В ушах его снова звучал ее голос:
      "Не забывай, Метеллиус, Семион мертв. Отныне Арменаут и ему подобные могут добиться повышения только боевыми заслугами. Вспоминай это каждый раз, как видишь его лицо, и жалей его. Мне его жалко".
      Зашипев, выдвинулся и опустился с лязгом на металлический настил палубы трап шаттла. Из люка выпрыгнули и замерли по стойке "смирно" по обе стороны от трапа двое пехотинцев.
      Затем на верхней ступеньке трапа показались две фигуры; одна низкая и округлая, вторая высокая и властная. Начищенные звезды на погонах были видны даже от противоположной стены причального дока.
      Взгляд Метеллиуса против воли опустился на часы: ровно двенадцать.
      - У меня есть разрешение пройти к вам на борт. - Голос принадлежал Арменауту. КепСингх вдруг поднял взгляд, но ничего не сказал.
      Стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, Метеллиус шагнул вперед, по уставу отдал честь и пригласил их следовать за собой.
      Входя в лифт, он дотронулся до своего босуэлла; (У них разрешение... и все в белом. КепСингх тоже...) Тут Метеллиус бросил взгляд на невысокого капитана и поразился тому, как тот глядит на его повседневный синий мундир; почти с ужасом.
      Пока лифт поднимался, никто не произнес ни слова; выходя, Метеллиус снова набрал личный код Марго: (КепСингх прилетел на шаттле Стигрида; блокады не было.) - Больше ничего передать он не успел.
      Это дало Марго несколько секунд приготовиться, пока они шли по коридору. Часовые у входа в штабную комнату вытянулись по стойке "смирно", пропуская их внутрь. Арменаут как старший по рангу вошел первым, за ним КепСингх и Метеллиус.
      Все остальные капитаны уже ждали их, разумеется, в синих мундирах включая Марго. Метеллиус заметил, как верхняя губа Арменаута слегка скривилась.
      - Садитесь, и мы начнем, - произнесла Нг. - Рада видеть тебя, Стигрид. Давненько мы не виделись - с самой Академии, так ведь?
      "А теперь я старше тебя по званию. Неплохой первый залп, Марго", одобрительно подумал Метеллиус.
      Арменаут пробормотал что-то в ответ, но даже обычная маска дулу не могла скрыть, что дружбой между ними никогда не пахло.
      Впрочем, она уже повернулась к КепСингху, на этот раз протягивая руку.
      - Капитан КепСингх, - с уважением в голосе сказала она. - Мы не встречались еще, но адмирал Хорн отзывался о вас в превосходной степени.
      Круглое лицо КепСингха немного смягчилось.
      - Мы вместе служили лейтенантами в восьмую кампанию против Шиидры.
      - Ну да, первое боевое применение огров, - задумчиво произнесла Нг. Метеллиус заметил, как лицо Арменаута слегка сменило выражение. Боевые барканские андроиды настолько приблизились к нарушению Запрета, что дулу из древнего рода с трудом уживался с мыслью об этом.
      - Мы слышали кое-какие истории о той операции, - продолжала Нг. - Мы даже проигрывали некоторые фрагменты на тренажерах.
      - Он грозился это устроить, - мягко усмехнулся КепСингх.
      Теперь Нг полагалось бы предложить напитки. Она поколебалась немного, бросила короткий взгляд на белый мундир Арменаута и выпрямилась.
      - Вы найдете все разведданные в ваших компьютерах, - объявила она.
      "Второй залп - и оба точно в цель".
      - Стигрид, - продолжала она, поворачиваясь к Арменауту. - Вы просили протоколы допросов; вы успели ознакомиться с ними?
      - Успел, капитан, - ответил Арменаут.
      - Отлично. Мы втянуты в войну, - продолжала она, обращаясь уже ко всем присутствующим. - Войну с Должаром и рифтерским флотом. Эсабиан не может не ожидать попытки отбить Артелион - любой должарианец поступил бы так, окажись он на нашем месте. Я предлагаю воспользоваться этим в качестве прикрытия, однако истинной нашей целью будет захват устройства сверхсветовой связи, которой Эсабиан оснастил часть своих кораблей. Вопросы?
      - Капитан, - подал голос Арменаут. - Вы получили полномочия на проведение такой операции с Ареса?
      Бортовой залп! Арменаут совершенно ясно давал понять, что он подчиняется мундиру, а не носящему его человеку. Метеллиус увидел, как КепСингх украдкой покосился налево. Совершенно естественно, Арменаут наверняка поделился предварительно информацией с КепСингхом. Метеллиус не сомневался, что старина Стигрид не упустил возможности подлить в уши пожилому капитану немного яда.
      "КепСингх старше по возрасту, но не по званию, зато каждого повышения добился своими силами. Готов поспорить на собственную задницу, что он высокожитель, значит, не входил в число любимчиков Семиона. И у Стигрида не хватает мозгов увидеть, что КепСингх понимает все".
      - ...послала курьерский катер тотчас же, как разведка подтвердила результаты допросов, - говорила Марго. - Однако мы посылали курьеров в последнюю известную точку нахождения Ареса, и нам неизвестно, не поменялась ли она. И в лучшем случае курьеры вернутся не раньше чем через девять дней.
      Она сделала паузу, пережидая, пока стихнет гул голосов в комнате. Кое-кто торопливо сверялся с компьютерами. В глазах у Метеллиуса чуть потемнело; практически незаметным движением он коснулся своего босуэлла.
      (Эйан Макади сообщает, что в системе появилось еще два рифтера. Он смог перехватить обоих.)
      Метеллиус поднял взгляд и увидел, как Беа Дойал вздернула подбородок. Они обменялись улыбками, потом Беа посмотрела на Гальта, третьего капитана эскадры Метеллиуса.
      (Разведка сообщает также о резком оживлении челночной связи между "Кулаком Должара" и поверхностью планеты. Аналитики считают, что это, возможно, подготовка к отлету.)
      Метеллиус покосился на Марго. Захваченные на Тремонтане рифтеры говорили о чем-то под названием "Пожиратель Солнц" - судя по всему, источнике энергии и центре коммуникаций, которому должарианцы были обязаны своим успехом. Они с Марго сошлись на том, что присутствие Эсабиана на Артелионе, а не на этом Пожирателе Солнц говорит в пользу обычного для должарианца тактического мышления, а это повышало шансы на успех выработанной ими схемы захвата сверхсветовой рации. Но в случае, если Эсабиан улетит с Артелиона, вся схема их рушилась.
      Должно быть, Марго получила ту же информацию.
      - Мы должны действовать немедленно, если не хотим упустить такую возможность. По донесениям разведки все новые рифтерские корабли прибывают в систему для укрепления обороны - как представляется Эсабиану - Мандалы. Что еще хуже, похоже, Эсабиан готовится к отлету, что лишит нас последней возможности навязать им бой на наших условиях.
      - Я протестую, капитан, - холодно возразил Арменаут. - Я целиком и полностью разделяю ваше желание покрыть себя славой - не говоря уже о том, что всем нам хотелось бы видеть Мандалу освобожденной, - но для подобных ситуаций существуют подробные правила... - и он продолжал излагать установленную процедуру действий в условиях необъявленной войны.
      Намек был совершенно недвусмыслен; собравшиеся принялись перешептываться, и Метеллиус заметил, как некоторые отводят взгляд. Однако Нг на всем протяжении его довольно долгого выступления сидела, спокойно улыбаясь. Дождавшись окончания, она небрежно вытянула руку и провела пальцами по пульту на подлокотнике. Метеллиус увидел, как вспыхнуло лицо Гальта. Они с Нг были единственными поллои из присутствующих здесь, но в отличие от Марго, Гальт так и не научился владеть собой в такой степени.
      Марго откинулась назад и положила руки на стол.
      - Еще вопросы?
      - Да, капитан Нг, - обратился к ней КепСингх. - У вас имеется план дальнейших действий?
      - Имеется, капитан КепСингх, - ответила Марго, не обращая внимания на то, как застыло лицо сидевшего слева от КепСингха Арменаута.
      "Он назвал ее по имени - как равный равного. Он наш".
      Нг нажала на клавишу, и на экране высветилась схема предстоящего боя с Артелионом в центре.
      - Целью операции является не освобождение Мандалы, а захват гиперрации. Вот что я предлагаю. У Эсабиана имеется только один линкор, "Кулак Должара", и он находится на орбите над Мандалой. Мы будем удерживать его там, угрожая высадкой десанта - используя ложные цели. Этим займется эскадра капитана Хайяси. Одновременно с этим мы направим наши фрегаты на поиски рифтерских фрегатов и эсминцев - по результатам допросов на Тремонтане, скорее всего сверхсветовые рации установлены именно на них - и попытаемся изолировать их для захвата. Нашей задачей будет уничтожить все суда сопровождения и вывести из строя двигатели, лишив их хода. Затем мы высадим к ним на борт абордажную группу.
      Только тут в помещении появился стюард в парадном мундире. В руках его был поднос с великолепным серебряным кофейным сервизом - его подарил Марго ее патрон, когда она получила назначение на свой первый корабль. Все взгляды обратились на него; Нг махнула рукой, стюард поставил его на боковой столик и занял позицию рядом. Комната наполнилась запахом натурального кофе, и Метеллиус невольно сглотнул слюну.
      - Еще вопросы?
      Стигрид заговорил снова - тоном умудренного разумом взрослого, урезонивающего безмозглое дитя:
      - Позвольте напомнить вам, капитан, что для таких операций тоже существует разработанная схема. Действуя так, как вы предложили, мы только распылим свои силы. Кроме того, атакуя эсминцы фрегатами, мы понесем большие потери. Для нас лучше было бы с минимальным риском нанести массированный удар всеми наличными силами и, очистив систему от рифтеров, постараться захватить одну из этих мифических сверхсветовых раций там, где ее логичнее всего искать, а именно на том из орбитальных поселений, которое используется теперь в качестве Узла для Артелиона.
      - И подвергнуть опасности жизни гражданских лиц, Стигрид?
      - Это не наши гражданские лица...
      - Это нам неизвестно. Для должарианцев характерно использование заложников в качестве живого щита. И не забывайте: должарианцы относятся к убежденным нижнесторонним, так что вряд ли разместят такое ценное устройство где-либо не на поверхности планеты.
      "Ох, нет! Третий залп, - подумал Метеллиус. - Интересно, знает ли вообще Арменаут, что его покровителей-нижнесторонних больше нет?"
      - Я не намерена атаковать орбитальные поселения ради призрачного шанса найти нужное нам устройство. Если уж рисковать - так только своей собственной жизнью.
      По комнате пробежал ропот. У Арменаута чуть дернулась рука.
      "Интересно, - подумал Метеллиус, - с кем он связывается по босуэллу? Защищается ли он или готовится к атаке? Неужели он и впрямь верил, что прилетит сюда и сможет отобрать у Марго командование?"
      - Так или иначе, - не сдавался Арменаут, - эта дискуссия носит чисто теоретический характер. Без разрешения с Ареса вы не можете атаковать.
      - Вы можете найти действующие правила в ваших компьютерах. - Нг кивнула стюарду. - Если вам угодно освежить память, можете поискать в разделе десять, параграф девятнадцать.
      Она помолчала немного, давая улечься перешептыванию. Тем временем стюард шагнул вперед, поставил чашку у локтя Марго и наполнил ее ароматной коричневой жидкостью. "Искушение?" - подумал Метеллиус. Как бы ни хотелось кофе ему самому, еще больше он хотел знать, примет ли Стигрид это внезапное предложение прерваться как попытку...
      - Спасибо, - кивнула вдруг Марго. Стюард отошел к своему столику и снова замер там. Метеллиус изо всех сил боролся со смехом. Он услышал, как поперхнулась Дойал, но не рискнул посмотреть на нее.
      - В соответствии с параграфом девятнадцать десятого раздела, невозмутимо продолжала Марго, - а также с положениями Устава (в том, что касается необъявленного военного положения), я объявляю собранные здесь корабли Временной Флотской Группировкой и принимаю над ней командование. Она сделала паузу и изящно отпила кофе из чашки.
      "Вот это бортовой залп - всем залпам залп; от него живого места не осталось".
      Метеллиус прикусил язык и восхищенно посмотрел на Марго: кто еще смог бы с таким убийственным изяществом напомнить, на борту чьего корабля они все находятся.
      КепСингх вдруг расплылся в улыбке.
      - Здорово, Нг, - произнес он. - Просто здорово. Никто не стал спрашивать его, что именно здорово. Шея Арменаута налилась кровью.
      - Не угодно ли кому-нибудь кофе, - с очаровательной улыбкой поинтересовалась Марго, - пока мы будем уточнять детали?
      28
      ГИПЕРПРОСТРАНСТВО:
      РИФТХАВЕН - ДЕЗРИЕН
      Мандрос Нукиэль задумчиво уставился в кружку, зелено-золотое содержимое которой приятно грело сквозь фарфор охватившие ее пальцы. Он поднес ее к губам и сделал глоток; пряный, чуть кисловатый чай обжег язык. В ярко освещенной каюте было тихо, только едва слышно шелестел воздухом тианьги. Он настроил его на имитацию летнего дня на синке Ференци и все же никак не мог согреться.
      Точнее, согреться не мог его рассудок, не тело. Очень скоро они выйдут из скачка над Дезриеном и окажутся лицом к лицу... с чем? Нукиэль отставил кружку на столик. Никогда еще не чувствовал он себя так одиноко.
      И дело было не только в Дезриене. Перехватив рифтерский корабль с Эренархом на борту, Нукиэль окунулся в омут высокой политики, не обладая ни малейшим опытом для этого. Неужели Эренарх и правда, как Б один голос утверждали рифтеры, позволил им грабить дворец? И лотом еще это вдруг всплывшее Лусорское дело... То, что двое дулу отказывались дать показания, тоже мало способствовало расследованию - пусть они и имели право молчать.
      Странное дело, но младший Омилов тоже не отличался разговорчивостью. Он был человек флотский, поэтому Нукиэль имел право просто приказать ему говорить. Впрочем, это лучше оставить на усмотрение командования на Аресе: у Нукиэля не было ни малейшего желания погружаться в водоворот интриг, который неминуемо поглотит Эренарха и его спутников, как только они прибудут на станцию.
      Пока же все, что он имел на руках, - это не вызывающие особого доверия рассказы рифтеров, которым, разумеется, не избежать его допроса... кроме, возможно, того, с Тимберуэлла, формально не утратившего гражданских прав. Впрочем, надо ведь знать еще, какие вопросы задавать, а потом, их ответы открывали только то, что считают правдой они сами, а не саму правду. Какой бы она, эта правда, ни оказалась. Нукиэль застонал.
      Он осторожно провел рукой по командирской кнопке на подлокотнике - его вдруг пронзила мысль о том, сколько силы сосредоточено в этом маленьком круглом кусочке пластика. Нажим чуть сильнее, несколько слов - и он может высвободить столько разрушительной энергии, сколько не снилось всем армиям Утерянной Земли, вместе взятым.
      Загудел дверной сигнал, прервав его мысли.
      - Войдите.
      Люк скользнул в сторону, пропуская в каюту коммандера Эфрика.
      - Заходи, Леонтуа, - произнес Нукиэль, с самого начала придавая их разговору неофициальный характер. - Хочешь чего-нибудь? - Он махнул рукой на кресло напротив.
      Эфрик сел, чуть поморщил нос и расстегнул воротничок.
      - Как только вы можете пить этот свой чай в такой жарище? - он обмахнулся рукой. - Спасибо, мне ничего... - Он осекся и пристальнее посмотрел на Нукиэля. - Вы не простудились?
      Нукиэль невесело усмехнулся.
      - Можно назвать и так.
      - А... - Эфрик огляделся по сторонам. Блики света играли на его коротко остриженной черной шевелюре. - Тамошние магистры избавят вас от этого в два счета.
      Некоторое время оба молчали: друзья могут позволить себе посидеть в тишине.
      - Ты ведь был на Дезриене, верно?
      - На низкой орбите, - ответил Эфрик, пожав плечами. - Собственно, мне и рассказывать-то особенно нечего. Я тогда служил лейтенантом на "Громовержце", и его послали сделать съемку поверхности для карт, - Он вздохнул. - Правительство ведь не может признать свое поражение, так ведь? Каждые лет тридцать - словно по стабильной орбите. - Он сделал рукой жест, будто отмахиваясь. - Ну в общем, они напихали в этот старый фрегат все мыслимые и немыслимые датчики. Я как раз был на мостике, когда капитан вызвал их Узел, и машина связала его с кем-то на поверхности.
      - Он что, запросил разрешения на посадку?
      - После того, что случилось в девяносто девятом, он не посмел бы.
      - А они что ответили?
      - Они только рассмеялись. Не издевательски, не презрительно нормальный, вполне дружелюбный смех. Только слегка удивленный, словно они не могут понять, почему до нас никак не доходит, что все равно ничего не получится. - Эфрик покачал головой. - Они сказали, снимайте на здоровье, только не предпринимайте попытки приземлиться. - Он дернул бровью. Желающих и не было.
      - И что случилось?
      - Ничего - по крайней мере поначалу. Капитан Эннеал перевел нас на низкую полярную орбиту, полностью перекрывающую поверхность. Все шло гладко как по маслу.
      Он снова замолчал. Нукиэль отпил еще чаю.
      - А потом?
      - А потом внешнее наблюдение дало команду на расшифровку. В ожидании первых результатов все собрались перед экраном. Что-то там мигнуло, и пульт внешнего наблюдения заверещал, как кошка, которой люком прищемило хвост. Компьютер полетел к чертовой матери.
      Он снова покачал головой.
      - Мы продолжали попытки. Снова наладили компьютер - в следующий раз, когда полетела программа, она каким-то образом зацепила и системы жизнеобеспечения. Все пропахло нестираными носками.
      Эфрик поднялся и подошел к полке, на которой лежали награды Нукиэля. Не оборачиваясь, он осторожно провел пальцем по одной из орденских планок.
      - Капитан все еще не сдавался. Короче, мы еле дотянули до дома на одном движке, наши гравиторы отказывались поддерживать одинаковую гравитацию в разных отсеках, и что хуже всего, сломались холодильники на камбузе, так что синтезаторы выдавали нам только прокисшее пиво и файянский сыр.
      Нукиэль поперхнулся чаем.
      - Файянский? Сыр? Это та штука, что...
      Эфрик повернулся и, брезгливо скривив губы, кивнул.
      - Пахнет как у трупа из подмышки.
      - Да, но единственный раз, когда я видел ее на столе, эта проклятая гадость шевелилась - прямо на тарелке!
      - Она трепыхается еще сильнее, когда ты пытаешься проглотить ее, мрачно поправил его Эфрик. - Вот только выбора у нас не было никакого, приходилось глотать. Теперь-то я хорошо понимаю, почему никто, кроме этих файянцев, его терпеть не может.
      - А мне говорили, они от него без ума.
      - Вот поэтому их так и любят - особенно в маленьком, замкнутом пространстве вроде корабля. - Эфрик вернулся к своему креслу. - Впрочем, по сравнению со многими мы еще дешево отделались.
      Нукиэль кивнул. Желание посмеяться таяло, как пар, поднимавшийся от его чая. Экспедиция девяносто девятого года просто бесследно исчезла.
      Эфрик сел и наклонился вперед.
      - Мандрос, почему вы приказали нам идти на Дезриен? Нукиэль осторожно поставил кружку на стол.
      - Полагаю, я призван... и это имеет какое-то отношение к Эренарху и остальным...
      Негромко загудел коммуникатор.
      - Нукиэль слушает.
      - Капитан, до выхода в систему Дезриена три минуты.
      - Спасибо, Пеле. Свяжитесь с Узлом и выведите сигнал ко мне в каюту.
      Он выключил коммуникатор.
      - Очень скоро мы все узнаем. Поэтому я и звал тебя, Эфрик: если моя карьера полетит псу под хвост, мне хотелось бы, чтобы хотя бы один человек понимал, что произошло.
      Эфрик кивнул и откинулся на спинку кресла. До ответа Магистериума говорить было не о чем.
      ДЕЗРИЕН
      Ласковый летний ветерок лениво шевелил ветвями в саду Нью-Гластонбери. Узкий солнечный луч прорвался сквозь листву, и оконное стекло раздробило его на маленькую радугу, игравшую на полированном дереве рабочего стола Элоатри. Часть ее сознания отмечала негромкое щелканье садовых ножниц за окном. Потом залихватская трель пересмешника окончательно оторвала Элоатри от книги: "тик-так-тик, фьюить, фьюить, чирик, чирик, чирик!" - и завершившая песню мастерская имитация колокольного звона заставила ее улыбнуться.
      "Час до сиксты", - подумала она, и в памяти услужливо всплыла цитата из книги: "Сикста есть час Откровений Петра, открывших вселенскую роль Церкви..."
      Элоатри вздохнула. Как бы ни помогали ей книги и чипы, рутина ее обязанностей гораздо эффективнее погружала ее в лоно этой - увы! - чужой пока для нее веры. Она потеребила жесткий воротничок, потом, спохватившись, опустила руку и повернулась выглянуть в окно.
      Как там звали того древнего римского епископа, о котором говорил ей секретарь? Перегринус... Пеллерини? Избранный только за то, что ему на голову сел голубь, когда он просто так, из любопытства вышел из церкви. Она представляла себе, что он должен был ощущать при этом. Интересно, что за епископ из него вышел?
      Она чуть улыбнулась. У Туаана, ее секретаря, довольно странное чувство юмора, но без него она пропала бы.
      Словно в ответ на ее мысли пропел вызов на панели коммуникатора.
      - Да?
      - Линкор вышел в районе планеты и ожидает возле Узла, - послышался голос Туаана. - Они не говорят точно, зачем они здесь, но мне кажется, они призваны.
      Элоатри села; ноги не держали ее от волнения. Чего она ожидает?
      - Иду.
      Когда она вошла в переговорную, Туаан уже ждал ее, сгорая от любопытства. Не говоря ни слова, он включил голопроекцию и отступил в сторону, выйдя из поля зрения камеры.
      В воздухе соткалось и обрело материальность изображение: высокий, худощавый, темнокожий флотский офицер с коротко постриженной седеющей бородой. Он стоял неподвижно, хотя и не по стойке "смирно"; она почти не видела окружающей его обстановки, но догадалась, что это, скорее всего, его каюта. Во всяком случае, наверняка не мостик.
      Взгляд его сфокусировался вдруг на ней, и глаза его удивленно расширились. "Он меня узнал", - догадалась она. Сама она его не узнавала он не походил ни на кого из тех сновидений, что лишили ее покоя с тех пор, как она покинула вихару. - "Возможно, это он призван".
      - Говорит капитан Мандрос Нукиэль, командующий линкором Его Величества "Мбва Кали".
      - Добро пожаловать на орбиту Дезриена, капитан, - ответила она. - Меня зовут Элоатри. Волею Телоса я Верховный Фанист Дезриена.
      Густые брови капитана сошлись на переносице; весь вид его выражал сомнение.
      - Томико был на Артелионе, - пояснила она тоном оракула в надежде на то, что он подтвердит или опровергнет те смутные слухи, которые начали уже доходить до Дезриена. Несмотря на все ее видения, никаких твердых доказательств того, что творилось в Тысяче Солнц, у нее не было.
      И, увидев по его лицу, что слова ее достигли цели, она подняла руку с навеки выжженным на ней силуэтом Диграмматона.
      Капитан Нукиэль вздохнул - невольная, но совершенно естественная реакция.
      - Значит, это вы призвали меня.
      - Я верю, что вас призвали, - осторожно произнесла она. - Впрочем, речь ведь не о связи вроде ДатаНета, - улыбнулась она, видя его замешательство. - У нас с вами много общего, капитан. Мы оба подчиняемся приказам - боюсь только, ваши гораздо яснее.
      По лицу Нукиэля пробежала тень нетерпения.
      - Простите меня, Нумен, - произнес он, - но я рискую своей карьерой, явившись в разгар войны на ваш призыв. Прошу вас, не надо играть со мной.
      Война! Несмотря на все ее видения, явления Томико и все тому подобное, прямое подтверждение ее предчувствий оглушило ее.
      - Прошу прощения, капитан, - ответила она. - Все, что я могу сказать вам, - это то, что последнее время меня беспокоят видения: рыжий юноша, с бледной кожей-атавизмом, возможно, с изумрудным кольцом на пальце. И еще: с ним каким-то образом связан небольшой серебряный шар.
      С минуту капитан, не скрывая своей нерешительности, смотрел на нее. Потом откуда-то из-за кадра послышался неразборчивый шепот, и лицо капитана прояснилось.
      - Я понял, что вы имели в виду, говоря о приказах, - сказал он. - Мне кажется, речь идет о...
      Элоатри зачарованно слушала рассказ капитана, а ощущение неотвратимого все глубже проникало в ее сознание.
      "Воистину, - подумала она, - мы стоим у края времен".
      Элоатри распахнула высокую дверь в западной стене собора и пошла по долгому проходу вдоль нефа. Весь интерьер собора был пронизан светом, струившимся сквозь высокие витражи, и это превращало массивные каменные стены в эфемерные кружева.
      Элоатри улыбнулась. Что-то в ее душе откликалось на пышность древней христианской архитектуры - возможно, именно эта оболочка веры помогала ей легче войти в новую жизнь. Это словно прогулка по разуму Телоса - свет, простор, изящество...
      В соборе, конечно, находились и другие люди - он никогда не пустовал, - но все перемещались по своим собственным орбитам, поглощенные собственной беседой с Телосом и триединой истиной древней веры. Исполинские размеры помещения превращали людей в карликов. Она начинала уже видеть ритм этой жизни, похожую на танец структуру, где вера требовала порой обособленности, а временами единения в мессе или других ритуалах, после чего толпа верующих снова распадалась на отдельных людей - но никогда не одиноких полностью.
      Теперь и ей необходимо было побыть одной - помедитировать, переваривая слова капитана Нукиэля, который сейчас ждал, сгорая от нетерпения, на орбите над Дезриеном. И еще то, что сообщили ей советники - особенно ксенолог. Этот корабль - их единственная защита сейчас. Без него им скорее всего не выжить на Дезриене.
      Она скользнула в ризницу и остановилась перед алтарем. С минуту она стояла молча, глядя на резное распятие - олицетворение муки. Это раздражало ее.
      "Уж не думаешь ли ты, что пьешь за себя?"
      Слова Томико из видения снова всплыли из памяти, и она заставила себя видеть человека на кресте таким, каким его должны видеть остальные - ну, например, те, что ждут сейчас на орбите, каждый со своей болью, со своим прошлым и будущим. При том, что как Верховный Фанист она являлась защитником всех вероисповеданий Дезриена, для дальнейшей жизни ей была выбрана эта; впрочем, не ей одной.
      Глаза изваяния смотрели из-под тернового венца на удивление спокойно. "Он - это все мы, тысяча лет мира, растворенные в страдании". В мозгу всплыли слова древнего воителя с Утерянной Земли:
      "ЭТО ЧЕЛОВЕЧЕСТВО РАСПЯТО НА ЖЕЛЕЗНОМ КРЕСТЕ..."
      Потом, оглянувшись еще раз по сторонам, она села в позу лотоса и замедлила дыхание.
      Очистив сознание, она приступила к собственному единению с Телосом.
      Спустя некоторое время Нукиэль, не веря своим ушам, смотрел на голографическое изображение Верховного Фаниста.
      - Ч-что вы от меня хотите? Элоатри вздохнула.
      - Посадите их на их корабль - всех, включая Эренарха, двух других дулу и эйя, - и пошлите ко мне.
      Нукиэль покосился на Эфрика, стоявшего вне поля зрения Верховного Фаниста. Эфрик развел руками.
      - Прошу прощения, Нумен, - сказал наконец Нукиэль. - Это было бы прямым нарушением присяги и должностных обязанностей. Вы можете допросить их у нас на борту, но отпустить их я не могу.
      - Я не собираюсь допрашивать их, капитан, - ответила она, и в голосе ее зазвенело раздражение; на мгновение ему показалось, будто голова ее увенчана огненной короной, а вокруг нее рушится синк Ференци. - Собственно, я обращаюсь к вам с такой просьбой не по своей прихоти, хотя, признаюсь, после всего, что вы мне рассказали, меня снедает нечто более, чем простое любопытство.
      Она помолчала, размышляя. Потом лицо ее сделалось таким строгим, что Нукиэль не в силах был более переносить это.
      - Капитан, полагаю, у вас в каюте есть компьютер? Нукиэль зажмурился: внезапная смена темы застала его врасплох.
      - Конечно.
      - Хорошо. На основании положений протокола Габриэлина я приказываю вам исполнить мою просьбу. Вы можете найти протокол в списке боевых задач под шифром "Алеф-Нуль".
      Нукиэль фыркнул. Последняя фраза убедила его в том, что он разговаривает с душевнобольной.
      - В списке задач нет таких шифров - "Алеф-Нуль". И протокола такого тоже нет.
      Эфрик забарабанил по клавишам, а он продолжал смотреть на голограмму седовласой женщины, размышляя, дадут ли ему увести "Мбва Кали" от планеты в случае, если он отвергнет ее приказ.
      Его старпом вдруг испустил удивленное восклицание, и он повернулся к нему. Эфрик смотрел на него остановившимся взглядом; от его обычной невозмутимости не осталось и следа. Не говоря ни слова, он повернул монитор так, чтобы Нукиэль видел его. Там, под сияющим символом Солнца и Феникса, выстроились строки, которых он никогда еще не видел.
      Он вопросительно посмотрел на Эфрика.
      - Все подлинное, - кивнул тот. - Проверочная программа подтверждает.
      Нукиэль быстро пробежал глазами по строкам - протокол Габриэлина был короток и предельно ясен - и повернулся обратно к Верховному Фанисту. Она смотрела на него спокойно и даже не без симпатии.
      - Похоже, у меня нет выбора, - произнес он.
      - И да свершится то, что желаемо, там, где это желаемо, - произнес за его спиной Эфрик, словно цитируя. Слова эти были Нукиэлю незнакомы.
      К его удивлению, Верховный Фанист довольно засмеялась. Нукиэль обернулся к Эфрику, и тот, невесело улыбнувшись, сделал шаг вперед, в поле зрения камеры.
      - Я вижу, у вас на борту есть любитель классики, - рассмеялась Элоатри. - Неплохо сказано, э... - она вгляделась в знаки различия на мундире Эфрика, - коммандер. Впрочем, это можно отнести к Мандале не в меньшей степени, чем к Дезриену. Уж во всяком случае самоуправство мне чуждо.
      - А если бы и оно, - ворчливо сказал Нукиэль, махнув рукой в сторону монитора. - Выбора вы нам все равно не оставили.
      - Выбора нет, но все же я не требую от вас, чтобы вы торчали в дюзы задницей.
      Нукиэль поперхнулся, Эфрик сдержанно улыбнулся, а Элоатри снова рассмеялась.
      - Простите меня, капитан, - сказала она. - Я хотела, чтобы вы поняли: мы здесь не все время проводим в молитвах и бдении. Мой отец был кадровым офицером - командовал боевой частью на "Мече Асоки". Поэтому я отношусь к вашей ответственности со всей серьезностью. Вы можете отрядить с ними двух пехотинцев в качестве охранников или принять другие меры, какие считаете необходимыми. - Лицо ее посерьезнело. - Но запомните одно: никто другой из вашей команды не должен покидать корабля.
      Снова в сознании его возник образ Богини, стоящей в распадающемся на части Ференци.