Вийя не знала, каким влиянием пользуется Элоатри, пока не обратилась к ней с просьбой и не получила разрешения ночевать на корабле.
      Она всего лишь упомянула при последнем визите Мандериана, как тяжело ей спать в здании, набитом другими людьми, большинство из которых испытывает сильный стресс вследствие перенаселения. И каким бы, мол, было облегчением оказаться на своем корабле, подальше от посторонних. Это был эксперимент, первая и самая простая попытка добиться своего.
      Полагая, что эта уловка уж слишком проста, Вийя ничего от нее не ожидала и не задумывалась о последствиях этого разговора.
      Но не прошло и шести часов, как она получила письмо от самой Элоатри. Разрешение, снабженное печатью Верховной Фанессы Дезриена, гарантировало Вийе допуск на корабль в любой вечер, когда ей будет угодно. Никакого объяснения не прилагалось - только маршрут, пропускные коды, указания относительно инспекций и запрещение нарушать печати в машинном отделении: при нарушении пропуск будет немедленно отменен.
      Теперь нужно будет как-то перехитрить частые инспекции по проверке наружной печати и менее частые, но более строгие, по проверке внутренней. С последней, вероятно, придется подождать до вынесения решения по делу Локри. Вийя вздохнула, вспомнив о двух мелких деталях у себя в карманах. Надо их припрятать - но так хорошо просто сидеть и наслаждаться тишиной.
      Она закрыла глаза - и вздохнула, почувствовав знакомую психическую метку, близкую и яркую, как солнце.
      Она повернулась и увидела Брендона - он шел медленно, с задумчивой улыбкой, сияя кобальтово-синими глазами.
      - Разрешите подняться на борт?
      Она с пересохшим ртом кивнула.
      Он прошел мимо пульта Локри, тихого и темного, к навигационному и облокотился на спинку кресла, В этот поздний час на Брендоне были только рубашка, брюки и сапоги - значит, он отказался от какого-то приглашения, чтобы прийти сюда. Зачем?
      - При первой встрече ты сказала мне, что уничтожила все, что осталось от Маркхема.
      - Все материальное - ты спрашивал именно об этом.
      - Но в это не входил капитанский журнал, который я обнаружил после, и запись, которую он, по-видимому, собирался переслать мне.
      - Это не материальные вещи. - Он сердился - она очень редко видела его таким. При их последней встрече на это не было и намека, и его настроение вызвало у нее шок, мешавший думать. - И я не хотела отдавать это тебе.
      Он послал ей мимолетную улыбку.
      - Я должен был сам найти, да? Чтобы доказать - что?
      Она промолчала. Детали двигателя вдавились ей в бедро; она осознала, что очень напряжена, и расслабила мускулы.
      Он отошел к пульту Марии и рассеянно провел пальцами по клавишам.
      - Ты читала то, что предназначалось для меня?
      - Да.
      - И что же ты там вычитала?
      К чему он, собственно, ведет?
      - Это было политическое обвинение.
      Брендон перешел к пульту Иварда.
      - Политическое обвинение. Веришь ты в призраки?
      - Нет.
      - Вопрос не показался бы тебе столь дурацким, если бы тебя, как меня, преследовал призрак Семиона.
      В последние дни они достаточно часто общались наедине, чтобы она немного разобралась в нем. Иногда он с обезоруживающей откровенностью говорил на любые темы, включая себя самого, - иногда же разговор шел под прямым углом к истинной теме, и это напоминало Вийе дуэль, ведущуюся невидимым оружием. Неспособная пока разгадать подспудный смысл, она защищалась посредством финтов, парирования и нанесения ответных ударов.
      Сегодня Брендон, кажется, пришел с намерением сделать прямой выпад.
      - Трое семионовских капитанов умудрились в самый короткий срок так раскидать мой флот, что Должару впору позавидовать. Но сейчас меня занимает не столько, как они это сделали, сколько почему.
      Мой флот.
      - У вас на то есть законы. Если твои люди их нарушили, накажи их.
      - Но они ничего не нарушали.
      Она сидела в вольной позе, стараясь выглядеть спокойной.
      - Ты говорил мне, что Кестлер нажимает на все рычаги, добиваясь, чтобы атакой на Пожиратель Солнц доверили командовать ему.
      - Так и есть.
      - Ты уже принял решение?
      - Да - исходя из военных соображений. Но из политических соображений пока еще не объявил о нем.
      - Нг, - кивнула Вийя.
      - Почему ты так думаешь?
      Этот вопрос по крайней мере был достаточно ясен.
      - Я несколько раз просматривала боевые записи, которые ты мне дал. Конечно, в таких ситуациях опасно говорить "а вот если бы" - ведь многое зависит не только от момента, но и от того, где ты оказался...
      - И от твоего угла по отношению к бою. Принято. Продолжай.
      - Оба они опытные, отважные, превосходные командиры. Но у Нг преимущество по двум причинам. Во-первых, она придумала новые тенноглифы, которые на порядок ускорили процесс. Во-вторых, она раскусила, что слабость должарианцев заключается в их зависимости от урианского оружия и связи.
      - Кестлер, кажется, тоже это сообразил, просто не успел воспользоваться своим знанием. Что до тенноглифов, то их изобрела не Нг.
      - Не она, так ее офицер. Она их использовала, а в бою вся ответственность лежит на ней.
      Брендон вернулся к пульту контроля повреждений.
      - Ты не думаешь, что это совпадение?
      Он говорил легко и беззаботно, но Вийя чувствовала, что они добрались до сути.
      - Не знаю. Я не знакома с теми, о ком идет речь.
      - Подумай еще. Вспомни об их стиле командования.
      Вийя закрыла глаза, стараясь вызвать в памяти кадры недавних сражений, которые просматривала несколько раз. Она представила себе мостики обоих крейсеров, очень похожие, и команды, отдаваемые почти на том же языке.
      - Можешь ты представить себе Варригаль на мостике "Астреи?" - спросил Брендон.
      - Могу... - произнесла Вийя и тут же поняла, что ошиблась. - Хотя нет. С Кестлером никто не делится информацией, не говоря уж о своих наблюдениях, а вот Нг это разрешает. Для Кестлера главное повиновение, а не инициатива, верно?
      - Не для Кестлера, - сказал Брендон.
      Вийя сидела не шевелясь. Брендон тоже не двигался с места - их разделяла вся ширина мостика.
      - Для Семиона. - Теперь все стало на свои места. - Он создал собственный Флот, так? Свою структуру внутри панархистской, по тем же правилам. Но подчинялась она ему. Не символически, как наследнику, а ему лично.
      - Правильно. Он двадцать лет создавал хорошо обученную элиту, которая повиновалась ему беспрекословно.
      Значит, это - вопрос преданности?
      - Моя задача - вернуть их обратно. Если сумею. Но доверие должно быть обоюдным.
      Месяц назад у Вийи было три вопроса. На первых два Брендон ответил: он решил вернуться в мир своих предков, и он знает, что Вийя как рифтер когда-нибудь покинет этот мир.
      Остается третий вопрос: попытается он удержать меня или нет ?
      - Что ты можешь предложить им взамен старого договора? - спросила она.
      - Только правду. Преданность одному человеку держится только на силе и мудрости этого одного. Договор - если он соблюдается всеми сверху донизу черпает мудрость и силу в каждом из участников.
      Это говорил не панархист рифтеру, как могло показаться на первый взгляд, - это Панарх говорил рифтерскому капитану.
      - Только его не все соблюдают, - намеренно сказала она. - Иначе у нас не было бы этого разговора.
      И увидела отражение недосказанного в его глазах.
      Весь напор покинул его, оставив обычную человеческую усталость. Дуэль закончилась. Он сдался и бросил оружие.
      Радикальная перемена его эмоционального спектра, как всегда, нарушила ее равновесие, и она заговорила о другом, безопасном:
      - Сколько у тебя времени?
      - Пока Омилов не представит информацию о Пожирателе Солнц и адмиралы не скажут, сколько кораблей у нас набирается для атаки, - улыбнулся он. Она отгораживалась от сожаления, которого он не мог скрыть, и от глубоко запрятанной насмешки над самим собой. - А до того момента, - он выпрямился и медленно подошел к ней, - остается дело Локри. Я хотел бы, чтобы ты встретилась с Седри Тетрис - она занимается подбором информации для Иксвана.
      Этим он хочет сказать, что мои усилия обнаружены. Вот он - истинный мотив этой встречи. Детали она держала в руке. Спустив их в хранилище через прорезь под пультом, она сказала:
      - Локри только на пользу, если расследование идет по двум линиям.
      Ты веришь своим законам, а мои люди верят мне. И мы оба должны соблюдать свой договор.
      И по тому, как Брендон вскинул подбородок и как потемнели его глаза, она снова увидела, что он ее понял.
      Она нанесла свой последний удар уже после того, как он отложил меч власти. Перед ней был не Панарх, а просто Брендон, которого она любила и будет любить всегда. И она сказала:
      - Я нашла доказательства того, что Архон Торигана был замешан в убийстве Кендрианов, но не знаю, кто и зачем заказал ему это убийство.
      20
      ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ
      В воздухе теперь пахло мертвечиной - то слабо, едва заметно, то очень сильно. И ур-плоды тоже стали другие. Барродах старался больше не смотреть на них. Он плохо помнил должарианского солдата, чей труп Лисантер скормил урианскому эквиваленту рециркулятора. У него, кажется, были голубые глаза?
      У кабинета гностора из стены проросли жесткие курчавые волосы. Барродах содрогнулся. Это еще хуже, чем мясистые сталактиты и наросты слизистой ткани, торчащие повсюду, как геморроидальные шишки.
      Лисантер занимался какими-то таблицами у себя на экране и как будто не заметил чмоканья открывшейся двери, однако остановил изображение и обернулся к бори не вставая.
      - Серах Барродах? - Ученый был в фаворе у Аватара с тех пор, как вторая темпатка слегка увеличила мощность станции, хотя женщина при этом погибла.
      Барродах сел. Его раздражало возвышение гностора, но поделать с этим он ничего не мог. Он молчал, желая, чтобы Лисантер заговорил первым, и тот оправдал его ожидания.
      - Кажется, мы нашли решение проблем с окружающей средой. Ключом здесь являются новые антропогенные проявления. Наиболее частые, такие как волосы или кожа, относятся к тем частям организма, которые сохранили свою жизнеспособность в момент съедения тела.
      У Барродаха дернулась щека, преодолевая вызванное лекарством онемение. Лисантер теперь, говоря о станции, без стеснения употреблял биологические термины.
      - Менее частые, такие как глаза, представляют собой, видимо, нечто вроде генетического эксперимента. Вместо сетчатки у них гладкая мембрана.
      Бори вспомнил, как они переливаются при свете, сверкая зрачками, и его замутило.
      - Но откуда эта вонь?
      - Наше счастье, что Уры, по-видимому, нуждались в атмосфере, близкой к человеческим нормам. Не говоря уж о гравитации. Могло быть намного хуже. У нас слишком многие ходят без респираторов, между тем потенциальная опасность остается.
      Раздражение Барродаха перешло в гнев.
      - Вы хотите поучить меня, как служить Властелину-Мстителю? - Огни над Лисантером оделись цветной каемкой - опять мигрень надвигается. Должно быть, лечебная мушка истощилась.
      - Да нет же, серах Барродах, - заморгал ученый. - Прошу прощения. Я сказал это просто так, к вашему сведению.
      Больше всего бори досадовал оттого, что Лисантер как будто ничего не боится - словно не чувствует тяжести страха, который на Должаре правит всем. Можно подумать, что для него это - одно из условий эксперимента.
      Как-нибудь я устрою тебе эксперимент с умовыжималкой.
      - Прекрасно, и что же вы предлагаете? Аватар желает, чтобы воздух снова стал свежим, и поскорее.
      - Поглощенный субъект был неживым, в стадии сильного разложения. Станция воспроизводит это явление так же, как и живые ткани.
      Барродах медленно улыбнулся, несмотря на начинающуюся головную боль,
      - Итак, вы решили сделать то, что я предлагал с самого начала. Скормить ей живого человека. - Это было неожиданным плюсом.
      Лисантер неохотно кивнул.
      - Думаю, тогда она, э-э... поймет, что мы собой представляем, и перестанет воспроизводить части человеческого тела. Вряд ли она сможет воспроизвести живой организм.
      Боль кольнула Барродаха позади глаз.
      - В то же время эксперимент по применению к Ли Пунгу умовыжималки, ученый произнес это слово с отвращением, - не дает никаких результатов. Его разум так сильно поврежден, что мы не уверены, сохранил ли он свои темпатические способности.
      Вот оно, твое слабое место, дуралей.
      Сочувствие к другим когда-нибудь погубит Лисантера. Что ж - пусть вызволяет Ли Пунга из того ада, в который загнала темпата станция. Авось воздух станет чище.
      - Тогда используйте его - и немедленно.
      - Подготовка займет некоторое время. И я должен буду уведомить наследника.
      - Господин Анарис требует, чтобы его уведомляли о попытках темпатов активировать станцию, а это дело иного рода. Предоставьте это мне. Барродах видел, что ученый его понял. - И сообщите, когда будете готовы.
      Удостоверившись, что Лисантер придает первостепенное значение производству новых стазисных заслонок, и обсудив оптимальное размещение пси-заградников, которые прибудут с тем же кораблем, что и Норио, Барродах ушел. Ему не терпелось попасть к себе, чтобы принять меры против тошноты и боли. Вот если бы и от тревоги он мог избавиться с той же легкостью!
      Анарис сидел один в своем жилище, положив руки на колени ладонями вверх. Перед ним в воздухе кружилось кольцо из сантиметровых металлических шариков. Он направил его в обход своей головы, следя за ним в зеркале, которое пристроил на полу перед собой. Картина создалась странная: металлический обруч, напоминающий ему нимбы на религиозных изображениях Малого Дворца в годы его ученичества, окружал суровое лицо должарианца. Он улыбнулся краем рта, и диссонанс смягчился.
      После того как вторая темпатка попыталась активировать Пожирателя Солнц, его перестали мучить головные боли. Неудача Ли Пунга, превратившая темпата в безмозглую куклу, только усилила телекинетические способности Анариса, а смерть женщины, кроме того, притупила боль от психических усилий.
      Во время ее эксперимента станция снова задрожала, и свет стал мигать. А в комнатах Анариса возникла настоящая телекинетическая буря - предметы срывало с мест и швыряло гак, что после у него ушло два часа на уборку. Он стиснул зубы - полное отсутствие контроля над этим помнилось ему слишком живо.
      Он велел шарикам ссыпаться в его правую ладонь и сомкнул пальцы, заставляя себя расслабиться. Легкая боль от напряжения сразу прошла. Возможно, это результат его возросшей силы.
      А следующий темпат, по слухам, очень силен. Надо будет, чтобы Моррийон достал более эффективное седативное средство до того, как этот Норио здесь появится. Анарис снова пожалел, что не может поговорить с Лисантером. Но Моррийон, во всяком случае, должен узнать, как возросли способности его хозяина. Наследник привык уважать мнение своего бори и все меньше и меньше сомневался в его преданности.
      Прозвонил вестник - пришел Моррийон с докладом. Анарис отпер дверь.
      Моррийон едва заметил чмоканье двери. Он совершил страшную ошибку, и жить ему теперь, возможно, осталось каких-то несколько минут.
      Он еще никогда не видел наследника таким спокойным. Напряжение чувствовалось только в правой руке, где было что-то зажато.
      Анарис поднял на него глаза, продолжая сидеть на полу с поджатыми ногами, и Моррийон заметил перед ним зеркало. Снова хореянские упражнения но где же кусочки пенопласта?
      Впрочем, сейчас Моррийону было не до этого.
      - Мой господин, Лисантер задумал новый эксперимент.
      - Хорошо, поприсутствуй на нем, - слегка удивился Анарис, но тут глаза его сузились.
      - Вы приказали мне уведомлять вас об экспериментах с темпатами, быстро заговорил Моррийон. - Так вот, они собираются скормить Ли Пунга рециркулятору.
      Анарис вздрогнул и побелел, а у Моррийона подкосились колени: он ни разу не видел, чтобы наследник проявлял страх.
      - Когда?
      Моррийон взглянул на хроно. Почему цифры меняются гак быстро?
      - Через девяносто секунд.
      Лицо наследника отвердело от гнева и приняло нормальный вид.
      - Почему ты раньше не узнал?
      Моррийон сглотнул.
      - Я сказал Барродаху, что вы приказали уведомлять вас обо всех попытках темпатов активировать станцию.
      А Барродах сделал вид, что понял это буквально. Из чистой вредности ведь он не имеет понятия о переменах, происходящих с Анарисом. Но за вредность тоже убивают. Моррийон поспешно продолжил, чувствуя, как закипает ярость в должарианце:
      - Цель этого эксперимента - проверить, как отреагирует станция на живое человеческое тело. Лисантер не верит, что Ли Пунг сохранил свои темпатические способности.
      Анарис легко, без усилия поднялся на ноги. Моррийон попятился, сжимая в руках блокнот. "Не подведи меня снова" - так сказал ему наследник на "Самеди", когда Быстрорук устроил им ловушку. А он подвел.
      Анарис возвышался над ним, и прахан - лицо страха - делало наследника непохожим на себя. Его глаза широко раскрылись, глядя сквозь Моррийона.
      Станция застонала, и палуба под ногами затряслась. Пульт тианьги защелкал, а стазисные заслонки начали гудеть - все громче и громче. Свет в комнате замигал.
      Анарис пошатнулся, издав гортанный звук. У Моррийона волосы стали дыбом - потом он почувствовал, как покалывает кожу, и понял, что это не физиологическая реакция, а статическое электричество.
      И тут по комнате полетели вещи. Книги, бумаги, чипы вихрем кружились вокруг резного, слабо потрескивающего стола. Ящики из него выдвигались, и их содержимое тоже вливалось в водоворот. Темные ковры под ногами вздувались и хлопали, как воздушные шары.
      Зеркало Анариса неожиданно взвилось в воздух и понеслось на Моррийона кромкой вперед, точно собираясь его обезглавить. Он умудрился поймать его, и руки у него от этого взлетели высоко над головой. Зеркало дрожало, наливаясь тяжестью, - вот-вот раскроит ему череп.
      В ужасе бори завопил:
      - Нет, мой господин! Пожалуйста, не надо!
      Глаза наследника налились кровью, вздувшиеся вены на висках пульсировали. Из носа потекла кровь.
      Давление воздуха ужасающе возросло, и станция тряслась.
      Из правой руки Анариса ударил металлический блеск, и прочное дипластовое зеркало вылетело из рук Моррийона, разбившись вдребезги.
      Внезапно все прекратилось, точно выключатель повернули: и дрожь под ногами, и стон. Анарис разжал кулак, и несколько металлических шариков упало на ковер. Он раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова и без сознания повалился на пол.
      Моррийон смотрел на это, чувствуя странное спокойствие. Шок, отметил он частью своего сознания. Анарис чуть не убил его своим телекинезом и тем же способом спас. Бори испытал чувство, так давно забытое, что он не сразу его узнал: жалость.
      Несчастный гибрид. Он тоже разрывается между двумя мирами. Моррийон пощупал пульс своего господина, надеясь, что Анарис приспособится к этому раздвоению лучше, чем он сам.
      АРЕС
      Студия выглядела еще хуже, чем обычно. Повсюду валялись пакеты из-под еды и стояли грязные чашки из-под кафа и алигрианского чая. Пол усеивали бумажки вперемешку с пустыми мозгососными ампулами. В комнате разило озоном и потом.
      Но Ник и Дерит ничего этого не замечали. Второй Ник говорил с экрана:
      - В этом зале, расположенном в центре Палаты, прошло немало судебных процессов с тех пор, как теменархея И'Лисса лит-Иллиайн в царствование Броссинава I подарила Арес Флоту.
      Имиджер обвел высокий потолок, ряды потемневших от возраста сидений и белые мраморные стены.
      В маленьком окошке на экране отсчитывались баллы рейтинга.
      Кадр остановился на высоком столе для судей, и Дерит сказала Нику:
      - Надо признаться, этот номер тебе удался.
      - Твой рассказ о келли и рифтерах, которые привезли их сюда, тоже был что надо.
      Ник мог позволить себе такое великодушие. Чуть ли не весь Арес смотрел этот его репортаж, и ему повезло занять ближнюю орбиту. Товр Иксван охотно с ним сотрудничает, и другие двери перед ним тоже открылись.
      - Да, - сказала довольная Дерит. - Наша Лохиэль - отличный аргумент против той муры, которую гонит 99-й канал. Теперь все только и делают, что спорят о рифтерах. Чем больше Хомски нажимает на зверства и насилие, тем больше народу смотрит нас - она сама на нас работает. Да и мое интервью с рыжим парнишкой тоже не повредит, - хитро улыбнулась она.
      - Само собой.
      Он охотно признавал за Дерит ее успехи - они ведь делали общее дело.
      На экране тем временем показывался четырехсотлетней давности суд над Иваном Томулисом, и видны были трое судей в своих ритуальных одеждах. Судья в центре, стоя, выговаривала что-то защитнику. Услышав спокойный ответ женщины-воката, судья сорвала с себя золотую маску и швырнула в нее. Острый край маски сильно поранил вокату лоб, но та сказала ровным голосом, не потрудившись вытереть кровь:
      "Повторю вам слова Сократа, ваша честь: вы как нельзя лучше доказали убедительность своих аргументов".
      Ник на экране продолжил свой рассказ,
      - Ух ты! - восхитилась Дерит. - Рисково играешь.
      - Я не собираюсь быть комнатной собачкой Панарха. Похоже, Кендриан действительно виновен. Впрочем, Его Величество, надо отдать ему должное, не проявляет навязчивости, поддерживая его.
      - Что не помешало тебе получить тайное эксклюзивное интервью, засмеялась Дерит.
      - Завидно, да? Но я не понимаю, почему Иксван делает всю работу один разве что ему удалось раскопать то, что другие четырнадцать лет назад не смогли.
      Позади кто-то резко втянул в себя дозу мозгососа. Ник обернулся: Омплари замер над своим пультом, молотя пальцами по клавишам, - сейчас он путешествует по системе в приступе синестезии, вызванной наркотиком.
      - Он себя уморит, - промолвила Дерит.
      - Если мы ему запретим, он уйдет на другой канал, только и всего. Все программисты говорят, что в Сети кто-то копает - да так, что она трясется. Эх, знать бы, что при этом выходит наружу. Мне сдается, что это все из-за суда, и пахнет тут настоящей сенсацией.
      - Кто ищет, тот найдет, - пропела Дерит и добавила уже серьезно: Если Сеть так трясет, многое может всплыть кверху брюхом.
      Юбки из шанта-шелка пенились вокруг ног Ваннис. Сидя, она смотрела на свое отражение в стене из полированного вулканического камня: единственная нитка жемчуга среди изящно уложенных кос, зеленовато-голубое платье, подчеркивающее зелень глаз, чистая линия, бегущая от плеча до бедра.
      Эта картина, как всегда, ее успокоила, и она снова открыла слух разговорам, которые вели вокруг нее приятные певучие голоса. Музыкальная часть вечера окончилась, и гости удалились в кулуары - поговорить, послушать чужие разговоры и вкусить изысканных яств, которые беспрестанно разносили по комнатам красивые молодые слуги.
      Это напоминало Ваннис тихую гладь пруда, под которой скрываются хищные рыбы и острые камни. Напряжение сказывалось только в мелочах: в том, как враждующие стороны располагались подальше друг от друга, в некоторых темах, затрагиваемых лишь намеком, с ядовитыми улыбками. Случалось, что кто-то вдруг замирал, получая или посылая секретку по босуэллу, - но так выдавали себя только те, кто недостаточно овладел искусством притворства.
      Ваннис знала, что ей в этом искусстве равных нет. Она может сидеть в грациозной позе на стуле, изящно обрамляющем ее, и думать совсем о другом.
      Например, о своем внезапном обогащении. Несколько дней назад она, выведя на экран цифру своего кредита, вдруг обнаружила, что от близкого банкротства переместилась в неограниченные финансовые пространства. Никакого объяснения не прилагалось, а Брендон при встрече ни словом об этом не упомянул, но Ваннис знала, кто ее благодетель.
      Они виделись часто, но только в свете. Он беседовал с ней о музыке и истории, но ничего не говорил о политике или о молчаливой борьбе внутри Флота. От одного из Масо она узнала о новой привычке Панарха: ежедневно в пять утра он бывает на тренировках в спортзале для офицеров.
      - Однажды он просто взял и появился там, - рассказывал Ореик узкому кругу слушателей. - Мой кузен Эфрен, который служит на "Норсендаре", сам его видел. В спортивном костюме без телохранителя, держится позади. И каждое утро, где бы он ни провел ночь...
      Но где он их проводит, свои ночи?
      Ваннис следила бдительно, но ни один Дулу, мужского или женского пола, не проявил еще гордости собственника. Это не давало ей покоя. Либо он хранит целомудрие - тогда непонятно, почему он ночует не дома, - либо кто-то притворяется еще ловчее, чем она. Но с какой целью?
      И Ваннис придавала себе уверенности, любуясь собственным отражением и теша себя мыслью, что Брендон неизменно отводит ей главную роль на всех официальных торжествах.
      "Это, конечно, очень умно с его стороны, - размышляла она. Сейчас у меня нет никакого статуса, но прежний никто оспорить не может - и нет прецедентов, чтобы на них опереться".
      Поэтому Ваннис взяла себе за правило всегда быть готовой исполнить главную роль, а когда Брендон отводит ей таковую, говорить с ним только о том, что ему приятно.
      На этом вечере его не было, но он мог появиться в любое время - и Ваннис сидела с ясным взором, выпрямив спину, ничем не показывая, что уже далеко за полночь и она устала. Рядом молодые люди, стараясь произвести впечатление на старших, рассказывали о новой азартной игре, изобретенной в одном из заведений на оси вращения.
      Затем босуэлл пощекотал Ваннис запястье. Она оглядела комнату - не похоже было, чтобы ее вызывал кто-то из присутствующих.
      Она согнула запястье и услышала голос Брендона.
      (Не можете ли вы потихоньку выбраться и прийти в анклав? Мы вышли на новый уровень в деле Кендриана. Вам тоже следует ликовать).
      Триумф обжег ее нервы - сперва болезненным жаром, потом холодом. Она выждала несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. Не заметив на себе ничьих взглядов, она передала:
      (Выйду через пару минут).
      (Не пользуйтесь транстубом. Жаим вас встретит).
      Ее сердце под убранным драгоценностями корсажем забилось в такт отдаленной музыке. Она медленно поднялась, отставила бокал с вином и прошлась по всем комнатам, чтобы всякий, кто вспомнит о ней, убедился, что она здесь.
      В подходящий момент - она долго практиковалась в искусстве уходить красиво - она выскользнула через парадную дверь виллы на свежий воздух. Высокая, тонкая, как нож, фигура вышла из-под деревьев, на миг напугав ее. При слабом свете из окон она различила длинное лицо и колокольчики в серапистских траурных косах. Это был Жаим, мрачный рифтер-телохранитель.
      Ростом он превосходил даже Брендона, и она, опершись на предложенную им руку, ощутила его скрытую силу. Ее невольно потянуло к нему. Интересно, каково это - секс с рифтером?
      Она прислушивалась к его медленному дыханию. Он вел ее не к транстубу, а в темноту парка. Как он ответил бы ей? При ней он говорил редко, и акцент выдавал уроженца бедных кварталов какого-нибудь космического поселения.
      Искусство соблазнять включает в себя не только острый миг признания и удовольствие от любовного акта, нужно еще уметь обставлять последствия и быть готовым к моменту, когда интерес твоего партнера начнет убывать.
      Понимает ли он, как играют в эту игру Дулу?
      - Сюда, - сказал он, и они сошли со слабо освещенной дорожки в совсем уж непроглядную тьму. Поскользнувшись в своих атласных туфельках на мокрой траве, она чуть не упала. Жаим поддержал ее, но без всяких эмоций и, предупреждая ее протест, повторил: - Сюда.
      Пройдя еще несколько метров, они очутились в каком-то помещении, где под ногами чувствовался гладкий пол. Жаим проделал что-то свободной рукой дверь закрылась за ними и зажегся свет.
      - Транстуб, - сказал Жаим, указывая на дверь напротив.
      - Где это мы? - спросила она, поеживаясь от приятно щекочущего нервы страха.
      - Недалеко от входа в анклав.
      За его бесстрастными интонациями проглядывал юмор, и она заметила, что титулов он не употребляет.
      Капсула проехала короткую дистанцию, и дверцы раскрылись в устланный ковром холл. Запах цветущего ночью юмари сказал ей, что они в анклаве, еще до того, как они прошли через арку в салон.
      Жаим молча удалился, а Брендон с улыбкой вышел ей навстречу в парадном коричневом костюме, отделанном золотом, - значит он был где-то на приеме, но ушел? И привел кого-то с собой - в комнате были другие люди.
      - Входите, Ваннис, - сказал он, целуя ей руки. - Лейтенанта Омилова вы помните.
      Она кивнула, мельком взглянув на чопорного, большеухого молодого человека - он не представлял для нее интереса. Перевела взор на женщину рядом с ним и воскликнула удивленно:
      - Фиэрин!
      Уединение, как сразу подметила Ваннис, пошло Фиэрин лит-Кендриан на пользу. Она посвежела и выглядела моложе, чем когда-либо прежде.
      - О, Ваннис! - выдохнула она между слезами и смехом, стискивая подругу в объятиях и целуя. - Я не успела даже поблагодарить вас за все, что вы сделали.
      - Если намечается счастливый конец, это для меня лучшая награда, сказала Ваннис, взглянув на Брендона.
      - Намечается, - улыбнулся он. Голос его звучал как-то по-другому, и чувствовалось, что он едва сдерживает волнение. Ваннис ощутила новый прилив торжества. - Но сначала позвольте представить вас остальным заговорщикам.
      Он обвел рукой комнату, и Ваннис повернулась. Очень высокий, худой человек стал и приветствовал ее сухим, сдержанным - поклоном поллои.
      - Гностор Иксван, вокат брата Фиэрин.
      За ним виднелись две женщины, такие разные, что Ваннис невольно уставилась на них - не на офицера средних лет, маленькую, коренастую, с растрепанными седеющими волосами, а на другую, высокую, с сильным овальным лицом и раскосыми, в густых ресницах черными глазами. Волосы, тоже черные, были гладко зачесаны назад, а когда женщина слегка повернула голову, Ваннис разглядела длинный блестящий хвост вдоль простого черного комбинезона.
      Узнавание кольнуло Ваннис, а Брендон сказал: