"Они взорвали Узел и порвали С-лифт - только для того, чтобы остановить один корабль... Одного человека".
      Сопровождавший их тарканец недовольно заворчал, и Андерик ускорил шаг, догоняя Барродаха. Свернув за поворот дорожки, рифтер увидел высокого, плечистого человека в черном, стоявшего перед какой-то громоздкой скульптурной группой, - при ближайшем рассмотрении оказалось, что она состоит из спутавшихся в один клубок людей и змей. Подойдя еще ближе, он увидел, что человек стоит лицом к статуе, глядя не то на нее, не то на то, что творилось в небе над ней. Его пальцы беспрестанно шевелились. Барродах почтительно остановился, не доходя несколько шагов, и Андерик увидел в пальцах у черного человека какую-то нить, переплетения которой не уступали замысловатостью высившейся перед ними статуе. Так они стояли молча долгое время.
      Таллис ковылял по гравийной дорожке между двумя гвардейцами в черном, пытаясь запахнуть ночную рубашку. Всего несколько минут назад дверь отведенной ему квартиры с грохотом распахнулась, и его без объяснений вытащили из постели; он подозревал, что конвоиры не говорят на уни, а сам он уж наверняка не знал должарианского.
      В голове его, еще не окончательно прояснившейся от сна, роились самые зловещие предположения. Может, Эсабиан наконец решил, что просто смерти Крисарха недостаточно; может, его, Таллиса Й'Мармора тоже принесут в жертву за то, что он не смог доставить тела наследника? Катаклизмы в небе тоже давали повод для тревожных размышлений. Что случилось с Узлом? В безопасности ли "Коготь"?
      Потом за поворотом дорожки он вдруг увидел Барродаха и Андерика в обществе третьего, высокого, повернувшегося к ним спиной мужчины, и его тревога дополнилась жгучей злобой.
      "Надо было прикончить его сразу. Он спутался с этим слизняком Барродахом".
      Высокий мужчина обернулся, и Таллис увидел, что это Эсабиан. Огни у дорожки бросали на его лицо глубокие тени; причудливая скульптурная группа за его спиной и светящийся катаклизм в небе делали его похожим на изваяние персонажа какой-то ужасной легенды.
      Долгое мгновение все молчали. Холодный ночной ветер леденил кожу Таллиса, словно шелковой рубахи не было вовсе, но он почти не замечал этого, еще сильнее похолодев от страха.
      - Я решил простить тебя за неполное исполнение моего палиаха, причиной которому стали твои действия у Колдуна, - негромким голосом произнес Эсабиан. - Как подчеркивал мой помощник, безрассудные действия Хрима предупредили шарваннцев, дав им возможность подготовить попытку бегства Крисарха.
      Взгляд Таллиса почему-то оставался прикован к туго натянутой нити, сплетающейся между пальцами Эсабиана.
      - Однако несколько часов назад Крисарх Брендон нур-Аркад вторгся во дворец, похитил важного пленника и бежал. Мой палиах неполон, моя воля не исполнена, а тому, что теперь принадлежит мне, нанесен огромный ущерб.
      Таллис начал трястись - весь ужас его провала обрушился на него. Он поднял взгляд на небо и понял наконец что происходит.
      "В попытке остановить его они уничтожили Узел. У меня нет шансов".
      - Учти, я говорю сейчас с тобой только благодаря твоему блестящему пилотажу при этой операции, несмотря на её очевидный провал. Я не люблю уничтожать талант без крайней к тому нужды. Можешь ли ты назвать мне причину, по которой тебя надо оставить в живых?
      От затмившего все страха голова отказывалась думать. Он увидел на лице Аватара готовое оформиться решение, неохотный жест Барродаха. В это мгновение присутствие Андерика в сочетании с явным безразличием Эсабиана к логосам вдруг толкнуло его на отчаянный гамбит.
      - Господин, - ответил он. - Решение поступить к вам на службу далось мне нелегко, ибо я знаю, что должарианцы карают за неудачу так же жестоко, как щедро вознаграждают успех. Чтобы быть уверенным в том, что моя служба будет вам полезна, я установил на "Коготь Дьявола" логосов, объединяющих боевой опыт прошедшей тысячи лет.
      Он помолчал, увидел на лице Эсабиана слабый интерес, а на лице Барродаха - что важнее - злобную досаду.
      - Я не молю о снисхождении за этот случай. Вся вина лежит на мне. Но подумайте, Господин, если даже логосы не смогли убить Крисарха, кто другой из ваших подчиненных справился бы лучше? - Он махнул рукой в сторону начавшего уже бледнеть фейерверка в ночном небе. - Даже ночное небо здесь, в сердце вашего нового королевства, подтверждает правоту моих слов.
      Барродах быстро справился со своим лицом, подавив жгучую ярость от блестящего экспромта Таллиса. Что особенно бесило его - так это то, что вся его убедительность проистекала из тех черт характера рифтерского капитана, которые он находил особенно раздражающими: любовь к жестам и вычурной речи.
      "Клянусь трижды проклятым Уром, он прирожденный актер, и это может спасти его шкуру".
      Ему ничего не оставалось, как ждать решения Аватара. Дав Таллису шанс оправдаться, Эсабиан исполнил нар-пелкин туриш, обряд "обнаженной воли", краеугольный камень должарианских понятий благородства. Любая попытка Барродаха повлиять на решение его господина означала бы нарушение обряда и могла бы обернуться смертельной угрозой для него самого.
      - Неплохо сказано, кивернат Й'Мармор, - произнес Эсабиан наконец. Барродах выругался про себя: должарианский синоним слова "капитан" означал, что Эсабиан принял аргументы Таллиса.
      - Логосы, - задумчиво продолжал Аватар. - Я слышал об этих устройствах. Панархисты смертельно боятся их и запретили их использование. У тебя верный взгляд на то, что может оказаться полезным Должару.
      Настроение Барродаха упало еще больше, когда он увидел крушение своего тщательно разработанного плана. Стоявший рядом с ним рифтер мог бы стать гораздо полезнее. Тут он встрепенулся: Аватар обращался к нему.
      - Ты знал об этом, Барродах?
      - Я узнал об этом только сегодня, Господин.
      - Ясно. - Эсабиан вновь повернулся к Таллису. - Мне говорили, что почти все в Тысяче Солнц боятся таких вещей, как эти логосы. Как относилась к этому твоя команда?
      - Они не знали, Господин, - немного поколебавшись ответил Таллис, и Барродах увидел возможный выход из этой катастрофической ситуации. - Они общались со мной на нейронном уровне, и мне имплактировали оптические фильтры, так что визуальную информацию воспринимал только я.
      Некоторое время Эсабиан молчал.
      - Ты можешь сохранить жизнь, но корабль я тебе не оставлю. Возможно, когда-нибудь я найду тебе другой. Й'Мармор не должен быть убит, - обратился он к Барродаху. - Дай ему самую низшую должность на его судне - временно. В качестве наказания. - Он махнул рукой в сторону Андерика. - Насколько я понимаю, это твой кандидат на замещение его должности?
      - Он единственный из всей команды догадался о наличии логосов. Если ему имплантировать такой же оптический фильтр, он сможет командовать кораблем так, что экипаж ни о чем не догадается.
      Аватар кивнул.
      - Возьмите один из глаз Й'Мармора и пересадите ему.
      Андерик содрогнулся. Вся радость от нового назначения и позора Таллиса разом сменились ужасом от того, что ему предлагалось. "Я не могу!" - взывал его рассудок. Тут он заметил вопросительный взгляд Аватара, нетерпеливую позу стоявшего рядом с ним бори и вспомнил судьбу секретаря Барродаха.
      "У меня нет выбора".
      Все, что он знал о должарианцах, делало ситуацию предельно ясной: отказ от предложения Аватара будет означать смертельное оскорбление. Быстрая смерть, как у секретаря-бори, была бы самым легким, но маловероятным исходом; гораздо вернее все завершится мучительной, долгой агонией.
      "Но я не могу отказаться". Одновременно с этой мыслью пришла еще одна, трезвая; ему не хватает знаний, чтобы командовать эсминцем на такой войне, какая разворачивалась сейчас в Тысяче Солнц. Однако под угрозой неизбежной мучительной смерти он оттолкнул от себя эту мысль и низко поклонился, принимая оказанную ему жестокую милость.
      Кланяясь, он ощутил в кармане тяжесть мастурбатора и покосился на Таллиса - тот поспешно отвел глаза, - припомнив кое-какие маленькие "драмы", которые так любил разыгрывать Й'Мармор.
      "Ну что ж, Таллис, Лури теперь моя, - подумал он с внезапно разгоревшимся желанием. - И я могу сделать так, чтобы ты никогда не наставил мне рога так, как это делал тебе я".
      Когда Барродах вел его прочь от Властелина-Мстителя, он больше не думал о логосах. Андерик обдумывал куда более приятную задачу: как бы получше отомстить Таллису. Ничего, что-нибудь придумается; он вообще был горазд на такие штуки.
      Хлопая в ладоши, Марим вскочила со своего места.
      - Уау! - вопила она, делая экранам жесты, смысла которых Осри не понимал, но подозревал, что они очень и очень неприличны. - Поцелуйте меня в дюзы, засранцы!
      Настроение, царившее на мостике, вполне отвечало избавлению от казавшейся неизбежной смерти. Пронзительное улюлюканье из динамиков, от которого у него побежали мурашки по спине, донесло до них ликование обычно лаконичного Жаима в машинном отделении. Локри ухмылялся, разминая пальцами загривок, потом небрежным движением вырубил свой пульт.
      - Отлично. Теперь можно и пересчитать добычу. Марим, словно спохватившись, повернулась к Вийе:
      - Как трофеи?
      - Повреждения? - холодно спросила Вийя так, словно та и не говорила.
      Маленькие руки Марим птицами запорхали над клавишами.
      - Генераторы Черенкова - сто процентов работоспособности, скачковые работают стабильно до одной десятой процента, псевдоскорость - ноль семьдесят пять. Не так и плохо.
      - Бывало и хуже, - кивнула Вийя. - Пошли домой.
      - Вийя! - заканючила Марим. - Что с трофеями? Должна же я составлять список закупок! Губы Вийи скривились в подобии улыбки.
      - Придется тебе спросить Аркада. Я плохо разбираюсь в ценности таких вещей.
      Брендон улыбался, и скулы его чуть порозовели.
      - Династия копила это почти тысячу лет, и я думаю, Локри с Ивардом забрали почти все. Некоторым из этих предметов буквально нет цены.
      - Уй-я! - Марим закинула ногу на пульт и пошевелила длинными пальцами. - Теперь я смогу, наконец, нанять какую-нибудь леди из панархисток для ухода за ногтями.
      - Ты разоришься, покупая ей затычки для носа, - усмехнулся Локри. Ладно, пойду проведаю мальчишку. Улыбка исчезла с лица Марим.
      - Я с тобой.
      Они вышли, и Осри официально обратился к Вийе:
      - Прошу разрешения покинуть мостик.
      Вийя махнула рукой, но прежде, чем он успел выбраться из-за своего пульта, из интеркома послышался голос Монтроза.
      - Брендон, старик отказывается спать, пока не поговорит с тобой.
      Осри испытал вдруг приступ беспричинной злости, лишь немного смягчившейся, когда Брендон пригласил его с собой.
      Осри поднялся, рассеянно глядя на то, как капитан работает со своим пультом. Экран прояснился, и на нем высыпали звезды: корабль вышел из скачка.
      Пальцы Вийи уверенно касались клавиш, и Осри увидел, что пульт, из-за которого он только что вышел, замигал в ответ на её команду. Она проложила новый курс. Куда она их ведет? Его отец хотел бы это знать. Но Брендон стоял уже в дверях, так что Осри догнал его, пытаясь игнорировать предательскую слабость в ногах.
      Они успели сделать только несколько шагов по коридору, когда перед ними вдруг выросла махина Монтроза,
      - Он будет жить. Он очнулся и просит к себе Крисарха...
      Бросив на Осри извиняющийся взгляд, Брендон обошел врача и шагнул в дверь лазарета. Осри приготовился ждать.
      * * *
      Брендон вошел в палату на цыпочках.
      Омилов лежал на койке, глядя в потолок. Его обритая голова блестела от пота; лицо было мертвенно-бледным.
      Монтроз тихо вошел и остался в углу, вглядываясь в пульт диагноста и внося какие-то коррективы в программу. Когда Брендон приблизился, Омилов опустил взгляд и чуть пошевелился. Монтроз оглянулся на него и вышел. Дверь за ним с шипением затворилась.
      - Себастьян... - пробормотал Брендон. - Как вы себя чувствуете?
      Пальцы Омилова конвульсивно дернулись, и Брендон на мгновение осторожно сжал их в руках. Он хотел уже было отнять руки, но Омилов чуть сжал пальцы, и Брендон опустился на маленький убирающийся в переборку стул.
      - Сердце... - хрипло прошептал Омилов.
      - Для вашего сердца это были тяжелые нагрузки, - медленно произнес Брендон.
      Брови Омилова дрогнули, и глаза забегали по потолку - он явно собирался с силами, чтобы заговорить. Брендон вдруг понял.
      - Вы имели в виду Сердце Хроноса? - быстро спросил он.
      Лицо Омилова немного расслабилось.
      - Оно здесь, на этом корабле, в безопасности. - Брендон говорил по возможности громко и отчетливо.
      Омилов на мгновение зажмурился, и Брендон начал было вставать, но слабые пальцы снова не пустили его.
      Омилов открыл глаза, покрасневшие, воспаленные. Брендону вспомнилось то, что он видел в пыточной камере; он не мог даже представить себе, что такого сделали с Себастьяном, чтобы превратить его в эту изможденную тень.
      В тот день на Шарванне - как давно это, казалось, было - Омилов говорил Архону, что ему почти ничего не известно о Сердце Хроноса, но он явно не признавался Эсабиану даже в этом.
      "Он хранитель Врат Феникса. Ему не так просто нарушить данную им клятву".
      До Брендона дошло, что Омилов не знает еще, что ему удалось сохранить свои познания в тайне, - или по крайней мере то, что выжали из него его истязатели, погибло вместе с ними.
      - Себастьян, - мягко произнес он. - Вы не проговорились. Мы уничтожили в той комнате все - и вы единственный, кто покинул её живым. Сердце Хроноса не просто у нас в руках - Эсабиан так и не узнал ничего про него.
      Омилов снова закрыл глаза, и губы его сжались.
      - Спасибо, - прошептал он чуть слышно.
      - Себастьян, вам надо отдохнуть. Я могу вернуться позже.
      - Мне... нужно сказать тебе... - настаивал хриплый шепот. Омилов замолчал и перевел дыхание. - Жаль, что это приходится делать мне... - Он снова замолчал, стараясь дышать глубоко и медленно.
      Брендон ощутил пустоту внутри, какая бывает перед тем, как узнаешь о потере, но постарался скрыть ее.
      - Знание может оказаться тяжким бременем, но незнание не может быть благом.
      Губы Омилова чуть дернулись в слабой улыбке.
      - ...Это ведь я говорил тебе как-то... да? О, мой мальчик, как жаль... - Он замолчал, снова собираясь с силами. Брендон заметил, как посинели его тонкие, искусанные губы, и его охватила тревога, но тут Омилов заговорил:
      - Джеррод Эсабиан захватил твоего отца в плен... собирается отправить его на Геенну. Твои братья... убиты. - Он дважды глубоко вздохнул. - Больше я ничего не знаю... Доставили на Артелион как пленника... Все, что мне известно... из уст самого Эсабиана.
      - Оба...
      Омилов кивнул, зажмурившись. Брендон заметил, как из-под ресницы его скатилась слеза.
      - Шарванн? - медленно произнес Брендон, нащупав пальцем теплый металл тяжелого перстня. - Архон?
      - Убит. - Омилов вздрогнул, словно даже воспоминание об этом причиняло ему физическую боль. - И Бикара - это видел я сам.
      Брендон чуть подвинул руку так, чтобы дрожащая кисть целиком лежала в его ладони. Некоторое время он молчал; тишина в маленькой палате нарушалась только слабым гудением инструментов Монтроза и свистящим дыханием Омилова.
      В голове у Брендона не было ничего, кроме пустоты... и еще скорби, которая таилась, наверное, в каком-то глухом закоулке его сердца, чтобы сейчас овладеть им. Сквозь туман от потрясения он понял, что несколько недель чудом спасался от жестокой смерти, но каждый раз удары, предназначенные ему, поражали ни в чем не повинных людей, которые ждали от его семьи, что она поведет их за собой. "А теперь, когда мой отец в руках Эсабиана, а мы - у этих рифтеров, какова теперь моя роль?"
      Омилов зажмурился, но слезы продолжали стекать по его щекам. Когда он наконец решил, что может открыть глаза, все продолжало расплываться перед ними, но - если не считать этих серо-голубых глаз Илары - лицо, склонившееся над ним, вполне могло принадлежать Геласаару, каким тот был тридцать лет назад, и на нем была все та же дружеская забота, смешанная с тревогой. И подобно Геласаару, Брендон не давал собственным чувствам проявляться до тех пор, пока для этого не настанет время, до тех пор, пока в его присутствии здесь не будет уже нужды. Омилов понял, что этот юноша будет сидеть здесь, держа его руку в своей, до тех пор, пока Омилов не успокоится хоть немного.
      Эта мысль даже потрясла его. Он высвободил свою руку.
      - Врача... - хрипло шепнул он. - Снотворного... Дверь за спиной Брендона зашипела и отворилась. Вошел Монтроз с инъектором в руках.
      - Пора отдохнуть, профессор, если вы не хотите остаться на год прикованным к этой постели. Брендон встал со стула.
      - Спокойной ночи, Себастьян. Я навещу вас сразу же, как вы почувствуете себя для этого достаточно хорошо.
      Дверь за ним затворилась, и Омилов тяжело вздохнул. Монтроз убрал стул в переборку и ободряюще улыбнулся пациенту.
      - Ну что, профессор, теперь я могу вас выключать? Омилов сделал усталый жест пальцами.
      - Случайный расчет... - слабо пробормотал он. Монтроз кивнул, улыбаясь одними глазами.
      - Вообще-то меня прислала капитан.
      Это непонятное замечание удивило Омилова, но прежде чем он успел обдумать его, инъектор мягко присосался к его руке, впрыснув под кожу покой и прохладу, и он погрузился в блаженный сон.
      Осри смотрел на скомканную, в кровавых пятнах ленту у него на ладони. Дату можно было еще разобрать: 955. МАРКХЕМ ЛИТ Л'РАНДЖА.
      Как попала она в Мандалу?
      Наградная лента вкупе с тетрадрахмой... во всем этом нет решительно никакого смысла, по крайней мере для него. Впрочем, вся Вселенная лишилась для него логики уже много часов... нет, дней назад. Он сунул оба предмета обратно в карман и тут же забыл про них, услышав, как открывается дверь лазарета.
      В коридор вышел Брендон: лицо серьезно, взгляд где-то далеко. Крисарх едва не прошел мимо, не заметив его; все воспитание не смогло помешать Осри вежливо прокашляться.
      - Прошу прощения... Брендон поднял взгляд,
      - Прости, Осри. Твой отец будет жить, я в этом уверен. Он уснул сейчас. Наверное, ты можешь зайти, глянуть на него... - Он замолчал и посмотрел вдоль коридора.
      Он хочет поговорить наедине. Осри не думал, что что-то может потрясти его после событий последних - длиной с год каждый - часов, но тревога разгорелась в его груди с новой силой. Молча он последовал за Брендоном в маленькую каюту, которую они делили по дороге на Артелион.
      - Он тревожился насчет Сердца Хроноса, - сказал Брендон, когда дверь за ними закрылась. - Я сказал ему только, что оно здесь, на борту этого корабля. Можешь поступать, как считаешь нужным, конечно, но я предложил бы подождать, пока он не окрепнет, с известием о том, что оно у капитана.
      Осри кивнул в знак согласия. Он ждал: у Крисарха было что-то еще.
      Брендон отвернулся и провел рукой по краю койки, потом снова посмотрел на Осри.
      - Танри Фазо погиб на Шарванне, - сказал он тихо. - И Эсабиан убил обоих моих братьев.
      Осри без сил рухнул на койку. Все его предположения оказались неверны в корне. Это последнее потрясение, наложившись на все остальные, подействовало на него как физический удар. Голова шла кругом. Вселенная взорвалась сверхновой, лишившись остатка смысла.
      Брендон шагнул к нему, тихо говоря что-то. Несколько мгновений Осри не мог понять, о чем идет речь, да почти и не пытался. Но постепенно слова Крисарха пробились к его сознанию:
      - ...не уверен, что они не подслушивают, так что будем исходить из того, что слушают. Не знаю, какую пользу наши рифтеры извлекут из этой информации, но по крайней мере мы знаем это тоже: мой отец жив. Голубоглазое лицо Брендона напряглось от волнения. - Он жив, Осри. Эсабиан собирается сослать его на Геенну, если уже не отправил. Так что от нас - от тебя, и меня, и твоего отца, когда он поправится, - зависит, сможем ли мы спасти его оттуда.
      Осри без сил опустился на койку. Сердце болезненно колотилось в груди, но в первый раз за последние дни он испытал зарождающуюся надежду.