Глава XXII

Чжэн терпеливо ждал подходящего момента, чтобы поднести отцу дары, привезенные из Африки. Вот уже две недели прошло с тех пор, как сэр Питер Гаррисон побывал в Тайване, а отец так и не объявлял свое решение о том, кого из сыновей он пошлет в Убомо руководить операциями синдиката.

Братья догадывались, что это должен быть один из них. И знали это с того самого момента, как англичанин высказал свою просьбу. Чжэн заметил, как напряглись его братья, но в их глазах, как в зеркале, отразилось и его собственное волнение. И все эти дни братья молча обходили друг друга стороной. Ибо объем вложений «Везучего дракона» в Убомо был ошеломляющим. На полное финансирование проекта и его развитие понадобится миллиард долларов, взятых в кредит в банках Гонконга и Японии.

Да, это должен быть один из сыновей. Нинг Хен Сюй никогда не доверит это кому-то со стороны. Еще совсем недавно он взял бы управление делами в свои руки, однако теперь из-за возраста приходилось отказываться, и сыновья его готовы были глотки перегрызть друг другу, лишь бы удостоиться этой чести. Это назначение со всей ясностью показало бы, кто унаследует дело Хен Сюя.

Чжэн столь же страстно, что и остальные братья, жаждал этого и полностью утратил аппетит и сон. За две недели после отъезда сэра Питера он потерял в весе, побледнел и осунулся. Теперь, когда он дрался во время тренировок в гимнастическом зале, выпирали ребра, однако удары Чжэна по-прежнему оставались сокрушительными. И в его темных провалившихся глазах, под которыми чернели синяки от недоедания и бессонницы, светилась прежняя ярость.

Он искал любой предлог, чтобы постоянно быть рядом с отцом. Даже когда старик рисовал, или медитировал со священниками-конфуцианцами в садовом храме, или просматривал каталоги своих коллекций из слоновой кости, Чжэн Гон вертелся поблизости, чтобы откликнуться по первому же зову. Тем не менее инстинкт подсказывал, что момент для передачи своего подарка пока не наступил. Чжэн почти наверняка знал, что отцу придется выбрать между средним By и самим Чжэн Гоном.

Их старшему брату Фэну, человеку жесткому, не знающему жалости, явно недоставало хитрости и коварства. Из него вышел бы отличный исполнитель, но никак не руководитель. Третий брат, Лин, отличался крайне неустойчивым характером. Умный, почти столь же умный, как By или Чжэн, он мог вдруг легко запаниковать или, наоборот, впасть в ярость, если ситуация складывалась неудачно. Лину никогда не быть главой «Везучего дракона». Возможно, он станет вторым человеком в компании, но первым – никогда. Нет, здраво рассуждал Чжэн, выбор отца падет либо на By, либо на него самого. С раннего детства Чжэн видел в By своего основного соперника и ненавидел его лютой ненавистью.

После смерти матери Чжэн Гон оказался полностью во власти своих сводных братьев. Потребовались годы, чтобы научиться давать им отпор и тем самым навсегда заслужить благосклонность отца.

Чжэн знал, что это его шанс, его единственный шанс одержать окончательную победу над братьями. Отец стар, и не просто стар, а буквально на ладан дышит. Несмотря на кажущиеся силу и энергию Нинга, его смертный час близок. Отец мог скончаться в любую минуту, и от одной этой мысли внутри у Чжэна все сжималось.

Не укрепив свои позиции сейчас, пока отец еще жив, он лишится всего, едва отец перестанет дышать, – уж By с братьями постараются. Кроме того, Чжэн нутром чувствовал, что отец уже близок к тому, чтобы объявить свое решение по Убомо. Да, подходящий момент наступил. Пока что фортуна медлила, но теперь ему должно повезти или ему до конца дней своих придется влачить жалкое существование.

Достопочтенный отец, я кое-что приготовил для тебя. Маленький и скромный подарок в знак бесконечного уважения и любви к тебе. Могу я преподнести его? Да, именно так он и скажет.

И подходящий случай вскоре представился. Как-то Чжэн заметил, что отец чувствует себя на редкость бодрым. Хен Сюй много говорил, и казалось, что в его слабеющее тело возвращаются силы. Он с аппетитом съел на завтрак несколько спелых плодов инжира и яблоко и сочинил несколько восхитительных строф, когда Чжэн сопровождал его к усыпальнице. Нинг воспевал горную вершину, возвышавшуюся вдали у горизонта. Ода начиналась словами:

Неплохо, хотя по сравнению с картинами отца или его резьбой по слоновой кости строфа была несовершенной, подумал Чжэн. Тем не менее, когда старик прочел ее, Чжэн захлопал в ладоши.

– Непостижимо, как это один человек может быть наделен столькими талантами, – с восхищением произнес Чжэн. – Я просто падаю ниц перед ним. Но, может быть, и я унаследовал хоть какие-то крупицы этого могучего таланта.

«Похоже, я переборщил, испугавшись», – подумал Чжэн, однако старик принял похвалу и в знак признательности сжал ладонь Чжэна.

– Ты хороший сын, – сказал он. – А твоя мать… – В голосе Нинга зазвучали скорбные ноты. – …Твоя мать была женщиной, которая…

Переполненный чувствами, Хен Сюй не мог больше вымолвить ни слова и только тихонько покачивал головой, и Чжэну вдруг показалось, что в глазах отца блеснули слезы. Похоже, у меня разыгралось воображение, решил Чжэн, ибо он хорошо знал, что слабость и сентиментальность совершенно чужды отцу. Когда он снова взглянул на старого Нинга, тот улыбался и глаза его были сухими.

В это утро Нинг оставался в усыпальнице намного дольше обычного, проверяя, как продвигается работа над его собственной гробницей. Один из самых знаменитых геомансеров[21] на острове прибыл, чтобы точно определить место гробницы и установить ее так, чтобы она не задела ни голову, ни хвост подземного дракона, иначе смертный сон Нинга будет потревожен. Геомансер работал с компасом и своей магической сумкой почти целый час, направляя усилия священников и слуг на то, чтобы правильно разместить мраморный саркофаг.

Суета, связанная с подготовкой к собственным похоронам, по-настоящему веселила Хен Сюя, и он пребывал в необычайно благодушном настроении. Закончив все дела, они направились к выходу из усыпальницы, и Чжэн спросил, не позволит ли отец преподнести ему скромный подарок.

Хен Сюй улыбаясь кивнул: – Приноси, сынок.

– Увы, отец, но подарок такой, что принести его вам я не смогу. Мне придется отвезти вас, чтобы его показать.

Улыбка слетела с губ Нинга. В последнее время он крайне редко покидал дом и готов был уже отказаться. Чжэн предвидел такую реакцию, и, прежде чем отец успел произнести какие-то слова, Чжэн взмахнул рукой, и на дорожку бесшумно выкатился «роллс-ройс».

Хен Сюй протестовать не стал, и Чжэн усадил отца сзади, заботливо укутав ноги кашемировым пледом. Дорогу шофер знал. Они спускались по горной дороге к побережью и, дабы не дышать влажным жаром и копотью трассы, забитой всевозможными легковушками, тяжелыми грузовиками, мотоциклами и желтыми такси, включили кондиционер, опустив тонированные стекла лимузина.

Выехав на южную дорогу в сторону городского района Ци Мендин, шофер сбросил скорость и повернул к воротам городского склада «Везучего дракона». Охранники испуганно взяли под козырек, увидев на заднем сиденье хозяина.

Машина въехала внутрь склада, и стальные двери автоматически задвинулись. «Роллс-ройс» остановился на одной из погрузочных платформ, Чжэн помог отцу выбраться из машины и, придерживая за локоть, повел его к резному креслу из тика, возвышавшемуся, как трон, на платформе.

Устроив отца как можно удобнее на вышитых шелковых подушках, Чжэн подал знак слуге, и им тут же принесли свежезаваренный чай. Чжэн опустился в ногах у отца, и за чаем они принялись тихонько болтать о всяких пустяках. Чжэн оттягивал момент, разжигая нетерпение старика. Если он правильно все рассчитал, то отец вообще никак не выкажет своего любопытства.

На полу, преклонив колени, стояли десять мускулистых рабочих в черных туниках с красными повязками на головах. И на спинах, и на повязках были вышиты драконы – эмблема компании. Чжэн долго инструктировал подданных, как им себя вести, и сейчас все они, почтительно склонив головы, застыли неподвижно перед стариком.

Закончив чаепитие, Чжэн сказал: – Отец, вот подарок, который я привез тебе из Африки. – И показал на ряды ящиков за спинами рабочих. – Это такой скромный дар, что мне прямо-таки стыдно показывать его.

– Чай? – улыбнулся Хен Сюй. – Ящики с чаем? Да этого чая мне теперь хватит до конца моих дней. Это приятный подарок, сын мой.

– Это маленький подарок, но позволь вскрыть ящики, отец, – попросил Чжэн Гон, и старик милостиво кивнул.

Чжэн хлопнул в ладоши, и рабочие бросились к одному из ящиков и опустили его на пол. Вооружившись молотками и ломиками, они принялись за дело, действуя быстро и слаженно, и через минуту сняли верхнюю крышку первого ящика.

Хен Сюй наконец оживился и всем телом подался вперед, чтобы получше разглядеть подарок. Двое рабочих вытащили из ящика с черным чаем первый бивень.

Чжэн уже давно решил, что вначале покажет самый крупный и самый красивый бивень из всей украденной партии слоновой кости. Он попросил Четти Сингха специально пометить ящик с таким бивнем до отгрузки партии из Малави.

Длинный, свыше двух метров длиной, но не толстый и не прямой, какими обычно бывали крупные бивни из районов севернее Зимбабве, этот бивень радовал глаз как удивительное творение природы. Пропорциональный, с необыкновенно изящной линией изгиба. Ни трещинки, ни щербинки, с пришлифовкой у основания светло-желтого цвета.

Невольно захлопав в ладоши от удовольствия, Хен Сюй громко приказал: – Несите его сюда!

Двое рабочих, согнувшись под тяжестью ноши, взобрались по бетонным ступеням платформы и положили красавец бивень к ногам китайца. Хен Сюй погладил слоновую кость, и глаза его, окруженные сетью глубоких морщин, заискрились от радости.

– Прелесть! – прошептал он. – Бивни – это самое совершенное творение природы, много прекраснее, чем жемчуг или перья диковинных тропических птиц. – Старик внезапно прервал свою речь, нащупав на поверхности бивня какую-то шероховатость. Наклонившись поближе, он всмотрелся в бивень и через секунду радостно воскликнул: – Но на этом бивне стоит государственный штамп зимбабвийского правительства «ZW». Это законно приобретенная слоновая кость. – И Хен Сюй снова захлопал в ладоши. – Законно приобретенная слоновая кость, сын мой, – это настоящее сокровище. Как ты это сделал? Сколько там еще бивней?

Увидев нескрываемую радость отца, Чжэн сам едва сдерживался, чтобы не расплыться в улыбке. Однако надо быть осторожнее, вести себя скромно и послушно.

– В каждом из этих ящиков спрятаны бивни, достопочтенный отец. Каждый бивень проштампован.

– Где ты их взял? – не унимался старый Нинг, а потом вдруг сделал протестующий жест. – Подожди! – приказал он. – Подожди. Не говори мне ничего. – Хен Сюй задумался и некоторое время пристально смотрел на сына, а потом сказал: – Я знаю, откуда у тебя эта слоновая кость. – Взмахом руки старый Нинг приказал рабочим отойти подальше и, наклонившись к Чжэну, прошептал: – Не так давно я прочел в газете, что банда контрабандистов совершила налет на государственный склад слоновой кости в Зимбабве. В местечке под названием Чивеве. Бандитов поймали, но слоновая кость для страны была безвозвратно утрачена. Правильно?

– Я тоже читал об этом в газете, отец. – Чжэн, опустив глаза, ждал, когда Хен Сюй первым нарушит молчание.

И отец заговорил снова.

– Этот налет спланировал умный и смелый человек. Он не побоялся убить ради того, чтобы заполучить желаемое. – Голос Хен Сюя упал до шепота. – Я восхищаюсь такими людьми. Я сам когда-то был таким.

– Вы остались таким же, отец, – почтительно произнес Чжэн, но Хен Сюй лишь покачал головой.

– Я бы гордился, если бы им оказался мой сын, – добавил Хен Сюй. – Покажи мне остальное.

Авторитет Чжэна мгновенно поднялся в глазах старого Нинга до недосягаемых высот, и тот, едва не запрыгав от радости, громко приказал рабочим открыть остальные ящики.

Целых два часа Хен Сюй осматривал слоновую кость. Он дрожал над каждым бивнем и выбрал с десяток самых красивых и самых необычных для своей отдельной коллекции. В особенности его интересовала деформированная слоновая кость. В одном из бивней выстрел какого-то местного браконьера затронул нерв еще молодого слона. В результате бивень раскололся на четыре отдельные ветви, скрутившиеся наподобие толстенной пеньковой веревки. Проржавевшая пуля до сих пор сидела внутри бивня. Конец скрученного бивня напоминал витой рог легендарного единорога. Хен Сюй был в полном восторге.

Чжэн редко видел отца таким оживленным и разговорчивым, но, проведя два с лишним часа за осмотром бивней, старик явно устал, и Чжэн усадил его в машину, велев шоферу возвращаться домой.

Хен Сюй, закрыв глаза, откинул голову на мягкое кожаное сиденье. Убедившись, что отец спит, Чжэн осторожно поправил кашемировый плед у него на коленях. Правая рука старика осталась сверху, и Чжэн тихонько приподнял плед, чтобы накрыть ее. Но прежде чем сделать это, он ровно секунду держал ладонь в своей руке, поглаживая с такой нежностью, словно боялся разбудить отца. Рука была совсем худой и холодной, как у мертвеца. Внезапно старик вцепился в запястье Чжэна и заговорил, не открывая глаз.

– Я не боюсь смерти, сынок, – прошептал он. – Я страшусь лишь того, что все мной достигнутое может быть разрушено неумелыми руками. Твой брат By – умный и сильный человек, однако моей твердости духа ему явно недостает. Кроме того, его абсолютно не трогает прекрасное. By не любит поэзию, не любит живопись, его не интересует слоновая кость. – Открыв глаза, Хен Сюй долго смотрел на Чжена немигающим взглядом, похожим на застывший взгляд ящерицы. – А вот у тебя, Чжэн, железный дух воина, хотя до сегодняшнего дня я сомневался. По этой причине я и колебался, выбирая между тобой и By. Однако твой сегодняшний подарок изменил мое мнение, потому что я знаю, как ты добыл эту слоновую кость. Я знаю, что для этого тебе пришлось выжать сок вишни[22]. И ты не побоялся, ты преуспел в трудном предприятии – хотя мне безразлично, добился ты этого хитростью или тебе просто повезло. И удачу, и хитрость я ценю одинаково.

Хен Сюй до боли сжал запястье Чжэна, но тот даже не поморщился.

– В Убомо я пошлю тебя, сын. Ты будешь представлять там нашу компанию.

Склонив голову, Чжэн поцеловал руку отца.

– Я не подведу тебя, отец, – произнес он тихо, и прозрачная слеза, выкатившись из уголка его глаза, упала на сухую ладонь Хен Сюя и засверкала, как бриллиант.

Нинг Хен Сюй объявил о своем решении утром следующего дня, сидя за длинным столом, за которым мужчины династии обычно обсуждали деловые вопросы.

Чжэн исподтишка наблюдал за братьями. Лицо By осталось непроницаемым – точь-в-точь таким, каким отец вырезал его из слоновой кости много лет назад. Бесстрастное, бледное и красивое лицо, но от леденящего кровь взгляда, брошенного на Чжэна через стол, младший Нинг внутренне содрогнулся.

Хен Сюй замолчал, и над столом воцарилась гробовая тишина, которая, как показалось всем, длилась целую вечность.