Его голова и борода неожиданно поседели, а налитое кровью лицо огрубело. Он слишком растолстел от хорошей жизни и множества излишеств. Всегда помнивший о том, как некогда стройный и элегантный Лестер много лет назад оскорбил его мать и как плохо относился к его отчиму, граф Линмутский не испытывал к нему жалости. Правда, Лестер всегда был предан королеве, но часто злоупотреблял своей властью. Когда королева подошла к причалу, Робин выступил вперед и, отвесив изящный поклон, поцеловал руку своей повелительницы.
      - А, - тепло улыбнулась Елизавета, - милорд Саутвуд. Вы тоже едете в Лондон?
      - Да, мадам, но ненадолго. Только для того, чтобы посетить склады компании О'Малли-Смолл и выбрать материал на платья своей жене. Я хочу отвезти ее в Линмут, чтобы показать ей ее новый дом и познакомить с моими дочерьми.
      - Ты не задержишься в Лондоне, чтобы дождаться возвращения матери, милорд?
      - Последнее письмо от нее, пришедшее еще весной, извещало, что она поначалу зайдет в Бидфорд, мадам. Подозреваю, ей хочется посмотреть на моих дочек.
      - Прелестная Скай - и бабушка! - излишне громко рассмеялся Лестер. - Это непереносимо!
      - Все мы становимся старше, милорд, - учтиво ответил Робин.
      Роберт Дадли недобро взглянул на молодого человека, но Робин повернул к нему свое бледное лицо и приятно улыбнулся.
      - Приведите свою молодую жену ко двору, милорд, когда в следующий раз будете в Лондоне, - грациозно улыбнулась королева - Мы будем рады иметь ее около себя.
      - Вы, мадам, как всегда очень добры. Да охранит Господь путь вашего величества.
      Королева взошла на борт яхты, а Робин прошел по причалу вниз к своему судну. Начавшийся прилив быстро доставил их вверх по Темзе к Лондону, который уже праздновал победу славных английских моряков над Армадой. Улицы, празднично украшенные небесно-голубыми флагами, запрудили толпы народа, надеявшегося хотя бы издали увидеть Елизавету Тюдор, выразить ей свою радость и поприветствовать отважную королеву, хранительницу Англии Приплыв из Тилбури, она пересела в огромную золоченую карету, украшенную львами и драконами, держащими в лапах герб Англии, с четырьмя витыми столбиками, поддерживавшими балдахин в форме короны. Королева в белом бархатном платье принимала знаки уважения от своих подданных со спокойной улыбкой на лице, помахивая ручкой.
      Благодарственные службы служили в соборах св. Петра и св. Павла, где на обозрение собравшихся были выставлены знамена сдавшихся испанских кораблей. На площадях горели костры, люди танцевали, пировали, участвовали в разнообразных состязаниях, празднуя победу. Официальный благодарственный молебен должен был состояться семнадцатого ноября 1588 года, в день, на который приходилась также тридцатая годовщина восшествия королевы на английский престол.
      От прекрасного настроения королевы кое-что перепало и ее крестнице, Велвет де Мариско. Ведь большую часть своего времени она проводила в Линмут-Хаусе, а не при дворе. Она помогла Эйнджел выбрать материи для платьев, которые Робин намеревался сшить для своей молодой жены. Никогда еще новоявленная графиня Линмутская не сталкивалась с такой не правдоподобной щедростью. За всю свою жизнь она не могла вспомнить, чтобы у нее было больше двух платьев сразу, и то они обычно были либо перешиты из платьев, которые кому-то стали малы, либо были сшиты из самой дешевой материи. Эйнджел ошеломило разнообразие роскошных материй, предложенных ей на выбор. С некоторым испугом наблюдала она за тем, как Велвет, привыкшая ко всей этой роскоши, откладывает штуку за штукой невообразимо чудесные материи.
      - Этот рубиново-красный бархат, эту изумрудную парчу и, конечно, ту, фиолетовую. Нет, нет! Желтое не идет леди Линмут, болван! А вот этот аметистово-голубой с серебряными полосками, пожалуй, сгодится. - Велвет повернулась к своей невестке. - Как ты думаешь, Эйнджел? Эйнджел рассмеялась:
      - Я думаю, что этого слишком много, Велвет. Мы набрали материи уже чуть ли не на дюжину платьев.
      - Дорогая Эйнджел, ты теперь графиня Линмутская, а не какая-то маленькая королевская воспитанница, - поддразнила Велвет подругу. - Тебе нужна не дюжина, а дюжины платьев.
      - Да не нужны они мне! Ты и твой брат неисправимы. Я и за миллион лет не изношу всех тех платьев, которые вы хотите мне сшить, и тех драгоценностей, которыми Робин щедро осыпал меня.
      - Еще как износишь! - убежденно заявила Велвет. - Да, это правда, на какое-то время ты уедешь в Саутвуд, но я уверена, когда мама вернется, тебя пригласят в Королевский Молверн, а ее величество настаивает, чтобы ты и Робин вернулись ко двору. Тебе понадобится все, что мы сошьем, и еще столько же.
      - Какая она?
      - Кто?
      - Твоя мать. Я слышала... Ну, все говорят, она всегда все делает наперекор всем. Велвет рассмеялась:
      - Она самая чудесная женщина на свете, Эйнджел, и она полюбит тебя. Не сомневаюсь, все, что ты о ней слышала, окажется не правдой. Мама настолько не правдоподобна, что другой такой нет. Мой отец - ее шестой муж, и от каждого из них, за исключением одного, она рожала прекрасных здоровых детей. Много лет она была главой нашего семейства в Ирландии, заботилась обо всех сразу. Вместе с сэром Робертом Смоллом, ее партнером в делах, она создала огромную торговую империю. Корабли О'Малли вот уже многие годы возят в Англию пряности, хотя сейчас, когда португальцы усилили свое влияние в Индии, это стало намного труднее. Это одна из причин того, что моя мать отправилась в эту поездку. Она хочет получить для Англии такие же благоприятные условия торговли, какие Великий Могол предоставил Португалии. И, несмотря на ее вечную занятость, мы, дети, никогда не чувствовали себя брошенными. Она никогда никого из нас особо не выделяла, мы всегда были очень близки друг другу.
      Конечно, Робин из всех нас занимает самое высокое положение, хотя он четвертый по счету в семье. У нас есть два О'Флахерти - Эван и Мурроу. Потом идет наша единокровная сестра Виллоу, графиня Альсестерская. Есть еще два Бурка - мои единоутробные сестра и брат - Дейдра и Патрик. Мой отец женат на маме уже шестнадцать лет.
      - А что собой представляют маленькие дочери Робина? - Эйнджел была заинтересована в том, чтобы падчерицы полюбили ее.
      - Бет в этом году исполнилось три, Кейт было два в январе, а малютке Сесил всего годик. Они прелестны, унаследовав от Алисой ее чудные голубые глаза, а от Робина - белокурые волосы. И совсем не помнят матери, даже Бет, хотя ей было уже два годика, когда это случилось. Теперь их мать - ты, Эйнджел, и всегда будешь ею. Здесь тебе нечего бояться.
      Неожиданно дверь в спальню Эйнджел со стуком распахнулась, в комнату величаво вступила Виллоу, графиня Альсестерская.
      - Вот это и есть новобрачная, Велвет? - требовательно спросила она.
      Виллоу стала красивой женщиной с черными как смоль волосами, доставшимися ей от Скай О'Малли, и янтарными, с золотой искрой глазами и смуглой кожей отца. В ней было что-то экзотическое, хотя она была истинной англичанкой.
      - Виллоу! О, я так рада тебя видеть! Это Эйнджел, новая жена Робина.
      - Ты не могла меня предупредить, Велвет? Джеймс и я поспешили в Лондон, чтобы отпраздновать великую победу королевы, а после того как мы нанесли визит ее величеству, ко мне подошел лорд Дадли и в своей тягучей манере, с хитрыми подковырками поведал мне о новой жене Саутвуда. У вас хоть хватило совести оповестить остальных, или по какой-нибудь причине это должно держаться в тайне от семьи? И что скажет мама? - Хотя Виллоу и была на несколько дюймов ниже своей младшей сестры, в ней чувствовались какое-то почти королевское достоинство и уверенность в себе.
      - Мы вернулись в Лондон всего два дня назад, Виллоу, - сказала Велвет спокойно. - И у нас еще не было времени сообщить семье. Да и к тому же для Робина гораздо важнее приодеть Эйнджел как следует, как приличествует графине Линмутской. В конце концов, мама может вернуться в любой момент.
      - Мама не вернется раньше следующей весны, Велвет. Робину сказали об этом только сегодня.
      - Что? - Велвет выглядела так, будто собирается разрыдаться. - Что случилось? Почему она запаздывает?
      - Не знаю! - резко ответила Виллоу. - Спроси у Робина, он получил это сообщение. Кроме того, это не так важно, как свадьба. - Она обернулась и окинула Эйнджел испытующим взглядом. - Кто вы? У вас есть родовое поместье? Я не знаю ничего, но намерена узнать все!
      - Я должна найти Робина, - сказала Велвет. Она тоже обернулась к своей новой невестке:
      - Не бойся Виллоу, Эйнджел. Она лает, но не кусает и всегда была для нас, детей, своеобразной старейшиной рода. Расскажи ей все. Она полюбит тебя так же, как любит всех нас. - Затем, подобрав юбки, выскочила из комнаты, а в ушах ее эхом звучал голос старшей сестры:
      - Дерзкая девчонка!
      Нахмурившись, Велвет быстро сбежала по лестнице на первый этаж и понеслась по коридору к библиотеке брата. Она ворвалась туда, даже не удосужившись постучать. В библиотеке Алекс и Робин склонились над картой. При ее появлении они раздраженно вскинули глаза.
      - Это правда? Это правда, что ты получил письмо от мамы? Что она не вернется раньше весны? Почему ты ничего не сказал мне, Робин? Что я буду делать, когда этот чертов нареченный муж появится на сцене, а он может это сделать теперь в любой день? - Она расплакалась. - Хочу к маме и папе, Робин!
      Алекс пересек комнату и обнял плачущую девушку. Глядя поверх ее головы на Робина, он сказал своим обычным, спокойным голосом:
      - Хватит играть в тайны, Робин! Я не хочу больше терроризировать Велвет. Дорогая, посмотрите на меня. Граф Брок-Кэрнский, ваш нареченный супруг, - это я, и я люблю вас. Пожалуйста, не надо больше бояться, прошу вас! - Он поцеловал ее в голову, взъерошив волосы.
      Она чувствовала себя в его руках в такой безопасности, что понадобилась минута или две, чтобы смысл сказанного дошел до нее, но, когда он все-таки дошел, Велвет взвизгнула и вырвалась из его объятий. Сердито посмотрев на брата, она спросила:
      - Ты знал об этом, Робин? Ты знал, кто он на самом деле?
      - Конечно, знал. Мы ведь старые друзья.
      - И ты лгал мне! - закричала она. - Вы оба лгали мне!
      - Какая ложь? - удивился Робин. - Никто тебе не лгал.
      - Ты сказал, что он Александр, лорд Гордон. - Она сердито топнула ногой, и ее юбка цвета ночной синевы отозвалась протестующим шорохом шелка.
      - Так и есть, моя маленькая мегера. Его зовут Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский. Тебе не сказали ни слова не правды.
      - Но не сказали и всей правды, - наступала она. - О, я никогда не прощу вам! Никогда! Ни тому, ни другому!
      Зеленые глаза Робина сощурились во внезапном приступе гнева. Схватив сестру за руку чуть выше локтя, он встряхнул ее, обозленный ее поведением.
      - Маленькая испорченная кокетка, ты хоть понимаешь, как тебе повезло с Алексом? Он прав, Велвет. Он, а не ты! Он вправе потребовать от тебя немедленно выйти за него замуж, и, если бы я был умнее, думаю, я бы на этом настоял, ибо уже давно пора, чтобы у тебя был хозяин и повелитель, который научил бы тебя вести себя соответственно положению женщины. Бог свидетель, мать и Адам так этого сделать и не смогли. Они испортили тебя окончательно. Алекс же решил, что, если ты сможешь узнать его получше, может быть, тебя потянет к нему. Он гораздо больше заботился о твоих чувствах, чем ты о его.
      Велвет вырвала руку у брата. Потирая ее, она выпрямилась во весь рост и сказала:
      - Я немедленно возвращаюсь ко двору, Робин. Благодарю тебя за гостеприимство. Я помогала твоей жене выбрать материю на платья, но теперь, когда здесь Виллоу, за этим присмотрит она. Она гораздо более, чем я, сведуща в моде.
      - Ты останешься здесь, даже если мне придется запереть тебя в комнате, Велвет! Я попрошу королеву освободить тебя от твоих обязанностей, и мы сыграем свадьбу как можно быстрее, с тем чтобы ты и Алекс смогли вернуться в Дан-Брок еще до зимы. - Он холодно посмотрел на нее. В каждой его черточке светилось достоинство великого лорда, - Пошел ты к черту, любезный братец! - огрызнулась она. - Попробуй силой потащить меня к алтарю, и я закачу такой скандал, которого при дворе Тюдоров никогда не видали. - Она обернулась, чтобы презрительно взглянуть на Алекса.
      - А что вы скажете обо всем этом, мой предполагаемый хозяин и повелитель, мой нареченный супруг?
      - Моя дорогая, я пришел к решению освободить вас от необходимости выполнять условия того соглашения, к которому пришли наши родители десять лет назад. Я никогда еще не принуждал ни одну женщину насильно лечь со мной в постель и, честно говоря, совсем не уверен, что вы в моем вкусе с этими непонятного цвета волосами, плохими манерами и бешеным норовом. Я ищу себе в жены женщину, а не избалованного ребенка.
      - О! - Велвет выглядела возмущенной до глубины души, и Робин поторопился спрятать веселую улыбку.
      - Тем не менее, - продолжал Алекс, - породнить наши семьи было мечтой как моего покойного отца, так и вашего. Поэтому мы подождем до весны, когда вернутся ваши родители, и тогда примем окончательное решение.
      Он попытался оскорбить ее, и Велвет немедленно отплатила ему той же монетой, проговорив со злостью:
      - Очень хорошо, милорд. Но вы должны понимать, что до тех пор мы оба свободны и вольны искать удовольствия на стороне.
      - Конечно, мадам! - Ответ был так же холоден. Бросив ему прощальный гневный взгляд, Велвет повернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью.
      - Она заслуживает, чтобы ее выпороли, - сердито сказал Робин.
      - Спасибо, что ты сказал ей, якобы именно я решил подождать, пока наш брак не покажется ей приемлемым.
      - В этой ситуации ничего другого я не мог сказать, Алекс. Почему ты решил, что пришло время объявить ей, кто ты есть?
      - За несколько недель Велвет и я узнали друг друга достаточно хорошо и, я даже думал, стали друзьями. Теперь я понимаю, что ошибался.
      - Черт побери, приятель, тебе следовало позволить мне сыграть вашу свадьбу и покончить на этом.
      Велвет быстро успокоилась бы, поняв, что выбора нет. Она упряма, но не глупа, - сказал Робин.
      - Нет, она не глупа. Ты выдаешь ее замуж, а отдуваться, между прочим, пришлось бы мне, Робин.
      - Ну и что ты собираешься теперь делать? Алекс рассмеялся, и в его смехе явно сквозило неподдельное веселье.
      - Я думаю, Робин, друг мой, что пришло время дать госпоже Велвет де Мариско урок тактики. Я люблю ее, Робин, и уверен, что и она начинает влюбляться в меня. Но я преподам ей такой урок, что она на коленях будет умолять меня взять ее в жены. И произойдет это очень скоро, обещаю тебе.
      - В таком случае, - Робин с медленной улыбкой наполнил два бокала золотистым вином, - я думаю, нам следует поднять тост за твою свадьбу, Алекс. И когда, по твоим расчетам, я могу приглашать гостей на столь выдающееся событие?
      - Думаю, где-то в середине осени. Я уже смогу к этому времени заставить твою сестру мне повиноваться, - был уверенный ответ. - Хотя я и выгнал свою сестрицу и ее никчемного супруга из Дан-Брока, мне надо вернуться назад до того, как Белла вобьет себе в голову, что ей пришло время опять поселиться в замке.
      Ни Алекс, ни Робин, конечно, не принимали во внимание, что если Алекс Гордон упрям, то Велвет де Мариско гораздо упрямее. Возвратившись ко двору и вновь приступив к своим обязанностям фрейлины, она с удивительной энергией окунулась в светскую жизнь, окружавшую королеву. Некогда застенчивая девушка, какой еще недавно была Велвет, уступила место веселой и красивой молодой женщине с явной склонностью к развлечениям. Именно она неожиданно стала заводилой всех игр и забав, которые так любила дворцовая молодежь. И если придворные дамы не стали с ней приветливее, то мужчины были в восторге.
      Поначалу Алекс и Робин следили за Велвет с терпеливым удивлением, но неделя сменяла неделю, и ее поведение все меньше забавляло их. Не то чтобы о Велвет ходили какие-то конкретные слухи. Она была достаточно умна и если и флиртовала с кем-то, то так, чтобы это не отразилось на ее репутации. Но так как в круг ее поклонников ни Алекс, ни ее брат не входили, то они не знали, что же происходит на самом деле. Все их сведения основывались исключительно на слухах, и оба начали заметно нервничать. Робин и Эйнджел съездили в Девон буквально на несколько дней и, вернувшись, нашли Велвет в прекрасной форме.
      - Я думал, у тебя есть какой-то план укрощения моей сестры, - укорил как-то вечером Робин Алекса, после того как они битый час наблюдали, как Велвет и ее друзья играют в какие-то совсем уже дикие прятки. Было много визга, свободы рук, и они даже заметили один поцелуй, когда граф Эссекский поймал Велвет в углу, но она быстро вывернулась, бросив при этом лукавый взгляд на брата и его друга.
      - Есть... - ответил Алекс самодовольно. - Просто я хотел сначала дать ей возможность вдоволь поиздеваться над нами. Теперь же я намерен заставить ревновать ее.
      - Ревновать? - Робин скептически посмотрел на него.
      - Ага, Робин. Ревность! Я намерен внезапно очароваться какой-нибудь из прекрасных придворных дам. Выберу даму, у которой уже есть опыт и которая, будем надеяться, не примет мои ухаживания всерьез, но с удовольствием немножко пофлиртует.
      - О, Алекс, - предостерегла его Эйнджел, - не думаю, что это очень разумно. За то короткое время, что я знала Велвет, я поняла одно: она всегда поступает не как все. Боюсь, вы только еще больше рассердите ее.
      - Сейчас, дорогая, - успокоил Робин свою прелестную жену, - Алекс прав, я уверен. Велвет, может быть, и вымещает на нас свое зло, но она девочка чистая и невинная. Стоит ей поверить, что ее нареченный супруг, а я знаю, она внимательно следит за ним, заинтересовался другой женщиной, и она быстренько прибежит назад.
      Эйнджел с сомнением покачала головой. Мужчины порой бывают такими глупыми, когда дело доходит до понимания женской натуры, хотя и считают себя очень умными. Она глубоко вздохнула. Велвет не прибежит назад, как маленькая наказанная дурочка, если Алекс будет дразнить ее и дальше. Наоборот, она будет искать возможность отплатить. Если бы Велвет знала, что планирует Алекс... Внезапно лицо Эйнджел просветлело. Вот оно! Она расскажет обо всем своей золовке, и, предупрежденная таким образом, Велвет не будет реагировать слишком бурно.
      Велвет, однако, к тревоге Эйнджел, только зло рассмеялась, когда узнала, что планирует ее нареченный супруг.
      - Так он хочет заставить меня ревновать? Ха! Все, что я творила до сих пор, я делала для собственного удовольствия. Теперь же я приложу все старания к тому, чтобы он взревновал, а на его маленькую интрижку даже не обращу внимания. Ты не знаешь, часом, кого он выбрал на эту роль?
      Эйнджел поколебалась, но все-таки сказала:
      - Леди де Боулт.
      Велвет радостно воскликнула:
      - Эту проститутку?!
      - Она очень хороша собой, - осмелилась вставить Эйнджел.
      - А еще говорят, что она успела позабавиться при дворе с каждым, у кого еще стоит. Эйнджел рассмеялась:
      - Как не стыдно, Велвет де Мариско! Хорошая девушка не должна знать таких вещей, даже если это и правда.
      - Пусть тебе самой будет стыдно! - ответила Велвет. - И кроме того, я проявлю гораздо лучший вкус в выборе любовника, смею тебя уверить.
      Глаза Эйнджел расширились, а ее голос даже задрожал от волнения:
      - Ты ведь не собираешься вправду завести себе любовника, Велвет, скажи мне?!
      - Нет, - поспешила Велвет успокоить свою подругу. - Алекс, однако, никогда не сможет быть в этом полностью уверенным до нашей первой брачной ночи. Думаю, это будет хорошая цена за его вероломство.
      - Ты любишь его! - упрекнула ее Эйнджел.
      - Возможно, хотя он вряд ли дал мне много шансов полюбить его.
      - Но и ты ему тоже, - напомнила Эйнджел Велвет.
      - Да, - согласилась Велвет. - Сначала это была моя вина, но я так боялась быть выданной замуж в отсутствие родителей. Алекс, однако, тоже теперь должен взять на себя часть вины, ибо они с Робином должны были с самого начала сказать мне, кто он есть, а потом быстро уверить меня, что он согласен подождать. Как выяснилось, мы оба упрямы.
      - Если ты достаточно умная, чтобы понимать это, тогда прекрати эту глупость, пока она не зашла слишком далеко, Велвет. Скажи Алексу все, что ты сказала мне, и давай прекратим эту никому не нужную вражду, - взмолилась Эйнджел.
      - Не сейчас. Если Алекс решит, что он взял верх надо мной, тогда он всегда будет пытаться верховодить и наша супружеская жизнь превратится в нескончаемую войну. Нет. Пусть он завоюет меня, и тогда он будет ценить меня гораздо больше, чем если бы просто женился на мне, потому что я с ним помолвлена. Вспомни, десять лет он знать не хотел о моем существовании! Пусть поборется немного за мою любовь. Это будет ему хорошим уроком, ибо я никогда не позволю ни одному мужчине, даже собственному мужу, считать, что моя любовь дается просто так, ни за что.
      В том, что говорила Велвет, было немало мудрости, и Эйнджел успокоилась, поверив, что ее золовка не натворит никаких глупостей.
      Однако, как выяснилось, быть умной - это одно дело, а ревновать - совсем другое. Узнав, что Алекс намерен позлить ее, оказывая знаки внимания леди де Боулт, Велвет совсем не ожидала, что заразится той болезнью, которую дамы из королевской свиты называли между собой "зеленоглазое чудовище". Однако она не могла слышать всех тех сплетен, которые радостно разносились другими фрейлинами, а леди де Боулт и не думала опровергать разговоры. Более того, она еще и подлила масла в огонь, открыто обсуждая со всеми свою связь.
      В день пятьдесят пятого дня рождения королевы Велвет чуть ли не час пришлось выслушивать невероятно пустую болтовню фрейлин, пока ей не показалось, что она сейчас завизжит от злости. Уйти она не могла, потому что нитки для вышивания в рабочей корзинке королевы страшно перепутались. Почти полдня она выбирала из этой мешанины красные, розовые и светло-голубые нитки, а зеленые, темно-голубые, желтые и пурпурные еще были безнадежно запутаны, а королева любила с наступлением сумерек повышивать. Склонив голову, она усиленно работала, стараясь не прислушиваться к разговорам, как вдруг так раздражавший ее голос Одри Каррингтон воскликнул:
      - О, Мэри, как чудесно ты выглядишь! Откуда у тебя эти прелестные серьги? Они новые, да?
      Леди де Боулт плавно вплыла в комнату фрейлин со слабой, какой-то кошачьей улыбкой на симпатичном личике. Эта маленькая женщина с хорошей фигуркой обладала какой-то особой, деликатной красотой брюнетки. Молочно-белая кожа, большие темные глаза, занимавшие, казалось, пол-лица, красивое гранатово-красное шелковое платье, волосы, убранные в изысканную золотую сетку, новое веяние моды из Франции, - все это позволяло демонстрировать ей новые серьги во всем их блеске.
      Помотав головой, чтобы свет лучше заиграл на камнях, леди де Боулт спросила:
      - Они тебе нравятся, Одри? Мне их подарил лорд Гордон.
      - Это рубины? - Одри была потрясена.
      - Да. Красивые, правда? Он сказал, что их цвет напоминает ему о моих губах.
      - О, как романтично!
      - Да, он самый романтичный мужчина из всех, кого я знаю, - промурлыкала леди де Боулт, самодовольно оглядываясь.
      - Он всего лишь неотесанный шотландец, - пробормотала Велвет, - и более чем вероятно, что эти камни окажутся стекляшками или плохими гранатами.
      - Откуда вы знаете? - презрительно улыбнулась Мэри де Боулт, опять качнув головой, отчего красные камни кроваво вспыхнули.
      - Он приятель моего брата и живет сейчас в Линмут-Хаусе, - со сладенькой улыбочкой ответила Велвет. - Я подозреваю, что он обычный искатель счастья, миледи, ибо этим летом он пробовал завалить меня, а я девушка обрученная. Робин говорил, что он владеет маленьким старым замком где-то в горах, к западу от Абердина. Более чем вероятно, он приехал на юг за богатой женой, чтобы отремонтировать свою разваливающуюся халупу.
      - Прекрасно! Но мне-то уж точно не быть его женой, - надменно произнесла леди де Боулт, - в конце концов, у меня уже есть муж.
      - Почему же вы тогда принимаете подарки от другого мужчины? Сомневаюсь, что королева одобрит подобное поведение, - парировала Велвет чопорно.
      - Вы очень мало знаете об окружающем вас мире, госпожа де Мариско, - едко ответила леди де Боулт.
      - Вы правы, мадам, но не вашему же примеру мне следовать! Я, может быть, и молода, но не настолько, чтобы не понимать всего бесстыдства вашего поведения и того, что движет лордом Гордоном.
      - Да как вы смеете! - Бледное лицо Мэри де Боулт пошло от гнева пятнами, и она уже подняла руку, чтобы влепить Велвет пощечину, но в это мгновение дверь во фрейлинскую резко распахнулась.
      - Где королева? - спросил Роберт Деверекс, входя в комнату с несчастным видом, всем своим существом показывая, что дело не терпит отлагательства.
      - Я скажу ей, что вы здесь, - сказала Бесс Трокмортон и, схватив Велвет за руку, оттащила ее от леди де Боулт.
      Девушки вдвоем вошли в королевскую спальню, где почивала Елизавета Тюдор, недавно перенесшая лихорадку.
      - Ваше величество, пожалуйста, проснитесь, - произнесла Бесс, тихонечко коснувшись руки королевы. Елизавета моментально очнулась от сна.
      - Да, Бесс, что там?
      - Граф Эссекс со срочным сообщением. Королева села.
      - Велвет, подай мне парик и помоги надеть. Бесс, дай мне еще минуту, а потом скажи графу, что я сейчас к нему выйду.
      Велвет торопливо помогала королеве приладить на голове прекрасный рыжий парик. Свои волосы у королевы поредели и поседели с возрастом. Она считала, что это ей совсем не идет. Парик был данью тщеславию, с чем она с готовностью соглашалась. Как только парик был водружен на ее голову, она встала, и Велвет помогла своей повелительнице облачиться в красивый белый бархатный халат, расшитый золотыми нитями и жемчугом.
      - Спасибо, дитя, - ласково прошептала Елизавета Велвет. - Я очень рада, что ты рядом со мной.
      Бесс придерживала дверь открытой, пока королева проходила через нее в комнату фрейлин. Роберт Деверекс преклонил одно колено и, взяв руку королевы, поцеловал ее.
      - Мадам, - сказал он низким задыхающимся голосом. - Я не знаю, как сказать вам об этом, чтобы не причинить вам боли, а причинять вам боль я просто не могу.
      Елизавета Тюдор вся напряглась.
      - Говорите, милорд, ибо от ваших предисловий лучше не становится.
      - Я прискакал к вам от своей матери из Корнбери. Ее супруг и мой отчим, лорд Дадли, покинул этот мир четвертого сентября. Она велела, чтобы я сказал вам, что это была тихая смерть, последние его мысли были о вас, ваше величество. - Эссекс поймал подол ее платья и горячо поцеловал его. - Да простит меня Бог, что я оказался тем, кто принес вам эту весть.
      В течение казавшегося бесконечным мгновения Елизавета Тюдор стояла очень тихо и оставалась спокойной. Она была белее своего платья, и Велвет испугалась, что королева умрет там, где стоит.
      Потом Елизавета Тюдор глубоко вздохнула и сказала напряженным, с трудом контролируемым голосом:
      - Встаньте, Эссекс. - Когда он поднялся, она продолжила:
      - Я прощаю вас, ибо все равно кому-нибудь пришлось бы мне об этом сказать, и я рада, что им оказались вы. А теперь оставьте меня все! - И, повернувшись, она быстро прошла в свои покои.
      - Пошли. - Бесс Трокмортон поспешила выпроводить всех из комнаты фрейлин, но оказалась недостаточно расторопной, и все услышали звуки рыданий Елизаветы Тюдор. Они были потрясены, так как никто никогда не слышал, как плачет королева.
      Поговаривали, что, хотя Елизавета была очень опечалена смертью графа Лестерского, больше это событие не взволновало никого. Двор был слишком озабочен горем своей повелительницы. Королева заперлась в своих комнатах на несколько дней, постоянно плакала, глаза ее опухли и почти не открывались. Еду ей приносили на подносе прямо в ее покои, а через некоторое время уносили назад почти не тронутой. Дежурные придворные дамы, фрейлины и королевские советники собирались кучками в дворцовых коридорах, тревожно перешептываясь между собой.
      Наконец, когда прошло уже несколько дней, а королева все еще была убита горем, опасения лорда Берли за здоровье королевы перевесили его уважение к желанию этой женщины побыть одной. Он служил ей более тридцати, лет и поэтому пошел на решительные действия. Барабаня в дверь ее спальни, он кричал:
      - Мадам, вы должны взять себя в руки! Я понимаю вашу печаль, но это не вернет милорда Лестерского к жизни, наоборот, он очень огорчился бы, узнав, что вы забросили из-за него все дела.
      - Он благословлял бы каждую минуту этой печали, - прошептал Рэлей.
      Лорд Берли бросил сэру Рэлею уничтожающий взгляд, заставив того замолчать.
      - Мадам, прошу вас, - продолжал Уильям Сесил. - Вам следует взять себя в руки. Вы нужны нам. Вы нужны Англии.
      Теперь из спальни королевы не доносилось ни звука, и, выждав несколько мгновений, лорд Берли взял на себя ответственность и приказал ломать дверь. Звук сокрушаемого дерева окончательно привел королеву в чувство. Встав с постели, она впустила в комнату своих придворных дам. Она - королева Англии, время, отведенное горестным чувствам, прошло. Остаток своих дней ей придется провести без своего милого Робина.
      Ее горе вспыхнуло, однако, с новой силой, когда через несколько недель было оглашено завещание графа Лестерского. В нем он писал:
      "Превыше всех и прежде всего я должен вспомнить мою дражайшую и добрейшую повелительницу, чьим преданным рабом, во славу Божью, я был и кто был мне самой щедрой и царственной госпожой..."
      После этого королеве была передана нитка из шести сотен жемчужин, с которой свисали три крупных зеленых изумруда с огромным алмазом посредине. Дадли оставил это ожерелье Елизавете как свой прощальный подарок. По щеке королевы успела скатиться одинокая слеза, прежде чем она смогла взять себя в руки.
      Когда вдова Лестера Леттис Кноллиз очень быстро вышла замуж за сэра Кристофера Блаунта, королева в судебном порядке отобрала у нее имение Дадли в счет тех тысяч фунтов стерлингов, которые он задолжал короне. Она простила бы долг, прояви ее кузина Леттис хоть каплю уважения к памяти Лестера. Теперь она бы скорее разорила Леттис, чем допустила, чтобы деньги ушли к Блаунтам.