Она проснулась где-то ближе к полудню и с удовольствием съела принесенные йогурт, фрукты и выпила чай. Велвет была вся мокрая от духоты, а так как еда была холодной, она ей очень понравилась. Она как раз заканчивала есть, когда открылась дверь и вошел Акбар.

— Теперь вы чувствуете себя отдохнувшей? — спросил он. Она встала из-за стола, чтобы приветствовать его, и поняла, что он выше ее в лучшем случае на дюйм, так что она могла смотреть ему прямо в глаза.

— Мне гораздо лучше, — ответила она, — и, если у вас есть время, я хотела бы поговорить с вами по очень серьезному делу. Он поднял руку, и она умолкла.

— Прежде чем разрешите мне спросить у вас, о чем вы собираетесь говорить, я хотел бы узнать, правда ли, что в Англии женщины ездят верхом?

— Да, сир, ездят.

— И вы тоже умеете, моя роза?

— Да, сир, я умею ездить верхом как по-дамски, что считается более приемлемым для женщин, так и по-мужски, что часто рассматривается как мальчишество, но мне больше нравится второй способ. И моя мать согласна со мной. Обычно я езжу верхом, сидя по-мужски. А почему вы спросили?

— Не откажетесь ли вы попозже прокатиться со мной? Я люблю предвечернее время, на закате.

— О да, конечно, милорд! С удовольствием, но допускается ли это вашими правилами?

— Вам придется одеться, как раджпутскому принцу, чтобы никто не узнал вас, моя роза, но это нетрудно организовать.

— Благодарю вас, сир! Я боялась, что моя свобода будет ограничена. У меня на родине женщины могут в любую минуту поехать куда пожелают.

— Я понимаю, моя роза, и прослежу, чтобы вас ни в чем не ограничивали. Но здесь все-таки не будет такой свободы, как в Англии. У нас — суровая страна. Вы можете подвергнуться нападению разбойников или диких зверей. — Он улыбнулся ей. — Я вернусь за вами через час, — сказал он и вышел из комнаты.

И только тогда до нее дошло, что она так и не поговорила с ним о возвращении домой, когда Пэнси будет в состоянии проделать этот путь. «Ну ничего, — подумала она, — я сделаю это во время нашей верховой прогулки».

Почти сразу после того, как ушел Акбар, в дверь мягко постучали, и Рохана поспешила открыть. Евнух передал прислужнице сверток, в котором оказался маскарадный костюм для Велвет. Она с удовольствием переоделась в белые шелковые штаны и рубашку, которая доставала ей почти до колен. Там же оказались мягкие, красной кожи, сапожки, которые, к ее удивлению, сидели на ней как перчатка. Ей стало интересно, как это угадали ее размер?

Торамалли тщательно заколола длинные каштановые волосы Велвет, а Адали надел ей на голову маленький тюрбан, морщась от неудовольствия. Он не знал, то ли радоваться, что она куда-то поедет вдвоем с его повелителем, то ли огорчаться оттого, что, стань это кому-нибудь известным — и его принцесса наверняка будет опозорена.

Весь в сомнениях, он не мог вымолвить ни слова, а Велвет была слишком возбуждена, чтобы заметить его состояние. Когда она была готова, он вывел ее на веранду и указал на узкую лесенку в углу, которой она раньше не замечала.

— ; Наш Повелитель Акбар ждет вас внизу, моя принцесса, — сказал ей Адали.

— Я хотела бы искупаться, когда вернусь, — ответила Велвет. — Я вся пропахну лошадиным потом по такой жаре. — И она спустилась по лестнице.

Адали неодобрительно пожал плечами.

Акбар был наготове и ждал ее, как и сказал Адали. Он с одобрением взглянул на нее.

— Вы выглядите как настоящий принц, моя роза.

— Я не успела даже посмотреться в зеркало, — рассмеялась она. — Мне так хочется прокатиться верхом. Я бы тысячу раз продала душу дьяволу на нашем пути из Бомбея, чтобы подо мной оказалась лошадь. Мне теперь кажется, что мои ноги никогда не станут такими, как прежде, и, вернувшись в Англию, я не смогу танцевать.

Откуда-то появился грум, ведущий двух лошадей: широкого в кости жеребца и изящную золотистую кобылку. Жеребец ржал, вставал на дыбы и пытался укусить кобылу, а та уворачивалась, пританцовывая, и при этом они чуть не разодрали конюха пополам. Акбар усмехнулся.

— Старозаветная борьба мужского и женского начала, — заметил он. — Он бы и взял свое, но она еще не готова уступить, и он не получит своего, пока она не будет согласна. — Он подсадил Велвет в седло, сложив руки ключом, и она разобрала поводья.

— Куда мы поедем, сир? — спросила Велвет.

— Просто выедем из города на дорогу в Агру, — ответил он, садясь на жеребца.

Она вдруг заметила, что они едут вдвоем, без охраны, и удивилась:

— Мы поедем без эскорта, милорд?

— Нам не нужен эскорт, моя роза. Со мной вам ничто не грозит.

Велвет удивилась. Никогда еще на ее памяти король или другой человек столь же высокого положения не осмеливался ездить без охраны. Но она ничего не сказала, последовав за ним со двора и дальше через город, все больше удивляясь тому, что видит. Ведь в тот день, когда караван пришел в город, она толком ничего не рассмотрела. Теперь же она не переставала удивляться, открывая для себя все время что-то новое.

Ее поразило, что город очень спокойный в отличие от тех, где она бывала раньше. Жителей было мало, хотя город поддерживался в прекрасном состоянии. С другой стороны, его можно было считать королевской резиденцией, где для простых жителей просто не оставалось места. Казалось, здесь жили только Акбар и его двор, и, когда они покидали его, чтобы перебраться в Лахор, Фатхнур-Сикри оставался вроде бы как покинутым, без единого купца или нищего на улицах. Его улицы казались спящими, ждущими возвращения прекрасного принца, который вернет их к жизни. Сегодняшнего приезда Акбара оказалось для этого явно недостаточно. Велвет почему-то стало очень жаль.

На первый взгляд город был очень красив, но своей особенной, искусственной красотой. Весь он был построен из местного песчаника. Широкие улицы и площади вымощены квадратными плитами. Из них же построены и все дома, начиная с бывшей правительственной резиденции и кончая дворцом Великих Моголов. Большинство фронтонов зданий украшала искусная резьба из виноградных гроздьев и листьев. Попадались и более сложные узоры. Дома с арками и куполами, искусно вырезанными окнами и резными панелями казались только что построенными. Весь город вызывал у Велвет странное чувство.

Они выехали через одни из городских ворот на агрскую дорогу, и Велвет решилась заговорить с Акбаром о своем возвращении в Англию.

— Зная, как я попала сюда, и зная, что португальцы фактически похитили меня, не будете ли вы так добры отправить меня на родину, сир? — начала она.

— Я не могу, моя роза, — ответил он бесстрастно. — Сделать это — значит оскорбить португальцев, а я не хочу ссориться с ними.

— Тогда пошлите меня с каким-нибудь караваном. Португальцы никогда не узнают.

Он отрицательно покачал головой:

— Это слишком опасно. Почти наверняка такое путешествие закончится на невольничьем рынке или, того хуже, в юрте какою-нибудь грязного монгола. Нет, моя роза, судьба распорядилась так, что ваша дорожка пересеклась с моей. Я не дам вас в обиду. И потом, зачем вам возвращаться, если ваш муж мертв?

— У меня еще есть семья… — начала она.

— Ваша семья, — прервал он, — выдаст вас замуж еще раз и постарается сбыть с рук. А со мной вы будете в безопасности, в холе и неге, моя роза.

— Я хочу домой, — сказала она дрожащим голосом.

— Теперь эта земля — ваш дом, — ответил он. — Вы когда-нибудь охотились? — спросил он, переменив тему. — Хотите пойти со мной на тигра?

Как она поняла, предыдущий вопрос закрыт. Какое-то время она смотрела прямо перед собой, не в силах осмыслить происшедшее. Он вовсе не собирался отправлять ее назад. И не было никакой возможности сбежать отсюда. До побережья — сотни миль; даже если она сумеет их преодолеть, корабли О'Малли не будут ее дожидаться. Как же она попадет домой? Пути не было!!! Разгневанная и рассерженная открывшейся перед ней перспективой, Велвет вонзила шпоры в своего скакуна, бросив его в сумасшедший галоп, и понеслась вдоль по дороге, ничего не видя перед собой, в отчаянной попытке убежать от судьбы.

Акбар понесся за ней. Он не боялся, что она сбежит от него, — он прекрасно понимал ее состояние. Но дорога была не из лучших, и он опасался, что лошадь сбросит всадницу.

Она же ничего не видела перед собой, слезы заливали лицо. Все кончено. И ее жизнь, и все остальное. Алекс мертв. Своих любимых родителей она никогда больше не увидит. Все для нее потеряны: и Мурроу, и Эван, и Робин, и Виллоу, и Патрик, и Дейдра Как маленький ребенок, внезапно оказавшийся в незнакомой и пустой комнате, Велвет не видела ничего хорошего и пребывала в отчаянии. Все ее тело сотрясали рыдания, и, когда лошадь неожиданно споткнулась, она была абсолютно не готова к этому и полетела из седла кувырком.

Каким-то чудом она не разбилась. Она встала на ноги и пошла дальше по дороге в Агру, не понимая, где она и что с ней.

Акбар поскакал вслед. Он поравнялся с ней. Его душа возликовала — она не ранена. Он нагнулся, подхватил Велвет на руки. Она забилась в его руках, колотя кулачками, стараясь сбросить напряжение. Он же пытался успокоить ее, прижав ее голову к своей груди.

— Тихо, тихо, моя роза! — приговаривал он раз за разом. — Тихо. Все будет хорошо. Все будет хорошо, обещаю тебе.

Велвет теперь рыдала в голос, выплакивая все свое горе потоком соленых слез, которые катились по ее щекам, оставляя на них грязные следы. Она рыдала, пока он не решил, что его сердце сейчас разорвется из-за жалости к ней, такой она казалась беззащитной. Он никогда не встречался с таким проявлением отчаяния. С таким окончательным и безутешным. Пустив лошадь шагом, он дал ей возможность выплакаться. Так они и ехали не спеша, пока она не успокоилась. Только тогда он повернул назад, в Фатхнур-Сикри.

Постепенно Велвет пришла в себя. Она увидела испачканную рубашку, мокрую от слез. У нее под щекой, там, где она приникла к груди Акбара, сильно билось его сердце. Велвет вдохнула всей грудью исходящий от него мужской запах, смешанный с ароматом сандалового дерева. Она вдруг почувствовала все его мужское естество, и ее собственные мысли испугали ее.

— Лошадь цела? — спросила она смущенно, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

— С ней все в порядке, она ждет нас впереди. Вы, конечно, пожелаете ехать назад в город на ней?

— да сир — Вам лучше? — спросил он.

— Испуг прошел, — ответила она, — но я никогда не перестану мечтать о возвращении в Англию.

— Что там для вас, моя роза? — спросил он.

— Мои воспоминания, — ответила она задумчиво. — Вы же не сможете отнять их у меня?

— Посмотрите на меня, — вдруг приказал он ей, и, удивившись, она подчинилась, остановив на его лице взгляд своих изумрудных глаз. — Я дам вам новые воспоминания, моя роза, — сказал он. — Я не могу отобрать у вас старые, да и не хочу, но дать вам новые могу, моя прекрасная английская роза.

Велвет почувствовала, как у нее упало сердце. Яснее своих намерений он не мог высказать.

— Я не стану вашей наложницей, — сказала она. — Я просто не могу.

— А я вам этого и не предлагаю, — ответил он, — хотя и знаю, зачем португальский губернатор прислал вас. Он зачем-то хотел унизить вас, а зная ваше происхождение и подарив мне вас, он этого практически достиг. Я понял это сразу, узнав вашу историю. Предполагалось, что я, будучи нехристем и диким варваром, сразу же рухну на вас, не задумываясь о мотивах. Мне пришлось много общаться с португальцами. К счастью, они мало что знают обо мне, видимо, не считая это нужным. Здесь, в Индии, у них два интереса — обратить в свою веру моих людей и вывезти к себе богатство Моей страны. За все это я должен быть им благодарен. — Он усмехнулся. — Хотелось бы мне присутствовать при том, когда дон Сезар Аффонсо Марина-Гранде узнает, что я так рад его подарку, что немедленно оказал этому подарку честь, женившись на нем. Надеюсь, его хватит удар.

— Я не выходила за вас замуж, — удивилась Велвет.

— Зато я женился, — к ее удивлению, ответил Акбар.

— Что? — Ее голос сломался. — Как вы могли жениться на мне, когда я об этом ничего не знаю?

— Я вырос в мусульманской вере, моя роза, и, хотя давно понял, что ни одна вера не является истинной, я всегда сочетаюсь со своими женами законным браком. Вы будете сороковой, по мусульманским или, если хотите, индуистским верованиям. Мне кажется, что, поскольку ислам ближе к христианству, вы предпочтете его. А по его канонам для этого совсем не требуется согласия невесты или даже ее присутствия на свадьбе. Нужно только согласие того, кто может ее охранять и содержать, а в данном случае — это я. Что я вам и продемонстрировал сегодня утром. Так что мы женаты.

Она была ошеломлена, а учитывая комедию с ее четырьмя свадьбами с Алексом, готова была расхохотаться. Тогда она отказывалась признать брак законным, пока они не предстанут перед священником, а теперь ей опять говорят, что она замужняя женщина. Но теперь-то она знала наверняка, что никакой свадебной церемонии не будет.

— Если вы женились на других женщинах в соответствии с их верованиями, почему не можете жениться на мне, уж коль собрались это сделать, в соответствии с моей верой, милорд? Как мне говорили, здесь есть несколько иезуитов. — «Господи, почему я так спокойна?»— подумала она.

— Это Индия, моя роза, а я считаюсь мусульманским правителем. Я и так заставил отвернуться от меня половину своих подданных, взяв в жены раджпутских женщин. Если сейчас я женюсь в соответствии с христианскими обрядами, начнется гражданская война. Я много трудился, чтобы объединить эту страну, и даже вы не стоите того, чтобы вновь разобщить ее. Кроме того, такой брак будет считаться законным только с точки зрения ваших иезуитов, а у меня опять будут проблемы с моими подданными.

«И зачем только я все это предложила? — подумала она. — Только так он и мог ответить в данной ситуации. Мозги, что ли, у меня расплавились на этой жаре?»

Они наконец добрались до места, где их дожидалась ее лошадь. Одним движением он пересадил Велвет. Разобрав поводья, она поехала рядом с ним.

— Мне нужно время, — сказала она, — чтобы освоиться с этой ситуацией. Все это не так просто.

Какое взаимопонимание! Она чуть не расхохоталась про себя. Что же это с ней такое? Почему она так спокойна? И тут поняла, что умом она уже приняла то, что отказывалось принять ее сердце.

— Я не буду вас торопить, — ответил он. — Я не какое-нибудь животное, чтобы насиловать вас. У меня полный гарем женщин, только и ждущих, чтобы я поманил пальцем. У меня нет нужды прибегать к силе. Я хочу вас, но могу подождать.

— Все это так странно для меня, — проговорила она. — Я никогда даже не представляла, что у жизни есть и такая сторона. И я была не так уж долго замужем.

— Как долго? — спросил он.

— Два с половиной месяца, — тихо ответила она. — Так мало. Его выбрали мне в мужья наши родители, и до него я не знала других мужчин.

— У нас будет много времени, — сказал Акбар. — Мне предсказали, что я проживу долгую жизнь, и еще мне предсказали, что у меня будет только три сына. Я верю, что вы посланы, чтобы осчастливить меня на склоне лет, как это сделала Иодх Баи в моей юности. Не печальтесь, я постараюсь сделать вас счастливой, моя роза. Ни одна женщина в мире не будет так лелеема и любима, как вы. О, самая юная и прекраснейшая из моих жен!

— Милорд, вы едва знаете меня, — запротестовала она.

— Разве мужчина может до конца узнать женщину, моя роза? Я знаю, что вы умны, красивы и храбры. Все это прекрасные качества, но чтобы они сочетались сразу в одной женщине, это просто чудо. Чудо, что вы вошли в мою жизнь, а ведь я думал, что мне не остается ничего другого, кроме пути в вечность.

Они вновь проехали сквозь городские ворота в Фатхнур-Сикри. Велвет была удивлена и тронута словами Великого Могола. Где-то внутри ее еще тлел маленький огонек надежды, и она сознавала, что, может быть, жизнь в конце концов не так невыносима, как ей казалось. Все-таки она дочь своей матери, и в ней горела жажда выжить. Она пережила этот невыносимый многонедельный путь из Бомбея и, не зная языка, спасла жизнь Пэнси. Судьбой ей было предначертано привлечь внимание и любовь одного из величайших правителей мира. Если ей предстоит жить в этой неистовой, раскаленной стране, ну что же, бывают судьбы и похуже.

«Я молода, — думала Велвет, — и, что уж там скрывать, красива. Я хочу жить! Этот человек предлагает мне жизнь. И любовь. Разве мать не говорила мне, что когда одна дверь закрывается, тут же открывается другая?»

— Вы так добры, милорд, но я вас совсем не знаю. Мы узнаем друг друга, я научусь делать вам приятное. — Она посмотрела на него и несмело улыбнулась.

— Вы и так приятны мне, моя роза. Не надо ничему учиться и меняться, ибо именно ваша непохожесть на других женщин интригует и воспламеняет меня. Оставайтесь собой. Уж если колесо любви запущено, никаких правил больше не существует. — Он взял ее руку и запечатлел на ладони горячий поцелуй. — Я сделаю вас счастливой, — пообещал он, и Велвет поверила ему.