29

Эноши снял очки и потер глаза. Головные боли от повышенного давления, которые мучили его по вечерам, не думали утихать. Он все еще сидел в своем маленьком, но удобном рабочем кабинете в сорочке и при галстуке. Открытый кейс ждал его на кофейном столике. Курсор портативного компьютера подмигивал с экрана. На столе и на диване валялись листы распечаток. Воздух пропитался дымом сигарет, окурки в изобилии валялись в пепельнице. Видно, у него отравление окисью углерода или что там еще есть в табачном дыме, а глаза просто устали. И не надо пить столько кофе.

Шорох домашних тапочек привлек его взгляд к двери на кухню. Без очков он различил там только цветовое пятно, но и этого было достаточно – его жена в своем любимом розовом халате с белыми хризантемами.

– Уже больше двух…– мягко сказала она. Эноши кивнул:

– Да… да, я знаю.

Сецуко – женщина совершенно другого тип чем Фредерик, в ней нет никакой экзотики. Но она настолько ему близка, насколько вообще один чело– век может быть близок другому. Она, его жена и мать его детей, молчалива, скромна и преданна, ей он может доверять во всем и никогда ни на кого не променяет. Его любовь к ней – больше, чем любовь, больше, чем физиологическое чувство или безрассудная страсть. Это такая любовь, которая только и может заставить людей жить вместе до конца дней.

Эноши надел очки:

– Я недолго…

– Что-то не в порядке?

– Я бы не хотел об этом говорить.

– Это из-за гайдзин?[24]

– Охара-сан – мой руководитель.

Хотя бы по этой причине Сецуко следовало говорить о нем повежливее. Они ведь уже обсуждали эту тему – должность Охары-сан требует соответствующего уважения.

– Да, я знаю. Прости. Но это из-за него? Эноши кивнул.

– Извини, мне еще надо позвонить.

– Я буду ждать тебя.

Сецуко поклонилась, а Эноши ответил ей кивком. Когда она ушла, он набрал номер, который знал на память и не забыл бы ни при каких обстоятельствах.

В телекоме послышались два сигнала вызова, потом на экране появилось лицо Торакидо Бунтаро. Кое-кто из его американских коллег зовет его просто Бен, но для Эноши он всегда, даже в мыслях, Торакидо-сама.

Эноши сделал поклон перед телекомом и сказал:

– Моси-моси[25], Торакидо-сама.

– Йош…[26] – пробурчал в ответ Торакидо. – Что ты хочешь сообщить?

Эноши сжато изложил содержание своего разговора с Бернардом Охара – сначала факты, потом собственные комментарии.

– У тебя не было впечатления, что он выбит из колеи? – спросил Торакидо.

– Нет, Торакидо-сама, – ответил Эноши, – по голосу было ясно, что он огорчен, но совершенно адекватен.

На этот раз вместо ответа послышалось ворчание – Эноши знал, что Торакидо-сама, прежде чем принять решение, всегда вот так ворчит и мурлычет. Вице-председатель Совета «КФК Интернэйшнл» никогда ничего не делал сгоряча. Он решителен, но не импульсивен. В отличие от прочих деятелей, с которыми сталкивался Эноши, Торакидо-сама производил впечатление человека собранного, хозяина своей судьбы, при этом не прилагающего ни малейших усилий, чтобы произвести такое впечатление.

Эноши ждал, что последуют другие вопросы и замечания.

– У вас есть еще какая-нибудь информация по вопросу, который мы обсуждали?

Вопросом, который они обсуждали прежде, был наем Бернардом Охарой с помощью Эноши людей для устранения женщины-киллера. Это, как говорил Торакидо-сама, и хорошо, и плохо. Хорошо, считал Торакидо, что один из руководителей корпорации принимает меры для обеспечения собственной безопасности, а следовательно, и для обеспечения безопасности корпорации. Плохо, что этот руководитель, а следовательно, и корпорация связываются с какими-то охотниками и прочей криминальной братией. Любые действия, которые могут скомпрометировать корпорацию, должны рассматриваться как крайне опасные. Это особенно опасно в свете совершенно незаконной и морально неприемлемой операции «Метла». Каждая новая операция такого рода увеличивает риск провала и огласки, чем он, Торакидо-сама, очень обеспокоен.

К сожалению, у Эноши по этому поводу не было никакой новой информации.

– Эноши-кун[27], ты должен очень тщательно следить за этим делом, – продолжил Торакидо-сама, выбирая семейную форму обращения. – Если случится худшее, престижу корпорации будет нанесен огромный урон.

То, что Торакидо произнес это вслух, было для Эноши проявлением глубокой обеспокоенности его собеседника. Эноши кивнул:

– Понимаю, Торакидо-сама. Будьте уверены, я слежу за этим делом денно и нощно.

– Именно так. Мы ведь дайкадзоку – одна большая семья, позор на одном – позор на всех.

Эноши ответил быстро и серьезно:

– Да, совершенно точно, именно так, Торакидо-сама, дайкадзоку!

По мнению Эноши, Торакидо-сама был ничуть не менее амбициозен, чем Бернард Охара, но кое-чем все-таки отличался от его шефа. Лояльность Торакидо по отношению к корпорации, ее филиалам и сотрудникам была вне подозрений. Его карьера полностью подчинена нуждам корпорации. Если Торакидо-сама, двигаясь по служебной лестнице, и давил кого-то из своих непосредственных конкурентов, то только потому, что им не хватало дальновидности и лояльности, чтобы должным образом служить корпорации.

Эноши верил, что Торакидо-сама ждет великое будущее и полный контроль над КФК. И он очень надеялся, что когда этот день настанет, Торакидо-сама вспомнит верную службу и преданность своего подчиненного.

Даже сейчас, в этот поздний час, в такой неопределенной ситуации Торакидо-сама был великодушен. Он улыбался, он обращался с Эноши по-доброму, как будто разговаривал с близким другом.

– Конечно, тебе надо постараться. Ты всегда старался, и я надеюсь, что так будет и в дальнейшем. Я очень в тебя верю, Кэн.

От гордости Эноши расплылся в улыбке.

– Спасибо, Торакидо-сама!

– Да, как твой старший сын? Ему ведь скоро поступать в колледж, верно?

Эноши снова поклонился:

– Да, Торакидо-сама, через несколько месяцев. Торакидо посерьезнел:

– Колледж – важная ступень в жизни молодого человека, а вступительные экзамены очень сложные. Думаю, вы с женой понимаете, что хорошие репетиторы могут очень помочь?

– Да, Торакидо-сама, истинная правда. Торакидо посмотрел на Эноши, а потом чуть улыбнулся:

– Конечно, лучших репетиторов нанять трудно. На них ведь такой спрос, а? Я тебе кое-кого посоветую. Думаю, они найдут окошко в расписании для твоего сына. Позвони им сразу же.

Репетиторы, имена которых назвал Торакидо, работали на элиту корпорации. Чтобы просто договориться о встрече с ними, требовались высочайшие рекомендации. Эноши низко поклонился, потрясенный, не в силах выразить свою благодарность.

– Спасибо, Торакидо-сама! Вы так ко мне добры!

– Это моя обязанность. Ты славно послужил сегодня нашей фирме. А сейчас уже поздно. Иди спать, Кэн. В моем возрасте человеку нужен отдых.

– Да, Торакидо-сама. Спасибо. Спокойной ночи!

30

Грязный кирпичный пакгауз в семь этажей казался приземистым и очень широким. Располагался он к северу от Франклин-Бридж и к востоку от железной дороги – посреди скопления улиц и зданий, зажатых между хайвэем и берегом реки. Неоновая вывеска на крыше пакгауза гласила:

«ПЕРЕВОЗКИ И СКЛАДЫ ДЕЛГАДО.

ЛУЧШИЕ ПЕРЕВОЗКИ В ФИЛАДЕЛЬФИИ»

Ось почти неподвижно висел в ночном небе метрах в пятистах над крышей здания. Телесно он находился в фургоне, но это детали. На самом деле он сейчас был присоединен к сильно модифицированному управляющему компьютеру «Мицухама» и парящему в небе разведывательному аэрозонду. Ощущение было такое, будто висишь, покачиваясь в воздухе. Заполненная водородом оболочка аэрозонда создавала подъемную силу, а турбовинтовая система удерживала его на месте. Его глазами сейчас были объективы «Версатек» с тепловизорным усилением, выводящие суммарное изображение на дисплей перед глазами. Туда же выводились данные радара, работающего в режиме слежения. Практически он мог видеть все в любом направлении, как через огромное увеличительное стекло, но без искажений. Отметки целей, сменяющиеся на экране, информировали его о любых передвижениях вблизи складов.

Крысы, птицы, коты – еще часок таких захватывающих впечатлений, и он даст дуба от скуки.

– Что-нибудь есть? – спросил Молоток. Голос разрушил ощущение полета, и Ось снова

оказался в фургоне за рулевым колесом. Он скорее вспомнил, чем увидел, внутренность машины – Молоток рядом с ним на переднем сиденье, а сзади – Микки, Собачий Укус и Дана. Ангела, программистку, они выгрузили несколько часов назад и оставили на старой квартире Даны.

– Ось! – зарычал Молоток.

Да нечего ему сказать! Склад был пуст и темен, светилась только реклама на крыше, одна лампочка у входа и другая – на грузовом помосте.

– Ничего!

Молоток что-то проворчал.

Ось нисколько не удивился бы, если бы сегодняшняя разведка оказалась пустой тратой времени. Та телка с мотоциклистами привела их сюда и сказала, что Потрошитель ночует на верхнем этаже этого здания. Действительно, там оказалось жилище, но никакого Потрошителя не было. Дана, превратившись в астральное тело, дважды обследовала дом, но обнаружила только пустую спальню и горы упаковочных коробок. Единственное, что она приметила необычного, – это, как она выразилась, «атмосфера насилия». Ось предположил, что склад мог быть когда-то в прошлом ареной преступления, но как это могло повлиять на ситуацию теперь и могло ли вообще повлиять, он не имел понятия. Похоже, Дана тоже была в недоумении.

Внезапно в наушниках раздался сигнал тревоги. Отметка цели пересекла поле зрения. Ось автоматически добавил увеличение – там, внизу, в тени зданий, кто-то двигался к складам.

– Есть контакт! – бросил он отрывисто.

Молоток тут же потребовал, чтобы Ось все передавал подробно, но тот поначалу не отреагировал. Тепловизор показал красноватый силуэт двуногой фигуры, достаточно стройной, чтобы принадлежать женщине, карабкающейся через кучу мусора, а потом перепрыгивающей через забор. Ось отключил радар и включил светоусиливающие линзы, отчего переулок осветился для него серым светом, будто в сумерки. Теперь силуэт превратился в высокую стройную женщину с красно-черным гримом на лице и в кожанке таких же цветов. Она рванула двери и исчезла внутри склада.

– Это она, – объявил Ось. – Потрошитель. Она там.

Когда Ось произнес эти слова, у Даны сердце ушло в пятки. Их жертва все-таки появилась. Просто вошла в заднюю дверь. А теперь они должны проникнуть в складское помещение, найти ее и убить. Стереть в порошок.

– О'кей, – сказал Молоток, – вскрывай дверь – и пошли!

– Нет. Не могу! – Закрыв глаза, Дана потрясла головой. Она сама не могла поверить, что произнесла эти слова, но терпеть больше тоже уже не могла. Что-то не так в этой их охоте, с какого-то момента дела пошли наперекосяк. В погоне за славой Молоток преступил некую грань. До сих пор она верила ему, но теперь не могла избавиться от мысли, что они ничуть не лучше тех, с кем сражаются.

Чем они занимались? Калечили людей, иногда даже убивали, но все это вроде бы ради благих целей. Выкрадывали документы, которые до них в свою очередь корпорации украли у кого-то другого. За это каких-то служащих корпорации выгоняли с работы, а это все равно, что в тюрьму посадить. Их группу не волновало, какие законы они при этом нарушали, но было как бы ясно – они только восстанавливают справедливость.

Дана открыла глаза и увидела, что остальные вылупили зенки и уставились на нее.

– Я – все. Я в это не играю.

Микки и Укус напустились на нее разом.

– Черт тебя дери! – заорал Укус. – От этого дела зависит наша репутация!

Микки заржал:

– Обделалась! Обкакавшаяся врушка! Молоток рявкнул:

– Ты свою долю хочешь получить?!

– Оставь ее себе.

Дане было наплевать на деньги. Теперь, когда она приняла решение, ей на все было наплевать – лишь бы выбраться отсюда. Дана рванула боковую дверь фургона, выдернула локоть из чьей-то руки, попытавшейся ее схватить, выпрыгнула наружу и бросилась в темноту переулка.

Она бы не удивилась, если бы Микки или Собачий Укус догнали ее, схватили и стали бы с ней ругаться, но это ничего бы не изменило. Хватит с нее убийств. Последний их налет; на лабораторию чипов «Лучше, Чем в Жизни» – вот из-за чего она сломалась. Дану это воспоминание преследовало день и ночь. Ощущение вины, мысль, что она стала убийцей, стали невыносимы. Она не собирается участвовать в новом убийстве.

Может быть, сдаться полиции? Нет, не стоит так далеко загадывать. Сейчас главное – убраться отсюда. А с будущими проблемами разберемся в дальнейшем.

На физиономии Микки сияла улыбка, такая, что хоть прикуривай. Понаблюдать, как Молоток с Даной расплевались, – это кайф. Смех один. Манеры Молотка, бывшего наемника корпорации, здесь ни к селу ни к городу. На улице, если вздумаешь топтать народ, нарвешься на неприятности. Равняешь строй по груди – сразу задницы вразнобой. А если тот, кого ты прессуешь, – не просто телка, с которой спишь, а еще и маг твоей группы, так это уж точно не от большого ума.

Микки совершенно не удивился, когда Дана рванула из фургона. Он этого давно ожидал.

– Ну, что теперь, командир? – спросил он, ухмыляясь.

Молоток свирепо уставился на него, но тут Собачий Укус стал обкладывать Дану последними словами, и Микки, не сдержавшись, заржал в голос. Молоток тут же взбесился. С точки зрения Микки, самый крупный недостаток Молотка – полное отсутствие чувства юмора. Ну полнейшее!

– Заткни свою траханую пасть! – заорал Молоток на Укуса. – У нас неприятности!

– Смотри-ка, заметил, – ухмыльнулся Микки.

– Ну, а я-то что могу сделать? – огрызнулся Укус.

Молоток выдохнул облако сигаретного дыма, потом положил руку на плечо Оси:

– Спускай зонд. Там, на складе, нам нужен еще один стрелок. Ты пойдешь с нами.

Микки снова заржал. Молоток уставился на него:

– У тебя что, есть идея получше?

– Ты что, рехнулся? – Микки не мог удержаться от ухмылки. Брать механика в дело, которое им предстояло, это не просто неудачная идея – это сущий идиотизм. Согласованность передвижений и огня решат, кому удастся выйти из этого дома живым, особенно если учесть, что им предстоит иметь дело с таким первоклассным специалистом, как Потрошитель. Ось просто понятия не имеет об этой работе.

Микки не пришлось грызться с Молотком, потому что Ось сказал:

– Э, друг, я всего лишь водила! Молоток продолжал буравить его взглядом:

– Ты долю свою хочешь получить?

– Дай мне автомат или базуку, могу поддержать вас огнем, нет проблем. Но в рукопашную не пойду!

– Да пошел ты со своей огневой поддержкой!

– Молоток, я не боец.

– Тогда пошел вон!

– С удовольствием.

Что до Микки – все к лучшему. Никто не будет путаться под ногами. Он сдвинул на глаза прибор ночного видения и набросил на плечо ремень своего «АК-97»[28].

– Если мы собираемся что-нибудь делать, пошли!

Молоток что-то пробурчал в знак согласия.

Ось остался в фургоне чинить свой разведывательный аэрозонд, а остальные пересекли улицу и зашли с восточной стороны здания. Молоток и Собачий Укус тоже надели приборы ночного видения и наушники. В очках даже совершенно затененные места были окрашены разными оттенками серого цвета. Полная луна стояла высоко, света было достаточно.

– Как вам, ребята, нравится треть от сорока тысяч?

Охота на Потрошителя стоила сорок тысяч, до сегодняшнего вечера Микки мог рассчитывать на двадцать процентов. Восемь тысяч – это неплохо за несколько дней работы, но тринадцать – куда лучше, что за вопрос! Он пригляделся к физиономии Молотка и разглядел на ней широкую ухмылку.

– Паскудный ублюдок! – выговорил сквозь смех Микки. – Ловко ты вывел их из игры!

– Ну! – хмыкнул Молоток.

Собачий Укус тоже заулыбался, поняв, о чем речь.

Молоток выставил Дану и Ось перед самым делом. Как ему это удалось с Даной, Микки мог только догадываться. Уже не первый раз Молоток менял порядки. Он выглядит настолько лишенным чувства юмора и таким смертельно серьезным, что люди впадают в заблуждение, считая его неспособным на хитрость. Единственная причина, по которой Микки верил ему, было то, что о своих старых партнерах Молоток никогда не забывал. Микки и Собачий Укус уже давно с Молотком, они трое – настоящая команда в любой ситуации.

– Все путем, – сказал Молоток.

Собачий Укус пробурчал что-то в знак согласия.

Обойдя дом сзади, они нашли погрузочный помост и дверь, в которую вошла Потрошитель. Собачий Укус остался на земле и, положив свой «АК» на край помоста, направил ствол на вход. Микки и Молоток встали по обе стороны двери, и Молоток, взявшись за ручку, рывком распахнул ее.

– Чисто! – буркнул Собачий Укус.

Микки рванул вперед, Молоток и Укус последовали за ним.

Склад казался огромным. Первый этаж до самого верха был забит картонными коробками, пластиковыми контейнерами и деревянными ящиками. Огоньки над пожарными выходами добавляли красноватых тонов в картинку, которую давали приборы ночного видения. Красные и белые указатели привели их к лестнице. Микки подождал, пока Молоток толкнет дверь, а Собачий Укус подтвердит, что все чисто.

Они двинулись наверх, Микки и Молоток страховали друг друга на каждом повороте, а Собачий Укус прикрывал их с тыла. Поднявшись на шесть этажей, они оказались на лестничной площадке перед двумя дверями. Над одной из них была надпись «Склад», над другой– «Квартиры». Последняя вела в узкий десятиметровый коридор. Описывая внутренности здания, Дана о нем не упомянула.

Коридор – прекрасное место для обороны, ясно с первого взгляда. Ни малейших признаком укрытия. Понятно, что другого хода в жилые комнаты нет. То, что дверь оказалась не только не запертой, но и приоткрытой, только добавляло остроты ощущению опасности.

Если бы Микки трясся за свою жизнь, он бы никогда не стал охотником. Он бы прятался за мамину юбку, носил чистенький костюмчик и стрекотал на компьютере. Да лучше покончить с собой и умереть молодым, чем жить в стальных или стеклянных гробах даунтауна!

А сейчас он крался по коридору, прижимаясь спиной к стене и держа под прицелом своего «АК» широко открытую дверь в конце коридора.

Где-то там за дверями ревело стереовидение – этот хохот он слышал и раньше в веселеньком шоу «Сан репрош»[29] про одного балбеса, который никак не мог врубиться, что же с ним происходит. Шум только на руку – за ним не слышно звуков шагов. Лицо Микки расплылось в непроизвольной улыбке – дело обещало оказаться нетрудным.

Дверь из холла вела в маленькую комнатку без окон. У стены на полу лежал матрас, к нему был обращен экран стерео. На расстоянии вытянутой руки от матраса на полу стояла лампа. И лампа, и стерео были включены. Микки через комнату прошел в коридорчик с дверьми, ведущими в кухоньку, туалет, ванную и еще в одну комнату с парой ламп, которые тоже были включены. В окне вспыхивал неон какой-то рекламы на соседнем здании.

Микки огляделся и усмехнулся. Они забрались так далеко и все еще живы – это хорошо. Плохо, что Потрошителя не оказалось там, где они рассчи-тывали ее найти. В квартире ее явно не было, и, похоже, эта сучка знала, что они здесь или должны прийти.

– Пошли обратно, – сказал Молоток из дверей, – спустимся вниз.

– Хорошо.

Микки повернулся к двери, но только занес ногу, как его наушники заполнил громкий вопль, который вдруг резко оборвался. Они с Молотком переглянулись и бросились в первую из осмотренных комнат.

Молоток с порога обдал комнату очередью из «ингрэма». Красный треугольник лазерного прицела еще метался по стенам, когда Молоток взглянул на пол. Собачий Укус лежал на полу ничком, то, что осталось от его кожанки, было изодрано в клочья, да и от самой спины не осталось почти ничего. Четыре страшные борозды шли от шеи к лопаткам, сливаясь в одну жуткую рану. Кровь и куски плоти покрывали пол.

Такие раны могли остаться, если кто-то вздумал в качестве оружия воспользоваться крюком мясника. Но здесь что-то похуже. Намного хуже.

Микки выругался, остановившись за левым плечом Молотка, саркастическая улыбочка мигом слетела с его лица.

– Что за хренотень? Молоток потряс головой:

– Ты ничего не видел?

– Пошел ты!

Вопрос взбесил Молотка – конечно, он ничего не видел. Он выполнял свои обязанности в группе захвата – прикрывал Микки, как и положено при движении на предположительно вражеской территории. Если бы Собачий Укус тоже делал, что ему положено было делать – прикрывал тыл, он наверняка был бы сейчас жив. Ясно, он повернулся спиной к коридору, идущему от лестницы. Или… Или тот, кто его убил, просто материализовался из воздуха.

– Это каким же мечом его так порубали?

– Не задавай дурацких вопросов!

Нет, это больше похоже на лапу зверя, большого и сильного зверя. Молоток поправил регулировку тепловизорных очков и сразу приметил оранжево-красный тепловой след в центре комнаты, постепенно растворяющийся в излучении других источников. Он вышел из комнаты – тепловой след по коридору уходил к лестнице, туда же вели кровавые отпечатки на полу. Что-то большое, больше человека, только что прошло по коридору к лестнице. Это не тролль – тому бы и в коридор не втиснуться, не то что быстро прошмыгнуть. Кроме того, тролли ходят на двух ногах, а это были следы четвероногого.

– Какая-то зверюга, – пробормотал Молоток. Микки рассмеялся, но это был не его обычный, а довольно нервный смех.

– Молоток, не пудри мозги!

– Посмотри на следы.

– Думаешь, это зверь оставил?

– Может, гепард!

– Ерунда! Пошли!

– Можешь объяснить?

А ведь все сходится! Молоток подумал, что это похоже на правду. Из собранных ими данных было ясно, что Потрошитель использует волшебство и наносит страшные раны. Может быть, она действительно маг, у которого есть свой хищный зверь? Маг может телепортировать зверя куда хочет, к кому угодно за спину – тот убивает и убегает. Гепард мог раскроить Укусу спину, уйти в коридор и исчезнуть, а шум от стереовидения заглушил все звуки.

Если Молотку не изменяет память, гепард в холке – со среднего тигра ростом. Так что этот зверь достаточно крупный и сильный, чтобы вот так разодрать человека.

– Дурдом, – у Микки снова сорвался смешок. – Вот сука! Так что теперь?

– Будем делать то, зачем пришли. Волшебница она или нет, пора ее убирать. Это их долг перед Собачьим Укусом и, черт подери, перед самими собой, если они собираются получить плату за работу. Ясно, что Потрошитель знает о них и им следует быть осторожными. Молоток подтолкнул Микки к коридору, ведущему к лестнице, и после-. довал за ним, осматриваясь на каждом шагу. Инфракрасный след уже исчез, растворился в воздухе, но отпечатки на полу ясно показывали, что эта кошка или что там было прошла в дверь с надписью «Склад», которая осталась широко распахнутой. Микки перебежал к дальней стороне двери, Молоток приготовился прикрыть его огнем, а потом подтолкнул вперед.

Третий этаж склада был таким же, как и остальные, – высотой в два обычных, забит ящиками и транспортными контейнерами, между которыми были оставлены проходы. Кровавые отпечатки лап, которые здесь были видны гораздо лучше, вели куда-то вправо. Молоток решил проигнорировать это обстоятельство и действовать по правилам. Они с Микки должны, не рассчитывая больше на удачу, методично все прочесать и найти эту ведьму с кошкой.

Они прошли до середины зала, когда из угла послышался шум – низкий рокочущий звук. Молоток сразу все понял:

– Грузовой лифт! Микки выругался:

– Блин! Она спускается! Эта курва убежала!

– Не убежит!

– Она спускается!

Они рванулись к выходу и помчались вниз по лестнице – надо было спешить, чтобы успеть вниз до того, как туда опустится их жертва. Третий этаж – это шесть лестничных маршей, шесть прыжков с самого верха лестницы на площадку.

Они пролетели три марша, когда по лестнице эхом разнесся лязг, и Молоток удержал себя от очередного прыжка – звук шел сверху и был подозрительно похож на грохот захлопываемой двери лифта. Микки тоже остановился и посмотрел на него с нижней площадки.

Эта сука с ними в игры играет!

Молоток стиснул зубы.

Грузовой лифт – это уловка, чтобы заставить их бегать туда-сюда. Может быть, Потрошитель послала своего зверя вниз? Нет, это маловероятно. Зверь не может управлять лифтом и хлопать дверью для привлечения внимания. Потрошитель наверху, а где ее зверь – не важно. Молоток по-настоящему порадуется, когда убьет ее хотя бы за то, что она над ними издевается. Она его просто взбесила!

Молоток сделал Микки знак, что они поднимаются.

Преодолев один марш, они снова встали по бокам двери второго этажа. Молоток был уверен, что источник звука был еще выше, но решил быть методичным и проверять все последовательно. Микки кивнул, и Молоток распахнул дверь. Микки ворвался внутрь, а Молоток последовал за ним. Никаких признаков того, что здесь кто-то побывал, не обнаружилось. Они двинулись по лестнице на третий этаж и повторили всю процедуру. Молоток потянулся к ручке, но в этот момент дверь сама со страшной силой распахнулась, врезалась в него и сшибла с ног.

Падая, он услышал вскрик и грохот «АК», установленного на стрельбу очередями. А потом вдруг все стихло.

Молоток привстал на колени, помедлил, чтобы отдышаться. Все болело – голова, руки, буквально все. Но это не важно, с болью он справится. Хуже было с чувством равновесия – в голове шумело, а пол раскачивался под ногами. Опираясь рукой о стену, он встал на ноги. Прошло еще несколько секунд, прежде чем он смог оглядеться.

Створка двери заслоняла ему поле зрения, он открыл ее полностью – Микки лежал в дверном проеме. От его головы остались только кровавые руины, лицевая часть черепа была полностью снесена. Мозги вывалились наружу, правая рука была ободрана до кости. Грудная клетка представляла собой одну сплошную рану, из которой на пол хлестала кровь.

Молоток заскрежетал зубами. Он весь облился потом, но трясло его не от страха – в крови бурлил чистый адреналин. Нет, это был не страх. Молоток пришел в неистовство, он вскинул оружие и дал очередь в потолок.

– Ты, сраная сука! Все, ты мертвая! Я убью тебя! Эту ведьму унесут отсюда в гробу!

Все, она уже дохлая!

Тикки остановилась в проходе между ящиками и прислушалась. Вопли Молотка, то, как он впустую расходовал боеприпасы, впечатления на нее не произвели. Она только подавила в себе желание немедленно ответить ему той же яростью.

Что ж, человечек, приди и возьми меня… Посмотрим, что из этого выйдет.

Ее бы вообще здесь сейчас не было, если бы она не чувствовала себя в состоянии отразить любую угрозу со стороны Молотка и его орлов. Вне зависимости от того, следует ли Тикки своим животным инстинктам или рациональным побуждениям, на двух ногах или на четырех, но она в любом случае не дура и не самоубийца. Это ее прихоть – то, что она сейчас охотится, пребывая в своем естественном обличье. Она избрала тактику заманивания, которой ее учила мама. Этих парней, что вздумали на нее охотиться, Тикки воспринимала как дичь – так велела ей Природа.

Примерно в середине зала она пригнула голову и ударила лапой по высокому штабелю картонных ящиков раз, потом другой. Когда штабель повалился на пол, она отпрыгнула в боковой проход и, сделав по нему петлю, снова выскочила в главный проход в дальнем конце склада.

Она двигалась без усилий, мягко и плавно. Ее когти оставляли на бетонном полу следы, но поступь была бесшумной.

Ей нетрудно было выяснить, кто за ней охотится, – слухи носятся по улицам, умей только слушать. Те, кто за ней охотились, раздавали деньги за информацию направо и налево и при этом слишком спешили. Привести их сюда, в складское здание на берегу реки, было до смешного легко. Ей помогли друзья Стила.

Молоток снова что-то заорал и дал очередь откуда-то слева. Он шел к груде поваленных коробок. Тикки не нужно было даже прислушиваться к шуму, который он при этом производил. Она чуяла его путь. Тысячи запахов заполняли ее ноздри с каждым вдохом. Некоторые были несущественны – пластик, картон, бетонная пыль. Запах Молотка выделялся резкостью, вспыхивал, как маяк, рисуя в ее мозгу постоянно меняющуюся карту складского зала.