Бертрис СМОЛЛ
      ДИКАРКА ЖАСМИН
      ТОМ 1
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
      В Индии
      Ясаман Кама Бегун - дочь правителя Индии и его английской жены, прозванной Кандрой.
      Ялал-уд-Дин Мухаммад Акбар - Великий Могол Индии (1556 - 1605).
      Хамида Бону Бегум, прозванная Мирном Маканы, - мать Акбара.
      Иодх Бои - любимая жена, мать наследника.
      Салим - старший сын Акбара, его наследник.
      Мач Баи, Hyp Яхан, Амара - любимые жены Салима.
      Мурад, Даниял, Шахзад-Канчм Бегум, Шукунан Ниса Бегум, Арам-Бану Бегум другие дети Акбара.
      Юзеф Али-хан - бывший правитель Кашмира, побежденный Акбаром, ныне его военачальник.
      Ямал Дарья-хан - младший и самый верный сын Юзеф-хана.
      Якуб-хан, Хайдер-хан - другие его сыновья.
      Отец Куплен Батлер - священник и наставник Ясаман.
      Ален О'Флахерти - фактор торгового дома "О'Малли-Смолл" в Индии.
      Капитан Майкл Смолл - капитан судна "Роза Кардиффа".
      Леди Юлиана Бурбон - врач.
      Адали - старший управляющий Ясаман Рохана, Торамалли - сестры-близнецы, служанки Ясаман.
      Али - рыбак на озере Вулар.
      Бална - хранительница попугая Харимана.
      В Англии
      Скай О'Малли де Мариско, графиня Ланди - бабушка Жасмин де Мариско, глава семьи.
      Адам де Мариско, граф Ланди - ее муж, дедушка Жасмин.
      Велвет де Мариско Гордон, графиня Брок-Кэрнская - их дочь, мать Жасмин.
      Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский - ее муж.
      Сивилла Гордон - удочерена ее отцом Александром Гордоном. Рождена его любовницей Аланной Вит.
      Джеймс, Адам Чарльз, Роберт, Генри и Эдвард Гордоны - сыновья Велвет и Александра Гордона.
      Эван и Гвеннет О'Флахерти - старший сын Скай и его жена.
      Мурроу и Джоан О'Флахерти - второй сын Скай и его жена.
      Виллоу и Джеймс Эдварде, графиня и граф Альсестерские - старшая дочь Скай и ее муж.
      Робин и Эйнджел Саутвуд, граф и графиня Линмутские - третий сын Скай и его жена.
      Дейдра и Джон Блейкли, леди и лорд Блекторн - вторая дочь Скай и ее муж.
      Патрик и Валентина Бурк, лорд и леди Бурк - младший сын Скай и его жена.
      Конн и Эйдан Сент-Мишель, лорд и леди Блисс - брат Скай и его жена.
      Томас Ашбурн, граф Кемпе - друг семьи.
      Рован Линдли, маркиз Вестлей - его кузен.
      Джеймс Лесли, граф Гленкирк - доверенный короля.
      Король Яков Стюарт - король Англии (1603 - 1625).
      Анна Датская - королева.
      Генри Стюарт - их старший сын и наследник.
      Елизавета Стюарт, Карл Стюарт - их дочь и младший сын.
      Роберт Карр, виконт Ртестерскиб - фаворит короля.
      Франс Ховард, леди Эссекс - придворная дама.
      Дейзи Келли - камеристка Скай.
      В Ирландии
      Рори Магвайр - из Магвайр-Форда.
      Фергус Даффи - деревенский староста.
      Брайда Даффи - его жена.
      Имон Финн - королевский земельный чиновник.
      Сюзанне Джейн Петерсен,
      Президенту Балантайн Букс.
      В расчете на хорошее отношение.
      Пролог
      Индия
      Февраль 1591 года
      Он не мог оторваться от окна башни, но смотреть было не на что. Дорога, ведущая к побережью, простиралась в бесконечность - караван исчез. Не осталось даже легчайших клубов сероватой пыли над горизонтом, обозначающей его движение. Он не знал, сколько простоял так у окна. Серые рассветные сумерки сменились жарким ослепительно желтым светом дня. В кронах деревьев вокруг дворца загудели и запели насекомые - явный признак теплой погоды, - а ему было все же холодно.
      Он почувствовал влагу на лице и, потрогав его рукой, понял, что беззвучно плачет. А ведь он не плакал с детства, когда был совсем маленьким. Слезы не были в его характере - человека доброго и мягкого. Он пристально посмотрел на свидетельство своего горя, тускло мерцающее на кончиках пальцев. Потом потер непереносимо ноющую грудь. Его глаза снова скользнули по дороге, убегающей в переменчивом свете, и ничего не различили. Она уехала.
      Эта мысль тяжело билась в голове Акбара, Великого Могола Индии. Он отвернулся от окна и опустился на длинную кушетку без ручек, покрытую парчовой накидкой в красную и темно-синюю полоску - единственная мебель в его маленькой комнате. Он онемел от боли величайшей потери. Кандра. Его прекрасная и самая любимая молодая жена. Оторванная от него злым поворотом судьбы. Боль в груди становилась сильнее и острее, и Акбар не знал, сможет ли ее пережить. Кандра, Кандра, Кандра... Ее имя стучало в мозгу, все вокруг кружилось.
      Когда он пришел в себя, уже опять наступила ночь. Лунный свет посеребрил комнату, где он оставался в разрывающем душу уединении. Рот пересох, и, несмотря на жару, стоящую в это время года, он сильно мерз. Великий Могол попытался привести себя в порядок. Кандра, его английская роза, уехала. А дочь Ясаман как будто никогда и не существовала. От жуткой мысли он передернул плечами. Кандра была реальной - теплой и трепетной, - жила всеми радостями жизни. Быть может, потому что была так молода? Но нет, дело не только в этом.
      Английская девочка, которую пленницей привез ему Португалец, была умной и смелой. Ей было трудно примириться с мыслью, что она так далеко от родины и никогда ее больше не увидит. Однако она сумела это сделать, а сумев, согласилась жить с ним. Он любил ее, любил до сих пор и верил, что и она полюбила его. Она сказала, что полюбила, а Кандра была не из тех женщин, что скрывают свои чувства.
      Теплый ночной ветер принес в его комнату запах жасмина, и Акбар глубоко вздохнул, как будто от боли. Жасмин, Ясаман на индийском наречии, был любимым цветком Кандры. Его именем она даже назвала ребенка. Их ребенка! Что с ней станет?
      Когда дядя Кандры, священник, прибыл, чтобы вернуть ее домой, Акбар вынужден был отдать любимую женщину семье, другому мужу, который, он думал, был мертв, но каким-то чудом уцелел и горел желанием вновь обрести жену. У него не было другого выхода, как отослать Кандру обратно, но он не позволил ей взять с собой ребенка, потому что был старше и мудрее ее. В семье Кандры Ясаман сочли бы незаконнорожденной, и Бог знает, что может случиться с девочкой. А здесь, с отцом, она вырастет принцессой из королевской семьи Моголов, потому что она ею и была. Она будет счастлива и любима. Акбар знал, что мир Кандры не может гарантировать будущего его младшей дочери.
      Кандра не хотела оставлять ребенка, и Акбар был вынужден опоить жену дурманящим средством. Но она это поняла, в полузабытьи сползла с кровати, где они вместе лежали, и доползла до колыбельки девочки. Неотрывно И долго смотрела на дочь, а потом подняла прекрасные изумрудно-зеленые глаза и еле слышно проговорила: "За это я тебя никогда не прощу". Ему было больно, он едва не уступил, если бы не сознавал, что эти слова - от безысходности судьбы.
      "Помни, я тебя люблю, - ответил он ей. - Моя любовь не кончится никогда".
      "И я, да поможет мне Бог, люблю тебя, мой господин Акбар, - прошептала она. - Не забывай меня".
      "Никогда, - в тот миг он выдохнул ;это слово и, сейчас с силой повторил его. - Никогда, моя любовь, моя прекрасная английская роза. Я никогда тебя не забуду!"
      Если колесо любви привести в действие, для нее не существует никаких законов. Слова любви, сама любовь была с ним, ни времени, ни расстояния ничего не было между ними. И теперь он слышал последнее прощай Кандры, перед тем как она погрузилась в наркотическую дремоту. Спящую, он сжимал ее в объятиях, прежде чем расстаться. И теперь, когда воспоминания об этой минуте так живо пришли на память, Акбар вновь почувствовал стеснение в груди и пронзительную боль в голове, лишившую его сознания.
      - Акбар! Акбар! Открой дверь! - Яростный стук разбудил его, и, неуверенно поднявшись на ноги, он увидел, что снова день. Но который день? Он вспомнил боль, но не представлял, сколько времени пролежал сраженный. Кто-то звал его? Или это игра болезненного воображения? До странности неловкими пальцами он отпер и растворил дверь.
      - Сын!
      Пораженный, он узнал мать. Что она здесь делает? Ведь она не живет во дворце.
      - Сын! - Хамила Бану Бегум <Дочь мусульманского военачальника в Синде, на которой женился Хумаюн, отец Акбара. Ей было тогда 14 лет. Акбар родился в 1542 г.>, а для ближних Мариам Макани, была худощавой, изящной женщиной. Годы ее пощадили, хотя жизнь, особенно в юности, была не всегда легкой. Темные в девичестве волосы с годами тронула седина. Только одна прядь черного дерева, как дорога, пролегла посередине головы. На миниатюрном лице было немного морщин, в темных глазах сквозила мысль. Сейчас в ее глазах стояли слезы сочувствия. Хотя Акбар и был самым влиятельным правителем Востока, для нее он прежде всего оставался сыном. И его горе было ее горем.
      - Мать! Почему ты пришла? - спросил он мягко.
      - Твои жены Ругайя Бегум и Иодх Баи послали за мной. Они рассказали мне об участи Кандры. Я горюю с тобой, сын. - Добрая рука Мариам Макани потянулась к его лицу. Она погладила его и вздохнула. Акбар был без тюрбана, и его длинные волосы рассыпались по плечам. Когда она видела сына в последний раз, они отливали черным, а сейчас, как и борода, были белы, как снег.
      - Тебе совсем не обязательно было приезжать, мама, - заметил он. - Я знаю, как ты не любишь дорогу.
      - Акбар, сын мой, - тихо ответила она, - а ты знаешь, сколько времени пробыл в этой комнате? Караван Кандры отправился четыре утра назад. Пораженный, он взглянул на мать, а она продолжала:
      - Жены уважают твое горе, но Ругайя Бегум и Иодх Баи испугались, когда ты не ответил на их зов. Они не осмелились выломать дверь и решили послать за мной. В прошлом ты много горевал, но всегда на виду у тех, кто тебя любит. А в этот раз заперся один. Они не знали, что и подумать. К тому же нам не хотелось, чтобы у моего дорогого внука Салима сложилось о твоей печали ложное представление. Ведь он так быстро делает выводы. - Ее глаза светились теплотой. Акбар не был удивлен:
      - Ты права, мама. Салим очень прыток и использует любой предлог, чтобы занять эту половину дворца. Но ему не удастся. Он не станет правителем, я пока не умер.
      - Я не это хотела сказать... - начала изумленная Мариам Макани, но Акбар перебил ее:
      - Мой наследник таков, каков он есть. Порывистый. Нетерпеливый. Жаждущий занять мое место. Это правда, и мы оба это знаем. Даже если ты не признаешь открыто. Салим льнет к тебе, как он делал это всегда. А ты в нем души не чаешь, как и во мне. Ты ведь, мама, с юности была неравнодушна ко всем мужчинам-Моголам.
      Мариам Макани усмехнулась, но тут же снова посерьезнела.
      - А что станет с нежнейшей из моих внучат? С Ясаман?
      - Я отдал ее на воспитание Ругайе Бегум, - ответил он. - Она мечтала иметь от меня ребенка все годы нашего брака. Она моя первая жена, но я ничего не мог сделать, потому что она бесплодна. Она была подругой Кандры и с самого рождения полюбила Ясаман. Она будет хорошей матерью принцессе.
      Согласная с его решением, Мариам Макани наклонила голову:
      - А моя внучка будет, когда подрастет, считать Ругайю Бегум своей настоящей матерью? - спросила она. Акбар покачал головой.
      - Нет, - ответил он. - Важно, чтобы Ясаман знала, откуда родом. Англичане скоро начнут торговать С Индией.
      - Ай-ай-ай! - воскликнула мать, коротко ударив себя в грудь. - Тебе недостаточно на нашей земле прежней чумы - заносчивых португальцев. Хочешь впустить сюда других варваров?
      - Португальцы сделались заносчивы из-за моей доброты, - возразил матери Акбар. - Некоторые ведут себя как завоеватели, а я терплю. Пусть англичане приходят в Индию. И тогда вместо того, чтобы доставлять неприятности нам, они, борясь здесь за превосходство, будут доставлять неприятности друг другу. Кандра говорила, что англичане - справедливые, честные люди. - Он похлопал мать по руке. - Просто ты не любишь иностранцев и их привычки. Признайся в этом, ведь у тебя нет других недостатков.
      - Мое недоверие к чужеземцам и их привычкам вовсе не изъян в характере, резко ответила она сыну и, слегка стукнув его указательным пальцем по щеке, добавила:
      - Не вздумай меня критиковать, Акбар. Ты всю жизнь искал правду и успел позабыть, что гласит Святой Коран: рай покоится у ног матери. А теперь перестань горевать об английской жене, выходи отсюда - тебе надо управлять своими владениями. Ты - Акбар, Великий Могол, а не влюбленный мальчишка, которому первый же его роман разбил сердце. Иди и подбери свой тюрбан. Он свалился с твоей головы. А волосы у тебя, сын, поседели от горя. Ты ведь никого не хочешь этим напугать?
      - Я сбрею их, - отозвался он, - в доказательство своей печали по Кандре.
      - И усы тоже, - кивнула она. - Я сама пойду и принесу бритву и воду. Никто не должен этого видеть, сын мой. - Мариам Макани повернулась. Шелка ее одежд цвета сливы грациозно обвились вокруг тела.
      - Принеси одежду, мне надо переодеться, мама, - бросил он ей вслед. Затем вернулся в комнату, чтобы в последний раз посмотреть в окно. День был ясным и жарким, как и четыре утра назад, когда его возлюбленную оторвали от него. На дороге вдоль побережья - ни души, и все тот же гул насекомых в деревьях вокруг дворца. Акбар вздохнул. Кандра уехала. Он никогда не увидит ее прекрасного лица, не будет любить ее совершенное тело. Ему остались только воспоминания. Воспоминания и их дочь Ясаман. Злой рок не позволил ему оправдать ожиданий Кандры - он не сумел изменить ее судьбу. Но с Ясаман будет иначе. Девочка это все, что осталось от их короткой, но замечательной любви. Нет, нет, с Ясаман все будет иначе.
      Часть 1
      ЯСАМАН
      Индия
      1597 - 1605
      Глава 1
      Смех со звонкими шаловливыми нотками донесся от высоких кустов орхидей, грациозно парящих в послеполуденном весеннем воздухе.
      - Моя принцесса! Ты где? - Главный евнух Ясаман Камы из слуг Бегум беспокойно шел через сады Великого Могола. - Куда подевался этот бесенок Азраила <Азраил - ангел смерти у иудеев и магометан.>? - напыщенно бормотал он, потом остановился и прислушался, но лишь шумный птичий щебет донесся до его настороженного слуха.
      - Адали! Ты еще не нашел Ясаман? - нетерпеливо окликнула его Ругайя Бегум с открытого балкона во дворце принцессы.
      - Нет, госпожа, но найду, - отвечал евнух и тут снова услышал хохот ребенка. В его карих глазах появилась хитреца, и он закричал льстивым голосом:
      - Я тебя слышу, принцесса. Иди к Адали, и он даст тебе твои любимые цукаты. - И вновь никакого ответа, лишь гомон птиц.
      - Адали! Скоро здесь будет Мариам Макани. - Ругайя Бегум начала нервничать. Теперь она стояла в галерее с колоннами, выходившей прямо в сады. Бабушка Ясаман была самой высокопоставленной дамой в королевстве, и никто не посмел бы заставить ее ждать, когда она приходила с визитом. Ругайя Бегум тяжело вздохнула: Ясаман - шаловливый ребенок, но зачем сегодня ей надо всех мучить?
      - Ты взволнована, тетя.
      Ругайя Бегум подскочила, испуганная голосом принца Салима.
      - Салим! О Аллах! А твоя бабушка уже здесь? - Ее лицо исказилось, словно от боли.
      - Бабушка собирается сюда? Сегодня? Я не знал, - ответил принц. - Нет, со мной ее нет. А отчего ты так взволнована?
      - Мариам Макани вот-вот будет здесь, - ответила Ругайя Бегум, - а твоя маленькая сестренка решила поиграть с нами в одну из своих игр. Адали не может ее найти. Она прячется от нас в садах и ни за что не выйдет!
      Принц Салим снисходительно хмыкнул:
      - Сейчас я ее выволоку, - и направился по ступеням из колоннады в сад. Ясаман, сладость моя, ты где? - позвал он нежным голосом.
      - Салим? Это ты? - откликнулся голос сестры.
      - Это я, моя обожаемая. Выходи! С минуты на минуту приедет бабушка. А ты знаешь, как она не любит, когда ее заставляют ждать. - Его взгляд скользил по зелени, стараясь уловить какое-нибудь движение, которое выдало бы девочку.
      - А ты меня найди! - игриво подтрунивала она над ним. Он рассмеялся. Разве можно было представить шесть лет назад, когда родилась Ясаман, что он, тогда уже взрослый мужчина, так очаруется этим маленьким человечком. Его собственные дети никогда его так не трогали. А эту девочку, сводную сестру, он обожал.
      - Ну хорошо, противная обезьянка. Сейчас я тебя найду. И уж тогда нашлепаю твой маленький задик, чтобы больше меня уважала, - пригрозил принц.
      В ответ Ясаман прыснула.
      Салим оглянулся на тетю и заметил, что она нервничает еще больше. Времени для нежностей, судя по всему, не осталось. Он внимательно осмотрел сад и вскоре заметил клочок красной кисеи посреди Королевских Корон. Он тихо подкрался и с громким криком кинулся на притаившуюся жертву. С возгласом удивления она вывернулась у него из рук, темные волосы летели и метались за ней. Но Салим был быстрее. Он снова поймал сестру, поднял ее и понес, яростно отбивающуюся, туда, где ждала Ругайя Бегум. Крепкий, но нежный шлепок по миниатюрным ягодицам девочки на время ее успокоил.
      - Вот ваша дочь, тетя. - Салим поставил на землю босоногую сестру, но продолжал держать руку на ее голове.
      - Спасибо, Салим, - поблагодарила Ругайя Бегум. - Ты останешься подкрепиться с нами, когда приедет бабушка? Она будет рада застать тебя здесь.
      - Спасибо за приглашение, тетя, - поблагодарил он. - Я останусь.
      - А как ты меня нашел? Ведь Адали не смог? - спросила Ясаман, глядя снизу вверх на брата бирюзовыми глазами, в которых горело любопытство.
      - Я внимательно оглядел сад, обезьянка, и заметил край твоей юбки, ответил он с улыбкой превосходства. - Среди желтых Королевских Корон трепетал лоскуток ярко-красного.
      - У Адали глаза не так остры, как твои, братец, - заметила Ясаман, когда евнух, шумно отдуваясь, подошел к ним.
      - Я отведу ее к Торамалли и Рохане, чтобы ее приготовили, - сказал Адали Ругайе Бегум, беря маленькую ручку Ясаман в свою. - Какая ты непослушная, принцесса, - журил он юную госпожу по дороге во дворец.
      - Все время быть хорошей так скучно, Адали, - отвечала ему девочка.
      Ее откровенность вызвала улыбки на лицах и Ругайи Бегум, и принца Салима.
      - Правда ведь, она доставляет вам много радости, тетя, - заметил молодой человек.
      - В ней вся моя душа, - спокойно ответила Ругайя Бегум. - Даже если я на нее сержусь. Я задаю себе вопрос, часто ли думает о ней Кандра?
      - Может быть, и часто, - предположил принц. Он почти не знал молодую англичанку - жену отца. Слишком короткое время она была с ними. - А может быть, и не думает вовсе. Ведь она вернулась к другому мужу, и у нее наверняка другие дети. И те дети, и заботы о них отвлекли ее мысли от Ясаман.
      - Как может женщина забыть своего первенца? - возмущенно спросила Ругайя. - Не поверю, чтобы Кандра перестала думать о дочери. Она не из тех женщин.
      Принц пожал плечами:
      - Разве она написала хоть одно письмо за те почти шесть лет, что уехала отсюда? Ей что же, не интересно узнать, как живется ее ребенку? - Так было услоклено, - терпеливо объяснила Ругайя. - Чтобы ей не было слишком больно. Салим снова пожал плечами:
      - Отец был прав, не отпустив Ясаман. Здесь она в безопасности и любима всеми, кто ее знает. В той чужой земле было бы не так.
      - Как ты можешь это знать наверняка? - возразила Ругайя Бегум, инстинктивно в глубине души стараясь защитить мать девочки. Хотя и разделенная многими годами, Кандра оставалась ее подругой.
      Прежде чем принц сумел ответить, вошел слуга и объявил:
      - Свита королевы-матери приближается, милостивая госпожа.
      - Пошли за принцессой Ясаман, - распорядилась Ругайя. - Она должна приветствовать здесь Мариам Макани.
      - Уже сделано, милостивая госпожа, - ответил слуга с оттенком самодовольства, - Твое прилежание и предусмотрительность, Али, достойны похвалы, - сухо заметила Ругайя Бегум, отсылая слугу.
      - Мама Бегум! Мама Бегум! - Ясаман, пританцовывая, выбежала в галерею. Ее ярко-красную юбку сменили на кисейную небесно-голубую с золотыми пятнышками в виде монет. По подолу она была оторочена золотой лентой. Блузка с короткими рукавами расшита золотом, а скромный вырез у шеи, казалось, не вязался с широкой полосой открытого тела между нижним краем и поясом юбки. К юбке были подобраны и туфли, надетые на узкие, изящные ступни девочки. Черные как смоль волосы зачесаны назад и заплетены в одну длинную косу. Руку Ясаман украшал маленький браслет с розовыми бриллиантами, такие же бриллианты красовались в мочках ее ушей. Удивительные голубые глаза были подведены, отчего, казалось, сияли еще ярче.
      - Мама Бегум! - настойчиво повторила Ясаман в третий раз, а когда привлекла внимание Ругайи, победно улыбнулась. Сложив руки ладонями вместе, она очаровательно склонила голову и спросила:
      - Как ты думаешь, старая королева, моя бабушка, будет мной довольна?
      - Думаю, что да, - уверила Ругайя Бегум ребенка, - но ты, моя маленькая, не должна называть Мариам Макани "старой королевой". Твоя бабушка - знатнейшая дама в нашем краю.
      - Тетя, а зачем ей подвели глаза? - неожиданно спросил Салим. Ему показалось, что так она выглядит старше своих шести лет. Впервые в маленькой сестренке он вдруг увидел женщину, и открытие поразило его.
      - Сегодня особый случай, Салим, - ответила Ругайя Бегум с улыбкой.
      - Неуверен, что мне так нравится, - продолжал принц. - Она похожа на танцовщицу.
      - Салим! - воскликнула шокированная Ругайя Бегум.
      - А кто такая танцовщица? - подхватила Ясаман.
      - Красивая девушка, которая танцует, - быстро ответила мать. - Но ты не танцовщица, ты - принцесса. Салим! Немедленно извинись перед сестрой. - Темные глаза Ругайи зло сверкнули на старшего сына и наследника мужа. Ведь танцовщицы зачастую были проститутками. И то, что Салим мог при сестре сказать это слово, расстроило Ругайю Бегум.
      - Извините, тетя, Я никого не хотел обидеть. Просто неудачно выразился, стараясь объяснить, что мне не нравится в наружности Ясаман. Мне следовало сказать, что краска не подходит для шестилетней девочки. - Принц взял руки Ругайи в свои и коснулся их лбом, демонстрируя послушание.
      - Мне уже шесть с половиной, - прикрикнула на брата Ясаман, и выражение ее лица так походило на Акбара, что и Салим, и Ругайя Бегум не смогли удержаться от смеха.
      - Приятно входить в дом, где так хорошо смеются, - послышался сильный приятный голос, и в сад вступила улыбающаяся королева-мать.
      - Бабушка! - Ясаман бросилась к пожилой даме и, обвив ручонками шею Мариам Макани, поцеловала ее в щеку.
      - Дай-ка мне на тебя посмотреть! Дай-ка посмотреть, - произнесла бабушка, освобождаясь от обнимающих ее рук. Ясаман грациозно повернулась.
      - Ну конечно, - подметила Мариам Макани, - с тех пор как я была здесь в последний раз, ты вытянулась. А ты хорошо учишься, моя девочка? Твой отец хочет, чтобы его дети не росли неучами. Он дал образование не только твоим братьям, но и старшей сестре.
      - Да, бабушка, я хорошо учусь, - заверила Ясаман. - Я могу считать. Изучаю историю нашего народа, французский, португальский и английский, который, как мне сказали, был языком Кандры Бегум.
      - А кого, девочка, твой отец выбрал тебе в учителя? - Темные глаза Мариам Макани светились любопытством.
      - Священника, бабушка. Его зовут отец Куплен Батлер. Он такой забавный не то что тот мрачный старый отец Ксавье и другие священники. Отец Куплен смеется над обезьянкой Баба и ее проказами. Он приносит ей даже угощение и не называет отродьем дьявола, как отец Ксавье. Баба съела его четки, - прошептала Ясаман доверительно. - Он целый день не мог прийти в себя.
      - Не люблю я этих христиан, которым сын позволил приехать в страну, проворчала Мариам Макани.
      - Они влияют на моего господина Акбара не больше, чем муллы, священники-буддисты, индуисты и джайнисты, - успокоила Ругайя Бегум свекровь и, взяв за руку, повела во дворец. - Прошу к столу, милостивая госпожа.
      - Салим! - позвала Мариам Макани, и он поспешил подойти к ней. - У тебя все в порядке? У тебя, твоих жен и детей?
      - Все хорошо, бабушка. Спасибо за заботу. Счастлив тебя видеть цветущей здоровьем. Ты до сих пор красива, как молодая женщина. - Салим поцеловал ее в щеку.
      - Льстец! - Она хмыкнула, но была довольна лестью. - Ты подкрепишься с нами?
      - Госпожа Ругайя Бегум сообщила мне о твоем приезде. Я ни за что бы не уехал отсюда, не повидавшись с тобой. Буду рад сесть с тобой за стол, отвечал ей Салим.
      Они устроились у сверкающего пруда, протянувшегося почти во всю длину парадного зала. Свет проникал сюда сверху, просачиваясь сквозь решетчатый потолок из яшмы, устроенный под куполом, венчающим дворец. Большие фарфоровые вазы, украшенные голубым рисунком, выстроились вдоль стен уютного зала. Их наполнили длиннолистыми кардамонами с узорами бело-голубых и желто-зеленых цветов, желтыми, кремовыми и белыми трубочками имбирных лилий, заливавших воздух ароматами. Сверху свисал золотой канделябр, освещающий вечерами зал. Таким помещение было при Кандре, таким осталось и теперь. Ругайя Бегум лишь расставила у воды несколько кушеток и маленьких низких столиков из бронзы и черного дерева.
      Слуги, незаметные в белых одеждах, неслышно ступая, вынесли блюда с ломтиками свежей дыни, грейпфрута, маленькими бананами и миниатюрным печеньем из толченого ореха, измельченного кокоса и меда. Белые с голубым фарфоровые чашки с ассамским чаем, в который для аромата добавили гвоздику, передали по кругу. На стол поставили блюдечки с фисташками и кедровыми орешками. Старший брат обнял Ясаман. Она хихикала от удовольствия, когда он кормил ее сладостями, а сам покусывал ее палец, если она давала ему кусочек фрукта или печенья.
      - Приятно видеть любовь между старшим и младшей, - заметила бабушка с улыбкой.
      - Он портит ее, - возразила Ругайя Бегум, - как и отец, когда приходит ее навестить.
      - Когда моего сына больше не будет здесь, старший брат станет могущественным союзником и защитником Ясаман, - мудро ответила Мариам Макани невестке.
      - К тому времени Ясаман будет давно замужем, - не согласилась Ругайя Бегум. - Муж ее защитит.
      - Ее муж не будет Великим Моголом. А Салим будет, - колко сказала королева-мать.
      - Бабушка, а почему не женятся брат и сестра? - спросила Ясаман, прислушиваясь к их разговору. - Я не могу вообразить себе лучшего мужа, чем брат Салим.
      - Не следует смешивать кровь столь близких людей, - ответила пожилая женщина. - Любая вера считает омерзительным, когда брат и сестра знают друг друга как мужчина и женщина. Спроси своего священника. Это одна из немногих вещей, в которых мы с ними сходимся.
      - А вот культура Древнего Египта, - вступил в разговор Салим, - требовала, чтобы правитель женился на сестре, чтобы их царскую кровь не запятнали чужаки. Только их дети могли наследовать египетский трон.
      Ясаман невинно рассмеялась:
      - Тогда, братик, когда вырасту, я выйду замуж за тебя, и наши дети тысячу поколений будут управлять Индией. - Она обвила его шею руками и поцеловала в губы. Потом лукаво посмотрела на других.
      - Когда ты вырастешь, Ясаман, - прервала ее Ругайя Бегум, - ты выйдешь замуж за самого красивого юного принца. Он приедет за тобой на прекрасном слоне. Животное украсят шелками и драгоценностями, а на спине укрепят золотой паланкин. У твоего принца будут темные глаза и нежный голос, чтобы петь тебе любовные песни. Он увезет тебя в свое королевство, где ты родишь ему много сыновей и вечно будешь счастлива. Смотри! Все это здесь, в чашке. - Ругайя Бегум повернула к ней белую с голубым фарфоровую чашку так, чтобы девочка видела черные чайные листья.
      - Но я хочу выйти замуж за Салима. - Ясаман надула губы, глаза сделались непокорными.
      - Нельзя, - отрезала бабушка. - Что скажут его дражайшие жены - Ман Баи, мать твоего племянника Хусрау и племянницы Султан ун-Низа Бегум, и Hyp Яхан его новая страсть, на которой он женился меньше года назад? Ты ранишь их чувства, если украдешь у них Салима.
      - Они уже старые. - Ясаман скривила лицо. - Ман Баи больше двадцати лет по крайней мере на три года. А когда я буду готова выйти замуж, постареет еще. И Hyp Яхан тоже.
      Салим рассмеялся.
      - Какая ты злюка, сестренка, - сказал он снисходительно и, оторвав от одежды яркий драгоценный камень, дал ей. Она смотрела на брата с обожанием.
      - Ясаман, я привезла тебе подарок, - перебила Салима Мариам Макани, стараясь сменить тему.
      Естественная детская жадность заставила девочку выскользнуть из рук старшего брата и повернуться к королеве.
      - Что ты мне привезла, бабушка? Что-нибудь, что можно надеть? Или с чем можно поиграть?
      - Ты истинный Могол, дорогая, - рассмеялась пожилая женщина над нетерпением внучки. - Твои руки всегда готовы схватить все, что ты пожелаешь или думаешь, что желаешь. - Она кивнула своему слуге, который стоял за кушеткой. Евнух поспешил прочь, но через мгновение вернулся с прелестнейшей птицей на ладони. К золотому кольцу на левой ноге ее была прикреплена толстая золотая цепочка, которую сжимал евнух.
      Птица была большой, с великолепным оперением: с ярко-золотистой грудкой и небесно-бирюзовыми крыльями и хвостом. У большого крючковатого клюва темнело синее пятно. На голове - хохолок из зеленых перьев.
      В незнакомой обстановке птица нервничала, хлопала крыльями, показывая золотисто-желтые подкрылья.
      - Попугай! - От восхищения Ясаман широко раскрыла глаза. У нее были пони и слон, она любила животных.
      - Его зовут Хариман, - начала Мариам Макани.
      - Как попугая раджи в сказании о принцессе Лабам, - возбужденно перебила ее девочка.
      - Быть может, это одна и та же птица, - загадочно ответила старая королева и взглянула на попугая. - Хариман! Вот твоя новая госпожа. Поздоровайся с ней!
      Ко всеобщему удивлению, попугай поднял правую лапку, слегка кивнул головой и скрипучим голосом произнес: "Живи тысячу лет, госпожа!"
      - Ох, - задохнулась от испуга Ясаман. - Бабушка, он говорит. Хариман говорит.
      - Конечно, говорит, моя милая, - согласилась, улыбаясь, она.
      - Вы привезли Ясаман замечательный подарок, - заговорила Ругайя Бегум, и, прежде чем успела упрекнуть дочь в плохих манерах, девочка восторженно воскликнула:
      - Большое спасибо, бабушка! Я никогда не получала лучшего подарка!
      - У Харимана есть своя хранительница, - сказала Мариам Макани. - Выйди познакомиться с новой госпожой, - приказала она, и их взорам предстала очень маленькая женщина. - Она взрослая, хотя ростом всего три фута <1 фут - 12 дюймов, 0,3048 м.>. Она знает, как кормить и ухаживать за Хариманом. Ее зовут Бална.
      Бална упала на колени, коснувшись лбом туфель Ясаман:
      - Вся моя жизнь в служении тебе, принцесса.
      - Встань, Бална, - произнесла девочка. - Почему ты такая маленькая?
      - Так было угодно Аллаху, - отвечала служанка, поднимаясь на ноги.
      - А сколько тебе лет?
      - Шестнадцать, принцесса, - ответила миловидная девушка с темной матовой кожей, выразительными янтарными глазами и черными волосами, аккуратно заплетенными в две косы.
      - А Хариман может говорить и другие слова? - поинтересовалась Ясаман.
      - Конечно, может, принцесса. Но сейчас он устал от путешествия. И больше всего хочет устроиться с кусочком банана на своей жердочке.
      - Я дам ему, - нетерпеливо воскликнула Ясаман и, прежде чем ее успели остановить, отломила кусочек чищеного банана и протянула его Хариману.
      Попугай поднял голову и посмотрел прямо на Ясаман. Потом потянулся вперед, осторожно взял угощение из ее маленьких пальцев и отчетливо произнес: "Спасибо, госпожа".
      - Бабушка, он меня благодарит. Попугай Хариман благодарит меня за банан, возбужденно кричала девочка.
      Зажав банан в лапке, птица повторила: "Спасибо, госпожа! Спасибо тебе", и принялась есть.
      Салим прыснул от смеха:
      - Поистине ты привезла сестренке замечательный подарок, бабушка. Не помню, чтобы ты дарила что-нибудь подобное мне.
      - Ты не заслужил, - грубовато ответила старая госпожа. - Не успел родиться, как стал то так, то эдак выступать против моего сына. Ясаман хоть уважает отца.
      - Но ты же меня любишь, бабушка, - поддразнивал он ее, нежно обнимая.
      - Люблю, - согласилась Мариам Макани, - но твой отец будет всегда первым в моем сердце, Салим.
      - Ведь ты же так часто защищала меня от него, - возражал принц.
      - Разве я могла поступать иначе. Ты - старший сын Акбара, его наследник. Ты должен понимать, что твое положение не только дает тебе привилегии, но и обязывает к преданности и уважению. Ты слишком жаждешь унаследовать то, что принадлежит твоему отцу. Салим.
      Руки принца опустились.
      - Я мужчина, бабушка, и не стремлюсь устранить отца. Но хочу, чтобы он полагался на меня, а не на других, таких как Абу-л Фазл.
      - Глупый мальчишка, - раздраженно произнесла пожилая женщина. - Абу-л Фазл - историк твоего отца. И не больше. Он ведет лишь летопись его правления.
      - Он его друг, - зло ответил Салим. - Отец спрашивает его, а не моих советов.
      - Они постоянно вместе, - фыркнула Мариам Макани. - А ты. Салим, редко бываешь с отцом. И все же он любит тебя больше других детей, даже Ясаман. А если время от времени и спрашивает совета у Абу-л Фазла, то потому, что тот рядом, а ты далеко. У тебя своя жизнь и свои обязанности - семья, дети. Ты должен учиться управлять у отца. Но на этой земле ты править не будешь, пока жив Акбар. - Она пронзительно посмотрела на внука. - И пусть это будет через много лет после того, как умру я.
      - Салим не сделает; папе плохого, - убежденно вставила Ясаман.
      - Конечно, я не сделаю дурного отцу, - подтвердил принц ровным голосом и, наклонившись, взял девочку на руки. - Мне нужно идти, обезьянка. Проводи меня до ворот. - Он погладил сестру по голове. - Твои волосы черны, как ночь, и мягки, как шелк, - проговорил он почти про себя.
      - Его нужно лишь немного сдерживать, - заметила бабушка, глядя, как они удаляются.
      - Он стремится властвовать и подчас не может этого скрыть, - ответила Ругайя Бегум. Глубоко любящая Салима, она не могла, подобно другим женщинам гарема, не видеть его недостатков. Как часто, оказавшись в немилости отца, Салим обращался к женщинам в доме, прося их вымолить расположение Акбара. И тот, благодарение Аллаху, всегда его прощал. Но когда-нибудь, опасалась Ругайя Бегум, может не простить. Когда Салим однажды перейдет невидимую грань в песках жизни.
      - Он славный мальчик, - продолжала Мариам Макани.
      - Он взрослый мужчина, имеющий жен и детей, - возразила Ругайя Бегум старой даме.
      - Он лучший из сыновей Акбара.
      - Да, это так, - признала Ругайя Бегум. - Мне жаль Мурада и Даниэла. Они выросли в тени Салима. Как, должно быть, тяжело сознавать, что, как бы ты ни был хорош, придет время и Салим станет править тобой. Из-за этого они стали пить и принимать опиум, который их когда-нибудь убьет. У них нет силы воли отца. Так часто случается с сыновьями таких мужчин, как Акбар.
      - Все из-за индийских женщин, на которых он женился, - проворчала Мариам Макани. - В них дурная кровь, и они рождают слабых сыновей. - Мать Салима Раджпут из высшей касты, - напомнила Ругайя Бегум, - а он не слаб.
      - Твоя правда, дорогая. Быть может, все оттого, что никто не может сравниться с моим сыном. Даже его собственные сыновья.
      - Тебе не обмануть меня, Мариам Макани, - рассмеялась Ругайя Бегум. - Ты, как и другие женщины, души на чаешь в Салиме.
      Пожилая дама усмехнулась.
      - Признаюсь, - улыбнулась она. - Но как устоишь? Салим такой обаятельный.
      Ругайя Бегум не стала больше спорить со свекровью о принце Салиме, а подала знак слуге налить свежего чаю. Салим в самом деле был обаятельным, но это было опасное обаяние. Он пользовался им, чтобы получить все, что хотел, но в душе был властолюбивым и безжалостным. Ничто не могло устоять на пути его желаний.
      Ничто и никто, кроме Акбара, который, закрывая глаза на недостатки сына, продолжал называть его детским именем, которое дал еще в младенчестве, Шайкхо Баба.
      Салим, однако, был добрым мужем и отцом, любил животных, хотя при случае мог проявить себя энергичным и даже страстным охотником. Он ценил красивые вещи и коллекционировал произведения искусства, в частности, европейские гравюры, которые ему особенно нравились. Он вставлял их в золотые рамы, украшенные растительным орнаментом Моголов. С каждым годом увеличивалась его коллекция китайского фарфора, а недавно он начал собирать изящные кубки для вина и кинжалы с драгоценными камнями в рукоятях.
      Он был энергичен и любознателен, но подчас взбалмошен до каприза. Его неуемный сексуальный аппетит одни считали достоинством, другие - слабостью, как и пристрастие к хорошему вину и, время от времени, - увлечение опиумом. Но он достаточно благоразумен, думала Ругайя Бегум, и знает свой долг, чтобы слишком часто, как его младшие братья, предаваться этим порокам. Но самое заветное желание Салима Мухамада - управлять Индией. Из-за этого он рискнул бы всем.
      Возвратилась Ясаман, еще на бегу крича:
      - Скоро Салим обещал меня взять на тигриную охоту. У Агры заметили несколько зверей. Можно, мама Бегум? Можно? Ну, пожалуйста, пожалуйста. - Она пританцовывала вокруг старших.
      - Скоро, дочка, мы уезжаем в Кашмир, - ответила ей приемная мать. - Так хочет твой отец. Он считает, что большую часть года тебе надо проводить там, а не здесь, в Лахоре. Тот климат больше подходит для тебя.
      - Я не хочу в Кашмир, - надулась Ясаман. - Я хочу на тигриную охоту с Салимом. Вечно мне не дают развлекаться.
      "Не дают развлекаться, не дают развлекаться", - повторила красивая птица, печально покачав головой.
      Секунду все в изумлении смотрели на попугая, а потом разразились смехом. Даже Ясаман не смогла сдержаться и захихикала, и ее плохое настроение тут же улетучилось.
      - Попугай Хариман такой забавный, - зазвенел ее голос. Потом она повернулась к бабушке:
      - Правда, это лучший подарок, который я когда-либо получала?
      Мариам Макани улыбнулась младшей внучке, отчего стали видны почерневшие от бетеля зубы:
      - Я рада, что ты так счастлива. Хариман будет тебе напоминать обо мне, когда меня не будет рядом.
      - А почему бы, бабушка, тебе не поехать с нами в Кашмир? - спросила Ясаман.
      - Потому что, моя девочка, я старая дама и больше всего на свете люблю свой дом. Я много путешествовала в жизни, а сейчас выезжаю только тогда, когда хочу этого сама. А я не хочу. Мне лучше всего среди моих вещей.
      - Мне нравится Кашмир, - воскликнула Ясаман. - Дворец, который папа построил для Кандры, озера и горы. Там так красиво.
      - А Лахор тебе разве не нравится? - спросила бабушка.
      - Не так, как Кашмир, - ответила девочка. - Лахор большой, шумный город. Я не люблю его стены. И не видно гор, пока не выйдешь из города. А земля такая сухая! Влажно только у самых каналов, которые несут воду из реки в город. Почему земля такая темная и твердая, когда рядом река?
      - Не знаю, дорогая, - покачала головой Мариам Макани. - Спроси учителя. Христианские священники, говорят, все знают. - Она слегка нахмурилась и продолжала:
      - Но ведь здесь, во дворце, тебе живется неплохо. Ты не живешь в гареме, как другие женщины. В садах у тебя собственный маленький дом. Ты знаешь, что папа и мама Бегум играли здесь еще детьми?
      Ясаман кивнула и улыбнулась:
      - Мама Бегум говорила, что отец ловил здесь жуков и гонялся с ними за ней. Больших, черных, отвратительных жуков. - Она скривила лицо, подняла руки и пошевелила пальцами, изображая жука.
      Ругайя Бегум отскочила в притворном ужасе, закричав:
      - Не пугай меня, Ясаман, не делай этого! - И девочка вновь рассмеялась. Потом мать крепко прижала дочку к себе; - Не надо кривить свое красивое лицо, дорогая. Вот злой джинн увидит тебя и захочет околдовать, чтобы ты навсегда осталась такой.
      - О нет, мама Бегум, - ужаснулась Ясаман. Ее небесные глаза расширились, она быстро огляделась и прильнула к матери.
      Ругайя Бегум усмехнулась;
      - Думаю, тебе пора проститься с бабушкой. И Бална, и попугай Хариман устали. Надо отвести их в комнаты. Передай их Адали.
      - Хорошо, мама Бегум. - Девочка выскользнула из рук Ругайи и поцеловала ее в щеку. - До свидания, бабушка, - повернулась она к Мариам Макани. - Я так счастлива, что ты сегодня приехала к нам. - Она поцеловала старую даму в обе щеки. - Надеюсь, ты скоро снова к нам приедешь?
      - И привезу тебе еще один замечательный подарок, внучка? - лукаво спросила Мариам Макани, глядя на нее довольными темными глазами.
      - Нет, бабушка, ты никогда не сможешь сделать мне такого же замечательного подарка, как попугай Хариман, - воскликнула Ясаман и, взяв за руку хранительницу птицы, увела ее из зала.
      - Сын еще не подобрал ей мужа? - спросила Мариам Макани.
      - Она слишком мала, - ответила Ругайя. - Вы ведь знаете, как Акбар относится к ранним бракам. А Ясаман еще нет и семи лет. Времени достаточно.
      - Она так быстро растет, - заметила Мариам Макани, - будет выше других девочек, но и сейчас уже красива. Акбар прав, что тянет с ней. С каждым годом она будет становиться прелестнее, ценность ее как невесты увеличится, а значит, и муж подберется влиятельнее и могущественнее. Достойный дочери Великого Акбара. - Она сделала из чашки большой глоток. - Ты говорила ей о Кандре Бегум?
      Ругайя кивнула.
      - Да, - ответила она. - Нехорошо, чтобы девочка не знала о родившей ее матери, которая с такой неохотой ее оставила. Не вина Кандры, что они расстались. Будь у нее выбор, она никогда бы не бросила ребенка.
      - Жалко, что я не знала ее, - произнесла Мариам Макани. - Сын так о ней горевал. И вы с Иодх Баи и такой любовью о ней говорите. Какой она была?
      Ругайя Бегум, казалось, была удивлена вопросом свекрови. Никогда прежде Мариам Макани не спрашивала о Кандре. То короткое время, пока Кандра жила с ними, Мариам Макани была в религиозном паломничестве. Не успела она прийти в себя после путешествия, как получила известие от двух любимых жен ее сына. Кандра уехала, и Акбар заперся в высокой башне лахорского дворца. Плачущие слуги Кандры Рохана и Торамалли отнесли маленькую принцессу Ясаман Ругайе Бегум. От горя они обезумели.
      - Кандра была красивой женщиной, - медленно начала Ругайя, стараясь припомнить лицо своей давнишней подруги. - Она не походила ни на кого из здешних мест. Вы ведь знаете, даже португалки напоминают нас кожей. А кожа Кандры блестела, как шелк, и белизной была подобна горным снегам. Ее глаза были так же зелены, как изумруды, которые вы носите, Мариам Макани. А ее волосы! Что у нее были за волосы! Темно-коричневые с огненно-рыжим оттенком. Как же она их называла? - Ругайя Бегум долго ворошила память и наконец торжествующе закончила:
      - Золотисто-каштановые!
      - Я знала, что светлые глаза у Ясаман от матери, - задумчиво произнесла Мариам Макани, - но считала, что их глаза должны быть одного цвета. Ты говоришь, изумрудно-зеленые? Как интересно. При дворе сына я видела голубоглазых англичан, но никогда с бирюзовыми, как у Ясаман, глазами. Как ты думаешь, были ли еще у кого-нибудь из семьи Кандры такие глаза? Но расскажи мне лучше, Ругайя Бегум, о самой Кандре. То, что она была красива, для меня не секрет, потому что красива моя внучка. Она ведь самый прелестный ребенок из всех детей Акбара. Расскажи мне, что это была за женщина, которую так глубоко любил мой сын? - Старая королева потянулась за медовым печеньем и положила его в рот.
      - Кандра была умна, - тихо проговорила Ругайя, - и обладала утонченными манерами. В первый раз, когда Иодх Баи встретила ее в купальне, Кандра признала в ней женщину королевской крови и, проходя мимо, поклонилась. Кандра была добра и совсем не мелочна. Альмира и другие жены Акбара страшно его к ней ревновали. Они использовали любой повод, чтобы уколоть ее, а она встречала их оскорблениям пылкой учтивостью и, отметая несправедливость, храбро защищала себя. Ее поведение бесило их еще больше, - усмехнулась Ругайя.
      - А она и в самом деле любила моего сына?
      - О да! А когда родилась Ясаман, светилась от счастья. Девочке было только шесть месяцев, когда ко двору прибыл дядя Кандры, христианский священник. Оказывается, ее первый муж не был убит, как она считала. И он, и вся ее семья хотели, чтобы Кандра вернулась. Это было трагедией. Мне говорили, что она отказывалась, уверяла Акбара, что скорее согласится быть самой низшей из женщин при его дворе, чем расстанется с ним.
      - Но честь не позволила это сыну, - задумчиво проговорила Мариам Макани. Глупый человек. Из-за чести он пожертвовал и своим счастьем, и счастьем Кандры. На его месте я бы убила этого священника и покончила с этим раз и навсегда. - Она неодобрительно фыркнула, размышляя о поведении сына. - Но нет худа без добра. Ты хорошая мать внучке Ясаман. Я верю, у нее счастливая судьба.
      - Так при ее рождении предсказали и астрологи, - согласилась Ругайя.
      Мариам Макани поднялась:
      - Я засиделась с тобой сегодня. Давно пора домой.
      - Ваше присутствие оказывает честь нашему дому, - пробормотала Ругайя Бегум, вежливо вставая. - Надеюсь, вы скоро снова выберетесь к нам.
      - Может быть, в конце месяца, перед тем, как вы отправитесь в Кашмир, пообещала свекровь.
      Ругайя Бегум проводила гостью к слону, терпеливо подождала, пока той помогали подняться в красный с золотом паланкин, и помахала рукой, когда небольшая свита королевы-матери покидала двор. Только тогда она вернулась В маленький дворец и поспешила по лестнице на второй этаж и дальше по коридору в спальню дочери. Ясаман уже умыли и накормили. Она лежала в маленькой кроватке, а рядом в медной клетке сидел красивый голубой с золотистыми перьями попугай.
      Ругайя Бегум улыбнулась девочке:
      - Я пришла пожелать тебе спокойной ночи. Хороший был день?
      - Да, мама Бегум, - сонно ответила Ясаман.
      Ругайя Бегум склонилась и поцеловала девочку в щеку..
      - Да ниспошлет тебе Господь сладкие сны, - сказала она.
      - Расскажи мне еще о Кандре, - попросила Ясаман, ее глаза слипались, но голос звучал настойчиво.
      Ругайя расположилась на краю кроватки. Спорить не хотелось. Когда Ясаман чего-нибудь требовала, она бывала очень настойчива. А если не перечить ей, заснет через пять минут.
      - Жила-была принцесса, - начала Ругайя Бегум, - которая приехала во владения великого правителя Акбара из-за широкого моря, из страны, куда много месяцев пути. Она была самой красивой девушкой, какую только видел правитель, и он тут же влюбился в нее и сделал ее своей четвертой женой. Он назвал ее Кандрой в честь луны, потому что, говорил он, она была такая же прелестная, как луна. Через несколько месяцев от их любви родился ребенок. Кандра любила девочку всем сердцем, и маленькую принцессу назвали Ясаман Кама. Ясаман, то есть жасмин, потому что аромат этого цветка привлекал Кандру больше других. И Кама - любовь, ибо девочка была зачата и рождена в любви.
      Вдруг глаза Ясаман широко раскрылись.
      - Папа! - радостно закричала она, протягивая руки к отцу, а Ругайя сложила ладони в знак почтения.
      - Моя крошечная любовь, - позвал правитель свою младшую дочь. - Что за историю рассказывает тебе мама Бегум?
      - О Кандре, - возбужденно ответила девочка. - Это моя любимая история, но у нее очень грустный конец. Как бы я хотела, чтобы она кончилась счастливо.
      На секунду темные выразительные глаза Акбара затуманились от болезненного воспоминания, и он печально вздохнул.
      - Прошу прощения, мой дорогой господин, - сказала Ругайя Бегум, - но я никогда не считала справедливым скрывать от девочки правду. Он взглянул на нее, и женщина чуть не разрыдалась - такая мука отразилась на его лице. Потом взял ее руки в свои:
      - Я отдал тебе на воспитание нашу дочь, моя дорогая жена, и считаю, что ты не можешь поступить с ней дурно. Продолжай свой рассказ, потому что Ясаман не заснет, пока он не будет окончен. Ведь так, маленькая любовь моя?
      Ясаман энергично закивала головой.
      - Где я остановилась? - вслух спросила Ругайя Бегум, отлично помня, на чем прервала рассказ.
      - Маленькая Принцесса была зачата и рождена в любви, - подсказала ей Ясаман.
      - Ах да, - проговорила она и продолжала:
      - Когда девочке исполнилось только полгода, с родины Кандры приехал мудрец. Он привез ужасные вести, и Кандра должна была покинуть любимую дочь и правителя Акбара. Она не хотела уезжать, но еще больше не хотела оставлять ребенка. Но Акбар не позволил ей взять девочку с собой, и Кандра передала ее своей подруге Ругайе Бегум. "Будь матерью моему ребенку", - сказала она Ругайе, которую Аллах не благословил иметь детей от собственной плоти. Та с радостью согласилась, потому что любила свою подругу и полюбила девочку. Кандра покинула владения императора, и с тех пор ее не видел ни он, ни все, кто ее любил.
      Известно, что она благополучно прибыла на родину, и каждый год в день рождения Ясаман Камы Бегум правитель Акбар посылает матери Кандры прекрасную жемчужину. Другая бабушка Ясаман и вся семья таким образом узнают, что ребенок растет и благоденствует.
      Глаза Ясаман крепко закрылись, дыхание стало реже, большой палец левой руки медленно пополз ко рту. Взрослые поднялись и вышли из комнаты. Ругайя Бегум провела мужа в маленькую столовую, чтобы он мог с ней поужинать.
      - Прости, господин, что еда такая нехитрая, - извинилась женщина, - но ты не предупредил меня о своем приходе.
      - Я наслаждаюсь твоей простой едой, - ответил он ей. - В главном дворце трапеза такая пышная каждый день. Мне готовят по крайней мере пять сотен блюд. И никто из сидящих со мной за столом не может взять ни кусочка, пока их все не подадут мне. Это утомительно.
      Ругайя склонила голову, чтобы скрыть улыбку.
      Акбар был правителем этой обширной земли. Он мог сколько угодно жаловаться на помпезность, окружавшую его в повседневной жизни, но стоило ему по-настоящему захотеть сделать жизнь проще, ему нужно лишь отдать приказ. Правда заключалась в том, что обычно ему нравилась эта кутерьма, хотя иногда, как в этот вечер, он стремился к уединению. Она подняла глаза и подала знак слуге накрывать на стол.
      Трапеза началась с шербета из арбуза, чтобы возбудить аппетит перед последующими деликатесами. На стол явился медовый хлеб, посыпанный семенами мака, потом искусно приготовленная нога ягненка, цыпленок под соусом карри из горчичных листьев, речная рыба с красным перцем чили, мисочки с маринадами из моркови и пряных трав, рис-шафран. Акбар разорвал хлеб пополам и великодушно пробовал каждое предлагаемое ему блюдо. Когда он кончил, ему подали лимонный шербет и чищеные личи в блюде с легким вином, свежие фрукты на подносе, вазу фисташек без скорлупы и лепестки розы в застывшем меду. Он ел с удовольствием, а потом произнес:
      - От твоего угощения я буду крепко спать.
      - Как и мы все, мой господин, - ответила Ругайя с улыбкой. - Мы уже не так молоды, как прежде.
      - Но я и не так стар, - запротестовал он.
      - Не забывай, мой господин, - игриво подтрунивала над ним жена, - я точно знаю твой настоящий возраст. Мы ведь не только муж и жена, но двоюродные брат и сестра.
      Акбар усмехнулся.
      - Ты права, - согласился он. - Но я еще достаточно молод, чтобы насладиться в постели с хорошенькой женщиной.
      - А разве для хорошенькой женщины существуют недостаточно молодые мужчины? - шаловливо спросила она. Ругайя была довольна, что после всех лет может его рассмешить. А в смехе он нуждался как никогда.
      - Ты всегда была так мудра или поумнела с годами? - в ответ подтрунивал он над женой. - Не забудь, ведь и я знаю твой возраст!
      - Но я уверена, мой господин, что ты слишком благороден, чтобы раскрыть эту тайну другим.
      Акбар вновь рассмеялся, но тут же посерьезнел и спросил:
      - Почему ты не рассказала Ясаман, из-за чего была вынуждена уехать от нас Кандра? Разве она никогда не спрашивала, что за "ужасные вести" привез тот мудрец? Ведь обычно она любопытна, как обезьянка. - Но она - ребенок, едва вышедший из младенчества, мой господин. Пока ей достаточно знать, что Кандра любила ее и не хотела оставлять. Правду она не поняла бы, даже если я и попробовала бы ее объяснить. Когда она станет старше и научится мыслить, я расскажу ей, что произошло на самом деле, если она захочет знать. Возможно, это будет уже не важно.
      - Тогда зачем, дорогая, ты рассказала ей остальное?
      - Если бы я этого не сделала, рассказал бы кто-нибудь другой. Нет способа заставить людей поверить, что Ясаман - плод твоего семени из моей утробы. Всем ясно, что я не настоящая ее мать. Я - полная и ширококостная. Мои волосы черны, а кожа пшенично-золотистого оттенка. А Ясаман худенькая и изящно сложенная. Бирюзовые глаза выдают, что она дочь другой женщины. Ее кожа, как густая сметана. А волосы, хоть и прямые, как у тебя, господин, но блестят, словно в них спрятан огонь, как у Кандры.
      Наступит день, когда кто-нибудь из злобы, ревности или просто из подлости расскажет Ясаман про Кандру. Но ведь никто не знает правды, которую знаю я. Разве ты не приказал Абу-л Фазлу, своему историку, вымарать всякое упоминание о Кандре из его сочинений о твоем правлении? Я знаю, ты сделал это, потому что тебе больно. Но другие могут не понять этого. Они могут представить все в недобром свете и причинить боль моему ребенку, но я не позволю этого! Пока в моем теле теплится дыхание и есть сила в руках, я не дам повредить нашей дочери!
      Акбар кивнул и, взяв ее руки, любовно их сжал.
      - Я мудро поступил, когда отдал Ясаман тебе, Ругайя. Помню, как Кандра пожаловалась мне, что Шайкхо Баба ревнует ее ко мне, потому что хотел ее сам. А когда родилась Ясаман, он даже предположил, что она не моя дочь, а ребенок какого-то португальца, который первым взял Кандру для собственных удовольствий. Тогда он был зол и разочарован, но сегодня обожает маленькую сестренку.
      - Глядя на Ясаман, никто не усомнится, что это твой ребенок, мой господин, - сказала Ругайя Бегум. - Крошечная родинка над верхней губой у левой ноздри копия твоей, разве что меньше, и хотя она - не вылитая ты, ее взгляд такой же царственный, особенно когда ей перечат. - Она рассмеялась. - Она просто устрашает слуг этим взглядом.
      - Да, - согласился Акбар, - я заметил. Ее пронзительный взгляд выдает ее татарское происхождение - Он пристально взглянул в глаза жены. - Ты хорошая мать, Ругайя Бегум. Ясаман повезло, что ты любишь ее и заботишься о ней.
      - Она часть моей души, господин. Я каждый день благодарю Всевышнего, что ты доверил мне ее воспитание.
      - В эту ночь мне хочется отдохнуть, Ругайя, - сказал Акбар. - Разреши мне остаться в твоей постели.
      - А разве тебе недостает твоих хорошеньких женщин? - тепло подсмеивалась жена.
      - Иногда старый друг - лучший друг, - улыбнулся он, касаясь кончиками пальцев ее щеки.
      - Ты имеешь в виду старых жен? - подшучивала Ругайя.
      - Нет, - тихо ответил он. - Ты мой друг, Ругайя Бегум. У меня тридцать девять жен, из которых ты - первая. Но настоящих друзей, на которых я могу положиться, совсем немного. Ты - одна из них.
      - Как хорошо, что мы есть друг у друга, - прошептала она.
      - Да, - согласился он и, поднявшись, повел ее из столовой по лестнице в спальню.
      Глава 2
      Рыбак, забрасывавший сети в недвижную темную воду озера, с любопытством смотрел в сторону дворца дочери Великого Могола. Он был совсем недалеко от него, может быть, ближе, чем следовало, но сегодня вечером рыба шла под берег. И разве сама Ясаман Кама Бегум не разрешила ему ловить рыбу в водах близ ее дома? Все жители деревни завидуют ему, думал он, выгибая от гордости грудь. Но ведь он спас кота принцессы, когда тот тонул. Котенок был еще глупым и неразумно кинулся с мраморной террасы за шумной нахальной уткой. Вспоминая, рыбак пожевал губами.
      Он видел, как котенок - благородный зверек с серебристой длинной шерстью выслеживал утку с террасы. Сначала рыбак подумал, что это просто кошачья игра, но, видимо, раздразненный криком утки, зверек внезапно бросился с высоты в воду и, ударившись о поверхность с громким всплеском, полузахлебнувшийся, завопил от удивления. Возмущенная вторжением на свою территорию, утка поднялась с воды и, недовольно хлопая крыльями, улетела прочь.
      Тут же на террасе появилась бормочущая обезьяна, а за ней плачущая от отчаяния девочка. Рыбак, у которого были собственные дочери, сразу сообразил, что котенок был любимцем. Нырнув в спокойную воду озера, он выловил животное и бросил его в лодку. В испуге котенок его сильно расцарапал. Сгоряча рыбак громко выругался.
      - Мама Бегум не велит говорить такие слова, - сказала девочка, но вдруг прыснула.
      Рыбак был поражен, что к нему обратилась хозяйка котенка. Он знал, кем она была - младшей дочерью Великого Могола, и, слух ходил, самой любимой. Он не осмелился произнести ни звука и, вновь забравшись в лодку, потупил глаза.
      - Если ты подгребешь поближе, - сказала Ясаман Кама Бегум, - то, я думаю, сможешь подать мне Фу-Фу. Рыбак поднял глаза и глупо моргнул.
      - Котенка, добрый человек, - объяснила принцесса.
      - Котенка, - повторил он и взглянул на дно лодки, где свернулось несмышленое существо, злобно смотревшее на него, едва слышно ворча. - Ах, котенка! - Рыбак сообразил, что чем раньше удалится с места, где быть ему не положено, тем меньше шансов, что ему будут задавать неприятные вопросы. Он быстро нагнулся и протянул руку к зверьку, но тот с недовольным шипением ударил его лапой. Рыбак озадаченно отпрянул.
      - Гадкий Фу-Фу! - упрекнула девочка. - Человек спас твою глупую жизнь и теперь лишь хочет вернуть тебя мне.
      При звуке хозяйского голоса уши котенка шевельнулись, и он жалобно мяукнул. Воспользовавшись тем, что животное отвлеклось, рыбак быстро поднял его со дна лодки и подал принцессе.
      - Спасибо тебе, добрый человек, - сказала она, очаровательно улыбаясь. За свою храбрость ты должен быть награжден. И мой отец поступил бы так же. Как твое имя?
      "Помилуй меня, Аллах, - подумал рыбак, - теперь меня непременно накажут за то, что я ловил рыбу так близко к королевскому дворцу". Но делать было нечего, и он сказал.
      - Меня зовут Али, великая госпожа, - и неловко поклонился, стыдясь голых ног и грязной набедренной повязки.
      - Ты ведь не должен был ловить рыбу так близко от моего дворца. Признайся, Али. Но если бы не ты, - рассудительно заметила принцесса, - я потеряла бы Фу-Фу. Его подарил мне брат Салим, который когда-нибудь станет Великим Моголом. Поэтому этот котенок - самый важный из всех. - Она улыбнулась, обнажив великолепные маленькие зубки. - А ты подплыл так близко, потому что здесь хороший улов?
      Он испуганно кивнул. Так она знает, что он не должен был заплывать сюда. Теперь его наверняка накажут.
      - Завтра Адали, мой управитель, пойдет в твою деревню и передаст начальнику письменное разрешение ловить тебе рыбу в водах у моего дворца. У тебя есть сыновья, Али?
      - Двое, великая госпожа. - Его сердце колотилось от восторга.
      - А племянники? - продолжала спрашивать принцесса.
      - Трое, - ответил он, внезапно осознав, что перед ним самое прекрасное существо женского пола, которое когда-либо рождалось на свет.
      Ясаман Кама Бегум задумчиво кивнула и затем произнесла:
      - Ну что ж, Али-рыбак, двоих из них, но не больше, можешь брать с собой. Но без тебя пусть никто не смеет подплывать сюда. Милость дается до конца твоей жизни. Это моя награда за то, что ты спас котенка.
      - Спасибо, великая госпожа, спасибо! - От восторга его голова шла кругом. Право на ловлю у дворца принцессы в богатейших рыбных угодьях озера. Он будет обеспеченным человеком. - Спасибо, спасибо, - бормотал он. Хотелось изо всех сил грести домой, чтобы рассказать жене и семье о своем счастье. Но он удержался, ведь пока рыбы он не поймал.
      - Это я должна благодарить тебя, Али-рыбак, - снова улыбнулась девочка. И Фу-Фу тебя благодарит, - ободрила она рыбака.
      Ее улыбку не забыть, думал Али, вспоминая тот день три года назад, когда судьба привела его в запретное место в нужное время. Благодаря ее милости он и в самом деле стал обеспеченным человеком, но нужды семьи, казалось, росли с его богатством. Лишь он один мог ловить здесь рыбу с двумя сыновьями или племянниками. Поэтому приходилось много трудиться. Как раз в это время его младшая дочь готовилась выйти замуж, а сколько всего следовало приобрести. Он был рад предлогу уйти из дома, от всех этих болтающих женщин. Счастливым он чувствовал себя только здесь, на озере.
      Он взглянул на стоящий поблизости дворец, который в сумерках будто плыл по водам озера. Сегодня террасу украшали фонарики, и оттуда доносились звуки флейты и барабана. По воде скользили маленькие деревянные кругляшки с зажженными на них свечами. Таким замечательным волшебным образом справляли день рождения принцессы. Он знал, что сегодня ее день рождения. Ведь несколько дней назад она сама сказала ему об этом.
      - Мне будет тринадцать. В гости ко мне приедут отец и брат. Мне подарят драгоценностей, Али, столько, сколько я решу сама. Так было каждый год в дни моего рождения.
      - Тогда ты должна быть очень богатой, великая госпожа, - заключил он.
      - Думаю, что да, - скромно согласилась она. Рыбак улыбнулся про себя. Она была самая очаровательная девушка, и ему следовало вечно ее благословлять за свое богатство. Он надеялся, что и к ней судьба будет благосклонной. А почему бы и нет? Ведь она - принцесса. Он ловко забросил сети и взглянул в сторону террасы, где стояли, слившись, два человека. Одна - Ясаман, а другой мужчина. Рыбак благоразумно отвернулся. Хотя его и мучило любопытство, это было не его делом.
      - Почему тот рыбак так близко подплыл к твоему дворцу? - спросил Салим у сестры.
      Она вгляделась в быстро наступающую темноту.
      - Это Али, тот человек, который три года назад спас Фу-Фу. Ты ведь знаешь, я разрешила ему ловить здесь рыбу.
      - Я знаю, что ты еще больше похорошела, конечно, если это возможно, ответил принц. Он крепко прижал ее к себе и пришел в волнение, почувствовав мягкие молодые груди.
      - Мама Бегум собиралась поговорить с отцом о претендентах на мою руку, проговорила Ясаман, глядя снизу вверх в его лицо, ее темные ресницы чуть заметно трепетали.
      - Ты слишком юна, чтобы выходить замуж, - сердито проворчал он.
      - Это не так, - спокойно ответила она. - Месячные у меня регулярные, как у всех женщин, способных рожать детей. Я готова к замужеству. Ты сам был не намного старше, когда женился в первый раз.
      - Ты не знаешь мужчин, - пробормотал он, лаская ее шелковистые волосы. Да я и не отпущу тебя. Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я войду в наследство. Помнишь, как мы говорили об этом, когда ты была маленькой?
      - Так, значит, ты признаешь, что я уже не ребенок? - съязвила девушка.
      - Я ровным счетом ничего не признаю. Дражайшая сестрица, разве ты забыла правителей и правительниц Египта? - Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.
      - Тех, что женятся между собой, чтобы сохранить в чистоте свою кровь? Помню, братик. А ты помнишь, что бабушка назвала это нечистым? - Его руки одновременно и возбуждали, и пугали ее. Брат был на двадцать один год старше ее и казался таким опытным, умудренным знаниями.
      - Она вздорная старая женщина! Что она знает о жизни. - Салим прижался губами к ее макушке. Аллах! Неужели он ее хочет? Он знал, что это безумие, но уже несколько лет сгорал от страсти, которая пугала его самого. Он не мог с ней справиться, страсть становилась все сильнее по мере того, как зрела Ясаман и становилась красивее.
      Он имел трех жен: Ман Баи, Амару и изящную Hyp Яхан. Он их любил. И все же он хотел Ясаман. Ему была нестерпима мысль, что другой мужчина проникнет в ее сладкое лоно. Воображая это, он возбуждался сам. Ясаман! При мысли о ней яростное горячее желание переполняло его.
      - Так что же мне оставаться старой девой, как Арам-Бану? - спросила Ясаман, нервно отодвигаясь, почувствовав у ноги незнакомый твердый предмет.
      - Арам-Бану - ребенок, - возразил принц.
      - Она старше меня, Салим, - живо ответила девушка.
      - Годами - да, дорогая сестра, но умом она - ребенок. Она так наивна, что ее нельзя отдавать мужчине, иначе отец давно бы к своей выгоде выдал ее замуж. - Он заключил в ладони ее лицо. - Я не могу и подумать, что потеряю тебя, обезьянка. Скажи отцу, что не примешь сейчас никакого мужа, и оставайся со мной. - Он улыбнулся ей. - Ты ведь знаешь, что я обожаю тебя, Ясаман. - Он дотронулся большим пальцем до ее губ, и она шутливо пососала его палец. Салим чуть не потерял над собой власть, представив, как губы девочки приближаются к его более сокровенным местам. Но инстинкт подсказал ему, что она еще ребенок и не знает, какое сильное чувство внушает ему.
      - Вот вы где оба, - окликнула их Ругайя Бегум, хотя они не слышали, как она подошла. - Ясаман, беги смени одежды. Только что прибыл гонец твоего отца и сообщил, что Акбар лишь в часе пути, отсюда.
      Девушка легко выскользнула из объятий брата и, не оглянувшись, поспешила прочь, а принц и женщина долго и напряженно смотрели друг на друга, потом Ругайя Бегум прервала молчание.
      - Пока здесь твой отец, мы собираемся обсудить с ним избранников для Ясаман. Пора подумать о ее выгодном замужестве.
      - По закону она не может выйти замуж, пока ей не исполнится четырнадцать лет, - отозвался Салим. - Не слишком ли рано думать о ее обручении?
      - Твой отец утверждает законы, он может их и отменить, Салим, - возразила принцу Ругайя Бегум. - Я не способна защитить Ясаман так, как может сделать это муж.
      - А она нуждается в защите, госпожа? Кто может повредить дочери Великого Могола?
      Она заметила! У стервы острый глаз, и она лучше, чем другие, судит о его характере. Когда бы он ни впадал в немилость отца, он всегда мог положиться на женщин из гарема Акбара. Ему помогали все, кроме Ругайи Бегум. Она любила его ради его матери, но надуть ее, как остальных, даже бабушку, он не мог.
      - Ты переоденешься или предпочтешь нас покинуть? - спросила женщина, оставив вопрос без ответа. Затем повернулась и удалилась обратно в дом.
      Ругайя Бегум прошла в покои дочери. Ясаман купалась в мраморном бассейне в ароматизированной воде. Ей помогали две служанки, ухаживающие за ее телом, Рохана и Торамалли. Ругайя огляделась и вздохнула: ребенок был еще так невинен. Фу-Фу, обожаемый Ясаман длинношерстный белый кот, праздно развалился на шелковой кушетке, обезьяна Баба устроилась на ручке и жевала какой-то фрукт - сок изо рта стекал прямо на ткань. Попугай Хариман раздраженно расхаживал у бассейна и, нервно посматривая на принцессу, что есть духу кричал: "Вода! Вода!"
      Ругайя Бегум покачала головой. Ясаман была слишком избалованной, ее слишком опекали. Ругайя винила себя, что девочка так незрела для замужества, и все же... От тревожной мысли она прикусила губу. Быть может, она ошиблась? Конечно же. Салим не испытывал желания к сестре. Должно быть, у старой женщины разыгралось воображение, и она увидела тени там, где ничего не было. И все же Акбар был нездоров. Он скрывал это от всех, кроме своего врача и ее. И тянуть с помолвкой Ясаман не следовало. Сегодняшний день ничуть не хуже, чем любой другой. Инстинкт никогда не обманывал ее, но Ругайя никак не хотела поверить, что Салим хотел сестру как женщину. Если Ясаман выйдет замуж, все разрешится лучшим образом для всех. Если она не ошибалась, страсть Салима мимолетна, и свадьба сестры охладит его пыл и приведет в чувство.
      - Что ты решила надеть, дорогая? - спросила она у дочери.
      - Переливчато-синие с золотом полосатые шаровары, блузку из золотой парчи, новые туфли и ожерелье, - ответила Ясаман, выходя из мраморного бассейна.
      Ругайя Бегум впервые пристально посмотрела на дочь и с удивлением осознала, что у Ясаман - тело женщины. Острые высокие грудки, отливающие бледностью гладкой кожи, обещали с годами налиться соком. Ноги длинные и хорошей формы. С таким юным телом число ее поклонников с каждым днем будет только расти. Недаром она так очаровала Салима. Тело Ясаман созрело быстрее ее чувств, которые, конечно, смущали девушку, не знающую, что с ними делать.
      - Прекрасный выбор, дорогая, - похвалила Ругайя Бегум. - У тебя есть вкус. - И серьезным тоном добавила:
      - Нам надо поговорить, дочь. Ты сделала кое-что, зная, что это мне не понравится. И все равно ты это сделала.
      - Что это, мама Бегум? - мягко спросила Ясаман, поднимая руки и позволяя слугам обтереть себя перед втиранием в тело миндального масла.
      - Ты совершила ошибку, пригласив брата на празднование дня рождения, Ясаман, - ответила Ругайя Бегум.
      - После отца и тебя он мой самый любимый человек, - возразила девочка.
      - Твой отец никогда не простит Салима за участие в убийстве Абу-л Фазла. Салим не убивал Абу-л Фазла, - вступилась Ясаман за брата.
      - Нет, - согласилась Ругайя Бегум. - Твой брат не сжимал оружия, которое пронзило сердце Абу-л Фазла. Но скорее всего по его указанию это сделал Бир Сингх. Это не тайна, Ясаман. Так оно, должно быть, и было. Бир Сингх при людях признал, что Салим обещал ему защиту и богатое вознаграждение.
      - Трусливый бандит лжет, - гневно воскликнула принцесса, но в то же время испытала неловкость. Такой слух ходил, и она знала, как Салим ревновал отца к историку. Абу-л Фазл был добрым, умным человеком с великолепным чувством юмора. А с Ясаман всегда так любезен. Она испытывала уколы совести. Но все же она любила брата и не верила, что тот мог пойти на убийство.
      - Люди такого сорта, как Бир Сингх, открываются дружкам, чтобы отвести от себя наказание, дорогая.
      - Отец простил Салима, - совсем невпопад возразила Ясаман.
      - У него не было другого выбора, как простить Салима перед людьми, терпеливо объяснила Ругайя Бегум. - Два твоих других брата, Мурад и Даниял, не годятся для правления. Салим - единственный наследник. Лишь вмешательство бабушки и Гульбадан Бегум, старой тетки отца, спасло твоего брата. Акбар уже был готов лишить Салима наследства и объявить следующим Моголом его сына принца Хусрау.
      Принародно отец помирился с Салимом, но видеть его он не хочет. Ты поступила легкомысленно, Ясаман. Нужно было посоветоваться со мной, прежде чем посылать за Салимом. Абу-л Фазла убили год назад в этот самый день.
      Потрясенная, Ясаман повернулась к ней.
      - О, мама Бегум, я не знала!
      - До сегодняшнего дня тебе и не следовало этого знать. Я и сейчас не рассказала бы, если бы ты не пригласила Салима. К чему тебе знать, что любимейший друг отца и его советник убит на твое двенадцатилетие? Так трагично, что любимейший день Акбара, в который он всегда веселился, стал днем его печали.
      - О, мама Бегум, я не сделаю отцу больно. Ты ведь знаешь, как я его люблю, - воскликнула Ясаман.
      - Тогда пошли к брату Адали и попроси его уехать, пока не прибыл отец, посоветовала Ругайя.
      - Да, да, - закричала девочка и, позвав евнуха, служившего ее старшим управителем, отдала приказание, нервно переводя взгляд с его лица на лицо матери в поисках поддержки.
      Адали торжественно поклонился и, встретившись на короткое мгновение своими карими глазами с глазами Ругайи, дал ей знак, что все понимает. Потом, вновь поклонившись юной госпоже, поспешил вон.
      - Ничего, ничего, моя девочка, - обняла дочку Ругайя Бегум. - Теперь все будет хорошо, обещаю тебе. - "Если я знаю Салима, а я его знаю, - думала женщина, - сейчас в сердцах он бросится прочь и не скоро побеспокоит нас снова".
      Но она ошиблась. Возвратясь в свои покои, чтобы переодеться, Ругайя увидела там Адали.
      - Принц объявил, что покинет дворец, он не хочет испортить день рождения сестры. Но останется поблизости и будет ее навещать, потому что последние месяцы был с ней разлучен и скучал по ее обществу. Он просит передать отцу заверения в его уважении. Один из его слуг задержится во дворце, чтобы вручить принцессе подарок.
      Ругайя Бегум нахмурилась.
      - Я думала, он совсем нас оставит.
      - Понимаю, милостивая госпожа, - склонил голову Адали.
      - Понимаешь? - словно бы про себя переспросила женщина.
      - Принц горит страстью к сестре, а это нехорошо, - ответил он тихо.
      Пораженная, Ругайя Бегум задохнулась, услышав, как ее сокровенные опасения вслух произносит другой.
      - Это так заметно, Адали? - спросила она евнуха.
      - Только вам и мне, милостивая госпожа. Мы оба знаем, как ведет себя принц, когда желает чего-нибудь, чего не может или не должен иметь. Мы ухаживали за молодой принцессой с самого ее рождения и не позволим причинить ей зла. Что вы собираетесь делать, милостивая госпожа?
      "Адали был хоть и слугой, но слугой доверенным. И к тому же другом", подумала Ругайя Бегум.
      - Мой господин Акбар останется в Кашмире на несколько дней, Адали. В это время я надеюсь объявить о свадьбе Ясаман. Если все устроится с ее мужем, противоестественные желания принца Салима должны рассеяться.
      В знак согласия главный управитель склонил голову:
      - Как всегда, ваша мудрость приводит меня в трепет, милостивая госпожа, промолвил он. Ругайя Бегум улыбнулась:
      - У нас ведь с тобой было много приключений с нашей дорогой девочкой, Адали. Помнишь, как однажды она пожалела боевых слонов отца и отпустила их на волю?
      - А они бродили по Лахору, жалобно трубя и пугая жителей, которые решили, что на них напали, - всхлипнул Адали от смеха.
      - Даже Акбара это рассмешило, - усмехнулась Ругайя Бегум. - Правда, потом он ее жутко бранил, потому что ему пришлось заплатить за весь ущерб, особенно продавцам фруктов и овощей на рыночной площади. Слоны съели все, что попалось им на глаза!
      - И наш добрый и милостивый господин тогда объяснил юной принцессе, что боевые слоны воспитаны для битвы и получают в ней наслаждение. И, поняв, как напугала слонов, которые на свободе почувствовали себя потерянными, она раскаялась в своей шалости. А господин велел приходить к нему, если ей еще когда-нибудь покажется, что с животными обращаются жестоко. Он любит этих созданий и научил любить их дочь.
      Их воспоминания прервал звук барабана, который сопровождал правителя во время путешествий. Акбар приближался к дворцу.
      - Найди Ясаман! - распорядилась Ругайя Бегум, и Адали бросился выполнять приказ.
      Женщина повернулась к зеркалу высотой в рост человека, чтобы осмотреть себя, и осталась довольна отражением. На ней было ягули - платье с поясом выше талии - любимое одеяние ее предков, Моголов. Оно оставляло шею открытой, рукава плотно облегали руки, юбка ниспадала фалдами. Темно-синий цвет очень ей шел, а шелк юбки, затканный серебряными звездами, подчеркивал блеск ее волос. Ожерелье из морских жемчужин и цейлонских сапфиров, сапфиры в ушах - она еще хороша собой.
      - Что ж, - прошептала она себе, - я становлюсь старой женщиной. Но, по воле Аллаха, я и в старости красива!
      Она пригладила и поправила прекрасные седые волосы, разделенные посередине на пробор и собранные на затылке в изящный узел. Ее простое, но мягкое лицо было тронуто морщинками только у глаз. Она гордилась своей кожей, нежной и эластичной. Да, мало найдется людей, знающих, что весной в день рождения ей исполнится шестьдесят.
      - Мама Бегум! Мама Бегум! - танцующей походкой в комнату вбежала Ясаман. Папа почти во дворе. Ох, какая ты красивая!
      Ругайя Бегум счастливо улыбнулась:
      - Ты меня совершенно затмеваешь. Я поражена тем, что вижу: ты совсем взрослая.
      - Я? - Ясаман задохнулась от удивления. Ругайя Бегум отвернулась от зеркала и погладила дочь по щеке:
      - Ты.
      - Как ты думаешь, папе понравится мой наряд? Эта кисея называется "утренняя роса". Ее прислала мне тетя Иодх Баи. Такую может носить только дочь Могола.
      - Я знаю. - Губы Ругайи Бегум слегка растянулись в улыбке. - Есть и другие: белизна облаков, капли дождя, цветы жасмина, серебро августовской луны, но только настоящая принцесса может носить такую. Она идет к твоим переливчато-синим с золотом шароварам и блузке. И мне нравится, как Торамалли причесала тебя.
      Черные длинные волосы Ясаман были распущены. Служанка заплела косу, украсив ее жемчужинами и бриллиантами. Она ниспадала девочке на плечи и переливалась при каждом движении. В волосах блестела золотая пудра, в маленьких ушах сверкали бриллианты.
      - Ты выглядишь превосходно, - успокоила ее мать. - Пойдем навстречу отцу.
      Рука об руку они вышли во двор, куда въезжал правитель. Осенью Акбару исполнялся шестьдесят один год. Он все еще был привлекательным мужчиной, и болезнь, исподтишка подтачивающая его силы, пока не была заметна. Он был одет во все белое: от тюрбана на голове до длиннополой туники, закрывавшей шаровары. Нетронутую белизну нарушали лишь золотые туфли со сверкающими алмазами.
      Спустившись с лошади, он раскрыл объятия жене и дочери.
      - Ну, наконец! - вздохнул он и притворно оглянулся. - Ругайя, милая, а где Ясаман? Почему она не выходит поздороваться со старым отцом?
      - Папа! - прыснула Ясаман и обняла Акбара. - Это же я! Правитель отстранил ее:
      - Нет, ты не можешь быть моей маленькой дочкой. Ты слишком соблазнительна, а Ясаман - лишь ребенок. - Его темные глаза искрились.
      - Папа, мне сегодня исполнилось тринадцать лет. Я - взрослая женщина, объявила Ясаман.
      - Ты уверена, что ты Ясаман Кама Бегум, - подшучивал он, - а не смазливая девушка, проникшая во дворец, чтобы стащить подарки?
      - Подарки? - Ясаман притворилась обиженной, но тут же снова рассмеялась.
      - Ну вот, теперь я спокоен: ты еще не совсем взрослая, - сухо заметил Акбар.
      - А разве ты не хочешь, чтобы я выросла? - Девушка взяла отца за руку, чтобы вести во дворец.
      - Чем старше становишься ты, тем старее я, мой маленький розовый бутон, объяснил правитель. - Это естественный порядок вещей, но совсем не тот, какого хочу я.
      - А каким бы он был, если бы ты мог его изменись папа? - с любопытством спросила принцесса.
      - Я бы изменил немногое. Мне бы хотелось, чтобы остались жить мои сыновья-близнецы Хуссейн и Хассан, умершие при родах. И конечно, чтобы от нас не уезжала Кандра. А если бы Господь позволил мне менять ход вещей, с нами и сегодня был бы Абу-л Фазл. - Глаза Акбара затуманились печалью. - Так много людей, которых я любил, покинули этот мир.
      - Не грусти, папа, - взглянула Ясаман на отца. - Мы с мамой Бегум тебя любим. И мы здесь, с тобой, вместо всех тех, кто тебя покинул. И другие тоже.
      .Правитель пристально посмотрел дочери в лицо:
      - Ты растешь. И говоришь мудрые слова. Они покинули двор, прошли через дворец на террасу на берегу озера, где должен был состояться праздник.
      - Добрый вечер, мой милостивый господин, - Адали приветствовал с поклоном Акбара. - Лодки с королевскими женами как раз подходят.
      Акбар кивнул. Стоя на берегу с дочерью и старшей женой, он смотрел, как по тихой воде озера приближались и причаливали к мраморной пристани у подножия небольшой лестницы суда, празднично украшенные сверкающими фонариками. Лодки высаживали пассажиров и удалялись к середине озера, где бросали якорь. Ясаман приветствовала каждую из гостей.
      Следя, как они прибывают, Ругайя Бегум решила, что к большинству жен Акбара время не было таким милостивым. Вторая жена правителя Зада Бегум была старше мужа на несколько лет и всю жизнь выглядела серой мышкой. Теперь годы высушили и согнули ее. Она выдавши улыбку Ясаман, и та, горячо расцеловав ее в морщинистую щеку, сама провела к удобному мягкому сиденью. Надменная Зада Бегум никогда не признавала Кандру, но по непонятной причине Ясаман была ее слабостью.
      Третья жена, Салима Бегум, мать старшей сестры Ясаман, Шахзад-Каним Бегум, тоже не любила Кандру, но иное дело - девочка. Она была в кровном родстве с ее ребенком, принцесса королевского происхождения из Моголов, а не какая-то иностранка, на которую Салима взирала с презрением. Она была худой и высокой, с металлического оттенка седыми волосами и с загибающимся к старости, крючковатым, как у ястреба, носом. - Сколько же тебе лет, дорогая? - спросила она у Ясаман.
      - Сегодня исполняется тринадцать, милая тетя. - Девочка давно знала, что с колкой Салимой не стоит шутить.
      - У тебя грудь взрослой женщины, - грубовато заметила Салима. - Пора замуж.
      - Так говорит и моя мать, - вежливо согласилась Я саман.
      - В самом деле? - кивнула Салима. - Хоть в этом-то она права. - И подсела к Заде Бегум, которая была ее лучшей подругой.
      Следующей оказалась Альмира, мать Мурада, когда-то красивая и страстная женщина, из-за которой у Акбара были неприятности, теперь - озлобленная, с пустыми глазами. Несмотря на возраст, Ясаман понимала эту тетю. Она тепло поздоровалась с ней, но в ответ получила едва заметный кивок головой.
      Принцесса Кандеша Лейла, мать второй дочери Акбара, Шукуран Низы Бегум, вежливо поцеловала Ясаман и прошла мимо. Потом приехала Рупмати, принцесса Биканера, мать очаровательного слабовольного принца Даниила, младшего брата Ясаман. Появились Камлавати, принцесса Джайсальмер и ее кузина, принцесса Пура-гадх, обе - милые дамы, которых Ясаман, в сущности, не знала, потому что жила и в Лахоре, и в Кашмире в собственном дворце. Госпожа Ваги и ее дочь Арам-Бану Бегум, сестра Ясаман, сошли на берег после них и были тепло встречены. Ваги была только любовницей, по за одно короткое свидание как-то сумела зачать ребенка. Жизнь этой добросердечной женщины вращалась вокруг ее слабенькой дочери, которой теперь исполнилось двадцать два года, и благотворительности, диктуемой ее убеждениями истовой мусульманки.
      - Я знала, что такая кисея тебе пойдет, - заметила любимая жена Акбара Иодх Баи, прибывшая последней. Ясаман ее радостно обняла и поцеловала в щеку.
      - Я так счастлива, тетя. У меня ничего подобного не было. - Потом склонилась к ее уху и тихо прошептала; - Салим был здесь. Он вернется, чтобы увидеться со мной, когда уедет отец.
      - Я знаю, - прошептала ей в ответ Иодх Баи. - Поэтому-то я и задержалась. Мой сын навещал и меня.
      Время мало изменило мать наследника Акбара. Она была изящно сложена, роскошные волосы до сих пор черны, как вороново крыло. Золотисто-карие глаза заговорщически горели на удивительно гладком лице. Она обожала своего единственного сына и была в восторге от его тесных отношений с его сводной сестрой.
      - Почему ты единственная из нас не стареешь? - проворчала Ругайя Бегум, когда она присоединилась к остальным. Смех Иодх Баи прозвучал, словно звон колокольчиков.
      - Может быть, мое лицо и остается молодым, как у матери и бабушки, но, клянусь тебе, кости мои постарели. Сырым летним утром невыносимо болят колени.
      Все приглашенные собрались, и наступало время ежегодного взвешивания Ясаман. Внесли весы с двумя чашами и установили на террасе. На одну чашу помогли усесться юной принцессе. Затем вперед выступили слуги с открытым сундуком, наполненным драгоценными камнями вроссыпь. Поставив на пол сундук, они принялись осторожно заполнять золотыми совками другую чашу. Блестящие камни и разноцветные жемчужины сыпались на весы, пока они не дрогнули и наконец не установились так точно, что даже пушинка могла бы поколебать равновесие.
      - На вид ты весишь не больше, чем в прошлом году, дочка, - произнес Акбар, - но на самом деле это не так. Думаю, из-за того, что ты подросла. - Он помог девушке сойти с весов. - Мой подарок к твоему дню рождения будет неплохой прибавкой к твоему состоянию.
      - Это ее груди, - глубокомысленно кивнула Салима Бегум Заде Бегум. - Для такой юной девушки у нее замечательные груди. Готова побиться об заклад, что под руками мужчины они станут еще тяжелее, - хихикнула она.
      К принцессе стали подходить со своими подарками другие женщины. Подносили традиционные шелковые шарфы и сари, благовония, золотые браслеты и серьги. Арам-Бану Бегум привезла младшей сестре маленькую клетку с двумя попугайчиками.
      - Это тебе, - медленно произнесла она, стараясь припомнить именно те слова, которым научила ее мать. - Я вырастила их сама. Мама говорит, что ты любишь птиц.
      - Я их обожаю. Особенно если буду знать, что это ты их вырастила, моя почтеннейшая старшая сестра. - Ясаман обняла Арам-Бану Бегум.
      - У нее доброе сердце, - рассудительно заметила Ваги, - не как у некоторых других. Ты хорошо ее воспитала, госпожа Ругайя Бегум.
      - Спасибо тебе, госпожа Ваги, - улыбнулась ей Ругайя. Бедная Ваги. Она была лишь мимолетной причудой Акбара, и от полного забвения ее спасло только то, что она родила ребенка. Если бы Арам-Бану была нормальной девушкой, то вышла бы замуж, и у Ваги была бы уютная старость в богатом доме зятя, где бы она баловала внуков. Но болезнь дочери не позволит этого. Ваги предстоит состариться в гареме.
      - У меня для Ясаман особенный подарок, - объявила Иодх Баи. И все глаза повернулись к ней.
      - Что это, тетя? - с удивлением воскликнула принцесса. Она думала, что вуаль из кисеи и есть подарок Иодх Баи.
      Иодх Баи подала знак слуге, и евнух поспешил вручить Ясаман подарок шкатулку из сандалового дерева с золотыми уголками, украшенными филигранью и золотым замочком. Запор был, правда, только для красоты. Пока евнух держал шкатулку, Ясаман подняла крышку и посмотрела, что в ней. Внутри шкатулка была отделана чеканным золотом, и на алой подушечке лежала книга - Это Ночная книга, дорогая, - объяснила Иодх Баи - Та самая, которую много лет назад я дала Кандре. Теперь она твоя Глаза Ясаман наполнились слезами На мгновение она в растерянности отвернулась, потом, овладев собой, произнесла - Лучшего подарка ты не могла бы мне сделать Владеть тем, что берега Кандра, большое счастье, тетя Я как будто становлюсь к ней ближе - Ясаман вынула книгу из шкатулки Она была переплетена в синий шелк с уголками из чистого золота, украшенными бриллиантами и жемчугом На первой странице из желтоватого пергамента золотом были написаны слова "Если однажды колесо любви придет в движение, для нее не будет существовать законов", - прочитала девушка вслух, и ее сердце забилось сильнее от того, как прозвучали они в ночи - Как романтично Это ведь из "Камасутры"
      - Да, - удивленно ответила Иодх Баи - Ты читала "Камасутру"
      - Очень немного Отец Куплен недоволен, если я читаю ее, поэтому я заглядываю в нее нечасто.
      - Если уж "Камасутра" выводит из себя священников, представляю, что твой отец Куплен скажет о Ночной книге, - игриво воскликнула Иодх Баи.
      - В Ночной книге нет ничего вредного, - возмутилась Рутайя Бегум.
      - Уж эти мне священники. Почему они отрекаются от своего мужского начала тайна, которую я не в состоянии разгадать. У них такой же член, как и у остальных мужчин, а они им пользуются только для того, чтобы писать. Ужасное расточительство. Если бы Аллаху было угодно, чтобы на свете появилась раса мужчин, не использующих для утех свои члены. Всевышний и создал бы их такими! Не обращай внимания на отца Куплена, дочь. Ночная книга готовит девушку к брачной постели, позволяя ей узнать то, что там произойдет. Незнание нельзя назвать добродетелью, а страхам нет места в любви.
      - А не слишком ли она молода для Ночной книги? - усомнился Акбар.
      Прежде чем Ругайя Бегум успела ответить, заговорила Иодх Баи.
      - Нет, мой добрый господин, нет. Приглядись к Ясаман. Салима права - у нее груди созревшей женщины. Она готова для брака.
      - Настало время, чтобы поговорить о муже для Ясаман.
      Ругайя Бегум решила использовать прекрасную возможность, чтобы начать разговор.
      - На будущий год девушка достигнет брачного возраста, и нужно как можно скорее все решить. - Она бросила на подругу Иодх Баи благодарный взгляд.
      - Думаю, ты права, дорогая Ругайя, - согласился Акбар, - но давай поговорим об этом позже.
      - Как будет угодно господину, - подчинилась женщина, понимая, что он откладывает разговор, не желая начинать его при других супругах, которые внезапно притихли, заслышав, что говорит их общий муж своей первой жене.
      Наступило время вечерней трапезы, и Ругайя Бегум незаметно кивнула слугам. Те под строгим надзором Адали вышли на террасу, предлагая гостям фрукты и сладости. Зная, что старшие жены особенно любят рахат-лукум, Ясаман приказала подать его на террасу. Чая было два сорта терпкий черный ассамский и утонченный зеленый китайский с легким ароматом абрикосов. Еда составляла важную часть жизни в гареме, и жены Акбара наслаждались ею, как все другие женщины. За ширмой негромко играли музыканты, молодая танцовщица развлекала дам. Сухой старик завораживал змею в корзине, и все присутствующие с интересом следили за ним. Огромная светлая луна заливала окрестности. Поднялся ветерок, Ругайя Бегум окликнула Адали и приказала принести воздушных змеев. Акбару нравилось, как они парили в воздухе, а ветер этим вечером был как раз подходящим для изящных бумажных игрушек.
      - Я хочу тигра - закричала Ясаман.
      - Но я тоже его хочу, - подзадоривал девушку отец.
      - Это мой день рождения, папа. И я могу сегодня брать все, что мне хочется. А мне хочется воздушного змея - тигра.
      - Вынужден уступить тебе, дочь, - любезно согласился правитель.
      - Тогда вместо тигра я возьму слона - Арам-Бану, иди повеселись с нами окликнула Ясаман сестру. - Вот тебе павлин.
      В восторге, что ее принимают в игру, Арам-Бану вскочила и схватила серебряную нить, прикрепленную к змею, который Адали уже запустил для нее. Ясаман стояла рядом с сестрой и учила ее искусству управления, чтобы змей этой женщины с умом ребенка не разбился о землю. Быть может, Арам-Бану была не так сообразительна, как другие в ее возрасте, зато обладала характером настоящих Моголов, особенно когда была расстроена или когда ей перечили.
      - Когда-нибудь Ясаман станет хорошей матерью, - заметила Ругайя Бегум, довольная добротой дочери.
      - По-другому и не может быть, ведь она видит перед собой самый лучший пример, дорогая подруга, - отозвалась Иодх Баи.
      - Не я, так ты бы воспитала ее, - резонно возразила Ругайя.
      - Но не так хорошо, как ты, - не соглашалась Иодх Баи. - Посмотри на моего сына, дорогая.
      - Придет время, и он станет замечательным правителем, - не отступала Ругайя. - Просто он нетерпелив.
      - И упрям, и слишком горд, - добавила Иодх Баи. - Он мой ребенок. Я люблю его, и мне хочется верить, что он - совершенство, даже если я и знаю людей гораздо лучших, чем он.
      - Например, его отца, - усмехнулась Ругайя, - или мою любимую дочь Ясаман.
      - Ты слишком снисходительна к Салиму. И все же из всех женщин из дома его отца ты одна не молила за него и никогда не была им очарована, - заметила Иодх Баи.
      - Не была, - согласилась подруга. - Салим должен знать, что есть женщины, которые могут устоять перед ним. Он должен признавать, когда бывает не прав. Я всегда служила голосом его совести. И останусь им, пока хожу по этой земле. Если из своих ошибок он будет извлекать уроки, то однажды станет добрым справедливым правителем. Я верю, что ему это удастся.
      Вскоре праздник окончился. Слуги вынесли чаши с розовой водой и пушистые полотенца, чтобы дамы могли смыть с пальцев липкие остатки сладкого десерта. Ясаман любезно проводила гостей к лодкам, поцеловала каждую тетю и старшую сестру и помахала вслед им рукой. Остались только Акбар и ее мать. Обняв родителей, принцесса пожелала им спокойной ночи и отправилась в кровать. День был восхитительным, но она знала, что мать хочет обсудить с отцом планы на ее замужество. Сама же она горела желанием получше рассмотреть Ночную книгу, подаренную Иодх Баи, книгу, которой когда-то владела Кандра - женщина, давшая ей жизнь и вновь исчезнувшая в своем мире. Акбар позвал Адали:
      - Помоги мне снять одежды, а потом принеси чашу легкого вина, старый друг.
      Управитель быстро снял с господина тунику и обувь.
      - Принеси его величеству набедренную повязку, - приказал он рабыне. Потом, согнувшись, снял с Акбара шаровары. Каждую часть одежды он передавал молодому евнуху, выжидательно стоящему рядом. Раздев донага господина, Адали обернул его повязкой, принесенной рабыней. Она представляла собой ткань, обмотанную несколько раз вокруг бедер, конец которой был заткнут у пояса, - традиционное домашнее одеяние Моголов.
      - Вот и все, милостивый господин, - произнес Адали, выполнив приказание и нетерпеливо делая знак молодому евнуху уйти.
      - Ax, - выдохнул Акбар, наконец чувствуя себя удобно. Адали позволил себе слегка улыбнуться и тут же поспешил к небольшому столику. Налив господину вина, он подал его и с поклоном удалился с террасы. Он представлял важность разговора, который вот-вот должен был здесь начаться. Осторожно он устроился в тени, откуда мог все слышать, оставаясь невидимым.
      Правитель опустился на широкую кушетку и, раскинувшись, потягивал вино. Рядом на низком стуле сидела Ругайя Бегум и ожидала, когда господин соизволит заговорить о том, что она уже пыталась с ним обсудить. Наконец он произнес:
      - По нашим законам она слишком молода, чтобы выходить замуж, Ругайя.
      - И все же к тому дню, через год, когда она будет достаточно взрослой, мы должны выбрать ей мужа.
      - Ты так ее любишь: я не могу поверить, что ты всерьез хочешь обсуждать ее брак. Ну что ж, если мы об этом заговорили... Есть несколько принцев, достойных Ясаман. Раджа Ориссы или, может быть, наследник Кандеша или Мевара. - В Ориссе слишком жарко для Ясаман, - ответила Ругайя Бегум. - Во время зноя она делается совсем вялой, а влага Бенгальского залива преждевременно убьет ее. С Кандешем та же проблема, к тому же не уверена, что госпоже Лейле понравится, если ты выдашь Ясаман замуж за сына человека, который сбросил ее отца. Что же до Мевара, то ты ведь не собираешься заключать с ними мир, предложив взамен нашу дочь. Меня поразило, что ты мог такое предложить. В Меваре очень беспокойные люди, - заключила она.
      Акбар скрыл усмешку. Рутайя Бегум, очевидно, уже выбрала будущего мужа для Ясаман, и совет с ним был просто формальностью.
      - Может быть, насчет Ориссы, Кандеша и Мевара ты и права, дорогая, протянул он. - А у тебя самой есть другие предложения? Ты мать Ясаман и можешь пожелать ей только самого лучшего.
      Ругайя Бегум улыбнулась: как хорошо он ее понимал.
      - Больше других мест Ясаман любит Кашмир. С каждым годом она проводит здесь все больше времени, и все меньше в Лахоре и Агре. В этом году она почти все время жила здесь. Думаю, она была бы счастлива, если бы смогла остаться здесь на всю жизнь. Юзеф-хан, бывший правитель Кашмира, а теперь твой самый верный военачальник, имеет нескольких оставшихся в живых сыновей. Старший, Якуб Али-хан, несмотря на все свое смирение перед тобой, - смутьян, средний, Хайдер, тянется за ним. А вот Ямал Дарья-хан - нет.
      - Сколько лет Ямал-хану? - поинтересовался правитель.
      - Двадцать три, мой господин, - ответила жена.
      - У него есть жены?
      - Нет. Он держит наложниц, всего с полдюжины женщин, которых любит, но ни с одной из них он в брак не вступил.
      - Якуб-хан старше принца Ямала на несколько лет и родился от другой матери. Младший - потомок госпожи из уважаемой, но не очень влиятельной кашмирской семьи. Юзеф-хан женился на ней, когда верноподданный чиновник попросил его взять девочку в гарем. Человек этот был на пороге смерти, другой семьи у ребенка не было, и отец боялся за ее будущее. Она была очаровательной. Надо сказать, принц Ямал тоже привлекательный мужчина.
      Увидев девушку, Юзеф-хан согласился жениться на ней и обеспечить деньгами - гораздо больше того, на что рассчитывал чиновник. Свадьбу сыграли немедля, пока не умер отец. В ту же ночь Юзеф-хан взял невесту в постель, и доказательства их близости на следующее утро были представлены ее отцу. В тот же день он умер. Через несколько недель новобрачная объявила, что готовится стать матерью. Говорят, что Юзеф-хан был очень доволен, в отличие от матери Якуб-хана, особенно когда та узнала, что родился еще один сын.
      С ранних лет мать воспитывала принца в духе верноподданничества отцу, учила исполнять любое его желание. Так благодарная женщина платила долг своему господину. Вот почему, когда Юзеф-хан так достойно принял поражение от тебя в битве за Кашмир и стал одним из твоих самых верных военачальников, принц Ямал не восстал против тебя, как его брат Якуб-хан.
      Я знала мать принца Ямала. Она умерла два года назад, а при жизни была доброй милосердной женщиной. Надеюсь, ее сын будет Ясаман хорошим мужем. Если ты поверишь ему, как поверил его отцу, то сможешь от своего имени назначить здешним губернатором. Сделав сына их бывшего правителя своим наместником и выдав за него свою любимую дочь, ты только привяжешь к себе людей в Кашмире. Прости, может, я говорю то, что не должна была говорить, но ты не вечно будешь на земле с Ясаман, так же как и я. Когда-нибудь станет править Салим, и если его обожаемая сестра окажется замужем за губернатором Кашмира, с севера его земли будут в безопасности. Ты должен подумать о будущем, когда планируешь брак Ясаман и размышляешь о царствовании Салима, - закончила Ругайя Бегум.
      - Вижу, ты все хорошо продумала, милая Ругайя. Конечно, прежде чем принять решение, я должен встретиться с этим образцом царственных добродетелей. Акбар улыбнулся жене. - А Ясаман знает принца Ямала?
      Ругайя Бегум покачала головой:
      - Она не знает ничего, кроме той простой жизни, которую вела, укрытая от невзгод в недрах семьи. Не было необходимости, чтобы она знала что-нибудь еще.
      В знак согласия правитель наклонил голову:
      - Не было. Ты мудро поступала, выполняя материнские обязанности. И все же Салима была права, когда сказала, что девочка физически созрела. Она похорошела так внезапно - стала самым очаровательным ребенком из всех моих детей. Как бы я хотел, чтобы сейчас ее увидела Кандра. Правильно, наверное, что мы хотим ее выдать замуж юной. Ее мать была такой же, когда я взял ее в жены. - На секунду его глаза затуманились воспоминаниями. - Юной, очень страстной и такой красивой.
      - Так ты все еще о ней думаешь? - проговорила Ругайя. - Я ее никогда не забуду. Иногда Ясаман взглянет по-особому, сделает такой знакомый жест рукой и я вижу Кандру.
      - Дня не проходит со времени ее отъезда, чтобы я не вспоминал Капдру, признался Акбар жене. - Я не разлюбил ее из-за того, что она далеко. Доказательством моей великой любви к английской розе служит Ясаман. Ей я желаю только самого лучшего. И если ты говоришь, что принц Ямал Дарья-хан будет нашей дочери хорошим мужем, мне остается лишь довериться твоему выбору.
      - Спасибо, мой дорогой господин, - произнесла Ругайя Бегум. - Я действительно серьезно и долго обдумывала это дело. Хотя в девочке наполовину наша кровь и она выросла в Индии, в ее жилах течет и кровь Кандры. Двумя качествами - независимостью и решимостью - она не похожа на нас. И в Кашмире люди настроены независимо. Здесь ей проще будет оставаться собой.
      - А как только Ясаман углубится в эту Ночную книгу, которую подарила ей Иодх Баи, - подхватил правитель с улыбкой, - ее молодое любопытство тут же даст о себе знать. И кому же, как не такому же юному и страстному жениху, удовлетворить это любопытство?