57

16 декабря в 11-26 Джонни Деланж произвел очередной взрыв и прошел вперед в газах и пыли.

В свете его фонаря обнажившаяся порода резко отличалась от голубоватого вентерсдорпского кварцита. Она была стеклянистой, черновато-зеленой, перерезанной тонкими белыми жилками — скорее мрамор, чем обычная порода.

— Мы у стены, — сказал он Большому Королю и наклонился, чтобы подобрать обломок серпентина. Взвесил его в руке.

— Мы это сделали, побили ублюдка!

Большой Король молча стоял рядом с ним. Он не разделял торжества Джонни.

— Ладно, — Джонни швырнул обломок обратно в груду. — Убрать гроздья, все обезопасить. Потом уведешь всех из штрека. Мы прекращаем работу до дальнейших приказов.

— Прекрасно, Джонни, — сказал Род. — Кончай все и выводи рабочих из штрека. Не знаю, когда мы получим приказ проходить стену. Тем временем отдыхай. Пока ждешь, я тебе буду платить четыре сажени в смену. — Не отрывая трубки от уха, он прервал связь. Набрал номер головной конторы. — Доктора Стайнера, пожалуйста. Говорит Родни Айронсайдз. — Он подождал несколько секунд, трубку взял Манфред.

— Мы дошли до Большого Черпака, — сказал ему Род.

— Я улетаю в Европу завтра утренним боингом, — ответил Манфред. — До моего возвращения вы ничего не должны делать. — Манфред положил трубку и нажал кнопку внутренней связи.

— Отмените все мои встречи, — сказал он секретарше. — Меня ни для кого нет.

— Хорошо, доктор Стайнер.

Манфред снял трубку своего незарегистрированного телефона прямой связи. Набрал номер.

— Здравствуйте, Эндрю. Передайте ему, пожалуйста, что я готов выполнить свои обязательства. Мы столкнулись с Большим Черпаком. — Он слушал несколько секунд, потом заговорил снова: — Хорошо, я жду вашего звонка.

Эндрю положил трубку и через раздвигающуюся стеклянную дверь прошел на террасу. Прекрасный летний день, затихший от жары, и солнце блестит на хрустальной поверхности плавательного бассейна. Вяло жужжат насекомые в густо покрытых цветами кустах, которые окружают террасу.

Толстяк сидел перед мольбертом. На нем синий берет и белый рабочий халат, который, как у беременной женщины, скрывает его живот.

Его натурщица лежала лицом вниз на надувном матраце у края бассейна. Это изящная темноволосая девушка с кукольным личиком. Сброшенное бикини влажным комком лежало на плитах террасы. В каплях воды на ее кремовых ягодицах блестело солнце, придавая ей парадоксально невинный и в то же время восточный эротический вид.

— Звонил Стайнер, — сказал Эндрю. — Докладывает, что они дошли до Большого Черпака.

Толстяк не посмотрел на него. Он сосредоточенно накладывал мазки на холст.

— Поднимите правое плечо, моя дорогая, вы закрывваете вашу прекрасную грудь, — попросил он, и девушка немедленно послушалась.

Наконец он отступил и критически осмотрел свою работу.

— Можете передохнуть. — Он вытирал кисти, а обнаженная девушка встала, потянулась, как кошка, и нырнула в бассейн. Она вынырнула на поверхность, отряхнула свои черные волосы, как выдра шкуру, и поплыла к противоположному краю.

— Передайте в Нью-Йорк, Париж, Лондон, Токио и Берлин кодовое слово «Готика», — приказал толстяк Эндрю. По этому сигналу на финансовых рынках всего мира должна начаться игра на понижение. Получив этот сигнал, агнеты во всех крупных городах начнут продавать акции компаний Китченервильского поля, продавать миллионами.

— Потом прикажите Стайнеру убрать Айронсайдза и начать пробивать стену.

Манфред ответил на звонок Эндрю по незарегистрированной линии. Он выслушал инструкции и подтвердил их получение. Потом посидел неподвижно, как ящерица, обдумывая свои действия. Тщательно проверяя, ища возможные промахи. Ничего не нашел.

Пора начинать покупку акций «Сондер Дитч». Он вызвал по интеркому секретаршу и приказал ей позвонить по определенным номерам в Кейптаун, Дурбан и здесь, в Йоханнесбург. Он хотел совершить покупку через многочисленных брокеров, чтобы не стало очевидно, что на рынке один покупатель. Возникал также вопрос о кредите. Покупку он не мог покрыть своим банковским счетом. Покупали на основе его имени, репутации, положения в корпорации. Манфред не мог передать ни одной фирме непосредственный приказ покупать, у него потребовали бы гарантий. А их у Манфреда Стайнера не было.

Поэтому он распределил скромные заказы в десятке различных фирм. К трем часам дня Манефред уде распределил заказы на покупку акций стоимостью в три четверти миллиона рандов. У него не было средств, чтобы оплатить эту покупку, но он знал, что ему и не придется платить. Когда через несколько недель он продаст эти акции, они удвоятся в цене.

Через несколько минут после его последнего разговора с фирмой Сверлинга и Райта в Кейптауне секретарша по интеркому сказала:

— Южноафрикансике авиалинии подтвердили, что вам зарезервирован билет на боинг до Салсбюри. Рейс 126 в девять утра завтра. Возврат в Йоханнесбург на викинге Родезийских аэролиний в 6 вечера.

— Спасибо. — Манфред сожалел о потерянном дне, но очень важно, чтобы Тереза поверила, что он действительно улетает в Европу. Она должна видеть, как он улетает. — Пожалуйста, вызовите по телефону мою жену.

— Тереза, — сказал он ей, — происходят важные события. Мне нужно завтра утром лететь в Лондон. Боюсь, я буду отсутствовать во время Рождества.

Ее удивление и сожаление были неубедительны. Манфред был убежден, что она с Айронсайдзом уже подготовилась к его отсутствию.

Все складывается очень хорошо, подумал он, опуская трубку, очень хорошо.

58

Даймлер подошел к входу в аэропорт Яна Смита, и шофер открыл дверцу, выпуская Терри и Манфреда.

Пока носильщик вынимал вещи из багажника даймлера, Манфред быстро осмотрел стоянку. Рано утром она была заполнена меньше чем наполовину. У дальнего конца припаркован кремовый фольксваген с китченервильским номером. Все старшие управляющие «Сондер Дитч» в качестве официальных машин использовали кремовые фольксвагены.

— Пчела прилетела на мед, — подумал Манфред и мрачно улыбнулся. Он взял Терри под руку, и они вслед за носильщиком с чемоданом крокодиловой кожи вошли в главный зал аэропорта.

Терри ждала, пока Манфред зарегистрировал билет и прошел все необходимые формальности. Внешне она было скромной и покорной женой, но она тоже заметила фольксваген, и внутри все у нее кипело от возбуждения. Она все время бросала взгляды из-под солнечных очков, отыскивая в толпе высокую широкоплечую фигуру.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она осталась одна на обсервационном балконе, ветер завивал вокруг ног ее пестрое пальто, волосы превратились в летящий треугольник. В дальнем конце взлетной полосы прижался к земле длинный акулообразный боинг. Когда он двинулся, Терри отвернулась от перил и побежала в главное здание.

Род ждал ее у входа, он схватил ее на руки.

Ноги ее свисали, она обхватила его руками и поцеловала.

Окружающие заулыбались, и у входа образовалась небольшая пробка.

— Пошли, — сказала она, — не будем тратить ни минуты.

Он поставил ее на ноги, и они, держась за руки, побежали с лестницы. Терри задержалась, только чтобы отпустить шофера, и они побежали на стоянку, как дети, выпущенные из школы, и сели в фольксваген. Багаж лежал на заднем сидении.

— Поезжай, — сказала она, — поезжай как можно быстрее.

Двадцать минут спустя фольксваген со скрипом покрышек затормозил у ангара частного аэродрома.

Двухмоторная сессна стояла на асфальте. Оба мотора гудели, механик выбрался из кабины, узнав Терри.

— Привет, Терри, точно вовремя, — поздоровался он.

— Привет, Хенк. Вы уже подогрели ее. Вы прелесть!

— Оформил разрешение на полет тоже. Ничего не жаль для любимой клиентки. — Механик, низкорослый толстый поседевший человек, с любопытством взглянул на Рода.

— Сейчас помогу вам с багажом, — сказал он.

Когда они погрузили багаж, Терри уже сидела в кабине и разговаривала с контрольной башней.

Род сел в пассажирское сидение рядом с ней.

Терри выключила радио и перегнулась через Рода, разговаривая с Хенком.

— Спасибо, Хенк. — Она немного помолчала и добавила: — Хенк, если кто-нибудь спросит, я была одна, ладно?

— Ладно, — улыбнулся в ответ Хенк. — Счастливой посадки. — И он закрыл дверцу каюты. Самолет двинулся по асфальту.

— Это твой? — спросил Род. Самолет стоил не меньше ста тысяч рандов.

— Попс подарил мне на день рождения, — ответила Терри. — Он тебе нравится?

— Неплохо, — согласился Род.

Терри развернулась против ветра и включила колесные тормоза, проверяя все системы.

И вдруг Род понял, что он в руках пилота женщины. Он замолчал, начиная нервничать.

— Пошли, — сказала Терри и отключила тормоза. Сессна устремилась вперед, и Род схватился за ручки сидения и застыл, глядя вперед.

— Спокойней, Айронсайдз, — посоветовала Терри, не отрывая взгляда от дорожки. — Я летаю с шестнадцати лет.

На высоте в три тысячи футов она выровняла машину и мягко повернула на восток.

— Ну, что, не очень плохо? — Она искоса улыбнулась ему.

— Ну, ты молодец, — ответил он. — Ты на многое способна.

— Только погоди, — предупредила она. — Ты еще ничего не видел.

Они молчали, пока Хайфилд не скрылся из виду и под ними лежали густые заросли Бухвельда.

— Я разведусь с ним. — Она нарушила молчание, и Род не удивился, что они думают об одном и том же. Он тоже думал о ее муже.

— Хорошо, — сказал он.

— Может, у меня есть шанс с тобой после развода?

— Если будешь хорошо себя вести, может, тебе и повезет.

— Самодовольная свинья, — сказала она. — Не знаю, почему я тебя люблю.

— Неужели?

— Да.

— Я тоже.

Они погрузились в удовлетворенное молчание, пока Терри не начала спуск по пологой дуге.

— Что случилось? — с тревогой спросил Род.

— Хочу взглянуть на дичь.

Они летели над густым зеленым кустарником, прерываемым затопляемыми низинами, поросшими коричнево-золотой травой.

— Вон, — сказал Род, показывая вперед. Линия толстых черных жуков двигалась по открытому пространству. — Быки!

— И вон там. — Терри указала налево.

— Зебры и антилопы, — определил Род. — А вон жираф. — Его длинная шея торчала, как перископ. Когда самолет пролетел над ним, жираф побежал неуклюжим галопом.

— Мы прилетели. — Терри указала на два круглых гранитных холма на горизонте. Они были симметричны, как груди молодой девушки, и, когда самолет подлетел ближе, Род разглядел в долине между ними крышу большого здания. За зданием среди деревьев вырублена посадочная полоса, и толстая белая сосиска ветрового носка бьется на шесте.

Терри спустилась и покружила над домом. На газоне несколько крошечных фигур махали самолету; на их глазах две фигурки сели в лендровер и двинулись к посадочной полосе. За машиной потянулась белая лента пыли.

— Это Ханс, — объяснила Терри. — Можно приземляться.

Она выровняла сессну для посадки и начала спуск. Земля становилась все ближе, она неслась под шасси, и вот они уже едут по ней к лендроверу.

Человек, правивший лендровером, был сед и загорел, как старая кожа.

— Миссис Стайнер! — Он не пытался скрыть своей радости. — Вас так давно не было. Где вы были?

— Я была занята, Ханс.

— В Нью-Йорке? Зачем? — удивленно спросил Ханс.

— Это мистер Айронсайдз, — представила Терри. — Род, это Ханс Крюгер.

— Ван Бреда? — переспросил Ханс, когда они пожимали друг другу руки.

— Вы не родственник ван Бредам из Каледона?

— Боюсь, что нет, — неуверенно ответил Род и взглянул на Терри.

— Он глух, как камень, — объяснила Терри. — Обе барабанных перепонки лопнули от разрыва ствола в тридцатые годы. Но он в этом не признается.

— Рад это слышать, — счастливо кивнул Ханс. — Вы всегда были здоровой девочкой. Я помню вас совсем маленькой.

— Но он очень милый, и жена его тоже. Они присматривают за охотничьей территорией Попса, — сказала Терри Роду.

— Прекрасная мысль! — от всего сердца согласился Ханс. — Погрузим ваш багаж в лендровер и можем ехать. Готов ручаться, мистер ван Бреда тоже выпьет — И он подмигнул Роду.

Дом был бревенчатый, пол покрыт каменными плитами и покрыт шкурами зверей и коврами. В стене очаг, в который можно войти не сгибаясь, рядом стойки, на них размещено несколько десятков образцов искусства оружейников. Мебель массивная, низкая, обтянутая кожей. На стенах головы животных и туземное оружие.

Широкая деревянная лестница вела к спальням, которые размещались на галерее над главным залом. Спальни снабжены кондиционерами, и как только они избавились от Ханса и его жены, Терри и Род опробовали кровать.

Полтора часа спустя кровать была признана удовлевторительной, и они спустились вниз, чтобы оценить гигантский ланч, который приготовила толстая миссис Ханс. Терри заметила: «Приходило ли вам в голову, мистер Айронсайдз, что в вашем теле есть и другие железные части, кроме боков? — Она хихикнула и негромко добавила: — И слава Богу за это».

Ланч оказался утомительной процедурой, и Терри заявила, что раньше четырех часов нет смысла выходить, что сейчас дичь еще прячется от дневной жары, поэтому они снова пднялись вверх.

После четырех Род выбал ружье «Холланд и Холланд» калибра .375, набил патронный пояс, и они поехали в лендровере.

— Велико ли это место? — спросил Род, поворачивая лендровер на тропу, ведущую в девственную чащу.

— Можешь проехать двадцать миль в любом направлении, и тут все наше. Вот там мы граничим с национальным парком Крюгера, — ответила Терри.

Они ехали по берегам реки, мимо зарослей тростников с пушистыми головками. Вода быстро текла между блестящими камнями, потом образовывала большие спокойные омуты.

Они увидели с десяток разновидностей большой дичи, через каждые сто ярдов останавливаясь, чтобы взглянуть на очередное животное.

— Попс, по-видимому, не разрешает тут стрелять, — заметил Род, когда бык куду с длинными спиральными рогами и ушами в форме труб посмотрел на них с расстояния в тридцать ярдов. — Дичь здесь как домашний скот.

— Только членам семьи разрешено стрелять, — согласилась Терри. — Ты входишь в члены семьи.

Род покачал головой. «Это убийство. — Он показал на куду. — Старик будет есть из руки».

— Я рада, что ты так думаешь, — сказала Терри, и они медленно поехали дальше.

Вечер был недостаточно прохладен, чтобы разжигать огонь в очаге. Но они все равно зажгли его, потому что Род решил, что будет приятно посидеть перед большим огнем, припивая виски и обнимая любимую женщину.

59

Когда инспектор Гробелаар опустил чашку, на его усах образовалась белая полоса сливок. Он осторожно облизнул усы и спросил у сержанта Хьюго: «Кто у нас следующий?»

Хьюго справился со своей записной книжкой.

— Филемон Н'Габаи. — Гробелаар вздохнул.

— Номер сорок восемь, осталось шестнадцать. — Единственный смазанный отпечаток на осколке стекла был изучен отделом отпечатков. Отдел представил список из шестидесяти четырех имен, среди которых мог находиться обладатель отпечатка. Каждого из этих людей следовало допросить, это была долгая и неблагодарная работа.

— Что мы знаем о друге Филемоне? — спросил Гробелаар.

— Ему примерно сорок лет. Шанганец из Мозамбика. Рост пять футов семь с половиной дюймов, вес 146 фунтов. Хромает на правую ногу. Две судимости. 1956 — 60 дней за кражу велосипеда. 1962 — 90 дней за кражу фотоаппарата из закрытой машины. — Хьюго читал из досье.

— При весе в 146 фунтов вряд ли он может сломать шею. Но присылай его, поговорим, — предложил Гробелаар и снова опустил усы в чашку. Хьюго кивнул сержанту-африканцу, тот открыл дверь и впустил Хромую Ногу и сопровождающего констебля.

Они подошли к столу, за которым сидели детективы. Все молчали. Детективы принялись расчетливо молча рассматривать Хромую Ногу, чтобы увеличить свое преимущество.

Гробелаар хвастал, что чувствует виновного за пятьдесят шагов, а от Филемона Н'Габаи так и несло виной. Он не мог спокойно стоять, сильно потел, глаза его перебегали с потолка на пол. Он, конечно, виновен, но не обязательно в убийстве. Гробелаар не чувствовал ни малейшей уверенности, когда печально покачал головой и спросил: «Почему ты это сделал, Филемон? Мы нашли твои отпечатки на бутылке с золотом».

Эффект был немедленным и драматичным. Губы Хромой Ноги разошлись и задрожали, слюна капнула на подбородок. Широко раскрытыми глазами он уставился на Гробелаара.

«Ну! Ну!» подумал Гробелаар, распрямляясь и становясь внимательным. Он заметил, что и Хьюго проявил интерес.

— Ты знаешь, как поступают с людьми, которые убивают, Филемон? Их уводят и… — У Гробелаара не было возможности закончить.

С воплем Хромая Нога метнулся к двери. Хромая походка его была обманчивой, он двигался быстро, как хорек. Он успел открыть дверь, но тут сержант банту схватил его за вортник и потащил обратно в комнату.

— Золото, но не человек! Я не убивал португальца! — бормотал Хромая Нога, и Гробелаар и Хьюго обменялись взглядами.

— Попали! — с глубоким удовлетворением сказал Хьюго.

— В самую точку! — согласился Гробелаар и улыбнулся — редкое для него выражение лица.

60

— Видите, тут лампочка, она показывает, куда вставлять ключ, — сказал продавец, указывая на зажигание.

— О! Джонни, ты видел? — восторженно сказала Хэтти, но Джонни с головой погрузился в капот большого сверкающего форда мустанг.

— Почему бы вам не посидеть? — предложил продавец. Он очень мил, решила Хэтти, у него такие мечтательные глаза и замечательные бачки.

— О, да! С удовольствием! — Она опустила свой зад на сидение, юбка ее задралась, и мечтательные глаза продавца не отрывались от ее края.

— Можете приподнять сидение? — спросила Хэтти, невинно глядя на него.

— Конечно, я вам сейчас покажу. — Он перегнулся в машину, рука его легла на бедро Хэтти. Та сделала вид, что не заметила. От него пахло лосьоном после бритья.

— Так лучше! — прошептала Хэтти и поерзала, занимая более удобное положение, стараясь сделать свое движение провокационным и привлекательным.

Продавец приободрился, рука его крепче сжала шелковую кожу.

— Какое давление в двигателе этой модели? — спросил Джонни, выбираясь из-под машины, и продавец выпрямился и заторопился к нему.

Час спустя Джонни подписал контракт на покупку, и они с Хэтти обменялись рукопожатиями с продавцом.

— Позвольте дать вам мою карточку, — сказал продавец, но Джонни был поглощен своей новой игрушкой, и карточку взяла Хэтти.

— Позвоните, если вам что-нибудь понадобится, все что угодно, — подчеркнуто сказал продавец.

— Деннис Ленгли. Торговый управляющий, — вслух прочла Хэтти. — Боже! Вы так молоды для управляющего!

— Не так уж молод!

— Вижу! — прошептала Хэтти, и глаза ее стали дерзкими. Она провела кончиком языка по губам. — Я ее не потеряю, — пообещала она, оставив его с этим дразнящим обещанием и воспоминанием раскачивающихся бедер.

Они проехали в новом мустанге до Потчефструма; Хэтти подбивала Джонни обгонять другие машины. С ревом сигнала Джонни проходил от них на расстоянии пальца, только смеясь в ответ на протесты водителей. На обратном пути у них на спидометре было сто двадцать миль в час, и уже стемнело, когда они подъехали к дому и Джонни нажал на тормоза, чтобы не столкнуться с большим черным даймлером, стоявшим у их двери.

— Боже! — выдохнул Джонни. — Это машина доктора Стайнера.

— А кто такой доктор Стайнер? — спросила Хэтти.

— Большая шишка в головной конторе!

— Ты шутишь?

— Правда! — подтвердил Джонни. — Самая большая шишка.

— Больше мистер Айронсайдза? — Выше генерального упправляющего на социальной лестнице Хэтти никого не видела.

— Оловянные Ребра цыпленок перед этим парнем. Только взгляни на машину, она в пять раз больше мазерати Оловянных Ребер.

— Гии! — В этом Хэтти увидела логику. — И что ему от нас нужно?

— Не знаю, — признался Джонни с ноткой тревоги. — Пойдем узнаем.

В гостиной дома Деланжа доктор Манфред Стейнер понял, что эта сцена ему не годится.

Он сидел на краю красно-залотого пластикового кресла в напряженной и неудобной позе, как своры китайских собачек, которые стояли на каждом столе и полке шкафа, как фарфоровые утки, которые, уменьшаясь в перспективе, летели на бледно-розовой панели стены. В контрасте с веселыми рождественскими украшениями, закрывавшими потолок, и разноцветными поздравительными открытками, которые Хэтти приколола к зеленой ленте, черная фетровая шляпа и пальто с каракулевым воротником казались неуместно строгими.

— Простите мою самонадеянность, — сказал он, не вставая, — но вас не было, и ваша служанка впустила меня.

— Что вы, доктор Стайнер, мы вам рады, — жеманно протянула Хэтти.

— Конечно, доктор Стайнер, — поддержал ее Джонни.

— Ага! Значит вы знаете, кто я? — довольно спросил Манфред. Это облегчало его задачу.

— Конечно, знаем. — Хэтти подошла к нему и протянула руку. — Я Хэтти Деланж, здравствуйте.

С ужасом Манфред увидел ее небритые подмышки, заросшие влажными рыжими кудрями. Хэтти не принимала ванну с прошлого вечера. Ноздри Манфреда дернулись, он подавил приступ тошноты.

— Деланж, я хочу поговорить с вами наедине. — Он хотел уйти от подавляющего физического присутствия Хэтти.

— Конечно, — поторопился согласиться Джонни. — Приготовь кофе, милая,

— сказал он Хэтти.

Десять минут спустя Манфред облегченно сел на роскошную обивку заднего сидения даймлера. Не обращая внимания на прощавшихся Делонжей, он закрыл глаза. Дело сделано. Завтра утром Джонни Деланж будет на смене и начнет сверлить стеклянно-зеленую скалу Большого Черпака.

К полудню Манфред станет владельцем четверти миллионов акций «Сондер Дитч».

Через неделю он будет богат.

Через месяц разведется с Терезой Стайнер. Он обвинит ее в измене. Больше он в ней не нуждается.

Шофер повез его назад в Йоханнесбург.

61

Все началось с Йоханнесбургской фондовой биржи.

Уже несколько месяцев вся активность соредоточилась вокруг группы Алекса Сегова и объединившихся с ним компаний.

В области горнорудной промышленности единственная искорка касалась Англо-Американской корпорации и группы «Де Бирс», но и это было уже несвежей новостью. Никто не ожидал, что начнется суматоха вокруг золотодобывающих компаний. Брокеры столпились в углах биржи, негромко разговаривая, когда взорвалась первая петарда.

— Покупаю «Сондер Дитч», — с одного конца зала.

— Покупаю «Сондер Дитч», — другой голос.

— Покупают! — Толпа зашевелилась, головы начали поворачиваться.

— Покупаю. — Неожиданно брокеры возбужденно забегали, совершая сделки. Цена подпрыгнула на пятьдесят центов, и брокеры побежали звонить своим клиентам.

Один брокер шлепнул другого по спине, чтобы привлечь внимание, его возбуждение оказалось заразительным.

— Покупаю! Покупаю!

— Что происходит?

— Откуда эти покупки?

— Это местный заказ.

Цена достигла десяти рандов за акцию, и началась паника.

— Заказ из-за моря!

— Одиннадцать рандов!

Брокеры опять бросились к телефонам предупреждать клиентов, что началась игра на повышение.

— Двенадцать пятьдесят. Заказ только местный.

— Покупаю. Покупаю пять тысяч.

Клерки бегали по залу, разнося торопливые телефонные инструкции.

— Боже! Тринадцать рандов! Продаю! Больше не может быть!

— Тринадцать семьдесят пять, это заказ из-за моря. Покупаю.