня! - Глаза Аланны сузились.
      Джин Лаури перекрестилась.
      - А ты и взаправду дрянь. Но тебе меня не запугать. Я не верю в эти сказки, что ты ведьма. Может быть, тебе и удастся заморочить голову кому-нибудь из девчонок этой деревни своими приворотными снадобьями и прочими зельями, но только не мне. Если ты такая всемогущая, что же ты со всеми своими ведьмиными штучками не смогла удержать графа?
      - г Алекс любит меня, - твердо заявила Аланна Вит.
      - Хм! - фыркнула Джин Лаури. - Ты дура, если веришь в это, дорогуша. Я-то видела, как он смотрит на свою красавицу жену. Он быстренько обрюхатит ее, а когда у них родится сын, он больше и не вспомнит о тебе. Он и сейчас бы не обратил на тебя внимания, если бы не малышка Сибби. - С этими словами она пошла прочь, довольная, что сумела поставить на место эту заносчивую англичанку.
      Разозленная Аланна долго смотрела ей вслед. Потом оглянулась и посмотрела вслед Алексу. Она подарила ему ребенка, и какая же ей выпала награда? Дом в этой Богом забытой деревушке и крохотная пенсия, которой им едва хватает на жизнь? Она терпеть не могла заниматься домашним хозяйством, а ни одна женщина в деревне не хотела идти к ней в услужение. Да еще Сибилла вечно цепляется за юбку, прося то того, то другого. Аланна ненавидела здесь все, но когда-нибудь она еще вернется в Дан-Брок, у нее опять будут слуги, чтобы ухаживать за ней и ее ребенком. Она уже начала околдовывать Алекса, чтобы вернуть его себе и оторвать от этой гордячки-шлюхи, которая даже не удосужилась взглянуть на нее.
      ***
      - Извини, дорогая, - сказал Алекс, когда они достигли начала узкой, с крутыми стенами тропы, что вела к Дан-Броку. Велвет глубоко вздохнула:
      - Это не твоя вина, Алекс, но теперь, может быть, ты отправишь ее в Англию. Она не отстанет от тебя и все время будет шантажировать ребенком.
      - Если я отошлю ее, то одному Богу известно, что станет с маленькой Сибиллой, а она такая прелесть, Велвет. Ты, конечно, заметила это?
      - Ничего я не заметила, Алекс, но ты бы мог отдать ребенка на воспитание какой-нибудь доброй женщине из деревни. Конечно, ей будет лучше вдали отсюда. Я подозреваю, госпожа Аланна Вит будет только рада получить от тебя кошелек с золотом и подорожную до Лондона.
      - Господи, Велвет! Я не очень-то высокого мнения об Аланне, но все-таки какая же женщина бросит своего ребенка? Она этого не сделает, я уверен. Дай мне немного времени, и я попробую уговорить ее уехать еще до зимы. Имей терпение, дорогая. Тебе не придется с ней больше сталкиваться.
      Он даже не мог себе представить, как его слова задели Велвет. Но она все равно не расскажет ему о Ясаман.
      - Я буду сталкиваться с ней каждый раз при поездке в деревню, Алекс, можешь быть уверен.
      - Она больше не будет такой нахальной, - сказал Алекс, и Велвет решила, что ее муж совсем не разбирается в женщинах.
      - Мы не знаем, Алекс, что она может сделать. Вспомни Мэри де Боулт, предупредила она, а потом круто переменила тему, спросив:
      - А где дом твоей сестры? По-моему, ты говорил, он тоже расположен в этой долине.
      - Его построили с другой стороны деревни, - ответил он. - Мы отправимся туда через несколько дней, но, я уверен, мы найдем и Анабеллу, и Яна в Дан-Броке. Не вздумай приглашать ее оставаться переночевать, иначе мы не избавимся от нее целую неделю.
      - Алекс, она же твоя сестра, твоя единственная сестра!
      - Она испорченная и своенравная девчонка, - ответил он. - Когда мать и Найгел умерли, она немедленно перебралась в Дан-Брок вместе со своим слизняком мужем. Пока не умер отец, я не мог избавиться от нее. Она уже начала внушать своим соплякам, что когда-нибудь они унаследуют Дан-Брок, потому что я, видите ли, не женат и вряд ли когда-нибудь женюсь. Она могла бы сделать гораздо лучшую партию, но по какой-то причине выскочила замуж за этого Яна Гранта. Никогда не понимал этого шага.
      Они были уже совсем рядом с замком, и Велвет увидела опущенный подъемный мост и поднятые в воротах опускные решетки: все, видимо, было готово, чтобы должным образом встретить владельца. Неожиданно на крепостной стене появился трубач, который поднял инструмент и извлек из него какую-то бравурную мелодию, которая, как сказал ей Алекс, называлась "Триумф Брок-Кэрна". Серебряный звук повис в воздухе над долиной. Мелодия гимна завершилась победным аккордом. Велвет чувствовала, как у нее от возбуждения по спине забегали мурашки.
      - Вот так приветствуют в наших краях возвращение домой вождя клана, сказал Алекс. - И сегодня его приветствуют особенно радостно, потому что со мной ты, Велвет. Мои люди долго ждали, когда же наконец у них опять появится графиня Брок-Кэрнская, дорогая. Ведь моя мать умерла пять лет назад.
      Они проехали по подъемному мосту, выбивая лошадиными копытами тяжкую дробь по крепкому дереву, и, проследовав под аркой со спускной решеткой, въехали во двор замка. По его южной стене протянулись конюшни с кузницей и оружейной мастерской. Прямо напротив них, через двор, располагался сам замок с обнесенным стеной садом. Двуарочные двери, ведущие в замок, были распахнуты настежь, и на каменных ступенях стояли мужчина и женщина.
      - Вот и Белла со своим слабаком, - пробормотал Алекс. Велвет хихикнула.
      - Алекс! - предостерегающе прошептала она.
      - Нет, - ответил он, - ты только посмотри, как гордо она там стоит. Можно подумать, что это она хозяйка замка. Нахалке следовало стоять на самой нижней ступеньке, ожидая нас, а вовсе не на верхней!
      Они подъехали к подножию лестницы, и Велвет рассмотрела свою золовку. Та была одета в темно-малиновое шелковое платье, как подозревала Велвет, в одно из своих лучших, которое прекрасно оттеняло ее темные волосы и серо-голубые глаза. У нее было хорошенькое личико и прекрасная кожа. Она совсем не была похожа на своего брата, и Велвет подумала, что она, наверное, пошла в мать.
      Алекс легко соскочил с лошади и, обернувшись, снял Велвет с ее коня, поцеловав при этом в нос. Она рассмеялась, и он ухмыльнулся в ответ. Она так чертовски хороша в своем возмутительном костюме для верховой езды. Обняв жену, он повел ее вверх по ступеням, где их ждали его сестра со своим мужем.
      - Добро пожаловать домой, братец, - сказала Анабелла Грант, но ее недружелюбный взгляд не отрывался от Велвет. Алекс поцеловал сестру весьма небрежно.
      - Как мило с твоей стороны встретить нас здесь, Белла. - Он отпустил Велвет и подтолкнул ее вперед. - Моя жена Велвет Гордон, новая графиня Брок-Кэрнская.
      Анабелле Грант пришлось сделать реверанс, но, когда она склонила голову, Велвет любезно проговорила:
      - Вам незачем делать реверансы передо мной, сестра, - и, обняв удивленную женщину, расцеловала ее в обе щеки. - Надеюсь, мы станем друзьями, - закончила она.
      - Конечно, - ответила Анабелла, сраженная этой молодой и красивой женщиной в абсолютно невозможном костюме. Она совсем не так представляла себе их встречу В конце концов, она на восемь лет старше своей невестки, но Велвет заставила ее почувствовать себя неуклюжей провинциалкой.
      Велвет взяла Анабеллу под руку.
      - Я хочу все знать о Дан-Броке. Ведь он был домом вашего детства. Помогите мне. Когда я спрашиваю Алекса, все его познания сводятся к истории и архитектуре.
      Белла почувствовала, как внутри нее растет теплое чувство. Оказывается, Велвет очень похожа на нее. Как чудесно!
      - Мужчины, - сказала она с важностью, - просто ничего не понимают в домашнем хозяйстве, сестра. - Она оглянулась на своего брата и мужа и, как бы вспомнив что-то, сказала, взмахнув рукой:
      - Это Ян, мой муж. - Но прежде чем тот успел открыть рот, она уже затрещала о том, как много нужно всего знать, чтобы управлять таким замком, как Дан-Брок. При этом поминутно ссылалась на свою дорогую, безвременно ушедшую от них матушку.
      Алекс не мог сдержать улыбки. Белла неисправима. Он повернулся к зятю:
      - Как ты, Ян? В Грантхолле все в порядке? Племянники, надеюсь, здоровы?
      - Да, Алекс. Скотина, которую ты дал нам прошлой весной, прекрасно перезимовала, и мы только что ее закололи. Она принесет нам много денег, и я наконец-то смогу починить крышу.
      - Надеюсь, ты забил не всех животных, а, Ян?
      - Всех, - ответил его зять.
      - Господи! - взорвался Алекс. - Каким же это, интересно, образом, черт побери, ты собираешься увеличивать стадо? Откуда возьмешь коров, которых можно было бы привести к моему быку?
      - Белла сказала, что мы не можем позволить себе держать этой зимой коров, если хотим произвести необходимый ремонт. Она сказала, что по весне ты дашь нам новое стадо. Она имеет на это право.
      - Право? Святой Боже, приятель, единственные права, которыми обладает твоя жена, это те, которые ей дал ты! Я предупреждал, что не буду больше помогать, Ян. У Беллы нет никаких прав на Дан-Брок, и вы это прекрасно знаете.
      Тебе не следовало бы делать ремонт в доме в этом году. Можно было бы начать с крыши. Могу дать хороший совет: отремонтируй в этом году крышу, а остальные деньги сбереги, чтобы весной купить новую скотину. Ян кивнул:
      - Я не так умен, как ты, Алекс, но я всегда готов последовать хорошему совету. С Беллой жить не так-то просто, ты же знаешь, - закончил он извиняющимся тоном.
      - Ей нужна хорошая порка, - рявкнул Алекс, - иначе ты с ней не сладишь! Она упрямая девчонка, Ян. Бога ради, приятель, покажи наконец, что у тебя есть характер. - Он поднялся по ступеням в дом и, обернувшись к Яну, сказал:
      - А пока забери свою жену домой, Ян. Ты же знаешь, в темноте проехать трудно, а солнце уже клонится к закату.
      - Значит, мы не останемся на ночь? Белла сказала, что мы будем ночевать здесь.
      - Черта с два вы будете здесь ночевать! Мне понадобилось три года, чтобы привезти мою жену домой, в Дан-Брок. Я не намерен провести нашу первую ночь в Дан-Броке, развлекая тебя и свою сестру.
      Анабелла была вне себя от поведения брата. Хотя Велвет всячески уговаривала мужа, Алекс остался непреклонен. Через несколько минут Гранты из Грантхолла рысью спускались по узкой тропе в долину, к своему собственному дому. Решетки в воротах опустили, подъемный мост подняли, по стенам встали вооруженные стражники, и Дан-Брок оказался на ночь отрезанным от внешнего мира. С довольной усмешкой Алекс вернулся к своей жене.
      Велвет полюбила Дан-Брок с первого взгляда. Замок был невелик, в нем царила атмосфера уюта. Здание плотно примыкало к северной стене Дан-Брока и части северо-восточной и северо-западной стен. Бойницы в этих стенах были совсем узкими. Ведь именно эта часть замка была наиболее уязвимой. Вид с Дан-Брока открывался только на юг, запад и восток.
      Сады, тянувшиеся по западной и юго-западной стенам замка, одичали, за исключением маленького огорода. Еще довольно тепло, подумала Велвет, можно успеть что-нибудь сделать до прихода зимы. В самом углу сада, прямо перед замком, стояла маленькая часовня.
      Дан-Брок был заложен два столетия назад, когда владелец Брок-Кэрна укрепил вершину горы и начал строить на ней крепость. Первый граф Брок-Кэрнский получил свой титул от Джеймса IV в награду за поддержку, которую тот оказал ему в повстанческой войне против его отца Джеймса III. Владелец Брок-Кэрна сражался против своего сына, первого графа Брок-Кэрнского, и погиб со своим королем Джеймсом III в битве при Саучиберне вместе с двумя младшими сыновьями. Поговаривали, что Бог наказал Джеймса Гордона, первого графа Брок-Кэрнского, за неповиновение Джеймсу III, за предательство своего отца: он дал ему только одного ребенка, сына Александра. Второй граф тоже был бездетным, если не считать единственной дочери.
      Леди Александра Гордон, владетельница Брок-Кэрна, была необузданной и своенравной девушкой с огненно-рыжими волосами и черными глазами. В возрасте четырнадцати лет она привлекла внимание Джеймса V, красивого и холостого короля. Почти год Александра водила короля за нос, уступив своему сюзерену только после того, как тот женился на ней по быстрому шотландскому обычаю, что Джеймс Стюарт впоследствии отрицал. Александра умерла в родах в шестнадцатилетнем возрасте, оставив королю сына Ангуса Гордона, третьего графа Брок-Кэрнского. Маленького Ангуса, хотя король и признал его своим сыном, вырастил его дед, и он носил его имя, а не короля. Ангус сочетался браком с Изабель Лесли, которая родила ему двух сыновей и дочь, из которых в живых остались только Алекс и Анабелла.
      Графство Дан-Брок разрасталось: стены становились выше; появились круглые башни, с которых можно было обозревать подступы к замку; помещичий дом уступил место маленькому, изящному замку, который теперь возвышался во дворе крепости.
      Внутри замка Велвет обнаружила прекрасный, достаточно просторный зал с двумя большими, сложенными из дикого камня каминами. На стенах висело несколько больших красивых гобеленов, каменный пол был чисто выметен, а столы отполированы до блеска. "Это работа Беллы", - подумала Велвет и наказала себе не забыть поблагодарить свою золовку. Воздух в комнате приятно попахивал дымком от горевших в каминах яблоневых дров и был напоен ароматами расставленных повсюду в вазах трав. На первом этаже замка находились также контора управляющего, личная библиотека Алекса, кухни, кладовые с неизменными бочонками, ящиками и бутылями, зернохранилище и комната для прислуги. В подвалах размещались кладовые и замковая тюрьма. На втором этаже Дан-Брока располагались семейные покои, состоящие из апартаментов графа, соединявшихся с апартаментами графини, гостевых комнат и детской. Слуги спали на чердаке.
      Алекс провел Велвет на кухню и познакомил с поваром Дан-Брока. При их появлении вперед выступила широкая в кости женщина с улыбкой на приятном лице. Ее темные волосы заметно посеребрила седина. Вела она себя достаточно независимо.
      - Ну наконец-то она здесь, - произнесла женщина глубоким грудным голосом. - Добро пожаловать домой, миледи. - Она присела в реверансе.
      Алекс улыбнулся женщине.
      - Велвет, это Мораг Геддес.
      Велвет внимательно посмотрела на женщину и, внезапно уловив сходство, воскликнула:
      - Вы мать Дагалда?
      - Точно так, - ответила та. - и мой сын сказал, что мы в большом долгу у вас за спасение моего единственного внука.
      - Но как вы узнали об этом? - удивилась Велвет. Мораг Геддес рассмеялась.
      - Ну, в этом никакого колдовства нет, миледи. Просто Дагалд прискакал первый и подготовил меня к удивительному сюрпризу. Он говорит, что парень похож на него как две капли воды. Это правда, миледи?
      - Да, - улыбнулась Велвет. - и вообще он прелестный малыш.
      - Ну что же, - ответила женщина, - тогда, может быть, я и приму эту английскую девицу, на которой женился мой сын.
      - Я знаю Пэнси всю жизнь, - сказала Велвет, пряча улыбку, - и уверена, что вы полюбите ее, тем более что она любит Дагалда.
      - Да, это, пожалуй, веский аргумент, - согласилась Мораг. Кухню наполняли восхитительные запахи, напомнившие Велвет, что она очень голодна. Но Алекс хотел показать ей второй этаж замка со всеми его покоями.
      - Я велел переделать апартаменты графини еще до того, как первый раз поехал в Англию за тобой, - сказал он с какой-то мальчишеской ноткой в голосе, явно ожидая ее одобрения. - - Я уверена, они понравятся мне, - сказала она в ответ. Когда же она проследовала за ним в покои, ч о была ошеломлена и обрадована.
      Сами по себе комнаты были не очень велики, но окнами выходили в сад, и из них открывался вид на горные массивы на юго-западе. В каждой комнате было по большому камину: по бокам того, который был в гостиной, стояли каменные псы, а камин в ее спальне охраняли крылатые ангелы. В комнатах поверх каменных полов были настелены деревянные, а на них брошены красивые толстые индийские ковры вполне приличного качества. С внезапной острой болью Велвет вспомнила, как ее босые ноги утопали в таких же коврах. Она уже хотела спросить, где он их достал, но вовремя спохватилась. Она никогда не спросит об этом.
      Окно в гостиной было сделано в форме арки. Портьеры и обивка на мебели из кораллово-красного бархата, расшитого золотыми нитями. В центре комнаты стоял прелестный прямоугольный стол из полированного дуба с бело-голубой фарфоровой вазой, в которой красовался вереск. С каждой стороны камина расположилось по резному креслу с мягкими подушками.
      У одной стены стоял дубовый буфет на резных ножках, отражая полированной крышкой мягкий свет свечей из двух канделябров, висевших по его бокам. У другой стены возвышался высокий двустворчатый дубовый шкаф. Стены обшиты панелями, а потолок - мореным дубом. Над камином висел прекрасный гобелен, изображавший красивого охотника, окружившего со своими собаками огромного оленя. В облике этого человека было что-то знакомое.
      - Гобелен выткала моя бабушка Александра Гордон. Она работала над ним два года. Как раз когда жила с королем Джеймсом V. Он изображен в образе охотника.
      - В этих комнатах она и жила?
      - Да. Говорят, король частенько наведывался сюда.
      - Как романтично! - задумчиво проговорила Велвет. - И мне очень нравится комната, Алекс!
      - Пойдем посмотрим другую комнату, дорогая, - пригласил он.
      К удовольствию Велвет, ее спальня была так же прелестна, как и гостиная. Только драпировки здесь были из переливчатого голубого бархата. В комнате стояла прекрасная большая кровать с занавесками на серебряных кольцах. На постели лежало лисье покрывало. Сбоку кровати стоял напольный канделябр, а у одной из стен - большой резной дубовый шкаф. Окно с арочным проемом было близнецом окна в гостиной и тоже снабжено широким подоконником, рядом расположился круглый стол, на котором стояла оловянная ваза с поздними розами. Над камином висел второй гобелен, изображавший пару возлюбленных, сидевших на склоне холма.
      Велвет взглянула на него:
      - Этот гобелен, конечно, ткала уже не леди Александра.
      - Это работа моей матери, - ответил он. - Эти комнаты стали ее, после того как она вышла замуж за моего отца. Она работала над ним в первые годы своего замужества. Она считала историю моей бабки очень романтичной и печальной. Возлюбленные на гобелене, судя по всему, Джеймс и Александра.
      Через два года после того как родился я, у матери умерли двое близнецов. Она несколько месяцев сильно болела. У нее было много свободного времени, которое она и посвятила работе над этим гобеленом. - Он обнял свою жену и привлек ее к себе. - Что-то мне не хочется думать о всех этих бывших любовниках, дорогая, - прошептал он ей в ухо. Его руки скользнули вверх и обхватили ее груди. - Вы так соблазнительны, Велвет Гордон.
      Она легонько затрепетала от его обольстительной ласки, но потом вздохнула и сказала:
      - Я голодна, Алекс, - и попыталась высвободиться.
      - Я тоже, - ответил он, прижимая ее к себе крепче. А затем повернул к себе лицом и сказал, глядя на нее:
      - Я хочу любить тебя, моя прелестная женушка. - Его пальцы уже расстегивали ее одежду. - Мы наконец-то дома, моя любимая Велвет. Дома! Я мечтал об этом больше двух лет, дорогая. Мечтал, как мы будем здесь вдвоем, в этой комнате. - Он коснулся губами ее виска. Ее шелковая блузка соскользнула на ковер. К этому времени он уже успел снять свой камзол и пояс.
      Глаза Велвет закрылись сами собой, по всему телу разлилась истома. Она чувствовала, как его руки снимают с нее рубашку, и вот уже ее груди обнажились. Он опустил голову и взял ее мягкий сосок в свой теплый рот. Она пробормотала что-то неразборчивое, какие-то невнятные ласковые звуки, которые только усилили его желание, и погладила его по голове. Мысли о еде были забыты, другой голод овладел ею. Она помогла ему снять то немногое, что еще оставалось на ней, и потом, голая, начала раздевать его.
      Желание затопило его, пока она шаловливо расстегивала его шелковую рубашку. Он чувствовал, как весь напрягся, когда ее мягкие пальчики коснулись его широкой груди. Ее прикосновения, казалось, даже причиняли ему боль - Так велико было его желание. Он не мог больше ждать и с нетерпеливым рычанием почти сорвал с себя остатки одежды.
      Улыбнувшись, Велвет взяла его за руку и повернула так, чтобы они могли видеть свое отражение в высоком, окантованном серебром зеркале.
      - Разве мы не красивая пара, мой дикий шотландский муж? - прошептала она, пока они разглядывали себя.
      Они стояли к зеркалу боком, его руки лежали на ее талии. Роскошные полные груди Велвет вызывающе упирались в его широкую волосатую грудь, а ее круглая попочка выглядела, на его взгляд, очень и очень соблазнительно. Когда Велвет просунула руку между их телами и поймала его напряженный член, он громко застонал; но она не обратила на это внимания, продолжая ласково поглаживать его, что отзывалось маленькими взрывами страсти во всем его теле и мозгу.
      - Господи, дорогая! - едва проговорил он сквозь стиснутые зубы. - Ты сводишь меня с ума!
      - Да неужели? - поддразнила она его. - Мне так нравится, когда он становится таким твердым в моей руке, Алекс. - Привстав на цыпочки, она легонько куснула его за мочку уха, прошептав:
      - И я люблю, когда он глубоко входит в меня. Ты уже хочешь, да? усмехнулась она.
      - Ты настоящая ведьма, - мягко проговорил он. Затем поднял на руки и быстро отнес на кровать. Какое-то мгновение он наслаждался красотой ее белоснежного тела, раскинувшегося на рыжем лисьем меху, потом сам лег рядом с ней. - Хитрая похотливая ведьма, вот ты кто, моя дикая шотландская жена.
      Ее изумрудные глаза сверкнули, и маленький язычок облизнул губы.
      - Посмотрим, сможешь ли ты приручить меня, Алекс. Ленивая улыбка промелькнула в его янтарных глазах.
      - Не сомневайся, дорогая, - медленно сказал он. - Я думаю, на это меня хватит.
      Он наклонился и по очереди поцеловал ее груди. Потом, скользнув между ее бедер, он неожиданно раздвинул и поднял ей ноги, опустив их себе на плечи и нырнув головой в самое ее потайное место.
      Велвет почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Несколько секунд она вообще не могла дышать, ощутив его язык на своей обнаженной плоти. Он медленно водил им по внутренней поверхности ее атласных бедер. Его язык пробежал по всем изгибам каждой ноги и наконец коснулся ее припухших розовых венериных губ, прошелся поперек этого восхитительного соблазна, ища влажную щель, которая вела к еще большему восторгу. Ничуть не стесняясь, она нетерпеливо ждала его дальнейших прикосновений, едва дыша, запустив пальцы в его волосы. Когда наконец его язык нашел эту чувствительную маленькую драгоценность, у нее внутри взорвался огненный шар. Удовольствие было нестерпимым и казалось бесконечным. Она застонала от дикого восторга, пока его рот повергал ее нежное тело в сумятицу страсти.
      На нее нахлынула первая волна экстаза, и она громко выкрикнула его имя, обуянная восторгом. Алекс медленно поднял голову, чуть заметно ей улыбнулся и затем вернулся к своему сладостному занятию, заставив ее и во второй, и в третий раз испытать всю полноту наслаждения. Потом нашел губами ее рот.
      Ее губы призывно приоткрылись, и его язык нырнул внутрь, заполнив весь ее рот. Он долго ласкал ее, прежде чем оторваться и мягко прошептать:
      - Так вот как ты чувствуешь, моя дорогая! - И он медленно вошел в ее теплое ждущее тело.
      Велвет чуть не закричала во весь голос, почувствовав, как он заполняет ее, заполняет так плотно, что она даже засомневалась, сможет ли ее юное тело принять его целиком и удовлетворить его.
      - О моя любовь! - наконец едва выдохнула она и в этот момент поняла, что опять принадлежит только ему. Где-то в самом потайном уголке ее сердца прозвучало "прощай", адресованное Акбару. Она никогда больше не позволит прошлому встать между ними, встать между ней и Алексом. То время ушло!
      - Посмотри на меня! - Голос у него был напряженный и требовательный.
      Ее глаза открылись, и он увидел взор, затуманенный страстью и любовью.
      - Приручи меня, мой дикий шотландский муж! - бросила она ему вызов.
      Он медленно начал двигаться вверх и вниз, постепенно убыстряя темп, проникая в нее все глубже и чаще, чаще и глубже. Он чувствовал, как ее ногти впиваются в его спину и плечи все сильнее. Наконец он уже не мог больше терпеть.
      - О дорогая! - громко крикнул он. - Это ты победила! Но Велвет не расслышала его признания - как раз в этот момент он поднял ее на самые вершины их любви, и оттуда, насыщенная, она упала в водоворот страсти.
      ***
      На следующее утро деревенские кумушки собрались у церкви после заутрени, чтобы всласть посплетничать о последних новостях из замка. О том, что граф прошлой ночью увел свою жену в постель еще до ужина. Все, что наготовила Мораг Геддес, так и осталось нетронутым.
      - Не пройдет и года, как у Брок-Кэрна появится наследник, - усмехнулась Джин Лаури. - Это уж как пить дать.
      - Точно, точно, - соглашались другие кумушки, очень довольные.
      - Но как эту новость воспримет эта английская ведьма? - спросила какая-то молодуха.
      - Хм! Никакая она не ведьма, даже если кое-какие глупые гусыни и верят в это. Если она и вправду ведьма, то чего же это лорд Алекс бросил ее ради своей жены? У нее нет никакой такой особой силы, моя милая, - выбранила ее Джин Лаури. - И когда Аланна Вит соизволит признать это, она уберется назад в Англию.
      - Надеюсь, граф не позволит ей увезти ребенка. Бедная малышка! Ей не сладко со своей матерью, да и какая из нее мать, - сказала другая кумушка.
      Аланна Вит все это слышала, стоя в тени церкви, в которую еще не успела войти. Гнев ее был дик и черен. Как же она ненавидела Велвет! Если бы эта женщина оставалась там, где была, говорила себе Аланна, Алекс в конце концов женился бы на ней. Аланна Вит стала бы графиней Брок-Кэрнской, а не эта рыжая сучка. Они оба заплатят за все, поклялась себе Аланна. Она еще не знала, как именно накажет их. Она молча ушла, чтобы не слышать больше ранящих пересудов кумушек из Брок-Эйлена, и поспешила в свой домик, где ее дочь, проснувшись и обнаружив, что она одна, плакала горючими слезами. Аланна раздраженно шлепнула ребенка.
      - Успокойся, Сибби! - крикнула она. Но та только громче заплакала. Аланна спустила блузку и дала дочери грудь. Это по крайней мере заставит на какое-то время заткнуться дьявольское отродье. Вот уже несколько недель она пыталась отлучить Сибби от груди. От ее роскошных грудей ничего не останется, если она позволит ей сосать и дергать их каждый день. Господи, как она ненавидит детей! И Сибби-то она завела только для того, чтобы привязать к себе Алекса. Но и здесь ее постигло разочарование. Ребенок оказался девочкой, а не желанным мальчиком. Впрочем, не важно, подумала она. У него к детям слабость, и это, конечно, не сбросишь со счетов.
      Вдруг она услышала, как открылась задняя дверь ее домика, и удивленно оглянулась. В полумраке стоял какой-то мужчина и несколько секунд молча смотрел, как она кормит ребенка. Сибби наконец-то заснула у груди своей матери, и Аланна осторожно уложила ее в кроватку, прежде чем обернуться и прошипеть непрошеному визитеру:
      - Ты что, сдурел, приходить сюда днем? Что, если одна из этих деревенских сплетниц увидит тебя?
      - Да ладно, никто не видел, - сказал он. - Я был осторожен, Аланна. Очень осторожен. И потом, мне очень хотелось сбежать сегодня из дому. Мне нужно повидать тебя.
      - Что случилось? - Она и правда была сильно встревожена. Этот дурак может все испортить.
      - Белла спустила на меня всех собак, требуя отчета в деньгах, которые я выручил, продав подаренный нам Алексом скот. Не мог же я признаться ей, что уже потратил часть золота, Аланна!
      - И что же ты ей сказал, Ян?
      - Ничего, - ответил он, глупо улыбаясь. - Вместо этого я последовал совету своего мудрого шурина, как надо обращаться со своей женой.
      - Что ты еще натворил? - Теперь она встревожилась по-настоящему.
      - Я взял палку и лупил ее по заднице до тех пор, пока она не взмолилась о пощаде, и все время при этом твердил ей, что хозяином Грантхолла являюсь все-таки я. Господи, ты бы видела, как она выла и отбивалась! Если бы я раньше знал, что лупить Беллу так приятно, я бы занялся этим давно.
      - Ты идиот! - окрысилась на него Аланна. - Если она пожалуется брату. Алекс начнет задавать тебе те же самые вопросы. Ты что, не мог ей чего-нибудь наврать?
      - Она не пойдет к Алексу, - уверенно ответил Ян. - Пока я лупил ее, я так возбудился, что напоследок трахнул ее. Она не сможет ни сидеть, ни ходить по крайней мере несколько дней, Аланна, а к этому времени она сообразит, что лучше молчать. Она не захочет, чтобы ее брат и его жена узнали, что произошло. Анабелла для этого слишком горда.
      Он облизнул губы. Его глаза все еще светились воспоминаниями о недавней победе. Аланна видела, что он все еще горит желанием, так как его член явственно выпирал из-под зелено-красного килта. Она все еще удивлялась, как это в этой чертовой шотландской глуши, в варварской стране она вдруг обнаружила самый большой член, который когда-либо видела в жизни. Этот выдающийся природный дар возмещал Яну полное отсутствие у него мозгов.
      Она подозревала, что именно благодаря этому чудовищному члену прекрасная Анабелла Гордон вышла за него замуж. Но почему-то ей казалось, что сестра Алекса давно уже не получает удовольствия от этой сделки.
      - Аланна! - жадно прошептал он. Подойдя к ней. Ян повернул ее к себе задом и заставил нагнуться над столом. Завернув ей юбки на голову, он вошел в нее без всякой подготовки. Она при этом тихонько замычала, но приняла в себя его огромный член, пока его руки торопливо нащупывали ее груди, очень большие для такой миниатюрной женщины. Он ритмично двигался, входя в нее с отработанной годами ловкостью. Аланна почувствовала, как по ее телу разливается удовольствие. Когда он кончил, ее прежнее раздражение развеялось. Ян Грант гордился своим единственным достоинством, он понимал, что женщина тоже должна быть весьма довольна этим обстоятельством.
      Аланна выпрямилась и расправила юбки. Ян улыбнулся ей.
      - У тебя это здорово получается, - сказал он.
      - Смотри, чтобы тебя не увидели, когда будешь уходить. - холодно ответила она.
      - Я вернусь ближе к ночи, - самодовольно проговорил он. - Боже, не могу даже припомнить, чтобы когда-нибудь так хотел женщину после того, как уже поимел двух! - И с ухмылкой на лице Ян Грант быстро ушел тем же путем, которым пришел.
      - Дурак, - пробормотала она ему вслед, но в душе знала, что будет рада опять принять его ночью.
      Глава 15
      Молодую графиню Брок-Кэрнскую быстро и легко приняла вся челядь замка. Поначалу их привлекала ее красота, но скоро они обнаружили, что она к тому же умная, добрая и заботливая женщина, хотя и англичанка. Они защищали ее от Аланны Вит, и жизнь для дочери серебряных дел мастера стала еще тяжелее, чем она была до приезда Велвет. Маленькую Сибиллу, однако, любили. Жители Брок-Эйлена считали, что дочь Алекса - одна из них.
      Велвет провела всю осень в заботах по восстановлению сада и в знакомстве с землями Алекса, людьми и образом жизни Шотландии. В этом ей большую помощь оказала Пэнси, которую, как жену Дагалда и сноху Мораг Геддес, охотно принимали все. Обычно сдержанные, обитатели Брок-Эйлена не могли не привязаться к Пэнси с ее смешным, но приятным акцентом, близкими им взглядами на жизнь и прекрасным чувством юмора. Велвет многое узнала от нее о местном житье-бытье и была в курсе всех последних сплетен. Постепенно она становилась хозяйкой поместья.
      Осень незаметно сменилась зимой, а никаких признаков беременности у Велвет не было и в помине. Накануне Нового года Велвет и Алекс стояли вместе с Беллой и Яном на крепостной стене Дан-Брока, глядя на россыпь огоньков, вспыхивающих то там, то здесь по склонам всех холмов, насколько хватало взгляда. Церковный колокол возвестил начало нового 1592 года с Рождества Христова. В качестве новогоднего подарка Алекс подарил ей чудесную нитку жемчуга, с которой свисали три ограненных в форме слезинки алмаза. Велвет показала подарок своей золовке. Вдруг ей показалось, что Белла выглядит какой-то бледной, а когда та нагнулась, чтобы не совсем искренне восхититься драгоценностью, Велвет заметила у нее на груди зловещего вида синяк.
      Все-таки Анабелла нашла в себе силы любезно проворковать:
      - Прекрасный подарок, Велвет. Могу с уверенностью сказать, что ты счастлива с моим братом. Думаю, ему повезло.
      - Ты что, наконец-то забеременела? - грубо поинтересовался Ян. - С чего это Алекс делает тебе такие подарки?
      Ян съел прекрасный обед и был по горло налит не менее прекрасными винами и виски Алекса.
      Велвет вспыхнула и безмолвно взглянула на своего мужа, который ровным голосом ответил за нее:
      - Мне кажется, ты слишком рьяно пользуешься моим гостеприимством; Ян. Ты можешь быть мужем моей сестры, но это вовсе не дает тебе права задавать подобные вопросы. Когда придет время официально объявить об этом, ты будешь первым, кто узнает новость.
      - Тогда, значит, мои парни по-прежнему пока остаются твоими наследниками, - пьяно объявил Ян. Теперь пришел черед краснеть Анабелле.
      - Ян! - запротестовала она.
      - Ян, - передразнил он. И потом угрожающе проговорил:
      - Не учи меня, как надо себя вести, женщина, а то тебе же будет хуже. Его глаза сузились, и Белла испуганно отступила в сторону.
      Позднее, уже лежа в постели с мужем, Велвет сказала:
      - Мне кажется, Ян бьет твою сестру.
      Алекс рассмеялся:
      - Он не посмеет, дорогая. У него для этого кишка тонка. И потом, Белла не потерпела бы такого обхождения.
      - Ты не заметил, какой тихой стала в последнее время твоя сестра, Алекс? Она всегда была язвительной и шустрой, а с недавних пор ходит какая-то забитая. А сегодня вечером я заметила ужасный синяк у нее на груди.
      - Наверное, Ян был слишком груб во время их любовных утех, прелесть моя. Не беспокойся о Белле. Она никогда не была особенно стыдливой. Если что-нибудь не по ней, уже давно стоял бы крик.
      Зима полностью вошла в свои права, первая зима Велвет на севере. И эта зима оказалась жестокой. Однако благодаря заботам своего хозяина жители Брок-Эйлена не страдали от голода и холодов. Из амбаров Дан-Брока с ними каждую неделю делились запасами зерна. Граф разрешил рубить дрова в своих лесах.
      К счастью, возлюбленным вполне было достаточно компании друг друга, так как глубокие снега сделали невозможными визиты даже владельца Грантхолла с женой, что, по мнению Велвет, совсем не было большой потерей. Ей нравилась ее золовка, но про Яна этого сказать было нельзя. В его присутствии она чувствовала себя неудобно и никак не могла понять, что нашла в нем Белла.
      Велвет все больше влюблялась в родину своего мужа. Эта страна отрезана от цивилизованного мира и, Бог свидетель, весьма уныла, особенно в серые, непогожие дни. Но даже тогда у Шотландии оставалась своя особая, свойственная только ей красота: зеленые сосновые леса, взбегающие по заснеженным склонам гор, лиственные деревья, стоящие голыми и черными, с протянутыми к низкому небу ветвями. В ясные ночи звезды сверкали ярко и холодно и казались очень большими. Они сияли так низко, что казалось, протяни руку - и снимешь любую из них с небес. А где-то внизу в лесах охотились волки, собираясь в стаи, и изредка выли на белую зимнюю луну. Потом так же неожиданно, как и началась, зима закончилась. Снега начали таять. Весенними днями они вдвоем скакали по холмам, к великому удовольствию Велвет; она сопровождала Алекса, когда он ездил осматривать гурты скота, значительно выросшие по весне. Они вместе смотрели, как резвятся телята рядом со своими матерями на пастбищах в долинах. Велвет глубоко вздохнула, так глубоко, что лошадь под ней беспокойно задергала ушами.
      - Мне грустно, когда я смотрю на них. Ведь я до сих пор не беременна, посетовала она.
      - Просто нам надо лучше стараться, - пошутил он. В глубине души Велвет уже начинала тревожиться. Она так быстро забеременела от Акбара. Почему же так долго у нее ничего не получается с Алексом? С ним точно все в порядке. Ведь росла Сибилла, да еще несколько деревенских ребятишек, удивительно похожих на него. Почему же она не может зачать от него ребенка? Не легче было сносить и любопытные взгляды, которые она ловила на себе каждый раз, когда спускалась в деревню. Да и Аланна Вит на каждом углу повторяла, что это ее колдовские чары не дают Велвет забеременеть.
      - Если бы я хоть чуточку верил этому, - пробормотал Алекс, когда впервые услышал, - я бы удавил эту потаскушку собственными руками.
      - Тебе незачем беспокоиться, - ответила Велвет мрачно, - я уже сделала это сама!
      С юга пришли известия, что король и лорд Ботвелл по-прежнему остаются врагами, а это не сулило Фрэнсису Стюарт -Хэпберну ничего хорошего. В конце мая парламент под давлением короля, которого науськивал Мэйтланд, утвердил приговор о полном лишении графа Ботвеллского всех прав и привилегий. Как утверждал король, Фрэнсис Стюарт-Хэпберн возжелал шотландского трона, а это уже была прямая государственная измена.
      Обвинение звучало смехотворно, и все знали это. Шотландская знать, всегда враждовавшая как между собой, так и с троном, увидела за действиями короля происки Джона Мэйтланда. Мэйтланд мечтал уничтожить их, желая прибрать к рукам власть и таким образом получить еще большее влияние на короля. Без малейших колебаний они сплотились, желая помирить графа Ботвеллского с королем.
      Фрэнсис Стюарт-Хэпберн тоже хотел мира со своим кузеном Джеймсом Стюартом. Блестяще образованный человек, с умом, намного опередившим время, в котором он жил, этот высокородный шотландец никогда не хотел стать королем Шотландии или любой другой страны. Его преследовал страшный пример его покойного дяди Джеймса Хэпберна, пятого графа Ботвеллского и последнего супруга Марии, королевы скоттов.
      Когда в начале июня был обнародован манифест, - объявлявший войну графу Ботвеллскому, он был всеми благополучно проигнорирован. Король мрачно удалился в свой дворец Хайгейт, где и пробыл до конца лета. Первого августа графа тайно провели во дворец к королеве, которая пыталась устроить им встречу. Король, однако, допуская вероятность такой попытки, отправил своей супруге послание, подчеркивая в нем, что он накажет любого, кто попытается свести его с его поставленным вне закона кузеном. Разочарованный Ботвелл уехал назад в Хэрмитейдж, пребывая в полном отчаянии.
      Обо всем этом было должным образом доведено до сведения вождей всех ведущих кланов Шотландии. Граф Хантли, Джордж Гордон, вождь клана Гордонов, устроил тайную встречу с Ботвеллом. Если приграничный лорд падет, следующим будет он, ибо Джордж Гордон - самый влиятельный в северной части Шотландии человек, известный под кличкой Петух Севера. Ботвелл тихо ускользнул из Хэрмитейджа, в то время как его люди под предводительством его сводного брата Геркулеса и его любовницы графини Гленкиркской продолжали рейдировать вдоль границы, создавая впечатление, что он все еще с ними.
      Ботвелла переправляли из одного надежного дома к другому, пока наконец он не прибыл в Дан-Брок, где сделал свою последнюю остановку перед замком Хантли. Брок-Кэрнские Гордоны радостно приветствовали его, и, когда Ботвелл заключил Велвет в свои объятия, она закричала на него:
      - Осторожнее, Фрэнсис! Я беременна! Наконец-то я стану матерью!
      Осторожно поставив ее на землю, он расцеловал ее в обе щеки.
      - Мои поздравления, дорогая! - сказал он.
      - Ты могла бы первому сказать мне, - проворчал Алекс, выглядя несколько обиженным.
      - Я собиралась рассказать все тебе сегодня, но когда Фрэнсис налетел на меня как ураган, мне же надо было что-то делать. О, Алекс, - она крепко прижалась к нему, - я так счастлива!
      Ее радость была столь заразительна, что он не выдержал и тоже улыбнулся ей с самым глупым видом. До него наконец дошло, что он скоро будет отцом! У Велвет будет ребенок! Он заставил всех вздрогнуть, испустив вдруг древний шотландский боевой клич. Затем, подхватив свою жену на руки, он понес ее в замок.
      - Отпусти меня, ты, дурачок! - запротестовала Велвет. - Я вовсе не сделана из какого-то хрупкого материала, который легко бьется. Моя мать успешно родила восьмерых детей. У моих сестер не умер ни один ребенок. Отпусти меня!
      - Не хочу подвергать опасности моего сына, - заявил он, но все-таки поставил ее на ноги.
      - Я смогу и сама позаботиться о нашем ребенке, Алекс, - был дерзкий ответ.
      Ботвелл довольно улыбался, глядя на них. Супружество совсем не изменило Алекса и Велвет. Для стремительно меняющегося мира, в котором они жили, он посчитал это отрадным фактом.
      - Мадам, - проговорил он, глядя на Велвет, - я весь провонял конским потом за четыре дня непрерывной скачки и, грубо выражаясь, хочу жрать. Что вы намерены предпринять по этому поводу?
      - Ну, Фрэнсис, - ласково ответила она, - я намерена вымыть вас собственными руками, как добропорядочные хозяйки замков делали это в старые добрые времена с самыми дорогими гостями. Потом вы увидите, что госпожа Геддес приготовила для вас роскошное угощение. Но так как я считаю Кэт своей подругой, то вам, к сожалению, придется спать всего лишь с горячими кирпичами под одеялом, именно они согреют вашу постель.
      - Тогда приступим к ванне, - шутливо сказал Ботвелл.
      - Пойдемте, милорд, - предложила она, беря его под руку и ведя вверх по лестнице в гостевые апартаменты. Здесь в спальне уже стояла большая дубовая ванна, наполненная горячей водой. Велвет стояла, уперев руки в бока. - Ну, сэр, снимайте с себя все. Я же не могу мыть вас в вашей одежде.
      Ботвелл швырнул свой плащ слуге и, сняв пояс и камзол, начал медленно расстегивать рубашку. Лицо Велвет оставалось бесстрастным, когда рубашка была снята и он присел на край ванны, чтобы стащить сапоги. Он уже начал нервничать, ибо она не проявляла ни малейшего намерения уходить.
      - Мне помочь вам снять килт, Фрэнсис? - с самым невинным видом поинтересовалась она.
      Медленная улыбка зажглась в его глазах:
      - А вы и это можете?
      - Конечно, - ответила она. - А почему бы и нет? У вас же там нет ничего такого, чего я до сих пор не видела, или я ошибаюсь?
      Граф Ботвеллский радостно взвыл:
      - Господи, Велвет! Вы абсолютно невозможная маленькая безнравственная нахалка! Я всегда подозревал это, но до сих пор был не до конца уверен. А теперь убирайтесь отсюда к дьяволу, мадам. Я сам помоюсь и сохраню свою честь.
      Подмигнув и улыбнувшись, Велвет вышла из комнаты и поспешила прочь, чтобы проверить, готов ли ужин для ее гостя. Смех Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна согревал ее на всем пути. Она его очень любила, и ей было горько, что король так жесток с ним.
      Этой ночью было решено, что Алекс с отрядом своих людей на следующий день проводит Ботвелла к Хантли. Велвет тоже хотела поехать и познакомиться с Генриэттой Гордон, графиней Хантли, которая была француженкой и когда-то знала дедушку и бабушку Велвет, а также всех ее тетей, дядей, кузенов и кузин в Аршамбо. Алекс, однако, зная о беременности Велвет, воспротивился.
      - Уж не хочешь ли ты сказать, что я вообще не могу ездить верхом? разозлилась она.
      - Нет, - быстро ответил он. - Я просто не хочу, чтобы ты ехала верхом в такую даль, в Хантли. Кроме того, там не будет ни одной женщины, кроме Генриэтты. Джордж собирает вождей наиболее влиятельных кланов севера страны, чтобы обсудить план действий против короля. Если мы не поможем Фрэнсису, то Мэйтланд передушит нас поодиночке, одного за другим.
      - Не надо недооценивать Джемми, - сказал Ботвелл. - Он строит из себя дурачка и, правда, не всегда быстро реагирует в определенных обстоятельствах, но он далеко не глуп и, более того, весьма мудр по отношению к некоторым вещам. Я уверен, что он использует Мэйтланда в своих интересах, в то время как Мэйтланд думает, что это он использует короля.
      - Ты хочешь сказать, что Джемми намерен лишить эрлов их привилегий и власти? Ботвелл кивнул:
      - Да, именно это я и хочу сказать. Джемми хорошо усваивает преподнесенные ему уроки. Взгляни на историю династии Стюартов, приятель. Ни один король из рода Стюартов не дожил до преклонного возраста, они либо погибали в войнах с взбунтовавшейся знатью, либо в результате покушений. Зачастую они не могли положиться даже на собственных сыновей, как ты знаешь. Джеймс - единственный, с точки зрения логики, наследник Елизаветы Тюдор. Кто еще у нее есть? А, да, есть еще Арабелла Стюарт, английская кузина Джемми, но после Елизаветы, могу поспорить, англичане захотят иметь короля! А Джемми как раз и вознамерился стать этим королем. Он намерен дожить до того времени, когда сможет вступить в право наследования. С английской знатью будет гораздо легче справиться, чем с нами, шотландцами.
      Ботвелл грустно улыбнулся.
      - Эта страна вечно погрязает в разного рода смутах, - продолжал он. Джемми знает, что ему надо держать знать в узде, если он хочет прожить достаточно долго и получить Англию в наследство. А самый лучший для этого способ - уничтожить или хотя бы подорвать могущество самых влиятельных эрлов в Приграничье и на севере! Наше падение послужит хорошим примером для более мелких кланов. Черт, если это королевское дитя сможет развязать войну против Хантли и меня и если он в ней победит, все другие решат, что на его стороне сам Бог. Но в действительности он прячется за спиной Мэйтланда, ибо хотя он и умен, но далеко не храбр. Мэйтланд, бедный дурачок, может быть легко заменен другим, благо канцлеров можно найти на фунт дюжину. Если Джеймс провалится в своих начинаниях, он сможет свалить все на господина Мэйтланда, который, это всем известно, не слишком популярен среди эрлов.
      - Значит, мы выезжаем на рассвете, - спокойно сказал Алекс. - У короля может быть своя сила, но ему никогда не завладеть еще и нашей.
      Велвет встала, чтобы попрощаться с ними, и, поцеловав Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна в щеку, пожелала ему успеха.
      - Когда вернетесь в Хэрмитейдж, передайте мои наилучшие пожелания Кэт. Я буду молиться за вас обоих, чтобы все наконец разрешилось наилучшим образом.
      Он кивнул в знак признательности.
      - Ведите себя хорошо, дорогая. Теперь вы носите слишком ценный для Брок-Кэрна груз. Алекс поцеловал свою жену.
      - Я буду отсутствовать всего пять-шесть дней, девочка. Тебе нечего бояться. Никаких врагов поблизости нет, а для обычных грабителей замок неприступен, да у нас в последние годы тихо.
      - Дагалд всегда подскажет, что делать, - сказала она и поцеловала его. Будьте осторожнее, милорд.
      Она наблюдала с подъемного моста, как отряд Алекса спускается по узкой тропе в долину. Впервые со времени их воссоединения год назад они расставались больше чем на несколько часов. Год назад, подумала она. Ее дочери теперь исполнилось уже два года. Велвет хотелось знать, как она сейчас выглядит. Она уже должна ходить и знать много слов. На каком языке она говорит - на персидском или хинди? Скорее всего на обоих. На мгновение Велвет почувствовала боль где-то в области сердца, но тут же отогнала желание пожалеть себя. Ясаман навсегда потеряна для нее, но в ней уже рос другой ребенок. К этому времени в следующем году у нее уже будет другое дитя, которое она будет любить и о котором будет заботиться.
      В деревне внизу все население Брок-Эйлена высыпало из своих домов, чтобы посмотреть на Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна. Как Алекс ни старался сохранить приезд Ботвелла в тайне, все знали, что он будет здесь проезжать. Для жителей деревни он был героем, и, зная, какой опасности он подвергается, они не станут сплетничать о его визите на стороне и никогда не предадут его посторонним. Но между собой они посудачат об этом событии всласть.
      Глядя на графа, Аланна Вит сказала своему любовнику, прятавшемуся за дверью:
      - За его голову назначена награда. Господи, как бы мне хотелось ее получить!
      - Не будь дурой, Аланна. Каким же это образом мы можем захватить лорда Ботвелла и доставить его в Эдинбург?
      - Я знаю каким. Найдутся ли у тебя верные слуги, которые могли бы это осуществить? - спросила она. - Но нет, откуда они у тебя. А жаль, Ян. Я была бы рада уехать отсюда вместе с тобой, как мы говорили.
      Она возбудила в нем интерес.
      - Каким же образом ты хочешь все сделать? - спросил он.
      - Ботвелл и Брок-Кэрн кузены, не так ли?
      - Да, так и есть. А также кузены и королю, - ответил Ян.
      - А что в мире дороже всего Алексу, Ян? Его жена! Его бесценная Велвет Гордон! - Ее голос дрожал от горечи. - А что, если ее милость будет похищена, а выкупом за ее благополучное возвращение послужит передача лорда Ботвелла в руки короля? Будь у нас надежные люди, мы могли бы это организовать, а потом еще поторговаться с господином Мэйтландом. Однако людей у нас нет, так что бесполезно об этом и говорить.
      - Может быть, это и удастся организовать, - медленно сказал он. - Может быть, если я смогу его найти.
      - Кого его? - набросилась на него Аланна. - Нам совсем ни к чему делиться с кем-то наградой, Ян. Тогда нам мало останется самим.
      - Награда не особенно будет интересовать его, - сказал Ян. - Он захочет получить скот Алекса. В этом году стадо огромное, и он сможет выручить за него кучу золота. Это его привлечет.
      - Кто? - потребовала ответа Аланна.
      - Раналд Шоу. Все зовут его Раналд Торк, Раналд Вепрь. Он давно вне закона: не человек, а скотина, но он достаточно жаден, и идея ему понравится Он человек слова.
      - А что ему мешает просто украсть скот Алекса, когда он узнает, что Брок-Кэрн уехал?
      - Раналд Торк не дурак, Аланна. Он боится Алекса и правильно делает. Он поймет, что Велвет - единственная гарантия его безопасности.
      - У нас не так много времени, - предупредила Аланна. - Выясни, как долго будет отсутствовать Алекс, Ян! Какая возможность открывается для нас! С королевской наградой мы сможем покинуть эту чертову долину, эту промозглую груду камней, которую ты так ненавидишь, и Анабеллу! Мы станем богаты, и никому из нас не придется больше зависеть от этого проклятого графа Брок-Кэрнского! Подумай только, Ян! - Она схватила его за руку. - Мы будем богаты!
      Он подумал об этом, и, пока так и сяк прокручивал в мозгах эту мысль, ему пришло в голову, что он и правда может стать очень богатым. И еще ему пришло в голову, что он совсем не хочет делить богатство с Аланной. Он избавится и от надоевшей ему жены, и от не менее надоевшей любовницы, но сначала Аланна поможет ему.
      Заехав этим же утром в замок, Ян прямиком направился к Велвет, работавшей в саду.
      - Это правда, - требовательно спросил он, не удосужившись даже поздороваться, - что Алекс уехал к Хантли вместе с Ботвеллом?
      - Да, - ответила она, раздосадованная тем, что он застал ее стоящей на коленях и подрезающей розы.
      Ему доставляло удовольствие возвышаться над ней. Это давало ему чувство власти, даже сексуального возбуждения, которое вдруг обуяло его.
      - Как долго его не будет?
      Велвет поднялась на ноги и вытерла руки об юбку.
      - А какая тебе разница, Ян? - раздраженно спросила она.
      - Мне-то никакой, это Белла хотела знать, так как собралась пригласить вас в Грантхолл. Ей нужно время, чтобы как следует подготовиться. Я только посыльный.
      - Алекса не будет несколько дней, пять или шесть, так он сказал. - Она тепло улыбнулась Яну. - Скажи Белле, что я очень люблю сладкое. Просто не могут жить без пирожных в последнее время.
      Он посмотрел на нее как на сумасшедшую.
      Велвет рассмеялась:
      - Ну, Ян, как отец двух детей ты должен бы знать, что означает тяга к определенному виду пищи. Разве мы не обещали тебе, что ты будешь одним из первых, кто узнает о моей беременности?
      - У тебя будет ребенок? - недоверчиво спросил он, не в силах поверить в такую удачу. Он уже видел эту гору золота, которую получит в награду от короля за захват лорда Ботвелла. Алекс любит свою жену, а теперь, когда она носит под сердцем наследника, будет любить еще больше.
      - Да, - гордо подтвердила Велвет. - Я беременна, но пока не говори ничего Белле. Я хочу сама преподнести ей этот сюрприз, Ян улыбнулся Велвет.
      - Хорошо, моя дорогая, я ничего не скажу Белле. Твой сюрприз останется при тебе. - Он повернулся и ушел так же стремительно, как и появился, направив свою лошадь в дикую гористую местность к западу от Дан-Брока, где царствовал Раналд Торк.
      Фактически это была земля Гордонов, Грантов и клана Шоу. Раналд Торк был младшим сыном Шоу, окончательно одичавшим, но его родственники предпочитали с ним не связываться, потому что он был слишком свиреп. Он их и так достаточно помучил. Он мог бы захватить все земли своего семейства, но у него не было столь далеко идущих амбиций. Успокоенные этим, Шоу позволили ему делать все, что заблагорассудится. закрывая глаза, когда он воровал их скот или похищал какую-нибудь женщину.
      Мать Раналда Торка приходилась сестрой отцу Яна Гранта. Детьми они вместе играли. Даже теперь Ян все еще поддерживал с ним связь, хотя и сам толком не знал для чего. Ян был слабым человеком и втайне восхищался необычным образом жизни своего мятежного кузена.
      Убежищем Раналду Торку служил полуразвалившийся каменный дом, спрятанный глубоко в лесу. Ян знал, что за каждым его шагом, с того момента как он ступил на земли своего двоюродного брата, внимательно следят. Однако он спокойно ехал вперед, пока не увидел дома.
      - Привет! - прокричал он, остановив коня. - Раналд Торк, это я, Ян Грант.
      Дверь медленно открылась, на пороге появилась фигура человека и двинулась вперед, на открытое место. Ян, как и всегда, когда долго не видел своего кузена, удивился его габаритам. Раналд Торк вымахал ростом под семь футов, у него были огромные руки и ноги и широченные плечи. Его массивная голова находилась в полном соответствии с его громадным телом. Светлые волосы спереди обстрижены по кромке лба, а сзади опускались до плеч. Кличку Вепрь он получил за светло-голубые глаза, глубоко вдавленные в череп, что придавало ему настороженный, подозрительный вид дикого кабана. Его нельзя было назвать красавцем, но и уродом он не был.
      - Привет, мышонок! - Его глубокий голос колоколом звучал над Яном. - Что принесло тебя в мою берлогу?
      Ян вспыхнул, когда Раналд Торк использовал в обращении к нему прозвище, которое сам же и придумал в пору их детства. Реакция Яна не ускользнула от внимания Раналда, который только ухмыльнулся.
      - У меня есть к тебе предложение, Раналд. Оно принесет тебе кучу золота, если ты согласишься.
      - Тогда пойдем в дом, мышонок! - Гигант направился к двери, Ян плелся за ним. Когда его глаза привыкли к полумраку, Ян различил, что находится в большой комнате с камином. Она была вполне прилично обставлена. Раналд разлил виски по оловянным кубкам и, сунув один в руку Яна, показал ему жестом, чтобы тот садился. - Ну, говори, мышонок! Как я смогу заполучить это золото, о котором ты бормочешь?
      - Сначала я хочу, чтобы ты дал мне слово помочь в одном маленьком предприятии, которое я затеял. Оно тоже принесет мне порядочное количество золота, но этим золотом я с тобой делиться не намерен. И потом, получить его гораздо труднее, чем твое легкое золото.
      Раналд Торк пожал плечами:
      - Ты всегда был самым ловким из нас, мышонок. Если ты говоришь, что я буду доволен, я тебе верю, так как мы с тобой родня и я знаю, что ты никогда не станешь обманывать меня. Ведь ты знаешь, что я тебя просто убью, если узнаю об этом. Я помогу тебе в твоем предприятии, кузен. А теперь говори, что надо делать!
      - Лорд Ботвелл в данный момент направляется к Хантли вместе с Брок-Кэрном. За его голову назначена хорошая цена, но никто не может его схватить. А я знаю, как его поймать. Он и Брок-Кэрн кузены. Он очень любит и Алекса, и его жену, которая сейчас ждет наследника. Помоги мне похитить Велвет Гордон, Раналд. Ботвелл не допустит, чтобы с женой его кузена и ребенком что-то случилось. Для этого он слишком джентльмен. Он сдастся, я получу королевскую награду за его поимку, а ты - весь скот Брок-Кэрнов, так как мы украдем его так же, как и Велвет. У него сейчас огромное стадо, Раналд! Вокруг сейчас тихо, большинство людей Брок-Кэрна ушли с ним. Скот практически не охраняется.
      - А ты уже придумал, как выманить леди Гордон из замка?
      - Да! Ты сможешь захватить ее, когда она поедет навестить мою жену в Грантхолле. Ты знаешь этот отрезок пустынной дороги между Брок-Эйленом и моим поместьем. Это идеальное место, чтобы схватить ее.
      - А что помешает Брок-Кэрну явиться за ней и убить меня и моих людей? спросил Раналд Торк. - Хорошей жене не так-то просто найти замену.
      - Можешь не бояться Алекса, Раналд. Он обожает Велвет, а ребенок, которого она сейчас носит, - их первенец. Он не захочет, чтобы с ней что-нибудь случилось, так же как и Ботвелл. Они пойдут на сделку с нами, и мы оба станем богатыми людьми.
      - А что обо всем этом думает твоя жена, мышонок? Она согласна с твоим планом?
      - Анабелла ничего не знает. Я уеду из Грантхолла, как только все закончится.
      - А, - гигант улыбнулся, - значит, есть другая женщина, или я не прав? Ян рассмеялся.
      - Я уеду и от нее тоже, - сказал он. - У меня нет ни малейшего желания поменять одну вечно всем недовольную женщину на другую, такую же. А знаешь, что самое смешное, кузен? Моя нынешняя любовница была когда-то любовницей Алекса! Он привез ее из Англии еще до возвращения его жены, но она ему надоела. У нее есть от него ребенок, девочка. Никто, даже моя жена, не знает, что я пользую ее.
      - Она хорошенькая? - заинтересовался Раналд.
      - Да. У нее длинные соломенные волосы, которые она заплетает в две толстые косы, и пара самых больших титек, какие я когда-нибудь видел у женщины. А росточка она маленького, всего пять футов. У нее хорошая кожа и без этих оспин, как у многих других. - Вдруг Яну пришла в голову новая мысль. - Ты хочешь получить ее, Раналд? Я отдам ее тебе! Скот Алекса и шлюху Алекса! Неплохая сделка, а?
      - Хорошо, - подумав, согласился Раналд Торк. - У меня уже давно не было женщины. Мне не хочется делать им больно, ты же знаешь мои проблемы.
      Ян, конечно, был в курсе. Он и сам был не обижен Богом в сексуальном плане, но его кузен считался просто уродом, ибо его половые органы больше походили на половые органы жеребца, чем человека. Как это частенько случается с подростками, кузены когда-то попробовали сравнить размеры своих членов. К очень большому неудовольствию Яна, у Раналда он был почти в два раза больше. Раналд Торк был попросту слишком велик для большинства женщин, и даже проститутки зачастую отказывали ему, стоило им увидеть его мужские достоинства. А ему не хватало женского тепла. Предложение Яна было весьма соблазнительным.
      - Если ты уверен, что больше не хочешь эту женщину, мышонок, тогда я возьму ее. Если даже я убью ее, не беда: она всего лишь английская шлюха. Но не будет ли она возражать, когда узнает, что ты бросаешь ее?
      - Я сам разберусь с Аланной. Я скажу, что ты не станешь нам помогать, пока она не раздвинет ноги для тебя. Она сделает это. Такая ненасытная сучка, что не дай Бог.
      - Сколько у нас времени до возвращения Брок-Кэрна? - Раналд уже строил планы.
      - Он будет отсутствовать пять или шесть дней, но лучше нам поторопиться.
      - Да, тут я с тобой согласен, мышонок.
      - Ты привезешь жену Алекса сюда? - спросил Ян.
      - Ну нет, кузен. Это слишком опасно. Мы отгоним скот на юг и там продадим его. Потом поедем в Эдинбург, чтобы дождаться твоей награды. Я получу свое золото, а графу Брок-Кэрнскому будет труднее сыскать нас в большом городе. И потом я буду рад потешить свои болезненные наклонности, - ухмыльнулся он.
      - Леди Гордон только что забеременела, Раналд. Ты не можешь подвергать опасности ее жизнь или жизнь ребенка. Алекс убьет меня, если ты это сделаешь. Я не люблю этого подонка, но я не убийца, - заявил Ян.
      - А ты не думаешь, что он убьет тебя, если ты бросишь его сестру, мышонок?
      - Белла ему не позволит. Я ее знаю: она до последнего будет надеяться, что я вернусь к ней.
      - А ты вернешься?
      - Нет уж, дудки. Я уеду во Францию, где, как мне говорили, можно хорошо пожить, если у тебя есть деньги. Я никогда не думал, что мне выпадет такой шанс, но Аланна умная девочка. Это ее идея.
      - Тогда ты просто идиот, если так просто расстаешься с такой женщиной, мышонок.
      - Женщина, Раналд, это всегда женщина, будь она женой или любовницей. Стоит подержать их рядом с собой некоторое время, и они все начинают быть похожими друг на друга, говорить одни и те же вещи, придираться к пустякам и жаловаться на все подряд без остановки. Теперь я намерен менять женщин каждую неделю, и, надеюсь, за это время они не успеют мне надоесть.
      - Я отдам приказания своим людям, мышонок, а потом поедем в Брок-Эйлен. Мне любопытно взглянуть на эту Аланну.
      Уже совсем стемнело, когда они, никем не замеченные, проскользнули в дом Аланны Вит. Аланна была уже в ночной рубашке, огонь в камине почти погас, когда они появились. Сибилла спала в своей кроватке.
      - И кто этот дылда? - сердито спросила Аланна. - Я, по-моему, не разрешала тебе таскать сюда своих приятелей.
      - Это Раналд Торк, Аланна. Он согласен помочь нам. Мы начнем действовать завтра. На ночь я вернусь в Грантхолл, чтобы заставить Анабеллу послать прелестной Велвет записочку с приглашением приехать и навестить ее завтра после обеда. Люди Раналда захватят ее на дороге между деревней и моим домом. Потом они заберут скот Брок-Кэрна, и мы уедем отсюда.
      - А что произойдет, когда твоя жена поднимет тревогу? Тебе надо бы отправить записку от имени Анабеллы, но так, чтобы она сама об этом не знала. Тогда у нас будет гораздо больше времени. Ты можешь даже потом послать в Дан-Брок еще одну записку с сообщением о том, что ее милость решила остаться на ночь в Грантхолле. Таким образом, все будет тихо по крайней мере до послезавтра, а к тому времени, когда они смогут связаться с Алексом, мы уже успеем уйти очень далеко.
      - Черт побери! - сказал Раналд Торк. - Мне нравятся женщины, которые мыслят по-мужски. А теперь, мышонок, расскажи девушке о тех условиях, на которых я согласен вам помогать.
      - Мышонок? - Аланна посмотрела на Яна и рассмеялась. - Да, и правда похоже. Ну и каковы же условия?
      - Он хочет трахнуть тебя, - грубо ответил Ян. - Он поможет нам, если ты дашь ему.
      Аланна пробежала глазами по всей фигуре Раналда Торка. Взгляд у нее был наглый и вместе с тем уклончивый.
      - Сначала ему придется помыться, - сказала она.
      - Что? - удивленно воскликнули мужчины в один голос.
      - От него несет, как из свинарника. Я трахнусь с ним, но он должен быть чистым. - Она не дала ни одному из них ни малейшего шанса даже поразмыслить. Ян, принеси лохань из кладовки, а я нагрею воды.
      Раналд Торк был в полном восторге. Он ждал визга, злобных криков, после чего он просто изнасиловал бы эту англичанку. Вместо этого она приказала ему помыться, и, Господи, кто бы поверил, но он собирался сделать это! Он еще никогда в жизни не встречал такой женщины. Он едва заметно кивнул своему кузену, и скоро лохань была наполнена теплой водой и поставлена перед камином, который Аланна разожгла поярче, чтобы согреть комнату.
      Он отдал ей свою рубашку и панталоны, которые она тут же бросила в таз, чтобы постирать Ян, который до того помог своему кузену стащить сапоги, ушел домой. Ему не очень-то улыбалось оставаться здесь, когда Аланна хорошенько рассмотрит интимные части тела Раналда Торка.
      - Залезай в лохань, - приказала Аланна гиганту, снимая с него килт и вытряхивая из него пыль за дверью. - А теперь, - сказала она, - просто посиди в ней несколько минут, пока я постираю рубашку и панталоны. Совсем незачем надевать на чистое тело грязное белье.
      Она еще толком не посмотрела на него, иначе визг стоял бы на весь дом. Он сделал, как ему было велено, и уселся в лохань, думая при этом, каким идиотом он, наверное, смотрится со стороны с коленями, задранными к потолку. Через несколько минут, как она и обещала, его рубашка и штаны были выстираны и развешаны перед огнем для просушки. Теперь Аланна приступила к мытью Раналда Торка и не давала ему никакой пощады, ожесточенно соскребая с него щеткой из кабаньего волоса грязь.
      - Боже! - пожаловался он, когда она намылила его маленьким куском мыла. Я благоухаю, как какой-то чертов цветочек.
      - Пахнешь чистотой, ты, дубина! Для тебя это редкое событие, ничуть не сомневаюсь! Встань! Я не могу мыть, если не вижу, что мою.
      Раналд Торк встал, ожидая, когда она закричит. Довольно долго она стояла неподвижно, а потом сказала:
      - Я думала, что у Яна Гранта самый большой член во всем христианском мире, но, судя по всему, я ошибалась, не так ли? - Она намылила его, нежно касаясь руками его мужской красы. - Господи, ты как бык, Раналд Торк! - Она взяла в руку его мошонку, но она в ней не помещалась. Своими крохотными пальчиками она чувственно провела по всей огромной длине его члена, сладострастно вздыхая при этом, и он зашевелился под ее прикосновениями. - Сядь и ополоснись, - сказала она напряженным голосом. - Чем скорее ты будешь чистым, тем скорее сможешь заполнить меня своим огромным колом.
      Еще ни одна женщина никогда не говорила с ним так. Обычно они стонали и плакали от страха при виде его члена. Он взглянул на нее сверху вниз. Конечно, по сравнению с ним она совсем крохотная. Он вдруг испугался, что убьет ее, если войдет в нее весь, и почему-то, он сам не знал почему, ему этого совсем не хотелось.
      Как бы прочитав его мысли, она сказала:
      - Тебе придется входить в меня очень медленно, пока мы не увидим, сколько я смогу уместить в себе.
      Он кивнул и выбрался из лохани. Она насухо вытерла его маленьким полотенцем. Когда она закончила, он вдруг обнаружил, что, несмотря на свой голый вид, он по-прежнему остается хозяином положения. Его больше не приводит в замешательство эта маленькая белокурая женщина, которая так смело разговаривает с ним.
      - Ну, - медленно сказал он, - ты смогла хорошенько рассмотреть все то, что есть у меня, теперь давай посмотрим, чем располагаешь ты, женщина!
      С медленной соблазнительной улыбкой Аланна сбросила сорочку, и ее улыбка стала шире, когда она увидела, как у него перехватило дыхание. Она очень гордилась своим телом. Может быть, она и миниатюрная, но руки и ноги у нее приятно округлые, а груди большие и полные. Протянув руку, он осторожно приподнял одну из этих больших грудей, улыбнувшись, когда от его прикосновения сосок вдруг налился и выпрыгнул вперед.
      Взяв его за руку, она повела его наверх, на сеновал, где был расстелен матрас. Они встали на колени лицом друг к другу, и он пробежался руками по всем ее пьянящим прелестям. Ошеломленный щедростью преподнесенного ему дара, он даже не знал, откуда начать. Его большие руки обняли ее и стиснули ей ягодицы, оказавшиеся округлыми и твердыми. Аланна руками подняла груди и водила ими по его волосатой груди. Вообще все его тело, как она заметила еще раньше, было покрыто густым темным волосом. Несколько мгновений они изучали друг друга, но она уже и так возбудила его сверх всякой меры, и, видя это, Аланна легла на спину и широко раздвинула ноги.
      - Ну, давай, - поощрила она его, - заполни меня своим чудовищным членом, Раналд Торк!
      Застонав, он почти рухнул на нее и начал запихивать себя в ее плоть. Сначала Аланна думала, что он разорвет ее пополам, но потом заставила себя расслабиться, а он удерживался от ненужной торопливости. Вдруг, к ее удивлению, он вошел в нее весь целиком. Довольно улыбнувшись, он поцеловал ее в губы.
      Но она отвернула голову и сказала:
      - А теперь трахни меня, ты, животное! Теперь мы знаем, что ты меня не убьешь.
      С огромной охотой Раналд Торк подчинился требованиям Аланны. Она единственная женщина, которая легко приняла его в себя да еще вдобавок умоляла продолжать. Он провел длинную и счастливую ночь любви с этой крошечной англичанкой. Если говорить честно, она выжала из него все соки, и он любил ее за это еще больше. Когда настал рассвет, она встала, чтобы приготовить ему завтрак, состоящий из овсянки, яиц, ветчины и лепешек.
      Ян Грант, прокравшись назад в дом, ожидал увидеть свою любовницу мертвой. А вместо этого обнаружил ее сидящей за столом вместе с его кузеном и уплетавшей завтрак за обе щеки.
      - Теперь она моя женщина, - без предисловий объявил Раналд Торк.
      - Ты трахнул ее? - Ян был удивлен.
      - Да, - ответил тот.
      - Но ты же обычно убиваешь женщин своим членом, - сказал Ян.
      - Да, но на этот раз все было по-другому, - ответил Раналд.
      - Как это?
      - Конечно, нет сомнения, что у меня самый большой член в христианском мире, но Аланна, - он широко улыбнулся Яну, - ну, мне кажется, что у нее зато самая большая дырка. Мы отлично подходим друг другу, мышонок! А теперь садись, приятель, и съешь чего-нибудь. У нас впереди долгий и трудный день.
      Немало удивленный таким поворотом событий, Ян присел к столу, и Аланна поставила перед ним горшок с горячей овсянкой.
      - Сегодня утром я послал записку Велвет, - сказал он. - А также приготовил другую записку, которую мы отошлем в Дан-Брок, когда она будет в наших руках.
      Раналд Торк одобрительно промычал.
      - Что ты собираешься делать с Сибби? - спросил Ян у Аланны. - Мы же не можем взять ее с собой.
      - Я попрошу госпожу Лаури присмотреть за ней, - ответила Аланна. - Она все равно проводит большую часть времени с этой женщиной, и похоже, эта стерва питает к ней слабость, несмотря на своих собственных детей. Когда они увидят, что я уезжаю, можете не сомневаться. Джин Лаури заберет Сибби к себе. А если ей не захочется кормить лишний рот, она всегда может отдать ее отцу, когда тот вернется. Мне становится смешно, когда я представляю благородного и могущественного лорда и его леди, когда после всего они вернутся домой и обнаружат, что им надо растить моего ребенка. И она сделает это, потому что у нее слишком уж чувствительное сердце. Я видела, как она ведет себя с детьми здесь, в деревне.
      - Ты оставишь своего ребенка посторонним людям? - спросил Раналд Торк.
      - А ты возьмешь меня с ребенком, если я буду настаивать на этом? возразила Аланна.
      - Нет, эта жизнь не годится для ребенка, - ответил он.
      - Значит, ты хочешь бросить меня, Раналд Торк, еще до того, как все кончится? А я думала, тебе нравится трахать меня.
      - Я никогда тебя теперь не брошу, Аланна, - ответил тот. - Тот зуд, который обуревает тебя, требует, чтобы я тебя постоянно почесывал. Но запомни: если ты хотя бы взглянешь на другого мужчину, я переломаю тебе все кости. Оставляй здесь девчонку. Ты теперь моя женщина, и я наделаю тебе других детей.
      - Не раньше, чем женишься на мне! - резко перебила она его.
      - Хорошо, когда будем в Эдинбурге, я женюсь на тебе, - пообещал он. - А кто знает меня, скажут, что мое слово твердое.
      Ян Грант в изумлении прислушивался к их разговору. Они, казалось, забыли о его присутствии. Он был несколько удручен тем, что Аланна, бывшая в течение стольких месяцев его любовницей, так легко и без всяких усилий дала ему отставку. На мгновение он забыл, что сам собирался бросить ее, что он сам не задумываясь подсунул ее своему кузену, чье могучее внимание могло легко искалечить ее, а то и вовсе убить. Ян считал себя выдающимся любовником, но Аланна Вит, похоже, и думать о нем забыла. Он решил, что она обычная английская шлюха, у которой не хватает даже мозгов, чтобы понять, кого она теряет, выходя замуж за это чудище, которым был его кузен. Ну что же, удачи им. А она им очень понадобится, если Брок-Кэрн задумает с ними рассчитаться. Он же к этому времени будет жить во Франции так, как он всегда мечтал.
      Еще до того как первые лучи солнца коснулись долины, Ян .. Грант и Раналд Торк покинули дом Аланны Вит. Никто, даже маленькая Сибилла, не знал, что они вообще там были. Грязные тарелки, оставшиеся от завтрака, были вымыты и поставлены в буфет, после чего Аланна разбудила ребенка и вынула девочку из колыбели. Она умыла ее и накормила оставшейся кашей с лепешкой, на которой едва было несколько капель меда. Одев девочку в чистое платьице, она причесала ее рыжеватые волосики, вывела из дома и прошла несколько шагов до соседнего дома, где жила Джин Лаури Аланна вошла в дом, даже не постучав, и Ангус Лаури, сидевший за столом, поднял на нее взгляд, не в силах скрыть восхищение.
      - Доброе утро, Ангус, - ласково сказала она. - Я пришла повидать Джин Если бы ты могла хоть на секунду оторвать свои бесстыжие глаза от моего мужа, - резко перебила ее Джин Лаури, - то увидела бы, что я здесь, у камина. Что тебе надо, госпожа Вит? - Она нянчила младшего сына, которому был почти год.
      - Я сегодня собираюсь пойти в лес пособирать валежник, - сказала Аланна. Мне бы не хотелось брать Сибби с собой. Она меня не слушается и минуты не может посидеть спокойно. Я боюсь брать ее с собой. Вы не присмотрите за ней, пока я не вернусь? Я приготовлю вам хорошее средство от кашля, которое может пригодиться зимой.
      - Я присмотрю за девочкой и без твоей микстуры, - сказала Джин Лаури смягчившимся тоном. - Иди. Со мной она будет в безопасности.
      Аланна встала на колени и посмотрела в лицо своей дочери.
      - Будь хорошей девочкой, Сибби, и слушайся госпожу Лаури, - сказала она. Затем встала, отряхнула юбку и вышла.
      ***
      Как раз в тот момент, когда Аланна оставляла свою дочь у Джин Лаури, Велвет получила раннюю весточку от своей золовки. Анабелла просила навестить ее сегодня. Ян собирается на охоту, а так как Алекс уехал в Хантли, может быть, она будет свободна. Придется поехать. Анабелла невероятно скучная особа. Но сейчас, похоже, она в хорошем настроении. Велвет очень хотелось подружиться с сестрой своего мужа. Кроме Беллы, других женщин, за исключением прислуги, поблизости не было. Велвет же скучала без женской компании. После столь тесной дружбы, установившейся между ней, Иодх Баи и Ругайей Бегум, а особенно сейчас, когда она ждала ребенка, ей нужно было женское общество. Пэнси, да благословит ее Господь, так занята своей собственной жизнью, что Велвет не чувствовала себя вправе навязываться ей.
      - Пэнси, - позвала она из постели, и ее камеристка поспешила в спальню.
      - Доброе утро, миледи!
      - Мы сегодня отправляемся в Грантхолл, Пэнси. Ты еще можешь ездить верхом, или мне лучше взять с собой одну из служанок?
      Пэнси, на пятом месяце своей второй беременности, похлопала себя по округлившемуся животу и сказала:
      - Я вполне еще могу залезть на лошадь, миледи, и поеду с вами. С ребенком или без, я все еще могу ездить верхом получше, чем эти вертихвостки.
      Велвет улыбнулась про себя. Пэнси изо всех сил отстаивала свое место в жизни Велвет. И у нее не было ни малейшего намерения позволять кому-нибудь из местных шотландских девушек занять его. Она, Пэнси, камеристка графини Брок-Кэрнской, и пусть все об этом помнят.
      - Вы наденете платье или обычный костюм для верховой - Только не платье, Пэнси. Дорога такая пыльная. Белле придется принимать меня в дорожных рейтузах.
      Пэнси согласилась со своей госпожой и быстро достала рейтузы Велвет, ее блузку, пояс, жилет и сапоги. Потом распорядилась насчет ванны для миледи, добавив в нее настой левкоя.
      После того как Велвет помылась, Пэнси помогла ей одеться. Пока госпожа поглощала завтрак, состоявший из запеченных в сливках и шерри яиц, тонких кусочков только что пойманного и зажаренного лосося, свежеиспеченных лепешек с медом и маслом и разбавленного водой вина, Пэнси поспешила переодеться сама.
      Узнав, что его жена собирается куда-то ехать со своей госпожой, Дагалд забеспокоился.
      - Я не хочу, чтобы ты потеряла ребенка, Пэнси, дорогая.
      - Пусть ее едет, - оборвала его Мораг Геддес, которая, казалось, всегда принимала сторону английской невестки. - Пэнси хорошая, крепкая девочка и ничего не сделает ребенку. Разве она не привезла нашего маленького Даги домой в целости и сохранности из этой варварской страны? Езжай спокойно, Пэнси, разрешила она, и, помахав рукой, Пэнси поспешила к своей хозяйке.
      Пока Дагалд смотрел вслед своей жене, его мать увещевала его:
      - Ты стал хуже старой бабы, Дагалд. Здесь всего-то две мили до Грантхолла.
      Велвет уже сидела в седле своей гнедой кобылы Сайбл, когда к ней присоединилась Пэнси, быстро забравшаяся на своего крепкого, белого с черным пони, которого она назвала Бесс, - в честь ее величества, как она поведала своей госпоже. С ними в путь тронулось полдюжины вооруженных всадников, но больше для виду, так как это были земли Брок-Кэрна, а в Шотландии сейчас мир.
      В воздухе чувствовалось легчайшее дуновение осени. Они выехали из замка, процокав копытами по подъемному мосту, и вступили затем на ведущую вниз дорогу. Дул легкий ветерок, солнце играло в прятки с пушистыми белыми облачками. Когда они проезжали через Брок-Эйлен, жители деревни приветствовали свою графиню, которая, как и ее супруг, отвечала на приветствия, называя их по именам, зная все маленькие тайны их жизни. Жители Брок-Эйлена любили Велвет. Она увидела маленькую Сибби, игравшую перед домиком Джин Лаури, и на мгновение вспомнила Ясаман. Сморгнув слезы с ресниц, Велвет подумала, что пора решать что-то с дочерью Алекса, прелестной малышкой. Она не виновата, что у нее такая отвратительная мать.
      Деревня осталась позади. Всего милю или около того надо было проехать до Грантхолла, усадьбы, где Ян и Анабелла жили со своими двумя сыновьями, Джеймсом и Генри. Дорога вилась лесом, густым и зеленым. Вдруг, к своему удивлению, они обнаружили, что их окружил отряд мужчин, одетых в зелено-голубую шотландку с узкой красной полосой, в которых люди Брок-Кэрна сразу узнали цвета клана Шоу. Мгновенно шесть вооруженных всадников встали кольцом вокруг своей графини и ее камеристки. Однако противник значительно превосходил в численности. Скоро все они уже валялись на земле.
      - Вперед, Пэнси! - воскликнула Велвет, стараясь перекричать шум схватки, и воткнула шпоры в бока Сэйбл. Однако ее порыв, так же как и Пэнси, был быстро остановлен каким-то гигантским человеком, больше похожим на медведя, который, повиснув на уздечках и Сэйбл, и Бесс, удержал их на месте. Велвет ударила его рукояткой хлыста. - Отойдите от моей лошади! - закричала она. - Я графиня Брок-Кэрнская! Как вы смеете нападать на меня на моих собственных землях?!
      Раналд Торк разразился хохотом:
      - Жена Брок-Кэрна воистину горячая штучка, мышонок! Ты говорил мне, что у ее милости нет недостатка в храбрости, но, клянусь Богом, я люблю это в женщинах.
      Битва была окончена, люди Брок-Кэрна, убитые, лежали на дороге. Раналд Торк повернулся и заговорил с графиней:
      - Я - Раналд Шоу, по прозвищу Раналд Торк, мадам. Вы захвачены в плен. Намерены ли вы сдаться мне и дать слово, что не попытаетесь бежать?
      - Убирайся к черту! - закричала она. - Как ты смеешь, ты, бык!
      Раналд Торк опять рассмеялся:
      - Торк значит вепрь, мадам, а не бык.
      - Очень хорошо, Раналд Свинья, я требую объяснений твоего поведения! Между Гордонами и Шоу нет никаких междуусобиц.
      Лицо Раналда Торка потемнело при слове "свинья". Все не так просто, как звучало в устах Яна. Графине следовало бы давно упасть в обморок от страха, умолять пощадить ее жизнь и честь. Вместо этого эта рыжая бестия шипит на него, как дикая кошка, и требует ответов на непростые вопросы. В раздражении он оглянулся.
      - Ян, - крикнул он, - это твои игрушки, а не мои! Только сейчас Велвет заметила своего свояка.
      - Ян! Что, черт побери, здесь происходит? - требовательно спросила она.
      Ян Грант тронул свою лошадь и остановился рядом с Велвет. Он чувствовал себя в своей стихии и наслаждался каждым мгновением этой драмы.
      - Доброе утро, Велвет! - весело поприветствовал он ее. - Ты хочешь знать, что все это значит, не так ли? Ну что ж, моя дорогая, мне надоело быть бедным родственником при Брок-Кэрнах. Я решил ухватить счастье за хвост. Назначена очень большая награда за поимку графа Ботвелла, который в эту самую минуту находится в Хантли вместе с твоим мужем. Я намерен получить эту награду, а так как я очень сомневаюсь, что Алекс или граф Ботвелл захотят, чтобы ты хоть как-нибудь пострадала, особенно учитывая, что теперь ты носишь наследника Брок-Кэрна, я решил предложить им сделку. Я верну тебя Алексу в обмен на лорда Ботвелла. Не думаю, что они откажут мне, так ведь? От тебя требуется одно послушание.
      - Ян, я бы убила тебя, если б могла! - гневно проговорила Велвет. - И ты лучше не подходи ко мне близко, подонок, а то я и правда тебя убью.
      - Хо! Хо! - расхохотался Раналд Торк. - Думаю, ее милость и правда с удовольствием перережет тебе глотку, дай ей только такую возможность, мышонок. Тебе лучше поостеречься.
      - Нет, кузен, - спокойно сказал Ян. - Велвет будет вести себя хорошо, ибо ее супруг так же близок к совершению государственной измены, как и любой из его людей. Если она не хочет, чтобы его повесили, она будет сотрудничать с нами, не так ли, моя дорогая?
      - Что ты имеешь в виду под государственной изменой? - зло спросила Велвет.
      - Ботвелл под колпаком, Велвет, - сказал Ян. - А здесь, в Шотландии, это значит, что он поставлен вне закона. Все его владения отходят к королю. Король обвинил его в государственной измене.
      - Нелепое обвинение, и вся Шотландия знает это, - огрызнулась Велвет.
      - Да, но как бы там ни было, пока что слово Джеймса Стюарта - закон в этой стране. Помогая поставленному вне закона Ботвеллу, твой бесценный Алекс оказывается таким же изменником. А теперь заткнитесь, ваша милость! Нам предстоит долгая дорога, пока мы окажемся в безопасности.
      - Теперь ты всю жизнь будешь бояться Алекса, ты, маленький подонок! прошипела Велвет. - А что с Беллой?
      - Думаю, ей будет не хватать меня, - легко ответил он. Велвет уставилась на него, оскорбленная и рассерженная за бедную Анабеллу.
      - Надеюсь, я буду присутствовать, когда Алекс прикончит тебя, - злобно проговорила она.
      Раналд Торк посмотрел прямо в глаза Велвет, но ее взгляд не Дрогнул. Он знал Александра Гордона и решил, что эта женщина как нельзя лучше подходит для Брок-Кэрна. Она себе на уме, красивая и очень храбрая, в этом он не сомневался.
      - Хватит вам ссориться, - твердо сказал он. - Пора ехать. Нам еще нужно забрать скот. Ян, доставь ее милость в безопасное место вместе с Аланной. Мы вас там встретим.
      Велвет поняла, что бандой разбойников командует именно Раналд Торк.
      - Разрешите моей камеристке вернуться в Дан-Брок, - взмолилась она. - Она на пятом месяце беременности.
      - Она поднимет тревогу, - ответил Раналд Торк. - Нам надо торопиться, но мы будем ехать осторожно, мадам, у меня нет ни малейшего желания повредить вам или вашему ребенку.
      Ян нагнулся и, взяв лошадь Велвет за уздечку, потянул ее вперед. Пэнси следовала сзади. Велвет узнала дорогу, по которой она когда-то впервые приехала в Дан-Брок. Она не выезжала из долины весь год. У креста на холме они увидели поджидавшую их Аланну Вит.
      - Теперь она твоя шлюха? - спросила Велвет у Яна.
      - Была какое-то время, - легко сознался он, - но, похоже, теперь предпочла меня моему кузену Раналду. Они собираются пожениться в Эдинбурге. Правда, они заявили об этом в моем присутствии, поэтому все равно женаты в соответствии с нашим старинным обычаем.
      Велвет взглянула на Аланну, когда подъехала к ней вплотную.
      - Где твоя дочь? - спросила она.
      - У Джин Лаури, хотя это не твое собачье дело.
      - Ты бросила ее?
      - Ей будет лучше в Брок-Эйлене с Джин, - сказала Аланна. - Мой муж разбойник, хотя, может быть, ты и не знаешь этого. А дочь графа Брок-Кэрнского должна жить в замке.
      - Ты холодная стерва, - ровным голосом проговорила Велвет. - Я вернусь в Брок-Кэрн и заберу Сибби. Я собираюсь вырастить ее сама. И я прослежу, чтобы она даже не подозревала о твоем существовании!
      Вдруг Аланна почувствовала, что терпит поражение, и, тряхнув головой, ответила:
      - Я буду приезжать навещать Сибби, когда сочту нужным, мадам.
      - Ты никогда и близко не подойдешь к Дан-Броку. Я спущу на тебя собак, Аланна Вит.
      - Прекратите ссориться! - прикрикнул на них Ян Грант. - Нам еще предстоит проехать много миль, прежде чем мы опять встретимся с Раналдом Торком. Я не собираюсь терять светлое время дня, выслушивая, как вы пререкаетесь из-за пустяков, как две курицы, которые не поделили петуха.
      Неожиданно Велвет со всей силы ударила его хлыстом.
      - Не смей так разговаривать со мной, ты, подонок! - закричала она на него.
      Ошеломленный Ян Грант провел рукой по рубцу, который вспух на его красивом лице, и очень удивился, что его щека под левым глазом окровавлена. Его затопила волна гнева. Эта стерва оставила на нем отметину!
      Велвет увидела его гнев, и медленная улыбка тронула ее губы. Голос ее был низок и спокоен, когда она заговорила:
      - Только дотронься до меня, Ян, и ты уже труп прямо на том месте, где стоишь. Ты знаешь, что Алекс сделает с тобой, если ты тронешь меня, не так ли?
      Несколько людей Раналда Торка сопровождали Яна. Их главарь наклонился вперед и сказал:
      - Граф не заплатит за поврежденные вещи, Ян. Оставь. Расстроенный и злой, Ян Грант пришпорил лошадь, пустил ее рысью и исчез, С Раналдом Горком и основной группой его бандитов они встретились ближе к вечеру. Его банда угнала скот Брок-Кэрна и погнала его в обход гор по пустынной дороге.
      Теперь они были достаточно далеко от Дан-Брока, чтобы отбить охоту преследовать их. В Дан-Броке осталось совсем мало людей, ведь большинство ушло со своим эрлом в Хантли.
      Раналд Торк не хотел рисковать и разбил лагерь прямо на пастбище, где скот мог отдохнуть и попастись всю ночь. Быстро разожгли два костра, закололи корову и зажарили ее на открытом огне, заедая мясо овсяными лепешками, которые они держали в переметных сумах. Раналд Торк постарался сделать все возможное, чтобы удобно устроить пленниц. Ян все еще злился и не хотел даже близко подходить к Велвет и Пэнси.
      Аланна рассказала ему о стычке, и Раналд долго смеялся.
      - Она настоящая барсучиха, - сказал он, - и вырастит для Брок-Кэрна хороших сыновей и дочерей.
      - Тебя послушать, так получается, что ты чуть ли не любишь Алекса, сказала Аланна, несколько сбитая с толку.
      - Так оно и есть, - ответил разбойник. - Он хорош в драке и хороший лорд для своих людей. Я никогда не ссорился с Гордоном из Брок-Кэрна.
      - Но ты же украл его скот! - воскликнула Аланна.
      - Украсть у человека скот - это еще не значит, что он тебе не нравится, сказал Раналд. - Кража скота - это древняя шотландская традиция, Аланна. Тебе еще многое предстоит узнать, дорогая, но ты нашла себе хорошего учителя. - Он встал во весь рост. - Пойду прослежу, чтобы леди Гордон и ее служанку устроили поудобнее.
      Оставив Аланну дожидаться своего возвращения, Раналд Торк зашагал туда, где сидела Велвет. Он присел рядом с ней на корточки.
      - Я распорядился, чтобы вас не беспокоили, мадам, и поверьте, ни один из моих людей не посмеет перечить мне. Мне очень жаль, что я не могу предложить вам ничего другого. Сегодня ночью будет прохладно. Вы не замерзнете?
      - У нас есть пледы, в которые можно закутаться, - ответила Велвет. Она не боялась этого гиганта, который был не намного выше ее отца. Она привыкла к крупным мужчинам.
      - Может быть, вы чего-нибудь хотите? Велвет хмыкнула.
      - Моего мужа, - сказала она, и Раналд Торк ухмыльнулся ей в ответ.
      - Я смотрю, вы не боитесь, - сказал он. - Это хорошо! Мы не причиним никакого вреда вашей милости.
      - Куда мы направляемся? - спросила она.
      - На юг, чтобы продать скот, а потом в Эдинбург. Ян так с вами и не разговаривает?
      - Держите этого маленького подлеца подальше от меня! - взорвалась Велвет. - Клянусь, если мне подвернется возможность, я перережу ему глотку его собственным кинжалом! Я не желаю с ним разговаривать. Все, что надо, скажешь мне ты.
      Он кивнул, вполне разделяя ее чувства. Она из рода Брок-Кэрнских Гордонов, а Ян Грант предал Гордонов худшим из возможных способов: обокрал своего шурина, бросил жену, тоже Гордон, и двух сыновей, собирается предать одного из знатнейших людей Шотландии, как некогда Иуда предал своего учителя. Раналд знал, что его кузен далеко не подарок. Он понимал гнев Велвет и ее желание отомстить.
      - Завтра, - сказал он. - двое моих людей доставят в Хантли послание от Яна, в котором будет сказано, что вы находитесь у нас в заложницах, а выкупом будет лорд Ботвелл. Лорд Ботвелл должен будет передать себя в руки Яна Гранта в Эдинбурге в указанном месте. Когда Ян доставит своего пленника королю и получит награду, тогда вы и ваша служанка будете освобождены и сможете вернуться домой в Дан-Брок.
      - А какая часть от награды достанется тебе? - спросила она презрительно.
      - Я не предавал Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна, - ответил Раналд Торк. - Он для меня и моих людей ничего не значит.
      - Тогда зачем же ты ввязался в это дело? - спросила Велвет.
      - Потому что я обещал своему кузену Яну мою помощь еще до того, как узнал, что у него на уме. Я человек слова, что бы ни случилось. А все, что мне нужно, - это скот вашего мужа. Брок-Кэрн так глуп, что оставил свои стада без охраны. Но он не будет меня преследовать из боязни, что я причиню вам вред. Скоро я стану богатым человеком. Но не обвиняйте меня в том, что я предал Ботвелла. Я к этому не имею никакого отношения.
      - Без тебя, Раналд Торк, Ян не смог бы осуществить своих намерений. Король несправедливо обвиняет лорда Ботвелла, и в этом виноват его канцлер Мэйтланд. Ты что, хочешь, чтобы Шотландией правил Мэйтланд от имени Джеймса Стюарта? Отправь меня завтра домой. Ты уже получил скот, а это все, чего ты на самом деле хотел.
      - Я дал слово, - ответил Раналд Торк. - А мое слово - это единственное мое достояние, леди Гордон. Я не могу его нарушить.
      - Тогда предупреждаю тебя, Раналд Торк, что я постараюсь сбежать. Я не хочу быть причиной падения лорда Ботвелла. - И с этими словами, завернувшись в плед, она улеглась, повернувшись к нему спиной.
      Однако ни ей, ни Пэнси не дали сбежать. На следующий день, когда они утром выступили из лагеря, женщины обнаружили, что с обеих сторон к уздечкам их лошадей привязаны длинные веревки, которые держали в руках вооруженные люди, ехавшие по бокам от них. Велвет была в ярости, но ничего не могла поделать. Оставалось спокойно продолжать путешествие.
      - Мы попробуем сбежать в Эдинбурге, - прошептала Пэнси ночью. - Мы сбежим от этого маленького лизоблюда в городе, и он нас ни за что не найдет.
      - Когда Мэйтланд узнает о плане Яна, даже если я сбегу от своего подонка-свояка, мне не скрыться, - ответила Велвет. - Да и сам король рад будет использовать меня, чтобы заполучить Фрэнсиса. Он просто не додумался до этого. Когда же Ян откроет свой план, король и Мэйтланд ни секунды не будут колебаться. Мы должны сбежать от Яна Гранта до того, как он доберется до короля. Если нам это удастся, тогда, возможно, Ботвелл будет в безопасности. Ян не настолько глуп, чтобы идти к королю и раскрывать ему свой план, если он не получит награды. Без меня ему нет смысла идти во дворец.
      Через несколько дней Раналд Торк продал скот Брок-Кэрна на ярмарке, где лишних вопросов не задавали. Сразу после этого они отправились в Эдинбург: Раналд Торк, Аланна, Ян, Велвет, Пэнси и полдюжины разбойников из клана Шоу; остальных отправили по домам. Содержать эту ораву было слишком накладно. Аланна настояла, чтобы Раналд Торк выполнил свое обещание. Их обвенчали в маленькой церкви недалеко от города, причем священника уведомили, что они уже женаты по старинному шотландскому обряду.
      И тут судьба наконец повернулась к Велвет лицом. Ян начал понимать, что он сделал. Пораскинув мозгами, он решил, что самое главное - удрать во Францию до того, как Алекс найдет его и убьет. Он остановится в портовом пригороде Эдинбурга - Лейте. Зная, что любимой таверной Ботвелла в Лейте был "Золотой якорь", Ян решил, что обмен будет произведен именно там. Один из людей Раналда Торка был отправлен на розыски графа, чтобы передать ему это сообщение.
      Раналд и Ян затаились в какой-то трущобе, приткнувшейся у самой кромки воды, изображая перед хозяйкой две женатые пары - родственники, как они сказали ей, - со своими слугами. Раналд Торк настоял, чтобы они сняли комнаты на первом этаже дома, чтобы в случае чего можно было быстро спастись бегством. Яну это очень не понравилось - комнаты наверху стоили гораздо дешевле.
      Свободных комнат было всего две, и ночью новобрачные заперлись в меньшей из них, из которой потом долго доносились какие-то странные звуки. К этому добавлялся постоянный шум с улицы. Ян спал в кресле, оглушительно храпя. Велвет не могла заснуть и начинала уже опасаться, что им вообще не предоставится возможность бежать: ни ее, ни Пэнси ни на минуту не выпускали из их убежища.
      Хорошо, что люди Раналда Торка жили отдельно, так как для них просто не было места. Эти пятеро были вынуждены заботиться о себе сами. На ночь они устраивались под мостами, в близлежащих переулках или, если очень повезет, у какой-нибудь проститутки. Аланна и ее новый муж проводили дни, осматривая окрестности, оставляя Велвет и Пэнси в компании Яна и одного или двух людей Раналда Торка. Обычно Велвет развлекалась разговорами с этими разбойниками. Это были простые люди, которые хотя и зарабатывали себе на жизнь грабежами, а случалось, и убийствами, тем не менее настроены были вполне дружелюбно и с уважением относились к графине Брок-Кэрнской. Они вообще не понимали, что происходит, но послушно подчинялись своему вождю.
      Еду им приносили из ближайшей забегаловки. Обычно в полдень за ней ходил сам Ян, а если он был слишком пьян, что в последнее время случалось с ним все чаще, то посылал одного из людей Раналда Торка. С каждым днем Ян становился все более нервным и раздражительным. Прошло уже десять дней с тех пор, как он выкрал Велвет и принял участие в краже скота у своего шурина, а из Брок-Кэрна не поступало никаких вестей. Не вернулись два посланца, отправленные им в Хантли. А пока он не получит ответа от Алекса, он не осмелится вступать в контакт с Мэйтландом.
      Спокойствие Велвет тоже раздражало его. Как-то днем он обрушился на нее с бранью:
      - Похоже, Брок-Кэрн совсем не хочет твоего возвращения! Наверное, он решил, что лучше взять себе в жены какую-нибудь языческую шлюху.
      Велвет ничуть не тронули его слова. Она знала своего мужа и была уверена, что он ее любит. Взглянув на Яна Гранта, она зло сказала:
      - А может быть, он обкладывает тебя, как зверя в берлоге, чтобы убить! Здесь вотчина лорда Ботвелла. Вспомни, что когда-то он был лордом-адмиралом Шотландии. Они ищут тебя, Ян, и, когда найдут, ты труп! Я предупреждала тебя!
      - Ты, стерва! - заорал он на нее, вскакивая на ноги, которые, правда, держали его не слишком уверенно, так как он пил большую часть дня. - Я не дам надуть себя! Сейчас же иду к Мэйтланду! Я отдам тебя ему и покончу с этим! Мне опротивело смотреть на тебя, а Мэйтланд даст мне золота! Меня не обманешь! Я не позволю! - И он, спотыкаясь, выскочил из комнаты на улицу.
      В полном удивлении Велвет и Пэнси уставились друг на друга. Они остались одни, их страж еще раньше ушел в таверну за ужином. Не говоря ни слова, они схватили плащи и поспешили покинуть свою тюрьму прежде, чем Ян сообразит, что он натворил. Схватив Пэнси за руку, Велвет все время подгоняла ее, сама толком не зная, куда они направляются. Она помнила, что они где-то рядом с берегом моря. Скоро должно было стемнеть, и они до смерти боялись, что на них в этом страшном месте набредет какой-нибудь пьяный бродяга, ищущий себе проститутку на ночь.
      - Куда мы направляемся, миледи? - задыхаясь, спросила на бегу Пэнси.
      - К докам! - ответила Велвет.
      - Но зачем? Разве мы не можем отправиться прямиком в Дан-Брок?
      Велвет уже чувствовала соленый запах моря и, потянув Пэнси за собой, свернула за угол. К своему облегчению, она обнаружила, что каким-то образом сумела найти дорогу к берегу. Прямо перед ними стояла вполне прилично выглядевшая таверна, на вывеске которой красовался золотой якорь.
      - Подними капюшон, - приказала она камеристке, и та повиновалась. Вместе они вошли в гостиницу, и, когда к ним поспешил хозяин, Велвет сказала:
      - Я ищу возможность попасть во Францию вместе со своей камеристкой. Вы не могли бы порекомендовать какое-нибудь приличное судно?
      - Вам нужно в какой-нибудь определенный порт? - спросил хозяин гостиницы.
      - Вообще-то я направляюсь в Нант, - сказала она, - но в принципе меня устроит любой корабль, идущий во Францию, лишь бы на нем было безопасно. Я заплачу за проезд.
      - В порту стоит несколько кораблей, которые выйдут в море ночью с отливом, но, насколько я знаю, только один пройдет через Нант. Это торговый корабль компании О'Малли - Смолл, направляющийся в Левант. Капитаном на нем молодой парень, идущий в плавание с новым экипажем, протеже одного из владельцев. Его зовут Майкл Смолл. Он не приходится родственником хозяину, но взял себе его имя. Насколько я понимаю, он благодарен тому человеку, который приютил его еще мальчишкой. Он хороший человек, и я все устрою, если вам это подходит.
      - Благодарю вас, - сказала Велвет. - Я буду вам весьма признательна. - Она полезла в карман жакета за кошельком, но хозяин гостиницы решительно схватил ее за руку.
      - Не показывайте мне своего золота, мадам, пока я не буду твердо знать, возьмет он вас с собой или нет Никогда не знаешь, кому на глаза оно попадется.
      Послушавшись, Велвет вынула руку из кармана и сказала:
      - Найдется здесь уединенное местечко, где моя служанка и я могли бы подождать? И не могли бы вы принести нам чего-нибудь поесть?
      Хозяин провел их в маленькую комнату, и вскоре появилась румяная служанка, принесшая им сначала теплой воды, чтобы умыться и помыть руки, а потом поднос с горячим ужином, состоявшим из жареных цыплят, двух маленьких, исходящих паром пирожков с мясом, хлеба, сыра и печеных яблок со сливками. На столе появился также отличный темный эль. Велвет и Пэнси смогли наконец-то как следует поесть. Та пища, которую приносил им Ян, выглядела не очень аппетитно, но они вынуждены были есть ее, чтобы не умереть с голоду.
      - Господи, как же мне хочется принять ванну! - с чувством произнесла Велвет. - От меня пахнет потом, но без чистой одежды какой смысл купаться? вздохнула она.
      Пэнси мрачно кивнула:
      - Возможно, когда мы окажемся на корабле и расскажем капитану Майклу Смоллу, кто мы такие... Велвет не дала камеристке закончить:
      - Нет! Мы не будем ему ничего говорить, Пэнси. Никто не должен знать, кто мы такие, особенно капитан Смолл. Дядя Робби нашел Майкла, избитого, на улице много лет назад, - продолжала Велвет. - Тогда он был совсем маленьким мальчиком. Дядя Робби взял его на свой корабль и сделал юнгой. Это случилось еще до моего рождения, Пэнси. Майкл не помнил даже своей фамилии, так что дядя Робби дал ему свою. Мы будем в безопасности на борту корабля, принадлежащего компании О'Малли - Смолл, но капитан Смолл не знает меня в лицо, так что он не сможет никому рассказать, куда мы направляемся.
      - Но почему все-таки мы убегаем, миледи? - спросила Пэнси. - Мы спаслись от Раналда Торка и господина Гранта. Почему мы не можем отправиться домой? Дагалд наверняка меня поколотит. - Она усмехнулась и поведала своей госпоже:
      - Дагалд не хотел отпускать меня с вами тем утром, но Мораг встала на мою сторону, сказав, что ехать всего какие-то две мили.
      - Пэнси, - серьезно сказала Велвет, - если ты хочешь уехать домой, езжай, и чем больше я об этом думаю, тем вернее прихожу к выводу, что так будет лучше. А я не могу. Ян пошел к Мэйтланду. Когда Мэйтланд услышит о его плане, он вышвырнет его вон, но использует его идею. Они начнут охоту, чтобы, поймав меня, заполучить Фрэнсиса. Я этого допустить не могу! Я не осмеливаюсь послать даже записку матери из опасения, что ее перехватят, да и кому мы можем доверить отвезти эту записку? Нет. Через несколько недель король поймет, что найти меня невозможно, и они забудут обо мне. Тогда я тайно вернусь домой. А до того я должна быть там, где шотландская корона не сможет достать меня. Они будут искать меня в Дан-Броке, может быть, даже пошлют шпионов в Королевский Молверн, но меня там не будет. Я уеду туда, где меня никто не найдет. Но ты должна поехать домой, Пэнси.
      - Поехать домой? - ужаснулась Пэнси. - Оставить вас, когда вы впутываетесь в очередную дикую авантюру? Никогда, госпожа Велвет! Да мать меня просто прибьет, но только после того, как мне достанется и от миледи Скай, и от его милости, и от вашего мужа, и от моего. Куда бы мы ни отправлялись, мы поедем вместе, миледи. И кто, хотела бы я знать, будет о вас заботиться, если меня не будет рядом?
      - О, Пэнси, ты уверена? Я не хочу подвергать опасности ни тебя, ни твоего ребенка.
      - У вас тоже ребенок, миледи. Я буду вам нужна, - спокойно ответила служанка.
      - Да, - призналась Велвет, - ты мне будешь нужна, Пэнси.
      - Значит, с этим мы порешили, - сказала Пэнси. - А где мы будем прятаться во Франции? Надеюсь, не у ваших дедушки с бабушкой? Они ведь тут же уведомят ваших родителей, а те сообщат графу. Тут-то мы и окажемся в капкане.
      - Мы поедем в Бель-Флер, Пэнси. Это поместье моих родителей во Франции, но они редко появляются там. Там мы будем в полной безопасности. Когда Джеймс Стюарт решит, что я не стою того, чтобы из-за меня трепать себе нервы, мы сможем вернуться в Дан-Брок к своим мужьям.
      Аминь! - благоговейно перекрестилась Пэнси.
      Глава 16
      Ян Грант смог добраться только до соседней таверны, заказал себе еще виски, а потом еще. Люди Раналда Торка, вернувшись с ужином, обнаружили, что и он, и обе пленницы исчезли. Привыкшие во всем слушаться своего вожака, они терпеливо дождались возвращения Раналда Торка и его жены. Хотя Раналд не имел ни малейшего представления о том, куда могли подеваться женщины, но где искать Яна, он знал совершенно точно и отрядил одного из своих людей в таверну, чтобы тот притащил его кузена домой. Прежде чем окончательно отключиться, Ян смог все-таки поведать, что он тут ни при чем и вообще ничего не знает о случившемся.
      - Они сбежали, черт бы побрал этого пьяницу! - сказал Раналд Торк Аланне. - Хотя понятия не имею как.
      - Может быть, их отыскал Брок-Кэрн? - предположила Аланна.
      - Нет, если бы это было так, Ян был бы давно мертв.
      - Что же нам теперь делать, Раналд? - В первый раз со времени их знакомства Аланна казалась испуганной. - Если что-нибудь случится с ее милостью, Алекс заставит отвечать за это всех нас.
      - Единственный, кто об этом может что-нибудь знать, это в стельку пьяный кузен, - пробормотал Раналд. - Я не намерен болтаться здесь, дожидаясь, пока появится Алекс Гордон и выместит на нас свое зло, моя дорогая. Я причастен только к краже его скота и ни к чему больше.
      - Так что же нам делать? - повторила Аланна.
      - Я сдержал слово, данное Яну, но теперь под угрозой наша жизнь, - ответил ее муж. - Уверен, что Ян теперь проспит как минимум до завтра. Мы отвезем его в Эдинбург и оставим у дома Хантли с запиской, что это как раз тот человек, которого ищет Брок-Кэрн. Это, моя дорогая, сразу решит все проблемы. Потом поедем домой. Впредь меня никаким калачом не заманишь в такую даль от моих земель, Аланна. У нас достаточно золота, чтобы пожить в свое удовольствие. Мы вернемся домой и всю долгую зиму проведем в постели, трахаясь и закусывая, трахаясь и выпивая! Как тебе это нравится?
      Аланна улыбнулась.
      - Да, - сказала она, - очень даже нравится.
      К счастью, и Фрэнсис Стюарт-Хэпберн, и Алекс Гордон были живы. Охраняемые людьми Алекса, они спустились на юг, нашли ярмарку, где был продан скот Алекса, и потом двинулись в Эдинбург, где должен был свершиться суровый суд. Потом на ступени дома графа Хантли несколькими крепкими ребятами в килтах цветов клана Шоу был подброшен Ян Грант, с приколотой к его одежде запиской, из которой следовало, что он как раз тот, кого хотел получить Гордон Брок-Кэрнский. Из этого Ботвелл и Алекс заключили, что Ян Грант, по всей видимости, не добрался до Мэйтланда.
      Восемнадцатого октября Мэйтланд попытался завлечь лорда Ботвелла в ловушку, устроенную ему в "Золотом якоре" в Лейте, причем имя леди Гордон никак не упоминалось. Теперь Алекс и Фрэнсис знали уже наверняка, что Ян не был у канцлера. Ботвелл, таким образом, счастливо избежал и этой ловушки и отбыл назад в Хэрмитейдж. Его встречи на севере Шотландии не привели ни к какому результату, так как разные группировки так и не смогли договориться между собой, как противостоять королю, не совершая при этом государственной измены.
      Ян Грант был очень близок к тому, чтобы стать богатым человеком. Правда, к этому времени он был уже давно мертв. Смерть его была постыдной. Кое-как продрав глаза после пьяного загула, он лениво потянулся и вдруг сообразил, что находится совсем не в своей убогой комнате, которую они снимали в Лейте. Во рту у него была помойка, голова раскалывалась от боли. Он медленно перевернулся на бок, и тут его глаза встретились со взглядом Александра Гордона, графа Брок-Кэрнского. От ужаса у Яна Гранта отвисла челюсть, он судорожно вздохнул, прежде чем его сердце остановилось от страха, когда он прочел приговор в глазах графа.
      Если бы он не умер сам, Алекс все равно убил бы его, но только после того как выяснил бы, что сталось с его женой. Смерть Яна не дала ему осуществить задуманное. Теперь у него оставалось только одно направление поисков - на север, туда, откуда он только что прибыл; на север, чтобы найти Раналда Торка. Этот разбойник должен знать, что сталось с его женой, с Пэнси, с их еще не родившимися детьми. Алекс ни на мгновение не верил, что его жена мертва. Он почувствовал бы, если б она умерла. Велвет жива! В этом он был уверен.
      Дом Раналда Торка, расположенный в лесных дебрях, был почти неприступен. Помня внезапную и неожиданную смерть Яна, Алекс не хотел потерять остававшийся у него последний шанс. Ему было необходимо узнать, что же случилось с Велвет. Он встретился с Раналдом Торком в его доме, придя туда с белым флагом.
      - Ян мертв, - не выказывая никаких эмоций, сказал Алекс, чтобы как-то начать разговор. Потом рассказал, как это случилось. - Мне не удалось задать этому подлому трусу ни единого вопроса, и я так и не знаю, где моя жена и ее камеристка. Ты можешь мне сказать?
      - Нет, - ответил Раналд Торк, - не могу. Заговор с целью похищения твоей жены был разработан и осуществлен Яном. Я только украл твой скот. Ян настоял, чтобы я поехал с ним в Лейт, чтобы он мог быстро удрать, после того как состоится обмен.
      - Он виделся с Мэйтландом? - спросил Алекс, слишком озабоченный судьбой своей жены, чтобы требовать компенсацию за свой скот.
      - Нет, насколько я знаю. Аланна и я поженились недалеко от Эдинбурга. Твоя жена была свидетельницей. Мы с Аланной целыми днями осматривали окрестности Лейта, вот и все. В один прекрасный день мы вернулись и обнаружили, что твоя жена и ее служанка исчезли. Ян где-то болтался, пьянствуя. Судя по всему, они сбежали, а мы отнесли Яна к дому Хантли и оставили его там для тебя. Больше я тебе ничего не могу сказать, так как и сам не знаю. Я нашел себе женщину и могу только посочувствовать тебе в твоей двойной утрате, особенно теперь. Ведь как раз сегодня моя жена сказала мне, что я скоро стану отцом.
      Алекс был ошеломлен. Раналд Торк был его последней надеждой. Что же случилось с Велвет? Если она благополучно сбежала, то почему не вернулась в Дан-Брок? Может быть, она так испугалась, что поехала вместо этого на юг, к своим родителям, в Англию? Он вполне мог бы это сейчас понять, но почему де Мариско до сих пор не связались с ним?
      Он вернулся в Дан-Брок, но пробыл там недолго. Он уладил все дела с выплатой содержания своей овдовевшей сестре и ставшим сиротами племянникам, а потом немедля отправился в Англию с Дагалдом и отрядом своих людей.
      ***
      В долине Луары во Франции стояла долгая и неторопливая осень. Велвет и Пэнси благополучно добрались до Бельфлера и обнаружили, что за этим маленьким дворцом ее родителей заботливо и любовно ухаживают Манон и Гийом, двое слуг, присланных сюда из громадного поместья Аршамбо, принадлежащего деду и бабке Велвет, графу и графине де Шер. Манон и ее супруг Гийом служили Скай и Адаму де Мариско, родителям Велвет, еще в те годы, когда они жили во Франции. Теперь же дворец был оставлен на их попечение. Манон и Гийом сильно постарели. Велвет рассказала старым слугам о том, что злые люди ищут ее, чтобы использовать против ее прекрасного мужа. Поэтому никто, даже ее любимые дедушка и бабушка, не должны знать, что она в Бель-Флере. Старики все поняли и пообещали, что приезд Велвет останется тайной.
      Оказавшись в безопасности, Велвет с нетерпением ждала вестей из Шотландии, которым не так-то просто было попасть в это удаленное деревенское место. И все-таки с помощью Мэттью, четырнадцатилетнего внука Манон и Гийома, ей удалось наладить какое-то подобие связи с Шотландией, но приходившие новости были малоутешительными. Велвет узнала о попытке Мэйтланда загнать Ботвелла в ловушку и еще раз прокляла Яна Гранта и его подлую душу. Ей было ясно, что они попробовали захватить Ботвелла, сказав ему, что она в их руках. Ей так хотелось отправить весточку Алексу с сообщением, что она в безопасности! Как же он, наверное, беспокоится! Она очень скучала, но не могла подвергать опасности ни его, ни Ботвелла, открыв место, где она скрывается.
      Новости доходили до нее медленно, так что о попытке Мэйтланда подстроить ловушку Ботвеллу она узнала только в начале ноября.
      Пэнси оставалось не больше месяца до рождения второго ребенка. Велвет же должна была родить не раньше весны. Как-то теплым осенним днем она работала в маленьком огороде, выдергивая лук-порей для рагу тетушки Манон. Вдруг прекрасный, украшенный великолепными рогами олень перемахнул через низкую садовую ограду, промчался вокруг дома и, прыгнув в окружавшее с трех сторон Бель-Флер озеро, быстро переплыл его и исчез в лесу на противоположной стороне.
      Сидя на корточках, Велвет рассмеялась. Но тут увидела нескольких охотников, один из которых требовательно спросил:
      - Девушка, ты не видела тут оленя?
      - Мадам, - поправила она его. - И кто дал вам право охотиться на моих землях?
      - Вся Франция - это земля короля, - последовал высокомерный ответ.
      - Кроме Парижа, - немедленно возразила Велвет, - а король без столицы это не король. Кроме того, вы мало похожи на короля.
      - А он и не король, - раздался голос, и высокий, худощавый мужчина подъехал на лошади вплотную к садовой ограде. - Он всего лишь маркиз де ля Виктор, зато я, мадам, - Генрих Наваррский, к вашим услугам.
      Велвет поднялась и присела в реверансе.
      - Прошу простить мои поспешные слова, ваше величество, - сказала она.
      - Мне больше нравится, когда вы распекаете меня, моя дорогая, - ответил он ей с улыбкой. - Но у вас передо мной преимущество, дорогая. Я до сих пор не знаю, кто вы такая. - Он весьма откровенно оглядел ее с ног до головы.
      - Меня зовут Велвет Гордон, сир, - сказала Велвет.
      - Англичанка?
      - Мой отец наполовину англичанин, наполовину француз. Моя мать - ирландка, а я, сир, замужем за шотландцем.
      - Вы слишком красивы, мадам, чтобы быть замужем за суровым скоттом, дорогая. Вам надо было быть женой француза! И где же ваш муж?
      - В Шотландии, сир. - Она стряхнула с юбки приставшую к ней грязь. Как неудобно выглядеть огородным пугалом! Хотя, может быть, это и к лучшему, ведь Генрих Наваррский славился как отъявленный бабник. Видя, какая она грязная и непривлекательная, он, может быть, проедет мимо.
      Король, однако, был большим специалистом в добыче золота под землей.
      - Возвращайтесь во дворец, - приказал он своим товарищам. - Мы явно потеряли нашу добычу. - Затем, понизив голос, он легко улыбнулся и сказал:
      - У меня на уме сейчас другие игры, друзья!
      Всадники отъехали, не проявляя никакого неудовольствия. Хотя Францию все еще сотрясала гражданская война и король не мог жить в Париже, они знали, что здесь, в долине Луары, он в безопасности.
      Король соскочил с коня, спросив при этом:
      - Как называется этот дворец?
      - Бель-Флер, сир, - ответила Велвет.
      - И он ваш?
      - Он принадлежит моим родителям.
      - А, - сказал Генрих, - вы приехали навестить своих родителей?
      - Мои родители живут в Англии, сир.
      - Ваш муж в Шотландии, родители в Англии, а вы, мадам, здесь, во Франции. Я что-то ничего не понимаю. Велвет рассмеялась, видя его недоумение.
      - А совсем не обязательно, чтобы вы понимали, сир. Вы даже не знаете меня.
      - Любовник! - воскликнул король. - Вы приехали сюда, чтобы побыть с вашим любовником!
      - У меня нет любовника, сир. Я добропорядочная замужняя женщина, уверяю вас.
      Положение становилось весьма щекотливым. Велвет совсем не улыбалось объяснять королю Франции, который был союзником короля Шотландии, почему она очутилась здесь, во Франции. Генрих Наваррский абсолютно несносный человек! И чего он к ней прицепился? Теперь ей придется что-то врать, ведь иначе он никогда не отстанет.
      - Я приехала во Францию подлечиться, сир, - сказала она. - Зимы в Шотландии очень суровые, а так как в прошлом году я болела, то мой муж, опасаясь за мое здоровье, настоял, чтобы я провела эту зиму здесь, в Бель-Флер. Он приедет ко мне, как только сможет.
      - Значит, сейчас вы одна, дорогая?
      - Со мной мои слуги, сир, а мои дедушка и бабушка живут неподалеку, сдержанно ответила она, надеясь, что упоминание о семье заставит его отправиться восвояси.
      - Знаете ли вы, что у вас глаза цвета папоротника, который можно найти только в самой чаще леса? - спросил король. Велвет вспыхнула.
      - О, эти золотые пряди в ваших каштановых волосах, которые блестят, как шелк. - Он протянул руку и пальцем погладил одну такую прядь. - Они и на ощупь такие же мягкие, как шелк, дорогая.
      Велвет вдруг почувствовала себя загипнотизированной напористым, пьянящим голосом Генриха Наваррского, а его темные карие глаза держали ее как бы в плену, ни на секунду не отпуская. Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы сбросить это наваждение, и она сказала:
      - Ваше величество могли бы напомнить обо мне королеве Марго, моей крестной матери.
      Король на мгновение ослабил свой натиск.
      - Моя жена - ваша крестная мать? - удивился он.
      - Да, сир. Королева Марго и моя собственная королева, добрая Бесс.
      - Я не так часто вижусь с женой, - сказал король. Потом он улыбнулся ей:
      - Ваш рот создан для поцелуев, мадам Гордон. - И с этими словами попытался заключить ее в объятия.
      - Сир! - Ладони Велвет уперлись в кожаный камзол короля. - Я верная жена своего мужа.
      - Верность, - сказал король, - очень ценное качество в женщине. - И он поцеловал ее. Этот поцелуй говорил о богатом опыте.
      Некоторое время Велвет не знала, что ей делать: обидеться, почувствовать себя польщенной или просто рассердиться? Во всей Европе не было женщины, которая не знала бы о репутации французского короля как великого распутника. Он был мужчиной, в котором женщины находили какое-то особое очарование. Она тоже не считала его объятия неприятными, но она жена Алекса Гордона, и она любит своего мужа. И все-таки очень интересно, когда тебя целует другой мужчина.
      Приняв ее благодушие за согласие, Генрих нежно заставил Велвет раздвинуть губы и нашел своим языком ее язычок, успев одновременно спустить ей с плеч блузку, после чего он начал ласкать ее полные и крепкие груди. Эта наглость подтолкнула Велвет к действиям. Собрав все силы, она вырвалась из объятий короля и закатила Генриху Наваррскому пощечину.
      - Сир! Я смертельно обижена вашим поведением! Я же сказала вам, что верна своему мужу, а вы осмелились поцеловать меня и начали ласкать самым неприличным образом! Как вам не стыдно, ваше величество! Как не стыдно! Надеюсь, ваша репутация дамского угодника завоевана не с помощью силы? Я беременна, сир! Я приехала в Бель-Флер, чтобы родить в спокойной обстановке. Что же, я теперь должна бросить свой дом и вернуться в промозглую шотландскую зиму, подвергая опасности жизнь наследника моего мужа, и все это только потому, что вы не поверили мне, когда я отвергла ваше внимание?!
      Король был совершенно изумлен. Никогда в своей жизни он не получал отпора ни от одной женщины. Хотя нет, один раз получал, но всего один. Каким-то неуловимым образом эта красивая женщина напомнила ему те давно прошедшие времена. Это время ему совсем не хотелось вспоминать: ночь накануне святого Варфоломея, ночь массовой резни, когда ныне покойная, но никем не оплакиваемая Екатерина Медичи, его мачеха, подстроила все так, чтобы он задержался у женщины, в которую он был влюблен, и все это якобы для того, чтобы спасти его, во всяком случае, так она говорила. Генрих же всегда подозревал, что его мачеха разыграла весь этот маленький спектакль только для того, чтобы не дать ему повести своих солдат в бой.
      Он только что женился на своей нынешней жене Маргарите де Валуа, принцессе Франции. Это был династический брак, призванный объединить правящий дом Валуа с домом Бурбонов, в котором он был прямым наследником. Во время свадебной церемонии он заметил прекрасную ирландку с глазами голубовато-зеленых цейлонских сапфиров, массой черных волос, ниспадавших на не правдоподобно белые плечи. Он хотел обладать ею всеми силами своей души. В то время как его молодая жена была слишком увлечена собственным любовником и не замечала ничего вокруг, он со всем пылом юности кинулся преследовать эту женщину, чье имя не мог даже сейчас вспомнить. И он был отвергнут, отвергнут решительно. Но Екатерина Медичи заметила его страсть - обманом она завлекла эту женщину на тайное свидание с ним. Он вошел в комнату и нашел объект своих вожделений связанной и беспомощной. Он овладел ею без всяких колебаний, несмотря на ее яростные протесты, как эта коварная старая женщина, его мачеха, и предполагала.
      А пока он приятно развлекался, Католическая Лига вырезала гугенотов, собравшихся в Париже на его свадьбу. Гугенотам очень не повезло, что его не было с ними. Он бы их защитил.
      Он постарался отогнать эту мысль. Религиозная рознь стоила Франции многих лет гражданской войны - войны, которая, несмотря на принятие им католицизма, все еще грохотала в различных уголках Франции.
      Как странно, что обо всех этих несчастьях ему напомнила эта красивая женщина, которая сейчас сердито смотрит на него, пытаясь сохранить чувство собственного достоинства, прикрывая руками свои роскошные груди. Почему-то он вдруг почувствовал себя виноватым, хотя чувство вины совсем не было тем чувством, которое посещало его слишком часто.
      - Мадам, - произнес он серьезно, - я прошу у вас прощения. - Легкая улыбка тронула его губы. - Вы очень красивы, а я привык всегда получать то, что хочу. Я могу припомнить только один случай в своей жизни, когда получил отпор от женщины. Вы простите меня? Я остановился неподалеку, в Шиноне, и мне хочется, чтобы мы стали друзьями. В Шиноне очень скучно, - закончил он, и его лицо приняло мрачное выражение.
      - Конечно, я прощу вас, сир, если вы пообещаете мне, что впредь ничего подобного больше не повторится.
      - Даю слово короля, - сказал он.
      - А почему в Шиноне скучно? - спросила она, подумав про себя, что слово короля не всегда самое надежное. - Я слышала, что Шинон - самый красивый дворец во Франции.
      - Это так, - ответил он. - Замок прекрасен и снаружи, и внутри. Он стоит над рекой Шер, соединяя оба ее берега, и было время, когда гостей привлекало зрелище прекрасной молодой женщины, одетой как речная нимфа и плававшей вокруг дворца. Сейчас же, увы, он принадлежит Луизе де Лоррен, вдове моего предшественника, Генриха Третьего. Она задрапировала все комнаты в черное и разрисовала потолки черепами, скрещенными костями и инструментами могильщиков. - Он выразительно передернул плечами. - Это преступление - уродовать такую красоту.
      Велвет хихикнула.
      - Вы смеетесь надо мной, - сказала она. - Луиза де Лоррен на самом деле ведь не разрисовывала потолки черепами и скрещенными костями, правда ведь?
      - И тем не менее она это сделала, - кивнул он с мрачным видом.
      Неожиданно на огород выбежала Пэнси с огромным животом и позвала:
      - Миледи, вы уже набрали луйа? Тетушка Манон говорит, что не может начать готовить рагу без него. О, извините, миледи. Я не знала, что у нас гость.
      - Это моя камеристка, - пояснила Велвет королю. - Она не говорит по-французски, будучи добропорядочной английской женщиной. Панси, поклонись. Это король Генрих.
      Панси ахнула и с некоторым усилием сделала реверанс перед королем.
      - - Она беременна, эта ваша камеристка?
      - Да, монсеньор. Ее муж - доверенный слуга моего супруга. Эго уже ее второй ребенок.
      - Хозяйка беременна, служанка беременна. Я явно недооценивал шотландцев, которые, как выясняется, весьма страстная нация. - Король ухмыльнулся.
      - Никогда не слышала, сир, - быстро ответила Велвет, - что Франция владеет монополией на страстность.
      - Вы никогда не сможете беспристрастно сравнить, моя дорогая, если только не позволите мне продемонстрировать, что это такое на самом деле.
      - Монсеньор! - притворно рассердилась Велвет, но короля было не так-то легко провести, и они оба рассмеялись.
      - Не готовит ли эта ваша Манон мясное рагу, дорогая? Мясное рагу с нежным зеленым луком-пореем? Я обожаю мясное рагу с луком!
      - Ваше величество напрашивается на приглашение? - поддела его Велвет.
      - Именно так. Я совершенно откровенно напрашиваюсь на приглашение, сказал он совсем по-мальчишески. - Вдовствующая королева Луиза опять предложит сегодня на ужин карпа с отварными овощами, как она эта делает почти каждый день. Она превратила свой траур в высокое искусство, и даже ее гости должны от этого страдать!
      - Тогда зачем же вы приехали к ней? - спросила практичная Велвет.
      - Потому что это - моя обязанность, потому что Шинон не правдоподобно красив и спокоен и потому что здесь очень хорошая охота, - ответил он.
      - Но я не смогу накормить ваших друзей, - сказала она. - Дело не в моей нелюбезности; просто у меня нет ни достаточного количества еды, ни прислуги для того, чтобы устраивать приемы.
      - Я не прошу вас кормить моих людей. Я, наоборот, рассчитываю на ужин вдвоем.
      - Ужин, монсеньор, - это все, что вас ждет, - сурово сказала Велвет Генриху Наваррскому. - Вы должны обещать мне, что вполне отдаете себе в этом отчет, прежде чем я соглашусь пригласить вас. Я не из тех женщин, с которыми можно пофлиртовать в уединенном уголке. Я люблю своего мужа и не желаю компрометировать ни его, ни свою честь.
      - Любовники, - сказал король, - всегда должны стать сначала друзьями. С моей стороны было непростительно так вольно себя вести. Единственное оправдание - ваша красота, которая затмила мой разум. Я обещаю вести себя наилучшим образом, дорогая, если вы пригласите меня на ужин.
      - Мы не будем любовниками, - несколько раздраженно ответила Велвет.
      Король приятно улыбнулся ей.
      - Я привезу чудесного красного вина, чтобы было чем запить ваше рагу, сказал он, взлетая на коня.
      - Я еще не сказала, что вы можете прийти, - запротестовала Велвет.
      - Как вы думаете, ваша Манон сможет приготовить мне на десерт грушевые тарталетки, дорогая? - спросил он у нее.
      Велвет не могла не улыбнуться. Какой же он обаятельный и несносный человек!
      - Я спрошу у нее, - сказала она. - А сейчас, сир, я должна попрощаться с вами. Если я не принесу этот лук Манон тотчас же, никакого ужина вообще не будет.
      Король послал ей воздушный поцелуй и, повернув лошадь, ускакал.
      - Так вот как выглядят короли, - сказала Пэнси буднично. - Он, пожалуй, несколько великоват и неуклюж, правда? О чем вы с ним болтали?
      - Он сам себя пригласил к нам на ужин, - ответила Велвет, все еще улыбаясь.
      - Мне показалось, что у него на уме гораздо большее, чем ужин, неодобрительно проворчала Пэнси.
      - Так и есть, - ответила ее госпожа. - Но я была очень откровенна с королем. Он понимает меня, хотя ему тяжело признать, что какая-нибудь женщина может отвергнуть его притязания. Генрих Наваррский не опасен, Пэнси. Кроме того, он приехал в Шинон ненадолго и через день-два поедет дальше. Во Франции - гражданская война, и он никогда не будет в безопасности, пока страна не объединится.
      - Вы поставите тетушку Манон в весьма затруднительное положение, миледи. Не думаю, что ей когда-нибудь раньше приходилось готовить для королей.
      Велвет опять рассмеялась при этой мысли.
      - Подожди, что будет, когда я скажу ей, что он потребовал грушевые тарталетки на десерт.
      Манон, однако, ничуть не была взволнована новостью, что Генрих Наваррский явится к ним на ужин. Когда Велвет пересказала ей историю с едой в Шиноне, старушка только кивнула.
      - Бедняга! Он рос в здоровом климате Наварры, вдали от французского двора. Он привык к доброй деревенской кухне, и ему ее не хватает, ничуть в этом не сомневаюсь. Я буду рада постряпать для короля! Жаль только, что не смогу рассказать всем и каждому в Аршамбо об этом. Эта толстуха Селина, что готовит для вашей бабушки, лопнет от зависти! После того как ей довелось готовить для королевы Екатерины и принцессы Марго на ваших крестинах, от нее просто не стало жизни! Эх, как бы мне хотелось рассказать ей!
      - Всему свое время, Манон, - успокоила Велвет старушку. - Когда я вернусь к мужу и король Джеймс перестанет разыскивать меня, тогда можно будет сказать бабушке и дедушке, что я была здесь, а ты сможешь похвастаться, к своему удовольствию, перед Селиной и всеми остальными в Аршамбо.
      - Селина точно лопнет от зависти, - продолжала хихикать Манон, бросая в горшок с кипящим рагу очищенный лук-порей. - Я, пожалуй, положу в тарталетки вместе с грушами немного смородины. Они будут повкуснее.
      Велвет улыбнулась и, забрав с собой Пэнси, пошла накрывать на стол в красивом зале, где когда-то собиралась вся их семья, когда она была еще совсем маленькой. Бель-Флер - небольшой дворец. Построенный в начале пятнадцатого века, он расположился посредине большого сада и был окружен с трех сторон похожим на озеро широким рвом. Позади озера виднелся лес, и в четырех милях к северу от него стоял огромный замок ее деда и бабки - Аршамбо, который так же, как и его сосед Шинон, раскинулся на берегах реки Шер.
      Бель-Флер был замком волшебной легенды. Его построили из темного красновато-серого сланца, а четыре многоугольные башни были покрыты шиферными плитами в форме ведьминого колпака. Попасть во дворец можно было только через так называемый Двор чести. Однако имя свое Бель-Флер получил благодаря чудесным садам. Весь теплый сезон, с весны до поздней осени, сады Бель-Флера утопали в разнообразных и разноцветных цветах всех сортов и оттенков. Они были гордостью старого Гийома, и большую часть своего времени он проводил среди цветов, поддерживая сады Бель-Флера в образцовом порядке.
      Замок располагал прекрасным залом и кухнями, шестью спальнями, включая хозяйские апартаменты, и комнатами для дюжины слуг. Во дворе - обширные конюшни, в которых сейчас, правда, стояли всего три лошади; двух привели с собой Велвет и Пэнси, и был еще старый мерин, которого запрягали в повозку для Манон и Гийома. Велвет наняла карету, чтобы добраться от Нанта до Бель-Флера, но при этом купила и двух верховых лошадей, которые шли за ними, привязанные к задку кареты. Средства передвижения были жизненно важны в этом изолированном от мира месте. Во дворе замка находилась псарня, но в данный момент единственными собаками в Бель-Флере были престарелый спаниель и еще более дряхлая легавая. Соколятник был пуст, и только на голубятне все еще жила большая стая этих изысканных птиц.
      Отец Велвет, Адам де Мариско, купил дворец со всей обстановкой, остававшейся от прежнего владельца, и его комнаты были забиты довольно симпатичной мебелью.
      Хотя ужинать они собирались только вдвоем, Велвет решила накрыть стол для короля по всем правилам. Вместе с Пэнси она тщательно, без единой складочки покрыла длинный стол льняной скатертью монастырской работы. В замке нашлось всего два золотых канделябра, и Велвет, предварительно почистив, поставила их на стол, воткнув в них новые восковые свечи. Пэнси принесла вазу с осенними цветами желтых, коричневых, темно-оранжевых и золотистых оттенков, которая была водружена в центре стола. По его торцам поставили два прибора; серебряные ножи и флорентийские вилки с серебряными же тарелками и кубками, инкрустированными зеленой яшмой. В двух каминах разожгли огонь, а на приставном столике уже стояли хрустальные графины с вином: бледно-золотистым из Аршамбо и кроваво-красным, уже присланным королем с лакеем из Шинона.
      Приготовив зал, Велвет прошла к себе, чтобы принять ванну с настоем левкоя и переодеться в темно-зеленое бархатное платье, когда-то принадлежавшее ее матери. Очень удачно, что Скай оставила так много своих нарядов в Аршамбо. В противном случае она и Пэнси оказались бы практически раздетыми. Они так и не смогли сменить одежду, в которой их похитили, до самого приезда в Бель-Флер. Их истрепанные костюмы Велвет тут же сожгла. Если бы у них не было плащей, чтобы прикрыть дыры и пятна на их платьях, Велвет даже и не знала, что бы они делали.
      Им потребовалось почти две недели, чтобы добраться от Лейта до Нанта. Используя очевидное всем интересное положение Пэнси как предлог, они почти не покидали своей каюты. Только под вечер, когда смеркалось, они выходили на палубу немного проветриться.
      Капитан Майкл Смолл обычно не брал пассажиров, но и этот раз ожидаемый груз не был вовремя доставлен в Лейт, и так как у него оставалось много свободного места, он решил взять на борт несколько человек. Им очень повезло, потому что к тому времени, когда к нему пришел хозяин гостиницы, свободной оставалась только одна маленькая каюта. Благодаря посредничеству владельца "Золотого якоря" они смогли получить ее.
      - Это две вполне респектабельные женщины, капитан, - сказал он. - В порту сейчас нет другого корабля, которому бы я мог доверить довезти их в безопасности, и к тому же они платят золотом.
      - Хорошо, - наконец согласился капитан, - но им придется захватить с собой еду. Я смогу снабжать их только питьевой водой, по три чашки в день на человека, и выдавать по стакану рома, но ничего больше. В каюте две койки, но одеяла им придется взять свои.
      Велвет согласилась на условия капитана. Хозяин гостиницы договорился о цене и помог им собрать в дорогу необходимую провизию: овсяные лепешки, сушеное и засоленное мясо, небольшой круг сыра и, по настоянию Велвет, корзинку яблок и груш. У них не было времени даже принять ванну или купить себе новую одежду. Когда они добрались до Бель-Флера, вид у них был плачевный.
      - Нам пришлось удирать, - объяснила Велвет Манон. - Мы не смогли взять ничего сверх того, что могли унести на собственных спинах. Уверена, что у матери здесь, во дворце, есть какая-то запасная одежда.
      - Да, мадам, конечно, есть, - ответила Манон. - Уж мне ли не знать. Ведь я была у нее за камеристку, когда она жила здесь, во Франции! Я сама все убирала в кедровые сундуки. Они хранятся на чердаке. Завтра я заставлю Мэттью стащить их вниз.
      На следующий день Велвет открыла сундуки своей матери и обнаружила, что они битком набиты самой разнообразной и красивой одеждой: платьями, юбками и блузками; ночными рубашками, тонкими, как паутинка; нижним бельем, рубашками, чулками и туфлями. Там нашелся даже маленький ларчик слоновой кости с прекрасными драгоценностями. Среди них были розовые жемчуга с таким же золотым перстнем; чудесное ожерелье из крупных алмазов голубой воды и пара серег к нему; еще несколько пар сережек с сапфирами, изумрудами и рубинами, оправленными в золото; браслеты, кольца; заколки для волос с алмазами, жемчугом и рубинами.
      - Это все принадлежит моей матери? - спросила она у Манон.
      - Да, мадам. Она привезла их с собой, когда приехала в Аршамбо.
      Велвет была в высшей степени заинтригована, особенно после того как обнаружила на дне ларчика из слоновой кости пожелтевший пергамент. Выцветшие строки, нацарапанные на нем, только еще больше сгустили покров тайны. Читались они так:
      "Душа моя! Я приготовил все это для тебя, когда думал, что ты вернешься ко мне. Я не могу подарить жене драгоценности, которые были сделаны для другой женщины. Прошу тебя принять этот маленький подарок, который предназначался только для тебя. Николя".
      - Кто такой этот Николя? - спросила Велвет.
      - Николя? Понятия не имею, мадам, - ответила Манон. - А это важно?
      - Да нет, - медленно сказала Велвет. - Просто мне интересно.
      Ключ к тайне предложила, как ни странно, Пэнси.
      - Николя... Николя... - повторила она задумчиво, словно пытаясь что-то вспомнить. И вдруг лицо ее просветлело. - Я знаю, кто это такой, миледи! Моя матушка много рассказывала о приключениях госпожи Скай, а в некоторых и сама участвовала. Я помню, она что-то говорила о каком-то герцоге Николя, за которого ваша мать собиралась одно время выйти замуж. Не могу вспомнить, почему она так за него и не вышла. Он жил где-то здесь, во Франции. Могу поспорить, что записка и драгоценности от него.
      Велвет было необычайно интересно. Раньше ей никогда не приходило в голову, что ее мать может получать в подарок драгоценности от кого-то еще, кроме ее отца. О, всю свою жизнь она слышала какие-то обрывки разговоров о приключениях матери, да и при дворе многие рады были посплетничать о ней. Но Скай сама никогда особенно не распространялась о своем прошлом. Она, казалось, всегда жила днем сегодняшним, а еще лучше - завтрашним. И именно такой и привыкла ее видеть Велвет. И вдруг теперь ее мать предстала перед ней совсем в другом свете: женщиной, которую любили и которую обожали другие мужчины и для которой они даже специально заказывали драгоценности, женщиной с прошлым. Почему драгоценности остались во Франции? Неужели человек, который подарил их, так мало значил для ее матери? Все это чрезвычайно интересно, и она решила расспросить об этом мать, когда опять вернется к ней.
      Велвет выбрала алмазное ожерелье и приложила к груди. Оно и правда очень красивое и очень хорошо сочетается с ее зеленым бархатным платьем. Она застегнула его на шее и еще чуть-чуть полюбовалась собой в зеркале Потом надела серьги. Несмотря на несколько устаревший покрой платья, она чувствовала себя вполне уверенно, чтобы принимать короля.
      Если Генрих Наваррский и обратил внимание на то, что платье Велвет не самого последнего фасона, он ничего об этом не сказал за все время их трапезы. Манон превзошла саму себя, особенно если учесть, что у нее было так мало времени. Даже Велвет удивилась тому обилию еды, что появилась на столе. В рагу плавали толстые, сочные, нежные куски мяса, политые доведенным на медленном огне до коричневатого состояния соусом, благоухавшим бургундским и нежными грибами. В рагу она добавила ломтики моркови и лук-порей, который собрала Велвет. К ее удивлению, на стол подали жирного сочного каплуна, зажаренного до золотистой корочки и фаршированного хлебом, шалфеем, крохотными головками лука и каштанами, а также прекрасную форель, только что пойманную Мэттью в озере и отваренную в белом вине со специями. На столе оказались также горшочки с тушенной в вине репой, молодым луком-латуком и кресс-салатом, свежеиспеченный, еще теплый хлеб и сливочное масло.
      Король ел с большим аппетитом, трижды накладывая себе в тарелку. Когда перед ним поставили десерт, состоявший из тарталеток с грушами и смородиной, яблок, запеченных в меду и посыпанных корицей, вазы с пурпурным виноградом и нормандский бри, его глаза радостно зажглись. Он уничтожал все с огромным удовольствием, в то время как Велвет следила, чтобы его кубок не оставался пустым, - король пил, как и ел, от всего сердца.
      Когда ужин подошел к концу, Велвет спросила:
      - Вы позволите моей домоправительнице поприветствовать ваше величество? Когда она узнала, что ей предстоит готовить для вас, ее радость не знала границ. Она едва может дождаться того момента, когда можно будет посудачить об этом событии с соседями, а ваше явное признание ее кулинарных способностей даст ей еще больше поводов для разговоров.
      Он кивнул в знак согласия, и Велвет послала на кухню за Манон. Старушка тут же прибежала с горящим от возбуждения и жара плиты лицом. Седые волосы аккуратно убраны под свежий чепец, она успела поменять грязный фартук на чистый. Встав на колени перед Генрихом, она со слезами на глазах поцеловала его руку.
      Король был тронут и, встав, поднял старую женщину с колен, говоря при этом:
      - Не припомню, ел ли я когда-нибудь более вкусную еду, мадам Манон. Позвольте принести вам мою монаршью благодарность.
      Каким-то чудом Манон обрела голос. Позднее, когда этот случай в сотый раз пересказывался, она утверждала, что вообще не могла ничего сказать этому чудесному, великому человеку.
      - Когда миледи сказала мне, чем вас кормят в Шиноне, я сразу подумала, что ваше величество соскучилось по доброй крестьянской кухне, такой, какая у вас была в молодости в Наварре. Я, конечно, не могу готовить всех тех изысканных блюд, что готовят для вас ваши повара, но зато я знаю, как надо готовить для мужчин; а если слухи не врут, то ваше величество лучший мужчина во всей Европе, - хихикнула Манон.
      - Манон! - Велвет была поражена бесцеремонностью своей служанки.
      Король, однако, наоборот, весело расхохотался.
      - Я не стану опровергать этих слухов, мадам Манон, - сказал он, и его золотисто-карие глаза озорно засветились. - Если бы я был чуть постарше, боюсь, мне бы пришлось погоняться за вами по вашей кухне, чтобы сорвать поцелуй и таким образом окончательно шокировать вашу хозяйку.
      - А если бы я была помоложе, - захихикала домоправительница, - вашему величеству не пришлось бы долго бегать, чтобы поймать меня. Но, увы, теперь я уже постарела.
      - Мадам Манон, - сказал король, - дух, подобный вашему, никогда не стареет! - И, взяв ее руку, он галантно поцеловал ее.
      Манон гордо выпрямилась.
      - Я рада, что смогла послужить своему королю хотя бы в столь малом деле, как это. - Она сделала элегантный реверанс. - Я приготовила для вашего величества гостевую комнату Когда вы пойдете ко сну, мой муж Гийом будет вашим камердинером. Он когда-то служил у графа де Шер.
      - Король не собирается оставаться на ночь! - запротестовала Велвет.
      - Но он не сможет уехать сейчас, мадам, - сказала Манон. - На улице настоящий ураган, последние два часа льет ливень. Дождь зарядил на всю ночь, говорит Гийом, а он в этом разбирается. Король останется. Утром на завтрак я приготовлю ему яйца, отваренные без скорлупы в сливках и марсале. - Сделав прощальный реверанс одновременно королю и своей госпоже, она вышла из комнаты.
      - Кажется, дорогая, сегодня фортуна на моей стороне, - мягко сказал король.
      - Я не могу выгнать вас на улицу в дождь, - вздохнула Велвет, - но я хотела бы напомнить вашему величеству о вашем обещании вести себя как джентльмен.
      Генрих рассмеялся:
      - Вы не очень-то учтивы, дорогая.
      - Я же предупреждала вас, что я не из тех, кто любит флиртовать, запротестовала Велвет.
      Генрих Наваррский драматически вздохнул:
      - Если бы я был порядочным человеком, то я признал бы, что да, вы предупреждали. Но если бы я не надеялся, что вы измените свою точку зрения, я не был бы тем, кто я есть.
      Велвет не могла не улыбнуться. Король умел обезоруживать.
      - Монсеньор, дело не в том, что вы красивы или некрасивы, а в том, что я ценю честь Гордонов превыше всего - даже внимания короля. Человек столь высокой чести, как ваше величество, сможет это понять, я не сомневаюсь.
      - Я понимаю, дорогая, - признал он, - но мне это совсем не нравится. Вы исключительно красивая женщина. Я ужасно влюблен в вас, а вы достаточно откровенны, чтобы разрушить мои самые светлые надежды с такой невинной искренностью. Но я ни в малейшей мере не чувствую себя обиженным. Разочарованным - да, но не обиженным - У меня и в мыслях не было обидеть вас, сир. Мне бы так хотелось, чтобы мы стали друзьями. У меня никогда не было короля в друзьях, - уже произнося эти слова, Велвет почувствовала укол совести за свою ложь. Ведь Акбар прежде стал ее другом, а уже потом мужем и возлюбленным С другой стороны, она знала, что должна как-то подсластить свои отказ королю. Может случиться, что в один прекрасный день ей потребуется его помощь.
      Взгляд Генриха смягчился.
      - Ах, дорогая, - сказал он. - Что вы за прелестное существо! Конечно, мы будем друзьями. А как же иначе?
      - Вы позволите мне удалиться, монсеньор? В моем положении мне надо спать больше, чем в обычном состоянии.
      - Вы не проводите меня до моей комнаты, дорогая?
      - Если вы готовы ко сну, монсеньор, я позову старого Гийома. Он сопроводит вас, - очаровательно улыбнулась Велвет и вышла из комнаты, прежде чем король успел запротестовать.
      Он посмотрел, как ее юбки, мелькнув, исчезли за углом, и ухмыльнулся. Как умно она соблазняла его! Легкая добыча обычно оказывалась скучной и невыразительной в постели. Он любил, когда любовь превращалась в настоящую охоту! Если не этой, то следующей ночью он постарается сломить ее сопротивление, но лучше сделать это сегодня. Эту красавицу окутывала какая-то тайна, и ему было интересно узнать, в чем же здесь дело. Кто ее дед и бабка, о которых она говорила и которые, по ее словам, живут где-то по соседству? Где ее муж? Он ни на секунду не поверил, что муж такой красавицы позволил бы своей жене жить одной в уединенном месте всего с четырьмя слугами. Генриху было абсолютно ясно, что она пытается что-то скрыть, но что; он не знал.
      Появился престарелый Гийом, чтобы проводить короля в его апартаменты. Он был вежлив и весьма умел, но король мало что узнал от него, так как старик был явно не глуп, а прекрасная Гордон была ему дорога.
      - Да, сир, - сказал он. - Я когда-то служил графу де Шеру. Не нынешнему графу, а его отцу, который дожил до очень преклонных лет. Тогда я был совсем мальчишкой. Я вместе со своим хозяином бывал при дворе, видел Генриха Второго. Мы были там, когда его убили на турнире. Ах, какая это была трагедия! И леди Диана, его фаворитка, и королева были на грани истерики. - Глаза Гийома затуманились воспоминаниями. - Леди Диана де Пуатье была так прекрасна. Шинон в те дни принадлежал ей, но королева Екатерина отобрала замок у нее, после того как король умер. Она дала ей другой замок, но леди Диана предпочла вернуться к себе домой. - Он говорил бессвязно, перескакивая с одной мысли на другую, но король с интересом слушал рассказ из недавней истории Франции в восприятии простого слуги.
      Король весьма удивился, когда Гийом протянул ему мужскую ночную шелковую рубашку.
      - Откуда это взялось? - спросил он.
      - Она принадлежит моему хозяину, отцу мадам Велвет. Здесь сохранился целый сундук его вещей, да и его жены тоже.
      Ага, подумал король, так вот где она достала себе платье на сегодняшний вечер. Он не подал виду, что платье, как он заметил, несколько вышло из моды и от него исходил легкий запах кедра.
      - Как долго живет здесь леди Гордон? - спросил он у Гийома.
      - Уже несколько недель, - отвечал старый слуга и ловко перевел разговор на старые добрые дни, когда он так преданно служил графу де Шер.
      Гийом сгреб угли в камине в кучу и в качестве последней услуги укрыл короля одеялом. Когда камердинер выходил из комнаты, Генрих остановил его, сказав:
      - Иногда мне снятся кошмары, Гийом, и я кричу во сне. Мне не хотелось бы напугать мадам Гордон в ее теперешнем состоянии. Ее спальня рядом?
      - Комнаты мадам прямо напротив, через холл, сир, - сказал Гийом. - При таком ветре на улице она все равно ничего не услышит. Однако я пожелал бы вам счастливых сновидений.
      - Мерси, Гийом, - ответил король, улыбнувшись, и закрыл глаза. Он услышал, как захлопнулась дверь, затем все затихло, если не считать стука дождевых капель по окну и стона все усиливающегося ветра. Около часа король лежал, отдыхая, затем встал с постели и направился через холл к комнате Велвет. Пол в коридоре был холодный, и он, нетерпеливо открыв дверь, вошел в комнату, утонув босыми ногами в мягком ковре.
      В комнате стояла большая кровать. На его взгляд, она была размером с цирковую арену. Какие чудесные битвы велись на ней, подумал он. Окна были задернуты бархатными шторами, которые смягчали рев урагана, а мечущийся в камине огонь отбрасывал на стены жуткие темные тени. Потом он услышал мягкие звуки ее плача. Это были самые печальные звуки, которые Генрих когда-нибудь слышал, и все страстные мысли моментально улетучились из его головы. На первый план выступила его сострадательная натура. Присев на край кровати, король притянул Велвет в свои объятия.
      Она мгновенно съежилась, и он услышал гнев в ее голосе, когда она спросила:
      - Что вы делаете в моей комнате, монсеньор?
      - Почему вы плачете? - спросил он вместо ответа. - Вы разбиваете мне сердце своей печалью, дорогая. Что сделало вас такой несчастной?
      Она подняла к нему залитое слезами лицо и проговорила:
      - Я скучаю по мужу.., и я скучаю по дому.
      - Почему же вы тогда не поедете домой?
      - Потому что я.., потому что мне не позволяет здоровье, - запинаясь, ответила она.
      - Простите меня, дорогая, но это беспардонная ложь, - ответил король. - Я никогда не видел женщины, которая была бы здоровее вас. Вы бежите от чего-то, дорогая, и, если это в моей власти, я помогу вам. Вы мне не доверяете?
      Велвет молчала.
      Король настаивал:
      - Скажите мне по крайней мере, кто ваши дедушка и бабушка, те, что живут по соседству.
      - Я не могу вам сказать, - ответила Велвет.
      - Но почему?
      - Потому что они не знают, что я здесь. Если они узнают, то отошлют меня к моим родителям, а мои родители пошлют меня к мужу, а этого я допустить не могу.
      - Но почему? - опять спросил король. Вдруг его осенило:
      - Ваш ребенок! Он не от вашего мужа!
      - Конечно же, он от Алекса! - вскричала Велвет. - Как только вы могли такое подумать?
      - Тогда почему вы не хотите, чтобы ваш муж узнал, где вы находитесь? Ведь он не знает, что вы живете здесь? - Держа Велвет за плечи, король заглянул ей в лицо. - Ведь не знает, дорогая?
      - Нет, - сказала Велвет и опять разрыдалась. Генрих прижимал ее к своей груди, позволяя выплакаться в свою шелковую рубашку. Когда рыдания несколько утихли, король сказал:
      - А теперь, Велвет Гордон, я хочу, чтобы вы раскрыли мне ту тайну, которая окружает вас. Я не приму никаких "нет" вместо ответов, а если вы вообще откажетесь отвечать, я заберу вас с собой в Шинон и буду держать там до тех пор, пока вы не скажете мне правду. Я категорически намерен так поступить, закончил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
      Велвет помолчала несколько секунд, а потом, вздохнув, сказала:
      - Я была вынуждена бежать из Шотландии. Враги моего мужа хотели использовать меня, чтобы загнать в ловушку его кузена, джентльмена, разыскиваемого королем по обвинению в государственной измене, хотя никакой измены не было, монсеньор! Кузен моего мужа - самый преданный слуга короля Джеймса, если бы только король хоть немного доверял ему. Это все королевский канцлер, господин Мэйтланд, который пытается натравить короля на эрлов, чтобы увеличить собственную власть!
      - Франсуа Стюарт-Хэпберн! - сказал король. - Вы говорите о моем старом друге Франсуа Стюарт-Хэпберне!
      - Вы знаете Фрэнсиса? - удивилась Велвет.
      - Очень давно, так много лет, что мне даже не хочется признаваться. Это же о нем идет речь, не так ли? Франсуа - единственный человек на всем белом свете, кто так ужасает и злит Джеймса Стюарта. Их взаимоотношения имеют долгую историю и всегда были напряженными, так как Джеймс Стюарт вечно завидовал своему кузену.
      - Он поставил его вне закона и конфисковал все его владения, - сказала Велвет, - и все это было сделано из-за злобы, так как король домогается женщины, которую Фрэнсис любит.
      - А! - воскликнул Генрих Наваррский, и по его голосу было ясно, что он все понял. - Так это женщина! Никогда не подумал бы такого о Джеймсе Стюарте. Я не слышал, что он большой охотник до женщин.
      - Он делает вид, что верен королеве Анне, - ответила Велвет, - но на самом деле довольно долго добивался благосклонности именно этой женщины. В конце концов она сбежала от него, чтобы быть с Фрэнсисом, который хочет жениться на ней.
      - А!.. - опять воскликнул Генрих Наваррский. - Так, значит, эта женщина не только отказала королю, но еще и предпочла его постоянного соперника? Чудовищное оскорбление! Нечего сомневаться, что король тут же впал в бешенство. Но как вы, моя дорогая, оказались замешанной в этот водоворот страстей?
      Прежде чем ответить, Велвет глубоко вздохнула.
      - Монсеньор, я не могу сказать ничего больше, пока вы не поклянетесь, что не выдадите меня Джеймсу Стюарту. Франция и Шотландия ведь союзники, насколько я знаю.
      Генрих улыбнулся:
      - Мы союзники, дорогая, потому что нам доставляет удовольствие помогать скоттам против англичан. Точно так же обстоит дело и с испанцами. Они рады помочь ирландцам в борьбе против тех же англичан. Это союзничество гроша ломаного не стоит. Только и всего. Так что я могу смело дать вам слово короля, дорогая, что мы не выдадим вас.
      - Я бы предпочла иметь слово Генриха Наваррского, монсеньор, - ответила Велвет. - На слово короля не всегда можно положиться. Простите меня, я не хотела вас обидеть, но так всегда говорила моя мать, а она мудрейшая из всех женщин, каких я знаю.
      Король грустно улыбнулся:
      - Ваша мать и правда мудрая женщина, дорогая. Очень хорошо, тогда я даю вам слово Генриха Наваррского. Что бы вы мне ни рассказали, все это останется тайной. Я не предам вас и, уж конечно, не предам своего старинного друга Франсуа Стюарт-Хэпберна. Но взамен я потребую от вас одно одолжение.
      - Все что угодно, монсеньор! - поклялась Велвет. Король рассмеялся.
      - Все что угодно? - спросил он.
      - Ну, в пределах разумного, конечно, - поправилась Велвет.
      - Тогда мы, с вашего разрешения, заберемся под одеяло, дорогая, так как я уже окоченел в этой ночной рубашке, которую вы насквозь промочили своими слезами. Мне надо согреться, иначе утром меня будет трепать лихорадка.
      - О Господи! Вам надо немедленно снять эту мокрую рубашку, монсеньор! участливо воскликнула Велвет.
      Она выскользнула из его рук и, подбежав к сундуку, стоявшему в изножье постели, открыла его и вытащила другую шелковую ночную рубашку.
      - Это спальня моих родителей, - объяснила она, - а ночные аксессуары принадлежат моему отцу. - Протянув ему рубашку, она улыбнулась:
      - Я не буду подглядывать. Скажите, когда будете готовы.
      Король с облегчением переоделся в сухую ночную рубашку и, нырнув под одеяло, позвал:
      - Все в порядке, дорогая, лезьте сюда. Даме в вашем деликатном положении ни к чему мерзнуть.
      На этот раз Велвет даже в голову не пришло спросить, будет ли он вести себя как следует. Она просто не допускала ничего другого. Удобно устроившись рядом с ним, она начала свою историю:
      - Фрэнсис тайно отправился на север в конце лета, чтобы встретиться с графом Хантли. В ночь перед этим он заночевал у нас, прежде чем ехать дальше в сопровождении моего мужа, который взял с собой почти всех своих людей, чтобы по мере возможности защитить его. Мой муж приходится Фрэнсису кузеном, он также кузен Хантли и самого короля.
      - Кто же ваш муж? - прервал ее Генрих Наваррский.
      - Мой муж Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский, - объяснила Велвет. - У Алекса из всей его семьи в живых осталась только сестра Анабелла. Ее муж Ян Грант решил, что если он похитит меня, то сможет заставить Фрэнсиса сдаться. Тогда Ян передал бы его Мэйтланду и получил обещанную за его голову королем награду.
      Потом она рассказала о своем ужасном пленении в Лейте, о том, как им с Пэнси удалось счастливо сбежать от Раналда Торка и Яна.
      - Мне надо было спрятаться, чтобы король не нашел меня, и дождаться того времени, когда ему надоест меня искать, - продолжала Велвет свою историю, или пока он и Фрэнсис не помирятся. Но боюсь, что на этот раз они вряд ли смогут миром уладить свою ссору. А так как я считалась англичанкой, то была уверена, что никому в Шотландии и в голову не придет искать меня во Франции. Они ничего не знают о Бель-Флере и о том, что я поехала сюда.
      - А кто же все-таки ваши дедушка и бабушка? - спросил Наваррский.
      - Граф и графиня де Шер, чей дворец Аршамбо расположен не далее как в четырех милях отсюда.
      - И я так понимаю, что все эти долгие недели ваш муж понятия не имеет, что вы здесь, дорогая?
      - Откуда же ему знать? - удивилась Велвет. - Я не осмелилась связаться с ним, или с моими родителями, или с кем-нибудь из родственников, опасаясь, что Джеймс Стюарт найдет меня и использует в своей войне с Фрэнсисом.
      - Алекс Гордон хотя бы знает, что ему предстоит стать отцом?
      - О да! - сказала Велвет. - Это наш первый ребенок, и я едва успела сказать ему об этом, как нас разлучили.
      - Господи! - вздохнул Генрих Наваррский. - Какой невероятно запутанный клубок! Я разузнаю, продолжает ли ваш король все еще искать вас. Будь я вашим мужем, моя обожаемая Велвет, я бы с ума сошел, не зная, где моя жена, особенно в вашем интересном положении.
      - Вы не выдадите меня? - Ее голос дрожал.
      - Я же дал вам слово, дорогая. Я не выдам вас, но вам совсем ни к чему прятаться. Завтра, когда я вернусь в Шинон, я осторожненько разведаю, что же там все-таки произошло между вашим королем и нашим общим другом Франсуа. Если вы все еще разыскиваетесь шотландской короной, дорогая, я узнаю об этом, и тогда мы как-нибудь вместе разрешим эту проблему, обещаю вам.
      - Вы правда поможете мне?
      Генрих улыбнулся в темноте. Она была так очаровательна.
      - Да, - сказал он. - Я помогу вам, дорогая. Как же я могу не помочь? Нагнувшись, он повернул к себе ее лицо и поцеловал.
      Велвет отстранилась, вдруг отчетливо поняв, что за помощь король потребует награды.
      - Вы дали мне слово, - мягко сказала она.
      - Я дал вам слово не принуждать вас, дорогая, и я не стану. Но если я предлагаю вам нечто, чего вы очень хотите, то не будет ли справедливо, если и вы в ответ предложите мне нечто, чего очень хочу я? Заниматься любовью не всегда значит вовлекать в это дело эмоции. Это просто прелестный спорт, в котором двое участвующих в нем людей могут доставить друг другу удовольствие.
      - Ваш ум слишком изощрен для меня, монсеньор. Я простая женщина, которая с трудом может себе представить занятия любовью вне брака.
      - Вас очень правильно воспитали, и я аплодирую вашим родителям, которые вырастили из вас добропорядочную католичку. Но тем не менее бывают времена, когда даже самым добродетельным женщинам приходится принимать серьезные решения такого рода. Вы хотите, чтобы я помог вам, а я хочу заняться с вами любовью. Решать вам, дорогая. Посол вашей страны при моем дворе расскажет мне все, что я захочу узнать. Если Джеймс Стюарт все еще разыскивает вас, я смогу тайно доставить сюда вашего мужа. Вы сможете счастливо жить здесь, во Франции, пока не окажетесь в безопасности. Когда должен родиться ребенок?
      - Ранней весной, - сказала Велвет, - наверное, в апреле.
      - Я могу сделать так, чтобы к этому времени ваш муж уже был здесь. Вы же этого хотите, не так ли? Если же Джеймс уже забыл про ваше существование, тогда можно связаться с вашим мужем, и он немедленно приедет. Разве это не стоит одной ночи любви?
      Велвет прикусила губу. Она знала историю Кэт Лесли и как король заставил ее лечь в его постель. Неужели так же будет и с Генрихом Наваррским? Почему-то она не думала так, ведь французский король был человеком, открыто любившим женщин, у него всегда была по меньшей мере одна всем известная любовница. Она беременна и не сможет понести от него, Алекс никогда не узнает о том, что произошло... Она не может продолжать жить вдали от него! Она любит своего мужа, и он ей нужен!
      - Обещайте мне, что мой муж никогда не узнает об этом постыдном эпизоде, сказала она.
      - Мадам, я не тот человек, который целует женщину, а потом трезвонит об этом на каждом углу, - заявил он обиженно.
      - Но вы не вернулись сегодня вечером в Шинон, и, конечно, приехавшие с вами джентльмены решат, что вы провели ночь в моей постели.
      - Они решили бы так, даже если бы этого не случилось, дорогая, и я не стану этого отрицать. Все равно их распутные мозги не переделаешь. Но не бойтесь, моя прекрасная Велвет, мои придворные понятия не имеют, кто вы такая. Они даже не знают, как называется этот чудесный маленький дворец. Даже если вы приедете к моему двору вместе с вашим мужем, никто из них не посмеет подорвать вашу репутацию.
      - Тогда, если вы обещаете мне свою помощь, монсеньор, у меня не остается другого выбора, кроме как отдаться вам, - тихо сказала Велвет.
      - Ах, дорогая! - воскликнул он, даже не пытаясь скрыть своего удовольствия. - Вы сделали меня счастливейшим из мужчин!
      Он-то, может быть, и счастлив, подумала Велвет, но она-то уж наверняка нет. Ей не давала покоя одна мысль: она никогда не спала с мужчиной, которого не любила. Генрих Наваррский может разочароваться в ней, посчитает себя обманутым, решит, что заключил плохую сделку, и не будет считать себя обязанным помогать ей.
      - Монсеньор, - начала она, - у меня нет никакого опыта в любви, кроме как с моим мужем. - Упоминать Акбара не стоило. Это было слишком постыдно.
      - Зато у меня, дорогая, опыта более чем достаточно. Вы попадете в руки мастера, и для начала я бы хотел, чтобы вы разделись передо мной.
      Он встал с постели и, подойдя к камину, подбросил в него дров. Вся комната сразу осветилась мягким розовым светом. Затем взял тоненькую свечку и зажег канделябры, стоявшие по обеим сторонам постели.
      - Любовь моя, - сказал он, - не стоит прятаться в темноте, в наготе нет ничего стыдного. Женское тело - это, пожалуй, самое совершенное и красивое творение Господа Бога, а я поклонник красоты. Я всегда любил смотреть в лица женщинам, с которыми занимался любовью. Это моя слабость.
      Велвет медленно встала с постели. На ней была надета простая ночная рубашка из белого шелка с длинными широкими рукавами, украшенными на запястьях и высоком воротнике розовыми лентами. Ей вдруг стало очень-очень стыдно. И Акбар, и Алекс видели ее нагой, но этот человек совсем чужой, она знает о его дурной репутации в отношении женщин. Она начала дрожать, и король, уже успевший скинуть свою рубашку, заметил это.
      Подойдя к ней, он обнял ее своими длинными руками за талию и, нагнув голову, осторожными, легкими прикосновениями начал целовать ее шею.
      - Не надо меня бояться, дорогая. Я не сделаю ничего плохого ни вам, ни ребенку. Наоборот, я обещаю сделать вас очень счастливой, хотя ваша восхитительно строгая мораль и не дает вам поверить, что такое возможно прямо сейчас.
      Его изящные пальцы ласково развязали ленты на вороте рубашки, распахнув ее полы до талии. Спустив рубашку с ее плеч, он смотрел, как она скользнула сначала ей на бедра, а потом вдоль ее стройных ног на пол, где легла, как пятно лунного света.
      Чисто автоматически Велвет, сделав шаг вперед, вышла из этого кольца белого шелка, и у нее быстрее забилось сердце, когда она заметила, как у короля перехватило дыхание.
      - А-а-а, дорогая, - благоговейно вздохнул он. - Вы несравненно прекрасны, так прекрасны, что я не мог себе и вообразить в самых необузданных мечтаниях! Вас надо ваять в мраморе, но я очень сомневаюсь, что найдется скульптор среди живых или мертвых, кто смог бы справиться с такой задачей! Идите сюда! схватив ее за руку, он быстро подвел ее к высокому трюмо. - Взгляните на себя, дорогая! Разве вы не великолепны? Взгляните на нас обоих! Мы превосходны! Господи! Я должен молиться на вас, моя богиня!
      Говоря все это, король опустился на колени и начал целовать Велвет, начиная от пальцев ног и все выше, крепко держа ее при этом за бедра.
      Его теплые губы бродили сначала по лодыжкам ее левой ноги, потом правой. Он медленно повернул ее так, чтобы можно было поцеловать ее бедра там, где они, плавно изгибаясь, уходили от талии вниз, ее твердые ягодицы, ложбинку на спине. Опять повернув ее, он нашел ртом переднюю часть ее бедер, задняя уже получила свою долю его восторга.
      Велвет почувствовала, как он раздвигает ей ноги, и, когда его губы нашли щель, ведущую к ее венериной тайне, и его язык медленно прошелся вдоль этой щели, она чуть не вскрикнула, но его рот был уже на шелковистом пушке, покрывавшем ее пупок. Он легонько потянул ее вниз, заставив тоже опуститься на колени, чтобы он мог поцеловать ее юные полные груди, плечи, горло, рот, ее глаза. Велвет пришлось признаться самой себе, что никогда ее еще так никто не целовал, как делал это Генрих Наваррский, и это было приятно.
      Он встал, подняв на ноги и ее, и крепко прижался к ней всем телом. Впервые Велвет почувствовала, что король тоже мужчина. Его мужское естество стало твердым от желания, но она не осмеливалась посмотреть вниз на него. Она была в состоянии, близком к обмороку, и едва дышала. Заметив это, он поднял ее на руки и, положив на огромную постель, лег рядом, обняв ее.
      - Вы все еще боитесь, - сказал он, - и меня это очень огорчает, дорогая Его большие руки ласкали ее волосы. - Такая прелесть, - пробормотал он, поглаживая ее, как это делают, когда хотят успокоить испуганное животное. Вдруг он погрузил лицо в ее волосы и глубоко вдохнул их аромат. - Вы пахнете левкоями, - сказал он. - Вам этот запах очень подходит - свежий, тонкий и какой-то, я бы даже сказал, невинный. Теперь, вдыхая аромат левкоев, я всегда буду вспоминать вас, дорогая. - Затем одним быстрым ловким движением он перекатил ее на спину и опять нашел ее губы.
      По какой-то ей самой непонятной причине губы Велвет охотно открылись ему навстречу, и его язык скользнул внутрь, чтобы найти ее язычок, чтобы играть с ним и ласкать его в сладостной пещере ее рта, раздувая скрытые глубоко в ее теле искорки страсти, которые, казалось, только того и ждали, чтобы их возродил к жизни этот великий мастер эротических игр. Велвет почувствовала, как желание постепенно охватывает ее, и, к своему ужасу, вдруг поняла, что король абсолютно прав. Мужчина и женщина могут доставить друг другу удовольствие, несмотря на отсутствие чувств между ними. Для такой вещи существует свое определение. Ее называют похотью. И хотя одна часть ее существа резко отвергала ее, другая часть признавала, что похоть иногда может быть весьма привлекательной вещью.
      Она вдруг обнаружила, что не в силах сдерживаться. Она целовала его сама, жадно ловя своими губами его губы. Он поощрял ее к дальнейшим действиям, то задерживаясь своим ртом в каком-то одном месте, то переходя на другое, то легонько целуя уголки ее губ. Давление его губ все росло, пока она не почувствовала, что еще немного - и у нее останутся синяки на нежной коже.
      - Вы - самый роскошный цветок, который только можно вообразить, прошептал он, прижимаясь губами к ее губам, - и, как огромный шмель, я мог бы пить ваш нектар всю ночь. Но есть и другие фонтаны, из которых я буду пить! Его большая голова передвинулась к ее грудям, и, обхватив своими губами ее нежный сосок, он начал его медленно посасывать.
      Это оказалось так восхитительно, что она тихо вскрикнула. Появилось ощущение, что ее внезапно от головы до пят пронзила молния. Прикосновение его губ к ее груди оказалось необычайно чувственным, так как соски из-за беременности стали необыкновенно чувствительными. К тому же, пока его губы занимались одной грудью, его рука нежно обнимала вторую грудь, чтобы через какое-то время поменяться местами, что только усиливало ее наслаждение.
      Велвет начинала терять контроль над своими эмоциями, особенно когда король передвинул голову еще ниже, чтобы нежно исследовать наиболее потайную святыню ее женственности. Как колибри, ищущий сахарный нектар, его язык двигался необычайно быстро, трепеща, возвращался назад, перелетал опять вперед, кружась вокруг ее драгоценности, пока она не рассыпалась на тысячи осколков в неизъяснимом блаженстве - и раз, и второй, и третий, один за другим. Когда она наконец пришла в себя, он прошептал:
      - Видите, моя дорогая, я и на самом деле могу доставить вам наслаждение. Может быть, вы и не признаетесь в этом, но ваше прелестное лицо сказало мне все. О лицо женщины в порыве страсти! В мире нет ничего прекраснее!
      - Я.., я не могу не признать вашей правоты, монсеньор, - тихо сказала Велвет, - но занятия любовью без любви для меня не то же самое.
      - Иногда это даже лучше, - возразил он. - Тут чувства чисты, не затуманены никакой любовью.
      - Я не верю, что вы действительно так думаете, - запротестовала Велвет. Вы просто не можете, а будучи таким... - Она, покраснев, запнулась.
      - Таким что? - заинтересовался он. - Скажите мне, дорогая.
      - Таким великолепным любовником, - закончила она. - Я бы соврала, если бы сказала, что это не так. Вы знаете, что такое любовь, монсеньор, независимо от того, желаете вы это признать или нет.
      - В некоторых отношениях вы очень умны, дорогая, - сказал он, - и так невинны в других. А теперь, однако, я намерен приступить к осуществлению условий нашего договора. - Он опять привлек ее к себе, впившись в ее губы, которые и так уже болели от множества его поцелуев.
      Ее тело было готово ответить на его любовь. К ее удивлению, король повернул Велвет на бок, подсунув одну ее ногу под себя, а другую положив на свои собственные ноги. Быстрым, неуловимым движением он пронзил ее, войдя сразу очень глубоко. Она ахнула, но его губы уже закрыли ее рот, а его руки обхватили ее за плечи и ягодицы. Он двигался внутри нее долгими равномерными движениями, в ритме, за которым легко было следовать. Его карие глаза неотрывно смотрели в ее изумрудные, и, когда она почувствовала, что начинает скатываться к обрыву страсти, она увидела в них быстро мелькнувший отблеск триумфа. Велвет издала пронзительный крик сладостной капитуляции и явно услышала, как к ее крику присоединился его.
      Когда все было кончено, он сказал ей:
      - Вы, дорогая, рождены для любви. Вам не следует никогда, вы понимаете, никогда стыдиться этого чудесного дара, которым вас наградил Господь Бог. Честное слово, мне даже жаль, что вы счастливы с мужем.
      Еще дважды за эту ночь он занимался с ней страстной любовью, и Велвет наконец заснула, полностью измотанная их дикой схваткой с Эросом. Когда она проснулась, ураган кончился, свечи догорели в серебряных подсвечниках, от огня в камине остались только тлеющие угольки, а в окна широкими потоками вливался солнечный свет. Рядом с ней на подушке лежала одинокая красная роза наверняка последняя в этом году - и сложенный пергамент. Развернув, она прочитала:
      "Ваше гостеприимство, госпожа графиня, не имеет себе равных. Я не забуду, что я ваш должник. Прощайте, дорогая. Наваррский".
      На мгновение Велвет почувствовала неизъяснимую печаль, чувство большой и глубокой потери. Король вел себя оскорбительно, воспользовавшись ее затруднительным положением, ее беспомощностью. И все-таки она не таила на него зла. Она выполнила свою часть сделки и почему-то была уверена, что и он выполнит свою. "Итак, - подумала она, - у меня есть уже две тайны, которые я должна хранить от тебя, мой дорогой супруг. Возможно, правда, что настанет такой день, когда я смогу рассказать тебе о моей дочери. Когда-нибудь, когда ты будешь весь окутан моей любовью и окружен детьми, которых я рожу тебе, если Бог даст. Но я никогда не расскажу тебе об этом приключении с Генрихом Наваррским, Алекс. Почему-то я уверена, что ты не поймешь, что мне пришлось заложить душу и тело для того, чтобы мы опять могли быть вместе. Есть вещи, теперь я знаю, о которых женщина никогда не должна говорить мужчине, которого любит, особенно если она его и правда любит. Любовь, узнала я, - это способность молча терпеть боль для того, чтобы защитить того, кого любишь. Господи, пожалуйста, положи быстрее конец нашей разлуке!" - молча помолилась Велвет.
      Глава 17
      Мольба Велвет тысячекратным эхом каждодневно отдавалась в сердце Алекса с того самого дня, как он узнал о том, что ее похитили. Оказавшись не в состоянии выудить что-либо ценное из Раналда Торка, он вернулся в Брок-Эйлен и отправился к Джин Лаури. Ее муж Ангус Лаури был одним из шести человек, которые сопровождали Велвет в тот день, когда ее выкрали. Как и остальные его товарищи, он был безжалостно зарезан разбойниками Раналда Торка. Все остальные были молодыми, неженатыми и неопытными людьми, которых в замке-то и оставили только потому, что у них не было достаточно опыта, а экспедиция в Хантли представлялась опасным делом. Сначала он посетил семьи этих пятерых, выплатив им денежную компенсацию. Слава Богу, что после них не осталось овдовевших жен с малыми детьми на руках и что они не были единственными сыновьями в семье. Его визит к Джин Лаури был гораздо тяжелее, так как он знал ее с детства, когда они играли вместе, как брат и сестра. Ангус Лаури - ее первая и единственная любовь. Они хорошо жили, с грустью подумал Алекс.
      Несколько долгих минут он продержал свою старинную подругу в крепких объятиях и потом сказал:
      - Сейчас у меня нет времени, Джинни, но обещаю тебе, что Раналд Торк заплатит за смерть Ангуса, и заплатит сторицей. Он нам обоим очень много должен.
      Она кивнула, ее глаза покраснели от бесконечных слез и тревоги за троих детей, теперь оставшихся без отца.
      - Что с ее милостью, Алекс?
      - У меня такое впечатление, что она просто исчезла с лица земли, Джинни. Я завтра уезжаю в Англию, к ее родителям. Может быть, она вместе с Пэнси скрывается у них. Дагалд тоже сходит с ума, как и я, и даже Мораг выразила некоторую тревогу.
      - Да, - сказала Джин, - очень может быть, что она скрывается в доме у матери. Это естественно для молодой женщины, носящей своего первого ребенка. Ты почти наверняка найдешь свою жену у ее матери.
      - Надеюсь, Джинни, - лихорадочно ответил Алекс, - но сейчас я хочу поговорить с тобой о твоем будущем и будущем твоих детей. Этот дом теперь твой, можешь делать с ним все, что хочешь. Мне бы хотелось, чтобы ты перебралась в замок и стала няней при Сибби и ребенке, которого весной родит Велвет. Твои дети будут расти вместе с моими и даже смогут получить образование, если проявят к этому склонность. Ты сможешь заботиться о Сибби, зная, что ее мать теперь жена Раналда Торка?
      - Ох! - сказала Джин Лаури. - Малышка не должна расплачиваться за мать. А ее милость позволит ей жить в замке?
      - Да, - сказал он. - Раналд Торк рассказал мне, что та уже ругалась с Аланной, заявив, что вырастит Сибби как собственную дочь и что спустит собак на Аланну, если та когда-нибудь хоть близко подойдет к Дан-Броку.
      - Поезжай на юг, в Англию, Алекс, и привези домой свою жену, - сказала Джин Лаури, ободряюще похлопав его по руке.
      Обняв ее на прощание, граф Брок-Кэрнский сделал именно так. Быстро покрывая милю за милей вместе с Дагалдом и дюжиной своих людей, он добрался до Королевского Молверна в рекордно короткий срок. Первой он увидел тещу.
      На лице Скай было написано удивление, когда Алекс и его люди подъезжали к дому. Она только что вернулась с долгой прогулки верхом с Адамом, который повел лошадей на конюшню.
      - Алекс! Где Велвет? Она не приехала с вами?
      Он почувствовал, как у него упало сердце, но он все-таки соскочил с лошади и поцеловал ее руку.
      - Мадам, - сказал он, - я надеялся, что вы мне скажете, где Велвет.
      - Что? - У Скай кровь застыла в жилах.
      - Велвет похитили несколько дней назад и увезли в Лейт. Ей удалось убежать от похитителей, но мы не можем ее найти. Она исчезла. Я надеялся, что она прискакала к вам.
      - Кто, черт побери, похитил ее? - Адам де Мариско подошел от конюшни как раз вовремя и услышал краткое объяснение своего зятя.
      - Пожалуйста, Адам! - Скай успокаивающе положила свою руку на напряженную руку мужа. - Пройдем в дом и выслушаем, что нам хочет сказать Алекс. Разве ты не видишь, как он взволнован?
      Она повела своего мужа, Алекса и Дагалда в библиотеку и устроила их поудобнее с кубками темно-красного вина. Она двигалась как во сне, хотя никто из мужчин этого не заметил. Велвет, ее ребенок, возможно, самый любимый из всех ее детей, если мать, которая родила восьмерых детей, может иметь любимчиков. Они напряженно ждали, пока она наконец присоединится к ним, и только тогда Алекс начал рассказывать свою историю.
      Когда он закончил, Адам взорвался от переполнявшего его гнева:
      - Вы принимали заклятого врага Джеймса Стюарта в своем доме, вы, несчастный глупец? Что за дьявол подтолкнул вас общаться с предателем? Если что-нибудь случится с моей дочерью, милорд, я сам разделаюсь с вами!
      - Лорд Ботвелл не предатель, Адам! - возразил Алекс. - Король всегда завидовал и боялся Фрэнсиса и сейчас боится и завидует ему. Да, это правда, что Фрэнсис иногда намеренно дразнил Джемми, но нет человека более преданного Джеймсу Стюарту, чем его кузен Фрэнсис Стюарт-Хэпберн!
      - Где вы искали женщин в Лейте? - прервала его Скай, постепенно начиная приходить в себя.
      - Где мы могли искать, Скай? Она убежала из того притона, где ее держали. Поблизости от того места я и искал.
      - Лейт - это порт, Алекс. Вам не пришло в голову, что она могла уплыть на корабле? - спросила Скай.
      - Но зачем? - удивился он.
      - Я не знаю зачем, Алекс. Нам нужно прежде найти Велвет, только тогда мы узнаем. Но наверняка у нее были на то веские причины, можете не сомневаться. Вы счастливы друг с другом? Искренне счастливы? Или вы все еще считаете ее виноватой в том, что вам пришлось так надолго расстаться?
      - Нет, мадам! - крикнул он. - Мы уже давно живем душа в душу. Мы оба были счастливы. Она полюбила Дан-Брок, и все полюбили ее.
      - Да, - вступил в разговор Дагалд, - наши люди любят графиню за ее доброту и хорошее отношение ко всем. У нее нет врагов, кроме этой английской потаскушки.
      - Ваша... - Скай заколебалась. - Эта женщина, дочь серебряных дел мастера, все еще в замке? - Ее взгляд был переполнен гневом.
      - Я не имею ничего общего с Аланной Вит вот уже три года, - спокойно сказал Алекс. - Когда Велвет должна была вернуться, Аланна все еще жила в Дан-Броке, хотя я предложил ей уехать в Лондон. Но она предпочла остаться в Брок-Эйлене. Я никак не ожидал, что она останется, так как она ненавидела Шотландию или, во всяком случае, так говорила. Когда она предпочла остаться дома, я не мог отступиться от своего слова. Она не причиняла Велвет беспокойства, клянусь вам!
      - У нее ребенок от вас? - тихо спросила Скай.
      - Да, и я всегда буду заботиться о малышке, - честно ответил Алекс. - Но Сибби - мой незаконнорожденный ребенок. А тот, которого носит Велвет, будет моим наследником.
      - Велвет беременна? - в один голос воскликнули Скай и Адам.
      - Ребенок должен родиться ранней весной, как рассчитывала Велвет. Разве она вам не написала? Но нет. У нее, наверное, не было времени.
      - Если моя дочь счастлива с вами, - сказала Скай, - тогда я не могу понять, почему она бросила вас. Но мы этого не узнаем, пока не найдем ее. Я пошлю своего человека в Лейт. Он знает, какие вопросы надо задавать и где их надо задавать, Алекс. Вы останетесь с нами, пока мы что-нибудь не выясним? Если Велвет вернется в Дан-Брок, ваши люди известят вас.
      - Да, - благодарно ответил он, - я останусь, Скай, спасибо, я очень признателен вам.
      - Моя бедная девочка, одна и без друзей, - пробормотал Адам.
      - Она не одна, - прервал его Дагалд. - С ней моя жена. Пэнси вот-вот должна родить. У вашей дочери чертовски развито чувство времени, если вы извините меня, милорд. Каждый раз, как моей жене время рожать, миледи куда-то исчезает, и Пэнси с ней вместе!
      Скай не могла удержаться от смеха, даже Алекс и Адам улыбнулись.
      - Я уверена, Велвет делает это не намеренно, Дагалд, - сказала Скай.
      Дагалд фыркнул, всем своим видом говоря, что совсем не уверен в этом.
      - Ты не сходишь и не объяснишь все это Дейзи? - попросила Скай Дагалда. Она знает, что ты здесь, и будет рада узнать хоть что-то о своей дочери.
      - Благодарю вас, миледи, я, конечно, схожу. - Дагалд встал со скамьи и направился к выходу.
      - Сейчас уже поздно, - заметила Скай, - и посылать моего человека в Лейт на ночь глядя нет смысла, но утром он уедет.
      - Я пошлю с ним своих людей, - ответил Алекс. - Они помогут ему, если что-нибудь непредвиденное возникнет по ту сторону границы.
      Адам де Мариско ничего не сказал. Он, ссутулившись, сидел в кресле, обхватив крупными руками кубок с вином. Он так жалел, что отдал бесценную дочь этому шотландцу. Не успел Алекс Гордон войти в ее жизнь, как она превратилась в сплошной кошмар, где одна беда следовала за другой. Почему так происходит, думал он. Родители за свою жизнь научились многому на собственных ошибках, но не могут сделать жизнь своих детей безоблачной. Осень подходила к концу. На носу была зима. В безопасности ли Велвет? Тепло ли ей, есть ли у нее подходящая одежда? Не страдает ли она от голода и жажды? Тысячи вопросов сверлили мозг Адама, но пока ни на один из них, похоже не было ответа.
      ***
      Возвратившись в Шинон, Генрих Наваррский только загадочно улыбался в ответ на веселое подшучивание его товарищей по охоте.
      - Ну и как ты поохотился? - спрашивали они. - Смог за одну ночь свалить наземь эту рыжую красавицу олениху?
      Генрих молчал, но его придворные, многие из которых были его друзьями еще со времен юности, знали, что означает его довольный вид: он добился того, чего хотел. Они искренне восхищались его умением очаровывать женщин и одновременно завидовали его успехам у прекрасного пола, что, как ни странно, не имело ничего общего с его высоким королевским положением. В те давние времена, когда он, беззаботный мальчишка, носился босиком по окрестным холмам, как олень, в округе не было ни одной женщины, которая устояла бы перед ним, стоило ему захотеть. Так что они подшучивали над ним весьма добродушно, и, хотя он ничего не говорил, они знали, что ту ночь он провел гораздо приятнее, чем они.
      Король призвал своего близкого друга Роберта, маркиза де ля Виктор, и поручил ему как бы случайно переговорить с шотландским посланником, тщательно проинструктировав его, что и как следует говорить. Все дело надо держать в строгом секрете. Посланник не должен догадаться, почему король интересуется судьбой графини Брок-Кэрнской или даже что именно король этим интересуется. И, что особенно важно, все эти сведения надо получить как можно скорее.
      Маркиз, старый друг Наваррского, не стал задавать никаких вопросов, а сразу приступил к делу. К удивлению короля, ответы на вопросы, которые он так жаждал получить, поступили весьма быстро.
      - Граф Брок-Кэрнский - двоюродный брат короля, - поведал ему маркиз. - У него замок на севере Шотландии. По крови он Гордон, но из младшей ветви. Говорят, жена у него англичанка, но больше посланник ничего о них не знает.
      - И это все? - спросил король.
      - Да, монсеньор.
      - А как насчет моего старого друга Франсуа Стюарт-Хэпберна, Роберт?
      - А это совсем другая история. Хотя король и объявил его вне закона и лишил всего имущества, он засел в своей крепости в Приграничье, как поговаривают, со своей любовницей, весьма красивой шотландской аристократкой. Король кипит от злости, но не в силах идти войной на лорда Ботвелла. Ведь никто из его эрлов не желает оказывать ему поддержку в этом деле, а простые люди просто обожают графа. Так обстоит дело. Графа Ботвелла схватить нельзя, а король не желает мириться с ним, хотя даже сам шотландский посланник признает, что граф - преданный слуга Джеймса Стюарта. Посланник сам очень стремится уладить все возникшие между ними разногласия.
      - И нигде в этой ситуации имя графини Брок-Кэрнской не упоминается? спросил король. - Ты абсолютно уверен, что она никак не замешана во всей этой неразберихе?
      - Монсеньор, я уверен настолько, насколько возможно быть уверенным, не спрашивая посланника напрямик. Он достаточно откровенный человек, и мы с ним друзья. Только недавно я помог ему в одном весьма деликатном вопросе, затрагивающем некую даму, которой он увлекся. Но, увы, французский язык посланника не совсем соответствует канонам, принятым при дворе. Я похлопотал за него, и, когда дама увидела, что язык, на котором говорит этот дипломат, весьма универсален, она согласилась стать его наставницей.
      Я спросил у него, связан ли как-то граф Брок-Кэрнский с лордом Ботвеллом, ведь они состоят в родстве. Посланник рассмеялся и сказал, что большинство аристократии в его стране в той или иной степени находится между собой в родстве благодаря Джеймсу V, но, насколько он знает, Брок-Кэрн весьма предан королю, а тот факт, что он женился на англичанке, позволит ему в один прекрасный день поехать вместе с ним в Англию, где он сможет войти в его ближайшее окружение.
      Генрих удовлетворенно кивнул и отпустил маркиза. Все страхи прелестной Велвет абсолютно беспочвенны. Если когда-то Джеймс Стюарт и намеревался использовать ее как заложницу, чтобы свалить лорда Ботвелла, это время прошло, сейчас ей ничего не угрожает. Он было вознамерился съездить в Бель-Флер и поведать ей эту приятную новость сам, но быстро отказался от этой идеи. У него не было на это времени. Кроме того, если он увидит ее опять, то вряд ли сможет совладать со своими чувствами - уж больно она хороша. Велвет оказалась настолько любезна, что признала его высокие достоинства как любовника, признала, что получила огромное удовольствие от проведенной с ним ночи. Но он знал, что наряду с удовольствием она испытала и чувство вины, хотя и отдалась ему без возражений. Король выполнит свое обещание и отправит ее к мужу, хотя граф Брок-Кэрнский никогда и не узнает, откуда пришла помощь.
      Той ночью, божественной ночью, которую он провел в шелковистых ручках графини Брок-Кэрнской, она говорила королю о своем доме, в котором выросла, об имении, называемом Королевский Молверн, расположенном рядом с Вучестером. Говорила она и о своем шотландском, доме, замке с не правдоподобным названием Дан-Брок. Он пошлет своих людей с посланиями в оба места. Если графа не окажется ни в одном из этих замков, ему придется разыскать его. Обещание короля есть обещание короля. Он улыбнулся про себя. Обещание-то было не короля. Обещание дал Генрих Наваррский. Позвав секретаря, он отдал необходимые распоряжения, включая текст послания, которое, как он надеялся, граф поймет. Но если шотландский посланник вел с ним двойную игру и письмо попадет в чужие руки, его будет трудно расшифровать постороннему человеку.
      Рождество в Королевском Молверне в этом году прошло грустно, хотя и собралась вся большая семья Скай и Адама.
      Приехали все, несмотря на ясно высказанное Скай желание побыть одной.
      - Ты не должна впадать в депрессию из-за Велвет, - ворчала на нее Виллоу, графиня Альсестерская.
      - Виллоу хочет сказать, мама... - начала мягкая Дейдра, пытаясь сгладить резкость своей старшей сестры.
      - Я прекрасно понимаю, что Виллоу имеет в виду! - взорвалась Скай. Она повернулась к своей старшей дочери:
      - Не пытайтесь говорить со мной свысока, мадам! Я еще не впала в маразм. Мне всего лишь пятьдесят один год. Мне пока что не нужны вставные зубы, парик или палочка, и я все еще регулярно занимаюсь любовью с вашим отчимом.
      - Мама! - взвизгнула Виллоу, покраснев до корней волос. Дейдра же не смогла удержаться и захихикала, а Эйнджел, гораздо более прагматичная, открыто расхохоталась над поражением Виллоу. Мужчины тоже весело улыбались, за исключением Адама, который смог выдавить из себя только кривую усмешку.
      - Прошу тебя, Виллоу, - продолжала Скай, - не пытайся строить из себя главу семьи, хотя бы в моем присутствии. Пока что это моя привилегия, хотя, не сомневаюсь, когда-нибудь придет и твой черед. Я хотела побыть в одиночестве в эти праздники, потому что, моя дражайшая дочка, я измотана и беспокоюсь о Велвет. Что касается Адама и Алекса, ни один из них не спит больше двух-трех часов в сутки за последние два месяца. Твои намерения похвальны, но время ты выбрала неудачное. Это мой дом, Виллоу, не твой. И это мое право приглашать гостей или не приглашать, а не твое.
      - Я только хотела, чтобы ты была счастлива, мама, - расстроилась Виллоу.
      - Я знаю, - ответила мать, глубоко вздохнув, - но не будете ли вы так добры и не уедете ли завтра?
      Виллоу кивнула. - Я думала, ты будешь рада повидать детей.
      - Я и рада, - сказала Скай, смягчившись. "Господи, что бы сказала эта благовоспитанная английская графиня, если бы узнала, что ее покойный отец был известен под прозвищем Алжирский сводник?" - подумала Скай. Ей хотелось рассмеяться, но тогда пришлось бы объяснять свое неожиданное веселье, а Виллоу это объяснение вряд ли понравилось бы.
      Робин обнял свою мать.
      - Эйнджел и я должны вернуться в Лондон, чтобы проследить, как идут приготовления к карнавалу в канун Крещения. Поедем с нами, мама. Ты будешь рада повидаться с королевой, а она с тобой. Так много ее старых друзей умерло за последнее время. Уопсингейм в прошлом году и Хаттон в этом.
      - Она переживет их всех, - сказала Скай. - Даже этого старого паука Сесила.
      - Может быть, - согласился Робин. - Но ты поедешь? - Нет, мой дорогой. Если Велвет захочет нам что-нибудь сообщить о себе, она пошлет весточку или в Дан-Брок, или сюда, в Королевский Молверн. Нам нужно быть дома.
      На следующий день они уехали: граф и графиня Альсестерские с их шестью детьми; Джоан Саутвуд О'Флахерти и ее пять детей; граф и графиня Линмутские со своим выводком из пяти ребятишек; лорд и леди Блэкторн и трое их детей. Старший сын Скай и его семья пребывали в своем имении в Ирландии. В это тревожное время ирландским лордам не стоило покидать свои земли хотя бы на время, так как по возвращении они могли обнаружить, что их земли уже перешли к другим владельцам. Что касается Патрика, лорда Бурка, владельца Керфилда, то он был в море со своим старшим сводным братом, капитаном Мурроу О'Флахерти. Скай решила, что единственному сыну Найла Бурка пришло время познать нечто большее, чем спокойная жизнь в его маленьком поместье в Девоне. И Велвет... Где сейчас Велвет празднует Крещение? Скай мрачно размышляла, когда в дверь влетела Дейзи, застав свой госпожу сидящей перед камином.
      - Письмо лорду Гордону, миледи. Вы не знаете, где он?
      - Здесь, Дейзи, - сказал Алекс из глубины кресла, в котором он сидел рядом с камином. - Кто его привез?
      - Понятия не имею, милорд. Мальчишка из конюшни принес его к двери кухни. Он сказал, что какой-то незнакомец дал ему пенни и велел передать письмо в замок.
      Скай выпрямилась в своем кресле.
      - Незнакомец?
      - Да, он прискакал верхом и говорил с каким-то странным акцентом, так, во всяком случае, нам поведал мальчишка. Но вы же знаете, для этих вучестерских дикарей любой язык кажется иностранным, кроме их собственного.
      Дейзи передала письмо Алексу.
      - Что там? - нетерпеливо спросила Скай, пока Алекс вскрывал толстую восковую печать и разворачивал плотный пергамент, быстро пробегая его глазами.
      - Не уверен, что могу это понять, Скай. В письме всего одно предложение.
      - Прочтите! - Скай вскочила со своего кресла. Алекс медленно прочитал:
      - "Сокровище, которое вы ищете, находится в Бель-Флере". Но я не понимаю, что имеется в виду. К его удивлению, Скай вскричала:
      - Слава тебе Господи! Слава тебе Господи! Наши молитвы услышаны! Велвет в Бель-Флере, Алекс! Велвет в безопасности, во Франции, в нашем дворце! Бель-Флер - это наш замок в долине Луары. Велвет - чудо! Кем подписано письмо?
      - Здесь нет подписи, - ответил он, ошеломленный. - Вы уверены, что в этом послании есть какой-то смысл?
      - Да! Да! Там все очень ясно написано, дорогой Алекс. Вы узнали печать на пергаменте?
      Перевернув письмо, он посмотрел на красную восковую печать, на которой была оттиснута большая буква "Н".
      - Нет, - сказал он, передавая ей письмо. Скай взглянула на печать, но и ей она тоже ничего не говорила. Смяв письмо, она сказала:
      - Мы едем во Францию, Алекс. Где Адам? Мы немедленно едем во Францию!
      Они отплыли из Дувра через четыре дня, направляясь в Кале. Ни Скай, ни Адам не хотели испытывать судьбу, пытаясь достичь Нанта в эти зимние штормовые дни. Они взяли с собой свою карету, которая была снабжена всеми необходимыми удобствами; лошади должны были ждать их на каждой почтовой станции на пути от побережья к долине Луары. В Париж заезжать они не намеревались, зная о бушующей во Франции гражданской войне.
      - Мы доедем быстро, - пообещала Скай. - Всего за несколько дней, Алекс.
      Адам стиснул руку своей жены.
      - Мы будем там к Рождеству, если нам повезет и если не будет снежных заносов.
      Алекс ничего не сказал, так сильно у него колотилось сердце. Почему Велвет сбежала во Францию, вместо того чтобы вернуться домой в Дан-Брок, после того как она избежала лап Яна? Теперь он начал волноваться, но совсем по другому поводу. Любит ли она его, или недели, проведенные в заключении, заставили ее дважды подумать, стоит ли растить ребенка в такой дикой стране, как Шотландия? Зная о ревностном отношении своей тещи к благополучию ее детей, он боялся, что она запретит Велвет возвратиться в Дан-Брок. Да и захочет ли Велвет поехать в Шотландию? Не она ли обещала Аланне разорвать ее на куски за то, что та была плохая мать? И разве не она сказала, что лучше сама воспитает Сибби, чем даст Аланне забрать ее? Но все это было до того, как она сбежала. Что ее так напугало? Он подумал, что встреча с Велвет - лучший подарок к Рождеству.
      ***
      На Рождество Велвет решила устроить праздник для своих домочадцев. Она приготовила для них подарки, обыскав все кладовые замка. Для Манон она нашла серебряную брошь, которую предварительно лично привела в порядок, отполировав ее и обнаружив под многолетними наслоениями грязи гравировку, изображающую распускающиеся цветы с крошечным рубином в центре каждого. Для Гийома она срезала серебряные пряжки с пары старых отцовских сапог, заранее зная, что он им очень обрадуется. Мэттью она предназначила щенка, благо, ко всеобщему удивлению, старая сука, жившая в конуре на дворе, вдруг ощенилась двойней в середине ноября. Мальчишке очень хотелось иметь щенка, но породистых собак обычно держала знать. В данном же случае, когда не было известно, кто выступил в роли отца, Велвет не видела ничего плохого в том, чтобы отдать одного из щенков парню. Но самый лучший подарок был приготовлен для Пэнси. Когда их похитили, у Велвет на пальце было кольцо с жемчугом. Вот это кольцо она и хотела подарить своей верной камеристке.
      Манон устроила маленькое пиршество. На столе появились фаршированная утка, пирог с крольчатиной, розовая ветчина, поданная с горшочком тушеного лука, тарелка мидий с дижонской горчицей, тушенные в белом вине артишоки, горшочек со сливочным маслом и кусок твердого желтоватого сыра. Велвет настояла, чтобы Манон и Гийом пообедали вместе с ней. Манон приняла приглашение, но с одним условием: прислуживать им будет Мэттью, так как его манеры еще не настолько изысканные, чтобы сидеть за одним столом с ее милостью.
      Маленький зал украсили зеленью, огонь весело полыхал в камине, и они дружно сидели за трапезой, когда снаружи послышалось лошадиное ржание. Старый Гийом поспешил открыть дверь и впустил.., короля.
      - Ах, дорогая, вы собираетесь закусить, а я умираю с голоду! - Он сердечно расцеловал ее в обе щеки, потом чуть отодвинул от себя, чтобы разглядеть повнимательнее. - Ага, - улыбнулся он, - малыш уже обозначился! Как вы себя чувствуете?
      - Спасибо, хорошо, монсеньор. Со мной все в порядке. - Она беспомощно посмотрела на своих слуг, но король быстро понял причину ее неуверенности.
      - Садитесь, друзья мои, - повелел он. - Ваша госпожа хотела разделить трапезу с вами, а теперь, с вашего позволения, и я присоединюсь к вам. Мадам Манон! Вы опять приготовили настоящее пиршество! Ваша прелестная госпожа думает, что я приехал посмотреть на нее, но приехал-то я в час застолья! А теперь подумайте, зачем я на самом деле приехал? - Он раскатисто расхохотался.
      Через несколько минут все за столом уже чувствовали себя вполне свободно, хотя у молодого Мэттью глаза стали как плошки. Ведь ему довелось прислуживать самому королю. Под одобрительными взглядами дедушки и бабушки он справился со своей задачей весьма достойно, и Гийом потом пообещал замолвить за него словечко перед графом де Шер, чтобы ему подыскали место лакея при его светлости.
      - Как вы здесь оказались? - спросила Велвет в разгар ужина.
      - Я заехал пожелать счастливого Нового года королеве Луизе, - ответил король. - Пробуду в Шиноне всего одну ночь. Ну и, кроме того, я хотел известить вас, что мое расследование по поводу ваших сложностей показало, что если у вас и были какие-то причины для беспокойства, то теперь их нет. Не думаю, что человек, захвативший вас, добрался до канцлера, этого Мэйтланда. Я послал весточки к вам домой в Шотландию и к вашим родителям в Англию на случай, если ваш муж окажется там. Я написал, что вас можно найти в Бель-Флере. Мои посыльные еще не сообщили, что записки переданы, но и противоположных сведений не поступало. Подозреваю, что вы гораздо быстрее получите какие-нибудь новости от своего супруга, чем мои посланники смогут связаться со мной. Велвет облегченно вздохнула.
      - Я могу ехать домой! - воскликнула она, и улыбка на ее лице была самым прекрасным подарком для Генриха.
      - Вам не стоит отправляться в столь неблизкий путь в вашем положении, дорогая. Лучше обождать здесь, пока за вами приедет муж. Вряд ли он будет рад, если вы подвергнете опасности себя или ребенка.
      - Как я отблагодарю вас? - с чувством спросила Велвет. - Вы меня уже отблагодарили, - тихо сказал он, так что расслышать могла только она, - и самым наилучшим образом, графиня. Я никогда не забуду эту дождливую ноябрьскую ночь. Честно говоря, я вообще-то не собирался встречаться с вами вновь. Ведь видеть вас - это пытка. Однако сила воли всегда подводит меня, когда дело касается женщин. Оказавшись в Шиноне, я не смог провести весь вечер в обществе королевы Луизы с ее карпом и вареными овощами, зная, что вы рядом.
      Велвет не успела ответить королю, так как с улицы донесся стук колес подъехавшей кареты.
      - Кто бы это мог быть? - вслух поинтересовалась она, в то время как Гийом спешил открыть дверь.
      - Мадам! - услышала Велвет его голос. - Добро пожаловать домой!
      Она вскочила на ноги, увидев входящую в зал мать.
      - Мама!
      Скай заключила дочь в пылкие объятия.
      - О мое дорогое дитя! Ты заставила нас всех так ужасно волноваться!
      - А Алекс? - взмолилась Велвет. - Он приехал с тобой? Король посмотрел на входивших в зал мужчин. Старший, как он понял, был отцом Велвет, другой - ее мужем. Скай выпустила Велвет и отступила в сторону. Какое-то время все, находившиеся в комнате, стояли недвижимые. Было такое впечатление, что всех на время заколдовали. Граф и графиня Брок-Кэрнские не сводили глаз друг с друга. Долгий, страстный взгляд, которым они обменялись, лучше всяких слов сказал Генриху Наваррскому, что они - счастливая супружеская пара, одна из тех, где присутствует искренняя любовь. Потом они бросились навстречу друг другу: Велвет слегка неловко, почти бегом, Алекс же преодолел разделявшее их пространство в несколько шагов и, заключив жену в жаркие объятия, припал к ее губам в страстном поцелуе. Его янтарные глаза впились в ее лицо.
      - Почему ты покинула меня, девочка? - спросил он. - Почему ты не вернулась домой, после того как убежала от Яна?
      Она прильнула к нему, все больше слабея в его объятиях, ее сердце дико стучало.
      - Я поругалась с Яном в тот день, и он вылетел из комнаты, где нас держали, крича, что прямиком отправляется к Мэйтланду, и сегодня же передаст меня королю. Когда мы с Пэнси поняли, что остались одни, мы сбежали. Я не рискнула ехать домой в Дан-Брок, боясь, что король отыщет меня там и использует для того, чтобы загнать в ловушку Фрэнсиса. Я скорее умерла бы, чем стала причиной его падения! И к родителям я не решалась ехать по той же причине. Я испугалась, что король пошлет за мной кого-нибудь и в Англию. Единственным местом, где Джемми не стал бы искать меня, был Бель-Флер, Алекс. , Очутившись здесь, я не могла даже послать тебе весточку из опасения, что ее могут перехватить: ведь король мог нажать на своих французских союзников, чтобы они выслали меня в Шотландию. Я могла только ждать и надеяться, что Джеймс и Фрэнсис разберутся между собой, и тогда я смогу вернуться к тебе.
      - Но кто-то же знал, что ты здесь, девочка. Кто-то прислал твоей матери записку, в которой говорилось, где тебя надо искать, - сказал Алекс.
      - Это был я, - вышел вперед король. - Генрих Наваррский, и к вашим услугам. - Он элегантно поклонился. - Я рад, что вы правильно прочитали мое некоторым образом зашифрованное послание. Я не хотел подвергать опасности вашу жену, если бы, не приведи Господь, информация моего агента об отсутствии к ней интереса со стороны Джеймса Стюарта оказалась бы неточной.
      Скай и Адам де Мариско удивленно замерли, узнав несколько постаревшее, но тем не менее такое знакомое лицо короля.
      Алекс, также наслышанный о скандальной репутации французского монарха, подозрительно спросил:
      - Откуда вы знаете мою жену, монсеньор?
      - Она спасла мне жизнь, мосье. Несколько месяцев назад я посещал королеву Луизу в Шиноне. Шинон сейчас совсем не тот, как раньше, ибо Луиза де Лоррен добросовестно оплакивает моего предшественника. Она дошла до того, что затянула Зоб весь дворец черным крепом. - Он даже слегка вздрогнул. - То, что она творит, преступление! И все-таки я вынужден навещать ее несколько раз в год, что с моей стороны - большая жертва, мосье, уверяю вас. Ведь она угощает своих гостей едой, от которой пахнет Божьей карой. Ее жизнь превратилась в сплошной великий пост, но я пытался хоть как-нибудь развлечься. Вместе с несколькими своими придворными я отправился на охоту, чтобы удрать от этой похоронной атмосферы, и, как всегда, - Наваррский улыбнулся чуть самодовольно, - я их всех обогнал. Боже, какой был олень! Мне так хотелось добыть его!
      Внезапно стемнело, как это обычно бывает осенью, я больше не слышал голосов своих товарищей, олень исчез. Я понял, что заблудился. В своих блужданиях я свалился в озеро. Ваша жена услышала мои крики о помощи и приказала принести огня. Именно она нашла меня как раз перед тем, как разразилась буря, и помогла мне выбраться из воды.
      Ночь была черна как деготь, а буря неистовствовала. Госпожа графиня любезно предоставила мне приют, а мадам Манон накормила меня восхитительным мясным рагу. Утром я благополучно вернулся в Шинон, к счастью для всей Франции, - закончил он. - Как вы понимаете, я оказался в большом долгу перед вашей женой. Прежде чем покинуть сей кров, я поинтересовался, чем я могу отплатить за ее гостеприимство, не говоря уже о том, что она спасла мне жизнь. Заставив меня поклясться, что я сохраню тайну, она поведала мне о своих затруднениях и спросила, не смогу ли я ей помочь. Я не был уверен, что у меня это получится, но предложил попробовать. Видите ли, граф де Брок-Кэрн, ваш кузен Франсуа Стюарт-Хэпберн - мой очень старый друг, и хотя Франция и связана союзническими обязательствами с Шотландией, я не очень-то люблю Джеймса Стюарта. От Велвет я узнал о Дан-Броке в Шотландии и Королевском Молверне в Англии. И послал своих агентов с кратким посланием в оба эти места. Вы же видели мои инициалы на печати, так ведь?
      - "Н"! - воскликнул Алекс. - "Н" - значит Наваррский!
      - Абсолютно верно, - улыбнулся Генрих.
      - Как я могу отблагодарить вас? - спросил Алекс, и у Велвет перехватило дыхание.
      Король обворожительно улыбнулся:
      - Я бы хотел, чтобы вы задержались во Франции, наслаждаясь щедрым французским гостеприимством, до тех нор пока не появится на свет ваш ребенок, граф де Брок-Кэрн. Вашей жене не стоит путешествовать в ее положении.
      Алекс обернулся, чтобы еще раз поцеловать жену, а король сделал несколько шагов вперед, чтобы поприветствовать родителей Велвет, которых он до сих пор еще толком не разглядел. И тут его глаза встретились с глазами Скай.
      - Вы! - ошеломленно воскликнул он. - Вы - мать Велвет?
      Мысленно он вернулся почти на двадцать лет назад, в ту ночь, когда он обладал этой не правдоподобной, изумительной женщиной, ночь всепоглощающей страсти, ночь, которая закончилась невозможным насилием Варфоломеевской ночи.
      - Велвет родилась через девять месяцев после этого, монсеньор, - мягко сказала она, как бы прочитав его мысли.
      Генрих Наваррский побледнел как полотно. Святая Дева Мария! Не может быть, чтобы Велвет оказалась его дочерью. Он, сам того не зная, совершил акт кровосмешения со своим собственным ребенком! Его охватило отвращение к самому себе, он почувствовал комок в горле.
      Скай наблюдала за королем и абсолютно точно знала, о чем он думает. Она никогда не надеялась, что ей удастся расплатиться с Генрихом Наваррским за то, что тот изнасиловал ее много лет назад, за те страдания, которые ей пришлось вынести в последовавшие за этим месяцы, когда она была уверена, что ребенок, которого она зачала, его. Теперь же судьба повернулась к ней. Ей даже не пришлось ничего говорить.
      Он поверил и так!
      К ее уху нагнулся Адам и тихо прошептал:
      - Прости его, девочка, если не ради меня, то хотя бы ради него самого. У него на совести и так много черных пятен. Не бери этот грех на душу.
      Она вздохнула и сказала:
      - Велвет не ваша дочь, монсеньор.
      - Вы уверены? - Он все еще выглядел потрясенным, - Я не была уверена, пока она не родилась, - искренне призналась Скай. - Но у нее оказалось родимое пятно, которое вот уже столетие отмечает всех женщин в роду ее отца.
      - Маленькое черное сердечко на левом бедре, - тихо сказал король с явным облегчением.
      - Скотина! - прошипела Скай чуть слышно, так, что ее слова мог разобрать только он.
      Генрих Наваррский вытянул вперед руки ладонями наружу и слегка пожал плечами.
      - Дорогая, а вы ожидали от меня чего-нибудь другого? - спросил он.
      Скай покачала головой и печально улыбнулась.
      - Нет, - ответила она честно. - Не ожидала.
      - Вы совсем не изменились, - сказал он. - Вы все так же прекрасны.
      - А вы, монсеньор, несмотря на внешний лоск, так и остались гадким мальчишкой. Король рассмеялся.
      - Мне пора ехать, - сказал он, - пока не стемнело, а то я опять свалюсь в ваше озеро. Пока доберусь до Шинона, я основательно промерзну.
      - Я когда-то поклялся, что, если нам суждено будет встретиться еще раз, я убью вас, - сказал Адам де Мариско. - Но то, что вы вернули нам нашу дочь, сквитало нас.
      Король кивнул.
      - Прощайте, лорд де Мариско, граф де Брок-Кэрн, - сказал он джентльменам. Затем повернулся к Скай и Велвет. - Мне было очень приятно еще раз увидеть вас, дорогая, - проговорил он, обращаясь к Скай и поднося к губам ее руку. Потом взял руку Велвет и тоже поцеловал ее. - Прощайте, дорогая, - тихо сказал он. - Будьте счастливы! - И, повернувшись, быстро вышел из зала.
      Велвет поняла смысл сцены, только что произошедшей у нее на глазах. Она взглянула на свою мать.
      - Мама? - спросила она.
      Губы Скай сложились в озорную улыбку, подтверждавшую догадку ее дочери.
      - Да, дорогая, - сказала она.
      - Мама! - еще раз повторила Велвет, и счастливый смех матери и дочери заполнил зал Бель-Флера. Теперь у них появилась еще одна общая тайна.
      Эпилог
      Он свое сердце вложил в мою грудь,
      Что ж, я свое отдаю, не робея.
      Милый, люби меня и не забудь,
      Как я твое берегу и лелею.
      Если мой взгляд твое сердце пронзил,
      Боль нестерпимо во мне отзовется.
      Кто из нас сердце чужое носил
      Время одно разберется.
      Милый, люби же меня, не забудь
      Сердце твое согревает мне грудь.
      Сэр Филипп Сидней
      - Нареките ребенка, - сказал отец Жан-Поль, обращаясь к собравшимся.
      - Джеймс Фрэнсис Генрих Александр, - провозгласил король Шотландии, осторожно баюкая своего крестного сына.
      Велвет гордо улыбнулась мужу, пожав ему руку с молчаливой любовью. Они стояли рядом посреди всей своей огромной семьи в часовне Дан-Брока, в которой крестили их первого сына в этот третий день июня в год 1593-й от Рождества Христова.
      Ребенок родился в Бель-Флере первого апреля.
      Велвет и Алекс жили во Франции вместе со Скай и Адамом вплоть до последнего времени, когда три недели назад они наконец вернулись в Дан-Брок. Все жители деревни Брок-Эйлен высыпали на улицу и приветствовали своих хозяев, приехавших с сыном и наследником, следующим графом. Для всех это было чрезвычайно радостным событием. В замке их поджидала Джин Лаури с маленькой Сибиллой на руках. Девочка вначале дичилась своего отца и мачехи, но быстро оттаяла, как только Велвет достала из дорожного сундука красивую французскую куклу, разодетую в шелка и кружева. Даже если Сибби, которой уже исполнилось три годика, и помнила Аланну, в чем и Алекс и Велвет весьма сомневались, для малышки именно Велвет стала с этого момента "мамой".
      Джин очень обрадовалась наследнику и с гордостью взяла его под свою опеку. Сибби ходила за ней по пятам. Ей очень понравилось быть старшей сестрой, и она с самого начала искренне полюбила своего маленького братика. Видя их вместе, Велвет молча возблагодарила Бога, который хоть и забрал у нее Ясаман, но в обмен дал ей другую дочку, о которой она могла заботиться.
      Ясаман. У Велвет при мысли о ее первом ребенке останавливалось сердце. Как она сейчас выглядит? Говорит ли она? Счастлива ли? Она была таким красивым, послушным ребенком. Велвет знала, что Ругайя Бегум будет любить Ясаман. Но что они скажут ее дочери о ней, ее настоящей матери? Она вздохнула. На цепочке, подаренной ей Акбаром, висело уже две жемчужины, Скай показывала ей во Франции. Но Велвет так хотела знать, как живется ее дочке. Теперь все ее помыслы и энергия должны быть направлены на Сибиллу и Санди, как они уже успели прозвать своего первенца.
      Сразу после его рождения было решено, что крестным отцом у него будет король Шотландии, а крестной матерью - невестка Велвет, Эйнджел - Я хочу, чтобы его непременно крестили в Дан-Броке, - сказала Велвет. - Он должен был там родиться, но, увы, вышло по-другому. Крещен же он будет в своем родовом замке, - добавила она, посмотрев на Скай, - мы воспользуемся этим случаем, чтобы собрать вместе всю семью. Патрик и Мурроу уже вернулись из плавания. Эван тоже может приехать вместе с Гвинет и их детьми из Ирландии. Наверняка он сможет оставить свои имения, чтобы поприсутствовать на крещении маленького Джеймса.
      - Я попрошу одного из дядюшек О'Малли присмотреть за его имениями. С этим проблем не будет. Ты что, правда хочешь собрать все семейство в Дан-Броке, Велвет? - спросила Скай.
      - Да, мама! Всех! Виллоу, Мурроу, Эвана, Дейдру, Патрика и Робина! Со всеми их семьями! Дядюшку Конна и тетю Эйден с моими кузинами, Анабеллу с ее сыновьями! Дядю Робби и леди Сесили! Дейзи и Брэна Келли! Всех!
      Приглашения были разосланы заранее, еще до того, как они выехали из Франции. Обрадованная возможностью увидеться, вся семья съехалась в Дан-Брок в количестве пятидесяти четырех человек. Замок был битком набит родственниками, под ногами, куда ни ступи, вертелись дети.
      - Ты знаешь, что у нас с тобой тридцать внуков? - спросил Адам де Мариско у своей жены, испытывая чуть ли не благоговейный трепет.
      - Я стараюсь не думать об этом, - ответила Скай. - Иначе я в момент поседею.
      Когда прибыл король, они смогли найти место и для него, и для его свиты, хотя это было нелегко. Велвет благодарила Бога, что королева опять родила и поэтому не смогла приехать. Как бы удалось разместить весь ее двор?
      Когда король услышал имя своею крестника, он нахмурил брови.
      - Фрэнсис, - сказал он, - мне не нравится имя Фрэнсис, - и сердито посмотрел на Велвет.
      - Значит, ваше величество, вам повезло, что Фрэнсисом назвали не вашего сына. - Она тоже посмотрела на короля, упрямо сжав губы.
      - А обязательно надо называть Фрэнсисом? - настаивал тот.
      - Фрэнсис - это всего лишь его второе имя, как Генрих - третье, а Александр - четвертое. Но его все равно не будут звать ни одним из этих имен. Мы будем звать его Джеймсом в честь вашего величества. - Она улыбнулась ему.
      - Но почему все-таки Фрэнсис? - опять спросил король.
      - Потому что он всегда был нашим хорошим и добрым другом, так же как когда-то и вашим, - смело сказала Велвет. - Потому что мы первый раз сыграли нашу свадьбу в Хэрмитейдже, и потому что я мать ребенка, и я так хочу!
      Король вздохнул, признавая свое поражение.
      - Бесполезно спорить с упрямой женщиной, - сказал он несколько удрученным тоном, но вопрос был исчерпан.
      Теперь ребенок был окрещен, и все собравшиеся гости, получив благословение отца Жан-Поля, отправились в главный зал, чтобы отпраздновать это событие. Они ждали, пока король сменит камзол, чтобы поднять тост за здоровье наследника. Будущий граф Брок-Кэрнскнй еще не научился уважать своего коронованного повелителя и описал его с ног до головы.
      Пэнси и Дагалд тоже были приглашены к столу наравне с прочими родственниками. После всех испытаний, которые выпали на долю двух молодых женщин, между ними установилась близость, которую не часто встретишь и между родными сестрами. Глядя сегодня в часовне на свою верную камеристку, Велвет улыбнулась про себя, вспомнив, что случилось после того, как Генрих Наваррский попрощался с ними.
      Как только король уехал, Дагалд, отводивший вместе с конюхом лошадей в конюшню, вошел в маленький зал Бель-Флера. Пэнси немедленно вскочила, бросившись к колыбели, взяла на руки своего ребенка, родившегося третьего декабря, и вместе с ним подошла к мужу.
      - Его зовут Брэн.
      - Опять? - воинственно ответил Дагалд. - Ты сама назвала первого. Не могу ли я назвать второго?
      - Первого я назвала в честь тебя, - ответила Пэнси не менее сердито. - А этого назвала в честь моего отца. Я назвала его Брэном, и Брэном ему и быть!
      - Тогда я назову следующего, и, пожалуйста, будь добра, постарайся, чтобы я присутствовал при его рождении. Похоже, тебе доставляет удовольствие убегать и рожать детей на краю земли, женщина. Хоть этого я увидел, пока он совсем крошка.
      - Будь доволен, что он здоров! - оборвала его Пэнси. - А теперь скажи мне, Дагалд Геддес, ты что, так и намерен стоять здесь и спорить со мной о пустяках, или, может быть, ты все-таки собираешься поцеловать меня и сказать, что рад меня видеть?
      - Я не думаю, что тебе надо это слышать, женщина. Я думаю, ты и так это знаешь. Бог свидетель, ты знаешь все обо всем!
      - И все-таки я хочу это услышать, - улыбнулась Пэнси, когда он привлек ее к себе и звонко чмокнул. - И ты прав. Я знаю о тебе все. В конце концов, я много путешествовала.
      Велвет опять улыбнулась этому воспоминанию. Они так чертовски счастливы, подумала она и была этому очень рада.
      Праздник грозил затянуться на всю ночь, но постепенно дети начали один за другим засыпать прямо за столом, и кормилицы уносили их в дортуар, который устроили для них в мансарде. Даже взрослые начали проявлять признаки усталости. Наконец король удалился в свои апартаменты, дав гостям возможность разойтись по спальням.
      Пэнси приготовила постель своей госпоже; помогла ей помыться в теплой воде, пахнущей левкоями; расчесала длинные каштановые волосы так, что они падали волнами ей на спину, и, наконец, набросила на нее светло-зеленую шелковую ночную рубашку. Велвет посмотрела на себя в высокое трюмо. Она только что справила свой двадцатый день рождения, и, несмотря на то что уже родила двоих детей, ее тело все еще оставалось прекрасным. Она медленно улыбнулась довольной улыбкой и повернулась, чтобы отпустить Пэнси.
      - Завтра утром не приходи, пока я не позову, Пэнси. Тебе тоже надо отдохнуть.
      - Да, но с двумя сорванцами у меня это вряд ли получится, хотя Мораг чудесно справляется с Даги. Он не отрывает своего крошечного носика от Брана.
      - Я думаю, если бы у тебя была девочка, все пошло бы по-другому, - сказала Велвет.
      - Может быть, - пожала плечами Пэнси. - Спокойной ночи, миледи. - Она сделала реверанс.
      - Спокойной ночи, Пэнси.
      Дверь за камеристкой закрылась. Велвет потянулась и зевнула. Она была измотана до предела.
      - Ты устала? - спросил Алекс, входя в ее спальню. Присев рядом с ней, он обнял ее. - Я подумал, что мы могли бы немного поиграть после этого длинного дня.
      - Прямо сейчас? - поддразнила она его. - Ив какие же игры вы намерены играть, мой дикий шотландский супруг? Его руки теснее прижали ее к себе.
      - Знаешь ли ты, что я очень-очень люблю тебя, Велвет?
      - Да, - тихо ответила она. - А знаешь ли ты, что я очень-очень люблю тебя, Алекс?
      - Да, - в свою очередь, ответил он. - Я больше никогда не дам тебе покинуть меня, девочка. Все эти месяцы, когда я не знал, где ты и что с тобой, все эти люди, которые поверили в то, что ты умерла! Я не переживу этого еще раз!
      - А ты поверил в то, что я умерла? - спросила она.
      - Никогда, - сказал он. - Я бы почувствовал, если бы ты умерла, а я ничего подобного не чувствовал. Ты просто потерялась, дорогая, но я тебя отыскал и не дам тебе исчезнуть еще раз.
      Она посмотрела на него, уютно устроившись в его крепких объятиях, ее изумрудные глаза лучились безмерной любовью к этому чудесному человеку, который был ее мужем.
      - Я никогда больше не покину тебя, Алекс, ибо мое сердце не вынесет еще одной разлуки! Ты стал моей любовью.
      - А ты моей! - сказал он. - Наша любовь подверглась самым суровым испытаниям, Велвет. - Он страстно поцеловал ее и увлек в мир любви, из которого ни она, ни он никогда не захотят выйти по собственной воле.