Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сага о Скай О`Малли (№3) - Любовь на все времена

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Смолл Бертрис / Любовь на все времена - Чтение (стр. 4)
Автор: Смолл Бертрис
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Сага о Скай О`Малли

 

 


Потом неожиданно быстро повернулся и, вытянув вперед руки, обнял чью-то гибкую талию. Даже не сорвав с глаз повязку, он притянул девушку к себе и нашел губами ее губы. К его великому удивлению, полный рот под его губами оказался непривычным к поцелуям, но его пленница не сделала попытки вырваться из его рук. Это, должно быть, была одна из молоденьких девушек, прислуживающих королеве. Однако он не припомнил, чтобы кто-то из них был так высок. Привычным движением он прижался к ней одновременно и телом, и губами и почувствовал, как ее губы становятся мягче, а сама она начинает дрожать. Такая реакция немедленно вызвала в нем защитный инстинкт. Кто она, эта девушка?

Он слегка ослабил объятия и пробормотал, прижимаясь к ее губам:

— Не пугайся, душечка, — и, протянув руку, сорвал повязку, чтобы посмотреть на девушку. Она оказалась незнакомой ему.

Когда его зеленые глаза встретились с ее серыми, она стала пунцово-красной и, тихонько вскрикнув, убежала к королеве. Другие девушки захихикали. Он спросил одну из них:

— Кто эта мисс?

— Госпожа Сен-Мишель, с недавних пор подопечная королевы. Королева сделала ее фрейлиной вместо Алтеи Тейллбойз, которую уволили со службы и отослали домой.

Он посмотрел на девушку, которая сейчас сидела на скамейке около кресла королевы и деловито, даже слишком деловито распутывала тонкими пальцами разноцветные нитки в королевской корзинке для рукоделия. Он даже не мог вспомнить, видел ли он ее раньше, но в ней не было ничего, что выделяло бы ее из других. В одном он был уверен: раньше ее никогда не целовали. Тем не менее он заметил, что она совсем не такая молоденькая девушка, как остальные фрейлины королевы. Как получилось, что ее еще никто не целовал? Ее губы были невероятно сладкими. Он предположил, что причиной тому была ее невинность, хотя, думалось ему, она слишком стара, чтобы быть невинной. Пожав плечами, он снова завязал себе глаза и снова начал игру в жмурки с хихикающими девицами из ближайшего окружения королевы.

Он забыл о госпоже Сен-Мишель и вспомнил о ней, когда леди Глита Холден поцеловала его с такой страстной опытностью, что он почти задохнулся. «Как различны, — подумал он, распуская шнуровку корсета своей любовницы, чтобы ласкать ее груди, — как различны поцелуи Глиты и поцелуи той девушки, которую я поцеловал раньше». Глита заворочалась в его объятиях.

— О чем ты думаешь? — спросила она. — Я думаю, что у тебя прекрасные груди, — ответил он, наклоняясь, чтобы поцеловать каждый сосок на крепких грудях, которые она подставила ему. Она на самом деле была красивой женщиной: изящная и не очень высокая, с прекрасной белой кожей и золотистыми волосами, слегка отливающими рыжиной, и глазами, голубыми, как вода в озере. Ее муж, благочестивый пуританин, получив от нее сына-наследника и дочерей-близнецов, предпочитал проводить время в молитвах, а не предаваться чувственной страсти с женой. Хотя ее дочери уже созрели для замужества, а ей самой было за тридцать, она по-прежнему сгорала от похоти. Конн не первый ее любовник, и ему не суждено стать последним. Они стали надоедать друг другу, и Конн недавно заметил, какими прелестными и зрелыми миниатюрными копиями своей матери были Грейс и Фейт Холден.

— Ты лжешь, — сказала Глита обидчиво. — Ты думаешь о другой женщине, разве не так?

— Какой? — возразил он. Глита презрительно фыркнула.

— Не знаю, о какой, но не обо мне, Конн. Каждая сучка при дворе нюхает у тебя под хвостом. Как я могу надеяться сохранить твою привязанность, если остальные вьются вокруг тебя, как пчелы возле сладкого цветка?

Это была необыкновенно благоприятная возможность, и он использовал ее.

— Ты хочешь сказать, что бросаешь меня, Глита?

— Думаю, это самое лучшее, Конн.

Той ночью они занимались любовью, а утром расстались по-хорошему. Однако Глита Холден пришла бы в ярость, узнав, что ее дочери-близнецы, быстро догадавшись, что их мать бросила еще одного любовника, начали подбираться к красивому ирландцу. У близнецов была внешность ангелов, но они потеряли свою девственность в тринадцать лет, спутавшись со своими кузенами, которые с радостью обнаружили, какими похотливыми и охочими до любовных игр оказались госпожа Грейс и госпожа Фейт.

Воспитанные в деревне по настоянию их отца, страшившегося порочного окружения, близнецы и их брат были брошены на попечение небрежных слуг. Лорд Эдвин Холден, барон Марстон, был кудесником в денежных делах, чьи советы были необходимы Елизавете Тюдор. Когда его сыну Эдварду исполнилось семь лет, а близнецам пять, мальчик был отдан на воспитание в другую знатную семью для получения образования. Его сестры, однако, оставались в деревенском доме в Кенте. Но два года назад их мать поняла, что им пора появиться при дворе, где легко найти подходящего мужа. Ведь рядом с их поместьем в Кенте нет молодых людей из аристократических семей.

Грейс и Фейт легко прижились при дворе. Всю свою жизнь они готовились к этому, и поэтому смена обстановки прошла без особых трудностей или неудобств. Молодые придворные джентльмены обнаружили, что девушки исключительно сведущи в разврате. Они были умны и не заходили слишком далеко, чтобы не потерять возможность заполучить мужей. Однако с Конном О'Малли дело обстояло по-другому. Он не был человеком, которого их отец мог бы считать подходящим женихом для любой из них. Ведь он — ирландец, и в придачу католик. Дамы любили поговорить о нем, но они никогда не слышали, чтобы Конн рассказывал о своих победах. Они были уверены, что могут весело провести с ним время и никто ничего не узнает. Прошло два года с тех пор, как они позволили себе удовольствие поиграть в плотские игры со своими кузенами.

Близнецы со знанием дела могли доставлять удовольствие друг другу, но, по их общему мнению, это было несравнимо с ощущением, когда в тебя погружается мужчина. Они решили, что лучше всего действовать напрямую. Конн, прибыв домой после трехдневного дежурства, в дополнение к своим обязанностям распорядителя увеселений обнаружил в своей постели двух обнаженных нимф.

— Черт возьми! — тихо ругнулся он, и его зеленые глаза загорелись от предвкушения, а усталость неожиданно улетучилась.

— Клуни, отправляйся спать!

Камердинер крякнул и без слов исчез из спальни, плотно закрыв за собой дверь.

Конн почувствовал, как улыбка расползается по его лицу.

— Госпожа Грейс и госпожа Фейт, — сказал он. — Как мило, что вы обе пришли навестить меня. Однако мне интересно, знают ли ваши родители, где вы находитесь.

Близнецы хихикнули, а Грейс сказала:

— Мы не девственницы, и с нами не занимались любовью с тех пор, как мы появились при дворе.

— Мы не осмеливались делать это из страха перед отцом. Узнай он, нам не видать хороших мужей, — вступила в разговор Фейт. — Вы ведь не выдадите нас, правда?

— Нет, милая, — сказал Конн, стаскивая с себя одежду и присоединяясь к ним. — Я весьма польщен, что вы считаете меня мужчиной, способным удовлетворить вас обеих.

— О, мы знаем, что нужно делать, чтобы мужской член оставался твердым, — прозаично сказала Грейс.

— Наши кузены научили нас этому, и мы достаточно долго упражнялись с ними, прежде чем приехали ко двору. Вас хватит на нас обеих.

Его несколько озадачили такие речи. Но он не стал раздумывать и, притянув к себе Фейт, жадно поцеловал ее, погрузив язык в ее рот, а в это время Грейс взяла его член в свой теплый рот и возбудила его.

Под руками Конна была теплая плоть, но Фейт отодвинулась от него и стала тереться о его лицо своими грудями с розовыми сосками. Он застонал, поймал сосок и стал сосать его. Потом Грейс взгромоздилась на него и, подавшись вниз, ввела его член в свою горячую глубину, в то время как Фейт, широко расставив ноги, накрыла его голову, предлагая ему угощаться своей сокровенной плотью.

Близнецы не лгали, когда говорили о своей опытности в любовных утехах. Всякий раз, когда он был близок к тому, чтобы излить себя, они, казалось, чувствовали это и отступали, меняя позы и начиная все сначала до тех пор, пока ему не стало казаться, что он взорвется, настолько неистовой была его страсть. Он понял, что не может управлять положением, и чувствовал себя неловко, потому что его состоянием умело руководили Грейс и Фейт. Только тогда, когда они посчитали это возможным, ему разрешили излить свою страсть.

Возбудившись, они превратились в бешеных фурий, для которых не было ничего запретного. Сначала Конн пришел в восторг от своей удачи, но потом, по мере того, как шли часы, понял, что они убьют его своими любовными играми, если он не овладеет положением. Он начал отталкивать от себя Грейс, когда та снова пыталась вскарабкаться на него.

— Нет! Теперь, милая, я буду делать по-своему, — сказал он, а когда она запротестовала, он сел и, перекинув ее через колено, похлопал ее по пухлым ягодицам и столкнул с кровати на пол. Удивленная Грейс начала хныкать, но Конн не обратил на нее внимания и, оседлав с размаху более уступчивую Фейт, резко вошел в нее и яростно скакал на ней, пока наконец не извергнул свое семя в великолепном бурном взрыве, после которого почувствовал себя измученным и опустошенным.

— Принеси-ка мне вина, Грейс, — распорядился он, и она бросилась исполнять его приказ. Спустя несколько минут он ожил и подарил Грейс то же самое, что и ее сестре. Потом, решительно отослав обеих девушек домой, крепко заснул.

Утром Конн поклялся, что никогда не будет развлекаться с госпожой Грейс и госпожой Фейт Холден. Он чувствовал себя так, как будто его избили, а его длинное и худое тело было покрыто укусами и царапинами от ногтей. Он вымылся и встал нагишом перед зеркалом, в потрясении разглядывая себя. Он не чувствовал, когда они оставляли на нем отметины. Его красивое лицо не тронули. На него из зеркала смотрели зеленые глаза из-под густых черных бровей. «Самый красивый мужчина двора», — подумал он, пристально разглядывая себя так, как будто ожидал увидеть нечто новое или необычное. Он знал, что красив, так как не был ни глупцом, ни скромником. Он был гладко выбрит, что позволяло лучше видеть его точеный, прямой подбородок с ямочкой. Длинный, прямой нос был пропорционален его росту, равному шести футам и четырем дюймам. Высокие, четко высеченные скулы и высокий лоб. Рот с тонкими губами можно было бы признать слишком изящным для такого крупного человека. Для мужчины его кожа была очень светлой, отчего его черные волосы казались еще темнее, особенно когда одна выбившаяся прядь упорно спадала на бровь, придавая ему мальчишеский вид, что ему очень не нравилось. Длинные ноги, длинное туловище, широкая грудь и плечи, которые не требовали, чтобы под них что-то подкладывали. Он неотразим. Его зять, Адам де Мариско, сказал, впервые увидев Конна в приличном платье:

— Клянусь Богом, женщины будут кидаться к его ногам.

Заявление, которое быстро стало истиной. Он также сказал, что женщины рассорятся со многими придворными из-за красивой внешности Конна.

Однако Конну удавалось избегать дуэлей с разъяренными мужьями и отцами благодаря величайшему благоразумию в сердечных делах. Он был достаточно умен и сразу понял, что скандалы, особенно скандалы публичные, лишат его расположения королевы. Он знал, что из-за денег он не смеет преступать границ. Он обязан своему положению Елизавете Тюдор, но то, что Бесс легко давала, она могла так же легко и отнять. Он приехал в Англию в поисках удачи, как и многие ирландцы до него. Поскольку он младший сын, ему нечего ждать в Ирландии, особенно в Ирландии, управляемой англичанами. Он знал, что его судьба здесь, и он не собирался подвергать опасности свое будущее. Следовательно, близнецов Холден нужно забыть. Он подсознательно чувствовал, что любвеобильная пара представляет для него опасность, особенно после того как он недавно волочился за их матерью. Он должен поискать для себя что-нибудь менее заметное — двор полон красивых и готовых на все дам. Дам, подобных сеньоре Эудоре Марии де Карло, жене посла Сан-Лоренцо. Весьма приятная женщина, которая целые недели после своего появления в Англии таращилась на него своими замечательно выразительными янтарными глазами и слегка прикасалась к нему, когда проходила мимо. Жена поела была маленькой и пухлой, и он не сомневался, что она восхитительно опытна в любви. От мысли о предстоящей охоте у него по спине побежали мурашки. Прошлая ночь вызвала у него отвращение к наглым и напористым женщинам. Ему гораздо больше нравились ласковые, уступчивые и чувствительные чаровницы, чем требовательные дочери барона Марстона. Он решил, что будет избегать их, насколько это возможно вообще, но если это окажется невозможным, он, конечно, не должен послужить причиной скандала. Положение трудное, но ведь до этого он умело избегал неприятностей.

Глава 3

— Сейчас ничем уже нельзя помочь, — сказал лорд Берли королеве. — Скандал разгорелся, и вы должны наказать господина О'Малли, иначе все решат, что на его поступки вы смотрите сквозь пальцы. Вы можете быть вымазаны тем же дегтем, которым вымажут его. Вспомните скандал с Дадли. Вы не можете позволить себе это, мадам.

Королева глубоко вздохнула.

— Я знаю, что вы правы, мой дорогой друг. Вы от всего сердца пытаетесь действовать в моих интересах, но я не могу справиться со своей грустью. Мне нравится господин О'Малли!

— Я знаю это, мадам, и признаюсь, что мне он тоже нравится. Это по-настоящему беззлобный человек, и то, что он попал в такое положение, — просто невезение. К тому же при дворе есть люди, которые ежедневно совершают худшие поступки, но никогда не попадаются.

Конн О'Малли — молодой человек с добрым сердцем, но он не научился, простите мою прямоту, мадам, держать свой член в застегнутом гульфике, и именно этот грех привел нас к сегодняшней истории. Посол Сан-Лоренцо взбешен и имеет для этого все основания. Несомненно, он оскорблен, а это означает оскорбление его, маленькой, но важной для Англии страны. Мы не можем допустить, чтобы он уехал из страны, мадам, и не можем допустить, чтобы были разорваны отношения с нами.

— Что же мне делать? — встревожилась Елизавета Тюдор. — Я посадила Конна в Тауэр, но нельзя же держать его там бесконечно только потому, что он был пойман, когда в укромном уголке целовал жену посла.

Это, конечно, было не так, подумал Уильям Сесил, и королеве известно об этом. Конна застигли, когда он пылко обнимал Эудору Марию де Карло, чья необъятная грудь была открыта его ласкам, и дама пылко ласкала ирландца. На самом деле первоначально внимание к темному уголку привлекли довольные вскрики посольской жены.

Стук в дверь личного кабинета королевы предварил появление в комнате одного из ее секретарей.

— Мадам, в приемной барон Марстон и его семья. Барон утверждает, что ему срочно необходимо поговорить с вами. Это касается, по его словам, дела Конна О'Малли.

Лорд Берли удивленно поднял бровь. В чем дело? Неужели с молодым О'Малли связаны еще какие-то неприятности?

— Пусть войдут лорд Холден и его семья, — приказала королева и повернулась к Сесилу. — Не думаю, чтобы это было хорошим предзнаменованием.

Она уселась поудобнее, потому что лорд Холден грешил многословием. Одетая в белое бархатное платье с широким воротником из золотистого кружева, с корсажем, украшенным драгоценными камнями и расшитым золотой нитью узором в виде виноградных лоз, с рукавами, в прорезях которых была видна золотистая подкладка, Елизавета выглядела воистину царственной. На голове красовался золотисто-рыжий парик, так как ее собственные волосы начали редеть и терять цвет. Но она по-прежнему оставалась красивой женщиной. Изящную шею украшали цепь с брошью, подаренные ей Конном, а в ушах мерцали большие круглые жемчужины.

Лорд Холден так быстро вошел в комнату, как будто за ним гнались все черти преисподней. Следом вплыла его жена, выглядевшая на этот раз хмурой, и его славненькие дочери-близнецы, на чьих почти одинаковых лицах были следы недавних слез. Все три женщины надели гладкие черные бархатные платья с простыми белыми кружевными манжетами, что, как подумала королева, так необычно для них, любящих броские туалеты. Лорд Холден, дородный джентльмен, также облачился в строгий черный костюм. Все четверо почтительно склонились перед королевой.

Она кивнула в ответ, едва скрывая неодобрение.

— Говорите, милорд! Вы сказали, что хотите говорить со мной по делу О'Малли!

— Мне больно, мадам, огорчать вас, потому что мне известна ваша привязанность к ирландцу. Тем не менее я должен рассказать вам то, что случилось, хотя, делая это, я подвергаю позору себя и свое имя.

Он остановился и сверкнул глазами в сторону жены и дочерей.

— Когда стал известен скандал с женой посла де Карло, моя жена более не смогла скрывать свое бесчестье. Она призналась мне, что господин О'Малли соблазнил ее. Поскольку было необходимо, чтобы она преподнесла предметный урок нашим дорогим впечатлительным дочерям, она призналась им в своем грехе. Вы можете представить наше изумление и ужас, когда мы узнали, что тот же господин О'Малли совратил наших невинных девочек! Я требую, чтобы вы наказали этого совратителя добродетельных жен и дочерей! Я бы предпочел не выносить на люди свое унижение и обиду, но я сделаю это, если вы не накажете распутника. Я сделаю посмешище из своей жены и обреку своих драгоценных девочек на вечное девичество, но увижу, что Конн О'Малли наказан.

— Проклятие! — Лицо королевы выдало ее гнев, но лорд Берли не был уверен, был ли он вызван поведением Конна, или тоном лорда Холдена.

— Его необходимо удалить от двора! — величественно объявила королева. — Я не потерплю такого человека рядом с собой! Что касается вас, милорд, то лучше всего, если вы увезете жену и дочерей в Кент до конца зимы. Их пригласят вернуться в Уитсантайд, но пока им лучше всего уехать в деревню, чтобы поразмыслить о своих многочисленных женских слабостях. Молитвы и пост помогут им свернуть с греховного пути. Мы поможем вам устроить подходящие браки для близнецов, и чем скорее, тем, я думаю, лучше.

Лорд Холден упал на колени и, схватив подол платья королевы, почтительно поцеловал его.

— Мадам, — сказал он, — вы — воплощение мудрости и доброты! Я самым сердечным образом благодарю вас за это справедливое решение. Мы сегодня же немедленно уедем в Марстон, но я вернусь так быстро, как только смогу, чтобы служить вам.

Елизавета улыбнулась.

— Оставайтесь со своими дамами, милорд, до начала марта. Я чувствую, им понадобится ваше руководство, если они собираются по-настоящему раскаяться. Непременно хорошенько поколотите их, чтобы направить на путь истинный, а потом возвращайтесь ко мне. Она протянула руку, чтобы он мог поцеловать ее кольцо. Лицо лорда Холдена выражало восхищение королевой. Поцеловав протянутую руку, он кое-как встал на ноги и грубо погнал своих женщин из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Минуту в комнате было тихо, а потом королева выругалась.

— Будь он проклят! Будь он проклят! Я не смогу по крайней мере год держать его при дворе, Уильям, а без него здесь будет невыносимо скучно. Как он мог? Леди Холден и ее дочери? Это совершенно непростительно!

— У леди Холден, — начал лорд Берли, делая попытку успокоить чувства своей повелительницы, — репутация дамы, которая имеет любовников, мадам. Она осторожна, но я не могу поверить, что ее муж ничего не знает о ее поведении. Что же касается дочерей, говорят, что это парочка соблазнительных шлюшек, и хотя их отец и может быть введен в заблуждение, но ко двору они явились не невинными, и не молодой О'Малли совратил их, в этом я уверен. Он гуляка и невероятный озорник, но он не такой развратник, чтобы лишать девушек невинности, мадам.

— Принесите мне пяльцы, Эйден, — обратилась королева к фрейлине, которая тихо и незаметно сидела на скамье в углу возле камина.

Эйден Сен-Мишель поспешила выполнить приказ королевы, а потом, подставив скамейку ближе к Елизавете, села и приготовилась подавать ей нужные нитки.

— Тем не менее сам дьявол в аду подтолкнул леди Холден и ее потомство признаться в их грехе с Конном, возложив, естественно, весь груз вины на него. Я не сомневаюсь, что этой троицей руководила ревность. У лорда Холдена не было иного выхода, как прийти ко мне, использовав случай с женой посла, — продолжила королева. — Раньше я думала удалить Конна от двора на несколько недель, возможно, на время поста. Сейчас я должна отослать его на длительный срок, но куда? Не в Ирландию же. Это слишком далеко, и что там делать бедняге Конну? Готова побиться об заклад, что он совершенно не похож на своих старших братьев-пиратов, хотя я никогда не видела их. Можно было бы отправить его к де Мариско, но вряд ли они вынесут его присутствие в течение целого года…

— Его нужно женить, мадам, — спокойно сказал Уильям Сесил.

— Женить? Конна? Нет!

— Ничего другого не остается, мадам, — терпеливо внушал лорд Берли. — Он вернется ко двору, когда срок его наказания истечет, переполненный до краев еще большим озорством. Кто знает, причиной каких скандалов он станет тогда? Вы должны женить его на почтенной женщине еще до того, как он покинет двор, а потом отослать в его поместье по крайней мере на год. Пусть он произведет законного наследника, упражняясь со своей женой, чтобы охлаждать свой невыносимо жаркий темперамент.

— У него нет своего дома, куда я могла бы отослать его, — сказала королева.

— У него есть деньги, мадам, и он родом из хорошей ирландской семьи. Он член вашей личной гвардии. Он выгодный жених. Найдите ему жену, у которой есть недвижимость.

— Это легче сказать, чем сделать, Уильям. Женщина из знатной семьи не пойдет за него, потому что сам он недостаточно знатен. Какая-нибудь безвестная девушка не годится, он для нее слишком хорош. Это не может быть девушка, воспитанная в протестантской вере, потому что он принадлежит к римской церкви, хотя я не замечала, чтобы за время пребывания в Англии ему был нужен священник. Он, кажется, согласен следовать англиканской церкви, но наверняка нельзя быть уверенным в этом. Каждое из этих обстоятельств ограничивает возможности поиска, и я не могу предложить девушку, которая была бы подходящей женой для Конна О'Малли, — закончила королева.

— Я могу.

В первый момент и королева, и лорд Берли решили, что им померещился голос, сказавший эти слова. Потом их взгляды переместились на девушку, сидящую в ногах королевы.

— Это сказали вы, Эйден Сен-Мишель? — требовательно спросила королева.

— Да, мадам.

— Кто эта молодая женщина, мадам? — спросил лорд Берли. В его глазах зажегся интерес.

— Она дочь покойного лорда Блисса и одна из девушек, состоящих под моей опекой, — сказала королева, сурово глядя на Эйден.

Эйден покраснела, ее сердце бешено стучало, но взгляд не дрогнул.

— Скажите нам, госпожа Сен-Мишель, кто, по вашему мнению, годится в жены Конну О'Малли?

— Я, мадам.

Вот так! Это она произнесла эти слова. Ничто не могло заставить ее отрешиться от этих слов, и не важно как отнесется к ним королева.

— Вы?! — Вид у королевы был удивленный.

— Скажите-ка мне, госпожа Сен-Мишель, — ласково сказал лорд Берли, — почему вы считаете себя подходящей партией для Конна О'Малли? Вы знаете его? Быть может, вы влюблены в него?

— Я из хорошей семьи, милорд, но мое происхождение не очень знатное. Моему прадеду дворянство было пожаловано дедом ее величества. Моя мать была ирландкой, кузиной герцогини Линкольн, и поэтому я тоже наполовину ирландка. Хотя по рождению и принадлежу к святой ортодоксальной церкви, после смерти моей матери я и мой отец выяснили, что мы предпочитаем новую церковь. Я наследница значительного состояния, и мои земли граничат с землями сестры господина О'Малли, леди де Мариско. Мне кажется, я обладаю всеми качествами, необходимыми для того, чтобы стать женой господина О'Малли, и хотя мне интересен двор, я очень хочу вернуться домой. Я и в самом деле «деревенская мышка», как зовет меня ее величество.

Лорд Берли посмотрел на королеву.

— Фрейлина права, мадам. Она — идеальный выбор!

— Не знаю, — уклонилась от прямого ответа королева. — Неужели вы действительно хотите покинуть меня, Эйден Сен-Мишель? Мне казалось, что вы счастливы здесь.

— Как я могу быть несчастлива, будучи с вами, мадам? Вы для меня как мудрая старшая сестра.

Лорд Берли подавил улыбку. Елизавета Тюдор по возрасту годилась девушке в матери. Однако он заметил, что девушка полна решимости добиться своего, и ему стало интересно, что толкает ее к этому.

— Тем не менее, — продолжала Эйден, — искушенность вашего двора угнетает меня. Кроме того, я нужна своим людям. Никакой беилиф не может полностью заменить хозяйку или хозяина земли. Потом, прошу вас, вспомните, что вы обещали моему отцу найти мне мужа. Найдете ли вы другого мужчину, за которого можно было бы выдать меня, мадам? Это верно, что я мало знаю господина О'Малли, но он кажется мне добрым человеком.

— Этого отрицать я не могу, — сказала Елизавета.

— Значит, может статься, что я буду довольна, а может быть, и счастлива в браке с ним. О, мадам! Простите мою дерзость, но вы видели в своей жизни много браков, устроенных таким образом, и некоторые из них были счастливыми, некоторые нет. Возможно, у меня с господином О'Малли получится удачный брак, но, если назовете другого мужчину, которому вы предпочитаете отдать меня, я покорюсь вашему решению.

"Умно, — подумал лорд Берли. — Она напомнила королеве о ее обещании покойному, а честь для королевы превыше всего. Королева в ловушке, ведь она должна найти невесту для О'Малли и не может назвать, я в этом уверен, другого жениха для госпожи Эйден Сен-Мишель».

Несколько долгих минут королева хранила молчание, а Эйден затаила дыхание. Она влюбилась в Конна О'Малли на Двенадцатую ночь, когда он поцеловал ее. Конечно, она понимала, что поцелуй этот ничего не значил для него. На самом деле она не была знакома с ним, а он не проявил никакого желания познакомиться с ней. В каком-то смысле получается, что она вешается ему на шею. Тем не менее, когда лорд Берли сказал, что Конну нужно жениться, Эйден поняла: она не вынесет, если гигант ирландец станет мужем другой женщины. Голос королевы заставил ее вздрогнуть.

— Каково ваше мнение, милорд Берли? Следует ли мне женить господина О'Малли на госпоже Сен-Мишель? Решит ли это наши вопросы? Он многое приобретает благодаря такому браку.

— Кроме миленькой жены, мадам, что же еще? — Лорд Берли посмотрел на Эйден почти отеческим взглядом.

— Он приобретает большое поместье, половину состояния, оставленного ее отцом, и это само по себе важно. Кроме того, есть еще последняя просьба Пейтона Сен-Мишеля ко мне, на которую я согласилась. Покойный лорд Блисс, да упокоит Господь его душу, был последним мужчиной в роду. Он просил, чтобы любой джентльмен, который женится на его дочери, взял бы его имя и получил разрешение на ношение титула лорда Блисса. После брака Конн О'Малли стал бы Конном Сен-Мишель, лордом Блиссом.

Уильям Сесил, лорд Берли, после минутного раздумья кивнул.

— И, становясь английским дворянином, уменьшает на одного человека число ирландских бунтарей, мадам. Этот брак еще теснее привяжет к вашей стране его сестру, леди де Мариско.

— Значит, быть посему, Эйден Сен-Мишель. Я сдержу обещание, данное вашему отцу, и вы получите в мужья Конна О'Малли. Однако вы понимаете, что никакой суеты и шума не должно быть в связи с вашим венчанием? Из-за проступка господина О'Малли вы должны быстро обвенчаться и немедленно удалиться от двора. Какое сегодня число, милорд?

— Двенадцатое февраля, мадам.

Лицо королевы расплылось в улыбке.

— Это просто Божья воля! — сказала она. — Может быть, действительно браки заключаются на небесах. Вы будете обвенчаны через два дня, четырнадцатого февраля, в день святого Валентина, Эйден Сен-Мишель. Тайная церемония будет происходить в моей личной часовне, и на ней буду только я и лорд Берли. Решено?

— Я приведу с собой мою служанку и молодого лорда Саутвуда, мадам. Я не возражаю, что церемония должна быть тайной, но предпочла бы, чтобы свидетелей было больше.

— Очень мудро, госпожа Сен-Мишель, — сказал Уильям Сесил. — Особенно хорошо, что вы выбрали юного графа.

Он повернулся к королеве.

— Племянник господина О'Малли — идеальный свидетель, мадам. Он, конечно, известит об этом браке свою мать и отчима. Надеюсь, вы позволите ему проводить новобрачных до Королевского Молверна. Он отвезет личное послание вашего величества семейству де Мариско, в котором будет объяснено случившееся. Леди де Мариско должна быть вполне довольна вашим решением в отношении ее брата.

— Отлично! — воскликнула Елизавета Тюдор и потом обратилась к Эйден:

— Сейчас идите, дитя, и собирайтесь. Вы будете обвенчаны рано утром в день святого Валентина, так что для сборов у вас будет целый день. Чтобы добраться до дома, вам понадобится несколько долгих дней. Можете сказать вашим подругам здесь, что я позволила вам посетить Перрок-Ройял. Придумывать другое объяснение нет нужды.

— Мой брак должен быть тайной, мадам?

— Его не скрыть от семьи господина О'Малли Эйден, но лучше, если двор останется в неведении в настоящее время. Мне будет трудновато объяснить послу Сан-Лоренцо и лорду Холдену, что я наказываю Конна О'Малли, заставляя его жениться на богатой наследнице и жалуя ему титул лорда Блисса.

Королева фыркнула, и даже лорд Берли слегка усмехнулся.

— Могу ли я попросить вас об одном одолжении, мадам? — спросила Эйден.

— Конечно, дитя!

— Прошу вас, мадам, не говорить господину О'Малли, что я сама предложила вам выдать меня замуж за него. Я знаю его только в лицо, а он меня не знает, но я буду очень обижена, если он примет меня за еще одну глупышку, которая охотится за ним. Я знаю, вы поймете меня, мадам.

Королева закивала головой.

— Хорошо, Эйден Сен-Мишель. Нет нужды давать понять Конну О'Малли, что у него есть какое-то иное преимущество перед вами, чем у любого другого мужа перед своей женой. Вы можете быть спокойны, что происшедшее сегодня между нами останется тайной. Даю вам свое слово.

Эйден склонилась перед ее величеством и почти бегом выскочила из королевского кабинета. Она не могла поверить в то, что случилось. Она должна выйти замуж через два дня! Она должна выйти замуж за Конна О'Малли, самого красивого мужчину двора. Она возвращается в Перрок-Ройял.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42