Бертрис СМОЛЛ
      МОЕ СЕРДЦЕ
      ТОМ 1
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
      Семья О'Малли - де Мариско, их вассалы и слуги
      Скай О'Малли, леди де Мариско - жена Адама де Мариско, мать Велвет де Мариско (см. "Скай О'Малли. Все радости - завтра")
      Адам де Мариско - ее муж, владелец Ланди и Королевского Молверна
      Велвет де Мариско - их единственная дочь, родилась 1 мая 1573 г.
      Эван О'Флахерти - брат Велвет, родился 28 марта 1556 г. Гвинет Саутвуд О'Флахерти - его жена, сестра Робина Капитан Мурроу О'Флахерти - брат Велвет, родился 15 января 1557 г.
      Джоан Саутвуд О'Флахерти - его жена, сестра Робина Виллоу Смолл Эдварде, графиня Альсестерская - сестра Велвет, родилась 5 апреля 1560 г.
      Джеймс Эдварде, граф Альсестерский - ее муж Роберт (Робин) Саутвуд, граф Линмутский - брат Велвет, родился 18 сентября 1563 г.
      Дейдра Бейкли, леди Блэкторн - сестра Велвет, родилась 12 декабря 1567 г.
      Джон Бейкли, лорд Блэкторн - ее муж Патрик, лорд Бурк Клерфилдский - брат Велвет, родился 30 января 1569 г.
      Сэр Роберт Смолл, дядя Робби - деловой партнер леди де Мариско
      Леди Сесили Смолл - его старшая сестра, помогавшая растить всех детей Скай
      Капитан Брэн Келли - капитан торгового флота компании О'Малли - Смолл
      Дейзи Келли - его жена, камеристка Скай
      Пэнси Келли - их дочь, служанка Велвет
      Англичане
      Елизавета Тюдор - королева Англии (1558 - 1603) Сэр Уильям Сесил, лорд Берли - государственный секретарь Англии, ближайший сподвижник королевы
      Генри Кэрн, лорд Хандстон - королевский канцлер, ее двоюродный брат
      Роберт Дадли, граф Лестерский - старейший друг королевы и ее фаворит
      Леттис Кноллиз Дадли, графиня Лестерская - его вторая жена, двоюродная сестра королевы и ее соперница
      Роберт Деверекс, граф Эссекский - ее сын от первого брака. Конюший королевы и один из ее фаворитов
      Сэр Уолтер Рэлей - джентльмен из Девона, один из королевских фаворитов
      Элизабет (Бесс) Трокмортон - фрейлина
      Эйнджел Кристман - молодая девушка, находящаяся под опекой королевы
      Кристофер Марло - драматург, актер, повеса и плут
      Уильям Шекспир - молодой актер, стремящийся стать драматургом
      Леди Мэри де Боулт - придворная дама
      Аланна Вит - дочь лондонского серебряных дел мастера
      Сибилла - ее дочь
      Шотландцы
      Джеймс Стюарт - король Шотландии, наследник английского трона
      Анна Датская - королева Шотландии, его жена
      Джон Мэйтланд - канцлер Шотландии
      Фрэнсис Стюарт-Хэпберн, граф Ботвеллский - двоюродный брат короля, некоронованный король Шотландии
      Катриона Лесли, графиня Гленкиркская - любовница Ботвелла
      Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский - нареченный супруг Велвет, двоюродный брат Ботвелла и короля
      Анабелла Грант - его сестра
      Ян Грант, владелец Грантхолла - ее муж
      Дагалд Геддес - слуга Алекса
      Джим Лаури - бывшая подруга Алекса, живущая в его деревне
      Раналд Торк - изгой клана Шоу
      Духовенство
      Майкл О'Малли - епископ Мид-Коннотский, брат Скай О'Малли
      Бирач О'Дауд - друг детства Майкла О'Малли, один из иерархов ордена иезуитов
      Отец Орик - португальский иезуит, миссионер в Бомбее
      Отец Жан-Поль Сен-Жюстин - племянник Адама, духовник семьи
      Португальцы
      Дон Сезар Аффонсо Марина-Гранде - португальский губернатор Бомбея
      Индийский двор
      Ялал-уд-Дин Мухаммад Акбар - Великий Могол Индии (1556 - 1605)
      Ругайя Бегум - его двоюродная сестра и первая жена
      Иодх Бан - любимая жена, мать наследника
      Рамеш - дворцовый управляющий
      Адали - евнух женской половины дворца
      ***
      Посвящается двум величайшим леди романтизма:
      Нэнси Каффи, которая, собственно, и подтолкнула меня на эту авантюру, и моей дорогой подруге Кэтрин Фолк, у которой всегда наготове кипящий чайник.
      Пролог
      Январь 1586 года
      - О тело Господне! - В устах Елизаветы Тюдор это восклицание прозвучало как удар грома. Она остановилась на полушаге и, резко обернувшись, вперила гневный взгляд в даму, которая спокойно и гордо смотрела на нее. - И вы осмеливаетесь говорить "нет" мне? Мне, вашей королеве?
      - У меня нет королевы, - раздался спокойный ответ. - И фактически благодаря вам у меня нет и родины.
      - Стерва! - прошипела королева. - Вы всегда были у меня бельмом на глазу. А разве не я предоставила дом вам и вашему супругу? И не ваши ли дети желанные гости при моем дворе? Так-то вы платите мне за всю мою доброту? - Она взглянула на мужчин, также находившихся в комнате, как бы ища их поддержки.
      - Доброту? - Дама ядовито рассмеялась. - Давайте-ка, ваше величество, бросим взгляд на наши давние отношения. Не вы ли когда-то посмотрели сквозь пальцы на то, что меня изнасиловал лорд Дадли? Вы отдали меня, потому что не решались расстаться с девственностью! И не вы ли когда-то заставили меня выйти замуж и покинуть страну, обещая взамен взять под свою защиту земли, по праву принадлежащие моему малолетнему сыну, и не вы ли тут же после этого поспешили раздать их? И еще мне припоминается, что как-то, когда вашему величеству понадобилась моя помощь, вы похитили мою дочь, чтобы склонить меня к сотрудничеству.
      - А я напомню о ваших пиратских набегах на мои корабли, что стоило Англии кучу денег? - вскричала королева, уязвленная упоминанием о лорде Дадли.
      - А кто это доказал? - последовал быстрый ответ.
      - И тем не менее мы обе хорошо знали, что так оно и было.
      Двое мужчин в комнате наблюдали за перепалкой с восхищением. Один из них был наиболее преданным человеком в окружении королевы, а другой - мужем ее соперницы.
      Они стоят друг друга, думал лорд Берли, государственный секретарь королевы Елизаветы, но спор пора прекращать, так как самое важное сейчас - это время. Особенно сейчас, когда дела в стране далеко не блестящи. Постоянные заговоры и интриги, которые плела взятая сейчас под стражу Мария Стюарт, шотландская королева в изгнании, разрушали здоровье королевы. Испанцы не отказались от священной кровавой мести Елизавете Тюдор, и это вынуждало ее вести тяжелую и длительную борьбу. Она должна была хотя бы на шаг опережать их злобные замыслы.
      Уильям Сесил, лорд Берли, тихонько вздохнул. Было очень поздно, и королева уже приготовилась отойти ко сну, когда прибыли Скай О'Малли и ее муж. Елизавета Тюдор настояла на том, чтобы принять их немедленно по прибытии в Гринвич.
      Королева принимала гостей в стеганом белом бархат ном халате, расшитом золотом и мелкими гранатами.
      Элегантный рыжий парик, который она носила, чтобы скрыть седеющие и редеющие волосы, как всегда, был на голове, но даже он не мог компенсировать отсутствие косметики. Королева выглядела точно на ее пятьдесят два года. Плотно сжатые губы лорда Берли искривились в усмешке, когда он подумал, что гнев Елизаветы Тюдор разжигает один вид этой дамы. Все знали, что даме - сорок пять, но выглядела она по меньшей мере на десять лет моложе.
      - Мадам, если позволите... - обратился он к своей госпоже. - Эта ссора между вами не поможет разрешению наших проблем. - Он повернулся к гостье королевы:
      - Леди де Мариско, как вам известно, мы уже послали одну экспедицию в Ост-Индию.
      Скай О'Малли де Мариско весело улыбнулась:
      - О да, милорд, я слышала! Уильям Хокинз, лондонский купец, в компании с бывшим ювелиром и каким-то живописцем. Очень интересный подбор послов! - В ее голосе послышался легчайший намек на издевку.
      - Нам представляется необходимым быть очень осмотрительными в свете того факта, что португальцы слишком быстро прибирают Индию к рукам, - был ответ Уильяма Сесила.
      - К черту португальцев! - вскричала королева. - Нас должны волновать испанцы, ибо именно они сейчас задают тон в Португалии. Они намерены захватить все богатства Ост-Индии так же, как те сокровища, которые текут сейчас к нам рекой из серебряных и золотых рудников Нового Света. Ну нет, я этого не допущу! Ост-Индия должна быть английской!
      - Очень сомневаюсь, что правитель этих земель согласится с вашим мнением, мадам, - сухо заметила Скай.
      Елизавета Тюдор бросила взгляд на своего бессменного советника и вдруг произнесла нечто такое, чего никто не мог ожидать от нее:
      - Я нуждаюсь в вашей помощи, Скай. Никто другой, кроме вас, не сможет сделать того, что я хочу.
      Двое мужчин взглянули друг на друга, и неизвестно, кто из них был удивлен больше. Скай тоже посмотрела на мужа, Адама де Мариско, и прочла в его ответном взгляде то, что и ожидала прочесть. Королева впервые так близко подошла к тому, чтобы чуть ли не умолять ее о помощи. Голубые глаза Адама твердо глянули в глаза Скай, и она отчетливо услышала его голос, как будто он и правда произнес это вслух. "Ты не сможешь отказать ей сейчас, - спокойно говорили ей его глаза. - Уступи, моя маленькая. Будь снисходительна в час твоей победы!"
      - Мадам, могу я попросить разрешения присесть? - спросила она. - Мы проделали длинный путь за очень короткое время. И, как выяснилось, я уже не могу, как прежде, без устали скакать в седле по многу часов.
      Королева показала на удобное кресло вблизи огня. Сама Елизавета Тюдор уселась напротив своего давнего противника, каким-то неуловимо девичьим жестом опершись на локти, и промолвила с усмешкой:
      - После стольких лет можно было подумать, что наши зады достаточно затвердели, но, увы, это не так. Я тоже обнаружила, что не могу теперь так же часто, как в старые добрые времена, выезжать на охоту без того, чтобы потом не мучиться.
      Наступило короткое молчание, и затем Скай спросила:
      - Почему в это путешествие за моря отправились именно Джон Ньюбери, Уильям Хокинз и вся эта компания, мадам?
      - Хокинз надеялся таким образом вызвать меньше подозрений.
      - А я думаю, он надеялся сэкономить на снаряжении настоящей экспедиции, получив таким образом наибольшую выгоду, - сказала Скай. - В морях он не рискует встретить много кораблей, если плавание спланировано как надо, но на суше англичане, путешествующие по чужим землям, не могут не стать объектом любопытства местного населения, а это значит, что им очень быстро заинтересуются и местные власти. Хотя он отбыл не так давно и, может быть, все обойдется, мадам. Но к чему такая спешка с новой экспедицией?
      - Наши агенты в Испании сообщают, что муж нашей дорогой покойной сестры, Филипп, намерен снарядить армаду кораблей против Англии. Оплачиваться эта война будет за счет средств, которые Филипп вытягивает из Индии. Индией правит могущественный правитель, охотно торгующий с Португалией, а значит, и с Испанией. Но, однако, рука у португальцев тяжелая, и я готова поспорить, что, если бы нам удалось поставить ногу в дверь, ведущую в Индию, ее властитель Акбар, видя разницу между нашими двумя сторонами, с большей охотой начал бы торговать с нами, и доходы Испании значительно сократились бы.
      Уильям Хокинз и его маленькая экспедиция в конце концов достигнут Индии, но ваши корабли будут там гораздо раньше, дорогая Скай. Вы всегда были мастерицей по части осуществления невозможного. Ирландское везение, сдается мне, но вы вместе с сэром Робертом Смоллом, видимо, не имеете себе равных по части торговли.
      - Робби слишком стар для такого рода предприятий, мадам, - запротестовала Скай.
      - Хотелось бы мне послушать, как вы выложите это ему, - хихикнула Елизавета, - но если вам угодно, отправляйтесь одна. По правде говоря, я давно считаю, что ехать надо было вам, ибо у кого еще есть ваши способности к дипломатии, особенно когда это занятие доставляет вам удовольствие.
      - У меня есть семья, мадам. Я не могу просто собраться и уехать, бросив их.
      - Ваши дети уже взрослые.
      - Только не Велвет. Она еще совсем маленькая, ей исполнилось тринадцать.
      - Пришлите ее ко мне, ко двору, - предложила королева. - Как-никак, а она моя крестница, и я буду рада иметь ее рядом с собой.
      - Никогда! - страстно отвечала Скай. - Простите меня, мадам, но мое дитя еще невинно, и мне бы хотелось, чтобы оно осталось таким и впредь. Ваш двор прекрасное место для тех, кто знает, как устроен этот мир, а вы, мадам, - верх добродетели, но мое дитя может стать доверчивой игрушкой в руках тех, чье благородство не так велико, как благородство вашего величества. Если я решусь на ваше предложение, Велвет должна остаться дома под неусыпной заботой сестры Робби, леди Сесили Смолл.
      - Если, мадам? - Глаза королевы сузились. Скай вздохнула:
      - Мы должны будем отплыть почти немедленно, если хотим захватить попутные ветра в Индийском океане. И времени на то, чтобы снарядить и оснастить корабли, остается совсем немного, - Мы окажем вам всю возможную помощь, дорогая Скай, - пообещала королева.
      - А что еще я получу? - поинтересовалась Скай. - Наши взаимные услуги никогда не были дешевыми, мадам. Елизавета Тюдор рассмеялась и кивнула:
      - Как вам понравится вновь стать графиней? Сделайте это для меня, и я воссоздам для вас графство Ланди.
      - Наследование которого пойдет по женской линии нашей семьи, - добавила Скай. - Титул должен в один прекрасный день перейти к Велвет безо всяких условий, так как у нас нет сыновей и нет надежд на их появление. Я также рассчитываю на определенную долю от всех доходов, которые последуют из моих усилий.
      - Согласна, - ответила королева, и ее улыбка была преисполнена восхищения.
      - И какова же будет эта доля? - поинтересовался Уильям Сесил, всегда помнящий об интересах своей властительницы.
      - Мы с Робби представим свои соображения, милорд, - вступил в разговор Адам де Мариско. - Королева получит, как всегда, львиную долю. Смею надеяться, вы никогда не находите ошибок в наших отчетах.
      - Нет, милорд, - согласился с ним Берли. - В наших с вами делах мы никогда не теряли даже гроута <Гроут - старинная серебряная монета в 4 пенса>.
      - Тогда можно считать все улаженным, - явно довольная, сказала королева. Налейте нам вина, Сесил, давайте отпразднуем это событие. Да, еще одно. Это путешествие абсолютно секретное. Если шпионы Филиппа почуют, откуда дует ,ветер, ваши шансы на успех будут сведены к минимуму.
      - О да, - согласилась Скай, принимая предложенный ей кубок.
      Четверо собравшихся в будуаре Елизаветы Тюдор выпили за успех планируемой экспедиции, а затем, с благосклонного разрешения королевы, лорд и леди де Мариско покинули ее величество.
      - Их шансы на успех не очень велики, - заметил Уильям Сесил, когда гости королевы удалились. - Даже если они смогут покинуть Англию, не возбудив подозрений Испании, их ждет долгий путь в Индию, а по прибытии на место необходимо обмануть португальцев, чтобы добраться к Великому Моголу Акбару.
      - Я знаю, - отвечала Елизавета, - но искренне верю, что все наши надежды могут быть связаны только со Скай О'Малли. О, душа моя, что бы я делала все эти годы без вас!
      - Очень многие рады служить вам, ваше величество, - пролепетал лорд Берли, несомненно тронутый ее добротой. А то, что она по отношению к нему употребила давно придуманное ею самой ласковое обращение, еще больше согревало его.
      - Никто, кроме вас, Уильям. Никто... Другие назвали бы меня сумасшедшей за то, что я решила призвать Скай О'Малли после всех этих лет. Как давно я выслала ее в Королевский Молверн? Без малого одиннадцать лет прошло, Уильям. И за все эти годы я ни разу не видела ее. О тело Господне! - Она скорчила гримасу. - Эта женщина внешне почти не изменилась. Хотя уже давно бабушка, и не один раз! Должно быть ей на пользу жизнь в деревне и выездка лошадей, душа моя. И все же я заметила блеск в ее глазах. Она рада возможности еще раз выйти в море. О да, она очень рада, - рассмеялась королева.
      Она смеялась бы еще больше, если бы узнала, что ее мысли полностью совпадают с мнением Адама де Мариско, мужа Скай.
      Королевская яхта доставила Скай и Адама вверх по реке в их лондонский дом, Гринвуд. Весь путь они проделали в молчании, так как прекрасно знали, что королевский шкипер, как и все слуги, не был чужд сплетен. И только когда они оказались в собственном доме, одни в своих апартаментах, Адам расхохотался:
      - Я думал, ты счастлива в Королевском Молверне, моя радость!
      - Я и счастлива, - отвечала Скай. - Распусти мне шнуровку на корсаже, Адам. Я совершенно разбита и мечтаю добраться до постели.
      - Ты хочешь поехать? - Его пальцы ловко расстегивали пуговицы ее платья.
      - Конечно, хочу! - Она скинула платье и повернулась к нему. - Больше десяти лет меня не пускали в море. Я счастлива в Королевском Молверне, но мысль о том, что мы опять выйдем в море навстречу приключениям... О Адам! Она закинула руки ему на шею и поцеловала.
      Он рассмеялся:
      - Навстречу приключениям, моя малышка? А я-то думал, что ты уже стала взрослой. И это та степенная и уравновешенная жена, которой ты была мне с тех пор, как мы живем в Королевском Молверне?
      - Надеюсь, мой дорогой, что не очень уравновешенная, - хихикнула она. - О, Адам, ты же не против? Я просто не могла отказать королеве, не так ли?
      Он глубоко вздохнул:
      - Нет, мы не могли ей отказать, хотя, клянусь Богом, следовало бы. Мне не нравится, что придется оставить Велвет здесь одну, Скай. Она еще так молода.
      - Мы могли бы взять ее с собой, - предложила Скай. - В конце концов, она наполовину О'Малли.
      - Нет, радость моя, нам не следует делать этого. Судя по всему, наше путешествие будет опасным Мы оберегали ее все эти годы, и к нашему возвращению ее свадьба с сыном нашего старого друга графа Брок-Кэрнского станет почти свершившимся фактом. Пусть она остается в Англии, под опекой нашей доброй леди Сесили, обучаясь всем тем вещам, которые она должна знать, чтобы стать хорошей женой молодому Александру Гордону, будущему графу Брок-Кэрнскому.
      Скай усмехнулась:
      - Всем тем вещам, которым я не смогла научить ее сама, хочешь ты сказать? Но я научила ее другому, Адам. Она хорошо воспитанная девочка, и ее мужу не будет стыдно, когда он привезет молодую жену в свое шотландское поместье.
      Адам улыбнулся. Он знал, что именно Скай считала полезным для своей дочери. Если бы леди Сесили не жила с ними все эти годы, вряд ли девочка имела бы представление о том, как вести хозяйство в доме. Это умение в списке приоритетов Скай стояло на одном из последних мест.
      - Нет, конечно, Брок-Кэрну не будет стыдно за Велвет, дорогая, согласился он, - но в наше отсутствие она сможет научиться, как заботиться о большом поместье и его обитателях. Хотя ты и не любишь эти хлопоты, но волей-неволей тебе приходилось этим заниматься. А вот Велвет не приходилось, а ведь через несколько лет она выйдет замуж. Скай вздохнула:
      - Я знаю, и это одна из причин, почему я так неохотно покидаю ее. Мы пропустим как минимум два года из жизни нашей дочери, Адам. Елизавета Тюдор ничем не сможет восполнить эту потерю. - Она взглянула на мужа и погладила его по щеке. - Мы были так счастливы, разве нет, дорогой? Да, я мечтаю об этом приключении, но, поверь, неохотно расстаюсь с духом Королевского Молверна, которым была пронизана вся наша жизнь. Впереди так много радостных событий! Мы пропустим первый день рождения дочери Робина и Алисой, малышки Элизабет, а ведь Алисой уже носит под сердцем нового ребенка, и ему скоро придет срок родиться. Эван и Гвинет обещали привезти своих детей из Ирландии следующим летом, а мы еще даже и не видели их последнего ребенка - Уолтера. Мурроу захочет присоединиться к нам, а я обещала Джоан не отправлять его в новую длительную поездку так скоро. Понимаешь ли ты, что, когда прошлым летом у них родились двойняшки, он впервые присутствовал при рождении своих детей? Он так долго отсутствовал, что двойняшки - их первые дети за последние пять лет.
      - Ты становишься настоящей хозяйкой дома, моя радость, - поддразнил он ее.
      - Я стала хозяйкой дома в семнадцать лет, когда мой отец поставил меня во главе клана О'Малли. Слава Богу, я была освобождена от этого бремени в последние годы! О Адам! Я и хочу поехать в Индию, и не хочу!
      - Но мы должны ехать, Скай! Семья проживет без нас, хотя я и допускаю, что все будут скучать без тебя!
      - И без тебя, дорогой! Хотя Велвет и единственный наш с тобой ребенок, все остальные мои дети любят тебя как родного отца. И если я хозяйка в этом доме, то и ты в нем хозяин. Нам придется отпраздновать четырнадцатую годовщину нашей свадьбы где-то в Индии в будущем сентябре.
      Он счастливо рассмеялся:
      - Я всегда поражался твоему умению находить во всем светлую сторону. Значит, решено. Велвет остается с леди Сесили в Королевском Молверне, остальные дети будут жить, как жили, а мы, моя дорогая Скай, пускаемся в наше последнее приключение во славу королевы, прежде чем успокоиться в тихой и обеспеченной старости.
      - Старости? - Она сердито взглянула на него, но вдруг лукавая улыбка осветила ее черты. - Я никогда не буду старой, Адам де Мариско, - заявила она, ловко расстегивая его рубашку. - Я никогда не буду готова к такой тихой и обеспеченной жизни. - Ее теплые губы покрыли сотней поцелуев его грудь, заставляя дрожь желания пробежать по его чреслам. Она подняла на него озорной взгляд и спросила:
      - Не стоит ли нам начать наше приключение прямо сейчас, мой дорогой?
      По комнате прокатился его раскатистый смех.
      - Наша маленькая дочурка будет шокирована, - сказал он, улыбаясь Скай. Она считает нас самой респектабельной и уравновешенной парой.
      - Так ей и пристало, - отвечала мать Велвет. - Она еще слишком юна, чтобы обсуждать отношения мужчины и женщины. У нее будет достаточно времени подумать обо всех этих вещах, когда мы вернемся из Индии. Пусть пока наслаждается детством.
      - Она давно помолвлена, Скай.
      - О, она уже забыла про сына Брок-Кэрна, Адам. Ее обручили в возрасте пяти лет. Помнишь, я пошла на это, поверив твоему слову, - она сможет выбирать сама, когда пройдет время. Я не буду принуждать Велвет к браку, как меня принудил к нему мой отец. Кроме того, хотя Брок-Кэрн переписывается с тобой, его сын все эти годы не проявлял к Велвет никакого интереса. И вообще, все это не скоро, не стоит волноваться загодя. Пусть Велвет побудет еще маленькой беззаботной девочкой и переживает только из-за своих лошадей и сладостей, которые она постоянно умудряется лаской вытянуть из тебя и своих братьев. Она очень избалованна!
      - Ты права, - согласился он с ней, улыбаясь при мысли о своей единственной и горячо любимой дочери. - У Велвет еще есть время. Более чем достаточно.
      Часть 1
      ДОЧЬ ЛОРДА ДЕ МАРИСКО
      В мае, как взыграет кровь, надо, парни, веселиться
      Фа, ля, ля...
      Фа, ля, ля...
      И у каждого любовь, и у каждою - девица...
      Фа, ля, ля...
      Фа, ля, ля...
      Старинная песня XVI века
      Глава 1
      - Черт подери, что вы имеете в виду, говоря "жениться немедленно", отец? Александр Гордон с высоты своего роста взглянул на прикованного к постели отца, но графа Брок-Кэрна не испугал этот взгляд. Он и сам в молодые годы так смотрел на тех, кто был могущественнее его и пытался навязать свою волю.
      "Господи, - подумал он, глядя снизу вверх на Алекса, - он точно такой же, каким был когда-то я. Тот же рост, та же худощавость, то же лицо, словно вырубленное из камня, и мои черные волосы. Да.., пока я не попал в эту дурацкую историю, многие принимали нас за братьев". Ангус Гордон тяжело вздохнул. Ему противно было признавать собственную слабость, и все-таки, скрипнув зубами, он сказал:
      - Ты должен понять, Алекс, что я не доживу до весны. С каждым днем я слабею все больше и не могу делать даже простейшие вещи. Черт бы его побрал! Я не могу даже встать помочиться! Я не хочу жить так, да и врач из Абердина говорит, что лучше не будет. Я знаю, что умираю.
      - Проклятие! - Молодой человек переступил с ноги на ногу, явно смущенный отцовской прямотой.
      - Я умру через несколько недель, Алекс, а ты - мой единственный наследник по мужской линии, - продолжал граф. - После того как прошлогодняя эпидемия унесла твою мать и брата, у меня не осталось никого, кроме тебя и твоей сестры. Мне не хочется, чтобы замок достался Анабелле и ее бесхарактерному мужу, которые к тому же носят не мое имя. У тебя есть нареченная жена. Женись на ней! Я хочу внука!
      - Господи Боже, отец! На маленькой англичанке, которую я не видел уже столько лет? На полуребенке, вряд ли способном родить и вынянчить дитя! Болезнь повредила вам разум! - Голос Александра Гордона был преисполнен сострадания.
      - Да, - откликнулся его отец резко, - ты не видел девочку со дня помолвки. Но чья это вина, сын мой? Известно ли тебе, когда это произошло? Это случилось почти десять лет назад, и с тех пор дочь де Мариско выросла и вполне созрела для замужества. Тебе нужно только предъявить на нее свои права! Но, может быть, есть другая, которая покорила твое сердце? - внезапно пришло в голову Ангусу Гордону. - Если это так, не буду тебя принуждать. Мне важно, чтобы ты был так же счастлив со своей женой, Алекс, как я был счастлив со своей. Твоя мать была единственной любовью в моей жизни и так же страдала, покидая тебя, как и я сейчас. Я буду рад вновь соединиться с ней. Как долог был год, прошедший после смерти моей Изабель. - Его голос печально замер.
      Алекс почувствовал, как незваные слезы навернулись на глаза. Ему стоило немалых усилий удержаться, чтобы они не хлынули ручьем.
      - У меня никого нет, отец, - сказал он тихо, - вы же знаете.
      - Тогда отправляйся в Англию и женись на девушке, которую я выбрал для тебя. Она твоя по праву. Мы оба, Адам де Мариско и я, всегда мечтали соединить наши семьи посредством этого брака. Это моя предсмертная воля, Алекс. Я не стал бы отнимать тебя у другой, но, если таковой нет, ты просто обязан жениться на дочери моего друга. Ты никогда раньше не говорил ни слова против. Сделай это для меня напоследок, мой дорогой сын.
      В конце зимы, обдувавшей ледяными воющими ветрами унылые серые камни башен Дан-Брока, Александр Гордон как бы вновь услышал голос своего покойного отца, заклинавшего его поскорее жениться. Сидя за высоким обеденным столом в зале замка, он поглядывал на своего зятя - Яна Гранта. Похоже, ему не остается ничего другого, как сочетаться узами брака, и побыстрее. Недавно он случайно услышал, как один из его племянников говорил другому:
      - Папа сказал, что в один прекрасный день все здесь станет моим. Я буду графом.
      Простодушные, но горделивые слова старшего сына его сестры неожиданно напомнили Алексу предсмертную отчаянную мольбу его отца. Чтобы Грант стал владельцем Брок-Кэрна? Да никогда! Теперь Алекс понимал, почему отец выбрал ему в жены англичанку. Английская королева, несмотря на преклонный возраст, все еще не замужем, она не произвела на свет наследника английского престола. В один прекрасный день править Англией станет ее кузен, который, в свою очередь, является и кузеном Алекса, молодой Джеймс Стюарт, король Шотландии.
      Хотя Алекс и старался проводить при шотландском дворе как можно меньше времени, даже ему было очевидно нетерпение Джимми Стюарта поскорее вступить во владение наследством и перебраться на юг, в более цивилизованные земли. Дворянство в Англии менее разобщено, чем в Шотландии. А английские короли отличались завидным долголетием, чего нельзя было сказать о королевском доме Стюартов. Ни один из шотландских королей со времени первого Джеймса Стюарта не прожил больше сорока лет, и ни один из них не умер своей смертью. Сидевший сегодня на троне Джимми, как и любой другой на его месте, хотел бы прожить долгую жизнь, но Шотландия - неподходящее для этого место. Он наследует трон Англии и отправится на юг. Двор последует за ним. Те же, кто к тому времени будут женаты на англичанках и, следовательно, уже обрастут нужными связями, окажутся в лучшем положении. Вот почему Ангус Гордон нашел ему эту английскую девочку.
      Алекс, откинувшись в кресле, наблюдал за Яном Грантом сквозь полуприкрытые веки. Он, в сущности, вполне приличный парень, но давно уже разучился ходить своими ногами. Он слишком мягкотелый, живет в Дан-Броке, пользуясь всеми его маленькими удобствами. Для него возврат вниз, в долину, в свое имение, пребывающее в запустении, и необходимость что-то предпринять для его восстановления невозможны. А ведь им придется отправиться туда, подумал Алекс с недоброй улыбкой. Анабелла вынуждена будет как следует пришпоривать свою половину, чтобы перебороть судьбу.
      - Через несколько недель я отбываю в Англию, - начал Алекс.
      - Ради всего святого, что ты там забыл? - спросила его сестра, запихивая в рот очередной кусок пирога с голубиной печенкой.
      "Что-то в последнее время Белла растолстела, - отметил про себя Алекс. Опять она на сносях или просто от сытой жизни?"
      - Я собираюсь предъявить права на свою невесту, Белла.
      Мне пора жениться и обзавестись семьей. Такова была воля нашего батюшки Анабелла Грант чуть не подавилась пирогом, в немом удивлении уставившись на брата, пораженная его неожиданным откровением. Но прежде чем она смогла проглотить кусок и вновь обрести дар речи, инициативу перехватил ее супруг и высказался за них двоих:
      - Жениться?! Тебе почти тридцать, приятель! И уж если тебе так приспичило жениться, почему не взять девушку из приличной шотландской семьи? Зачем мешать свою кровь с кровью этих презренных англичан?
      - Потому что я обручен с этой девушкой уже десять лет, Ян, а во всей Шотландии нет ни одной девицы, которую я любил бы настолько, чтобы жениться на ней. Честь требует, чтобы я, сдержал свое слово. Кроме того, она дочь одного из старинных друзей отца.
      - Кого? - Анабелла наконец обрела дар речи.
      - Человека по имени Адам де Мариско. Отец, судя по всему, в юности бывал во Франции. Хотя по отцу де Мариско англичанин, мать его была француженкой. Именно в доме ее второго мужа, в замке Аршамбо, отец познакомился с Адамом де Мариско Тогда они были совсем молоды, но с тех пор между ними завязалась переписка, не прерывавшаяся все эти годы. Десять лет назад - в то лето Ян как раз вовсю ухаживал за тобой, Белла, и ты не замечала ничего более вокруг - мы с отцом ненадолго ездили в Англию. Там я был официально помолвлен с дочерью де Мариско, крошечной пятилетней девчушкой. Я уже с трудом могу вспомнить саму церемонию, не говоря уже о девочке, кроме того, что она показалась мне сильной.
      - Сильной? - Белла выглядела удивленной.
      - Она была самой маленькой, но явно верховодила среди других детей.
      - Итак, - фыркнула Белла, - предсмертная воля сентиментального старика гонит тебя в Англию за нареченной невестой, да? А что, если этот де Мариско давно уже забыл о тебе и этой глупой помолвке? Они спустят на тебя собак. О, братец, женись, коль тебе приспичило, но женись на приличной девушке с гор, продолжала она. - Да, признаю, я подумывала о том, чтобы когда-нибудь увидеть своего старшего сына на твоем месте в Дан-Броке, Алекс, но чему не бывать, тому не бывать. Только не позволяй делать из себя дурачка.
      - Да, - вставил Ян Грант, - не выставляйся дурачком перед этими англичанишками, братец.
      Алекс почувствовал, что его начинает охватывать раздражение. Он любил сестру, но, хотя Анабелла и моложе его на пять лет, она родилась уже старушкой, а ее муж не многим лучше. Ни он, ни Белла ни разу не отъезжали далеко от тех мест, где прожили всю жизнь. Они выросли здесь и ничего не знали о мире.
      - Отец состоял в переписке с лордом де Мариско все эти годы, Белла. Алекс терпеливо объяснял. - В библиотеке хранятся две шкатулки. Одна из них полна писем, которые они писали друг другу. Недавно я их просмотрел. Их дружба до последнего дня оставалась нерушимой так же, как и моя с приемным сыном де Мариско, графом Линмутским, сводным братом моей суженой. Помнишь, мы учились вместе в Париже? Другая шкатулка хранит миниатюры молодой де Мариско, писанные каждый год в ее день рождения. Так что обручение остается в силе, Белла, и теперь, когда отца не стало, мне следует жениться не откладывая. Думаю, тебе пора забрать сыновей и ехать домой, сестрица. Дан-Брок надо отремонтировать, пока я буду в отъезде. Я уже распорядился, чтобы его вычистили и обновили от верхушек башен до подвалов. Покои графини будут заново меблированы для моей невесты, а твой дом, должно быть, давно нуждается в твоей твердой руке, Белла. Ты же не была там больше года.
      - Ты отсылаешь меня из моего дома? - Сестра выглядела явно обиженной.
      - Нет, сестра, я отсылаю тебя в твой дом. Дан-Брок перестал быть твоим домом в тот день, когда ты вышла замуж за Яна Гранта, а в моем замке может быть только одна хозяйка - моя жена. И я уверен, что твой муж тоже скучает по своему дому, да, Ян?
      Ян Грант подумал об унылой куче черных камней в долине, называемой Грантхоллом, и его передернуло. У хозяев этого дома никогда не было ни достаточно денег, чтобы сделать необходимый ремонт, ни достаточно дров, чтобы хорошенько прогреть его. Кроме того, в доме обитало привидение, которое, будучи в дурном настроении, стенало по ночам и било посуду. Ян подумал, что жизнь на болоте и то была бы лучше, но тут он перехватил взгляд своего шурина и запнулся.
      - О д-да, - проговорил он заикаясь, - будет здорово о-опять попасть домой, Алекс. К-конечно, эт-то будет здорово.
      Белла бросила на своего благоверного взгляд, полный отвращения. Ян всегда превращался в трусливого слизняка, когда дело касалось Алекса. Иногда она спрашивала себя, зачем вообще вышла за него замуж, но тут же в душе начинала смеяться, зная ответ на вопрос. Никто, никто, она знала наверняка, не может любить женщину так, как любил ее Ян. Это - его единственное достоинство.
      Она обернулась к брату.
      - Итак, - воскликнула она в гневе, - я уже нежеланный гость в доме, где родилась! Никогда бы не подумала, что так будет, Алекс. Ты умело скрывал свои чувства от родителей. Матушка облилась бы горькими слезами, узнай об этом, а батюшка перевернулся бы в гробу.
      - Если бы матушка не умерла, она не позволила бы тебе прожить здесь больше недели, Белла, а отец выгнал бы тебя вон через месяц, не будь он так болен. А я тогда еще не был здесь хозяином. - Алекс явно забавлялся. Ее тактика, может, и хороша в отношении Яна, но он-то сделан из другого теста. - Ты всегда желанный гость в Дан-Броке, но я не позволю, чтобы твой бесхребетный муж и твои сопливые сыновья смогли бы стать его владельцами по праву наследования. Отец прожил бы еще долго, если бы не этот дурацкий несчастный случай на охоте, да и я еще достаточно молод, сестрица. Через год после свадьбы, можешь быть уверена, у меня будет наследник. Моя жена родит мне много детей. Для Дан-Брока будет достаточно Гордонов. Мы владеем этим клочком Шотландии уже три столетия и будем владеть им еще триста лет. Грантам же придется довольствоваться Грантхоллом, если, конечно, Ян, тебе не взбредет в голову отправиться ко двору и послужить Джимми Стюарту.
      Ян Грант явно чувствовал себя не в своей тарелке, чего Алекс, собственно, и добивался. Он часто спрашивал себя, что привлекло его честолюбивую сестрицу к столь ничтожному мужчине?
      Анабелла взглянула на брата, и он улыбнулся ей в ответ. Она была хорошенькой женщиной с темно-каштановыми волосами и живыми серо-голубыми глазами. Лицом она напоминала ему мать, хотя и не обладала присущей матери мягкостью характера.
      - Ну что же, - проговорила она лукаво, - значит, ты уезжаешь за невестой. Могу только надеяться, что девушка будет не против, дорогой брат.
      - Не против? - Он посмотрел на нее как на сумасшедшую. - Она же обручена со мной, Белла. Ее отец хочет этого, а это немаловажная вещь. У нее просто нет выбора.
      Сестра мягко улыбнулась.
      - О, Алекс, - покачала она головой, - сколь многому тебе придется еще научиться. Самое важное - что чувствует девушка. На дворе шестнадцатый век, братец. Она может быть помолвлена с тобой, но если она не пожелает... - Белла опять улыбнулась. - Как ее зовут? - спросила она.
      - Велвет, - ответил он, все еще озадаченный как ее смехом, так и насмешкой, явно слышавшейся в ее словах.
      - Велвет, - повторила Белла. - Это мягкая ткань. Остается надеяться, что и девушка такая же, братец.
      - На что это ты намекаешь, сестра? - спросил он с раздражением.
      - Я ни на что не намекаю, Алекс, я говорю прямо. Ты совсем не разбираешься в женщинах. Совсем!
      - Тело Господне, женщина! - взорвался он, при этом так напугав Яна Гранта, что тот, вздрогнув, чуть не упал навзничь вместе с креслом - Боже мой! Свою первую девицу я затащил в постель, когда мне едва стукнуло двенадцать! Не разбираюсь в женщинах, как же! Ты рехнулась, Белла. Воистину рехнулась!
      - О да, ты знаешь, как переспать с девушкой, это так, Алекс, - закричала она в ответ, - но переспать с женщиной и любить ее - это две разные вещи! Я от души надеюсь, что твоя Велвет окажется настойчивой девушкой и сможет научить тебя любить!
      Белла вскочила, ее темная юбка закружилась вокруг ног.
      - Пошли, Ян! Нам предстоит много потрудиться в ближайшие дни. - Она стремительным шагом вышла из комнаты, муж торопливо последовал за ней.
      С нетерпеливым фырканьем Алекс тоже поднялся и, топнув ногой, выбежал из залы За его спиной слуги, улыбаясь, переглянулись. Они едва могли дождаться того момента, когда смогут разнести по замку новость о том, что молодой граф наконец-то собрался жениться. О, они тоже хотели, чтобы невеста была добропорядочной шотландкой, а с другой стороны, приток новой крови всегда хорош в таких старинных родах, как род Гордонов из Дан-Брока. Конечно, в округе будет разбито множество сердец, ибо Александр Гордон всегда был щедр к своим возлюбленным, свидетельством чему было достаточное число ребятишек, похожих на него лицом. Слуги гадали, сохранит ли он эту свою привычку или будет верен жене. Только время могло рассудить их, но все были уверены, что граф не из тех мужчин, которые ограничивают себя одной женщиной.
      Алекс поспешил в библиотеку. Ему не терпелось открыть шкатулку и увидеть, как выглядит девушка. Хотя он и держался уверенно в своем споре с Анабеллой по поводу женитьбы на маленькой англичанке, но в душе сомневался в счастливом исходе предприятия. Что он знает о невесте, ведь он не удосужился даже вспомнить о девушке за все эти десять лет! Ему было неприятно осознавать, что он волнуется. Он почему-то надеялся, что вид миниатюр принесет ему успокоение.
      Непослушными пальцами он рывком откинул крышку, под которой на черном шелке в углублениях лежали миниатюры в позолоченной оправе. Он вытащил первый портрет и, перевернув его, увидел написанные на обороте слова: "Велвет де Мариско в возрасте 5 лет, 1578 год с Рождества Христова". Опять перевернув миниатюру лицом вверх, он внимательно вгляделся в изображенное на ней детское лицо. Оно было прелестно, по-детски круглое, с ямочками в уголках рта. Алекс неожиданно улыбнулся, вспомнив, как это дитя смущенно пряталось за материнскими юбками, пока он не выманил ее оттуда леденцом, чтобы покачать на коленях. Она благодарила его мягким голоском, почти шепотом, округлив любопытные глазенки, а затем соскользнула с его колен и поспешила назад к матери. Позднее он видел, как она играла со своими кузинами, командуя ими и показывая характер, в котором смешались обаяние и горячность. Он улыбнулся, вспомнив, как она топала маленькой ножкой и встряхивала кудряшками. "Занятная маленькая шалунья", - подумал он, внезапно придя в хорошее настроение.
      Положив миниатюру на место, он достал следующую в ряду и прочитал надпись на обороте: "Велвет де Мариско в возрасте 6 лет, 1579 год с Рождества Христова". Видимо, портреты были расположены в порядке взросления девушки год за годом. На последней миниатюре Велвет было девять лет, и здесь уже стали заметны произошедшие с ней изменения. Детская припухлость исчезла с ее лица, а волосы, бывшие такими темными, когда она была совсем маленькой, теперь заметно посветлели, как и глаза.
      Алекс вытащил верхний поднос из шкатулки, охваченный внезапным желанием увидеть последнюю миниатюру, написанную совсем недавно, когда девушке исполнилось четырнадцать. Когда он добрался до нее, рот у него приоткрылся, а дыхание перехватило, причем не столько от удивления, ибо с самого начала было ясно, что Велвет де Мариско вырастет красавицей. Его восхитила ярко выраженная сила характера в чертах лица. Это лицо было пронизано гордостью, на нем ясно читалось: "Я знаю, кто я есть", а вкупе с природной красотой - чудесной кожей, цветом лица, подобным розе, золотисто-каштановыми волосами, честными, открытыми зелеными глазами - эффект был просто потрясающий.
      "Что же она за девушка?" - думал Алекс. Ему не терпелось услышать ее голос: как она говорит, как смеется? Он даже вздрогнул, поняв, что хотел бы знать, страстная ли она натура. Получила ли она образование? Любит ли лошадей? А музыку? Он вдруг обнаружил, что ему не терпится узнать все это и еще многие другие вещи, которые пока даже не мог облечь в слова.
      Переписка между отцом и Адамом де Мариско мало что сказала ему. Решив соединить своих детей узами брака, они, казалось, потеряли к этому делу всяческий интерес. То тут, то там попадались упоминания о Велвет, но такие краткие, что из них Алекс не мог составить себе представления о ней.
      Он даже застонал про себя. Ну почему он ни разу не побывал в Англии со дня своей помолвки? У него была возможность постепенно узнавать Велвет, а она, может быть, даже полюбила бы его или хотя бы начала привыкать к нему.
      Алекс потряс головой, чтобы прочистить мозги. Девушка обручена с ним и станет его женой независимо от того, любят они друг друга или нет. Приличествует отцу подчинять дочь своей воле, а дочери исполнять все пожелания отца без лишних вопросов. Став его женой, Велвет без жалоб будет рожать ему детей и подчиняться его желаниям, не задавая вопросов, как подчинялась желаниям отца. Такова доля женщин. Женщинам нужна крепкая узда, или они понесут вскачь. Господь свидетель - его сестра Анабелла прямое тому подтверждение. Пожалуй, не стоит сокрушаться, что он пренебрегал Велвет. Достаточно того, что они обручены.
      О, он бывал в Италии и Франции, где мужчины превращались в слабоумных дураков из-за любви к женщине; но это не для шотландца. Женщина создана для удобства мужчин: рожать ему детей, чтобы его род не угас, доставлять ему всяческие удовольствия, согревать его холодными ночами. Его собственная мать всегда была ласковой и послушной женщиной, открыто обожавшей отца и охотно исполнявшей все, что требовал Ангус Гордон. Алекс никак не мог взять в толк, почему Анабелла, имея перед собой такой пример, выросла столь упрямой. Но в конце концов, пусть об этом болит голова у Яна. Если бы его зятек в самом начале своей супружеской жизни пару раз прошелся бы кнутом по ее спине, она не была бы сейчас такой своевольной.
      Алекс не собирался повторять этой ошибки по отношению к своей жене. Он, конечно, не изверг, он цивилизованный человек, но намерен показать своей невесте с самого начала, что хозяином здесь, в Дан-Броке, будет он и только он. Да и вообще никогда женщина не будет править им.
      Его янтарно-золотистые глаза вновь обратились к миниатюре. Черт побери, но она и правда хороша! Этот последний портрет показывал ему во всей красе ее темные каштановые волосы, волнами ниспадающие на плечи, и роскошную юную грудь. Он внутренне усмехнулся. Ее красота будет еще одним достоинством, которое он обретет в браке. Сегодня же вечером он напишет Адаму де Мариско и пошлет письмо с надежным человеком. А сам отправится вслед за своим посланцем через несколько недель, не откладывая дело в долгий ящик. Девушке стукнет пятнадцать первого мая, и хотя при помолвке свадьба была назначена на лето следующего года, теперь все придется переиграть. Безвременная кончина отца сделала настоятельной его немедленную женитьбу. Сын и наследник нужен ему сейчас! Пришло время потребовать ту, что была ему обещана солнечным летом 1578 года. При мысли о прелестной девушке, которая скоро украсит его дом, Алекс самодовольно улыбнулся. А вокруг башен Дан-Брока, подхваченные свистящим ветром, кружились последние зимние снежинки, молчаливо празднуя грядущее торжество.
      Будущая невеста была совсем не радужно настроена по отношению к своему жениху. По правде сказать, она вообще не помнила, что у нее есть нареченный, так как была слишком мала в то время, когда состоялась официальная помолвка, был подписан брачный контракт и все это надлежащим образом отпраздновано. Вперив гневный взгляд в своего напуганного дядю Конна, младшего брата ее матери, она сердито высказывала ему свое разочарование в связи с неожиданным крушением ее размеренной жизни, произошедшим вследствие прибытия гонца из Дан-Брока.
      - Нареченный муж! Что еще за нареченный муж? Я ничего не понимаю, дядя! Нет у меня никакого нареченного мужа! - Велвет де Мариско в ярости уставилась на лорда Блисса, как будто тот был виноват во всех ее бедах.
      Эйден Сент Мишель успокаивающе погладила мужа по затянутому в бархат плечу.
      - Позволь мне, Конн, - попросила она мягко. Он был явно рад избавиться от этой ноши. Велвет в гневе - это не очень приятно.
      - Велвет, дорогая, - проговорила леди Блисс спокойно, - возможно, ты и не помнишь этого события, но я прошу тебя оглянуться в прошлое. Вспомни хорошенько. Когда тебе едва исполнилось пять лет, твои родители обручили тебя с наследником графа, Брок-Кэрна. Граф - старый друг твоего папы чуть ли не с детства, и они думали, что будет чудесно, если их семьи соединятся кровными узами. Тем летом твои дедушка и бабушка как раз приехали из Франции со всеми твоими французскими родственниками. У Виллоу начались преждевременные роды во время празднования, и она родила твоего племянника, Генри, прямо здесь, в Королевском Молверне. Несколькими днями позже, на крестинах, граф Брок-Кэрн был крестным малыша, а тебе позволили нести чашу со святой водой. Неужели ты не помнишь? Говорят, это был чудесный праздник!
      - А вы с дядюшкой Конном уже были женаты тогда? - спросила Велвет. - Вы были на празднике?
      Мгновенная тень пробежала по лицу Эйден, но затем, улыбнувшись, она сказала:
      - Да, Велвет, Конн и я уже были тогда мужем и женой, но мы не смогли присутствовать на церемонии твоего обручения. Об этом, однако, часто рассказывала твоя мать. Постарайся вспомнить.
      Велвет нахмурила брови, добросовестно пытаясь припомнить.
      - Я помню, как родился Генри и как несла чашу со святой водой и что дедушка и бабушка были здесь. Но, тетя Эйден, я не помню никакого обручения. Это не правда! Мама всегда говорила, что я никогда не выйду замуж без любви!
      - Я абсолютно уверен, молодой граф полюбит тебя, Велвет, - вклинился в разговор дядя, причем настолько не вовремя, что его жена прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
      - Но я могу не полюбить его! - последовал взрыв. - О Господи, почему родителей нет дома? Они уехали уже более двух лет назад. Они должны скоро вернуться, дядя! Я ни за кого не выйду замуж, пока они не вернутся! И даже тогда я не пойду замуж без любви! - Резко взмахнув своими шелковыми юбками, Велвет выбежала из комнаты.
      - О Господи! - вздохнула Эйден Сент Мишель. - И надо же было твоей сестре Скай именно сейчас оказаться в отъезде! Что нам делать, Конн? Мне нет необходимости говорить тебе, в кого превращается твоя племянница, когда ей что-то не по душе. И чего это Адам и Скай затеяли столь длительное путешествие, не устроив Велвет ее собственное гнездышко?
      - Они не затевали этой поездки, любовь моя. Предпринять это путешествие их попросила королева, чтобы выяснить возможности открытой торговли Англии с династией Великих Моголов. Сейчас позиции Португалии в Индии очень сильны, а богатства этой страны неисчислимы. Почему от этого должны получить выгоду только португальцы и испанцы? Они и так достаточно богаты!
      - По почему было не послать какую-нибудь из богатых торговых компаний? Зачем посылать флот О'Малли? - Эйден разбирало любопытство, так как она сама происходила из семьи лондонских купцов.
      - Подозреваю, что тому было несколько причин, - отвечал Конн. - Ну, во-первых, судоходная компания О'Малли - Смолл хоть и небольшая, но богатая и к тому же никак официально не связана с ее величеством. Помимо того, тот факт, что Скай придерживается старинной веры, тоже может оказаться преимуществом, так как в португальских колониях в Индии сильно влияние иезуитов, и они даже пробрались ко двору Великого Могола.
      - Я все-таки не понимаю, почему надо было ехать именно Скай и Адаму. Ведь сколько лет флотом руководил Робби Смолл.
      Конн улыбнулся наивности своей дорогой жены.
      - Робби стареет, а моя сестра не имела права выходить в море с тех пор, как вернулась в Англию, - сказал он. - Пока они не приехали домой из Франции, Скай всегда жила рядом с морем, но одним из условий ее возвращения было обязательство жить здесь, в сердце Англии. Королева, эта хитрюга, никогда не позволила бы моей сестре вновь стать угрозой для нее. И все-таки королева решила, что это поручение выполнит именно Скай. Должно быть, она очень нужна была Бесс, - рассмеялся Конн.
      - Понятно... Королева посчитала, что такое плавание с красивой аристократкой на борту вряд ли будет рассматриваться португальцами как угроза или хотя бы принято всерьез, - мудро заметила Эйден.
      - Клянусь Богом, ты права! - сказал Конн. - О, Уильям Сесил и королева весьма достойная пара. Но тогда, надо полагать, Скай знала, что ими движет, однако это ее мало волновало, коль ей уже представилась возможность вновь почувствовать под ногами палубу и соленый ветер на губах. Кроме того, моя сестра всегда обожала приключения. Одно слово - О'Малли.
      - Ее отсутствие, однако, - заметила леди Блисс, - оставило нас один на один с ее своенравной дочкой. Что будем делать, Конн?
      - Сходи за Велвет, любовь моя, а я пока все обдумаю, - предложил Конн, наливая себе приличную дозу доброго бургундского из подвалов Аршамбо. Затем опустился в огромное удобное кресло у камина, с тем чтобы спокойно обдумать вставшую перед ними проблему. Он даже не слышал, как Эйден притворила за собой дверь, отправляясь на поиски Велвет.
      Лорд Блисс провел крупной рукой по волосам и вздохнул. Когда пару лет назад его сестра Скай и ее муж Адам де Мариско попросили его присмотреть за их единственной любимой дочерью, это показалось ему достаточно простым делом. Он знал, что, хотя Велвет избалованна и упряма, здесь, в усадьбе своих родителей, она будет в полной безопасности. Большую часть своей жизни она прожила в Королевском Молверне, если не считать нескольких долгих летних сезонов, проведенных во Франции. Конну не пришлось даже перевозить Велвет в свой замок, чьи земли граничили с землями Королевского Молверна. Дитя осталось в своем собственном доме под наблюдением леди Сесили, сестры Робби Смолла, ее няни и прочих слуг, которые знали ее с младенчества. Все шло прекрасно, пока не пришло это проклятое письмо.
      Конн допил остававшееся в бокале вино, с отсутствующим видом покрутил бокал в пальцах, ломая голову над тем, что делать дальше. Это был крупный, грубовато-добродушный мужчина с черными как смоль волосами и серо-зелеными глазами. Урожденный О'Малли из Иннисфаны, он приехал в Англию вместе с сестрой почти пятнадцать лет назад. Самый младший из О'Малли, он был достаточно умен и понял, что в Ирландии ему делать нечего. Не имея за душой ничего, кроме весьма приятной внешности, обаяния и сообразительности, он отправился ко двору Елизаветы Тюдор. Но этих качеств оказалось, однако, вполне достаточно, чтобы завоевать благосклонность королевы, ибо Бесс Тюдор ценила красивых мужчин с хорошо подвешенным языком. Конн получил назначение в личную королевскую гвардию - и оттуда начал восхождение по социальной лестнице. Ту небольшую часть золота, которую он получал от удачных каперских набегов своих старших братьев, он удачно вложил в торговую компанию своей умницы сестры Скай. Скоро он стал богатым человеком.
      Деньги и его положение в королевской гвардии помогли ему преодолеть недоброжелательство двора, вызванное его ирландским происхождением. Конн пользовался столь прочным расположением королевы, что ему даже дозволялось звать ее Бесс. Он был обаятелен и весел и при этом никогда не преступал границы дозволенного. Считаясь очень выгодным женихом, он пользовался неизменным расположением как прелестных юных леди, так и их разборчивых мамаш. Но Кони, как большой добродушный шмель, предпочитал перелетать с цветка на цветок, не делая пока окончательного выбора.
      Самоуверенность, однако, подводила многих мужчин, и в один прекрасный день Конн очутился в роли главного героя жуткого скандала, действующими лицами которого оказались некая знатная леди, ее две дочери и жена одного из иностранных послов. Оба обманутых мужа требовали королевской справедливости, и Елизавете Тюдор пришлось удалить из своего прекрасного окружения "самого красивого мужчину при дворе", каким Конн уже давно считался. Прежде чем отдать приказ, она, однако, подсластила пилюлю, еще раз напоследок выказав свою доброту. Она женила Конна на своей воспитаннице, Эйден Сент Мишель.
      Фрейлина Эйден попала ко двору после смерти своего отца. Когда Елизавета Тюдор вознамерилась подыскать невесту для своего фаворита, она вспомнила, что поместье Эйден граничит с землями Королевского Молверна, куда она ранее сослала сестру Конна Скай и ее мужа Адама.
      Сент Мишели не принадлежали к обладателям голубых кровей, да и на рынке невест их шансы расценивались невысоко. Прадедушка Эйден был богатым лондонским купцом, которому за особые заслуги перед королем Генрихом VII было пожаловано дворянство и богатое поместье. Тремя поколениями позже Эйден осталась единственной представительницей некогда большого семейства. Поэтому одним из условий, которые умирающий отец Эйден, лорд Блисс, выпросил у королевы, было, чтобы жених, которого она когда-нибудь выберет для его дочери, принял его имя. Королева согласилась, не увидев в этом ничего необычного, а когда дело коснулось Конна О'Малли, то это оказалось и к его выгоде. В конце концов, О'Малли - пруд пруди. Одним больше, одним меньше, а Конн еще получит и дворянский титул.
      Эйден Сент Мишель не блистала красотой: выше среднего роста, несколько широковата в кости, но у нее тем не менее были чудесная кожа, медно-рыжие волосы и прекрасные серые глаза. Она получила хорошее образование, гораздо более основательное, чем большинство девушек ее времени да и сам новоявленный жених. Живая и веселая, она полюбила Конна О'Малли от всего сердца. Правда, первые годы их совместной жизни прошли достаточно напряженно, но зато сейчас они жили той жизнью, о которой Конн мечтал всегда. Они богаты, и дети у них прекрасные.
      Иногда он с кислой миной подумывал, что жизнь у них стала уж слишком спокойной. Настолько спокойной, что, когда они согласились присматривать за своей племянницей, он был уверен, что и это не нарушит их мирного бытия. Конн улыбнулся про себя. Ему следовало бы знать лучше: Велвет, в конце концов, была дочерью Скай, а не его ли старшая сестра вечно создавала всяческие проблемы?
      Он поудобнее уселся в кресле. Послание, адресованное лорду де Мариско, прибыло только вчера. Леди Сесили сама принесла его, так как, увидев на письме личную печать Брок-Кэрна, подумала, что это что-то важное. Старая женщина прекрасно помнила обручение Велвет десять лет назад и как им была обеспокоена Скай. Скай, вспоминая о своем собственном обручении в детстве и о том, сколь ужасным был ее первый брак, не хотела даже и думать о том, что ее дочь может оказаться в подобном положении. Адам же, напротив, очень желал этого союза и обещал жене, что, коль Велвет и Гордон не подойдут друг другу, договор может быть расторгнут. Велвет, напомнил он жене, как-никак его единственный и любимый ребенок. Скай в конце концов уступила. Она любила мужа и знала, что он никогда не причинит вреда Велвет.
      Конн долго колебался, прежде чем вскрыть письмо, адресованное его шурину. С другой стороны, Адам пробудет в отъезде еще не один месяц, а послание может оказаться важным. Конн чувствовал, что Адам, конечно же, поймет его. Сломав печать, Кони развернул пергамент. Быстро пробежав его содержание, он очень расстроился, узнав, что и старый граф, и его жена, и их второй сын скончались.
      Одинаково привело его в смущение и известие о том, что Александр Гордон, которому сейчас исполнилось двадцать восемь лет, желает как можно скорее жениться на Велвет, с тем чтобы обрести наследника по мужской линии, каких больше не оставалось в семье, и тем самым поддержать угасающий род Брок-Кэрнских Гордонов. Письмо по своему тону было довольно бесцеремонным.
      Пораженный таким поворотом событий, Конн тем не менее понимал, что двигало молодым человеком. Однако он не считал себя вправе принуждать Велвет к свадьбе с фактически незнакомым человеком. Он ей все-таки не отец, и эта мысль принесла ему облегчение. Он знал отношение сестры к данному предмету, знал также, что и Адам не захочет, чтобы его единственное дитя выскакивало замуж так, с бухты-барахты, несмотря на официальное обручение. Решать тут было не Конну.., и все-таки ему.
      Граф прибудет из Дан-Брока через несколько недель, а Скай и Адам пока оставались вне пределов досягаемости. Граф имел полное право настаивать на немедленной свадьбе, так как обручение было совершено по всем правилам. Все было ясно и законно. Единственное, чего не учли или не приняли во внимание в данной ситуации, так это госпожу Велвет де Мариско, невесту, которая вовсе не собиралась замуж.
      - Дядя Конн? - Велвет тихо проскользнула в комнату и уселась ему на колени, как часто делала, будучи маленькой девочкой. Правда, заметил он, теперь, при росте в пять футов и девять дюймов, ее уже никак нельзя было назвать маленькой.
      - А, Велвет, девочка. Не пытайся пока что-нибудь выманить у меня, крошка. Я и сам в затруднительном положении.
      - Но я не хочу выходить замуж, дядя Конн! Я хочу остаться в Королевском Молверне с мамой и папой. - Голос ее звучал, как у обиженного ребенка.
      - Все девушки выходят замуж в конце концов, Велвет. Через неделю тебе исполнится пятнадцать, дорогая. Вспомни, что твоя мама в первый раз вышла замуж тоже в пятнадцать лет. Ничего в этом особенного нет.
      - Мама ненавидела своего первого мужа! - взорвалась Велвет. - Она говорит, что он был ужасной скотиной, и поэтому я никогда не выйду замуж без любви! Мама обещала мне, дядя Конн. Я не выйду замуж без любви и в отсутствие родителей!
      Конн чуть подвинул племянницу на коленях, чтобы лучше видеть ее. Господи, подумал он в удивлении, ее логика совсем детская, но сама она не выглядит ребенком. И когда только она так похорошела? Она всегда была прелестной маленькой крошкой, но лицо, на которое он смотрел сейчас, поразило его. В нем не было того оттенка слащавости, которое было присуще ее сестре. Лицо Велвет было изящным, овальным по форме, с высоким лбом и хорошо вылепленными скулами; нос ей достался отцовский, длинный, норманнского типа; ее широко расставленные миндалевидные глаза зеленого цвета, опушенные черными ресницами, угрожали забрать в плен любого мужчину, рискнувшего заглянуть в них поглубже. Подбородок у Велвет маленький и квадратный, отметил Конн. Рот широкий и чувственный, как у отца, а кожа ей досталась от матери - нежная и чистая. Он удивлялся ее волосам: совсем темные в детстве, с возрастом они приобрели глубокий золотисто-каштановый оттенок, которым она была обязана матери, а та, в свою очередь, - французской бабушке. Волосы Велвет являли собой роскошную копну длинных шелковистых прядей, бывших предметом восхищения и зависти ее кузин. Конн решил, что, хотя в ее облике присутствовали многие фамильные черты, больше всего она походила сама на себя, чем на кого-либо из родителей. И еще он вдруг с удивлением отметил, что, хотя он все еще до сих пор и считал ее ребенком, у нее уже развились достаточно пышные формы.
      - Я уверен, что твоя мать никогда и не мыслила выдать тебя замуж без любви, Велвет. Насколько я помню брачный контракт, ты не обязана сочетаться брачными узами, пока тебе не исполнится шестнадцати. Но граф из-за смерти своего отца и брата должен жениться немедленно и породить наследников.
      - Жениться? Породить наследников? Дядя, я еще даже не была представлена при дворе. Я знаю, мама хотела, чтобы перед замужеством я хотя бы недолго побыла при дворе. За всю свою жизнь я нигде не была и ничего не сделала! Вся моя жизнь прошла здесь, в Королевском Молверне, или в Бельфлере, или в дедовском замке Аршамбо. Вся моя светская жизнь состояла из семейных торжеств. Я никогда не была в Лондоне и никогда не видела Парижа! Я не побегу замуж, пока не сделаю всех этих вещей! Этот сумасшедший шотландец не увезет меня в свою холодную, промозглую страну, не запрет в проклятом старом замке, не заставит рожать детей! Я не хочу туда ехать! Не хочу! Вы не можете позволить ему забрать меня! Мы должны подождать возвращения мамы и папы. Осталось уже недолго, я уверена! - Ее юный голосок дрожал.
      Конну была понятна озабоченность Велвет. Родители, обожавшие ее, всегда оберегали дочь от всяческих невзгод. Само появление Велвет на свет было чудом, и до этой поездки ни Скай, ни Адам никогда не выпускали ее из своего поля зрения.
      - Мы все объясним графу, когда он приедет в Королевский Молверн, Велвет. Я уверен, он поймет и проявит благоразумие, - обещал лорд Блисс, надеясь про себя, что он окажется прав.
      Велвет поцеловала дядю в гладкую щеку и соскользнула с его колен. Хотя она и обманула его своей показной покорностью, сидеть сложа руки и ждать, как повернется судьба, она не собиралась. Ей было абсолютно ясно, что, если позволить решать графу, он настоит на немедленном проведении свадебной церемонии. Она уже давно обратила внимание на то, как в последнее время смотрят на нее мужчины, и, конечно, ее нежданно обретенный жених не будет исключением. Нет, не такая она дура! Это мужчины думают, что женщины их собственность.
      - Я не выйду замуж, - непримиримо шептала Велвет сама себе. - По крайней мере не сейчас. Я должна полюбить человека! - Она озорно улыбнулась. Дядя Конн, похоже, успокоился, искренне поверив, что все устроится само собой. Добрейшая леди Сесили считает Велвет ангелом и никогда не заподозрит ее в обмане. Никто не будет беспокоить ее или мешать ей в ближайшие несколько дней, в этом она была уверена. У нее достаточно времени, чтобы претворить в жизнь план, вынашиваемый ею с того момента, как она узнала о неумолимо приближающемся приезде графа Брок-Кэрнского.
      Хотя сестра Велвет, Дейдра, была на шесть лет ее старше, они всегда очень дружили. Дейдра и ее муж, лорд Блэкторн, жили рядом, всего в нескольких милях, в Блэкторн-Прайэри. Первого мая им предстояло принимать у себя королеву, начинавшую свое ежегодное летнее турне по стране. Велвет не помнила, чтобы она когда-нибудь встречалась с королевой, хотя мать и рассказывала, что Елизавета Тюдор видела ее, когда она была совсем маленькой. Королева Англии была одной из ее крестных матерей, второй была королева Франции Марго.
      Дейдра несколько месяцев назад обещала, что Велвет сможет приехать и украдкой взглянуть на королеву, когда Елизавета остановится на ночь в Блэкторн-Прайэри. В планы же Велвет входило встретиться с королевой и стать одной из ее фрейлин. Граф Брок-Кэрнский вряд ли пойдет против воли Елизаветы Тюдор и заберет королевскую фрейлину без высочайшего соизволения, а Велвет знала отношение королевы к мужчинам, похищающим ее фрейлин. Она рассмеялась про себя, весьма довольная собственной сообразительностью. На службе у королевы она будет в полной безопасности, пока ее родители не вернутся домой и дело с этим обручением не будет улажено.
      ***
      - Я собираюсь прокатиться верхом в Блэкторн-Прайэри, чтобы взглянуть на ее величество, - заявила Велвет леди Сесили утром первого мая. Она только что вернулась из сада с охапкой цветов, еще влажных от утренней росы. - Возможно, я смогу в чем-нибудь помочь сестре, у которой сейчас забот полон рот.
      - Какая ты прелесть, Велвет, родная, - расплылась в улыбке старая дама. Но не забыла ли ты, дитя, что у тебя сегодня день рождения? Ты хочешь провести его, помогая Дейдре в домашних хлопотах?
      - Дейдра опять беременна, леди Сесили, она очень вымоталась в последнее время и, уверена, будет рада моей помощи. Кроме того, я очень хочу посмотреть на королеву. Я ее никогда не видела, а мне уже пятнадцать.
      Леди Сесили улыбнулась.
      - Тогда езжай, дитя, и посмотри на Бесс Тюдор, - сказала она. - Коль твои родители в отъезде, боюсь, что и на сей раз у тебя все равно не будет достойного дня рождения.
      Велвет чуть не пела от радости, пока проезжала те несколько миль, которые разделяли их дома. Было чудесное утро прекрасного майского дня, и ее крупный гнедой жеребец резво скакал вперед. Она добралась до усадьбы без происшествий и, соскочив с лошади, небрежно бросила поводья подбежавшему груму.
      Внутри дома царил хаос, а в центре его пребывала Дейдра Бейкли, леди Блэкторн, с пылающими щеками и съехавшей набок прической.
      Голубые глаза Дейдры вспыхнули при виде младшей сестры, и Велвет охватила мимолетная печаль - столь Дейдра была похожа на свою мать.
      - Велвет, малышка, слава Богу, ты приехала. Я уже почти сошла с ума, а королева должна прибыть к двум часам! - воскликнула Дейдра.
      Велвет обняла свою старшую сестру.
      - Я приехала помочь, сестричка. Ты только скажи, что надо делать.
      Худощавая, стройная Дейдра, но с уже заметным животом, присела на кресло.
      - Даже не знаю, с чего начать, Велвет. Мне никогда раньше не приходилось принимать у себя королеву. Я даже не знаю, как она узнала о Блэкторн-Прайэри, но ее секретарь написал нам, что она слышала о наших прекрасных садах и пожелала осмотреть их. Откуда она могла слышать о наших садах? Мы не состоим при дворе, да и никто во всей семье туда не вхож, за исключением Робина, да и тот ушел со службы после смерти Алисона. Очень сомневаюсь, что Робин когда-нибудь упоминал при королеве о наших садах. Сады не принадлежат к сфере его интересов.
      - Не волнуйся так, Дейдра. Королева оказывает тебе и Джону высокую честь. Она редко рискует выезжать из ближних графств, а тем более забираться в Ворчестершир.
      - Лучше бы она не рисковала вообще! - раздраженно воскликнула Дейдра. - Ты хоть можешь себе представить, во что обойдется удовольствие принимать королеву со всей ее свитой? Хотя откуда тебе знать? Ты же еще ребенок.
      - Хотела бы я, чтобы это понял и этот шотландский граф, мой нареченный супруг! - пробормотала Велвет, но ее старшая сестра не услышала ее, будучи слишком занятой собственными проблемами.
      - Да, совсем небольшое удовольствие принимать у себя королеву и ее двор. Конечно, Джон написал казначею ее величества, сэру Джеймсу Крофту, что мы не сможем принять весь двор в полном составе. Наш дом просто не вместит всех этих людей. И знаешь, что он нам ответил? Что ее величество просит приютить в доме всего человек пятьдесят, а остальные расположатся в шатрах на газонах. Представляешь, как будут наши газоны выглядеть после того, как на них потопчется пятьсот человек с их лошадьми, колясками и поклажей! Понадобится минимум пять лет, чтобы опять привести их в божеский вид. - Она в раздражении покачала головой. - Я вовсе не хочу выглядеть негостеприимной, Велвет, но что мы получим от всего этого, кроме долгов и сомнительного удовольствия рассказывать знакомым, что королева останавливалась в Розовой спальне, которую, конечно, придется переименовать в королевскую комнату? Причем она даже не будет спать в нашей постели, поскольку, путешествуя, всюду возит свою собственную и никогда не спит ни в какой другой.
      Велвет слушала сестру со все возрастающим удивлением. Она никогда не знала Дейдру с этой стороны. Дейдра всегда была очень спокойной и никогда не волновалась по пустякам в отличие от Виллоу или самой Велвет.
      - С ума можно сойти! - продолжала причитать Дейдра. - Я уверена, у нас не хватит вина и еды на всю эту ораву. Мы наверняка опозоримся.
      - И все-таки скажи мне, что надо делать, - повторила Велвет ровным голосом. Она видела, что с каждой минутой ее сестра приходит во все большее возбуждение.
      - Весь дом перевернут вверх дном, - начала Дейдра. - Розовая спальня отделана заново. Только небесам известно, где я размещу всю остальную ее свиту! Слава Богу, что они пробудут здесь только одну ночь. Господи Боже! Только хватило бы еды!
      - Что у вас есть из припасов? Дейдра нахмурила брови, припоминая.
      - Шесть дюжин бочонков устриц, хранящихся на льду, двадцать четыре молочных поросенка, три диких кабана, речная форель, двенадцать бараньих ножек, дюжина говяжьих туш, шесть косуль и шесть оленей, две дюжины окороков, пять сотен порций паштетов из жаворонка на сегодняшний вечер, каплуны в имбирном соусе, гуси, что-то около трех дюжин, фаршированные утки, пирожки с голубями и зайчатиной, по сотне каждых. Для нас варят, парят и жарят в каждом доме в округе. - Она остановилась, чтобы перевести дыхание. - Приготовлены вазы с молодым салатом-латуком, кресс-салатом, редиской, артишоками в белом вине, морковью в меду и хлеб на целую армию. Есть желе в формах и марципаны всех мыслимых цветов, пироги с сушеными яблоками, персиками, абрикосами и сливами, сладкий крем и первая клубника со взбитыми сливками! - закончила она с триумфом в голосе. И вдруг нахмурилась. - Как думаешь, этого хватит? спросила Дейдра с волнением.
      - Может быть, все это не очень изысканно, но уверена, что вполне сойдет, поддразнила ее Велвет. - А про вино ты не забыла?
      - Нет. Почти по две сотни бочонков белого и красного вина из Аршамбо, дай Бог здоровья твоим дедушке и бабушке, а также сотня бочек девонского сидра, присланного Робином из Линмута. Ну и, конечно, свой октябрьский эль.
      - Отлично! - заметила Велвет. - Если они не объедятся до смерти всей той едой, что вы наготовили, тогда уж они наверняка утонут в вине.
      - О, как бы я хотела, чтобы мама была здесь, а не в Индии, - вздохнула Дейдра.
      - Она не нужна тебе, сестра. Ты сделала все так же хорошо, как сделала бы матушка, если бы королева посетила ее.
      - О Велвет! Что бы я делала без тебя, дорогая сестричка! Ты ведь останешься на вечер, не так ли? Сердце Велвет сделало скачок.
      - Но куда ты меня пристроишь, Дейдра? Я хотела бы увидеть королеву, но давай я посмотрю на нее откуда-нибудь из-за спин слуг, а потом уеду домой.
      - Нет! Ты должна остаться со мной, Велвет! Без твоей поддержки я всего этого не перенесу, особенно в моем теперешнем положении. Ты можешь лечь спать в моей туалетной комнате.
      - Кто это собирается спать в твоей гардеробной? - спросил Джон Бейкли, входя в залитую солнцем комнату, где сидели две сестры.
      - Велвет, - ответила его жена-- Я хочу, чтобы она осталась и присутствовала при визите королевы.
      - Конечно, дорогая, - согласился лорд Блэкторн, нагибаясь, чтобы поцеловать Дейдру в лоб. - Насколько мне помнится, королева - крестная мать Велвет, и не будет ничего плохого в том, чтобы возобновить знакомство. - Он прошел к столу и налил себе бокал вина из хрустального графина. - Друг при дворе не помешает девочке, - улыбнулся он Велвет.
      - Благодарю вас, милорд, и надеюсь, что вы правы в своих рассуждениях, ответила Велвет с притворной застенчивостью, приседая в реверансе перед своим кузеном. Лорд Блэкторн улыбнулся ей поверх головы жены и заговорщически подмигнул.
      "Господи святый, - подумала Велвет, - что он может подозревать? Откуда ему знать, что я задумала? Это абсолютно невозможно!" Но следующие слова кузена заставили ее забеспокоиться еще больше.
      - Когда граф прибывает в Королевский Молверн, Велвет?
      - В его письме говорится только, что он прибудет через несколько недель, милорд. Точной даты не было. Весьма безответственно.
      - Хорошо. Будем надеяться, что завтра он еще не прибудет, так что ты вполне можешь остаться в Блэкторн-Прайэри на время визита королевы. Для Дейдры твое присутствие будет большим подспорьем. - Он опять обернулся к жене:
      - Пойдем, дорогая. Я хочу, чтобы ты отдохнула до прибытия ее величества. Я сам проверил, как идут приготовления, и, как всегда, ты на высоте, Дейдра. Ты - прекрасная жена.
      - Вот видишь! - закричала Велвет в восторге. - А что я тебе говорила, глупенькая?
      Дейдра вспыхнула от удовольствия при словах мужа, затем сказала младшей сестре:
      - Пошли одного из грумов в Королевский Молверн, пусть тебе пришлют приличествующее случаю платье, Велвет. - Она с трудом поднялась - все-таки седьмой месяц беременности давал себя знать. - Думаю, мне правда стоит отдохнуть, Джон.
      Он проводил ее из комнаты, а Велвет, торопливо нацарапав записку леди Сесили, отправила ее с грумом из Блэкторна. Потом присела, чтобы спокойно насладиться торжеством. Она не чувствовала угрызений совести, использовав сестру для достижения своих целей. Кому-то надо держать ситуацию под контролем, а дядя Конн на это явно не способен. Она чувствовала, что запросто может очутиться замужем за надменным и самоуверенным графом Брок-Кэрнским до того, как ее родители вернутся из своего путешествия, а к тому времени будет слишком поздно. Ей нужен могущественный покровитель, а кто может быть более могущественным, чем сама королева Англии? Она улыбнулась, очень довольная собой.
      - Ага, я сразу понял, что ты что-то затеваешь, - сказал лорд Блэкторн, вновь входя в комнату.
      - Вы ошибаетесь, милорд.
      - Э нет, Велвет, девочка, не ошибаюсь. Надеюсь только, что ты не полезешь к королеве с этой своей историей со свадьбой. Елизавета Тюдор твердо придерживается веры в родительскую власть и необходимость выполнять соглашения. - Он пристально посмотрел на нее, но лицо Велвет было бесстрастным.
      - Джон, вы, должно быть, считаете, что я плохо воспитана, если думаете, что я попытаюсь втянуть ее величество в семейное дело, - резко заметила Велвет. - У меня нет ни малейшего намерения обсуждать свое замужество с королевой. Я приехала сегодня в Блэкторн-Прайэри, чтобы помочь Дейдре чем смогу. Если мне будет позволено напомнить вам, моя сестра еще несколько месяцев назад обещала, что я смогу приехать, чтобы посмотреть на королеву, когда та остановится здесь. Если вы считаете, что я могу стать причиной скандала, что же, тогда я скажу Дейдре, что у меня разболелась голова, и поеду домой.
      Лорд Блэкторн не мог избавиться от чувства, что его молодая кузина вынашивает какой-то план, но Велвет никогда не была лгуньей, и уж если она сказала, что не будет обсуждать свое замужество с королевой, он ей верил.
      - Нет, дорогая, я хочу, чтобы ты осталась. Мне совсем не улыбается стать объектом семейной ссоры. И совсем не хочется ссориться с твоими родителями. Ты же знаешь, что поначалу они не считали меня подходящей парой для Дейдры.
      Велвет при этих словах почувствовала легкий укор совести. Ее семья приехала в Королевский Молверн, когда ей едва исполнилось два годика. Дейдре тогда было восемь, а Джону Бейкли двадцать восемь. Его первая жена превратила его жизнь в сплошной кошмар, ибо Мария Бейкли сошла с ума через десять месяцев после свадьбы, неудачно родив первого и единственного ребенка. Все последующие восемь лет она безвыходно провела в своей комнате, где что-то бессвязно бормотала и беспрестанно плакала, но не проявляла никаких признаков выздоровления и вовсе не собиралась отдавать Богу душу.
      Поначалу лорда Блэкторна привлекло к Дейдре то, что ребенок, которого не доносила его жена, тоже оказался девочкой и одного возраста с ней. Жизнь самой Дейдры тоже не была сплошным сахаром. И хотя в конце концов все наладилось, она вдруг обнаружила, что, прожив почти всю свою жизнь без отца, вдруг стала обладательницей сразу двух. Но Адам де Мариско, хотя и был любящим отчимом, все-таки не всегда мог скрыть, что Велвет - его единственный ребенок, единственный для него свет в окошке. Не будь рядом с ней Джона Бейкли, жизнь ее была бы гораздо печальнее. Никто так и не заметил, когда его любовь из почти родительской превратилась в чувственную, а ее - из детской в любовь женщины.
      Мария Бейкли сбежала из своего заточения и утопилась в пруду имения, когда Дейдре было тринадцать. Через год и один день лорд Блэкторн попросил ее стать его женой, и предложение было с радостью принято.
      Мать и отчим Дейдры придерживались, однако, прямо Противоположного мнения и поначалу отказали дочери в своем благословении. Они считали, что Джон Бейкли слишком стар для Дейдры Бурк. Лорд Бейкли умолял их с отчаянием влюбленного человека. Дейдра потихоньку чахла, пока перед ней чередой проходили самые завидные соискатели ее руки. Все были со слезами отвергнуты. В конце концов настойчивость влюбленных победила, и они поженились через четыре месяца после шестнадцатилетия невесты. Еще какое-то время Скай и Адам де Мариско боялись, что Дейдра не найдет счастья в супружестве. И только перед самым отъездом они убедились, что Джон Бейкли - самый подходящий муж для кроткой Дейдры.
      - Клянусь, Джон, я не причиню вам никаких неудобств, - пообещала ему Велвет.
      - Тогда иди, девочка, и повидайся с сестрой. Она слишком возбуждена, чтобы спать.
      Стараясь сохранить самообладание, Велвет спокойно вышла из комнаты и поднялась в покои Дейдры. К огромному облегчению, оказалось, что ее сестра в конце концов заснула, и Велвет смогла спокойно посидеть в туалетной. Мама и папа не рассердятся на нее за отказ от скоропалительной свадьбы с графом. Они поймут, почему она вынуждена была поступить так, как собиралась. В конце концов, она же не отказывается от обговоренного замужества. Она просто хочет лучше узнать графа, подождать возвращения родителей из путешествия и только потом принять решение. Это разумно, невзирая на то, что думали ее дядя и кузен. Велвет закрыла глаза и задремала.
      Разбудила ее служанка, принесшая в комнату ее платье.
      - Пора одеваться? - спросила она, еще не совсем проснувшись.
      - Да, мисс Велвет. Лодема приготовила ванны для вас и миледи. - Лодема была доверенной камеристкой Дейдры.
      - Служанка помогла ей раздеться. Дейдра уже весело плескалась в своей дубовой ванне у огня в другой комнате, когда Лодема сурово напустилась на нее:
      - Все это купание, и в вашем положении... Это не прибавит вам здоровья, миледи, говорю я вам.
      - Чепуха! - Короткий сон освежил Дейдру, и к ней вернулось хорошее настроение и уверенность в себе. - Поторопись, Велвет, а то вода остынет, позвала она младшую сестру.
      Велвет стыдливо вышла из туалетной, несколько стесняясь своей наготы. Она быстро влезла в ванну и сморщила нос от удовольствия.
      - Левкой? О, Дейдра, ты запомнила!
      - Гиацинты для меня и левкои для тебя. Конечно, помню. Мне было двенадцать, когда мама выбрала для меня собственный аромат, а ты плакала и плакала, пока она не позаботилась и о тебе, хотя ты была еще слишком мала, чтобы пользоваться благовониями.
      Велвет хихикнула.
      - Я помню, - сказала она, - но я просто хотела походить на свою старшую сестру, а у тебя был свой аромат, а у меня нет.
      - Чепуха! - твердо ответила Дейдра. - Ты всегда была маленькой капризулей и осталась такой и сейчас. - Потом она рассмеялась. - Но черт меня побери, сестричка, если у тебя нет обаяния. Я никогда не встречала человека, способного так быстро очаровать окружающих и убедить в своей правоте.
      - Вы собираетесь приветствовать королеву в сорочке, миледи, ибо, если прямо сейчас вы не вылезете из этой ванны, у вас уже не будет времени надеть что-нибудь другое, - заворчала на свою хозяйку Лодема, а когда Велвет опять хихикнула, камеристка обратила свой недобрый взгляд на нее. - А что до вас, мисс, вы бы лучше мылись побыстрее, или вы тоже пойдете вслед за вашей сестрой в одной сорочке?! Давайте-ка поворачивайтесь, вы обе!
      Молодые женщины быстро закончили купание, вылезли из ванн, их вытерли и напудрили служанки. Велвет быстро надела шелковое нижнее белье, не желая стоять голой перед незнакомыми слугами. Она взглянула на выпирающий живот сестры и подумала, что даже в таком виде Дейдра оставалась самым прелестным существом на свете и почти точной копией своей матери.
      Принесли платья; обе сестры предпочли одеться в бархат - день был прохладный. Платье Дейдры - темно-рубиновое с белой атласной нижней юбкой, расшитой серебряными нитями. Белые с серебром рукава с буфами и разрезами проглядывали из-под тяжелого бархата. Шею охватывала нитка прекрасного жемчуга, к которой было пристегнуто вырезанное из целого рубина сердечко, в ушах - грушевидные жемчужины, подвешенные на маленьких рубинах. Ее черные волосы убрали на затылке во французский шиньон и скрепили драгоценными заколками; на тонких пальцах красовалось несколько прекрасных колец.
      Платье Велвет по своему покрою походило на сестрино с очаровательной юбкой колоколом. Оно было темно-зеленым с более светлой нижней юбкой, также расшитой золотом; в разрезы рукавов проглядывала золотая шемизетка. Платье подарили ей ко дню рождения тетя и дядя, и оно было единственной действительно роскошной вещью в ее гардеробе. Прекрасные золотисто-каштановые волосы ниспадали соблазнительными локонами на ее плечи, а вокруг шейки вилась золотая цепочка, с которой свисал кулон в форме сердечка, бывший на самом деле медальоном.
      Дейдра одолжила своей младшей сестре миниатюрные сережки из жемчужин, ибо у Велвет, считавшейся еще маленькой, было мало драгоценностей. Лодема, критическим взглядом окинув младшую сестру своей госпожи, послала горничную принести две распустившиеся золотистые розы, стоявшие в вазе. Затем она связала цветки вместе зеленой ленточкой и прикрепила их к головке Велвет. Отступив на шаг назад, она едко заметила:
      - Так-то лучше! Теперь вы нас не опозорите!
      Дейдра и Велвет поспешили из апартаментов вниз, где их поджидал лорд Блэкторн. Велвет почувствовала себя нескромно подглядывающей, когда ее старшая сестра смахнула несуществующую пылинку с темно-голубого камзола своего смеющегося мужа. Джон - очень красивый мужчина, подумала Велвет, и, по-видимому, в самом соку. Он был на голову выше своей жены, с прекрасной фигурой. Скорее, его можно было назвать худощавым. Он сохранил прекрасные каштановые волосы с легким налетом седины, которые он коротко подстригал. Глаза сияли светлой голубизной, лицо узкое и аристократическое, с тонким носом, прекрасным разрезом глаз и тонкими губами. Несмотря на свою аскетическую внешность, он любил смеяться и высоко ценил хорошую шутку.
      Род Джона Бейкли владел Блэкторн-Прайэри со времен Вильгельма Завоевателя. Прайэри и окружающие его земли были подарены его предку, пэру, в награду за то, что он отбил их для Вильгельма у его обитателей, восставших саксонских монахов. Звали его Сьюр Бейкли. Бейкли всегда были добропорядочными англичанами, любившими свою землю и самоотверженно защищавшими ее. Они сражались за Англию под началом Ричарда I и Эдуарда, Черного принца, но никогда не состояли ни при каком дворе и не вмешивались в политику. В этом было их спасение.
      Никогда английские монархи не посещали Блэкторн-Прайэри, пока Елизавета Тюдор не узнала - только Богу известно как, подумал Джон Бейкли, - о прекрасных садах Блэкторн-Прайэри, широко известных, впрочем, среди окрестных жителей. За садами, заложенными около двухсот лет назад, тщательно ухаживали, и каждая новая леди Блэкторн вплоть до Дейдры, которая, подобно своей покойной бабке О'Малли, любила и коллекционировала розы, расширяла их. В садах росли не только розы, но и почти все известные в Англии цветы, включая несколько клумб с редкими персидскими и турецкими тюльпанами, вывезенными с Востока кораблями О'Малли. Был здесь и хитрый самшитовый лабиринт, а королева, как известно, обожала лабиринты. Сейчас сады горели в огне поздних тюльпанов, нарциссов, примул и водосборов. Елизавета не останется разочарованной.
      Вдруг на тщательно разровненную гравийную дорожку, ведущую к Блэкторн-Прайэри, вылетел босоногий сынишка главного садовника, оглушительно крича: "Едут! Едут!"
      - Прочь с дороги, парень! Прочь с дороги! - закричал мажордом Прайэри, и мальчишка с ужасным шумом скатился с дорожки на зеленую лужайку.
      Молоденькие служанки, выстроенные по старшинству, весело пересмеивались, пока их не заставил замолчать гневный взгляд домоправителя. Все служащие Блэкторн-Прайэри, начиная со старших слуг и кончая последним мальчишкой-поваренком, стояли вымытые и причесанные в ожидании появления королевы и ее двора.
      В течение, как казалось, очень долгого времени не было слышно ни звука, даже пения птиц, но вот ветерок принес звон колокольчиков и шум смеющихся голосов. Слуги напряглись и вытянули шеи, чтобы увидеть самый первый момент появления членов двора. Наконец, как по волшебству, на повороте дорожки появились Елизавета Тюдор и ее двор. Ожидающие испустили коллективный вздох восхищения.
      Первый всадник гарцевал на прекрасном гнедом мерине и держал в вытянутой руке церемониальный меч государства. Следующей ехала королева на великолепном снежно-белом жеребце рядом с графом Эссекским, своим конюшим, скакавшим на; черном красавце мерине и державшим уздечки королевского коня, что являлось частью его обязанностей. Вокруг королевы плотной группой держалась ее личная охрана, за ними следовал лорд-казначей и другие государственные мужи: королевский казначей - сэр Фрэнсис Кноллиз - любимый кузен королевы; лорд Хандстон - главный камергер двора; сэр Джеймс Крофт - королевский инспектор, другие официальные придворные лица и слуги и, конечно, - сам двор.
      Королевский наряд был верхом изящества. Ее платье из черного бархата обшито по краям и вдоль выреза мелким жемчугом. Вдоль рядов жемчуга разбросаны красные шелковые банты, скрепленные шариками из черного янтаря вперемежку с черными шелковыми розами. Валики на плечах украшены подобным же образом, как и корсаж с красной шелковой розой, из центра которой свисала крупная жемчужина в форме слезинки. Под платьем виднелась белая атласная нижняя юбка, отделанная по краям кружевами. Тот же белый атлас просвечивал через разрезы на ее черных бархатных рукавах. Шею королевы охватывал узкий белый накрахмаленный рюш, с которого свисали восемь рядов жемчужин, опускавшихся на черный бархат платья с его вишнево-красными розами. Королева носила ярко-рыжий парик, увенчанный мягкой круглой черной бархатной шапочкой, над которой развевались белые перья, перехваченные внизу ярко-красной рубиновой брошью. Руки были затянуты в надушенные белые кожаные перчатки, расшитые жемчугами, гранатами и агатами.
      Вокруг Елизаветы Тюдор на таких же горячих, гарцующих лошадях ехала ее свита, одетая с роскошью, еще больше дополнявшей красоту наряда королевы. С двух сторон королевы скакали сэр Уолтер Рэлей и молодой Эссекс, ее самые приближенные дворяне. Рэлей был нынешним капитаном королевской гвардии и ее личным телохранителем. Эссекс, как ее конюший, занимал ныне тот пост, который ранее принадлежал его отчиму, графу Лестерскому, Роберту Дадли. Дадли, оставаясь ближайшим другом королевы; в последнее время потерял некоторую часть ее расположения из-за своей женитьбы на ее кузине, Леттис Кноллиз, хотя она и доверяла ему по-прежнему.
      Когда лошади остановились перед Прайэри, лорд Блэкторн выступил вперед, чтобы помочь королеве сойти с лошади, и, сделав это, преклонил колено, выказывая свое почтение. Дейдра и Велвет склонились в глубоком реверансе.
      - Две самые прекрасные пташки, каких я когда-нибудь видел, - прошептал граф Эссекс сэру Уолтеру. - Сестры, как ты думаешь?
      Рэлей ничего не ответил, заметив, как напрягся затылок королевы, ненароком расслышавшей слова Эссекса, но молча улыбнулся графу, распушив усы в знак согласия с его замечанием.
      - Добро пожаловать в Блэкторн-Прайэри, ваше величество, - проговорил Джон Бейкли. - Мы не знаем, чем мы заслужили такую честь, но надеемся, что ваше пребывание здесь будет приятным. - Он поманил пальцем главного конюха, немедленно подведшего к нему необычной красоты и редкую в этих краях арабскую кобылу светло-золотистой масти. Кобыла была уже под седлом, убранным жемчугами, топазами, голубыми цирконами, рубинами и мелкими бриллиантами. Уздечка на лошади была украшена серебром. Лорд Бейкли поднялся на ноги и сказал:
      - Это вам, мадам, с чувством глубочайшего восхищения и преклонения. Смею заверить вас, что считаю себя счастливейшим из смертных, ибо мне довелось жить в ваше царствование.
      Королева окинула быстрым взглядом кобылу и ее убранство, и на душе у нее потеплело от щедрости этого лорда. Его ловко подвешенный язык также доставил ей удовольствие, так как она искренне считала, что его слова идут от чистого сердца. Он же ничего не выигрывал от этого, да и ко двору не принадлежал. Она грациозно подала руку для поцелуя и проговорила:
      - Примите нашу благодарность за ваш прекрасный подарок, милорд.
      .Джон Бейкли поцеловал поданную ему руку.
      - Моя жена обладает необходимым подходом к животным, мадам, она умеет с ними обращаться и объездила это прелестное существо сама. Вы увидите, у нее прекрасный галоп и великолепный прыжок. Она создана Господом Богом для охоты. Поэтому я и выбрал ее.
      Елизавета Тюдор улыбнулась, польщенная, ибо больше всего на свете любила охоту.
      - Представьте меня вашей семье, лорд Блэкторн, - приказала она. - Я желаю познакомиться с леди, умеющей так хорошо объезжать лошадей.
      Джон Бейкли взял Дейдру за руку и подвел ее к королеве.
      - Моя жена Дейдра, ваше величество. Дейдра опять сделала реверанс.
      - Господи Боже! - воскликнула Елизавета Тюдор, не спуская глаз с Дейдры. Вы же дочь Скай О'Малли, леди Блэкторн, не так ли?
      - Да, ее и лорда Бурка, - отвечала Дейдра, - но я не помню своего отца, мадам. Он умер, когда я была совсем маленькая. - Она улыбнулась. - Позвольте представить вам мою младшую сестру, мисс Велвет де Мариско.
      Велвет ступила вперед и сделала изящный реверанс, внимательно следя за тем, чтобы ее глаза были благовоспитанно обращены вниз.
      Королева протянула руку и мягко подняла голову Велвет, тронув ее за подбородок элегантной рукой в перчатке.
      - Встань, дорогое дитя, и дай мне посмотреть на тебя. Какая же ты прелестная! Я не видела тебя с тех пор, когда ты еще была совсем ребенком, но ты вряд ли помнишь об этом, слишком мала была. Сколько же тебе сейчас лет, Велвет де Мариско?
      - Сегодня мне исполнилось пятнадцать, ваше величество, - проворковала Велвет.
      - Сегодня? - воскликнула королева. - Так сегодня твой день рождения?
      - Да, ваше величество, и я должна была быть королевой майского праздника в нашей деревне, но предпочла приехать в Прайэри, чтобы увидеть вас.
      Это было сказано с такой бесхитростностью, что королева улыбнулась:
      - Тогда мы должны сделать тебе подарок, дитя. Я же твоя крестная, Велвет де Мариско. Когда ты родилась во Франции, я была очень сердита на твоих родителей за то, что они сочетались браком без моего согласия. Твоя умная матушка сделала меня твоей крестной, пытаясь умиротворить свою королеву, но я никогда не знала точной даты твоего рождения. Скажи мне, дорогая, что я могу подарить тебе? - Королева улыбнулась еще шире при виде удивленных глаз Велвет и ее приоткрытого рта.
      Велвет была ошеломлена. Это - невероятное везение, в которое трудно даже поверить. Теперь не надо как-то обхаживать королеву, надо действовать быстро и умно. Ее руки поднялись к щекам в жесте искреннего удивления.
      - Мадам, - еле выговорила она. - О, мадам, я просто не могу ничего придумать!
      Елизавета Тюдор улыбнулась еще раз и ласково потрепала девушку по щеке.
      - Все что угодно, в разумных пределах, конечно, - мягко проговорила она. Помни, я всего лишь королева Англии.
      Велвет собралась с духом и с обожанием посмотрела на королеву:
      - Мадам, у меня есть все, чего можно пожелать в этой жизни, кроме одного. Мои родители всегда были более чем щедры ко мне, и я ни в чем не испытывала недостатка; но всю свою жизнь я мечтала служить вам, ваше величество, стать одной из ваших фрейлин. Можете ли вы подарить мне мою мечту, мадам? Если вы действительно хотите одарить меня, тогда одарите меня высокой честью служить вам!
      Лорд Блэкторн стиснул руку жены, чтобы удержать ее от вступления в разговор. Он был искренне восхищен ловкостью своей кузины. Не нарушив данного ему обещания, она все-таки сумела добиться своего.
      - О дорогое дитя! - Лицо королевы расплылось в улыбке.
      По традиции, Елизавета Тюдор имела восемнадцать прислуживающих ей женщин. Четыре камеристки состояли при ее опочивальне; все это были женщины в возрасте, замужние, из хороших семей; восемь служили при ее личных апартаментах, также замужние и тоже высокого происхождения; и шесть фрейлин молоденьких девушек из благородных семейств, чьи родители надеялись, что, состоя на службе у самой королевы, они будут более высоко котироваться на рынке невест. Эти восемнадцать женщин присматривали за гардеробом королевы и ее украшениями, ее пищей и за всяческими другими вещами в ее личных покоях. Все они были ее ближайшими наперсницами.
      Места фрейлины добивались многие, и при других обстоятельствах королеве пришлось бы отказать своей крестнице, так как свободных вакансий не было. Но, по счастливому стечению обстоятельств, одна из королевских фрейлин только что родила ребенка прямо в своем будуаре. Разгневанная Елизавета Тюдор засадила мать и дитя вместе с незадачливым папашей в Тауэр. Тот факт, что молодые люди были тайно женаты уже более года, нисколько не смягчил ни гнева королевы, ни наказания. Родители обоих молодых также попали в немилость ее величества за несчастье родить и вырастить таких непослушных отпрысков.
      Освободившийся пост, естественно, отобранный у девицы, следовало как можно быстрее заполнить, но королева была так раздражена этим событием, которое она рассматривала как следствие распространившегося в последнее время падения нравов среди ее приближенных дам, что никто не решался поднять этот вопрос. И вот теперь прелестный и невинный ребенок просит у королевы столь же невинный подарок к своему дню рождения.
      Елизавета Тюдор, конечно же, не позволила своей сентиментальности взять верх над юмором, который она усмотрела в ситуации. Это дитя - дочь Скай О'Малли. Скай О'Малли, этой возмутительной, исполненной гордыни, непокорной, упрямой, надменной и не желающей подчиняться женщины, посмевшей пойти против воли королевы Англии. Этого невозможного создания, имевшего наглость спорить с Елизаветой Тюдор! Этой чертовой женщины, которая два года назад отвергла предложение Елизаветы взять ее дочь под королевское покровительство. Королева улыбнулась, теперь уже во весь рот. Какой подарок судьбы!
      - Конечно, ты можешь стать моей фрейлиной, Велвет де Мариско! - сказала она. - Когда мы будем покидать сей гостеприимный дом, ты поедешь с нами. В отсутствие твоей мамы я чувствую моральную обязанность взять тебя под свое крыло. Но все-таки мне хочется в эту нашу встречу в день твоего пятнадцатилетия подарить тебе маленький, чисто символический, но осязаемый подарок.
      Королева сняла с пальца перстень с изумрудом, ограненным в виде квадрата, с бриллиантами с каждой стороны. Камни были оправлены в червонное золото с искусной филигранью как снаружи, так и изнутри.
      - Носи его не снимая в память о Елизавете Тюдор, моя дорогая девочка, сказала она взволнованно. Затем оперлась на предложенную лордом Блэкторном руку и проследовала в Прайэри.
      Велвет надела перстень на мизинец и не могла отвести от него глаз.
      - Он так идет к вашим глазам, дорогая, - раздался глубокий, мужественный голос, и она подняла глаза, чтобы прямо взглянуть на произнесшего эти слова человека.
      - Мы не знакомы, сэр! - отрезала Велвет чопорно, отметив в то же время про себя, что со своими рыжими кудрями и блестящими черными глазами он божественно красив. Высокий, хорошо сложенный, с удлиненным лицом и немного безвольным подбородком, что, однако, не портило общего превосходного впечатления, кавалер был облачен в темно-голубой бархат, отделанный серебристыми кружевами.
      Мужчина рассмеялся и, обернувшись к своему столь же изысканно одетому приятелю, попросил:
      - Представьте нас, Уолтер.
      Элегантный кавалер, исполняя просьбу, сделал шаг к Велвет и произнес:
      - Госпожа де Мариско, позвольте представить вам Роберта Деверекса, графа Эссекского, королевского конюшего. Милорд граф, госпожа Велвет де Мариско.
      Граф Эссекс изящно поклонился Велвет, его черные глаза озорно блестели.
      - Но, сэр, - запротестовала Велвет, - с вами я тоже не знакома!
      - Это просто исправить, - сказал Роберт Деверекс. - Так как мы теперь должным образом представлены друг другу, могу ли я в свою очередь представить вам, госпожа де Мариско, сэра Уолтера Рэлея, капитана королевских гвардейцев? Уолтер, госпожа де Мариско. Итак! Мы все представлены друг другу и можем теперь стать друзьями.
      - Милорд, - осадила Велвет Эссекса, - я не такая уж прозябающая в серости деревенщина и знаю, что королева без ума от вас. Если она приревнует вас ко мне, меня могут забыть взять с собой, и тогда мне придется... - Велвет прикусила язычок как раз вовремя. - Милорды, королева скоро соскучится без вас. Так что лучше поспешите в дом. - С этими словами она повернулась, слегка задев их, прошла мимо и последовала вслед за сестрой.
      - Ах ты, моя прелесть! - пробормотал граф, заступая ей путь. - Бог даст, нынешняя поездка не будет такой скучной, как предыдущая.
      - Робин, ты сошел с ума! Девушка права, и тебе известно это лучше кого-нибудь другого, - попытался Рэлей увещевать своего друга. - Королева и вправду сходит по тебе с ума, хотя мне и не понятно, почему она делает это, имея перед глазами гораздо более привлекательного кавалера в моем лице. Кроме того, я слышал кое-что из того, что рассказывают об отце и матери этой девушки. Любой из них сделает из тебя котлету, мой дорогой граф, съест ее и не подавится.
      Велвет взглянула на Рэлея с интересом. Он был гораздо старше, чем прекрасный граф, но выглядел очень молодо. Гораздо более элегантный, чем Роберт Деверекс, он был одет в камзол из темно-коричневого бархата, богато расшитый бронзовой нитью, что гармонировало с его темно-янтарными глазами и рыжеватыми волосами и бородкой. Крепко сбитый, он был крепче Эссекса хотя не так высок.
      Внезапно вспомнив, что ей надо быть рядом с Дейдрой, Велвет смело оттолкнула графа и пробежала мимо него. Сначала Эссекс опешил, что она посмела дотронуться до него, но потом воскликнул:
      - Господь свидетель, Уолтер, эта де Мариско горяча! И правда, может быть, лучше, если мы останемся просто друзьями с этой девушкой. Кроме того, девственницы так эмоциональны! - Он рассмеялся, и два кавалера рука об руку проследовали через толпу внутрь замка, чтобы занять свои места подле королевы.
      Елизавета Тюдор расположилась в главном зале, освежая себя предложенными ей хозяином напитками, в то время как хозяйка, наконец-то нашедшая свою сестру, сердито отчитывала ее:
      - Как ты могла, Велвет!
      - Как я могла что, Дейдра? Дейдра вздохнула:
      - Что мы скажем графу Брок-Кэрнскому, когда он приедет, Велвет? Он же едет, чтобы жениться на тебе! Ты знаешь это?
      - С чего бы это, - возмутилась Велвет, - все так носятся с графом и его чувствами и никто не думает обо мне и моих чувствах? Мама с папой подобрали мне пару, когда я была еще ребенком. Я даже не помню, как он выглядит! Мама сказала, что я не должна выходить замуж без любви, и, Дейдра, я не выйду! Ты же в свое время отказалась от всех предложений. И я тоже не пойду замуж, пока мои родители не будут рядом, а до их возвращения надо ждать несколько месяцев. Может быть, я и полюблю графа, а может быть, и нет. Так или иначе, но я не хочу оказаться замужем до того, как по крайней мере не побуду при дворе. Надеюсь, Дейдра, мне там будет хорошо, а этому дикарю из Шотландии придется подождать меня, благо хорошо известно, что королева не любит, когда мужчины волочатся за ее фрейлинами. За королевой, своей крестной, я буду как за каменной стеной! - И она лукаво взглянула на свою старшую сестру.
      - Я намерена все рассказать королеве, Велвет! Ты не можешь ставить нас в такое неловкое положение!
      - Если расскажешь, Дейдра, я убегу к дедушке с бабушкой во Францию и устрою грандиозный скандал! Помолвку придется расторгнуть, и во всем этом будешь виновата ты! Если мои родители правда хотят этого союза, они не поблагодарят тебя за то, что ты сунулась не в свое дело. В этом деле я намерена поступать по-своему, так же как ты в вопросе своего замужества с Джоном. Мы с тобой сестры - хотя отцы, правда, у нас разные, но кровь нашей матери одинаково сильно и горячо течет и в твоих, и в моих жилах. Почему я должна сдерживать свои желания? - Велвет вгляделась в лицо Дейдры. - Неужели ты не хочешь, чтобы я осталась в Англии, под защитой королевы? - решила она подольститься к Дейдре, чуть улыбаясь уголками рта.
      - Черт бы тебя побрал, дерзкая девчонка! - пробормотала Дейдра. - А, ладно! Графу совсем не обязательно знать, что, когда ты узнала о его приезде, ты чуть ли не выклянчила у королевы место фрейлины. Но смотри, как бы дядю Конна не хватил удар, сестричка! - Она рассмеялась. - Не хотелось бы мне быть на месте нашего бедного дядюшки, когда ему придется объяснять графу, что ты находишься вовсе не в Королевском Молверне, а под крылышком королевы и, следовательно, в данный момент не можешь пойти под венец. Господи, вот будет дело!
      Конн Сент Мишель остался, однако, совершенно невозмутимым, когда ему этим же вечером поведали об избранной Велвет тактике.
      - Ей будет спокойнее с Бесс, - заметил он сухо. - Слава Богу, маленькая хитрунья сама нашла выход из положения.
      - Но, дядя, уж не одобряете ли вы поведения Велвет? - воскликнула Дейдра, немало удивленная.
      - Честно говоря, Дейдра, дорогая, мне с самого начала не нравилась идея выдать нашу Велвет за этого Брок-Кэрна без Скай и Адама. Для меня лично выходка Велвет решила все проблемы. Королева, конечно, скорее согласится отдать свою новую фрейлину родителям, а уж никак не какому-то шотландскому графу, тем более что сама девушка возражает против этого.
      Уладив таким образом это дело и со своей совестью, лорд Блисс повел свою жену и племянницу вниз, в большой зал, чтобы присоединиться к пирующим.
      Они успели как раз к тому моменту, когда Елизавета Тюдор вступила в огромную залу, которую украшал целый ряд высоких окон во всю стену. Весенний закат окрасил комнату в малиновый цвет Яркий огонь пылал в четырех огромных каминах, призванных унести промозглый холод из давно не использовавшегося помещения. Выступив вперед, Конн преклонил колено и поднес королевскую руку к губам для поцелуя. В глазах королевы зажегся теплый огонек.
      - Конн, старый дьявол, - прошептала она, вспомнив вдруг последний, полный романтики вечер, который они провели вдвоем несколько лет назад накануне его женитьбы на Эйден.
      - Бесс, вы прекрасны, как всегда, - сказал он мягко. - Все еще продолжаете разбивать сердца, душечка? - Он встал и, отпустив ее руку, взглянул в сторону Эссекса и Рэлея. Елизавета Тюдор удивленно покачала головой.
      - Господи, лорд Блисс! - сказала она. - Ты остался все таким же ирландским мошенником с ловким языком.
      - Но более остроумным, - парировал он, к удовольствию королевы. - Я слышал, моя племянница стала вашей фрейлиной?
      - А, Велвет. Прелестное дитя! Я рада, что она будет при мне.
      - Она никогда не бывала при дворе, мадам, - сказал он мягко. - Она даже никогда не бывала в Лондоне.
      - А в Париже? - спросила королева.
      - Ив Париже тоже, мадам. Она, несмотря на свою красоту, совсем невинная девочка. Большую часть жизни она провела в затворничестве.
      - Она помолвлена?
      - Да, обручена с сыном друга лорда де Мариско, но свадьба не планируется раньше ее шестнадцатилетия.
      - Я постараюсь наилучшим образом позаботиться о Велвет, милорд, - сказала королева, которой были понятны его опасения. - Она будет мне как родная дочь, да так оно в определенном смысле и есть. Ведь я ее крестная мать. Разве я плохо заботилась о вашей жене Эйден, когда она была у меня на службе?
      - О да, и я признателен вам, мадам, - спокойно ответил Конн.
      Он добился всего, чего хотел, и теперь оставалось только дождаться возвращения сестры и Адама. Ответственность больше не лежала на нем, и он, чуть ли не при всех вздохнул с облегчением.
      В другом конце залы Велвет вдруг обнаружила себя в центре внимания общества. У нее кружилась голова от обилия восторженных комплиментов, которыми осыпали ее кавалеры из королевской свиты, заинтригованные новой фрейлиной. Она разговаривала без жеманства, не как другие девушки, и была в своих высказываниях весьма откровенной. К этому добавьте ослепительную красоту и в придачу слухи о богатом наследстве. Все мужчины готовы были навлечь на себя гнев королевы - по крайней мере до тех пор, пока Елизавета находилась в другом углу залы. Как раз в тот момент, когда Велвет подумала, что больше не вынесет мужских глупостей, появились сэр Уолтер Рэлей и молодой граф Эссекский, вознамерившиеся увести ее от шумной толпы.
      - Прошу прощения, джентльмены, - сказал Эссекс смеясь, - но Уолтер и я возложили на себя миссию по защите этой девушки и ее целомудрия от всех вас. Предупреждаем, что мы относимся к ней как к родной сестре и горе тому, кто осмелится вести себя с ней легкомысленно. Если, конечно, - добавил он под общий смех, - она сама того не пожелает! - С этими словами он крепко взял Велвет под руку и увел ее к огню, усадив рядом с Рэлеем.
      - Вы с ума сошли! - запротестовала Велвет.
      - О да, госпожа де Мариско, но признайтесь, что вам до смерти надоели все эти назойливые попки-дураки. Обещаю, что общество Уолта и мое будет гораздо интереснее. Вы помолвлены?
      - А почему вас это интересует? - Потому, моя глупенькая кошечка, что мне интересно, каковы мои шансы быть вызванным на дуэль.
      - Он в Шотландии, милорд, и, к вашему сведению, я не имею ни малейшего представления о том, как он выглядит. Так что мне можно особенно не стараться быть чересчур сдержанной с вами или сэром Рэлеем, - ответила Велвет с вызовом.
      Мужчины в восторге засмеялись, а затем Рэлей, который был старше Эссекса почти на пятнадцать лет, спросил:
      - Будет ли нам позволено звать вас просто Велвет? А вы могли бы звать нас Уолт и Робин.
      - У меня есть брат по имени Робин, так что, милорды, я буду звать вас Уолт, а его Скэмп <Скэмп - по-английски "негодяй", "бездельник".>, ибо я подозреваю, милорд граф, что вы весьма испорченный молодой человек. - Велвет бросила на Роберта Деверекса острый взгляд, и тот благовоспитанно покраснел.
      Рэлей рассмеялся:
      - Вы молоды, Велвет, и, подозреваю, слишком неопытны для жизни при этом бесшабашном и извращенном дворе Елизаветы Тюдор, но у вас острый глаз и быстрый ум. Думаю, что вы из тех, кто умеет постоять за себя.
      В этот момент к ним подошли две молодые женщины: одна темно-русая, с длинными прямыми волосами, приятным лицом и спокойными серыми глазами; другая - золотистая блондинка с непокорной шапкой волос - была обладательницей роскошной фигуры и необыкновенных бирюзовых глаз. Темноволосая девушка смущенно улыбнулась Велвет и вежливо присела в реверансе:
      - Мое имя - Элизабет Трокмортон, но все зовут меня Бесс. Я фрейлина королевы. Ее величество поручила мне позаботиться о вас на первых порах, госпожа де Мариско. А это моя подруга Эйнджел Кристман. Мы рады приветствовать вас при дворе.
      Велвет в ответ тоже сделала реверанс и сказала:
      - Пожалуйста, зовите меня Велвет. Надеюсь, мы станем друзьями.
      - Господи помилуй, что за наивность! - воскликнула красивая блондинка.
      - Эйнджел, не пугай так Велвет. Она же впервые в жизни уезжает из дома так далеко.
      - А вы тоже фрейлина? - спросила Велвет блондинку. Эйнджел рассмеялась.
      - Нет, - сказала она. - Я просто живу у королевы. Мой отец - младший сын в весьма уважаемой дворянской семье - женился на младшей дочери из другой, тоже весьма уважаемой дворянской семьи. К сожалению, у них совсем не было денег, и когда папа обнаружил, что мама более чем легкомысленно ведет себя с богатым соседом-фермером, он убил и ее, и ее любовника, а потом покончил с собой. Правда, он позаботился обо мне, попросив в своем завещании королеву взять меня под свою опеку. Естественно, она не могла отказать в такой просьбе, так что я выросла при дворе и, уж конечно, получу гораздо большее приданое, чем в том случае, если бы меня забрали в семью какого-нибудь нашего родственника. То место, которое заняли вы, Велвет де Мариско, предназначено для более благородных девиц, чем я.
      - Ну-ну, Эйнджел, любовь моя, дух твой вполне благороден, - промурлыкал Эссекс, небрежным жестом обнимая ее за тонкую талию.
      Эйнджел раздраженно сбросила его руку.
      - Не прикасайтесь ко мне, вы, распутник! Своим поведением вы лишите меня шансов на достойное замужество. Может быть, вам это и покажется странным, но ни один приличный мужчина не станет подбирать крохи с вашего стола.
      - Эйнджел! - воскликнула Бесс Трокмортон, явно шокированная.
      - А что такого, Бесс, это же правда. У тебя влиятельная семья, которая в случае чего не даст тебя в обиду, мне же приходится самой оберегать свое достоинство и доброе имя.
      - Ни один мужчина не захочет иметь в женах сварливую женщину, да еще и с острым язычком, - парировал Эссекс, - а это, моя дорогая Эйнджел, как раз то, во что вы рискуете скоро превратиться.
      Он казался весьма смущенным ее словами, и Велвет с трудом подавила смешок.
      Стремясь сменить тему, Бесс Трокмортон сказала:
      - Королева просила нас отправиться завтра к вам домой и помочь упаковать вещи, необходимые вам при дворе. Это далеко?
      - О нет, всего несколько миль. Вы ездите верхом?
      - Да! - воскликнули девушки хором.
      - Отлично! Тогда выедем пораньше, - предложила Велвет, преисполненная энтузиазма.
      - Мы проводим вас, - вмешался сэр Уолтер, - негоже ехать трем девушкам одним.
      С губ Велвет уже готово было сорваться возражение, но тут она подумала, как здорово будет вернуться в Королевский Молверн в сопровождении двух элегантных дворцовых кавалеров.
      - А вы сможете встать так рано? - вместо этого слегка поддразнила она их.
      - Встать? Мы и ложиться-то не собираемся, дорогая! Сон - это то, от чего приходится отказываться каждому, кто оказывается при дворе. Вы к этому скоро привыкнете.
      Леди Сесили, предупрежденная запиской Дейдры, поджидала ее вместе с няней Велвет. У обеих дам на лицах появилось неодобрительное выражение, когда они увидели, что Велвет въезжает в Королевский Молверн в сопровождении графа, сэра Уолтера, Бесс и Эйнджел. Маленькая, толстенькая леди Сесили с острыми голубенькими глазками и седыми буклями была сама доброта. Однако она умела быть и грозной, вот и сейчас раздраженно притопывала ногой.
      - Ваша мама будет очень недовольна вами, Велвет, и что мы скажем его светлости лорду, когда он вернется? - ворчала она, пока Велвет слезала с лошади.
      - Ерунда, дорогая леди Сесили, - отвечала Велвет. - Вспомните, она обещала мне, что я никогда не пойду замуж без любви.
      - Как вы узнаете, любите вы своего нареченного или нет, если вас даже не будет дома, чтобы познакомиться с ним! Вы прекрасно знали о его скором прибытии, когда уезжали к сестре. А теперь я узнаю о всей этой затее с фрейлинством при дворе!
      Фактически вырастившая Велвет, как и всех ее братьев и сестер, леди Сесили давно уже считалась детьми Скай как бы бабушкой. А это давало ей право высказываться и вмешиваться во все дела.
      - Не могла же я отказать королеве, - с невинным видом проговорила Велвет.
      - Вы сами просили об этом королеву, и это мне отлично известно! - резко прозвучало в ответ. - Вы противная девчонка, и вашему отцу давно следовало вас выдрать. Но где там! Адам де Мариско просто не мог надышаться на вас, и вот к чему это привело.
      Пока она бушевала, остальные, приехавшие с Велвет, с интересом прислушивались к разговору. Вдруг старая леди вспомнила, что они не одни, и оборвала себя на полуслове.
      Велвет поспешила представить их самым сладким голосом:
      - Граф Эссекский, сэр Уолтер Рэлей, госпожа Бесс Трокмортон и госпожа Эйнджел Кристман, а это леди Сесили Смолл, сестра сэра Роберта. Она мне за бабушку.
      - Добро пожаловать в Королевский Молверн, - учтиво приветствовала их хозяйка с полуреверансом. - Прошу в дом, отведайте бисквитов и вина, милорды, леди.
      Повернувшись, она пошла впереди.
      - Но почему так вышло, Велвет? - поддразнил ее Рэлей. - Вы никогда не встречались с вашим нареченным супругом? Как это старомодно - заранее обговоренная свадьба!
      - Это все не важно, - тихо ответила Велвет, вновь почувствовав себя маленькой девочкой при виде разбушевавшейся старой леди. - Меня обручили с сыном друга моего отца в пять лет. Теперь я даже не могу его вспомнить. И кроме того, мама обещала, что мне не будет нужды выходить за него замуж, если я не полюблю его.
      - Однако, - настаивал Рэлей, - эта ваша леди Сесили сказала, что он вскорости приезжает, а вас не будет дома. - Он рассмеялся. - А вы ловкая девица, не так ли, Велвет де Мариско?
      - А мне больше по душе ее самообладание, - ухмыльнулся Эссекс. - Мне бы девушку, у которой что-то есть в голове!
      - Вам? Девушку с головой? - перебила его Эйнджел. - Вот уж никогда не знала, что вы так разборчивы, милорд граф.
      - Милорды, Эйнджел! Прекратите немедленно! - воскликнула кроткая Бесс. Эйнджел, мы с тобой приехали помогать Велвет, посоветовать, что взять с собой ко двору. А вам, джентльмены, придется в это время спокойно посидеть за бокалом вина, - закончила она твердо.
      Мужчины согласно улыбнулись и последовали за быстро удалявшимися юбками леди Сесили. Элизабет Трокмортон была одной из любимиц королевы, которую та одновременно и любила и уважала. Ей было двадцать четыре года, она уже давно состояла при дворе и была самой старшей среди фрейлин. Сейчас она обернулась к новому предмету своих забот и сказала:
      - Вы не проводите нас в свою комнату, Велвет? Велвет кивнула и повела их по лестнице в свои апартаменты. Эйнджел Кристман взяла ее под руку и прошептала:
      - Если Бесс решила взять вас под свое крылышко, считайте, что вам повезло. Она просто чудо, чего нельзя сказать о других, - впрочем, скоро вы сами увидите.
      Эйнджел была только двумя годами старше Велвет, но жизнь при дворе научила ее шире смотреть на многие вещи, а это, в свою очередь, придавало ей более зрелый вид.
      Очень скоро Велвет поняла, как ей повезло, что она заручилась дружбой Бесс и Эйнджел. Осмотрев ее гардероб, они нашли большую его часть старомодной и провинциальной. Ее засмеют при дворе, уныло констатировали они, а первое впечатление так важно. Ей придется задержаться, когда двор покинет Блэкторн-Прайэри, и нагнать его через недельку, когда гардероб будет обновлен.
      - Нет! Я не могу! - вскричала Велвет. - Он может приехать за это время, и тогда мне уже никогда не выбраться отсюда. Лучше пусть меня засмеют при дворе, чем... - Она остановилась, вдруг осознав, что чуть не выболтала свои тайные страхи.
      - Ладно, - сказала Бесс, хотя и заинтригованная, но не привыкшая совать нос в чужие дела, - тогда, может быть, ваша портниха сможет перешить хоть несколько платьев за ночь? Тогда вы сможете отбыть завтра вместе со всеми, а она сошьет новые и пошлет их вам вдогонку. Ей придется сшить несколько белых платьев, так как королева предпочитает, чтобы все леди при дворе носили черное, а фрейлины - белое, когда они при исполнении обязанностей.
      - А можно белое платье чем-нибудь отделать? - спросила Велвет.
      - Вполне, - рассмеялась Бесс. - Это единственный способ всем нам не быть похожими на маленьких французских монахинь. Иногда к белым платьям мы надеваем нижнюю юбку другого цвета или с каким-нибудь рисунком на белом фоне. Но не волнуйтесь, Велвет. Свои самые красивые платья вы будете надевать на праздники и маскарады. Просто иногда у ее величества бывает плохое настроение.
      - Бесс слишком добра, ей тяжело сказать, что королева просто стареет и пытается это скрыть, - хитро прищурилась Эйнджел. - Окружив себя дамами в белом или черном, она может выглядеть на их фоне гораздо более эффектно.
      - Она добрая госпожа, - кинулась на защиту Бесс.
      - К тем, кто не раздражает ее, но она очень ревнива, Бесс, и ты это отлично знаешь. Она ненавидит всех своих бывших фрейлин, удачно вышедших замуж, потому что сама никогда замуж не выйдет. Горе той девушке, которая ненароком обмолвится в ее присутствии, что мечтает о муже.
      - Но есть же и такие, которые вышли замуж с ее благословения, - сказала Бесс.
      - Да, такие девушки, кто пришел к ней, уже будучи помолвленными, как Велвет, но те, кто нашел свою любовь, состоя при дворе, жестоко наказываются королевой, и ты знаешь, что я говорю правду, Бесс. Иначе с чего бы это ты была такой осторожной?
      - Эйнджел! - Лицо Бесс исказила мука.
      - Ладно, ладно, хорошо, но все-таки я очень довольна, что состою под опекой и ничего больше. - Эйнджел повернулась к Велвет с усмешкой на губах:
      - А вы, маленькая мышка, я смотрю, очень рады покинуть свое провинциальное гнездышко и уехать с нами?
      - О да, да, - охотно согласилась Велвет, довольная, что разговор ушел в сторону от вопросов замужества.
      Они вошли в спальню Велвет и здесь, к ее удивлению, обнаружили Дейзи, камеристку Скай.
      - Судя по вашим лицам, вы уже побывали в туалетной комнате, - сказала Дейзи.
      - О Дейзи! Большинство моих вещей...
      - Старомодны и годятся только для маленьких девочек, - закончила за нее та. - Увы, это правда, но не стоит огорчаться, госпожа Велвет. Платья вашей матери всегда сшиты по последней моде, не важно, что она теперь не состоит при дворе. А коль ее сейчас нет и они просто пылятся в гардеробе, почему бы нам не переделать несколько из них по вашей фигуре?
      - Весьма дельное предложение, - заметила Бесс. - Можем мы посмотреть те платья, которые, вы думаете, подойдут госпоже Велвет, Дейзи?
      - Сейчас принесу, - ответила та. - Кроме меня, доступа к гардеробу миледи не имеет никто. - И она поспешила из комнаты.
      - Вот старая ведьма, - сказала Эйнджел. - Насколько я понимаю, она прослужила у вашей матери всю жизнь?
      - Почти тридцать лет, - подтвердила Велвет. - Она очень расстроилась, когда мама не взяла ее в собой в последнее путешествие, но вообще-то Дейзи никогда особенно не любила путешествовать с мамой. У нее огромная семья, так как ее муж, Брэн Келли, каждый раз, приходя с моря, награждал ее новым ребенком, прежде чем уйти в очередное плавание, - хихикнула Велвет.
      - И сколько же у них детей? - заинтересовалась Бесс.
      - Десять. Она воистину удивительная женщина, наша Дейзи. Все ее дети живы, и все выросли здоровыми и крепкими. У нее семь сыновей и три дочери, которых зовут Пэнси, Мариголд и Клевер.
      Но прежде чем она смогла продолжать развивать эту тему, в спальню вернулась Дейзи с ворохом платьев, а за ней следовала девушка с еще несколькими.
      - Пэнси и я принесли вам пять штук, госпожа Велвет, - заявила Дейзи. - Эти цвета пойдут вам больше всего. Позже мы еще посмотрим, какая материя есть в кладовой, и вы сможете выбрать себе что-нибудь, из чего можно будет сшить новые платья.
      Платья очень понравились Бесс и Эйнджел. Все они были отлично сшиты, богато отделаны драгоценными камнями, с золотым и серебряным шитьем. Три из них цвета разных драгоценных камней - голубого сапфира, аквамарина и аметиста; два других пастельных тонов - бледно-зеленого и нежно-розового. До сих пор ее новым подругам не приходило в голову, что Велвет де Мариско - молодая наследница такого состояния, какое другим могло только присниться. Они не могли связать эту простую невинную девушку с огромным богатством, принадлежавшим ей.
      Дейзи быстро сняла с девушки костюм для верховой езды и надела одно из платьев ее матери. Затем критически оглядела свою питомицу и медленно обошла вокруг нее, кивая и что-то бормоча себе под нос.
      - Пэнси! - резко обернулась она к дочери. - Пэнси, сей же момент давай сюда портниху!
      - Сейчас, ма! - Девушка выскочила из комнаты.
      - Я хочу отправить ее с вами в качестве служанки, - сказала Дейзи Велвет. - Я научила ее всему, чему следует, и она, надеюсь, окажется вам весьма полезной.
      - А как же Виолет?
      - Вы, конечно же, не станете требовать от няни, чтобы она оказалась еще и хорошей портнихой, госпожа Велвет? О, она превосходна до тех пор, пока вы жили здесь или во Франции, но при дворе Тюдор? Нет! Кроме того, Виолет ждет ребенка и наконец-то выходит замуж.
      - За помощника кучера! - воскликнула Велвет ликующе. Бесс Трокмортон и Эйнджел Кристман посмотрели друг на друга и рассмеялись. Каждая подумала в этот момент, что, оказывается, провинциальные сплетни ничем не отличаются от придворных.
      Дейзи почувствовала себя неуютно. Ей вовсе не хотелось выглядеть дурочкой в глазах этих двух блестящих дам. В конце концов, она была при дворе еще до того, как любая из них появилась на свет.
      - Ну-ка, ну-ка! - набросилась она на Велвет. - Такие вещи не должны вас интересовать. Милорда хватил бы удар, узнай он, что вы в этом что-то понимаете.
      К счастью, Пэнси оказалась прыткой и быстро вернулась с Бойни, материной портнихой, которая тут же приступила к работе, подгоняя платье по фигуре. Велвет была на дюйм выше своей красавицы матери, но каждое платье, к счастью, имело широкий подбор, так что удлинить их не составляло труда. В талии и груди платья, конечно, надо было ушивать, так как Велвет была более худой, чем Скай, и бюст у нее был гораздо меньше. Портниха пометила на платьях, что надо сделать, и, забрав их, удалилась.
      После этого Дейзи одела свою подопечную в шелковый домашний халат и отвела в кладовую, где разложила перед тремя девушками множество отрезов прекрасных тканей, хранившихся там.
      - Господи Боже, - воскликнула Эйнджел, - этого хватит, чтобы целый год одевать весь двор!
      - О да, - с гордостью согласилась Дейзи. Велвет не пришлось долго раздумывать, благо она точно знала чего хочет. На лето и раннюю осень ей не понадобится тяжелый бархат. Она выбрала чудесные шелка цвета золотистого топаза и морской волны. Для официальных платьев она отложила несколько отрезов разных материй белого цвета. Некоторые из них были гладкими, другие расшиты цветными нитями или драгоценными камнями. Потом, заметив, что великолепная Эйнджел теребит в руках кусок бирюзового шелка, а Бесс глаз не может оторвать от шелкового отреза цвета алого мака, Велвет приказала:
      - Отложи эти два куска тоже, Дейзи. - Она указала на те, которые понравились ее подругам. - Пусть Бойни снимет мерки с леди Трокмортон и леди Кристман до того, как они уедут, и сошьет им платья. Пришлет и их вместе с моими.
      - О нет, Велвет, - запротестовала Бесс, - это слишком, слишком богатый подарок.
      - Не глупите, Бесс, - ответила Велвет. - Как правильно заметила Эйнджел, здесь достаточно материи, чтобы одеть весь двор. Прошу вас, Бесс! Вы и Эйнджел - первые друзья, которыми я обзавелась при дворе. И мне бы хотелось что-нибудь сделать для вас.
      На глаза Бесс Трокмортон навернулись слезы. Что за прелестное дитя, подумала она. Сморгнув влагу с ресниц, она сказала:
      - Мы благодарим вас за несказанную щедрость, Велвет де Мариско.
      - Аминь! - выдохнула Эйнджел без особой почтительности, а когда Бесс с упреком взглянула на нее, как само собой разумеющееся объяснила:
      - Да, я боялась, что ты не разрешишь нам взять их, Бесс. Тебе-то хорошо, тебе помогает семья, но, находясь под опекой королевы, особого богатства не заимеешь.
      Бесс Трокмортон покачала головой:
      - Нет, Эйнджел, будь я богатой, я давно была бы замужем, но мой братец спустил все мое приданое в каком-то сомнительном предприятии. Я не в лучшем положении, чем ты, несмотря на все свое высокое происхождение.
      - Тогда возблагодарим Господа за то, что существует королевский двор, который худо-бедно, но все-таки дает приют, кормит и одевает нас, бедных церковных мышек из благородных семейств, - рассмеялась Эйнджел, вновь приходя в хорошее расположение духа.
      Госпожа де Мариско очень скоро обнаружила, что, хотя она и могла считать себя принцессой, живя в Королевском Молверне, при дворе она оказалась на гораздо низшей ступени в табели о рангах. Среди всех этих благородных леди и дам еще более высокого происхождения наследница Ланди, как ее здесь звали, конечно, была мелкой рыбешкой. Однако те, кто познакомился с ней поближе, относились к ней очень хорошо, благо Велвет была молода, начитанна, умела быть интересной собеседницей и, хотя и была своенравной, никогда не опускалась до грубости.
      Поскольку Велвет была новенькой, да еще и самой молодой среди фрейлин, обязанности ее пока были простейшие. Она следила, чтобы разноцветные шелковые нитки в рабочей корзинке королевы всегда содержались в образцовом порядке: не перепутывались, чтобы на них не было узелков и чтобы они лежали в соответствии с цветами радуги. Ей надлежало также присматривать за тем, чтобы у королевы всегда был полный набор игл, а ее ножницы наточены. Когда Елизавете Тюдор приходило в голову потрудиться над гобеленом или повышивать, ее рабочая корзинка должна была быть немедленно доставлена ей наследницей Ланди, отвечавшей теперь за это, как когда-то за это же, будучи при дворе, отвечала ее тетя Эйден.
      Жизнь при дворе совсем не походила на размеренное существование в Королевском Молверне. Велвет была очень признательна Бесс и Эйнджел за их дружбу. Без них она бы чувствовала себя совсем одинокой, ибо другие фрейлины были настроены совсем не так дружелюбно. Некоторые из них были с громкими именами и без гроша в кармане, другие - из богатых и влиятельных семейств, но все они не шли ни в какое сравнение с Велвет по красоте, и все ей завидовали.
      Одна высокородная девица как-то презрительно заметила:
      - Крестниц у королевы что-то уж слишком много развелось.
      - И большинство гроша ломаного не стоят, - вставила другая. - Их родители выбирают королеву в крестные матери в надежде на будущие блага для их никем не замеченных детей.
      Велвет почувствовала, как от оскорбления у нее вспыхнули щеки. В первый момент она хотела налететь на девицу и выцарапать глаза с ее уродливого лица, но, почувствовав предостерегающий взгляд Бесс Трокмортон, сдержалась.
      - Это правда, семья моей матери происходит от простых вождей ирландского клана, но мой отец, чье древнее имя ношу и я, настоящий дворянин. Моя сестра Виллоу - графиня Альсестерская, мой брат Робин - граф Линмутский, моя сестра Дейдра - леди Блэкторн, а мой брат Патрик, от которого вы все без ума, - лорд Бурк. - Она с притворной скромностью взглянула на них. - И Патрик, конечно, всегда хорошо отзывался обо всех вас, - закончила она и вернулась к своему рукоделию.
      Бесс Трокмортон подавила смешок и послала своей протеже одобрительный взгляд. Велвет быстренько поставила их всех на место, даже не повысив голоса.
      - Роберт Саутвуд и Патрик Бурк - ваши братья? - удивилась одна из девушек.
      - Да.
      - Лорд Бурк из Клерфилдс Майнора и Роберт Саутвуд, граф Линмутский?
      - Да.
      В комнате повисло долгое молчание, пока королевские фрейлины переваривали полученную информацию.
      Наконец та девушка, которая задавала ей вопросы, сказала:
      - Мы скоро отправляемся в Линмут-Хаус.
      - Неужели? - ответила Велвет. - О, там так красиво летом. Я очень люблю Девон, а вы?
      - Ваш брат все еще вдовец?
      - Да, - сказала Велвет. - Он так переживал, когда Алисон умерла в последних родах. Он даже поклялся, что никогда больше не женится, но думаю, это до тех пор, пока он не встретит подходящую женщину.
      Велвет улыбнулась всем сидевшим рядом с ней улыбкой столь невинной, что никто в жизни бы не заподозрил, какие злые мысли вертелись в ее прелестной головке, пока она приглядывалась к своим товаркам эти последние несколько недель. Какими же никчемными и мелкими были все эти существа, по крайней мере большая их часть! Она нимало не сомневалась, что теперь, узнав, что она сестра двух холостых джентльменов с огромными состояниями и землями, эти девицы начнут искать ее дружбы.
      Поглядывая на других фрейлин из-под опущенных ресниц, Велвет решила, что ни Робин, ни Патрик не найдут среди королевских фрейлин никого, за кем можно было хотя бы просто поволочиться. Бесс - лучшая из них, но с недавних пор Велвет начала подозревать, что сердце ее подруги отдано сэру Уолтеру Рэлею, хотя ни Бесс, ни Уолт на публике не проявляли друг к другу ни малейшего интереса.
      ***
      Двор покинул Блэкторн-Прайэри и отправился на юг, к Лондону. Поговаривали, что испанская угроза безопасности Англии в этом году весьма серьезна. Ходили слухи, что для нападения на Англию собран огромный флот. Советники королевы настаивали на ее возвращении в Лондон, где она была бы надежно защищена Так летнее турне внезапно кончилось.
      Граф Линмутский, узнав, что ее королевское величество не сможет посетить Девон, выделил для ее охраны отряд своих людей, а сам отправился в Лондон, чтобы развлекать королеву в своем прелестном особняке Линмут-Хаусе на Стрэнде.
      Велвет, узнав о прибытии брата в Лондон, испросила разрешения на время оставить свои обязанности, чтобы встретиться с Робином. Ей понадобятся союзники, и их круг надо расширить. А в том, что и леди Сесили и Дейдра уже написали Робину, сомневаться не приходилось.
      Продуманно одетая во все белое и черное - цвета королевы, - она наняла лодку у пристани Уайтхолла и скоро была доставлена к Линмут-Хаусу. Здесь ее приветствовал привезенный из Саутвуда слуга, который помог ей выбраться из утлого суденышка и расплатился с лодочником. Велвет поспешила через тенистый сад к дому и, увидев на террасе брата, окликнула его:
      - Робин!
      Роберт Саутвуд, граф Линмутский, оглянулся, и уголки его губ приподнялись в улыбке. Он был одет не для выхода, шелковая рубашка распахнулась, обнажив широкую грудь. Его зеленые глаза быстро пробежались по ее длинной шелковой накидке из белых и черных полос с серебряными застежками, украшенными агатами.
      Незастегнутая накидка разлеталась на легком ветерке, открывая взору роскошное белое шелковое платье с серебряными парчовыми рюшами. Младшая из дочерей его матери, она была наряду со старшей сестрой Виллоу его любимицей.
      - Привет, шалунишка! - проговорил он, обнимая и целуя ее.
      - О, Робин, и ты тоже? - захныкала Велвет. - Тоже собираешься читать мне нотации? Почему никто не хочет понять мою точку зрения по этому делу?
      Граф обнял свою младшую сестру и подвел ее к стоявшей под цветущей яблоней скамье, где они и сели.
      - Давай так. Ты расскажешь мне свою версию событий, а я уж тогда решу, ругать тебя или нет. Я получил два абсолютно безумных послания, одно от леди Сесили и другое - от нашей сестры, которая замужем за Бурком.
      - Я даже не знала, что помолвлена, - с отчаянием начала Велвет, - а потом пришло это письмо из Шотландии, от графа.
      - Графа Брок-Кэрнского, - вставил Робин.
      - О да, Брок-Кэрнского. Такое забавное письмо, я даже не обратила на него особого внимания. А потом дядя Конн рассказал мне о моем обручении. Хотя свадьбу не предполагалось играть до моего шестнадцатилетия, граф неожиданно остался единственным мужчиной в роду по прямой линии и должен жениться как можно скорее, чтобы обзавестись наследником.
      - Такие вещи случаются, Велвет. В этом нет ничего необычного, и я понимаю Брок-Кэрна.
      - Робин, еще месяц назад я и не подозревала, что обещана этому незнакомцу. Я не выйду замуж без любви! Это мама обещала мне наверняка, Робин. И я не выйду замуж, пока не вернутся родители.
      - А ты не могла все это объяснить графу, сестричка? Не будет же он бесчувственным к девичьим страхам. Я уверен, он согласился бы с твоей просьбой подождать, пока наша матушка и Адам не вернутся через несколько месяцев.
      - Дядя Конн, похоже, так не думает, Робин. Ну, дождалась бы я графа, попросила его, а он взял да и отказал? По закону я обязана выйти за него. Став же фрейлиной нашей королевы, я оказалась под надежной защитой до возвращения нашей матушки. Не такой уж страшный поступок я совершила, дорогой брат. Этот граф Брок-Кэрнский вряд ли будет сильно расстроен тем, что я стала одной из фрейлин королевы. Робин покачал головой.
      - Ты слишком умна для девушки, Велвет, - сказал он, улыбнувшись. - Да будет тебе известно, что ты сейчас проделала фокус, который следовало сделать нашей матери, когда она была в твоем возрасте. Но я тебе этого не говорил! А теперь скажи, как тебе понравился двор?
      - Это самое восхитительное место, где я когда-нибудь бывала, Робин! Никогда не думала, что смогу так мало спать и участвовать во стольких делах сразу! У меня теперь две закадычные подруги. Бесс Трокмортон, она такая добрая ко мне, Робин. Не то что остальные, которые по большей части горды как павлины, а на самом деле - пустое место. Они не хотели со мной даже знаться, пока не выяснили, что у меня есть два богатых и холостых брата.
      Он усмехнулся над ее восторженностью.
      - А кто вторая подруга?
      - Ее зовут Эйнджел Кристман, и она настоящая красавица, Робин! Она состоит под опекой королевы и бедна как церковная мышь, как она сама говорит, но она тоже так добра ко мне! Когда Бесс и я можем на время отвлечься от наших обязанностей, мы вместе с Эйнджел, Уолтом и Скэмпом выезжаем в город. Я даже была в театре, Робин!
      Он опять улыбнулся:
      - И какую же пьесу вы смотрели?
      - Какую-то новую, под названием "Тамерлан Великий", написанную господином Кристофером Марло <Кристофер Марло (1564 - 1593) - английский драматург, предполагаемый соавтор У Шекспира в некоторых ранних пьесах.>. Уолт сказал, что он лучший драматург, которого когда-либо знала Англия.
      - Правильно, - ответил Робин. - А кто такой этот Уолт, который так хорошо разбирается в драматургии?
      - Ну как же, Робин, это сэр Уолтер Рэлей. Думаю, он влюблен в Бесс, хотя ни один из них не осмеливается даже взглянуть на другого в присутствии королевы. Скэмп говорит, что королева отправит их обоих в Тауэр, если заподозрит, что между ними что-то есть.
      - Опять ты загадываешь мне загадки, сестричка, - сказал Робин. - Ты дважды упомянула какого-то Скэмпа, но я понятия не имею, о ком идет речь.
      - Граф Эссекский, Робин. Все прочие зовут его так же, как и тебя, но я сказала, что так называть его не буду: в моей жизни есть только один Робин.
      Роберт Саутвуд похолодел. Граф Эссекский, так же как и его отчим, граф Лестерский, пользовался репутацией женского обольстителя. Робину было известно, что сей джентльмен пытался весьма настойчиво волочиться за его матерью, когда она овдовела после смерти его отца Джеффри Саутвуда.
      - Итак, Велвет, - сказал он как можно спокойнее, - ты подружилась с Эссексом, не так ли?
      - Он так любезен, - ответила она. - Он говорит, что я ему напоминаю его сестру Дороти, и он с Уолтом предупредили всех джентльменов при дворе, чтобы они не пытались вести себя со мной легкомысленно. О, Робин! Мы так хорошо проводим время вместе, Скэмп и Уолт, Бесс и Эйнджел, и я!
      - Значит, он не пытался ухаживать за тобой, Велвет?
      - Кто?
      - Эссекс.
      - Нет, - рассмеялась она, - он слишком занят, выполняя прихоти королевы, чтобы обращать внимание на меня. Честно говоря, я этим обстоятельством даже несколько разочарована. Думаю, мне понравилось бы, если бы он поцеловал меня. Ведь каждого когда-нибудь в первый раз целует кто-нибудь, кто ему нравится, не правда ли? - Она вопросительно взглянула на брата.
      - Конечно, - ответил Робин спокойно, очарованный ее искренней невинностью и в то же время обеспокоенный за нее. Как могли мать и Адам вырастить ее в таком неведении об окружающем мире? Он встал и, протянув ей руку, помог подняться. - Пройдем в дом, Велвет. Ты не видела Линмут-Хауса, так как в Лондоне никогда ранее не бывала. Я хочу, чтобы ты познакомилась с ним. Ты будешь моей хозяйкой дома, когда королева приедет через несколько дней погостить.
      - Я буду твоей хозяйкой? О Робин! Я думала, что ты пригласишь Виллоу.
      - Я бы так и сделал. Но моя обворожительная младшая сестричка прибыла в Лондон и, будучи еще неоперившимся птенчиком, должна набраться опыта в проведении больших королевских приемов. Может быть, тебе когда-нибудь придется принимать короля Джеймса, Велвет.
      Легкое облачко раздражения набежало на красивое личико Велвет, но столь стремительно, что брат ничего не заметил.
      - Еще не решено окончательно, что я выйду за этого шотландца, Робин. Вспомни обещание нашей матери.
      - Я помню о нем, Велвет, но ты несправедлива. Ты судишь о графе Брок-Кэрнском, даже не познакомившись с ним и не узнав его получше. Ты фрейлина и в полной безопасности, по крайней мере пока не вернутся твои родители. Ты выиграла первую схватку. Так будь же великодушна в своей победе, сестра.
      Глава 2
      Роберт Джеффри Джеймс Генри Саутвуд, граф Линмутский, носил свой титул с трех лет. Он не помнил своего отца, на которого поразительно походил. В возрасте шести лет он стал личным пажом ее величества королевы и вошел в дворцовую жизнь с легкостью, обусловленной самим его происхождением. В восемнадцать уехал учиться в Сорбонну, исколесил всю Европу. Именно там, в Сорбонне, он познакомился с Александром Гордоном, наследником шотландского графского титула Брок-Кэрн.
      Алекс был тремя годами старше белокурого английского графа, но сдружились они очень быстро, как если бы были разлученными в детстве братьями. Они решили объединить свои финансы и разделить одни апартаменты на двоих. Они вместе учились, вместе пили и даже вместе волочились за девушками; иногда, когда их финансы оказывались на нуле, они делили одну девицу весьма легкого поведения на двоих, и та бывала не только не рассержена тем, что получала плату за две услуги только один раз, но и, наоборот, очень довольна тем, что заполучила двух таких пылких и многоопытных любовников. Алекс и Робин были знакомы уже около года, когда встал вопрос о женитьбе.
      Робин объяснил другу, что с детских лет обручен с дочерью друга семьи и по возвращении домой женится на ней. Алекс признался, что находится точно в таком же положении, но заметил, что его нареченная на тринадцать лет моложе его и что брачный контракт не разрешает ему жениться на ней до ее совершеннолетия. Но пока что, заявил он, он совсем не торопится стать женатым человеком. Госпожа Велвет де Мариско может спокойно расти дальше, во всяком случае, в том отношении, насколько это касается его.
      - Как, ты сказал, ее имя? - Робин неожиданно вскочил Как зовут с кровати, на которой до этого лежал, твою нареченную?
      - Велвет. Велвет де Мариско, - ответил тот.
      - Господи Боже! Велвет де Мариско! - Робин начал смеяться.
      - Ты знаешь ее? - Алекс с любопытством уставился на друга. - Она что, переболела оспой и стала рябой? Или у нее вырос длинный нос? Я помню, она была очень хорошенькой девочкой.
      - Да, я знаю ее! Она моя сестра, Алекс! Моя единоутробная сестра, и она чертовски хороша. Так вот почему ты всегда казался мне знакомым. Мы уже один раз встречались несколько лет назад на празднике обручения в имении моей матери и отчима, в Королевском Молверне.
      Теперь, спустя шесть лет, Робин успел уже жениться на своей нареченной, Алисой де Гренвилл, родившей ему троих детей и умершей почти два года назад. Он до сих пор не мог спокойно думать об Алисон, этой хорошенькой, не очень умной, но очень упрямой молодой женщине, которая родила ему первую дочь Элизабет день в день через девять месяцев после их свадьбы; десятью месяцами позже - Кэтрин, а через год после рождения Кэтрин его жена умерла при родах Сесили, зачатой вопреки всем советам докторов.
      Алисон очень гордилась своими детьми, но с каким-то маниакальным, почти фанатичным упорством считала себя обязанной подарить мужу сына. Он знал, что его семя очень сильное, а его жена - очень плодовита. Он пытался избегать спать с ней после рождения маленькой Кэтрин, но она однажды ночью обманом напоила его, и под влиянием винных паров он решил, что от одного раза вреда не будет...
      Робин использовал свою скорбь, чтобы удалиться от двора и вообще всей светской жизни в родной Девон. Через год его сестра Виллоу начала одолевать его настойчивыми требованиями жениться во второй раз, но не сломила его сопротивления. Умом он понимал, что не был прямым виновником смерти жены, но совесть говорила иное. Будь он более выдержанным человеком, контролируй он свою необузданную, низменную натуру, Алисон была бы жива. Он не любил ее по-настоящему, но они были добрыми друзьями.
      Сейчас волей обстоятельств Робин возвращался к мирским заботам. Предполагавшаяся поездка королевы по Девону делала настоятельно необходимым приглашение ее в гости, ибо хлебосольство его отца было широко известно, и он, будучи истинным сыном Джеффри Саутвуда, не мог ударить лицом в грязь. Потом, когда было решено, что королеве следует вернуться в Лондон из-за испанской угрозы, он почувствовал себя обязанным отправиться в столицу во главе отряда своих людей, чтобы встать на защиту Англии, а заодно развлечь королеву. Робин получил несколько отчаянных писем от членов своей семьи, в которых те жаловались на поведение его младшей сестры. В отсутствие матери и отчима братья и сестры Робина, как младшие, так и старшие, смотрели на него как на главу семьи, отчасти и под влиянием его высокого положения при дворе.
      Он не пробыл в Лондоне и нескольких дней, как получил довольно забавное послание от Александра Гордона, нынешнего графа Брок-Кэрнского. Граф прибыл в Королевский Молверн и нашел там вместо рдеющей от смущения невесты рассыпающегося в извинениях лорда Блисса. Он бы хотел быть представленным при дворе, чтобы получить доступ к своей не желающей идти под венец нареченной. Не поможет ли ему Робин?
      Робин ответил немедленно, приглашая своего старого друга в Лондон, к себе, а уж потом они вместе подумают, как выбраться из той переделки, в которую их затащила Велвет. Она, конечно, не была точной копией своей матери, но в ней, подумал Робин, достаточно своеволия.
      Алекс приехал в Лондон верхом, сопровождаемый только слугой, плутовато выглядевшим мошенником по имени Дагалд. Алекс ловко спрыгнул со своего коня и обернулся с улыбкой на красивом лице, чтобы поприветствовать хозяина, спешившего ему навстречу от дома. Вид Робина вновь напомнил Алексу, что в Париже знакомые дамы называли их между собой Архангел и Люцифер из-за резкого контраста между высоким белокурым англичанином и загорелым темноволосым шотландцем.
      - Алекс! Черт побери, ты выглядишь все так же. Добро пожаловать в Лондон, мой друг, - приветствовал его Робин. Граф Брок-Кэрнский пожал протянутую руку.
      - Я рад попасть сюда. Когда я смогу увидеть твою сестру? Робин усмехнулся, вспомнив привычку Алекса всегда идти напрямую к цели. Он ввел гостя в дом, приказав Дагалду следовать за дворецким. Усадив лорда Брок-Кэрна в библиотеке с большим серебряным бокалом крепкого бургундского в руке, он сказал:
      - Это все не так просто, Алекс. Ты не можешь заявиться ко двору, представиться Велвет и увести ее под венец.
      - А почему нет?
      Робин расхохотался. Он просто не мог удержаться. Алекс всегда знал, как использовать свое оружие в обращении с женщинами, но у него абсолютно не было изящества и такта по отношению к прекрасному полу. Он не знал, как ухаживать за дамой, считая, что его удали в постели более чем достаточно. Проблема состоит в том, решил Робин, что у его друга никогда не было девственницы. Он заговорил, тщательно подбирая слова:
      - Алекс, моя сестра по натуре девушка очень независимая. Ее избаловали родители, и, несмотря на ваше обручение, моя мать всегда обещала ей, что она выйдет замуж только по любви.
      - Чертовски глупое обещание, сказал бы я, - последовал угрюмый ответ. Граф Брок-Кэрнский метнул на Робина мрачный взгляд.
      Робин спрятал улыбку.
      - Возможно, - сказал он, - но первое замужество моей матери было обговорено, когда она еще лежала в колыбели. Они никак не подходили друг другу, и до его смерти ее жизнь была сущим адом. Моя мать всегда помнила об этом. Велвет была рождена по большой любви и очень дорога отцу и матери. Они предполагали, что ты приедешь к шестнадцатилетию Велвет в будущем году, у вас будет несколько месяцев и вы узнаете друг друга. Всю свою жизнь она прожила очень уединенно и, по всей вероятности, легко влюбилась бы в тебя. Эта неожиданная перемена в твоей жизни, твое настоятельное желание жениться напугали ее. Она совсем не знает тебя, Алекс. Да и ты ни разу не видел ее со дня обручения. Теперь же, когда родители в отъезде, она почувствовала себя чуть ли не затравленным зверьком, получив твое письмо. Да еще и наш дядя Конн оказался неспособным что-либо предпринять.
      - Я должен жениться, Робин! Я последний в роду по мужской линии, и сама мысль о том, что Дан-Брок унаследует мой кузен, этот идиот с трясущимися поджилками, просто бесит меня. Я не могу ждать!
      Напряженность в лице его друга была столь очевидной, что Робин смягчил тон:
      - Послушай, Алекс. Я унаследовал Линмут, едва покинув колыбель. Мой отец и младший брат умерли в одну зиму от эпидемии, я остался последним мужчиной в семье. Но прошло почти двадцать лет, прежде чем я женился и обзавелся детьми. Надо быть терпеливым, Алекс, только терпением и деликатностью ты сможешь завоевать сердце моей сестры, а ты должен сделать это, если хочешь счастливой семейной жизни. Тебе, мой старый друг, придется ухаживать за ней по всем правилам. Родители вернутся через несколько месяцев, и, я уверен, они поймут и поддержат тебя. Если, конечно, Велвет полюбит тебя.
      - Под "ухаживанием" ты, конечно, понимаешь следование всем этим вашим английским правилам обращения с девушкой?
      Робин рассмеялся:
      - Не ворчи на меня, Алекс. Это не я отправлял в Королевский Молверн коротенькую записку с требованием выдать невесту. Тебе чертовски повезло, что Велвет не попросилась на службу к своей второй крестной матери, королеве Франции Марго! Пожалуйста, не будь таким упрямым шотландцем, когда речь идет об этом деле. Ваш король Джемми в один прекрасный день станет королем Англии, и тогда мы все будем едины.
      - Черт побери, Роберт, я никогда по-настоящему не ухаживал за женщиной. Когда мы учились в университете в Париже и путешествовали по Франции и Италии, не было нужды ни в каком ухаживании. Нужда была в деньгах, чтобы расплатиться с потаскушкой за ее услуги. В Дан-Броке мне не надо беспокоиться и об этом. Пока я был просто сыном своего отца, они и тогда так и висли на мне, а теперь, когда я стал хозяином, и подавно.
      - Тогда сейчас как раз твой шанс, я бы даже сказал - последний шанс научиться хорошим манерам, Алекс. Не так уж это и трудно, знаешь ли. Поэзия и цветы, маленькие подарки, остроумие, ласковые слова, предназначенные ей одной.
      - Она так красива, - сказал лорд Брок-Кэрнский почти про себя, вынимая из кармана камзола миниатюрный портрет Велвет и рассматривая его.
      - Да, она хороша, - согласился Робин, всячески сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. - К тому же весьма умна, независима и вконец избалованна.
      - Господи Боже, ты напугал меня до смерти! - взорвался Алекс. - И как же я, простой горец, справлюсь со всем этим?
      - Всемогущий Боже, тебе ни в коем случае нельзя показывать ей, что ты ее боишься, - забеспокоился Робин. - Она девушка, девственница, непорочное создание. Ухаживай за ней нежно, но твердо. Раньше у нее не было поклонников, мать с отцом очень строги в этом отношении.
      - Мне бы хотелось, чтобы она не знала, кто я такой, Робин. Во всяком случае, не с самого начала.
      Если бы я мог встретиться с ней так, чтобы она не знала, что я граф Брок-Кэрнский!
      Зеленоватые глаза Робина на мгновение сузились, затем он произнес:
      - Если верить моему дяде, она не пожелала ничего знать о тебе, так была напугана неожиданным замужеством. Она может вспомнить Брок-Кэрна, но, держу пари, не знает, что Брок-Кэрн и есть Александр Гордон. Давай я представлю тебя как лорда Гордона, и, если она не припомнит этого имени, у тебя будет какое-то время, чтобы спокойно поухаживать за ней. Если Велвет не будет знать, кто ты такой, тогда, возможно, она почувствует себя с тобой в безопасности и сможет получше тебя узнать.
      - Но если она не будет знать, что я Брок-Кэрн, позволит ли она мужчине, который с ней не обручен, ухаживать за ней?
      - Но это же будет не более чем легкий флирт, Алекс, а все девушки любят летом пофлиртовать, - легко рассмеялся Робин. - Для них полезно думать, что они успели перебеситься, прежде чем вышли замуж. Тогда они испытывают большее удовлетворение в браке.
      Теперь пришла очередь Алекса Гордона рассмеяться.
      - Черт побери, ты набрался знаний за последние годы! - поддразнил он приятеля. - Я считал, что я старше тебя.
      - Да, ты старше меня на три года, Алекс, но я уже был женат, стал отцом, потом овдовел за то время, пока мы не виделись, - тяжело вздохнул Робин. Опыт дает знания.
      - Мне очень жаль Алисон, - сказал Алекс тихо. - Жаль, что мы с ней не были знакомы, но, судя по твоей глубокой печали, она была прекрасной женщиной, Робин.
      - Она была хорошей девочкой, - ответил его друг. - Если бы ты не был во Франции во время нашей свадьбы, вы бы встретились.
      - Да, но моя поездка во Францию была вызвана интересами короны, а я не так-то много делаю для Стюартов. - Он улыбнулся ободряюще. - Ты еще встретишь девушку, Робин.
      - Нет, я никогда не женюсь во второй раз, - твердо, но спокойно раздалось в ответ.
      Алекс не стал больше давить на друга и спросил:
      - Ты не хочешь показать мне Лондон, Робин?
      - Конечно, я покажу тебе Лондон, Алекс, и, уж коль я взялся развлекать королеву, ты побываешь и при дворе. Через несколько дней я запланировал дать большой прием. Отец всегда устраивал грандиозный праздник на крещение, маскарад, которого одновременно боялись и которым восхищались все портные Лондона, потому что на костюмы было боязно даже смотреть. После его смерти мать редко пользовалась этим домом - у нее свой по соседству, который, как я подозреваю, в один прекрасный день отойдет Велвет.
      - Когда я встречусь с Велвет?
      - Она приедет и останется здесь в доме накануне королевского приема. Смелее, Алекс! Я знаю, "то Велвет способна швыряться вещами и визжать, но никогда не слышал, чтобы она кого-нибудь укусила. - И пока его друг сердито смотрел на него, Робин озорно рассмеялся.
      Несколькими днями позже, проводив Велвет в Линмут-Хаус, Робин думал, сможет ли Алекс научиться искусству ухаживания и даст ли ему Велвет вообще такую возможность. Ее переполняли впечатления от двора и Лондона, чего, впрочем, следовало ожидать, принимая во внимание спокойную жизнь, которую она вела до того.
      Велвет была просто очарована элегантностью родового поместья и дома брата. Она громко высказывала восхищение, что вызывало улыбки на лицах слуг, которые служили здесь еще во времена ее матери.
      - В доме живет еще один гость, Велвет, - сказал Робин как бы между делом.
      - Кто он?
      - Александр Гордон, мой шотландский друг еще по Сорбонне. Может быть, ты помнишь, я упоминал о нем. Мы повстречались в университете, вместе жили и вместе путешествовали по Европе.
      - М-м-м, - промычала Велвет, гораздо больше заинтересованная в этот момент полупрозрачными фарфоровыми вазами с красными и алыми розами, наполнявшими своим ароматом весь огромный зал дворца.
      - Ты, возможно, встретишь его вечером за обедом, Велвет.
      - Кого? - Велвет неожиданно поняла, что недостаточно внимательно прислушивалась к словам брата.
      - Алекса Гордона, моего приятеля.
      - Извини, Робин. Твой дом так чудесен, что я не могу наглядеться. Обещаю, вечером буду более внимательной. И конечно, буду вежлива с твоими друзьями. Пэнси уже приехала из Уайтхолла?
      - Я спрошу у домоправительницы, а потом покажу тебе твои апартаменты. - Он проводил ее в библиотеку, налил ей бокал легкого ароматного золотистого вина и, позвонив лакею, послал его за домоправительницей. Та появилась через мгновение, неуклюже присела в приветствии и заверила госпожу Велвет де Мариско, что ее камеристка, конечно же, благополучно прибыла со всем гардеробом своей хозяйки и в данный момент как раз готовит ванну для леди.
      Велвет встала, поцеловала брата и позволила увести себя кланяющейся домоправительнице, на ходу развлекавшей ее рассказами о тех временах, когда ее мама бывала в этом доме еще невестой.
      Апартаменты Велвет были обширны и состояли из передней, красивой светлой спальни с окнами, выходящими на реку и в сад, гардеробной и даже маленькой отдельной комнаты с окном для Пэнси. Пэнси, которой исполнилось всего четырнадцать, была тем не менее хорошо обучена своей матерью. У Пэнси так ловко получались прически, что, когда это умение было раскрыто, ее стали нарасхват приглашать фрейлины. Но, к их величайшему раздражению, занималась она этим только с разрешения своей госпожи. А это значило, что те, кто находился в немилости у Велвет, не могли ожидать помощи от преданной Пэнси.
      Велвет чуть не вскрикнула в восторге при виде ванны, полной горячей воды. Во дворце ванных было мало, они располагались далеко друг от друга. Даже когда у нее оставалось немного свободного времени, что бывало совсем не часто, нужно было еще подкупить королевских лакеев, чтобы те принесли воды, хорошо если чуть теплой.
      Воздух в ее спальне в Линмут-Хаусе благоухал ароматом левкоев, и Пэнси развешивала перед камином два больших мягких полотенца, чтобы согреть их, - О, я хотела бы жить здесь, в доме Робина! Принимать каждый день ванну - это райское наслаждение!
      - Да, - согласилась Пэнси. - Я не слишком-то высокого мнения об этих дамах во дворце, которые обливаются духами, чтобы отбить запах немытого тела, вместо хорошей порции воды и мыла. Пойдемте, госпожа Велвет, я помогу вам раздеться.
      Велвет стояла, пока ее камеристка быстро и умело снимала одежду с ее стройного тела.
      - Ты захватила мое новое голубое платье, Пэнси? Я хочу надеть его сегодня вечером. Пусть Робин посмотрит, какой взрослой я стала. - С этими словами Велвет вошла в ванну и села. - Ум-м, - промурлыкала она, закрывая глаза, и по ее лицу разлилось блаженное выражение.
      Пэнси весело рассмеялась и продолжала оживленно болтать:
      - Да, я привезла голубое платье и золотистое шелковое с топазами для завтрашнего приема у графа, где вы будете хозяйкой дома. Знаете, госпожа, готова поспорить, что его высочество лорд захочет, чтобы этот прекрасный дом стал вашим на время пребывания двора в Лондоне. Почему бы вам не спросить у него? Никогда не слышала, чтобы он был жадным, а вы всегда наравне с его сестрой, леди Виллоу, были его любимицей.
      Велвет кивнула. Встав на колени, Пэнси взяла кусок мыла кремового цвета и начала мыть свою госпожу. Затем вымыла волосы Велвет, вылив несколько кувшинов теплой воды, чтобы хорошенько промыть. После этого Велвет выбралась из ванны, завернулась в огромное теплое полотенце и села на маленький деревянный стульчик перед камином, пока Пэнси вытирала волосы и душила их любимыми духами. Накинув розовый шелковый халат, Велвет прилегла на роскошную широкую кровать с мягчайшими пуховыми подушками, решив поспать до обеда.
      Когда Пэнси разбудила ее, она чувствовала себя отдохнувшей и освеженной. Она надела шелковое нижнее белье; вызывающе экстравагантные розовые шелковые чулки, расшитые листьями в форме сердечек, с серебряными кружевными подвязками; несколько нижних юбок, маленькую юбку с фижмами и, наконец, свое новое голубое платье. Тесный корсаж охватил ее тело как вторая кожа, а вырез пришелся как раз по верхней части ее маленьких полных грудей. Велвет уставилась на себя в зеркало, покраснела и спросила неуверенным голосом:
      - Пэнси, ты не считаешь этот вырез слишком низким? Пэнси отступила назад и критически оглядела свою госпожу.
      - Нет, как раз так, как диктует мода. Вы просто еще не привыкли к ней.
      Велвет еще с минуту смотрелась в зеркало. Платье было чудесным. Рукава расшиты крохотными бледно-зелеными стеклянными бусинками в форме листочков и виноградных лоз, так же как и светло-зеленая нижняя юбка. Кайма нижней юбки отделана маленькими золотыми бантами. Она не надела никаких драгоценностей за исключением крупных жемчужин в ушах, присланных родителями из Индии к ее последнему дню рождения. Прибыли они совсем недавно и были пересланы ей леди Сесили.
      Усевшись перед туалетным столиком, Велвет молча смотрела, как Пэнси укладывает ей волосы: разделяет их посредине, укладывает в мягкий пучок на затылке и выпускает по бокам ее прелестного личика несколько локонов. Велвет принюхалась к своим духам и осталась довольна их пьянящим ароматом.
      - Его высочество лорд будет в восхищении от вас, - сказала Пэнси с благоговением, когда Велвет встала и обула зеленые шелковые туфельки.
      - Мне бы не хотелось, чтобы Робину было стыдно за его приглашение меня в качестве хозяйки дома на завтра. Он действительно очень элегантный джентльмен. Сегодня я испытаю свои чары на нем и его приятеле лорде Гордоне. Возможно, я рискну даже немного пофлиртовать с ним.
      - Я считала, что вам этого хватает при дворе, - ответила Пэнси.
      - Ха, - перебила ее Велвет, - с Уолтом и Скэмпом, столь неутомимо охраняющими мою добродетельность? Большинство джентльменов боятся даже просто подойти ко мне, опасаясь оказаться вызванными на дуэль.
      Пэнси улыбнулась:
      - Вот и хорошо, госпожа. Вы как-никак обрученная молодая леди, насколько я помню.
      Выходя из своей комнаты, Велвет обернулась и скорчила камеристке сердитую гримасу. Обручена! Господи Боже! Как она ненавидела саму мысль об этом! Интересно, приехал ли этот дикий шотландец в Королевский Молверн и как он воспринял ее отсутствие? Ну что же, хватило ведь у него нахальства подумать, что высокорожденная молодая англичанка будет сидеть и ждать, пока он приедет и увезет ее! Ни разу за все эти долгие годы, прошедшие с обручения, не приехать повидаться с ней или хотя бы написать! Не сделать ни одного подарка или к ее дню рождения, или Новому году, или Крещению. А теперь! Холодное, короткое письмо, объявляющее о его приезде аж за год до предварительно обговоренного времени свадьбы и о том, что ему надо жениться немедленно. Это непереносимо. Грубый олух, неотесанный мужлан!
      Какое нахальство! Пусть убирается к дьяволу!
      Велвет не представляла, что ее молчаливая ярость добавила румянца к ее щекам, пока она спускалась по лестнице, придав ей в этот вечер еще больше прелести. Следя за тем, как она сходит вниз, Робин страшно удивился. Куда делась та прелестная маленькая девочка, которую он так любил! В Велвет появилось нечто такое - возможно, посадка головы, - что напомнило ее мать в давние годы, когда она сердилась на что-то.
      Александр Гордон почувствовал, как его сердце бьется от волнения все быстрее. Она в тысячу раз красивее, чем это мог передать любой портрет. И при виде ее он понял, что должен обладать ею. Он не может позволить никому другому заполучить ее. Внезапно он задался вопросом, сможет ли он вообще заговорить с ней, ибо чувствовал, что голос у него пропал. Господи! Что же он - зеленый мальчишка, чтобы так взволноваться при виде маленькой девчонки?
      Спустившись до второй ступеньки лестницы, Велвет остановила взор на двух мужчинах и улыбнулась.
      - Ну что, Робин, - спросила она, - что во мне такого удивительного - я плохо выгляжу? Граф Линмутский рассмеялся.
      - Дражайшая Велвет, - сказал он, - ты не просто хороша. Ты чертовски хороша, сестричка, и стала совсем взрослой.
      - У меня было достаточно времени, чтобы вырасти, не так ли? - мягко сказала Велвет.
      - Интересно, согласятся ли с этим наша мать и Адам, сестра? Ты их бесценное дитя, а эта перемена произошла за время их отсутствия.
      Мгновение брат и сестра смотрели друг на друга в полном молчании, а потом Велвет спокойно спросила:
      - Ты не представишь меня своему другу, Робин? Вспомнив о своих обязанностях хозяина, тот сказал:
      - Велвет де Мариско, позвольте представить вам Александра, лорда Гордона. Лорд Гордон, Алекс, моя сестра Велвет.
      Велвет царственным жестом протянула свою тонкую руку точно так же, как, когда-то она видела это, делает королева. Когда Алекс поцеловал ее и выпрямился, Велвет с удивлением обнаружила, что их глаза оказались на одном уровне. Затем, легко пожав ей пальцы, он помог ей сойти с лестницы, и опять она удивилась, что ей приходится смотреть на него снизу вверх, хотя сама она была достаточно высокая.
      Его янтарные глаза, смотревшие в ее зеленые, озорно подмигнули, когда он до конца ощутил свое преимущество и почувствовал, как к нему возвращается уверенность.
      - Господи, фу, милорд, уж не намерены ли вы пофлиртовать со мной? спросила Велвет с тем же озорством, взмахнув своими густыми ресницами.
      - Невозможно не пытаться флиртовать с вами, - быстро ответил он, и Велвет рассмеялась.
      - Вас ждет большой успех при дворе, милорд, вы быстры, - сказала она и, почувствовав, что пожатие руки Алекса ослабело, изящным жестом освободила свою.
      Робин Саутвуд вздохнул с облегчением. Велвет не заподозрила в лорде Гордоне графа Брок-Кэрнского и, кажется, отнеслась к нему вполне благосклонно. Более того, совершенно очевидно, что Алекс потерял голову при виде девушки, помоги ему Господь.
      Когда вечер столь же благополучно подошел к концу, Робин не мог поверить в такую удачу. Они ели, беседовали, смеялись, шутили.
      Велвет беззастенчиво кокетничала с Алексом. Они сыграли в карты, и затем она ушла спать, чувствуя огромное удовлетворение от силы своих женских чар, находившихся в полной боевой готовности.
      ***
      - Как ты думаешь, может, стоит сказать ей, кто я есть? - спросил Алекс, когда они с Робином сидели перед камином в библиотеке, потягивая прекрасное виски, принесенное хозяином. - Она прекрасная девушка, а совсем не то страшное чудовище, каким я ее себе вообразил.
      - Нет, - ответил Робин. - Если ты расскажешь, она опять почувствует себя загнанной в ловушку и опять убежит от тебя. Вы только сегодня вечером познакомились.
      - Но, кажется, я понравился ей, Робин, и она так очаровательно кокетничала со мной.
      - Она молоденькая девушка, впервые пробующая подчинять мужчин, Алекс. Я знаю, ты очарован ею, вижу это в твоих глазах, но будь терпелив, мой старый друг. Она настолько невинна, что почувствует себя преданной, если ты скажешь ей обо всем сейчас. Познакомьтесь поближе.
      Александр Гордон вздохнул, но согласно кивнул. Нелегко быть терпеливым теперь, когда он познакомился с Велвет. Боже, несколько раз за сегодняшний вечер он был опасно близок к тому, чтобы заключить ее в объятия и поцеловать соблазнительные губки. Интересно, что бы она сделала, уступи он своему желанию? Растаяла бы в его объятиях или рассердилась на его явную вольность? В конце концов, она была его по праву обручения. Она - его, и ни один другой мужчина не получит ее! Раздраженный внезапным приступом ревности, он плохо спал в эту ночь.
      ***
      На следующее утро Линмут-Хаус выглядел так, как будто вот-вот взлетит на воздух. Взад и вперед метались лакеи, следя за тем, чтобы все серебро, золото и хрусталь были протерты и сверкали. Все свечи, начиная с самых простеньких и кончая теми, которые предназначались для главной люстры, были заменены на новые восковые. Столы выносились в сад, где накрывался ужин для двора. Вокруг суетились служанки, занимаясь мытьем, чисткой, наведением лоска. Гости начнут прибывать во второй половине дня, и к этому времени все должно быть готово.
      Робину очень хотелось, чтобы Елизавета Тюдор получила как можно больше удовольствия от грядущего празднества. Она была большим другом его отца и самого Робина, и, несмотря на постоянные стычки с его матерью, королева Англии так и осталась не только его другом, но и покровительницей.
      Последние месяцы были отмечены для королевы непрерывной чередой бед и несчастий. В конце концов ей пришлось признать, что ее кузина Мария Стюарт представляет для нее серьезную опасность. Ей пришлось устранить эту угрозу, оборвав жизнь Марии. Это было нелегким решением, и до сих пор совесть мучила ее.
      Теперь же ее зять, Филипп Испанский, собрал огромную армаду кораблей и готовился направить ее против Англии. Из всех сообщений и докладов следовало, что положение Испании неуязвимо, у них есть возможность покорить Англию. Но пока королева была твердо убеждена, что ни одной иностранной державе никогда не одолеть ее королевства. За последнее время она счастливо избежала нескольких заговоров с целью ее убийства благодаря прекрасно организованной секретной службе сэра Фрэнсиса Волсингама, но напряжение начало прорисовываться достаточно явно. Ну уж по крайней мере сегодня, думал молодой граф Линмутский, королева наконец сможет почувствовать себя в безопасности среди друзей и хорошенько развлечься.
      Робин улыбнулся, глядя на роскошный сад, раскинувшийся по берегу реки, украшенный фонариками, которые вечером будут мерцать, как светлячки. Деревья увешаны серебряными клетками с певчими птицами. Столы покрыли снежно-белыми скатертями камчатного полотна с ярко-зелеными шелковыми полосами - цвета Тюдоров Там и сям на них стояли серебряные вазы с розовыми и алыми розами Выкрашенное в серебряный цвет возвышение для музыкантов было воздвигнуто в центре сада, с тем чтобы каждый мог слышать музыку. Робин нанял еще и труппу актеров, которые должны были разыграть сцены из истории правления королевы. Маэстро Марло, известнейший лондонский драматург, написал для этого представления роли и сам собирался участвовать в нем. Робин договорился с итальянскими мастерами об устройстве грандиозного фейерверка, который порадует в полночь королеву и ее двор. В общем, вечер обещал быть прекрасным.
      - Робин, как ты красив!
      Граф обернулся и ласково улыбнулся своей младшей сестре.
      - Значит, тебе нравится мой наряд, малышка? - Он был облачен в кремовый бархат и шелка, расшитые золотыми нитями и украшенные небольшими бриллиантами, жемчугом и бледно-голубыми цирконами. Золотистые волосы очень походили на волосы его покойного отца своим шелковистым блеском и естественной волнистостью. Они были аккуратно подстрижены, но одна непокорная прядь падала на лоб.
      - Могу я вернуть комплимент, госпожа Велвет де Мариско? Ваше платье великолепно! - Зеленоватые глаза Робина блеснули с одобрением.
      Велвет склонилась перед ним в изящном поклоне.
      - Платье сшили в Королевском Молверне уже после моего отъезда и прислали мне в Лондон. Я нашла эту материю в кладовой.
      Робин улыбнулся.
      - Ты нашла то, что надо, моя дорогая, - сказал он, и Велвет почувствовала себя окрыленной под его одобряющим взглядом.
      Платье было, если можно так выразиться, самым "взрослым" из всех, которые она носила до сих пор. Она уже перестала стесняться чрезвычайно низкого выреза на груди, который диктовала мода ее времени. Платье мерцало золотистым шелком, нижняя юбка вышита медной нитью, отделана мелким жемчугом чистейшей воды и крохотными топазами, ограненными в форме цветков и бабочек. Пышные рукава у запястий обшиты золотистыми кружевами, и по всей их поверхности нашиты крошечные золотые шарики. Такими же шариками украшена и юбка в форме колокола. Ее роскошные золотисто-каштановые волосы собраны в пучок и тоже украшены золотыми шариками.
      - Ты не надела драгоценностей, - заметил Робин.
      - Только жемчужные серьги, которые мама и папа прислали мне к дню рождения.
      Робин подозвал одного из лакеев.
      - Найди мистера Брауна, - сказал он, - и скажи ему, чтобы принес для госпожи де Мариско нить черного жемчуга.
      - О Робин!.. Как мне отблагодарить тебя за это! Этот жемчуг сделает меня неотразимой, а такой я и должна быть, стоя рядом с вами, милорд.
      - Я их тебе не одалживаю, Велвет, это подарок. Ведь я ничего не дарил тебе ни в этом году, ни в предыдущем, а ведь раньше я никогда не забывал о твоем дне рождения.
      Велвет поцеловала брата в щеку.
      - Ты оплакивал Алисон, Робин, и в твоем сердце больше ни для кого не было места. Я знаю. Мы все знаем. - Затем она крепко обняла брата. - Благодарю тебя, дорогой брат! Жемчуг - самый прекрасный подарок.
      - Ну, Уилл, что я тебе говорил? Предложи девушке красивую побрякушку, и она наградит тебя поцелуем или даже чем-нибудь большим, - проговорил кто-то сзади насмешливо, растягивая слова.
      Граф и Велвет отступили друг от друга и обернулись на голос. Лицо Робина осветилось радостью при виде одного из двух мужчин, стоявших там.
      - Черт меня побери, Кей Марло, ты ничуть не изменился, а? По-прежнему никакого уважения к своим друзьям, не так ли?
      - Конечно, Робин Саутвуд, ибо я не отношу все это мелкопоместное дворянство к своим друзьям. А кто эта девушка?
      - Моя младшая сестра Велвет де Мариско. Велвет, этот негодяй - мистер Кристофер Марло. Не верь ни слову из того, что он говорит, ибо он драматург и, что гораздо хуже, он еще и актер.
      Джентльмен, стоявший перед ними, одарил их ослепительной белозубой улыбкой, особенно яркой на довольно смуглом лице. Его глаза напоминали черные вишни и так и светились дерзостью.
      - Это уже вторая ваша сестра, с которой я встречаюсь, и обе красавицы. Он отвесил Велвет элегантный поклон, сдернув с головы маленькую мягкую черную шапочку с довольно изящным пером. - Ваш раб на всю жизнь, госпожа де Мариско. Просите все что угодно, и я исполню.
      Велвет хихикнула.
      - Я думаю, вы немного сумасшедший, мистер Марло, - ответила она и опять улыбнулась.
      - Абсолютно с вами согласен, но в этом лежат истоки моей гениальности.
      - Представь нас твоему другу, Кей, - попросил граф мягко, заметив, что товарищ Марло потихоньку отступает в сторону, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
      Даже не обернувшись, Марло протянул руку и подтащил к себе застенчивого приятеля, высокого, стройного мужчину с серьезным и задумчивым лицом.
      - Ох уж эти неотесанные провинциальные мужланы! - горестно вздохнул он. Когда они впервые приезжают в Лондон, они такие застенчивые и скромные, но уже через год он будет таким же дерзким нахалом, как и я, гарантирую. Это Уильям Шекспир, только что прибывший из Стратфорда-на-Эйвоне. Как и я, он претендует быть писателем, но пока что простой актер.
      - Надеюсь, мистер Шекспир, вы найдете в Лондоне все, что хотели, - сказал Робин мягко.
      Уильям Шекспир, вежливо поклонившись, ответил:
      - Благодарю вас, милорд.
      - Я тоже впервые в Лондоне, мистер Шекспир. - Велвет решила вслед за братом поддержать актера. - Я одна из фрейлин королевы.
      - Но только до тех пор, пока твои родители не вернутся из путешествия и не будет сыграна свадьба, - напомнил Робин сестре.
      - О, Робин Саутвуд, опять ты вспоминаешь этого неизвестного мне нареченного супруга! - с раздражением воскликнула Велвет. - Я не пойду замуж без любви.
      - - Милорд, вы посылали за жемчугом? - Рядом с ними стоял мистер Браун с маленьким красным сафьяновым футляром в руках.
      - Встретимся позже, Роб, - сказал Марло. - Надеюсь, вам понравятся сценки, написанные мной для королевы. Госпожа де Мариско, желаю вам оставаться при своих непорочных и чистых идеалах. Пошли, Уилл! - С этими словами он и его приятель направились к другим гостям.
      Робин протянул руку и взял футляр с драгоценностями.
      - Благодарю вас, мистер Браун. - Он открыл футляр, вынул из него нитку жемчуга и вернул пустой футляр стоявшему в ожидании мистеру Брауну. Передайте футляр камеристке моей сестры. Я дарю этот жемчуг госпоже де Мариско.
      - Очень хорошо, милорд. - Мистер Браун поклонился и вышел.
      Робин протянул жемчуг Велвет.
      - Тебе, дорогая, со множеством наилучших пожеланий. Вспышка гнева, охватившая Велвет, быстро прошла, и она приняла подаренные братом драгоценности с сияющими от счастья глазами.
      Она обмотала жемчуг вокруг шеи. Но нитка была очень длинная и опустилась на грудь.
      - Как они смотрятся? - спросила она, стараясь говорить спокойным голосом.
      - Прекрасно, - сказал ее брат.
      - Но им очень далеко до вашей красоты, госпожа де Мариско, - сказал, подходя к ним, Александр Гордон. Черный бархат, в который он был облачен, придавал ему какую-то суровую элегантность.
      Глаза Велвет перебегали с брата на его друга.
      - Вы выглядите как Архангел и Люцифер, стоя рядом, - промолвила она несмело.
      - Сравнение, которое делалось уже не однажды в прошлом, госпожа де Мариско, - проговорил Алекс, приподняв ее руку и запечатлев на ней теплый поцелуй. Его глаза пылали жаром, одновременно пугающим и ласкающим.
      Велвет отдернула руку, как она надеялась, с приличествующей случаю поспешностью.
      - Я думаю, вы можете называть меня по имени, если брат не усмотрит в этом нарушения приличий.
      - Думаю, это вполне прилично, - сказал Робин спокойно.
      - Милорд, гости начинают прибывать, - провозгласил мажордом.
      - Мы будем встречать их здесь, на террасе, ведущей в сад, - ответил Робин.
      Кивнув, служитель вернулся к своим обязанностям.
      - Некоторые гости приплывут по реке, а другие приедут берегом, - объяснил Робин сестре. - А терраса как раз посредине. Кроме того, ее величество приплывет из Уайтхолла на своей яхте, и я смогу незамедлительно приветствовать ее.
      И, как будто по тайному сигналу, понятному только посвященным, начали прибывать приглашенные, следуя как со стороны реки, так и дороги, в казавшейся бесконечной процессии усыпанных бриллиантами платьев, камзолов, драгоценных украшений и ароматов благовоний - от самых легких до одуряющих. Велвет казалось, что ее лицо сведет от бесконечных улыбок, и правда, в конце концов щеки у нее занемели. Рука уже поднималась с трудом и была влажной от поцелуев, которые достались на ее долю. Стоя рядом с братом, она впервые в жизни увидела, какие обязанности приходилось исполнять ее красавице матери в то время, когда она еще была при дворе. Знала она теперь, что те же самые обязанности придется когда-нибудь исполнять и ей, после того как она станет женой какого-нибудь знатного лорда. Ребенку здесь не место; осознание этого факта привело Велвет в замешательство.
      Наконец донеслись крики, предупреждающие о том, что королевская яхта появилась из-за поворота реки и направляется к Линмут-Хаусу. Робин взял Велвет под руку и прошествовал через сад мимо гостей вниз к причалу. Увидев брата и сестру, стоящих рядом, Елизавету Тюдор пронзило невероятное чувство, что все это когда-то уже происходило. Молодой граф, вне всякого сомнения, был точной копией своего покойного отца, и, хотя она знала Робина всю его жизнь, это сходство поразило ее только сейчас. А дорогая маленькая Велвет напомнила королеве Скай, хотя она вообще-то была и не так уж похожа на нее. Возможно, эта надменная посадка гордой юной головки . На мгновение Елизавете показалось, что время остановилось. Вид пары, стоящей в ожидании, навеял на королеву воспоминания более чем двадцатилетней давности, когда ее дорогой ангелочек, граф Джеффри Саутвуд, и его прелестная графиня, ее бывшая подруга Скай, жили тут, в Линмут-Хаусе.
      - Ты видишь. Роб? - обратилась она к старому графу Лестерскому, сопровождавшему ее.
      Он мгновенно понял, что она имеет в виду.
      - Да, - ответил он, - сходство есть.
      - Мы становимся старыми, Роб, - вздохнула королева.
      Он взял ее руку и поднес к губам:
      - Нет, Бесс. Это я становлюсь старым, а ты не состаришься никогда.
      Она смерила его едва ли не циничным взглядом, но потом ее серые глаза потеплели. Они так давно вместе, с самого детства. Они даже родились в один день. Она похлопала его по руке.
      - Знаешь, что молодой Саутвуд написал мне сегодня утром? Что нынешним вечером я буду в безопасности, окруженная только теми, кто любит меня. И что я не должна бояться Испании. - Она мягко рассмеялась. - Он в точности такой же придворный льстец, как его отец, но не настолько закоренелый еще, как покойный граф. А потом я вскрыла депеши, принесенные секретарем, и узнала, что испанский флот готовится к отплытию. Ну не смешно ли, милорд? Это празднество может стать последним, на котором я присутствую в качестве королевы Англии, если король Филипп не изменит своих намерений.
      - Нет! - с чувством воскликнул Роберт Дадли. - Испанцам никогда не одержать победу над Англией, Бесс. Их единственным шансом была Мария Стюарт, и они упорно разжигали в ней огонь измены и злобы. Сейчас, когда она мертва, католическая Англия сплотится только вокруг тебя и никого другого. Случись выбирать между Бесс Тюдор, столь мудро правившей все эти годы, и Филиппом Испанским, народ встанет на твою сторону. - Он опять поцеловал ей руку. Испания настаивает на том, что это религиозная кампания, но в наши дни и в нашем веке такого понятия просто не существует.
      Королевская яхта мягко ткнулась в берег, где была быстро причалена линмутским лакеем. Елизавета Тюдор поднялась, расправляя складки ярко-малинового платья. На причале пред ней присела в реверансе Велвет и склонился в поклоне граф.
      Выпрямившись, Робин подал руку королеве и помог ей сойти на берег.
      Потом поцеловал ее все еще красивую руку, проговорив при этом:
      - Добро пожаловать в Линмут-Хаус, ваше величество! Королева улыбнулась, обвела окрест нежным взором.
      - Много же лет прошло с тех пор, когда меня в последний раз принимали здесь Саутвуды. Не думаю, что бывала здесь со времен твоего отца. Но все так же красиво, как мне запомнилось.
      Предложив королеве руку, граф провел ее с причала в сад, где дожидались все придворные. Граф Лестерский предложил свою руку Велвет. Она холодно посмотрела на него, но руку приняла. Ее покоробил его нагловатый взгляд.
      - О, - прошелестел он едва слышно, - ваша мама наверняка рассказывала вам обо мне, моя любовь. Очень жаль, что меня не было при дворе, когда вы приехали. Я Дадли.
      - Я знаю, кто вы, милорд. Должна сказать, что ваш взгляд чересчур интимен для такого короткого знакомства. А моя мать никогда не говорила мне о вас.
      Ее тон был довольно суров, но граф не обиделся. Скорее, это его позабавило, ибо она так молода. Его немного смутило, что Скай никогда не упоминала его имени, но, если принять во внимание его отношения с леди де Мариско, этого следовало ожидать.
      - Ваши родители все еще в отъезде? - спросил он, переводя разговор на другой, более безопасный предмет.
      - Да, милорд. Их ждут не раньше осени.
      - Жаль, - проговорил лорд Лестерский задумчиво. - Мы могли бы использовать корабли вашей матушки в войне с Испанией.
      Велвет резко вскинула глаза.
      - О'Малли, - сказала она, - не вмешиваются в политику.
      - Разве О'Малли не верноподданные королевы? - спросил он мягко.
      - Я, милорд, не О'Малли, так как же я могу знать ответ на ваш вопрос? Что же касается меня, то я предана моей крестной, а мои родители преданы короне, но кроме этого, я ничего не могу сказать. В конце концов, милорд, я всего лишь молодая девушка, недавно принятая ко двору. Я не знаю света, ибо меня всю жизнь старательно оберегали от него.
      Роберт Дадли хрипло рассмеялся, затем, остановившись, взял Велвет за подбородок и заглянул в глаза.
      - Я бы сказал, моя крошка, что, хотя вы и недавно прибыли ко двору, учитесь вы очень быстро. Как я посмотрю, вы многое взяли от вашей матушки.
      Она вырвалась, ее глаза сверкали:
      - Сэр, вы позволяете себе вольности! Дадли рассмеялся еще раз:
      - Моя крошка, вы, как я посмотрю, не имеете ни малейшего представления о том, что входит в понятие "вольности". Увы, я слишком стар и болен, чтобы просветить вас, но были времена, Велвет де Мариско, о да, когда-то были времена... - Его голос затих.
      - А, любезный отчим! Мне следовало бы знать, что вы захватите себе прекраснейшую девушку этого вечера. Однако мы вам не отдадим Велвет. Боюсь, что Уолт и я назначили этой леди свидание несколько раньше вас.
      Перед ними стоял граф Эссекский, и хмурый вид Велвет сменился радостной улыбкой.
      - Скэмп! Где вы были? Королева уже здесь! Просто неприлично приезжать так поздно! - отчитывала она его.
      - Королева уже простила меня, Велвет, дорогая, и я бы не опоздал, но этому Уолту не понравилось, как сшит его камзол. Нам пришлось ждать, пока его не переделали. Чертов щеголь!
      - С каких это пор ты и Рэлей стали закадычными друзьями? - спросил граф Лестерский.
      - Угроза войны и красивая женщина - вот залог дружбы, дорогой отчим. Между прочим, а где моя мать?
      - Леттис? Ха! Ищи своего друга Кристофера Блаунта, и рядом с ним, могу побиться об заклад, ты найдешь и свою матушку, глупо улыбающуюся, как семнадцатилетняя девчонка, хотя ей уже за пятьдесят, - отвечал Дадли с кислой улыбкой.
      - Спасибо, дорогой отчим, - ясным голосом сказал Эссекс и, схватив Велвет за руку, потащил ее прочь. - Пошли, Велвет! Начинаются танцы, и мне надо засвидетельствовать свое почтение вашему брату.
      - Милорд, здесь все к вашим услугам, - сказала Велвет Дадли уходя.
      Граф Лестерский смотрел ей вслед с улыбкой уставшего от жизни человека, а затем присоединился к королеве. Елизавету окружили фавориты, как новые, так и старые. Сэр Кристофер Хаттон рассказывал что-то веселое. Даже на суровом лице старого лорда Берли промелькнуло подобие улыбки. Был здесь и второй сын Берли, Роберт Сесил, которого прочили в преемники отцу. Валсинхэм тоже был здесь. Лестера интересовало, какие новости об испанском флоте принесла его разветвленная сеть шпионов. В этой же группе стояли братья Бэконы - Энтони и Фрэнсис, а также фатоватый и невыносимый граф Оксфордский. Бросилось в глаза отсутствие пасынка Дадли Эссекса и сэра Уолтера Рэлея. Да вот они, в саду, разговаривают с Велвет и молодым Саутвудом! Дадли протолкался через толпу, окружавшую королеву, и встал рядом с ней. Не говоря ни слова, королева погладила его по руке.
      Сумерки перешли в вечер, ясный и теплый. На ветвях распевали птицы в клетках, забывшие о наступивших сумерках из-за яркого света фонарей, раскачивавшихся на легком ветерке. Повара наготовили огромное количество еды, и гости отдавали должное хлебосольству графа Линмутского. На столах громоздились горы мяса: запеченная на вертеле говядина, окорока молодых барашков, приготовленных с чесноком и розмарином, шестьдесят жареных молочных поросят с подливкой из меда, апельсинов и черешни, каждый из которых держал во рту зеленое яблоко. Здесь были утки и каплуны в лимонно-имбирном соусе; свежая розовая ветчина, сдобренная гвоздикой и вымоченная в мальвазии; лососи и форели на листьях кресс-салата, обложенные дольками лимона, креветки, сваренные в белом вине с травами, на серебряных подносах. Три оленьи туши, приготовленные, на открытом огне, украшали стол. Пироги с зайчатиной и дичью, множество деревянных тарелок с маленькими сочными крабами, к которым подавался соус с толченой горчицей, чесноком и уксусом; блюда с перепелами, куропатками и жаворонками, зажаренными до золотистого цвета и уложенными в гнезда из зеленого салата.
      Тушеные артишоки из Франции подавались с оливковым маслом и настоянным на полыни уксусом; на столах стояли большие чашки с горохом, морковью на меду, салатом-латуком, редиской и молодым луком-пореем, наряду с бочонками со сливочным маслом и кругами острого английского чеддера и мягкого бри, привезенного из Нормандии. В вазах лежали свежие вишни, персики, ранние груши и яблоки, поздняя клубника. На десерт подавали сладкий сливочный крем, посыпанный тертым мускатным орехом, и крошечные пирожные, вымоченные в кларете или шерри, огромные пироги с персиками, яблоками, ревенем и клубникой, а также взбитые сливки. Вина - белое и красное - наряду с кларетом и пивом подносились непрестанно, чтобы утолить жажду гостей.
      Когда собравшиеся уже насытились, на сцене появились мистер Марло со своей труппой. Началось представление. Королеву представили как доброго, великодушного и мудрого монарха. Она была явно довольна щедрой лестью, которая успокаивающе подействовала на ее растревоженный ум. Кея Марло и его артистов благодарили по окончании представления щедрыми аплодисментами.
      Начались танцы. Небо над садом стало уже совсем черным с россыпью ярких звезд. Елизавета Тюдор любила танцы.
      Робин нанял искусных и неутомимых музыкантов. Королева меняла одного за другим партнеров. Хозяин празднества стал ее первым партнером и не ударил лицом в грязь. Сэр Кристофер Хаттон, ее лорд-канцлер, был вторым на очереди. Злые языки поговаривали, что своему высокому посту сэр Кристофер был в немалой степени обязан искусству танцора. Это было не совсем так. Возможно, он привлек к себе внимание королевы своим умением выделывать антраша лучше многих других, но на своем посту лорда-канцлера Англии он зарекомендовал себя как способный и умный человек.
      У Велвет недостатка в партнерах тоже не было. Она любила танцы так же, как ее крестная, королева. Она была быстра и легка на ногу. Но в конце концов и она устала и, тихонечко ускользнув, чтобы перевести дыхание, никем, по-видимому, не замеченная, не торопясь спустилась вниз, на берег реки, заросший величественными старыми ивами, ласкавшими воду своими нежными ветвями. Она первый раз присутствовала на таком восхитительном празднестве, и не только присутствовала, но и выступала в качестве хозяйки дома. Это было тяжелым испытанием для молодой девушки, просто входящей в свет. Прислонившись к дереву, она прислушивалась к едва долетавшим сюда из сада слабым звукам музыки и следила за пятнами лунного света, игравшими на поверхности Темзы.
      - Приди, живи со мной и будь моей любовью. Мы испытаем все радости жизни, - донесся вдруг до нее глубокий, низкий шепот.
      Велвет подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела Кея Марло.
      - Господи, мистер драматург, как вы меня напугали! Марло сделал шаг вперед, чтобы поддержать девушку, чья нога, как он заметил, чуть не соскользнула с мшистого берега. Мягко заключив ее в свои объятия, он победно улыбнулся ей.
      - Осторожнее, любовь моя, вы чуть не упали. - Его объятия стали крепче.
      "В его облике есть что-то цыганское", - подумала она.
      Велвет почувствовала, как ее сердце забилось сильнее. Необычайно приятно находиться в крепких объятиях, да и сам мистер Марло такой необыкновенный. Однако его поведение слишком развязное. Респектабельная девушка не должна этому потакать. А посему она решила дать отпор.
      - Я признательна вам за своевременное спасение, сэр, - сказала она сурово, - но, не напугай вы меня, оно было бы ненужным. Теперь вы можете меня отпустить.
      Актер и драматург мягко рассмеялся:
      - Какую же чопорную маленькую кошечку вы разыгрываете, мисс. Но я знаю все о королевских фрейлинах. Вы - компания веселых шлюшек, всегда готовых к любви, но посаженных в клетку вашей суровой хозяйкой. Думаешь, ты первая фрейлина, с которой я когда-нибудь имел дело? - Его губы приблизились к ее лицу, но Велвет увернулась, и его губы только скользнули по ее шее.
      Она давно хотела, чтобы ее кто-нибудь поцеловал, но не таким образом и, уж конечно, не этот человек. Ее трясло от отвращения, но он принял ее волнение за пробуждающуюся страсть и усилил натиск под аккомпанемент ее криков.
      - Сэр, немедленно отпустите меня. Я расскажу брату о вашем возмутительном поведении! - Она уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть.
      Марло рассмеялся, в восхищении от того, что он считал притворным сопротивлением.
      - Черт меня подери, прелестная крошка, если все твои протесты не разогревают мне кровь еще сильнее и не делают мое желание обладать тобой более сильным! - Его опытные пальцы принялись расшнуровывать ее корсет.
      Велвет охнула от удивления, не в силах представить, что мужчина может быть таким бесстыдным по отношению к девушке. Она почувствовала прикосновение прохладного ночного воздуха к обнаженной груди, и в этот момент Марло, видя ее растерянность, воспользовался своим преимуществом и погрузил лицо в вырез платья, вдыхая опьяняющий аромат ее духов. Велвет взвизгнула, необычайно испуганная и столь же разозленная, продолжая бесполезное сопротивление. Она почувствовала, как по ее щекам побежали слезы отчаяния. Доведенный почти до сумасшествия желанием, он попытался опрокинуть ее на мох. Велвет сопротивлялась, пытаясь освободиться, молотила по нему кулачками, царапала, а затем, набрав побольше воздуха, попыталась кричать, но Марло зажал ей рот рукой. Разъяренная, Велвет укусила его и была вознаграждена его криком боли. Он отдернул окровавленную руку от ее лица.
      - Ты укусила меня, ты, маленькая сучка! - воскликнул он в ярости. - Я же пишу этой рукой! - Он держал руку с укушенным пальцем на отлете, глядя на него столь драматически, как будто был смертельно ранен, однако другая его рука продолжала крепко держать свою жертву.
      - Отпустите меня сейчас же! - рыдала Велвет. - Королева узнает о вашем поведении, мистер Марло! Отпустите меня!
      - И не подумаю, мисс, ибо теперь ты моя должница за нанесенное мне серьезное ранение. - Его хватка стала крепче. - Я получу с тебя прекрасную компенсацию.
      - Черт побери, Марло! - по привычке растягивая слова, с удивлением произнес Александр Гордон, выходя из тени на залитый лунным светом берег. - Я слышал, что вы большой охотник до женщин, но не думал, что вы опуститесь до изнасилования сестры человека, в чьем доме вы находитесь. Отпустите девушку, или я буду вынужден действительно изувечить вашу драгоценную пишущую руку, если не отрубить ее совсем.
      Внешне лорд Гордон выглядел совершенно спокойным, но внутри весь кипел от ненависти к этому подлому мошеннику, осмелившемуся посягнуть на его, Брок-Кэрна, собственность. Необходимо остановить Марло, защищая честь Зелвет, но затевать драку неразумно - это вряд ли будет способствовать благоприятному разрешению того дела, с которым он прибыл к английской королеве.
      - Эта шлюха хотела меня соблазнить, а потом прикинулась скромницей, заявил драматург, но руку с талии Велвет убрал.
      Она немедленно отбежала от него.
      - Это не так! - крикнула она. - Я вышла в сад, чтобы немного прийти в себя, а он последовал за мной.
      Янтарные глаза Александра Гордона опасно сощурились, когда он взглянул на Кристофера Марло.
      - Ваша репутация дебошира и дуэлянта известна, сэр, но я сомневаюсь, что вашей карьере пойдет на пользу еще один скандал, особенно в присутствии королевы. Предлагаю вам уйти тихо и сейчас же!
      Марло несколько секунд взвешивал слова лорда Гордона, а потом рассмеялся:
      - Вы мудрее, чем я, милорд. Да, ни одна девка не стоит всей этой суматохи. - Его глаза нагло вспыхнули, когда он бросил прощальный взгляд на полуобнаженную грудь Велвет. Затем с шутовским поклоном повернулся и исчез.
      Повисла долгая тишина, и только когда Алекс сделал шаг, Велвет испуганно вскрикнула:
      - Что вы делаете? - Его руки были на ее корсаже.
      - Зашнуровываю вас, дорогая. Думаю, это первое, что надо сделать, пока кто-нибудь не наткнулся на нас и не погубил вашу репутацию. - Его пальцы уверенно приводили ее платье в порядок, пока она наблюдала за ним. Закончив, он спокойно обнял ее и сказал:
      - Теперь можете поплакать, Велвет. - Она так и сделала, уткнувшись в мягкую ткань его камзола.
      - Я н-не соблазняла е-его, - проговорила она, шмыгая носом, - не соблазняла!
      - Я знаю, девочка, - прошептал он. - Марло прекрасный писатель, но подлый человек. У него ужасный характер, который в один прекрасный день сослужит ему дурную службу. А его репутация в отношении женщин еще хуже. Не сомневаюсь, что, увидев вас удаляющейся из зала, он последовал за вами, чтобы воспользоваться вашей невинностью.
      - Меня даже никто не целовал, - прошептала Велвет.
      - Он хотел больше, чем поцелуй, девочка, и вы знаете это, не так ли?
      - Да... - Она на мгновение подняла на него глаза и тут же опустила их, вспыхнув от осознания того, что он имел в виду.
      - Наверняка у вас уже возникали подобные проблемы раньше, Велвет. Возможно, при дворе? И что вы делали в таких случаях?
      - Со мной никогда не обращались так по-хамски, тем более при дворе. Королева не жалует джентльменов, которые волочатся за ее придворными дамами, хотя я знаю там и таких - и мужчин, и женщин, - которые, рискуя навлечь на себя ее гнев, все-таки отваживаются и на свидания, и на поцелуи, и на объятия. Я, однако, не принадлежу к их числу, и, кроме того, никто не отваживается подступаться ко мне с такими предложениями, зная необузданный нрав моих родителей. - Она начала приходить в себя, уютно устроившись в его больших сильных руках. - Я нахожусь под лучшей защитой, чем сама испанская инфанта, имея двух таких суровых дуэний, как сэр Уолтер Рэлей и граф Эссекс. - Она рассмеялась, и он был очарован этим тихим, мелодичным смехом. - Они отваживают каждого, кто осмеливается подойти ко мне хотя бы с намеком на неуважение.
      Алекс покачал головой в восхищении: в Велвет было нечто, что превращало мужчин в галантных рыцарей. Они стремились защитить ее, как только что сделал он сам. Она была еще слишком невинна, чтобы состоять при дворе. Сегодня ей повезло. Он вышел прогуляться и отдохнуть от толкотни, когда услышал крики о помощи, а потом визг Mapло, Он понял, что произойдет дальше. Он не знал, что женщиной, попавшей в беду, была Велвет. А что, если в следующий раз его не окажется рядом?
      Однако, прежде чем он смог как следует обдумать эту мысль, она оправилась от испуга и проговорила несчастным голосом:
      - Мне уже пятнадцать лет, и никто никогда не целовал меня. Никто!
      - Вы же обручены, во всяком случае, я это слышал от вашего брата, - сказал Алекс осторожно.
      - Да, обручена! - в раздражении бросила Велвет. - Обручена в возрасте пяти лет с человеком, который не удосуживался даже признать мое существование вплоть до последних недель. Десять лет он игнорировал меня, но теперь вдруг обнаружилось, что он остался единственным мужчиной в роду. Он прислал письмо, в котором сообщил, что приезжает жениться на мне. Ему, видите ли, необходимо немедленно обзавестись сыновьями!
      - Очевидно, он оказался в трудном положении, Велвет, - начал Алекс.
      - Он оказался в трудном положении? - В ее голосе прозвучало презрение. - А я? Родители обещали мне, что я никогда не выйду замуж без любви. Но они в отъезде! Неужели человек, у которого никогда не хватало деликатности хотя бы вспомнить о моем дне рождения, рассчитывает, что я захочу выйти за него замуж, особенно сейчас, когда отца с матерью нет рядом? Я в этом очень сомневаюсь!
      - И поэтому вы решили пойти ко двору? - спросил он, заранее зная ответ.
      - Да. Рядом с королевой я могу не опасаться своего незнакомого и нежеланного нареченного. Когда мои родители вернутся, все это дело можно будет разрешить ко всеобщему удовлетворению раз и навсегда.
      - Но этот джентльмен имеет полное право жениться на вас, Велвет.
      - Я не выйду замуж ни за кого, пока не вернутся родители, и я не выйду замуж ни за одного мужчину, пока не полюблю его, - повторила она твердо. Потом она подняла голову и взглянула на него. - Давайте не будем больше говорить об этом неприятном деле. Лучше поговорим о том, как бы мне сорвать свой первый поцелуй. Вы - мужчина, Алекс, и, конечно, гораздо более опытны, чем я. Скажите, как девушка может поощрить мужчину, чтобы он поцеловал ее?
      - Велвет, дорогая, - запротестовал он. - Это не тот предмет, который вы должны обсуждать с мужчиной.
      - Почему же нет? - настаивала она. - Всех фрейлин королевы уже целовали, кроме меня. Почему никто не хочет поцеловать меня?
      Она впилась в него взглядом, а он не знал, что ответить.
      Ему доставляла тайное удовольствие мысль о том, что она принадлежит ему. Он был рад узнать, что до сих пор ни один мужчина еще не вкусил ее сладости. Но вдруг ему пришло в голову, что она вполне созрела для любви, и, если он не сорвет этот плод, кто-нибудь другой рискнет пренебречь всеми запретами Елизаветы Тюдор, обойти охрану в лице Уолтера Рэлея и Роберта Деверекса и завладеет Велвет де Мариско!
      - Первый поцелуй - это очень важно, - произнес он в раздумье. - В первый раз вас должен поцеловать кто-нибудь, кто имеет в этом деле богатый опыт.
      - Уверена, у вас опыт достаточно большой, - сказала она мягко.
      - Вы просите, чтобы я поцеловал вас, Велвет?
      - А мне надо просить? - спросила она в ответ и опять покраснела.
      Он хрипло рассмеялся, неожиданно осознав, что все время, пока длился этот разговор, она стояла, заключенная в его объятия. Теснее прижав ее к себе одной рукой, другой он нежно поднял ее за подбородок. Она посмотрела ему прямо в лицо.
      - Нет, Велвет, дорогая. Вам не надо просить меня поцеловать вас. Это то, чего я хочу с того самого момента, когда впервые увидел вас.
      Он наклонил голову, и Велвет показалось, что ее сердце выпрыгнет из груди, когда ее изумрудные глаза утонули в его золотистых. Медленно его губы встретились с ее. Все ее существо пришло в испуганно-радостное состояние возбуждения. Глаза сами закрылись, и она задрожала от наслаждения, когда губы мужчины коснулись ее в первом нежном прикосновении. Какое-то мгновение Велвет не знала даже, дышит ли она еще, почти уверенная, что умирает, когда силы покинули ее. Ее руки обвили шею Алекса, и он прижал ее к себе еще крепче.
      Алекс не подозревал, что губы женщины могут быть такими податливыми и ласковыми. Вначале он старался быть только нежным, но она не проявила испуга и не оказала сопротивления. Он принялся целовать ее более страстно, ее губы набухли и раскрылись ему навстречу. Он дрожал от поднимающегося желания, хотя и понимал, что прекратить их объятия, пока они не переросли во что-нибудь большее, должен именно он. С большой неохотой он оторвался от Велвет и посмотрел на ее бледное лицо. Медленно-медленно глаза девушки открылись, и она взглянула на него.
      По его губам пробежала улыбка, он нежно погладил ее по щеке.
      - Надеюсь, первый поцелуй был удачный, Велвет? - спросил он спокойно.
      Стараясь удержаться на ногах, она молча кивнула. В словах нужды не было, ибо он прекрасно видел, как потемнели ее глаза от просыпающегося желания. Она несколько раз глубоко вздохнула, что вроде бы помогло ей прийти в себя.
      Заметив, что она пытается восстановить равновесие, Алекс сказал успокаивающе:
      - Когда вы будете готовы, я провожу вас на празднество.
      Наконец она обрела голос.
      - Это всегда бывает так? - спросила она.
      - Как так?
      - Так... - Она запнулась в поисках нужного слова. - Так волнующе?
      Он был очарован ее честностью.
      - Я не могу сказать, что чувствует женщина, Велвет, но для меня наш поцелуй тоже был волнующим. Вы очень милая девушка. - Потом взял ее за руку и повел наверх, в сад, где еще продолжались танцы.
      - Вы бы хотели поцеловать меня еще? - вдруг удивила она его неожиданным вопросом.
      Он остановился и, взяв ее за плечи, посмотрел на нее сверху вниз, чем-то озабоченный.
      - Да, я поцелую вас еще, Велвет, но за это вы должны мне кое-что обещать!
      - Что?
      - Мне бы хотелось, чтобы вы не просили других джентльменов целовать вас.
      - Вы опасаетесь за мою репутацию, милорд, или считаете, что я еще не умею хорошо целоваться? - дерзко спросила она.
      - И то и другое, - ухмыльнулся он, забавляясь ее нахальством.
      Велвет обрадовалась.
      - Вы мне нравитесь, Александр Гордон, - заявила она. - Вы будете мне другом, таким же, как и Робин?
      - Да, дорогая, я буду вашим другом. - Он почувствовал, как внутри у него поднимается тепло от ее слов. Робин был прав, уговаривая его подождать. Он понравился Велвет! Скоро он научит ее любви.
      - Я не поцелую больше никого, кроме вас, Алекс, - сказала она мягко. - По крайней мере до тех пор, пока не научусь целоваться хорошо, - добавила она со смехом.
      Алекс заметил, что Роберт Деверекс после их с Велвет возвращения поглядывает на него ревниво. Граф Эссекский с раздражением заметил, что щечки Велвет горят, а губы припухли. Подойдя к лорду Гордону, он прошептал низким голосом:
      - Вы знаете, что королева неодобрительно относится к тем, кто заигрывает с ее придворными дамами, милорд. Кроме того, девушка помолвлена.
      - Все это мне известно, милорд, - спокойно ответил Алекс. - Осмелюсь вам напомнить, что я друг брата Велвет и не стану подвергать эту дружбу испытанию, чем-либо навредив его сестре. Со мной девушка в полной безопасности.
      - Боже мой! - взорвалась Велвет. - Вы хуже, чем какой-нибудь родитель, Скэмп. Принимая во внимание вашу репутацию в отношении женщин, эта постоянная забота о моем целомудрии становится невыносимой! Я решила состоять при дворе для того, чтобы хоть немного повеселиться, прежде чем мне придется остепениться и превратиться в старую замужнюю женщину! Я не потерплю больше этой постоянной слежки!
      - Я стремлюсь только охранить вас от тех, кто может испортить вашу репутацию, - проговорил Эссекс угрюмо.
      Велвет вдруг почувствовала раскаяние. Она знала, что человек, которого она звала Скэмп, - один из наиболее могущественных английских придворных настоящий ее друг.
      - Я знаю это, - сказала она, - но иногда вы чересчур усердны, дорогой Скэмп. Лорд Гордон для меня друг, и я рада этому. - Она положила свою ручку на руку Эссекса. - Теперь пойдем и поищем чего-нибудь освежающего. Я плохая хозяйка дома, и Робин будет мной недоволен.
      Эссекс повеселел от ее мягкой лести и позволил увести себя. Уолтер Рэлей улыбнулся Александру Гордону:
      - Девочка умеет побеждать, не так ли, милорд? Алекс замер.
      - Сэр, - начал он, - я думаю, вы меня с кем-то путаете.
      - Не думаю, - ответил Рэлей. - У меня хорошая память на имена и титулы. Вы - граф Брок-Кэрнский, нареченный супруг Велвет, и она об этом не знает, не правда ли?
      Так как отрицать что-либо было бесполезно, Алекс просто ответил:
      - Нет, она не знает. Ее брат и я считаем, что сначала мы должны подружиться, а уж потом говорить о свадьбе. Рэлей кивнул:
      - Она вас никогда не видела, получается?
      - Ей было пять лет, когда я видел ее в последний раз. Рэлей удивленно посмотрел на него:
      - За десять лет вы ни разу не видели девочку? Я знаю, что вы живете на севере, лорд Гордон, но неужели за все эти годы нельзя было выкроить время и взглянуть на Велвет? Теперь я понимаю, почему она так упирается.
      Алекс вспыхнул:
      - Большую часть этого времени я провел во Франции и Италии, а потом мне пришлось выполнять кое-какие поручения моего короля. Кроме того, мой отец нуждался во мне. Время промелькнуло так быстро. Отец распорядился, чтобы я женился на Велвет и сохранил наш род.
      - Итак, - сухо заметил Уолтер Рэлей, - хороший сын, каким вы, по-видимому, являетесь, поспешил выполнить волю своего отца, даже не дав себе труда подумать о чувствах девушки в этом вопросе. У вас не очень много такта, не так ли, милорд?
      - Пожалуй, - усмехнулся Алекс с несколько унылым видом. - Робин уже устроил мне хорошую выволочку. Боюсь, я ошибся, послав то злополучное письмо. Теперь мне придется потрудиться, чтобы завоевать расположение Велвет, прежде чем я осмелюсь открыть ей, кто я есть.
      - Я намерен раскрыть ваше подлинное имя королеве, - заявил сэр Уолтер. Чтобы добиться Велвет, вам понадобится ее помощь. Королева ревниво охраняет своих фрейлин, но, если она будет знать, что ваше ухаживание носит честный характер и вы имеете на это право, она окажет вам неоценимую помощь. Елизавета Тюдор может быть и настоящим другом, и заклятым врагом.
      - А как быть с Эссексом?
      - Роберт Деверекс - молодой человек с горячей головой, - спокойно сказал Рэлей. - Обычно мы с ним мало общаемся. Ему совсем не нужно знать, кто вы есть на самом деле. В запале он может легко выдать вас и все разрушить, сам того не желая. Роберт - человек беспечный. Позвольте мне поговорить с королевой прямо сейчас, а потом, с ее разрешения, я представлю вас ее величеству. - Уолтер Рэлей отошел, а Алекс отправился на поиски хозяина.
      Рэлей легко проник внутрь кружка, собравшегося вокруг королевы, осторожно прокладывая себе путь сквозь толпу, пока не оказался рядом с ней. Королева слушала одного из своих молодых фаворитов - Энтони Бэкона, но, как всегда, замечала все происходящее вокруг. Она, не торопясь, взяла Рэлея под руку и улыбнулась ему, ни на секунду не оставляя своим вниманием молодого Бэкона.
      - Мне нужно несколько секунд для конфиденциального разговора, - тихо прошептал он ей на ухо, и она кивнула в знак согласия.
      Когда рассказчик закончил свою историю, встреченную довольным смехом, королева отправилась на прогулку по дорожкам сада, по-прежнему держа Рэлея под руку. Остальные джентльмены следовали за ними, пока она не обернулась и не сказала кокетливо:
      - Господа, держитесь в отдалении, я хочу побыть вдвоем с моим Уолтером.
      Разочарованные кавалеры вынуждены были плестись позади на приличном расстоянии.
      - Благодарю вас, мадам, - сказал сэр Уолтер.
      - Что вы хотите попросить у меня на этот раз, сэр? Я часто спрашиваю себя, перестанете ли вы когда-нибудь попрошайничать? - поддразнила его королева.
      - Я перестану попрошайничать, когда вы перестанете быть столь щедрой, быстро нашелся он с ответом, и королева от всего сердца рассмеялась.
      - Бог свидетель, Уолтер, вы проворны! - Королева стала серьезной. - Это не испанская угроза, надеюсь? Господи, еще один заговор?!
      - О нет, дражайшая леди! - поспешил он успокоить ее. - То, что я хочу рассказать вам, - это любовная история, в которой ваше величество может сыграть важную роль и помочь обрести счастье двум людям.
      Затем Рэлей объяснил, что произошло между Велвет и графом Брок-Кэрнским. Он умолчал кое о чем, и королева не заподозрила, что Велвет напросилась во фрейлины только из-за того, чтобы спастись от Алекса.
      По мере того как он говорил, лицо Елизаветы Тюдор смягчалось. За те несколько недель, что она знала Велвет, она положительно влюбилась в нее. Девочка умна, забавна и очень мила, но без той слащавой красивости, которая так раздражала ее в женщинах. Королеве был понятен испуг, с которым Велвет встретила известие о том, что некий незнакомец приезжает, чтобы жениться на ней и увезти неизвестно куда, особенно сейчас, когда любимые родители находятся на другом конце света. Она была молода и жаждала получить от жизни все удовольствия, прежде чем остепениться и перейти на попечение мужа до конца жизни.
      Королева знала, что ее собственная судьба, как и судьбы некоторых других, очень немногих независимых женщин в ее королевстве, редкость. Большинство женщин до замужества целиком зависели от семьи, а вступая в брак, становились собственностью мужей. Елизавета Тюдор знала лучше других, какой может быть мужская власть над женщиной. Она видела, как ее отец уничтожил многих женщин. Только две из ее многочисленных мачех спаслись от гнева Генриха Тюдора.
      Герцогиня Клевская добровольно согласилась на развод и таким образом избежала участи матери Елизаветы, Анны Болейн. Королева Кэтрин Парр избежала ужасного конца только благодаря тому, что Генрих Тюдор умер раньше ее. Да, Елизавета понимала, как тяжело женщинам в этом мире, где правят мужчины.
      Однако Рэлей представил графа Брок-Кэрнского совсем не таким плохим человеком, а Велвет в конце концов неизбежно должна была выйти за него замуж. Помолвку твердо обговорили много лет назад и одобрили лорд и леди де Мариско. То, что шотландский граф приехал в Лондон с намерением познакомиться и расположить к себе Велвет, говорило в его пользу. Однако она не видела причин, почему он не мог подождать со свадьбой до возвращения родителей невесты. Это дало бы возможность Велвет побыть при дворе, сохраняя при этом всю законность ситуации, что казалось королеве удачным решением.
      - Давай-ка я встречусь с этим джентльменом, Уолтер. - Королева любила произносить имя Уолтера Рэлея с протяжным девонширским акцентом. Многих своих приближенных она звала ласкательными именами. Так, Лестер был ее "глазами", Хаттон "ресницами", Сесил "душой".
      - Я тотчас же приведу его к вам, ваше величество!
      - Нет, пошли за ним кого-нибудь другого. Ты останешься со мной, - повелела она.
      Рэлей обернулся к остальным кавалерам, следовавшим за ними в отдалении.
      - Бэкон, - позвал он, - королева приказала, чтобы вы привели к ней лорда Гордона. Он гость графа Линмутского. Довольно высокий, с каменным лицом.
      - Интересное описание, - заметила королева. - Он и правда такой каменный, этот шотландец?
      - У него довольно приятное лицо, которое кажется вырубленным из гранита его родных утесов, - ответил Рэлей.
      - У меня нет ни малейшего сомнения, что все придворные дамы будут добиваться его расположения.
      Елизавета Тюдор хмыкнула на это замечание.
      - Жаль, что он совсем отстал от моды, - продолжал Рэлей. - Его гардероб очень прост.
      Королева рассмеялась и отступила на шаг, чтобы рассмотреть пышный, чуть ли не павлиний наряд самого сэра Уолтера Рэлея. Его камзол был расшит таким количеством золотых бусинок, жемчужин и топазов, что королева едва могла рассмотреть под ними материю. Рэлей, конечно, законодатель мод при дворе. Поговаривали, что он давно уже сделал бы своего портного богатым человеком, если бы только платил по счетам.
      - Уо-олтер, - протянула она, - при моем дворе еще никогда не появлялось человека, который мог бы дать вам фору по части моды. Однако не сомневаюсь, что ваш граф понравится мне так же, как и всем этим распутным девкам при дворе. Но как же они будут разочарованы, когда обнаружат, что все его внимание целиком отдано только моей крестнице Велвет.
      Они продолжали весело болтать еще несколько минут с фамильярностью, присущей старым и добрым друзьям. Затем внимание королевы переключилось на Энтони Бэкона, возвращающегося в компании необычайно привлекательного джентльмена. "Вот он какой, этот шотландский граф", - подумала Елизавета Тюдор и ощутила мимолетное сожаление, что она - не простая фрейлина, как Велвет.
      Ей понравилась весьма приятная внешность молодого человека, прямой взгляд серьезных янтарных глаз. Она увидела в них твердость, преданность и надежность. Его сильные руки с длинными изящными пальцами были как будто созданы для того, чтобы держать меч. Это были руки мужчины, а не какого-нибудь мягкотелого хлыща. Он встретил ее изучающий взгляд спокойно, не трясясь, как заячий хвост. Елизавета Тюдор инстинктивно доверяла людям, которые смотрели ей прямо в глаза.
      - Мадам, - сказал Рэлей, - позвольте представить вам графа Брок-Кэрнского, Александра Гордона, джентльмена, о котором я говорил.
      - Добро пожаловать к моему двору, милорд, - спокойно проговорила королева. - Как поживает мой юный кузен Джеймс Шотландский?
      - Я едва ли могу дать вам отчет из первых рук, - ответил Алекс, - ибо взял себе за правило не появляться при дворе Стюартов слишком часто. Дела моей семьи большую часть времени удерживают меня в Дан-Броке или Абердине, но я слышал, что король чувствует себя хорошо.
      "Так вот она какая, эта Елизавета, которая приказала умертвить Марию Стюарт", - подумал Алекс. Как отличались друг от друга эти две женщины! Он, правда, никогда не видел покойной королевы шотландцев и знал о ней только из рассказов отца.
      Ангус Гордон был ревностным приверженцем своей единоутробной сестры Марии Стюарт, но считал ее слишком опрометчивой женщиной, руководствовавшейся в своих решениях скорее чувствами, чем умом. Узнав о ее смерти незадолго до своей собственной кончины, отец устало покачал головой и сказал:
      - С самого начала было ясно, что этим все и кончится. Но не держи зла на королеву Англии, Алекс, сын мой. В конце концов Шотландия победит, ведь в один прекрасный день на английский престол взойдет сын Марии.
      Сейчас, когда Алекс произносил перед Елизаветой Тюдор какие-то приличествующие случаю слова, он понял, что и правда не затаил против нее зла. Скорее, он чувствовал, что в этой хрупкой женщине скрыт огромный интеллект и острый ум. Он знал, что полюбит ее.
      Королева взяла его под руку, и они отправились гулять по освещенному факелами саду.
      - Скажите, когда вы были помолвлены с моей крестницей, милорд? - спросила она.
      - Это было летом, когда ей исполнилось пять лет, мадам. Я приехал вместе с отцом из Дан-Брока в Королевский Молверн. Мой отец и Адам де Мариско дружили с детства, еще с Франции. Они надеялись, что этот брак объединит наши семьи. Когда мой отец умер, я вдруг обнаружил, что остался единственным прямым наследником по мужской линии в семье, и понял, что должен немедленно жениться. Я отправил письмо лорду де Мариско, но он оказался в отъезде. Мое послание вскрыл лорд Блисс и уведомил Велвет о приближающейся свадьбе. Боюсь, это ее напугало.
      Королева хихикнула.
      - И она убежала от вас ко мне, - закончила она кисло.
      - Да, она убежала от меня, - согласился он. - Должен признаться, что меня необычайно раздосадовало ее поведение. Смею заверить, она нанесла моей гордости чувствительный удар'. Тем не менее надеюсь, что, если Велвет получит возможность узнать меня получше, возможно, она не будет так бояться нашей свадьбы. Я очень хочу видеть ее счастливой, мадам.
      - Думаю, моя крестница обретет свое счастье в муже, милорд, - спокойно сказала Елизавета. - Очень хорошо, сударь! Вы можете ухаживать за девушкой с моего на то разрешения. Обещаю никому не раскрывать ваш секрет. Я нахожу мудрым план, разработанный вами и Робином Саутвудом. За то короткое время, что я знаю Велвет, я поняла, что она весьма упряма. Это к лучшему, что она узнала Александра Гордона как Александра Гордона, а не отвернулась от него просто потому, что он Брок-Кэрн. Я дам Велвет, однако, одно маленькое преимущество. Я не отпущу ее со службы до возвращения лорда и леди де Мариско. По последним сведениям, их приезд ожидается где-то осенью. Думаю, вы можете подождать до осени, а тогда и предъявите права на вашу невесту и.., затащите ее в постель.
      Алекс остановился и, взглянув на королеву, схватил ее руку и поднес к губам.
      - Весьма признателен, мадам, - пробормотал он. Она улыбнулась, и на какое-то мгновение он увидел в этой стареющей женщине молоденькую девушку.
      Затем он предложил ей свою руку, и они продолжили прогулку по чудесному летнему саду Линмут-Хауса. Он заставил Елизавету Тюдор на несколько коротких минут забыть об испанской угрозе, которая нависла не только над ее любимой Англией, но и над ее собственной жизнью.
      Глава 3
      Мысли Робина Саутвуда были в полном беспорядке. Еще никогда в жизни он не испытывал такого волнения. Праздник в честь королевы прошел с огромным успехом, но хозяин пребывал в грусти. Когда наконец уехал последний гость, он устало сел в кресло у потрескивающего в камине огня.
      Присоединившиеся к нему Велвет и Алекс пребывали в прекрасном настроении и поначалу не заметили подавленного состояния Робина.
      - Мне никогда еще не доводилось бывать на таком празднике! - восторгался Алекс. - Ты прекрасно умеешь принимать гостей. Роб.
      - Господи, братец, какой успех! Дом и сад выглядели чудесно, а об угощении и развлечениях будут говорить еще несколько недель. Ее величество сказала, что не бывала на таком приеме со времен твоего отца. Теперь все при дворе завидуют мне, что я твоя сестра.
      - Сегодня вечером я познакомился с сэром Уолтером Рэлеем, Роб, - вставил Алекс. - Он собирается в Новый Свет и спросил, не хочу ли я отправить с ним один из своих кораблей. Ты представляешь, какие это открывает перед нами возможности?
      - Скэмп очень завидует тебе, Робин, знаешь? Боюсь, он постарается украсть у тебя шеф-повара, когда сам захочет принимать у себя королеву, - хихикнула Велвет. - О, Робин, как я могу отблагодарить тебя за то, что ты позволил мне быть хозяйкой дома, и за чудесный жемчуг? Ты лучший брат, о котором только может мечтать девушка! Неожиданно граф Линмутский выпрямился в кресле.
      - Кто она? - спросил он. - Кто эта прелестная девушка, которой ты меня сегодня представила, Велвет?
      - Что? - И Велвет, и Алекс были поражены.
      - Эта изысканная блондинка в чудесном бирюзовом шелковом платье! Никогда прежде не встречал такого совершенства! Кто она? Ты должна знать, Велвет, скажи, кто она!
      На мгновение Велвет задумалась. На вечере было много красивых блондинок.
      - Робин, - медленно начала она, - кого ты имеешь в виду? Здесь было много блондинок и как минимум три из них были в голубом.
      - Не в голубом, бирюзовом! Ты должна знать! Ты сказала, когда представляла ее, что она - одна из твоих лучших подруг при дворе, но я торопился показалась уже яхта королевы.
      - Эйнджел! Наверняка это Эйнджел!
      - Эйнджел?! Так ее зовут? Бог мой, как ей подходит это имя! <Эйнджел - в переводе с английского означает "ангел".> - глубоко вздохнул он.
      Велвет чувствовала, что сейчас не выдержит и расхохочется.
      Алекс заговорщически подмигивал ей из-за плеча брата. Сделав над собой усилие, она сказала чуть напряженным голосом:
      - Ее зовут Эйнджел Кристман, Робин. Она находится у королевы под опекой и выросла при дворе. Родители ее умерли.
      - Я хочу познакомиться с ней, - твердо заявил Робин.
      - Но ты уже познакомился с ней, - запротестовала Велвет.
      - Я хочу познакомиться с ней как следует, Велвет. Я понимаю, что завтра ты должна вернуться ко двору, но, когда в следующий раз приедешь в Линмут-Хаус, я хочу, чтобы ты взяла с собой госпожу Эйнджел Кристман.
      И опять Велвет с трудом сдержала смех. Робин ведет себя так глупо. Но затем, взглянув на брата, она вдруг поняла - он влюбился! Любовь с первого взгляда - такое случается ведь только в сказках. Неужели Робин действительно влюбился в Эйнджел? И что об этом подумает сама Эйнджел, когда Велвет скажет ей? Нет, она не должна ничего говорить ей! Что, если Эйнджел не полюбит Робина по-настоящему, а только позарится на его несметные богатства? Мама всегда говорила, что замуж надо выходить исключительно по любви. Надо молчать, выжидать и внимательно наблюдать за тем, как Эйнджел отнесется к ухаживаниям Робина.
      Внезапно Велвет почувствовала себя очень усталой и поняла, что уже почти рассвело. Она должна прибыть ко двору сегодня к вечеру. Надо отдохнуть хотя бы немного. Нехорошо, если она будет засыпать на ходу в присутствии королевы.
      - Иди спать, Велвет, - сказал Робин, как бы прочитав ее мысли. - Я помню, что это значит - быть при дворе на службе у королевы.
      Велвет сделала реверанс брату и Алексу и медленно вышла из библиотеки.
      Как только за ней закрылась дверь, Алекс взглянул на своего друга.
      - Когда Велвет в следующий раз приедет в Линмут-Хаус, Робин?
      - Я собираюсь завтра, перед тем как она вернется к своим обязанностям, сказать ей, что она может пользоваться моим домом, как своим собственным, все то время, пока живет в Лондоне. Мать тоже хотела бы, чтобы так было, я уверен, - ответил Робин.
      - Как ты думаешь, когда у нее будет следующий свободный день?
      - Нам следует стать придворными, мой друг, если ты собираешься ухаживать за моей сестрой и если я намерен оказывать знаки внимания госпоже Кристман.
      Фрейлинам приходится туго, ибо королева очень пунктуальна в распорядке дня. Я хорошо знаю двор, ведь я сам был у нее пажом.
      - Господи Боже, не могу даже помыслить оказаться при дворе Елизаветы Тюдор. Из меня получится никудышный придворный, - покачал головой Алекс.
      - Пока ты честен с королевой; Алекс, и занят Велвет, тебе незачем играть в придворные игры. Хотя я заметил, что несколько дам весьма благосклонны к тебе.
      Алекс тихонько рассмеялся.
      - Должен сказать, не имел таких многообещающих предложений со времен нашего пребывания в Париже, Робин. Я даже, у дивился, как столь добродетельная королева терпит вопиющую безнравственность вокруг себя.
      - Она терпит ее до тех пор, пока все шито-крыто. Но стоит связи выплыть наружу - и начнется такое, что всем чертям станет жарко, можешь быть уверен. Шотландец кивнул, сказав:
      - Ладно, я тоже пошел спать.
      Он встал и потянулся.
      - Тебе должны присниться приятные сны, - поддел его Робин, - или ты ничего не добился за сегодняшний вечер с моей сестрой?
      Алекс улыбнулся в ответ:
      - Джентльмен, даже такой грубый и неотесанный шотландец, как я, никогда не рассказывает о своих победах на каждом углу, Робин.
      И прежде чем лорд Саутвуд смог развить эту тему, лорд Гордон вышел.
      Робин улыбнулся, подумав, что бывали времена, когда Алекс Гордон похвалялся на каждом углу. Его улыбка стала шире, когда он вспомнил давно ушедшие дни, которые они провели в Париже, проституток, которых они делили на двоих, и небылицы о своих победах, которые рассказывали друг другу. Он опять рассмеялся и вдруг помрачнел. Это было перед его, женитьбой на Алисой де Гренвилл.
      Алисон. Глупенькая, глупенькая Алисон. Он никогда не любил ее, но был очень нежен с ней. И вообще он никогда не влюблялся по-настоящему до сегодняшнего вечера, когда встретил изысканную госпожу Эйнджел Кристман. Он перемолвился с ней всего несколькими словами. Он даже не потанцевал с ней и, однако, чувствовал, или, вернее, его сердце знало, что это именно та женщина, которая ему нужна. Он поклялся себе, что никогда не женится во второй раз, но этот случай был совсем особенным.
      Мать однажды попыталась объяснить ему, что такое любовь, настоящая любовь. Она даже спросила, не хочет ли он расторгнуть помолвку, которую она организовала с Гренвиллами, когда он был еще маленьким мальчиком. Он не позволил ей сделать этого, ибо все равно ему надо было на ком-то жениться, а Алисон была довольно хорошенькая. Он знал ее всю свою жизнь. "Но ты же не любишь ее!" - накинулась на него мать, а он улыбнулся с превосходством юности. Можно подумать, что сама мать всю свою жизнь прожила в любви. И хотя она и говорила, что нашла свое счастье с последним из его отчимов, Адамом де Мариско, она много выстрадала из-за своей любви. Робин часто задавался вопросом, стоит ли любовь боли и несчастий, которые она несет с собой, и давно решил, что не стоит. Он хотел спокойной жизни.
      Госпожа Эйнджел Кристман, подозревал он, призвана изменить это решение. Он никогда не собирался возвращаться ко двору, предпочитая размеренную жизнь в девонском имении с детьми. Его женитьба на Алисон дала ему возможность постепенно выйти из окружения королевы, а смерть жены стала предлогом для того, чтобы не возвращаться ко двору. И вдруг оказалось, что его вновь тянут туда прекрасные нежные глаза, головка в белокурых локонах и улыбка, которая так тронула его сердце, что он чуть не заплакал, вспомнив ее. Его обязанности, связанные с приемом королевы, не дали ему возможности поухаживать за госпожой Кристман этим вечером. Но он вернется ко двору и наверстает упущенное. Однако сначала необходимо узнать о ней поподробнее от лорда Хандстона, который знает все обо всех.
      Королевский канцлер был очень удивлен, получив на следующее утро после празднества послание от лорда Линмутского с просьбой рассказать о некой госпоже Эйнджел Кристман, королевской воспитаннице. Англия стояла перед лицом страшной угрозы. Все, за что боролась Елизавета Тюдор, все, за что сражалась Англия, оказалось в смертельной опасности, а лорд Саутвуд желает получить сведения о какой-то девице. Ох уж эти кавалеры, ставящие удовольствия превыше всего, подумал Хандстон, но тут вдруг вспомнил, от кого пришел запрос, и взглянул на ситуацию по-другому. Роберт Саутвуд - серьезный молодой человек, глубоко и искренне скорбевший в связи с кончиной своей жены. То, что королевская воспитанница привлекла внимание этого дворянина, само по себе очень интересно.
      Лорд Хандстон заглянул в свои записи и был немало разочарован тем, что там обнаружил. Госпожа Эйнджел Кристман, семнадцати лет, была воспитанницей королевы с пятилетнего возраста. Внучка двух незначительных баронов из северо-западных графств и дочь их младших детей. Под опеку королевы отдана отцом, убившим ее мать, застав ее в постели другого мужчины. Без состояния, без влиятельных связей и, вследствие этого, без всяких перспектив. Она необыкновенно хороша собой. Это ей пригодится в будущем, если она к тому же окажется и умна. Он не располагал сведениями о ее душевных качествах и умственных способностях. Да и сплетен, связывавших ее с кем-либо из придворных джентльменов, при дворе не ходило. Ближайшими ее подругами, как явствовало из записей, были Бесс Трокмортон и Велвет де Мариско.
      - Ну конечно, - громко сказал Хандстон самому себе. - Вот где она, связь! Госпожа Кристман связана с госпожой де Мариско, младшей сестрой графа Линмутского. Сейчас, когда ее родители в отъезде, граф присматривает за своей сестрой, и правильно делает. Естественно, он желает знать подробности о подругах своей подопечной. С Бесс Трокмортон все ясно, так как она происходит из всеми уважаемой и высокопоставленной семьи, хотя сама и бедна, но о госпоже Кристман, никому не известной королевской воспитаннице из ничем не примечательного семейства, Роберт Саутвуд, конечно, ничего не знал.
      Лорд Хандстон продиктовал своему секретарю письмо, где поведал о происхождении девицы, проинформировал графа Линмутского о том, что, судя по имеющимся сведениям, госпожа Кристман вполне подходящая подруга для его сестры. После чего он вернулся к более важным государственным делам.
      Предыдущей ночью на всех холмах Девона и Корнуолла вспыхнули сигнальные огни, оповещавшие о том, что Великая испанская армада была на рассвете замечена с "Лизолы" и сейчас приближается к Плимуту. Сигнальные огни передали это сообщение от Девона к Дорсету, потом к Уилтширу и через Суррей в Лондон. Новость, по приказу лорда Берли, не доводилась до сведения королевы до окончания празднества у графа Линмутского.
      Однако как только праздник завершился, он тут же сообщил ей об этом, и новость, подобно лесному пожару, распространилась при дворе. Придворные мужчины не ложились спать. Они вернулись в Гринвич, чтобы переодеться, и сразу же отбыли на побережье. Чарльз Говард, лорд-адмирал, находился в Плимуте уже довольно давно. Там же квартировали сэр Фрэнсис Дрейк, Джон Хокинз, Мартин Фобишер и другие адмиралы флота.
      Испанцы появлялись у берегов Англии и раньше. В конце июня корнуоллский барк, направлявшийся к побережью Франции, заметил девять больших кораблей с кроваво-красными крестами крестоносцев на парусах.
      Другой прибрежный торговец, выйдя в море из одного из девонских портов, был до смерти напуган встречей с флотилией из пятнадцати кораблей. Преследуемый по пятам, он высадился на берег в Корнуолле и, загоняя лошадей, прискакал в Плимут с этим известием.
      Фрэнсис Дрейк, конечно, понимал, что означали эти демонстрации. В прошлом году он неожиданно напал на испанцев в Коруне и сжег их флот, таким образом отсрочив нападение короля Филиппа на Англию. Теперь Армада была оснащена заново, пополнена запасами провизии. Дрейк убедил лорд-адмирала перехватить инициативу, отплыть на юг и ударить по испанцам до того, как они достигнут берегов Англии. Однако в день отплытия из Коруны ветер круто переменился на южный. Англичане вышли в море без достаточного запаса провизии, и теперь, когда они и вовсе оказались на голодном пайке, им не оставалось ничего другого, как повернуть домой. При этом сохранялась опасность, что испанцы воспользуются южным ветром и доберутся до Англии быстрее их. О такой ужасной возможности было страшно даже подумать.
      Однако все обошлось, и испанцы отплыли из Коруны только в тот день, когда английский флот вернулся в Плимут. Подгоняемые попутным ветром, они спустились на северо-запад к залитому солнцем Бискайскому заливу, вообще-то не славящемуся хорошей погодой. Вот и в этот раз небо потемнело и налетел шторм, длившийся несколько дней и задержавший продвижение испанцев. Только когда просветлело, Великая армада смогла продолжить свой путь на северо-запад, к берегам Англии. В субботу, 20 июля 1588 года, лорду Берли доложили, что испанцы прибыли.
      Англия с чрезвычайным энтузиазмом откликнулась на призыв королевы о помощи. Городские власти Лондона запросили, сколько людей и кораблей было бы желательно выставить, и получили ответ, что от них ждут пять тысяч человек и пятнадцать судов. Через два дня лондонские ольдермены <Ольдермен - член городского управления.> представили десять тысяч человек и тридцать кораблей.
      Римско-католический кардинал Аллеи направил "Послание к дворянству и народу Англии", в котором призывал поддержать вторжение, ибо его целью является восстановление святой матери-церкви и избавление от безбожного и порочного исчадия ада Елизаветы Тюдор. Этот невероятный призыв раздался из кардинальских покоев во дворце св. Петра в Риме.
      Английских католиков это послание не взволновало. Они были довольны своей жизнью и начинали даже процветать под властью дочери Генриха Тюдора. Будучи англичанами до кончиков ногтей, они не имели ни малейшего желания менять законнорожденную английскую королеву на какую-то испанскую инфанту, ибо Филипп Испанский заявил, что отдаст Англию одной из своих дочерей. Вся Англия смеялась над этим до упаду. С побережья приходили срочные и злые депеши. Когда праздник у Робина был в самом разгаре, английские моряки работали не покладая рук, чтобы вновь вывести свои корабли в море. Захваченные врасплох, расположенные на подветренной стороне берега и понимающие, что вражеский флот стоит у дверей, они работали всю ночь, чтобы на буксире вывести свои корабли в безопасное место.
      Утром двадцатого июля при противном ветре англичане продолжали трудиться, прокладывая себе путь из южного Плимута в открытое море. К полудню пятьдесят четыре корабля в результате беспримерного подвига, основанного на большом мастерстве и безупречной дисциплине, оказались вблизи Эддистоун Роке. Испанцы, находившиеся в двадцати милях от них с наветренной стороны, не подозревали, что английский флот стоит прямо на их пути.
      План операции для испанцев разработал сам король, и, что бы ни случилось, они должны были придерживаться его. Разве Бог не на их стороне? Англичанам же был дан приказ - победить! Как вести сражение, решали сами адмиралы. Елизавету Тюдор интересовали только успешные результаты их решений. Она знала: Бог помогает тем, кто сам помогает себе. Как она неоднократно говорила: "Есть один владыка - Иисус Христос. Все остальное - ерунда".
      К вечеру на небе появилась подернутая дымкой луна, дьявольски просвечивавшая сквозь высокие, предвещавшие хорошую погоду облака. Армада стояла на якорях в тесном боевом порядке, в котором должна была оставаться до подхода герцога Пармского из Кале. В течение ночи вахтенные на палубах испанских кораблей иногда замечали во мгле проносившиеся мимо них туманные тени, двигавшиеся на запад в сторону корнуоллского берега. На рассвете удивленные испанцы обнаружили, что их обошли с флангов и противник в неизвестном количестве дрейфует в миле, или около того, с наветренной стороны. Теперь англичане оказались в лучшем положении для сражения.
      Великая испанская армада - ее огромные корабли со множеством орудий, некоторые водоизмещением до тысячи тонн, с высоко вознесшимися мачтами и палубными надстройками, с яркими парусами, украшенными изображениями святых и великомучеников, с огромными корпусами, выкрашенными в устрашающе черный цвет, набитые солдатами и увешанные крюками, свисающими с нок-рей, - двинулась на защитников Англии. Английские корабли, изящные и маневренные, с белоснежными парусами, на которых был нанесен простой рисунок - крест св. Георгия, спокойно дрейфовали. Их корпуса были , выкрашены в цвета королевы - зеленый и белый, левые борта ощетинились пушками.
      Битва была жестокой и горячей, но к часу пополудни, когда она завершилась, ни одна из сторон не могла бы объявить себя победительницей. Испанцы готовились к близкому бою. Их новые пятидесятифунтовые железные ядра предназначались для разрушения такелажа противника. Англичане, однако, со своими более узкими кораблями имели большую маневренность, а отлично стрелявшие английские артиллеристы оказались более меткими на дальней дистанции. Английские корабли молниями носились взад и вперед перед Армадой, нападая, как маленькие собачонки, хватающие за пятки толстых неповоротливых овец. После нескольких часов сражения, поняв, что одержать решительную победу не удастся, обе стороны сочли за лучшее разойтись. Однако англичане не потеряли ни одного судна.
      Армада продолжила свой тяжеловесный путь, величественно пересекая залитый летним солнцем залив Лим-Бей. С прибрежных холмов сквозь легкую дымку за продвижением могучего испанского флота наблюдали сотни зрителей. Между тем из маленьких прибрежных городков Дорсета отплыла целая флотилия маленьких суденышек, доставлявших на английские корабли свежее продовольствие и боеприпасы. К субботе двадцать седьмого июля Армада встала на якоря неподалеку от французского порта Кале. Отсюда испанский адмирал, герцог Медина-Седона, мог сноситься с герцогом Пармским, испанским генералом, командовавшим силами высадки. Тень Армады - английский флот - к этому времени соединилась со вновь подошедшими судами под командованием лорда Сеймура и ветерана многих кампаний сэра Уильяма Винтера.
      А Лондон жил ожиданием. Слухи ходили во множестве, и самые дикие. Дрейк захвачен в плен, говорили одни. Другие рассказывали, что у Ньюкасла состоялось генеральное сражение, в котором был потоплен английский флагманский корабль. Английский народ ждал предстоящее сражение. Среда седьмого августа была днем самого высокого прилива в Дюнкерке. Все предполагали, что войска Пармы в этот день пересекут пролив и высадятся на землю Англии, возможно, в Эссексе.
      Граф Лестерский, Роберт Дадли, был поставлен во главе армии, ему был присвоен чин генерал-лейтенанта. Королева хотела отправиться на побережье, чтобы проследить за ходом битвы, но граф запретил ей. Он писал:
      "Теперь, что касается Вашей персоны, являющей собой наиболее утонченный и священный предмет, которым мы обладаем в целом мире и о котором бесконечно заботимся... Человек должен содрогнуться, только подумав об этом, а в особенности обнаружив, что Ваше Величество нашло в себе достойную истинной королевы храбрость отъехать к самым пределам Вашего царства, чтобы встретиться с Вашими врагами и защитить своих подданных. Я не могу, дражайшая королева, дать на это свое согласие, ибо от Вашего здравствования зависит все и вся во всем Вашем королевстве, и, таким образом, да будем охранять его превыше всего!"
      Королева нервничала, кидалась на придворных, то раздраженная, то угрюмая. Ей претило сидеть взаперти в Лондоне. Самой сообразительной оказалась добрая Бесс Трокмортон, которая в конце концов предложила:
      - Возможно, ваше величество могли бы съездить хотя бы в Тилбури и проинспектировать войска. Один ваш вид значительно ободрит их.
      - Господи, Бесс! Ты абсолютно права! Мы поедем в Тилбури, благо граф Лестерский, превратившийся в старую бабу, против этого-то вряд ли будет возражать.
      Лестер изящно уступил, лучше всех понимая ее беспокойство. Он писал: "Милая, дорогая королева, да не изменится Ваше предназначение, если Бог даст Вам здоровья!"
      Королева отплыла вниз по Темзе к Тилбури шестого августа. Ее большая барка, украшенная бело-зелеными флагами, была до отказа забита придворными дамами, тщательно отобранными кавалерами и менестрелями, весело игравшими и певшими в попытке отвлечь мысли королевы от неотложных дел. Позади королевского судна следовали еще несколько, со слугами, конюхами и лошадьми.
      В то время как Рэлей ушел на флот, Эссекс оставался при королеве. Она не перенесла бы разлуки с ним, но Роберт Деверекс, не будучи трусом, воспринял ее решение с болью и стыдом. Велвет, самая младшая в придворном синклите, предложила плыть на барке своего брата, чтобы на королевском судне было бы хоть чуть-чуть просторнее. Она пригласила с собой Бесс и Эйнджел. Бесс надела розовое платье, но все последнее время ходила бледная и выглядела измученной. Теперь Велвет еще больше уверилась в том, что ее подруга влюблена в Уолтера Рэлея, находившегося сейчас в большой опасности. Велвет не осмеливалась, однако, высказать ей свои предположения. Если Бесс молчит, значит, не хочет посвящать ее в свои тайны. Любопытство же было непростительным, особенно если принять во внимание, что именно дружеское участие Бесс облегчило Велвет вхождение во дворцовый круг.
      Плавание к Тилбури носило почти праздничный характер, несмотря на серьезность положения. Все были празднично одеты, трюмы судов забиты корзинами для пикника, наполненными холодными цыплятами, пирогами с зайчатиной, свежеиспеченным хлебом, сырами, персиками, вишнями и пирожками с фруктами. К корме барки Саутвуда была привязана покачивающаяся в волнах большая плетеная корзина. Через ее прутья можно было видеть несколько глиняных бутылок с вином, охлаждавшихся в реке.
      - Вы правда думаете, что испанцы завтра нападут на нас, милорд? - спросила прелестная Эйнджел у Робина. На ней было платье из небесно-голубого шелка, которое несколько полиняло и стало чуть узковато в груди, ибо воспитанницы королевы, особенно из бедных семей, не часто обновляли свой гардероб. Потерявший голову граф Линмутский ничего этого не замечал. Он видел перед собой самую чудесную девушку из всех, кого он когда-либо встречал.
      - Господь не допустит этого, - ответил он. - Но вам не следует бояться, госпожа Кристман. Я защищу вас.
      Эйнджел вспыхнула как роза, и Велвет с удивлением обнаружила, что ее всегда такая острая на язычок подруга вдруг стала по-девичьи скромной и не знала, что ответить.
      Интересно, что это с ней случилось?
      Велвет встретилась взглядом с Бесс, и та улыбнулась, поняв ее мысли.
      - Вы тоже боитесь, Велвет? - спросил у нее Алекс.
      - Ничуть, - быстро ответила она. - Я сама возьму в руки меч, чтобы защищать Англию, но не дам проклятым испанцам захватить ее - Браво, сестричка! - одобрил Робин. - Ты - верноподданная англичанка. Твой отец был бы горд тобой.
      Сразу после полудня королевская яхта прибыла в Тилбури, где пристала к берегу рядом с блокгаузом, у которого ее уже ждали Лестер и его офицеры. Как только ножка Елизаветы ступила на землю, ударили пушки, заиграли дудки и барабаны. Ее ожидал сэр Роберт Уильяме с двумя тысячами конных рыцарей.
      Одна тысяча была выслана вперед к Ардерн-Холлу, вотчине мистера Рича, где Елизавета собиралась остановиться. Другая тысяча всадников должна была сопровождать карету королевы. У королевы, оказавшейся среди любимых ею людей, заметно поднялось настроение. Хотя она и опасалась вторжения, но искренне верила, что высокий дух и храбрость ее народа одержат верх над численно превосходившими испанцами.
      Ни на один момент, даже в мыслях, она не допускала возможности поражения, хотя с флота пока еще не поступило никаких донесений.
      Рядом с ней в экипаже уселся граф Лестерский. Как и королева, он не очень хорошо чувствовал себя весь последний год, но собрался с силами и принял на себя командование армией. Время наложило отпечаток на Роберта Дадли, но в его искренней привязанности к королеве сомневаться не мог никто.
      После смерти жены он много лет ждал, что королева выйдет за него замуж, но когда стало очевидно, что она не имеет такого намерения, он в припадке раздражения женился на ее двоюродной сестре, вдовствующей Леттис Кноллиз. Это был тайный брак, так как ни невеста, ни жених не хотели отказываться от своего положения при дворе. Королева, однако, раскрыла их тайну и страшно рассердилась. Граф и графиня были на время отлучены от двора, но Елизавете не хватало Дадли, и он вскоре был призван назад. Леттис же не повезло, и она была вынуждена дожидаться прощения несколько лет.
      В начале супружество было удачным, но потом, как это часто бывает с поспешными браками, наступило охлаждение. Дадли искренне любил королеву, настолько, насколько он вообще был способен любить кого-либо. Кроме того, он любил власть и почести, которые могла даровать ему только она. В этом отношении Леттис ничуть не уступала своему супругу, но Елизавета не могла простить своей кузине, что та вышла замуж за человека, которого она сама любила больше, чем кого-либо, хотя и не вышла за него замуж. У всех Дадли был препаршивый характер, но оба, без всякого сомнения, были преданными людьми.
      Бесс уехала с королевой в Ардерн-Холл, но королева, всегда потворствовавшая своей крестнице, сказала Велвет, что этим вечером та будет ей не нужна. Велвет и Эйнджел предстояло остановиться вместе с графом Линмутским и лордом Гордоном в одной из лучших гостиниц Тилбури, в "Мермейде". Робин оказался достаточно предусмотрительным и за несколько дней до их предполагаемого отъезда из Лондона послал вперед одного из своих людей, чтобы заказать две лучшие спальни и отдельную гостиную, где они могли бы питаться.
      Гостиница "Мермейд" располагалась посередине зеленой лужайки на берегу реки и выглядела очень мило, сияя окнами с промытыми до блеска стеклами, окруженная кустами алых и белых роз. С одной стороны дома располагалась конюшня, с другой - прекрасный сад с клумбами ароматных ноготков и левкоев, благоухающей голубой лаванды и душистого розмарина. Разбросанные там и сям по саду небольшие зеленые деревца были подстрижены в форме ваз и птиц.
      Позади гостиницы тянулись грядки небольшого огорода, на котором произрастали бобы, морковь, горох, пастернак, лук-порей и салат. Было здесь и несколько фруктовых деревьев: яблони, сливы и груши. Местный сад совсем не походил на сад в Королевском Молверне с его двумя лабиринтами, сотнями розовых кустов и редкостными лилиями, вывезенными из Америки. И тем не менее это было приятное место, где постояльцы прогуливались после прекрасного обеда.
      На улицу опустились сумерки, и всегда деятельная река наконец-то успокоилась. Опустился легкий туман, замершие воды отражали розовато-лиловое небо. Ласточки стрелой проносились над рекой, освещенной розоватым светом. Несмотря на свое привилегированное положение на яхте брата, у Велвет не было никакой возможности привезти много перемен нарядов. На ней было все то же шелковое зеленое платье, которое она надевала утром. Но для Алекса она в любом виде была очаровательна.
      Велвет удивилась, обнаружив, что осталась одна в обществе красивого шотландца. Ее брат, видимо, перешел в другую часть сада с Эйнджел. Не собираясь показывать, что она нервничает, она повернулась к лорду Гордону со словами:
      - Вы никогда ничего не рассказываете мне о себе, милорд. Расскажите о своем доме.
      - Мы ведь договорились, Велвет, что вы будете звать меня Алекс, - сказал он своим глубоким, теплым голосом.
      Она покраснела и рассердилась на себя за такое проявление эмоций.
      - Расскажите мне о Шотландии, Алекс. Пока я не попала ко двору, я нигде не бывала, кроме как дома, в Англии и во Франции. Расскажите мне о вашей родине. Мой нареченный супруг тоже шотландец, и, если я выйду за него замуж, мне придется жить там.
      - Моя семья владеет небольшим замком на севере Шотландии, недалеко от Абердина. Есть у нас и городской дом в самом Абердине.
      - А в Эдинбурге у вас нет дома? Вы же, конечно, состоите при дворе?
      - Нет, дорогая. У меня нет ни времени, ни желания проводить время при дворе Стюартов. Королевский дом Стюартов постоянно одалживает деньги у своего дворянства, никогда не возвращая долгов, и к тому же очень неблагодарен Правда, король доводится мне двоюродным братом. У нас был общий дед, Джеймс V.
      Зеленые глаза Велвет расширились от удивления при этом признании.
      - Ваш дедушка был королем Шотландии?
      - Да, а моя бабушка Александра владела... - Он на мгновение смешался, поняв, что едва не сказал "Брок-Кэрном", затем продолжил:
      - Нашим фамильным поместьем. Она собиралась выйти за короля замуж, но умерла при родах моего отца Ангуса Так что с браком, естественно, ничего не получилось. Король признал свое отцовство, но отец все-таки носил фамилию Гордон. Говорят, моя бабка очень любила своего Джемми Стюарта.
      Велвет восторженно вздохнула:
      - Как романтично! Если бы только я смогла кого-нибудь полюбить!
      Только чистое безумие могло его подтолкнуть выговорить эти слова, но Алекс не смог сдержаться.
      - Зато мне кажется, что я влюбляюсь в вас, Велвет, - сказал он негромко.
      Она споткнулась и, обернувшись, взглянула на него.
      - Вы не должны, Алекс, - сказала она очень серьезно. - Я же обручена, вы знаете.
      - Но вы говорили, что сбежали от своего нареченного супруга, что не хотите его знать.
      - Я не говорила, что не хочу его знать. Я просто не пойду за него замуж, пока не узнаю его как следует и пока мои мать и отец не вернутся из Индии. Но я не стану компрометировать доброе имя своей семьи, Алекс. Надеюсь, вы не думаете, что я пойду на это?
      - Нет, дорогая, я понимаю, что ваше достоинство не позволит сделать вам ничего такого, за что пришлось бы краснеть вашим родным. Но, Велвет, неужели вы разобьете мое сердце? Сердце, которое я столь охотно подарил бы вам?
      Она выглядела очень смущенной, и его сердце чуть не выскочило от радости из груди. Потом она с неподражаемой прямотой сказала:
      - За мной никогда не ухаживал ни один мужчина. Вы ухаживаете за мной, Алекс?
      - А вам бы это понравилось, Велвет? Ее прелестное лицо посерьезнело, и несколько долгих мгновений она размышляла. Наконец она ответила:
      - Я уже говорила, что выйду замуж только по любви, но как я могу знать, что такое любовь, если слепо подчиняюсь решениям, принятым моими родителями? Единственная свобода, которую они мне предоставляли, была свобода выбора, и, хотя сейчас они далеко, я знаю, что они предоставили бы мне эту свободу и в этом деле. Да, Алекс, возможно, это мне и понравилось бы при условии, что с самого начала мы договорились бы, что между нами, кроме невинного флирта, не может быть других отношений. Я не могу обманывать вас. Честь и достоинство моей семьи обязывают меня быть верной этому незнакомому мне графу, хотя мое сердце может потянуться к любому другому.
      Заключив ее в объятия, он поцеловал ее, заставив покраснеть от смущения и почти задохнуться. Она обвила его шею, а он, лаская рукой золотисто-каштановые волосы, поднял ее лицо кверху, покрывая его поцелуями.
      - О, дорогая, - с трудом прошептал он, - вы делаете меня счастливым!
      Велвет, внезапно переполненная неизъяснимой радостью, рассмеялась и сказала с сияющими глазами:
      - Вы тоже делаете меня счастливой, дорогой друг! Затем они продолжили прогулку по берегу реки. В это время более драматическая сцена разыгралась в затененной части гостиничного сада. С того момента, как Роберт Саутвуд впервые увидел Эйнджел Кристман, он мечтал остаться с ней наедине. И вот такая возможность представилась. Он, как и его отец когда-то, всегда напролом шел к желанной цели и всегда добивался того, чего хотел.
      - Я люблю вас, - заявил он напряженным голосом. - Люблю с того момента, когда впервые увидел.
      Эйнджел остановилась как вкопанная, пораженная его словами. Она не могла поверить, что брат Велвет станет издеваться над бедной девушкой. Она смутилась и в первый момент не знала, что ответить. Потом, поняв, что, разыгрывая из себя простушку, только поощрит его на дальнейшие грубости, быстро сказала:
      - Вы смеетесь надо мной, милорд, это нечестно. Ваша сестра сердечно любит вас, а она моя лучшая подруга из всех, каких я когда-нибудь имела. Неужели вы хотите поставить под угрозу единственную вещь, которую я ценю, - дружбу Велвет? Вам должно быть стыдно, милорд граф!
      - Но я не смеюсь над вами! - вскричал он. - Я люблю вас, Эйнджел!
      - Тогда вы глупец, милорд, ведь вы даже не знаете меня толком, - резко ответила она, потеряв терпение. "Да, я бедная, не имеющая никакого веса при дворе, связей, - подумала она, - но как он смеет обращаться со мной подобным образом!"
      - Вашим отцом был Витт Кристман, сын сэра Рэндора, - стал горячиться Робин. - Вашей матерью, которую вы очень любили, была Джоанн Уэллис. Ваше фамильное поместье находится около Лонгриджа в Ланкастере. Ваши дедушки и бабушки с обеих сторон хотели взять вас к себе, но ваш отец поручил опекунство над вами короне. Пятого декабря вам исполнится восемнадцать лет.
      - Откуда вы все это знаете? - требовательно спросила Эйнджел, разъяренная тем, что кто-то суется в ее личные дела.
      - Я спросил лорда Хандстона, - честно признался он.
      - Зачем?
      - Я сказал вам зачем! Я люблю вас, Эйнджел! - "Святые небеса, как же она хороша!" - подумал Робин.
      - Мой отец убил мою мать, которая была неверна ему, а затем убил и себя, заявила она звонким от волнения голосом.
      - К сожалению, - ответил он, - такие вещи случаются даже в лучших семьях. Моя мать однажды оказалась в марокканском гареме.
      - Такого не случается в хороших семьях, - ответила Эйнджел. Быстрая, едва заметная улыбка тронула уголки ее губ. - Вы пытаетесь поддразнить меня, так ведь? Чтобы я не чувствовала неловкости?
      - Нет, - сказал он. - Это правда.
      - Чего же вы хотите от меня, милорд? - спросила она у него, все еще не понимая, что им движет. Сердце девушки говорило, что он собирается предложить нечто такое, с чем она не сможет согласиться, и что своим отказом она оскорбит его. Сколь сильно он рассердится? Запретит ли он ей дружить с его сестрой? О Господи! Он так красив. Она никогда не встречала такого красавца.
      - Я хочу, чтобы вы стали моей женой, - спокойно сказал Робин.
      - Милорд, это жестоко! - вскричала она, и ее глаза наполнились слезами. "Черт его побери, - подумала она. - Черт его побери!" И в смущении отвернулась от него.
      Саутвуд, однако, никаких подобных чувств не испытывал. Он нежно повернул ее к себе, так, чтобы они оказались лицом друг к другу.
      - Взгляните на меня, моя дорогая Эйнджел, - мягко проговорил он. - Я люблю вас, сердце мое!
      Она смотрела на него, как на ненормального.
      - Это невозможно, - убеждала она. - Собрать сведения обо мне - еще не значит знать меня. Кроме того, вы - лорд Линмутский, один из богатейших и могущественнейших людей Англии Я - ничто по сравнению с вами. Что такое дочь разорившегося второго сына мелкопоместного барона для семьи Саутвудов?
      - Я и есть Саутвуд, Эйнджел. Нет никого, кто мог бы мне приказывать, когда говорить "да", а когда "нет". Я сам себе хозяин.
      - Вы должны жениться на женщине из семьи, равной вашей по богатству и влиянию, милорд, - с горечью проговорила она. - Даже я знаю это.
      - Я должен жениться на девушке, которую полюблю, - ответил он ей. - И, моя прелестная Эйнджел, я люблю вас больше жизни! Выходите за меня замуж, моя дорогая! Сделайте меня счастливейшим из мужчин!
      Теперь Эйнджел пребывала в полнейшем замешательстве. Она всегда думала, что королева в конце концов подберет ей какого-нибудь мужа, ведь не может же она всю жизнь оставаться под ее опекой. Эйнджел всегда считала, что единственным дополнением к ее имени была только ее красота. Ее личико, надеялась она, поможет ей завоевать сердце какого-нибудь богатого купца или не очень знатного, но приятного дворянина. Ей никогда и в голову не приходило, что в нее может влюбиться такой человек, как Роберт Саутвуд. Эйнджел, будучи девушкой практичной, даже не мечтала, что может взлететь к таким высотам.
      Сердце в груди стучало молотом, а ее обычно бледное лицо раскраснелось от возбуждения. Она взглянула на Робина и проговорила:
      - Я не знаю, люблю ли я вас, а между тем, как и Велвет, считаю, что девушка должна испытывать какие-то чувства к человеку, за которого она собирается замуж. - Она прикусила нижнюю губку в некоторой досаде. - Это просто немыслимо, милорд! Что скажет ваша мать о таком выборе? Да и королева наверняка не одобрит его. Не говорите больше об этом, умоляю вас! Обещаю забыть наш разговор. Но прошу разрешить мне и дальше дружить с вашей сестрой. Я никогда не обеспокою вас, клянусь вам!
      Робин сделал шаг вперед, чтобы прямо тут же заключить Эйнджел в свои объятия.
      - Моя мать вышла замуж за моего отца, не зная, кто она есть вообще, сказал он спокойно. - Она страдала потерей памяти. Мой отец тем не менее любил ее и женился на ней. Она могла оказаться убийцей или кем угодно еще, но это его не волновало. Его волновало только то, что он любил ее так же, как сейчас я люблю вас, Эйнджел. Что до ее величества, любовь моя, она даст свое согласие. Пойдемте и спросим у нее.
      Эйнджел выглядела ошеломленной.
      - Сейчас? - вскричала она. - Так поздно? Робин улыбнулся ей:
      - Да, Эйнджел Кристман. Сейчас! Этим поздним вечером. Вы можете сесть на мою лошадь сзади меня, и мы поскачем в Ардерн-Холл.
      Он крепко взял ее за руку, но Эйнджел отпрянула.
      - Велвет, - сказала она. - Пожалуйста, попросите Велвет поехать с нами.
      - Очень хорошо, - улыбнулся он ей с высоты своего роста. - Куда, как вы думаете, могла деться эта дерзкая девчонка? - Он приложил руку козырьком к глазам, всматриваясь в глубину сада. - А, вон они, на берегу. Велвет! Алекс! позвал он.
      Они поднялись к ним, держась за руки, и Роберт отметил про себя, что его младшая сестра приятно раскраснелась, а его друг Алекс выглядел умиротворенным и довольным.
      - Все в порядке, Робин? - спросила у него Велвет, когда они наконец добрались до них.
      - Я попросил Эйнджел стать моей женой, но она, это прелестное дитя, боится, что этот брак не совсем удачный для меня. Она думает также, что королева не позволит мне жениться на ней, но я объяснил, что наша мать выходила замуж за моего отца при гораздо более сложных обстоятельствах и получила благословение королевы. Мы собираемся отправиться в Ардерн-Холл прямо сейчас, и Эйнджел нуждается в вашей поддержке.
      - Ты любишь моего брата? - Велвет вдруг стала очень серьезной. Мужчины становятся такими глупцами, когда дело касается женщин. Леди Сесили часто это повторяла.
      - Я.., я не знаю, Велвет, - честно ответила Эйнджел. - Как могу я это знать? Я едва знакома с лордом Саутвудом.
      - Это не важно! - Робин махнул рукой. - Я люблю ее, и в большинстве браков не принимается во внимание, любят ли муж и жена друг друга. Мы с Алисой друг друга не любили.
      - Ты знал Алисой всю свою жизнь, Робин, - парировала Велвет. - Ас Эйнджел встретился совсем недавно. Пойми, я боюсь не только за тебя, но и за свою лучшую подругу. Если с твоей стороны это всего лишь прихоть, каприз, Робин, я очень рассержусь.
      - Ты когда-нибудь слышала, чтобы я был намеренно злым по отношению к кому-либо, Велвет? - мягко упрекнул он ее. - Я понимаю, что любовь с первого взгляда - вещь редкая, но именно так случилось у меня с Эйнджел. Я посвящу всю свою жизнь тому, чтобы сделать ее счастливой, если только она даст мне такую возможность.
      Его зеленые глаза были наполнены таким чувством, что на мгновение Велвет отвела в смущении взгляд. Она никогда не знала брата с этой стороны.
      Она проглотила комок, подступивший к горлу, и, поглядев на него, сказала:
      - Тогда, Робин, какого черта мы торчим здесь, когда нам давно надо быть на пути к Ардерн-Холлу!
      Алекс, явно забавляясь, переводил взгляд с брата на сестру. До чего же восхитительно своенравны эти дети Скай О'Малли! Оба решили, что раз это их устраивает, то больше и говорить не о чем. Никому даже не пришло в голову спросить о согласии другую сторону, хотя ее это касалось в такой же мере. Он взглянул на красивую белокурую девушку и спокойно осведомился:
      - А что вы скажете обо всем этом, госпожа Эйнджел - Кристман? Вы согласны сломя голову броситься ночью испрашивать у королевы разрешения на свадьбу с графом Линмутским?
      - Я считаю это сумасбродством, милорд, - ответила она с улыбкой, - но, если намерения графа в отношении меня серьезны, мне не стоит раздумывать. Конечно же, это великолепное предложение для такой девушки, как я. Полагаю, мне следует быть практичной при любых обстоятельствах.
      Велвет, казалось, слегка шокировали слова подруги.
      - Ты можешь быть практичной в таком вопросе, как замужество, Эйнджел? А как же любовь? Речь идет о твоей жизни!
      Эйнджел вздохнула и провела ладонями по своему довольно простенькому платью.
      - Велвет, не успев родиться, ты уже была богатой наследницей. У меня нет такого выбора, как у тебя. Да, я хотела бы любить человека, за которого выйду замуж, но если королева предложит мне кого-нибудь, пусть даже совсем незнакомого, я не смогу отказаться. Я знаю твоего брата короткое время, но мне показалось, он добрый, мягкий, прекрасно воспитанный человек. Он говорит, что любит меня, а я не думаю, что он легко поддается чувствам. Со временем, убеждена, я смогу научиться любить его, а это хорошая основа для брака.
      Робин обнял Эйнджел, как бы пытаясь защитить ее от всего на свете, и поцеловал в золотистую головку.
      - Благодарю вас, возлюбленная, за то, что вы доверяете мне. Я приложу все усилия, чтобы не разочаровать вас. А теперь, сестричка, если тебе по душе наши намерения, может быть, мы тронемся в путь?
      - О нет, милорд, - взмолилась будущая невеста, покраснев. - Не раньше, чем я переоденусь. Я не могу предстать перед королевой в этом измятом дорожном платье. Ты поможешь мне, Велвет?
      - Конечно, - ответила ее подруга. Потом Велвет повернулась к брату:
      - Полагаю, ты сможешь добыть нам карету?
      - Карету? - Робин рассмеялся-- Я думал, что вы, дамы, сядете на лошадей позади нас с Алексом.
      - Позади? Ну уж нет! Чтобы прибыть в Ардерн-Холл в пыли с головы до ног, как какие-нибудь цыганки? У нас с Эйнджел осталось всего по одному платью, а они нам понадобятся еще и завтра. Ты должен найти нам карету! Позаботься об этом, Робин. Пошли, Эйнджел!
      Сверкнув глазами и встряхнув локонами, Велвет взяла подругу под руку и повела ее к гостинице. Велвет помогла Эйнджел переодеться в роскошное бирюзовое платье, так подходившее к ее глазам. А за это время Робин раздобыл карету. Он также выяснил, что королева ужинает с графом Лестерским в его шатре, разбитом посреди армейского лагеря.
      От гостиницы до расположения войск было всего несколько минут езды. Прибыв на место, молодой граф через полчаса испросил короткой аудиенции у королевы, и через несколько минут все четверо были допущены в апартаменты Дадли.
      Королева была одета в великолепное черное с золотым платье, лиф которого был расшит жемчугом. Она улыбнулась и грациозно протянула руки Робину и Алексу. Когда мужчины засвидетельствовали свое почтение королеве, наступила очередь девушек, которые присели в реверансе одновременно и весьма изящно.
      - Итак, милорд Линмут, - сказала Елизавета, - что произошло такого важного, что не может подождать до окончания испанской кампании? - Она впилась в них взглядом, полным искреннего любопытства.
      Робин тепло улыбнулся своей королеве.
      - Помните ли, мадам, как я впервые попал ко двору и плакал по своей матери? Вы сказали мне тогда в утешение, что я могу попросить у вас все что пожелаю. Я был так взволнован перспективой того, что моя королева может дать мне все, что я ни попрошу, что так и не смог решить, чего же я хочу.
      Королева рассмеялась при этом воспоминании.
      - Насколько я помню, мой дорогой лорд Саутвуд, я тогда сказала, что мое предложение, несмотря на это, остается в силе; ты можешь попросить у меня что угодно и когда захочешь. Так ведь?
      - Точно так, мадам. Память не изменяет вам.
      - Надеюсь, что так, - усмехнулась королева. - Я еще не настолько стара, чтобы стать забывчивой. - Она опять внимательно посмотрела на него. - Значит, наконец ты решил, почти через двадцать лет, чего же ты хочешь получить от меня, Роберт Саутвуд. И что же это такое?
      - Да, мадам, наконец я решил. И я припадаю к ногам вашего величества с просьбой о руке вашей воспитанницы Эйнджел Кристман.
      Удивленный взгляд королевы перебежал на Эйнджел, пока она пыталась еще раз проверить свою память. У королевы при дворе было несколько воспитанниц. Кто же эта? Ах да! Ее глаза загорелись.
      - Надеюсь, милорд, вы в курсе, что у девушки нет ни пенни за душой. Она не принесет тебе ничего, кроме своей непорочности, если только ты уже не успел и ее украсть.
      Эйнджел вспыхнула как маков цвет, а Робин быстро сказал:
      - Нет, мадам! Я слишком уважаю Эйнджел, чтобы рисковать ее репутацией.
      Королева улыбнулась - пожалуй, слегка жестковато, подумалось Велвет - и сказала:
      - Внешне ты - вылитый Саутвуд, но в душе - сын своей матери, милорд. Я верю тебе, когда ты говоришь мне, что заботишься о чести девушки. Предложение, которое ты сделал госпоже Кристман, просто невероятно. Но что, однако, скажет о таком браке твоя мать, когда вернется из поездки? Одобрит ли? Сомневаюсь...
      - А я нет!
      Королева опять рассмеялась:
      - Да, ты прав. Она будет рада, я уверена, увидеть, что у тебя все устроилось, ибо Скай О'Малли всегда была женщиной, любившей счастливые завершения всяческих приключений. Что ж, хорошо, Роберт Саутвуд, граф Линмутский, ты можешь взять в жены мою воспитанницу Эйнджел Кристман.
      Когда можно ожидать приглашения на свадьбу?
      - Я женюсь на Эйнджел как можно скорее, мадам. Не вижу причин ждать. Ни у одного из нас нет здесь родителей, которых надо было бы уговаривать, и нет приданого, которое надо было бы обговаривать. Елизавета Тюдор кивнула.
      - Сегодня вечером! - сказала она. - Вы будете обвенчаны сегодня вечером моим капелланом, и милорд Дадли будет посаженым отцом! Да! Сегодня вечером! Это будет для Англии хорошим предзнаменованием начала, а не конца!
      - Мадам! - Роберт был поражен. - Вы невероятно добры!
      - Дадли! - резко позвала она. - Поднимите свой зад и быстро приведите сюда моего капеллана! И найдите несколько букетов для этого дитя!
      Эйнджел стояла, замерев от удивления. Все происходило так быстро. Всего лишь час назад она получила предложение от богатого и могущественного мужчины. А еще через час она уже будет замужем. Что с ней происходит? Она начала дрожать от страха, пока Велвет не толкнула ее больно в бок.
      - Смелее, маленькая дурочка! - прошипела подруга. - Королева оказывает тебе величайшую милость. Где тот храбрый воробышек, которого я встретила, когда впервые оказалась при дворе? Если ты грохнешься в обморок, я тебе этого никогда не прощу, Эйнджел!
      - Поглядите-ка, кто дает мне советы о замужестве! - огрызнулась Эйнджел, чувствуя, что кровь быстрее заструилась в ее жилах. - Невеста, сбежавшая из-под венца!
      Велвет озорно улыбнулась подруге.
      - Отлично, - сказала она. - Теперь ты опять стала сама собой. Надеюсь, будешь не такой врединой, как все эти глупые жены, которые цепляются к каждому слову мужа. Господи, Эйнджел, оставайся сама собой! Алисон была как раз из породы этих жеманных дурочек.
      - Возможно, поэтому он и влюбился в меня, - ответила Эйнджел слегка неуверенным голосом.
      - Ну нет! У тебя нет ничего общего с Алисон де Грен-вилл. Лучшее, что она сделала в жизни, - это умерла, - жестко сказала Велвет. - Она уже начинала всерьез раздражать Робина, хотя он и знал, что это не ко времени.
      - Подойди ко мне, дитя, - прервала их королева, поманив к себе Эйнджел. Когда обе девушки подошли к ней, она спросила:
      - Сколь долго ты находилась под королевской опекой, Эйнджел Кристман?
      - Я была взята ко двору, когда мне исполнилось чуть больше пяти лет, мадам. Скоро мне будет восемнадцать.
      - Такая маленькая, - прошептала королева. - Какой же маленькой ты была, когда потеряла родителей, но я еще раньше потеряла свою мать. Надеюсь, ты не чувствовала себя здесь очень одинокой все эти годы, мое дитя?
      - О нет, мадам. Ваш двор - это чудесное место, в котором было приятно расти и взрослеть. Мне повезло, что я выросла при дворе: меня научили читать, писать и считать, я могу говорить и писать по-латыни, на французском и греческом, умею играть на лютне, хотя у меня никогда и не было своей. Струны так дороги...
      - Ты любишь музыку? - Королева неожиданно заинтересовалась этой прелестной девушкой, которая стояла на пороге того, чтобы превратиться из простой королевской воспитанницы в важную и богатую даму.
      - О да, мадам, очень! Мне бы хотелось научиться играть еще и на спинете, хотя я и не надеюсь подняться в этом умении до ваших высот, ваше величество.
      Королева улыбнулась. Девочка быстро соображала, несмотря на свою вызывающую красоту. Это хорошо, она может оказаться хорошим приобретением для лорда Саутвуда.
      - Значит, говоришь, у меня хорошо получается на спинете... В этот момент вернулся лорд Дадли, принесший маленький букетик из бледно-розовых цветов шиповника, маргариток и нескольких веточек лаванды.
      - Это лучшее, что я смог найти, Бесс, и то мне пришлось облазить в темноте все окрестности лагеря в их поисках!
      Королева сняла с рукава золотую ленту и обвязала ею букет. Затем, забрав его из рук графа Лестерского, вручила его Эйнджел.
      - Держи, дитя, хотя твоя собственная красота затмевает эти цветы. Ну и где этот чертов капеллан?
      - Здесь, мадам! - Церковник выступил вперед.
      - Я желаю, чтобы лорд Саутвуд и его невеста были обвенчаны здесь и сейчас, - заявила королева. - Отменяю все запреты.
      - Слушаюсь, мадам, - пришел смиренный ответ. - Могу я узнать имена жениха и невесты?
      - Роберт Джеффри Джеймс Генри Саутвуд, - сказала королева с улыбкой. Один из множества моих крестников, да и лорда Дадли тоже. Мне уже трудно вспомнить, сколько лет назад его крестили, но крестила его я.
      Робин улыбнулся.
      - Вы неподражаемы, мадам, - сказал он. Королева фыркнула и повернулась к невесте:
      - Каково твое полное имя, дитя?
      - Эйнджел Аврора Элизабет, мадам. Как мне рассказывали, бабушка настояла, чтобы меня назвали Эйнджел. Ей казалось, что я похожа на ангелочка. Аврора это желание моей матушки, ведь я родилась на рассвете <Аврора - в римской мифологии богиня утренней зари.>, а Элизабет - в честь вашего величества <Элизабет - английская транскрипция имени Елизавета.>.
      - Тебя назвали в мою честь?
      - Так, помнится, мне рассказывали, мадам. Королева кивнула, довольная, и затем сказала:
      - Хорошо, отец, давайте начнем.
      Что за забавное место для венчания, подумала Велвет, наблюдая за церемонией. Они стоят в середине шатра генерал-лейтенанта, на том месте, где завтра, может быть, разразится сражение. Испуганные слуги оттащили в сторону стол, за которым до этого ужинали королева и Дадли. Теперь он стоял у одной из стенок шатра. Раскачивающаяся под потолком лампа заставляет метаться по шатру причудливые золотистые тени. Поспешно вызванный церковник облачен просто, без парадных одежд. Невеста стоит в единственном приличном платье, которое у нее есть, стиснув поспешно собранный неизвестно где букет. Слава Богу, что Эйнджел хотя бы переоделась, прежде чем предстать перед королевой, подумала Велвет.
      Платье и вправду было красивым, и Велвет сейчас радовалась тому порыву, который подтолкнул ее проявить щедрость и поделиться своим гардеробом с Бесс и Эйнджел. Бонни подогнала платье, и оно прекрасно сидело на Эйнджел. Нижняя юбка обшита узкими полосами бирюзового и золотого цвета, лиф расшит жемчугом и крошечными гранеными бусинками, рукава затканы шелковыми бантами. Никто, кроме Велвет, не знал, что под платьем чулки в нескольких местах на скорую руку заштопаны, а туфельки проносились. Перед самым началом службы она додумалась распустить длинные белокурые волосы Эйнджел, и они свободно вились почти до талии, как мерцающая вуаль. Эйнджел, бесспорно, была очаровательной невестой.
      - Я провозглашаю вас мужем и женой, - произнес наконец королевский капеллан.
      Какое-то время при всеобщем молчании Риберт Саутвуд смотрел сверху вниз в сияющее лицо Эйнджел, потом, улыбнувшись, поцеловал ее в губы нежно и коротко. После этого Эйнджел целовали лорд Дадли, королева, лорд Гордон. Она раскраснелась, как роза. Велвет крепко обняла ее и прошептала:
      - Я так рада, что мы теперь сестры, дорогая Эйнджел! Королевские слуги засуетились, обнося всех кубками сладкой мальвазии и тонкими сахарными вафлями.
      - Бедная та свадьба, которая не может предложить своим гостям хорошего кубка вина, - сказала королева.
      - Это я бедная невеста, - проговорила Эйнджел, но тут же улыбнулась, посмотрев на кольцо своего мужа с фамильным крестом Саутвудов, который теперь был у нее на пальце. Когда священник спросил о кольцах, они вдруг вспомнили, что колец-то у них нет. Робин снял с пальца свое собственное кольцо, чтобы использовать его в качестве обручального. Потом, пообещал он, она получит настоящее.
      - Нет, дитя, ты должна получить приличествующее случаю приданое. И так как все эти годы ты находилась под королевской опекой, то на мне и лежит обязанность сделать все как надо. За каждый год из тех тринадцати лет, что ты провела под моей заботой и опекой, ты получишь по сотне золотых и в дополнение еще две сотни золотых как мой свадебный подарок тебе. И наконец, моя дорогая леди Саутвуд, - тут королева невольно улыбнулась при виде моментального отсвета радости, пробежавшего по лицу Эйнджел, - я дарю вам это ожерелье. Королева подняла руки и сняла со своей шеи небольшое, необычайно изящное ожерелье из бледно-розовых алмазов, оправленных в золото.
      - Это тебе, дитя, - сказала она и, повернувшись к Эйнджел, застегнула его на шее онемевшей от удивления девушки.
      Эйнджел схватилась за пылающие щеки, затем одна ее рука опустилась вниз, чтобы ощупать ожерелье.
      - Мадам... Мадам... - заикалась она, чувствуя себя полной дурочкой от невозможности выговорить слова благодарности. Никто никогда в ее жизни не был так добр к ней. Никогда! Королева, протянув руку, потрепала ее по щеке и, подняв кубок, сказала:
      - Когда-то очень давно я так же поднимала свой кубок в честь Джеффри Саутвуда по случаю его женитьбы на Скай О'Малли. Насколько помню, я и ту свадьбу устраивала тоже! Похоже, это становится одной из моих королевских привычек - присутствовать на свадьбах Саутвудов. Ну, дай Бог вам многих лет жизни и много детей. Благослови вас Господь, мои дорогие! - С этими словами она опорожнила кубок, ее примеру последовали и другие.
      Вскоре после этого королева отбыла в Ардерн-Холл, а молодые люди вернулись в "Мермейд". В этот раз Робин настоял, чтобы Эйнджел ехала с ним верхом, сидя впереди него, так что Велвет осталась в карете одна.
      Луна была на ущербе, но небо, усеянное мириадами звезд, было светлым. Алекс предусмотрительно уехал вперед, оставив молодоженов наедине.
      Робин Саутвуд не мог даже припомнить, когда он был так счастлив. Всю жизнь он прожил в довольстве и роскоши, но женитьба на этом прелестном существе, уютно устроившемся у него в руках, значила для него больше, чем все, что он имел когда-либо. Он чувствовал, как она слегка дрожит, прижавшись к нему, и его очень огорчало, что она напугана. Он знал, чего она боится, но не хотел говорить об этом, чтобы не смущать ее. Он решил отвлечь ее:
      - По возвращении в Лондон мы поедем на склады моей матери на берегу реки и наберем самых разных материй, из которых сошьем новые платья, моя дорогая. Вы, несомненно, самая красивая девушка на свете, а прекрасный алмаз должен иметь столь же прекрасную оправу. Вы позволите помочь вам выбрать материи, не правда ли? Я представляю вас в цветах драгоценных камней, что так пойдет к вашему прекрасному бело-розовому цвету лица.
      - Вы очень добры, милорд, - мягко ответила она, но сидела по-прежнему отвернувшись.
      - Взгляните на меня, Эйнджел. Вы ни разу не посмотрели мне прямо в глаза. Взгляните же сейчас, моя дорогая леди Саутвуд!
      Она повернулась, и его обожгло огнем ее чудесных бирюзовых глаз. На ее губах блуждала слабая улыбка.
      - Леди Саутвуд, - мягко проговорила она. - Это я, не так ли? Да, я!
      Он улыбнулся ей в ответ:
      - Да, это вы, Эйнджел! Без всякого сомнения, миледи Саутвуд, графиня Линмутская, венчанная перед лицом Божьим, в присутствии ее величества королевы королевским капелланом.
      - О милорд, что мы сделали?
      - Пока что ничего, - подмигнул он ей и рассмеялся, увидев, как она покраснела. - А теперь, мадам, вот вам первое распоряжение от вашего мужа: будьте так добры отныне звать меня Робином, дорогая.
      - Вы уверены, что мы не совершили ужасной ошибки... Робин?
      - Нет, прекрасная Эйнджел, мы не совершили никакой ошибки. Даже королева знала, что эта поспешная свадьба - необходимость. Я люблю вас и надеюсь, что в ближайшее время научу вас любить меня, Эйнджел. Вам не надо бояться высказывать свое мнение или просить у меня чего вам захочется. Я всегда выслушаю вас. А теперь, прежде чем мы приедем в гостиницу, я хотел бы обсудить с вами предстоящую ночь.
      - Предстоящую ночь?
      - Нашу первую брачную ночь, но, дорогая Эйнджел, если хотите, она может быть отодвинута на более позднее время, чтобы вы могли лучше узнать меня. Решать вам, любовь моя.
      Она молчала, как ему показалось, очень долго, а потом заговорила так тихо, что ему пришлось нагнуться, чтобы расслышать ее слова.
      - Я знаю вас гораздо лучше, чем вы можете предполагать, Робин, ибо Велвет любит вас от всего сердца и часто рассказывала о вас. Я знаю, что вы хотите сделать как лучше, ведь вы всегда были так добры. Однако я не могу придумать лучшего способа, - закончила она с улыбкой, - узнать друг друга как следует, чем провести нашу первую ночь так, как она и должна быть проведена. Однако есть одна вещь, о которой я хочу, предупредить вас заранее. Несмотря на все мои годы при дворе, я осталась девственницей. И практически ничего не знаю о том, как это делается. Единственное, о чем я прошу, будьте ко мне снисходительны.
      - Мне никогда и не приходило в голову, что вы можете быть не девственницей, Эйнджел, - спокойно ответил он.
      В этот момент они подъехали к гостинице. Быстро соскочив на землю, Робин снял свою невесту с седла. Рука об руку они вошли в дом и поднялись наверх, в комнаты, которые граф заказал заранее. Планировалось, что Велвет и Эйнджел займут одну из спален, а джентльмены будут спать в другой. Теперь же Робин прямо провел свою жену во вторую комнату. Он забрал седельную сумку Алекса и оставил ее в маленькой гостиной, где они перед этим обедали. Оказавшись в спальне вдвоем с Эйнджел, он захлопнул дверь и накинул крючок.
      - Я... У меня нет ночной рубашки, - пролепетала она.
      - В ней нет необходимости, - ответил он и, заключив ее в объятия, страстно поцеловал, не услышав даже, как открылась и закрылась наружная дверь гостиной.
      - Не может быть, чтобы они уже были здесь! - воскликнула Велвет. - Они наверняка подождали бы нас, Алекс.
      Его глаза сверкнули, когда он увидел свою седельную сумку.
      - Они здесь, Велвет.
      - О, хорошо. Тогда давайте позовем хозяина и попросим его принести нам вина. Надо выпить за здоровье молодых. - Она направилась к двери, но он преградил ей путь.
      - Нет, дорогая. Дверь в спальню заперта, и я не уверен, что Робин обрадуется нашему вторжению.
      - Но как же без заздравной части? Что же это за свадьба, если ее не справить как следует!
      Алекс улыбнулся:
      - Многие молодожены обходятся без этого, Велвет. Есть другие, более важные вещи, чем свадебный кубок, в их первую брачную ночь.
      Она фыркнула, но потом краска медленно начала подниматься по ее шее, пока не залила все лицо.
      - О! - только и сказала она.
      Алекс улыбнулся опять:
      - Идите-ка в постель, дорогая. Королева устраивает утром смотр войскам, а это такое зрелище, на которое стоит посмотреть, чтобы рассказывать внукам на склоне лет.
      - А где будете спать вы? - осознав вдруг затруднительность положения, спросила она.
      - На полу у камина, - ответил он. - Мне приходилось довольствоваться и меньшим за свою жизнь, дорогая. Спокойной ночи.
      Было холодно, и Велвет постаралась как можно быстрее скинуть платье и, оставшись в одной сорочке, нырнуть под одеяло. Из крошечного окошка до нее доносился стрекот сверчков. Веселый и успокаивающий. Она слышала, как ходит за дверью Алекс, и через некоторое время по веселому треску огня поняла, что он затопил камин. Она улыбнулась, обдумывая возможность поменяться с ним местами: ее ледяную кровать на его пол, правда, у огня.
      Она стала уже засыпать, как вдруг тишину прорезал короткий, пронзительный крик! Дрожа, она села, настороженно прислушиваясь. Крик был такой жалобный. Откуда он раздался? Потом она услышала слабый стон и поняла, что он доносится из соседней спальни.
      Коротко всхлипнув, она выпрыгнула из постели и бросилась в гостиную, угодив прямиком в крепкие руки Алекса. Она никак не могла унять дрожь. Алекс нежно поднял ее и, баюкая на руках, уселся в кресло у огня. Он ничего не говорил, дожидаясь, пока она успокоится. Наконец она смогла взглянуть на него и спросить:
      - Вы не слышали ужасного крика, Алекс? А потом за стеной я слышала стон. Это меня так напугало. Здесь водятся привидения?
      - Нет, дорогая. Здесь нет никаких привидений. Я думаю, это кричала ваша подруга Эйнджел.
      - Почему она кричала так, как будто ей сделали больно? Робин никогда не причинит ей боли, - запротестовала Велвет.
      - Если мужчина делает это с согласия девушки, это не считается больно, дорогая.
      - Я не понимаю, - был ее ответ. - Что вы имеете в виду? Не было никакой возможности деликатно объяснить ей суть происходящего, и кроме того, подумал Алекс с раздражением, если кому ей это объяснять, то уж, во всяком случае, не ему, но сейчас выбора у него не было.
      - Ваша подруга вскрикнула, когда Робин лишил ее невинности, - проговорил он ровным голосом.
      - О Боже, - прошептала она, и он услышал страх в ее голосе. Она опять задрожала.
      - Это делается только однажды, Велвет, - пробормотал он, безуспешно пытаясь успокоить ее страхи и прижимая ее к себе крепче.
      - Я так боюсь, Алекс, - сказала она. - Я так боюсь этого дикого шотландца, который требует, чтобы я вышла за него замуж. Моя мать никогда не рассказывала, как это происходит между мужчиной и женщиной. О, я видела, как спариваются животные на ферме, но у людей ведь все не так, правда ведь? О, Алекс! Я чувствую себя такой дурочкой!
      - Велвет, Велвет, - успокаивающе прошептал он ей в ухо. - Все будет в порядке, дорогая, вы совсем не должны считать себя дурочкой из-за того, что еще не знаете тайн любви. Вы еще девушка, и ваш граф будет только рад этому, прелесть моя.
      Велвет взглянула на него снизу вверх. Лицо ее было залито слезами. Она была еще так молода и столь удручена горем, что его сердце чуть не разорвалось от любви к ней, но ее последующие слова повергли его в изумление.
      - Займитесь любовью со мной, Алекс, - чуть слышно попросила она.
      - Велвет, дорогая!
      - Займитесь со мной любовью, - повторила она. - Вы мой друг, Алекс. Вы научили меня целоваться. Сейчас я хочу, чтобы вы занялись со мной любовью, чтобы я знала, чего ждать. - Она говорила вполне серьезно, и он решил воздержаться от смеха, распиравшего его.
      - Дорогая, - терпеливо начал он, - будет нечестно с моей стороны взять то, что по праву принадлежит другому мужчине. Невинность можно потерять только раз.
      Теперь настал ее черед улыбнуться.
      - Я не имела в виду это, - сказала она. - Уверена, что в занятиях любовью есть много чего другого, помимо этого. - Велвет посмотрела на него, требуя подтверждения.
      Алекс чувствовал, как от возбуждения сердце его бьется скачками. Каждый раз, оставаясь с ней наедине, он чувствовал, что хочет, хочет большего, чем просто ощутить сладость ее губ.
      - Доверяете ли вы мне настолько, Велвет, чтобы поверить тому, что я скажу? Дело и том, что мы прошли достаточно далеко по тропе Эроса.
      Она кивнула, лицо ее стало серьезным, а глаза широко распахнулись, как у маленькой совы.
      Он подавил бившую и его самого крупную дрожь. Она так дьявольски невинна и вызывала такое непреодолимое желание! Он завидовал Робину, который сейчас занимался любовью со своей супругой. А эта прелестная девушка, сидевшая у него на коленях, - его нареченная жена по всем законам. Ему очень трудно было не сказать ей всей правды и не унести ее в соседнюю спальню, чтобы начать уроки по искусству любви. Каким-то шестым чувством он знал, что она окажется способной ученицей.
      - Итак? - Ее голос ворвался в его раздумья. Он заметил, что она смотрит на него с любопытством.
      "Ах ты бесстыдная маленькая кокетка", - подумал он, забавляясь, и одним быстрым движением распахнул ее сорочку, спустив ее с шелковистых плеч до самой талии. Велвет удивленно охнула от столь дерзких действий, но тут Алекс наклонился и нашел ее губы. Велвет почувствовала, как внутри нее взорвался огненный клубок и горячими струями разбежался по всему телу. Его губы ласкали, заставляя открыться ее рот, и вдруг одним неуловимым движением его язык коснулся ее язычка. Сердце бешено стучало у нее в ушах, пока теплая нежность его языка ласкала ее изнутри, прикасаясь к чувственной плоти, перебегая по ее зубам. "Он никогда не целовал меня так раньше", - подумала Велвет, но, хотя и слегка испуганная, нашла это ощущение восхитительным.
      Потом его большая рука начала гладить ее шелковистые волосы, ласкать округлости плеч, пробежала по руке, перешла на обнаженное тело и обхватила грудь. Ей казалось, что еще мгновение - и она потеряет сознание. Горячее, почти обжигающее тепло волной прокатилось по ее венам. Когда ее грудь трогал Кей Марло, ей хотелось умереть от стыда, невозможности дать выход своему гневу и беспомощности, но сейчас все было по-другому. Рука Алекса была нежной, любящей. И она знала, что, стоит ей в любой момент попросить его остановиться, он тут же выполнит ее просьбу. Однако она совсем не хотела, чтобы он останавливался, и это само по себе приводило ее в замешательство.
      - Святые небеса, дорогая, до чего же вы хороши! - услышала она задыхающийся шепот. Ее голова откинулась назад, пока его губы нежно целовали длинную шею; его другая рука зарылась в копну золотисто-каштановых волос, поддерживая ее голову, когда его губы вновь приникли к ее рту. Она чувствовала, что его рука опять ласкает ей грудь, пальцами он нежно гладил ее соски, пока они не набухли и не выдвинулись вперед, трепеща от сладкой муки, которой он их подвергал.
      Велвет дрожала от возбуждения. Если любовью занимаются так, это чудесно. Со вздохом восторга она попыталась поплотнее приникнуть к нему. Его рука, поддерживавшая ее голову, спустилась и обхватила ее талию. Другая рука, ласкавшая ее юную грудь, скользнула вниз и нырнула под сорочку. Потом он начал опять медленно двигать ее вверх, легонько поглаживая нежную кожу ее длинных ног. На мгновение она усомнилась в целесообразности этого маневра, но тут жар вновь разлился по ее жилам, бросив ее в то состояние, когда она не могла уже противостоять его желаниям. В ее полуобморочном мозгу порхали тысячи мотыльков, она ощущала счастье, которое он ей дарил. Добравшись до шелковистой мягкости внутри ее бедер, Алекс понял, что пришло время остановиться. Он и так уже был близок к тому, чтобы потерять контроль над самим собой. Все его мужское естество взывало о близости с Велвет, и он уже жалел, что позволил ей вовлечь себя в опасную игру. Лучше подождать до свадьбы, когда такие любовные игры естественно завершились бы тем, чем они и должны завершаться. Он медленно убрал руку из-под сорочки и крепко прижал ее к себе.
      - Достаточно, дорогая, - сказал он как можно спокойнее. - Я не могу вынести этого больше и не уверен, что смогу дальше сдержать свое обещание и сохранить вашу честь. Вы созрели, как персик, Велвет, а я достаточно голоден, чтобы сорвать этот плод.
      - Пожалуйста, Алекс, любите меня еще немного. У меня все болит от какого-то непонятного желания. Он нежно поцеловал ее.
      - Нет, любовь моя. Помните свое обещание. Мы должны остановиться. - Он неторопливо натянул сорочку ей на плечи, запахнул на груди и завязал бантом шелковые ленты.
      Она вздохнула:
      - Но вы скоро будете любить меня опять, Алекс?
      - Да, - прошептал он и, вздохнув, встал, по-прежнему прижимая ее к груди. Не говоря больше ни слова, он отнес ее на постель, укрыл одеялом и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
      Велвет, как ей казалось, очень долго лежала без сна в темноте, вновь и вновь воскрешая в памяти каждое его прикосновение, каждый поцелуй. Ей хотелось выскочить из постели и броситься назад к нему, но она знала, что ей не следует этого делать. Скоро утро, и она вновь увидит его. "Господи Боже, - думала она. - Неужели я влюбилась в Алекса?" С этой мыслью она и заснула.
      Хозяин гостиницы разбудил их рано утром, так как сегодня королева собиралась обратиться с воззванием к войскам и весь двор должен был присутствовать. Будучи фрейлиной, Велвет надлежало быть под рукой у ее величества. Эйнджел, как новой графине Линмутской, предстояло занять место рядом с мужем на почетных местах среди придворных. Они спешили, помогая друг другу одеваться, и та неловкость, которая возникла между ними ночью, была забыта в этой спешке. Ни одна из девушек не смогла даже притронуться к поданному им роскошному завтраку, в то время как Алекс и Робин с огромным аппетитом поглощали все подряд: яйца, сваренные без скорлупы в густых сливках и марсале, толстые ломти розовой ветчины, горячий хлеб, который каждый намазывал свежесбитым маслом и сливовым джемом. Еду они запивали молодым сидром из неспелых яблок.
      - Как вы можете есть? - ворчала Велвет на мужчин. - В такую рань еда не может вызвать ничего, кроме отвращения.
      - Солнце уже встало, - ответил Робин с улыбкой, - и кроме того, в это утро у меня просто волчий аппетит по известной вам причине. - Он призывно улыбнулся Эйнджел, заставив ее ужасно покраснеть и выбранить его:
      - Фи, милорд, нехорошо так шутить над девушкой! - Но голос ее был ласков, как и взгляд, который она бросила на своего супруга.
      - А у вас какая причина, Алекс Гордон? - спросила Велвет с легким раздражением. По какой-то самой ей непонятной причине она не разделяла их хорошего настроения.
      - Когда кто-то не может насытить одного аппетита, он насыщает другой, спокойно ответил тот, намазывая маслом очередной кусок хлеба. - Еще сидра, Роб?
      Велвет вернулась в свою маленькую спальню и, распахнув крошечное окошко, высунулась из него. На улице стоял прекрасный день, восьмой день августа. Она глубоко вздохнула.
      - С тобой все в порядке, Велвет? - В комнату вошла Эйнджел и тихо закрыла за собой дверь.
      Велвет оторвалась от созерцания гостиничного сада.
      - А у тебя все в порядке? - спросила Велвет с легкой нервозностью.
      - Ну конечно! - воскликнула Эйнджел. - Почему ты беспокоишься обо мне?
      - Я слышала, как ты... - Велвет залилась краской. - Я имею в виду, что после вчерашней ночи... - У нее опять покраснели шея и лицо. - Я имею в виду, мой брат сделал тебе больно?
      В глазах Эйнджел вдруг появилось понимание. Бедная Велвет! Она так невинна, но точно такой же была и Эйнджел до прошлой ночи, когда ее супруг познакомил ее с таким блаженством, которого она раньше не могла и вообразить. Эйнджел обняла подругу за плечи.
      - Робин никогда не сделает мне больно Он самый добрый, самый нежный человек на свете!
      - Ты влюбилась в него?
      - Велвет, еще слишком рано говорить о том, люблю я его или нет, но я верю, что со временем смогу полюбить его. В настоящий момент я уважаю его и возношу хвалу Господу за то, что он ниспослал мне такого хорошего и доброго супруга. Она улыбнулась Велвет. - Какой чудесной сестрой ты мне будешь, Велвет. У меня никогда не было сестры, и я буду ценить это вдвойне.
      - Я очень большая дурочка, Эйнджел?
      - Нет, моя дорогая. Я люблю тебя за твою заботу и беспокойство обо мне.
      Девушки заканчивали туалет, когда голос Робина из-за закрытой двери спальни призвал их поторопиться. Шедшие рука об руку, они своей красотой привлекли внимание всей гостиницы: Эйнджел в своем бирюзовом платье, а Велвет в элегантном наряде из желтой парчи с нижней юбкой и рукавами, расшитыми черными бабочками. Сегодня королева разрешила фрейлинам надеть их самые роскошные платья вместо обычных девственно-белых.
      Во дворе гостиницы они увидели не карету, которую, как ожидала Велвет, наймет для них ее брат, а прекрасных верховых лошадей, на которых им предстояло добраться до Тилбури-Плэйн, где была построена армия, чтобы выслушать обращение королевы. Граф Линмутский заверил свою сестру, что ехать они будут медленно и прекрасные платья не запылятся. Затем Робин посадил свою молодую жену в седло изящной гнедой кобылы, улыбнувшись при этом. Велвет заметила, как они обменялись интимными взглядами.
      Алекс же приподнял ее за тонкую талию и тоже усадил в седло. Глаза их встретились на одно, но очень долгое мгновение, и она почувствовала легкую дрожь при его прикосновении. Он не сказал ни слова, но в его глазах промелькнуло нечто, чего она не могла понять. Пока она удобнее усаживалась в седле, он поднял руку и нежно погладил ее по щеке. Неожиданно и безотчетно Велвет почувствовала застенчивость этого человека, которого она считала своим другом, с которым она разделила первый поцелуй и даже нечто большее. Ее брат и его жена, слишком занятые собой, не заметили, однако, ничего.
      Мужчины оседлали лошадей, и две пары тронулись в короткий путь к Тилбури-Плэйн. За четверть мили до армейского лагеря они встретились со свитой королевы, и Велвет отстала от своих, чтобы присоединиться к другим фрейлинам. Бесс, в прекрасном расположении духа и чудесно выглядевшая в своем алом платье, весело приветствовала ее.
      - Это правда? - спросила она.
      - Что правда? - не поняла Велвет.
      - Насчет Эйнджел? Что она стала любовницей твоего брата? При дворе только об этом и говорят все утро. Велвет была потрясена.
      - Мой брат, граф Линмутский, и Эйнджел Кристман вчера ночью сочетались законным браком!
      - Это они сказали? - рассмеялась одна из фрейлин, Леонора Д'Арси, которая отличалась неразборчивостью в связях. - Спаси меня Господи, Велвет, вы остались такой же провинциальной мышкой, какой и были, если поверили этому! Трудно винить госпожу Кристман, ведь ваш брат так богат и красив. Без состояния или громкого имени, как у нас, бедная девушка едва ли могла рассчитывать на выгодный брак! - Она опять рассмеялась.
      - Я бы не стала на вашем месте повторять все это перед королевой, ибо мой брат и его невеста были обвенчаны в присутствии королевы ее личным капелланом, - перебила ее Велвет. Как же она ненавидела этих злющих молодых придворных дам! - Я знаю точно, так как сама присутствовала при этом.
      - Обвенчаны? - хором воскликнули фрейлины, которые к этому времени уже все столпились вокруг лошади Велвет.
      - Конечно, обвенчаны, - со всей возможной слащавостью ответила Велвет. При этом присутствовали также граф Лестерский и друг моего брата лорд Гордон. Эйнджел Кристман теперь Эйнджел Саутвуд, графиня Линмутская.
      - Господи! - проговорила Бесс, которая редко поминала имя Божье. - Как все это случилось?
      - Что касается Робина, то это была любовь с первого взгляда. Он впервые увидел Эйнджел несколько дней назад на своем празднестве в честь королевы и с тех пор не знал ни сна, ни отдыха, пока она не стала его женой.
      - О, как романтично! - от всей души воскликнула Бесс. - И как удачно, что им не надо волноваться из-за возможного гнева королевы, поскольку, уж ежели их обвенчал ее личный капеллан, значит, она одобрила этот брак.
      - Почему это вас так волнует, Бесс? У вас тоже есть тайная любовь среди фаворитов королевы? - усмехнулась девица Д'Арси. - Мне говорили, что вы не рискуете подвергать Уолтера опасности.
      Бесс Трокмортон побелела и быстро посмотрела вперед, туда, где ехала королева с Лестером и Эссексом. Она была в ужасе, как бы Елизавета Тюдор не расслышала безрассудные слова Леоноры Д'Арси. Бесс была влюблена в Уолтера Рэлея, а он в нее, но ни один из них не осмеливался поставить под угрозу свое положение при дворе, ибо само их существование зависело от расположения и доброй воли королевы.
      - Интересно, знает ли ее величество, что вы залезли в постель к Энтони Бэкону? - невинным голосом пробормотала Велвет, даже не взглянув на девицу Д'Арси.
      - Это наглая ложь!
      - Вовсе нет, если верить графу Эссекскому, моя дорогая. Он говорил, что вы чудовищно развратны, но продаете свою благосклонность слишком дешево, учитывая древность и могущественность вашего рода.
      Другие девушки в королевском поезде захихикали. Им довелось услышать такие интересные слухи, к тому же Леонору Д'Арси недолюбливали, в то время как Бесс Трокмортон все любили и уважали. Многие догадывались о тайне Бесс, но никогда не обсуждали ее между собой из-за боязни разрушить то, что все они считали прелестной трагической и романтической историей. Они мысленно аплодировали озорным и острым высказываниям Велвет, тем более что ни одна из них сама не рискнула бы открыто задирать наследницу рода Д'Арси.
      - Я ожидала, что вы будете защищать Бесс, - прошипела Леонора Д'Арси. Может быть, она и бедна, но ее семья пользуется большим влиянием, а ваша, конечно, нет, хотя она и неприлично богата. Вам нужно ее влияние здесь, при дворе, ибо у вашего отца такого влияния практически нет, а ваша мать, говорили мне, просто обычная ирландская пиратка, которой запрещено даже появляться при дворе.
      - Вы перепутали мою маму с нашей кузиной Грейс О'Малли, которая весьма неординарна, хотя ее и называют пиратом, - парировала Велвет весело. - Что же до моей необходимости пользоваться в своих интересах чьим-либо влиянием, то мне этого не надобно. Деньги, дорогая госпожа Д'Арси, - вот самое могучее влияние. Я выбираю себе друзей, исходя из их отношения ко мне. А так как я наследница огромного богатства, то и право выбора остается за мной.
      - Пожалуйста, - взмолилась Бесс, - давайте не будем ссориться между собой, когда смертельная опасность нависла над нашей дорогой королевой и над любимой Англией.
      Шепот одобрения пробежал среди других девушек, и оставшаяся в меньшинстве Леонора Д'Арси вынуждена была прекратить свои наскоки. Велвет с обожанием посмотрела на Бесс и, нагнувшись, потрепала свою подругу по руке.
      Бесс благодарно улыбнулась ей в ответ.
      Елизавета Тюдор ехала впереди крупной рысью, как какая-нибудь королева амазонок. Под ней был крупный белый в серых яблоках мерин. Великолепное животное подарил ей Роберт Сесил, младший сын лорда Берли. Под масть коня королева была одета во все белое. Бархатное платье дополняла атласная нижняя юбка, затканная серебряными розами, - символом Тюдоров, а рукава украшали фестоны с белыми шелковыми бантами с индийскими жемчужинами. Так как волосы у нее начали редеть, она носила огненно-рыжий парик, который украшали два белых пера. Уступая настойчивым просьбам своего канцлера, боявшегося покушений, поверх лифа платья она надела изукрашенный серебряный нагрудник, а в правой руке держала серебряный жезл, оправленный в золото. Для всех, кто видел ее, она, бесспорно, являла собой внушительное зрелище, и солдаты выкрикивали громкие приветствия, когда она подъезжала к ним, сопровождаемая всадниками. Королевский поезд остановился на краю плаца, на котором выстроились войска.
      Гордо и прямо сидя на своем великолепном скакуне, Елизавета Тюдор продвигалась вперед, поминутно осаживая лошадь, принимая грубые и восторженные проявления преданности. Наконец, доехав до центра плаца, она остановилась. Ее окружало море английских лиц, представляющих все ступени общественной жизни : от самих высоких до самых низких. Могущественные лорды стояли бок о бок с купцами и мясниками, фермеры с сапожниками, кузнецы с богатыми землевладельцами. Вокруг нее мелькали молодые и старые лица, смотревшие на нее с обожанием, и королева почувствовала прилив гордости за этих верноподданных англичан, собравшихся здесь, чтобы защитить ее, чтобы защитить свою родину. Она позволила им выражать свою радость несколько минут, затем драматическим жестом воздела над головой затянутую в перчатку руку, и солнечные лучи заиграли на ее королевском жезле.
      Над Тилбури-Плэйном повисла мертвая тишина, и королева Англии обратилась к армии:
      - Мой любимый народ, те, кто призван заботиться о нашей безопасности, настаивали на том, чтобы мы приняли меры предосторожности, прежде чем предстанем пред множеством вооруженных людей, из-за опасений предательства, но я заверяю вас, что не желаю жить, не веря в своих верных и преданных подданных. - Елизавета остановилась и с усмешкой взглянула на свой нагрудник. - Пусть боятся тираны! Я же всегда делала все для того, Бог свидетель, чтобы вложить частичку своих слабых сил и доброй воли в верноподданные сердца и души своего народа. И вот я среди вас, как вы видите, в это тяжелое время, и не для отдыха или развлечений, а будучи полной решимости жить или умереть вместе с вами в пылу битвы, чтобы возложить на алтарь перед Богом, моим королевством и моим народом свою честь и свою кровь, даже бросить их в пыль. Я знаю, что я всего лишь слабая женщина но у меня сердце и гордость королей, королей Англии, и я с презрением отметаю саму мысль о том, что государь Пармский из Испании или какой-либо другой европейский государь когда-нибудь осмелится вступить в пределы моего королевства, а посему, чтобы меня не коснулась даже тень бесчестья, я сама поведу войска, я сама буду верховным главнокомандующим, верховным судьей и верховным вознаградителем для каждого из вас, смело шагнувшего на поле брани.
      Я знаю, что за саму вашу готовность идти в бой вы уже заслуживаете наград и почестей, и я заверяю вас своим королевским словом - они будут в положенное время даны вам. А пока меня будет замещать мой генерал-лейтенант, которому никогда еще не поручалась столь почетная и трудная задача; не сомневаюсь, что благодаря вашему беспрекословному подчинению приказам генерала, вашей дисциплине в лагерях и вашей доблести на поле брани мы вскоре одержим великую победу над всеми противниками моего Бога, моего королевства и моего народа!
      Закончив, она резким движением опустила жезл вниз, и запруженное людьми поле взорвалось от приветственных криков. К небу летели шляпы, люди хлопали друг друга по плечам, взволнованные словами Елизаветы Тюдор. Теперь даже самый бедный и самый слабый англичанин готов был встретиться лицом к лицу с гордыми испанцами и уничтожить их. В этот день здесь не было ни одного человека, который бы с радостью не отдал свою жизнь за королеву. И религия сейчас не значила ничего. Католики и протестанты - все они обожали королеву одинаково. Этот день стал самым триумфальным днем за все годы ее царствования - Елизавета Тюдор была самой Англией!
      ***
      Однако хорошо обученным и не имеющим себе равных в своей любви к отчизне солдатам Елизаветы Тюдор в этот день не пришлось вступать в бой с испанцами. После почти двух недель мучительной неизвестности до королевы наконец дошло сообщение, что ее флот успешно разбил Армаду в жестоком бою двадцать восьмого и двадцать девятого июня.
      В эту воскресную ночь с флагманского корабля англичан "Арк Ройял" ударила одинокая пушка. В молчании ведомые командами добровольцев, от английского флота, стоявшего на якорях, отделились брандеры <Брандер - судно, нагруженное горючими и взрывчатыми веществами, которыми поджигали суда противника.>, тащившие за собой на буксире легкие лодчонки, на которых предстояло вернуться храбрецам после выполнения своей задачи. Гонимые ветром и попутным течением, подожженные брандеры вломились в строй испанцев, вызвав невообразимую панику. Хотя сам герцог Медина-Солона сохранил присутствие духа и предпринял правильные маневры, чтобы разминуться с брандерами, большинство его капитанов в панике пообрубали якорные канаты и отплыли в открытое море. Многие из них, в темноте столкнувшись друг с другом, были выброшены на скалистые берега Франции, где были разграблены англичанами и французами, а их команды вырезаны.
      К востоку от Кале, в виду фламандских берегов, простиралась гряда подводных скал - Зееландские отмели. И именно на них оказалась испанская Армада к рассвету в понедельник, двадцать девятого июня. Дрейк, лучше других знакомый с этими местами, начал атаку на тылы Армады с запада. Раз за разом проходили английские корабли вдоль линии обороняющихся испанских галеонов. Половина команды флагмана Медины-Седоны "Санта Мария" была убита, палубы кораблей были завалены трупами и умирающими.
      Вновь и вновь англичане обстреливали испанцев: Дрейк на своем "Равендже", Хокинз на "Виктории", Фробишер на "Триумфе", Сеймур на "Рейнбоу", Винтер на "Вангарде", Фентон на "Мари Роз", лорд-адмирал Говард на "Арк Ройял" и смешной старый джентльмен из Чешира, который был всего тремя днями ранее возведен в рыцарское достоинство прямо на флагманском корабле лорд-адмиралом в присутствии Хокинза и Фробишера, восьмидесятидевятилетний сэр Джордж Бистон на своем "Дредноуте". В горячем бою в клубах дыма и грохоте пушек храбрые английские капитаны разгромили непобедимую Армаду. Это была невероятная победа, но, как бы там ни было, к вечеру ни один испанский корабль уже не мог сражаться. Англичане же прекратили стрельбу, когда у них иссякли боеприпасы. Они еще даже не понимали, сколь фантастическую победу только что одержали.
      Ночью ветер переменился, снося Армаду назад, на страшные Зееландские рифы. Испанцы оказались перед угрозой полного уничтожения На рассвете испанские лоцманы, промеряя глубины, обнаружили дно на расстоянии менее шести фатомов <Приблизительно 10 метров.>. Перед глазами испанцев появились буруны, вскипающие на мелководье. Чтобы спасти еще остававшихся в живых двадцать тысяч человек, находившихся на борту пока не потопленных испанских кораблей, было заготовлено предложение о сдаче в плен, которое предстояло доставить англичанам на легком полубаркасе. Ближе к полудню, однако, ветер переменился на юго-западный, и потрепанные испанские корабли, забрав пробитые ядрами и ветром паруса, смогли отвернуть на север, пройдя недалеко от порта Гарвич. И на всем пути, по которому бежала разбитая Армада, ее преследовал английский флот. В пятницу, второго августа, ветер опять переменился, теперь на северо-восточный. Испытывая нехватку провианта, почти без воды англичане повернули к родным берегам, считая дальнейшее преследование ненужным. Судя по тушам домашнего скота, выброшенного испанцами за борт, можно было предположить, что с водой и провизией у них тоже плохо.
      В Англии ни одна душа еще не ведала о разгроме, учиненном испанцам. Английский флот не посылал пока донесения Елизавете, не будучи полностью уверенным в окончательной победе над Армадой. Похоже, никому не хотелось брать на себя ответственность возвестить об успехе, боясь, как бы он не обернулся поражением. Вместо этого они продолжали преследовать противника, отгоняя его все дальше от берегов Англии, навстречу окончательному уничтожению, в то время как в Англии продолжались поспешные приготовления к войне, к отражению вторжения, пока наконец известие о победе на море не достигло королевы.
      Глава 4
      Когда англичане наконец узнали все подробности победы над испанцами и их Великой армадой, вся страна закружилась в безумном веселье. Чуть ли не целую неделю на всех холмах Англии вечерами полыхали костры. Прежде чем покинуть Тилбури, королева посетила каждый уголок стоявшей лагерем армии, чтобы попрощаться со своими верными солдатами и поблагодарить их за преданность. Она проезжала сквозь ряды ликующих людей, сопровождаемая Лестером и Эссексом.
      Провожая ее к яхте, Робин Саутвуд не мог не заметить, что Лестер выглядит далеко не лучшим образом. Его голова и борода неожиданно поседели, а налитое кровью лицо огрубело. Он слишком растолстел от хорошей жизни и множества излишеств. Всегда помнивший о том, как некогда стройный и элегантный Лестер много лет назад оскорбил его мать и как плохо относился к его отчиму, граф Линмутский не испытывал к нему жалости. Правда, Лестер всегда был предан королеве, но часто злоупотреблял своей властью. Когда королева подошла к причалу, Робин выступил вперед и, отвесив изящный поклон, поцеловал руку своей повелительницы.
      - А, - тепло улыбнулась Елизавета, - милорд Саутвуд. Вы тоже едете в Лондон?
      - Да, мадам, но ненадолго. Только для того, чтобы посетить склады компании О'Малли-Смолл и выбрать материал на платья своей жене. Я хочу отвезти ее в Линмут, чтобы показать ей ее новый дом и познакомить с моими дочерьми.
      - Ты не задержишься в Лондоне, чтобы дождаться возвращения матери, милорд?
      - Последнее письмо от нее, пришедшее еще весной, извещало, что она поначалу зайдет в Бидфорд, мадам. Подозреваю, ей хочется посмотреть на моих дочек.
      - Прелестная Скай - и бабушка! - излишне громко рассмеялся Лестер. - Это непереносимо!
      - Все мы становимся старше, милорд, - учтиво ответил Робин.
      Роберт Дадли недобро взглянул на молодого человека, но Робин повернул к нему свое бледное лицо и приятно улыбнулся.
      - Приведите свою молодую жену ко двору, милорд, когда в следующий раз будете в Лондоне, - грациозно улыбнулась королева - Мы будем рады иметь ее около себя.
      - Вы, мадам, как всегда очень добры. Да охранит Господь путь вашего величества.
      Королева взошла на борт яхты, а Робин прошел по причалу вниз к своему судну. Начавшийся прилив быстро доставил их вверх по Темзе к Лондону, который уже праздновал победу славных английских моряков над Армадой. Улицы, празднично украшенные небесно-голубыми флагами, запрудили толпы народа, надеявшегося хотя бы издали увидеть Елизавету Тюдор, выразить ей свою радость и поприветствовать отважную королеву, хранительницу Англии Приплыв из Тилбури, она пересела в огромную золоченую карету, украшенную львами и драконами, держащими в лапах герб Англии, с четырьмя витыми столбиками, поддерживавшими балдахин в форме короны. Королева в белом бархатном платье принимала знаки уважения от своих подданных со спокойной улыбкой на лице, помахивая ручкой.
      Благодарственные службы служили в соборах св. Петра и св. Павла, где на обозрение собравшихся были выставлены знамена сдавшихся испанских кораблей. На площадях горели костры, люди танцевали, пировали, участвовали в разнообразных состязаниях, празднуя победу. Официальный благодарственный молебен должен был состояться семнадцатого ноября 1588 года, в день, на который приходилась также тридцатая годовщина восшествия королевы на английский престол.
      От прекрасного настроения королевы кое-что перепало и ее крестнице, Велвет де Мариско. Ведь большую часть своего времени она проводила в Линмут-Хаусе, а не при дворе. Она помогла Эйнджел выбрать материи для платьев, которые Робин намеревался сшить для своей молодой жены. Никогда еще новоявленная графиня Линмутская не сталкивалась с такой не правдоподобной щедростью. За всю свою жизнь она не могла вспомнить, чтобы у нее было больше двух платьев сразу, и то они обычно были либо перешиты из платьев, которые кому-то стали малы, либо были сшиты из самой дешевой материи. Эйнджел ошеломило разнообразие роскошных материй, предложенных ей на выбор. С некоторым испугом наблюдала она за тем, как Велвет, привыкшая ко всей этой роскоши, откладывает штуку за штукой невообразимо чудесные материи.
      - Этот рубиново-красный бархат, эту изумрудную парчу и, конечно, ту, фиолетовую. Нет, нет! Желтое не идет леди Линмут, болван! А вот этот аметистово-голубой с серебряными полосками, пожалуй, сгодится. - Велвет повернулась к своей невестке. - Как ты думаешь, Эйнджел? Эйнджел рассмеялась:
      - Я думаю, что этого слишком много, Велвет. Мы набрали материи уже чуть ли не на дюжину платьев.
      - Дорогая Эйнджел, ты теперь графиня Линмутская, а не какая-то маленькая королевская воспитанница, - поддразнила Велвет подругу. - Тебе нужна не дюжина, а дюжины платьев.
      - Да не нужны они мне! Ты и твой брат неисправимы. Я и за миллион лет не изношу всех тех платьев, которые вы хотите мне сшить, и тех драгоценностей, которыми Робин щедро осыпал меня.
      - Еще как износишь! - убежденно заявила Велвет. - Да, это правда, на какое-то время ты уедешь в Саутвуд, но я уверена, когда мама вернется, тебя пригласят в Королевский Молверн, а ее величество настаивает, чтобы ты и Робин вернулись ко двору. Тебе понадобится все, что мы сошьем, и еще столько же.
      - Какая она?
      - Кто?
      - Твоя мать. Я слышала... Ну, все говорят, она всегда все делает наперекор всем. Велвет рассмеялась:
      - Она самая чудесная женщина на свете, Эйнджел, и она полюбит тебя. Не сомневаюсь, все, что ты о ней слышала, окажется не правдой. Мама настолько не правдоподобна, что другой такой нет. Мой отец - ее шестой муж, и от каждого из них, за исключением одного, она рожала прекрасных здоровых детей. Много лет она была главой нашего семейства в Ирландии, заботилась обо всех сразу. Вместе с сэром Робертом Смоллом, ее партнером в делах, она создала огромную торговую империю. Корабли О'Малли вот уже многие годы возят в Англию пряности, хотя сейчас, когда португальцы усилили свое влияние в Индии, это стало намного труднее. Это одна из причин того, что моя мать отправилась в эту поездку. Она хочет получить для Англии такие же благоприятные условия торговли, какие Великий Могол предоставил Португалии. И, несмотря на ее вечную занятость, мы, дети, никогда не чувствовали себя брошенными. Она никогда никого из нас особо не выделяла, мы всегда были очень близки друг другу.
      Конечно, Робин из всех нас занимает самое высокое положение, хотя он четвертый по счету в семье. У нас есть два О'Флахерти - Эван и Мурроу. Потом идет наша единокровная сестра Виллоу, графиня Альсестерская. Есть еще два Бурка - мои единоутробные сестра и брат - Дейдра и Патрик. Мой отец женат на маме уже шестнадцать лет.
      - А что собой представляют маленькие дочери Робина? - Эйнджел была заинтересована в том, чтобы падчерицы полюбили ее.
      - Бет в этом году исполнилось три, Кейт было два в январе, а малютке Сесил всего годик. Они прелестны, унаследовав от Алисой ее чудные голубые глаза, а от Робина - белокурые волосы. И совсем не помнят матери, даже Бет, хотя ей было уже два годика, когда это случилось. Теперь их мать - ты, Эйнджел, и всегда будешь ею. Здесь тебе нечего бояться.
      Неожиданно дверь в спальню Эйнджел со стуком распахнулась, в комнату величаво вступила Виллоу, графиня Альсестерская.
      - Вот это и есть новобрачная, Велвет? - требовательно спросила она.
      Виллоу стала красивой женщиной с черными как смоль волосами, доставшимися ей от Скай О'Малли, и янтарными, с золотой искрой глазами и смуглой кожей отца. В ней было что-то экзотическое, хотя она была истинной англичанкой.
      - Виллоу! О, я так рада тебя видеть! Это Эйнджел, новая жена Робина.
      - Ты не могла меня предупредить, Велвет? Джеймс и я поспешили в Лондон, чтобы отпраздновать великую победу королевы, а после того как мы нанесли визит ее величеству, ко мне подошел лорд Дадли и в своей тягучей манере, с хитрыми подковырками поведал мне о новой жене Саутвуда. У вас хоть хватило совести оповестить остальных, или по какой-нибудь причине это должно держаться в тайне от семьи? И что скажет мама? - Хотя Виллоу и была на несколько дюймов ниже своей младшей сестры, в ней чувствовались какое-то почти королевское достоинство и уверенность в себе.
      - Мы вернулись в Лондон всего два дня назад, Виллоу, - сказала Велвет спокойно. - И у нас еще не было времени сообщить семье. Да и к тому же для Робина гораздо важнее приодеть Эйнджел как следует, как приличествует графине Линмутской. В конце концов, мама может вернуться в любой момент.
      - Мама не вернется раньше следующей весны, Велвет. Робину сказали об этом только сегодня.
      - Что? - Велвет выглядела так, будто собирается разрыдаться. - Что случилось? Почему она запаздывает?
      - Не знаю! - резко ответила Виллоу. - Спроси у Робина, он получил это сообщение. Кроме того, это не так важно, как свадьба. - Она обернулась и окинула Эйнджел испытующим взглядом. - Кто вы? У вас есть родовое поместье? Я не знаю ничего, но намерена узнать все!
      - Я должна найти Робина, - сказала Велвет. Она тоже обернулась к своей новой невестке:
      - Не бойся Виллоу, Эйнджел. Она лает, но не кусает и всегда была для нас, детей, своеобразной старейшиной рода. Расскажи ей все. Она полюбит тебя так же, как любит всех нас. - Затем, подобрав юбки, выскочила из комнаты, а в ушах ее эхом звучал голос старшей сестры:
      - Дерзкая девчонка!
      Нахмурившись, Велвет быстро сбежала по лестнице на первый этаж и понеслась по коридору к библиотеке брата. Она ворвалась туда, даже не удосужившись постучать. В библиотеке Алекс и Робин склонились над картой. При ее появлении они раздраженно вскинули глаза.
      - Это правда? Это правда, что ты получил письмо от мамы? Что она не вернется раньше весны? Почему ты ничего не сказал мне, Робин? Что я буду делать, когда этот чертов нареченный муж появится на сцене, а он может это сделать теперь в любой день? - Она расплакалась. - Хочу к маме и папе, Робин!
      Алекс пересек комнату и обнял плачущую девушку. Глядя поверх ее головы на Робина, он сказал своим обычным, спокойным голосом:
      - Хватит играть в тайны, Робин! Я не хочу больше терроризировать Велвет. Дорогая, посмотрите на меня. Граф Брок-Кэрнский, ваш нареченный супруг, - это я, и я люблю вас. Пожалуйста, не надо больше бояться, прошу вас! - Он поцеловал ее в голову, взъерошив волосы.
      Она чувствовала себя в его руках в такой безопасности, что понадобилась минута или две, чтобы смысл сказанного дошел до нее, но, когда он все-таки дошел, Велвет взвизгнула и вырвалась из его объятий. Сердито посмотрев на брата, она спросила:
      - Ты знал об этом, Робин? Ты знал, кто он на самом деле?
      - Конечно, знал. Мы ведь старые друзья.
      - И ты лгал мне! - закричала она. - Вы оба лгали мне!
      - Какая ложь? - удивился Робин. - Никто тебе не лгал.
      - Ты сказал, что он Александр, лорд Гордон. - Она сердито топнула ногой, и ее юбка цвета ночной синевы отозвалась протестующим шорохом шелка.
      - Так и есть, моя маленькая мегера. Его зовут Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский. Тебе не сказали ни слова не правды.
      - Но не сказали и всей правды, - наступала она. - О, я никогда не прощу вам! Никогда! Ни тому, ни другому!
      Зеленые глаза Робина сощурились во внезапном приступе гнева. Схватив сестру за руку чуть выше локтя, он встряхнул ее, обозленный ее поведением.
      - Маленькая испорченная кокетка, ты хоть понимаешь, как тебе повезло с Алексом? Он прав, Велвет. Он, а не ты! Он вправе потребовать от тебя немедленно выйти за него замуж, и, если бы я был умнее, думаю, я бы на этом настоял, ибо уже давно пора, чтобы у тебя был хозяин и повелитель, который научил бы тебя вести себя соответственно положению женщины. Бог свидетель, мать и Адам так этого сделать и не смогли. Они испортили тебя окончательно. Алекс же решил, что, если ты сможешь узнать его получше, может быть, тебя потянет к нему. Он гораздо больше заботился о твоих чувствах, чем ты о его.
      Велвет вырвала руку у брата. Потирая ее, она выпрямилась во весь рост и сказала:
      - Я немедленно возвращаюсь ко двору, Робин. Благодарю тебя за гостеприимство. Я помогала твоей жене выбрать материю на платья, но теперь, когда здесь Виллоу, за этим присмотрит она. Она гораздо более, чем я, сведуща в моде.
      - Ты останешься здесь, даже если мне придется запереть тебя в комнате, Велвет! Я попрошу королеву освободить тебя от твоих обязанностей, и мы сыграем свадьбу как можно быстрее, с тем чтобы ты и Алекс смогли вернуться в Дан-Брок еще до зимы. - Он холодно посмотрел на нее. В каждой его черточке светилось достоинство великого лорда, - Пошел ты к черту, любезный братец! - огрызнулась она. - Попробуй силой потащить меня к алтарю, и я закачу такой скандал, которого при дворе Тюдоров никогда не видали. - Она обернулась, чтобы презрительно взглянуть на Алекса.
      - А что вы скажете обо всем этом, мой предполагаемый хозяин и повелитель, мой нареченный супруг?
      - Моя дорогая, я пришел к решению освободить вас от необходимости выполнять условия того соглашения, к которому пришли наши родители десять лет назад. Я никогда еще не принуждал ни одну женщину насильно лечь со мной в постель и, честно говоря, совсем не уверен, что вы в моем вкусе с этими непонятного цвета волосами, плохими манерами и бешеным норовом. Я ищу себе в жены женщину, а не избалованного ребенка.
      - О! - Велвет выглядела возмущенной до глубины души, и Робин поторопился спрятать веселую улыбку.
      - Тем не менее, - продолжал Алекс, - породнить наши семьи было мечтой как моего покойного отца, так и вашего. Поэтому мы подождем до весны, когда вернутся ваши родители, и тогда примем окончательное решение.
      Он попытался оскорбить ее, и Велвет немедленно отплатила ему той же монетой, проговорив со злостью:
      - Очень хорошо, милорд. Но вы должны понимать, что до тех пор мы оба свободны и вольны искать удовольствия на стороне.
      - Конечно, мадам! - Ответ был так же холоден. Бросив ему прощальный гневный взгляд, Велвет повернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью.
      - Она заслуживает, чтобы ее выпороли, - сердито сказал Робин.
      - Спасибо, что ты сказал ей, якобы именно я решил подождать, пока наш брак не покажется ей приемлемым.
      - В этой ситуации ничего другого я не мог сказать, Алекс. Почему ты решил, что пришло время объявить ей, кто ты есть?
      - За несколько недель Велвет и я узнали друг друга достаточно хорошо и, я даже думал, стали друзьями. Теперь я понимаю, что ошибался.
      - Черт побери, приятель, тебе следовало позволить мне сыграть вашу свадьбу и покончить на этом.
      Велвет быстро успокоилась бы, поняв, что выбора нет. Она упряма, но не глупа, - сказал Робин.
      - Нет, она не глупа. Ты выдаешь ее замуж, а отдуваться, между прочим, пришлось бы мне, Робин.
      - Ну и что ты собираешься теперь делать? Алекс рассмеялся, и в его смехе явно сквозило неподдельное веселье.
      - Я думаю, Робин, друг мой, что пришло время дать госпоже Велвет де Мариско урок тактики. Я люблю ее, Робин, и уверен, что и она начинает влюбляться в меня. Но я преподам ей такой урок, что она на коленях будет умолять меня взять ее в жены. И произойдет это очень скоро, обещаю тебе.
      - В таком случае, - Робин с медленной улыбкой наполнил два бокала золотистым вином, - я думаю, нам следует поднять тост за твою свадьбу, Алекс. И когда, по твоим расчетам, я могу приглашать гостей на столь выдающееся событие?
      - Думаю, где-то в середине осени. Я уже смогу к этому времени заставить твою сестру мне повиноваться, - был уверенный ответ. - Хотя я и выгнал свою сестрицу и ее никчемного супруга из Дан-Брока, мне надо вернуться назад до того, как Белла вобьет себе в голову, что ей пришло время опять поселиться в замке.
      Ни Алекс, ни Робин, конечно, не принимали во внимание, что если Алекс Гордон упрям, то Велвет де Мариско гораздо упрямее. Возвратившись ко двору и вновь приступив к своим обязанностям фрейлины, она с удивительной энергией окунулась в светскую жизнь, окружавшую королеву. Некогда застенчивая девушка, какой еще недавно была Велвет, уступила место веселой и красивой молодой женщине с явной склонностью к развлечениям. Именно она неожиданно стала заводилой всех игр и забав, которые так любила дворцовая молодежь. И если придворные дамы не стали с ней приветливее, то мужчины были в восторге.
      Поначалу Алекс и Робин следили за Велвет с терпеливым удивлением, но неделя сменяла неделю, и ее поведение все меньше забавляло их. Не то чтобы о Велвет ходили какие-то конкретные слухи. Она была достаточно умна и если и флиртовала с кем-то, то так, чтобы это не отразилось на ее репутации. Но так как в круг ее поклонников ни Алекс, ни ее брат не входили, то они не знали, что же происходит на самом деле. Все их сведения основывались исключительно на слухах, и оба начали заметно нервничать. Робин и Эйнджел съездили в Девон буквально на несколько дней и, вернувшись, нашли Велвет в прекрасной форме.
      - Я думал, у тебя есть какой-то план укрощения моей сестры, - укорил как-то вечером Робин Алекса, после того как они битый час наблюдали, как Велвет и ее друзья играют в какие-то совсем уже дикие прятки. Было много визга, свободы рук, и они даже заметили один поцелуй, когда граф Эссекский поймал Велвет в углу, но она быстро вывернулась, бросив при этом лукавый взгляд на брата и его друга.
      - Есть... - ответил Алекс самодовольно. - Просто я хотел сначала дать ей возможность вдоволь поиздеваться над нами. Теперь же я намерен заставить ревновать ее.
      - Ревновать? - Робин скептически посмотрел на него.
      - Ага, Робин. Ревность! Я намерен внезапно очароваться какой-нибудь из прекрасных придворных дам. Выберу даму, у которой уже есть опыт и которая, будем надеяться, не примет мои ухаживания всерьез, но с удовольствием немножко пофлиртует.
      - О, Алекс, - предостерегла его Эйнджел, - не думаю, что это очень разумно. За то короткое время, что я знала Велвет, я поняла одно: она всегда поступает не как все. Боюсь, вы только еще больше рассердите ее.
      - Сейчас, дорогая, - успокоил Робин свою прелестную жену, - Алекс прав, я уверен. Велвет, может быть, и вымещает на нас свое зло, но она девочка чистая и невинная. Стоит ей поверить, что ее нареченный супруг, а я знаю, она внимательно следит за ним, заинтересовался другой женщиной, и она быстренько прибежит назад.
      Эйнджел с сомнением покачала головой. Мужчины порой бывают такими глупыми, когда дело доходит до понимания женской натуры, хотя и считают себя очень умными. Она глубоко вздохнула. Велвет не прибежит назад, как маленькая наказанная дурочка, если Алекс будет дразнить ее и дальше. Наоборот, она будет искать возможность отплатить. Если бы Велвет знала, что планирует Алекс... Внезапно лицо Эйнджел просветлело. Вот оно! Она расскажет обо всем своей золовке, и, предупрежденная таким образом, Велвет не будет реагировать слишком бурно.
      Велвет, однако, к тревоге Эйнджел, только зло рассмеялась, когда узнала, что планирует ее нареченный супруг.
      - Так он хочет заставить меня ревновать? Ха! Все, что я творила до сих пор, я делала для собственного удовольствия. Теперь же я приложу все старания к тому, чтобы он взревновал, а на его маленькую интрижку даже не обращу внимания. Ты не знаешь, часом, кого он выбрал на эту роль?
      Эйнджел поколебалась, но все-таки сказала:
      - Леди де Боулт.
      Велвет радостно воскликнула:
      - Эту проститутку?!
      - Она очень хороша собой, - осмелилась вставить Эйнджел.
      - А еще говорят, что она успела позабавиться при дворе с каждым, у кого еще стоит. Эйнджел рассмеялась:
      - Как не стыдно, Велвет де Мариско! Хорошая девушка не должна знать таких вещей, даже если это и правда.
      - Пусть тебе самой будет стыдно! - ответила Велвет. - И кроме того, я проявлю гораздо лучший вкус в выборе любовника, смею тебя уверить.
      Глаза Эйнджел расширились, а ее голос даже задрожал от волнения:
      - Ты ведь не собираешься вправду завести себе любовника, Велвет, скажи мне?!
      - Нет, - поспешила Велвет успокоить свою подругу. - Алекс, однако, никогда не сможет быть в этом полностью уверенным до нашей первой брачной ночи. Думаю, это будет хорошая цена за его вероломство.
      - Ты любишь его! - упрекнула ее Эйнджел.
      - Возможно, хотя он вряд ли дал мне много шансов полюбить его.
      - Но и ты ему тоже, - напомнила Эйнджел Велвет.
      - Да, - согласилась Велвет. - Сначала это была моя вина, но я так боялась быть выданной замуж в отсутствие родителей. Алекс, однако, тоже теперь должен взять на себя часть вины, ибо они с Робином должны были с самого начала сказать мне, кто он есть, а потом быстро уверить меня, что он согласен подождать. Как выяснилось, мы оба упрямы.
      - Если ты достаточно умная, чтобы понимать это, тогда прекрати эту глупость, пока она не зашла слишком далеко, Велвет. Скажи Алексу все, что ты сказала мне, и давай прекратим эту никому не нужную вражду, - взмолилась Эйнджел.
      - Не сейчас. Если Алекс решит, что он взял верх надо мной, тогда он всегда будет пытаться верховодить и наша супружеская жизнь превратится в нескончаемую войну. Нет. Пусть он завоюет меня, и тогда он будет ценить меня гораздо больше, чем если бы просто женился на мне, потому что я с ним помолвлена. Вспомни, десять лет он знать не хотел о моем существовании! Пусть поборется немного за мою любовь. Это будет ему хорошим уроком, ибо я никогда не позволю ни одному мужчине, даже собственному мужу, считать, что моя любовь дается просто так, ни за что.
      В том, что говорила Велвет, было немало мудрости, и Эйнджел успокоилась, поверив, что ее золовка не натворит никаких глупостей.
      Однако, как выяснилось, быть умной - это одно дело, а ревновать - совсем другое. Узнав, что Алекс намерен позлить ее, оказывая знаки внимания леди де Боулт, Велвет совсем не ожидала, что заразится той болезнью, которую дамы из королевской свиты называли между собой "зеленоглазое чудовище". Однако она не могла слышать всех тех сплетен, которые радостно разносились другими фрейлинами, а леди де Боулт и не думала опровергать разговоры. Более того, она еще и подлила масла в огонь, открыто обсуждая со всеми свою связь.
      В день пятьдесят пятого дня рождения королевы Велвет чуть ли не час пришлось выслушивать невероятно пустую болтовню фрейлин, пока ей не показалось, что она сейчас завизжит от злости. Уйти она не могла, потому что нитки для вышивания в рабочей корзинке королевы страшно перепутались. Почти полдня она выбирала из этой мешанины красные, розовые и светло-голубые нитки, а зеленые, темно-голубые, желтые и пурпурные еще были безнадежно запутаны, а королева любила с наступлением сумерек повышивать. Склонив голову, она усиленно работала, стараясь не прислушиваться к разговорам, как вдруг так раздражавший ее голос Одри Каррингтон воскликнул:
      - О, Мэри, как чудесно ты выглядишь! Откуда у тебя эти прелестные серьги? Они новые, да?
      Леди де Боулт плавно вплыла в комнату фрейлин со слабой, какой-то кошачьей улыбкой на симпатичном личике. Эта маленькая женщина с хорошей фигуркой обладала какой-то особой, деликатной красотой брюнетки. Молочно-белая кожа, большие темные глаза, занимавшие, казалось, пол-лица, красивое гранатово-красное шелковое платье, волосы, убранные в изысканную золотую сетку, новое веяние моды из Франции, - все это позволяло демонстрировать ей новые серьги во всем их блеске.
      Помотав головой, чтобы свет лучше заиграл на камнях, леди де Боулт спросила:
      - Они тебе нравятся, Одри? Мне их подарил лорд Гордон.
      - Это рубины? - Одри была потрясена.
      - Да. Красивые, правда? Он сказал, что их цвет напоминает ему о моих губах.
      - О, как романтично!
      - Да, он самый романтичный мужчина из всех, кого я знаю, - промурлыкала леди де Боулт, самодовольно оглядываясь.
      - Он всего лишь неотесанный шотландец, - пробормотала Велвет, - и более чем вероятно, что эти камни окажутся стекляшками или плохими гранатами.
      - Откуда вы знаете? - презрительно улыбнулась Мэри де Боулт, опять качнув головой, отчего красные камни кроваво вспыхнули.
      - Он приятель моего брата и живет сейчас в Линмут-Хаусе, - со сладенькой улыбочкой ответила Велвет. - Я подозреваю, что он обычный искатель счастья, миледи, ибо этим летом он пробовал завалить меня, а я девушка обрученная. Робин говорил, что он владеет маленьким старым замком где-то в горах, к западу от Абердина. Более чем вероятно, он приехал на юг за богатой женой, чтобы отремонтировать свою разваливающуюся халупу.
      - Прекрасно! Но мне-то уж точно не быть его женой, - надменно произнесла леди де Боулт, - в конце концов, у меня уже есть муж.
      - Почему же вы тогда принимаете подарки от другого мужчины? Сомневаюсь, что королева одобрит подобное поведение, - парировала Велвет чопорно.
      - Вы очень мало знаете об окружающем вас мире, госпожа де Мариско, - едко ответила леди де Боулт.
      - Вы правы, мадам, но не вашему же примеру мне следовать! Я, может быть, и молода, но не настолько, чтобы не понимать всего бесстыдства вашего поведения и того, что движет лордом Гордоном.
      - Да как вы смеете! - Бледное лицо Мэри де Боулт пошло от гнева пятнами, и она уже подняла руку, чтобы влепить Велвет пощечину, но в это мгновение дверь во фрейлинскую резко распахнулась.
      - Где королева? - спросил Роберт Деверекс, входя в комнату с несчастным видом, всем своим существом показывая, что дело не терпит отлагательства.
      - Я скажу ей, что вы здесь, - сказала Бесс Трокмортон и, схватив Велвет за руку, оттащила ее от леди де Боулт.
      Девушки вдвоем вошли в королевскую спальню, где почивала Елизавета Тюдор, недавно перенесшая лихорадку.
      - Ваше величество, пожалуйста, проснитесь, - произнесла Бесс, тихонечко коснувшись руки королевы. Елизавета моментально очнулась от сна.
      - Да, Бесс, что там?
      - Граф Эссекс со срочным сообщением. Королева села.
      - Велвет, подай мне парик и помоги надеть. Бесс, дай мне еще минуту, а потом скажи графу, что я сейчас к нему выйду.
      Велвет торопливо помогала королеве приладить на голове прекрасный рыжий парик. Свои волосы у королевы поредели и поседели с возрастом. Она считала, что это ей совсем не идет. Парик был данью тщеславию, с чем она с готовностью соглашалась. Как только парик был водружен на ее голову, она встала, и Велвет помогла своей повелительнице облачиться в красивый белый бархатный халат, расшитый золотыми нитями и жемчугом.
      - Спасибо, дитя, - ласково прошептала Елизавета Велвет. - Я очень рада, что ты рядом со мной.
      Бесс придерживала дверь открытой, пока королева проходила через нее в комнату фрейлин. Роберт Деверекс преклонил одно колено и, взяв руку королевы, поцеловал ее.
      - Мадам, - сказал он низким задыхающимся голосом. - Я не знаю, как сказать вам об этом, чтобы не причинить вам боли, а причинять вам боль я просто не могу.
      Елизавета Тюдор вся напряглась.
      - Говорите, милорд, ибо от ваших предисловий лучше не становится.
      - Я прискакал к вам от своей матери из Корнбери. Ее супруг и мой отчим, лорд Дадли, покинул этот мир четвертого сентября. Она велела, чтобы я сказал вам, что это была тихая смерть, последние его мысли были о вас, ваше величество. - Эссекс поймал подол ее платья и горячо поцеловал его. - Да простит меня Бог, что я оказался тем, кто принес вам эту весть.
      В течение казавшегося бесконечным мгновения Елизавета Тюдор стояла очень тихо и оставалась спокойной. Она была белее своего платья, и Велвет испугалась, что королева умрет там, где стоит.
      Потом Елизавета Тюдор глубоко вздохнула и сказала напряженным, с трудом контролируемым голосом:
      - Встаньте, Эссекс. - Когда он поднялся, она продолжила:
      - Я прощаю вас, ибо все равно кому-нибудь пришлось бы мне об этом сказать, и я рада, что им оказались вы. А теперь оставьте меня все! - И, повернувшись, она быстро прошла в свои покои.
      - Пошли. - Бесс Трокмортон поспешила выпроводить всех из комнаты фрейлин, но оказалась недостаточно расторопной, и все услышали звуки рыданий Елизаветы Тюдор. Они были потрясены, так как никто никогда не слышал, как плачет королева.
      Поговаривали, что, хотя Елизавета была очень опечалена смертью графа Лестерского, больше это событие не взволновало никого. Двор был слишком озабочен горем своей повелительницы. Королева заперлась в своих комнатах на несколько дней, постоянно плакала, глаза ее опухли и почти не открывались. Еду ей приносили на подносе прямо в ее покои, а через некоторое время уносили назад почти не тронутой. Дежурные придворные дамы, фрейлины и королевские советники собирались кучками в дворцовых коридорах, тревожно перешептываясь между собой.
      Наконец, когда прошло уже несколько дней, а королева все еще была убита горем, опасения лорда Берли за здоровье королевы перевесили его уважение к желанию этой женщины побыть одной. Он служил ей более тридцати, лет и поэтому пошел на решительные действия. Барабаня в дверь ее спальни, он кричал:
      - Мадам, вы должны взять себя в руки! Я понимаю вашу печаль, но это не вернет милорда Лестерского к жизни, наоборот, он очень огорчился бы, узнав, что вы забросили из-за него все дела.
      - Он благословлял бы каждую минуту этой печали, - прошептал Рэлей.
      Лорд Берли бросил сэру Рэлею уничтожающий взгляд, заставив того замолчать.
      - Мадам, прошу вас, - продолжал Уильям Сесил. - Вам следует взять себя в руки. Вы нужны нам. Вы нужны Англии.
      Теперь из спальни королевы не доносилось ни звука, и, выждав несколько мгновений, лорд Берли взял на себя ответственность и приказал ломать дверь. Звук сокрушаемого дерева окончательно привел королеву в чувство. Встав с постели, она впустила в комнату своих придворных дам. Она - королева Англии, время, отведенное горестным чувствам, прошло. Остаток своих дней ей придется провести без своего милого Робина.
      Ее горе вспыхнуло, однако, с новой силой, когда через несколько недель было оглашено завещание графа Лестерского. В нем он писал:
      "Превыше всех и прежде всего я должен вспомнить мою дражайшую и добрейшую повелительницу, чьим преданным рабом, во славу Божью, я был и кто был мне самой щедрой и царственной госпожой..."
      После этого королеве была передана нитка из шести сотен жемчужин, с которой свисали три крупных зеленых изумруда с огромным алмазом посредине. Дадли оставил это ожерелье Елизавете как свой прощальный подарок. По щеке королевы успела скатиться одинокая слеза, прежде чем она смогла взять себя в руки.
      Когда вдова Лестера Леттис Кноллиз очень быстро вышла замуж за сэра Кристофера Блаунта, королева в судебном порядке отобрала у нее имение Дадли в счет тех тысяч фунтов стерлингов, которые он задолжал короне. Она простила бы долг, прояви ее кузина Леттис хоть каплю уважения к памяти Лестера. Теперь она бы скорее разорила Леттис, чем допустила, чтобы деньги ушли к Блаунтам.
      Роберт Деверекс, лорд Эссекский, тоже был подавлен таким явным отсутствием у его матери уважения к своему покойному супругу. "Временами, - думал он, Леттис становится раздражающей помехой. Эта поспешная свадьба с человеком, -, который настолько моложе ее, что годится ей в сыновья..." Он - - даже стал любить своего покойного отчима.
      Он ворчливо поведал обо всем этом Велвет как-то в полдень, когда им удалось выкроить несколько свободных минут и они вместе сидели в уединенном алькове.
      - Блаунт, вы подумайте, Велвет! Что, во имя Господа, она нашла в нем?
      - Он очень красив, - рискнула вставить Велвет.
      - Красив! - Эссекс принужденно засмеялся. - Как раз такого рода ответа я и ждал от неопытной девушки.
      - Я вовсе не неопытная, - фыркнула Велвет. Эссекс рассмеялся и обнял ее за талию.
      - Конечно, вы неопытны, госпожа де Мариско, - весело поддразнил он ее и приник к ней в долгом поцелуе.
      - Фи, сэр, - выбранила она его, едва переводя дух и абсолютно не представляя, насколько хороша в этот момент - раскрасневшаяся, с ямочками на щеках, возбужденная его вниманием.
      Она радовалась бы еще больше, если бы знала, что в комнате напротив сидит не замеченный ими Александр Гордон, наливаясь бессильной яростью. Он не мог слышать, о чем они говорят, но это ничего не значило, ибо и так было ясно, что Велвет бесстыдно флиртует с графом Эссекским, а он, Алекс, ничего не может поделать.
      ***
      Этой осенью веселье покинуло двор. Королева не устраивала пиров, не позволяла устраивать никаких увеселений до официального благодарственного молебна по случаю победы над Армадой, который был назначен на семнадцатое ноября. Но дворцовая молодежь изловчалась бегать по пивным, театрам и осенним ярмаркам, выбирая для этих походов в основном послеобеденное время, когда королева отдыхала.
      Александр Гордон продолжал свои, казавшиеся со стороны столь пылкими, ухаживания за леди де Боулт. Как-то теплым осенним полднем Велвет набрела на парочку, сидевшую на поваленном дереве у реки. Вид его руки, запущенной за ее лиф, привел Велвет в ярость.
      - Развратник! - закричала она на него, в то время как Мэри де Боулт ничего не понимала, оказавшись меж двух огней. - Значит, вы ухаживали за ней только для того, чтобы вызвать во мне ревность! Таким путем вы хотели заставить меня вернуться, да? Лжец! Лжец! Лжец! Может быть, вы не знали, что я имею привычку гулять именно в этот час по этой тропинке? Вы воспользовались нашим разрывом как поводом для того, чтобы бегать за каждой сучкой, которая согласится поднять свой хвост для вас! - Она изо всей силы влепила ему пощечину и, повернувшись на каблуках, пошла прочь, донельзя сердитая.
      - Мадемуазель! - закричал он ей вслед и, видя, что она не собирается останавливаться, одним прыжком покрыл разделявшее их расстояние и, схватив ее за руку, повернул лицом к себе.
      - Уберите свои руки, развратник! - огрызнулась она. - Если не хотите, чтобы я рассказала королеве, как вы вели себя с этой женщиной. - Она попыталась вырваться, но его пальцы только сильнее впились ей в локоть.
      - Вы ревнуете, - сказал он спокойным тоном.
      - Никогда! - закричала она, отвергая ложное обвинение.
      - О да, вы ревнуете, Велвет, и я ревновал тоже каждый раз, когда видел, как вы обнимаетесь с милордом Эссексом. - Он немного ослабил хватку, подтянув ее ближе к себе, а другой рукой запрокинув ей голову. - Ну же, дорогая, хватит ссориться. Мы оба не правы. Давайте помиримся и начнем все сначала. Ваши родители весной уже будут дома, и мы сможем справить нашу свадьбу. Давайте проведем зиму как друзья, узнавая друг друга. - Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, но Велвет отвернулась. К этому времени Мэри де Боулт оправилась от удивления и, глядя на них во все глаза, потребовала объяснений.
      - - Вы собираетесь жениться на этой... Этом ребенке, милорд Гордон? Как же вы смели тогда завлекать меня?! Меня никогда в жизни так не оскорбляли!
      - Но никогда так щедро и не награждали за вашу супружескую неверность, перебила ее Велвет. - Если вы считаете себя такой уж оскорбленной, миледи, пожалуйтесь мужу!
      - О-о-о! - Леди де Боулт являла собой образец праведного гнева. С бессильной яростью сказав: "Ну что же!" - она сердито взглянула на Алекса и вдруг, к его удивлению, тоже влепила ему пощечину и убежала в сторону дворца.
      С печальной улыбкой он потер свою дважды пострадавшую щеку.
      - У английских девушек очень тяжелая рука, - сказал он.
      - Подите к черту! - услышал он рассерженный ответ Велвет. - Если думаете, что я намерена расцеловаться и помириться, вы глубоко заблуждаетесь, милорд.
      Он нахмурился и сказал внешне спокойным голосом:
      - Я думаю, что вы испорченная, дерзкая девчонка. Признаю, что плохо поступал, не интересуясь вами все те годы, которые прошли между нашей помолвкой и сегодняшним днем, но, когда была достигнута эта договоренность между нашими родителями, вы были всего лишь ребенком, а я уже мужчиной.
      - Вы могли бы прислать ребенку куклу, милорд! Вы могли бы хотя бы изредка вспоминать о его существовании: в дни рождения, или в канун Крещения, или даже в годовщины нашей помолвки, но вы этого не делали! Вы забыли обо мне, пока ваш умирающий отец не напомнил о ваших обязанностях. Только тогда вы решили, что вам нужна жена, самка, которая бы продолжила род Брок-Кэрнских Гордонов. Отлично, милорд граф! Но я не племенная кобыла. Я решила, что никогда не выйду за вас замуж! Вы слишком непостоянны в своих привязанностях, это не устраивает меня!
      Алекса жестоко уязвила правда, заключавшаяся в ее словах. Но если она не хочет уступать, то он и подавно. Закон на его стороне, сказал он себе твердо.
      - Я собирался подождать до возвращения ваших родителей, Велвет, - сказал он зловеще. - Я играл, или пытался играть, все эти четыре месяца роль вашего преданного поклонника, но вы оказались невозможной маленькой склочницей! Больше я ждать не намерен! Ни приезда ваших родителей, ничего! Мне нужна жена сейчас, а вы отданы мне по законам как Божьим, так и человеческим! - Крепко ухватив ее за руку, он потащил ее за собой через дворцовый сад к реке.
      - Остановитесь! Куда вы меня тащите? - закричала Велвет.
      - В Шотландию, мадам! Чтобы сделать вас своей женой! Чтобы сделать вас матерью моих детей! К этому же временя в следующем году первый из наших мальчиков будет сосать вашу грудь, Велвет, а вся эта нынешняя ерунда останется в области преданий.
      - Никогда! - вскричала она. - Никогда! Я скорее умру! Не обращая ни малейшего внимания на ее крики и отчаянные попытки вырваться, он дотащил ее до причала и, окликнув лодочника, запихнул в утлую лодчонку, приказав править к Линмут-Хаусу. Заметив, что она опять собирается закричать, он нагнулся к ней и прошипел:
      - Одно слово, Велвет, и я швырну вас в реку. Клянусь! Она не могла не поверить ему, горько пожалев при этом, что сама же вынудила его зайти так далеко. Она виновата, что вела себя как ребенок, занималась собственной особой, ни секунды не думая о нем и его чувствах. Возможно, ей удастся уговорить его.
      - Милорд, - начала она мягко. - Пожалуйста, прошу вас, не делайте глупостей. Мы с вами так похожи, что из нас просто не получится счастливой пары. Не могу поверить, что не найдется девушки, которая почтет за честь стать вашей супругой.
      - Вы - моя нареченная супруга, - зарычал он на нее. - А теперь помолчите! Я не желаю, чтобы о наших проблемах узнал весь Лондон.
      Она открыла было рот, чтобы продолжить свои протесты, но тут же закрыла его. Лучше не сердить его. Они плывут в Линмут-Хаус, а там Робин и Эйнджел. Они помогут ей убедить его, и все разрешится само собой. Она кротко сложила руки на коленях и стала ждать.
      Графа и графини Линмутских, однако, дома не оказалось. Вечером предыдущего дня из Девона пришло сообщение, что маленькие дочери графа больны. Мажордом поведал, что ее милость поспешила в Линмут-Хаус нянчиться с падчерицами. Естественно, что его милость последовал за ней.
      Велвет пришла в ужас, поняв, что без Робина и Эйнджел, которые могли бы уладить конфликт, у нее нет никакой возможности воздействовать на Алекса. Повернувшись к нему, она прошептала:
      - Я не могу уехать, не повидавшись с братом, милорд.
      - Мы уезжаем через час, - ответил он холодно. - У нас около четырех часов светлого времени дня. Возьмите с собой только необходимое. Я позабочусь, чтобы остальные ваши вещи были пересланы позднее.
      - Я не могу покинуть королеву, милорд. Она никогда не простит мне, если я уеду, предварительно не поговорив с ней.
      - Когда мы окажемся в Шотландии, Велвет, Елизавета Тюдор больше не будет играть никакой роли в вашей жизни. Вместо нее у вас будет король Стюарт.
      - А как же Пэнси? Я не могу путешествовать без горничной.
      - Да, девчонка вам понадобится. Где она?
      - Там, во дворце.
      - Я пошлю за ней Дагалда. - Он опять схватил ее за руку и повел по лестницам Линмут-Хауса. - Я хочу, чтобы вы неотступно были при мне, мадам, ибо не желаю, чтобы вы забавляли слуг кошачьими концертами. - Они вошли в его комнаты. - Дагалд! Быстро отправляйся в Сент-Джеймский дворец и привези сюда Пэнси, камеристку госпожи де Мариско. Поторопись, приятель, сегодня мы уезжаем домой.
      Лицо Дагалда расплылось в широкой улыбке.
      - Слушаюсь, милорд! Я быстро обернусь с этой девчонкой. Как же здорово попасть домой! - И он выскочил из комнаты, даже не взглянув на Велвет, Садитесь, - приказал Алекс, и, чтобы не злить его, она послушно села.
      Несколько минут они провели в молчании, потом Велвет просительно сказала:
      - Пожалуйста, милорд, вы не должны этого делать. Он холодно посмотрел на нее.
      - Я это уже делаю, Велвет, и если вы вздумаете оспорить мои действия в суде, я выиграю тяжбу. По закону вы моя нареченная жена, и, пока я или ваши родители не расторгнут договор, у вас нет и не будет другого выбора. Ваши родители далеко, а я намерен жениться на вас прямо сейчас. Ваш брат, как ваш опекун, был бы на моей стороне, будь он здесь. Вы знаете все это, так что примиритесь.
      - Подождите хотя бы, пока Робин вернется из Девона, милорд!
      - Нет, Велвет. Если даже я отправлю Робину послание, ответ мы получим в лучшем случае через несколько дней. На носу зима, а на севере она наступает еще быстрее, чем здесь, в относительно теплой Англии. Мы не можем ждать получения официального согласия Робина. Позднее мы не сможем добраться до Дан-Брока до первого снега. В пути нас захватят метели. У меня есть все права, Велвет, и мы отправимся в путь еще до захода солнца.
      Вновь в комнате повисло молчание. "Ну почему, - подумала Велвет, - почему я не повернулась и не ушла, когда увидела эту перезревшую де Боулт в его объятиях?" "Потому что ты любишь его", - сам собой возник у нее в голове ответ, и она громко крикнула:
      - Нет!
      - Нет? - переспросил он.
      - Это не вам, милорд. Просто пришла на ум мысль, которая огорчила меня.
      - Что за мысль?
      Она задумчиво покачала головой.
      - Что за мысль? - повторил он и, подойдя к ее креслу, опустился на колени. Затем посмотрел ей прямо в глаза. - Какая мысль так вас расстроила, Велвет, что вы отгоняли ее криком?
      - Почему я не предоставила вам возможности продолжать ухаживания за леди де Боулт, зачем вмешалась, - честно ответила она. - Не побеспокой я вас, ничего этого сейчас не было бы.
      - А зачем вы вмешались, дорогая? - Его голос стал ласковым, а в янтарных глазах неожиданно промелькнула нежность и заплясали веселые чертики.
      Она опять покачала головой. Если он надеется заморочить ей голову ласковыми словами, то он глубоко заблуждается.
      - О, Велвет, - тихонько сказал он, - ну почему вы не хотите признаться, что хоть чуть-чуть любите меня?
      - Нет! - Ее отказ прозвучал так поспешно, что она сама это почувствовала и покраснела.
      Он вздохнул:
      - Думаю, вы лжете, причем не только мне, но и себе тоже. Ну да ничего, мы еще сможем познакомиться заново в пути, где общаться будет не с кем, кроме как друг с другом. Хотя я и уверен, что вы уже и сейчас немного любите меня.
      - А вы, милорд? Вы меня любите, хотя бы чуть-чуть?
      - Да, дорогая, - ответил он без колебаний, донельзя напугав ее. - Я люблю вас.
      Велвет с трудом проглотила комок в горле, но от ответа воздержалась. Десять лет он не помнил о ее существовании, а потом, войдя в ее жизнь, постарался скрыть свое настоящее имя. Он предпочел ей другую женщину, и не важно, что это была только игра. Она подозревала, что делал он это с удовольствием. А этого она ему не простит!
      Молчание стало еще более глубоким. Лорд Гордон поднялся с колен и, подойдя к столу, налил себе вина из стоявшего там графина.
      - Вы не хотите пить? - спросил он ее, держа графин в руке. Она отрицательно покачала головой. Он выпил в одиночестве. Минуты медленно текли, и напряжение между ними стало почти осязаемым. Она боялась, что больше не вынесет, как вдруг дверь распахнулась и вошли Дагалд и Пэнси, которая тут же бросилась к своей хозяйке.
      - Этот бандит выволок меня прямо из комнаты фрейлин, где я дожидалась вас, госпожа. Он говорит, что мы едем в Шотландию. Это правда?
      Прежде чем Велвет собралась ответить, заговорил Алекс:
      - Мы выезжаем сразу после того, как ты соберешься, Пэнси. Поедем верхом. Никакого экипажа не будет. Слуги лорда Саутвуда потом соберут все вещи твоей хозяйки и отправят их ей морем, но самое необходимое надо взять сейчас. Надеюсь, ты умеешь ездить верхом?
      - Да, милорд.
      - Очень хорошо. Тогда начинай собираться, и побыстрее.
      - Мне надо пойти с ней, - сказала Велвет.
      - Зачем? - резко спросил он.
      - Милорд, у вас что, совсем нет чувства такта? Он покраснел.
      - Прошу прощения, Велвет. Конечно, вы можете идти вместе с вашей служанкой, но Дагалд пойдет с вами.
      - Как вам угодно, милорд, - холодно ответила она. Не обращая внимания на ухмыляющегося Дагалда, Велвет вышла из апартаментов Алекса и, сопровождаемая Пэнси, поспешила по коридорам к своим комнатам. Когда Дагалд попытался последовать за ними в ее спальню, Велвет твердо преградила ему путь.
      - Туда я пойду одна, - резко сказала она.
      - Граф велел, чтобы я оставался с вами, мадам.
      - Войти или выйти из спальни можно только через эту дверь, а мы на третьем этаже, - прервала его Велвет. - Ты останешься в холле, или я своим криком переполошу весь дом. Лорд Гордон не поблагодарит тебя, если я устрою скандал. - С этими словами она захлопнула дверь у него перед носом.
      - Что происходит? - не терпелось узнать Пэнси.
      - Это все моя вина, - ответила Велвет, обезумев от горя. - Сегодня около полудня я случайно набрела на графа и леди де Боулт. Он пылко ласкал это создание. Я так разозлилась, что не смогла сдержаться, Пэнси, и подняла страшный шум. Когда же я немного поостыла, разъярился граф. Он притащил меня сюда и требует, чтобы мы немедленно отправились в Шотландию и там обвенчались. Я надеялась застать здесь Робина и Эйнджел, которые вступились бы за меня, но они уехали в Девон. Что мне теперь делать?
      - Выходит так, госпожа, что не остается ничего другого, как ехать с графом, - ответила Пэнси. - Он ваш законный нареченный супруг. Не бойтесь, я ведь тоже еду с вами.
      - О нет, Пэнси! Ты должна поскакать в Девон и послать моего брата нам вдогонку. Это моя единственная надежда.
      - Я не буду делать ничего такого, госпожа Велвет. Что вы, моя матушка шкуру с меня спустит, если я вас сейчас брошу. Так она и сделает, факт! Всегда будь при своей госпоже, вечно твердила она мне. Она и сейчас была бы с госпожой Скай, если бы ее милость не запретила ей ехать в эту поездку. Но если вы напишете записку лорду Саутвуду, я уж найду способ доставить ее. Здесь в прислугах мой кузен Элви.
      - Сейчас напишу. - Велвет поспешила к столу.
      - А я пока соберусь, коль уж мы все равно едем в Шотландию, хотим того или нет, - ответила Пэнси, начиная упаковывать самые необходимые вещи.
      Пока Велвет поспешно нацарапывала записку брату с мольбой о помощи, Пэнси собрала небольшой портплед, содержащий несколько перемен льняного постельного и шелкового нижнего белья, теплую ночную рубашку, гребешок и щетку для волос для своей госпожи. Себе она приготовила такой же портплед, только поменьше. После чего подошла к двери и, открыв ее, сказала ожидавшему снаружи Дагалду:
      - Приведи домоправительницу, чтобы я могла объяснить ей, какие из вещей госпожи надо будет отправить потом на север.
      - Я не могу оставить ее милость одну, - ответил Дагалд. - Ты же слышала приказ графа.
      - Тогда ты не будешь возражать, если я поговорю с домоправительницей сама? - спросила Пэнси.
      - Не вижу в этом никакого вреда, дорогуша. Беги, но особо не копайся, его милость хочет выехать пораньше.
      - Я полечу, как будто у меня на ногах крылья, - бойко заверила его Пэнси. - Но подожди, раньше я должна предупредить госпожу. - Она вернулась в комнату, вновь плотно прикрыв за собой дверь. - Давайте скорее записку, госпожа, я тотчас же отдам ее Элви, а, когда вернусь, помогу вам переодеться.
      Велвет молча передала камеристке послание, которое та засунула за вырез лифа, после чего Пэнси выбежала из комнаты и поспешила вниз.
      Дагалд улыбнулся ей вслед и облизал губы. Он был не прочь отведать чего-нибудь английского. Может быть, по дороге на север у него и появится такая возможность. Девочка выглядит очень соблазнительно. Он любил маленьких и полногрудых, а у этой еще такие голубые глаза! Он никогда раньше таких не видел, прямо как колокольчики. Нравились ему и ее каштановые волосы, и ее веснушчатая мордашка. Словом, она выглядела женщиной, которая может хорошо согреть постель мужчины долгими зимними ночами.
      Пэнси, не подозревавшая о его мыслях, поспешила найти домоправительницу и объяснить ей, что госпожа Велвет вскорости отбывает на север. Важно, чтобы весь ее гардероб последовал за ней самое позднее через день-два. А так как она сама тоже уезжает с госпожой, то времени упаковать его у нее нет.
      Домоправительница кивала с понимающей улыбкой. Молодые влюбленные всегда так нетерпеливы, хотя милорд Саутвуд, конечно, расстроится, что его сестра не подождала со свадьбой до весны, когда вернутся ее родители.
      Пэнси не осмелилась ничего сказать. Вместо этого она поблагодарила домоправительницу за доброту и спросила, не знает ли добрая женщина, где она могла бы найти своего кузена Элви, чтобы попрощаться с ним.
      Элви оказался в буфетной, где чистил серебро. Он очень удивился, когда Пэнси рассказала ему, что она и госпожа Велвет сегодня после обеда уезжают в Шотландию.
      - Больно уж быстро они все это решили, а? - сказал он. - Она на сносях, что ли, что так торопятся со свадьбой?
      - Ничего подобного, болван! - сердито оборвала его Пэнси. - Он заставляет ее ехать с ним. - Она засунула руку за вырез лифа и протянула ему записку Велвет. - Доставь это милорду Саутвуду в Девон, да побыстрее, Элен. Дождись, пока мы уедем, а потом скачи как ветер. Если повезет, лорд Саутвуд догонит нас раньше, чем мы пересечем границу. Моя госпожа и граф ужасно поругались, Элви, и теперь разгневанный лорд Гордон настаивает на немедленной свадьбе. Миледи хотела дождаться возвращения своих родителей весной. И кому от этого было бы хуже, спрашиваю я тебя? Элви покачал головой:
      - Да никому, как я понимаю, Пэнси. Она хорошая девочка, госпожа Велвет то есть, и всегда так любила своих родителей. Но его не переубедишь, этого шотландца. Я все не могу взять в толк, почему лорд де Мариско обручил ее с каким-то иностранцем.
      - Что и почему - решают наши господа, и это не нашего ума дело, Элви. Просто свези записку милорду Саутвуду. А теперь мне лучше бежать назад, как бы они не уехали без меня. Не хочу, чтобы миледи скакала одна. - Она повернулась и понеслась по лестницам наверх.
      - Быстро ты управилась, - заметил Дагалд, когда Пэнси пробегала мимо него к двери спальни.
      - Ага, я вообще шустрая, - ответила Пэнси.
      - Точно, могу побиться об заклад, - рассмеялся он.
      - Веди себя прилично, ты, обезьяна! - рявкнула она и проскочила мимо него в комнаты Велвет. Закрыв за собой дверь, она поспешила успокоить измаявшуюся в ожидании Велвет:
      - Все устроено, и вам больше не надо волноваться. Лорд Саутвуд догонит нас где-нибудь недалеко от Лондона.
      Велвет кивнула:
      - Давай поторопимся, Пэнси. Я не хочу, чтобы меня опять куда-то потащили, прежде чем я переоденусь во что-либо более удобное.
      Женщины быстро облачились в дорожные костюмы. Они знали, что им придется ехать, сидя в седлах по-мужски, поэтому надели юбки-брюки, изобретенные матерью Велвет для себя еще много лет назад. Под них они поддели рубашки Велвет шелковую, Пэнси полотняную, - а поверх теплые плащи. Обе были в сапожках: у Велвет из тонкой кожи, почти до колен, у Пэнси более грубые и только до щиколоток.
      Со вздохом Велвет последний раз взглянула на свою спальню и подумала, вернется ли она когда-нибудь сюда еще раз. О Господи, ну почему Робин оказался в отъезде, когда он ей так нужен?! И почему Александр Гордон не может примириться с тем, что она не хочет выходить за него замуж, по крайней мере сейчас? Вздохнув еще раз, она перекинула плащ через руку.
      - Пошли, Пэнси. Думаю, его милость уже весь извелся.
      - Да, - согласилась девушка, - но моя мать говорит, что иногда полезно заставить мужчину подождать, особенно когда он становится уж слишком самоуверенным. - Она ободряюще улыбнулась Велвет. - В это время года хорошо ехать на север, госпожа Велвет. Я ничуть не сомневаюсь, что лорд Саутвуд нагонит нас еще раньше, чем мы доедем до Бустера. Наденьте перчатки, а то испортите свои красивые ручки, - и она протянула госпоже пару мягких бежевых лайковых перчаток.
      Они вместе вышли из спальни. Пэнси тащила два портпледа, которые им предстояло засунуть в седельные сумки. Она не жалела, что уезжает из Лондона, и, если сказать правду, была даже рада тому, что ее госпожа наконец-то устроится. Пэнси росла, слушая рассказы своей матери о госпоже Скай, и уже давно решила, что она предпочла бы жить без этих вечных переездов, на одном постоянном месте, пусть даже и в Шотландии. "Я не создана для приключений", подумала она.
      На подъездной дорожке у Линмут-Хауса их дожидались четыре лошади. У лорда Брок-Кэрнского был крупный серый жеребец, не менее восемнадцати ладоней ростом <Около 1 м 80 см.>, с черными гривой и хвостом. У Дагалда и Пэнси были менее рослые, но крепкие каурые мерины, а лошадью, предназначенной для Велвет, оказалась элегантная, крепкая в кости черная кобыла, нетерпеливо переступавшая с ноги на ногу в ожидании хозяйки.
      - Где мой гнедой жеребец? - спросила Велвет.
      - В моей конюшне может быть только один жеребец, - ответил лорд Гордон. И этот жеребец - Улайд.
      Вашу лошадь вернули в Королевский Молверн, так как это ценный производитель. Я знал, что вы не захотите, чтобы его продали.
      - Вы очень добры, милорд, - сухо сказала она. - Как зовут мою кобылу?
      - Ее зовут Сэйбл. - ответил он. - Она дочь Улайда. - Без предупреждения он забросил ее в седло. - Если вам будет угодно обсудить мою конюшню, мы можем сделать это на ходу. Уже смеркается.
      Они выехали из Линмут-Хауса и направились на север по дороге, ведущей к Сент-Олбанс, где, как сказал Алекс, они заночуют.
      - Я не хочу брать почтовых лошадей в гостиницах, так что нам придется давать лошадям отдых.
      Велвет могла бы найти множество вещей, с которыми она была бы не согласна, общаясь с Алексом Гордоном, но его забота о своих лошадях в этот список не попала бы. Ее вырастили в большом уважении к лошадям, ибо ее родители, когда Елизавета Тюдор запретила им выходить в море, занимались разведением лошадей.
      Путешествие, даже в этот просвещенный век, было делом непростым. Велвет очень удивилась, что Алекс отправляется в столь длительную поездку с двумя женщинами без всякой охраны. Чем дальше отъезжаешь от Лондона, тем менее безопасными становятся дороги. Двое мужчин, две женщины, четыре лошади. Это казалось опасным, даже безрассудным. Лошади - их самое ценное имущество. Нет, Велвет не собиралась спорить с ним и в этот раз. Кроме того, чем медленнее они будут продвигаться вперед, тем быстрее Робин сможет их догнать.
      Велвет поудобнее устроилась в седле и сосредоточилась на изучении капризов и причуд своей новой кобылы. Она быстро поняла, что Сэйбл - прекрасно выезженная кобыла. Достаточно малейшего движения повода, чтобы заставить ее делать то, что надо.
      - Какое чудо эта Сэйбл! - воскликнула Велвет. - Она прекрасно слушается повода. Кто ее объезжал?
      - Я, - ответил Алекс. - Она очень своенравна, но говорят, у меня дар объезжать норовистых кобыл. - Он довольно дерзко улыбнулся ей.
      Велвет вскинула голову.
      - Мы еще посмотрим, милорд, насколько хорошо это у вас получается, - был ее быстрый ответ.
      Они проехали двадцать миль, отделявших Лондон от Сент-Олбанс. Когда солнце уже село, остановились в гостинице "Квинз Хэд". Сент-Олбанс - чудесный маленький городок, раскинувшийся на холмах над рекой Вер. Первоначально на этом месте было римское поселение. Городок вырос вокруг огромного аббатства, возведенного еще Оффой, королем Мер-сов, после того как римляне покинули эти места. Он использовал камни римских построек для возведения здания аббатства и назвал его в честь первого в Британии католического великомученика.
      Велвет, однако, была не в том состоянии, чтобы вспоминать историю. Она уже давно не ездила верхом на такие большие расстояния и стерла себе ноги и более деликатные части тела. Она хотела только две вещи - горячую ванну и мягкую постель. Им повезло, что на этот раз весьма популярная гостиница не была переполнена. Им удалось получить две комнаты и маленькую гостиную, в которой можно было перекусить. Пока Дагалд присматривал за лошадьми, Пэнси занялась приготовлением хорошей горячей ванны. Натянув после купания на Велвет шелковую ночную рубашку, она уложила ее в постель.
      - Передай его милости, что я не выйду к ужину, Пэнси. Я съем кусочек каплуна и выпью немного вина прямо здесь.
      Пэнси сделала реверанс и поспешила сообщить графу, что ее госпожа очень устала и будет ужинать в постели.
      Алекс улыбнулся про себя. Очевидно, пребывание в должности фрейлины изнежило девушку. Она отвыкла от долгих поездок верхом. Ну ничего, пока они доберутся до Дан-Брока, у нее такая привычка появится, подумал он.
      Следующий день выдался сырым и тусклым, но, несмотря на непогоду, к наступлению темноты они достигли Норсхемптона. Дождь шел еще два дня, в течение которых они пересекли Лестер и Дерби. На четвертый день путешествия утро выдалось ясным. За этот день они проехали больше, чем за два предыдущих.
      Вечер они провели в шеффилдской гостинице "Роза и Корона". Алекс рассказал Велвет об истории этого старинного английского города, знаменитого производством различного холодного оружия. Здесь четырнадцать лет провела в тюрьме Мария, королева Скоттов. Когда они следующим утром уезжали из города, Велвет, глядя на громаду Шеффилдского замка, невольно содрогнулась, подумав об этой несчастной женщине.
      ***
      Прошло пять с половиной дней с тех пор, как они покинули Лондон. Они отъехали от столицы почти на двести миль, и с каждой милей Велвет волновалась все сильнее. Где же Робин? Но потом успокоила себя. Слуга сможет добраться до Линмута в лучшем случае за два дня. Еще два дня понадобится Робину, чтобы вернуться в Лондон, и еще два или три дня, чтобы нагнать их. Но каждая миля, которую они проезжали, была и лишней милей для него. Это будет бесконечная гонка, если только она не заставит Алекса остановиться где-нибудь, дав таким образом брату возможность нагнать их.
      Они прибыли в Йорк и остановились в гостинице "Бишопе Майте", в роскошном здании, стоявшем над слиянием рек Узы и Фасе, рядом со стенами средневековой части города. Велвет, ужинавшая в постели с первого дня их путешествия, в этот вечер сделала над собой усилие и вышла ужинать вместе с лордом Гордоном.
      - Я в замешательстве, что мне пришлось предстать перед вами в платье для верховой езды, но подозреваю, что в нем я все-таки выгляжу более прилично, чем если бы надела свою единственную другую одежду - ночную сорочку, - кисло улыбнулась она ему.
      - Вы постепенно привыкаете к нашим темпам? - спросил он.
      - Да, милорд. Моя бедная попка постепенно привыкает к моему седлу.
      Он рассмеялся над ее слабой попыткой пошутить. Видимо, она становится более сговорчивой, хотя за все время путешествия она с ним почти не разговаривала.
      - Было бы чудесно провести хотя бы один день не в седле, - продолжала она. - Может быть, мы остановимся в Йорке ненадолго? Мне говорили, здесь прекрасный собор, в котором витражей больше, чем в любой другой церкви Англии.
      - Нам нужно еще несколько дней, чтобы добраться до Шотландии. Я уже говорил, что зима в наших краях настает рано.
      Она глубоко вздохнула:
      - Разве один день что-нибудь меняет?
      Он на мгновение задумался. Один день может изменить очень многое, но уж очень слабенькой она выглядит. Ему захотелось сделать ей приятное, может быть, между ними опять установятся легкие и приятные отношения, как когда-то. Может быть, если ублажить ее, это поможет.
      - Хорошо, - сказал он, - но только один день. На следующее утро, встав пораньше, Пэнси отправилась на рынок, где купила не новую, но вполне приличную зеленую бархатную юбку, которую ее хозяйка могла бы носить и которая скрывала бы сапоги для верховой езды во время прогулок по Йорку.
      После завтрака, состоявшего из горячей овсянки, поданной с густыми сливками и медом, ломтя деревенского хлеба со свежесбитым маслом, персикового джема и сыра, темного эля для Алекса и разбавленного водой вина для Велвет, они покинули гостиницу, чтобы посетить кафедральный собор. Несмотря на злость и страх перед замужеством с этим сильным, горячим человеком, Велвет получила огромное удовольствие от осмотра собора. Знакомая с историей своей страны, она знала, что вслед за Кентерберийским Иоркский кафедральный собор, первоначально называвшийся собором св. Петра, был самым знаменитым во всей Англии. Он строился на протяжении почти двух веков, с двенадцатого по четырнадцатое столетие, а его устремленные ввысь башни возведены только в прошлом веке. Это был один из прекраснейших образцов готической архитектуры во всем христианском мире.
      Велвет в отличие от большинства йоркских пилигримов, пришедших сюда, чтобы просто помолиться, получила редкую возможность насладиться красотой архитектуры и нашла, что северный неф собора с его цветными витражами просто превосходен. Она пришла в восторг от деревянных сводов собора и влюбилась в изящную Дамскую часовню. Алекс, который уже видел Иоркский кафедральный собор раньше, сейчас смотрел на него ее глазами с новым чувством и был очарован той новой стороной, которая открылась ему вдруг в этом ребенке, его невесте.
      Выйдя из собора, они прогулялись по старой части города с его узкими, продуваемыми всеми ветрами средневековыми улочками. Древнюю часть Йорка окружала стена с четырьмя воротами. Стоял прекрасный холодный осенний день, и Алекс вдруг осознал, что тоже рад нечаянной остановке. Велвет стала раскованной и разговорчивой. Такой он не видел ее уже несколько недель. Вместо того чтобы возвратиться к обеду в гостиницу, они купили у уличного торговца колбасы, хлеба и сидра и расположились на берегу реки. Оба старательно избегали разговоров о свадьбе. Алекс, не желая опять ссориться с Велвет, а Велвет, боясь, что он прервет этот день отдыха и опять будет настаивать на необходимости как можно быстрее ехать дальше. Каждый час, проведенный в Йорке, приближал ее спасение. Конечно же, Робин приедет завтра или послезавтра.
      Сердце Велвет упало, когда Алекс предупредил, что вечером им лучше лечь пораньше, чтобы утром выехать еще до восхода солнца.
      - Мы уже не нагоним этот потерянный день, но все-таки надо торопиться, заявил он.
      - Как много мы завтра должны проехать? - спросила она у него, страшась услышать ответ.
      - Мне бы хотелось добраться до Хезхэма. Если получится, мы сможем пересечь границу с Шотландией послезавтра.
      Оставшись наедине с Пэнси, Велвет не выдержала:
      - Где же Робин? Уже неделя, как мы уехали из Лондона. Ему уже давно пора быть здесь!
      Пэнси выглядела очень несчастной.
      - Может так статься, что он вовсе не приедет, госпожа.
      - Не приедет? Почему он не приедет? - Она топнула ногой.
      - Госпожа Велвет, вы обручены с лордом Гордоном, и ваши родители одобрили этот брак. Возможно, лорд Саутвуд решил, что теперь, когда граф взял это дело в свои руки, лучше позволить вам выйти замуж и покончить с этим делом.
      Лицо Велвет отразило все отчаяние рухнувших надежд.
      - Нет! - прошептала она. - Я не хочу выходить замуж сейчас! Я не хочу становиться матерью! Я только что сама вышла из детского возраста, черт побери! Это нечестно! Это просто нечестно!
      Пэнси тяжело вздохнула. Жизнь не всегда бывает честной, подумала она, но такова жизнь. Ты берешь то, что тебе дают, и пытаешься выжать из этого все, что можно. По крайней мере так ей всегда говорила ее мать, а уж она-то знает. С другой стороны, обаятельный ирландский отец Пэнси, один из капитанов леди де Мариско, больше похож на госпожу Велвет. Всегда ищущий чего-то невозможного, вечно стремящийся узнать, а что там за горизонтом, он был фантазером и романтиком, так же, как и эта молодая девушка, которой она служит. Пэнси никак не могла взять в толк, почему госпожа Велвет подняла такой шум. Если бы ей достался в мужья такой красивый, богатый и добрый человек, она на коленях благодарила бы Пресвятую Богородицу!
      - Мы сбежим, - сказала Велвет полным драматизма голосом.
      - Что? - Пэнси вздрогнула и оторвалась от своих мечтаний.
      - Мы сбежим, - повторила Велвет. - Сегодня ночью, когда лорд Гордон будет безмятежно храпеть в своей постели, мы удерем от него и отправимся назад в Лондон. Когда я расскажу королеве, как он похитил меня, она снимет его самонадеянную голову!
      - Госпожа Велвет! Это самая глупая идея из всех, какие я когда-либо слышала, - храбро заявила Пэнси, не имевшая никакого права разговаривать в подобном тоне со своей хозяйкой. - Честно говоря, нам до сих пор везло, что мы без всякой охраны смогли заехать так далеко. И это благодаря тому, что лорд Гордон и Дагалд хорошо вооружены. Каждый встречный поймет, что в случае чего шутить они не станут. Это нас и спасает. Я в этом уверена. Две женщины совсем другое дело! Мы не отъедем и пяти миль от Йорка, как на нас нападут, убьют, ограбят, и Бог знает, что еще с нами сделают.
      - Другого выхода нет, Пэнси. Может, нам стоит переодеться в мужское платье?
      Пэнси взглянула на свои широкие бедра и отрицательно покачала головой.
      - Мне некуда это спрятать, - сказала она. - Госпожа, послушайте меня. Пусть уж граф везет нас в Шотландию. Да, вы обручены с ним, но только священник может соединить вас святыми узами брака. Если вы откажетесь выходить замуж, то и никакой свадьбы не будет, так ведь? Лорду Гордону придется отослать вас назад, в Англию, и дождаться возвращения ваших родителей следующей весной, правда?
      Улыбка, вдруг появившаяся на лице Велвет, была как луч солнца, внезапно выглянувший из-за туч в пасмурный день.
      - О, Пэнси! Ты права! Ты абсолютно права! Почему я не подумала об этом сразу? Ну, проживем мы зиму в Шотландии. Какая разница, если все равно вернемся весной в Англию! - От радости Велвет даже обняла свою камеристку. Ох, что бы я делала без тебя!
      Пэнси вздохнула с облегчением. Мать не зря говорила, что у нее быстрый ум. Если госпожа будет настойчивой в своих попытках сбежать от лорда Гордона, Пэнси придется встать на его сторону ради блага Велвет, но она знала, что ее госпожа никогда не простит ей этого и она будет с позором отправлена домой. Что она тогда скажет матери? Пэнси была уверена, что леди де Мариско просто не могла быть похожей на Велвет, иначе Дейзи не смогла бы так успешно справляться с ней.
      Двумя днями позже маленький отряд графа Брок-Кэрнского пересек невидимую линию, разделявшую Англию и Шотландию, и углубился в Шевиотские Холмы. Стоял ясный день середины октября, воздух был свеж и колюч. Этим утром Алекс сменил гардероб элегантного джентльмена на одежду истинного горца. На нем был подпоясанный плед цветов клана Гордонов, заложенный посередине в крупную складку и завернутый вокруг спины таким образом, что с каждой стороны оставалось достаточно материи, чтобы закрыть грудь, а концы можно было завязать. Плед удерживался широким кожаным ремнем с серебряной пряжкой, украшенной красноватыми агатами. Нижняя часть пледа опускалась до колен, а верхняя была застегнута у плеча крупной серебряной брошью с изображением барсука и девиза Брок-Кэрнов: "Защити или умри".
      Под пледом он носил белую шелковую рубашку, вязаные зеленые гетры, жилет из оленьей шкуры с роговыми пуговицами и черные кожаные башмаки. На голове красовалась голубая шотландская шапочка с фазаньим пером, воткнутым под изысканным углом. Он был вооружен палашом, кинжалом и кривым ножом, прикрепленным к правой ноге.
      Дагалд был одет подобным же образом, и Пэнси открыто ела его глазами с явным одобрением, ибо, как она вдруг обнаружила, в этом пледе он смотрелся прекрасно.
      Велвет все больше чувствовала себя не в своей тарелке, глядя на Алекса. Она вдруг заметила, что он необычайно хорош, а вид его голых коленок заставлял ее трепетать. В нем было нечто первобытное, чего раньше она не замечала. Она уже опять начала сомневаться, правильно ли она поступила, не сбежав от него тогда в Йорке. Вся его мягкость ушла вместе с английской одеждой.
      В полдень они сделали привал, чтобы дать отдохнуть лошадям и подкрепиться тем, что им собрала с собой в дорогу утром жена хозяина гостиницы: бутербродами из свежего хлеба с острым сыром, чудесной розовой ветчиной, холодным цыпленком, сидром и несколькими грушами. День выдался тихий, воздух был теплым и неподвижным. Велвет очаровала красота этого места. Холмы чередой уходили в розовеющую даль, как бы окутанные дымкой в прозрачном свете осеннего дня.
      - Где мы сегодня остановимся на ночь, милорд? - спросила Велвет, когда они сели на лошадей, чтобы ехать дальше.
      - Я направляюсь в Хэрмитейдж, приграничный дом моего кузена, Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна, графа Ботвеллского. Даже если его нет дома, нам все равно окажут гостеприимный прием. Я собираюсь прожить там несколько дней, отправив Дагалда вперед в Дан-Брок, чтобы он привел с собой экскорт. Пока нам везло, но я не повезу вас дальше без охраны.
      - Неужели правда так опасно? У нас ведь пока не было никаких неприятностей, а теперь до Дан-Брока ближе, чем до Лондона.
      - Вам не терпится, Велвет, увидеть свой новый дом?
      Она вспыхнула при упоминании Дан-Брока в качестве ее дома - Милорд, вы похитили меня из королевского дворца, и, хотя это и правда, что мы обручены, вы не можете заставить меня выйти за вас замуж. Я уже говорила, что не пойду за вас замуж до возвращения моих родителей.
      Он улыбнулся.
      - А я думал, что вы вообще не собираетесь выходить за меня замуж, ласково поддразнил он ее.
      Она не рискнула взглянуть на него, продолжая смотреть прямо перед собой, вцепившись руками в поводья.
      - Дело не в том, что вы мне не подходите, милорд, просто я еще не готова к замужеству. Почему вы не хотите этого понять? Я не скромничаю и не кокетничаю.
      - Вы правы, Велвет, сказав, что мы похожи. Да, я не понимаю, почему вы так относитесь к свадьбе, но и вы не понимаете меня. Я ведь ухаживал за вами и был терпелив.
      Она насмешливо фыркнула, и он не смог удержаться от смеха.
      - Нет такой силы, которая заставила бы меня пойти к алтарю, пока не вернутся родители.
      Прежде чем он успел ответить, Дагалд вдруг крикнул:
      - Всадники, милорд! Впереди, на холмах, и они уже заметили нас. - Его рука потянулась за палашом.
      - Стой! - скомандовал Алекс резко и повернулся к женщинам. - Даже отсюда я вижу, что они из Приграничья. Молитесь Богу, чтобы они оказались людьми Ботвелла, но, во всяком случае, молчите, что бы ни случилось! Велвет, я абсолютно серьезен, когда говорю, что это вопрос жизни и смерти.
      - Я поняла, Алекс, - тихо ответила она, и он вскинул на нее глаза. В первый раз с тех пор, как они покинули Лондон, она назвала его по имени.
      Он улыбнулся ей быстрой, одобряющей улыбкой.
      - Хорошая девочка!
      Они опять двинулись вперед, но теперь гораздо медленнее, не упуская из виду группу всадников. Напряженное лицо Алекса разгладилось, когда он рассмотрел пледы цветов клана графа Ботвеллского и его значки. Когда два отряда съехались, граф Брок-Кэрнский узнал в передовом всаднике единокровного брата Фрэнсиса Стюарт-Хэпберна, Геркулеса Стюарта. Геркулес, как и мифологический герой, в честь которого его нарекли, был огромным мужчиной с шапкой непокорных волос и имел привлекательную внешность.
      - Геркулес, друг мой! - воскликнул Алекс.
      Лицо Геркулеса Стюарта расплылось в дружеской улыбке.
      - Милорд Гордон! Что привело вас в Шевиот?
      Алекс остановил своего коня рядом с лошадью Геркулеса.
      - Я только что пересек границу, проведя перед этим несколько месяцев в Англии. Надеюсь, Фрэнсис в Хэрмитейдже? Мне хотелось бы воспользоваться его гостеприимством на недельку. Последние десять дней мы провели в пути, и миледи утомлена.
      Геркулес пробежал взглядом по Велвет, и его глаза одобрительно расширились.
      - Да, милорд Ботвелл в своем поместье и будет рад приветствовать вас. Мы проводим вас туда. Как же вы ехали без охраны? Господи! Вы смелее, чем я сам!
      Алекс рассмеялся:
      - Когда это шотландцу требовалась охрана от каких-то англичан? Однако не думаю, что безопасно продолжать ехать дальше на север без охраны. Дагалд завтра же поскачет в Дан-Брок.
      Геркулес кивнул:
      - Да, так спокойнее. Северные кланы сейчас в боевых походах - они бросились грабить испанские корабли, прибитые к берегу осенними штормами. Сейчас путешествовать даже опаснее, чем обычно.
      - Это была великая победа для Англии, - заметил Алекс.
      - Это был промысел Божий, - согласился с ним Геркулес.
      - Ведь они значительно уступали испанцам по числу кораблей, хотя, конечно, согласен, моряки у них получше, чем у короля Филиппа. - К этому времени его люди окружили маленький отряд Алекса со всех сторон. - Ну что же, в путь, милорд, и я доставлю вас в Хэрмитейдж. Ваша прелестная спутница явно будет рада ванне и теплой постели.
      - Это моя нареченная жена, Геркулес, - спокойно сказал Алекс.
      - Поздравляю вас, милорд, - ответил Геркулес и, подняв руку в призывном жесте, тронул объединенный отряд вперед.
      Уже меньше чем через час они добрались до Хэрмитейджа, любимой резиденции графа Ботвеллского. Замок, построенный еще в тринадцатом веке, был самым мощным укреплением в Приграничье и стоял на вершине холма, открывая своим обитателям вид на долину внизу и еще на многие мили вокруг. Над его главными воротами был прибит герб Хэпбернов со львами. Как заметила Велвет, подъезжая к Хэрмитейджу, все высоты на подступах к нему хорошо охранялись.
      Во дворе замка они передали лошадей подскочившим конюхам и последовали за Геркулесом внутрь здания. День уже клонился к вечеру, солнце почти село, и в главном зале замка суетились слуги, накрывая стол к обеду. Четыре камина уже ярко пылали, прогоняя холод и сырость из огромной комнаты. Во всем зале не было ни единой женщины, если не считать нескольких служанок, зато он был битком набит вассалами лорда Ботвелла, которые в ожидании выхода к обеду их хозяина бездельничали, болтая, выпивая и играя в кости.
      - Я пойду найду брата, - сказал Геркулес. - А вы пока устраивайтесь поудобнее. - И он поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж.
      - Я что-то слышала о графе Ботвелле, - сказала Велвит, - не он ли был мужем покойной королевы Марии?
      - Его дядя, - ответил Алекс. - Королем пытался стать Джеймс Хэпберн. К сожалению, он не оставил законного наследника, и его титул перешел к сыну его сестры, моему кузену Фрэнсису. Он добавил "Хэпберн" к своей собственной фамилии в честь семьи его матери. Он очень интересный человек, Велвет. Хорошо образованный и очень умный. Король боится его до смерти, - рассмеялся Алекс, хотя Джемми Стюарт боится даже собственной тени.
      - А как вы связаны с графом? - с любопытством спросила она.
      - Боюсь, вы будете шокированы, Велвет, но все мы состоим в родстве благодаря нашему общему деду, королю Джеймсу V Шотландскому. Стюарты прекрасное семейство, но никогда его члены не отличались супружеской верностью. Обе наши бабки, моя, Александра Гордон, и бабка Френсиса, были любовницами короля, причем в одно и то же время. Мой отец появился на свет от связи моей бабки с Джеймсом так же, как и отец Фрэнсиса, Джон Стюарт, настоятель Колдингхэма, явился плодом страсти его бабки.
      - Да, - произнес глубокий, насмешливый голос за их спиной, - мы, Стюарты, клан весьма любвеобильный и щедро раздаем свою благосклонность. Добрый день, дорогой кузен Брок-Кэрнский. А кто это прелестное создание?
      Велвет обернулась и увидела перед собой одного из красивейших мужчин, когда-либо встречавшихся в ее жизни. Ростом больше шести футов <Почти 2 метра>, с худощавой, без капли жира фигурой. Ясно, что этот человек проводил большую часть времени на открытом воздухе. Хорошо вылепленное чувственное лицо с яркими голубыми глазами, темно-каштановыми, как у нее самой, волосами и короткой, ухоженной бородой того же цвета. Улыбка у него была быстрой, и казалось, что улыбается он всем лицом, до самых глаз.
      Алекс рассмеялся:
      - Ты никогда не изменишься, Фрэнсис! Никогда не упустишь случая положить глаз на женщину, но эта моя, я привез ее из Англии. Позволь представить тебе моя нареченная жена Велвет де Мариско. Велвет, это мой двоюродный брат граф Ботвеллский, Фрэнсис Стюарт-Хэпберн.
      Ботвелл низко склонился над рукой Велвет, поднес ее к своим губам и поцеловал.
      - Мадам, если бы я знал, что Англия хранит такое бесценное сокровище, я давно бы выкрал вас, благо числюсь приграничным разбойником, - произнес он.
      Она вспыхнула, хотя в глубине души и была польщена его словами. Он понял это.
      - Милорд, - ответила она, - если бы все шотландские графы были так же обольстительны, как ваша милость, я бы уже давно сама перебралась в Шотландию. - Она вскинула голову и озорно попросила:
      - А теперь, может быть, вы будете так добры вернуть мне мою руку?
      Ботвелл расхохотался в восхищении от ее острого язычка. Девушка явно не глупа.
      - Возвращаю вам ее, но с большим сожалением, дорогая, - сказал он. - Когда свадьба, Алекс?
      - Как только доберемся до Дан-Брока, - ответил он.
      - Весной, - ответила она.
      - Что такое? Строптивая невеста? - заинтересовался Ботвелл.
      - Велвет, черт побери! Когда вы наконец усвоите, что в своем доме я хозяин?!
      - Вы всего лишь выкрали меня из двора английской королевы и утащили в Шотландию, милорд Брок-Кэрн! А я уж в сотый раз повторяю вам: не будет никакой свадьбы, пока не вернутся мои родители.
      Разговоры в зале вокруг них стихли, все с интересом прислушивались к ссоре. Там происходило что-то, что могло оказаться интересным.
      - Велвет де Мариско, вы обручены или вы не обручены со мной? Намерены вы выйти за меня замуж или нет? - потребовал ответа Алекс, и Фрэнсис Стюарт-Хэпберн сей же час понял, чего добивается его кузен. Он взглянул на прекрасную англичанку.
      - Да, Алекс, я обручена с вами, - ответила она сердито. - И вы это прекрасно знаете. Иногда вы меня просто бесите. Я выйду за вас замуж. Но, однако, не раньше, чем мои родители вернутся в Англию.
      - Ты слышал, что она сказала? - посмотрел Алекс на своего кузена.
      - Да, - безо всякого выражения ответил Ботвелл.
      - А вы? - обратился с тем же вопросом Алекс к Нэнси, Дагалду и Геркулесу Стюарту. - Вы слышали, что она сказала?
      - Да, - хором ответили они.
      Граф Брок-Кэрнский повернулся к Велвет и спокойно сказал:
      - По законам Шотландии, Велвет, с этой минуты мы женаты. Теперь вы моя жена.
      Она побледнела, потом вскрикнула:
      - Что? Какой фокус вы выкинули теперь, Алекс?
      - Никаких фокусов, дорогая. Наши законы просты, они требуют, чтобы мужчина и женщина, желающие вступить в брак, публично объявили о своем намерении. Мы сделали это в присутствии этих людей, и, таким образом, мы женаты.
      - Никогда! - прошипела она и с быстротой, удивившей их всех, сорвала с его пояса отделанный драгоценными камнями кинжал. - Я быстрее вырежу вам сердце, чем позволю так поступать со мной, Алекс Гордон! - И она замахнулась на него кинжалом.
      - Господи Боже! - взревел Ботвелл. Потом подошел к Велвет:
      - Отдайте кинжал, дорогая. Это бесполезно, вы же знаете.
      Ее губы тряслись.
      - Нет, - прошептала она.
      "Эти губы предназначены для поцелуев", - подумал Ботвелл и вздохнул.
      - Дорогая, будьте благоразумны. Вы что, намерены продержать нас здесь до скончания века, ибо другого выхода для вас я не вижу? Отдайте мне оружие, и мы обсудим все это спокойно. Здесь и во всем Приграничье закон - это я, а не мой кузен Брок-Кэрн.
      Две блестящие слезинки скатились по ее щекам, и, медленно протянув руку, Ботвелл отобрал у нее кинжал.
      - Доверьтесь мне, дорогая, - сказал он мягко.
      - Вас следовало бы выдрать до крови! - прорычал Алекс.
      - Только дотроньтесь до меня, и я убью вас, - ответила Велвет, и слезы опять навернулись на ее глаза.
      Ботвелл не мог удержаться от смеха. Девушка напоминала ему маленького взъерошенного котенка, а его кузен - большую разозленную собаку.
      - Как давно вы обручены? - спросил он.
      - Наш брак был обговорен, когда мне было пять лет, но он-то был уже вполне взрослым человеком и все-таки ни разу не вспомнил обо мне за все прошедшие с тех пор десять лет! - возмущенно проговорила Велвет. - Потом его отец и брат умерли, и вдруг он решил поспешить в Англию, потому что, видите ли, должен был как можно скорее жениться и обзавестись наследником.
      - Это уважительная причина, - запротестовал Алекс. - Я остался единственным мужчиной в своем роду.
      - Я говорила вам, что мы поженимся весной, как только мои родители вернутся из Индии, так или нет? Вы же не смогли придумать ничего лучшего, как украсть меня, притащить в Шотландию и устроить эту комедию со свадьбой!
      - Я люблю вас, черт меня побери! Я не хочу ждать!
      - Вы меня любите? - Велвет казалась удивленной.
      - Да, упрямая вы негодница! Я люблю вас, хотя сам не знаю за что! - Он повернулся к Ботвеллу.
      Черт возьми, неужели здесь не найдется места, где мы могли бы поговорить с глазу на глаз?
      Приграничный лорд спрятал усмешку. Любовь - это, конечно, сильное чувство. Кивнув головой, он повел Велвет и Алекса в свою библиотеку.
      - Если я оставлю вас одних, могу ли надеяться, что вы не поубиваете друг друга? - спросил он, но они не слышали его, будучи слишком увлечены своим спором. Он вышел, закрыв за собой дверь.
      - Велвет, я обожаю вас, но я не могу ждать дольше, - сказал Алекс. - Я ночей не сплю, сгорая от желания. Какая разница, будут ли ваши родители присутствовать на нашей свадьбе, если мы любим друг друга? Они же сами настаивали на этом браке.
      - Я люблю своих родителей, Алекс.
      - Очень хорошо, что вы их любите, дорогая, но вы уже не ребенок. Вся та любовь, которая наполняет вас, должна быть направлена на мужчину, на меня. Он придвинулся к ней и обнял ее за тонкую талию. Она задрожала и попыталась оттолкнуть его, но он не дал ей этого сделать. - Дорогая, - прошептал он ей в ухо, целуя его, - я все равно добьюсь своего, Велвет. Вы любите меня. Я знаю это, хотя вы и говорите обратное.
      - Без священника наш брак не будет настоящим, Алекс.
      - Не нужен нам никакой священник, любовь моя. Мы уже по закону муж и жена, и я намерен сегодня ночью разделить с вами ложе.
      - Тогда ваши сыновья будут незаконнорожденными, милорд Брок-Кэрн, ибо я всегда буду отрицать законность нашего брака. Могу представить, как это обрадует вашу сестру и ее мужа, которые, как я подозреваю, хотели бы прибрать ваши земли.
      - Хорошо, чертова маленькая ведьма, я найду священника, но он обвенчает нас еще до вечера, или, клянусь вам, я отдам эту вашу симпатичную маленькую служанку на потеху ребятам Ботвелла. Вы меня поняли?
      - Да! - зло огрызнулась она.
      Алекс вылетел из комнаты, хлопнув дверью, оставив ее в одиночестве и ничуть не испугавшейся. Никогда в своих мечтах о предстоящем замужестве она не могла себе вообразить, что это столь важное для нее событие произойдет где-то в Приграничье, в серой крепости, заполненной одними мужчинами, и что рядом с ней не будет никого из ее родственников. Она вынуждена выходить замуж в платье, в котором проделала длительное путешествие и которое никак не годилось для свадьбы.
      - Никогда не прощу ему этого! - прошептала она непримиримо.
      Она не услышала, как открылась дверь, и удивленно повернулась, услышав голос лорда Ботвелла:
      - Боюсь, что в наших краях не найдется священника старой веры, дорогая, но я послал за пресвитерианским пастором.
      - Тогда для меня это будет не настоящее венчание, - печально проговорила она.
      Он встал так, чтобы она могла видеть его, погладил ее по лицу и сказал:
      - Людей венчают не словами, произнесенными человеком, независимо от того, святой он или нет, дорогая. Это чувство должно быть в душе и сердце. Я-то знаю, ибо, хотя и был обвенчан самым что ни на есть должным образом, мы с женой не живем вместе уже много лет.
      Велвет заметила, как в его глазах промелькнула печаль, которую он тут же постарался спрятать.
      - И нет никого, кого вы любите, милорд? - спросила она робко, но с неподдельным интересом.
      - Да, есть одна женщина, которую я люблю, хотя она об этом и не знает. Я не могу сказать ей об этом, так как она прекраснейшая и целомудреннейшая женщина во всем свете. - И опять в его голосе была печаль, которая тронула Велвет. Но тут Ботвелл глубоко вздохнул и сказал:
      - Вы не можете идти под венец в этом платье, дорогая. Я пришлю вам в помощь свою служанку.
      - Но, милорд, - запротестовала Велвет, - у меня нет с собой ничего подходящего. Алекс правда похитил меня из Лондона, и у меня нет ничего, кроме того, что на мне, и старой бархатной юбки, которая не многим лучше.
      Ботвелл рассмеялся:
      - Но, дорогая, вы же находитесь в замке приграничного разбойника. Здесь столько награбленного! Если вы не против, выбирайте себе любое платье. Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.
      Они вышли из библиотеки, и он повел ее вверх по узкой винтовой кирпичной лестнице в предназначенные ей обширные апартаменты. Здесь они застали поджидавшую их женщину, которой приграничный лорд сказал:
      - Мэгги, это госпожа де Мариско, которая очень скоро станет графиней Брок-Кэрнской. Подбери ей что-нибудь подходящее для свадебной церемонии и прикажи принести сюда ванну, благо, держу пари, девочка рада будет помыться.
      - О, - вздохнула Велвет радостно, - с интуицией у вас полный порядок, Фрэнсис Стюарт-Хэпберн.
      - Да уж, это ему говорят все девушки, - рассмеялась Мэгги и выскочила из комнаты, прежде чем он успел шлепнуть ее ниже спины.
      Ботвелл тоже рассмеялся:
      - Мне кажется, моему кузену крупно повезло, дорогая Велвет. Черт меня побери, вы созданы для любви. И вдруг, к его удивлению, Велвет разрыдалась.
      - Ну, дорогая, - запротестовал Ботвелл, неожиданно для себя самого заключая ее в объятия. - В чем дело?
      - Милорд, - проговорила она всхлипывая, - я не знаю, как надо любить мужчину.
      - Ну, моя дорогая, это как раз не преступление. Более того, подозреваю, Алекс будет только рад этому обстоятельству, ибо мужчины любят сами обучать своих жен подобным вещам. - Он достал из-за обшлага шелковый носовой платок и попытался вытереть ее слезы.
      - Мой брат тоже недавно женился, и в его брачную ночь я спала в соседней с ним и его невестой комнате. - робко сказала Велвет. - Она кричала от боли, когда он занимался с ней любовью, и Алекс сказал, что это оттого, что он лишил ее невинности и что больно бывает только один раз. Он сказал мне правду, милорд, или просто пытался успокоить меня? Что мой брат сделал? Что причинило такую боль его невесте? Я не понимаю, а моя мать никогда не говорила со мной об этом, считая, что я еще слишком молода, а потом она уехала. Мужчина и женщина совокупляются так же, как животные? Я видела, как жеребцы покрывают кобылиц в нашей конюшне. Видела, как это делают кобели с суками. Я не могу поверить, но неужели и у людей так же?
      Она уютно устроилась в его руках, и Ботвелл задался вопросом, как его угораздило попасть в столь затруднительное положение. Он считал себя элегантным и жизнерадостным мужчиной и не видел в себе ничего такого, что могло бы напомнить привлекательной молодой женщине ее мать. И тем не менее сейчас в его объятиях находилось прелестное создание женского пола, которое, едва познакомившись с ним, задавало вопросы, на которые лучше могла бы ответить ее мать, чем он. Она задрожала в его руках, и Ботвелл, всегда галантный, когда дело касалось женщин, вздохнув, начал говорить:
      - Это почти так же, как у животных, дорогая, но все-таки не совсем так. Скотина чувствует желание спариться, тогда как мужчина и женщина чувствуют нечто другое. Для мужчины и женщины совокупление не просто физиологический, но еще и эмоциональный акт, хотя иногда мужчина может взять женщину просто потому, что хочет обладать ее телом. Девушке бывает больно, когда она отдается мужчине в первый раз, и боль тем меньше, чем охотнее она это делает. Но проходит неприятный момент, а потом уже нет ничего, кроме блаженства. Алекс наверняка будет обращаться с вами бережно. Он любит вас и, я уверен, будет с вами ласков. - Он погладил ее по волосам и сказал:
      - А теперь вытрите глазки, дорогая. Бояться нечего, обещаю вам. Она взяла его платок и вытерла лицо.
      - У меня все равно ведь нет выбора, да? - спросила она чуть слышно, понимая, что фактически он ей ничего не сказал.
      - Да, дорогая, выбора нет, - согласился он. Дверь распахнулась, и несколько крепких, одетых в килты <Килт - юбка шотландского горца.> мужчин втащили в комнату огромную дубовую лохань. Позади них шли другие с кувшинами горячей воды. Лохань быстро наполнили, и Ботвелл увел своих людей, сказав напоследок:
      - Нам еще нужно приготовить другую ванну, в кухне, потому что, коль уж девушка купается, то и жениху не помешает.
      Дверь за ними с шумом захлопнулась, и на минуту Велвет осталась одна, но почти тут же в комнату вбежала Пэнси.
      - О, госпожа Велвет! Ванна, да еще горячая! Ну-ка, дайте я помогу вам. Мэгги несет такое красивое платье, какого вы в жизни не видели. Сейчас она придет.
      Глаза Велвет стали почти круглыми. Когда Ботвелл предлагал ей платье, она никак не думала, что оно окажется столь красивым. Мэгги протягивала ей туалет из тяжелого желтоватого атласа, с лифом и нижней юбкой, расшитыми жемчугом и граненым бисером. Треугольные рукава обшиты множеством узких, украшенных жемчугом лент, обшлага отделаны старинным кружевом. Декольте, шокирующе низкое, в соответствии с последней модой. И правда, это было очень красивое платье и, о счастье, абсолютно новое.
      - Какая прелесть! - воскликнула Велвет. - Где он нашел такое платье?
      Мэгги рассмеялась:
      - Когда человек из Приграничья делает тебе подарок, не следует спрашивать, где он его взял. - Она сунула руку в карман и вытащила ожерелье, заигравшее на свету блеском алмазов и жемчуга, оправленных в червонное золото. - Это из фамильных драгоценностей Хэпбернов. Он сказал, что рад одолжить его вам на свадьбу.
      - О, Мэгги, пожалуйста, поблагодари лорда Ботвелла за меня.
      Мэгги улыбнулась, кивнула и принялась помогать Пэнси готовить невесту к брачной церемонии. Она видела, какой удрученной была госпожа де Мариско раньше, да и мужчины там, внизу, уже рассказали ей о крупной ссоре между лордом Гордоном и его нареченной женой. Его милость, наверное, тоже заметил, как она выглядит, и, конечно, постарался ублажить девушку, прежде чем посылать ей драгоценности. Уж он-то знает, как заставить женщину улыбаться, этот Фрэнсис Стюарт-Хэпберн, подумала Мэгги, знавшая его всю свою жизнь.
      Сняв платье для верховой езды, Велвет забралась в высокую дубовую лохань и блаженно вздохнула. Вдруг она потянула носом и воскликнула:
      - Левкои!
      - Ага, - улыбнулась Пэнси, - хоть мне и велели брать немного вещей, госпожа, но уж забывать самое необходимое нужды не было. Я и сунула в портплед маленький флакончик ваших духов.
      Две женщины совместными усилиями сначала вымыли саму Велвет, затем занялись ее золотисто-каштановыми волосами. Особо прохлаждаться некогда, говорила Мэгги, так как брачная церемония назначена на восемь часов. Мужчины внизу уже украшают зал, довольные предстоящим развлечением. Полдюжины людей лорда Ботвелла поскакали в ближайшую деревню, чтобы привезти проповедника. Она и Пэнси болтали без умолку, но Велвет слушала вполуха, занятая другими мыслями.
      Замужем. Она так и эдак крутила это слово в голове. Замужем. Она относилась к тому положению, в котором оказалась, так же, как и пять месяцев назад, когда впервые услышала о существовании Александра Гордона. И дело не в том, что она не любила его, как раз наоборот, к своему сожалению, она вдруг обнаружила, что влюблена. Была это настоящая любовь или нет, она не знала, так как никогда прежде никого не любила. Ее загнали в угол - вот это она знала наверняка. Она хотела выйти замуж за Алекса, но не сейчас. "Мне еще нет и шестнадцати", - подумала она.
      Ее мать впервые выдали замуж в возрасте пятнадцати лет, и Велвет знала, что именно поэтому она хотела, чтобы ее младшая дочь вышла бы замуж попозже. Велвет почему-то была уверена, что не повторит жизнь своей матери, где один муж сменяет другого, а приключений хватит на десятерых обычных людей. Хорошо было бы пожить еще при дворе. Ее бесили фокусы Алекса, этот скоропалительный брак, совершенный час назад якобы по шотландским законам, а еще больше этот готовящийся спектакль венчания в присутствии кальвинистского священника. Она выросла в лоне святой католической церкви и, хотя не была особенно религиозна, сердцем знала, что, пока не будет обвенчана по канонам ее церкви, всегда будет чувствовать себя грешной.
      Пэнси и Мэгги трудились не покладая рук, готовя невесту, которая только молча подчинялась их приказам. Прибежала еще одна служанка, неся поднос с горячим, только что с огня, мясным пирогом и высоким графином крепкого сладкого красного вина. Велвет, обнаружив вдруг, что очень голодна, с волчьим аппетитом набросилась на еду, после чего ей пришлось опять мыть лицо и руки. Потом принесли и надели на нее шелковое нижнее белье и прелестные чулки с вышитыми на них розами. Где-то достали пару туфелек, которые оказались ей как раз впору, и, наконец, натянули платье.
      Его туго зашнуровали, и Пэнси, усадив ее в кресло, принялась расчесывать ее длинные золотисто-каштановые волосы, пока они не засверкали темно-красным и золотистым светом. Волосы оставили распущенными, чтобы подчеркнуть невинность их обладательницы. Затем Пэнси аккуратно застегнула ожерелье на шее Велвет. Отступив назад, она даже ахнула, когда Велвет встала и повернулась к ней лицом.
      - О, госпожа! Как же вы хороши! Лицо Мэгги тоже выражало восхищение.
      - Не думаю, что Хэрмитейдж когда-нибудь видел более красивую невесту, заявила она.
      Раздался стук в дверь, и Мэгги впустила лорда Ботвелла, одетого в элегантный красно-зеленый плед цветов клана Хэпбернов и черную бархатную куртку. Его голубые глаза с одобрением оглядели невесту, и он сказал:
      - Святой Боже, дорогая, вы невероятно красивая женщина, я не припомню, видел ли я равных вам когда-либо. С каждой минутой я все больше завидую Александру Гордону. - Он подал ей руку. - Не окажете ли вы мне честь сопроводить вас?
      - С удовольствием, милорд, - ответила Велвет. - Уж коли моего дорогого папы здесь нет, никого лучше вас для этой цели я не вижу.
      Ботвелл невольно вздрогнул при упоминании о ее отце. Господи! Он еще не стар, чтобы быть отцом этой девочки - или все-таки стар? Он немедленно отмел эту мысль с недовольной гримасой и метнул свирепый взгляд на Мэгги, услышав ее приглушенный смешок. Ее серые глаза лучились весельем.
      Велвет подала руку Фрэнсису Стюарт-Хэпберну. Выйдя из комнаты, они спустились по узкой лестнице в большой зал. Глаза Велвет округлились от изумления при виде тех изменений, которые он претерпел за несколько часов. Зал украсили сосновыми ветками, пламенеющими листьями черники и белым вереском. При входе в большой зал лорд Ботвелл тихо сказал что-то одному из своих вассалов, и тот убежал, чтобы немедленно вернуться с маленьким букетом белых роз и белого вереска.
      - Последние розы, - улыбнулся ей Ботвелл. - Одна из служанок нашла их у стены, защищенной от ветра, и срезала для вас.
      - Вы так добры, милорд, - проникновенно сказала Велвет. - Я чувствую себя почти виноватой за то, что не хочу этой свадьбы.
      - У нас в Приграничье невест всегда воруют, это уже традиция, - был его ответ. - Но я уверен, через несколько дней ваш гнев уступит место нежности. Он хороший человек, вы же знаете.
      - Да, королева говорила, - подтвердила Велвет.
      - Она так сказала? Ну что же, никто никогда не считал, что Бесс Тюдор глупая женщина. - Ботвелл остановился на секунду и приподнял ее лицо. Давайте-ка улыбнемся, Велвет де Мариско, благо я вижу, вы его любите. Но вы слишком упрямы, чтобы признаться в этом. Всегда уважал гордых людей. - Он опять улыбнулся ей и сказал:
      - Да, дорогая, такова жизнь! Ну а теперь - вперед, и встретим свою судьбу как положено. Никогда не бойтесь того, что предначертано.
      С этими словами он ввел ее в большой зал, по которому волной прокатился приветственный гул собравшихся там людей Приграничья. Перед высоким обеденным столом стояли спешно доставленный в замок проповедник новой шотландской пресвитерианской церкви и Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский, только что из ванны, в черном бархатном камзоле, позаимствованном им у лорда Ботвелла, надетом поверх него темно-зеленом с голубым и желтым пледе цветов Гордонов. На плече сиял великолепный золотой крест - символ главы клана Брок-Кэрнских Гордонов. Плед был заколот булавкой с изображением вставшего на дыбы и оскалившегося барсука с красными рубиновыми глазами и обведенного по кругу надписью "Защити или умри".
      Когда невесту проводили по залу, раздались мягкие звуки волынки. Лорд Ботвелл вложил руку Велвет в руку Алекса. Без дальнейших церемоний проповедник начал свадебную службу. "Где же восковые свечи в золотых канделябрах, светло поющий хор и семейный священник в великолепном белом с золотом облачении?" подумала Велвет. Она чуть не разрыдалась, так ей хотелось, чтобы здесь были ее родители, братья и сестры, дядя Робин, леди Сесили, дядя Конн и добрейшая тетушка Эйден. Вместо этого она очутилась в каменном зале приграничного замка, окруженная мужчинами Ее венчает кальвинистский проповедник, которого она почему-то боялась - Скажите "да". - прошептал Алекс ей в ухо, и она сказала, "да", пока он надевал свой перстень вождя клана на ее безымянный палец. Она абсолютно не воспринимала ничего из того, что творилось вокруг, а ведь это была ее свадьба. Неужели ей придется когда-нибудь рассказывать своим детям и внукам, что она не помнит собственной свадьбы? Она прыснула от смеха, и проповедник хмуро взглянул на нее, что заставило ее рассмеяться уже в открытую. Алекс предостерегающе сжал ей руку, и Велвет подавила несвоевременный смех, хотя была уже на грани истерики.
      - Объявляю вас мужем и женой, - сказал священник, и по залу опять прокатился приветственный гул.
      Алекс с силой обнял ее и поцеловал с такой страстью, что у нее перехватило дыхание. Когда он отпустил ее, она была вся красная, а он с насмешкой оглядел ее.
      - Ну, теперь, миледи, вы уже на самом деле замужем за мной, - тихо произнес он - Замужем, а скоро будете и в постели.
      - Я никогда не буду считать себя замужем за вами, пока мы не будем обвенчаны по канонам моей церкви и в присутствии моих родителей, - упрямо ответила Велвет.
      - Господи Боже, мадам! Сколько же свадеб вам надо?
      - Мне кажется, - произнес Ботвелл, прерывая то, что могло перерасти в новую ссору между графом и графиней Брок-Кэрнскими, - теперь моя очередь целовать невесту.
      Велвет подставила ему щеку для поцелуя, но Фрэнсис Стюарт-Хэпберн весело рассмеялся и сказал:
      - Нет, дорогая, - и поцеловал в губы. Это был короткий, но приятный поцелуй. Отпуская ее, он проговорил:
      - У меня была только одна возможность испить меда с ваших уст, и, должен признаться, это доставило мне удовольствие.
      Священник исчез, и хозяин замка повел их к столу.
      - Должен принести извинения за столь скромную свадебную трапезу, миледи, продолжал Ботвелл, - но я никак не рассчитывал выдавать сегодня кого-либо замуж.
      Он подал команду слугам подавать угощение. Здесь были оленина, кабанина, фазаны, перепела, утки и каплуны, были блюда с лососиной и форелью, украшенные листьями салата, чашки с бобами, морковью и горохом, горячий хлеб, масло и сыр. Подали также вино и эль.
      Велвет ела без охоты, положив себе кусочек каплуна, форели и немного овощей с хлебом и сыром. Теперь она очень нервничала, и желудок ее взбунтовался. Успокоить его могло только вино, но и его она пила безо всякого желания. Ее усадили между Алексом и лордом Ботвеллом, которые налегали на еду с явным удовольствием, накладывая себе на тарелки все новые и новые порции и раз за разом наполняя кубки. Ей стало казаться, что они сейчас лопнут. В завершение трапезы был подан огромный яблочный пирог со взбитыми сливками, и это оказалось единственным блюдом, которое она могла есть.
      Опять заиграли волынки, и мужчины пустились в пляс на сером каменном полу. Свечи и камины задымили, когда снаружи поднялся ветер, находивший щели в толстых каменных стенах и прорывавшийся внутрь. С потолка над головой Велвет свисали разноцветные знамена и штандарты. Фрэнсис, склонившись к ней, объяснил, что все они захвачены в бесчисленных битвах на протяжении многих веков Хэпбернами и их союзниками. Поющие волынки, мужчины в разноцветных килтах разных кланов, танцующие танец, который, как ей сказали, называется танцем мечей, оранжевое пламя каминов, отбрасывающее на стены причудливые тени, - все это, вместе взятое, создавало картину какой-то первобытной красоты, которая, она знала, не скоро забудется. Об этом она будет рассказывать своим детям и внукам. Это навсегда останется в памяти. Потом лорд Ботвелл спокойно сказал:
      - Мэгги ждет за дверью, леди Гордон. Она отведет вас в опочивальню.
      Велвет не сразу даже поняла, кто такая леди Гордон.
      - Уже пора? - спросила она жалобно.
      - Да, и помните, что я вам сказал, дорогая. Встречайте свою судьбу смело и лицом к лицу. Алекс рассказывал мне о ваших родителях, и я подозреваю, что, если отбросить ваши девичьи страхи, вы - их истинная дочь. - Он взял ее руку и поцеловал. - Вперед, миледи Гордон. Я пришлю вам вашего супруга через несколько минут.
      Когда Велвет встала, чтобы выйти из-за стола, Ботвелл поднял свой кубок и крикнул:
      - За здоровье невесты!
      Его тост эхом подхватила сотня мужчин, сидевших в зале.
      - За здоровье невесты! - прокричали они. Держа голову высоко поднятой, она произнесла ответный тост.
      - За здоровье Ботвелла! - крикнула она, и они одобрительно гудели, пока она пила свой кубок. После чего она вышла из зала навстречу поджидающим ее Мэгги и Пэнси.
      - Черт возьми, хороша! - воскликнул с восхищением Фрэнсис Стюарт-Хэпберн после того, как она вышла.
      - Да, - ответил Алекс, - и упряма, и красива, и способна свести с ума, но, черт подери, я хочу ее! - Он вздохнул. - Может быть, мне стоило жениться на более сговорчивой женщине.
      Ботвелл горько рассмеялся:
      - Сговорчивые и послушные женщины выращивают слабохарактерных сыновей, кузен. Эта твоя маленькая девица подарит тебе настоящих сорванцов. Выпей со мной еще и отправляйся к ней.
      Пока они пили с Ботвеллом его прекрасное бургундское, Велвет проводили в спальню, которую ей предстояло разделить с молодым супругом. Здесь Мэгги помогла ей снять ее пышное облачение, а Пэнси принесла серебряный таз, чтобы она могла умыться и почистить зубы.
      - Ты что-нибудь ела? - спросила Велвет у своей камеристки.
      - Да, госпожа, то есть, я хотела сказать, миледи Велвет.
      - А где ты будешь спать?
      - Мэгги положит меня с собой, миледи.
      - Поостерегись Дагалда, Пэнси. Боюсь, он не прочь соблазнить тебя.
      Пэнси хихикнула:
      - Может быть, я и девушка из провинции, но уж как управляться с такими, как Дагалд, прекрасно знаю. Он не получит ничего без обручального кольца.
      Велвет к этому моменту осталась совершенно голой и очень удивилась, когда женщины повели ее к большой постели.
      - Моя ночная рубашка, Пэнси, - заворчала она на служанок.
      - Нет, - сказала Мэгги. - В обычаях Приграничья встречать своего повелителя в постели без сорочки, в чем мать родила, миледи. - Она уложила Велвет на пахнущие лавандой простыни и укрыла мягким меховым одеялом. Потом взбила толстые пуховые подушки под ее головой. - Вот так! Теперь вы готовы и как раз вовремя, клянусь честью!
      В коридоре послышались мужские голоса, дверь распахнулась, и в спальню ввалилась смеющаяся толпа мужчин. Велвет стиснула одеяло на груди, подтянув его до самого подбородка.
      "Господи Боже, - подумал лорд Ботвелл, глядя на ее свежую кожу, огромные зеленые глаза и золотисто-каштановые волосы. - Она восхитительна! Лучше увести своих людей отсюда, пока они не взбунтовались". Он пропустил своего кузена вперед. Грудь Алекса была обнажена почти до талии.
      - Ваш супруг, леди Гордон, - провозгласил Ботвелл. Потом повернулся к своим людям:
      - Пошли, ребята! У стен Хэрмитейджа сегодня дает представление цыганская труппа, и, я думаю, мы сможем пригласить несколько танцовщиц к нам. - Он вышел из комнаты, и вслед за ним последовали две служанки и его вассалы, привлеченные обещанным развлечением.
      Дверь за ними закрылась, и Алекс, повернувшись, закрыл дверь на запор, прежде чем опять повернуться к Велвет. Он долго смотрел на нее, и она покраснела под его испытующим взглядом. Потом он пошел по комнате, гася свечи, оставив зажженной только одну с его стороны постели. Небольшой огонь весело полыхал в камине. Не говоря ни слова, он сбросил свой плед и нырнул в постель прежде, чем она успела разглядеть его, увидев только быстро мелькнувшие тугие ягодицы.
      Ее сердце бешено колотилось, когда она в напряженной позе села в постели рядом с ним. Она даже не была уверена, дышит ли. В животе у нее все дрожало от ожидания неизвестно чего. Ей было страшно. Сейчас ей отчаянно хотелось, чтобы ее мать просветила ее перед отъездом, что надо делать в свадебной постели. Велвет не знала, что ей делать и надо ли ей что-нибудь вообще делать, и чувствовала себя полной дурой. Ее пальцы, вцепившиеся в одеяло, побелели от напряжения.
      - Спустите покрывало, Велвет. - Голос Алекса, прозвучавший в полной тишине, так напугал ее, что она даже подпрыгнула. Он нежно разжал ее мертвую хватку на простынях и одеяле, ее руки упали на колени. Она смотрела прямо перед собой, боясь даже поднять на него глаза.
      Алекс почувствовал, как у него перехватило дыхание. Тот единственный раз, когда он ласкал ее восхитительное тело, не подготовил его к виду такого совершенства. Ничем не прикрытые прелестные молодые груди смотрели вперед, гладкие, круглые и твердые, как два налитых яблока. Кожа была шелковистой, цвета густых сливок.
      Велвет почувствовала, что опять краснеет под его взглядом. Теперь она уже хотела, чтобы он поторопился и сделал с ней все, что он собирается сделать, и оставил в покое. Но когда Алекс протянул руку, чтобы погладить ее грудь, она не смогла сдержать крика, вырвавшегося из ее сдавленного горла, и попыталась оттолкнуть его руку.
      - Нет, дорогая, - сказал он мягко, - не надо, я же люблю вас.
      - Мне так страшно, - прошептала Велвет. Он знал, что это признание дорого далось ей.
      - Чего вы боитесь, любовь моя? Вы же знаете, я не причиню вам боли.
      - Я не знаю, что должна делать, - сказала она с отчаянием в голосе.
      В его горле забулькал смех.
      - Делать? Господи, Велвет. Супружеская постель - это не театральные подмостки.
      - Не смейте смеяться надо мной, Алекс Гордон! - крикнула она. - Когда я впервые услышала ваше имя, мне стали втолковывать, что я должна быстро нарожать вам сыновей. Да еще моя мать уехала более двух лет назад, а до того она не считала меня достаточно большой, чтобы обсуждать со мной взрослые вещи. Я не знаю, как делают сыновей, вы, самонадеянный осел! Я чуть раньше спросила об этом лорда Ботвелла, но он мне ничего не рассказал. Теперь я думаю, что, видимо, поставила его в неловкое положение.
      Алекс не мог сдержаться. Он стонал от смеха. Мысль о том, что элегантного и утонченного лорда Ботвеллского попросили заменить мать его невесте, была восхитительна.
      - Вы спросили Фрэнсиса, что вам делать в супружеской постели? Ха-ха! Ха! Ха! Ха! Ха! О-о-о!
      Последнее восклицание вырвалось у него, когда Велвет, желая наказать его, захватила прядь его густых черных волос и дернула.
      - Черт подери, вы, маленькая мегера, отпустите!
      - Не смейте смеяться надо мной! - в гневе прикрикнула она на него. - Не смейте!
      Она попыталась влепить ему пощечину, но Алекс, понявший наконец, что она абсолютно серьезна, схватил ее за руку. Они яростно боролись на постели - она пыталась ударить его, а он увертывался. Они катались по кровати несколько минут, пока вдруг Алекс не обнаружил, что она лежит под ним.
      Ее глаза в испуге расширились, когда она неожиданно поняла, куда попала, почувствовав, как его крепкое тело придавило ее сверху. Она застонала от сознания поражения, когда его рот прижался к ней в долгом и нежном поцелуе.
      Велвет поняла, что пропала. Его губы ласково и чувственно приникли к ее губам, побуждая к ответу, прося откликнуться на его страсть. Он жадно целовал ее, заставляя ее кровь быстрее бежать по жилам и приливать к голове с тяжелыми ударами, вызывавшими головокружение. Ей казалось, что она куда-то проваливается, и она отчаянно вцепилась в него.
      - О дорогая, вы вся - сладкий яд, - прошептал он, не отрываясь от ее рта, целуя ее снова и снова, но на этот раз раздвинув ей губы, чтобы насладиться ее сладостью. На какой-то момент эта новая близость полностью лишила ее воли. Только один раз до этого он целовал ее так, но очень коротко. Теперь же его язык глубоко проникал ей в рот нежными, медленными движениями, лаская и поглаживая атлас ее языка, пока маленькие язычки непонятного ей самой желания начали вспыхивать где-то глубоко внутри нее.
      Алекс думал, что сойдет с ума от того наслаждения, которое доставляли ему ее губы. Он никогда и представить себе не мог, что какая-нибудь женщина способна доставить такое наслаждение. Он не торопился перевести их любовные игры в заключительную стадию. Когда ее голова откинулась на его согнутый локоть, он нежно провел своими тонкими пальцами по ее длинной стройной шее, задержавшись на момент, чтобы погладить заметно бьющуюся жилку во впадинке с голубоватыми венами. Потом нагнулся и поцеловал эту пульсирующую жилку.
      Он на некоторое время откинулся назад, так что его черноволосая голова оказалась на подушке рядом с ее золотисто-каштановой - Посмотрите на меня, Велвет, любовь моя, - прошептал Алекс.
      Она повернула свои затуманенные страстью зеленые глаза и взглянула в его золотистые львиные, смотревшие на нее сверху вниз. Прикосновениями, легкими как перышко, он погладил ее нежную грудь, его пальцы осторожно обежали ее по окружности зачаровывающими движениями. Велвет почувствовала, как по ее членам разливается чудесное блаженное тепло. Сама не понимая, что делает, она вздохнула, а Алекс мягко улыбнулся. Его пальцы поднялись по груди выше и начали ласкать чувствительный сосок, пока ей не стало казаться, что ее плоть сейчас лопнет и наружу выльется все ее наслаждение. Но потом, когда он, изогнувшись и наклонив голову, взял ее маленький сосок в рот, она поняла, что это только начало.
      Внезапно она перестала бояться. Она поняла, что до сих пор не знала ничего об этой прекрасной вещи, называемой любовью. Она до сих пор не представляла, что ей надо делать или что включает в себя акт совокупления, но теперь она доверяла Алексу Гордону. В конце концов, пришла ей мгновенная здравая мысль: он ее нареченный супруг и, конечно, она не будет удерживать его. Огромный прилив нежности охватил ее, и она, подняв руки, погладила его по голове.
      Он почувствовал ее прикосновение, и его сердце забилось от счастья еще сильнее, ибо он понял, что наконец-то она освободилась от своих страхов. Когда он перенес свое внимание на ее вторую грудь, чтобы та тоже не чувствовала себя обиженной, она тихонечко застонала, и этот чувственный звук пронзил его дрожью. Его ищущая рука скользнула вниз по ее телу к животу, и он нежно погладил его, вновь заставив ее содрогнуться от наслаждения. Вдруг, к его удивлению, она сказала:
      - Могу я дотронуться до вас, Алекс?
      - Конечно, любимая, потому что, если я доставляю вам удовольствие своими прикосновениями, то и вы доставите мне его своими.
      Он откинулся на спину, едва дыша, чтобы не испугать ее.
      Велвет приподнялась на локте и посмотрела на него. Он был поджарый и мускулистый, а его широкая грудь заросла густым черным волосом, редевшим по мере приближения к животу. Она проследила за этой черной полосой, и ее зеленые глаза вдруг расширились, взгляд испуганно отпрянул, а щеки покраснели. Затем смущенно она погладила его плечо, ее рука опустилась вниз на его грудь, запутавшись в черных волосах. Ее прикосновение воспламенило его, и сердце у него дико застучало, пока она удовлетворяла свое любопытство девственницы.
      Он обнял ее за шею и привлек к себе, так что ее твердые юные груди прижались к его груди. Их губы опять встретились, и в этот раз Велвет не просто приняла его ласку. Теперь она сама поцеловала его в ответ. Он перекатил ее на спину, заключив в жадные объятия. Она почувствовала, как его длинное тело приникло к ней: его ноги к ее ногам, его широкая грудь к ее мягкому телу.
      Его губы становились все более нетерпеливыми по мере того, как в нем росло желание. Он целовал ее глаза, ее нос, ее маленький упрямый подбородок и опять губы.
      - Скажите мне, что вы хотите меня, Велвет! - почти взмолился он. - Скажите мне, что вы хотите меня так же сильно, как я вас! - Он весь содрогнулся от этой отчаянной мольбы. Она тоже задрожала, почувствовав вдруг его длинное копье, которого раньше не было. Оно настойчиво давило на ее бедра, нечто живущее как бы само по себе, ища входа в ее юное тело. Внезапно она опять испугалась и всхлипнула от этого страха. - Господи Боже, Велвет, не отталкивайте меня сейчас, когда я так отчаянно хочу вас!
      Переместив свой вес, он сунул руку ей между ног, быстро провел ею вверх внутри ее бедер и погладил в самом потаенном месте.
      - Нет! - Она извивалась под ним, явно напуганная. Он тяжело вздохнул:
      - Я не сделаю вам больно, дорогая. Клянусь!
      - Лжец! - прошептала она. - Вы не помните первую брачную ночь моего брата? Я помню!
      - Эта боль сладкая, моя любимая, и только на мгновение. Христа ради, давайте покончим с этой вашей чертовой девственностью! - Он схватил ее за руки и закинул их ей за голову, прижал к подушке. Потом его колено широко раздвинуло ей бедра, другой рукой он направил свой член в цель.
      Чувствуя, что он уже отчасти добился своего, она слегка приоткрылась, вскрикнула, но его раздувшаяся плоть все глубже проникала в нее. Она умоляла остановиться. Однако, почти сведенный с ума желанием, он едва слышал ее. Осторожно, стараясь не причинить ей больше боли, чем необходимо, он медленно входил в ее девственное лоно. Она чувствовала, как он заполняет ее так плотно, что, казалось, сейчас разорвет на части, и, когда только собралась вновь запротестовать, он последним быстрым рывком прорвался через ее девственную преграду.
      Она почувствовала мгновенную острую боль и резко вскрикнула, но ее крик был скорее данью жалости о том, что утеряно навсегда, чем криком боли.
      Его мужское естество неподвижно лежало в ней, позволяя ее напрягшемуся телу привыкнуть к вторжению, после чего он мягко сказал:
      - Ну вот, дорогая, все кончено. Теперь позвольте мне научить вас всей сладости, которую могут подарить друг другу мужчина и женщина.
      Она испытывала легкое неудобство, когда он начал двигаться внутри нее, но с каждым новым движением оно все больше ослабевало. Его дыхание стало тяжелее, затем неожиданно он вздрогнул и неподвижно замер, лежа на ней.
      - Дьявольщина! - выругался он, и, полная любопытства, она спросила:
      - В чем дело, милорд? Я в чем-нибудь разочаровала вас? - Она не понимала почему, но неожиданно ей захотелось сделать его счастливым.
      Он скатился с нее и, лежа рядом с ней в широкой кровати, проговорил:
      - Нет, дорогая, вы меня ни в чем не разочаровали. Я сержусь на себя. Дал волю страсти, думал только о собственном удовольствии и совсем забыл о вашем. Это никогда не повторится вновь, Велвет, обещаю вам. Я вел себя как зеленый юнец, выплеснув свое семя так быстро.
      Она не совсем поняла, что он имеет в виду, и, сама невинность, принялась утешать его:
      - Вы не сделали мне больно, Алекс. И после первой боли это было даже приятно. Честное слово! Он нежно рассмеялся:
      - Приятно, Велвет, это не совсем то, что должно быть. Должно было быть чувство чудесного растворения, слияния, а я знаю, что вы этого не испытали, так ведь?
      - Нет, - отвечала она ему, явно озадаченная. - Чувство чудесного растворения? Я не чувствовала никакого растворения. Это необходимо, это чувство растворения?
      - Не необходимо, но прекрасно, дорогая. Дайте мне время немного отдохнуть, и мы будем любить друг друга еще раз. Вы дали мне огромное счастье, любимая, и я дам его вам тоже. - Он обнял ее и нежно сказал:
      - А теперь поспите, дорогая. Это был тяжелый день для нас обоих.
      ***
      Когда Велвет вновь открыла глаза, за узким окном спальни занимался серый рассвет Первое мгновение она не могла понять, где находится, но рядом с ней легонько похрапывал Алекс, и она все вспомнила. Она села и с любопытством принялась его разглядывать. Пожалуй, впервые за все время их знакомства она действительно по-настоящему посмотрела на него. Во сне он показался ей трогательным, над его левой бровью она разглядела маленький шрам, которого не замечала раньше. Нежно она протянула руку и дотронулась до него, пробежав потом пальцами вниз по лицу к подбородку. Он очень красив, этот человек, ее нареченный супруг, хотя с ним абсолютно невозможно ладить. Он упрям, невозможно упрям. Ее муж. Этот человек - ее муж. Нет! Она обручена с ним, но настоящим мужем он ей не стал, и никакая мгновенная свадьба или венчание по кальвинистскому обряду не сделают из него законного мужа, пока она сама не примет решения. Когда родители вернутся из Индии, когда их должным образом обвенчает в церкви священник ее веры, тогда она примет его как мужа.
      - Вы даже красивее, когда хмуритесь, - заметил он, открывая свои восхитительные глаза.
      Она улыбнулась ему, отметив, что его речь приобрела сильный шотландский акцент, после того как они пересекли вчера границу.
      - Где вы заработали этот шрам над глазом? - спросила она.
      - Когда я был мальчишкой, мой брат Найджел и я состязались на мечах. Он поскользнулся. Отец выпорол его за это и меня тоже Он сказал, что нам надо быть более искусными на мечах. - Он протянул руки и привлек ее к себе. - Я хочу вас, дорогая, - сказал он вдруг севшим голосом и поцеловал ее.
      В этот раз у нее уже не было страха неизвестности, и ее тело прильнуло к нему. Она почувствовала, как его руки нежно пробежали по ее спине и начали гладить ее ягодицы, после чего он перевернул ее на спину, нашел ее груди и долго ласкал их руками и ртом. Велвет нашла его прикосновения восхитительными и промурлыкала свое одобрение его действиям. Ее чудесные юные груди налились желанием, а соски начали болеть, сжавшись и затвердев.
      Его рука скользнула вниз по ее телу, проникла между ног, и она слегка сжалась. Но он поцеловал ее в ухо и прошептал:
      - Не бойтесь, дорогая, доверьтесь мне.
      Его пальцы были невероятно нежны, и в первый момент она даже не поняла, что он гладит ее мягкий секрет. Потом без всякого предупреждения эта маленькая драгоценность начала гореть от такого сильного желания, что очень скоро она уже не ощущала ничего, кроме сильнейшего трепета.
      - О! - произнесла она задыхаясь. - О! О!
      Перекатив свое большое тело, Алекс оказался на Велвет и одним плавным движением вошел в нее. Она опять задохнулась, но теперь от удовольствия. Его руки лежали на ее бедрах, крепко держа ее, пока он двигался, и в этот раз все было совсем не так, как предыдущей ночью. От счастья у нее не осталось никаких других чувств, и за ее закрытыми веками кружились в калейдоскопе какие-то фантастические образы.
      Велвет впервые столкнулась с такой страстью, и ее голова металась по подушке. Она потерялась в каком-то взрывающемся мире, и уверенный в том, что довел ее до исступления, Алекс тоже кончил.
      Она некоторое время приходила в себя. Очнувшись, Велвет оказалась лежащей рядом с Алексом, ждущим, пока успокоится ее дыхание, а сердце перестанет дико колотиться. Наконец она сказала:
      - Это больше похоже на взрыв, чем на растворение, милорд.
      Потянувшись, он взял ее руку и стиснул ее.
      - Я люблю вас, моя Велвет Гордон, графиня Брок-Кэрнская. Я люблю вас очень сильно.
      - Я.., я люблю вас тоже, Алекс, - призналась она наконец. - Но, пожалуйста, поймите, что я чувствую по поводу нашей свадьбы! Я знаю теперь, что моя боязнь свадебной постели была ничем другим, как девичьей глупостью, но я, честное слово, не чувствую себя замужем за вами и не почувствую, пока нас не обвенчает в присутствии моей семьи священник моей веры. Отвезите меня назад в Англию и давайте подождем до весны, когда вернутся мои родители. Я ваша, Алекс, ваша ныне и навсегда! Сделайте это для меня, милорд... Мой супруг.
      - Нет, Велвет! Нет! Мы здесь, в Шотландии, дома. Мы сейчас гораздо ближе к Дан-Броку, чем к Лондону. К весне у вас уже может быть ребенок, наш ребенок!
      - Незаконнорожденный ребенок! - набросилась она на него. - Вы согласны навлечь на себя такой позор? А еще говорите, что любите меня!
      - Он не будет незаконнорожденным, Велвет! Мы женаты по всем законам Шотландии и в глазах пресвитерианской церкви!
      - Но не в глазах той церкви, в лоне которой мы оба выросли, Алекс!
      У него не нашлось, что ей ответить. Рассерженный, он выпрыгнул из постели, натянул одежду, без слов хлопнул дверью и выскочил из комнаты.
      Велвет молча полежала несколько секунд и вдруг почувствовала, как по ее щеке скатилась слеза.
      - Черт вас побери, Александр Гордон, - прошептала она про себя. - Вы самый невозможный человек из всех, кого я знаю, но я не сдамся, моя прелестная любовь! Я вернусь в Англию, и вы женитесь на мне как положено, прежде чем у нас родится ребенок! Это я вам обещаю! - Потом, натянув сбившееся одеяло на свои голые плечи, Велвет удобно устроилась в кровати и заснула.